запрещённое, недостойное и убийственное, все эти цветы
ныне цветут на самых чудесных путях истины".
Ф. Ницше, The Will to Power
Больше всего меня раздражает, когда мой рабочий композер начинает ссориться с телефоном. Они делают это молча, почти бесшумно: подкрадываются друг к другу и пихаются мягкими пушистыми боками до тех пор, пока кто-нибудь один не сваливается со стола. Только тогда - по глухому шлепанью об пол - я узнаю, что произошло неладное.
Я пробовала их рассадить по разным углам - ничего не вышло. Композер просто не желает покидать стол, а если удаляешь его насильно, начинает держать себя хуже некуда. Поскольку Максовы конструкторы не сподобились снабдить его голосом или каким-нибудь табло эмоций, я не понимаю в чем дело, пока он не испоганит что-нибудь самым невообразимым образом. Он вообще любит пошутить, из-за его чувства юмора я уже не раз ссорилась с Максом. Ну на кой, скажите, комнатной технике чувство юмора?
Я встала и гневно воззрилась на ковер справа от письменного стола. Композер возился там, недовольно топорща свой блестящий синтетический ворс. Подняться обратно без посторонней помощи он не мог. Телефон - красная матовая лепешка с победно торчащей вверх лапкой голосоприемника - развалился на столе и выглядел самодовольно. Телефонами в конторе Макса занимается Антон, переживший в юности период увлечения Сальвадором Дали. Боюсь, это наложило на его психику неизгладимую печать. Все его творения, кажется, имеют своей конечной целью саморазложение и неуклонно к нему стремятся. Мне вначале казалось, что Максу от антоновой деятельности будет один ущерб. Но в мире нашлось немало поклонников живой техники, у которой был вид то пульсирующего куска мяса, то ворочающегося в стеклянном шаре глаза с ресницами-опахалами, то конусообразной кучки... Словом, антонов дизайнерский эпатаж был воспринят как милая экстравагантность. Макс выиграл у меня на этом разрешение не ехать со мной в Ниццу, а остаться в душной конторе в обществе своих зануд-конструкторов и извращенцев-дизайнеров. Хотя грех жаловаться: эти ребята сделали "БиоПарадизу" мировую славу за очень недолгое время. А Ницца оказалась точно такой же скучной, как и наш город - все подземные мегаполисы похожи как близнецы.
Собственно, идея "БиоПарадиза" принадлежала мне, но я-то вкладывала в нее совершенно другой смысл. Когда снаружи окончательно исчезла всякая живность (это случилось лет семьдесят назад), люди бросились делать все, чтобы сохранить хотя бы домашних любимцев: кошек, собак, хомячков, морских свинок, ящериц... Рыбки и попугайчики уже тогда считались чем-то реликтовым. К тому моменту, когда я пошла в школу, последним представителем домашней фауны на планете была жившая у моих соседей собака Агния - молодая сука ротвейлера с влажными умоляющими глазами. Она почти не могла ходить из-за врожденных дефектов в суставах, а кормили ее исключительно жидкими смесями, потому что с глотательными рефлексами тоже было не все в порядке. Но Агния была настоящим, живым домашним любимцем, и все хлопоты вокруг нее не казались хозяевам и мне чрезмерными. Когда собака наконец умерла, со мной случился нервный срыв: я рыдала и рыдала, и не могла остановиться, потому что, кроме всего прочего, мир вокруг людей опустел окончательно. Торжественные похороны Агнии транслировали по телевидению, соседям почти год после этого приходили письма из разных концов земли, за строчками, выражавшими сочувствие, сквозил тайный страх одиночества, который уже невозможно было скрыть. Человек остался последним живым созданием на этой планете, над которой бушевали смертоносные ветра и сгущался смрад.
Спустя много лет, тоскуя по Агнии, я представила себе живой телефон - пушистый, с мягким поскуливанием тыкающийся носом в мою ладонь. Я поделилась этим с Максом, и он... Словом, последствия этого разговора налицо: почти в каждом офисе и каждом жилом блоке каждого подземного мегаполиса сегодня шуршит, сопит, мурлычет или еще как-то проявляет себя хотя бы один экземпляр живой техники от "БиоПарадиза".
