Погудин Александр Вячеславович
Раб мыслей

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
Оценка: 7.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    ...это жизнь, где каждый день - лишь подчинение собственным мыслям... ...это жизнь во тьме подсознания... ...это - безнадежность, и это - Надежда.

...И чем старше он был, тем чаще становился таким странным.

Вернее, становился более странным...

I

      Он - раб мыслей. Он так объясняет свою жизнь. Он отличается от остальных, разительно отличается. Даже внешне, но он не сумасшедший, каким его называют, он - "раб мыслей". Человек, полностью погрузившийся в себя. Человек, который не может жить обычной жизнью. Так однажды сказал он сам. Психиатру.
      Он тогда сидел на огромном по сравнению с ним синем кресле, и уставшими глазами смотрел на высокого худощавого мужчину лет сорока. Мужчина стоял у круглого кофейного столика и внимательно смотрел на него, обдумывая свою следующую фразу. Человек не был готов к такому повороту событий, не был готов к этому случаю, несмотря на то, что он с отличием окончил один из сильнейших институтов психологии этого города. И он был уверен в том, что любую задачу можно решить. Что любую задачу может решить он. Но тогда он был заведен в тупик ответами мальчика, которому было лишь десять лет. Он медленно произнес вопрос:
      - Алексей, - это была его явная ошибка уже в самом начале вопроса. Мальчик не любил таких формальностей, и этот вопрос лишний раз портил те слабые дружественные отношения, что доктор сумел создать между ними. - Что происходит с вашим телом, когда вы погружаетесь в те длительные... сны?
      Мальчик поднял на мужчину проницательные голубые глаза, сверкающие как две звезды на ночном небе. Доктор сразу понял, что допустил очередную ошибку в этом разговоре. Эти глаза заставляли его съеживаться от стыда. Оттого, что он, психиатр, человек, которому платят деньги за решение человеческих проблем, не может нормально вести разговор и не подрывать отношения. Он не может задать вопрос так, чтобы избежать колкого взгляда этих глаз.
      Мальчик по имени Алексей внимательно смотрел в глаза доктору Селеканову. Доктору была невыносима эта пауза и звенящая тишина, повисшая в воздухе. Он чувствовал напряжение, распространяющееся по всей комнате. Мальчик наконец-то нарушил тишину и напряжение своим голосом, медленным, но раздраженным:
      - Я не знаю, что происходит. Я уже говорил: я не управляю своим телом, я во сне, я становлюсь рабом мыслей. Я отключаюсь от мира, тело само собой двигается, что-то совершает, какие-то действия, но откуда я могу знать, КАКИЕ? Я ничего не чувствую, ничего не слышу, только думаю, рассуждаю обо всем. Но я не знаю, что со мной творится во внешнем мире!
