Вот, казалось бы, кому вздумается переться по лестнице на двенадцатый этаж? Я же специально облюбовал это место для рандеву с Аськой. В глазки на нас не попялишься, а взбираться по лестнице - не для любопытных старушенций роскошь. Нет, конечно, лестничный пролет, это - отстой. Тем более, что маман дома нет. Но Аська - девушка правильная. В это самом смысле, в котором вы подумали. Дома мало ли на какие интимности этого пацана потянет? Вообще-то его и на лестнице потянет, но сама обстановка будет сдерживать. Тем более, что парнишка (то есть - я) воспитанный. Вновь в том самом смысле слова, о котором вы подумали. На лестнице определенную границу приличия не переступит. Да и самой здесь в таких границах держаться полегче.
И на тебе - когда мы сладостно прохаживались вдоль этих границ, на одиннадцатом этаже остановился лифт. Ну и пусть себе. У каждого свои заботы. Так нет! Надо было подняться прямо к нам и этак аккуратно покашлять. Другому я бы тут же нюх начистил. Но не маман же! Потому я только ос3уждающе так вздохнул, а Аська ойкнула и отвернулась.
- Здравствуй, Ася! - улыбнулась моя мамаша. - Извини, что вот так вмешалась, но у нас с Марком (это - я. ваш покорный слуга) очень срочное дело. А он в таких случаях мобильник отключает, - кольнула она и меня и Аську.
- Пойдем, скоро семь, а нам надо срочно к Кэпу. Три минуты вам.
- К Кэпу? - изумился я, рванувшись за маман. Спохватившись, спрыгнул через ступеньки назад к девушке.
- Знаешь, Кэп - это... - хотел объяснить я. Не успел.
- В 'таких случаях' отключаещь? - повторила Аська, обжигая меня зелеными кошачьими глазами. - А в таких? А в таких? А в таких?
Три вопроса чередовались с тремя довольно тяжелыми пощечинами. А казалось бы, какие мякенькие, тоже кошачьи лапки. Угу. С коготками. С когтями!
Аська дробью процокала вниз, а я, вытирая кровь с царапин на щеках, помчался в нашу квартиру. Дело в том, что Кэп... Кэп... Это очень длинная история и я расскажу о ней поподробнее, когда отдышусь, ладно?
В принципе я заданный временной интервал выдержал - трех минут хватило для выяснения отношений и быстрого прощания. Тем не менее, маман хмуро взглянула на меня и продолжала запихивать что-то свое в чемодан.
- Мы? Сами? К Кэпу? - спросил я. Дело в том, что раньше Кэп сам вылавливал то меня, то мамашу, вывозил в разные жудостные места, где спрашивал: ' Когда?'. А тут: ' Нам надо срочно к Кэпу'.
Лю ( я иногда так ее ласково называю про себя, не все же 'маман') застегнула чемодан, упала в кресло, как-то очень серьезно взглянула на меня.
- Иди смой кровь. Только аккуратно, не размажь нигде. Залепи и быстро сюда. Очень серьезный разговор будет.
' Если насчет Аськи, то зря', - подумал я, направляясь в ванную. 'Да и о вчерашней драчке, то тоже ничего серьезного. Неужели Серж наскулил?' Аськины царапины были ничего себе, сразу видно - любя. Ну, да не впервой. Вот, как-то с детства сложилось, что мой фейс притягивает на себя всякие мелкие напасти. Так чтобы по серьезу, типа там челюсть сломать, или нос своротить, этого пока не случалось. Самое серьезное - один мелкий гаденыш еще в пятилетнем возрасте проехался каким-то стеклом мне по щеке. Правда, и я что-то там ему... Не помню, что, но не такое подлое. Хотя и первый. В общем, зла на него не осталось, а вот шрамик маленький вот здесь под глазом остался. Хотя, как говорит Аська, 'это не шрамик, а шармик'. И сама теперь вот, тремя 'шармиками' украсила. Эти, правда, сойдут. И все равно, зачем ма такое сказанула? В конце концов, когда я, ' в таких случаях' отключал мобилу? Клевета! Ну, если не в смысле наличия 'таких случаев', то насчет мобилы - точно. Но отключал. Провокация. Зачем?
С этими вопросами я вышел из ванной. Но Лю тут же так меня озадачила еще больше.
- Вот, - протянула она мне пузырек с бурой жидкостью. - Накапай в раковину, на руки, вытри полотенцем. Капни на свой 'станок'.
- Но ма...
- Потом. Делай.
Я знаю свою маман. Просто так или сдуру она давно ничего не делает. Поэтому я брызнул чужой кровью (тоже не дурак, соображаю что есть что, другое дело - зачем?) в раковину, измазал полотенце, немного поколебавшись, слегка мазанул по станку. Я все-таки несколько брезглив, поэтому с бритвой придется попрощаться. Правда, пользуюсь я ей... скажем так, не каждый день, поэтому потеря невелика. Вот только - на кой?
Когда я доложил Лю об исполнении поручения, то получил три интереснейших причиндала типа штемпелей.
- Потыкай по своим вещам.
Увидев на месте штампов какое-то подобие пальцев, я что-то начал понимать.
- Это 'они' как бы у нас были? - спросил я Лю, 'тыкавшую' подобными инструментами по окружающей мебели.
- Почти угадал, - как-то грустно улыбнулась ма. - Это были мы.
- Угу... Мы... Были. Не въехал.
- Все потом! Вот, держи - протянула она мне довольно увесистый кейс. - И быстро вниз! По лестнице!
Можно было бы и возроптать, но если дело касается Кэпа... Я послушно посыпался вниз, ощущая за своей спиной дыхание маман.
Судя по быстрым целенаправленным действиям Лю, все было продуманно и спланированно. А именно - трамвай, автобус, опять трамвай, вокзал, поезд, плацкарт. Только когда проводник проверял билеты, я узнал дальнейший маршрут. Хм... Мортир. По столичным меркам - еще то захолустье. Нет, раньше там да, там оружейный завод еще тот был. Отсюда как бы и название города - знаменитые мортиры отливали. Но теперь... Только что курортная зона. Даже только прикурортная. Что там еще? Что-то с аэропортом связано. Вроде как был там военный аэродром, а потом за ненадобностью его конверсировали. Но в чем фишка - не помню. Может, мы оттуда, дабы замести следы, стартуем куда-то дальше?