Макс как-то раз признался, что ни одна его собственная мечта не приносила ему такого успеха и выгоды. Он ценит меня за мои мечты. Именно они помогли нам раздавить главных конкурентов - мирового спрута "БиоПета", производителя биосинтетических игрушек, внешне похожих на вымерших собак, кошек, рыбок и прочую экзотику. Хотя я, на самом деле, считаю, что нам обеспечило победу прагматичное мышление современных людей, которые почему-то не хотят любить нечто ласковое и пушистое только за то, что оно есть и трется об их ноги, выказывая свою привязанность. Им обязательно нужно, чтобы оно приносило пользу - скажем, рассказывало о ценах на сырье для синтеза, или стирало одежду, или перерабатывало пищевые отходы... Когда корпорация "БиоПет" поняла это и спохватилась, ей уже было нас не догнать.
Телефон обиженно заныл. Черт бы побрал Костю с его приколами! Эта штуковина умеет играть и бравурные марши, но когда звонит Макс, предпочитает ныть, как обиженное дитя.
Я сердито ткнула пальцем в мягкое красное брюшко. Проекция Макса тут же возникла передо мной - верхняя половина его туловища была на стене, а нижняя лежала на полу. Линия сгиба приходилась на середину бедер, и это было забавное зрелище.
- Привет, привет! - бодро прогудел Макс. Меня всегда злит, когда он разговаривает со мной так, как будто я - одна из его клиенток. Но он, бедняга, настолько привыкает на работе к этой манере, что почти не способен вовремя переключаться. - Ну, и как наши дела?
- Пока никак.
Он постарался скрыть досаду, и это ему плохо удалось.
- Поднапрягись, детка! Эти уроды наступают нам на пятки, причем с каждым днем все больнее и больнее... Ты смотрела новости?
- Я терпеть не могу включать теледет.
- Знаю, знаю! - его раздражение прорвалось, как гной из созревшего нарыва. - Но в нашей нынешней ситуации могла бы и не капризничать. В конце концов, он же не кусается!
Макс - единственный человек, кого собственные шутки способны привести в хорошее расположение духа. Вот и теперь было заметно, как он посветлел лицом. Голос у него снова сделался уговаривающим.
- Эва, детка, ну я прошу тебя! Мы не можем позволить им нас переиграть. Неужели тебя не раздражают их жалкие уловки? Включи теледет и посмотри следующий выпуск новостей, там кое-что есть...
- Хорошо.
Тут он совсем расцвел, потому что привык, что раз уж я выдавила из себя это слово, то теперь никуда не денусь. Я не знаю, от кого во мне эта идиотская черта. Может, мой папаша когда-то был неподкупным судьей? Теперь уже не узнать: клону седьмого порядка, каким я являюсь, такой информации не дается. Есть прекрасная возможность воображать себе все, что угодно - хотя бы даже то, что ты появилась из яйца. Агния вот тоже была клоном...
До новостного выпуска оставалось еще почти полчаса, поэтому я села на наш обширный диван и начала усиленно размышлять. Попутно заметила, что композер по-прежнему пыхтит на полу и уже почти скрылся под моим рабочим столом. Неразумное создание!
"Уроды" и "они" - это, разумеется, "БиоПет", который недавно вновь попытался воспрянуть. Последней из их штучек была попытка дискредитировать нашу компанию, обвинив Макса в том, что некоторые из его творений агрессивно настроены по отношению к людям. Состряпали даже какое-то подобие документального фильма, где показывали нескольких наших клиентов, якобы пострадавших от нападения домашней биотехники. То, что фильм подложный, выяснилось довольно быстро, но за это время мы потеряли много потенциальных и даже часть реальных заказчиков. Макс кипятился и собирался притянуть "БиоПет" к суду за клевету. Но я придумала включить кое-какие отрывки из их скандального фильма в наши рекламные ролики, перемежая откровенно фарсовыми кадрами. Например, после откровений человека, на которого, по его уверениям, набросился пылеуборщик, шло мини-интервью одного из Максовых дизайнеров. Парень разговаривал с журналистом, сидя спиной к зрителям, а когда доходило до вопроса "Не может ли ваша биотехника покусать или поранить своего хозяина?", поворачивался и отвечал: "Отчего же нет? Конечно, может!", демонстрируя при этом накладной вампирский оскал. Словом, мы высмеяли своих противников так, что их надолго перестали воспринимать всерьез... Жаль, что не навсегда.