      Но это было не совсем так. Он, после бесчисленных выводов и предположений, пришел к одному, наиболее правдоподобному ответу на этот вопрос. Где находятся его мысли, там и оказывается его тело. Но мальчику не хотелось делиться с этим наивным человеком своими собственными выводами.
      Но теперь его не волновал этот вопрос, ему хотелось как можно скорее выйти из комнаты с этим мужчиной, сцепившим руки в замок на груди. И беседу уже можно было считать оконченной.
      Через неделю после разговора доктор Селеканов покончил с жизнью. Его мучили совесть и жалость к мальчику, сводя его изо дня в день с ума. Совесть словно напевала: "Ты мог спасти его. Ты мог поговорить с ним. Но почему ты не смог ничего сделать? Ты же доктор, психиатр. Ты не выполнил обязанности..." Он постоянно вспоминал колкий взгляд мальчика и ничего не мог с собой поделать. Доктор в последние дни своей жизни не выходил из дома, не отвечал на вызовы. И никто толком не знал, что с ним было после визита десятилетнего Алексея. И, в конце концов, патрульный Левагин нашел бездыханное тело психиатра у подножья небоскреба. Вокруг него расплылась лужа крови; застывшее в ледяном спокойствии лицо было испещрено свежими порезами от ножа, которые доктор нанес сам себе.
      К мальчику изо дня в день приходили мысли, что это все из-за него случилось. Мысли все чаще захватывали его душу, обвиняя его в смерти психиатра. А душа с каждым разом все дольше становилась заложником мыслей. Но мальчик, вместо того чтобы отрицать эти мысли, наоборот соглашался. "Да, это из-за меня он выбросился из окна. После моего визита к нему он потерял свое прежнее хладнокровие. Он вышел из кабинета опустошенным и бледным на вид. Все из-за меня..."
      Он уже не понимал, что это безумие, он ничего не понимал, ничего не думал сам. Он - раб мыслей, он беззащитен против бестелесных мыслей, которые возникают у него в голове и не отпускают до последнего момента. И он с каждым днем все глубже и глубже погружался в свои сны, а просветы в сознании появлялись все реже. Он падал в темную глубь океана своих мыслей, и ни за что не мог зацепиться в этом удушающем потоке.
      Теперь в те короткие минуты пробуждения он понимал, что он проиграл. Он понимал, что теперь ему не вернуться. Не вернуть жизнь в нормальное русло. Он останется Рабом мыслей до конца своих дней. Проведет всю бессмысленную жизнь в больнице для умалишенных. Его жизнь разрушится как карточный домик - вытащил одну карту и дом рухнул.
      И мальчик провел бы всю жизнь в этом океане безумия, если бы не события одного лишь дня, приведшего в относительный порядок его жизнь, которая до этого была полнейшим кошмаром.
     