- Тоже на курорт? - прервал мои размышления сосед по плацкарте. К моему удовольствию поезд оказался полупустым, мужиков - всего ничего. Но надо же! Поезд еще только дернулся, а этот, единственный в нашем отсеке, тут же начал клеиться к моей мамаше. Но его надо бы извинить. Я еще не рассказал вам о моей Лю. Дело в том, что мой папаша был... ну, скажем мягко, влюбчив. Ну и довлюблялся до скандала - ма родила меня в семнадцать. Потом с этим делом, в смысле братиков мне или сестренок завязала. Вот теперь ей тридцать три, она типа 'бизнес-леди'. Может, я и предвзято к ней отношусь, но в том, что есть 'бизнес-леди' более знойные, никто меня не переубедит. Во-первых, фигурка 'все при всем'. Во-вторых, фейс такой вамповый. И еще - глаза. Такие, немножко навыкате, но лишь настолько, чтобы понять - вот это глазищи. И натурально, без линз зеленые. И как она на посулы моего папаши развелась? Думаю, только по наивняку. Кстати, она тоже откуда-то из глуши. Сейчас бы она папашке такой укорот устроила! Но тогда и я сейчас бы вам ничего не смог рассказать. За отсутствием.
Лю, что-то выискивая в смарте, рассеянно кивнула и улыбнулась. Держу три к одному, сосед сейчас спросит про ' братика'.
- С братцем едете?
- С сыном, - привычно ответила ма, продолжая терзать айку.
Догадываетесь что сейчас скажет наш новый знакомый? Ну конечно!
- Да что вы говорите! Не может того быть! Вам всего-то...
- Маме всего двадцать три. Мне - шестнадцать, - ответил я за маман.
- Конечно, шучу, - заулыбался в ответ и я. И громким шепотом добавил. - На самом деле мамочке уже пятьдесят девять. Я младшенький, а все это - обвел я рукой вокруг своего лица - у нее пластика.
- Что вы говорите? - оторвалась от мобильника Лю.
- Да нет, ничего, - промямлил озадаченный сосед, вглядываясь в маман.
- А-а-а, - рассмеялась она. - Мой братушка опять в своем амплуа. - Разыграл?
- Еще как! - улыбнулся наш попутчик.
Слово за слово, и Николь (так он представился. Нормально, да? Уже за сорок, а все еще 'Николь'!) рванулся в вагон-ресторан заказывать столик, а Люс вычитала мне нотасьон о необходимости соблюдать конспирацию, не высовываться, не дерзить и тем более, не скандалить. В Мортир мы должны заявиться серенько.
Я согласился, оговорив условие, что не потерплю слишком откровенных приставаний этого Николя. Ма эти условия приняла с оговоркой, что сама будет решать, какие приставания будут 'слишком откровенными'. И вновь я не добился внятного объяснения всему со мной сейчас происходящему.
К счастью, Николя в вагоне-ресторане, ухаживая за Лю и явно намереваясь ее подпоить, так нарезался сам, что приставать оказался не в состоянии. К его, конечно, счастью, потому, что кулаки у меня все-таки чесались. Потом его, по меткому сравнению классиков, тяжелого во сне, как комод, мы с проводницей переволокли в нащ вагон. Ну, не хотелось мне с ним возиться, но проводницу было жалко. Совсем молоденькая. И если бы какой крокодил был. А так... За что и были вознаграждены - его, уже храпящего, отселили в свободный отсек.
- Вот теперь слушай, - наконец-то начала Лю шепотом свое откровение. - Мы уже умерли. Убиты. И зверски изуродованы. Но по генетике и пальцам установят, что это - мы.
- Это мы, значит дома...
- Да, оставили генетику для сравнения.
- А... убили кого?
- Потом, - отмахнулась Лю.
- Как 'потом'? - изумился я. - Кого-то вместо нас грохнули... Ты что, ма, заказала кого?
- Трупы заказала. Скоропостижников под нас закосили. Не об этом сейчас. Мы теперь - другие люди. И у нас будет другая жизнь. Может, навсегда. Это трудно, сынок, но это надо, пойми, на-адо.
Она редко называет меня 'сынком'. Как и я ее 'мамочкой'. Но сейчас вот вырвалось. Волнуется? Или от вина? Все-таки поугощал ее крутым вином этот Николя. Вот тоже, странно, в ресторане шикует, а едет в плацкарте.
- Ну, надо так надо. Даже интересно, по легенде пожить, - не понял я ее волнения. - А где она будет, эта 'другая' житуха? Не в этой Мортире хотя бы?
- Там я заказала себе пластику. Фейс мне, увы, придется сменить.
- Но ма! - даже вскочил я с места. - Такой... Такое...
- Красивое? - улыбнулась ма, как-то очень по хорошему, по доброму взглянув на меня. - Ничего. Вот, посмотри, промоделировали мой новый фасад.
Я вначале нехотя взглянул. Затем присмотрелся. Присвистнул, забрал карточку и начал пристально вглядываться.
- Ну и как? - через некоторое время забрала у меня фото Лю.
- Круто! А со мной что делать будем?
- С тобой - ничего.
- Ну-у-у, это не по-пацански. Ты, значит, смываешься, а я - за весь базар отвечаю? - шутливо возмутился я. Хотя, в каждой шутке только доля шутки. Если надумают искать, то - и её и меня. Но должна же она понимать, что если Кэп меня выследит, то и о ней все выпытает.
- Нам надо продержаться пару месяцев. Несколько месяцев, - поправилась ма.
- Может, сказала бы ты Кэпу все, что знаешь, да и жили бы тихо- мирно?
- Никогда! Да и не знаю я ничего, - быстро спохватилась Лю. - И скоро у Кэпа и его команды руки будут коротки нас тронуть.
- Выйдешь замуж за олигарха? - поинтересовался я планируемым изменением нашего статуса.
- Совсем-совсем другая песня. Но не сейчас и тем более, не здесь. Пока привыкай к новой биографии. Вот, почитай, - протянула она мне паспорт.
Я оказался Михаилом (буду представляться Майклом, Мишелем, это уж как кому понравится) с очень странной фамилией Борто.
- Я француз? - справился я у Лю о своей новой национальности.
- Полукровка, - улыбнулась она в ответ, вновь что-то выискивая в 'айке'.
- Они погибли в автоаварии. Теперь мы живем за них, а они будут похоронены за нас. Вот, кстати, смотри, - протянула она мне свой смарт.
В новостях часа действительно сообщили, что в страшной автоаварии (тачка попала под поезд) погибли водитель такси и два пассажира. Их разделало до неузнаваемости, но по документам личности всех троих установлены. Это...
Слышать свое имя в таких новостях очень даже непривычно.