Я терпеть не могу теледет. Во-первых, он сделан в том же стиле, что и телефон, но гораздо больше, и меня просто в дрожь бросает при одном взгляде на этого монстра. Во-вторых, однажды, включив его, я узнала жуткую для себя новость: клон седьмого порядка - последний в цепочке. Больше семи раз никого не клонируют: вероятность не поддающихся генной коррекции врожденных уродств превышает допустимую норму. Почему это происходит с клетками, которые взяты от одного и того же человека в одно и то же время и сохранены со всей положенной тщательностью, никто не знает. Как правило, первые четыре клона абсолютно приемлемы, а начиная с пятого, у них возникают и все учащаются проблемы со здоровьем. Седьмой клон в цепочке - настоящее средоточие всевозможных недугов, которые можно облегчить, но невозможно устранить совсем. Восьмой - неизбежный урод.
Словом, лет в сорок пять я умру и больше никогда не воскресну. Сама не знаю, почему это пугает меня - я все равно не помню ничего о своих предыдущих шести жизнях. В моем досье, к которому мне открыли доступ в день моего совершеннолетия, каждая из них раписана чуть ли не по часам, но я как будто не узнаю себя в этих шести Эвах с разными фамилиями - для милой иллюзии уникальности - и одним идентификационным номером - для по-настоящему важных дел: приобретения профессии, получения жизненно необходимых вещей вроде отдельного блока, ежедневного объема воздуха и питьевой воды...
Первая из уже исчезнувших Эв прославилась, изобретя какой-то новый способ синтезирования мясоподобных продуктов. Вторая создала какой-то клуб сексуальных встреч. Третью подозревали в причастности к антигосударственному заговору. Четвертая к концу своих дней стала предводительницей неоязыческой секты. Пятая... Я не чувствую родства ни с одной из них и знаю точно: восьмой Эвы, с любопытством листающей страницы моей нынешней жизни, уже не будет. И меня это почему-то удручает. Но одновременно и заставляет чувствовать собственную важность: как-никак я - итог своей клоновой цепочки, последнее звено, последняя Эва, каким-то образом ответственная за всех предыдущих. Макс этого не понимает, потому что он - только пятый. Ему еще жить да жить... У животных цепочки совсем короткие - Агния была четвертой, и это был уже перебор.
Раздумывая совсем не о том, о чем следовало бы, я чуть не прозевала новости.
В световом тоннеле теледета возникла улица. Судя по всему, это был Лос-Анджелес, хотя вполне мог быть и Детройт, словом, какой-то из пяти подземных сверхгородов по ту сторону Мертвого океана. В двух шагах от меня стоял парень в темно-голубой униформе "Дэйли Экспресс", его круглое лицо выражало крайнюю степень растерянности. Над уходящими в перспективу рядами жилых блоков за его спиной то вспыхивало, то гасло разноцветное неоновое зарево.
- ...именно способность образцов новой серии "БиоПарадиза" выражать эмоции, ощущать боль и реагировать на настроение владельца заставила многих из нас покупать эти модели. Биосущества наполнили наши дома уютом и теплом, которых люди оказались лишены с тех пор, как с лица планеты исчесла вся фауна. Могли ли думать разработчики биомоделей серии "Агния", что их стремление сделать судьбу человечества не столь одинокой, будет вознаграждено таким жутким образом? Весь склад представляет собой сплошное кладбище...
Невидимые камеры реяли над останками того, что еще недавно было телефонами, композерами, стирально-гладильными автоматами, пылесборщиками, мелодетами... По отдельным, сиротливо торчащим из общей кучи или валяющимся поодаль деталям я могла узнать некоторые модели. Все они сошли с конвейера совсем недавно. Первые образчики этой серии появились всего два месяца назад и произвели настоящий фурор. В кои-то веки рекламный отдел компании сработал как надо! Первая партия ушла с прилавков в течение нескольких дней. Макс явился тогда ко мне с роскошным бриллиантовым ожерельем и криками о том, что он меня боготворит... Еще бы - за такие-то деньги!
