Mayra. Земля и Небо

Представляется для номинации на конкурс Тенета- 2002

Автор: Mayra

Название: Земля и Небо, объем 42 кб

Номинация: сборники стихов и поэмы

==============================================

ЗЕМЛЯ И НЕБО

ГОТИКА

Дану

Он часто проходил, не глядя, мимо

Обыденно готического храма.

И вечно злился на часы, что били

На башне посреди глубокой ночи.

И с молчаливой жалостью смотрел

На то, как входят в ратушу туристы

В надежде уловить под взлетом арок

Блуждающие отзвуки былого...

Однажды ночью, слез не вытирая,

Спустился он с больничного крыльца.

Бетон молчал под тихими шагами,

Стекло бесстыдно холодило сердце,

А гладкий пластик был похож на воск.

Он поднял взгляд - и понял наконец-то,

Зачем так высоко уходят шпили

Готических, нелепых нынче, храмов...

***

Жизнь лишается смысла, когда запоздалый прохожий

Растворяется в дымке косого ночного дождя.

Словно лезвие варварской бритвы почувствовав кожей,

Замираешь - и слышишь, как время поет, уходя.

Над заброшенным парком, над чащей, теряющей листья,

Звонкий говор капелей давно миновавшей весны,

Гул ночных поездов, отдаленный тревожащий выстрел,

Тихий шорох шагов нерожденных по тропам лесным.

Опрокинувшись, небо глядит через клочья тумана,

Наблюдают светила за теплой мирской суетой.

Ты плывешь по невидимым водам, и вовсе не странно,

Что луна тонкозвучна - как елочный шар золотой.

АКТРИСА

Сняв жирный грим и глядя в зеркала,

Растерянно молчишь, не узнавая:

Какая очумелая кривая

Сюда старуху эту завезла?

Где тот хирург, - да в нашей-то глуши! -

Который мог бы мастерски и с толком

Страстей чужих кровавые осколки

Извлечь из бедных мускулов души?

Привычный час змеиных перемен:

Как сбросил кожу. Новая - какая?.

Чужая жизнь уходит, вытекая

Из вспоротых, незримых глазу вен.

Сгибает плечи бремя чуждых грез,

Бредешь к метро по миру, где ты дома,

Как призрак, и в тебе живет истома

Несовершенных днем метаморфоз.

И странно знать, что все пути - просты,

Под тканью жизни сердце бьется больно.

Живи и чувствуй, а играть - довольно!

Меж двух прибежищ рухнули мосты...

...Запахнет кофе. Майской кутерьме

И ночью нет конца, о боже правый!

Чужие сны бросают тень на травы

И совами проносятся во тьме.

***

От привкуса любви еще не сводит скулы.

Любовь еще - страна, сиянье, благодать.

Уже рассвет глядит сквозь ветреное дуло

Замерзшего окна, но солнца не видать.

Сосед включает рок, стена дрожит и гнется:

Нам вдалбливают вновь, что все - тоска и бред.

В снегах застыл январь. У зимнего колодца

Ни кружки, ни ведра, чтобы напиться, нет.

Сквозь седину ветвей - серебряные пули -

Цепочка звезд блестит в разрыве снежных туч.

И воздуха разлук еще мы не вдохнули,

А притяженья пыл, как юный бог, могуч.

Размытою строкой белеет дым над крышей,

Промчался снежный вихрь и сгинул вдалеке...

И не успеть прочесть, о чем и кто нам пишет

Невидимой рукой на чуждом языке.

***

В холода я душой болею.

Вижу в зыбкой, сквозящей мгле

Белокурую Лорелею

На открытой ветрам скале.

Не чета песнопеньям прежним,

В нашей гулкой зимой глуши

Кружит, кружит над полем снежным

Плач погибшей ее души...

Небо снова светло под вечер,

И всполохами бродит в нем

Недоступная смертным вечность

Леденящим цветным огнем.

Дверь не хлопнет, не скрипнет полоз.

Только - нить в кружевах пурги -

Неземной выплетает голос

Зачарованные круги.