- Так вот, Марк... То есть, Майкл, - продолжила Лю, забирая мобильник. - Кэп и его банда от нас не отстанут. Огромные бабки на кону. Ни он, ни его отморозки не поверят, что твой отец эту тайну унес с собой в ад. Что он её отрыл, это даже не обсуждается. Но выпытать ее у твоего папаши Кэп не успел. Все-таки Вик был еще тот... кадр. И сам с пытки соскочил и еще трех Кэповых палачей с собой прихватил... Но эти подробности не для детей, - спохватилась Лю. - И Кэп, надо отдать ему должное, довольно долго терпел, - вынюхивал, выслеживал. Ждал, когда я осмелею и пойду в пещеру Алладина. Но сейчас его на чем-то нагрели, бабки срочно понадобились, и его уроды вот-вот принялись бы за нас 'вплотную'.
Что такое у Кэпа 'вплотную', я немного слышал от ребят. Но это так, фольклор. А вот папаша мой по пьяни дружку своему на кухне рассказывал. Уж кто-кто, а он знал. Поэтому, когда гориллы Кэпа поволокли его 'поговорить вплотную' - подорвался. И их - туда же. Троих. А еще двоих здорово посекло. Все-таки 'лимонка' - РПГ еще та граната. Но поподробнее о папаше в другой раз. А вот насчет 'вплотную', то поверьте, лучше не надо. Поэтому я вновь вчитался в новый паспорт.
- Надо же было подменить документы на наши? А эти откуда чистенькие, если...
- Но Майкл, ты вот в такси с документами ездишь? Нас опознают по нашей машине, нашей одежде, потом - по генетике.
- А эти их ксивы? Сначала у них стащили документы, а потом они попали под поезд? - насторожился я.
- Да успокойся ты, - протянула руку, чтобы потрепать меня по волосам Лю ( есть у нее такая раздражающая привычка).
- Что-то здесь не так, ма, - уклонился я от такой ласки. - Что-то здесь нечисто. Как бы нам с такими фокусами не влипнуть...
- Да что ты, что ты! Больщой полицейский бонза занарядился. Все не так. Вот эти документы - не тех несчастных. Сегодня дождались смерти каких-то бомжей приблизительно нашего возраста.
- Бомжа моего возраста?
- Думаешь, не бывает? Ну, пусть не бомжа, пусть беспризоры. Вот... Потом их переодели в нашу одежду, посадили в нашу машину и - на переезд. А документы 'слиповали' гораздо раньше. Но очень правдоподобно, с занесением во все банки данных. И знаешь, чего мне это стоило?
Я отрицательно покачал головой, чувствуя, что заливаюсь предательской краской.
- Это ты так думаешь о своей мамочке? - коротко рассмеялась Лю. - С одной стороны слишком высоко ценишь мои внешние данные. Нет, дружок, я не настолько дива, чтобы за ночь со мной такой ментовский бугор пошел на должностной или какой-то там еще подлог. А с другой стороны слишком низко относишься к моим моральным принципам. Чтобы я с кем-то в койку ради выгоды? Запомни братик, твоя бывшая мамаша была негодной женой и, наверно, никудышной мамашей, но ...эээ путаной - не-е-ет.
- Почему 'бывшая мамаша'? - тормознул я.
- Но я же теперь твоя старшая сестра Марта (тоже угораздило!) Зигмунтовна.
- Хоть здесь повезло, - усмехнулся я.
- Это в чем же?
- Могу дальше называть тебя 'ма'. Как бы сокращенное от этой самой Магды. А вообще, что за имена такие диковатые? Может, следовало что-нибудь серенькое?
- Ну... Миша не самое яркое. Даже если и Майкл. Понимаешь, по легенде мы с тобой как бы дети иммигранта. Зигмунт Борто, мелкий такой бизнесмен приехал к нам за налоговыми льготами. Развернулся, было, но потом пропал без вести. Сильнейшие подозрения были на убийство. Но... В общем, следствие приостановлено. Даже дело в архиве имеется, спасибо бонзе.
- Целое дело состряпали? - удивился я.
- Да нет. Дело было. Точнее, оно и есть. Этот Борто тоже был. Вот детки его в деле начали фигурировать только теперь.
- Лихо.
- Кэп, даже если бы заинтересовался этими детками, до Интерпола за подтверждением не дотянется, а остальным на сироток наплевать. Помощи же не просят, значит обеспечены.
- А на самом деле?
- А на самом деле... Ты так и не поинтересовался, чего нам это стоило, - вздохнула ма. - Это стоило нашей квартиры. Нет, не всей. Половины. Но где-то в районе стоимости ванной уйдет на пластику...
- А на стоимость кухни и туалета полгодика проживем! - съязвил я.
- Да. И за это время мы должны добраться до этого чертового клада. И начнем завтра же. Ты начнешь!
- Значит, он...
- Да. Это слово он шепнул мне, когда гориллы начали ломать дверь. Сунул в руку вот эту флэшку и затолкал меня в ванную. Потом... Ну, ты помнишь.
Еще бы не помнить! Сидел тихонько в своей комнате, когда во входную дверь ломиться начали. Высунулся, было, а папаша как рыкнет! Рычать он умел. И этот рык порой делом подкреплял. Ну, последних год-два силовые методы воспитания он редко применял, а раньше - ого-го! Я то и на единоборства пошел для того, чтобы когда-нибудь ему в ответ так отмахнуться! Ну, в общем я от этого рыка назад в комнату. Дверь поплотнее прикрыл, опять за симулятор пристроился. Все никак посадка на авианосец не удавалась. А в зале несколько секунд что- то побубнили, затем ка-а-ак! Не знаю, что меня больше оглушило - сам взрыв или рев нескольких глоток после него. Выскакиваю в зал, а там... в общем, не для слабонервных. И правильно говорит ма: 'Ты помнишь'.
Я согласно покивал головой, и моя 'старшая сестричка' продолжила.
- Только вот что... Всё это время нам надо не высовываться.
- Перейдем на нелегальное положение? Явки, пароли. Или выроем схрон в лесу? На подножном корме еще больше продержимся.
- Не прикалывайся. Наоборот. Мы должны... ммм легализоваться.
- Как говорил Бендер, смешаться с бодрой массой служащих? Но на кой?
- Когда мы дороемся до бабок, нужно будет слинять отсюда. Но слинять официально. Нелегальный переход может окончиться, как у того же Бендера.
- Угу... Значит...
- Увы... Пойдешь в местную школу.
- Но... э-э-э...
- А еще - в местный аэроклуб.
- Уже не так паскудно. Потом на свою долю открою бизнес - куплю лайнер. На пилоте сэкономлю.
- На свою долю? - похоже, искренне изумилась Лю.
- Ну да. Хоть ты и моя старшая сестра, но все-таки сестра. И компаньонка. Поэтому...
