Полански Нина : другие произведения.

Замок дьявола

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Однажды в руки преуспевающего писателя Эдварда Фоннеймана попадает старая рукопись некой Катрин Дункан, жившей несколько веков назад. В ней она описывала таинственный и мрачный замок, который многие века тревожил местных жителей и создавал вокруг себя множество легенд. множеством мистических явлений и обстоятельств. Сразу после прочтения этой рукописи с Эдвардом начинает случаться череда несчастий, которые в корне меняют всю его жизнь. И ему ничего не остается, как только разыскать этот замок и встретиться с его тайнами лицом к лицу!

Замок дьявола

Нина Полански

Lasciate ogne speranza,

voi ch'intrate!

  
   -- Каждый человек хотя бы раз в своей жизни становится перед мучительно сложным и зачастую занимающим целую жизнь выбором между добром и злом. Как поступить -- избрать ли сложный, часто невзрачный и тернистый путь добра, лишать себя чего-то и жертвовать собой ради кого-то, или соблазниться широкой, красочной и легкой дорогой зла, манящей за собой и обещающей исполнить любое возможное и невозможное желание? Как жаль, что мы так склонны путать счастье материальное и счастье духовное. Мой мальчик, что бы выбрал ты, желая заполучить, ну, допустим вот это яблоко? -- спросил старец своего маленького попутчика, показывая ему красивое наливное яблоко. -- У тебя есть два пути: силой отобрать его у меня, сделав мне плохо, либо отказаться от него вовсе, отдав его мне насовсем. Что выберешь ты?
   -- Я предложу поделить его пополам! Одну половину тебе, а другую -- мне! -- живо рассудил маленький мальчик, придавая своему еще совсем детскому тонкому голоску всю серьезность, на которую он только был способен.
   -- Эдвард, ты мудр не по годам! Конечно же, мой мальчик, ты абсолютно прав, везде и во всем должно быть равновесие. И никак иначе!
   Маленький Эдвард перевел довольный взгляд на окно повозки, которая, скрипя и треща, пробиралась сквозь осеннюю жижу. Темные и мрачные облака полностью скрывали каждый лучик света и, медленно двигаясь на юг, вселяли в душу Эдда какую-то необъяснимую тоску и тревогу. А черные и практически голые коряги на фоне полусгнившей опавшей листвы только усиливали это ощущение.
   Вскоре из-за горизонта показались могучие очертания не менее мрачного замка, построенного из темно-серого камня.
   Мальчик хотел бы вновь обратиться к старцу с вопросом о том, куда именно направлен их путь, но неожиданно для себя заметил, что его попутчика уже не было рядом. Испарившись в небытие, он оставил маленького Эдда в страхе и непонимании неминуемо следовать к устрашающему сооружению, которое все приближалось и приближалось.
   Вскоре повозка остановилась, и в окне Эдвард увидел, что оказался уже у самых стен замка. Он осторожно и неуверенно открыл дверцу и боязливо вылез наружу. Кругом было пустынно и по-осеннему холодно. Парадные двери оказались закрыты, но рядом с ними стоял какой-то странный человек, необычность которого заключалась в том, что его внешность персоны явно знатного происхождения никак не соответствовала должности лакея или привратника, роль которого он сейчас играл. Неизвестный вежливо кивнул головой в знак приветствия Эдду и доброжелательно пригласил мальчика в замок, указав рукой на двери.
   Эдвард неуверенно направился к запертым воротам. Но как только он оказался у входа в замок, огромные мощные двери сами собой распахнулись. Словно раскаленная жаровня, весь замок изнутри был переполнен безудержно полыхающим огнем. Лицо Эдварда тут же обдало сильным жаром, и он попятился назад.
   -- Эдвард, не бойся, здесь ты будешь счастлив, пойдем со мной! -- спокойно и нараспев произнес неизвестный.
   Обещание счастья манило мальчика внутрь, но вид полыхающей огненной бездны пугал его и не давал сделать шаг вперед.
   -- Пойдем же, Эдвард, Эдвард...
   Голос, не переставая повторяющий его имя, эхом раздавался в сознании.
  

***

  
   Эдвард вздрогнул и открыл глаза. Его жена Лиза сонно теребила его за руку, желая, наконец, вытащить мужа из терзающего его кошмара.
   -- Тебе опять приснился этот сон? -- спросила она его, заметив, что Эдвард открыл глаза.
   -- Да, он мне постоянно снится... один в один, -- ответил отчаянно Эд, потирая глаза.
   -- Может, тебе стоит сходить к психологу?
   -- Да уж, пожалуй. Я непременно об этом подумаю.
   -- Ты уже мне три года обещаешь подумать, -- нервно ответила Лиза, искренне переживая за психическое здоровье мужа. -- Попробуй, зачем изводить себя кошмарами.
   В этот момент в соседней комнате зазвонил телефон.
   Кряхтя и ворча на столь поздний звонок, Эдвард нехотя встал с кровати и шаркающими шагами направился к источнику звука.
   Он поднял трубку, и звонок затих.
   -- Здравствуйте! Эдвард Фоннейман?
   -- Добрый вечер, он самый. Чем могу быть полезен?
   -- Вас беспокоит Ричард Дункан, глава компании "Пресс-Тайм". Я читал Ваши труды, должен отметить, Вы просто потрясающий писатель, и даже, я бы сказал, ученый... в некотором роде.
   -- Благодарю! -- нервно ответил Эдвард, надеясь, что этот человек осмелился позвонить так поздно не только ради того, чтобы высказать комплимент.
   -- Простите, что звоню так поздно, но дело крайне важное и срочное. Вы очень заинтересовали меня, и мне кажется, у меня есть для Вас весьма интересное предложение. Но мне хотелось бы обсудить это при личной встрече. И желательно как можно скорее.
   -- Конечно, я с удовольствием подъеду к Вам... Завтра в два часа дня Вас устроит?
   -- Конечно, приезжайте, когда удобно. Для Вас я всегда найду время.
   Эдвард положил трубку, в полном недоумении продолжая смотреть в окно на проезжающую мимо машину.
   -- Эдди, кто это был? -- из соседней комнаты раздался нежный голосок его обожаемой жены, которая не могла не полюбопытствовать о том, кто же звонил в столь позднее время ее ненаглядному.
   -- Ричард Дункан из "Пресс-Тайм", -- Эдвард, наконец, оторвал свой пристальный взор от окна и посмотрел на жену, которая уже стояла в дверном проеме и с любопытством смотрела на него. -- Кажется, он собирается предложить мне неплохую работенку.
   -- Надеюсь, это не станет очередной биографией себя любимого, ради которой стоило нас подымать, -- Лиза томно закатила глаза и снова скрылась в комнате.
   -- Я тоже надеюсь, -- проговорил Эдвард себе под нос.-- Мне и самому надоело писать непонятно о чем.
  

***

  
   -- Мистер Фоннейман! Мистер Фоннейман! Вам звонит мисс Спенсер. По поводу своего романа! -- на протяжении всего утра Эдварду не давало покоя множество звонков от клиентов и коллег, а его секретарь с трудом успевала либо переключать на него, либо вежливо докладывать, что мистер Фоннейман сейчас занят.
   -- Мисс Спенсер?.. А что там с ее романом?
   -- Хочет узнать, готов ли он...
   -- Ах, да... тот самый... Попроси ее подождать, я сейчас узнаю о его судьбе.
   -- Хорошо, сэр.
   Эдвард машинально набрал номер.
   -- Привет, Купер! -- его голос принял веселый и беззаботный тон.
   -- Привет, Эд! Опять ты называешь меня этим дурацким именем! Я уже давно сменил эту глупость на нормальное имя! -- в голосе его коллеги и старого друга появились некоторые нотки обиды, однако, они были не менее шуточны, чем и само обращение Эдварда к нему.
   -- Извини, дружище! Привычка. Что у нас с романом мисс Спенсер?
   -- Глупость это, а не роман, хочу я тебе сказать.
   -- Запомни одно простое правило, Джорж... Нет, а все-таки Купер тебе идет больше!.. Наш клиент всегда прав и гениален! Она платит нам деньги не за критику и мнение, а лишь за выпуск книги, так что не думай об этом!
   -- Ну, тогда все готово.
   -- Отлично, спасибо, а то она уже каждый день нам звонит.
   -- Сочувствую. Ты помнишь, о чем мы договорились? Через полчаса я тебя жду.
   -- Заметано!
   Эдвард бросил быстрый взгляд на часы. Они показывали полвторого дня. В этот момент неожиданно резко в его голове всплыл вчерашний разговор с неким Дунканом из "Пресс-Тайм".
   -- О Господи, Джорж, прости, сегодня не смогу, мне срочно надо бежать, я потом тебе все расскажу!
   Не дав собеседнику даже осознать столь резкую перемену, Эдвард бросил трубку и, схватив свои вещи, бросился прочь из кабинета.
   -- Мистер Фоннейман! Куда Вы? -- крикнула ему в след секретарша, в полном недоумении привстав из-за стола. -- У Вас же в три часа встреча!
   -- Извинись от моего имени и попроси перенести все на завтра! Это очень важно, -- он торопливо скрылся за дверью, но тут же остановился и, высунув из-за нее голову, добавил, -- да, и передай мисс Спенсер, что ее роман готов.
   -- Конечно, сэр, -- в ее голосе прозвучала та доля отчаяния, которая полностью соответствует извечному вопросу: "И как можно в таких условиях работать?"
   Эдвард торопливо следовал к своей машине, ища в кармане ключи и постоянно бурча себе под нос: "Как же я мог забыть о Дункане!" Шестым чувством он ощущал, что этот человек явно хочет предложить ему нечто весьма интересное.
   Влекомый диким любопытством, он завел машину, и автомобиль с визгом последовал в общий городской поток транспорта.
   -- Да, Лиза! -- одной рукой придерживая руль, он поднес надрывающийся мобильный телефон к уху, -- Нет, я не знаю... У кого?.. Ну, ты сама выбери, мне твой выбор всегда нравился... А когда?..
   В этот момент из-за поворота показалось высокое стеклянное здание с огромной вращающейся вывеской "Пресс-Тайм".
   -- Лиза, дорогая, извини, давай потом договорим, мне нужно бежать! Я сейчас нахожусь около "Пресс-Тайм", если ты помнишь, я договорился с Ричардом Дунканом на два часа.
   Распрощавшись со своей благоверной, он наспех припарковал машину и быстро зашагал к зданию. Большие стеклянные двери расступились перед ним, и Эдвард оказался в огромном многоярусном холле, обставленном с тем современным и новомодным шиком, с которым выказывают обычно свое благосостояние перед посетителями все крупнейшие компании. Быстро найдя глазами свободный справочный стол, он тут же поспешил к нему.
   -- Добрый день, я к мистеру Ричарду Дункану.
   -- Добрый день, сэр! К Ричарду Дункану? -- администратор слегка удивилась подобному заявлению, видимо, не привыкнув к тому, что посетители ее начальника используют справочный стол и выглядят не слишком представительно.
   Более того, от волнения и спешки лицо Эдварда покраснело, дыхание было учащенным, а волосы слегка растрепались.
   -- Именно так, -- повторил он, стараясь пригладить непослушную прядь.
   -- Вы записаны?
   -- Да, он ждет меня. Передайте, пожалуйста, что пришел Эдвард Фоннейман.
   -- Секунду.
   Администратор тут же куда-то удалилась, оставив Эдварда в одиночестве рассматривать причудливые декорации помещения.
   -- Да, все верно, прошу за мной, я провожу Вас, -- вернувшись через пару минут, вежливо сообщила девушка.
   Они быстро последовали куда-то в сторону, где взору Эдварда предстал целых холл, в котором было штук десять лифтов. Всюду мигали кнопочки, с большой скоростью менялись цифры, обозначающие, на каком этаже сейчас лифт. Вскоре один из них, наконец, приехал, и администратор нажала на кнопку под цифрой 56.
   "Высоковато будет", -- подумал про себя Эдвард, продолжая рассматривать богатое убранство лифта и чувствуя некоторую неловкость из-за возникшей паузы. Конечно, он и не должен был общаться с девушкой, но с человеческой точки зрения его все равно это немного угнетало.
   Но не успел он закончить,внутренний монолог, как двери лифта открылись, и прямо напротив Эдвард увидел две крупные цифры 5 и 6, которые означали номер этажа.
   -- Быстрые у вас лифты, -- воскликнул он с неподдельным удивлением.
   -- Мистер Дункан ценит свое и наше время, поэтому он настоял на установке именно самых скоростных лифтов, даже несмотря на их стоимость. Он ими очень гордится, -- девушка улыбнулась, видимо, не меньше Дункана гордясь подобным чудом техники.
   -- Еще бы! -- добавил Эдвард в ответ.
   Они направились по коридору и вскоре оказались в большом светлом помещении, крыша и стены которого были выполнены в виде большого стеклянного купола.
   -- Невероятно! -- Эдвард в изумлении остановился и принялся восхищенно рассматривать еще одно чудо "Пресс-Тайм".
   В это время администратор постучала в красивую резную дверь и, заглянув туда, что-то спросила.
   -- Мистер Фоннейман, прошу! -- громко произнесла девушка, вежливо указывая Эдварду на дверь.
   Не в силах очнуться от восторга еще некоторое время, Эдвард замешкался и, словно его только что вытащили из глубокого сна, неуверенно последовал в кабинет.
   -- Сам Эдвард Фоннейман! Я польщен, что Вы не пренебрегли просьбой переговорить со мной! -- не успел Эдвард войти, как крупный пожилой мужчина в не менее крупных очках тут же ринулся к нему, чтобы пожать его руку и пригласить присесть. -- Чай, кофе, сок? -- его торжественный голос стал тише и отрывистее.
   -- Нет, спасибо.
   -- А, может, что-нибудь покрепче? -- лукаво и вкрадчиво добавил Дункан.-- У меня есть отличный виски!
   -- Нет, спасибо, давайте сразу перейдем, кхм, к делу? -- отказался Эдвард, явно не желая участвовать в каких-либо чайных и, тем более, горячительных церемониях.
   -- Для начала я бы хотел еще раз выказать вам свое восхищение! Я читал все Ваши книги, и, по правде сказать, превратился в настоящего поклонника, если даже не сказать -- Вашего фаната! Не успеет новая книга выйти, как я уже судорожно читаю ее! -- он засмеялся.-- У меня есть коллекция из всех Ваших книг.
   -- Благодарю Вас! Надо отметить, я был не меньше удивлен Вашими чудо-лифтами и куполом, -- Эдвард улыбнулся в ответ. -- И уверен, что это далеко не все.
   -- О да, вы правы, Вам непременно нужно будет взглянуть на наш аквариум! Но это после. А теперь давайте перейдем к делу. Так, ну, причину, почему я выбрал именно Вас, я Вам уже объяснил, -- он застенчиво улыбнулся, что никак не соответствовало его положению и возрасту. -- Ну а теперь, что именно я хочу Вам предложить... Я хочу, чтобы Вы написали книгу, Вы мастер в своем деле, и никто, как Вы, не сделает то, чего именно я хочу увидеть. Но это будет немного необычная книга...
   -- В смысле?
   -- За нее я готов предложить Вам три миллиона или эквивалент в любой валюте, в какой захотите. Если эта сумма покажется Вам недостаточной, я готов рассмотреть Ваши предложения.
   -- Господи, Вы шутите! Ни одна моя книга не стоила и половины предложенных Вами денег!
   -- В подтверждение моих слов я прям сейчас готов дать Вам аванс в размере половины предложенной суммы, -- Ричард Дункан открыл ящик своего стола и вытащил небольшой листик бумаги, который тут же положил перед глазами Эдварда.
   Это был небольшой аккуратно заполненный и подписанный Дунканом чековый листок на сумму один миллион пятьсот тысяч, которые Эдвард мог пойти и получить сию же минуту.
   -- Но что именно я должен сделать? Какую именно книгу Вы от меня хотите? -- продолжая заворожено смотреть на магически привлекательное множество нулей в чеке, Эдвард полюбопытствовал у Дункана, дабы убедиться в том, что он не хочет от него нечто запредельное.
   -- По поводу содержания... Без вот этого, -- он снова открыл ящик стола и достал облаченную в твердый переплет небольшую записную книжку, которая была полностью исписана от первой до последней страницы, -- я не смогу Вам объяснить, что именно мне надо. Я бы хотел, чтобы Вы сначала прочитали всю эту книгу, только после этого я смогу обрисовать вам суть моего дела к вам.
   Еще будучи молодой женщиной, моя прабабушка Катрин, -- он на секунду остановился и уточнил, -- она не совсем мне прабабушка, она является мне пра- несколько раз, но мне проще называть ее просто прабабушкой, вот она написала этот рассказ о том, что с ней когда-то случилось, видимо, эмоции и воспоминания вынудили ее сделать это, -- в этот момент Дункан стал особенно сильно жестикулировать, словно пытаясь передать Эдварду, насколько ее эмоции были сильны. -- Конечно, она не была писательницей, и здесь чувствуется неумелый стиль, отсутствие каких-то приемов и хитростей, но, на мой взгляд, реальность описанных событий, репортаж, слово в слово передающих все то, что там было, куда сильнее захватывает, чем придуманные саспенсы и прочие штучки такого рода.
   -- Безусловно, согласен с Вами. Ведь не всем людям доводится стать свидетелями потрясающих и захватывающих событий, поэтому нам и приходится проявлять фантазию идти на уловки, -- Эдвард улыбнулся.
   -- Она писала свои юношеские воспоминания просто для себя, лишь бы выговориться, наверно... -- задумчиво продолжал Дункан, словно не слыша ответа Фоннеймана. -- Впрочем, что говорить, прочитайте это, и потом, я был бы очень благодарен Вам, если бы Вы снова приехали сюда, и тогда я бы смог объяснить Вам все. Так Вы согласны?
   -- Ну, я еще не знаю сути вашего предложения, но я с удовольствием прочитаю и затем выслушаю Вас.
   -- Что ж, да, Вы правы, слишком поспешный вопрос, но поверьте мне, я не затребую от Вас ничего нереального.
   -- Хорошо, мистер Дункан, я непременно прочитаю это и дам Вам знать, -- забрав книжку, Эдвард привстал, собираясь уже уходить, и протянул Дункану руку.
   Ричард тоже встал и ответил ему рукопожатием.
   -- Прежде, чем Вы уйдете, -- снова немного застенчиво начал Дункан, -- могу я попросить об одной мелочи?
   -- Конечно.
   -- Оставьте автограф для моей жены, она тоже безумно Вас любит.
   -- С удовольствием! -- Эдвард расплылся в довольной улыбке, принимая от Дункана небольшой блокнотик и ручку.
   Оставив свой росчерк, Фоннейман направился к выходу.
   -- Вы забыли свой гонорар! -- вдруг вскрикнул Ричард.
   -- Но как я могу его взять, если я не давал согласия?
   -- Ну, пусть он будет у Вас, вернете, в крайнем случае.
   -- Я верю Вам, Ричард, мне кажется, будет лучше, если я потом его заберу.
   -- Ну, смотрите сами, -- смиренно ответил он и последовал к Эдварду, как бы указывая ему дорогу. -- Так, может, Вы взглянете на мой аквариум?
   -- Мистер Дункан...
   -- Я был бы Вам очень признателен, если бы Вы называли меня просто Ричард, -- перебил его Дункан.
   -- Я бы с удовольствием, Ричард, но я немного тороплюсь. Может, в другой раз?... -- виновато сказал Эдвард, ведь ему уже не терпелось как можно скорее позвонить жене и все рассказать. -- Я непременно посмотрю!
   -- Не смею настаивать, -- Дункан с грустью улыбнулся.
   Вернувшись в машину, Эдвард бросил книгу на соседнее сидение и, быстро достав мобильный, набрал номер Лизы.
   -- Привет! Я только что освободился. Уже в машине.
   -- Ну, рассказывай, не томи! Что он хотел? -- Лиза была полна нетерпения.
   -- Ты не поверишь! Он предложил мне три миллиона за то, чтобы я написал книгу.
   -- Невероятно! А о чем книгу?
   -- Пока не знаю. Он велел мне прочитать какой-то рассказ, написанный его прабабкой, который, как он утверждает, слово в слово описывает реальные события, произошедшие с ней. До тех пор, пока я его не прочитаю, он не сможет мне ничего сказать.
   -- То есть ты не дал еще окончательного ответа?
   -- Конечно, нет. Как же я могу подписываться под тем, чего еще не знаю.
   -- Разумеется, Эдди. Приезжай скорее, я жду тебя!
   Пообещав непременно приехать, Эдвард решил уже не возвращаться на работу, ведь все, что только можно было, он поручил секретарю. Поэтому он завел мотор и направился прямиком домой.
   Неожиданно ему почудилось, словно вместе с ним в салоне находится еще одно живое существо, странными и необычайно сильными энергетическими флюидами притягивающее его взор и внимание к себе. Остановившись на светофоре, он, наконец, оторвал внимание от дороги и инстинктивно направил свой взор туда, куда так тянуло. Но к большому удивлению Эдварда взгляд упал на книгу. Она продолжала спокойно и непримечательно лежать на соседнем сидении именно так, как и положил ее Фоннейман, но, тем не менее, нечто странное вызвало в нем огромное желание дотронутся до нее. Словно открыв ее, он увидит не написанный от руки текст, а красочный и панорамный фильм, как будто ему представится открыть окно в другой мир, за событиями в котором он будет заворожено наблюдать. Казалось, она дышала и смотрела на него, издавая тысячи слабых голосов.
   Но неожиданно Эдвард услышал, как множество сзади стоящих машин нервозно стали ему сигналить. Это вернуло его обратно, и он стал судорожно оглядываться по сторонам, пытаясь осознать происходящее. Оказалось, что зеленый уже давно загорелся, и быстрые потоки машин уже проносились мимо с обеих сторон, а он по-прежнему стоял и задерживал тех, кто оказался сзади.
   Вскоре Эдвард, наконец, добрался до дома, поставил машину в гараж и направился внутрь. Открыв входную дверь, он услышал чей-то кашель, который доносился с кухни.
   -- Лиза, я дома! -- крикнул он своей жене, снимая пальто.
   Она вышла к нему на встречу, держа в руках дымящийся стакан и сильно шмыгая носом.
   -- Господи, что с тобой? -- взволнованно спросил он.
   -- Простыла, кажется, -- ответила она болезненным и хриплым голосом.
   -- Мы же разговаривали с тобой около часа назад, ты была абсолютно нормальной!
   -- Это действительно было так. Но буквально за час меня вот так развезло. И, кажется, у меня температура. Ну, да неважно, пройдет! Ты мне лучше расскажи все поподробнее! -- она присела на диван рядом с Эдвардом, и он стал подробно пересказывать ей весь разговор с Дунканом.
   -- А книга, где она? Дай посмотреть? -- попросила Лиза, дослушав внимательно его рассказ.
   -- Книга... -- Эдвард стал быстро вспоминать, где именно он ее оставил, так как после обследования карманов и чемодана стало ясно, что с собой он ее не взял.-- А, в машине! Сейчас принесу!
   Фоннейман сбегал в гараж и торжественно вручил рукопись своей жене.
   -- Вот она!
   Лиза заворожено стала рассматривать ее, перелистывая страницы.
   -- Дашь потом почитать мне тоже? -- спросила его потом Лиза и улыбнулась.
   -- Конечно!
   -- Интересно, о чем она?
   -- Понятия не имею. Но думаю, какой-нибудь очередной бред.
   Вдруг Лиза замерла и уставилась в одну точку.
   -- Нет, Эдвард, в ней явно что-то есть... -- она, наконец, перевела взгляд на него и задумчиво проговорила. -- Как только я взяла ее, мне сразу что-то почувствовалось. Не знаю, что, но что-то очень нехорошее.
   -- Не думай об этом! Тебе лучше прилечь, -- Эдвард поцеловал жену и вытащил книгу из ее рук.
   Но в этот момент на кухне раздался сильный грохот, сопровождаемый звоном бьющейся посуды. Удивленные и испуганные супруги тут же бросились туда. Весь пол был в осколках, а шкаф, в котором находилась эта посуда, развалился на несколько частей. Но больше всего Эдварда и Лизу удивило то, что соседние шкафы и полки были целые, но их дверцы были открыты, а сервизы и прочее содержимое, которое там было, тоже валялось на полу.
   -- Господи, что это? -- ошарашенный Эдвард лишь с ужасом оглядывался по сторонам, не имея ни малейшего понятия, что могло вызвать подобный беспорядок.
   -- Эдвард, мне кажется, тебе не следует ввязываться в это дело, слышишь? -- Лиза взволнованно говорила мужу, указывая пальцем туда, где находилась рукопись. -- Отдай ее этому Дункану, и забудем об этом. Она какая-то нехорошая.
   -- Лиза, дорогая, не волнуйся, это просто совпадение, книга не может ломать шкафы и бить посуду. Я сегодня же ее прочитаю и потом выслушаю предложение Ричарда, если ты не захочешь, я его не приму, хорошо?
   Лиза опустила глаза и покорно кивнула.
   -- А посуду одна не трогай. Завтра я приду и помогу тебе, -- Эдвард поцеловал Лизу и уговорил прилечь.
  

***

  
   Вечерело, солнце скрылось за горизонт, и огни города один за другим загорались, освещая дороги, здания и рекламные вывески. Эдвард, желая помочь жене и сделать ей приятное, решил втихаря разобраться с завалами и, несмотря на усталость, все продолжал складывать осколки в мусорный мешок, не замечая ни времени, ни темноты.
   Вдруг ему почудилось, словно кто-то его позвал. Он, наконец, оторвался от своего дела и замер, вслушиваясь в тишину.
   -- Лиза? Это ты? -- крикнул он, так и не дождавшись повторения того, что слышал.
   Ответа не последовало. Тогда Эдвард встал и, отстранив мешок, направился в гостиную. Там было темно и пусто.
   "Хм, странно", -- пробурчал себе Эдвард, подумав, что от усталости ему уже кажется невесть что.
   Он сел на диван и, решив немного отдохнуть, хотел включить телевизор. Но неожиданно под руку ему попалась книга. Эдвард включил настольную лампу и стал безразлично крутить эту рукопись, разглядывая вдоль и поперек. Глубоко вздохнув, он открыл ее на середине, но тут его руки сами собой привели его к самому началу, к самой первой странице, и Фоннейман, сгорая от любопытства, решился начать чтение, пообещав себе, что прочитает лишь пару страниц и пойдет спать. Строка за строкой проносились перед его глазами, абзац за абзацем, и с каждой страницей Эдвард все больше понимал, что, начав, он уже не сможет остановиться.
  

***

Замок дьявола

Катрин Дункан

  
   -- Это очень старый замок, ему свыше пятисот лет. За это время он многое повидал и многое испытал, однако подлинная история его до сих пор окутана мраком. Еще при жизни его многочисленных хозяев к нему относились весьма настороженно из-за необъяснимых событий и многочисленных пожаров, происходящих в этом замке, но после последнего зловещего и беспощадного пожара он окончательно потерял доверие людей. Выгорело почти все, кроме, кажется, библиотеки, которая чудным образом все время избегала огня, только голые каменные стены остались, напоминая о том дне, когда алое зарево пожарища было видно за многие мили отсюда. Многие очевидцы утверждали, что видели даже злых духов, кружащих над замком, и люди не считают случайностью, что этот пожар произошел в ночь Хеллоуина, здесь ее еще называют "Ночь Люцифера".
   Почти сто лет после этого замок был заброшен, к нему даже близко боялись подходить, правда, находились смельчаки, которые все-таки решались переступить порог замка, но после этого их больше никто не видел, так как они просто не вернулись оттуда. Хотя одному удалось выбраться из него, но от него мало, что можно было узнать, он сошел с ума, а потом повесился. Это очень напугало местных жителей, и по их просьбе недалеко от замка построили часовню, дабы усмирить злые силы.
   Год назад какая-то семья купила этот замок и полностью восстановила его. Но они не прожили там очень долго, уже через месяц в спешке выехали из него, заколотив двери и окна, и так больше не появлялись, а на любые расспросы всегда отвечали молчанием, -- тетушка Амалия глубоко вздохнула и пристально посмотрела на племянников. -- Держитесь от него подальше, я за вас головой отвечаю перед вашими родителями, -- Генри и Катрин кивнули, глядя на тетушку широко раскрытыми глазами. -- Ну а теперь спать...
   Она медленно встала, поцеловала племянников, пожелав им спокойной ночи, и вышла из комнаты. Они молча лежали, обдумывая услышанное, и вслушивались в шаркающие шаги тетушки в соседней комнате, которые вскоре пропали вместе с небольшой полоской света под дверью.
   -- Мне страшно, -- прошептала Катрин. -- Я теперь даже из дома не выйду.
   -- Ой, да ладно тебе. И ты поверила в эту чушь. Начиталась всяких книг; такого не бывает.
   -- Откуда ты знаешь... Может, и бывает...
   -- Катрин, тебе уже семнадцать, пора бы перестать верить во всякие сказки.
   -- А как тогда ты объяснишь все эти явления, о великий профессор?
   -- Ну... просто стечение обстоятельств... Спи, нам завтра целый день по городу мотаться...
  

***

  
   -- Доброе утро, -- бодро произнесла Катрин, заходя на кухню, наполненную лучами дневного света, запахами цветов и свежих булочек.
   -- Скорее, день... -- буркнул брат.
   -- Как спалось? -- спросила ласково тетушка Амалия.
   -- Хорошо, спасибо. Правда, мне кошмар приснился...
   -- Могу поспорить: про замок, -- промямлил Генри с набитым ртом.
   -- Да, про него... Он такой мрачный был... Но я не помню, что именно мне снилось, помню только, что что-то страшное.
   -- Сегодня на редкость отличная погода, надо воспользоваться этим и прогуляться по нашему городку, несмотря на его скромность, здесь есть на что посмотреть, -- вмешалась тетушка.
   И она действительно оказалась права, хоть городок был и небольшим, но зато его заполняли красивые улочки с небольшими аккуратными домиками, вроде того, где жила тетушка, огромные богатые особняки и множество книжных, сувенирных и прочих старинных лавок.
  

***

   Вскоре непредсказуемое английское небо вновь затянулось облаками, и пошел мелкий противный дождь. По дороге домой Амалия решила заглянуть к одной своей подруге и познакомить ее и ее шестнадцатилетнего сына с племянниками. Дверь им открыл худощавый опрятный юноша в круглых очках.
   -- Здравствуй, Доминик, -- тетушка Амалия радостно улыбнулась. -- Вот, познакомься с моими племянниками... Это Катрин, это Генри... А это Доминик.
   Генри, Катрин и Доминик очень понравились друг другу, и первое, что они сделали, это засели за шахматы. Тетушка же Амалия недолго пробыла у подруги, но, видя, что племянникам не хотелось уходить, разрешила им остаться, хотя велела не засиживаться допоздна. Однако за шахматами время летело настолько незаметно, что Генри и Катрин все же не углядели, что на улице стояла уже ночь.
   Ночью город выглядел совсем иначе, ранее приветливые при дневном свете и заполненные народом улочки, теперь, освещаемые одинокими фонарями, были пустынны и воинственны. Лишь иногда, проходя мимо какого-нибудь паба, ребята слышали голоса и смех подвыпивших людей. Вскоре Генри и Катрин повернули на соседнюю улицу с богатыми домами. Здесь было менее страшно: в некоторых домах еще горел свет, а по дороге иногда встречались медленно разгуливающие богачи. Катрин восхищенно рассматривала шикарные дома, утопающие в зелени и цветах и украшенные резными колоннами и металлическими цветами тончайшей работы - они служили перилами балконов и прутьями чугунных оград. Однако улица богачей оказалась не слишком длинной, и впереди вновь виднелись скромные провинциальные домики. Генри старался вспомнить дорогу.
   -- Смотри! -- Катрин указала направо.
   В миле от них из-за высокого богатого дома показалась мрачная фигура страшного замка. Мертвый и окутанный множеством легенд и тайн, он вселял ужас и одновременно притягивал и манил к себе людей своим молчанием и загадками, подчиняя их разум и обещая раскрыть все неясное, непонятное и таинственное, собранное в нем за эти несколько сот лет. Генри и Катрин быстро зашагали вперед, стараясь не смотреть на замок, но украдкой все же бросали на него быстрые взгляды. Узкая улочка казалась им бесконечной западней, в которую они попали и из которой никак не могут выбраться, но вскоре они завидели перекресток и там повернули налево. Далее вновь шла длинная улица без поворотов, но даже если бы они и были, ребята все равно не повернули бы, ибо их единственным желанием теперь было как можно дальше уйти от замка. Вскоре чувство страха, затуманившее им голову, понемногу стало спадать, и они остановились, осознавая, что окончательно заблудились. Чуть дальше они заметили смежную улицу и поспешили туда теперь с одной только целью: обнаружить хоть одну живую душу, которая поможет им найти дорогу домой. Но как только они повернули на соседнюю улицу, то в ужасе застыли на месте, увидев прямо перед собой тот самый замок, от которого они так бежали. Он и теперь виделся им с того же самого ракурса, что и тогда.
   -- Но этого не может быть... -- прошептал Генри. -- Мы же все время двигались в противоположном направлении и никуда не сворачивали.
   Неожиданно с внутреннего двора появилась стая каркающих ворон, недовольных, что их побеспокоили, это весьма напугало ребят, и они, вздрогнув, попятились, однако, не собирались бежать, так как понимали, что это бесполезно. Они просто наблюдали и ждали, что же будет дальше.
   -- Слышишь? -- испуганно спросила Катрин брата, озираясь по сторонам.
   -- Что? -- шепотом спросил Генри.
   -- Какой-то слабый звук, похожий на гул...
   -- Нет... Хотя слышу, очень похоже на еле слышное завывание ветра...
   -- Это голоса мертвых. Я читала, что ученым удалось распознать голоса привидений, они были похожи по описаниям на нечто подобное.
   И, правда, сквозь слабое и плавное гудение можно было уловить отдельные голоса, гудящие сильнее или слабее всеобщей тональности. Но постепенно этот гул стал стабилизироваться, становясь синхроннее, и ребятам почудилось, будто эти голоса были обращены к ним и звали их в замок.
   -- Нет, нет! -- Генри схватил Катрин за руку и потащил прочь от этого места. -- Мы не поддадимся им.
   Но неожиданно на другом конце улицы они увидели желтый мерцающий свет небольшого фонарика со свечой внутри. Ребята радостно бросились навстречу неизвестному человеку, оказавшемуся весьма кстати. Этим неизвестным был милый старичок, который сразу понял, что ребята заблудились, и подсказал им дорогу домой.
   -- Вы, верно, в гости к кому-нибудь приехали? -- спросил он ребят, которые поблагодарили его за помощь и собрались уже было уходить.
   -- Да, к тете. А как вы узнали? -- удивились они.
   -- Потому что те, кто живет здесь, не ходят так поздно по улицам. Они-то знают, что это опасно, и до захода солнца уже стараются быть дома. Вам просто очень повезло, что вы встретили меня. Я хозяин небольшой книжной лавки через два дома отсюда, мне показалось, что я не закрыл ее и решил проверить.
   -- А почему здесь опасно по ночам? -- спросил Генри, желая получить объяснение тому, что с ними случилось.
   Лицо старика стало очень серьезным, а в глазах появился страх, он как можно ближе подошел к ребятам и прошептал, настороженно оглядываясь по сторонам:
   -- Ходят слухи, что духи, обитающие в старом замке, каждую ночь после захода солнца выходят из своего убежища и губят невинные души, заманивая их в замок. Много людей пропало без вести, поддавшись им. Некоторые очевидцы утверждают, что сами слышали, как замок звал своих жертв, и они, очарованные голосами духов, как под гипнозом, шли к нему, -- затем он немного помолчал и добавил. -- Вот, возьмите мой фонарь. Я-то уже почти дома, а вам с ним не так страшно будет, да и потом говорят, что духи опасаются света. Удачи вам!
   -- Спасибо большое!
   И ребята поторопились домой, где их ждала взволнованная тетушка Амалия.
  

***

   На следующее утро Генри и Катрин решили отправиться к неизвестному, чтобы вернуть фонарь и поблагодарить его еще раз за помощь. Выйдя на улицу, они увидели вновь светлые и живые улицы, полные местных жителей. Из-за этого ребятам было сложно вспомнить то место, где они встретили старика, но вскоре они все-таки нашли знакомые ориентиры и, пройдя два дома от того места, увидели втиснувшуюся между двумя зданиями небольшую книжную лавку с весьма странным названием "Уинстон советует". Они осторожно зашли внутрь и огляделись. Все небольшое помещение было заставлено стеллажами и стендами с множеством разнообразных старинных книг, а напротив них на другом конце располагался небольшой прилавок, за которым копошился сам хозяин лавки.
   -- Здравствуйте, -- поздоровались ребята, подойдя поближе.
   Старик поднял голову и, узнав Генри и Катрин, улыбнулся:
   -- День добрый.
   -- Мы Вам фонарь вернуть пришли, большое спасибо, что помогли.
   -- Да не за что. Хорошо, что с вами все в порядке. Да вы проходите, не стесняйтесь. Вот тут стулья, садитесь, я сейчас чай принесу.
   -- Да нет, не стоит...
   Но хозяин уже скрылся в небольшом узком проходе, также заставленном книжными полками, справа от прилавка. Вскоре оттуда послышался голос старика:
   -- Меня Уинстон зовут. А вас как?
   -- Генри и Катрин.
   -- Генри и Катрин, красивые имена. А откуда вы? -- вскоре показался и сам Уинстон с тремя дымящимися чашками.
   -- Мы...спасибо, -- начал Генри, получая чашку с ароматным чаем,-- мы из Лондона, но поскольку сейчас каникулы, то родители решили отправить нас погостить к тетушке Амалии.
   -- Амалия, -- задумчиво произнес старик. -- А это не та ли самая Амалия, которая печет самые вкусные булочки?
   -- Она самая, -- Генри и Катрин улыбнулись, но потом удивленно спросили, -- а Вы с ней знакомы?
   -- Да, она была лучшей подругой моей жены.
   -- А почему была?
   -- Моя несчастная жена пропала без вести десять лет тому назад. Многие очевидцы видели ее последний раз недалеко от замка. Там же в скором времени нашли ее корзинку, с которой она обычно ходила за продуктами.
   -- Какой ужас, -- испуганно сказала Катрин.
   Но тут послышался слабый звоночек при входе, означающий, что кто-то вошел. Это был Доминик. Все трое ребят весьма удивились, что встретились именно здесь.
   -- А, Доминик, здравствуй. Проходи. Что на этот раз читать будешь: физику, астрономию?
   -- Не знаю пока...
   И как только Доминик скрылся за книжными стеллажами, Уинстон обратился к Катрин и Генри:
   -- Он почти каждый день приходит ко мне книжки читать. Их все равно мало кто покупает, а так хоть какая-то от них польза, хоть не просто так стоят здесь. Вы, если хотите, то тоже приходите, читайте. У меня еще в подвале целая библиотека.
   -- Обязательно, спасибо. А расскажите нам еще что-нибудь про замок.
   -- Я смотрю, вы очень заинтересовались им. Что ж, есть у меня несколько книжек из самого замка. Они мне еще от деда достались, но он так и не рассказал мне, как они оказались у него. Но из-за того, какие легенды ходили вокруг этого замка, я не решался прочитать их. Я их просто спрятал как можно дальше, а то мало ли что. Но среди этих книг был дневник графа Улина, самого первого хозяина замка. Там, правда, первые страницы вырваны, но все остальное, вроде, на месте.
   Тут из-за полки показалась голова Доминика, который тоже с интересом слушал старика.
   -- А Вы читали его? -- тихо спросил Генри.
   -- Я начал читать, но потом мне просто стало жутко. Пойдемте, я покажу вам его.
   Уинстон медленно встал и тяжелой старческой походкой направился к проходу справа от прилавка. Ребята, сгорая от интереса, последовали за ним. Затем они спустились по небольшой лестнице и оказались в подвале, также уставленном множеством стеллажей с книгами.
   -- Откуда у Вас столько книг? -- восхищенно спросил Генри.
   -- Это все мне тоже досталось от деда. Раньше он был хозяином этой лавки, а потом он передал ее мне.
   -- Потрясающе...
   Они прошли все стеллажи и оказались на другом конце подвала, затем Уинстон подошел к одной полке и наклонился, доставая из-под нее стопку книг, завернутых в какую-то тряпку. Он откинул часть материи и сдул с книг вековую пыль.
   -- Вот они, держите. Я лично никогда не собирался их доставать. Что ж читайте, а мне надо работать, -- сказал Уинстон и удалился.
   А Генри, Доминик и Катрин нашли небольшой столик, зажгли лампочку и осторожно положили перед собой книги. Все они были настолько старыми, что многие из них были уже не в состоянии держать страницы, которые беспорядочно торчали из-под обложки. Катрин осторожно взяла первую книгу и смахнула с нее пыль.
   -- Магия и колдовство, -- еле слышно прочитала она ее название.
   Девушка медленно пролистала и отдала ее Генри и Доминику, а сама взяла следующую. Она называлась "Оккультизм". Катрин открыла эту книгу на первой попавшейся странице, но, ужаснувшись написанному там, тут же захлопнула ее и отложила в сторону. А в это время Генри и Доминик просматривали следующие две книги, носившие названия "Черная магия" и "Силы зла".
   Тогда Катрин взяла следующую, предпоследнюю книгу, название которой находилось только с внутренней стороны. Она открыла первую страницу и вздрогнула: оттуда на нее смотрело какое-то страшное нарисованное лицо, а над ним было написано название "Учения дьявола". Но тут Катрин заметила на столе небольшую книжечку в плотном кожаном переплете; она осторожно взяла ее и открыла. Все содержащееся в ней было написано чернилами, и Катрин поняла, что это и есть дневник графа Улина, о чем она тут же сообщила ребятам.
   Те в свою очередь тут же отложили книги и с интересом склонились над таинственной находкой. Быть может, именно здесь и хранятся ответы на все непонятные вопросы, мучившие людей все эти столетия, и ребята с надеждой все-таки узнать хотя бы некоторые тайны мрачного замка начали внимательно читать уникальные записки из прошлого.
  
   21 апреля
   Наконец-таки я вступил в Орден. Уже совсем скоро я буду обладать силой Черного Жезла и заполучу власть над Англией, а потом подчиню себе и весь мир. А мой замок будет ужасать всех своей силой и мощью, все будут бояться и его, и меня. Ну а пока мне остается ждать моего Тайного посвящения в Орден.
  
   30 апреля
   Почти все эти дни я просидел в своей башне и изучал оккультные книги, дабы овладеть силами и законами зла, ведь именно оно способно помочь мне завладеть миром и душами людей, подчинить их своей воле. С каждым днем я все сильнее чувствую способность к этому, все мое тело наполняется невидимой и необычной силой. Я смогу управлять ветрами и океанами, движением Земли и Времени, уничтожая всех, кто пойдет против меня. Я стану властелином мира...
  
   10 мая
   Сегодня мне пришло уведомление с окончательной датой посвящения. Оно назначено на шестое июня. Скоро, уже совсем скоро проведут инициацию, и я стану могущественным колдуном. Отныне моя башня станет местом моего уединения, куда я запрещу входить даже слугам.
  
   23 мая
   Странные вещи творятся в замке: с недавних пор я начал чувствовать чье-то присутствие. Первый раз это произошло поздним вечером на лестнице в мою башню. По своему обыкновению, я поднимался в башню, и вдруг почувствовал, что кто-то стоит передо мной и смотрит, однако, впереди никого не было. И в этот момент я заметил, что тени, которые отбрасывала свеча, как бы ожили и стали расползаться, вылезая из темных углов. Кругом становилось все темнее и темнее, а свечи еле хватало, чтобы осветить мое лицо. Мне стало жутко и не по себе: я почувствовал сильную слабость и головокружение, а вскоре и вовсе лишился чувств. Не знаю, сколько я был без сознания, а когда я очнулся, было еще темно, но свеча уже потухла, и тени вместе с чувством чьего-то присутствия исчезли. Больше такого не повторялось, но каждую ночь любой шорох, любое движение или дуновение заставляют меня вздрагивать и подолгу всматриваться в темноту, ожидая увидеть нечто подобное тому, что я видел тогда. Неужели я сошел с ума?
  
   30 мая
   Инициация уже совсем скоро. Надеюсь, что после нее все эти мои страхи уйдут, и я научусь творить заклинания, так как пока у меня не получается. Я делаю все абсолютно так, как говориться в книгах, в той же последовательности, концентрируюсь, но все тщетно. Порой мне кажется, что все это выдумки, что не существует ни магии, ни всего того, что с ней связано, все это просто дурачество. Однако последнее время я все чаще чувствую чье-то присутствие, кто-то все время находится рядом и следит за мной. Очень часто я слышу слабое гудение по ночам, странные шаги и постукивания. Наверно, в моем замке появилось привидение...
  
   6-7 июня
   Инициация прошла успешно, хотя я представлял себе ее несколько иначе. Мне выдали черный камень, от которого просто холодеет душа. В нем, как мне сказали, собраны все злые силы, частью которых теперь являюсь и я, теперь частичка и моей души бродит где-то там, в этом камне, в полнейшем мраке и темноте. Когда я смотрю на этот камень, тьма медленно переползает из него в меня, и я чувствую это, она порабощает и заставляет делать то, что она хочет. А еще мне выдали пять книг, которые я обязан должным образом изучить и овладеть теми знаниями, что заложены там. "Оккультизм", "Черная магия", "Силы зла", "Учения дьявола" и "Эликсир зла". Именно в этой последовательности я должен изучить их, причем, до тех пор, пока я не овладею знаниями одной книги, я не могу открыть следующую. Это некий соблазн, которому я не должен поддаться, желая заполучить эликсир зла сразу же. В противном случае я буду жестоко наказан.
  
   15 июня
   Теперь, помимо оккультизма, я занимаюсь еще и алхимией. Эта сфера тайных знаний весьма увлекательна . Одну из неиспользуемых комнат я переделал в многоярусную лабораторию. Как и моя библиотека, на верхних ярусах которой я соорудил обсерваторию, моя лаборатория станет самой богатой в мире по количеству всевозможных минералов и прочих элементов. Я еще давно задумал сделать это, и вот оно свершилось: обсерватория и лаборатория готовы.
  