Ветер гибкой поземкой вертит,

По сугробам ярится всласть,

Над застывшей озерной твердью

Зыбкой тенью метель взвилась...

Но пока моя кровь теплее,

Чем закат ледяного дня,

Я прошу тебя, Лорелея:

Уходи, не тревожь меня!

***

Когда моя любовь просила хлеба

Под окнами другой - твоей - любви,

Ты медный грошик в пасмурное небо

Смеясь, подбросил и сказал: Лови!

В тот миг судьба, пригревшаяся где-то,

Сентиментально всхлипнула во сне -

И тусклою, истертою монетой

Твоя душа в ладонь скакнула мне.

И понеслись года в мельканье спором...

Среди невзгод - в нужде, порой в бреду -

Мне было слаще сдохнуть под забором,

Чем на медяк тот выменять еду.

Когда же мною жизнь вертеть устала

И в дом ввела, где шелк и зеркала,

Твоя душа - простой кусок металла -

На дно шкатулки бронзовой легла.

Менялся мир, скрипя остовом ржавым.

Покой мой креп. Яснел небесный свод.

Все дальше рубежи моей державы

Отодвигались от моих ворот.

Сверкали шпили так, что больно глазу,

И легкий ветер тюль трепал в окне...

Прости, что я припомнила не сразу

Тебя, когда ты сам пришел ко мне.

Но что с тобой? Дрожишь, неровно дышишь...

Как? Любишь?! Что? Клянешься на крови...

- Верни мне душу! Душу, ведьма, слышишь?

- Да слышу, слышу... Вот она. Лови!

СВ. МАРИЯ МОРЯКОВ

Памяти всех, кто

не вернулся из плавания

1. СТАРИННАЯ МАТРОССКАЯ ПЕСНЯ

Золотом рдяным горит рассвет.

Вечное море - Господня чаша.

О Богородица, Матерь наша,

Дай нам защиту от смертных бед!

Судно дрожит, оседлав волну.

Дружно наляжем на снасти, братья!

Матерь Мария в свои объятья

Примет нас, коли пойдем ко дну.

Солью над мачтами - россыпь звёзд,

Горечью небо и ветер полны.

Потом матросским солёны волны,

А не потоками женских слёз.

Мертвый ли штиль нам Господь пошлет:

Искры дельфинов да солнца стрелы...

Дева Мария, голубкой белой

Сядь отдохнуть на скрипучий грот!

Парус, натянут, звенит слегка,

Ветер попутный - дорога ближе.

Смуглые плечи прохлада лижет,

Ласково гладит Твоя рука.

Древний обычай у нас таков:

В гавани мирной, едва пристанем,

Выпьем во славу Твою, святая

Матерь-заступница моряков!

2. СТАТУЯ

Меж горним приделом и крошечным храмом

Свинцовым заслоном стоят облака.

И гладят дождями бестрепетный мрамор,

Над хмурой землей проплывая, века.

Здесь море швыряет рыбацкие лодки

За гранью надежды, у края земли,

И женщины ходят неспешной походкой

На выцветший берег встречать корабли.

И ведомо всем здесь, и взрослым, и детям,

Чьи волны упрямо стирают следы,

Что кровным родством они связаны с этим

Седым и бесстрастным простором воды.

А матери, сестры, и жены здесь верят,

Что те, кто ушел и кого больше нет,

Однажды вернутся на ветреный берег,

Вернутся живыми - спустя много лет...

Но век земной краток. И, дети стихии

Соленой, бесслезной, слепой и немой,

Они, как одна, припадают к Марии,

Моля ее встретить пришедших домой.

И в миг беспредельной, последней разлуки

Они успокоено смотрят во тьму:

Святая Мария, простершая руки,

Когда он вернется, расскажет ему...

Да, будет кому ему выйти навстречу!

И вздох, отторгаясь, уходит в зенит.

И давят столетья на белые плечи,

И темное море о скалы звенит.

***

Мы утратили жизни единой живительный дар,

Дни и годы рассыпались бусами с порванной нити.