- Ладно, проехали. Давай укладываться.
- Ничего не проехали! - возмутился я. - Мы добываем... сколько там? Ну, пусть десяток миллионов. Ты делаешь пластику, устраиваешь личную жизнь, а я - в пасынках у твоего нового мужа?
- Новый муж? Никогда! - отрезала Лю.
- Ну, бойфренд. Еще лучше какой-нибудь жиголо нарцисс. Нет уж. Из уважения к вашей личности согласен работать на какие-то жалкие... сорок процентов, - озвучил я позицию Бендера во время исторического торга в дворницкой.
- Гены, - вздохнула в ответ Лю. - Хорошо, сынок. Добудем - забирай все... Нет, треть уже не наша. Тому самому менту...
- Но он же уже получил! - возмутился я.
- А за дальнейшее прикрытие? А потом - за 'окно' на границе? А оставшееся... Знаешь, забирай все, а что матери отжалеешь, на том и спасибо.
Это прозвучало почти искренне, и я почти растрогался. Но только почти, потому что знал - не любила меня Лю так сильно для таких вот порывов. И даже не так. Как раз для вот таких стихийных порывов, может, ее любви и хватало. А вот по зрелому размышлению...
Для зрелого размышления я расстелил постель и забрался на верхнюю полку.
Ненавидела она отца за свою искалеченную жизнь. Ну и меня, порой, заодно, как прямое следствие. И еще за то, что уж очень я похож на отца. Внешне. И внутренне, наверное. Потому, что когда чего накосячу, а там более, где нахулиганю, она вздыхает: 'Гены, гены'. Хотя, если разобраться, то и ее гены - не сахар. Вы бы посмотрели, как кидалась она с одними своими когтями на папашу. Не глядя на его невменяемость, на 'розочки' или 'бабочки' в его руках. И тот, вкровь расцарапанный, довольно часто отступал. Но не всегда. И в других случаях ох и огребали мы с ней. А потом вместе тихонько плакали, когда упившийся подонок, наконец, засыпал.
Потом все изменилось. Резко. Радикально. Ну, не само собой... Ладно, дело прошлое, чего уж там. Видимо, все-таки, действительно, гены взяли свое. После очередного 'сеанса', услышав храп папаши, я выломал дверь из кладовки и рванулся в коридор. Там стояли 'дерьмодавы' отца, - высокие такие ботинки, типа десантных, на шнуровке. Здесь, главное, не тормозить. И не только здесь. Если на что решишься - не тормози. Быстро их расшнуровав, я примерился. Нет, голова у папаши была здоровая - одного шнурка не хватило бы. Связав оба, я соорудил петлю и так же быстро рванулся в спальню. А там - дело минутное. Тем более, что он и стригся наголо, чтобы скрывать раннюю лысину. Только и всего - голову приподнять, петлю накинуть, а затем...
А затем он открыл глаза. И еще страшно так захрипел. И желая этот мерзкий хрип прекратить, я все сильнее и сильнее сжимал петлю. В первые секунды папаша пытался оторвать мои руки, но очень быстро его хватка ослабела...
Нет, не задушил. Лю оторвала. Но, как говорили эскулапы, выжил он чудом. Лучше бы этого чуда не произошло. Пережив клиническую смерть, папаша другим. Выдержанным. Внимательным. Ровным. Но это - только с Лю. Со своей спасительницей. Что же касается меня... Возраст уголовной ответственности тогда еще у меня не наступил. И при первом же посещении папаши в больнице, не дожидаясь его выздоровления, я шепнул ему, что постараюсь завершить 'дело деда' до достижения этого возраста. О деде и его деле - потом. Как я понял, Лю ему тоже кое-что нашептала, поэтому менты все это расценили, как неудавшийся папашин суицид.
Он сам, это, конечно, так не расценил. Кулаки в ход больше не пускал, но взглядом убивал регулярно. И черные замыслы явно вынашивал. И еще. Не знаю, что ему там привиделось во время клинической смерти. Говорят, что многие на том самом пороге видят родных, близких, даже Христа, многое понимают, становятся чище и добрее. Ну, не знаю, не знаю. По-моему, Христа папаша явно не увидел, а если и увидел покойную родню, то лихая она была, под стать папаше. И насоветовали они ему, так насоветовали. Ну, был он программистом-недоучкой. Запойным неудачником. Теперь же связался с самим Кэпом. Да еще как связался!
Хотя, мне эти его связи по-барабану были. Несколько напрягался по первянке, типа, не заказал ли папаша меня Кэпу? Но меня немного знающие ребята успокоили - Кэп по мелочевке никого мочить не будет, а у папаши не те бабки, чтобы заказ оплатить.
Вот так все и дымилось. Папаша был на 'коротких побегушках' у бандюганов, но кое-какое бабло имел. Занятия у него были, первое время, как я догадывался, не по специальности программиста. А чего там догадываться, если папаша дрыхнет вповалку пьяный, а у него под пиджаком 'плечевуха' с пушкой. Но один раз он отработал что-то 'хакерное' и поднялся на уровень выше. А потом стал носиться с новой идеей. Сам до нее додумался, или Кэп его озадачил - не знаю, не знаю. Ну, это насчет знаменитого 'Кривого клада'. Не знаете? Да не прикалывайтесь, знаете. У нас эту легенду все знают. Ах, вы не из 'нас', типа не местный? Ну, тогда, конечно... Хотя, если в Инете понырять... Правда, тоже надо знать, где нырнуть. Лады, немного расскажу. А то, не поймете из-за чего вся эта волна поднялась.
Глава 2
Вообще-то 'Кривой клад', это 'клад Кривого'. Пират такой был. Одноглазый, значит. Интересно все-таки, почему многие их знаменитых пиратов какие-то увеченные? Может, мода такая была, как сейчас на тату? Но неважно. И вот, этот Кривой со своей командой прихватил однажды очередной галеон и призадумался - не пора ли на покой? Поскольку уже задрали его эти риски - то команда взбунтуется, то молодой преемник норовит нож в спину воткнуть, то английский корвет ко дну пустить. Устал. А как из такого бизнеса на покой уйдешь? На виселицу-то несложно, а вот по покой, да еще с почетом? И знаете, что удумал? Однажды в порту снял черную повязку с глаза, сбрил все эти причиндалы типа 'борода-усы - баки', переоделся в цивильный прикид и ломанулся в глушь, где его никто не знал. А в глушь в те времена - это к нам. Нет, как патриот своего отечества должен подчеркнуть, что и тогда наша столица гремела на весь цивилизованный мир. Хотя и сжигал ее несколько раз мир нецивилизованный. Или не так цивилизованный. Ну, еще пару городов были довольно известны. И, конечно же, Сектор. А в остальном... Впрочем, как и в других царствах-государствах того времени. И вот наш кривой прибыл сюда с ксивой какого-то воителя-полукровки. В смысле, по матери он как бы наш, а по отцу из испанских неких грандов. Некоторые утверждают, что так оно и было. Будто бы когда нашу столицу в очередной раз варвары взяли, они матушку нашего героя в рабство захватили. Но по пути их корабль перехватили испанцы, их капитан, ясно дело, влюбился в прекрасную пленницу, да так, что по всем правилам на ней женился... Ну, и так далее. Вот от матери Кривой знал наш язык, она же и привила ему любовь к нашему отечеству. А дальше эта мелодрама развивалась как по нотам - отца назначили губернатором какой-то приморской провинции, на портовый город напали пираты, с губернатора голову долой, у матушки еще более печальный конец, а мальчишку - с собой. Там он набрался дурных привычек, вырос, сам стал пиратским капитаном, а потом - вот, к нам, жить-поживать да грехи замаливать.