   30 июня
   Я уже закончил изучение первой книги и тут же приступил ко второй. Вчера же со мной вновь случилось нечто странное и очень страшное. Я находился в библиотеке на первом ярусе возле камина и читал "Оккультизм". Вернее сказать, я его уже дочитывал, как вдруг почувствовал леденящее дуновение, а свечи и факелы, освещающие библиотеку, стали гореть заметно слабее. И в том пространстве, где я сидел, образовался некий сумрак... Но ничего не происходило. Тогда я поближе подсел к камину и продолжил чтение книги. Но в тот самый момент, когда я дочитал последнюю страницу книги, огонь в камине резко вспыхнул и превратился в огромное пламя, как будто в него бросили порох, а я еле успел отскочить в сторону; иначе огонь задел бы меня, как это случилось с моим креслом. Пламя моментально охватило его и перебросилось на другие рядом стоящие предметы. В камине же огонь продолжал безудержно полыхать, издавая мощное гудение. Я бросился к дверям, чтобы позвать на помощь, но они, хотя и не были запертыми, не открывались, как будто кто нарочно держал их. Я кричал в надежде, что хоть кто-нибудь услышит меня, но тщетно. Тогда я понял, что это ловушка, огненная ловушка злого духа. Огонь продолжал распространяться по ярусу, пожирая все на своем пути. Я быстро огляделся и затем направился к небольшой винтовой лестнице, ведущей на второй ярус. Но в этот момент случилось нечто, что заставило меня остановиться. Я услышал голос, вернее полыхание огня стало превращаться в некое подобие голоса, с каждым моментом ставившееся все отчетливее и членораздельнее. Я в ужасе остановился и стал внимательно вслушиваться в него, пытаясь разобрать, что он говорит.
   "Ты мой раб, ты мой слуга, я долго наблюдал за тобой и избрал тебя и твой замок, отныне и навеки я поселюсь здесь, распространяя кругом тьму и зло, а ты, пока позволит твой век, будешь служить мне. И любой, кто переступит порог обитания моего, будет поставлен перед выбором: либо он будет служить мне, либо погибнет от огня моего".
   "Но кто ты?" -- спросил я, немея от ужаса.
   "Я?.. Я тот, кем хотел стать ты, тот, чья частичка есть в каждом человеке, тот, кого боятся все и каждый, я владею душами и сердцами людей. Я это наивысшее зло и тьма".
   Этого было более чем достаточно, чтобы понять, кто это. И в этот момент мне стало как никогда страшно.
   "Так значит, ты действительно существуешь?.."
   "Глупый человек, неужели ты посмел сомневаться в этом?! Я всегда существовал и буду существовать, превосходя по силе всех ваших богов. Ведь их у вас много, каждый верит в своего, воюя с верой другого, а многие и вовсе не верят, для них богом являются они сами. Все это является причиной раздоров. В разные времена, в разных странах представления о богах менялись и продолжают меняться, но только я остаюсь единым и неизменным для всех во все времена. Все боятся меня, и мало кто сомневается в моем существовании. И это делает меня могущественным. Не находя счастья у своих богов, люди обращаются ко мне, надеясь стать счастливыми, творя зло. А я использую их души в своих целях. Я долго молчал, Я не повышал голоса, отвечая клеветникам. Я долго смотрел на тех, кто так неистовствовал в своих речах. Но теперь пришла пора воздать должное".
   И вдруг он исчез. А огонь перестал бушевать и уже совсем скоро потух, оставив после себя лишь черные следы и запах гари. Минут пять я стоял, в полном непонимании уставившись на камин и пытаясь осознать происшедшее. Я никогда ранее не испытывал ничего подобного. Я чувствовал боль и страх, ощущал, что моя душа больше не принадлежит мне. Ее вырывали из меня неведомые силы, но она пыталась сопротивляться. Как же мне хотелось отступить, начать все сначала, если бы я тогда знал все, что знаю сейчас, я бы ни за что не вступил в Орден Черного Жезла.
  
   16 июля
   С того самого дня на замок опустился мрак. Все живое, что было в самом замке и вокруг него, стало увядать и погибать. Все растения в саду засохли, а деревья превратились в мрачных уродов с голыми торчащими сучками. И лишь иногда только вороны посещают мой сад и кружат над замком. А я продолжаю изучать данные мне книги. Я уже изучил две. Назад пути нет; ступив раз на этот путь, обратно уже не вернуться, а значит, я должен идти дальше, я должен заполучить эликсир зла и овладеть знаниями Черного Жезла. Самое сложное позади, моей души больше нет во мне, теперь я ничего не чувствую, я просто существую и познаю тайные науки для Него, так как нахожусь в полной от Него зависимости.
  
   Вдруг в другом конце подвала послышался скрип ступенек, и ребята от неожиданности вздрогнули и посмотрели друг на друга, приходя в себя после всего прочитанного, как будто их разбудили в самый интересный момент сна.
   -- Ну, как вы тут? -- послышался голос Уинстона. -- Живы еще? Совсем зачитались...
   -- Вы были правы, это действительно страшно, -- сказала Катрин, когда тот подошел ближе.
   -- Но и жутко интересно, -- добавил Генри.
   Старик ничего не ответил, он взял небольшую лесенку, поставил ее рядом с одним из стеллажей и полез за какой-то книгой. Сначала он достал одну, пролистал ее, а затем попросил ребят помочь ему подержать ее, а сам стал искать другую. Но вдруг лестница пошатнулась, и Уинстон инстинктивно резко облокотился на стеллаж. Но из-за силы, с которой он сделал это, стеллаж покачнулся и затем упал в ту сторону, куда была направлена сила, при этом задев те шкафы, что стояли у самой стены. Некоторые полки не выдержали и сломались, из-за этого книги с грохотом полетели на пол, также в свою очередь задевая другие.
   -- Все живы? -- спросил взволнованно Уинстон после того, как вся эта цепная реакция прекратилась.
   -- Да, вроде, -- ответили ему ребята
   -- Не волнуйтесь, мы Вам поможем, -- сказал Генри, заметив, с какой обреченностью старик посмотрел на груды книг и полок.
   И ребята тут же принялись собирать книги и складывать их туда, где было свободно.
   -- Идите сюда, смотрите! -- неожиданно послышался взволнованный голос Доминика из-за горы книг у стены.
   Все тут же поспешили к нему, и Доминик показал небольшую, размером с кулак, проделанную в стене дырку, в которой зияла черная пустота.
   -- Может быть, это какой-нибудь тайный ход? - с огромным интересом предположила Катрин.
   -- Не знаю, -- протянул Уинстон и куда-то направился. -- Сейчас посмотрим.
   Через несколько минут он вернулся с небольшой кувалдой и стал пробивать стену в том месте, где и была дырка. С каждым его ударом она увеличивалась и уже совсем скоро достигла размеров, достаточных для того, чтобы в нее смог пройти человек. Ко всеобщему удивлению это действительно был небольшой тоннель, но из-за недостатка света в подвале видимость составляла всего несколько футов.
   Тогда хозяин лавки взял со стола, где лежал дневник графа, небольшой фонарь, кувалду на всякий случай и осторожно направился в тоннель. Ребята, естественно, тоже поторопились за ним.
   Но уже буквально через несколько ярдов впереди показалась небольшая каменная лестница, ведущая вниз. Спустившись по ней, они оказались в тоннеле пошире и попросторнее предыдущего. И здесь на стенах располагались факелы, окутанные паутиной и вечностью. Уинстон осторожно подошел к одному из них и попытался зажечь его.
   -- Горит, -- обрадовался старик и взял факел, который освещал намного большее пространство, чем его маленький фонарь.
   И все медленно и осторожно направились дальше. Тоннель оказался довольно-таки длинным с множеством поворотов и изгибов, но вскоре впереди показался тупик. Проход был закрыт толстой чугунной решеткой, крепко вросшей в камень со всех сторон. А сразу за ней располагалась стена, но камень, из которого ее соорудили, явно отличался от камня самого тоннеля. Всем стало ясно, что ход замуровали и заделали решеткой, но зачем и отчего никто, естественно, не знал.
   Тогда Уинстон попросил ребят отойти, а сам подошел к решетке и со всего размаху ударил по ней кувалдой. Звонкий лязг эхом прокатился по тоннелю. Тогда старик еще раз ударил, чувствуя, что решетка нехотя, но поддается ему. Ребята настороженно следили за ним, но вскоре почувствовали слабое дуновение, которое коснулось их лиц и потревожило мерно горящий факел.
   -- Странно, но здесь не может быть сквозняка, -- задумчиво произнес Генри, -- да и вообще ветра в любой его форме.
   В это время Доминик с ужасом на лице указал вглубь тоннеля, по которому они только что прошли. Ранее освещаемый факелами, тоннель был виден до самого дальнего поворота, но теперь эта даль была окутана мраком, который медленно, но верно распространялся по стенам и направлялся к ребятам, поглощая при этом на своем пути огни факелов. Приближаясь к каждому, он сначала нависал над ним, а потом обволакивал и пожирал, оставляя за собой лишь слабый дымок, который также вскоре скрывался во тьме.
   Ребята в оцепенении молча стояли и смотрели на это, не в силах ничего даже сказать. Их сердца бились настолько сильно, что им было даже трудно дышать. А Уинстон, завидев сие зрелище, начал втрое сильнее долбить по решетке. Его руки дрожали от напряжения и страха, и сердце колотилось с бешеной скоростью. А мрак был все ближе и ближе. И, наконец, поглотив огонь самого ближнего к ним настенного факела, он направился к последнему источнику света. Ребята почувствовали холод и дуновение загробного мира. Тысячи еле слышных сливающихся друг с другом голосов доносились из тьмы. Они что-то говорили и говорили, но что, никто не понимал. Иной раз казалось, что все голоса хором говорят одно и тоже, а иной раз это напоминало просто несвязный разноголосый гул.
   Но вдруг среди всего этого неясного и ужасающего шума послышался громкий и звонкий лязг. От неожиданности ребята вздрогнули и обернулись. На усталом и испуганном лице Уинстона читалась огромная радость того, что ему удалось отколоть один прут. Благодаря большому расстоянию между ними, одного прута было вполне достаточно, чтобы можно было протиснуться сквозь решетку. Теперь дело было за стеной, которая также оказалась очень прочной.
   А между тем, тьма уже почти достигла конца тоннеля и все больше сгущалась над незваными гостями. Ребята настороженно озирались по сторонам, внимательно следя за неизвестным им явлением и все больше отстраняясь к Уинстону. Тот со всех сил пробивал брешь в кирпичной преграде, и вскоре ему это удалось. После очередного удара в стене образовалась небольшая дыра, за которой также зияла темная пустота. Но вместе с этим ударом в самом начале тоннеля ребята услышали жуткий грохот, очень походивший на обвал. В самой нижней части прохода из-за древности ее и сильных ударов Уинстона обвалилось несколько каменных сводов, завалив тем самым дорогу обратно. Хотя истинная причина завала никому, естественно, известна не была, и это весьма настораживало. Вскоре пыль от обвала, благодаря неизвестному сквозняку, донеслась и до ребят, смешиваясь с нависшим мраком, дышать становилось все труднее и труднее. И тут всеми овладел настоящий страх, страх не только перед неизвестным потусторонним явлением, но и перед реальной опасностью задохнуться от пыли, которая все время прибывала. Заслонив руками нос и рот, ребята с надеждой всматривались в каждый удар Уинстона, после которого образовавшаяся дыра хоть на немного, но увеличивалась. Но неожиданно одним удачным ударом ему удалось выбить приличный кусок стены, затем он выхватил факел и посветил: в образовавшемся проходе, впереди, сразу за проходом, снова была ведущая вниз лестница. Но теперь им ничего не оставалось, как только просто идти прямо, ведь назад пути уже не было.
   Уинстон, кряхтя и изворачиваясь, пролез в дыру и стал осторожно спускаться по лестнице, держа перед собой факел. Его спутники быстро последовали за ним.
  

***

  
   Дочитав первую часть повествования, Эдвард оторвал глаза от строк и стал задумчиво вглядываться в темноту комнаты, словно тоже опасаясь увидеть сейчас перед собой нечто подобное. Но все кругом было тихо и спокойно. Затем он потер уставшие глаза и перевел взгляд на электронные часы, которые стояли прямо напротив него. Они показывали час ночи. Теперь, когда не только тело, но и мозг Эдда осознал, что уже давно пора спать, усталость, словно наваливший камень, удвоила свою силу, и он, непременно решив дочитать рукопись на работе, положил ее в свой портфель и тут же направился спать.
   Но как следует поспать ему так и не удалось. Сначала он долго не мог заснуть, несмотря на дикую усталость. Не успевал он провалиться в сон, как нечто пугало его, словно некто невидимый толкал его в бок, он непроизвольно вздрагивал и просыпался. А остальную часть ночи, когда ему все-таки удавалось уснуть, его мучили глупые и бессмысленные кошмары. Открывая испуганно глаза после каждого такого, он, естественно, не помнил, что же конкретно его напугало, но страх и волнение, испытанные им в тот момент, еще долгое время не давали ему снова провалиться в сон.
   Вскоре зазвонил будильник. Эдвард облегченно вздохнул, так как его спасительный звонок свидетельствовал о конце мучительной ночи. Чувствуя огромное желание снова лечь спать и полностью отключиться, он, тем не менее, тут же встал и быстро собрался на работу.
   Придя в издательство, Эдд первым делом стал расспрашивать секретаршу, что происходило вчера в его отсутствие.
   -- Мистер Фоннейман, -- в конце добавила девушка, -- что касается Вашей встречи, которую вчера Вы просили перенести, то мне с трудом удалось успокоить их. Сегодня они будут ждать Вас в одиннадцать часов.
   -- Хорошо, Эльза. Спасибо. А что с романом Спенсер?
   -- Все хорошо. Она его вчера же и забрала.
   -- Ну и славно.
   Довольно улыбнувшись и старательно притворяясь свежим и отдохнувшим, Эдвард направился в свой кабинет, где тут же упал в кресло и, обхватив голову руками и закрыв глаза, продолжал недвижно сидеть до тех пор, пока не зазвонил телефон.
   Он поднял голову и, недовольно посмотрев на беспокоящий его аппарат, нехотя поднял трубку.
   -- Здравствуй, Эдд! -- послышался бодрый голос Купера.
   -- Привет! -- сонно ответил ему он.
   -- Что с тобой?
   -- Спал плохо. Кошмары замучили.
   После пяти минут разговора с другом Эдвард слегка взбодрился. Купер, или Джорж, как он впоследствии сам себя переименовал, был на редкость жизнерадостным и крайне оптимистичным человеком, способным зарядить энергией любого, даже в том состоянии, в каком и находился сейчас Эдвард. К тому же, его друг стал подробно рассказывать ему про то, как всеми очень "любимая" миссис Спенсер приходила вчера за своим гениальнейшим, как она сама его считает, романом. Это даже развеселило Эдварда, ведь он и сам с ней немало намучился, да и Купер рассказывал всю историю неким свойственным только ему очень смешным голосом.
   -- Ладно, Эдд. Я вообще звонил просто спросить, как дела, -- сквозь смех завершил свой рассказ Купер. -- У меня столько работы, ужас. Боюсь, что придется остаться сегодня до позднего вечера. Лучше завтра попозже приду.
   -- Ты все с проектом своим бьешься?
   -- Именно!
   В этот момент по внутренней связи раздался голос секретаря:
   -- Мистер Фоннейман, Ваши гости уже ждут Вас в конференц-зале.
   Эдвард быстро перевел взгляд на часы, время было без десяти одиннадцать.
   -- Господи, уже одиннадцать, -- проворчал он себе под нос, а затем, поблагодарив секретаршу за напоминание, распрощался с другом.
   Подойдя к зале, он остановился, поправил галстук и, изо всех сил сделав бодрое и деловое лицо, вошел. Там его уже ждали три человека, которые, завидев его, слегка оживились. Эдвард лично еще раз извинился перед ними, что не смог встретиться вчера, и пригласил их начать переговоры на столь волнующую его тему расширения издательства за рубежом.
   Все шло хорошо, в итоге, к великому счастью Эдварда, они согласились проинвестировать это издательство. И вскоре они подошли к финальной части: подписанию договора. Но в этот момент Эдвард неожиданно почувствовал сильное головокружение и тупую боль в затылке. Стараясь не подавать виду, он, словно в тумане, поставил свою подпись. Затем на автопилоте он взялся за печать и, обмакнув ее в штемпельной краске, резко надавил на бумагу. Ожидая увидеть отпечаток уже давно знакомой ему эмблемы издательства, он уверенно взглянул на результат своих действий. Но в синем кружке он увидел совсем не то, что должен был. Изображение козлиной головы в пятиконечной звезде, перевернутой верхушкой вниз и точно такого же цвета, что и круг, недвижно и воинственно смотрело на него. В полном непонимании Эдвард уставился на бумагу.
   В этот момент он почувствовал, что кто-то положил ему на плечо руку, отчего бедный Эдд неожиданно вздрогнул и обернулся.
   -- Мистер Фоннейман, с Вами все в порядке? -- вежливо поинтересовался один из его партнеров, заметив странности в его поведении.
   В ответ Эдвард растерянно посмотрел на спрашивающего, и, снова сделав деловое лицо, сказал, что с ним все хорошо, при этом совершенно не понимая, почему подобный оттиск не удивил остальных. Он снова перевел взгляд на договор. Рядом с его подписью красовалась премиленькая ярко-синяя эмблема издательства.
   Стараясь не выдать своего смущения подобным весьма необычным обстоятельством, он вежливо завершил встречу и поспешил к себе.
   "Как такое могло получиться? Я точно, абсолютно точно видел козлиную голову и звезду," -- думал про себя Эдвард, стараясь найти все-таки зерно истины.
   Затем он еще раз взял печать и, открыв крышку, посмотрел на оттиск, чтобы еще раз убедиться, что именно там изображено. Естественно, на ней он увидел символ издательства, который даже отдаленно не был похож ни на голову козла, ни на звезду.
   "Неужели я схожу с ума? -- он снова задался вопросом. -- Пожалуй, мне и впрямь пора к психотерапевту".
   Окончательно запутавшись в своих мыслях, Эдвард раздраженно отложил штамп и решил позвонить своей жене, чтобы справиться о ее здоровье. Но, к сожалению, она сообщила ему, что простуда лишь прогрессирует.
   "Все не слава Богу!" -- подумал Эдд и окончательно пал духом, чувствуя, как плохое начинает давить со всех сторон.
   Вдруг он снова, как тогда в машине, почувствовал чье-то присутствие, словно кто-то внимательно за ним наблюдал. Эдвард наморщил лоб и осмотрелся по сторонам. Никого не было.
   И тут ему в голову внезапно пришла мысль о рукописи. Он же специально взял ее с собой, чтобы продолжить чтение в свободное время, но напрочь о ней забыл. И теперь рукопись словно напомнила ему о себе, притягивая к себе его взгляд. Он достал книгу из портфеля и стал внимательно разглядывать обложку, будто желая увидеть сущность повествования. Хоть это и невозможно, но книга казалась ему живой, способной думать и действовать. Затем он медленно открыл ее где-то в середине и перелистал в то место, где остановился. С виду это была обычная рукопись, но, увидев плавные буквенные завитки, Эдвард почувствовал, как что-то стало туманить ему голову, и он снова погрузился в мир старинного замка.
  

***

  

День 1

   Но и здесь, спустившись по лесенке, они вновь уткнулись в тупик, хотя на этот раз преграда была уже деревянная, вернее сказать, это была толстая дубовая дверь с круглой чугунной ручкой в виде кольца. После некоторых совместных усилий открыть ее, дверь не поддалась, и тогда Уинстону вновь пришлось прибегнуть к кувалде. А в это время ребята с опаской то и дело поглядывали назад, готовясь в любую минуту увидеть вползающую тьму. Но с деревом все обстояло намного проще. Из-за высокой влажности и сочившейся из стен воды дверь внутри полностью размякла и превратилась практически в губку, от которой жутко воняло сыростью.
   Преодолев и это препятствие, на сей раз все оказались в каком-то помещении, заполненном миазмами. Катрин скорчила гримасу отвращения и как можно сильнее зажала нос. Завидев на ближайшей стене факелы, ребята тут же вытащили их и зажгли от огня, который был в руках у Уинстона, а затем медленно и осторожно стали обследовать каждый уголок. На мрачном каменном полу валялись полусгнившие бочки, доски и ящики; слева вдоль всей стены также располагались бочки, наставленные друг на друга и, как оказалось, заполненные вином. Справа были какие-то механизмы, похожие на старинный насос, цепи и веревки. Но, не найдя здесь ничего интересного, путники направились к центру погреба, где находился мрачный каменный колодец, заросший мхом и плесенью и являвшийся источником неприятного запаха. По мере приближения к нему всем становилось жутковато, им казалось, что среди этого мрака и тишины, нарушаемой только монотонным капаньем воды, кто-то есть, и этот кто-то очень внимательно наблюдает за ними, поджидая подходящий момент для нападения.
   Они очень осторожно подошли и с трепетом заглянули внутрь. Оттуда донеслось до них мертвенное ледяное дуновение, отчего даже мурашки пробежали по телу.
   Но неожиданно среди этой мертвой тишины раздался слабый хруст, а через секунду крик Катрин. От неожиданности остальные вздрогнули и отскочили от колодца, ища глазами девочку и с опаской озираясь по сторонам. Катрин стояла совсем рядом и, закрыв рот руками, испуганно смотрела на что-то с другой стороны колодца, а ее потухший факел валялся рядом.
   -- Что случилось? Что там? -- спросил Генри и поспешил к сестре.
   Но она никак не отреагировала на его вопрос, тогда он сам подошел поближе и ужаснулся. Он увидел скелет человека с потемневшими от времени костями, обтянутыми кое-где клочками материи и выражением ужаса и страданий на полуистлевшем лице.
   Генри обнял сестру и попытался успокоить, а Уинстон и Доминик прошли дальше и обнаружили небольшую каменную лесенку, ведущую наверх, а сразу после нее была красивая резная дверь с витражом, имеющая, однако, весьма дряхлый вид. Они осторожно открыли ее и вошли. С другой стороны эта дверь была абсолютно такая же, но выглядела новее и лучше, чему способствовала относительно недавно наложенная краска. Эта дверь вела в кухню, которая также выглядела новой. Но ее стиль и утварь были теми же, что и пятьсот лет назад. Правее, за небольшим аркообразным проходом, располагалась столовая. В центре находился большой дубовый стол и такие же стулья, украшенные резными цветами. На столе стояло два серебряных, судя по виду, старинных канделябра, а между ними была миска с чем-то небольшим и сморщенным, походившим на яблоко. Стены же были украшены всяческими картинами, среди которых преобладали портреты, и трофеями.
   Но с правой стороны ребята заметили небольшую полоску дневного света и поспешили туда. Он просачивался сквозь небольшую щель между расположенными на стене досками. Путники тут же попытались отодрать их, и кувалда Уинстона оказалась очень кстати. То, что они увидели, их удивило, обрадовало и в то же время повергло в ужас. Это было небольшое высокое и узкое окно. Через грязное и обросшее паутиной стекло они попытались оглядеться и тут поняли, что они находятся в замке, внутри того самого замка, который внушает страх и ужас и который местные жители обходят стороной, запрещая своим детям даже думать о нем.
   Ребята лишь молча стояли и смотрели друг на друга, испытывая страх и одновременно жгучий интерес перед его тайной.
   -- Нужно найти выход! -- нарушил тишину Доминик..-- Например, можно попытаться выйти через главный. Я полагаю, что это не должно быть сложно.
   Слева они обнаружили еще одну небольшую дверь и поспешили туда. Теперь они оказались в каком-то очень большом и просторном помещении с красивыми резными колоннами и двумя полукруглыми лестницами, ведущими наверх. По левую и правую стороны от них было еще несколько дверей, походивших на ту, из которой они только что вышли. А между ними виднелась еще одна, на этот раз двойная, дубовая дверь с красивым, но непонятным резным рисунком. У каждого в голове промелькнула мысль, что, наверняка, это и есть парадный вход, и все, прочитав ту же мысль в глазах другого, поспешили туда. Но, подойдя к ней вплотную, они с опаской остановились, чувствуя, что что-то их останавливает, и еще раз внимательно оглядели дверь, освещая всеми имеющимися у них факелами.
   -- Смотрите! -- сказала Катрин и указала на небольшую высеченную, по-видимому, ножом надпись. Она почти уже стерлась и была еле заметна, да и освещение у путников было не самым лучшим, так что все весьма удивились, что Катрин сумела разглядеть это.
   -- Где? Я ничего не вижу, -- щурясь, Уинстон силился что-либо увидеть, но у него все никак не получалось. И в сердцах он очень жалел, что не носит с собой очки на веревочке. -- Так что, что там написано?
   -- Б...б...будь проклят... вхо...дящий сюда, -- с трудом прочитала Катрин и потерла уставшие от напряжения глаза. -- Какой ужас!
   -- Так, давайте рассуждать логически, -- начал Доминик. -- Допустим, что это главный вход. Тогда это надпись проклинает того, кто вошел в замок через эту дверь. Хотя почему тогда эта надпись на этой, а не на той стороне... Странно.
   -- Может, она там тоже есть, мы же не знаем, -- возразил Генри.
   -- Да, возможно. К тому же, мы уже в замке, а значит, если мы не войдем, а выйдем из него, то ничего страшного случиться не должно.
   -- Ну а если эта надпись -- как предупреждение на выходе: за то, что ты побывал в этом замке, ты будешь проклят?
   -- Вполне возможно. Да и потом... Мало ли, что здесь написано. Если я напишу подобное, это не значит, что так и будет.
   -- А с чего вы вообще решили, что это главная дверь? -- вмешалась Катрин.
   -- Да, действительно, она права, -- согласился Уинстон.
   -- Ну, просто ведь парадная дверь должна быть большой и красивой. А я не вижу здесь еще какой-либо подобной двери, -- объяснил Доминик..-- Да и потом, она должна быть только здесь, ибо это и есть парадная зала. Архитектура всех замков по сути своей очень похожа.
   -- В любом случае, другого выхода у нас нет, -- подытожил Генри и попытался толкнуть дверь, но она не открылась.
   Тогда к нему присоединились остальные, и на второй же попытке она поддалась. В образовавшемся проходе показалась кромешная тьма, и повеяло запахом старой бумаги и кожи. Тогда все ребята поочередно притиснулись в проем и стали помогать Уинстону, ибо для него он оказался весьма тесноват. Но как только путники собрались двинуться дальше, они заметили внезапно промелькнувшую черную тень и застыли на месте. Вдруг она снова появилась и резким движением ринулась к факелам и буквально за секунду потушила их все. Никто даже не успел толком сообразить, что произошло, впрочем, в тот миг каждый уловил противный шипящий шепот у себя над головой.
   С минуту все стояли в полном оцепенении и непонимании, но тишину нарушил испуганный голос Уинстона:
   -- Вот дьявол! Что...
   Но не успел он договорить фразу, как вдруг все помещение, где они находились, осветилось множеством факелов, зажигавшихся последовательно, словно по мановению волшебной палочки. Их взору открылось огромное многоярусное помещение со множеством винтовых лесенок, колонн, небольших мостиков между ярусами и множеством стеллажей и отсеков с книгами.
   -- О Боже, сколько же книг! -- воскликнул Доминик.
   -- Смотрите, а вон камин и кресло. Так это же та самая библиотека, о которой писал граф Улин! -- заметила Катрин.
   -- Невероятно! -- продолжал восхищаться Доминик, подойдя к стеллажу, который шел на первом ярусе вдоль стены всего овального помещения. Остальные ярусы отличались от него лишь тем, что имели ходы и разветвления в глубь замка по левую и правую сторону от этого главного помещения.
   Пройдя вдоль него и выборочно просмотрев названия книг, он добавил:
   -- Здесь, по-моему, собраны только оккультные книги. Впрочем, посмотрим, что там дальше.
   Доминик направился к винтовой лестнице, остальные тоже последовали за ним. На втором ярусе все стали медленно разбредаться в разные стороны, с интересом осматривая стеллажи с книгами и поднимаясь или спускаясь куда-либо, но каждые минут пять они устраивали перекличку, дабы не потерять друг друга в этом огромном лабиринте.
   Вскоре они добрались до последнего пятого яруса. Догадки Доминика действительно подтвердились. Во всей этой огромной библиотеке преобладали оккультные книги, хотя была и историческая литература, и автобиографии, но все они затрагивали события и людей, хоть как-то связанных с магией и оккультизмом. Хотя также были книги и справочники не только на эту тематику, но и по химии, физике, биологии, астрономии и прочим наукам подобного рода.
   -- Красивый какой! -- сказала Катрин, глядя на круглый витраж с изображением пятиконечной звезды.
   -- Ага! -- сказал Генри и указал вниз.
   С высоты пятого яруса это выглядело еще более завораживающе и даже устрашающе. Лучи заходящего солнца, преломляясь через множество стекляшек витража, оставляли на полу увеличенную копию оккультного знака.
   -- Странно, а почему мы его не видели, когда вошли? Ведь сейчас же день... -- задумался Доминик.
   -- Просто не заметили. Я и сам-то его увидел в самую последнюю минуту. Хотел было сказать вам, да не успел. Эти факелы с толку сбили, -- рассказал Уинстон.
   -- Кстати, тут тоже возникает вопрос, как они могли зажечься сами или кто их зажег, -- добавил Генри.
   -- А все-таки сейчас уже не день, Доминик, а вечер. Смотрите, солнце уже почти село, а мы даже и не заметили, что провели здесь целый день, -- сказала Катрин.
   -- Верно подмечено, -- согласился Доминик..-- Ну что, как будем выбираться? Есть какие-нибудь предложения?
   -- Ну, наверно, через дверь...-- съехидничал Генри.
   -- Ну, наверно. Вот только через какую именно?.. Вся суть в том, что парадной двери нет там, где она должна быть. Вернее она есть с внешней стороны, а изнутри ее нет. Как такое может быть, я не знаю. Остается найти какую-нибудь еще. Тем более, что подземный ход завалило. Либо, как вариант, еще можно через окно вылезти, но все, виденные нами здесь, слишком узкие.
   -- Если мне не изменяет память, в двух передних башнях есть большие окна, но они, правда, высоко расположены. Кстати, в одном из таких окон какой-то из башен по приданию, давно это, правда, было, по ночам многие видели кроваво-красный свет и чей-то темный силуэт. Но тот, кто видел это, в шестую ночь погибал от огня престранным образом, -- с каждой фразой голос Уинстона плавно переходил на шепот. -- И вообще, солнце уже скоро сядет и наступит ночь. Ой, даже подумать страшно. По ночам и на улице-то жутко, а уж что тут внутри должно твориться, даже и думать боюсь.
   -- Тетушка Амалия! Она же места себе, наверно, сейчас не находит! Да и твоя мама, Доминик! Да, да, действительно, давайте как можно скорее отсюда выберемся! -- протараторила Катрин и энергично поспешила вниз.
   Затем она схватила один из факелов, которые они оставили при входе за ненадобностью, зажгла и поспешила к двери. Остальные еле поспевали за ней. Выйдя, она быстро обошла все просторное помещение, освещая его своим факелом.
   -- По идее, дверь должна быть там! -- Доминик указал на стену, противоположную входу в библиотеку.
   Катрин поспешила туда, осветила ее, но от увиденного застыла на месте. Остальные, заметив такую реакцию спутницы, тут же побежали к ней, но у них была точно такая же реакция. Главный вход был намертво замурован кирпичной кладкой.
   -- Я же говорил, что дверь должна быть где-то здесь... -- протянул Доминик, а потом добавил: -- Наверняка, это сделали для того, чтобы сюда никто больше не попал.
   -- Особенно любопытные искатели приключений, -- согласился Уинстон.-- Этот замок отпугивает многих, но многих привлекают и манят к себе его тайны и загадки. Но теперь в него не сможет попасть никто, даже человек, поддавшийся зову духов. Ведь это они манили в замок многих жертв, а теперь путь в него закрыт. Интересно, как давно уже вход замурован? -- последний вопрос он задал уже как бы сам себе.
   -- Да, ну а вдруг он не единственный... -- возразил Генри.
   -- Ну, ты знаешь, я думаю, что тот, кто замуровывал эту дверь, наверняка, знал и о других, если таковые имеются. И, наверняка, замуровал и их.
   -- Значит, мы в ловушке, -- сделала финальный вывод из всего сказанного Катрин и поникла духом.
   В холле воцарилось молчание, каждый стоял и, потупив взор, молча думал о сложившейся ситуации. Затем все, кроме Уинстона, стали садиться на корточки, облокачиваясь на стену. Так прошло минут пять или семь, но Генри неожиданно нарушил эту тишину:
   -- Я предлагаю посмотреть наверху. Там, выше, должны быть жилые комнаты. Вдруг найдем что-нибудь полезное.
   -- Да, верно! -- сказал Доминик, вставая и направляясь к лестнице.
   Остальные также последовали за ним. Затем они поднялись по одной из полукруглых лестниц и остановились, ибо вновь оказались перед выбором, куда именно последовать далее, направо или налево. Немного посовещавшись, друзья решили пойти сначала налево, а потом вернуться и обследовать правое крыло.
   Вскоре появилась первая дверь, и ребята решили заглянуть в комнату, хотя и весьма боялись этого. Сначала они лишь столпились у двери и стали осматривать ее, освещая факелами, но затем Доминик медленно протянул руку и взялся за круглую резную ручку. Он медленно повернул ее, и дверь к его огромному удивлению с легкостью поддалась ему и приоткрылась, отчего юноша быстро отдернул свою руку. Все настороженно смотрели сквозь темноту в комнате, медленно перемещая факелы все ближе.
   Это оказалась вполне безобидная комнатушка, обставленная дорогой на первый взгляд мебелью, выполненной в старинном стиле.
   -- Неужели нам здесь придется заночевать... -- задумчиво сказал Генри, бегло осматривая комнату.
   -- Что, что ты такое говоришь??? Пойдемте, обследуем весь замок! Мы найдем выход!!! -- почти кричала Катрин.
   -- Неужели ты все еще надеешься его найти?! -- не выдержал Генри. -- Катрин, это плен, мы отсюда еще нескоро выберемся, если вообще выберемся.
   -- Я понимаю, я знаю, но я отказываюсь в это верить, я не хочу, что б это было так! -- ответила сестра.
   Генри молча подошел и обнял ее, давая понять, что потом все будет хорошо, но пока надо смириться со сложившимся положением.
   -- Все же правду говорила моя жена. Чего больше всего боишься, то и случается. Больше всего на свете я боялся оказаться здесь, да еще и ночью, и вот те на. Вернее, я даже близко подходить боялся, не то что уж ночевать в замке.
   -- Главное -- держаться вместе, тогда все будет хорошо. Мы все останемся здесь и по очереди будем дежурить. А завтра... А завтра уж посмотрим... -- сказал Доминик.
   Вдруг все почувствовали, как волнение и даже страх усилились, и путникам захотелось закрыться в этой комнате, как можно надежнее запереться. Тогда Катрин быстро подбежала к двери, закрыла ее, после чего тщательно проверила надежность замка, и вернулась к брату. Все молча сидели на кровати и вслушивались. На их лицах, освещаемых мерцающим светом огня факелов, читалось глубокое сосредоточение и волнение. Им казалось, что воздух в комнате стал двигаться, они чувствовали это всем своим существом, а за дверью, по всему замку тоже что-то, казалось, происходило. Там, за дверью, было тихо, даже слишком тихо, но эта страшная тишина пугала еще больше, нежели если там был бы шум. Все равно им казалось, что в этом молчании что-то происходит, как будто замок оживает, тем более они знали, что с наступлением ночи все призраки имеют обыкновение выползать из своих углов и бродить по замку вокруг него.
   -- Мне еще никогда не было так страшно, -- напряженно прошептал Уинстон, .-- Вернее, было один раз, но я даже боюсь вспоминать этот момент. Когда я получил дневник графа. Ведь когда он попал ко мне, я был еще довольно-таки молод и любопытен, меня тоже волновал этот загадочный замок, а потому, как и вы, безумно захотел прочитать дневник. Но до конца мне так и не удалось этого сделать, хотя там, именно там, в конце, граф все же должен был указать тот самый эликсир зла, который он столько времени искал для Него. Однако граф безумно сожалел, что вступил в этот Орден, ибо он только потом осознал все муки и страхи служения Ему. А потому он особо тщательно изучал и постигал этот эликсир, но не на Его благо, а чтобы использовать этот эликсир против Него. И в конце он должен был указать те условия, при которых можно бороться с Ним. Я, помнится, говорил вам, что я прочитал только начало и не решился читать далее, однако же, это было не так. Я никому этого не рассказывал доныне. Я почти полностью дочитал его, и мне, тогда еще смелому молодому человеку хотелось узнать этот эликсир, пойти в замок и победить зло, но однажды мне явился Он и сказал, что мы еще встретимся, что он уже ждет меня, но вот каков будет финал, пока неизвестно. Он даже предлагал мне сделку: он сделает все, чего бы я хотел для себя в обмен на то, что моя душа придет на служение к Нему, но я, конечно же, отказался. Вот уже сорок лет я ждал того страшного часа, когда мы встретимся, и тем старательнее старался обходить замок, но все ж он оказался прав. Нашей встречи не миновать. Тогда же, после той нашей встречи, я тут же взял дневник и вырвал страницы с формулой эликсира, хотя прочитать ее боялся, плотно свернул листы и теперь всегда ношу с собой, ожидая страшного момента. Теперь нет смысла этого скрывать, сейчас от этого зависит не только моя, но и ваши жизни.-- Уинстон нащупал на шее цепочку и вытащил из-под одежды небольшую металлическую вещичку, похожую на пулю. Затем он открутил снизу крышечку и вытащил плотно сжатые листы бумаги. Ребята даже удивились тому, как листы могли там все поместиться. Друзья хотели было попросить у него почитать рукопись, но Уинстон сразу это понял и добавил:
   -- Завтра же с утра мы начнем изготовление эликсира, если, конечно, сможем. Но не сейчас, это слишком опасно.
   -- А каков Он? -- заворожено спросил Доминик.
   -- Мне Он явился в образе красивого молодого человека, я бы даже сказал безумно красивого. У него были черные, как смоль, волнистые волосы, правильные черты лица и зеленые-зеленые глаза, в которых сверкало что-то зловещее. Своим взглядом Он как будто пожирал меня изнутри, пожирал мою душу. А иногда в отражении его глаз я видел огонь, будто он смотрит на пламя, и оно отражается в глазах, но огня нигде не было. Это было страшно, впрочем, сейчас не очень уместное время для таких разговоров.
   -- Да уж, а то еще услышит, да придет! -- согласилась Катрин.
   -- Нет, -- Уинстон покачал головой, -- просто так Он не придет, Он никогда не приходит просто так. Если б Ему надо было, Он давно пришел бы и уничтожил нас. Он знает, что мы здесь, возможно, Он и привел нас сюда, но у него есть план, какой-то коварный план. Тем более у нас тут формула Эликсира, которого он так упорно добивается от своих слуг, но никому, кроме графа Улина, еще не удалось его найти. Так что ему тем более не выгодно нас убивать пока.
   -- Ну а почему бы просто не убить нас да отобрать листы с формулой? Зачем разрабатывать коварный план? -- спросил Доминик.
   -- Он же дух. Есть вещи, которые он не в состоянии сделать, несмотря на свое могущество. Да, Он способен повелевать стихиями, временем и сознанием людей. Он мог бы приказать нам самим сделать то, что ему надо, но все ж Он не может того. Ведь на земле есть еще и Добро, которое тоже обладает огромной силой. На вас Его полная власть не распространяется потому, что вы еще очень молоды, а ваши молодые невинные души и дружба, связывающая вас, находятся под покровительством Добра. Да к тому же, вы еще и католики, а он не может заставить служить ему против воли человека. Однако он очень хитер, и вам нужно быть осторожными, Он может воспользоваться вашей наивностью и обмануть вас, испытать, и через тяжкие испытания пристрастить к себе и тем самым заполучить вашу волю. Со мной, конечно, все обстоит куда хуже. Но тем не менее, я тоже католик, а после того случая я еще больше обратился к церкви, так что будем молиться, что Бог спасет и сохранит нас.
   -- Но почему сам граф не воспользовался Эликсиром и не уничтожил Его? Ведь он его нашел... -- спросила Катрин.
   -- Ну, этого я не знаю. Возможно, просто не смог. Мы же не знаем, каков именно рецепт эликсира и что нужно для обращения его во благо. Знаю только, что граф пытался сделать все возможное, чтобы его дневник был как можно дальше от замка, но дальше моей лавочки рукопись не ушла. Разве мог я предположить раньше, что мой магазинчик соединен с замком подземным ходом. Если б я знал об этом еще в молодости, то обязательно воспользовался им. Но сейчас, сейчас нет. Наверно, я бы даже продал лавку. Молодость -- опасная штука. Ведь мы так многого не знаем. И граф тоже вскоре это понял.
   -- Нет, все, я больше не могу это слушать! -- вдруг воскликнула Катрин. -- И вообще я очень устала, да и все вы тоже. Давайте попробуем поспать немного. Завтра еще целый день будет.
   Все единогласно согласились с ней, погасили факелы и стали медленно разбредаться по комнате в поискать удобного уголка, ибо в разных помещениях оставаться боялись. И вскоре в комнате воцарилась мертвая тишина, никто не спал, но все лежали и вслушивались в тишину. Но до их слуха доносились лишь слабое завывание ветра и дыхание остальных. Все с замиранием сердца смотрели в темноту, так как их не оставляло странное чувство, что она живая, не просто темное пространство, как будто кто-то или что-то есть в этой темноте, но не видно, кто или что. И каждый боялся, что это невидимое что-то вдруг появится и предстанет перед ними в своем ужасном облике. Но ничего подобного не происходило, и чувство волнения и страха медленно, но верно стало вытесняться усталостью, а посему все вскоре заснули.

День 2

  
   Настало утро. Первым из всех проснулся Генри. Он открыл глаза и, отходя от какого-то очень реалистичного сна, сначала не мог понять, где он. Но потом все прояснилось, Генри огляделся по сторонам. Через какую-то щель в стене справа от него в комнату пробивался яркий луч света, который иногда тускнел, а то и вовсе пропадал, из-за того, что мелкие облака периодически заслоняли собой солнце. Изредка до его слуха доносилось далекое щебетание птиц. Чем больше он находился в мрачных и холодных стенах замка, тем больше ему хотелось на улицу под теплые лучи осеннего солнца. Он молча лежал и под мерное и глубокое дыхание своих спутников думал о том, чего раньше он не ценил и не замечал. Так прошло около получаса. Вскоре от всех мрачных мыслей и самокопания его отвлекло копошение в углу. Это был Доминик, который, как и Генри, озирался по сторонам с сонным и недовольным видом. Вскоре проснулись и остальные. И первым делом всех заинтересовала таинственная щель в стене, оказавшаяся очередным заколоченным узким окном. Оно выходило во внутренний двор замка, но кроме мертвых и засохших верхушек деревьев да противоположной мрачной стены ребятам так ничего увидеть и не удалось.
   -- Ох, что-то есть охота... -- задумчиво сказал Уинстон, поглаживая живот.
   -- Еще бы, мы уже вторые сутки ничего не ели, -- ответила Катрин.
   -- Да тут скорей от голода умрешь, чем от чего-то еще, -- высказал свое недовольство Генри.
   -- Вообще, у меня есть одна мысль, но шансов на успех мало, -- начала Катрин. И, заметив внимание остальных, продолжила. -- Можно пойти на кухню и там что-нибудь поискать. Тут же жила та, последняя, семья. Вдруг, может, крупа какая-нибудь осталась или что-то, что может долго храниться.
   -- А что, хорошая мысль, -- поддержал ее брат, а потом добавил с улыбкой, -- тем более, что вино тут, точно, есть. Осталось найти еду.
   После этого Уинстон достал спички, которые, к счастью, он не оставил в своем магазине, и каждый зажег свой факел. И все осторожно последовали на кухню. Теперь им уже было не так уж и страшно, теперь они чувствовали, что днем замок намного спокойнее и безобиднее, чем ночью. Хотя, возможно, это только им казалось.
   Они осторожно вышли из комнаты и спустились по лестнице вниз на первый этаж. Затем они повернули налево (как им казалось, именно оттуда они и пришли в главный холл вчера) и остановились. Перед ними были две совершенно одинаковые двери, и какая из них ведет на кухню, если вообще ведет, никто, естественно не знал.
   Немного посовещавшись, друзья все же решили выбрать ближайшую к ним. Они осторожно открыли ее и вошли. Путники действительно не ошиблись, пред ними предстала столовая с красивыми резными стульями и дубовым столом, освещаемая лучом дневного света, пробивающегося из узкого окна, которое они вчера тут обнаружили. И вскоре, пройдя чуть дальше, они оказались на кухне.
   Затем, оглядевшись по сторонам, они распределились и стали медленно и аккуратно обследовать все шкафчики и ящики. Но кроме огромного количества пыли, каких-то засохших кусков и грязи, ничего не было. Все заметно расстроились, вернее, даже испугались тому, что есть было нечего, а найти выход отсюда им вряд ли скоро повезет, так что надо было что-то срочно делать, но что, никто не знал. Закончив поиски, все огорченно переглянулись, давая понять, что так ничего и не нашли. Доминик, так и не найдя пищи, расстроено развел руками:
   -- Ничего. Совсем. Однако я нашел нечто другое, не менее интересное.
   Затем он подошел к правой стене и посветил на нее. И тут все заметили в стене потайную дверь, которая, благодаря своей отделке, сходной с отделкой стены, почти сливалась с ней. Затем он осторожно открыл ее и медленно стал заходить внутрь. Остальные кучковались за ним. Но как только они зашли внутрь, яркий свет резко ослепил их, и они невольно заслонили лицо. Через некоторое время, когда свет уже не так резал глаза, они стали осматриваться по сторонам. Ребята и Уинстон оказались в небольшом помещении, также с множеством шкафов и полок, но все тут же обратили внимания на красивую стеклянную дверь в конце комнаты. Особенно был красив разноцветный витраж, изображавший чудные растения в лучах яркого солнца. Но никто уже не замечал этой красоты, все дружно ринулись к двери, никто не сомневался, что все уже закончилось, что теперь они вернутся домой и все будет хорошо. Генри первым подбежал к двери открыл ее, и все вместе с ним вырвались наружу.
   Но вся радость тут же исчезла с их лиц, а внутри вновь разрастались отчаяние и безысходность. Они оказались в небольшом саду внутреннего двора, окруженном четырьмя серыми стенами замка. Некогда прекрасный сад теперь представлял собой нечто мрачное и мертвое. Кругом были лишь засохшие деревья, печально и молчаливо напоминавшие о своей былой красоте, а вся земля была покрыта иссохшей и истлевшей травой. В самом центре ребята увидели мрачную и устрашающую статую, из подножия которой тек родник, единственный признак жизни, еще не уничтоженный могущественным хозяином, в этом саду, да и во всем замке.
   -- Что ж, по крайней мере, теперь у нас есть вода, -- сказала Катрин, печально глядя на родник.
   -- Эх, пойдемте искать еду, -- сказал Уинстон и разочарованно махнул рукой.
   Все вернулись обратно в помещение и стали его обследовать. Однако все так расстроились и копались где-то в своих мыслях, что не могли сосредоточиться на деле. Так прошло минут пятнадцать. Но неожиданный возглас Катрин вернул всех на землю, и они поспешили к ней.
   -- Есть, есть, нашла! Тут дня на два хватит, наверно, -- радостно проговорила она, указывая на выдвинутый ящик, полный рассыпанных макарон вперемешку с пылью и какой-то грязью. Но никого это не пугало, ибо голод просто заставлял не замечать подобной чепухи. Все очень обрадовались и стали суетиться: кто-то искал котелок, кто-то отчищал макароны от пыли, а кто-то пытался развести костер в саду. И уже совсем скоро найденные макароны варились в родниковой воде, а ребята и Уинстон молча сидели и с нетерпением ждали, когда же они будут готовы. Однако минут через пять Катрин и Генри решили пойти и приготовить то, из чего и чем можно поесть. С этим проблем не возникло: тарелок и вилок там было предостаточно. А на одной из верхних полок им даже попался небольшой слипшийся кусок соли.
   Вскоре ребята и Уинстон сидели в мрачной столовой, освещаемой четырьмя факелами и двумя канделябрами, в которых кое-где даже еще остались свечи, и с огромным аппетитом ели скромную, но весьма съедобную пищу.
   Затем, после того, как Катрин доела, она отодвинула тарелку и обратилась к остальным:
   -- Ну, а теперь давайте думать, что делать. Долго мы тут явно не протянем. Искать выход... по-моему это бесполезно, особенно в этом замке. Вернее, мы, конечно, можем надеяться на чудо, что вдруг наткнемся на него, но ходить и тупо искать выход -- это глупо. Я лично вижу пока только единственный выход... Эликсир.
   -- Ага, и ты думаешь, что вот сделаешь, как там, если это все вообще правда и существует, и выход сам по себе появится? -- возразил брат. -- Да даже если мы и победим Его, все равно двери не появятся.
   -- Ну, откуда ты знаешь?! А вдруг поможет, -- ответила Катрин.
   -- Я считаю, что нужно пробовать все. И эликсир, и поиски дверей и широких окон,-- вмешался в их спор Доминик. -- Все равно мы ничего не потеряем, если будем пробовать все.
   -- Верно говоришь, -- согласился Уинстон. -- Ну а для начала я предлагаю ознакомиться с записями графа.
   Затем он осторожно достал вещицу в виде пули и вынул листы. В это время ребята ближе придвигались к нему, а заодно поднесли и канделябры, дабы лучше видеть. Затем он расправил листы и положил на стол.

