Аннотация: Опубликовано в Уральском следопыте и в фэнзине Шалтай-Болтай
"Яблоко"
Скрипнула калитка, глухо заворчал Легионер, но лаять не стал, да и крепкая цепь не звякнула, не застучала по дереву. Развалившийся на будке серый волкодав столь добродушно встречал только старого хозяина. Впрочем, больше никто из жителей Славинки в дом у озера не заглядывал. Все двенадцать дворов считали нелюдимую Еву ведьмой, и лишь егерь, разменявший пятый десяток, был у нее частым гостем.
- Есть кто дома, Игоревна?! - Ливоныч неспешно прошел по тропинке к крыльцу, остановился у Легионера и похлопал клыкастое чудовище мозолистой ладонью по голове. Зверь прижал уши, закрыл глаза и полностью отдался простой сибирской ласке.
Дом, укрытый в теплой июльской тени, молчал. Угрюмые ели над покрытой мхом крышей лениво повели ветвями.
- Ну что, Леги, куда хозяйку девал? - обратился егерь к волкодаву. - Поди за водой пошла, да?
- День добрый, Павел Ливоныч, - раздался голос за его спиной. Ева как всегда появилась незаметно. Слух и чутье в очередной раз подвели опытного охотника. Женщина из дома у озера всегда заставляла его сомневаться в своих способностях.
- Привет, красавица! Подарочек я тебе принес! Из райцентра машина приходила! - в густой, расчесанной бороде проступила радостная улыбка. - А тут я как раз! Мне Семен по рации сообщил, что подъезжает, так я его на окраине и взял, да. Яблочками разжился, вот и тебе принес.
Яблоки Ева ненавидела. Так сложилось... Поэтому когда Ливоныч с кряканьем выудил из кармана камуфляжной куртки наливное яблочко, бережно отер его рукавом и протянул ей - глянула недобро на забывшегося егеря. Тот, видимо, сразу ошибку свою признал, смутился и неловко запихал "подарок" обратно.
- Забыл, Игоревна, забыл я про твою аллергию, - неловко улыбнулся он. Косматый егерь огладил мозолистой рукой старый, еще советский камуфляж, зачем-то поправил на плече неизменную "сайгу" и загадочно вздохнул.
- Супчик будешь? - ободрила его женщина.
- Да не, пойду я до хаты, прости уж. Проведать заходил. Да и подарочек... Лепесины-то кушаешь? Я и их килограммчик прихватил, занесу завтра.
Ева взглядом попрощалась с безнадежно влюбленным в нее егерем и медленно прошла на крыльцо. Павел Ливоныч опять крякнул, сдвинул армейскую кепи на затылок и лицо его озарилось:
- Кстати, охотнички в округе объявились. Все чин-чинарем, с бумагами при печатях, но все одно остерегись, Игоревна, коли в лес пойдешь. Люди с виду-то приличные, но кто знает, что у них там под черепушкой-то, да.
- Спасибо, Павел Ливоныч, - Ева остановилась у двери. Егерь ей нравился, но жить под одной крышей с человеком... Нет, не просто так она забралась в такую глушь, не от женского каприза. Одинокий дом у озера, в пяти километрах от Славинки, где машина из райцентра бывала раз в месяц, и то если водитель выходил из запоя, был для нее не прихотью, а жизненной необходимостью.
Пройдя в дом, Ева поставила на пол корзинку с травами и прислонилась спиной к двери. За забором егерь вскочил в седло своего вороного коня, присвистнул и отъехал прочь. Павел Ливоныч хороший человек, наивный, не испорченный современным городом и не погрязший в серости и унынии нынешней деревни. Такими были мужики на той, давно забытой ею Руси, в те времена когда...
Женщина чуть мотнула головой, прогоняя плохие воспоминания, и глазами нашла икону в углу избы. Губы ее зашевелились в беззвучной молитве. День ото дня, месяц за месяцем, годами напролет Ева молилась лику, запечатленному каким-то из местных мастеров на холсте. Но слова Евы адресовались отнюдь не сыну Господнему. Смерть Иешуа она не видела, и даже не слышала о том, что он был казнен где-то в Иерусалиме. Зато знала самого Господа.