II

      Было темно. Очень темно. Вокруг не видно ни зги. Никаких чувств, только тьма. Тьма, поглощающая все вокруг, заглатывающая предметы целиком, не оставляющая ничего, ни образов, ни контуров.
      Мальчик находится в этом сне уже больше месяца. Месяц беспросветной тьмы. Месяц ужасов, когда его сознание вырисовывает ужасные образы, которые никто и никогда не видел. Бескрайнее кладбище, окутанное туманом. Старое согнувшееся дерево с мертвыми птицами на ветвях. Белое здание психбольницы с решетчатыми окнами, из которых люди высовывают руки и протягивают их к небу, моля о спасении своей души. Мертвый доктор, чье изрезанное лицо с ледяным спокойствием смотрит на него. Хоть и с момента визита прошло уже три года, мальчик все равно вспоминает про него.
      И Алексей не может изгнать образы из своего сознания, он просто бессилен против мыслей. Образы могут стоять перед ним вечность, до тех пор, пока на ум не придет что-нибудь другое, не менее кошмарное.
      Но вдруг мальчик начинает что-то слышать сквозь пелену забытья. Какие-то несвязанные звуки, ни на что не похожие. Они слишком слабы. Ослабевший дух мальчика силится расслышать звуки подробнее, узнать их источник. Он надеется, что это человеческие голоса, которые могут идти из настоящего мира. Мира, где ходит его тело, дух которого погружен в длительный сон.
      Несвязанные звуки усиливаются, приобретают оттенок человеческой речи.
      - Он в плохом состоянии... - Человек что-то продолжает говорить, но разобрать слова трудно. Тишина. Затем человек говорит: - Я за свою жизнь ни с чем подобным не сталкивался, - голос искажен, узнать, кто это говорит, просто невозможно.
      Тут прозвучал еще один голос, такой же искаженный, неестественный:
      - Угрозы для жизни нет? - затем последовала пауза, сопровождаемая каким-то слабым прерывистым писком. Потом молчание прервалось следующей фразой:
      - Угрозы нет, но происходит что-то странное, я вам говорю...
      Нахлынула волна тишины. "Наверное, эти два человека просто замолчали. Это не сон. Боже, пусть это не будет сном!" - надеялся мальчик.
      Алексей вдруг вспомнил визит к психиатру, и последствия. На мальчика визит не оказал ровно никакого действия, а доктор покончил с жизнью. Удивительно, как все взаимосвязано. Доктор не мог просто так окончить жизнь самоубийством, должна быть причина. И мальчику не составило большого труда прийти к выводу, что причиной является он сам.
      Мальчик все думал, а тьма медленно рассасывалась вокруг него. Голоса снова появились, уже не такие искаженные, как раньше. Теперь они были более натуральными, человеческими. Тишину разрезал голос мужчины, немного взволнованный:
      - Пульс нормальный, дыхание уравновешивается. Он приходит в себя.
      - Хорошо, - женский голос. Ровный и очень приятный.
      Вернулся фон разговора. Прерывистый писк какого-то медицинского прибора. Мальчик понял, что находится в больнице. Как он туда попал? Что с ним случилось? Он не знал, но предположения были. Возможно, длительное нахождение во сне переросло в кому. Или родители всерьез стали беспокоиться за состояние его здоровья. Или все гораздо банальнее: упал с лестницы и получил сотрясение мозга.
   Но какая бы причина его появления здесь ни была, чувствовал он себя все лучше. Сон медленно отступал. Алексею оставалось лишь наслаждаться короткими минутами настоящей жизни.
      Теперь он по-настоящему живой. Мальчик чувствовал все части своего тела, чуть ли не до волос. Чувствовал тепло своего тела. Чувствовал, как сердце бьется в груди. Он чувствовал все, и ему было хорошо. Как же приятно вдыхать воздух, и знать, что теперь это делает он, а не его подсознание, которое управляет его же телом долгие годы!
      Все пять чувств его обострились до предела. Открылось и шестое чувство. Он знал, что рядом с ним сидит доктор, совсем рядом. Мальчик слышал его тяжелое дыхание, какое бывает у располневших людей. Чувствовал запах, пропитавший его халат: ужасная смесь медицинских препаратов, одеколона и табака. А где-то вдали, возможно, в противоположном конце комнаты, сидит женщина. Ее дыхания не слышно, но по голосу можно предположить, что она - очень аккуратная дама лет двадцати пяти, которая собирает волосы в тугой пучок на голове. "А по дому всегда ходит в мягких домашних тапочках в виде зверушек", - подумал Алексей и мысленно улыбнулся.
      Скоро послышалось кряхтение доктора у кровати мальчика, затем удаляющиеся шаги. Доктор уходил от его кровати, оставляя мальчика наедине с девушкой, которая, возможно, сейчас сидит за монитором компьютера и просматривает какие-нибудь графики. Хлопнула дверь, мальчик слабо вздрогнул. И наконец-то мальчик очнулся полностью.
     