   ...ибо это Его воля. Уже больше месяца я работаю над Эликсиром, но все тщетно. Я тщательно изучал книги, все прочитал очень внимательно и по нескольку раз, но многих вещей я так и не в состоянии осуществить.
  
   25 сентября
  
   С каждым разом все более тяжелые и глубокие мысли заполняют мою голову, и все больше и больше я задумываюсь над сказанными Им словами. А ведь в чем-то Он прав. Правоверные боги бранились на протяжении всей истории, каждый из них пытался найти мудрость в собственной лжи, и каждый обвинял другого в ереси и неблагоразумии. Но время шло, и на место этих богов, приходили другие, вытесняя первых на обочину истории, подвергая свержению и разоблачению и превращая бывших богов в дикость и зло. Так в чем же тогда истина -- и где она? Чему же тогда верить, если сегодня это еще истина, а завтра уже ложь? Извечная философия жизни... Увы, знания и мудрость стоят слишком дорого, и порой мы познаем их только тогда, когда уже поздно их применять. Впрочем, это философия, вопросы жизни, на которые вряд ли найдется ответ, а мне пора перейти к самому важному. К Эликсиру. Вот и закончен мой путь познаний, я разгадал загадку. А суть состоит в том, что ведь нет никакого Эликсира, не было и никогда не будет. Есть лишь ритуал, но не обретения зла и власти, а лишь ритуал посвящения ему, за счет его Он обретет власть и мощь. Пользуясь слепым желанием людей обрести власть, счастье, словом, -- какое-то благо, которое им так необходимо, Он лишь заманивает их своими тайнами и красивыми надеждами на осуществление. Ведь все эти знания окутаны множеством загадок и скрыты от общественного взора и понимания. А это очень тянет к себе не только таких, каким был когда-то я, но и наивных добрых людей. Как же я был глуп. Я желал занять Его место, причем думал, что Он-то в этом и поможет. Смешно, право? Ну а теперь о самом ритуале. На полу, желательно в помещении с круглыми стенами, нужно начертить пятиконечную звезду, верный спутник оккультизма. Затем описать вокруг нее окружность, облить ее (окружность), например, маслом, поджечь и стараться поддерживать огонь все время ритуала. Затем в каждой вершине звезды разместить по черной свече и так же их зажечь. Но перед этим необходимо разместить в вершинах звезды квинтэссенцию. В левой боковой вершине относительно верхней элемент огня, в левой нижней -- элемент земли, в правой боковой -- элемент воды, в правой нижней -- элемент воздуха, а в верхней вершине -- серебряную чашу или какой-либо серебряный сосуд с кровью, символизирующий великий Грааль, испив из которого Он станет всесилен и бессмертен. За элемент огня можно взять огонь, который следует поместить в колбу с плотным стеклом, за воду -- обычную воду, за землю -- жидкую грязь, а за воздух -- жидкий воздух. Это, пожалуй, самый сложный для получения элемент из всех. Тот, кто проводит ритуал, должен встать в центр сего рисунка спиной к верхнему концу. На теле не должно быть ничего металлического, и только легкая и свободная, но обязательно черная одежда. А теперь нужно освободиться от мыслей своих и сказать с верою в сказанное: "Вороны ночи летят на зов мой, да зажжет Князь Тьмы мир пылающим трезубцем Ада. И сумерки богов падут, и Люцифер вознесется, дабы провозгласить: "Сатана правит миром! Ave Satanas!" Ох, когда я писал эти строки, мне было весьма не по себе, хоть я и привык к изречением подобного рода, но одно дело читать их, а другое -- написать. Я долго думал над этим ритуалом, и мне, кажется, удалось найти то, что обернет этот ритуал против Него. Для этого достаточно лишь заменить черные свечи на белые, серебряную чашу -- на золотую, также с кровью, встать лицом к верхнему концу звезды в белой одежде и, также освободившись от мыслей, с верою сказать: "Ангелы Света летят на мой зов, да падет Тьма от света их. Зарево нового света встанет из ночи, и вознесутся ангелы, дабы провозгласить: "Veni sancte Spiritus! Sic Luceat Lux!*" Последнюю фразу нужно произнести особенно сильно и мысленно это представить. Но обязательное условие сего ритуала заключается в том, что его должен проводить человек, чистый душой и разумом, не знающий жгучего желания власти, словом, того, что можно отнести к чувствам темным и грязным. Ибо пролитая кровь такого человека пусть не уничтожит, ибо это невозможно, но изгонит Его. Мне, увы, не удастся сей ритуал, ибо я слишком погряз во зле, но и ритуал Тьмы проводить я не хочу. Я, как и говорил ранее, постараюсь отправить свой дневник за пределы замка. Надеюсь, что со временем, он попадет в нужные руки и найдется человек, который уничтожит Зло, поселившееся в этом замке. Также, впрочем, стоит надеяться, что и ритуалы я составил верно.
  
   На этом закончилась последняя страница из тех, что Уинстон вырвал из дневника графа и столько лет хранил рядом с собой. Тот, кто уже закончил чтение, молча сидел и под колоссальным впечатлением смотрел на листки, возвращаясь к реальности и приходя в себя после прочитанного, при этом перебирая в голове множество мыслей, огромными потоками возникающих и тут же пропадающих. А тот, кто еще дочитывал последние строки, напряженно сидел и жадно водил глазами по странице. Наконец, Уинстон последним оторвал взгляд от страниц и стал, как и все, стараться придти в себя. В полнейшей тишине и темноте просидели они так минут пять, но после этого Доминик все же решил нарушить молчание, ибо он первый закончил чтение и уже почти совсем очнулся.
   -- Мдааа... Однако! -- протянул он, поправляя свои круглые очки и принимая как можно более сосредоточенный вид.
   В это время Катрин и Генри переглянулись, но при этом они не видели друг друга, ибо были очень заняты своим мыслями. Но Генри, уловив сосредоточенность на лице сестры, вновь посмотрел на нее и заподозрил что-то, как ему показалось, неладное.
   -- Катрин, только не говори, что ты собираешься это сделать, -- медленно и вкрадчиво проговорил Генри, пристально смотря на сестру.
   -- А что? -- с обидой ответила она.
   -- Но это же сумасшествие. Пусть даже мы предположим, что это все правда, что этот ритуал работает, но где, скажи мне, где мы найдем этот жидкий воздух? Я лично даже не представляю, как это возможно.
   -- Раз граф писал об этом, значит, он существует и, наверняка, он знал, как его сделать.
   -- Но раз граф не выходил из замка, то остается предположить, что только с помощью специальной литературы ему это и удалось, -- вмешался Доминик. ­-- Тем более, что в его распоряжении была не только огромная библиотека, но и отличная лаборатория. Так что у нас тоже есть все шансы.
   -- Но это же глупо! -- возражал Генри. -- Вместо того, чтобы пытаться отсюда выбраться, мы будет пытаться изобрести жидкий воздух. Это же чушь!
   Затем Генри посмотрел на остальных, надеясь найти единомышленников, но судя по тому, как все на него смотрели, он понял, что таковых не имеется, и после небольшого молчания он сказал:
   -- Ну... ну хорошо. Пусть будет так. Хорошо.
   -- Что ж решено, -- завершил Доминик. -- Но кто будет проводить ритуал? Ведь это же опасно...
   Но только он докончил говорить, как тут же раздался твердый ответ Катрин, что это будет она, и, покосившись на брата, девушка попросила ее не отговаривать, ибо она так сама решила. Брат ничего на это не сказал, лишь молча развел руками в знак согласия, понимая, что это был как раз один из таких моментов, в которые с ней лучше не спорить.
   В это время Уинстон собирал, сворачивал и запихивал листы из дневника графа обратно в кулон. Но краем уха он все же слышал разговор друзей и под конец добавил:
   -- Конечно, если б я не был столь грешен, я не бы позволил этому быть. Но деваться некуда... Не бойся, Катрин, мы будем с тобой и подстрахуем, если что.
   -- Ладно, у нас не так много времени, что б просто сидеть и думать, -- вмешался Генри, -- нужно действовать. Пойдемте и перероем всю библиотеку. Ведь нам же нужен этот жидкий воздух. Хотя почему именно жидкий? Неужели это так существенно?
   Но эти вопросы так и остались без ответа, да и кто мог дать этот ответ из присутствующих здесь. Все встали и дружно направились в библиотеку, где тут же распределились по ярусам и стали искать книги, хоть как-то относящиеся к волнующему их вопросу. Но даже оттого, что приходилось только смотреть по тематике и названиям, все быстро утомились, особенно, учитывая тот факт, что каждый ярус был просто огромен, а его разнообразные переходы, разветвления и мостики еще больше отнимали силы. Ведь нужно было думать не только о книгах, но и о том, чтобы не заблудиться или не начать просмотр уже обследованного стеллажа. К тому же, от довольно-таки тяжелого факела быстро уставала рука, а от слабого и мерцающего света огня начинали слезиться и болеть глаза, ибо даже света внутренних факелов яруса не хватало.
   Доминику достались первый и пятый ярусы, ибо каждый в отдельности был небольшим, но вместе они составляли довольно приличное собрание книг. Обследовав первый, он ничего нужного там не нашел, так как там преобладала литература более общего плана, тогда он направился на пятый ярус. Там дела обстояли куда интереснее. Почти пол-яруса было посвящено алхимии и прочим разделам, тесно связанным с ней. Выбор был мучителен и труден, ведь почти каждая вторая книга могла содержать нужную информацию, поэтому одного названия было мало, и Доминику приходилось просматривать аннотацию и содержание. Уже после первого стеллажа у него накопилось приличное количество книг. Но любовь и интерес к книгам все ж преобладали над усталостью, и Доминик двигался все дальше и дальше вглубь яруса.
   Однако вскоре он забрел так далеко, что понятия не имел, в какую сторону идти и сколько прошло времени. Да и друзей своих он уже не слышал: ни голосов, ни шагов -- ничего. Тогда Доминик оставил все собранные им книги на полу и стал наугад пробираться по лабиринту стеллажей. Но, заглянув в один из проходов, он вдруг увидел небольшую и очень старую на вид дверь. Огромное любопытство завладело им, и Доминик даже не думая, тут же направился к двери. Но чем ближе он подходил, тем медленнее становились его шаги. И когда дверь уже оказалась в непосредственной близости от него, он неуверенно протянул ладонь и дернул за ручку. Но дверь не поддалась, тогда Доминик дернул еще и еще. Осознав, что так ничего не полчится, он решил прибегнуть к помощи механики и попытался взломать дверь нижним металлический концом факела. Но, как ни сопротивлялся замок, ветхость все же дала о себе знать, и дверь удалось взломать. Сначала Доминик оказался в небольшом узком коридоре, который к его удивлению как-то быстро закончился, и юноша обнаружил себя в неком темном помещении с круглыми стенами. Тогда он понял, что находится где-то в одной из башен. Заметив на стенах темные силуэты мрачных факелов, Доминик принялся зажигать свет, и вскоре его взору предстала та самая лаборатория, которой так гордился граф. Правда, теперь она не выглядела, что тогда, но и даже в столь заброшенном и ветхом состоянии она имела весьма внушительный вид. Все было заставлено всяческими колбами, мензурками, штативами и прочим оборудованием, но некоторые алхимические и оккультные знаки и символы, подписи и схемы все же указывали на то, что это не просто лаборатория, но лаборатория алхимика. Доминик долго не мог оторвать взгляда от всего этого, затем он стал всматриваться более детально и заметил, что где-то в колбах была некая жидкость или еще какое-либо вещество, где-то только пыль и грязь, а где-то еще и паутина. Одни сосуды были плотно закрыты кляпом или пробкой, внутри них либо еще болталось, либо уже почти затвердело какое-то расслоившееся вещество. Другие же были открыты, но оставшийся на дне осадок свидетельствовал о том, что когда-то там тоже что-то было. На небольшом письменном столе, да и на полках и стеллажах, лежало множество листов, записей и книг. Почти все они отсырели и пожелтели, а что-то и вовсе превратилось в прах.
   Но еще внимание Доминика привлекла небольшая каменная винтовая лесенка, ведущая куда-то наверх. И он, естественно, последовал по ней, но как долго ни поднимался, а конца ей все не было и не было. Но поскольку идти назад теперь-то было глупо, то Доминик все же решил продолжить подъем и вскоре достиг цели. Однако яркий дневной свет резко ударил глаза, он отшатнулся и зажмурил глаза. Но, постепенно попривыкнув, он стал осторожно их открывать все чаще и вскоре уже мог свободно смотреть по сторонам. Это было не очень большое круглое помещение башни, с множеством довольно широких окон. С одной стороны стоял стол, также заваленный бумагами, причем довольно большого размера, а с другой -- большой и мощный для тех времен телескоп. Доминик осторожно вставил факел в свободную поставку на стене и подошел к одному из окон. Свежий и холодный осенний ветер обдал его разгоряченное от подъема лицо, и Доминик стал жадно вдыхать этот воздух, то и дело закрывая глаза.
   Вволю надышавшись, он стал оглядываться по сторонам, вниз же старался не смотреть, ибо знал, что находится почти наверху одной из башен. Там, на улице, уже пахло осенью. На стеклянно-голубом небе небольшие бело-серые облачка медленно плыли на юг, то и дело закрывая собой уже приближающееся к заходу солнце. Холма и долины уже начали желтеть, кое-где иногда появлялись люди, направляющиеся по своим делам. Весь городок теперь лежал у ног юноши, и даже на миг ему показалось, что это все игрушечное. Жизнь, как и обычно, медленно текла в городке. Доминику даже удалось разглядеть свою улицу и свой дом, но это вдруг вернуло его к реальности, тут он вспомнил, что совершенно один и что друзья, наверно, уже ищут его.
   Он в последний раз окинул взором живописный вид, затем быстро взял факел и торопливо начал спускаться вниз. Однако в лаборатории он все же решил немного задержаться и просмотреть что-нибудь нужное. Но здесь отобрать наиболее важное оказалось еще сложнее, чем в библиотеке. Доминик все же постарался взять то, что показалось ему самым необходимым и направился к выходу. Вдруг его внимание привлекло несколько странных пузырьков. Вернее сказать, сами пузырьки были вполне обычные, но то, что было в них, весьма удивило его. В одном клубилось нечто, похожее на дым, который как будто неожиданно замер, в другом -- нечто, похожее на ртуть, но с перламутровым отблеском. Но больше всего Доминика поразил следующий пузырек. Внешне он казался таким же, как и предыдущие, но в него был встроен другой поменьше. Между первым и вторым помещалось какое-то матово-прозрачное вещество, а в колбе поменьше -- некая небесно голубая жидкость, но казалось, что она намного легче обычной. Все эти склянки были подписаны и даже пронумерованы, но что именно там написано, Доминик разобрать не мог из-за плохого освещения и того, что половина надписей уже почти стерлась, а где-то было написано нечто непонятное, либо просто какой-то рисунок. Но приличная стопа книг и бумаг уже давала о себе знать, и Доминику пришлось оторваться от своих наблюдений и направиться к выходу.
   Не пройдя и пяти шагов, он вдруг замер, а по телу пробежал холодок ужаса. Вдруг ни с того, ни с сего ранее мерно полыхающие факелы вдруг резко потухли, и вся комната погрузилась во тьму. И теперь только факел Доминика освещал небольшое пространство вокруг него. Он пугливо озирался по сторонам, ожидая какой-то опасности или чего-то подобного. Но кругом стояла лишь мертвая тишина и мрак, от которых было еще ужаснее. Однако где-то в дальнем углу, за полками и шкафами послышался какой-то шорох. И теперь до слуха Доминика донеслось еле уловимое гудение, среди которого постоянно выделялся какой-то шепот. Доминик пугливо отшатнулся и быстрыми шагами направился к выходу. Почти бегом он добрался до двери, затем коленом поправил покосившуюся в его руке стопку и корпусом, слегка навалившись на дверь, открыл ее и скользнул наружу. Глубоко вздохнув, он постарался успокоиться и унять бешеный ритм своего сердца, и затем, оглянувшись с опаской на дверь, он направился по лабиринту библиотеки, также наугад выбирая пути, ибо его голова настолько была перегружена мыслями и эмоциями, что на какие-либо расчеты пути места в ней просто не было.
   Но, к его счастью, где-то далеко он уловил голос Катрин, которая испуганно звала его по имени. Набрав в грудь побольше воздуха, Доминик постарался как можно громче ответить, что он здесь, но что он никак не может найти выход из этого запутанного лабиринта. И, стараясь идти на ее голос, он все же вышел к главному балкону яруса, а вскоре нашел и своих спутников.
   -- Доминик! Мы тебя уже час, наверно, ищем! -- эмоционально проговорила Катрин, завидев пропавшего друга.
   -- Ох, сейчас со мной случилась престранная вещь, -- начал Доминик и рассказал друзьям и про лабораторию, и про обсерваторию, и про странные колбы, записи, символы и даже про голоса и погасшие факелы. А в конце он добавил, что теперь, увы, не помнит, где эта дверь, ибо сам толком не знает, как на нее наткнулся.
   -- Ну, да ладно, -- закончил он свою речь. -- Зато я полагаю, что в этих книгах и записях должно быть что-то полезное и интересное.
   -- Мы, кстати, решили собрать все в столовой, так как там очень удобный большой стол. Мы ждали тебя, ждали, а тебя все нет и нет. Пришлось идти искать, -- прервал его Генри.
   -- Мда, это вы хорошо придумали, -- согласился Доминик. -- Ну, тогда пойдемте. Мне, честно говоря, просто не терпится подробно просмотреть свои находки.
   Весь стол был просто завален книгами. Они были везде, не только на столе, но и на стульях и даже на полу. Доминик сначала немного растерялся, но потом сказал:
   -- Ох, однако, многовато работки.
   Ребята и Уинстон заняли свободные стулья и приступили к трудоемкой работе. Хотя, пожалуй, самый интересный, но и пока самый непонятный материал был у Доминика. Все найденные им листы были исписаны множеством формул и изрисованы схемами и табличками. Но почти ничего из того, что там было, он не понимал. Вернее, он хорошо знал химию и догадывался, где какая реакция, но вместо обычных элементов, там стояли какие-либо символы, хотя где-то присутствовали и обычные химические элементы. Так, например, простая реакция замещения записывалась следующим образом: символ плюс символ с надлежащими коэффициентами, далее уравненная стрелочка, и затем какой-то другой символ и обозначение образовавшегося газа водорода так же с коэффициентами. В голове Доминика сразу рождалось множество мыслей и мучавших его вопросов. Также ему встречалось множество неясных фраз и выражений. И даже некоторые пояснения к символам и их описания оставались малополезными, ибо где-то они были на латыни, где-то -- на греческом, а где-то -- и вовсе на неясно каком языке. Но хоть Доминик и был знаком немного с латынью, он все равно не мог и слова разобрать. Тогда он решил просто рассматривать рисунки в надежде, что хоть они внесут какую-то ясность. Но и рисунки по сути своей тоже мало что проясняли.
   Так прошло довольно много времени, но никто не знал сколько именно. Однако дело уже шло к вечеру, светлая полоска света в окне с каждым разом становилась все более прозрачной и неуловимой и уже скоро совсем растаяла в воздухе. Несмотря на усталость и резь в глазах все продолжали углубленно изучать найденную литературу, даже Уинстон, щурясь, медленно, но тоже просматривал кое-какие книги. Доминик же просто оброс книгами со всех сторон. Он то и дело искал в книгах всяческие символы, в словарях -- слова и выражения, пытаясь понять суть странных записей, но у него все равно мало что получалось. Даже если он и находил что-либо полезное, то все равно никак не получалось связать это в единое целое, а уж тем более уловить смысл.
   Долго он бился над этими тайнами алхимии и хотел было уже бросить и начать что-нибудь другое, как вдруг его взгляд упал на один из рисунков. Он увидел нарисованную колбу довольно большого размера с заштрихованной внутренней областью, а в ней была нарисована еще колба, внутри которой был какой-то символ. И тут Доминик вспомнил ту причудливую склянку с голубой жидкостью внутри и матовой оболочкой во внешнем пузырьке. Он безмерно обрадовался этой связующей ниточке, усталость в миг как рукой сняло, и он принялся усиленно капаться в справочниках и прочей литературе. Тут им завладело просто огромное любопытство. Пусть от этого окажется и мало толка, но все же хоть узнать, что же это за таинственное вещество, уже было бы неплохо. К тому же, как Доминик догадывался, на этом листе речь шла как раз о данном веществе, так же там были кое-какие расшифровки и пояснения, и, возможно, эта ниточка и поможет развязать весь клубок неизвестного.
   -- Что-то есть охота, -- устало протянула Катрин, отодвигая от себя книги, и потерла глаза.
   -- Ой, это ты верно заметила, -- согласился Уинстон. Эти слова весьма оживили и ободрили его.
   Другие также оказались не против, даже Доминик согласился оставить на время тайные письмена.
   Над замком, да и над всем городом уже сгущались сумерки, последние лучи солнца уже почти скрылись за горизонтом, оставляя на небе после себя лишь алое зарево.
   Было безветренно и тихо, но друзья не могли видеть всего этого из-за высоких и мрачных стен замка, окружавших их. Лишь небольшой клочок кристального неба и мертвый сад, который весьма полюбился черным, как смоль, воронам и мелким грызунам, окружали их сейчас. Они молча сидели у небольшого костра с котелком, в котором уже начинали закипать макароны. Но Доминик вдруг прервал это молчание и стал делиться с друзьями своими мыслями и догадками. Особенно большое внимание он уделил двойной колбе и всему прочему, что к ней относилось. При этом он все время повторял, что ему что-то подсказывает, что именно она сыграет очень важную роль, станет ключом ко всему неясному, а чутье, как он говорил, его почти никогда не подводит. За этими разговорами время пошло заметно быстрее, и вот уже сытые и почти довольные, они вновь взялись за книги.
   Настал вечер, а вместе с темнотой, опустившейся на замок, ко всем вернулось и чувство необъяснимой тревоги, которое отпустило их днем. Замок вновь оживал, как бы просыпаясь после глубокого дневного сна. Казалось, что тени все больше и больше сгущаются в темных углах, и никого не покидало чувство чьего-то присутствия и в самой столовой, где они находились, и в других комнатах и залах замка. Больше работать было просто невыносимо, ибо никто не мог толком собраться, да и усталость уже все больше наполняла тело и мозг, а посему все решили отправиться спать. Оставив все так, как есть, и взяв факелы, путники направились к выходу. Однако Доминик все же решил прихватить свои находки. Уж больно они ему понравились, и он не хотел с ними расставаться. Да и ценность у них была велика, а то мало ли что.
   Быстро, но осторожно они вышли в парадную залу и, поднявшись по лестнице, уже были в комнатке.
   -- Кстати, -- отрывисто проговорил Генри и слегка приподнял брови, -- мы же хотели осмотреть другие комнаты, но совсем забыли.
   -- Ой, верно, -- согласился Уинстон. -- Ну что ж, завтра с утречка, я думаю, этим и займемся.
   -- Да уж, но что не сейчас, это точно, -- сонно протянул Доминик, занимая место, где он спал прошлую ночь, и укладывая старые листки рядом с собой. -- Может, решение придет ко мне во сне... -- эту фразу он сказал как бы сам себе и, посмотрев на друзей, слегка улыбнулся.

***

   Неожиданно раздался телефонный звонок. Эдвард вздрогнул и резко поднял трубку.
   -- Эдд, ты видел свою машину? -- раздался взволнованный голос Купера.
   Не успев толком придти в себя, Эдвард отреагировал не сразу, пытаясь вникнуть в суть его вопроса.
   -- В смысле? -- наконец, выдал он, так и не поняв, что именно Джорж имел в виду.
   -- Я говорю, посмотри на свою машину! У нее спущены все четыре колеса.
   Выругавшись про себя, Эдвард отстранил рукопись и бросился к окну. Быстро раздвинув жалюзи, он стал высматривать свою машину. Купер оказался прав, его машина действительно стояла с полностью обмякшей резиной вокруг всех четырех колес.
   Снова выругавшись и пытаясь понять, кто именно мог совершить такое, он направился вниз, чтобы осмотреть машину поближе.
   Выйдя на улицу, Эдвард первый раз за несколько дней обратил внимания на погоду. Замученный всевозможными делами и проблемами, он совсем не заметил, что было уже лето. Его часы показывали четыре часа вечера, солнечный жар потихоньку спадал, но в костюме все равно еще было жарко. Недалеко от издательства находился парк, откуда то и дело доносились детские крики. Он глубоко вдохнул на редкость свежий воздух и даже на некоторое время забыл истинную цель своего выхода на улицу.
   Затем Эдд медленно направился к своему автомобилю и обреченно склонился над одним из колес. Никаких явных повреждений он не заметил: колпачок был на месте, и какие-либо видимые порезы отсутствовали. Эдвард, сам толком не зная зачем, слегка дотронулся до резины. Его палец буквально утонул в черной резине, и вскоре Эдвард почувствовал грубую поверхность асфальта. В полном недоумении, чувствуя при этом жар, он резко одернул палец, вслед за которым последовало тягучее полужидкое вещество.
   "Неужели резина расплавилась от солнца?" -- это была первая, хоть и невероятная мысль, которая пришла ему в голову, тем более что другого объяснения Эдвард найти не смог. Он быстро достал носовой платок и стал старательно высвобождать свой палец из жгучей черной массы. К его великому сожалению, это получалось крайне плохо, но все же в итоге ему удалось избавиться он приличного слоя резины. После чего он тут же поспешил в офис, чтобы избавиться от масляных и крайне неприятных остатков и, конечно же, рассказать обо всем своему другу Куперу, который уж точно найдет этому объяснение.
   -- Расплавилась???? Ты шутишь! -- Джорж долго не мог поверить в рассказы Эдварда, пока сам не спустился и не посмотрел. -- Эдд, это невероятно! Она не могла так расплавиться и до сих пор оставаться жидкой и горячей при температуре воздуха днем около тридцати градусов!!!
   -- Я знаю, Джорж, но ты сам же видел, что факт на лицо. Я тоже в полнейшем недоумении. Если честно, я уже который день нахожусь в таком состоянии. Со мной постоянно случаются какие-то странные и совершенно необъяснимые вещи, которые не поддаются никакой логике. Вчера, например, у нас в доме разбилась почти вся посуда... ни с того, ни с сего... взяла сама и спихнула себя с полок. Или неожиданно внезапная болезнь жены...-- и Эдвард уже не мог остановиться, продолжая жаловаться другу обо всех своих горестях. Однако про голову козла он решил все-таки промолчать, чтобы окончательно не сойти за полоумного идиота.
   -- Может, это полтергейст? -- неуверенно предположил Купер.
   -- Что бы это ни было, Джорж, это доставляет мне кучу хлопот! А все началось вот с этого... -- Эдвард показал ему рукопись Катрин и вкратце рассказал о предложении Дункана.
   -- Но книга не может бить тарелки и плавить резину, -- задумчиво проговорил его друг, внимательно разглядывая книгу.
   -- Ты знаешь, я то же самое сказал своей жене, когда она попросила меня избавиться от этой рукописи. Но теперь мне кажется, что она была права. Уж не знаю, как, но эта вещь определенно способна на большее, чем просто стоять на полке.
   -- Эта книга очень старая, -- протяжно и вдумчиво проговорил Купер, профессионально осматривая обложку и вслушиваясь в шорох ее листов, -- настоящая кожа, старые желтые листы, и написана она определенно пером. Да ей, по меньшей мере, лет пятьсот!
   -- Не может быть, Дункан сказал, что это рукопись его прабабки, вернее он сказал, что это очень давняя его бабушка, но все равно, мне кажется, ей должно быть лет триста от силы.
   -- Ну, не знаю. Я раньше работал оценщиком книг, мне часто приходилось определять их возраст, чтобы правильно оценить, и я почти никогда не ошибался, -- вдруг его рассудительный тон сменился на более резкий. -- Слушай, в этой истории явно что-то нечисто! Ты читал ее?
   -- Да, я начал ее читать, но еще не закончил.
   -- И о чем там?
   -- Да про замок какой-то. Про то, как -- если я правильно понял -- его прабабка Катрин, еще будучи молодой девушкой, попала туда. История рассказывается от третьего лица, хотя странно, что она не написала его от первого. И, честно тебе скажу, мне ни грамма не верится, что такое могло произойти. Читается довольно интересно, но это никак не тянет на историю, основанную на реальных событиях. Бульварная мистика я бы сказал.
   -- И правда странно. Может, стоит отдать ее на экспертизу?
   -- Пожалуй, завтра непременно ее сдам. Сегодня хочу все-таки ее дочитать,-- Эдвард ехидно улыбнулся.
   -- Кстати, а как ты теперь собираешься ехать домой?
   -- Вызову службу сервиса.
   -- И как же ты объяснишь состояние своих колес? -- Джорж рассмеялся, так как в столь странной ситуации ничего другого просто не оставалось.
   Его друг улыбнулся ему в ответ и беспомощно пожал плечами.
   Вскоре приехала служба сервиса, и Эдвард вышел ей навстречу, подбирая в голове слова, чтобы объяснить ситуацию. Но не успел он обменяться с ними приветствиями, как они тут же принялись за дело, легко откручивая спущенные колеса и прикручивая новые. Фоннейман лишь изумленно следил за их действиями, не понимая, почему резина не тянется словно клей, ведь колеса должны были прилипнуть к асфальту. "Может, она уже успела остыть и затвердеть?" -- задал он сам себе этот вопрос, понимая при этом всю его глупость.
   -- Да, хулиганы часто любят прокалывать все колеса разом, -- неожиданно до слуха Эдварда донесся разговор двух механиков.
   -- Вы полагаете, что это прокол? -- встрял он в их разговор, стараясь сделать наивное лицо.
   -- А что ж еще. Не сами же они все сразу сдулись, -- ответил ему один из рабочих и засмеялся.
   Он улыбнулся в ответ, продолжая недоумевать, почему же они не заметили, что резина была расплавлена. Затем он осторожно подошел к одному уже снятому колесу и, пока все были заняты прикручиванием новых, осторожно дотронулся до шины. Это была обычная нормальная шина, такая, какой и свойственно ей быть, твердая и упругая. Не веря своим глазам и самому себе, Эдвард еще раз сильнее надавил на колесо. Результат оказался точно таким же.
   "Невероятно! Это вполне можно было списать на безумие, но не я один видел это. Может, это коллективное безумие?" -- снова задался вопросом Эдд. Но поскольку объяснять механикам, что он видел расплавленные колеса, было еще бСльшим сумасшествием, он решил не задавать лишних вопросов, а лишь молча расплатился с рабочими.
   Направляясь обратно в офис, он усиленно старался разложить все события по полочкам и дать им хоть какое-то объяснение, но ничего кроме еще большей путаницы у него не вышло.
   В этот момент зазвонил телефон. Это была его жена.
   -- Привет, Лиза. Что-то случилось? -- взволнованно спросил Эдвард, опасаясь плохих новостей о ее здоровье и при этом от души надеясь, что она звонит все-таки просто так.
   -- Привет. Нет, ничего не случилось. Просто хотела узнать, когда ты будешь дома. А то мне так грустно одной, с постели толком не встать, -- печально ответила она измученным голосом.
   -- Ну а как самочувствие? Хоть получше чуть стало?
   -- Боюсь, что нет, Эдд.
   -- Хорошо, я скоро приеду, -- Эдвард ответил Лизе, при этом уверенно направляясь в кабинет, чтобы забрать портфель и тут же направиться к ней.
   Собираясь уже закрывать дверь, он вдруг заметил на столе рукопись, которая снова словно напомнила ему о себе. Недолго думая, он быстро схватил ее и поспешил к машине. Он непременно должен дочитать ее, сам не зная зачем и почему, он очень хотел этого, словно конец книги принесет ему то ли какое-то облегчение, то ли откроет ответы на все его вопросы, то ли закончит наконец и все странности.
   Он быстро сел в машину и, положив рукопись на соседнее сидение, помчался домой, то и дело поглядывая на книгу. Он чувствовал к ней отвращение и страх, но в тоже время и сильное притяжение. Он никак не мог понять, что именно в этой рукописи, в этом обычном мистическом рассказе, странного. По долгу службы ему часто приходится встречаться с фантастическими рассказами, но почему именно этот столь необычен? А, может, это лишь плод его воображения, признак психического нездоровья? Тогда Эдвард твердо пообещал себе, что непременно на днях посетит знакомого психолога и постарается выяснить свою проблему. Ведь, возможно, не все так плохо, как ему то кажется.
   С этими мыслями он, наконец, добрался до дома, где его уже с нетерпением ждала Лиза.
   -- Как хорошо, что ты приехал. Я умираю от скуки, -- услышав звук его шагов, она тут же спустилась к нему. На этот раз ее лицо было еще бледнее и имело крайне болезненный вид.
   -- Ты совсем плохо выглядишь! -- Эдвард заботливо подошел к жене и обнял ее.
   Несмотря на свое плохое самочувствие, она все равно настояла на том, что уже больше не может лежать в кровати и хочет послушать про то, как у него дела и что была на работе. Дабы не усугублять ситуацию Эдвард не стал рассказывать ей ни про голову козла, увиденную им на переговорах, и про расплавленную резину. О книге он также старался не вспоминать.
   Вскоре ее силы иссякли и, как бы ни хотела она еще посидеть с ним, ей пришлось отправиться снова в постель, при этом взяв с мужа обещание, что он не бросит ее там одну надолго.
   Вечерело. Эдвард продолжал недвижно сидеть с больной женой и, напоив ее всеми необходимыми лекарствами, ждать, когда она уснет. Вскоре это случилось, он осторожно отстранился от нее и направился в гостиную. Найдя свой портфель, он взволнованно открыл его и достал рукопись Катрин.
   "Наконец-то я узнаю развязку!" -- в предвкушении подумал он и поймал себя на мысли, что еще ни одна книга не волновала его так, как эта.

***

День 3

  
   Прежде чем перейти к событиям и происшествиям третьего и, скорее всего, последнего дня их пребывания в замке, следует обратить наше внимание на один весьма интересный и странный факт. А именно на сон Катрин. Если, конечно, это был сон, ибо нельзя сказать с уверенность случилось ли это на самом деле или это была просто фантазия Катрин, превратившаяся в ночное видение.
   Сама не зная, как и зачем, но она вдруг оказалась на лестнице в парадной зале, которая выглядела не так, как раньше. Теперь это была ярко освещенное, чистое, сверкающее помещение. В зеркально отполированном мраморном полу отражалась висевшая на потолке в центре огромная люстра, в которой слабо трещала по меньшей мере сотня черных свечей. И первой мыслью, которая посетила девушку, было не то, что стало с залой, а как возможно было зажечь столько свечей, почему они были именно черные, и кому охота это было делать. Между толстыми мраморными колоннами у самых стен также сверкало множество безумно красивых светильников. Кое-где висели чьи-то портреты. Завороженная и удивленная этими метаморфозами с замком, Катрин стала медленно и как-то машинально спускаться по лестнице, все время оглядываясь по сторонам.
   Вдруг справа послышались чьи-то шаги, каждый из который эхом разносился по зале. Катрин замерла и резко посмотрела в ту сторону, где, по ее расчетам, должен был появиться тот, кому эти шаги принадлежали. "Может, это Генри или Доминик, -- подумала Катрин, и эта мысль немного ее успокоила. -- Впрочем, а кому еще тут взяться". Но ее ожидания не оправдались, это был не Доминик, не Генри, и даже не Уинстон. Прямо перед ней неожиданно резко появился какой-то незнакомец, отчего Катрин даже вздрогнула. Это был очень красивый человек, с правильными пропорциями тела и красивыми чертами лица. Он был одет на старинный манер, как человек голубых кровей. Черные волосы были волнами зачесаны назад, а зеленые глаза пристально глядели на нее. С минуту она испуганно смотрела на него и потом неуверенно спросила:
   -- Вы кто?
   -- Право, мне стоило бы спросить вас о том же, ибо это вы вторглись в мое жилище, но будучи человеком весьма учтивым и гостеприимным, я не стану оказывать какое-либо давление подобного рода, тем более на столь прекрасную гостью. Не желаете ли отобедать со мной?
   Незнакомец вежливо указал в сторону, где располагалась столовая, а затем подал Катрин руку, как бы предлагая помощь спуститься. Тут она обратила внимание на его красивые, длинные, тонкие пальцы. Катрин была просто ошарашена всем этим, а всяческие мысли по поводу того, кто же именно тот, кого она видит, придавали ее лицу весьма бледный вид, ибо ее выводы были весьма устрашающие. Но тут в ее голове мелькнула мысль о том, где же ее спутники; она хотела было спросить, но неизвестный опередил ее.
   -- О, о спутниках можете не волноваться, мисс. С ними все в порядке, к тому же нам ведь есть о чем поговорить с глазу на глаз, не так ли?
   В это время Катрин, сама толком не зная почему, уже спускалась к нему. И достигнув нижних ступеней, подала ему руку. Это была теплая рука обычного живого человека. Однако когда он договорил последнюю фразу, в его глазах Катрин заметила какие-то изменения. Теперь они были уже не такие зеленые, казалось, что теперь они были светло-коричневые, но больше всего ее поразило то, что именно глаза были не такими, как у обычных людей. Ей показалось, что они не просто отражают в себе окружающее пространство, но за ними кроется какой-то другой мир. И иногда в них она видела не только свое отражение и того, что вокруг нее, иной раз там появлялось нечто такое, чего в зале не было. В общем, Катрин и сама не могла понять толком и объяснить себе, что именно она видит и чувствует, но в них явно была какая-то несвойственная простым людям глубина.
   Незнакомец учтиво проводил Катрин в столовую, также освещенную множеством факелов и светильников. Слева было три небольших окна, в которых виднелся прекрасный цветущий сад, освещенный серебристым светом луны. Красивый дубовый стол был полон всевозможный яств и напитков, отчего Катрин почувствовала невыносимый голод. Все же старые макароны не сравнить с тем, что сейчас видела перед собой девушка.
   Неизвестный пригласил Катрин сесть в одном конце стола, а сам он сел с другого прям напротив нее.
   -- Угощайтесь, прошу Вас, -- вежливо сказал незнакомец. -- Я вижу: Вы очень голодны. Не желаете ли вина, мисс? У меня имеется отменное вино, я бы даже сказал лучшее во всей Англии.
   Но, увидев недоверчивое лицо девушки, он добавил:
   -- Да Вы не бойтесь. Здесь ничто не отравлено. Согласитесь, что если б я имел в мыслях нечто подобное, то я сделал бы это уже давно, и совершенно иным способом.
   Это немного убедило Катрин, и она неуверенно стала накладывать на тарелку все, что попадалось ей под руку. Неизвестный лишь молча наблюдал за ней, изредка прося ее не стесняться и чувствовать себя как дома.
   Наконец, заметив, что девушка уже сыта, неизвестный с правого подлокотника облокотился теперь ладонью на левый и обратился к гостье:
   -- Надеюсь, вы наелись, и мы можем продолжить наше знакомство, прекрасная мисс?
   -- Да, спасибо, сэр, -- вежливо ответила Катрин.
   -- Вам, должно быть, интересно, кто я. Я -- хозяин сего замка и проживаю здесь свыше пятисот лет. Срок, я полагаю, приличный, для того, чтобы что-либо считать своим, особенно в человеческом представлении времени. Хотя по сравнению с вечностью, срок, без сомнения, ничтожный. Бремя вечности, дорогая Катрин, нести весьма тяжело, особенно, когда все из века в век только понукают тебя и забрасывают камнями. Но еще ужаснее осознавать тот факт, что одни люди запугивают тобою других, причем, ни те, ни другие не знают истинной мудрости. Как можно страх использовать для того, чтобы заставить верить? Так, право, впору воспитывать только маленьких детей. Для того, чтобы предостеречь от чего-то, их нужно напугать, ведь дети не способны мыслить сами и много не понимают, потому метод подобного убеждения здесь весьма удобен. Но все ж и взрослые люди не столь умны, как им то кажется. Во всяком случае, в вопросах высшей мудрости они столь же глупы, что и дети. Потому их и запугивают те, кто считает себя просветителями и наставниками, ведь тем самым они запугивают и себя. Так учили их, они поверили в это и теперь учат других. Но ведь внушение через страх не есть вера. Все равно запретный плод сладок, даже еще слаще, чем обычный. Верить нужно не в чудеса и страх, а в мудрость, в высшую мудрость. А, отвергая зло, тем самым они противоречат ей, ведь Бог мудр, и он не может отвергать зло, как и зло не может отвергать добро. Если б не было зла, то не было б и добра и наоборот. Не так ли? Постоянно яркое солнце может в равной степени утомить, как и вечная тьма. Ведь когда людям жарко от солнца, они прячутся в тени, а когда им темно и холодно, они выходят на солнце. Равновесие -- вот закон жизни, природы и всего остального. И только оно способно сделать жизнь гармоничной и приятной. Ни мне, ни Ему не нужно господство здесь, на земле, ибо у каждого из нас есть свое царство, в котором есть мудрость, та высшая мудрость, которой тут так не достает, и нам его хватает, тем более, что мы прекрасно понимаем, что ни я, ни Он не сможем добиться этого господства, ибо у нас равные силы и возможности. А уж каждый человек сам выбирает дорогу, которая приведет его либо к добру, либо к злу. Впрочем, не стану скрывать, что я завидую Ему в том, что из-за глупого внушения и страха все же Он превосходит меня, а тем самым нарушается то самое равновесие мудрости. И я уже устал молча сидеть и смотреть на это. Катрин, послушай, у тебя есть то, что мне надо. Эликсир, мне нужен Эликсир. Проведи этот обряд для меня. Ты же умная девушка. Я сделаю тебя Темной Королевой, прекрасная донна, и у тебя будет все, что пожелаешь. А спутники... Я не трону их и, как исключение, отпущу, обещаю. Впрочем, если они пожелают, то могут примкнуть ко мне и стать моей свитой, ибо таких, как они, мне очень не хватает.
   Катрин весьма опешила от этой пламенной речи, сказанной им с таким чувством, что ей начало казаться, что ведь в чем-то он действительно прав. Она слушала его с замиранием сердца и огромным интересом, но эти последние слова вновь оттолкнули ее от него, и в душу вновь закралось недоверие. Она понимала, что теперь настала ее очередь говорить, а с каждой секундой, пауза становилась все длиннее и длиннее. Катрин сильно растерялась и стала судорожно думать, что же именно сказать. Да и что она может сказать на такие слова, что ей представился случай услышать. Стать Темной Королевой, править темным царством, нет, все это просто не укладывалось в ее голове, все это полнейший бред, бросить, вернее даже предать друзей, даже несмотря на то, что он их отпустит, да и мало ли, что он пообещал, он же Зло. Хотя ей пришлось признать тот факт, что его общество ей весьма нравилось, если не сказать большего. Она всегда ценила в людях интеллигентность, воспитанность, утонченность, помимо других, приятных ей качеств. И за отсутствие, как ей казалось, таковых у Генри, она всегда упрекала брата. Но сказать нет -- значило бы подвергнуть себя, да и спутников опасности. Но что-то сказать надо было, тогда она собралась с духом и начала говорить то, что первое приходило ей в голову:
   -- Ваша речь была замечательна, сэр. Мне, правда, очень понравилось. А замок у вас просто восхитительный, особенно сейчас, вот в таком виде, -- но, увидев его пристальный взор, от которого, мягко сказать, становится не по себе, Катрин поняла, что говорить всю эту ерунду больше невозможно. -- А касательно вашей просьбы...
   Тут она запнулась и не имела ни малейшего представления, что сказать далее. Он некоторое время еще продолжал пристально смотреть, но потом отвел взгляд, вздохнул, приподнял руки и, снова мягко опустив их на подлокотники, сказал:
   -- Что ж, Катрин. Решение останется за тобой. Впрочем, знай, что отсюда вам не выбраться ни коим образом. Вы погибните здесь, как все, кто переступал порог моего замка. Мне крайне не хочется причинять тебе, дорогая Катрин, какой-либо вред, ты мне очень понравилась и я считаю тебя достойной стать Темной Королевой, но, увы, я не властен заставить тебя. Только помни, что от тебя зависит не только твоя жизнь, но и жизни твоих друзей. А теперь, прошу извинить, но меня ждут дела, -- он встал, подошел к ней, поцеловал руку и исчез за ее спиной, но она еще долго слышала его удаляющиеся шаги, эхом отдававшие не только в замке, но и где-то в ее сознании.
  

