Заглавие взято из поэмы Баркова, который был в СССР запрещен. Барков писал голыми матюками, что обожали Пушкин и Лермонтов - это отражено в их ранних произведениях.
Высокоморальные преподаватели университета, это целки-невидимки, и словом не обмолвились о Баркове в период цветущего социализма.
На днях в России праздновали 30-летие Олимпийских игр в Москве; воистину, "не врут, но ложь, как тень сквозит". Мешок завоеванных медалей, хотя победила, конечно, дружба.
Ни слова о влиянии бойкота этих игр многими спортсменами Запада, в связи с чем на Западе с печалью вспоминали Мюнхенскую Олимпиаду в 1936 году, когда Гитлер появлялся на трибуне.
Если бы 30 лет назад в Москву прибыли все спортсмены, то советские медали уместились бы в авоське. Западные правительства не препятствовали спортсменам, они просто взывали к их совести: в то время СССР братски вторгся в Афганистан. Ходила шутка: "Танец на протезах - Афганистанго". Это не была война против террористов, советская война порождала их.
Итак, сейчас постаревшие олимпийцы и журналисты вспоминали сладкое время, походя замечая: "Идеологический отдел ЦК КПСС отбирал представленных журналистов, призванных выступать с комментариями". Историческая эстафета для нынешней России.
Сейчас на российском телевидении известный юморист все же отметил: "Не надо забывать, что в то время в Москву приезжих не пускали. Магазины были завалены редкостными иностранными товарами, на полках появились дефицитные колбасы, в частности сервилат".
Больше этот юморист не мелькал в объективе телеоператоров, которые нюхом чуяли, что патриотическое начальство ценит мгновенную соображалку. Зато песняка врезали после каждого интервью. Включили даже популярную песню В. Высоцкого, совершенно не подходящую к наигранному ликованию.
Телеведущий спросил с ужимкой у бывшего Олимпийского гимнаста: "А не чувствовали вы тогда, что в Москве судьи вам могут подыграть?" Тот ответил: "Мы всегда проигрывали японским гимнастам, а перед Олимпиадой знали, что теперь мы сильнее". Лучше не скажешь.
Зал был заполнен молодежью, по выражению восторга на их лицах - активистами организации "Наши". Они одержимо хлопали любой глупости, радуясь на свою собственную.
Как бы хотелось потертым советским песенникам вернуть старое доброе время, когда идеологическое одобрение цензоров начисто отметало все достоинства соперников.
Советские композиторы не гнушались ловлей "щуки" ("наколки", "мотива"), чаще ночью через отстроенные импортные приемники. В прошлом меня поразило исследование на русской службе БИБИСИ: марш советских летчиков "Все выше, и выше, и выше стремится полет наших птиц..." один в один списан с нацистского марша "Люфтвафе", только вместо советской музыкальной паузы у немцев вставлено "Хайль Гитлер".
Композитор советского марша был удостоен Сталинской премии.
Если идет такая полировка Олимпиады 30-летней давности, то можно себе представить, как в России перелопатят и засахарят события более поздние. Уже сейчас по телевидению идет серийная нагнеталка чекистских подвигов.
В прошлом я написал в газете "Труд" об отставном капитане, чекисте Коршунове. Заглавие статьи "Прошу меня расстрелять". Заглавие вызвало запоздалую бдительность цензоров, хотя эти слова сказал измученный Коршунов на предложение гестаповца о последней просьбе.
В начале войны Коршунов отправлял из Таллина морем семьи своих людей; почти все погибли под бомбами Люфтвафе.
Сам Коршунов переоделся в форму рядового бойца, зарыв под деревом военное удостоверение и партбилет. Был ранен во время перестрелки, взят в плен, бежал из лагеря, был пойман из-за тяжелого ранения.
Гестаповец не верил, что он рядовой боец, в самодельном лагере в Эстонии ему даже извлекли 22 осколка из брюшной полости, и военнопленный врач около 4 часов удалял без наркоза остатки его выбитого глаза - его держали санитары.
Когда немецкий концлагерь, куда его перевели, освободили, он сразу заявил о себе контразведчикам - были свидетели, что Коршунов состоял в подпольном комитете концлагеря, спасая тех, кто подлежал сожжению. Все равно ему не доверяли, отправив его с двумя сопровождающими на поиски зарытых документов.
- Деревья разрослись, - рассказывает он, - я с трудом узнавал местность, а мои охранники психовали. Надо мной висел расстрел.
Обливаясь потом, он в то время опять вгрызся лопатой в землю под деревом, и обнаружил свои бумаги.
- Мы эстонцам принесли перед войной такую свободу, что если бы они узнали, что я чекист, меня бы разорвали на части даже до прихода немцев, - объяснил он . - А если бы гестаповцы узнали об этом, меня бы до другого концлареря не довезли, хотя после "Пакта о ненападении" Молотова-Риббентропа наши чекисты и гестаповцы были лучшие друзья.
Документально доказано, что Сталин сам готовился к нападению, расценивая Пакт как отсрочку, но Гитлер его опередил.