III

      - О, Господи! Он очнулся! Доктор! - закричала молодая медсестра, увидев открытые глаза Алексея. Она бросилась прямиком к белой деревянной двери, в которую только вышел доктор.
      Мальчик лежал на спине, на белой кровати, к ножкам которой были прикреплены колесики, чтобы в случае чего можно было доставить пациента немедленно в реанимацию. Все вокруг было белым или со светло-серым оттенком. Над кроватью висела капельница, и небольшие трубочки свисали рядом с головой Алексея. Около кровати была огромная лампа, какие часто можно увидеть в стоматологических кабинетах. У изголовья кровати стояла небольшая трехногая табуретка, на которой недавно сидел доктор, наблюдая за мальчиком. В дальнем углу больничной палаты вряд выстроились компьютера (те самые, за которыми только что сидела медсестра), где на мониторах высвечивались разнообразные графики, столбцы чисел и расписания дежурств.
      Медсестра не переставала звать доктора, вызывая неприятный звон в ушах Алексея. Мальчик сразу понял, что медсестра здесь была новенькой, и плохо ознакомилась с правилами поведения в больнице, если она вообще их видела. Алексей своим чутким взглядом сразу извлек из кучи предметов на столе переговорное устройство, с помощью которого можно было без проблем связаться с центром, и вызвать того самого доктора, а не кричать на всю больницу одни и те же слова:
      - Доктор! - слова эхом отражались от кафельных стен.
      У мальчика начинала болеть голова, ему хотелось, чтобы она, наконец, замолчала. Мальчику хотелось пошевелиться, но мышцы словно окаменели.
      И наконец-то появился доктор. Он оказался таким же, как и предполагал Алексей - толстый, отчего его дыхание становилось тяжелее. Небольшие усы и ясные глаза. Медсестра быстро закрыла за вошедшим доктором дверь и принялась тараторить без умолка:
      - Доктор, представляете, я обернулась, а у него глаза открыты, и ясные такие, смотрят в потолок. Не представляете, как я удивилась, но я ведь и испугалась. Представьте, вы сидите за работой, а тут вдруг...
      Доктор резко и довольно грубо оборвал ее и суровым тоном приказал заткнуться, и дать пациенту отдохнуть от нее. Алексей мысленно поблагодарил его. Медсестра покраснела и вернулась к мониторам, но она не сводила глаз с мальчика, словно она что-то подозревала, или чего-то боялась. Доктор Неловски подошел к кровати Алексея и присел на табуретку. Мальчик понял, что он сейчас сразу начнет задавать ряд бессмысленных вопросов. Он сразу приготовился к этому.
      Однако доктор лишь вздохнул, встал с табуретки и направился к выходу, напоследок что-то серьезно сказав медсестре. Мальчик не сомневался, что это был выговор за поведение и следующее за ним предупреждение. Он посмотрел на Алексея с некоторым беспокойством. Видимо, его уже оповестили о прошлом мальчика. Доктор грустно улыбнулся и пошел к выходу. Медсестра с провинившимся лицом смотрела, как врач выходит в коридор и тихо закрывает за собой дверь. С таким лицом дети смотрят вслед матерям, которые отбирают у них конфеты за изрисованные краской обои в спальне.
      Алексей вновь попытался передвинуть руки, и у него все же получилось. Он с трудом заложил руки за голову. Ему казалось, будто руки налились свинцом, потяжелели на сотню килограмм. Каждое движение теперь давалось ему с трудом. Мышцы заныли, как будто он весь день занимался изнурительными упражнениями.
      Алексей заметил пристальный взгляд медсестры в противоположном конце небольшой комнаты. Его глаза остро сверкнули, заставив сестру содрогнуться. Она и в будущем будет каждый раз содрогаться лишь при этом воспоминании.
     Мальчик отвернулся от побледневшего лица сестры и посмотрел за окно, что располагалось справа от его кровати. Над окном свисали ветки с сухими бордовыми кленовыми листьями. Мелко моросил дождь, капли беззвучно разбивались о подоконник. Солнце скрылось за тяжелыми серыми тучами. По узкой дороге изредка проезжали тусклые машины, поднимая за собой огромные брызги.
      Алексей лежал на кровати, закинув руки за голову, и с грустью глядел на стакан с водой, стоящий на подоконнике, со дна которого медленно всплывали пузыри. Он хотел лишь одного - покоя, он хотел, чтобы эти сны покинули его навсегда, и больше не возвращались. Никогда.
     