***

   Настал третий день. Когда Катрин открыла глаза, то долго не могла придти в себя. В ней царило какое-то странное чувство страха, как это бывает обычно после плохого сна, но и чувство облегчения, что было это только во сне. Однако уж больно все это казалось реальным. Тем более, ее смущало то, что она ко всему прочему чувствовала себя сытой. Во всяком случае, когда она ложилась спать, то этого не ощущала. А, может, все-таки было? Нет, не могло такого быть, не могло. А сытость... так это просто самовнушение, во сне она сама себе внушила, что ест. По крайней мере, это довольно-таки логическое объяснение вполне устраивало Катрин, и она решила придерживаться его, но пока все же не хотела никому говорить об увиденном. Но как ни старалась она скрыть тяжелые мысли, терзавшие ее сознание, спутники заметили в ней некое изменение.
   -- Катрин, с тобой точно все в порядке? -- каждый раз спрашивал Генри взволнованно.
   -- Да, все хорошо, хорошо, -- каждый раз отвечала Катрин, стараясь придать себе как можно более веселый вид.
   Они вышли к главной зале, спустились по лестнице и направились в столовую. Все было, как и раньше. Зала была такой же мрачной и темной, кругом лежали пыль и грязь.
   "Та самая люстра", -- подумала Катрин, подняв глаза на потолок и заметив огромную люстру, обвешанную паутиной и пылью. По ней было заметно, что ею не пользовались уже очень давно.
   Катрин постаралась поднять факел как можно выше, чтобы рассмотреть ее, и тут из темноты выступили ранее невидные черные свечи, те самые свечи, что так ярко освещали залу во сне. Она даже испугалась и быстрыми шагами направилась прочь, вслед за остальными. Но в столовой ее, да и всех остальных, ждала новая неожиданность. Все книги, аккуратно разложенные по тематикам, теперь были разбросаны по столу и полу, многие из них даже приобрели ужасно истрепанный вид, словно страшный ураган бушевал здесь всю ночь. Все лишь встали в проходе и стали молча смотреть на эту картину.
   -- Как же хорошо, что я забрал эти свои листы, -- сказал Доминик задумчиво.
   -- Здесь как будто кто-то что-то искал, -- добавил Уинстон.
   Тут подоспела Катрин, отставшая из-за люстры, и, увидев весь этот беспорядок, побледнела еще больше.
   -- Мне нужно кое-что вам рассказать, -- произнесла она, обращаясь к спутникам, не в силах больше скрывать свой страх и волнение.
   Затем она стала расчищать себе дорогу к столу, подбирая книги и складывая в угол. Остальные тоже последовали ее примеру, ожидая таинственного рассказа и не понимая, почему она молчит. Затем их спутница, наконец, добралась до стола, немного расчистила его и села, давая понять, что и остальным нужно сделать так же. И немного успокоившись, она стала рассказывать им все, что видела, слышала и чувствовала. Однако, сама того не замечая, она делала акцент больше на то, что незнакомец был очень хорошим и приятным собеседником и что его отличали манеры, при этом она все время косилась на брата.
   -- Вот это и называется одержимостью, -- не выдержал Генри.
   -- Это еще почему?
   -- Да потому, что ты уже на протяжении долгого времени только и делаешь, что расписываешь нам, какой он хороший и воспитанный. А одержимость это и есть то состояние, когда человек одержим какой-то идеей, или чувством, или мыслью. И все время всем об этом говорит и что-то доказывает.
   Катрин изобразила обиженную гримасу и продолжила рассказ. Впрочем, про суть происшедшего она упомянуть тоже не забыла. Уинстон в течение всего рассказа все время либо кивал, либо отрицательно мотал головой, мысленно оценивая происшедшее.
   -- Только я никак не могу понять, -- добавила в конце Катрин, -- был ли это сон или все же правда.
   -- Боюсь, что правда, -- сказал Уинстон. -- Судя по твоему описанию, мы видели одно и тоже лицо. Я, помнится, рассказывал вам про свою встречу с Ним. Будь осторожна, продумай все и взвесь как следует. Он очень опасен и хитер. Возможно, что многое из того, что Он говорил, правда, но как бы то ни было, Он все равно стремиться к тому, что б люди выбирали Его путь. Просто вспомни графа Улина. Он, увы, слишком поздно обрел мудрость и знания, он уже не мог их применить, но ты можешь воспользоваться ими сейчас, пока не поздно. Вдумайся во все, что он говорил, и это поможет тебе принять нужное решение. Я думаю, что если б у него было такое орудие, как у тебя, то он бы воспользовался им.
   Затем он немного помолчал и добавил:
   -- Мы, кстати, хотели осмотреть комнаты. Но перед этим я бы не отказался поесть.
   Вскоре все те же макароны были готовы. Катрин есть отказалась, ибо была полностью сыта, а посему ее порцию решено было разделить поровну между остальными. Однако она заметила, что макарон оставалось уже совсем мало: на два-три раза. От этого каждый почувствовал какую-то смутную тревогу, но уже вскоре забыл о ней.
   Уинстон и Генри отправились на обследование комнат, а Катрин и Доминик решили остаться в столовой. Катрин собирала книги, а Доминик вновь погрузился в свои исследования. По его словам, он был уже совсем близок к истине, и ему надо было еще совсем немного времени, чтобы разгадать секрет этой странной колбы и некоторые другие загадки.
   Прошло около часа, а может и еще больше. Катрин медленно собирала и сортировала книги, но делала она это почти машинально, ибо была погружена в глубокие раздумья. Снова и снова ее терзали всяческие мысли и вопросы, а где-то в сознании она все время слышала эхо этих быстрых удаляющихся шагов. Иной раз ей казалось, что она просто-напросто сходит с ума, а мрачный и темный замок и карканье воронов за окном навевали ей еще куда более мрачные и запутанные мысли. Мудрость... а что такое мудрость и кто именно знает ее? К тому же, мудрость мудростью, но выхода они так и не нашли, а единственные запасы макарон и те уже на исходе. Да и сколько можно думать, нужно хоть что-нибудь попытаться сделать. Мысль о том, чтобы пожертвовать собой ради спасения друзей и стать Темной Королевой, ее очень страшила. Она не боялась пожертвовать, она боялась того, что будет после этого. Нет, лучше до конца быть вместе с друзьями. В общем, мысли такого рода все время бродили в ее голове.
   -- Невероятно! -- вскричал восторженно Доминик, отчего Катрин даже вздрогнула и уронила книги, которые были у нее в руках. -- Катрин, ты представляешь, удача сама идет к нам в руки! Это просто невероятно! Я же говорил, что чутье меня не подводит! Катрин, у нас есть жидкий воздух! В той самой двойной колбе и есть этот воздух. Я, правда, не знаю, как именно его получили, -- ну, да это и не важно уже -- знаю лишь, что это он, а та матовая жидкость, -- это нечто вроде льда. Во всяком случае, воздуху нужна низкая температура, чтобы храниться, и эта жидкость способна долго излучать холод. Однако я так и не понял, как именно это получается, но это не так существенно.
   -- Действительно невероятно! Ты просто молодец! -- Катрин отложила книги и подошла к Доминику, устремив взгляд на листы. Затем она задумчиво добавила: Да, теперь пути назад нет...
   Затем Доминик резко вскочил и сообщил Катрин, что сейчас, сию же минуту пойдет в лабораторию и принесет это вещество. И как она ни уговаривала его, говоря, что это опасно, что ей страшно одной, по его лицу, умоляющему отпустить, она поняла, что это бесполезно. Вскоре его шаги стихли, и она осталась одна, продолжая собирать книги.
   Вскоре вернулись Генри и Уинстон и сообщили, что ничего интересного они не обнаружили, лишь обычные жилые комнаты, как и та, где они разместились.
   -- А где Доминик? -- удивленно и даже испуганно спросил Генри.
   -- За жидким воздухом побежал, -- спокойно ответила сестра.
   -- Как это? -- переспросил Генри.
   -- Ну, вот так. В той, двойной, колбе, что он тогда обнаружил, и есть этот воздух. Он это из своих листов узнал.
   Генри и Уинстон молча стояли и не знали, что ответить и радоваться ли вообще или нет.
   -- Что ж, -- начал Уинстон, -- это, наверно, сама судьба ниспослала нам этот воздух и Доминика с его упертостью.
   Затем он перевел взгляд на Катрин и хотел было что-то ей сказать, но она заметила это и опередила:
   -- Да, я не отказываюсь от своих слов. Я решила и я сделаю это... Сегодня ночью... Ни к чему тянуть...
   Ее собеседники почувствовали тревогу и волнение, как обычно это бывает в предвкушении какого-то важного момента или конца чего-то. Но все сошлись во мнении, что нужно для начала дождаться Доминика, и тогда все обсудить.
   Его они прождали довольно долго, даже посылали Генри за ним, но Генри вернулся один, так и не найдя его. Но вскоре их спутник все же пришел со счастливым лицом и двумя склянками.
   -- Вот, это он! -- юноша поставил колбу с воздухом на стол перед друзьями.
   -- А это что? -- спросила Катрин, указывая на колбу намного больше первой, которую Доминик крепко прижал к себе.
   -- А это... это горючая смесь. Я подумал, что она нам тоже пригодится. Правда, я ее случайно заметил, перед этим чуть не устроив пожар там.
   Все трое невольно улыбнулись.
   -- Сядь, Доминик, -- сказал Уинстон и указал на свободный стул. -- Сегодня вечером мы проведем ритуал. И если все удастся, то придет конец всему этому, вот только каков именно будет этот конец, сказать, конечно же, сложно. Но перед тем, как начать подготовку, мы решили дождаться тебя, ведь нам нужно многое обсудить и осмыслить.
   --Так, что у нас есть... У нас есть воздух... ну, землю, воду и прочее я сделаю...-- начал размышлять Доминик.
   -- И это все, -- завершил Генри. -- Теперь нам нужно найти свечи, золотой сосуд, белую одежду...
   -- Да и место, в конце концов, где проводить, -- добавила Катрин.
   -- Место... да, это весьма проблематично, да еще и желательно с круглыми стенами... -- размышлял Уинстон.
   -- Может, в лаборатории?.. или... нет, лучше в обсерватории. Там довольно просторно и стены круглые... -- предложил Доминик.
   -- Мда, можно, -- согласился Уинстон.
   -- Нет, кажется, я знаю место лучше, -- сказал Генри и поднял указательный палец. -- Помните витраж в библиотеке на уровне пятого яруса где-то? Катрин, ну, мы его еще с тобой обсуждали. Так вот, на заходе лучи солнца проникают через него в замок и, преломляясь, оставляют на полу нужный нам рисунок. И стеллажи там расположены овально, без углов.
   -- Генри, ты просто молодец! -- воскликнула Катрин и добавила, - и там же расположен тот самый камин...
   -- Так, отлично, это мы решили, а теперь давайте распределим, кто и что будет искать, -- сказал Уинстон.
   -- Я -- элементы квинтэссенции! -- тут же оживился Доминик.
   -- Тогда мы с Генри поищем свечи и сосуд, а ты, Катрин, подыщи белую одежду,-- предложил Уинстон.
   -- Кстати, в одной из комнат, кажется, был гардероб с какими-то вещами, -- обратился Генри к сестре. -- Я провожу тебя туда, может, там что-нибудь и найдешь.
   После сего совещания Доминик тут же поспешил в лабораторию, а Генри, как и обещал, провел сестру в комнату с множеством, как потом оказалось, одежды, причем, там даже было много женской, а сам вернулся к Уинстону.
   -- Так, ты ищи сосуд, а я свечи, -- предложил хозяин лавки и Генри охотно согласился.
   Как оказалось, свечи найти было несложно, ибо в замке, где они везде используются, проблем с этим добром быть не должно. И, как правило, вещи подобного рода бывают именно в кухне. А вот с сосудом было посложнее. Кругом, в основном, были только серебряные приборы и чашки для хозяев и олово, как следствие, для слуг. Но золота нигде не было.
   -- Готово! -- раздался через некоторое время голос Доминика, а затем появился и он сам. В руках он нес две колбы с водой и грязью. -- Сейчас принесу остальные.
   -- Постой! -- обратился к нему Уинстон. -- Нужна твоя помощь.
   Затем он снял с шеи свой кулон, открутил крышечку, вынул записи и показал его Доминику.
   -- Это чистое золото. Тоже от деда досталось. Если его верхушку немного переплавить и сделать устойчивой, то, я полагаю, это сойдет за сосуд. Сумеешь?
   Доминик, да и Генри, слегка опешили и не знали, что ответить. Они вопросительно посмотрели на старика, как бы спрашивая, уверен ли он в том, что действительно готов пожертвовать наследственным кулоном, вещью, которую он хранил всю жизнь и дорожил ею.
   -- Бери, бери, -- наконец, нарушил молчание Уинстон, хотя в его голосе ребята уловили небольшую дрожь, означавшую, что ему было очень тяжело расставаться с кулоном, -- золота нам здесь не найти, это бесполезно. Ничего, я уже старый, как-нибудь переживу и без кулона, а жизнь дороже, тем более, вы еще совсем молодые... жить и жить... да бери же, бери!
   Заметив, что на глазах старика уже наворачиваются слезы, Доминик нерешительно взял кулон и в скором времени исчез из столовой, а Генри продолжал смотреть на Уинстона, безумно жалея его в душе. Уинстон же отвернулся от него и сделал вид, что смотрит следующий ящик, а сам в это время старался как можно незаметнее утереть выступившие слезы.
   Через некоторое время появилась Катрин с простым белый платьицем в руках. Узнав, что все, в принципе, найдено и приготовлено, она снова изменилась в лице и стала еще более задумчивой. Теперь нужно было как следует обдумать предстоящее, еще утром это казалось таким далеким и несбыточным, а потому и не было так страшно, а теперь, когда она понимала, что это важное предстоит уже совсем скоро и так близко, в ее душу вновь закралась тревога, страх и трепет перед чем-то неизвестным.
   Наконец, пришел Доминик и принес остальные две колбы и переделанный кулон. Когда он стал его всем показывать, Катрин сначала не поняла, что это, но в этой вещичке она видела что-то очень знакомое. Она долго всматривалась и, наконец, изумленно воскликнула:
   -- Так... так это же... кулон...
   Она перевела вопросительный взгляд на Уинстона, который внимательно рассматривал то, что было его кулоном, и проверял его устойчивость. Генри подошел к сестре и вкратце объяснил, что к чему. Катрин снова посмотрела на старика, но теперь в ее взгляде были жалость и сочувствие.
   -- Молодец, Доминик, отличная работа! -- похвалил Уинстон спутника.
   -- Правда, это было довольно сложно... -- начал тот свое повествование о том, как ему удалось расплавить металл и добиться нужной формы. -- Кстати, солнце уже давно вышло из зенита. Так что...
   -- ...vexilla regis prodeunt Inferni, -- задумчиво довершила его фразу Катрин.
   -- Что? -- переспросил Генри сестру.
   -- Близятся знамена царя Ада, -- перевел Доминик. -- Это из Божественной комедии Данте...Кажется, песнь тридцать четвертая, самая первая строчка...
   -- Откуда ты это знаешь? -- удивился Генри.
   -- Ну, просто как-то запомнилось, -- ответил рассеяно Доминик, пожимая плечами.
   -- Что ж, уже скоро, уже совсем скоро, -- размышлял Уинстон, причем, его руки все время что-то теребили. -- Все будет хорошо. Я лично полагаю, что теперь нам нужно отдохнуть. Дождемся, пока солнце приблизится к вершинам гор, и начнем. Особенно тебе, Катрин, нужно отдыхать. Не волнуйся, все будет хорошо.
   И вскоре все разбрелись, кто куда, однако, пообещали быть очень осторожными. Доминик последовал в лабораторию и обсерваторию, где снова продолжил рассматривать всяческие книги и записи. Особенно его поражали те листы и книги, на которых стояла дата весьма и весьма давняя. Эти записки из прошлого вызывали в нем какой-то священный трепет. Ведь только подумать, что когда-то очень-очень давно какой-то человек, такой же, как и он сам, писал это, думал, его разум все время задавался какими-то вопросами, жаждал понять что-либо, а потом этого человека не стало, сменились поколения, времена и нравы, его записи покрылись пылью и лежали так на протяжении многих веков, а теперь он, Доминик, держит их в руках, читает и пытается понять мысли человека, жившего так же, как и он, но когда-то очень-очень давно. Может, это и есть та самая машина времени, способная соединять настоящее с прошлым, а прошлое с будущим?
   Уинстон и Генри отправились немного поспать, хотя Генри, в отличие от своего спутника, заснуть так и не удалось. Он лишь молча смотрел на белую полоску света и все время о чем-то размышлял, особенно о Катрин. Хоть он ей этого и не говорил и не показывал, но он очень за нее боялся, возможно, даже еще сильнее, чем она сама. Хоть они вечно и ворчали друг на друга, но все же очень любили и дорожили друг другом. Впрочем, на то они брат и сестра, чтобы постоянно друг на друга дуться.
   А Катрин оставила свое платье в столовой и решила прогуляться по саду. Несмотря на всю мрачность пейзажа, здесь ей все ж было легче, чем в самом замке. С каждым разом, особенно после виденного во сне этой ночью, замок все сильнее и сильнее давил на нее, а в саду все-таки было светло, и сквозь осенние облака изредка пробивалась голубизна неба, единственно яркий цвет во всем окружении, да и воздух здесь был намного свежее и чище. А где-то далеко, за стенами замка сквозь громкое и частое карканье огромных воронов прямо над ее головой, Катрин удавалось уловить щебетание каких-то птиц. Но ее никак не покидал один единственный вопрос: было ли то, что она видела сегодня ночью, на самом деле или нет. Так проходили минуты, а за минутами часы. Солнце медленно клонилось к горизонту, и чем ближе был решающий час, тем мучительнее было ожидание. Минуты превращались в часы, а часы в вечность. Катрин стала ходить все быстрее, а в руках постоянно теребила какую-нибудь палочку, она чувствовала, как кровь начинает быстрее бежать по жилам, а все мысли заслоняются волнением и тревогой, отчего думать становится невозможно. Теперь ей хотелось, чтобы этот томительный момент скорее закончился, и они, наконец, приступили бы к приготовлениям. Она не знала точно, сколько это продолжалось; от однообразности чувства стали притупляться и постепенно угасать, как при боли возникает привычка и кажется, что не так уж и больно. Так и Катрин стала немного привыкать к ощущению тревоги, однако, когда она уже потеряла счет времени, когда окончательно запуталась в мыслях и ощущениях, сильный порыв ветра, ворвавшийся в сад замка, встревожил мертвые деревья, ветви которых стали поскрипывать, и ранее озадаченные чем-то вороны, с криками бросились прочь из сада. Это напугало ее, ток пробежал по нервам, а чувства тревоги и волнения вновь обострились. Ветер продолжал волновать сад, и чем сильнее он был, тем больше он беспокоил Катрин. Ею завладело какое-то странное предчувствие, и в этот момент прямо перед собой она увидела, как воздух стал принимать еле заметную фигуру человека, как будто именно в этом месте происходило искажение пространства, отчего фигура казалась объемной. Какое-то время Катрин неподвижно смотрела на это, пытаясь осознать, действительно ли она это видит или странная картина -- просто игра воображения, оптический обман. Это было сказать сложно, ибо фигура была почти невидна, а иной раз и вовсе пропадала. Но все же Катрин показалось, что это был пожилой мужчина с грустными и добрыми глазами, а его рот иногда слабо улыбался, но мимика изменялась как-то неестественно быстро и резко. Тут она почувствовала какое-то быстро нарастающие чувство волнения, от которого ей хотелось крикнуть и побежать. Она постаралась сдержать себя, но все ж стала медленно отступать назад, а потом развернулась и быстрыми шагами поторопилась внутрь замка.
   В это время Доминик сидел и увлеченно что-то читал в башне. Вдруг он заметил, что что-то сильно взволновало огонь в факелах, отчего тот стал сильно колебаться из стороны в сторону. Доминик насторожился и стал прислушиваться. Вскоре до его лица донеслось дуновение шквала, который ворвался в башню через обсерваторию, и затем по лестнице проник и в лабораторию. Однако через какое-то время ему показалось, что тени в самых темных углах как будто оживали и стали медленно перемешиваться между собой. Вскоре, как и Катрин, он так же ощутил какое-то предчувствие. Он стал озираться по сторонам, стараясь уловить каждую деталь и каждую мелочь. И неожиданно для самого себя ему показалось, что среди стеллажей кто-то стоит. Он приподнялся, взял первый попавшийся факел и стал всматриваться в ту сторону. И при наведений факела не вся тень таяла от света огня, а оставалась лишь та часть, что вырисовывала собой темный, еле заметный силуэт. В отличие от Катрин, Доминик не стал всматриваться в него, а, заметив это видение, медленно двинулся к выходу, стараясь держать неизвестное в поле зрения. Затем он нырнул в коридорчик и, выскользнув из двери, бросился прочь.
   Уинстон уже не спал. Он, как и Генри, молча лежал и думал о чем-то, но о чем, сказать сложно. Впрочем, его взгляд был также направлен на луч света, в котором хаотично плавали частички пыли. Вдруг стекло, через которое струился этот свет, содрогнулось от резкого порыва ветра, а сам ветер стал неистово завывать в щелях и трещинах замка. Генри и Уинстон вздрогнули и сели, так же молча смотря теперь уже друг на друга. Порыв ветра вновь повторился. Уинстон медленно подошел к окну и выглянул. Обзор был не столь уж и большим, но ему хватило этого, чтобы увидеть на востоке темную, даже почти черную грозовую тучу.
   -- Гроза идет, -- сообщил старик Генри, продолжая глядеть в окно, -- наверно, уже последняя в этом году. Надо бы поторопиться, а то тучи скоро скроют солнце. Пора!
   В это время где-то на горизонте сверкнула огромная разветвленная вертикальная молния. Уинстон посмотрел на Генри, заметив в его глазах тревогу и даже страх, от осознания того, что, наконец, настал тот самый момент, которого так долго ждали. К тому же, Генри тоже начал ощущать какое-то странное предчувствие. Уинстон подошел и похлопал его по плечу, тем самым подбадривая юношу. Генри поднялся на ноги, и они последовали в столовую, где их уже ждали взволнованные Доминик и Катрин.
   -- С востока идет огромная туча, надо бы поторопиться, -- сообщил им старик, входя в столовую.
   Однако лица обоих были ошарашены и испуганы, и они тут же начали делиться с вновь пришедшими тем, что, как им показалось, они видели. Но Генри считал, что это просто было игрой их воображения, тем более, перед грозой воздух всегда необычен, а посему явления такого рода могли показаться любому, тем более в ожидании весьма страшных событий. Однако все эти свои мысли он предпочел сдержать в себе, дабы не навлечь на себя гнев сестры, которая бы непременно обвинила его в том, что он слишком бесчувственный и не может хоть немного оторваться от обыденности, дабы взглянуть на мир иначе.
   Но тут Уинстон вновь напомнил своим спутникам о надвигающейся грозе. Катрин отправилась переодеваться, а остальные, взяв все приготовленное заранее, направились в библиотеку. Войдя туда, они заметили, что в витраже уже появились первые лучи заходящего солнца, и спутники уже могли наблюдать на полу красивую цветную пентаграмму. Все они очень волновались, и это зрелище, темнота, окружающая их, и тишина, которую иногда нарушали еле слышные порывы и завывания ветра, еще больше усиливали это чувство. Они прошли по всему периметру, зажигая все факелы первого яруса, затем Уинстон достал записи графа, и они начали расстановку. Сначала известняком, который Доминик случайно где-то нашел и догадался прихватить, они повторили очертания преломленного рисунка на полу, правда, они начертили его с небольшим сдвигом, из расчета, что когда солнце достигнет примерно середины витража, то как раз рисунки и совпадут. Затем расставили свечи так, чтобы, когда круг будет гореть, свечи не растаяли бы тут же, разместили квинтэссенцию. В колбе с плотным стеклом Доминик разжег огонь и поставил в нужное место, после чего полил круг маслом, но пока не стал поджигать. В этот момент пришла Катрин. Она была одета в простенькое белое платье, но, даже несмотря на его простоту, оно очень ее украшало, в руках она держала свои вещи. Она прошла вперед и стала осматривать пентаграмму. В этот самый момент девушка оказалась как раз напротив камина, и когда она случайно навела взгляд на то место, то он весьма привлек ее внимание, ей показалось, что в этой небольшой темной дыре заключена какая-то бесконечность и что кто-то наблюдает оттуда за ней и за ее спутниками. Там творилось что-то странное и необъяснимое, отчего Катрин стояла и смотрела на него, словно была под гипнозом. Где-то далеко послышался первый и слабый удар грома.
   Вскоре к ней подошел Доминик. В руках он держал кулон, вернее то, что с ним стало теперь, и небольшой ножик. Катрин медленно перевела взгляд на него, затем, поняв, что от нее требуется, взяла нож и, прикусив губу, слегка порезала себе ладонь. Несколько капель ее крови упали в кулон, и этого было более чем достаточно, чтобы уже наполнить его. Доминик поставил сосуд в верхнюю вершину, и теперь все было готово. Солнце опускалось все ниже и ниже, теперь уже почти полностью освещая витраж, отчего рисунок стал намного ярче. Теперь все молча стояли и не знали, что сказать и что делать дальше. Теперь от чего-то странного и неизвестного их отделяли мгновения.
   -- Нет, все-таки, по-моему, это бред,-- не выдержал Генри, ибо все это время с самого начала ему казалось, что это просто ерунда. Как может какой-то глупый рисунок и странные слова открыть им выход из плена, либо победить то, чего, возможно, и нет вовсе.
   -- А у тебя есть другие предложения? -- спросила его Катрин. -- Ни выходов, ни окон, ни чего бы то ни было похожего мы не нашли. А раз рациональность нам не помогла, это не повод теперь сидеть и молча чего-то ждать. Если нам не помогла логика, не исключено, что поможет нечто другое.
   Генри буркнул что-то себе под нос, хотя, в принципе, он понимал, что она права. Ведь он сам лично вместе с Уинстоном обошел все, что только мог обойти, но так ничего и не нашел. А если и были окна, через которые можно было бы вылезти, то они были слишком высоко, да и опасно расположены. К тому же, многое уже прогнило и рассыпалось.
   За стенами снова раздался гром, но где-то уже совсем близко. Тогда Катрин резкими движениями направилась к пентаграмме, но сначала она подошла к Уинстону и взяла лист с текстом. Затем она медленно подошла к центру рисунка, не отрывая от него глаз, встала лицом к верхней вершине, как раз напротив витража. Затем она посмотрела на Доминика, как бы веля ему зажечь свечи и круг. Он сначала с сомнением посмотрел на своих спутников и неуверенным шагами направился к ближайшей свече, затем к следующей и, наконец, когда он зажег последнюю, ему осталось зажечь круг. Но тут он в нерешительности остановился.
   В это время Катрин заворожено смотрела на разноцветные лучи солнца, пробивающиеся сквозь витраж. Наконец, яркий солнечный круг достиг самой середины рисунка (какое-то инстинктивное предчувствие подсказывало ей, что этого нужно дождаться, что это важно), и солнечный рисунок теперь полностью совпал с тем, что был начерчен известняком. Оттого, что Катрин постоянно смотрела на яркий свет, ей стало казаться, что рисунок стал немного перемещаться из стороны в сторону, а глаза начали слезиться. Ее руки плотно сжимали лист. Но в этот момент вновь раздался уже сильный удар грома, отчего спутники даже почувствовали слабую вибрацию. Доминик, ранее стоявший молча, в неуверенности думая, зажигать ли круг или нет, от испуга резко направил огонь факела на круг. Вернее, это его рука сама дернулась от испуга. Круг молниеносно вспыхнул, библиотека еще больше озарилась огненным светом, и Катрин оказалась окружена довольно-таки высоким огнем. Это немного испугало ее, и она почувствовала идущий отовсюду жар. Теперь пути назад не было, во всяком случае, у Катрин, ибо кругом был огонь. Все это время какая-то разумная, логическая ее частичка говорила, что это все немыслимо, и в чем-то соглашалась с Генри, но что-то другое опровергало это, утверждая, что, если это кажется нелогичным или бредовым, то это вовсе не значит, что этого нет. Если чего-то не видно, не значит, что этого нет. В любом случае, попытаться можно, и если ничего не выйдет, то они станут думать, что делать дальше. Она разжала пальцы и, развернув листок, стала глазами искать нужный текст. В этот момент снова раздался удар грома, но еще сильнее предыдущего, и по замку вновь прокатилась сильная вибрация.
   Катрин постаралась как можно лучше расслабиться, успокоиться и очистить разум от всех посторонних и лишних мыслей.
   -- Ангелы Света летят на мой зов, да падет Тьма от света их. Зарево нового света встанет из ночи, и вознесутся ангелы, дабы провозгласить: "Veni sancte Spiritus! Sic Luceat Lux! -- четко и громко проговорила она, стараясь как можно лучше представить себе эту картину, при этом она не сводила глаз с лучей заходящего солнца.
   После ритуала она замолчала и замерла в ожидании чего-то, сама не зная чего, ибо никто не знал, что именно должно было произойти. Но ничего не происходило, кругом все так же было тихо и темно, и лишь полыхание огня да сильный раскатистый гром, от которого, казалось, трясся даже сам замок, нарушали единство тишины и мрака. Катрин сначала немного растерялась, но потом решила еще раз проговорить нужные слова. Сейчас она уже не замечала друзей, да и всего, что было за пределами круга. Теперь весь мир и все ее существо помещались только в этом небольшом пространстве, от остального же ее отрезало огнем. В тот момент, как ей казалось, она была совсем одна, только она и солнце, которое очень помогало ей концентрироваться.
   -- Ангелы Света летят на мой зов, да падет Тьма от света их. Зарево нового света встанет из ночи, и вознесутся ангелы, дабы провозгласить: "Veni sancte Spiritus! Sic Luceat Lux! -- вновь повторила она, и тут ей показалось, что в этот раз ей удалось вложить в эти слова свое истинное чувство, девушка не просто представила это все, а именно сказала с искренним убеждением, что она действительно так думала и этого хотела.
   Остальные ее спутники настороженно наблюдали за происходящим, то и дело оглядываясь по сторонам. И снова послышались раскаты грома, но теперь они были настолько сильны, что от вибрации, переданной зданию, некоторые книги упали с полок, где-то наверху тоже послышался какой-то грохот. Это очень всех напугало. Но за этим ударом вдруг раздался другой, столь же сильный. И снова вибрация потрясла замок. Где-то наверху снова раздался грохот.
   "Но такого не может быть! Гром не может быть такой силы!" -- думали про себя Доминик и Генри.
   Вдруг один из факелов, расположенный прям над камином, сначала немного покосился, и, когда раскаты прекратились, окончательно отделился от стены и упал прямо в камин. Через полминуты остатки его древка занялись пламенем, и так, передаваясь от одного полена другому, огонь стал быстро набирать силу. Все, даже Катрин, лишь испуганно наблюдали за происходящим.
   -- Ангелы Света летят на мой зов, да падет Тьма от света их. Зарево нового света встанет из ночи, и вознесутся ангелы, дабы провозгласить: "Veni sancte Spiritus! Sic Luceat Lux! -- в последний раз произнесла она, но теперь сделала это так, как будто выражала лишь свои собственные мысли и чувства. Она действительно поверила в то, что говорила.
   Вдруг пламя, окружавшее ее, стало медленно расти. Это, в принципе, не было заметно для обычного глаза, ибо трансформация происходила медленно и плавно. И если смотреть на стену огня постоянно, то кажется, что так оно и было, а если сравнить начальную высоту пламени и ту, что была в данный момент и последующие, то можно было бы заметить видимую разницу. Но Катрин это видела и чувствовала, ибо с увеличением уровня огня увеличивался и жар, исходящий от него. И вскоре огонь был почти с ее рост.
   Вдруг, сквозь треск пламени она снова услышала те шаги, что постоянно терзали ее сознание, и с каждым разом они становились все слышнее и слышнее, как тогда, в парадной зале. По нервам снова пробежал электрический ток, и она поняла, что это Он идет, пока еще не знала зачем, но идет. Это слышала только она одна. И в тот момент, когда, показалось, что шаги уже совсем-совсем близко (Катрин иногда даже невольно оглядывалась), огонь в камине резко вспыхнул. Вспыхнул точно так же, как и описывал граф Улин, будто туда бросили порох, много пороха. Боковым зрением она заметила это и прошептала сама себе:
   -- Он здесь...
   Остальные ее спутники, которые напряженно следили и периодически обращались к ней, но не получали ответа, вздрогнули от неожиданности. Казалось, будто огонь, находясь под давлением, просто выплескивался откуда-то изнутри большим сильным потоком.
   -- Катрин, я пришел за ответом, готова ли ты стать Темной Королевой? -- через какое-то время услышала Катрин уже знакомый голос. Она точно не знала, слышала ли она это физически, либо это звучало прямо в ее сознании, но ей в тот момент казалось, что она именно слышит. Затем голос умолк, но вскоре более низким тембром вновь произнес:
   -- Ты предала меня, Катрин, не стала делать темный ритуал. Ты решила пойти против меня, как и все, кто бывал в моем замке. За небольшую услугу я предложил тебе вечность и все, что бы ты ни пожелала. Об этом мечтает почти каждый человек, а ты променяла все это на свою ничтожную и короткую жизнь. Впрочем, я предвидел это. Неужели ты думаешь, что каким-то маскарадом способна уничтожить меня? Но у тебя еще есть шанс, ты еще пока можешь все исправить. Произнеси, произнеси те два последних выражения на латыни из черного ритуала для меня, я хочу их услышать, спаси себя и своих друзей, подумай о них, ведь сейчас ты еще можешь помочь и им, и себе, Катрин!
   В тот момент, когда он говорил, в ее душе стало появляться сомнение, та уверенность, что была вначале, стала куда-то отступать. К тому же, солнце, которое она видела через витраж, уже скрылось за темными облаками. Все чаще и чаще девушка слышала страшные удары грома и чувствовала вибрацию, а иногда яркие вспышки молнии на мгновение освещали витраж, отражение которого появлялось и исчезало на полу. Он ждал ответа, и она это чувствовала. Что-то говорило ей, что им не выбраться отсюда, тянуло к Нему, но вдруг, вспомнив те последние разноцветные лучи солнца, что так восхищали ее, она твердо сказала:
   -- Нет, лучше пусть ничтожно короткую жизнь я буду смотреть на солнце, чем вечность пребывать во тьме! Я не пойду с тобой! Veni sancte Spiritus! Sic Luceat Lux! Пусть твой огонь тебя и погубит.
   Затем она резко порвала лист и протянула к огню, который быстро уничтожил все то, над чем так долго работал граф, и чего так долго желал получить хозяин самого замка от всех, кто сожительствовал с ним.
   Спутники Катрин, внимательно наблюдавшие за ней, естественно, ничего этого не слышали, но они понимали, что там, за огненной стеной, что-то явно происходит, и им ничего не оставалось, как просто наблюдать и ждать, а неизвестность, пожалуй, еще большая пытка, чем участие в чем-то подобном тому, в чем участвовала сейчас Катрин.
   Но в это время и Катрин, и ее спутники услышали страшный рев пламени, как будто тысячи ветров пытались задуть его. Никто не мог понять, что именно происходит. В этот момент, казалось, над самим замком снова раздался сильный удар грома, но буквально через полминуты там, где располагался витраж, вспыхнуло что-то очень-очень яркое, при этом все слышали звук разбившегося стекла и потрескивание электрического тока. Это была молния, непонятно почему удалившая в витраж.
   Когда все открыли глаза, то заметили, что четвертый и пятый ярусы объяты пламенем, раздуваемым сильным грозовым ветром, который врывался в разбитое окно. Ураган достиг и первого яруса, беспокоя пламя в камине, которое стало задевать близстоящие предметы и стеллажи и вскоре перекинулось на них. Однако пламя, окружающее Катрин, также стало волноваться и колебаться, отчего девушке приходилось то и дело отстраняться от него, ибо бежать ей было некуда, к тому же, теперь она чувствовала жуткую слабость, а ее ноги уже начинали подкашиваться.
   Свежий и прохладный воздух, который вдруг донесся до ее спутников, снял тот дурман, который наступает при долгом воздействии дыма и волнения. Теперь они поняли, что все уже кончено, что теперь нужно думать, как вызволить Катрин из этого огненного плена.
   -- Вода, вода! Как же мы не догадались запастись водой! -- вдруг закричал Уинстон. -- Надо сбегать за водой! Сейчас, сейчас, я знаю, я принесу, я мигом!
   Быстрыми старческими шагами он направился к выходу и исчез. Но Генри и Доминик видели, что Катрин уже почти не может стоять на ногах, и ждать нельзя. Тогда Генри, отойдя немного назад, приготовился бежать и уже вскоре, преодолев огненное препятствие, был рядом с сестрой. И подоспел он весьма вовремя, ибо Катрин от слабости уже опустилась на колени, опираясь руками на пол. Генри подхватил ее, но понимал, что с ней, ему не удастся также быстро пойти сквозь огонь, тут ему на помощь подоспел Доминик, и они вдвоем вытащили девушку из огня. Оставаться в библиотеке было уже невозможно, огонь все больше и больше распространялся по дереву, кругом пахло жженой бумагой и обгорелой кожей. Где-то вверху послышался треск и грохот. Ребятам оставалось предположить, что уникальный лабиринт из книг стал рушиться под губительный воздействием огня. Доминик окинул последним взглядом охваченное пламенем помещение, ведь это была поистине самая уникальная библиотека, которую он когда-либо видел и увидит в своей жизни, где было собрано столько всяческих необычных и уникальный книг. Затем он мысленно попрощался с лабораторией, которая ему так сильно полюбилась, и вслед за Генри покинул сие бесценное место, гибнущее бесцельно под беспощадным натиском огня..
   Однако, как только они вышли из библиотеки, то заметили, что и вся зала, и второй этаж -- все было охвачено пламенем, но отчего это произошло, они не знали. Воздух все больше и больше наполнялся углекислым газом, дышать становилось все труднее и труднее. Нужно было выбираться, и как можно быстрее; они оказались в западне: их окружал лишь огонь. Генри стоял в центре залы, придерживая сестру, которая уже потеряла сознание, и беспомощно озирался по сторонам, а Доминик стал судорожно метаться по зале, не зная, что делать.
   -- Смотри, смотри, Генри! -- вскричал он, указывая на замурованное место, где раньше был парадный вход.
   Теперь там образовалась вертикальная трещина, сквозь нее не было видно света или еще чего бы то ни было, но, обследовав ее, Доминик пришел к выводу, что кладка этой стены оказалась очень даже тонкой, а дальше, за ней, было что-то деревянное. Это еще больше взволновало Доминика, и он стал метаться по зале. Затем юноша резко остановился, и на его лице читалось озарение:
   -- Кувалда... кувалда... -- словно в бреду бубнил он.
   Затем Доминик бросился по лестнице наверх.
   -- Ты куда? -- крикнул ему вслед Генри, но не получил ответа, ибо его спутник уже скрылся где-то в огне.
   Генри не знал, что делать, его обуял ужас.
   "Конец, неужели это конец? Как ужасно", -- думал он.
   Генри покорно и безнадежно опустился на колени и крепче прижал к себе сестру. В чем-то он ей даже завидовал, ведь она была без сознания, а, значит, она уже не будет мучиться. Но страшнее Генри считал, даже не боль физическую, ибо он понимал, что скоро сам потеряет сознание и ничего не почувствует, а ужасен тот страх перед лицом так резко наступившего конца. Сейчас он бы все отдал, чтобы последний раз взглянуть на солнце, на небо, на звезды, на луну -- на все, что раньше его все время окружало, но он не замечал этого. Как можно было этого не замечать, проходить мимо, как же он был глуп, думал про себя Генри. Его пугала даже не сама смерть, а то, что он погибнет здесь, среди мрачных стен этого замка и огня. Впрочем, быть может, навсегда погружаться во тьму проще среди мрака, нежели среди света дня, ибо так, возможно, не почувствуется разница.
   -- Как же мы раньше не догадались?! -- Генри услышал голос Доминика и посмотрел в его сторону.
   Его друг быстро спускался по лестнице с кувалдой Уинстона в руках. Его очки немного покосились, а сам он был почти весь в саже. Затем он быстро подбежал к стене и со всех сил ударил по трещине кувалдой. Генри заметил, что небольшой кусочек камня отвалился.
   "А, может, мы все-таки не погибнем? -- задался вопросом Генри. -- Да, мы, непременно, отсюда выберемся".
   И в тот самый момент, когда он уже погрузился во тьму отчаяния и безнадежности, когда он чувствовал, что силы покидают его, и он не считал нужным их больше удерживаться в себе, тьму вдруг прорезал яркий луч надежды на спасение. Кровь вновь прилила к лицу, к нему вернулись силы, и Генри, осторожно оставив сестру на полу, взял свой факел, который он бросил за ненадобностью, и стал помогать Доминику, долбя стену металлическим концом ручки.
   С каждым ударом надежда крепла в них, и сильнее становились их удары, хотя дышать они уже почти не могли, да и силы быстро кончались. Но вскоре им удалось продолбить приличную дыру, и их взору открылось новое препятствие. Это была дверь, та самая парадная дверь, которую они искали. И теперь им стало ясно, отчего с внешней стороны она была видна, а с внутренней нет. Теперь же их слуху доносились звуки дождя, хлеставшего землю, и ветра, завывающего в щелях. Однако также они услышали отдаленные голоса людей, которые изредка что-то выкрикивали и охали.
   Доминик, увидев золоченую ручку, тут же стал судорожно за нее дергать, но она не поддавалась. Вернее сказать, это были две небольшие двери, плотно закрывающиеся к центру. Тогда он немного отошел и ударил по тому месту, где они сходятся, кувалдой. Они немного отстранились, во всяком случае, и Доминик, и Генри заметили, что между ними на мгновение образовалась светлая щель. Доминик ударил еще раз, и щель немного увеличилась, при этом до них донеслось дуновение свежего воздуха, а оханья людей усилились и стали чаще. Тогда Генри вставил острый конец факела между дверьми и надавил в сторону, после чего его спутник снова нанес сильный удар, отчего двери немного покосились. Затем он собрал в себе последние силы и стал наносить редкие, но мощные удары. И вскоре между дверьми образовалась достаточная щель для того, чтобы в нее мог протиснуться один человек.
   Тогда Генри бросил факел и направился к сестре; Доминик помог ему дотащить ее до выхода. Затем Генри пролез в щель и оказался на свободе, на долгожданной свободе, о которой совсем недавно уже и не мечтал, думая, что уже никогда не увидит свет. Выходя, он заметил, что на улице было темно, около замка, вернее на почтительном расстоянии от него, толпился народ. Кто-то прятался от дождя под зонтом, кто-то под какой-нибудь тканью, которая уже давно вымокла, кто-то под чем-то еще. Все они, охая и причитая, с ужасом смотрели на пожар, кое-кто даже крестился. Где-то среди толпы стоял священник, который, также смотря на пожарище, молился и крестился. Но, заметив, что некто стал выламывать двери замка, люди испугались еще больше, ибо думали, что духи пытаются выбраться наружу, ибо не могут более гореть в пламене Ада, однако, никто не расходился. Но, завидев Генри, они еще больше удивились и испугались, наверно, еще больше, ежели бы они увидели ожидаемых духов.
   Как только он пересек порог, то тут же почувствовал, как большие и тяжелые капли стали барабанить по его голове, плечам и спине, от света у него заболели глаза, а от свежего воздуха стала кружиться голова. Затем он обернулся к Доминику и аккуратно вытащил сестру. Вдруг лицо Доминика резко побледнело, а в лице изобразился страшный испуг. Казалось, что сейчас он потеряет сознание.
   -- Уинстон! Где он? -- наконец еле слышно проговорил он, а его голос на середине фразы даже сорвался.
   Вдруг что-то тяжелое упало внутри Генри, сердце застучало с бешеной скоростью, а бледность Доминика теперь передалась и ему. С минуту они в полном оцепенении смотрели друг на друга молча, и вдруг глаза Доминика вспыхнули, и в них Генри заметил порыв пойти и найти старика, во что бы то ни стало. Но в этот момент за его спиной раздался грохот, за ним, где-то в дальнем конце, снова что-то рухнуло, ибо деревянные подпорки уже совсем почти обгорели и стали не выдерживать. Оказалось, что замок раньше был деревянный, только потом его обделали камнем, но во многих местах все же дерево служило опорой. Когда балки сгорали, то баланс и равновесие нарушались, отчего здание рушилось. И в этом самый момент как раз и начиналось это самое обрушение ранее казавшихся прочными частей. Теперь идти, бежать, искать уже было некуда, весь замок был объят пламенем, он вырывался из всех окон, дым снопами валил даже из щелей в стенах. И как потом оказалось, что тот страшный зловещий пожар прошлых лет, оказался не таким страшным, по сравнению с этим.
   Доминик продолжал смотреть на Генри, ибо в нем все еще бушевал спор между тем, идти ли искать старика или нет. Он очень хотел это сделать, ибо знал Уинстона очень давно и всегда ходил к нему в лавку читать книги, и старик был всегда добр к нему, поил его чаем, рассказывал всяческие истории и даже разрешал брать некоторые книги домой. Как же он мог позволить ему уйти одному, нужно было остановить его... Но он же не знал, что весь замок уже полыхает огнем. И если бы сейчас Генри кивнул ему, или хотя бы взглядом согласился с ним, он бы, не задумываясь, бросился в огонь за Уинстоном. Но Генри, заметив все это в теперь уже жалобном взгляде спутника, лишь протянул ему руку. Впрочем, Генри испытывал то же самое, ведь за то непродолжительное время, что он знал его, Генри уже успел привязаться к старику, полюбить его доброту, мудрость и, несмотря на возраст, простоту и детскую доверчивость.
   -- Пойдем, мы уже ничего не сможем сделать... -- еле слышно проговорил Генри, а его голос уже начинал дрожать.
   "А ведь он так и не увидел больше ни солнца, ни неба, ни даже дождя и туч -- ничего..." -- подумал он, вспоминая себя полчаса назад.
   Тут снова раздался гром, а вскоре и огромная молния рассекла небо. В этот момент гигантская люстра со звоном повалилась на пол, после чего от нее что-то покатилось в стороны. Доминик отбросил кувалду, оглянулся в надежде увидеть Уинстона, который, может, уже бежит к ним, но его не было, тогда, сделав над собой усилие, он направился к щели. Затем юноша нагнулся и, протиснувшись сквозь нее, оказался на улице под каплями дождя. Он выпрямился и снова посмотрел назад, в этот огненный хаос, но теперь уже сам не зная, что именно он хотел там увидеть. Доминик закрыл рот ладонью, как бы сдерживая рыдания, жалобно посмотрел на Генри и обнял его, при этом одной рукой помогая ему придерживать Катрин, и теперь, не имея больше сил сдерживать чувства, горько заплакал. И Генри, который старался держаться, тоже не выдержал, и слезы вперемешку с каплями дождя покатились по его щекам.
   -- Генри! Катрин! -- послышался голос в толпе, и вот тетушка Амалия, вся промокшая и обезумевшая от страха и радости, уже бежала к племянникам, а за ней показалась и мать Доминика, которая тоже не переставала звать сына.
   -- Как, как вы туда попали? Я же говорила вам держаться от него подальше! -- бранила их тетушка, при этом осыпая племянников поцелуями и не выпуская из объятий. -- Катрин, радость моя!
   В это время Катрин уже пришла в себя, но сил у нее все равно почти не было, она долго не могла понять, что происходит, но, завидев тетушку, бросилась к ней в объятия, чувствуя, что что-то произошло, и они теперь на свободе. Вдруг ей почему-то захотелось плакать, возможно, от чувства облегчения и радости, что все уже позади, при этом она все время смотрела по сторонам. Вдруг она напряглась, перестала плакать, а ее лицо стало бледным. Она отстранилась от тети, затем стала судорожно искать глазами что-то и, наконец, испуганно спросила, беспомощно глядя на тех, кто был рядом:
   -- А...а где... Уинстон?
   Его имя она произнесла особенно тихо. Генри и Доминик переглянулись, не зная, как лучше сообщить ей об этом, затем посмотрели на нее, но, не найдя, что сказать, просто опустили глаза, теребя пальцы своих рук. Но этого было более чем достаточно, наверно, даже больше, чем слов. В душе Катрин что-то резко оборвалось, ток пробежал по нервам, а на лице читалось недоумение.
   -- Мы не знали... он побежал за водой, но мы не знали, что там был пожар... мы хотели спасти тебя... и он тоже... потому и побежал за ней... -- Доминик и Генри стали поочередно говорить, перебивая друг друга и пытаясь изложить суть.
   Вдруг Катрин медленно опустилась на колени, слезы потекли из ее глаз, а затем, опустив руки на землю и периодически перебирая грязь, она стала горько плакать. И, наверно, ее горечь была намного сильнее печали грохочущих небес.
   На сим и закончилось это пренеприятное и мрачное событие, однако, на всю жизнь оно оставило в их сердцах сильный и горестный отпечаток, словно огненное клеймо; причем, повлияло оно и на их мировоззрение в целом.
  