Закончив молитву, женщина с тяжелым вздохом наклонилась за корзинкой и поставила ее на стол. Расстелив газету, которую ей в прошлый раз привез Павел Ливоныч, Ева принялась выкладывать травы. В них она толк знала, на всей земле не нашлось бы человека, чей опыт в настоях мог хотя бы сравниться с десятой долей ее знаний. Господь всемогущ, создания его важны и каждое имеет свое, особенное значение. Главное понять, в чем оно заключается. Все болезни и недуги людей могут быть сняты правильно подобранной травкой. Почти все...
За заботами и делами незаметно пришел вечер. Легионер давно слез с крыши будки, покинув ту вместе с солнцем. Сейчас его белая морда торчала из конуры, и розовый язык пса колыхался в такт его тяжелому дыханию. Надо бы водички ему долить, летом зверь пил много.
Волкодав вдруг заворчал, залаял. Застучала цепь, разматывающаяся от броска Легионера. Чужие? Ева быстро схватила со стены ружье, загнала патрон в патронник и взвела курок. Дурных людей стало больше чем раньше. Сейчас необходимо уметь защищать себя самой. Нет больше добрых князей, вождей и царей, нынче все сами за себя.
- Ну-ну-ну! Чего разошелся, монстро? - послышался задорный голос с улицы. Ева прижалась к стене и осторожно, краем глаза, выглянула в окно. У калитки стоял высокий, молодой парень. Ружье улыбающегося незнакомца мирно висело на плече, и женщина чуть перевела дух, но оружия не опустила. Легионер захлебывался от ярости, бросался на гостя, но каждый раз повисал на цепи и хрипло лаял.
- Есть кто живой?! - Ева отметила, что парень отлично сложен и красив как черт. Будь ей лет двадцать, да не повидай она всего того, что ей довелось пережить - сердце бы не устояло.
Отворив дверь, она вскинула ружье и навела его на гостя.
- Чего надо?
- Добрый, так сказать, вечер, - изумленно поднял руки тот. - Как до деревни добраться? Заблудился я!
- До Славинки туда пять километров, - одним взглядом указала она.
Парень неуверенно улыбнулся:
- Спасибо... Теперь можно идти?
Ева внимательно разглядывала незнакомца. В охотнике не было ничего подозрительного, ничего... знакомого. Женщина медленно опустила ружье, и в следующий миг что-то ужалило ее в шею. Руки и ноги Евы моментально онемели, и она мешком повалилась на крыльцо. Уже в падении она увидела, как изменившийся лицом парень сорвал с плеча ружье и разрядил оба его ствола в беснующегося Легионера. Предсмертного визга верного пса она уже не слышала...
***
Ей снился Господь. Он о чем-то говорил с Адамом, и лицо его было холодно. В ее сторону Отец даже не смотрел...
***
- Очнулась, - вырвал ее из забытья голос. Ева еле разлепила глаза и с ненавистью глянула на красавчика. Тот подмигнул женщине и несильно подергал за ремни, притянувшие ее к стулу.
- Леша, прогуляйся, пожалуйста, - раздался за спиной приятный баритон. - Погляди, чтоб гостей нежданных не прибыло, постреляй, если сунутся, для острастки.
- Хорошо, Степаныч, - красавчик сложил губы бантиком и послал Еве воздушный поцелуй. Дерзость она простила, но ярость все равно унять не смогла. Что им сделал Легионер?! Что за люди оказались в столь тихом краю? Ремни держали крепко, и Еве осталось лишь бессильно изучать царапину на желтой скатерти стола. Откуда только взялась?
Убийца волкодава хлопнул дверью, простучал сапогами по доскам крыльца и с присвистом направился к калитке. Обладатель баритона все это время молчал.
- В прошлый раз ты выпустила мне мозги, солнышко, - наконец проговорил таинственный незнакомец. - Мне пришлось подстраховаться, на случай если ты не оставила своих намерений.
Ева обреченно опустила голову. Ее не страшили слухи о сбежавших из мест заключения преступниках, не пугали рассказы про одуревших от таежной свободы молодых шакалов, убивающих и насилующих просто для развлечения. Все телесные злоключения меркли перед тем, кто опять ее нашел.