IV

      Доктор сидел напротив медсестры Ливановой, которая задумчиво оперлась на рабочий стол, поверхность которого закрывали маленькие записки и памятки. Сестра опустила глаза и сосредоточенно думала о мальчике. "Его взгляд был обреченным. В нем смешанно многое. Обреченность, отчаяние, усталость", - думала Ливанова, и она понимала, что такого никогда не забудет.
      Доктор Неловски внимательно наблюдал за медсестрой из-под своих черных и густых бровей. Одной рукой он потирал свой подбородок, покрытый легкой щетиной. В его волосах появлялись седые пряди, и он уже понимал, что его жизнь клонится к старости. Поэтому теперь он хотел отдать остатки своей прежде бессмысленной жизни на благо человечеству. Но, несмотря на его огромный жизненный опыт, он был заведен в тупик. Он не мог понять, какой болезнью страдает мальчик, и вообще, болен ли он? Он никогда не встречал такого состояния у больного. И взгляд у него какой-то странный...
      Позади доктора мирно посапывал Алексей в такой же позе, в какой и лежал раньше. Руки закинуты за голову, бледное личико повернуто к потолку. У доктора возникла жалость к нему, к его участи. Он ведь знал его прошлое от начала и до конца. Как только к нему привезли мальчика, он первым делом выяснил о его жизни.
   С самого рождения родители заметили в нем удивительную особенность: он не был таким резвым и активным, как дети их друзей и знакомых. Он рос, был очень смышленым и умным ребенком. Мальчик быстро всему учился. Но его исключительная необщительность оставалась и нарастала. Он становился холодным к окружающим, даже к самим родителям. Взгляд его порой становился остекленелым... и Алексей становился каким-то... не таким. Даже с первого взгляда на него понятно: с ним что-то не так. От него словно веяло холодом, смешанным с отчаянием... Такое чувствуют люди, попавшие за ограду кладбища. Попавшие туда, где всегда холодно, а в воздухе словно кричат сотни умерших душ, просящих вернуть их хоть на минуту на землю, чтобы подышать... просто подышать. И чем старше он был, тем чаще становился таким странным. Вернее, становился более странным. Однажды родители сводили мальчика к психиатру. Был только один сеанс, после чего доктор скончался. А вернее, окончил свою жизнь самоубийством. Потом они несколько раз водили его к другому психиатру. Но он не оказал на мальчика никакого влияния, совершенно никакого.
   Доктор Неловски думал, что это связано с его родителями. Но, когда он увидел его родителей, он мгновенно выбросил эти мысли из головы. Не похоже было, что такие люди могли обидеть своего ребенка. Даже не было похоже, что они вообще могут накричать на своего сына. Мать Алексея во время небольшого диалога с доктором готова была просто расплакаться, когда говорила о сыне. А отец с абсолютным спокойствием рассказал о мальчике все, что хотел знать доктор. Но только глаза выдавали его грусть. Так что загадка болезни мальчика и ее причина остается нерешенной.
      А у медсестры Алексей вызывал тревогу. Она боялась, что он может выкинуть что-нибудь необычное. Например, внезапно вскочить с кровати и начать размахивать разбитым стаканом, намериваясь кому-нибудь вспороть живот или перерезать глотку. Сестра его боялась. Она была уверена, что он сумасшедший. Она понимала, что нельзя судить так о нем. Но стоило ей только вспомнить тот холодный взгляд... И глаза, эти острые и проницательные глаза. Казалось, что он может видеть человека насквозь.
      Ей хотелось избавиться от него... и как можно скорее.
      Доктор и сестра сидели, и никто не проронил и слова, пока доктор Неловски не ушел из комнаты. Сестра вздрогнула, поняв, что ей придется остаться наедине с мальчиком, и доктора Неловски не будет рядом в случае чего.
     