- ... к счастью, удалось потушить. Пожар не проник в остальные помещения, и то, что было уничтожено взрывной волной, по крайней мере, можно будет отправить на повторную переработку. Здесь же вовсю бушевало пламя...
Я смотрела, уже не слушая. Можно представить, как все эти пушистые существа корчились в огне. Я теперь буду видеть это долго, едва закрою глаза - у меня богатая фантазия. Именно за нее меня и ценит Макс, а то бы уже давно забыл ко мне дорогу. У него множество временных пассий, все не старше третьего уровня. Среди них, между прочим, есть очень хорошенькие...
Дальше шла прямая трансляция с кремационной церемонии. Кремировали какую-то важную особу, которую я наверняка знала - одно время Макс вменял мне в обязанность очаровывать всех более-менее важных особ, от которых мог зависеть наш бизнес. Но сейчас мне было не до имени.
Был ли это тот сюжет, который хотел показать мне Макс? Компания, конечно, понесла огромные убытки, но при ее нынешних доходах, это вряд ли сильно ей повредит. И чем здесь могу помочь я?
- ...призвала к ответу компанию "БиоПарадиз" за поставку некачественного био-оборудования. Большая часть привезенных на станцию экземпляров новейшей серии биомодуляторов не приспособлена для работ в условиях колеблющейся силы тяжести. Остальные также имеют заводской брак. По данным предварительного расследования, отгрузка оборудования производилась на складе в Лос-Анджелесе, том самом, который сегодня ночью пострадал от взрыва.
Я смотрела на яркую девицу в зеленом, которая прямо таки захлебывалась словами. Разумеется, "Нью-Йорк Санди". У нее просто на лице было написано, как она счастлива этому жареному куску, подвернувшемуся ей так неожиданно и кстати. Руки девушки были в перчатках. Это ничего бы не значило, если бы она то и дело не потирала пальцы таким знакомым, механическим жестом. Я сама ношу такие перчатки уже второй год. По словам Кирилла, моего врача, экземы разного рода у клонов седьмого уровня - обычное явление.
У меня никак не получалось как следует подумать о том, о чем просил Макс. Он наверняка хотел, чтобы я выдала ему какое-нибудь нестандартное средство к спасению. Тогда он бросил бы эту кость своим аналитикам, рекламистам, имиджмейкерам - и они сделали бы из нее настоящую конфетку, заставив обвинения звучать как дифирамбы. А у меня перед глазами стоял разрушенный склад: разбросанные обломки, воздетые к небу обгоревшие биоконечности, бесформенные груды спекшейся электроники под ошметками горелой синтетичской плоти. Это был не первый случай жестокого обращения с биотехникой, но все прочие были единичными, касались отдельных предметов и отдельных личностей с неустойчивой психикой. Когда до меня доходили такие слухи, я всегда вспоминала Агнию и почему-то радовалась, что ее уже нет, что она умерла среди тех, кто ее любил.
Телефон снова заныл, потом самовольно включился. Все-то они предусмотрели, в этой головной конторе...
- Видала? - мрачно спросил Макс, впериваясь в меня мрачным взором. - Про взрыв нам сообщили за четверть часа до этого выпуска новостей. Цифры просто устрашающие! Еще одно-два таких приключения - и мы пойдем по миру!
- Сильно сказано! Пойдем или поедем?
Макс выпучил на меня глаза. Терпеть не могу этот возмущенный взгляд. Можно подумать, я покусилась на самое святое - на его законсервированные клетки во Всемирном Банке клонирования.
- Ты, наверное, не поняла, что происходит? - тяжело сказал он. Я невольно восхитилась его самообладанием. - "БиоПет" явно задался целью нас разорить! Подонки! Они каким-то образом взломали и перепрограммировали системы на складе, а потом взорвали его, чтобы все вылядело так, будто мы заметаем следы...
- Удачное решение, ты не находишь?