Коршунов, ветеран и инвалид, после войны жил в Москве в сыром подвале. Он стоял на очереди на жилье и сильно пил. Служа до войны чекистом в Крыму, он подписывался под патриотическими обязательствами по разоблачению (т.е. аресту невинных) "врагов народа" с процентовкой вредителей, подлежащих расстрелу. Сталин, которому сейчас в России вновь ставят памятники, требовал признаний, и чекисты зверски выбивали подписи под сфабрикованными признаниями.
Роняет Коршунов пьяную слезу: - Из Москвы приказ: Обезвредить две тысячи, а мы рапортуем: Беремся обезвредить две тысячи пятьсот! - Он разводит тройник водичкой, жидкость становится белой. Я его уговариваю не пить, а он отвечает: - Хочу, чтобы утром приятно пахло изо рта. - Закусывал он чесноком с черным хлебом.
Он говорил, что пил даже "коньяк три косточки": денатурат с перекрещенными берцовыми костями и черепом.
С моей статьей в "Труде" он сразу отправился в жилотдел. И ему, действительно, через несколько месяцев предоставили комнату в Черемушках.
Сразу объявилась пожилая невеста, которая, наверное, не знала, на что идет: во время скандалов Коршунов выбрасывал тяжелые стулья через открытое окно с пятого этажа: на кого Бог пошлет, но никто не пострадал.
В то время составители сборника об участниках войны (издательство ДОСААФ) включили несколько моих газетных материалов, но авторство приписали своим людям. Я подал на составителей в суд Бауманского района Москвы, ответчик - государство, поскольку все издательства были государственными.
Я пригласил в качестве свидетеля Коршунова, и он обещал прийти трезвым, что и выполнил. В перерыве слушания дела студенты юрфака говорили, что еще ничего подобного не встречали.
Судья была бы рада меня затоптать в честь самой справедливой демократии, но я предъявил давно опубликованные газетные вырезки включенных в сборник материалов, в том числе о Коршунове. Их читали вслух, сверяясь.
- Что вы можете сказать как свидетель? - спросили Коршунова. И тут пробил его звездный час. Он начал скороговоркой: - 22 осколочных ранения в брюшную полость, остатки глаза удаляли без наркоза! - Он ловко вынул стеклянный глаз и порывался показать исполосованный шрамами живот.
- Не надо! - вскричала судья. - Что вы можете сказать об истце?
- Написал чистейшую правду! В Комитете узников фашизма он помогает искалеченным инвалидам! - Коршунов все еще держал стеклянный глаз в руке.
- Перерыв! - объявила судья. Я выиграл процесс, и мне издательство уплатило за все мои материалы.
Пострадавшие от чекистов - этого вооруженного отряда компартии, говорили, что мне повезло: я попал в либеральную полосу советской власти, могли бы объявить меня нездоровым и увезти в психбольницу тюремного типа под контролем чекистов.
- Скрутили бы тебя там мордовороты, вкололи бы такую прелесть, что горя бы не знал - сидел бы в уголке и жевал занавеску.
А сейчас Российское телевидение и радио продолжает упоминать Московские Олимпийские игры. И ни слова об анаболических стероидах, о мошенничестве советских судей и участников.
В братских демократиях, например в ГДР, пловцам и гимнастам в детских спортшколах давали разноцветные таблетки. Были рекорды и достижения. А позже у пловчих росла борода и внутренние органы давали сбой.
Выше красное знамя социализма!
Мой сокурсник Дима Иванов - бывший чемпион мира по штанге, заведовал в газете "Советский спорт" отделом тяжелой атлетики. Он в наши студенческие годы на факультете журналистики МГУ отправился в Ленинград освещать какой-то спортивный мемориал.
В ресторане он напился, милиционеры стали его, квадратного, вязать, и самый активный схватил его за челюсть сзади, попав Диме пальцем в рот.
Дима - парторг с кристальной биографией, не смог этого стерпеть: он откусил палец подлецу. Его посадили на три месяца, уволили из газеты, исключили из партии, но не из МГУ. Когда его освободили, я написал за него две курсовые работы по стилистике, что ему было бы не под силу.
Со временем его восстановили и в партии, и в газете. Он тогда написал подвальную статью о гнилостном культуризме, присущем Западу, о самолюбовании вместо занятий нужных стране прикладными видами спорта.
Через несколько месяцев в "Советском спорте" он отметил практическую пользу культуризма как основы занятием штангой и как способ отвлечения молодежи от хулиганства и преступности.
- Дима, как понять твою статью в "Комсомолке"? - спросил я. Он как коммунист явно колебался с линией партии. Дима ответил с учетом временных трудностей в стране: - Знаешь, сколько культуристы мяса жрут? Они же свои семьи обжирают!
Вот как надо заботиться о своем народе.
Для Олимпийских игр в Сочи следует готовить участников заранее. Организаторы этих игр все время вводят новые виды спорта. Это надо предвидеть.
В Сочи, вероятно, будет введено синхронное мочеиспускание в парном разряде, это также поможет проверке спортсменов на прием наркотических стимуляторов.