V

      Алексей проснулся к вечеру. Сестра сидела за мониторами, устало смотря на столбцы дат, непонятные никому кроме нее. Заметив, что Алексей проснулся, она и не попыталась скрыть дрожь. Мальчику было неприятно.
      Алексей сразу понял - сестра его боится и не скрывает этого. Она думает, что мальчик просто сумасшедший. Сестра Ливанова любит, когда все правильно. Когда все уравнения решаются, все идет по графику, когда нет таких случаев, которые решить невозможно. Все должно быть точно, как в математике, где нет примерных ответов. "Чем-то он похожа на того психиатра..." - заметил мальчик.
      Алексей глубоко вздохнул и уставился в потолок. В голову опять закрадывались непрошеные мысли, которые пришли извне, которые подчиняли его тело годами до этого. "А где твоя мать? Почему это она не приходит? Неужели ты не догадываешься?" Голос неизвестного человека, словно эхо, прозвучал внутри его головы. Мальчик знал, что скоро последует за этими голосами. Они завладеют его телом, погрузят его в сон. Алексей не хотел этого, ему хотелось избежать своей участи. Теперь в голове прозвучал другой голос, его голос: "Уходи, тебя не звали". Голос был прям и суров - эхо его настоящего духа. Другой голос холодно отрезал: "Не говори чушь. Ты знаешь: я не уйду, никогда не уйду".
      Голос мальчишки прорезал тишину в палате, нарушаемую лишь жужжанием компьютера:
      - Уходи, тебя не звали!
      Медсестра подскочила на стуле, поняв, откуда идет звук. Затем она резко повернула к мальчишке голову, и ее сердце словно сжала невидимая рука. Сестра поняла, что ее худшие опасения сбылись и он - сумасшедший, он опасен.
      Ливанова смотрела на пациента, который глядел недвижимым взглядом на потолок. Его губы беззвучно шевелились. Ливанова с трудом втягивала воздух в легкие, которые словно уменьшились в объеме от страха.
      Сестра медленно встала со стула, но подходить ближе не собиралась. Она даже не думала о своем увольнении, если кто-нибудь увидит, что она даже не собирается помогать ребенку. И вдруг все прекратилось. Губы перестали шевелиться, и Алексей отвел взгляд от потолка.
      Мальчишка посмотрел на медсестру сверкающими от слез глазами и медленно произнес срывающимся голосом:
      - Они никогда от меня не отстанут!
  

VI

      К ночи мальчик заснул. Доктор был в своем кабинете. Сестра Ливанова была одна. Она была жутко испугана, одно лишь присутствие этого мальчишки теперь вызывало у нее ужас. Такой ужас испытает человек, который проснется ночью от кошмарного сна и увидит в углу сумрачной комнаты черную человеческую тень. Она при своей короткой карьере, конечно, видела немало ужасов, но не таких, которые предстали перед ней сейчас. Девушка взглянула на мальчишку против своей воли, словно он сам притянул ее взгляд (что, впрочем, вполне возможно, по ее мнению). И тогда она всхлипнула, готовая разрыдаться.
      Сестра уже мысленно подписала свидетельство об увольнении, лишь бы скорее уйти из этого проклятого места.
      Она, смотря на этого мальчика, который больше напоминал живого мертвеца, в ужасе прикрыла рот рукой, ногти которой были обгрызены. Затем она закрыла глаза, не в силах больше на него смотреть. Она не могла видеть это бледное лицо, черные мешки под глазами. Бездонные покрасневшие глаза были закрыты практически прозрачными веками. Грудь медленно и с хрипом вздымалась и опускалась. К телу, накрытому простыней, подходили тонкие проводки, проверяющие состояние пациента.
      Нервы сестры были на пределе, и неудивительно, что, когда компьютер несколько раз пикнул, говоря о завершении проверки программы, женщина подскочила как ужаленная. Она посмотрела на мерцающий экран, как зачарованная. Слезы, словно алмазы, заструились по ее гладким щекам, оставляя за собой мокрые следы. С губ слетела тихая, едва слышная фраза: 'Уйти отсюда!'. И в следующее мгновение она быстро и бесшумно, как кошка, выскользнула из помещения. Никто не видел, как она ушла, и никто ее не видел потом. Никогда.
     