Эпилог

   Через полгода после случившегося Доминику и его матери, мужу которой дали хорошо оплачиваемую работу, пришлось переехать в городок побольше прежнего близ Лондона. Впрочем, даже и хорошо, что так случилось, ибо после пожара люди, хоть и скрывали это, но все ж избегали и сторонились его, ведь поверья и суеверия, особенно в таких городках, оказываются куда сильнее здравого смысла.
   Генри и Катрин все так же жили в Лондоне вместе с родителями, которые, узнав неясно откуда о случившемся, не решились снова отпускать детей в далекие и маленькие городки. А поскольку у них больше нигде не было родственников, к которым можно было отправить Генри и Катрин на каникулы, то ребятам приходилось проводить их в столице. Правда, вскоре они оба поступили в университет, и время полетело совсем иначе, а через какое-то время выяснилось, что и Доминик туда поступил. Так что редко, но все же их суетные студенческие пути иногда пересекались.
   Затем прошло еще лет десять примерно, Катрин вышла замуж, Генри также обзавелся семьей. Они по-прежнему жили и работали в Лондоне. Доминика они видели очень редко и о его судьбе после окончания университета почти ничего не знали. Все те ужасные события, казалось, канули в лету, и никто о них никогда не говорил и старался даже не вспоминать. Правда, иногда Катрин снились страшные сны, в которых она видела замок, огонь и слышала эти ужасные шаги. И как только они раздавались уже у самого уха, она просыпалась, но вскоре уже забывала об этом. А даже если она и впадала в какую-то глубокую задумчивость, то все время задавала себе мучавший ее вопрос о том, было ли все это на самом деле. Была ли во всех тех событиях какая-то мистика, тайна, магия, в конце концов, или все эти видения и звуки лишь плод ее воображения.
   Но однажды пришла телеграмма, оповещающая о том, что тетушка Амалия скоропостижно скончалась; похороны должны были проходить в том же городке, где она жила, и Генри и Катрин нужно было последовать туда, что очень взволновало их, ибо после случившегося они опасались снова увидеть очертания мрачного замка, сами не зная почему. Возможно, просто не хотели ворошить прошлое и те чувства, что они только-только забыли.
   Они сообщили об этом Доминику в письме, но ответа так и не получили и не знали, приедет он или нет, но он приехал.
   Несмотря на прогресс и быстро меняющуюся моду, в городке все было по-прежнему. Конечно, даже и этот небольшой и удаленный городок тоже претерпел некоторые изменения, но узкие и шумные улочки, всяческие лавочки и теснившиеся дома так и остались неизменны. Но что же стало с самим замком? Этот вопрос волновал и самих друзей. Теперь, как примерно и десять лет назад, они вновь шли по мощеным улочкам и глядели на выплывающий и вновь исчезающий за домами уже почти совсем разрушенный замок; он был в страшном заброшенном состоянии. Они повернули на другую улочку, потом еще. Среди домиков Генри заметил запомнившуюся ему когда-то вывеску паба, мимо которого они с Катрин десять лет назад убегали от таинственного и пугающего замка.
   Они еще долго ходили по городку, наблюдая его суетную жизнь. Но вдруг, проходя по одной из улиц, Доминик остановился и печально посмотрел направо. Его спутники удивленно посмотрели туда же и среди прочих построек заметили небольшую, но уже очень ветхую книжную лавочку, над которой весела все та же вывеска "Уинстон советует," но буквы уже совсем почти стерлись. Она была открыта. Друзья неуверенно подошли поближе и нерешительно зашли. Там все было так, как и при Уинстоне, не изменилось ровным счетом ничего. Они, особенно Доминик, стали осматривать очень знакомые вещи и обстановку, как будто сейчас они вернулись на десять лет назад.
   -- Я могу вам чем-нибудь помочь?-- послышался голос девушки, все это время стоявшей у прилавка и наблюдавшей за вошедшими, но поначалу ее никто не заметил.
   Это вернуло всех обратно в настоящее.
   -- А... где прежний хозяин? -- неуверенно спросил Доминик, словно не теряя надежды, что, быть может, ему удалось тогда спастись.
   Девушка недоуменно посмотрела на него.
   -- Уинстон, -- пояснила Катрин.
   Продавщица снова недоуменно посмотрела теперь на Катрин, но потом ответила:
   -- Он погиб примерно десять лет назад... при пожаре, -- ее лицо приняло грустный вид, но потом она оживленно спросила: -- А вы его знали?
   Спутники лишь молча кивнули.
   -- А замок... скажите, что с ним стало? -- вдруг спросил Генри.
   Девушка испуганно посмотрела на него, видимо, совсем не ожидая такого вопроса, но, немного помолчав, ответила:
   -- Я, правда, тут недавно. О нем такие ужасы рассказывают. После какого-то последнего пожара (правда, там кому-то даже удалось спастись, но люди говорят, будто спастись могли только те, кто заключил сделку с самим дьяволом) его больше никто не трогал, и он так до сих пор и стоит, а скоро, наверно, и совсем развалится. Крыши там уже давно нет, а пол и стены поросли мхом. Хотя какая-то строительная компания собирается, вроде, скупить этот участок и на месте развалин построить что-то еще.
   -- Ясно, спасибо, -- поблагодарили ее друзья и удалились, весьма удивив продавщицу.
   "Странные какие-то", -- подумала она про себя и вернулась к прежним делам.
   С тех пор их больше там никто не видел, однако, местные жители вскоре после этих событий стали шептаться, и пошел слух, что ранее заброшенная могила старика Уинстона теперь стала ухоженной. Каждую неделю на ней теперь появляются свежие цветы, а в специально отведенном месте все время горит свеча в каком-то очень небольшом, казалось, самодельном позолоченном (хотя на самом деле он был из чистого золота) подсвечнике, который впору носить как кулон и чем-то по своей форме очень походившем на пулю.
  

***

  
   Задумчивый взор Эдварда остановился. Остановился именно в том месте, где и заканчивалось повествование Катрин. Залпом прочитав всю историю, он убедился, что не зря тогда в машине ему почудилось, что эта книга способна открыть двери в совершенно иной мир и позволить не прочитать, а увидеть все события в своем сознании, словно трехмерный фильм. Грустная и таинственная история давно минувших дней еще долгое время отрывками мелькала от самого начала до самого конца в его сознании, пока он не пришел, наконец, в себя.
   "Неужели такое могло случиться на самом деле?" -- подумал Эдвард про себя, явно не веря в полную правдивость всех событий, но, тем не менее, сильно потрясенный прочитанным. Более того, он понимал, что даже если хотя бы половина является правдой, то получается, что прабабка Дункана имела связь с некой потусторонней силой, а значит, Ричард, наверняка, захочет, чтобы он написал книгу о чем-то подобном... если не чего-то большего.
   Эдвард посмотрел на часы, которые показывали три часа ночи. От усталости его глаза сильно болели и начинали слезиться, голова стала просто-напросто ватной, а ведь скоро уже надо было вставать и идти в редакцию на полный рабочий день.
   Не имея даже сил добраться до кровати, Эдвард отбросил книгу в сторону, выключил свет и, закрыв глаза, моментально уснул.
  

***

  
   В этот момент он снова увидел себя маленьким мальчиком, стоящим напротив входа в огненную бездну, которая скрывалась в стенах мрачного замка. Незнакомец по-прежнему продолжать звать его туда, но теперь в чертах его лица он узнал те, которые Катрин так подробно описывала в своей истории. И сам замок, и рев безудержной бездны безумно походили на то, что он только что прочитал. Ужаснувшись, мальчик попятился назад, опасаясь взгляда его пожирающих глаз.
   -- Эдвард, пойдем же! Если ты окажешься умным мальчиком и сделаешь правильный выбор, то тебя ждет вечное счастье и власть, безграничная власть над всем и всеми! Ты, наконец, сможешь делать то, что хочешь делать, а не то, что надо!
   Все это звучало как нельзя заманчиво, но Эдвард продолжал неуверенно пятиться назад, что, по всей видимости, весьма не нравилось неизвестному, а все уговоры начинали просто надоедать. Тогда он решил перейти к крайним мерам и доводам.
   -- Ты любишь Лизу? -- несмотря на то, что Эдд был еще маленьким мальчиком, он понимал, о ком идет речь. -- Учти, я ведь могу и забрать ее!
   -- Нет, -- он беспомощно мотал головой, не желая идти в огонь и боясь потерять свою Лизу.
   -- Решай же, наконец! У тебя нет выбора! -- в этот момент в его глазах появилось словно отражение полыхающих языков пламени, такого же, что было внутри.
   Каждая секунда его молчания стала давить на бедного мальчика, он судорожно пытался сосредоточиться, чтобы что-либо, наконец, решить, осознать, сердце билось все быстрее...

***

  
   ...и тут Эдвард неожиданно проснулся.
   Он чувствовал, как его сердце продолжало бешено стучать в груди, а на теле появилась испарина. Но, вспомнив страшные угрозы в адрес Лизы, он резко вскочил с дивана и бросился к ней. Вбежав в комнату, он увидел мирно и спокойно спящую жену, которая совсем не подозревала ни о какой опасности.
   Облегченно вздохнув и твердо решив, наконец, сходить к психологу, чтобы избавиться от надоевшего сна, Эдвард стал собираться на работу.
   Выполнив все процедуры сбора, он спустился в гараж и, сев в машину, попытался ее завести. Но к его великому удивлению и раздражению, она не подавала никаких признаков жизни. Тогда Эдвард открыл капот и проверил внешнюю исправность всех деталей, наличие бензина и все, что могло являться причиной поломки, но все было в отличном состоянии. Выругавшись, он хлопнул дверью и стал раздраженно ходить по гаражу. Болезнь жены, разбитая посуда, боль в голове после тяжелой ночи, вследствие чего нежелание ехать на работу, и эта пренеприятная проблема вогнали несчастного Эдварда в состояние депрессии и безысходности. Неужели Лиза, и впрямь, была права, что эта книга приносит лишь одни несчастья? Или это все-таки лишь просто глупые совпадения? Тем не менее, что бы это ни было, времени у Эдварда было впритык, и все его пустые размышления ни к чему, кроме опоздания, не приведут.
   Но вдруг неожиданно до его слуха донесся щелчок, за которым последовал звук запущенного стартера, а вскоре старательно загудел и сам двигатель. В полном недоумении Эдвард замер на месте, испуганно смотря на своего четырехколесного друга. Никогда в жизни ему не доводилось еще видеть, как автомобиль сам ни с того ни с сего вдруг завелся. Он осторожно подошел к машине со стороны водительского места и неуверенно заглянул внутрь. Там никого не было. Тогда он сел внутрь и проверил ключ. Он находился в положении выключенного двигателя. В непонимании Эдвард беспомощно озирался по сторонам, стараясь найти хоть какое-то разумное объяснение происходящего.
   На всякий случай Эдвард переставил ключ в нужное положение и, надавив на газ, осторожно тронулся с места. Ожидая очередного подвоха, он внимательно следил за показаниями приборов и старался не слишком прибавлять скорость.
   Все это время машина ехала должным ей образом, напряжение Эдварда стало уменьшаться, и он решил списать все на свою чрезмерную впечатлительность и плохой сон.
   На улице было уже светло, множество машин стремительно ехали в место своего назначения, с каждым часом прибавляясь в количестве, но, так как рабочий день Эдварда начинался раньше, чем у большинства, в его время машин было еще не слишком много.
   Вскоре он, наконец, добрался до центра и свернул на соседнюю с издательством улицу. Проехав немного, Эдд неожиданно заметил, что именно здесь асфальт был очень мокрым, в некоторых местах даже попадались большие грязные лужи, хотя весь остальной город был полностью сухим. Эдвард снова насторожился. Еще одна загадка за утро вызвала в нем некую долю раздражения, несмотря на то, что сейчас это не имело никакого отношения к нему.
   Стараясь не обращать ни на что внимания, Эдд лишь следил за дорогой. Вскоре появился знакомый ему светофор, на котором он повернул в сторону, где и находилось его издательство. Здесь воды на асфальте было еще больше, но помимо этого появился еще очень неприятный и едкий запах гари.
   Эдвард инстинктивно перевел на здание издательства быстрый взгляд, который уже не смог снова вернуть к дороге. Увидев лишь черные и голые стены -- единственное, что не поддалось огню, -- без окон и дверей, Эдвард почувствовал, как внутри что-то оборвалось. Пребывая в полном шоке, он абсолютно забыл, что находится в движущемся транспортном средстве. Открыв рот, он лишь смотрел на следы пожарища, не веря в то, что он действительно сейчас это видит, и ссылаясь снова на игру злых сил. Еще вчера он был здесь, сидел здесь, неужели все потеряно?
   Но неожиданно резкий толчок спереди и лязг металла отвлекли его от этих мыслей. Он почувствовал, что машина внезапно остановилась, а его тело резко подалось вперед, после чего Эдд почувствовал сильную боль от удара в области груди.
   В полнейшем недоумении, запутанный всей чередой неприятных событий, Эдвард не сразу понял, что, засмотревшись на здание, он на полном ходу въехал в столб. Несколько человек, проходивших в этот момент мимо, тут же поспешили ему на помощь. Довольно сильно прижав Эдварда, машина не сразу захотела выпускать его, не позволяя открыть ни дверь, ни окно. Всеобщими усилиями его все-таки высвободили из металлического плена и заботливо отвели в сторону.
   Но не успел он отойти пару шагов прочь, как покосившийся столб, окончательно треснув в месте столкновения, медленно устремился вниз, с каждой секундой увеличивая свою скорость вдвое. Огромный бетонный фонарь с грохотом повалился на машину Эдварда и, полностью изуродовав всю крышу и выбив все стекла, не оставил ни малейшей надежды на ее восстановление.
   Люди с криками и охами попятились прочь, а Эдвард продолжал стоять и растерянно смотреть то на останки своей машины, то на сгоревшее издательство. Одно несчастье за другим преследовали его, постоянно усиливаясь. Что за черная полоса так неожиданно обрушилась на его голову и за что? Книга, определенно, это она во всем виновата. С тех самых пор, как он взял ее в руки, все в его жизни пошло не так, из преуспевающего издателя и писателя он превратился в обычно неудачника, у которого, к тому же, теперь больше нет ни машины, ни работы. И тогда Эдвард твердо решил для себя во что бы то ни стало избавиться от этой проклятой рукописи и той черной метки, что она на него наложила.
   В этот момент он неожиданно заметил около издательства пожарного, который ходил около здания и что-то высматривал, изредка копошась в обломках. Эдд тут же поспешил к нему.
   -- Добрый день! Я Эдвард Фоннейман, сотрудник этого издательства. Вы не скажете, что именно здесь произошло? -- взволнованно спросил он.
   Пожарный задумчиво оглядел его растрепанный вид и, поняв, что именно его машину только что изуродовал фонарный столб, выказал свое сочувствие:
   -- Да, денек, я смотрю, выдался у Вас не самый лучший.
   -- Да уж, Вы правы. Так что же здесь все-таки случилось?
   -- Точные причины пожара пока устанавливаются. Возможно, взрыв газа.
   -- Газа??? -- удивленно переспросил Эдд. -- Но здесь никогда не было газа!
   -- Судя по показаниям очевидцев, был. Все, кто находился в непосредственной близости от места происшествия, как один, утверждают, что ровно в полночь все этажи здания охватило сильное пламя, которое, словно при взрыве, вырвалось на улицу, выбив все стекла и двери. Возможно, по предположению наших экспертов произошла утечка газа, он наполнил все этажи, а случайная искра моментально превратило ваше издательство в самый настоящий ад.
   -- Но этого не может быть! Я уверяю Вас, здесь никогда не было газа.
   -- Я понимаю, как Вам сейчас тяжело, -- пожарный положил свою руку на плечо Эдварда, -- Был там газ или его не было, обратно все равно уже ничего не вернешь. Хорошо, что хоть ночью это случилось, иначе жертв было бы куда больше.
   -- А что, они были?
   -- Увы, да. Мы нашли сегодня тело некого Джоржа Брауна.
   -- Купер? -- Эдвард снова почувствовал, как в груди что-то оборвалось. Он неожиданно вспомнил, что именно вчера Купер говорил ему, что собирается засидеться допоздна. -- Нет, нет, этого не может быть.
   Словно пьяный, качаясь из стороны в сторону, Эдвард, сам не зная куда, потрясенный и просто убитый всем случившимся, побрел вдоль улицы прочь от места трагедии.
   В течение получаса он потерял не только машину, работу, но и лучшего давнего друга. Кто-то явно играет с ним злую игру, но кто и зачем? Как зомби, Эдд просто шел прямо, не замечая ни того, что он мешал всем проходящем мимо людям, ни того, что многие дороги он переходил просто на красный свет, вызывая на проезжей части кратковременный хаос. Он лишь шел и думал, думал.
   Неожиданно, как по щелчку, он пришел в себя. Книга! Он понял, что непременно должен избавиться от нее, а именно вернуть ее Дункану. Но сотрет ли это ту страшную черную метку, которая преследует его? Возможно, Дункан знал о подобном нехорошем свойстве этой книги, если не сказать, что наверняка знал, ибо так просто такие деньги предлагать не стал бы. Но с другой стороны, умолчать о подобном было крайне неблагородно со стороны Дункана, тем более что Эдварду он показался весьма порядочным человеком. И тут ему пришло в голову, что, возможно, Ричард и хотел, чтобы Эдд испытал на себе проклятие рукописи его прабабки и написал потом об этом книгу.
   Полный решимости во что бы то ни стало покончить с этим делом, он решил отправиться домой за книгой, которую, как он точно помнил, забыл на диване. Но для начала надо было предупредить Лизу о возможной опасности. Эдвард стал судорожно вспоминать, куда именно положил телефон, обшаривая все карманы, но неожиданно в одном из внутренних карманов пиджака наткнулся на нечто твердое и довольно толстое. Эдд медленно вытащил предмет наружу и снова остолбенел. Это была рукопись. Эдд растерянно провел ладонью по лицу, пытаясь понять, не сошел ли он с ума, ведь он точно, абсолютно точно помнил, что не брал эту книгу, а уж тем более не стал бы класть ее во внутренний карман.
   Вернувшись к поиску телефона, Эдд, наконец, нашел, что искал, и стал быстро набирать номер своей жены. Долгое время к трубке никто не подходил, отчего Эдвард начинал все взволнованней топтаться на тротуаре.
   -- Алло, -- раздался сонный голос Лизы.
   -- Лиза! -- облегченно выдохнул Эдд. -- Ну, почему ты так долго не подходила?!
   -- Извини, я спала. Что-то случилось?
   -- Да! Но об этом позже. Послушай, я потом все тебе объясню, сделай для меня одну вещь... никуда сегодня из дома не выходи и ничего не делай. Будь осторожна, хорошо?
   -- Хорошо, -- растерянно согласилась его жена.
   -- Кажется, ты была права на счет книги, -- уже спокойно и виновато добавил он.
   -- С тобой точно все нормально?
   -- Да, со мной да... пока да. Я еду к Дункану! Будь очень осторожна! Целую.
   Эдвард быстрым движением сложил телефон и бросился к дороге ловить такси.
  

***

  
   Вскоре желтое авто подъехало к стеклянному зданию "Пресс-тайма". Не успел водитель окончательно затормозить, как Эдвард еще на ходу выскочил из машины и быстрыми шагами поспешил в здание. Войдя внутрь, он, как обезумевший, стал высматривать свободный справочный стол. Заметив, как одна пожилая особа уже отходит он одного такого, он тут же бросился к нему.
   -- Мне надо к Ричарду Дункану. Срочно!
   -- Вы записаны к нему? -- вежливо переспросила администратор. В этот раз с ним разговаривала уже другая женщина, не та, что в прошлый раз.
   -- Нет. Но передайте ему, пожалуйста, что его непременно хочет увидеть Эдвард Фоннейман.
   -- К сожалению, сейчас это невозможно. Мистер Дункан сейчас занят, -- не меняя интонации, продолжала она.
   -- Это важно, это очень важно! Это вопрос жизни и смерти! -- от волнения голос Эдварда стал переходить на крик, что вызвало недоумение посетителей и персонала.
   -- Мистер Фоннейман, я ничем не могу Вам сейчас помочь. Вам придется подождать.
   Некоторое время он продолжал пристально смотреть на нее, ожидая хоть какого-то благосклонного взгляда или поступка, но, убедившись, что она просто непробиваема, он резко бросился в холл с лифтами, решив разыскать Ричарда.
   -- Мистер, куда Вы?! Туда нельзя! Мистер! -- администратор побежала за странным посетителем, взволнованно крича ему вслед.
   В это время Эдвард все время нервно нажимал на кнопку лифта, словно желая поторопить его. Вскоре раздался мелодичный звон, и лифт открыл перед ним свои красиво украшенные двери. Он нажал цифру 56 и стал торжественно наблюдать за тем, как эти же самые двери быстро скрыли за собой недоумевающее лицо администратора.
   Через считанные минуты он достиг нужного этажа и, выбежав из лифта, прямиком последовал к дверям Дункана. Он решительно дернул за ручку, но дверь отказалась открываться, так как была заперта.
   -- Вы кто? -- раздался женский голос сзади.
   Эдвард обернулся и увидел довольно молодую симпатичную девушку, которая, привстав из-за стола, удивленно смотрела на него своими сильно накрашенными глазами.
   -- Где он? -- не сбавляя решимости, спросил Эдд.
   -- Он? -- потрясенная подобной фамильярностью, секретарь не сразу даже поняла, кого именно этот странный посетитель имел в виду. -- Вы имели ввиду мистера Дункана?
   -- Именно.
   -- Он, он в аквариуме, -- растерянно ответила она, показывая пальцем вниз.
   -- Где это?
   -- Минус пятый этаж.
   Даже не поблагодарив девушку, Эдвард тут же направился обратно к лифтам и проследовал туда, куда и указала ему секретарь.
   Вскоре двери открылись, и он оказался в слабо освещенном коридоре, который был выложен голубым и темно-синим кафелем явно очень высокого качества. Не зная, куда идти, Эдвард растерянно последовал прямо, поворачивая туда, куда велел ему коридор. Но вот он неожиданно закончился, и Эдд оказался в небольшом, но высоком помещении, которое было так же тускло освещено. Кое-где располагались шикарные кожаные диваны и журнальные столики, а прямо напротив Эдвард увидел вместо стены стекло, за которым медленно и спокойно плавали маленькие акулы, рыба-молот и еще какие-то твари. Под впечатлением Эдвард замер, словно вообще забыл цель своего прихода, и стал задумчиво и даже восторженно всматриваться в медленное течение этого загадочного водного мира, чьи блики изредка отражались на противоположной и соседних стенах. Но тут он заметил большую мрачную фигуру человека, который стоял к нему спиной и недвижно наблюдал за рыбами. Это, без сомнения, был Дункан.
   -- Мистер Фоннейман, добрый день! Я знал, что Вы придете так скоро, -- среди всей этой тишины и молчания голос Ричарда показался Эдду каким-то величественным и даже немного устрашающим.
   Наконец, говоривший обернулся и пристально посмотрел на Эдварда.
   -- Вот Вы и аквариум мой увидели. Как Вам?
   -- Впечатляюще, -- равнодушно ответил Эдд, хотя в глубине души он действительно был потрясен.
   -- Если Вы чувствуете, что устали, разражены или даже разгневаны, нет лучшего успокоительного, чем молчание и спокойствие водного мира. Используя подобную методику, мне всегда удается поддерживать в сотрудниках высокий уровень счастья и удовлетворения. В любое время каждый из них может придти сюда и полностью расслабиться.
   -- Но, тем не менее, я пришел сюда не за этим!
   -- Моя книга привела Вас сюда, я правильно понимаю?
   -- Абсолютно! Мы договорились, что после прочтения я выслушаю Ваше предложение...но я отказываюсь участвовать дальше в этом деле!
   -- Но Вы даже не знаете моего предложения?! -- от удивления и растерянности брови Дункана резко взмыли вверх.
   -- И не хочу знать! Мне более чем достаточно того, что она уже со мной сделала! И я абсолютно уверен, что Вы прекрасно знали о ее мистическом свойстве!
   -- Напротив, я хотел, чтобы Вы узнали...
   -- И Вам это очень даже удалось! -- не дав Ричарду закончить фразу, раздраженно протараторил Эдд.
   Затем он вытащил рукопись, подошел к одному из журнальных столов и быстро положил ее туда.
   -- И больше не приближайтесь ни ко мне, ни к моей семье! -- в итоге выпалил Эдвард и, не став дожидаться ответа, быстро удалился.
   Выйдя на улицу, он тут же набрал номер жены, чтобы рассказать ей о благополучном избавлении от злосчастной рукописи. Несколько минут он слушал монотонные гудки, но никто так ему и не ответил. Тогда взволнованный Эдд набрал городской номер, в надежде, что, быть может, хоть к нему она подойдет. Но тщетно... лишь терзающие душу гудки. После нескольких безуспешных попыток связаться с женой он решил позвонить сестре Лизы, которая обычно всегда все знает.
   -- Кларисс?
   -- Да, я слушаю.
   -- Привет, это Эдвард. Кларисс, я никак не могу дозвониться до Лизы. Ты не знаешь, где она?
   -- Эдвард, привет! Извини, что не позвонила тебе раньше. Пару часов назад ее забрали в больницу.
   -- Что??? -- подобная новость окончательно добила Эдварда. Чувствуя, как слабость быстро наполняет его тело, он из последних сил добрался до ближайшей стены и облокотился на нее. -- Зачем?
   -- Я не знаю. Ей вдруг стало очень плохо, она позвонила мне, а когда я приехала, то нашла ее без сознания. Я сейчас с ней, в больнице, ее обследуют.
   -- В какой именно больнице?
   -- На главном авеню, за магазином одежды.
   -- Я понял! Сейчас приеду!
   Эдвард, из последних сил стоявший на ногах и производивший впечатление сильно подвыпившего человека, наконец, поймал такси и устремился в больницу.
   Его путь до больницы занимал не более двадцати минут, но Эдварду они казались вечностью, он ощущал и устрашающее чувство пустоты от того, что он лично не в состоянии что-либо изменить, и больше всего боялся потерять свою обожаемую Лизу. Счастливые лица проносившихся мимо людей наводили на него еще бСльшую тоску и уныние, и он всякий раз задавал себе один и тот же вопрос: "Почему я? Почему именно я?!"
   Теперь он твердо решил для себя больше ни за что на свете не притронуться к рукописи и даже не вспоминать о ней, и теперь его единственной целью было спасение Лизы.
   Вскоре такси подъехало к главному входу в больницу, Эдвард машинально расплатился и быстро направился внутрь. Атмосфера больницы и типичный для нее медицинский запах способны смутить любого человека, а уж тем более такого, каким был в данный момент Эдд. Он растерянно направился к регистратуре, то и дело уклоняясь от столкновения с постоянно шнырявшими людьми, главный холл больницы оказался довольно тесным и шумным.
   -- Добрый день, я ищу Лизу Фоннейман, -- беспомощно обратился он к дежурной медсестре.
   -- Лизу Фоннейман, секунду... -- она дежурно улыбнулась и стала копаться в базе. -- Пятый этаж, палата 59. С лифта прямо и направо.
   -- Спасибо.
   Словно зомби, он уже шел по длинному и на его удивление безлюдному коридору пятого этажа. Здесь было тихо и довольно темно, отчего его собственный шаги, являвшиеся единственным источником шума, нарушавшего всеобщий больничный покой, слегка пугали даже его самого. Вскоре он, наконец, повернул направо и увидел Кларисс, которая взволнованно топталась у окна.
   -- Эдвард, наконец-то ты приехал! -- только лишь завидев Эдда, она тут же бросилась к нему.
   -- Где Лиза? Есть новости?!
   -- Эдд, я ничего не понимаю, что происходит. Да и врачи, кажется, тоже. У нее в легких нашли гильзу!
   Брови Эдварда удивленно подпрыгнули вверх. Открыв рот, он продолжал испуганно смотреть на Кларисс, чувствуя, что теряет дар речи.
   -- Гильзу??? -- найдя, наконец, в себе силы, Эдвард выдавил из себя.
   Но Кларисс лишь молча пожала плечами в ответ и развела руками, давая понять, что сама удивлена не меньше.
   -- Но где Лиза? Я могу с ней поговорить? -- в голосе Эдда, чувствовавшего, как земля уходит у него из-под его ног, стала появляться паника.
   -- Сейчас ей делают повторный рентген. Врачи полагают, что это, возможно, какой-то дефект, ведь ничего подобного просто не может быть! Откуда у нее в легких могла взяться гильза?!
   -- Но ее кашель... он мне давно не нравился! -- Эдвард стал подробно описывать всю необычность кашля его жены, но в этот момент открылась дверь, и появился врач, на лице которого читалась крайняя озабоченность.
   Взгляд Эдварда замер на нем, а незаконченная фраза неожиданно резко оборвалась, повиснув в воздухе.
   -- Ну что? -- взволнованно выпалила Кларисс.
   -- Увы, результат тот же, -- врач растерянно развел руками и протянул им рентгеновские снимки, где четко был виден некий патронообразный предмет, твердо засевший в легких Лизы. -- Но это еще не все, -- глаза Эдда и Кларисс снова метнулись со снимка на врача, -- мы провели экспертизу на состав этого предмета, это чистое золото! Даже консилиум врачей не в состоянии понять, откуда в организме мог взяться такой крупный золотой объект, имеющий определенную логическую форму, при том, что никаких механических повреждений ткани не выявлено!
   Тут Эдварду как никогда ясно вспомнился золотой кулон старика Уинстона, имевший точно такую же форму. "Нет, этого не может быть! Это всего лишь книга!" -- думал он про себя, чувствуя, как холодеют его руки.
   -- И что же делать, доктор? -- вкрадчиво и испуганно спросил Фоннейман.
   -- Определенно операцию и как можно скорее! Это просто чудо, что ваша жена до сих пор жива. Но хочу заранее Вас предупредить, что стоить это будет много, очень много. Не каждый врач решиться на подобную операцию, поэтому, возможно, придется прибегать к помощи наших иностранных коллег.
   Когда же врач назвал лишь примерную цифру необходимых средств, Эдвард пошатнулся и, чувствуя, что не в силах более стоять, присел на стул, обхватив голову руками. Он судорожно пытался вспомнить все свои сбережения и гонорары, которые бы можно было отдать на спасение Лизы, но чем больше он понимал, что все они не способны покрыть даже половины всей суммы, тем отчаяннее становилось его положение. Да и надеяться на что-либо еще было просто невозможным, ведь все его издательство, вся его прибыль -- все бесследно сгорело дотла. Его машина безнадежно разбита и уже не подлежит восстановлению, а выручки от продажи ее на запчасти хватит лишь заплатить по счетам.
   И тут неожиданно в его сознании всплыли аккуратно написанные на чеке полтора миллиона, которые Дункан предлагал ему в качестве моментального аванса... и еще столько же после выполнения его таинственной просьбы.
   -- Сколько у меня времени? -- решительно спросил Эдвард врача.
   -- Бог с Вами, какое время! Его просто нет, с тем, что у Вашей жены, не живут в принципе!
   -- Хорошо, хорошо, -- Эдвард растерянно заметался по помещению, то и дело теребя волосы на голове. -- Деньги я смогу найти к завтрашнему дню!
   -- Но Эдвард?.. -- в полном непонимании Кларисс вопросительно посмотрела на него. -- Где ты возьмешь столько???
   -- Это долго объяснять, Кларисс, потом.
   Покружив еще немного по комнате, он бегом направился к выходу, оставив сестру жены и врача в недоумении смотреть ему вслед.
   Направляясь в "Пресс-Тайм", Фоннейман продолжать изводить свой мозг всевозможными размышлениями о таинственных совпадениях и сомнительных свойствах рукописи. Словно хорошо продуманный план, с виду случайные события так легко выстраиваются в логическую цепочку. Как бы ни хотел Эдвард избавиться от власти книги над его судьбой, она всячески мешала ему в этом, все равно ведя его в том направлении, куда ей надо. Нечто лишило его заработка, искалечило его жену, чтобы у него не осталось иного выхода, как согласиться работать на Дункана. Теперь он понял, что, наверно, единственный способ вернуть все на место -- выполнить именно ту миссию, какую и хотят от него некие злые силы.
   Но вместе с этим он думал и о том, что ему, во что бы то ни стало, нужны деньги. Сейчас главным для него было лишь получить аванс и отдать его на операцию и реабилитацию Лизы, а что будет потом, уже не так важно. Вспоминая веселое и здоровое лицо своей жены, он был готов на что угодно, лишь бы вернуть ее обратно к жизни.
   -- Я согласен! -- запыхавшись, Эдвард снова ворвался в кабинет Дункана и истерично прокричал. -- Я согласен!
   Не теряя спокойствия, Дункан лишь удивленно посмотрел на него из-под своих больших очков.
   -- Вы добились своего! Что я должен сделать?! -- продолжал Эдвард.
   -- Мистер Фоннейман, что с Вами? Присаживайтесь, хотите что-нибудь выпить? -- Дункан учтиво пригласил нежданного гостя, стараясь сохранять спокойный тон.
   -- Я хочу только одного -- чтобы эта рукопись оставила меня и мою семью в покое! Она уже угробила мое дело и мою машину, я не хочу, чтобы то же стало и с моей женой!
   -- Да, эта рукопись определенно имеет некие мистические свойства...
   -- Но почему Вы не сказали мне об этом раньше. Я бы ни за что не притронулся к ней!
   -- Вот поэтому и не сказал. Эдвард, я знаю, Вы считаете меня виноватым в Вашем горе, но эта книга искалечила не только Вашу жизнь, но и мою. Если бы я сразу все рассказал, то Вы бы не согласились, а мне так нужна именно Ваша помощь.
   -- Нет, Вы не имели такого морального права...
   -- Послушайте же, -- Ричард резко перебил своего собеседника, -- будучи еще ребенком, я нашел эту рукопись моей прабабушки у нас в чулане. Я пролистал ее, и она показалась мне интересной. Тогда я решил спрятать ее под матрасом, и, когда все в доме ложились спать, я доставал ее и читал, пока хватало сил и терпения. Иногда мне совсем не хотелось ее читать, но какая-то сила все равно заставляла меня это делать. И однажды я ее все-таки дочитал. И с тех самых пор несчастье за несчастьем стали валиться на нашу семью. В моем доме часто случались пожары, родители стали все время ссориться, что, в конечном счете, привело к разводу. А потом странная болезнь сразила их обоих. Я был пять раз женат, но все мои жены также становились жертвами странных несчастных случаев, а все дети, которых я так хотел, не рождались. Мне уже пятьдесят пять лет, а у меня так нет ни жены, ни детей.
   -- Но Вы же просили у меня автограф для своей жены? -- запинаясь от удивления и неожиданности, неуверенно спросил Эдд.
   -- Я соврал Вам, Эдвард, -- Ричард грустно улыбнулся. -- Надеюсь, Вы простите мне хотя бы эту маленькую ложь. Я брал его для себя, мне на самом деле нравятся Ваши труды.
   -- Но я так и не понял, с какой целью Вы втянули и меня в эти несчастья?
   -- Можете не верить мне, но у меня не было цели впутывать Вас в эти несчастья. Я думал, что мистической свойство рукописи распространилось лишь на меня как прямого потомка Катрин, но, оказалось, что книга подчиняет себе всех. Я лишь хотел, чтобы Вы нашли способ избавиться от этой темной метки, чтобы Вы докопались до самой сути происходящего, ведь Вы обладаете на редкость гибкой логикой. Именно Ваше умение рассуждать и остановило мой выбор на Вас.
   Кстати, моя последняя жена умерла пять лет назад, у нее в сердце нашли гильзу Уинстона. Это было невероятным диагнозом, я долгое время не понимал, как это могло произойти, но с этим она прожила целых три месяца. До этого я считал, что все происходящее лишь рок, судьба, но, увидев на снимках золотой патрон, я сразу же все понял.
   -- У моей жены почти то же самое, -- понуро ответил Эдвард и опустил глаза.
   -- После этого я долго пытался сам разобраться с ужасной рукописью, перечитал множество книг, обращался к колдунам и магам, к психологам, но все оказалось тщетно. Так же тщетно, как и мои попытки отыскать сам замок или городок, где жила тогда Катрин.
   -- Так почему ж Вы решили, что я смогу?
   -- Не знаю, Эдвард. Наверно, потому что ни во что другое мне верить не остается.
   -- Да и мне, пожалуй, тоже.
   -- Вот, возьмите, я уверен, что это вам сейчас очень пригодится, -- Дункан протянул Эдварду уже знакомый чек на полтора миллиона. -- И это, -- следом за чеком он достал ненавистную рукопись, -- как бы Вы ни ненавидели эту книгу, без нее Вам не справиться.
   Эдвард долгое время пристально смотрел на таинственный объект, принесший ему столько горя, словно обдумывая все еще раз, стоит ли вновь прикасаться к нему. Но аргумент Ричарда оказался слишком весомым, ему действительно без нее не справиться. Он боязливо взял книгу и убрал в карман.
   -- Но а книга? Какую книгу я должен написать? Вы, помнится, говорили, что хотите от меня именно этого.
   -- Не в книге дело, Эдвард. Вы, конечно, можете, если хотите, написать книгу о Ваших исследованиях. Я уверен, что она будет иметь огромный успех, но мне нужен только результат. Тогда это был просто отвлекающий маневр, -- Ричард слегка улыбнулся и, задумавшись, сделал паузу. -- В конце концов, что еще я мог Вам тогда сказать?
   -- Хорошо. Я позвоню Вам, как только что-либо узнаю, -- Фоннейман медленно встал и, сухо попрощавшись с Дунканом, исчез за дверью.
  

***

   -- Эдвард, так ты хочешь спасти свою Лизу? -- заснув, Эдвард снова увидел пугающую его картину замка и злобное выражение неизвестного ему хозяина этого мрачного сооружения. Теперь он видел себя уже не маленьким мальчиком, а таким, каким он и был теперь. Но, несмотря на это, он по-прежнему испытывал чувство страха и потерянности. -- Эдвард?! Ты же не хочешь, чтобы с ней стало то же, что и со стариком Купером?!
   От этих слов Фоннейман почувствовал, как зло и досада зарождаются в его сердце.
   -- Так это ты его убил?! -- с ненавистью выкрикнул он.
   -- Каков твой ответ, Эдвард? -- словно не слыша гнева собеседника, неизвестный по-прежнему настаивал на своем.
   -- Что ты хочешь от меня? -- нервно спросил Фоннейман, стараясь, тем не менее, выглядеть как можно более спокойным.
   -- Твою душу, Эдвард! -- эмоционально ответил тот. -- Я жду тебя!
   Он снова перешел на мелодично-спокойный тон и указал Эдду на полыхающую бездну.
   Чувствуя, как отчаяние и безысходность, наполняют его, Фоннейман, пристально посмотрев на хозяина замка, резко бросился внутрь.
   -- Забирай! Только оставь мою жену!
  

***

  
   Но в ответ на свой гнев он услышал лишь резкий телефонный звонок. Эдвард вздрогнул и быстро принял сидячее положение. Медленно приходя в себя, он обхватил руками вспотевший лоб и потер глаза, продолжая мысленно додумывать свой сон. Затем он недовольно встал и направился к разрывающемуся от звонка аппарату.
   -- Я слушаю, -- сонно ответил он.
   -- Мистер Фоннейман, доброе утро! Простите, если разбудила Вас, но сегодня похороны мистера Джоржа Брауна. Хотела узнать, придете ли Вы? -- раздался знакомый Эдварду голос его секретарши Эльзы.
   -- Здравствуй, Эльза. Ах, да, конечно... конечно, приду. Спасибо, что позвонила, -- грустно ответил он и положил трубку.
   Окончательно придя в себя, он быстро собрался и, поймав такси, направился на кладбище. Всякий раз, когда он оставался один и должен был как-то убить время, его сразу же начинали посещать мысли о неком изначальном смысле всего, что с ним происходит. И теперь он снова углубился в рассуждения о мистике теперешнего положения вещей. Остановив свой взгляд на окне и бездумно рассматривая проплывающие мимо улицы, он погрузился в размышления об истинном смысле тех снов, что так часто ему снятся. Уже много лет Эдвард часто видел один и тот же сон, как он, будучи маленьким мальчиком, подъезжает к подножью старого замка. Там его всегда встречал хозяин, но всякий раз сон резко обрывался на одном и том же месте. И так было до тех пор, пока Дункан не вручил ему рукопись. Только после этого его сон стал иметь продолжение. Но вместе с этим в его жизни стали происходить неприятности. Неужели уже тогда, когда он впервые проснулся в холодном поту от увиденного во сне, эта рукопись ждала его? И что это за человек, который постоянно зовет его. Естественно, он не мог найти ответов ни на один из этих вопросов, которые все продолжали и продолжали всплывать в его голове.
   -- Приехали, мистер, -- подождав немного, обратился водитель к пассажиру, поняв, что тот не заметил, что машина уже давно остановилась у места назначения.
   -- Да, спасибо.
   Эдвард рассеянно нащупал у себя в кармане денежные бумажки и отдал их водителю. Не дождавшись сдачи, он вышел из машины и направился к толпе, где его уже заприметили знакомые ему лица. Но прежде он решил позвонить Кларисс и узнать о Лизе. Он резко остановился и, слушая монотонные гудки в телефоне, медленно зашагал в сторону.
   -- Привет, Кларисс. Расскажи мне, как дела у Лизы?
   -- Привет Эдд. Я буквально недавно звонила врачу. Он сказал, что подготовка к операции уже началась. Не волнуйся. Сегодня я поеду ее навестить.
   -- Я стараюсь, Кларисс.
   -- Ты мне лучше скажи, где ты сумел достать столько денег за один вечер? -- узнав от врача, что в тот же день Эдвард уже достал нужную сумму, Кларисс была потрясена.
   -- Потом расскажу, -- Эдвард слегка улыбнулся. -- Ладно, мне пора, звони, если будет что-нибудь новое.
   Эдвард положил трубку и направился к остальным.
  

***

  
   На улице было мрачно, темные дождливые тучи недвижно нависли над городом, создавая впечатление того, что вот-вот пойдет дождь. Сильный порывистый ветер изредка поднимал слабую пыль с земли, неся ее вверх и снова бросая на землю. Атмосфера кладбища снова стала навеивать Эдварду всяческие философские мысли. Он постоянно задумчиво переводил взгляд со священника, читающего молитву, на каждого из пришедших проститься с Купером.
   Неожиданно среди прочих он заметил незнакомого ему старика, одетого в серый несколько неопрятный плащ, с ухмылкой пристально следившего за происходящим. Тут его взгляд переместился на Эдварда. Мутно-голубые старческие глаза вызвали в Эдварде резкое чувство тошноты и отвращения, но в то же время они не давали ему отвести от себя взгляд. Словно образуя какой-то энергетический коридор, старик продолжал в упор смотреть на Эдда, ни разу не моргнув.
   Через некоторое время Эдвард стал чувствовать, как у него закружилась голова, а силы, некогда накопленные им во сне, стали резко уходить из тела. Не в силах более стоять на ногах, он посторонился и облокотился на ближайшее надгробье. Заметив явное ухудшение его самочувствия, несколько человек подошли к нему и стали предлагать свою помощь и уговаривать направиться домой и отдохнуть.
   -- Кто тот старик? -- не слушая их, Эдвард взволнованно указал большим пальцем за спину.
   -- Какой? Мистер Кинсли? -- все устремили вопросительные взгляды на небольшого лысого старичка, одетого в черный плащ, который прижимал свой старый, жеваный, коричневый портфель и постоянно утирал то и дело проступавшие слезы. -- Это его родственник...
   -- Да нет. Другой! С седыми волосами на всей голове и в сером плаще, -- все лишь удивленно пожали плечами и стали озираться по сторонам, -- он только что был здесь!!!
   -- Эдвард, позвольте, я отвезу Вас домой? -- видя, что состояние Эдварда все больше походит на безумие, его сотрудник Неш, занимавшийся продажами, предложил ему свою помощь.
   Он осторожно взял Эдда под руку и медленно повел его к машине. Эдвард же лишь покорно следовал за ним, понимая, что с ним явно что-то не то. При этом странные глаза не менее странного старика все еще продолжали будоражить его сознание, поэтому Эдвард старался как можно меньше смотреть по сторонам, чтобы случайно не встретить его снова.
   И тут он вспомнил, что уже несколько дней собирается посетить психолога, который в теперешнем его состоянии был бы очень кстати. Чтобы не привлекать излишнего внимания и не создавать лишних пересудов в свой адрес, он попросил Неша высадить его недалеко от дома, так как якобы у него есть кое-какие дела, а сам он тем временем, свернув за угол, поймал такси и направился к знакомому психотерапевту.
  