Разделилось бессмертье на горечь утрат и нектар

Опьяняющих грез о Египте, Элладе и Крите...

Спелый плод бытия манит дольками яви и сна.

И хоть каждому следствию быстро мы сыщем причину,

Но безмолвствуют камни, и тихо смеется волна,

И бессмертное солнце, как встарь, улыбается в спину.

НАВАЖДЕНИЕ

Так странно светло вечерами стало.

Распутица, март - беда!

Весна проступает водою талой

В глубоких твоих следах.

И где бы ты ни был - откликнись, где ты? -

За этим хребтом, за тем,

Я знаю, повсюду вокруг приметы

Ее колдовских затей.

А значит, как прежде, бессильны стены.

Шепнув: Пробудись! Живи!,

Весна промелькнула размытой тенью

Давнишней твоей любви.

За влажным туманом, за дымкой синей -

Не нужно гадать мне, с кем -

Ты с нею, ее покоренный силой,

В безумной своей тоске.

И тягостным зреньем чужим, хоть режь, но

Я вижу вас с ней вдвоем:

Весна прорастает улыбкой нежной

На смуглом лице твоем.

А мне она ветер пошлет, ломая

Былинки, дожди, лучи...

И видно, мне снова не спать до мая

И слушать шаги в ночи.

Не то испытанье, не то расплата -

По дому чертить круги...

Что делать - я тоже была когда-то

Весной для совсем других.

***

Я знаю мир, где ласковый прибой,

Где небосвод беспечно голубой,

И нет зимы, и лето горячо

Кладет загар на гладкое плечо,

А осень плавит медь и заодно

Вливает в бочки пряное вино.

За нею - вновь весна, и год насквозь...

Но для тебя здесь места не нашлось.

Есть мир другой. Над ним звенит звезда,

Сквозь темноту струятся поезда,

И в мареве дрожащем золотом

Шоссе ползет, как лава, под мостом.

Там здания до неба поднялись,

Как звездолеты, рвущиеся ввысь,

Земное притяжение кляня...

Есть в этом мире все - но нет меня.

Есть третий: лучше двух знакомых он -

Как радуга, как зреющий бутон.

Благословеньем солнечным горя,

Он весь в лучах, как в нитях янтаря.

Пестреет луг, выводит трель родник,

На зыбкой синеве играет блик.

Там птичий рай и вековечный свет...

Вот только нас с тобой, любимый, нет.

А этот - черно-белое кино.

В нем небеса не чинены давно:

Все льет и льет. Который день подряд

Над нами тучи хмурые стоят.

Здесь серый дым и серая вода,

И к августу листва уже седа,

А в ноябре - мороз и свет не мил...

Таков он - мир, что нас соединил.

МЛЕЧНЫЙ ПУТЬ

Кружит Земля на привязи, и долог

Полет. И тьма, как пропасть, глубока...

Но, никогда не проливаясь долу,

Течет над миром светлая река.

Нам весны лгут, над нами воют зимы,

Надежду убивают сентябри,

Горят июли... Невообразимы

Для нас иных миров календари.

Лишь в редких снах - холодная свобода,

Блестящий, скользкий серп чужой луны,

И звезды - золотые капли меда -

Вот-вот в ладони хлынут с вышины...

Весь наш удел - бессменная забота.

Осколки грез затеряны в пыли.

А небеса томят, как будто кто-то

Зовет нас оторваться от земли,

Как будто столь привычное нам бремя -

Обманный трюк, игра заумной лжи,

Как будто вдруг нам удалось на время

Преодолеть земные рубежи

И чей-то вздох в преддверии разгадок

Бессмертья ветром веет с высоты...

И верится, что мед небесный сладок

И помыслы зовущего чисты.

***

Снятся песни и люди забытых земель,

Снова древности золото жарко влечет.

А с цветов золотых жизнерадостный шмель

Собирает весенний слезящийся мед.

Над нагретой землей трепетанье и звон,

В стрекозиный полет вплетены голоса...

Мир лежит в полудреме, как будто бы он

Убаюкан качаньем на зыбких весах.