В столице Кривой жить не захотел, выкупил феод у какого-то разорившегося рыцаря, отстроил разрушенный замок, задумал семью завести. Говорят, сам он был ничего, тем более, что вместо выбитого стеклянный глаз вставил. Очень искусной работы. Другие 'Кривоведы' говорят, что у него вообще оба глаза свои были. Просто наш пират после одного из боев повязку на здоровый глаз одел. Дабы и имидж поострее создать, и как бы он уже тогда об исходе задумался. Прозорливый такой флибуста был. И что? Кое-кто, когда его к нашему королю допускали, в силу тогдашних возможностей в этой легенде покопался. И наличие такой матушки, и документы о браке, и о рождении, и даже гибели родителей - подтвердилось. А что потом был в рабстве, откуда вот только недавно, при последнем штурме варварского оплота сбежал - какие тут документы? Да и не просто сбежал. Рабствовал он якобы у самого Яхрета - известного ворюги-казначея, посаженного затем на кол на растрату султановской казны. Так вот этот Яхрет казну не распылил куда не попадя, а попросту спер. И прекрасно понимая, чем это кончится для него лично, драгоценности эти спрятал не в своем дворце и не в султанате даже, а мало помалу с караванами перевез... Тут наши губу и раскатали. Нет, не к нам, в сопредельное царство. Это тогда оно было сопредельным, а сейчас там сепаратисты, ('сепары' по-нашему) воду мутят и с драками вожжаются. В общем, где-то в районе Сектора. А слуг верных, конечно... того. Дабы не позарились да не разболтали. Но наш хитрец это прочувствовал. И накануне расправы сделал ноги. Он, канун этот, со штурмом совпал, вот Кривой и воспользовался. А потом, по дороге сюда, заглянул в схрон, отщипнул немного. Но со временем все сюда, на свою родину перевезет.
Ну, если этого 'отщипа' на феод и замок хватило, то можно представить, какое там богатство хранится. Поэтому стали набиваться к отставному пирату в друзья очень многие - от короля до соседнего феодала. Типа, может, надо в снаряжении экспедиции помочь? Да и в участии тоже - вон что творится вокруг!
Кривой от помощи наотрез не отказывался, но в поход за сокровищами не спешил - отмазывался необходимостью поправить пошатнувшееся за годы рабства здоровье. Этим он объяснял и длительные отлучки - как бы за границу на воды ездил. Только вот настучали нашему королю: не видали его на водах. Тому и стало ясно - перетаскивает хитрец сам потиху свое сокровище. Но тут еще вопрос, кто больший хитрец. Вот, зачем нашему сиятельству этот геморрой с переправкой клада? Это для отдельного феодала всего лишь контрабанда, а встрянь туда государь - это уже межгосударственные осложнения. А царства- государства вокруг нас тогда были - врагу не пожелаешь. Впрочем, и сейчас - не пожелаешь. В общем, решило наше величество дождаться, когда все это сокровище на его земле окажется, а уж тогда... Но чтобы 'тогда' не получилось, как с богатствами тамплиеров, то есть, чтобы 'шиша не вытянуть', внедрил он в стан Кривого засланца. Уточняю - к тому времени Кривого так уже никто не величал. Граф де Лобос. Это по-испански. И не из-за какого-то выдающегося лба. Лобо - 'волк'. То есть волчий граф. Нагловат все-таки был Кривой. Оставил намек на свое прошлое. Как потом оказалось - зря. Но по порядку. О засланце. Точнее - засланке. Этакая сиротка, но из знатного рода. А тогда ведь как было? Вот ты хоть Лобос, хоть Лесбос, хоть Лаосос. Но если не родной, то второго сорта. А на наш Олимп пропуск - древность нашей, исконной крови. Но была, была здесь замануха для иноземцев. Мудрая по большому счету. Дабы кровь эту освежать. Если ты сам древнего, знатного, пусть и не нашего рода, но взял в жены из нашего древнего, знатного, и взял их герб, или, хотя бы, совместил со своим, то ты - уже из нашего, древнего и славного. Как я понимаю, Кривому уж очень захотелось туда, к нашим Олимпийцам. Оно и понятно. Бендер тоже говорил про свой миллион: 'А главное - слава и власть, которые дают деньги'. Вот и возжаждал он любви, славы и власти в одном флаконе - в сиротке Клавдии. Та, по сценарию нашего величества, тоже как бы воспылала к Кривому чув-ства-ми, но, как представительница древнего рода, за нищего выходить замуж не могла. Не то, чтобы не хотела, а не могла. Королевский эдикт не позволял. Должен был для убедительности Кривой свое состояние показать - как родственникам невесты, так и королевскому казначею. Ну, родственников у сиротки не было, поэтому демонстрировать свой достаток пришлось Кривому еще и королю - как персональному опекуну представительницы старинного рода. Охмуренный пират и продемонстрировал. А когда согласие было получено, то в первую брачную ночь, еще и рассказал своей теперь уже супруге, что этот схрон - так, цветочки. А вот ягодки...
Ну, а дальше - заезженная пластинка. Вдруг выплыли некоторые сведения, позволяющие сомневаться в биографии графа. Якобы прибыл пират сюда, и втерся в доверие к сиятельной знати... Зачем? Ну, конечно, за этим, за самым. Соорудить заговор, свергнуть святейшего и всемиловейшего, узурпировать власть, призвать сюда неверных, даже драков, и, в конце концов захватить и погубить нашу славную страну, поругать нашу истинную веру, растоптать нашу землю... ну и так далее.