***

  
   -- Эдвард! Как я рад тебя видеть! Проходи, -- улыбчивое лицо психолога выглянуло из-за двери. -- Не ожидал тебя увидеть.
   -- Привет, -- сухо ответил он и вошел в дом. -- Мне нужна твоя помощь... не только как психолога, но и как друга.
   -- О, Эдвард, зная тебя, не думал, что ты когда-либо обратишься к такого рода специалистам, как я! -- его друг рассмеялся, вспоминая речи Эдда о бесполезности науки психологии. -- Ты, помнится, всегда за это ругал свою жену.
   -- Да, ты прав, -- Эдвард тоже улыбнулся ему в ответ. -- Но сейчас мне действительно это надо.
   Психолог проводил его в другую комнату и, угостив чаем, стал внимательно слушать рассказ Эдварда о странной рукописи, тревожных снах и видениях.
   -- Я очень боюсь за Лизу! Это сейчас единственное, что у меня еще осталось! -- взволнованно завершил Эдвард свое повествование.
   -- Да, ситуация сложная, но нельзя бежать от своего страха, -- выслушав Эдварда, его друг облокотился на подлокотник и внимательно посмотрел на него. -- Чем больше ты будешь держать это в себе и мучиться, тем сильнее он станет тебя изводить. Я уже больше как друг тебе говорю! Иногда страх становится всепоглощающим, нередко он полностью захватывает власть над человеком. От себя все равно не скрыться, самый лучший выход -- найти в себе силы и встретиться с тем, что ты боишься, лицом к лицу. Только это способно прекратить твои многолетние кошмары и эту историю с книгой. Разреши это дело раз и навсегда, и, прежде всего, сделай это ради своей жены. Мысли о ней помогут тебе справиться.
   -- Но что именно я должен делать? -- с отчаянием спросил Эдд.
   -- Найди замок. Отыщи это место и езжай туда. Я уверен, что именно там ты найдешь ответы на все твои вопросы и долгожданное успокоение.
   Неожиданно в глазах Эдварда его друг заметил, как отчаяние и измученность сменились на твердую решимость. Он глубоко вздохнул и, резко вскочив, бросился к выходу.
   -- Спасибо тебе! -- крикнул он на ходу и исчез в дверях.
   На улице, несмотря на еще ранее время, было на редкость темно. Мрачные дождливые тучи, собиравшиеся над городом с самого утра, все плотнее и плотнее закрывали собою солнце. И теперь все небо стало темно-синем. Ветер стал еще сильнее: когда Эдвард открыл дверь, то его порыв неожиданно обдал мужчине лицо. Эдд быстро и уверенно зашагал в сторону дома. Идти было далеко, но ощущение, стеснившее его душу, придавало все больше и больше сил, а быстрая ходьба доставляла ему некоторое облегчение. Он шел и размышлял, как же найти этот замок. У Эдварда не было никакой ключевой информации, по которой можно было его отыскать. Единственное, что он знал -- только то, что он находится в Англии. Но и то, это написано в книге, а можно ли после всего ей доверять? Много идей появлялись в голове Эдварда, но тут же исчезали из-за своей несостоятельности.
   Где-то вдалеке он заметил, что ветер столкнул мусорное ведро и стал разность все его содержимое по городу, кидая то вверх, то вниз, словно играя с ним.
   Эдвард задумчиво свернул на небольшую площадь и тут увидел, как над ней быстро кружатся целлофановые пакеты и газеты. Многие люди, придерживая шляпы или сумки, согнувшись под силой ветра, торопливо спешили успеть домой до дождя.
   Вдруг что-то резко, но несильно, ударило Эдду в лицо. От испуга он отшатнулся и схватил предмет. Это оказалась какая-то старая газета, которой он встретился на лету. Он отстранил ее от лица, и то и дело поправляя лист, так как он постоянно сворачивался от ветра, удивленно стал рассматривать его содержимое. Все станицы были заполнены фотографиями домов, которые были выставлены на продажу. Посчитав газету совершенно бесполезной, Эдвард хотел было выбросить ее, пустив в полет по городу дальше. Но что-то вынудило еще раз бросить его взгляд на страницу в нижний угол. Еще сам не понимая причины, он почувствовал волнение, увидев на фотографии некий обычный дом. Он судорожно осматривал это объявление, вчитываясь в написанное, как вдруг его взгляд снова упал на фотографию, где на заднем плане в дали он заметил, наконец, серый безжизненный замок, одиноко стоящий на холме.
   Сердце Эдварда екнуло, а его сон яркой картинкой снова предстал перед глазами. Точно такой же замок терзал его все эти годы. Даже с фотографии он, казалось, смотрит воинственно на Эдда.
   "Это он, это точно он. Можно ли его спутать с каким-то другим?" -- тяжело дыша от волнения, думал Эдвард.
   Затем он резко вырвал страницу с фотографией и адресом и снова поспешил домой.
   Ветер продолжал трепетать одежду и волосы Эдварда. Чувствуя всю мощь надвигающейся стихии, Эдд почувствовал, как зародившаяся в нем решимость, словно ветер, стала возрастать, наполняя все его существо. Все быстрее ускоряя шаг, Эдвард то и дело бросал быстрый взгляд на фотографию, а в его сознании постоянно звучали слова друга: "Найди замок. Отыщи это место и езжай туда".
   Вскоре показался его дом. Он буквально влетел внутрь и вихрем взялся за карту, чтобы узнать местонахождение того места. На его удивление, оказалось, что этот дом находится не слишком далеко от столицы, и путь займет у него всего лишь несколько часов на поезде. Он тут же направился в свою комнату, достал чемодан и быстро загрузил в него все только самое необходимое. Собираясь уже было уходить, Эдвард вдруг остановился, его взгляд неожиданно упал на фотографию его жены, весело улыбающейся ему. Он взял фото в руки и, поцеловав изображение, твердо пообещал мысленно своей возлюбленной, что доведет это дело до конца. Затем решительно схватил чемодан и потащил его вниз.
   За окном ветер продолжал кружить городской мусор, делаясь все сильнее, но Эдварда это ничуть не пугало. Он подобрал оставленную на столе карту и, надев пальто, вышел на улицу.
   Все улицы были пустыми, словно город полностью вымер: не было ни машин, ни тем более такси. Подождав с минуту, Эдвард решил пойти пешком. Старательно волоча за собой свой чемодан, он то и дело оглядывался в надежде увидеть желтое авто.
   В этот момент он свернул на другую улицу и вдруг увидел прямо перед собой свободное такси, которое словно стояло и ждало именно его. Он тут же кинулся к нему.
   -- На вокзал! Если можно, быстрее!
   Водитель кивнул и надавил на газ.
   Благополучно и достаточно быстро добравшись до цели, Эдвард тут же направился в кассы. Нужное ему направление было очень популярным, и зачастую достать билет оказывалось весьма проблематично.
   -- К сожалению, есть билеты только на поезд завтра с утра, -- ответила ему кассирша.
   -- Да? -- грустно спросил Эдд. -- Ну, хорошо, давайте этот.
   Купив билет, он понуро сел на скамейку в зале ожидания и решил коротать время до поезда здесь.
   Прошло полчаса. Эдвард нервно потирал коленки, не имея ни малейшего понятия, где набраться столько терпения, чтобы дождаться утра.
   -- Мистер! Мистер! -- донесся до Эдварда голос кассирши, у которой он недавно покупал билет.
   Он обернулся и увидел, что она высунула голову из окошка и усердно кричит ему.
   Эдвард вопросительно посмотрел на нее и подошел.
   -- Мистер, сейчас один человек вернул билет на нужный Вам поезд с отходом через сорок минут. Будете брать?
   -- Конечно, конечно! -- не веря своему счастью, взволнованно ответил Эдвард и протянул ей недавно купленный билет.
   Вскоре поезд тронулся с места и понес Эдварда навстречу тайнам старинного замка.
   Слегка покачиваясь в кресле, тот задумчиво смотрел на пролетающий мимо пейзаж и взволнованно ждал минуты, когда его сон превратится в реальность. Это пугало его, но и обещало нечто мистическое и тайное, что именно, Эдвард сам пока не понимал, словно его уже давно ждали там.
   Но, думая об этом, с каждым разом он чувствовал, что его все больше клонит в сон, глаза стали все чаще закрываться от усталости, и скоро Эдвард уснул.
  

***

  
   Кругом было шумно, за окном раздавались радостные возгласы. Эдвард открыл глаза, поезд стоял на месте, а в окне он увидел платформу с встречающими. Мимо него то и дело сновали люди с чемоданами, направляясь к выходу. Эдвард окончательно пришел в себя и стал глазами искать табличку с названием станции. Эта оказалась нужной. Он быстро вскочил с места, схватил чемодан и вместе с остальными вылез наружу.
   Была уже глубокая ночь. Эдвард осмотрелся и, вдохнув свежий ночной воздух, медленно поплелся к автобусной остановке.
   -- Извините, как мне лучше добраться вот по этому адресу? -- спросил Эдвард у прохожего и сунул ему бумажку с адресом.
   -- Самое удобное, пожалуй, будет сесть на автобус 129, а там три километра пешком придется идти. К сожалению, ближе остановок нет.
   Эдвард поблагодарил его и сел в нужный автобус, который вскоре высадил его на пустынном шоссе и быстро исчез в темноте, оставив Эдварда в полном одиночестве стоять на дороге.
   Он огляделся по сторонам. Вдали виднелся указатель с названием нужного ему городка и цифрой 3, означающей расстояние до него. Он покорно последовал туда, куда указывал ему знак.
   Пустая не слишком широкая дорога терялась в темноте, вынуждая Эдварда следовать по ней почти вслепую. Из кустов и травы до его слуха доносилось ночное стрекотание сверчков, изредка перебиваемое редким, но довольным кваканьем лягушек. Здесь погода была лучше, чем в Лондоне. Из-за быстро проплывающих клочков облаков виднелись крупные яркие звезды. Ветер слабо покачивал кроны высоких деревьев. Эдвард сам не знал, куда он идет, казалось, тяжелый чемодан все сильнее стал сдавливать руку, а в ногах стала появляться невыносимая тяжесть. Сколько он уже прошел, и много ли еще идти, об этом он тоже не имел ни малейшего понятия.
   Тяжело дыша, Эдвард остановился, поставил чемодан на землю и стал осматриваться по сторонам, стараясь хоть что-нибудь разглядеть в темноте. В этот момент где-то вдалеке он услышал звук едущего автомобиля.
   Эдвард насторожился и стал внимательно вслушиваться. Судя по нарастающим звукам, он понял, что автомобиль едет по этой дороге. Он обернулся в сторону, с которой скоро должна была показаться машина, и увидел слабый свет от фар, быстро двигающийся к нему. Эдвард поднял чемодан и перетащил к обочине. Вскоре из-за поворота показался старенький автомобиль.
   Завидев замученное лицо Эдварда, водитель притормозил около него.
   -- Какими судьбами занесло в столь заброшенное место? -- просто и прямо спросил молодой человек, сидящий за рулем.
   -- Дела завели, -- Эдвард растерялся и, не зная, что сказать, широко улыбнулся.
   Водитель сделал ему знак садиться и приоткрыл дверь изнутри.
   Искренне радуясь столь счастливому случаю, Эдвард недолго думая, принял его предложение.
   -- Как тебя зовут? -- снова заговорил водитель, -- Ты сам откуда?
   -- Меня зовут Эдвард. Я из Лондона. А ты?
   -- Себастьян. Сам я из Шотландии. Но жизнь закинула в это богом забытое место. Интересно, какие все-таки дела тебя сюда завели? Какие здесь вообще могут быть дела? -- молодой человек рассмеялся.
   Эдвард снова растерялся, не желая посвящать незнакомого человека в свои проблемы.
   -- Я... я вот дом присмотрел, -- сообразил он и показал Себастьяну клочок из газеты.
   -- Не самое удачное место, если честно.
   -- Почему? Неужели так плох этот город? -- Эдвард решил притвориться, что ничего не знает о замке.
   -- Эдвард, он ужасен. Черное место. Ты веришь во всяких там духов?
   -- Ну, как тебе сказать, такой возможности не отрицаю.
   -- Так вот, открою тебе один секрет, здесь их прорва просто! И с каждым разом их становится все больше и больше, по-моему. А всему виной замок! Я раньше не особо верил в легенду о нем, но пожил рядом, и пришлось поверить.
   -- Замок? Какой замок?
   -- Замок самого дьявола! У него очень старая история. Всего я не знаю, но мне говорили, что более семисот лет назад его построил некий граф Улин, который усиленно занимался оккультными науками и поклонялся дьяволу. По преданию, он узрел старания графа и пришел на его зов, и с тех пор он теперь там живет, собирая души людей и подчиняя их себе. Все, кто пытался завладеть этим замком, купить его или просто проникнуть туда, таинственно погибали, исчезали или сгорали в нем заживо. Сколько ж раз он горел, одному Богу только известно. Горит, горит, а не выгорает. Последний страшный пожар был лет двести или триста назад. На удивление всем, молодые люди, попавшие туда, остались целыми и невредимыми и спаслись. В нашем городке, опасаясь подобной участи, никто после захода солнца на улицу не выходит. Говорят, что как только солнечный диск скрывается за горизонтом, слуги хозяина замка выходят из своего убежища и начинают искать для него новые жертвы, маня странным чарующим гулом внутрь замка. Но и это еще не все. Есть еще легенда, что все, кто ночью видел в окне правой башни черный силуэт на фоне оранжевого мерцания огня, сами на шестой день после этого непременно погибали.
   Эдвард заворожено слушал Себастьяна, вспоминая похожее описание легенд о замке в книге Катрин. Неужели все это правда? Вдруг он почувствовал доселе невиданное чувство, как плоды воображения и образы, созданные его сознанием после прочтения рукописи Катрин, вдруг сливаются с реальностью. То, что раньше было для него фантазией Катрин, его сном или страхом, вдруг постепенно предстает перед ним на самом деле. Его охватило чувство страха и трепета.
   В этот момент он заметил, что машина въехала на территорию городка и стала с ювелирной точностью лавировать по узким улочкам и резким поворотам. Эдвард взволнованно приник к стеклу автомобиля и стал всматриваться в темные фигуры домов, ища картины, похожие на виденные им в его воображении во время прочтения книги. "Ночью город выглядел совсем иначе, ранее приветливые при дневном свете и заполненные народом улочки, теперь, освещаемые одинокими фонарями, были пустынны и воинственны", -- вдруг вспомнились Эдварду строки из рукописи, такие похожие на виденное им сейчас. Но было настолько темно и тихо -- нигде не было света в окне -- что кроме своего отражения на стекле ничего другого он разглядеть получше так и не смог.
   -- Смотри справа! Он сейчас появится! -- резко крикнул Себастьян и указал рукой вправо.
   Эдвард снова перевел взгляд на окно, до конца не поняв, кто именно должен появиться, но, тем не менее, с трепетом его ожидая. Темные силуэты домов продолжали проплывать мимо него, как вдруг эта улица неожиданно оборвалась, пересекаясь с другой, более широкой, и в образовавшемся промежутке вдали Эдвард вдруг увидел большую и темную фигуру замка. Его глаза восторженно округлились, а сердце стало бешено колотиться. Он снова приник к окну и принялся изо всей силы всматриваться в старинное сооружение. Восхищение и трепет, неожиданно охватившие его, стали сдавливать дыхание, и он почувствовал непреодолимое влечение к замку. Эдварду вдруг захотелось выскочить из машины, бросить все, и мчаться скорее туда, пожирая его глазами.
   Но это длилось не слишком долго. Следующая улица, по которой они следовали, снова скрыла замок из поля зрения. Но Эдвард еще продолжал под впечатлением пытаться высмотреть его между домами.
   -- Вот так он жертв и собирает! -- заприметив потерянное лицо попутчика, Себастьян улыбнулся.
   Придя немного в себя, Эдвард встряхнул головой и стал тереть глаза.
   -- Да, ты прав, он и впрямь обладает огромной силой!
   В этот момент машина остановилась, и Эдд вопросительно посмотрел на водителя, ожидая его дальнейших действий. Себастьян открыл бардачок и вытащил небольшую белую свечу и зажигалку.
   -- Пойдем! -- позвал водитель его.
   -- Куда? Зачем тебе свеча?
   -- Это спасает от духов. Они боятся света белой свечи, -- загадочно проговорил Себастьян, зажигая ее.
   -- В нашем веке уже давно изобрели электрические фонари.
   -- Эдвард, фонари изобрели, чтобы лучше видеть в темноте, но они не несут в себе никакого религиозного смысла! А свеча не только путь покажет, но и от злых духов спасет.
   -- Кстати, Себастьян, у вас есть гостиница? Как мне до нее добраться? -- вдруг спохватился Эдвард, вспомнив о своем положении гостя.
   -- Останавливайся у меня. Я все равно живу один в большом доме, здесь жилье стоит сущие гроши. И денег с тебя брать не стану.
   Сначала Эдвард упирался, не желая стеснять гостеприимного хозяина, но в итоге согласился, понимая, что в столь опасном месте лучше быть рядом со знающим человеком.
   -- Спасибо тебе! Я твой должник.
  

***

  
   Всю ночь Эдварду спалось крайне плохо. Находясь под сильным впечатлением, его сознание то и дело проецировало в снах страшные сцены: злого господина, зовущего Эдда внутрь, пожар и прочие несвязанные отрывки наслышанных историй. Он то и дело вздрагивал и просыпался среди ночи в холодном поту. Внимательно осматриваясь по сторонам, словно чувствуя чье-то присутствие, он переворачивался на другой бок, накрывался с головой одеялом и продолжал дальше наблюдать эпизоды про замок.
   Наконец, к его счастью, настало утро, а вместе с ним и некоторое облегчение. Больше Эдварду пока не надо было бояться недвижный теней, в которых, быть может, скрывается кто-то невидимый. Но он все равно чувствовал себя разбитым, ведь он уже и не помнил, когда ему в последний раз удалось нормально выспаться, когда его не мучили постоянные кошмары.
   -- Привет. Пойду, прогуляюсь по городу и погляжу на свой домик! -- придавая своему голосу веселость и бодрость, поздоровался Эдд с Себастьяном. -- У вас же днем призраков нет?
   -- Привет. Нет! -- он также рассмеялся в ответ.
   Эдвард открыл дверь и, выйдя наружу, восхищенно оглянулся вокруг. Со временем город, конечно же, претерпел много изменений, в нем провели электричество и поставили светофоры, появились современные урны и прочие новомодные штуки, но общая атмосфера и архитектура осталась нетронутой. Эдварду показалось, что он попал в прошлое со старинными провинциальными домиками и мощеными улицами. Даже большинство живущих там женщин продолжали в большинстве своем ходить в платьях или длинных юбках с авоськами в руках.
   Он переступил порог дома Себастьяна и слился с общим потоком оживленного и шумного городка. С любопытством рассматривая лавочки, также сохранившие свое старинное оформление, он с трудом сдерживал порыв останавливаться у каждой, чтобы порассматривать что-нибудь. В некоторых местах они были переделаны в современные продуктовые магазины. Кое-какие были скромными магазинами одежды или предметов быта. Но где-то еще попадались и те, которые продавали что-то очень бесполезное, но на вид весьма старинное. Это были такие предметы, не зная истории или тайны которых, сложно было бы оценить их по достоинству. Так, например, казалось бы, вряд ли кто смог бы оценить обычный старый веник, но если предположить, что им могли подметать в покоях самой королевы, то он будет иметь уже совсем другую ценность.
   Солнечные и аккуратные улочки города действительно показались Эдварду весьма приветливыми и радужными. Он продолжал медленно гулять по улицам, с любопытством переводя взгляд с одного дома на другой, изредка рассматривая проходящих мимо людей. Днем действительно ничего не напоминало о том, что этот город уже несколько столетий живет в страхе перед могущественным и властным замком, в силе которого Эдвард сам давеча убедился. Не один десяток людей безвестно пропали на этих красивых улочках среди таких же красивых домов.
   Эдвард достал из кармана засаленный клочок бумаги с адресом продаваемого дома и решил направиться туда, чтобы еще раз при свете солнца осмотреть предмет своих исследований. Надеясь, что замок бодрствует лишь ночью, отводя дневное время под сон, он не побоялся направиться туда один.
   Город был настолько маленьким, что, даже совсем не зная расположение его улиц, Эдварду удалось легко и быстро отыскать нужный ему адрес. Он внимательно осмотрел заброшенный дом и затем сличил его облик с тем, что видел на фотографии. Но дом не особенно волновал Эдда, убедившись, что нашел его, он тут же прошел вперед, ожидая, наконец, увидеть многовековое сооружение.
   Вдали на небольшом холме замок величественно возвышался над городом, словно даже днем следя за его жизнью. Высокие толстые стены из темного камня выглядели очень мощно, казалось, что стоит лишь попасть туда, и обратно уже не выбраться. Две круглые высокие смотровые башни, поддерживающие небо над городом массивными каменными зубцами, заключали между собой центральный вход, обращенный к городу и украшенный красивым большим витражом, о котором, как помнилось Эдварду, в рукописи не говорилось ни слова. Более того, в замке действительно не было окон, их функцию выполняли узкие продольные щели в стенах замка, застекленные красивым разноцветным стеклом. И только в двух высоких башнях на самом верху действительно располагалось по одному широкому прямоугольному окну.
   Днем замок лишь молча и спокойно позволял рассматривать себя, словно набирался сил перед очередной ночной охотой на души. Эдвард, пребывая в полном исступлении, замер в лицезрении его. Ему снова ярко вспомнился сон, где он, подъезжая в повозке, видит точно такой же замок. Словно под гипнозом, он медленно начал двигаться все ближе к замку, не сводя с него глаз и даже не моргая. Забыв о существовании себя и мира вообще, он был полностью поглощен мощью и тайной здания.
   В этот момент недалеко раздался протяжный колокольный звон. Эдвард вздрогнул и пришел в себя. "Будь осторожен!" -- сказал он сам себе и обернулся в сторону, откуда доносился звук колоколов.
   Недалеко от того места, где он стоял, располагалась красивая и, судя по виду, уже довольно старая часовня. "Это очень напугало местных жителей, и по их просьбе недалеко от замка построили часовню, дабы усмирить злые силы", -- снова в голове Эдварда всплыли строки из описания Катрин. "Неужели все это все-таки на самом деле случилось с ней?" -- задался он вопросом и глубоко задумался, до сих пор не веря в то, что прочитанное им могло быть на самом деле. Все описания действительно почти совпадают.
   Судя по тому, что люди стали потихоньку подтягиваться из города к церкви, Эдвард смог предположить, что звон ее колоколов созывал их на мессу. На всякий случай он тоже решил направиться туда и немного поглазеть на людей и послушать их разговоры.
   Подойдя ближе, Эдвард заметил, что часовня была сделана в готическом стиле с множеством фигурок ангелов на фасаде и горгулий, выполняющих функцию водостоков.
   Вскоре церковь полностью заполнилась, оставив и без того пустынную площадь совсем безлюдной. Эдвард задумчиво продолжал разглядывать старинное здание и медленно зашагал дальше, желая осмотреть его со всех сторон. Завернув за угол, он увидел довольно большое кладбище, отгороженное от территории церкви красивой каменно-чугунной решеткой. Среди всех надгробий в основном преобладали кресты, сделанные на кельтский манер и изрисованные всяческими символами и узорами.
   Заинтригованный Эдвард вошел в приоткрытую калитку и направился на неспешную прогулку по аллеям мрачного места, с интересом разглядывая даты рождения и ухода из жизни. Многие из памятников на могилах, самые ветхие, датировались XIV, XV и XVI веками. Эдвард был потрясен подобным явлением и с трудом верил в возможность того, что древние захоронения людей, живших так давно, до сих пор сохранились. Его взгляд медленно перемещался с одной на другую, с другой на третью, как вдруг вдали, среди прочих похожих, он заметил одну старую и заброшенную. Ее крест уже покосился от времени, а пыль и грязь совсем скрыли надписи от взора, затвердев на камне. Сам не зная почему, Эдд целенаправленно зашагал туда и наклонился над неизвестной могилой. Влекомый любопытством, он осторожно зацепил ногтем прилипшую грязь и отковырнул приличный ее кусок от каменного кельтского креста. Надпись гласила: "Уинстон Паттерсон". Далее шел временной промежуток его жизни, но время сделало надпись настолько неразборчивой, что прочесть цифры было уже невозможно. Увидев это имя, Эдд испуганно отшатнулся.
   "Не тот ли это Уинстон?" -- подумал он про себя и стал быстро вспоминать какие-нибудь факты о нем, которые могли бы дать подсказку. Но в книге, к сожалению, было мало о нем информации, и на надписи тоже. Однако, приглядевшись внимательнее, Эдд заметил отличительную особенность его надгробья: только у его креста спереди было небольшое углубление, предназначенное для чего-то. И тут ему вспомнились последние строки рукописи. Без сомнения, это была могила того самого Уинстона. Вот только теперь на ней нет больше ни свежих цветов, ни золотого патрона. Не успев додумать, Эдвард снова испытал шок, ему вдруг вспомнился рентгеновский снимок его жены, где четко виднелся патрон, который бы без сомнения поместился в это углубление.
   Множество странных и необъяснимых фактов, приходивших без конца в его голову, с каждым разом доводили его до все большего исступления и изнеможения.
   Весь день он провел на ногах, осматривая город и продолжая свои попытки связать логически между собой хоть какие-нибудь элементы этой головоломки. Он твердо решил для себя непременно разобраться во всем, но он не имел ни малейшего понятия, с чего ему следует начинать.
   Измученный и уставший, Эдвард вскоре вернулся к дому Себастьяна, который весь день сидел за своим рабочим столом и что-то писал.
   -- Ну, как дом? -- спросил хозяин дома, не отрывая головы от бумаги.
   -- Могло быть и лучше, -- Эдд улыбнулся в ответ и, хотел было уже направиться в свою комнату, но неожиданный вопрос Себастьяна вынудил его остаться.
   -- Ты ведь сюда не за этим приехал, так? -- он пристально посмотрел на Эдда.
   -- О чем ты?
   -- Ты приехал сюда не для того, чтобы купить дом. Ты приехал из-за замка.
   -- С чего ты взял?
   -- Потому что нормальный человек не станет покупать жилье там, где почти каждую ночь пропадают люди.
   -- Если бы ты не рассказал мне про замок, я мог бы и не знать об этом, -- Эдвард продолжал упираться.
   -- Эдвард, согласись, что для такой относительной близости к столице, цены здесь слишком малы. По-твоему, стали бы люди массово продавать свои дома по дешевке просто так?
   -- Ладно, ты прав, я действительно приехал сюда не за этим.
   И Эдвард был вынужден рассказать Себастьяну почти все, что вынудило его приехать сюда. Поначалу тот думал, что Эдвард относится к людям, охотящимся за древними книгами, либо помешанным на оккультизме и приехавшим, чтобы отыскать реликты или тайные ритуалы, но рассказ Эдда весьма потряс его.
   -- Досталось тебе, я смотрю. То-то я смотрю, на тебе лица нет. Знаешь, у меня есть отличная идея. Здесь недалеко есть хороший паб. Пойдем, выпьем, расслабимся. Там весело, я обещаю, что тебе полегчает. А завтра подумаем, как тебе помочь. Дела мистические не терпят спешки и усталости. Загадки лучше решать на свежую голову, не замученную поиском решения.
   Эдвард не очень любил подобные мероприятия, но, с другой стороны, он понимал, что если хоть немного не расслабится, то быстро сойдет с ума, поэтому в итоге был вынужден согласиться.
   На улице уже вечерело, было по-летнему тепло. За день прогревшийся город теперь отдавал свое тепло обратно, отчего оно и вечерняя прохлада создавали идеально благоприятную температуру. Солнце медленно клонилось к горизонту, постепенно исчезая за фигурой замка. С каждым разом яркий солнечный свет превращался в кроваво-красное зарево, исполосованное редкими, продольными, сероватыми перистыми облаками.
   Эдвард и Себастьян вышли из дома и, не спеша, направились к пабу.
   -- Смотри, алое зарево, -- указал Себастьян на запад. -- Это плохой знак. Обычно в ночь, после такого явления непременно кто-то пропадал.
   -- Но как связан красный закат с пропажей людей?
   -- Нет, Эдвард, красный - это красный. А этот именно алый. Поверь мне, поначалу многие вещи здесь кажутся абсурдными, только побыв тут какое-то время, начинаешь видеть все приметы и знаки, отличая их от обычных явлений природы, например.
   -- Хорошо, тогда объясни мне, есть ли какой-то тайный смысл в том, что некоторые кресты на кладбище кельтские? Я пытался понять зависимость, но, например, по дате смерти или рождения мне ее найти не удалось.
   -- Конечно, есть, и довольно несложный. Я не знаю, откуда эта традиция пошла, но этими крестами обозначаются могилы тех, кто стал жертвой замка. Многие из могил пустые, ведь большинство его жертв просто пропадают бесследно.
   Эдвард слегка удивился, так как не ожидал, что смысл казавшейся ему сложной загадки, окажется столь прост. А, может, и тайна происходящего с ним имеет такое же простое и даже в некотором роде банальное решение?
   Вскоре впереди показалось темно-синее здание с висящей сбоку старой выцветшей вывеской, на которой была изображена пивная кружка. Оттуда уже издалека слышались громкие песни и ругань пьяных жителей городка.
   -- Вот мы и пришли, -- радостно сообщил Себастьян Эдварду.
   Внутри паб был отделан на старинный манер, хотя сама мебель была уже старой и обтертой. Эдварду снова показалось, что он вернулся на несколько сот лет назад, во времена Катрин и ее спутников.
   Завидев Себастьяна, самые крикливые сразу издали радостный вопль.
   -- Тебя, я смотрю, здесь все знают. Часто бываешь? -- спросил Эдвард Себастьяна, изо всех сил надрывая свой голос, чтобы суметь перекричать всеобщий шум.
   -- Ага, -- довольно кивнул он, -- а что еще здесь делать?! -- прокричал Себастьян в ухо Эдварду в ответ.
   Эдвард кивнул и стал ожидать, когда им принесут заказанное спиртное и еду, то и дело бросая быстрый взгляд на увеселения окружающих.
   В этот момент несколько уже хмельных человек подсели к ним, резким движением шмякнув кружки об стол, отчего некоторая часть их содержимого тут же оказалась на столе. Эдвард брезгливо подвинулся, опасаясь, что пьяный высокорослый мужчина, одетый в темно-зеленый комбинезон и рубаху, случайно заденет его своим увесистым кулаком, которым он рьяно что-то показывал своему собеседнику.
   Вскоре заказ был подан. Эдвард, некогда стесненный непривычной для него обстановкой, с каждым глотком эля чувствовал себя все более и более раскрепощено и позже стал также участвовать в беседах незнакомых ему людей. Они рассказывали ему про себя, он рассказывал им про себя, так что весь паб был полон веселого гогота
   -- Анита, подыграй нам! -- крикнул кто-то, протягивая гитару.
   Анита, официантка, терпеливо взяла инструмент и начала играть, стараясь попасть в такт певцам, которые совершенно не заботились о красоте пения, буквально выкрикивая слова вразнобой.
   Себастьян довольно покачивался на стуле, ему, как и всем остальным, явно нравилась эта песня. Эдвард напряжено вслушивался в слова, но на его удивление он никак не мог уловить смысла.
   -- Себастьян, мне кажется, я слишком много выпил. Я не понимаю, о чем они поют, -- выразил он свои опасения.
   -- Дело не в алкоголе. Они поют на староанглийском. Песня называется "Легенда о замке". Об этом замке... -- Себастьян указал пальцем в сторону, где находился замок дьявола. -- Эту песню написали очень давно, возможно, когда только все еще началось, словно предвидя, что эта история затянется на века, но с тех самых пор ее все еще поют.
   Эдвард удивленно посмотрел на него.
   -- А о чем она?
   Себастьян, подсев к своему знакомому поближе, стал передавать ему смысл легенды, изо всех сил стараясь сохранять рифму:
  

В одной стране был мрачный замок зла,

Им некто завладел, подобный Люциферу,

Тогда о нем пошла в окрестностях молва,

И появилось множество легенд и суеверий.

Ходили слухи, что ночами,

Когда уже весь город спит,

В окне, что огненными озаряется лучами,

Какой-то странный человек сидит.

Сидит и шепчет заклинанья,

А рядом книга древняя и странная лежит,

И слышен гул, как ветра завыванья.

Так многих в замок он манит.

И каждый вечер до захода

Старались все домой попасть.

Ведь поздние по городу походы

Могли для каждого ужасной смертью стать.

Лишь свечки свет во мраке ночи

Спасал идущего домой,

И всяк пытался уйти прочь

От замка в тишине немой.

И каждый раз в дни Люцифера

Тень призраков в окрестностях витала,

А яркая и огненная сфера,

Как зарево, весь замок освещала.

Так шли года, потом столетья,

И так прошло уж лет пятьсот,

Но не кончались всё проклятья,

Терзавшие измученный народ.

Но их мольбам, молитвам, стонам

Священные не вняли небеса,

И люди все, поникнув взором,

Уж перестали верить в чудеса.

И зло из замка поползло

Из дома в дом во все селенья,

А вскоре завладело всем оно,

Весь люд простой введя в забвенье.

Но вот однажды в замке зла

Пожар случился очень сильный,

И город весь в огне погиб тогда,

Что ветром сильным был гонимый.

А те, кто спасся от огня,

Сказали, что в ту ночь над замком,

Всё призраки носились и, крича,

Тускнели и растаяли потом.

   -- Это мой личный перевод! -- довольно подытожил Себастьян, наблюдая выражение лица собеседника.
   -- Да тебе в пору быть поэтом!
   -- Я иногда этим увлекаюсь, -- он улыбнулся. -- Ладно, Эдд, пора нам возвращаться. Скоро совсем стемнеет, да и предчувствие у меня нехорошее какое-то.
   -- Конечно, пошли.
   Держась друг за друга, чтобы не потерять равновесие, они вышли на улицу. Там было уже прохладно. На небе появились первые звезды, огромный багровый диск луны медленно поднимался вверх, светлея и уменьшаясь в размерах. На западе все еще виднелась светлая полоса от лучей солнца. Мрачная фигура замка медленно погружалась во мрак ночи, пробуждаясь после дневного сна, но дома скрывали пока его от взора приятелей.
   Они шли по пустым улицам города, Эдвард продолжал напевать себе под нос понравившуюся мелодию легенды, изредка спотыкаясь на ровном месте, а Себастьян постоянно смеялся над ним. Все-таки Себастьян привык к большим дозам спиртного, в отличие от его спутника.
   -- Себастьян, смотри! -- Эдвард резко остановился и указал пальцем на видневшийся между домами замок, щуря глаза, словно не веря им. -- Там кто-то есть.
   Себастьян испуганно перевел взгляд туда и тоже увидел черную фигуру человека, недвижно стоящую около главного входа. Было темно, поэтому они не видели ни лица его, ни одежды, но по силуэту приятели поняли, что он стоит лицом к ним, скрестив руки на груди. Его одежда слабо колебалась от ветра. Себастьян стал испуганно обыскивать карманы, не сводя при этом глаз с человека. Дрожащими руками он, наконец, достал свечку и зажег ее, держа перед собой.
   -- Эдвард, пойдем, пойдем скорее! -- испуганным тихим голосом быстро прошипел он.
   Эдвард не слишком хорошо понимал, что именно происходит, но чувство страха передалось и ему. Он послушно последовал за Себастьяном, оглядываясь назад.
   -- Не смотри туда!
   -- Кто это, Себастьян?
   -- Хозяин замка!
   -- Хозяин?
   -- Да, Эдвард, хозяин!
   -- Так его хозяин -- человек? -- в полном непонимании пьяным голосом удивленно протянул он.
   -- Нет, тебе бесполезно сейчас объяснять. Его хозяин может быть всем, чем угодно и кем угодно. Наивысшее зло и хаос!
   Вскоре они уже были рядом с домом, Себастьян нервно открыл дверь и, быстро юркнув в прихожую сам и заставляя так же быстро сделать это и Эдварда, ловко закрыл все замки, какие только у него были.
   -- Эдвард, иди спать, не смотри в окно и постарайся как можно скорее заснуть.
   Он покорно кивнул и последовал в свою комнату, то и дело пошатываясь из стороны в сторону и иногда придерживаясь за стену. Дойдя до кровати, не в силах осмысливать слова Себастьяна, он упал на нее и тут же заснул.
  

***

  
   Настало утро. Эдвард открыл глаза, тут же зажмурясь от ярких лучей солнца. Чувствуя тупую боль в голове, он закряхтел и привстал, пытаясь вспомнить, что было вчера, удивленно оглядывая себя и совсем не понимая, почему он спал в одежде. В этот момент до его слуха донесся какой-то шум, множество взволнованных голосов и возня, которые доносились из гостиной Себастьяна.
   Эдвард встал и, приглаживая растрепанные волосы, шаркающими тяжелыми шагами направился к источнику шума. Войдя в комнату, он увидел несколько человек, в том числе Себастьяна, которые стояли и взволнованно что-то обсуждали.
   Он подошел ближе, вслушиваясь в их разговор.
   -- Откуда нам знать, ты сам говорил, что видел его, -- сказал один из них.
   -- Видел. Его черная фигура до сих пор стоит у меня перед глазами. Похоже, он снова принялся за старое, -- рассуждал Себастьян.
   В этот момент он заметил стоящего в проходе Эдварда.
   -- Что случилось? -- спросил Эдд. -- Вы шумите, как будто близится конец света.
   -- Кто знает, может, и правда, близится, -- ответил ему Себастьян. -- Джозеф пропал! Сегодня утром недалеко от замка нашли его карманные часы.
   -- Джозеф? -- Эдвард напрягся, пытаясь вспомнить, кто это.
   -- Он вчера в пабе сидел рядом с тобой. Здоровяк в зеленом комбинезоне.
   После упоминания комбинезона Эдвард тут же вспомнил пропавшего.
   -- Может, он просто спьяну их потерял, а сам где-нибудь уснул?
   -- Нет, видели из окна, как он медленно шел к замку. Как под гипнозом, не разбирая дороги, он подошел к его дверям и исчез...
   -- Да, да! Это моя жена видела! -- взволнованно вмешался один из присутствующих. -- Она говорит, что было очень темно, но ей удалось разглядеть, что двери сами собой открылись и Джозеф вошел внутрь. В этот момент где-то вдалеке ей послышался устрашающий мужской хохот. Потом двери сразу закрылись. Бедняжка теперь себе места не находит, даже днем теперь боится оставаться одна.
   Вдруг Эдварду вспомнилось, что во сне перед ним тоже открывались двери.
   -- А что было за этими дверьми? Она что-нибудь видела? -- тревожно спросил Эдвард.
   -- Нет, ничего. Она ничего не видела.
   -- Я должен туда пойти! -- задумчиво произнес Эдд: словно озарение, эта мысль твердо засела в его сознании.
   -- Ты с ума сошел! -- испуганно прокричал Себастьян, в то время как остальные вопросительно смотрели на Эдварда.
   -- Вспомни, что я тебе рассказывал вчера. Я ведь и приехал сюда, чтобы покончить с этим делом.
   -- Этим ты ничего не решишь! Ты просто канешь в лету, так же, как это случилось и с остальными. Мы не знаем, что там внутри, никто этого не знает.
   Эдвард заметался на месте, словно что-то обдумывая. Ему вспомнились слова друга-психолога о том, что он должен во что бы то ни стало встретиться со страхом лицом к лицу. Теперь он и сам понял, что только так можно узнать всю правду происходящего. "Либо он меня, либо я его!" -- решительно подумал про себя Эдвард.
   Мысли одна за другой стали крутиться в его голове. Он извинился перед присутствующими и направился в город, чтобы все как следует обдумать.
   Там его снова встретили живые и дружелюбный улочки, солнце ярким желтым светом отражалось на стеклах и металле домов. Люди снова торопились и продолжали делать свои дела, в страхе пережив очередную ночь, и каждый в отдельности искренне радовался тому, что до сих пор зло не заманило его в замок.
   Эдвард бездумно шел в неизвестном даже ему самому направлении, наугад поворачивая на улочки, которые уводили его то вглубь города, то к его окраинам. Вдруг ему почудилось, что место, где он шел в данный момент, очень ему знакомо. Он остановился и стал пристально разглядывать близлежащие дома и вывески. Ничего не рождало в нем никаких воспоминаний, но внутренний голос продолжал упорно настаивать на том, что это место имеет определенную связь с Эдвардом. Заметив, что он, стоя на мостовой, стал мешать проходящим мимо людям, Эдвард задумчиво отошел в сторону. В этот момент ему на глаза попалась какая-то синяя вывеска старой лавочки с пыльными и грязными стеклами, лишенная, на первый взгляд, какой-либо надписи. Это очень заинтересовало Эдда, и он пристально стал разглядывать ее. С обеих ее сторон он обнаружил остатки некогда вдавленных букв и желтой краски. Это заинтриговало его еще больше, и уже безо всякого стеснения он стал ходить под вывеской и пытаться детально разобрать надпись.
   -- Молодой человек, пропустите, -- вдруг до его слуха донесся дряхлый старческий голос какой-то бабушки, которой он попался на пути. -- Что Вы тут скачите?
   -- Пытаюсь прочитать вывеску, -- удивленно протянул Эдвард, не понимая причину ее ворчливого тона.
   -- А что ее читать... Стыдно не знать, молодой человек! Живете в этом городе, а лавку старика Уинстона не знаете, -- продолжала ворчать она.
   Услышав заветные слова, Эдд тут же остолбенел. Подобная неожиданность настолько затуманила ему голову, что, забыв поблагодарить старушку, он тут же поспешил внутрь. Он осторожно приоткрыл старую облупившуюся дверь и, услышав слабый звук колокольчика, вошел внутрь.
   -- Добрый день, мистер Фоннейман, -- донесся из-за стеллажей с книгами приятный женский голос.
   Эдвард удивленно обернулся, недоумевая, откуда ей известна его фамилия, и увидел знакомое ему лицо девушки. Но откуда оно было ему знакомо, он вспомнить не мог. Он продолжал вопросительно смотреть на нее, напрягая свою память, в то время как она стояла и смотрела на него в ожидании ответного приветствия.
   -- Я Анита, Вы видели меня вчера в пабе, -- наконец, подсказала она ему, поняв, что Эдвард не может ее вспомнить.
   -- Ах да, точно! -- радостно воскликнул Эдвард, удивляясь подобному совпадению. -- Но вы же работаете там, в пабе, не так ли? Не ожидал увидеть Вас здесь!
   -- Да, увы, заработок в этом городе скудный, поэтому приходится совмещать. Днем я работаю здесь, а вечером там, -- пояснила она ему.
   -- Интересно, а это чья лавка? Ваша личная или вы просто здесь по найму? -- чувствуя подходящий момент, Эдвард решил невзначай поинтересоваться у нее про столь интересующее его место.
   -- Раньше работала по найму, но потом ее хозяин умер и перед смертью, не имея наследников и родственников, передал ее мне. Теперь она моя. Вот только дохода от нее никакого почти, -- улыбнулась девушка.
   -- А кто такой Уинстон? Увы, вывеску прочитать мне не удалось, но мне сказали, что она называется "Уинстон советует". Это правда? -- Эдд тоже улыбнулся, стараясь придать своему лицу и тону наивный вид.
   -- Да, верно. Когда-то очень давно она принадлежала Уинстону Паттерсону или, как тут любят говорить, старику Уинстону. Он жил очень давно, несколько веков назад. Но, к сожалению, однажды при странных обстоятельствах исчез в замке. Он и несколько ребят вдруг пропали, их искали три дня, но никаких следов найти не удалось. На третий день их посчитали пропавшими и решили, что замок погубил их, но ближе к вечеру над городом появился запах гари, люди стали высовываться на улицу и увидели, что замок весь внутри объят пламенем. Испуганные жители столпились недалеко от него в надежде, что пожар, наконец, уничтожит зло. Там была такая жаровня, что, казалось, даже камень расплавился бы, но вдруг в парадных дверях раздался сильный стук, люди думали, что это духи рвутся наружу. Но, представьте себе, оттуда вылезли трое пропавших ребят. Они были одни, без Уинстона. Он так и остался числиться пропавшим. Они не слишком рассказывали о том, что с ними там случилось, да и люди неохотно с ними общались, ведь за всю историю замка мало кому удавалось вырваться из его плена, а те, кто все-таки смог, выходили оттуда обезумевшими. Ребята же вернулись полностью нормальными. И все были уверены, что им удалось выйти только за счет согласия заключить договор с хозяином замка. Я надеюсь, Вы понимаете, о чем я? -- на одном дыхании выпалив историю про замок, она вкрадчиво спросила.
   -- Да, конечно, -- восторженно ответил Эдд.
   Хоть он и знал всю эту историю, но всякий раз, когда ему доводилось слушать людскую молву об этом, он всегда восторгался той тайной и страхом, который испытывали люди, рассказывая о замке. И это чувство невольно передавалось ему, и он, словно первый раз, с восторгом и трепетом слушал историю снова и снова.
   -- А что было после пожара? -- снова поинтересовался он.
   -- Я точно не знаю, но люди рассказывают, что на некоторое время он затих. Со временем он совсем развалился, его купила она строительная компания, решив снести замок за невозможностью восстановления и построить на его месте что-то другое. Но ведь не зря этот замок так боятся, естественно, ничего у них не вышло. Там постоянно ломалась техника, выходили из строя приборы, а все рабочие вскоре один за другим просто пропали... бесследно. Узнав про это, другие люди отказывались ехать сюда, и компании пришлось отказаться от своей идеи. Замок оставили в покое.
   Но ненадолго. Вскоре его снова купили. Но на этот раз в целях реставрации как древний исторический объект. На удивление им это удалось. Замок позволил им себя отреставрировать. Но не более того. Получив то, что ему было надо, он снова избавился от своих юридических хозяев, когда те решили начать использовать его по тому назначению, ради которого они его и восстанавливали.
   Словно получив вторую жизнь, он снова стал набирать силы, и вскоре наш город опять погрузился в страх и трепет. Последние годы замок не слишком свирепствовал, но сейчас, судя по всему, опять проснулся!
   Последнюю фразу Анита проговорился таким ужасающим тоном, что Эдвард невольно вздрогнул.
   -- Ужасная история! А Уинстона так и не нашли? И других жертв?
   -- Замок никогда не оставляет после себя тех, кто побывал внутри. Но за все время их работы в замке никаких новостей о страшных находках не было.
   -- Получается, люди, действительно, пропадают бесследно, -- подытожил Эдд.
   -- Судя по всему, да.
   -- Что ж, буду иметь в виду, -- Эдвард загадочно улыбнулся. -- Вы не возражаете, если я посмотрю книги? -- он указал на стеллажи.
   -- Нет, конечно. Все-таки эта лавочка и предназначена для того, чтобы посетители смотрели выставленные на продажу книги, -- удивившись немного странному вопросу Эдварда, Анита растерянно развела руками.
   -- Да, Вы правы, -- ответил он и задумчиво направился к полкам, бегло рассматривая стоящие там книги.
   Старые обтертые стеллажи, симметрично выставленные в небольшом помещении магазина, снова вернули Эдварда на несколько веков назад. Вспомнив описания Катрин, Эдд ясно представил картину их чаепития. "Но тут послышался слабый звоночек, означающий, что кто-то вошел. Это был Доминик". Вспоминая слышанный им звоночек при входе, он мысленно представил себе картину, описанную в рукописи. Чувство трепета перед прошлым снова завладело Эдвардом. Он почувствовал какую-то незримую связь с тем, что было очень-очень давно.
   "Все-таки прав был Доминик, когда сказал, что вещи представляют собой машину времени, связывая прошлое с настоящим. И попадая в окружение таких вещей, можно запросто увидеть все события прошлого безо всяких агрегатов, поворачивающих время вспять",-- думал про себя он, разглядывая какое-то старинное издание по физике.
   "Да это ценнейшее собрание антикварных книг. За такое собрание можно получить столько денег, что этого хватит на многие столетия безбедного существования!" -- снова подумал про себя Эдд, восторженно рассматривая попавшееся ему под руку очень старое издание "Божественной комедии" Данте Алигьери.
   В этот момент в его сознании снова всплыли строки из книги, где Катрин перед ритуалом цитировала слова именно отсюда. Эдвард целенаправленно стал листать часть про ад, в поисках этой строчки.
  

1 "Vexma regis prodeunt inferni

Навстречу нам, -- сказал учитель. -- Вот,

Смотри, уже он виден в этой черни".