И доподлинно знаешь: прозренье уйдет,

Зарастет, словно след на прибрежном песке.

Плод забвения пресен. А памяти мед

Слишком горек - как смерть от родных вдалеке.

ПЕЙЗАЖ С РАССТАВАНИЕМ

Плела напев свирель на берегу...

Всходило солнце, восходило лето,

И тени ускользали, на бегу

Роняя слезы под ноги рассвета.

Дремал туман над парком голубой.

Звучали, рассудительны и гулки,

Шаги мужчины, шедшего домой

К жене - отнюдь не с утренней прогулки.

На глади придорожного пруда

Чертила рябь послания без смысла.

Прозрачной каплей поздняя звезда

На потускневшем западе повисла.

Казалось, в каждой выемке земли

Блестит росинка, солнце отражая.

Свирель по-птичьи плакала вдали,

Старинная, ненужная, чужая.

ЕГИПТЯНКА

Переливчато звонкое пение лун золотистых

Слышит мир от пустыни до вечных нагорных снегов -

На груди твоей плачут, смеются, бранятся мониста,

Будто вещие птицы на пляску скликают богов.

Из какой ты страны? Есть ли место на пестрой планете,

Где бы ты замерла и, забыв о дорожной пыли,

Вдруг подумала: Дoма! - и ноги усталые эти

Не несли тебя прочь по изменчивым тропам земли?

Просто ты - египтянка, и родина древняя пала,

Толпы варваров хлынули в храмы сияющих Фив.

Просто шелком зеленым то время завесила память,

Все ворота и двери навек за тобой затворив.

Просто дом твой в руинах, и зов его больше не слышен,

Перебитая утварь в песках затерялась давно...

Города чужестранцев вздымаются выше и выше.

Сколько здесь простоять им - кому это знанье дано?

На твоих красоте и уродстве чеканка породы

Слишком древней, чтоб верить в возможность свернуть с колеи.

Потому-то тебя колдовством наделяют народы

И впиваются в сердце протяжные песни твои.

Если ты не смеешься тайком над надеждою нашей,

Зная то, что скрывает от нас промыслительно Бог,

Отчего же бездонный зрачок твой так древен и страшен,

Как затменное солнце, как черный засохший цветок?

ДРУГИЕ

Жизнь, текущая рядом,

Порой так волнующе пряна -

В ней азарт недомолвки

И прелесть с намеком изъяна.

Запах чуждого горя

И отблеск чужого успеха

Пробуждают в душе

Иллюзорное, странное эхо.

Незашторенных окон

Экраны вечерние ярки.

В письмах, порванных кем-то,

Страстей дотлевают огарки.

Аромат незнакомых духов,

Иностранное слово,

Мельком виденный облик

Тревожат нас снова и снова.

В чей-то двор, или дом,

Или город, где улицы гулки,

Возвращает нас память.

Так смутны ее закоулки,

Что легко заблудиться.

И судеб чужих атрибуты

Поселяются там - в тупиках

И изгибах, - как будто

Вырастая из темной пра-были

Младенчества: лица,

Отголоски мелодий...

И жизнь расширяет границы.

ЧЕРНАЯ РЕКОНКИСТА

1. ПРОЛОГ

Не говори: Все кончено! устало

О временах, что сгинули давно!

Лишь тусклым дням, делам и судьбам малым

Навеки в Лету кануть суждено.

Не для того бойцы сшибались в схватках

И честь ценили больше головы,

Чтоб в час бесед унылый правнук кратко

О них сказать лишь мог: Они мертвы!

Нас славы блеск и взлеты мысли тонкой

Сквозь пыль и тлен манят из глубины.

И щедрым даром прадедов потомкам

Мы пренебречь не вправе, не вольны.

Кольцо, клинок, ларец, что тайну прячет,

Старинной книги ветхий переплет -

Всему мечта вторую жизнь дает,

И темный хмель бурлит в крови горячей...

Господь затем вдохнул в нас дух, крылат,

Чтоб мы не знали Времени преград!