Поторопились. Ох, как поторопились. Ну, уж очень, очень руки по золоту свербели. Тем более, тут опять освободительный поход намечался, а за какие бабки? Но нашего пирата это все не интересовало, и он под самыми лютыми пытками места своего клада не выдал. А то, что он нашему владыке и своей Клаве показал, оказалось, говоря словами гоголевского Собакевича, 'фуком'. Нет, поверху в тех сундуках, которые продемонстрировал Кривой, были старинные монеты из золота восхитительной пробы. Но это - поверху. А вот ниже... И в том заветном месте, о котором он поведал, находясь в любовном пылу, тоже что-то могло быть. Когда-то. Или совсем недавно. Но когда в этот тайник в подземельях Волчьего замка пробрались нукеры нашего государя, там тоже 'фук' что нашлось. Хотя, по словам некоторых историков, все - таки 'нашлось'. Бочки с порохом, которые вдруг рванули. Хотя, может, и легенда. На том основании, что замок по приказу нашего величества потом разобрали. Чуть ли не по камешку. А что не поддавалось - взрывали. Кривого принародно казнили, как подлеца, посягнувшего на нашу святую особу. То есть на кол посадили. Дабы неповадно было. А вот его вдова... Знаете, а ведь его вдова потом вышла замуж за графа, чей замок находился в Мортире! Запамятовали? В городке, куда мы сейчас едем! Совпало? Ну-ну. Тогда продолжим. Сокровищ не нашли, клад Кривого, как и он сам, постепенно перешел в разряд легенд. Так бы все и заплесневело. Но во время Славной нашей революции наш народ повторил подвиг разрушения Бастилии. В интересующей нас части - в одной из камер были обнаружены записки Кривого. Историки, правда, до сих пор сомневаются, типа после таких пыток вряд ли кто сядет писать мемуары. Вроде как записывал кто-то с его слов. Возможно, подсадная утка, которая не только 'крякала' хозяину, но и записывала кое-что. Для потомков? Кто его знает. Сейчас уже не спросишь. Да и неважно. Так вот, в этих записках самое сенсационное - о кладе. Якобы Кривой, прочувствовав всю эту подставу, навел своих визави на ложный след. А вот на след настоящий алчущих может навести прилагаемая шифровка.
Отдельный листок бумаги был исписан цифрами, буквами и какими-то совсем не математическими знаками, типа змей, пауков и прочей неаппетитной живности.
И каких только расшифровок этого листочка не было! Я, читая весь этот бред в Инете, только ухмылялся. Уж если бы ты был уверен, что расшифровал все верно, то флаг, точнее, лопату тебе в руки! Доухмылялся. Однажды папаша, желая уличить меня в чем-то грязном, типа порнухи по Инету, тоже вчитался, а затем и въехал в проблему. Как я понял, поначалу его задело. Он, программист не сможет разгадать шифр какого-то полуграмотного пирата? Потом понял - здесь не только самоутверждением интеллектуального превосходства пахнет. Ну и озаботился. Засел. И, как я понял, сосватался с этой идеей к Кэпу. Потому, что и комп новый появился, и бабки, и какие-то музейные манускрипты Кэповы ребята к нам домой притаранили. Меня тоже поначалу этот вопрос занимал. А потом более насущные проблемы нахлынули. К примеру, с Медведем за Аську сцепились. Насыпать-то я ему насыпал, но он успел и мне немного шею своротить. Потом Серому надо было старый должок воротить. А он, гаденыш, последнее время типа телохранителей себе сосватал. Чуть выследил, когда он только с двумя из них остался. Вернул, но и сам успел огрести. Поэтому до интеллектуальных упражнений времени почти не оставалось. Да еще парашют. Не то, чтобы я какой эсктрим-фанат. Но на подначку попался. Классуха у нас - еще та. В прямом и в переносном. И вот, ее муж (наш завуч) нарвался в День Беретов на них самых. То есть, уже отставных, деградированних. Начал увещевать. Они, естественно, его немного... помяли. И вот она, оказывается, уговорила своего этот вопрос замурыжить. А в объяснение (я его потребовал на классном часе), сказала, так, глядя мне в глаза: 'А ты вообще сядь и утри сопельки. Кто не прыгал, тот вообще не мужик'. Ну, вы бы это стерпели? Уже завтра я был на занятиях в парашютной секции. Сначала по подначке, потом - затянуло. Плюс единоборства. И еще - язык... Но о своих заботах - как-нибудь потом. В общем, оставил я древний Кривой клад на откуп папаше. И он долго неистово рыл. И однажды явно что-то вырыл. Не будь он дурак, реализовал бы свою удачу потиху. Так нет, сразу - в запой. И в какой! Ну да ладно, пей, празднуй, но язык взнуздай! Щщщас! Вот и решил Кэп с папашей 'поговорить'. А тот, с перепою и перепугу... Ну, уже знаете.
Вот такой расклад. И теперь я, некий Мишя, еду на верхней полке поезда со своей 'сестричкой' в места второго замужества вдовы Кривого.
Я повернулся на полке, посмотрел вниз, на укладывающуюся Лю. 'Худенькая какая стала', - спохватился вдруг я. Довел, гад. Жаль, что не задушил тогда. А все-таки она меня любит. Вот, если немного въехать - на кой я ей? Ну, слиповала бы она одну только свою смерть. Проще. И 'воскреснуть' в новой шкуре одной проще. А со мной, малолеткой, возня и возня. На кой?
- Наоборот, - сказал я.
- Что? - не поняла Лю.
- Ты забираешь себе все, а мне - по мере материнской или теперь - сестринской... заботы.
- Эх, ты... 'Заботы' - поняла ма мою заминку. - Дурашка. Я же очень- очень тебя люблю. Тебя одного, - потрепала она мою причеху.
- Я... тоже... ма... Но если ты воткнешься в какого козла, то тогда вываливаешь мне отступные. М... тридцать три процента.
- А если не в козла? - улыбнулась Лю. Она у меня чудесно улыбается. С такими симпатичными ямочками.
- Тогда... Тогда только двадцать пять процентов, - улыбнулся в ответ я.
- Заметано! Почитай на ночь - протянула она мне свой айф. - Это более-менее полная наша с тобой легенда. Потом - спать. Завтра - новая жизнь, братик, - вновь потягала она меня за волосы. - Кстати, все это надо вэк. Под машинку. Будешь в новом имидже.
В принципе я не возражал. По сравнению с переменой имени и фамилии причеха - это так, шелуха.