   Эдвард прочитал вслух эти строки и задумчиво добавил:
   -- И правда... Песнь тридцать четвертая, первая строчка.
   Чувствуя, как вся реальность событий все больше и больше начинает давить на него, Эдвард резко захлопнул книгу и направился к другим полкам.
   Оттуда на него смотрели книги по астрономии, химии, истории и разножанровая художественная литература. Работая в сфере книгопечатанья, Фоннейман всегда проявлял повышенный интерес к книгам, особенно старинным. Но его знаний не всегда хватало, чтобы по достоинству оценить то или иное издание, и тогда ему на помощь приходил Купер, его верный друг, который с юношества также увлекался старыми изданиями и долгое время работал оценщиком книг.
   Думая о том, что Куперу было бы очень интересно увидеть всю эту коллекцию реликтов, он подошел к одной из полок и наугад вытащил оттуда не слишком древнее издание. "Мистический альманах" -- гласило его название. Заинтригованный этим названием, Эдвард стал листать книгу, быстро пробегая глазами по строкам.
   Содержание ее заключалось в описании событий, лиц или предметов, заключающих в себе тот или иной мистический смысл. В самом начале ему попалось описание жестокости Генриха VIII, его жен и его Хэмптон Корте, где, по приданию, до сих пор скитаются убитые им женщины. Затем Эдвард наткнулся на описание малоизвестной часовни, которая тоже имела некую интересную мистическую историю.
   В этот момент где-то на улице раздался резкий звонкий хлопок. Он был настолько неожиданным и сильным, что Эдвард испуганно вздрогнул и случайно выронил издание из рук. С трудом дыша от бешеных ударов сердца, он тут же наклонился, чтобы поднять книгу, которая, достигнув поверхности пола, раскрылась уже совсем на другой странице. Он бережно осмотрел ее. В этот момент ему на глаза бросились два коротких, но крайне знакомых слова: граф Улин. Не веря своим глазам, он напряженно и вдумчиво принялся читать отрывок, где встречалось это имя.
   "...но эта местность славится не только подобными явлениями. Другой до сих пор неразгаданной загадкой считается малоизвестный, но очень таинственный замок. Это почти единственное древнее сооружение из сохранившихся до сих пор, которое было построено как оплот оккультизма и алхимии. Первым его хозяином стал тогда еще молодой граф Улин, живший в то время в Лондоне. По его приказу почти всю площадь замка должны была занять огромная пятиэтажная библиотека и лаборатория.
   Уже в двадцать восемь лет граф питал жгучий интерес к таинствам бытия и всячески пытался найти путь к бессмертию и власти. Желая отгородиться от мира и посвятить себя оккультизму, он и решил возвести себе оплот в тогда еще малонаселенной местности.
   Но основное строительство замка закончилось, когда Улину было уже сорок лет. В сорок три года он переехал туда, не в силах больше ждать, несмотря на то, что некоторые части замка все еще не были достроены до конца. И только когда ему исполнилось сорок семь лет, все комнаты и залы были окончательно доделаны.
   Дальнейшая его жизнь доподлинно неизвестна, но, по одной из версий, он прожил в своем замке до конца жизни, так и не женившись, без детей и друзей. Все эти годы граф старательно составлял ритуалы с целью призвать Князя Тьмы и заполучить безграничную власть и бессмертие. И, по преданию, однажды дьявол явился Улину во время чтения очередной оккультной книги в его библиотеке. Это так напугало графа, что он решил забросить оккультизм, но было уже слишком поздно. С тех пор дьявол часто являлся ему в разных обличиях, и вскоре навсегда поселился в замке, вынудив Улина подписать с ним договор.
   Граф Улин умер в возрасте ста пятидесяти двух лет в одной из башен замка, где до последней минуты старался найти способ изгнать нового хозяина из замка, жалея о своих прошлых увлечениях. Существует предположение, что все свои наблюдения и исследования он заносил в некий дневник, который со временем был утерян. Более того, многие считают, что графу удалось создать множество алхимических изобретений. Одно из таких до сих пор находится в замке -- кристалл, в котором можно видеть будущее.
   Дневник графа так и не нашли. После его смерти замок продолжал оставаться во владениях некой силы. Все научные исследования и экспедиции, направленные на изучение его тайн, заканчивались ничем, а во многих случаях все участники экспериментов таинственно пропадали".
   Эдвард задумчиво перевел взгляд на улицу, обдумывая и анализируя полученный материал. Что ж, граф Улин действительно существовал, а значит, Катрин действительно видела его дневник. Тут ему вдруг подумалось, что, возможно, он единственный человек -- после главных действующих лиц рукописи, конечно,-- кто видел отрывки из дневника графа. Это весьма воодушевило Эдда, и он стал дальше рассматривать книги, в надежде откапать какие-нибудь новые факты.
   Эдвард подошел к следующей полке и вытащил первую попавшуюся старую на вид книгу. "Механика твердых тел".
   "Снова физика", -- подумал про себя Эдвард и решил поставить ее обратно. Но тут он заметил, что в образовавшейся щели, на заднем фоне виднелось нечто темно-коричневое, никак не похожее на дерево, из которого были сделаны стеллажи. Заинтригованный подобным фактом, он быстро вытащил несколько рядом стоящих книг и увидел небольшое издание, которое было словно спрятано за ними.
   Отложив физику в сторону, он аккуратно достал книгу. На вид она была очень старой, но от темно-коричневого переплета до сих пор пахло кожей. На самой обложке ничего написано не было. Эдвард осторожно, еле касаясь ее, открыл первую страницу.
   "Эликсир зла, -- прочитал он мысленно ее название. -- Пятая книга из тех, которые изучал граф, -- тут ему вспомнилось, что, исходя из рукописи Катрин, Уинстон хранил в подвале только четыре книги Улина, а не пять. -- В ее описании недоставало именно этой. Но неужели старик Уинстон не знал, что в его магазине спрятана пятая книга? Если предположить, что он действительно этого не знал, то кто же тогда спрятал ее здесь и зачем? -- цепь неожиданных совпадений, случившихся с Эдвардом за последние несколько часов, также казалась ему весьма странной. -- Случайно наткнулся на статью про графа, случайно обнаружил спрятанное издание -- больно странные эти случайные закономерности или... закономерные случайности? Все-таки скорее второе!"
   -- Я бы хотел купить у Вас вот эту книгу, -- наконец, Эдвард подошел к Аните, протягивая "Эликсир зла".
   -- Хм, странно, я не припомню, чтобы у нас была такая книга, -- задумчиво протянула она, разглядывая загадочное издание. -- Впрочем... да неважно... Хороший выбор, мистер Фоннейман!
   Она улыбнулась и вежливо завернула ее в бумагу, списав данное обстоятельство на свою забывчивость.
   -- Анита, -- расплатившись, Эдвард серьезно обратился к продавщице, -- могу я попросить Вас об одном одолжении?
   -- Конечно!
   -- Как мне известно, в Вашей лавочке хранится много книг в подвале, не так ли?
   Анита неуверенно кивнула.
   -- Позвольте мне взглянуть на них, -- вкрадчиво попросил он, но тут же неожиданно резко добавил, -- обещаю, я не собираюсь ничего красть или приносить Вам какой-либо иной вред!
   Девушка поначалу немного опешила, явно не ожидая того, что ему может быть известна такая подробность, но вскоре согласилась, в глубине сердца надеясь, что он решит прикупить что-нибудь еще.
   Девушка указала ему на небольшой узкий проход справа от прилавка, который хорошо скрывался за боковыми стеллажами. Он взволнованно проследовал за ней. Спустившись по каменной лестнице, они оказались в слабо освещенном помещении с голыми каменными стенами, полностью заставленное полками.
   -- Они в Вашем распоряжении, -- мило проговорила Анита и вежливо удалилась.
   Как только она скрылась, он первым делом восторженно осмотрел помещение и стал жадно искать место, где должен был находиться тоннель в замок, при этом искренне надеясь, что дыра до сих пор сохранилась. Он достал из кармана рукопись Катрин, которую всегда носил с собой, и стал внимательно вчитываться в ее строки, чтобы определить ориентиры поиска. Он подошел к месту, где, по его мнению, должен был находиться подземный ход. Там стоял большой сквозной стеллаж. Он осторожно вытащил несколько книг и заметил, что в одном месте стена была неровной, как если бы ее заделывали от пробоины.
   Следуя по стопам истории, Эдвард снова испытал трепет перед тем, что, как оказалось, произошло на самом деле. Он провел по стене рукой, и ему безмерно захотелось выломать проход снова и проследовать в подземный ход, но обещание не навредить, данное им Аните, сдержало этот порыв.
   Удостоверившись в том, что тоннель действительно существует, Эдвард собрался отыскать остальные книги графа. Судя по всему, они должны были находиться где-то в подвале, где их и оставили тогда ребята и Уинстон.
   Около часа он провел в подвале, осматривая все полки, каждую книгу, но все оказалось тщетным. Ему попадалось множество оккультных и магических книг, книг об алхимии и ритуалах, но не было ни одной из тех, которые он так искал. Отчаявшись, Эдвард устало присел на стоящий в углу стул и задумчиво осмотрел помещение, думая, где еще можно их поискать.
   "Ну конечно!" -- воскликнул Эдд. Вдруг он вспомнил, что Уинстон не хранил эти издания на полках, возможно, последующий их хозяин также спрятал их куда-нибудь подальше. Он решительно вскочил со стула и стал снова обыскивать помещение, теперь он смотрел под стеллажами и полками.
   На этот раз ему повезло. Вдалеке, в одном из углов, Эдвард заметил некий сверток, имеющий твердую прямоугольную форму. Он радостно вытащил его и с благоговением и предвкушением положил на небольшой столик. То и дело вытирая руки от прилипшей к ним пыли, Эдвард развернул старую грубую материю, которая еще скрывала от его взора пять старинных реликтовых книг. "Магия и колдовство", "Оккультизм", "Черная магия", "Силы зла", "Учения дьявола" -- все пять книг, что хранил у себя Уинстон.
   Не помня себя от радости, Эдвард тут же схватил их и направился наверх, чтобы купить и скорее направиться домой для подробного их изучения. Никогда прежде он не держал в руках столь древних книг, и ему тем более хотелось подробно рассмотреть каждую деталь, каждый оттиск и шрифт, восторженно дивясь тому, что они до сих пор сохранились.
  

***

  
   -- Эдвард, что с тобой? -- удивленно спросил Себастьян, завидев взъерошенного Эдда, который неожиданно резко влетел в его дом с обезумевшими глазами.
   -- Я нашел их! Нашел! -- прокричал он, производя впечатление не совсем вменяемого человека.
   -- Нашел? Что ты нашел? -- испуганно переспросил Себастьян, опасаясь за душевное состояние своего друга.
   -- Книги графа Улина! Я позже тебе все объясню, для начала мне не терпится их осмотреть!
   Оставив заинтригованного Себастьяна, которого весьма удивила фраза о графе, Эдвард быстро метнулся в свою комнату.
   Он аккуратно выложил на стол все шесть купленных им книг и задумчиво присел рядом. Только сейчас он осознал, что у него не пять, а шесть книг. Это заинтересовало его еще больше.
   "Шесть, почему их шесть, а не пять?! Граф упоминал в дневнике только пять книг для его изучения, и Уинстон хранил тоже пять!"-- эта мысль не давала ему покоя. Усевшись поудобнее, он достал рукопись Катрин и стал нервно листать ее страницы в поисках упоминаний об этих книгах.
   Не сводя глаз с нужной страницы, он быстро вытащил чистый лист бумаги и ручку и стал выписывать сначала все книги, которые хранились у Уинстона: "Магия и колдовство", "Оккультизм", "Черная магия", "Силы зла" и "Учения дьявола". Затем он сделал то же самое и с книгами графа Улина: "Оккультизм", "Черная магия", "Силы зла", "Учения дьявола" и "Эликсир зла". Посмотрев на полученные названия, он стал попарно вычеркивать одинаковые. В результате у него не совпало два названия: "Магия и колдовство" Уинстона и "Эликсир зла" графа. В полном недоумении Эдвард откинулся на спинку стула и снова задумался, ища объяснение полученным результатам.
   -- Себастьян! -- крикнул изо всех сил Эдвард.
   -- Что случилось? -- через минуту испуганно вбежал в его комнату хозяин дома, посчитав, что у Эдварда явно что-то произошло.
   -- Себастьян, мне надо поговорить с тобой. Мне очень нужна твоя помощь. Помнишь, я рассказывал тебе свою историю?
   -- Помню, -- неуверенно подтвердил он.
   -- Я немного соврал тебе. Дункан не рассказывал мне историю своей прабабки, он дал мне ее рукопись, которую она написала намного позже. Там она написала все, что случилось с ней в этом замке, там же она приводит некоторые выдержки из дневника графа, -- Эдвард взахлеб говорил это Себастьяну, показывая ему книгу Катрин. Завидев, что Себастьяна она весьма заинтересовала, он добавил, -- извини, я не могу дать тебе ее прочитать, так как она приносит несчастья, именно те несчастья, о которых я тебе тогда говорил. Для этого я и приехал сюда, чтобы разрешить эту загадку.
   Себастьян и сам понимал, что Эдвард не врет, что книга, раз она связана с замком, вполне способна на несчастья.
   Дабы посвятить Себастьяна в содержание рукописи, Эдвард вкратце рассказал ему ее смысл.
   -- Так вот я нашел эти книги, -- завершил свой рассказ Эдд, указывая на шесть реликтов, -- но проблема в том, что их не пять, как утверждали и граф, и Уинстон, их почему-то шесть! Причем, четыре из них совпадают, а вот пятые книги различны!
   -- Эдвард, твой рассказ неприятно поразил меня. Этого замка надо опасаться, он способен на все. Может, это ошибка? Может, у Уинстона была не та книга? Или у графа... Хотя с другой стороны, почему ребята не заметили этого, когда читали дневник?
   -- Мне это тоже неясно. Причем, "Эликсир зла" был намеренно спрятан совсем в другом месте.
   -- Послушай, а может, их и должно быть шесть? -- вдруг осенило Себастьяна. -- Ты не считаешь возможным, что у Улина была одна книга, а у Уинстона другая, но только все вместе они составляли ключ к ритуалу?
   -- Но Уинстон и граф жили в совсем разное время!
   -- Ну а какое это имеет значение? Возможно, еще до Уинстона пять книг из шести попали в его лавку, а о шестой никто не знал. Граф не знал об этой, -- Себастьян ткнул пальцем в листок Эдварда, где перечислялись книги Уинстона, на название "Магия и колдовство", -- а Уинстон, или кто-то до него, не знал, что есть "Эликсир зла".
   -- Возможно, но тогда почему я нашел его тоже в его лавке? "Эликсир" же тоже был в лавке Уинстона, но в другом месте! И, судя по всему, старик не знал об этом!
   -- Вот этого я не могу объяснить, -- задумчиво ответил Себастьян. -- Может, Эликсир туда попал позже...
   -- Возможно, однако, мне необходимо будет их детально изучить, -- в эту секунду он снова вспомнил про своего друга Купера, который бы очень помог ему разобраться с книгами.
   -- Будь осторожен, Эдвард. Мне кажется, что никакие заклинания не уничтожат этот замок, ты далеко не первый, кто пытается докопаться до истинной природы этого чудовища. Но никто оттуда не вернулся, никто!
   -- Но я не вижу иного выхода, Себастьян. Если этот замок простоял многие века, если даже время не уничтожило его, то как можно с ним бороться не иначе, как его же оружием? У всего в этом мире есть сильные и слабые стороны, наверняка, и в этой тайне они тоже есть.
   -- Вот именно, Эдвард! Вот именно, что он простоял и еще простоит многие столетия, если его не уничтожить!
   -- Уничтожить? -- подобное заявление Себастьяна повергло Эдда в некоторое замешательство. -- Я слышал множество историй, что его собирались снести, но ничего не вышло.
   -- Это было давно, очень давно, тогда не было такой современной техники, как теперь. Я много раз, и не только я, обращался к местным властям с предложением заминировать его, взорвать, уничтожить, но они всегда говорили мне, что это не в их компетенции. Более того, сооружение принадлежит частному лицу, а без его согласия они тем более не в состоянии совершить подобное, -- горячо выпалил Себастьян накопившиеся за долгие годы размышления.
   -- А кому, кстати, принадлежит сейчас этот замок?
   -- Не знаю. Эта информация считается секретной. Во всяком случае, так мне сказали. Возможно, они это сделали для того, чтобы мы больше не докучали им подобной ерундой, -- ответил он с сарказмом.
   -- Возможно. Тем более, замок с виду выглядит очень мощно, так что на него потребуется очень много взрывчатки, а это большие и никому, кроме нас, не нужные затраты.
   -- Вот именно!
   -- А что говорит полиция? Судя по количество исчезновений, у них должно быть полно работы.
   -- Ничего. Они уже ничего не говорят. Подобные дела закрываются почти сразу за неимением доказательств. У них это называется так. Человек бесследно пропал, и далеко не один человек. Поначалу, они искали, что-то предпринимали, но, видимо, прочувствовав на себе влияние замка, решили в эти дела не лезть. Если нет ни доказательств, ни следов, ни улик, если человек пропал ночью недалеко от замка, то они даже и слушать ничего не хотят.
   -- Но они обязаны!
   -- Конечно, обязаны. Да только какой в этом толк, если человек пропал в замке. Значит, искать его надо тоже там, а это верная гибель. Поэтому подобные дела зачастую даже не начинают.
   -- Я должен непременно направиться туда! -- решительно выпалил Эдвард. Эта мысль окончательно засела в его голове. -- Я должен решить головоломку с книгами, и будь уверен, Себастьян, я найду нечто весьма интересное.
   -- Опять ты за старое! -- друг тяжело вздохнул и, отчаянно махнув рукой, удалился, давая возможность Эдварду всецело отдаться изучению старинных изданий.
   Как только Себастьян закрыл за собой дверь, Эдд устало потянулся на стуле и, изредка покусывая колпачок ручки, приступил к сложному и кропотливому исследованию.
  

***

  
   Почувствовав резкую боль в руке, Эдвард проснулся и открыл глаза. В комнате было уже темно. Поднимая голову и сонно оглядываясь по сторонам, он понял, что умудрился уснуть прямо за столом на одной из книг. Потирая затекшую руку, он усердно стал тереть глаза и зевать во весь рот, при этом пытаясь вспомнить, удалось ли ему что-либо отыскать до того, как он уснул. Единственным, что он помнил, было то, что книги написаны очень тяжелым текстом с множеством латинских фраз, что делало их еще непонятнее.
   "Немудрено уснуть за подобной литературой", -- подумал он про себя.
   Эдд медленно встал со стула, разминая ноющие кости, и машинально подошел к окну. Отодвинув занавеску, он стал безразлично оглядывать пустынные ночные улицы. Там было как всегда пустынно, одинокие фонари медленно зажигали свои мутные лампочки, бросая слабую тень на мощеные улицы.
   Вдруг Эдварду почудилось, словно за ним кто-то наблюдает. Он подозрительно сморщил лоб и стал быстро разглядывать дома напротив, полагая, что кому-то из противоположных окон тоже не спится. Но там было пусто. Безжизненные наглухо зашторенные окна не оставляли ни малейшего сомнения в том, что никому -- кроме Эдварда -- не придет в этом городе в голову смотреть по ночам на улицу.
   Прислушавшись к нарастающему беспричинному страху перед таинственным наблюдателем, Эдд почувствовал, что некие странные флюиды исходят не из домов, а с улицы, словно кто-то с улицы следил за ним.
   "И кому в такое время приспичило шататься по улице", -- рассудил недовольно он и стал нервно разглядывать всю территорию, попадающую в его поле зрения.
   Вдруг в самом конце улицы, почти за углом Эдвард углядел темный человеческий силуэт. Он резко прильнул к стеклу, изо всех сил пытаясь увеличить свой обзор. От сильного напряжения и волнения глаза Эдда стали слезиться и краснеть, но он продолжал взволнованно разглядывать черную безликую тень неизвестного. По очертаниям он предположил, что это был высокий крепкий мужчина, недвижно стоящий лицом к Эдварду, воинственно скрестив на груди руки.
   Эдду стало не по себе, что-то подсказывало ему, что он уже видел нечто подобное. И тут, словно в тумане, события прошлой ночи стали всплывать в его памяти: именно его он видел вчера возле замка, когда они с Себастьяном возвращались из паба.
   "О, Господи, хозяин замка!" -- испуганно прошептал себе под нос Эдвард, вспоминая, что именно так Себастьян его и назвал.
   Теперь он все яснее и яснее чувствовал, как эта тень пристально сверлит его взглядом, словно хищник, найдя себе новую жертву. Страх, без того давивший на Эдда, стал настолько сильным, что ему захотелось закричать. Оставшись один на один с неведомой ему силой, он тем более чувствовал себя беззащитным, чем явственнее осознавал, что ему неизвестно оружие против столь странного явления, что хозяин выбрал его, выделил среди прочих, теперь он знает его и станет охотиться на него. Так думал Эдвард, не сводя глаз с таинственного объекта.
   Неестественно резко тень приблизилась. Эдвард вздрогнул, задыхаясь от давившего страха и чувствуя, как колотится его сердце. Теперь он еще болезненнее ощущал на себе флюиды потусторонней силы, предчувствуя свой неминуемый конец.
   Найдя, наконец, в себе силы, он оторвал взгляд от тени и резко бросился к двери, не зная, что делать потом, краем сознания понимая, что и там вряд ли ему найти способ спастись. Но теперь Эдварду хотелось изо всех сил просто бежать, лишь бы куда.
   "Свеча, надо найти свечу!" -- вдруг вспыхнуло в его голове, и Эдд стал яростно проклинать себя, что не запасся заранее.
   С трудом затормозив, он буквально влетел в дверь и стал судорожно дергать ручку на себя. Дверь, как назло, не открывалась. В панике он принялся изо всех сил пытаться выломать ее. Стоя теперь спиной к окну, он продолжал чувствовать его присутствие, неприятное ощущение холодка то и дело морозило его спину, он чувствовал, что тень где-то совсем близко, и в любой момент ожидал, что она вот-вот набросится на него.
   -- Себастьян! Себастьян! -- закричал, наконец, Эдвард, и вжался в стену, настороженно осматривая комнату. Себастьян был теперь его последней надеждой.
   В помещении было темно и тихо. Эдвард осторожно зашагал к окну, медленно переступая с места на место. Во что бы то ни стало, он должен был узнать местоположение вражеского объекта.
   С каждым шагом окно становилось все ближе и ближе. В любой момент ожидая неожиданного появления там неизвестного, Эдвард изо всех сил вытянул шею и старательно всмотрелся вниз. Одним шагом он приник к окну и в страхе бросил свой взгляд в то место, где, по его мнению, должна была находиться тень.
   Но ее там не было. Пожалуй, если бы она оказалась там, это бы меньше напугало Эдда. Он в ужасе стал оглядывать всю улицу и все дома, пытаясь отыскать хозяина замка. Не видя врага, сложнее предугадать, где он возникнет снова.
   Себастьян, как назло, тоже не появлялся. Вдруг Эдвард почувствовал необъяснимый холод, мурашки разом покрыли все его тело. Он стал беспомощно озираться по сторонам, вглядываясь в темные углы и тени предметов.
   Неожиданно в одном из углов он заметил на полу несколько неестественную тень, которая по форме напоминала фигуру человека. Она была длинной и вытянутой, а какой-либо источник света, который бы мог стать ее причиной, полностью отсутствовал.
   Мрак, словно угольная дымка, стал сгущаться над Эдвардом, все тени словно разом зашевелились, разрастаясь вдоль и вширь. Эдду казалось, что он слышит кругом многоголосый шепот и возню.
   "Доминик тоже видел такую тень", -- подумал он.
   Вскоре мрак окончательно окружил Эдварда, не оставляя ему никакой надежды на спасение. Эдд все плотнее и плотнее прислонялся к стоящему рядом столу, при этом нервно рыская руками по его поверхности в поисках чего-либо, чем можно защититься. Его рука неожиданно нащупала толстый старинный талмуд, один из тех, которые он так хотел изучить. Он быстро схватил его обеими руками и загородил лицо от надвигающейся тьмы.
   Неожиданно шепот утих. Эдвард неуверенно выглянул из-за книги и заметил, что мрак остановился, медленно и волнообразно качаясь в воздухе. Он словно встретил препятствие у себя на пути. Эдд быстро кинул взгляд на название книги, пытаясь понять причину столь странного поведения и без того загадочного явления. Темнота была настолько густой, что даже в упор ему не удалось прочитать названия. Но это не имело большого для него значения в тот момент.
   Эдвард медленно и осторожно протянул книгу вперед. Тени, на его удивление, отступили. Она определенно обладала неким мистическим свойством, которое их отпугивало. Обрадовавшись этому, Эдвард принялся размахивать книгой вокруг себя, почти вслепую пробивая себе дорогу к двери.
   Но в этот самый момент среди угольного мрака Эдварду явились совершенно черные очертания фигуры высокого коренастого мужчины со скрещенными впереди руками. Он был настолько черным, что даже виднелся в, казалось бы, и без того непроглядной темноте. В полном оцепенении Эдвард замер на месте, слушая, как бешено колотится его сердце, и внимательно наблюдая за ним. Он не видел ни лица его, ни одежды, это был лишь черный-пречерный силуэт, однако, Эдвард чувствовал огромную силу его и энергию, столь могущественно манящую к себе.
   "Неужели это конец? -- вдруг отчаянно подумал Эдвард, при этом панически этого страшась. -- Ну, уж нет!"
   Дрожа от холода и ужаса, Эдвард решительно замахнулся тяжелой книгой и со всех сил швырнул ее в хозяина замка, коим, несомненно, и являлась кошмарная тень. Издав при этом отчаянный вопль, Эдд бросился во мрак к двери и снова дернул за ручку. Он это проделал с такой силой, что при обычных условиях ему бы удалось не только оторвать ее, но и вышибить дверь целиком. Но теперь ручка даже не поворачивалась ни в какую сторону.
   -- Себастьян! Себастьян! -- Эдвард стал отчаянно бить кулаками в дверь и вдруг услышал недалеко от своего уха громкий зловещий хохот.
   Его страх сталь настолько сильным, что Эдварду стало больно и трудно дышать, он с трудом сделал несколько глубоких вдохов и беспомощно сполз по стене на пол.
  

***

  
   -- Эдвард, очнись!
   Эдвард слегка приоткрыл глаза и попытался сфокусировать зрение.
   Кругом было светло, утреннее солнце ярко освещало комнату Эдда, прогоняя еще утреннюю прохладу. Где-то вдалеке слышалось многоголосое радостное чириканье птиц. Прямо над собой он увидел взволнованное лицо Себастьяна со стаканом в руке. Эдвард испуганно отшатнулся, бешено озираясь по сторонам.
   -- Где он?! Ты прогнал его? -- шепотом выпалил он, нервно теребя свои пальцы и продолжая всматриваться во все предметы, которые находились в его комнате.
   -- Кто? О чем ты? Что с тобой случилось? Я зашел в комнату и нашел тебя сидящим вот здесь... -- Себастьян взволнованно указал на пол около двери, -- без сознания.
   -- Я видел его! Видел! -- как обезумевший, Эдд продолжал то и дело выглядывать из-за собеседника во все стороны, постоянно теребя свои взъерошенные волосы. -- Он приходил! Я видел его сначала там, на улице! А потом тьма... И снова он!
   -- Эдвард, ты сейчас похож на психически больного человека! Приляг, тебе надо отдохнуть.
   -- Но я, правда, видел его, -- жалобно протянул он.
   -- Я верю, верю, -- Себастьян глубоко вздохнул и помог Эдварду встать и добраться до кровати. -- Наверняка, это был просто сон.
   -- Сон?! Нет, это было наяву, я все четко помню, -- продолжал упираться Эдд, не понимая, что Себастьян нарочно все сваливал на сон, чтобы успокоить и друга и, собственно, себя самого. Он отчетливо понимал, что Эдд говорит правду, но ему очень не хотелось в это верить.
   Уложив и немного успокоив Эдварда, Себастьян тихо удалился из комнаты, слегка прикрыв за собой дверь. Как только он исчез, Эдд глубоко вздохнул и стал задумчиво осматривать комнату, вспоминая все события страшной ночи.
   "А, может, это был все-таки сон... -- думал про себя он. Глядя на все теперь трезво, он расценивал предположение друга как более правдоподобное. -- В конце концов, почему же он не убил меня или не сделал мне чего-то плохого, если приходил. Такое может быть только во сне! В реальности он бы точно не оставил от меня и мокрого места!"
   Придя к такому умозаключению, Эдд снова облегченно вздохнул и умиротворенно опустил взгляд на пол. Вдруг он заметил, что недалеко от него валялась книга, та самая книга, которую он швырнул в тень. Эдвард сморщил лоб, чувствуя, как взволнованно бьется его сердце, встал с кровати и осторожно приблизился к ней. Стала бы она там валяться, если бы ему все это только приснилось?
   Это был "Эликсир зла".
   "Ее они испугались... но что же в этой книги такого, что их отпугивает?" -- стал рассуждать Эдвард.
   Затем он присел на корточки рядом с ней и осторожно приподнял ее так, как она и лежала корешком вниз, и перевернул. При ударе книга открылась где-то в середине, при этом одна верхняя страничка слегка помялась. Немного разгладив ее, он стал бегло вчитываться в то, что было там написано, ожидая, что, как и в случае с "Мистическим альманахом", ее страницы откроют ему какие-то новые факты. Наверняка, она не просто так открылась именно там.
   Так прошло минут десять, он прочитал сначала одну страницу, другую, третью, но ничего того, что он почерпнул для себя, не имело никакой логической связи с происходящим. Более того, множество неясных для него оккультных терминов окончательно уничтожили в Эдварде какой-либо интерес к дальнейшему чтению, и Эдд нервно перелистнул сразу несколько десятков страниц вперед.
   Под тяжестью разом нависших листов обложка книги, не в силах больше их выдерживать, окончательно отогнулась вниз, тем самым создав между ними небольшие промежутки. Вдруг краем глаза Эдвард заметил, как что-то светлое и маленькое мелькнуло, устремляясь на пол. Он тут же перевел взгляд и заметил желтоватый листок с жирным от пера рукописным текстом. От удивления Эдвард замер и с минуту продолжал недвижно за ним наблюдать. Не сводя с листа глаз, он медленно отложил книгу на пол и потянулся к нему.
   Множество всяческих вопросов сразу один за другим стали появляться у него в голове. Он поднял листик с пола и пристально всмотрелся в него. Старый пожелтевший листок с написанным пером текстом уже вызывал у Эдварда полный набор волнующих чувств, словно обещая открыть ему что-то очень тайное. Ему сразу вспомнились рассказы про путешественников, которые волею судьбы находили в море бутылки с записками с того света от людей, давно сгинувших в морской пучине. Возможно, многие века это послание странствовало по миру, пережило не один шторм, но, как ни пытались волны уничтожить его, в конце концов оно вдруг попадало в руки этого путешественника, именно в его. Чувствуя свою избранность, он с трепетом и благоговением открывал эту бутылку и осторожно извлекал оттуда отсыревший и потемневший от времени сверток, на котором, как правило, уже ничего не было видно. Но это не останавливало его, он тратил множество часов, а может, даже и дней, чтобы по еле различимым чертам и завиткам все-таки кое-как, но расшифровать его содержимое. Иногда это были некие карты, обещающие найти заветный клад, иногда древние проклятия, прочитав которые можно навсегда потерять покой, а иногда и исповедь идущей ко дну команды корабля, людей, которые писали свои последние строки перед тем, как окончательно кануть в лету.
   Теперь Эдвард чувствовал себя именно таким путешественником: обнаруживший древнее послание, он еще не знал, о чем оно, но он был уверен, что это невероятно важно. В роли бутылки в его случае выступала древняя толстая книга, в страницах которой это послание было надежно запрятано. Множество веков эта книга переходила из рук в руки, перемешиваясь с другими книгами, меняя свое местоположение. Несмотря на то, что он и нашел ее спрятанной за другими книгами, он все равно был уверен, что она попала туда далеко не сразу. Многие люди брали ее в руки, наверняка, даже листали или читали, но только именно ему по чистой случайности удалось обнаружить в ней листок, который, к тому же, очень неплохо сохранился. А это значит, что Эдварду не потребуется часами сидеть и вглядываться в слабо различимые черточки и галочки. Во всяком случае, так ему хотелось верить.
   Осмотрев лист с двух сторон, Эдвард, наконец, решился его прочитать.
  
   13 мая.
   Прошло уже очень много лет, прежде чем я решился снова излить свои мысли на бумагу. Как жаль, что мой дневник, возможно, уже очень далеко отсюда. Я слишком поспешил, что решил избавиться от него. Как я мог, глупый старик, отправить ритуал по волнам жизни, не проверив его на практике?! Он оказался неверным, чего-то там не хватает, он не работает. Что же будет, если дневник попадет к кому-то в рук, и этот кто-то решит провести обряд? Хотя я знаю, что будет. Он погибнет так же, как и все остальные.
   Я потратил всю свою жизнь на это, я досконально изучил все пять книг, которые мне дали после инициации, но что-то тут не так. Я чувствую, что не хватает какого-то элемента, небольшого штриха, которого нет ни в одной из этих книг. Словно... словно их должно быть не пять, а больше, предположим, шесть или семь. Но разве может такое быть? Неужели меня обманули, или они сами не знали, что книг, возможно, должно быть больше?
  
   Разом проглотив содержание, Эдвард быстро перевернул листик и жадно продолжил чтение:
  
   Неужели моя жизнь прошла впустую, неужели ничего нельзя исправить? Я остался совершенно один. По молодости я этого жаждал, мои друзья раздражали меня, шумный город мешал мне работать над тогда еще черным ритуалом. В те времена я был готов отдать жизнь и даже душу, лишь бы у меня это было, лишь бы я стал властелином мира, но теперь... теперь бы я отдал все за одну лишь возможность увидеть старого друга, поведать ему о своих горестях, увидеть в его глазах понимание и сострадание. Но я уже купил одиночество, и теперь это мой плен, плен бессмертия и одиночества.
   В молодости я думал, что бессмертие -- наилучшая награда за мои труды и мое посвящение дьяволу, но только теперь я понял, что это не так. Когда-нибудь я, конечно, наконец, покину этот мир, но боюсь, что захочу я этого раньше, чем это произойдет, намного раньше. Вернее сказать, я уже очень давно этого хочу. Нет ничего страшнее для старика, чем бессмертие! Оказалось, что я просто не понял, что бессмертие не есть вечная молодость и радость жизни. Бессмертие не исключает старость и болезни, это лишь жалкое старческое существование, с мучительной болью во всех частях тела, от которой, может, и хотелось бы умереть, но не выйдет.
   Но чтобы хоть как-то быть полезным обществу, после всего того, что я натворил, я должен...
  
   На этом страница оборвалась. Эдвард машинально перевернул страничку еще раз, в тайной надежде, что там все-таки будет еще какая-то информация. Но найдя там, естественно, начало, он нервно отложил листок и, словно наркоман, стал судорожно соображать, где может быть продолжение, он подсознательно чувствовал, что оно непременно где-то рядом.
   Он встал на ноги и судорожно заметался по комнате, почесывая свой лоб, словно это могло как-то поспособствовать его мозговой деятельности. Затем он резко метнулся к "Эликсиру зла", который валялся на полу, и стал быстро листать странички. Там было пусто. Он перевернул книгу и стал вытряхивать из нее желаемое продолжение, раздвигая страницы. Но она была пуста.
   Эдвард отложил ее в сторону и снова заметался по комнате. Вдруг он молниеносно подскочил к столу, где лежали остальные издания и, взяв в руки одно из них, стал повторять ту же процедуру, что и с первым. К его величайшей радости, словно при удачной охоте или сборе урожая, долгожданный трофей, наконец, выпал из потайных уголков книги. Эдд быстро отложил ее в сторону и снова вцепился глазами в строки:
  
   ...просто обязан оставить эти наставления, огромный и, увы, печальный опыт будущим поколениям. Я разложу пять своих листов в пять своих книг и так же, как свой дневник, отправлю за пределы замка, в надежде, что когда-нибудь по этим крупицам соберут мою историю, и станет она полезным нравоучением для всех. А если даже эти листы никогда не встретятся, то все равно каждый, кто откроет одну из этих книг с грязными и злыми мыслями, желая получить власть и бессмертие, наткнется на один из них, и магия, заложенная в моих письмах, остановит подобные его помыслы.
  
   "Так вот, что отпугнуло мрак, магия Улина!" -- довольно проговорил вслух Эдвард и снова уткнулся в листок.
  
   Что до меня, то я продолжаю слышать постукивания по ночам и протяжный тоскливый вой где-то вдалеке. Иногда я подолгу сижу у окна своей башни и смотрю вокруг.
   По ночам, пребывая в полном одиночестве, окруженный мерцанием свечи, я задумчиво наблюдаю за звездами и слушаю приятную музыку ночи, состоящую из стрекотания сверчков и кваканья лягушек. Когда же тени окончательно сгущаются надо мной, то мне становится страшно, и я начинаю читать книги. Вы, возможно, скажете, как может быть страшно человеку, посвятившему себя оккультизму и призвавшему к себе самого дьявола, который живет в его замке. Но от этого становится еще страшней!
   Князь Тьмы ко мне больше не являлся с того самого случая у камина, но я и не хотел этого боле. Однако я всегда чувствовал его присутствие, я знал, что эта злая субстанция находится в постоянном движении, она всегда ежеминутно следит за мной. За многие годы сосуществования с ним, я немного научился понимать, где он и что он делает. Так, например, если пламя свечи или камина неожиданно разгоралось с удвоенной силой, то он одобрял то, что я делал, а если гасло, то это можно было растолковать как его гнев. С тех самых пор голос полыхающей бездны твердо засел у меня в памяти, оставив такой же черный след, как след, который пламя оставило на руинах моей мебели.
  
   На этом листик закончился. Эдвард задумчиво поднял голову, пытаясь вообразить себе, что бы он ощущал, окажись на месте графа. Однако многие вопросы, терзавшие не только Эдварда, но и остальных, стали находить, наконец, свои долгожданные ответы.
   Следуя предписаниям Улина, теперь Эдд твердо знал, где ему искать продолжение дневника. Он уверенно вытряс все книги. Как и говорил граф, там везде были листочки. Везде, кроме "Магии и колдовства", которой у него, видимо, тогда действительно не было.
  
   15 мая.
   Сегодня 15 мая, день моего рождения. Сегодня мне исполнилось уже сто шестьдесят семь лет. Разве можно пожелать худшего наказания, чем это?
  
   "Сто шестьдесят семь лет??? -- брови Эдварда удивленно взмыли вверх. -- Но в "Мистическом альманахе" говорилось, что он умер в сто пятьдесят два года! Разница в десяток лет не может быть просто случайной ошибкой!"
  
   Я продолжаю существовать и надеяться, что когда-нибудь придет мой конец, и я обрету покой. Мой кристалл отказывается дальше показывать мне мое будущее, впрочем, какое оно у меня может быть. Мое будущее -- это сплошная, непроглядная вечность в услужении у того, кого я некогда восхвалял и призывал.
   Да, простят меня будущие поколения, но я так и не сумел найти ритуала света, способного изгнать это зло отсюда. Но я чувствую, я уверен, что есть еще книга, скрывающая в себе необходимую информацию для его завершения.
  
   18 мая.
   Ну, конечно! Кажется, теперь я все понял! Для темного ритуала достаточно лишь пяти книг, согласно количеству вершин пентаграммы. Пятиконечная звезда -- пять книг. Поэтому-то мне и дали их столько! Если предположить, что книг шесть, значит и символ должен быть другой, из шести вершин и шести элементов... но что это за элементы?! Без книги мне, увы, этого не понять...
  
   Эдвард восторженно поднял глаза и задумался. Только теперь он осознал, что на его столе лежит эта самая шестая книга, хранящая в себе ключ к светлому ритуалу, та самая книга, которой так недоставало графу. Словно сама судьба избрала его, Эдварда, для нахождения настоящего эликсира. Ведь никто и никогда до него не обладал всеми шестью изданиями. Неизвестно, кто и зачем спрятал "Эликсир зла" в стеллаже, но ясно одно -- даже у Уинстона и ребят было лишь пять книг. Хотя у них и была "Магия и колдовство", но откуда им было знать, что в ней кроется ключ.
  
   21 мая.
   Среди ночи что-то разбудило меня. Кругом была непроглядная тьма, я привстал и замер. Откуда-то из темноты меня еле слышно кто-то звал. Я спросил, кто это, но ответа не последовало. Затем этих голосов стало больше, потом еще больше. Перебивая один другого, они звали меня по имени.
   Я встал, зажег свечу и направился к голосам. Но чем ближе я подходил к ним, тем дальше они удалялись от меня, словно вели куда-то. Я решил повиноваться им, спустившись из башни в замок. Они продолжали усиленно манить меня куда-то в подвал. Вскоре я слышал их уже где-то под полом, под собой. Спустившись в погреб, я остановился, так как точно знал, что это тупик, мой погреб не был спланирован с каким-то дальнейшим проходом, но голоса все звали меня и звали. Я стал нервно шарить руками по стене, откуда доносились звуки, путаясь в паутине и пыли. Вдруг мои руки нащупали рельефные углубления. Я поднес свечку и увидел секретную каменную дверь с неясными мне углублениями в виде треугольников и пятиугольника, происхождение их я не знал. Я сам лично проектировал этот замок, и откуда могла взяться эта дверь, куда она ведет, мне не известно. Но было ясно, что углубления являются неким механизмом, к которому, определенно, нужен ключ.
  
   28 мая.
   Мрак преследует меня, по ночам я все чаще вижу силуэт... черный силуэт, черней, чем самый черный цвет. Я постоянно слышу, как кто-то ходит по замку. Я чувствую это! Мне страшно...
  
   03 июня.
   Мне удалось найти ключи к двери. Голоса подсказали мне снова, словно они хотели, чтобы я это сделал. Но то, что я там увидел, ужаснуло меня. Мое любопытство было большой ошибкой. Долг велит мне спрятать теперь эти ключи туда, где бы их никто не нашел и никогда бы не открыл эту дверь в царство призраков снова. Смогу ли я теперь спать по ночам? Он теперь не оставит меня.
  
   09 июня.
   После долгих раздумий я понял, что нет лучшего места для них, чем часовня недалеко от моего замка. Давеча ночью я тайком пробрался в храм и надежно спрятал их. Никому не придет в голову искать их там, откуда исходит священная сила Бога.
  
   12 июня.
   Этой ночью ко мне снова явился силуэт. Но теперь он был светлый, он светился так ярко, что даже солнце не сравнилось бы с ним. Увидев его, я вдруг захотел заплакать и пасть к его ногам, он вызывал во мне все самые добрые и благородные чувства. От него словно исходила светлая магия прощения и добродетели. И он сказал мне:

Шесть книг оккультных отыщи,

И шесть ключей таинственных найди,

Внемли ты ангелам прекрасным,

И труд твой станет ненапрасным.

Твой выбор замок уничтожит

И свету новый путь проложит.

  
   Самозабвенно я выслушал его, я понял, кто это. Слезы сожаления о содеянном ранее потекли из моих глаз, и я пал на колени перед ним, умоляя даровать мне смерть. Но он исчез, исчез и снова оставил меня в темноте ночи, одного, один на один со злом, но с надеждой и решимостью в душе.
  