2. ОБЛАКО

...А было б, мой друг, неплохо

(Лети, моя песня, ввысь!),

По старой твердыне Лоха

Рядом с тобой пройтись!

И до изнеможенья

Читать с обожженных стен

В ласточкином круженьи

Вязь арабских письмен,

А после смотреть устало,

Как выше, по гребням гор,

Белый скакун Аль Атара

Стремительный бег простер.

А нам и гадать не надо:

(Молчи, моя песнь, молчи!)

То к стенам седой Гранады

Хозяина труп он мчит,

Засохшей кровью и пеной

Покрыто его седло,

Чтоб понял король неверных,

Что время его прошло...

А сколько по старым улицам

Могла б я бродить одна

И с непривычки жмуриться

От солнечного вина,

Из тех, что здесь пьют, как воду,

Как свежий ветер в полях...

И ощущать свободу

Проклятьем таких, как я.

Что ж, не судьба! Но тайно

От мирных северных грез

Белый конь Аль Атара

Сердце мое унес -

Куда? И гадать не надо:

(Сдержи, моя песня, стон!)

К древним стенам Гранады

Памятью тех времен.

3. АЛЬГАМАР

Мое сердце - не храм в глубине

Сокровенной оливковой рощи,

Не фонтан, что смеется и ропщет,

Уносясь к безмятежной луне,

Не разнузданный пестрый вертеп

На базарах Басры и Багдада,

Не шкатулка для царского клада

И не круглый сияющий хлеб...

Мое сердце - гранатовый плод:

В нем лежат, вызревая покорно

Или гневаясь, хрупкие зерна

Пережитых удач и невзгод.

Так всю жизнь - от зари до зари -

Суждено мне копить или тратить,

Ждать любви и бежать от объятий,

Скупо брать или щедро дарить;

А когда сквозь предсмертную тьму

Позовут меня трубы Пророка,

Плод смиренья, страстей и порока

Положить на колени Ему.

Грозно взглянет Владыка, суров,

Близко сдвинутся лунные брови -

И как алые капельки крови,

Брызнут зерна на белый покров...

Улыбнется - зажгутся вдали

Нестерпимым рубиновым светом

И, сродни живоносным кометам,

Приютятся в ладонях земли.

Будет видеть душа без преград

Сквозь созвездий мерцающий иней

Мир любимый, оставленный, синий,

Шумный пир, плодоносящий сад...

На потомков взгляну с вышины

Любопытным, тоскующим оком -

И увижу: гранатовым соком,

А не кровью их чаши полны.

АЛАРИХ

Весна пробуждала ростки, начинался год,

Над жертвенным камнем клубами вздымался дым.

И жрец возвестил о родившемся: Это тот,

Пред кем на колени падет ненавистный Рим!

Горячие схватки в бойцах разжигали пыл,

Косматое Время на рыжем коне неслось,

Ревели быки, и повозки взметали пыль,

И громко скрипела от тренья земная ось...

Свершилось! Прибой многоликий сомкнул кольцо,

У ног чужеземцев в агонии бился Рим.

А варвары сажей раскрашивали лицо

И хмуро плевали на чуждые алтари.

Скакун вожака беспощадно врагов давил,

И кто-то оплакивал мертвых, а кто-то пел.

Сгоревшего мира закат потонул в крови,

И нового мира кровавой была купель.

Но мог ли ты думать, что бог весть в каком году

Твой дальний потомок, грядущего пилигрим,

Воскликнет: Сеньор! За весьма небольшую мзду

Я, римлянин, вам покажу мой великий Рим!

***

В густом малиннике густое пенье пчел.

До призрачной прозрачности согрета

Тень под ногами. Медленно течет

Бездонное, эпическое лето.

Цветастый август сыплет в закрома

Плоды земли рачительно и мудро,

Хоть кажется несбыточной зима,

Как в полдень ночь, как на закате - утро.

Такой узорный солнечный покров

Лежит на всем, и зной лучист и светел.

Так сладок сок - малиновая кровь,

Так невесом, едва заметен, ветер...

