Холодная влага по лицам струится,
Иссохшие губы впитали капель,
Но жажда не может, не хочет изжиться,
Размыто в глазах, как водой - акварель.

Не видят огней обнищавшие очи,
Как в дымке лилово-багряной встают
Гонимые ветром и денно и нощно
Туманы густые, что тучи куют.

А дождь всё идёт. Упиваются листья
В кой-веки зелёные, точно бутыль;
Расписаны мокрою толстою кистью
Черёмуха, вереск, сирень и ковыль.

Текут ручейки по дорогам широким,
По узким тропинкам, камням мостовых,
Качаются сладкие стебли осоки,
Побиты дождями трава и цветы.

До дна выпиваю и ливни, и горы,
И запахов свежих нестройный букет;
Забыты все склоки, забыты раздоры:
Дожди всё смывают уж тысячи лет.

А жажда исчезнет... Нет больше засушья,
И пресные капли смешались с слезой,
На сердце спокойно, пропало удушье,
И тело по гибкости схоже с лозой.

Тут шум, перестуки, звенящее пенье -
Ведь каждому хочется что-то сказать.
Сверкают росинки, как будто каменья,
И дождь начинает уже утихать.

Из туч показался столь робкий, несмелый
От солнышка лучик невинно-златой,
За ним и другие братишки поспели -
Всегда ведь сумеют исчезнуть домой.

А что же потом? А потом представленье:
Над куполом чистой хрустальной росы
Палитра раскрылась на сотню мгновений
В расцвете своей первозданной красы.

Той хрупкой дуги я касаюсь рукою,
На ощупь она, как туман у земли,
Но ради того, чтоб увидеть такое,
Я мокнуть готова до каждой зари.