- Эва, не зли меня! Сейчас не самое подходящее время сводить счеты. Может, я и бывал к тебе несправедлив, но твой ум я ценил всегда. Ты - необыкновенная женщина... О чем ты сейчас думаешь, черт возьми?
- О собаке. Вернее, о жестоком обращении с животными.
Макс замер, переваривая услышанное. Через минуту его лицо просветлело.
- Ты - умница! Мы натравим на них весь мир. Совпадения уже слишком заметны, я найду способ подбросить в эту кучу еще одно. Никому и в голову не придет усомниться... А потом мы подадим на них иск за жестокое обращение с биотехникой. Это же вопиющее варварство, ты права... Нет, я не ошибся в тебе! Я никогда не ошибаюсь в людях. Мы похороним этих подонков раз и навсегда. Они больше не поднимутся!
- Тебе еще предстоит доказать, что биотехнику можно приравнивать к живым существам, - заметила я.
Макс отмахнулся.
- Как раз это - не проблема. Джордиш давно нажимает на Большой Конгресс, чтобы тот признал живыми андроидов, у которых содержание биотканей больше тридцати пяти процентов. Как раз на днях он просил меня помочь. Деньги решают все, милая, деньги и власть. Не думаю, что господа из Конгресса так просто откажутся от наших многочисленных и не слишком дорогостоящих услуг. Джордиш утверждает, что у него есть предварительная договоренность с большинством членов, но один он такие расходы не потянет. Я обещал подумать над его предложением. Дольше испытывать его терпение не буду не буду, свяжусь с ним сейчас же. Если мы протолкнем этот закон, дело будет в шляпе. И когда все закончится, радость моя, я подам прошение о том, чтобы тебе позволили восьмую производную!
- Это невозможно, Макс, ты же знаешь! - я вдруг почувствовала, как у меня ослабели ноги и руки. - На что я буду похожа после восьмого воспроизведения?
- Дурочка! - прогудел он ласково. - Есть совершенно новые технологии... Впрочем, тебе пока незачем знать о них, зря я проболтался. Словом, я сделаю для тебя все возможное! Пока!
И он исчез, оставив меня в состоянии, близком к отчаянию. Это может понять только тот, кто примирился со своей обреченностью, и вдруг был одарен надеждой. Тот, кто понимает, что эта надежда - миф, мираж, несбыточность, но все же... Будь проклята эта мука!
Мой взгляд упал на стол, где по-прежнему нежился в одиночестве красный блин телефона. Композер так далеко забрался под пластиковую столешницу, что его уже совсем не было видно. Я достала его и подержала в руках. Это было еще не вполне живое создание, если исходить из упомянутых Максом тридцати пяти процентов. Старая модель, где ткани, взятые от недавно умерших, вживлялись в электронику, а не наоборот. Правда, Костя поэкспериментировал с нейронными модуляторами, поэтому мой композер мог чувствовать боль, хотя еще не умел показывать этого. Если я разобью его о стену, или расплющу, или примусь резать на части, он будет молчать. Никто не накажет меня: смешно наказывать человека за порчу техники, которую он купил на свои кровные пожизненные кредиты!
Я поставила композер на стол подальше от края, перенесла телефон на журнальную тумбу - в наказание, оделась и вызвала подъемник.
Нужна ли мне восьмая жизнь? Зачем она мне? Все равно то, чем я являюсь сейчас, в один прекрасный момент окунется в пустоту небытия, и все, что от него останется - это скупые строчки досье в сейфе Всемирного Банка клонирования. Мое тело воспроизведется вновь, оно будет расти и расцветать (если его еще на стадии эмбриона не испортят уродства), и повторять меня нынешнюю до малейшего родимого пятна, но это буду уже совсем не я. Новая Эва будет любить другие блюда, носить платья другого стиля, предпочитать другие духи. Она ничего не будет знать о Максе. Ее ничто не будет связывать с "БиоПарадизом". У нее не станет памяти об Агнии. Она родится и проживет жизнь в пустом мире, и, скорее всего, будет самой последней в нашей клоновой цепочке.
Я представила, как она заходит в подъемник и едет туда же, куда сейчас направляюсь я, - и мне стало жаль ее до боли в груди.