Глава 3
Утром начались назойливые извинения нашего нового знакомого. С обычными для таких случаев извинениями. Он как бы закрывал один крупный проект, не ел, не пил, не спал, вот его вчера и размагнитило. Насчет размагнитило - это он в точку. Дело в том, что мне как бы особо не спалось. Вот и ударило - будет дальше за Лю топтаться. А нам в новый имидж влезать. Это что, у него на глазах? Надо бы этого Николя обезопасить. А как отвадить куроротного волоцугу? Можно было бы накостылять ему в темной аллейке. Под звуки духового оркестра. Но здесь этот номер не пройдет. Надо быть некоторое время сереньким. Значит, надо подкинуть Николя реальных проблем. Личностных.
В общем, я немного потрогал его вещички. Нет, очень плохо обо мне не думайте. Ничего не потянул. Тем более, людишки теперь осторожные, крупняк при себе не держат. Но даже если бы и был он при бабках, на кого бы он с утра подумал при их отсутствии? На тех, кто приволок его из вагона-ресторана в частности и всех обитателей нашего вагона вообще. Так на кой? Но проблемка у него будет.
Поэтому на все его поползновения о дальнейших контактах я только улыбался и согласно кивал головой. Ма сначала взглянула на меня с удивлением, потом что-то просекла, тоже заулыбалась, безропотно набрала его номера и надиктовала свои.
Николя, торжествуя, сунулся, было за такси, но, поскольку там следовало рассчитываться наличными, рванулся к банкомату.
- Я сейчас!
- Спасибо, но нам здесь рядом, - помахала ручкой ему вслед Лю.
- Тем более, что это будет 'не сейчас' - шепотом добавил я.
- Я сразу по твоему добренькому фейсику поняла, что ты что-то утворил. Что?
- Потом. Давай, поехали, - потянул я наши вещи в подошедший автобус.
- Но нам, действительно, недалеко! - уперлась Лю.
- Отъедем отсюда хоть одну остановку!
Ма осталась непреклонна - часть вещей надо оставить в камере хранения. Я понял и больше не упирался. В ячейку она положила только кейс.
- На самый пожарный случай, запомни: Твой настоящий день рождения, - шепотом сказала она. Вот же конспиратор! Дело в том, что во всех документах указан не мой день рождения, а день регистрации. А с регистрацией по некоторым (об этом - не сейчас) причинам подзатянули. Но, кажется, и Лю не совсем хорошо помнила эту дату. По крайней мере, в ячейке она набрала совсем другой код, как я догадался, день смерти моего деда.
- И эту дату хорошо запомни. Может, когда-нибудь помянем с чистой душой, - загадочно прокомментировала она, захлопывая дверку. Что она имела в виду, я выяснить не успел, - на вокзале раздались возмущенные крики нашего попутчика.
- А теперь - бегом на автобус! - поторопил я Лю.
Ма с тревогой посмотрела на меня, но в автобус села.
- Он что, сейчас взорвется? - высказала она догадку, когда автобус тронулся.
- Автобус?
- Да нет! Этот Николь. С какого мы от него так шарахнулись?
- У него... понимаешь... Картка... ммм... размагнитилась. Бывает, если поезд на электротяге. Теперь он без шиша. Кинулся бы к тебе за срочным займом. А теперь и нас как бы нет, и не до чув-с-т-в ему теперь, без бабла. Погодь, он сейчас очухается, будет названивать.
Очухивался он довольно долго, как я понимаю, скандалил в ближайшем отделении банка. Лю он начал тарабанить, когда мы уже устраивались в снятой квартирке. Небольшая двушка, на самом краю городка. Хозяин, этакий кулачек. Вытянул у ма оплату за три месяца вперед, да еще попытался оставить за собой право приходить сюда, когда вздумается, 'дабы контролировать порядок пользования'. Согласились на компромисс: каждое первое число месяца - добро пожаловать. После его ухода и некоторых пререканий мне достался зал, а Лю - спальня. Кухонька была тесноватой, но при всех причиндалах. Балкончик...
Осмотр прервал звонок мамкиной мобилы.
- Началось! - констатировал я.
Лю не отзывалась, но Николь был исключительно настойчив. Видимо, других вариантов спасения ему в голову не приходило.
- А ведь достанет, - вздохнула ма. - Зря ты все это учудил.
- Думал, нормальный мужик, сам выкарабкается. Да выруби ты звон, вот и все проблемы. И вообще, мобилу надо менять. Пойдем прямо сейчас.
- Здесь ты прав. Пойдем. Только... Знаешь, подозрительным это ему покажется... И еще... Я знаю таких. Он теперь ни о чем другом не будет думать, кроме как меня разыскать... Нет! - Лю решительно нажала на клавишу.
- Да... Устроились, спасибо... Да... Что вы говорите! И что теперь? Даже так? Какой ужас. Конечно... Да о чем речь? Да какие там... перестаньте. Только знаете, сама не могу, мне на прием скоро, передам с Мишелем. Да, там же, где расстались.
Лю кинула смарт, покосилась на меня, полезла в сумочку.
- Все понял? Вот, передашь своей жертве. Будет спрашивать, как вернуть, скажешь - при личной встрече. Как бы я сама его найду. На обратном пути постригись.
На вокзал я не торопился. Во-первых, чтобы Николь не вздумал вычислять район нашего проживания, а во-вторых, просто интересно пройтись по новым местам. Городишко оказался маленьким. Но со всеми атрибутами в центре. Площадь, мэрия, флаг, поликлиника, школа, 'Евроопт'. Все, кроме флага, довольно миниатюрное. Оно и понятно - для обслуживающего санатории персонала. А вот парк миниатюрным не назовешь. Но туда - попозже. Вон и вокзал. А вон - и нервно курящий Николь. Почему они все, как только житуха кольнет, начинают 'нервно курить?'.
- Извини, браток. Такой облом! - выстрели он явно заготовленную фразу. - Карточка, плели, что шесть степеней защиты, вдруг застопорилась. И здешние банковские вахлаки ничего не могут поделать. Только плечами пожимают. Надо возвращаться, а у меня нала - 'зеро'. И знакомых здесь никого, кроме вас. Конечно, можно бы с конторой связаться...
- Или жене позвонить, - невинно продолжил я.
- Да, но заводить ее по такому поводу... А поймал, поймал! - деланно посмеялся он ' небольшим смехом'.
- Да мне по барабану, - пожал я плечами.
- Да-а? Значит, настоящий мужик подрастает! Значит, сестренке своей про этот прокол стучать не будешь?
- Понял, понял, юный шантажист. С меня причитается. Он быстро пересчитал купюры.
- Зачем столько? - удивился он.
- Сеструха сказала, на витамины в пути. И для ровного счета.
- Я ваш должник. Верну с бонусами. Где остановились?
- Сестра сказала, что сама вас найдет.
