Старик вздрогнул и обернулся в сторону Тибра и гранитно-мраморного лабиринта - жилья наместников Бога. Смахнул слезы и пригляделся. Совсем рядом, меж зеленых кустов, к вершине холма ползли упитанные оранжево-синие пчелы. Папская гвардия. Углядев Джованни, офицер прикрикнул на солдат. Те зашевелились живее, и вскоре цепь гвардейцев сомкнулась вокруг старика.
В правление императора Лин-ди случилась беда. Повздорили двое сановников, отмеченных высокими должностями и званиями. Это были Цао Цао, тигр и волк среди людей, и Фань Чоу, известный знанием каллиграфии и придворных манер.
Из-за двери в столовую донеслось: - ХА. ХА. ХА. Взвизгнула коса. То есть сама коса-то молчала: это молекулы воздуха в ужасе разбегались перед мерцающим сиреневым лезвием.
В те давние времена, времена, когда в Ойкумене правил старший сын девяносто девятого в алмазной цепи божественно Великих, знаменитый тем, что заложил первый камень при постройке нынешней Столицы, времена, когда северные варвары были уже большей частью усмирены, а частью отправились пировать со своими лживыми богами, времена, когда Ойкумена возвышалась среди иных цивилизованных народов подобно горней вершине над долинами, времена, когда нерассветное зло уже не так часто показывало свои противные небу лапы и щупальца в человеческих домах, в эти времена средь людей вновь появился человек, которого одни называли Шокомото, а иные - Безумец.
Курт Гессе осмотрел строй братьев. Их было семнадцать. Семнадцать. А когда эсминец Департамента Клининга сбросил на планету десантный модуль, в нём было сорок две брата и ещё он, инквизитор первого капа. Но это было давно. Так давно, что и не упомнить. Три недели назад. Гессе медленно откинул шлем, и тот, шурша и позвякивая, скрылся в наплечниках. Братья тоже открыли лица. Инквизитор привык говорить со своими людьми только так.