Пока подъемник вез меня вверх, передо мной открывались знакомые плоскости жилых и нежилых граундов. Улицы с дрожащими, струящимися огнями голографических реклам. Среди последних - большой фиолетовый с красным паук-теледет, эмблема "БиоПарадиза". Он даже внешне чем-то напоминал Макса - такой же самодовольный, сытый и уверенный, что все в этом мире создано исключительно для его удобства. Лифты - чтобы возить его тело, люди и андроиды - чтобы работать на него или покупать его товары, женщины - чтобы он перебирал их, как костюмы, еда - чтобы раздражать удовольствием его вкусовые рецепторы, а "БиоПарадиз" - чтобы прославлять и увековечивать его замечательную персону.
Бывают дни, когда я вызываю Кирилла к себе. Макс знает об этом, но закрывает глаза - в ответ на мое безмолвие по поводу его пассий. Кирилл - давний приятель Макса, специалист по проблемам, связанным со здоровьем клонов последних двух уровней. Встречаясь у меня, мы с ним болтаем о чем угодно, кроме моего здоровья, и близость между нами как-то странно легка и ни к чему не обязывающа. Я его уважаю за то, что он спокоен и ненавязчив, и по-настоящему хороший врач, а он меня - за то, что я, несмотря на мой уже солидный для клона возраст, не устраиваю в его приемной истерик с воплями "Я не хочу умирать!". Кириллу и так здорово достается. Нужно иметь железные нервы, чтобы выдерживать такие зрелища раз за разом. Впрочем, при нашем уровне развития электроники металлические нервы уже не кажутся чем-то невозможным. Невозможно только жить вечно: однажды твоя цепочка обрывается, и все, что тебе остается - это серая пустота...
Когда подошло назначенное время, я прошла в кабинет. Кирилл с улыбкой поднялся мне навстречу. Я заметила у него круги под глазами, и вообще он имел нездоровый вид.
- Ты неважно выглядишь, - вырвалось у меня вместо приветствия.
- Извини. Был тяжелый прием.
Он нажал какую-то клавишу, но прежде чем на экране появились сведения обо мне, я успела прочесть кое-что о предыдущем пациенте: "пол - женский... 7-я производная... 42 года...".
- Как твое самочувствие? - поинтересовался Кирилл, пробегая глазами сообщения датчиков, установленными у меня в квартире. Трижды в сутки они посылают ему на монитор сведения об этом самом моем самочувствии, так что вопрос был, скорее, риторический.
- Прекрасно. Не считая зуда от перчаток, разумеется.
Он кивнул.
- Ты принимаешь все, что я тебе назначил?
- Да.
- Попробуем заменить один препарат... И пройдем, пожалуй курс чего-нибудь седативного...
Пока он вводил новую информацию, я колебалась, прекрасно зная, как он воспримет мои расспросы. Особенно, если ему придется мне отказать. Если... Девяносто девять процентов из ста, что здесь не нужно сослагательного наклонения.
Наконец, собравшись с духом, я заговорила:
- Кирилл, я хотела бы узнать... Прошел слух о каких-то новых технологиях клонирования. О том, что может быть и восьмая производная...
У него сразу сделалось совершенно пустое лицо. Я поняла, что надежды нет, но все цеплялась за что-то призрачное, мизерное, эфемерное, на глазах ускользающее из пальцев.
- Новые технологии появляются каждый год, - сухо сказал Кирилл. - Мы делаем все, чтобы продлить жизнь уже живущим клонам и обеспечить сносное будущее тем, которые только должны появиться. Но восьмая производная пока невозможна.
- Это точно?
- Абсолютно. Дай мне твой инъектор. Вот так... Все дозировки расписаны, так что тебе нужно только включать браслет по сигналу. Как всегда.
Я взяла из его рук браслет-инъектор, машинально отметив, что Кирилл при этом попытался пожать мои пальцы. Но перчатки ограничивали чувствительность, да и жест этот не мог утешить меня. Я сделала вид, что ничего не заметила, и медленно встала, чтобы идти домой.
Я намеренно не торопилась, как будто Кирилл мог вдруг вспомнить что-то или передумать. Внутри, казалось, нарастала та самая пугающая пустота, к которой все настойчивее толкал меня мой возраст.