- Угу. Даже так... Я буду в 'Гранде'. Лучший здесь 'сан'. Ну, извини, побегу за билетом.
Он крепко, пожалуй, искренне пожал мне руку и кинулся к кассам.
Неприятный все-таки тип. Ишь, купил мое молчание насчет семейного положения. Сам дерьмо, если меня таким дерьмом считает. Чтобы я свою сеструху так подставлял?
Стрижка многого времени не отняла. Вот стоимость несколько удивила.
- За конспирацию? - спросил я парикмахершу.
Та, видимо, 'Двенадцать стульев' не читала, поэтому только поджала толстые губы и сунула мне округленную в меньшую сторону сдачу.
'В порядке конспирации Лю здесь будут прихорашивать, а меня - уродовать' - вздохнул я, покосившись в ростовое зеркало. Хотя, может, и ничего. Непривычно только. И уши, вон торчат. За длинными волосами не видно, а теперь - Чебураха. Зато в ориентировке, если все же будут искать, укажут: 'Уши нормальные'. А у меня - нате! Такие уши не слипуешь!
Дома я доложил об исполнении поручения и добытых при этом сведениях.
- Урод! - прокомментировала их Лю. - Да черт с ним! Пойдем, много дел.
Первым делом Лю приобрела нам 'айки', отдав прежние мне 'для обезвреживания'. Потом выбирали прикиды. Как вы понимаете, со мной справились быстро, а вот с Лю в бутике попотели. Отмазка у нее для меня была такая: 'Если женщина в таком возрасте и с таким фейсом возжелала пластику, значит, это очень непростая женщина. А очень непростая должна и одеваться очень непросто'. В принципе, логично. Но надо было бы эту цепочку рассуждения сразу довести до конца - уразуметь как это ' очень непросто'.
Когда я, после двух часов ожидания, высказал это Лю, она выдвинула еще одну отмазку о том, что 'очень непростой' прикид должен быть универсальным, подходящим для двух лиц - нынешнего и грядущего. Ну, это еще на тот случай если бы я начал критиканствовать по поводу вот этих фиолетовых полупрозрачных брючат и такой же распашонки. Но мне это тоже как-то фиолетово. Главное, она меня не заставила рядиться в какие-нибудь бананы. Я вновь покосился в ростовое зеркало (их здесь на улицах довольно много). Обычный повседневный прикид, разве что с учетом здешнего курортного климата. И я в нем, да еще обритый - обычный, повседневный, тоже с учетом курортного.
- Тормознем, отпразднуем прибытие, - кивнула Лю в сторону одной из открытых кафешек. - Начнем притираться к окружению. Да и просто есть хочется.
От мангала распространялся такой аромат! Да и жрать, действительно, уже хотелось.
Помимо снеди, Лю заказала себе какого-то местного вина, мне - местного же квасу. Ну, скажу я вам, и квасок! Может, в него какую дурь подмешивают? Вино, судя по всему, тоже оказалось как бы забористое, потому что Лю довольно быстро окосела.
- За нашу новую жизнь! - сказала она уже 'под горячее' тост. - Ты, сына, не обижайся, что я отняла у тебя и имя и фамилию...
- Насчет фамилии - зря, конечно. Громко звучала!
- Не перебивай! - нахмурила бровки ма. - Слушай сюда!
Она допила бокал до дна, наклонилась ко мне. Вот теперь ее действительно перебивать не следовало. Вино - эта такая смазка для ее тормозов, такая сверхпроводимость от мысли к языку, что можно узнать не просто многое, можно узнать все. Если только самому ее не тормознуть.
- Так вот, сынок. Нет, уже братик... И за это тоже прости. Но я должна была тебя спасти. Кэп просто отрезал бы тебе по пальчику и отправлял мне. Пока не раскололась бы. Думаешь, я долго ждала бы? Но я совсем немного знаю об этом проклятом... ик... кладе. И вообще, икк... кто сказал, что ик... он есть?
Лю налила новый бокал, выпила добрую половину.
- А вот тебе я скажу - он есть! И твой отец, царство ему небесное, в чем я сомневаюсь, до чего-то допетрил. Ну, только такой циник и мог допетрить. И ключ теперь у меня. Осталось найти замок. Или наоборот? Неважно. И мы найдем его! А ... А больше я тебе пока ничего не скажу. Пока. Потому, что меньше знаешь - дольше живешь. А я хочу, чтобы ты жил долго и счастливо. И чтобы я... То есть, уже не я. Я - уже сдохла.
Лю вновь отпила вина и продолжила.
- И уже - это не вчера. Я давно сдохла. Твой отец меня кончил. Еще до твоего рождения... Ты понял? - попыталась она сфокусировать взгляд на моих глазах. Ты - взрослый. Ты сам должен понять, о чем я... А если человека убили, то он имеет право на вторую, счастливую жизнь? Вот я и хочу...
Я на время перестал слушать ее рассуждения о праве на счастливую жизнь. Какая-то волна гадливости и гнева поднялась от сердца и начала натурально меня душить. Так вот оно что...
- Надо было меня проткнуть. Еще там. Или задушить сразу после родов. За это женщинам много не дают. Понимают.
Из меня рвалась черная пена, в которую хотелось вывалять весь этот мир и в первую очередь - вот ее. Обозлившись уже и на себя, я сжал зубы.
- Не тогда... - не замечая моего состояния, продолжала откровенничать Лю. - Тогда я об этом даже не думала. Ты же мой, родненький, моя кровиночка, - совсем пьяным голосом просюсюкала мамаша. - А вот когда ты душил отца, я поняла - и тебе вот такому надо умереть.
- Вот и грохнула бы. Или траванула чем. Обоих. И новую жизнь бы начала.
- Ты думаешь, я на это способна? - спросила Лю, откидываясь в знак великого удивления на спинку стула. Это она сделала зря, потому, что спинок на этих табуреточках предусмотрено не было.
- Я помогу, молодой человек, - кинулся к нам пузан при пиджаке и галстуке. Пузаны вообще обожают пиджаки, как верное средство сокрытия своих жировых запасов. Но, все-таки, на курорте...
- Справлюсь, не лапай, - оттолкнул я его руку, усаживая Лю.
- Какой сурьезный вьюноша. Свободно? - продолжал наглеть новый приставала.
- Отвали. Не до тебя.
- Не у вас, молодой человек, спрошено, - улыбнулся толстяк. Но только красненькими губками улыбнулся. А взглядом убить попытался.
- А почему бы... Серьезный разговор мы закончили, почему бы и... - пожала плечиками Лю.
- Серьезный разговор вот с таким... Наверное, вычитывали за хамство своему племяшу.