Она аккуратно ступала по жухлой траве. Босые ноги слегка щекотал холодок от первых опавших листьев, пока еще не превратившихся в бесформенную бурую кашу. Солнце пробивалось сквозь облака и, отражаясь в быстром ручейке, посылало ей зайчиков. Ветерок игриво вздернул подол сарафана и заставил поежиться. Дыхание осени было пока не знобким, но уже давало знать о скором приближении затяжных дождей и меланхоличных вечеров у окна.
Трепыхающуюся бабочку она заметила сразу. Несчастное создание, последний свидетель лета. Била сизыми крылышками, подлетала вверх и камнем вновь падала в траву. Судорожные попытки расправить крылья были бесшумными и одновременно такими звонкими, что у девушки заложило уши и перехватило дыхание. Она осторожно приблизилась, опустилась на колени и протянула руку.
Бабочка дернулась в сторону, пролетела совсем чуть-чуть. На мгновение замерла, давая разглядеть свои переливчатые крылья, неловко зацепившиеся одно за другое и расходящиеся по одному краю некрасивой бахромой. И забилась с новой силой.
Девушка старалась не дышать. Не спугнуть страдалицу. Мягко скользила ладонью по траве. Затаилась, как робкая охотница, которая никак не может решить - что же ей делать с жертвой? Наконец она отважилась и резким, но мягким движением прижала бабочку к земле.
Сложив пальцы фонариком, она приблизила к глазам пленницу, заточенную в импровизированную тюрьму. Та, в свою очередь, как будто разглядывала девушку своими черными фасеточными глазами.
С опаской прикоснувшись к крыльям пальцем, девушка почувствовала прохладу шелка, в которой таилась неистовая сила и воля к жизни. Едва не упустив ее из своих рук, она испугано сжала ладонь плотнее, почти придавив бабочку. Опомнившись, чуть ослабила хватку. Крылья затрепетали, и девушка поняла, в чем проблема. Нижнее крыло перехлестнулось наверх, и такая асимметрия не давала подняться в небо, раз за разом заставляя заваливаться набок и падать в траву.
Нежно приподняв крылышко, девушка попыталась поставить его на место. Это оказалось весьма непросто. Бабочка будто напрягла все свое тельце, и крылья пружинили, противясь действиям девушки. Она боялась нажать чуть сильнее, чтобы не сломать крыло. По пальцам, словно блестки, рассыпались чешуйки. Стиснув зубы, она все-таки решилась и потянула крыло вниз, преодолевая сопротивление бабочки и нервную дрожь в руках.
В тот момент, когда осталось совсем чуть-чуть, крылья вновь заколотили, и девушка от неожиданности разомкнула бережно сжимавшую бабочку ладонь. Ветер подхватил ее, на миг могло показаться, что она летит сама. Но пальцы девушки сжимали обрывок сизого крыла, отливающего на солнце перламутром.
Бабочка пролетела над лужайкой, которую засыпали первые желтые листья, а затем повалилась в ручеек. Вода понесла ее как красивый, но истрепанный в морских похождениях галеон.