Кирилл вышел из-за стола меня проводить. У дверей он взял меня за руки выше перчаток и повернул лицом к себе.
- Эва, если бы был хоть какой-то шанс, неужели ты думаешь, я бы уже его не использовал? Ты - одна из самых близких мне, ты лучше всех. Но разработки, которые ведутся по удлинению клоновой цепочки, пока неудачны.
Я молчала и смотрела на него, не зная, что же сказать. Хотелось верить, что он, и правда, переживает, что это не просто "врачебная этика" или что-то еще, к чему его могла принуждать его профессия.
- У тебя в запасе еще десять лет, а может, и больше. Для своего возраста ты просто в очень хорошем состоянии. За эти десять лет может все измениться, нужно только подождать. Сейчас я ничем не способен помочь тебе...
Если бы ему это действительно было небезразлично... И я вдруг поняла, что просто не в силах больше его слушать.
- Ты ведь не хочешь жить уродом, дегенератом, калекой? Я видел таких и на седьмом уровне, просто у них был менее качественный исходный материал, чем у тебя... Поверь, я делаю все, что могу!
- Я знаю. Дело не в нас с тобой. В этом мире с какого-то момента все пошло наперекосяк, тебе не кажется?
Похоже, ему нечего было на это ответить. Он отпустил меня, и думаю, мы оба испытали большое облегчение.
Я покинула клинику, некоторое время праздно пошаталась по магазинам, покупая всякую ерунду. Во мне зрела идея, не новая, в общем-то. Но никогда я не подходила так близко к ее осуществлению. Потом я вернулась домой и вот, сижу, осуществляю...
Сегодня у меня были запланированы роскошная ванна, затем роскошный ужин, а потом - здоровый и долгий сон. И все идет по плану, только приходится немного подождать, пока датчики снимут очередную порцию информации о моем самочувствии. До следующего сеанса восемь часов - просто уйма времени. Я окидываю взглядом прекрасно сервированный стол и отодвигаю тарелку с остатками еды. Бокал вина, которое изначально было нефтью, а потом в результате какой-то невообразимой синтетической алхимии сделалось рубиновой жидкостью с резким запахом и приторно-сладким вкусом, вздрагивает на столе, когда я протягиваю руку и вынимаю из тайника свое право на сон без сновидений и пробуждения. В один прекрасный день, когда мой друг Кирилл признает информацию, переданную на его экран датчиками, критической, он приедет ко мне сам - я нисколько не сомневаюсь, что он никому не доверит этого, - с маленьким прибором-эвтанатором. Может, я не сразу догадаюсь о цели его визита, а когда догадаюсь, будет поздно. Мне не хотелось бы плакать и умолять его подарить мне еще год жизни - это против его Врачебного кодекса. Уж лучше пусть все случиться сейчас, когда я готова.
Эвтанатор выглядит очень доброжелательно. Без особых дизайнерских изысков, без пугающего металлического блеска. Почти мечта... И так прост в обращении, даже инструкции не требуется... Действительно, крайне прост.
Я знаю, что это иррационально. У меня впереди целых десять драгоценных лет бытия, более чем обеспеченного благодаря Максу и нашей с ним компании, и только потом - пустота. Но если раньше она пугала меня, то теперь кажется почти уютной, как то время, когда я уже существовала, но еще как следует не родилась. Мне только жаль, что там не будет Агнии. Мы могли бы с ней поладить, мне кажется, а вот встретить кого-то из людей не хотелось бы...
Кирилл прав, десять лет в наше время, когда каждый день открывается что-то новое, - это очень много. Да я почти уверена, что еще до моего сорокалетия неуемное человечество перепрыгнет предел седьмого уровня, а может, уже и восьмого... Но я не стану этого ждать. Потому что мне больше невмоготу жить среди тех, кто может испытывать боль и кого никто не хочет защитить. И среди тех, кто, почерпнув жизнь из искры, вспыхнувшей где-то в соединениях проводов, все настойчивей требует своей доли пространства, внимания и продуктового пайка. И даже среди таких, как я сама, - чем мы, в сущности, лучше знаменитой биотехники от компании Макса? Словом...