Глядишь, а завтра - северный порыв

И осень пышнотелая без стука

Заглянет в поселковые дворы -

Нежданна и жестока, как разлука.

***

Близкой смертью повеяло, что ли?

Пляшет пыль в позолоте луча...

Сердце, сердце, безудержной воли

Страстно просишь, о ребра стуча!

Выйдем к солнцу из сумрачной клети:

На просторе дышать веселей.

Небо, звонкое в утреннем свете,

Высоко среди голых полей.

Видишь - ветер, былинки целуя,

Голубое крыло распростер?

Видишь - радуги бледные струи

Льются с неба в задумчивый бор!

Нам туда, где на мшистом покрове

Очарованный выхватит взгляд,

Как брусничины каплями крови

В полумраке сосновом сквозят;

Где зеленого смутного света

Полон мир под ветвями дерев,

И - смотри! - заплутавшее лето

На поляне стоит, замерев...

Вслед за солнцем полуденным спелым -

Сквозь встревоженно шепчущий лес!

Там запекшимся ртом огрубелым

Дышит степь на зерцало небес,

В синеву колдовскую пытливо

На свое отраженье глядит

И струится ковыльным разливом

От рокочущих конских копыт.

Встрепенешься, ретивое, больно,

Словно хочешь сорваться в ладонь,

Как увидим: в низине привольно

Синекрылый раскинулся Дон,

Плещет, блещет, и в капельке каждой

Свет закатный играет, маня...

Лишь тогда моя вечная жажда

Иссушать перестанет меня.

Сердце! Сбросим дремотные цепи:

Прянем вдаль - по колючей стерне,

По лесам присмирелым, по степи...

Ярославна! Не плачь обо мне!

СЕРИНДИБ

...Ночь за ночью корабль устремляется в бездну. И тьма

Под беспомощным килем свивается розою пенной.

Рулевой, обездвиженный ужасом, сходит с ума,

А оборванный парус во мгле исчезает мгновенно.

И, движение к смерти в шальной обращая полет,

Хрупкий корпус срывается с гребня, треща от усилья...

Но нежданная радуга над океаном встает,

Принимая корабль на свои распростертые крылья.

И уже впереди купола разноцветно горят,

Солнце плавится в море дорожкой сверкающей лавы,

Из тенистых садов истекает густой аромат

И плывет, как виденье, над городом высокоглавым.

У принцессы жасминная кожа и пышный убор,

А лицо, в обрамлении золота, негою дышит...

Но драконьи крыла заслоняют мерцающий взор,

И чудовищный взмах их дробит разноцветные крыши.

Простирая бессильные руки возлюбленной вслед,

Можно только смотреть, задыхаясь от гнева и горя,

Как зеленые молнии бьют в одинокий скелет

Мрачной башни на диком утесе, изглоданном морем...

Пробудившись, тоскует халиф о загадочном сне.

За воротами дремлет Багдад, вознеся минареты,

И лоснящийся месяц в прозрачной плывет вышине,

Изливая потоки медового липкого света.

Сотня лекарей изгнана прочь, и молчат колдуны.

На бесстрашной охране тускнеют зеркальные латы.

Головами качают визири. В часы тишины

Над Багдадом предчувствие скорой и страшной утраты.

А Маруфу отчизна все тягостней, словно тюрьма:

Все манят его вдаль очертанья чудесного града.

В закоулках дворца поселяется гулкая тьма...

И, измученный тайной, халиф призывает Синдбада.

***

Превращая в обряд или таинство каждую встречу -

Знаю, - ждешь ты зимы, охлаждения бурной души.

Время лечит. Мы знаем наверное - лечит

И любую сердечную нежность оно сокрушит.

Пестрым, ласковым счастьем нас лето с тобой поманило,

Мирно дышит над пылью и зеленью уличный зной.

Ну же, милый, не хмурься! Лучистою радостью, милый,

Одаряет нас солнце сквозь лиственный полог резной.

В наши годы - чудес и открытий любовь не дает, но

Ярким, праздничным шелком расцвечена щедро канва:

Взгляды ясны и долги, касания рук - мимолетны,

И молчание кротко, и сладко бездонны слова...