Адам прошел мимо нее, положил карабин на стол и сел на лавку напротив Евы. Лет сорок ему, не больше, крепкий, плечистый на этот раз. Лицо гостя раскраснелось от гипертонии, а на лбу застыли бисеринки пота. На висках седина. Сейчас многие стареют раньше положенного срока.
- Далеко забралась на этот раз. Думала, что не найду? - он вытащил из кармана черного охотничьего жилета платок и отер им лицо. - Зря. Когда оно созревает, я и Дьявола могу достать.
Адам шумно выдохнул, оглядел небогатое помещение и полез в другой карман:
- Душно у тебя.
Сердце Евы замерло, когда на столе оказалось зеленое яблоко.
- Забирай по-хорошему, солнышко, - неожиданно мягко попросил Адам. Он облокотился на стол и улыбнулся. - Глаза у тебя все те же, а вот с внешностью в этот раз не очень. Тебе сколько сейчас? Тридцать есть?
- Тридцать восемь, - глухо ответила она, не сводя глаз с яблока.
- Я не возьму его, - твердо произнесла Ева. Адам хмыкнул и почесал подбородок. За окном залился трелью соловей, и гость с видимым удовольствием прислушался к пению лесной птицы.
- Хорошо тут у тебя, тихо, - наконец проговорил он. - Я бы тоже здесь с радостью поселился. Жил бы себе да жил. Корову бы завел.
Лицо Адама приняло мечтательное выражение:
- Птиц бы прикармливал, собаку бы завел типа твоей. Или двух! Кстати, извини за пса - Леша парень молодой, горячий и злой, к сожалению.
- Я не возьму ЭТО! - громче повторила Ева.
Адам поморщился, и глаза его потемнели:
- Позволь я тебе кое-что объясню, солнышко.
В его голосе появилось раздражение.
- Я не хочу говорить о совести, о долге и о прочих вещах, тебе, видимо, не знакомых. Это яблоко вручила мне ты, и я ни на минуту об этом не забываю.
Адам подался вперед:
- Но в итоге согрешили МЫ, Ева! Мы - это ты и я! Оба, понимаешь? Не отводи глаза!
Она смотрела в окно, на ели у забора, и думала. Тогда давно, на пороге Рая, Отец вручил им проклятое яблоко. Его взял Адам. Взял, зная, что отныне ему придется из жизни в жизнь нести своим потомкам мор. Взял, зная, кому он обязан изгнанием. Что им двигало?
Любовь?
- Люди как горная лавина, - Адам откинулся назад и заложил руки за голову. - Только ось времени считается не с подножья, а с вершины. Чем дальше - тем их больше, и рано или поздно гора закончится и наступит конец света. Если я не буду... Нет!
Он посмотрел на нее:
- Если ТЫ не будешь выполнять завет Отца - конец света наступит куда раньше.
- Я. Не. Возьму. Это! - процедила Ева. - Не надо было соглашаться, раз не способен дойти до конца!
Адам вздрогнул, будто от удара, в его глазах появилась обида.
- То есть я еще и виноват оказался?
- Ты сам вызвался! Отцу надо было решать, а не тебе!
- Но Отец решил! Сейчас решил! Я ведь не первый раз к тебе прихожу, чтобы донести его волю. Твоя очередь хранить ЭТО! - закричал Адам.
- Он мне ничего не говорил.
- Отец не станет с тобой разговаривать после того, что ты сделала!
Он осекся.
- Бог велит прощать, - ядовито улыбнулась Ева. - Сейчас это зовется двойными стандартами.
Тишину разорвал далекий выстрел, и Адам вздрогнул:
- Леша, наверное... Странное дело происходит с нашими детьми. С каждым годом они становятся злее, мелочнее. Все эти войны, революции. От силы десятая часть на моей совести, не больше, - он словно очнулся от транса и добавил:
- Возьми яблоко, пожалуйста!
- Помнишь, что ты мне сказал тогда, в Пскове? - вдруг спросила она. - Когда пришел в мой дом, пока муж собирал обоз в Новгород? В тот самый день, когда вы с Отцом выпустили на волю очередную чуму?
Адам не ответил, и она продолжила:
- Ты сказал "попробуй и ты"! И я попробовала! Поэтому иди к черту!
