(отцу)
Словно белые-белые ялики,
в синем-синем плывут облака.
С яблонь падают красные яблоки,
переламывая бока.
Окрыленное птичьим окриком,
легкой музыкой из окон,
хочет яблоко белым облаком
стать, ньютонов поправ закон.
Хочет пасть, будто в пасть Везувия,
в пропасть синюю поутру.
Ну, а яблоня, как безумная,
машет ветками на ветру.
Только разве укроешь листьями
это яблоко от дождя?
Правит осень, шажками лисьими
в облетающий сад войдя,
в каждой черточке мира явлена,
льет туманы, как молоко.
Пало яблоко, но от яблони
не укатится далеко.
Звезды осенью обесточены.
Так темно, словно смерть близка.
...То ли в яблоке червоточина,
то ли просто тоска, тоска,
то ли просто душа разграблена,
иней выступил на жнивье.
Не печалься об этом, яблоня.
Скучно яблоку гнить в траве.
Сдюжит, вытерпит злое времечко,
продувной и промозглый век.
Прорастет золотая семечка,
новой яблоней дернет вверх,
чтобы к белым своим корабликам
ближе стать хоть на полвершка...
...И с нее будут падать яблоки,
переламывая бока.
***
На полустанке "21-й век"
от поезда отставший человек
с тоской глядит на пластик и неон.
В глазах темно от роскоши и фальши.
Такое чувство, будто он - не он,
что смысла нет, похоже, ехать дальше,
в тот дивный мир, где армия машин
спасет его от смерти и морщин.
К чертям прогресс! Он хочет восвоясь,
назад, туда, куда не возит убер,
где нет вайфая, где не ловит связь,
не познан мир, и Бог еще не умер.
История, уж если без затей,
сплошной сюжет про брошенных детей.
Они, устав от игр своих и драк,
порою отправляются на поиск
отца. Но видят только боль и мрак,
куда б ни ехал их нескорый поезд.
Усталость, одиночество, испуг -
про это в целом твиттер и фейсбук.
Нельзя поверить в то, что Бога нет.
Когда разбит, растерян, загнан в угол,
кто защитит, кто даст на все ответ,
кто путь укажет? Яндекс или гугл?
И человек, из фляги триста грамм
во внутренний запостив инстаграмм,
cтоит, надежды преисполнен весь,
и в небо смотрит, словно попрошайка.
Он ждет - уж если не благую весть,
тогда хотя бы что-то вроде лайка.
А лайка нет. И все ему не так.
В кармане бомба тикает - тик-так.
Опять один в толпе, один из нас,
готов платить безумием и кровью
и занимает очередь у касс,
чтобы купить билет в средневековье.
Море и небо
Мы с тобой из горячих ребят,
и кипят наши споры и ссоры.
И скрипят, и скрипят, и скрипят
на семейной телеге рессоры.
Может, ну его к черту, ответь?
Баба с возу и легче кобыле?
Не хочу я так, милая, ведь
мы с тобою счастливыми были!
Мы с тобой друг без друга одни
с кем угодно, с любым и с любою.
Разве это не то, что они
меж собой называют любовью?
Это лучшая из несвобод -
просто знать, что тебя не покинут...
...Глянь, над морем разлит небосвод -
я вот так же в тебя опрокинут.
Я вот так же в тебе растворен.
Чуть зажмурься - растает граница...
...Чайки с пляжа гоняют ворон,
южный вечер к закату кренится.
Переполнен шантан голытьбой
убран красной скатёркою столик,
а в дали голубой-голубой
белый парус грустит, меланхолик
Волны камни катают по дну,
в огородах пылает физалис...
Это все ж неспроста, что в одну
наши ниточки судеб связались.
Ты опять произносишь слова -
много злых и обидных хреновин.
Я во всем виноват, ты права,
Только в том, что люблю, невиновен.
Вот, что думаю я - идиот,
эгоист, алкоголик и иже:
пусть оно все идёт как идёт.
Сядь поближе ко мне. Ну, иди же!
Звездам падать, сушиться белью,
полыхать над заливом зарнице,
и вишневому пиву "Бельвю"
в запотевшем стекле пузыриться.
Тонкой простыни - нас укрывать.
Нам - делить, что у жизни осталось -
кровлю, кровные, кровь и кровать,
и усталость, и радость, и старость.
Все друг другу простить. Все забыть.
И растить белобрысое чудо,
И однажды, сцепившись, побить
на серебряной свадьбе посуду.