Знаем оба: по снегу строками обыденной прозы

Санный след разбежится, взметнется поземка, звеня...

Что ж ты холода жаждешь, в жару - предрекаешь морозы

И, задолго до срока, стремишься оплакать меня?

ЗЕМЛЯ И НЕБО

Неважно, чьи руки

На картах сотрут рубежи

И буквы последних законов

Чья воля нарушит.

Не носит земля нас,

А небо сжимает и душит,

И мир серединный

В жестоком ознобе дрожит.

Почти прирученным

Нам небо казалось, когда

В триумфе взмывали

Под солнце стальные машины!

Земля прогибалась,

И вниз уходили вершины -

И их побеждали

Растущие ввысь города...

Пьянящая власть

Распирает виски... Полчаса -

И рушится все,

Что вчера было вечным и целым.

Минута - и весь континент

В перекрестьях прицелов,

Как будто кровавые реки

Смягчат небеса,

Как будто бы мало

Враждою политы поля, -

С которых кормиться

Всему - от дворца и до хлева, -

И новый, очищенный мир

Из сожженного чрева

На пытки и муки

Нам снова предложит земля.

ЗРЕЛОСТЬ

Полуденный солнечный ветер коснется лица,

Упругое золото крон до земли пригибая.

Ты больше не глина в руках молодого творца,

Не гибкий побег, не реки колыбель голубая.

Ничто не угаснет, все память, как зерна, хранит,

Но будет ли радостной жатва на памятном поле?

Ты больше не образ, ты - мрамор, ты - серый гранит,

Тяжелый - и жесткий - и гибельно острый на сколе.

Любовью ли, гневом ли, мукой душа сожжена, -

Все нет пепелищ, где бы новых домов не сложили.

Ты платишь по высшему счету и платишь сполна,

И жаркая кровь неустанно гуляет по жилам.

А крепкое, терпкое время щекочет язык,

Гортанно бормочет, сочась сквозь стеклянное горло...

Ты больше не светлый исток и не звонкий родник,

Ты мощное русло, испробовав, принял покорно.

...К коре огрубевшей доверчиво льнут деревца

И зыбкие стебли, опору в тебе обретая.

Не глина грядущего в бережных пальцах творца -

А столп настоящего, ось бытия золотая.

ДРУГОЕ НЕБО

К.А.

В лабиринтах больших городов среди серых камней

Даже небо на тусклый, поношенный бархат похоже.

То ли нынче закат почему-то бледней и мутней,

То ли небо замерзло, как грязь под ногами прохожих.

Так безжизненно серо, настолько потерто на вид,

Что вовек не взбредет попросить хоть о малом участьи.

То ли это слепая гордыня за нас говорит,

То ли мир безнадежно давно разлетелся на части...

Но дрожит лоскуток, называемый сердцем, в груди:

Каждый новый закат пробуждает в нас странности эти -

То ли память о прошлом на много веков позади,

То ли знание будущих, ненаступивших столетий.

День за днем, год за годом нас мучает чувство вины.

Не постичь нам природы того, что нас давит и рушит.

То ли горько оплакивать что-то, чего лишены?

То ли новой мечтой окрылять утомленные души?

Ты, как будто забывшись, на бархат унылый глядишь,

По которому ночь раскидала кристаллики соли -

То ли плакало небо над серыми блюдцами крыш,

То ли иглы антенн до крови ему грудь прокололи...

А Башня видит сны, в которых нет неона

Гигантских городов, а только липкий страх:

Разноязыкий вой, упавшие знамена,

Честолюбивый взлет - и безнадежный крах.

В горячей вышине, как пыль кирпичной кладки,

Завеса мутной мглы и горечь - навсегда.

И в прошлое ушли, так несказанно сладки,

Единство и восторг согласного труда.

А вместо них - вражда, зловещие знаменья,

Эпоха гнева, слез, растерянности, лжи...

И память о грехе того столпотворенья

За нами сквозь века несчетные бежит.

Врачует время ум, оно - отменный лекарь.