VII

      "Никого нет, ты знаешь. Давай, сделай то, что я тебе говорил. Ты ведь и сам понимаешь, что выбор у тебя невелик". Алексей открыл глаза. Все вокруг было в тумане. Все в комнате и за окном, все вокруг окутано туманом. Белоснежным туманом, в котором изредка что-то серебрится. Не видно ничего кроме этого невыносимого белого света, режущего глаза, сводящего с ума. Голова гудела. Слабость распространялась по всему телу. Голос в голове прозвучал невообразимо четко и ясно, словно рядом стоял реальный человек.
      "Давай, вставай, иди. Иди туда, куда я скажу, слушай только меня. Только я смогу тебя избавить от твоих мучений. Ты хочешь спокойствия, оно будет..." Рядом, буквально в паре сантиметров от головы Алексея, прозвучал хриплый смешок. Мальчик резко дернул головой. Пустота, только белый туман. "Я могу показать тебе, на что я способен..."
      Где-то справа от кровати, на которой лежал Алексей, пропорхнула птица. Мальчик уставился туда, не в силах больше двигаться. Приблизительно в том месте, где было раньше окно, висела в воздухе птица. Серебряная птица с мощными крыльями. И без головы. Безголовое тельце покачивалось в воздухе в такт крыльям, которые медленно поднимались то вверх, то вниз.
      Мальчик захрипел от ужаса и дернулся прочь от птицы. Узкая кровать под ним кончилась, и он со шлепком упал на пол. Сильно заныло плечо, от удара разболелась голова, а в глазах потемнело. Зазвенело в ушах. Медленно все окружающее приходило в относительный порядок. С громким хлопком исчезла птица, которую видел и слышал только Алексей. Мальчик вздрогнул снова, готовый уже заплакать от горя, оттого, что теперь все зависит не от него. Он теперь соглашался с голосом в голове - он против него бессилен. Глаза наполнились блестящими слезами, искажая для него все вокруг. Туман уползал во все щели, не оставляя за собой и следа. Серебристый блеск угас, переставая слепить глаза. Все предметы в комнате снова были на своих местах. Их контуры казались четче, нежели прежде.
      Алеша поднял голову, а затем медленно встал на ватных ногах. Голова закружилась, и он оперся на тумбочку. Мальчику казалось, будто пол качается, как палуба корабля. Медленное, ритмичное покачивание. И где-то вдалеке слышится шум. Шум в его голове, в самых черных и неизведанных недрах, где и начинаются его злоключения.
      Мальчик дышал медленно и ровно, пытаясь успокоить бешеное сердцебиение и подавить тошноту. Он рухнул в постель, не в силах больше совладать со слабостью. И тут темная волна нахлынула на него. Все вокруг потемнело, но не потеряло образа, вокруг были видны непонятные квадратные и прямоугольные силуэты.
      Разум Алексея начал подчиняться мыслям, которые пришли из тьмы его подсознания. Мальчик становился рабом мыслей. "Иди... иди туда, наверх, если хочешь избавиться от мучений. Ты знаешь, что я могу сотворить с тобой, но это не все, я могу и сильнее, если хочешь. Иди же, чего ты ждешь?" Мальчик пошел вперед к двери, подчиняясь только воле голоса. Дверь медленно приближалась, шаровидная ручка казалась огромной. Рука потянулась к ней, потянула на себя, открыв дверь. За ней оказался тускло освещенный коридор. Вокруг не было ни души, все казалось покинутым.
      Мальчик медленно, словно во сне, двигался по коридору к двери, за которой скрывалась лестничная площадка, стерильная, как и все вокруг. Шлепки босых ног гулко отдавались в коридоре, но ни звука не доносилось до сознания мальчика.
      Алексей добрел до двери, отворил ее, затем начал подниматься по лестнице, глядя только перед собой, не поднимая головы наверх. Он поднялся на два этажа наверх, затем вышел на самую крышу здания. Бетонный пол тянулся до низких бордюрчиков, огораживающих край. Посредине крыши стояла небольшая будка, к которой подсоединялись провода от столбов у дороги.
      Была ночь. Яркие звезды, которые не были потушены его Мыслями, горели белым светом, иногда весело вспыхивая. Но мальчика это не интересовало, он медленно шел по направлению к краю дома, подчиняемый мыслям. Легкий ветер шевелил его черные волосы, синяя ночная рубашка развевалась у него за спиной. Пуговицы впереди расстегнуты, обнажая его исхудалый живот. Босые ноги шлепали по бетону, пока не уперлись в бордюр. Мальчик стоял у самого края, опустив голову вниз, и смотрел на темную траву, покрывавшую землю снизу. Никто бы не догадался, что в его голове идет настоящая борьба.
      "Прыгай, ты избавишься от мучений раз и навсегда!" "Н-нет, я не хочу, я хочу жить!" - роптал слабый голос Алексея. "Тебе придется!". Слабенький голос едва заметно окреп: "Я не прыгну, не буду!" Другой голос зазвучал слегка раздраженно: "Не заставляй меня терпеть твое упрямство! Я желаю тебе помочь!" "Ты врешь! Ты никогда не желал мне ничего хорошего!" Голос наполнился яростью: "Хорошо, это так! Но ты мне подчинишься, хочешь того или нет!" Голос Алексея прозвучал твердо и холодно: "Нет. Не прыгну. И ты не сможешь меня заставить. Потому что это мое тело". Голос мыслей взвыл от ярости, но в нем читалось и отчаяние.
     