- Ничего ты не попробовала! Яблоко тогда съел я, ты всего лишь оказалась первой, кому я передал его болезнь!
- Мне все равно хватило! Убирайся! - Еву передернуло от воспоминаний. Та смерть была мучительной, долгой и очень обидной.
Он не пошевелился, его удивленный взгляд застыл на яблоке. Зеленое прежде, с темным пятнышком на боку, оно стало медленно краснеть.
- Время пришло... На этот раз я опоздал, - в глазах Адама появилась тоска. - Скоро нальется. Никогда не знаешь, что оно в себе несет, пока не надкусишь. Бывает, сразу чувствуешь себя больным, а единственным желанием останется передать заразу кому-нибудь еще. А может быть, увидишь женщину, которую надо соблазнить, которая должна стать матерью для будущего деспота и полюбишь ее. Будешь искренне любить, но твоими мечтами уже станет воля яблока. Оно меняет людей.
Он замолчал, заворожено наблюдая за тем, как наливается соком смертельный фрукт. Ева тоже не могла отвести глаз от краснеющего яблока. Оно может подарить любовь?
Окончательно стемнело, за окном зазвенели сверчки, а в доме у озера, друг напротив друга застыли два изгнанных из Рая человека.
- Съешь его. Ты ведь никогда не пробовала, - вновь предложил Адам. - Вдруг тебе даже понравится?
- Пошел к черту! - устало повторила Ева.
- Я заставлю тебя съесть его, дура, - неожиданно разъярился он, резко встал на ноги, схватил карабин со стола и одним прыжком оказался возле связанной женщины. - Открывай рот!
- Руки поднял и отошел! - рявкнул знакомый женщине голос. В оконном проеме застыла фигура Павла Ливоныча с "сайгой" наизготовку.
Адам улыбнулся и посмотрел на Еву:
- Я вернусь, солнышко. Ты возьмешь его рано или поздно! - он вскинул карабин, но пожилой егерь успел раньше. Выстрел отбросил Адама к стене, с грохотом обрушилась полка с книгами, громыхнуло о пол оружие. В окне перезарядил "сайгу" Ливоныч. Егерь осторожно обошел дом и поднялся по крыльцу.
- Лепесинов привез... - буркнул он, разрезая охотничьим ножом ремни, - а по дороге меня один из охотничков напугать вздумал. Пальбу открыл. Я его успокоил и сюда. Вовремя, вижу.
Женщина молчала.
- Эй, Игоревна? - потряс ее егерь - Перепужалася? Вот ироды, да? Я в деревню сейчас. Надо участкового вызвать. Лихое дело - два трупа. Ты б со мною сходила, а? Чего тебе тут среди покойничков делать? Ох, разбираться долго будут, тут ж комиссия с Новосибирска приехала. Как бы разрешение не отобрали. Как же я так - без разрешения да в лесу, да?
Ева не сводила глаз с трупа Адама и медленно терла занемевшие от ремней кисти. Ливоныч с кряхтением вышел на крыльцо, бурча себе под нос что-то о судьбе Легионера, дошел до убитого волкодава и присел рядом с окровавленным псом на корточки.
Женщина перевела взгляд на стол, на яблоко. Оно уже созрело, а значит в следующей жизни вновь будет у Адама. Пока Ева по своей воле не возьмет зеленый плод в руки - бояться нечего. Сейчас это всего лишь сосуд. Внизу ее живота разливалось странное, щекочущее чувство. Слова Адама все-таки растревожили сердце, зацепили любопытство. Она ведь ничем не рискует! Чего ей стоит попробовать? Один разок! Если там чума - то ей не привыкать умирать, но вдруг там окажется любовь?
На ощупь яблоко показалось ей теплым. Один разок. Просто поднести к губам, надкусить... Вдруг любовь?
А вдруг чума?
- Ну как ты, Игоревна? - в дом вернулся Павел Ливоныч и с порога всплеснул руками. - Совсем обалдела из-за этих иродов, да? У тебя ж аллергия!
Егерь ловко выхватил из ее руки плод, неглядя отер его о рукав куртки и жадно впился в сочную мякоть зубами.