Назад не повернуть: пути в былое нет!

Опять дрожит земля, и в сердце человека

Другой заботы плуг взрезает алый след...

А Башня - лишь фантом. Но в ней живет, свежа и

Настойчива, тоска по плотницким лесам.

И год за годом, мир все больше искажая,

Невидимый колосс восходит к небесам...

- Синее с золотом сари царевна надела,

Словно наряд этот мог укрепить его силы.

Чудищ-ракшасов и черных уродливых дэвов

Острым лучом красота ее насмерть разила.

Радость ее была лучшим из лучших оружий:

Рядом любимый, чье сердце не знает измены!

В страхе бежали враги - изнутри и снаружи

Царственный гнев сотрясал ненавистные стены.

И никогда человек ни один еще не был

Благословенным, как Рама. И многим казалось:

Синее сари ее, словно синее небо,

Знаменем славы его над страной развевалось.

В день же, когда его радость иссякла и скрылась,

В день, когда в уши царя просочились наветы,

Синее сари, пылающий взмах его крыльев,

Пеплом рассыпалось, мир обесцветив навеки...

Что наша власть по сравнению с вечной любовью?

Что наша мощь - перед горечью вечной потери?

Что мы узрим, когда небо, склонясь к изголовью,

В вечную синь растворит нам узорные двери? -

Так говорил мне брамин, и душа моя крепла,

И на меня сквозь глазницы тщедушного тела -

Как затаившийся тигр, как огонь из-под пепла,

Пристально - мощная, яркая древность глядела.

Пусть наше небо иного полета и веры,

Тот же мне чудится проблеск в бессолнечной хмари:

Над задремавшим на севере городом серым

Стелется взмах шелковистого синего сари.

ЗВЕЗДА-ОТЧИЗНА

The sun of sleepless,

melancholy star...

J.G. Byron

Звезда-отчизна, донник заревой!

В нас что-то льнет к тебе, болит и помнит...

Когда чужой земли сухие комья

Пройдут дождем по крышке гробовой,

Нам будет утешение дано:

Душа сама, порвав земные путы,

В скопленьях колких звезд отыщет путь и

Вернется в дом, оставленный давно...

В нем печь поет, как медная труба:

Ревнивый бог, в горячем чреве мучась,

Клянет свою бессолнечную участь,

Тугих хлебов вздувая колоба;

Игривый пес свивает хвост кольцом,

И кот на плечи прыгает упруго,

И мягкий желтый свет ложится кругом

На темное от времени крыльцо.

Вся ночь бессонных шорохов полна:

Небесный океан в созвездьях острых,

Покачиваясь, тихий звездный остров

Уносит прочь на ласковых волнах...

А утром мать пойдет в белесой мгле

И каравай сияющего хлеба

За темный край уронит прямо в небо -

Для тех, кто задержался на земле.

***

Зачем ты стара, душа!

Зачем ты как мир стара?

Ведь мудростью искушать -

Преступна порой игра.

Будь как мимолетный блик,

Как грусть на исходе дня.

Скрывай свой заветный лик:

Пока не тревожь меня!

Мне тягостно различать

Контрасты средь серой мглы.

Мне б всех помирить, сплеча

Бесстрашно скруглив углы,

Тайком, возжелав спасти,

Похитить с доски ферзя

И к полутонам свести

То, что и смешать нельзя...

Но твой беспощадный гнет -

Как сотни прожитых лет.

Ты - семь восходящих нот,

И «да», и, конечно, «нет».

Как Мертвого моря соль -

Так горечь твоя стара...

Позволь мне, душа, позволь

Забыть о твоих дарах,

И к Господу: «Излечи!»

Взмолиться - и бремя с плеч!..

Но только в тебе звучит

Его золотая речь.

Комментарии: 21, последний от 21/08/2003. © Copyright Mayra (mayra_ru@mail.ru) Размещен: 04/05/2002, изменен: 17/02/2009. 32k. Статистика. Сборник стихов: Поэзия		Оценка: *4.846** Ваша оценка:

Mayra : другие произведения.

Земля и Небо