VIII

      Алексей стоит у самого края, одна нога поставлена на бордюр. Расстегнутая ночная рубашка развевается за спиной. Руки свисают вдоль тела, голова опущена вниз. Именно таким застал его доктор Неловски, вбегающий на крышу.
      Две минуты назад он зашел в палату, беспокоясь за мальчика, но не обнаружил там ни мальчика, ни сестры. Постельное белье сбито, мониторы компьютеров включены. Сестра просто бросила работу посредине. Оставила мальчика одного. Что-то доктора подтолкнуло к следующему шагу и он, без размышлений, бросился на крышу. И не ошибся.
      Доктор Неловски на бегу схватил мальчика поперек живота, и с силой оттащил его от края. Алексей не оказывал ровно никакого сопротивления. Его глаза безжизненно смотрели вперед, куда-то на горизонт. Тело, словно тряпичная кукла повисло у него на руках. Доктор споткнулся о провод, который лежал на земле, и упал вместе с мальчишкой, сильно приложившись головой о бетонный пол. С его губ слетел стон.
      Так он пролежал с мальчишкой на себе около минуты, приходя в себя.
      Позже он отнес мальчика обратно в палату и всю ночь сидел рядом с ним.
     

IX

      Мать Алексея, Марина Петровна, сидела напротив доктора Неловски, положив аккуратные руки с длинными ногтями на колени. Доктор, вертя в руках дорогую ручку, пересказывал ей ночные события, произошедшие неделю назад. Все это время он часто размышлял над болезнью Алексея, выстраивая факты в цепочку, а недостающие звенья заменяя догадками. В итоге у доктора Неловски, благодаря словам теперь уже пропавшей медсестры Ливановой, словам родителей Алексея и собственным наблюдениям, сложилось некое представление об этой болезни. Он пришел к выводу, что у мальчика развитая форма шизофрении. Некое раздвоение личности.
   Марина Петровна опустила взгляд на пол, который устелили красным ковром. Они находились в кабинете доктора на первом этаже больницы.
      - А как себя сейчас чувствует Алексей? - робко спросила Марина, зная ответ.
      - Так же, как и раньше. Он в забытье, - произнес доктор, но ему явно не хотелось произносить этого. Он спросил после недолгой паузы. - И с ним это было всю жизнь?
      Марина посмотрела на него взглядам, полным горести, а затем ответила:
      - Да. Всю жизнь...
      Она разрыдалась, закрыв лицо платком, она теперь не могла произнести и слова. Доктор виновато смотрел на нее, не зная, что сказать теперь. Потом он произнес медленно, взвешивая каждое слово:
      - Но мне кажется, что он освобождается. Он вырывается из забытья всеми силами, и скоро он очнется. Я верю, что у него будет нормальная жизнь.
  
   Погудин Александр Вячеславович http://www.alexander2.ru/
Оценка: 7.00*3  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"