   На этом записки графа Улина закончились. Эдвард задумчиво отложил последний прочитанный листок и уставился на стену. Новые таинственные факты без конца будоражили его сознание, а куски многих неясностей стали по крупицам собираться в одну цельную картину происходящего. Но что значили эти слова, которые сказала графу светлая тень? Однако так недолго и с ума сойти! Немудрено, что к ста пятидесяти годам граф явно стал терять здравый рассудок.
   Что ж, шестая книга была у Эдварда, но как суметь составить с ее помощью новый ритуал, он понятия не имел. Эдд никогда не имел ничего общего с оккультизмом, тем более, граф потратил всю жизнь на составлении ритуала, он изучил множество книг, а Эдвард... у него нет столько времени.
   Он обреченно взял в руки "Магию и колдовство" и стал бездумно пробегать глазами по случайно открытым страницам. Латынь, греческий, термины оккультизма, всякие странные символы и рисунки -- все это приводило его в отчаяние от понимания того, что ему вряд ли когда-нибудь удастся что-то понять.
   В этот момент в комнату вошел Себастьян, решивший проверить состояние друга. Увидев его сидящим на полу в окружении книг и листов, он удивленно замер.
   -- Эдвард! Ты должен был спать! Что ты делаешь на полу?
   -- Себастьян, -- Эдд радостно посмотрел на него. -- Себастьян! Как хорошо, что ты пришел! Смотри! Это записки графа Улина! -- он протянул ему несколько листочков. -- Ты был прав! Книг действительно должно быть шесть. Там еще есть какая-то дверь! Я должен открыть ее! -- в этот момент Эдвард казался душевнобольным. Он говорил горячо и спутано.
   -- Какая дверь?! Эдвард, ты не в себе! Нет, я должен снова обратиться к властям с настоятельной просьбой снести этот проклятый замок!!!
   -- Мне надо в церковь, они где-то там, -- продолжал Эдвард несвязно бормотать, не слушая своего друга.
   Он вскочил на ноги и поспешил на улицу, несмотря на попытки Себастьяна его остановить.
   -- Не пытайся мешать мне, прошу тебя! -- выкрикнул Эдвард напоследок и выбежал на улицу.
   Теплое полуденное солнце ласково грело спокойный и умиротворенный городок. Радостные крики детей звонко отскакивали от стен домов и нависали над поселением, вселяя мир и покой в сердца его жителей. Но мысли Эдварда были совсем не такими: огненная бездна и мрак владели его сознанием, он чувствовал, как тьма поглощает его, как делает своим рабом, но в нем не было более сил сопротивляться этому, он лишь отдался теснившему его сердце и сознание чувству и следовал тому, что оно велело ему. Сам того еще не понимая, он стал одержимым замком и его великой и многовековой тайной, неподвластной ни одному обычному существу.
   Вскоре Эдвард заметил часовню, одиноко, как и замок, стоящую на холме в некотором отдалении от города. Словно добро и зло, часовня и замок взаимодополняли друг друга, величественно и молчаливо наблюдая за жителями и ведя многовековую и беспощадную борьбу за их души.
   Эдвард молча вошел в церковь, которая, по своему обыкновению, всегда пустовала в это время. Выбрав отдаленную лавочку, он осторожно присел на нее и задумался, припоминая, когда последний раз бывал в подобных местах. Внутри церковь слабо освещалась, полумрак и тишина, нарушаемая иногда отдаленным шепотом, настраивали любого на уединение и умиротворение. Высокие фигурные колонны устремлялись ввысь, медленно переходя у основания в красивые своды с узорчатыми прорезями. Кое-где тень, сгущавшаяся в самих сводах, рассеивалась небольшими люстрами, в которых до сих пор использовались настоящие свечи. От каждого кирпичика часовни веяло вечностью, через одно из боковых окон на пол падал яркий солнечный луч, в котором хаотично кружились пылинки.
   Равномерное мерцание множества свечей и редкие аккорды органа вернули на время в душу Эдварда успокоение и мир, все казалось таким далеким и несущественным. Где-то в углу показался священник, смиренно выполняющий свою работу. Он заботливо поправил несколько покосившихся свечей и перекрестился.
   "Ключи должны быть где-то здесь, -- подумал Эдвард. -- Но где? И что имел ввиду граф, говоря про священную силу Бога... просто церковь или что-то более конкретное?" В любом случае, он решил во что бы то ни стало обыскать здание. Но как это сделать незаметно?
   Он медленно встал с лавочки и зашагал вперед, оглядываясь по сторонам и пытаясь придумать какой-нибудь план. Вдруг поблизости он заметил приоткрытую деревянную дверцу, которая явно вела в служебную часть здания.
   "Наверно, священник не закрыл", -- подумалось Эдварду и он, словно вор, осторожно просочился внутрь.
   Он оказался в небольшом каменном коридоре с красивыми готическими сводами и каменными изваяниями по бокам. К его счастью, кругом никого пока не было. Эдд неуверенно зашагал вперед, придумывая в голове какую-нибудь отговорку, если его вдруг заметят.
   В этот момент недалеко послышались голоса. Эдвард тут же испуганно остановился и юркнул к колонне, которая являлась частью оформления стены, затаившись за ней. Вскоре в одной из комнат открылась дверь, и оттуда вышли два священника с монашескими сутанами в руках, при этом споря на какую-то теологическую тему. Как только они скрылись в противоположном пролете, Эдд облегченно вздохнул и вышел из своего убежища. Пройдя немного вперед, он заметил, что дверь, откуда они вышли, была закрыта не до конца. Недолго думая, он воспользовался этим и осторожно вошел. Ожидая увидеть нечто тайное, он наткнулся на обычную мрачную кладовую, заставленную с пола до потолка всяческим хламом.
   "Ну, конечно! Они выносили отсюда сутаны, если я найду что-то похожее, то смогу переодеться и не буду бросаться в глаза!" -- подумав так, Эдвард стал энергично рыться в углу, где была свалена куча одежды. По большей части ему попадалось все крайне неподходящее, как вдруг, в самом низу он увидел какой-то старый и плотный коричневый кусок ткани. Эдд быстро откинул одежду и обнаружил еще одну сутану, наподобие тех, что выносили священники. Обрадовавшись пусть даже туманной возможности того, что здесь, возможно, проживают монахи, он тут же схватил мантию и надел на себя. Затем, поморщившись от запаха старой залежавшейся вещи, он накинул себе на голову капюшон и вышел.
   Коридор был по-прежнему пуст, теперь перед Эдвардом стоял вопрос, где начать поиски заветных ключей, и что в понятии графа могла значить священная сила Бога. Он задумчиво побрел вглубь здания, окончательно уйдя в свои мысли.
   -- Отец Фредерик, зачем Вы надели старую монашескую сутану? Я же велел Вам выбросить их, -- словно гром среди ясного неба, раздался за спиной Эдварда чей-то голос.
   Что ж, надежды Эдварда не оправдались, здесь не было никаких монахов, а священники выносили одежду совсем с другой целью.
   -- Сам не знаю, что-то нашло, -- выдавил из себя Эдд, не имея ни малейшего представления, что ответить, и радуясь тому, что его приняли за кого-то другого. Стараясь спрятать свое лицо, он опустил голову, придавая своему виду смирение и кротость.
   -- Фредерик, отнесите, пожалуйста, вот это на алтарь. Скоро месса, Вам следовало бы помнить об этом, -- высказав наставления, священник протянул Эдварду неизвестный ему предмет.
   Эдд покорно повиновался.
   -- Что есть священная сила Бога? -- не успел священник отойти нескольких шагов, как вдруг Эдвард во весь голос выкрикнул мучивший его вопрос.
   Святой отец остановился и удивленно посмотрел на Эдварда, который продолжал недвижно стоять к нему спиной.
   -- Священная сила Бога??? Фредерик, к чему такой вопрос?
   -- Откуда, по Вашему мнению, она исходит?
   -- Из сердца каждого человека, который в него верит! Если не будет веры, то ничего не будет.
   -- А здесь, в часовне, какое самое священное место?
   -- Фредерик, Вы здесь уже давно, как мне помнится, странно, что до сих пор Вы этого не знаете. Конечно же, алтарь.
   И тут Эдварда словно осенило.
   "Алтарь, конечно же, алтарь! Как я мог не догадаться, граф действительно был прав, что никому и в голову не придет там что-то искать. Алтарь всегда являл собой нечто таинственное и священное, ничто не смогло бы сокрыть ключи от посторонних глаз лучше него".
   Не сказав ни слова, он стремительно направился исполнять просьбу священника, оставив его в замешательстве. Все складывалось как нельзя лучше, словно кто-то невидимый помогал ему в этом.
   Он поставил данный ему священником предмет на алтарь и глубоко вздохнул, решая, с чего следует начать, и как вообще следует обыскивать алтарь. Он присел на корточки и приподнял материю, покрывающую его. Но там оказалось пусто.
   "Может, под ним, в полу, больше нигде не может быть", -- стал рассуждать Эдвард, словно фанатик, который охотился на реликты, готовый на любое богохульство.
   Он осторожно сдвинул его в сторону и снова присел, водя руками по полу. Но снова ничего! Эдвард занервничал, он понимал, что скоро начнется месса, и народ станет собираться в церковь, не дай бог, если его кто-то застанет за подобным делом. Но где же еще могут быть ключи? Он резко сдвинул все предметы на алтаре в сторону и отстранил материю так, что ему показалась поверхность самого алтаря. На глаза ему сразу попалась подозрительная неровность, словно потайной отсек. Эдвард от удивления даже вздрогнул.
   Вцепившись ногтями в неровность, он изо всех сил потянул несколько дощечек на себя. Неожиданно раздался небольшой хруст, эхом распространяясь по часовне, отскакивая от стен, которые тоже не одобрили бы такого поступка Эдда. За всю многолетнюю историю им еще не приходилось видеть подобного богохульства, хотя... граф Улин уже совершал нечто подобное, пряча эти ключи сюда. Эдвард окончательно оторвал дощечку и просунул в небольшую дыру нескольку пальцев, которые сразу наткнулись на что-то махровое и мягкое. Это явно была ткань. Эдд старательно зацепил ее своими пальцами и потащил наружу. Это оказался небольшой черный бархатный мешочек с неким содержимым, которое при соприкосновении издавало слабый шум. Эдвард восторженно развязал его и вытащил ключи. Вот они!
   Шесть красных фигурных камней уместились на его ладони: пять треугольников и один пятиугольник, как и описывал граф. Ловя блики рядом горящих свечей, они завораживали, сводили с ума и восторгали Эдварда, словно источали какую-то сильную магию, он ощущал их силу, силу этих маленьких камешков, которые явно имеют определенную логику в своей форме и количестве. Эдд никогда не являлся оккультным фанатиком, но теперь он, сам того не понимая, стал одним из них: за последние дни он сильно изменился, его разум стал мыслить лишь о замке, забыв совсем об окружающей повседневности. С каждым разом Эдд все больше и больше жаждал проникнуть внутрь и постичь тайну, даже, возможно, пожертвовать своей жизнью, но узнать что-то великое и страшное. И хотел он это не с какой-то конкретной целью, желание разгадать загадку стало его существом, смыслом его жизни, словно замок уже завладел его душой, позволяя телу все еще бродить в своих окрестностях. Больше всего Эдварда удивляло, почему тень в ту ночь не сделала с ним ничего, почему оставила жить, а, может, она все-таки сделала что-то, страшнее смерти, что затмевает рассудок некогда рассудительного, практичного человека? Разве мог он раньше позволить себе разворотить святое место или даже тайком проникнуть в священную обитель.
   Тем не менее, одно было ясно: у Эдварда в руках было шесть магических ключей, шесть...

"Шесть книг оккультных отыщи,

И шесть ключей таинственных найди".

   "Так вот о каких ключах говорила графу светлая тень! -- вдруг пришло ему в голову. -- Но как связаны они с книгами?

Твой выбор замок уничтожит

И свету новый путь проложит.

   Что же это?"
   Вдруг где-то послышались голоса людей, явно направлявшихся к Эдварду. Он вздрогнул, стараясь вернуться из своих мыслей обратно к реальности, запихнул камни в карман и стал быстро придавать алтарю прежний вид, стараясь поставить все его атрибуты в правильном порядке. Затем он испуганно шмыгнул в один из темных углов храма, быстро сняв сутану, бросил ее за колонну и, как ни в чем не бывало, направился к выходу, стараясь, чтобы его лицо и походка выглядели спокойными.
   -- Да пребудет мир с Вами! -- раздался голос священника, который встретился ему на пути и который, кстати, принял его за Фредерика, духовник слегка улыбнулся.
   Эдвард нервно улыбнулся в ответ и поскорее вышел из часовни.
   Теперь его единственной целью был замок. Он хотел как можно скорее проникнуть туда, несмотря на то, что шесть магических книг он оставил в доме Себастьяна, не понимая написанного там. Уверенными широкими шагами он устремился к мрачному и старому зданию. Замок становился все ближе и ближе к нему, странное потустороннее ощущение присутствия некой огромной силы тоже стало усиливаться. Стены замка все ближе возвышались над Эдвардом, а весь мир для него словно остановил свое существование. Эдд резко остановился у подножья каменного убийцы и восторженно посмотрел вверх. Порывистый ветер изредка трепал его волосы, подгоняя несколько облачков на юг. Эдвард протянул дрожащую от волнения руку к стене и прикоснулся к ней.
   Сильный разряд тока прокатился по всему его телу, а воспоминания всех его снов разом всплыли в его голове. Он закрыл глаза и полностью отдался своему воображению, которое по памяти рисовало перед его глазами фрагменты его сновидений.
   Затем он отстранил свою руку и медленно зашагал к парадным дверям, покачиваясь от изнеможения из стороны в сторону. Маленький Эдвард уже видел эти двери, пугливо оглядывая их сверху вниз, но где же хозяин? Почему он не встречает при входе?
   В эти минуты Эдд, пожалуй, не помнил даже своего имени, страх и трепет парализовали любую мозговую деятельность, но что-то тянуло его внутрь, как магнит. Он глубоко вздохнул и, схватившись за ручку, изо всех сил дернул на себя большую дубовую дверь. Но она не поддалась. Эдвард пробовал снова и снова, но дверь упорно не хотела пускать его внутрь.
   Вдруг в его памяти всплыли слышанные где-то от кого-то слова, что свои двери замок открывает после захода солнца, до этой поры он спит. Это вызвало в Эдде гнев и досаду, так как он не хотел, он просто не мог ждать ночи, он должен был попасть в замок сию же минуту. Более того, его наручные часы показывали всего три часа дня, что еще больше расстроило Эдварда. Выместив свою злость на небольшой горстке камней неподалеку, он понуро побрел прочь от замка.
   Чем же можно занять себя на целых семь-восемь часов, чтобы побороть свое дикое нетерпение? Чувствуя в себе бессилие перед жгучим желанием все-таки узнать замок изнутри, Эдвард не нашел ничего лучше, чем пойти в паб и выпить чего-нибудь. Он считал, что только спиртное способно отключить его сознание от этого проклятого места.
   В это время таверна еще пустовала, местные жители предпочитали посещать ее только после шести вечера. Утомленные дневными заботами, они приходили сюда, чтобы расслабиться и забыться. Однако находились и те, кому спиртное было необходимо и утром, и днем, но таких было мало.
   Эдвард открыл дверь того паба, где несколько дней назад ему уже довелось побывать. Бар был почти пуст. Лишь в одном углу сидел некий человек с явно испитым лицом, который словно и не вылезал отсюда.
   "Анита, наверно, еще в лавке", -- подумал Эдвард, не найдя знакомую ему девушку в помещении. Он одиноко присел за один из столиков и задумчиво уставился в окно.
  

***

  
   Эдвард медленно потягивал выпивку, сидя у мерно потрескивающего камина, и наблюдал то за сгущавшимися за окном тучами, то за новопришедшими посетителями. С каждым часом паб все больше и больше заполнялся, отовсюду стали доноситься приглушенные разговоры еще трезвых людей, нависая всеобщим гулом под потолком. Капли дождя слабо барабанили по стеклу, оставляя после себя длинные разводы. Ветер продолжать гнать серые, пасмурные тучи, а внутри было так тепло, что только при мысли об улице, Эдварда сразу же передергивало.
   "Что же это за ключи?" -- эта мысль никак не давала ему покоя.
   Он осторожно достал камни из кармана и положил на стол. Мерцание огня в камине сразу же отразилось в каждой грани камней, создавая потрясающую иллюзию света. Эдд задумчиво стал передвигать их по столу, любуясь, как блики игриво переливаются с одной стороны на другую, при этом машинально составляя из них всяческие геометрические фигуры, пытаясь найти, наконец, между ними хоть какую-то логическую связь.
   Неожиданно палец Эдварда остановился, словно интуиция уже видела то, чего не замечал еще разум. Эдвард испуганно посмотрел на получившуюся комбинацию. К каждой стороне пятиугольника он присоединил по одному треугольнику, в итоге, у него получилась пятиконечная звезда. Ну, конечно! И как он раньше об этом не додумался, это же было настолько просто! Он нашел разгадку одной небольшой крупицы многовековой тайны.
   В этот момент в зале появилась Анита и стала весело разносить заказы по столикам.
   -- Мистер Фоннейман! Рада снова Вас видеть! -- радостно воскликнула девушка, заметив его сгорбленную угрюмую фигуру у окна. -- Что Вам принести?
   -- Я тоже рад Вас видеть, -- Эдвард натянуто улыбнулся, быстро пряча камни обратно в карман. -- Нет, спасибо, мне пора уже уходить. Принесите мне счет, пожалуйста!
   Дождавшись заветной бумажки, он снова, на этот раз уже дружелюбнее, улыбнулся Аните и, попрощавшись, вышел на улицу. Стоя под козырьком здания и уклоняясь от капавшей с него воды, Эдд укутался в свой плащ и твердыми шагами направился по улице.
   Проходя мимо окон таверны, он вдруг заметил чье-то лицо, смотревшее на него и искаженное текущей по стеклу водой. В нем он узнал Аниту. Она грустно провожала его глазами, словно поняла его страшные намерения. Но, увидев, что он заметил ее, она снова улыбнулась, помахала ему рукой и быстро исчезла.
   Сквозь мрачную морось на холме показался одинокий темный замок. Из-за туч Эдвард не видел, село ли солнце, но, судя по времени на его часах, оно уже клонилось к закату. Несмотря ни на что, он твердо решил для себя дождаться захода около замка. Пока Эдд шел к нему, замок продолжал спокойно возвышаться над городом, как это обычно бывает днем, не подавая ни единого признака жизни.
   Вдруг Эдвард почувствовал какое-то резкое и необъяснимое волнение, какую-то странную тревогу.
   "Все, солнце село!" -- сказала ему его интуиция, и Эдвард, не дойдя до замка шагов ста, взволнованно остановился, настороженно наблюдая за ним.
   Он ясно понимал, что сейчас непременно что-то должно произойти, замок станет просыпаться. Но Эдвард не знал, как именно он это делает. Колючий моросящий дождь продолжать щипать лицо Эдда, покрывая далекие объекты непроглядной пеленой. То ли дождь был тому виной, то ли что-то еще, но в этот момент Эдварду показалось, словно замок стал слегка колыхаться, как если бы на него смотрели сквозь жар, поднимающийся от огня. Словно какая-то невидимая субстанция стала обволакивать его.
   -- Эдвард, Эдвард... -- вдруг сквозь слабый нарастающий гул раздался чей-то еле слышный голос, зовущий его к себе. Эдд определенно уже слышал когда-то похожий голос...
   Эдвард остолбенел. Его сон снова всплыл в его памяти.
   "О, Боже! Этот голос... Это его голос, я уже слышал его во сне. А были ли то вообще сны? Теперь я уже ни в чем не уверен! -- сильное чувство страха неожиданно завладело всем его существом, ему захотелось убежать отсюда, забыть, как страшный сон, но гул и какие-то неясные голоса завораживали его, он лишь стоял и слушал их, слушал, а его ноги сами направили его к дверям. -- Я должен узнать, наконец, всю правду!"
   Вскоре высокие дубовые двери были прямо перед ним. Он некоторое время молча стоял перед ними, морщась от дождя, и смотрел вверх, на самую верхушку замка: с самого его низа он казался еще страшнее и таинственнее. Затем Эдд осторожно протянул руку к двери. Но не успел он дотронуться до нее, как внезапно раздался громкий скрип, звонко разлетаясь в стороны, и двери сами собой стали медленно открываться перед ним. Эдвард в ужасе застыл, вглядываясь в темную щель между двумя створами, которая становилась все больше. Скрип неожиданно утих, снова оставив Эдварда одного под дождем в тишине. Он продолжал воинственно вглядываться в темноту замка, вспоминая свой сон, в котором за дверьми был огонь, была огненная жаровня ада.
   Но теперь там все ж таки было темно, даже слишком темно, Эдвард ничего не сумел разглядеть, ни единого силуэта возможных предметов интерьера, ему не оставалось ничего другого, как слепо шагнуть в эту темную ужасную пропасть. Но он знал, что двери замка закроются за ним навсегда.
   В этот момент, впервые за несколько последних дней, в его сознании вдруг всплыло лицо его жены Лизы. Он вспомнил ее веселой и жизнерадостной в один из субботних вечеров, когда они, по своему обыкновению, приглашали к себе самых близких друзей или родственников. Она всегда радовалась им и часто весело смеялась, когда он, Эдвард, попадался на какую-нибудь ее шутку. Сильная любовь к ней и чувство вины перед ней за то, что он ввязался в это дело, что не остановился вовремя, когда это еще было возможно, что все-таки прочитал проклятую рукопись Катрин, хотя жена просила вернуть ее, -- все это сдавило его сердце, и несколько слез покатилось из его глаз, тут же смешиваясь с каплями противного дождя.
   "Прости меня, Лиза, я должен исправить свою ошибку! Если я не вернусь, знай, что я очень тебя люблю! Надеюсь, что ты слышишь это", -- быстрым движением Эдвард смахнул с лица влагу, глубоко вздохнул и, решительно шагнув вперед, тут же исчез в темноте.
  

***

  
   Кругом было темно, настолько темно, что Эдвард не мог видеть даже собственной руки. Резкий звук захлопнувшихся за ним дверей еще продолжал эхом звучать в темноте, наводя ужас и страх. Назад пути больше не было, пасть мрачного чудовища снова захлопнулась во мраке ночи, поглотив свою очередную жертву. Эдвард продолжал недвижно стоять в темноте, опасаясь пошевелиться, чтобы не привлечь к себе лишнего внимания какой-нибудь Сциллы, которая уже, возможно, затаилась в темном углу потолка, готовясь набить свой проголодавшийся за день желудок. А вдруг здесь, и правда, обитает какое-то кровожадное существо, как в фильмах ужасов, которое разом заглатывает своих жертв, иначе отчего же тогда никому не удавалось вернуться из замка?
   Так прошло минут десять, Эдвард продолжал рисовать в своем воображении всяческие картины того, как нечто сейчас обрушится на его голову, как он почувствует дикую боль и облегчение, все, наконец, закончится. Более того, он ощущал, что за ним кто-то пристально наблюдал, выжидая его действий, отчего его спина то и дело покрывалась неприятными мурашками, а его самого передергивало. Он не знал, ни где он находится, ни сколько точно уже прошло времени, все, что он мог, это ориентироваться по описаниям Катрин. Если верить рукописи, прямо напротив него должна быть дверь в библиотеку, а по бокам две полукруглые лестницы, ведущие наверх.
   С каждой минутой Эдвард все четче понимал, что вечно так стоять он не сможет, что-то надо делать, он должен сделать шаг. Набравшись смелости, он протянул руки вперед, чтобы не врезаться во что-нибудь, и сделал небольшой, коротенький шажок. Затем тут же замер, вслушиваясь в шорохи и гудение голосов, которые изредка доносились то с одной стороны замка, то с другой. Все было по-прежнему спокойно, никаких Сцилл пока не появилось. Он снова сделал шаг, за ним еще один, смелее и смелее продвигаясь вперед.
   Вскоре его рука, наконец, уткнулась во что-то твердое и деревянное. Он судорожно стал водить ею по поверхности, пытаясь понять, что это. Эта поверхность оказалась большой дверью, с вырезанными в ней рисунками и фигурками.
   "Должно быть, дверь в библиотеку", -- рассудил Эдд и стал нащупывать ручку, чтобы открыть ее.
   После некоторых усилий массивная дверь немного поддалась, и Эдвард протиснулся внутрь, в очередное темное помещение.
   Первым делом ему сразу бросился в глаза круглый витраж, расположенный на противоположной стене. Через цветное изображение пятиконечной звезды пробивался слабый свет с улицы, слегка освещая близлежащие полки с книгами всех пяти ярусов. Эдвард восторженно огляделся по сторонам, восхищаясь размерами этой библиотеки.
   "Странно, Катрин писала, что молния уничтожила витраж, там должна быть дыра, откуда он взялся снова? Да и библиотека в отличном состоянии, после описанного в рукописи пожара здесь ничего не могло остаться. Что-то тут явно нечисто! Может, Катрин все придумала, может, на самом деле здесь произошли совсем другие события. Но зачем ей было придумывать все это, ведь она писала рукопись не для массового чтения, ей некого было обманывать".
   Эдвард продолжал усиленно спорить сам с собой, теряясь в догадках о возможных событиях прошлого, но в это самое время, сам того не замечая, он достал из кармана несколько камней-ключей и стал нервно крутить их в руках.
   Как вдруг он услышал, что вокруг поднялся недовольный ропот сотни, а то и тысячи слабых голосов, которые то шипели, то жалобно переговаривались между собой. Эдд замер и беспомощно стал ходить вокруг одной точки, оглядываясь по сторонам. Он никак не мог понять, откуда именно исходил этот звук, словно он звучал из его собственной головы, он был везде, доводя Эдварда до исступления. С каждой минутой голоса становились все громче и громче, теперь он мог явно слышать, что все они звали его по имени, словно чего-то хотели от него. Он закружился вокруг себя еще быстрее, бешено смотря в темные углы. Не силах больше слышать душераздирающих тоскливых голосов, он изо всех сжал свои уши ладонями и застонал. Его голова стала сильно болеть и кружиться, вместе с этим он почувствовал ужасную тошноту. Не в силах больше стоять на ногах, он медленно опустился на пол, опираясь одной рукой на него, а другой держась за пульсирующую от боли голову.
   "Хватит! Кто вы?" -- вырвался, наконец, из Эдварда истерический вопль.
   Голоса резко стихли, словно его крик напугал их, и отдалились. Где-то недалеко Эдвард услышал какой-то шорох. Он быстро перевел туда взгляд, но там никого не оказалось, но он ясно чувствовал чье-то присутствие, словно кто-то ходил по библиотеке.
   Вдруг раздался хлопок, и все помещение разом озарилось множеством горящих факелов. От неожиданности и боли в глазах, Эдвард быстро зажмурился, прикрываясь рукой от яркого, как ему тогда казалось, света. В один миг вся библиотека предстала перед его взором со всеми ее сводами и переходами.
   "Как и описывала Катрин! Так четко она описала все это, словно я уже побывал тут, -- тяжело подымаясь на ноги, думал Эдд и смотрел по сторонам. -- И это странное явление. Как факелы могут так сразу загораться? Не иначе, как проделки потусторонней силы!"
   Но одно могло его только радовать: теперь у него был свет, много света. Он быстро подошел к одному из старых факелов и вытащил его из заросшей паутиной подставки. Крепко держа в руках огонь и надеясь, что это отпугнет невидимых его глазу существ, явно находящихся где-то неподалеку, он стал внимательно оглядываться по сторонам. На полу ему сразу бросилась в глаза криво нарисованная мелом пентаграмма, словно руки того, кто рисовал ее, тряслись от волнения и страха. На концах стояли старые грязные колбы и сосуды, а в углу скромно лежала аккуратно сложенная одежда, с виду походившая на какое-то старинное женское платьице.
   Никаких сомнений не было -- все это было доказательством того, что Катрин действительно была здесь, она действительно участвовала в ритуале, иначе она бы не смогла все так четко описать! Возможно, как и говорил Дункан, даже по прошествии многих лет пережитое ею здесь не давало ей покоя, что-то или, может, даже кто-то продолжал беспокоить ее, воспоминания не давали ей спать, и она решила поделиться этим с бумагой, ибо только та могла молча выслушать ее. Разве могла бы девушка рассказать подобное кому-то? Ее бы сочли ненормальной! И тут Эдвард понял, зачем она писала рукопись от третьего лица, в случае, если бы ее рукопись попала в чужие руки, никто бы никогда не счел подобные события возможными, так думалось поначалу и Эдварду. Только хорошенько разобравшись, можно было осознать, что с виду обычная бульварная фантастика, написанная неумелой обывательской рукой, скрывает в себе страшную тайну реальности.
   "Бедная Катрин!" -- вздохнул Эдвард, понимая, что довелось пережить бедной девушке за те три страшный дня заточения среди тьмы и зла.
   В этот момент он снова вспомнил про ключи и про таинственную дверь, которая, по словам графа, скрывает за собой некое царство призраков, куда он, Эдвард, непременно должен найти дорогу. Он решительно направился к выходу из библиотеки, но, пролезая в дверную щель, услышал сигнал интуиции остановиться. Он задумчиво повиновался ей и решил осмотреть все, что будет попадаться ему на пути. Он подошел с внешней стороны двери и высоко поднял факел, чтобы хорошенько ее рассмотреть.
   "Будь проклят входящий сюда, -- как следует прищурясь, заметил Эдвард нацарапанную надпись. -- Они тоже видели ее!"
   По ходу осознавания всей реальности описанных Катрин событий, Эдварду все больше и больше становилось не по себе, он только теперь начинал понимать всю сложность своего положения и всю опасность этого места.
   После этого он твердо решил для себя покончить с этим всем как можно скорее раз и навсегда, что-то подсказывало ему, что тайна замка кроется за это неизвестной дверью с хитрым замком и странными ключами, словно все это придумал сам дьявол!
   "Чтобы уничтожить зАмок дьявола, надо вскрыть сначала его замСк!-- проговорил вслух Эдвард и улыбнулся получившемуся у него каламбуру. -- Однако в этой несуразице есть какой-то смысл!"
   Единственным местом, где могла находиться эта дверь, был, несомненно, подвал, иного варианта Эдварду известно не было. Полный решимости, следуя описаниям Катрин, он направился туда.
   Он отошел от входа в библиотеку и снова поднял над собой факел, две старые полукруглые мраморные лестницы огибали дверь и вели на второй этаж. Значит, кухня должна быть слева. Он решительно зашагал в темноту, продолжая чувствовать чье-то присутствие.
   И точно, в самом углу он заметил дверь. Осторожно открыв ее, Эдвард вошел внутрь, держа перед собой факел. Продольная столовая с большим прямоугольным столом и резными стульями, трофеями и картинами на стене и несколькими канделябрами вызвала в памяти Эдда яркие картинки из рукописи, все прошлые события стали всплывать перед его глазами. Он прошел чуть вперед и увидел, наконец, ту самую дверь с витражом, которая и вывела их из подвала. Он неуверенно подошел к ней и, взявшись за ручку, резко открыл.
   Влажный холод подземелья и запах плесени тут же обдали его лицо и руки, вынудив тело содрогнуться в ужасе. Это место явно было слишком противным, но, превозмогая свое отвращение и страх, Эдд заставил себя сделать шаг вперед на небольшую каменную лесенку, которая вела вниз, в самую сырость. Он медленно спускался по ступенькам и вслушивался в то, как его шаги эхом разносились по подвалу, пробуждая темные силы замка.
   Ступенек было не так много, но ему казалось, что он шел по ним целую вечность, как зомби, смотря только вперед. Он был уже готов встретиться лицом к лицу с неведомыми потусторонними силами.
   Ступив на пол, Эдвард огляделся. Как и описывала Катрин, кругом было много полусгнивших бочек и ящиков, с потолка свисали какие-то оборванные цепи, в центре подвала находился объемный каменный колодец, обросший чем-то зеленым, а рядом с ним действительно валялся чей-то гнилой скелет. Отпечаток выражения крайнего ужаса до сих пор остался на его полуистлевшем лице. От подобного зрелища Эдварда стало сильно знобить, а чувство тошноты вынудило его быстро подбежать к колодцу и склониться в его зияющую пропасть. Но оттуда настолько скверно пахло, что тошнота только усилилась. Превозмогая это, он отошел в сторону, поднял некий металлический предмет и бросил в колодец, желая проверить его глубину. Минут пять Эдд настороженно вслушивался в тишину, надеясь не упустить звон упавшего металла, но его так и не последовало ни через пять минут, ни через десять, словно колодец был полностью бездонным.
   "Что ж, хватит заниматься ерундой, надо найти дверь!" -- шепотом пробубнил себе под нос Эдвард, словно желая этим отогнать пугающие его мысли.
   Пробираясь сквозь заросли паутины и кучи старого хлама, он стал всматриваться в каждый квадрат стены, щупая ее руками. Одна часть сменялась другой, Эдвард нервно продолжал переходить от одного угла к другому, периодически поднося факел поближе к стене, его огонь моментально плавил белые полотна паутины и освещал пустую каменную поверхность, из которой в некоторых местах сочилась вода. Все было тщетно!
   Облазив каждую стену несколько раз, Эдд не нашел не только таинственной двери в царство призраков, но и, к его большому удивлению, даже той, через которую Катрин и ее спутники попали в замок из подземного хода. Он хорошо помнил, как она описывала пропитанную влагой трухлявую дверь с ручкой в виде металлического кольца.
   Все эти мысли окончательно спутались в его голове, а множество разных версий и вариантов не давали ему покоя, Эдвард лишь беспомощно присел на один из ящиков на полу и, обхватив голову руками, стал приводить все свои мысли в порядок.
   "Где же еще может быть эта дверь?! -- этот вопрос то и дело крутился в его голове, как никогда ему хотелось ее найти, что-то неясное тянуло его к ней. -- Надо найти кабинет графа! Вдруг там есть ответ на все эти вопросы!"
   Эдд решительно вскочил с места и бросился прочь из подвала, тем более что сырость и холод стали давить на него. Вбежав в парадную залу, Эдвард остановился, не зная, куда же теперь двигаться дальше, где ему искать вход в таинственную башню графа.
   "В библиотеке!" -- вдруг всплыл ответ в его голове, и ему вспомнилось, что в одну из башен Доминик нашел дверь именно там.
   Он снова направился в библиотеку, где множество факелов продолжали ярко освещать помещение. Эдвард кинул быстрый взгляд на витраж и заметил, что на улице было уже совсем темно. Замок снова оживал, Эдд все сильнее и сильнее чувствовал, как кто-то смотрит на него, и этих кого-то было не один и не два, а десятки и даже сотни, они мысленно звали его к себе, от чего на сердце Эдварда зарождалась неясная ему тоска.
   Ярус за ярусом Эдд, как ненормальный, стал осматривать каждый угол и каждый закуток, то и дело теряясь в лабиринте стеллажей, лестницы и переходы вели его все дальше и дальше вглубь библиотеки.
   Он уже не знал, сколько времени прошло и сколько еще есть у него, но силы стали покидать его, мрачная атмосфера замка давила на психику, а постоянный страх и опасение столкнуться с чем-то неизвестным медленно перерастали в отчаяние, от которого ему хотелось закричать. Забравшись в самую глубь библиотеки, он ко всему прочему понял, что окончательно заблудился, то и дело натыкаясь на тупики и бесконечные повороты. Нервы Эдварда, наконец, не выдержали, и, остановившись у одного из стеллажей, рядом с которым горел факел, он со всей силы ударил по нему тем, что было у него в руках. Возможно, в другом случае это вызвало бы пожар, так как факел просто выпал бы из подставки, но теперь раздался слабый щелчок, и подставка слегка отодвинулась. Эдд испуганно насторожился, явно не ожидая подобного. Где-то вдалеке послышался треск и скрип работающего механизма, и вдруг один из стеллажей отодвинулся в сторону. Прямо перед собой Эдд увидел небольшую деревянную дверь.
   В полном недоумении он тут же направился к ней. Встав совсем рядом, он протянул дрожащую руку и осторожно потянул дверь за ручку. На его удивление, она легко поддалась. Как только она со скрипом открылась, Эдвард испуганно протянул факел перед собой и увидел каменные ступеньки винтовой лестницы, ведущей вверх, в башню самого графа Улина. Эдвард восторженно ступил на первую из них, за ней на вторую, и уже совсем скоро вихрь завивающихся ступенек вокруг каменной колонны увел Эдварда высоко наверх.
   Сильно запыхавшись, Эдвард, наконец, достиг последней ступени и оказался снова перед какой-то дверью. От нее веяло холодом и вечностью. Дрожа вместе с прыгающим огоньком факела, Эдд решительно рванул дверь на себя, и перед ним предстал кабинет графа, куда еще доселе не ступала нога кого-то кроме хозяина уже лет семьсот.
   К большому удивлению Эдда, помещение оказалось очень маленьким и тесным, всюду стояли какие-то баночки и колбочки, валялись огромные стопки книг с множеством закладок на нужных страницах, по разные стороны стояло два сундука, а у самого окна стоял письменный стол Улина. В этот момент Эдвард почувствовал, как ветер ночной прохлады обдул его лицо и руки, сильно волнуя пламя факела. Большое прямоугольное окно башни оказалось настежь открыто. Эдвард настороженно подошел к нему и выглянул наружу.
   Дождь уже давно прекратился, но весь городок, видневшийся теперь Эдду как на ладони, был полностью спрятан в ночном тумане. Кое-где виднелись огоньки домов и редкие голоса пьяных бродяг, любящих покричать среди ночи. Сквозь мрачные клочки облаков виднелись большие блестящие звезды и яркая полная луна, льющая свой холодный свет на стол графа Улина. Глубоко вдохнув свежий ночной воздух и слушая еле слышное ночное стрекотание, Эдвард блаженно закрыл глаза, и впервые за несколько дней его сознание освободилось от всех тяжелых мыслей и страха. Он лишь медленно покачивал головой в такт ветру, обдувающему его лицо.
   Вдруг откуда-то снизу до слуха Эдварда донесся какой-то звериный, утробный крик, отчего страх снова пронзил электрическим разрядом все тело Эдда. Этот крик не был похож ни на человеческий, ни на животный -- это было нечто куда более страшнее и ужасающе. Эдвард вздрогнул и тут же перевел взгляд на стол графа. Нужно было как можно скорее найти что-то -- он не знал, что именно, но здесь явно должно было быть что-то нужное. Дрожащими руками он стал шарить по его столу, перебирая пожелтевшие от старости бумаги. В основном, это были формулы химических реакций, либо неясные надписи на греческом, латинском и даже арабском. Неожиданно Эдвард заметил на полу в углу какой-то листок. Hа нем была багровая запекшаяся кровь, а сам листок был смят. Он вызвал у Эдда тошнотворное отвращение, но тем не менее, он боязливо поднял его и развернул.
  
   "...ничто не пугает меня, как полночь. Врата преисподнии отворяются, и замок начинает убивать, собирая туда новые души. Я слышу крики и голоса, они плачут, зовут меня, они молят о спасении и помощи, они кричат от боли, их сотни, тысячи. Я постоянно слышу их, я слышу их где-то в своей голове, каждую ночь они не дают мне покоя, мое сердце разрывается от жалости к ним, но я ничем не могу помочь. Ведь именно я виноват во всем этом, никто больше. Дьявол не оставит этот замок и этот город никогда, он никогда не дарует мне смерти, о, как я хочу смерти! Что же я наделал!"
  
   Последние строки графа произвели настолько сильное впечатление на Эдда, что слезы жалости и страха потекли из его глаз.
   "Я покончу с этим, я обещаю! -- проговорил Эдвард вслух, словно обращаясь к графу. Он не знал, что именно случилось с ним потом, но ему казалось, что Улин непременно слышит его. -- Врата открываются в полночь... Граф боялся полночи именно поэтому, дверь в царство призраков, сама, как призрак, является только в полночь!"
   Как озарение, мысль об этом пришла ему в голову, он бросил быстрый взгляд на часы -- они показывали половину двенадцатого. Он должен был поторопиться, он не мог упустить этого теперь, несомненно, эта дверь находится в подвале, его интуиция тянула именно туда.
   Но вдруг ставни окна, ранее спокойно висевшие снаружи, стали все сильнее мотаться из стороны в сторону, стуча о косяк. Какая-то неведомая сила явно забавлялась над ним. Эдвард сунул листок графа в карман и испуганно попятился назад. В этот момент снизу снова послышался скрип и рокот, тут же за окном раздался ответный шепот. Опасаясь, что кто-то сейчас набросится на него из окна, он резко развернулся и хотел было что есть мочи кинуться прочь. Но не успел он бросить взгляд на лестницу, как страх снова сковал его дыхание. С трудом делая каждый вдох, Эдвард дернулся и резко отпрыгнул снова к окну. Прямо перед ним стояла черная как уголь тень, та самая тень, что намедни уже приходила к нему. Изнемогая от страха, Эдд во все глаза молча смотрел на тень.
   "Что тебе надо?! Кто ты?!!" -- вдруг вырвался из груди Эдварда невыносимый истерический крик. Он упал на колени и заплакал.
   Тень продолжала недвижно стоять в темноте, словно чего-то выжидая, и это еще больше пугало Эдда. Он нервно полез в карман за платком, но несколько камней звонко выпали оттуда и покатились по полу к ногам хозяина замка. Испугавшись, что теперь он потерял ключи от двери, Эдвард медленно перевел взгляд на него и стал ждать реакции. Хозяин тут же поднял обе руки вверх и, издав рев, несравнимый по ужасу ни с чем, вдруг превратился в огонь, который так же быстро исчез, как и появился. Но вместе с этим весь кабинет графа уже пылал ярким огнем, окружившим Эдварда со всех сторон.
   Быстро собравшись с мыслями, Эдд бросился собирать камни, разлетевшиеся по всей комнате. Рев пламени становился все сильнее, огонь все ближе и ближе подкрадывался к Эдварду. Вскоре дышать стало совсем невозможно, от жара полыхающего ада, пот ручьем стал стекать с Эдда, но он продолжал упорно искать последний камешек, он должен был найти его и избавить Улина и его замок от проклятия. Если он не найдет этот ключ, то все многолетние труды графа окажутся бесполезными, уже никто и ничто не поправит дело. Вскоре кожа Эдварда, как тысячи впивающихся острых ножей, стала безумно сильно болеть и почти плавиться от жара. Вдруг, вдалеке, за пределами огня, уже на самой лестнице он заметил блестящий камешек, отражающий всеми своими гранями пламя. Набравшись последних сил, Эдд издал отчаянный крик и бросился через пламя на лестницу, зажимая в кулак последний камень и чувствуя, как он уже падает в водовороте ступенек в темную бездну.
  

***

  
   Эдвард открыл глаза. Кругом было темно, сверху доносился сильный запах гари. Чувствуя дикую боль во всем теле от многочисленных ушибов, он тяжело поднялся на ноги и посмотрел на часы. Еле видимые фосфорные стрелки показывали, что до заветной полуночи оставалось всего десять минут. Прихрамывая на обе ноги, он быстро и решительно зашагал по лабиринту стеллажей, ища в темноте выход. Теперь в библиотеке было темно, словно факелы здесь никогда и не горели.
   Где-то вдалеке он вдруг услышал чей-то жалобный стон, чей-то знакомый ему женский голос. Он звал Эдварда, словно пытался вывести его из этого лабиринта.
   -- Лиза?-- еле слышно вырвалось у Эдварда, он тут же взволнованно остановился, узнав, наконец, голос своей жены. -- Лиза!!!
   Но голос не отвечал ему, он продолжал звать, гулом разносясь по помещениям. Он был настолько жалобным, что сердце Эдда сжалось, слезы любви и отчаяния потекли по его щекам, и он почти бегом, прихрамывая и тяжело дыша, бросился на его зов.
   -- Лиза! Лиза! Это ты? -- он продолжал бежать вперед, быстро ощупывая руками стены, но все равно обо что-то все время спотыкаясь.
   Он не видел ни куда он бежал, ни где был в данный момент, ни сколько времени у него осталось, он лишь слышал голос Лизы, он лишь стремился к нему, но чем ближе он был к нему, тем дальше становился голос.
   Неожиданно голос умолк. Эдвард взволнованно озирался по сторонам в его поисках, продолжая звать свою Лизу, но тут ему на глаза бросилась дверь, он, наконец, понял, что стоит перед дверью... в подвал. Словно проснувшись ото сна, он испуганно посмотрел на часы -- они показывали без одной минуты двенадцать, с каждым разом секундная стрелка была все ближе и ближе к двенадцати.
   Эдвард со всех ног бросился в подвал, перепрыгивая по нескольку ступенек за раз. Там было все еще темно и холодно. Секундная стрелка, наконец, достигла остальных двух, и он испуганно замер в ожидании.
   Тысячи голосов снова разом жалобно загудели, с каждым разом становясь все громче и громче. Казалось они где-то совсем рядом, за стеной. Эдвард неуверенно пошел в сторону, откуда, как ему казалось, они и доносились. Но не успел он подойти к стене, как яркий голубой свет резко ослепил его. От сильной боли в глазах Эдвард отпрянул в сторону и заслонил лицо руками.
   Как только боль стихла, он осторожно открыл глаза и с ужасом смотрел на все еще режущий его глаза свет, исходящий из стены, вырисовывая при этом некий логический рисунок в виде арки. Свет медленно покачивался в воздухе, источая странный звон, походивший на ультразвук. Эдд самозабвенно подошел ближе и провел рукой по стене. Несколько его пальцев попали в невидимые с первого взгляда фигурные углубления. Это были те самые углубления, по тактильным ощущениям похожие на треугольники и многоугольник и расположенные в виде пятиконечной звезды, как он их и сложил тогда в пабе.
   Эдвард осторожно достал ключи из кармана и раскрыл ладонь. Несмотря на голубой свет, в подвале было темно, но сейчас Эдд заметил, что изнутри от камней тоже исходит слабое красное свечение. Измотанный и уставший, он аккуратно взял пятиугольник и поднес его к соответствующему углублению, которое, словно магнит, сразу же притянуло камень к себе. Тоже самое он проделал и с остальными ключами.
   Наконец, у него на ладони остался последний треугольник. Некоторое время он боязливо смотрел на него, словно не решаясь совершить последнее движение. Глубоко вздохнув, он медленно взял его двумя пальцами и осторожно стал приближать к оставшемуся углублению. Оно тут же примагнитило его к себе, буквально вырвав камень из рук Эдварда. Он испуганно отстранился в ожидании.
   Всеобщий гул голосов неожиданно стих, где-то вдалеке, за стеной Эдвард услышал злобный и устрашающий хохот, тот самый хохот, который он уже слышал прошлой ночью. Вдруг красные камешки вспыхнули и неожиданно резко почернели, издавая еле слышный звон тысячи стеклянных частиц.
   В недоумении Эдвард некоторое время вопросительно продолжал смотреть на дверь, но ничего не происходило. Неужели граф Улин обманул или снова ошибся? В чем же секрет замкА самого дьявола? Эдвард медленно вытянул руку вперед и стал осторожно приближаться к камням. Вскоре его рука была уже в непосредственной близости от них, Эдд чувствовал, что от них исходит слабое тепло. Недолго думая, он решился дотронутся до камней, но вдруг его рука не почувствовала их, хотя была при этом уже наполовину в стене. В ужасе Эдд одернул ее обратно. Что же это? За тем он снова неуверенно протянул руку вперед, она снова прошла мимо камней и стены, даже не почувствовав их. Невероятно!
   Поняв, наконец, что от него требуется, он подошел еще ближе, закрыв глаза, сделал два шага вперед и остановился. Понимая, что сейчас он прошел сквозь стену, Эдд совершенно ничего не почувствовал, лишь слабое дуновение теплого ветерка, словно он прошел через воздух, как и обычно он ходил до этого. В этот момент он услышал странный звук у себя за спиной, похожий на потрескивание. Он боязливо приоткрыл глаза и, обернувшись назад, снова ужаснулся. Прямо перед собой он видел себя же, свое отражение, за которым стояло еще сотня таких же отражений, теряющихся в бесконечной перспективе.
   Он испуганно дотронулся до зеркала впереди себя. Оно было твердым, а внутри его виднелась звезда из пяти камней, ярко светящихся красным светом, который, как и Эдвард, отражался в перспективе. Эдвард испуганно посмотрел по сторонам, беспомощно крутясь на одном месте. Теперь его обуял настоящий ужас. Зеркало было не только перед ним, зеркала были везде: и сбоку, и сверху, и снизу. Куда бы ни смотрел Эдд, везде он видел лишь себя в различных перспективах, все эти зеркала образовывали бесконечные темные перспективы. В полной темноте Эдвард вытянул руки и стал на ощупь идти туда, куда позволяло ему пространство, так как он окончательно потерялся в таком обилии зеркальных коридоров, ведущих абсолютно во все стороны.
  

***

  
   Он не знал, сколько времени уже прошло, и продолжал упорно бродить по зеркальному лабиринту, то и дело натыкаясь на тупики и возвращаясь обратно. Возможно, он на самом деле и топтался на одном месте, но лабиринт ему казался бесконечным, его голова от усталости и зеркальных иллюзий стала сильно кружиться, и тут он решил, что больше никогда отсюда уже не выберется. Возможно, именно здесь и сгинули все прошлые жертвы. Более того, страх наткнутся на нечто страшное и таинственное продолжал будоражить его сознание. Вскоре ему стало казаться, что в зеркалах кто-то есть, некто ходит там, в зазеркалье, и смотрит за ним, постоянно преследуя его, больше всего Эдд боялся увидеть чью-нибудь тень, призрака в одной из перспектив, ведь не зря граф Улин называл этот лабиринт царством призраков. Может, он видел здесь кого-то?
   В полном изнеможении Эдвард остановился и медленно сполз на зеркальный пол, устало рассматривая свое измученное лицо в ссадинах и ушибах после падения с лестницы. Он казался сам себе жалким зверьком, которого так легко поймали в ловушку, из которой ему уже никогда не выбраться, его последний удел -- стать вкусным обедом для охотника. Опираясь ладонями о зеркальную стену, Эдд продолжал безразлично всматриваться в темные коридоры зазеркалья, смиряясь с такой же участью. Неужели он больше никогда не увидит свет? От подобной мысли Эдду вдруг стало смешно. Ведь именно также думал брат Катрин и Доминик, которых огонь плотно прижал к стене, теряя надежду на спасение, они думали точно также. Легкий смех отчаяния стал перерастать в нечто большее, это был истерический беспомощный смех, сливающийся с отчаянием и слезами, которые уже текли из его глаз. Он горько вытер их и провел влажной рукой по стеклу, смотря, как его отражение искажается от влаги и разводов.
   Но в этот момент, как только он уже было отвел взгляд от своего отражения, боковым зрением он заметил, как позади его мелькнула чья-то белая фигура. Стараясь не шмыгать носом, он испуганно замер и пристально посмотрел за свое отражение, ожидая нового явления. В зеркале отражались лишь черные коридоры перспектив. Он медленно повернул голову и посмотрел на зеркало напротив. Прямо перед ним была одна из таких перспектив, в которой едва виднелся какой-то светлый мутный силуэт человека, который лишь недвижно стоял в зеркальном коридоре. От испуга Эдвард подскочил на месте, прижавшись от страха к стене. Вдруг призрак исказился и медленно зашагал прочь от Эдварда в темную бесконечность.
   В эти минуты Эдвард не знал наверняка, был ли он в здравом уме. Он осторожно протянул дрожащую руку вслед призраку, сдвинувшись с места и медленно ползя за ним. Но одно он знал наверняка: его сознание больше не принадлежало ему полностью, как было это до рукописи, он чувствовал, что медленно и неотвратимо сходит с ума, если уже не сошел. Единственной его целью было найти ту конечную цель, к которой эти коридоры ведут, а они определенно куда-то ведут. Он чувствовал это, его уже больное измученное сознание подсказывало это.
   Вдруг его рука больно уперлась в холодное зеркало, оставив Эдварда лишь наблюдать на удаляющую фигуру человека, которая с каждым разом становилась все прозрачнее, теряясь в кромешной темноте коридора. Набравшись последних сил, Эдвард снова встал на ноги и, опираясь о стены, стал медленно двигаться прямо, ориентируясь по красным лучам, которые хитро преломлялись и неуклонно вели его именно туда, куда, видимо, и надо было. Один коридор сменялся другим, другой третьим, Эдд все шел и шел, следуя изгибам лучей, как вдруг они взмыли куда-то высоко вверх, собираясь в один единственный пучок света.
   Эдвард медленно опустил глаза и посмотрел вперед. Прямо с потолка лучи снова резко падали на расположенные далеко круглые зеркальные стены, и, преломляясь множеством линий, отражали на широком и просторном зеркальном полу большую пятиконечную звезду.
   Эдд восхищенно разглядывал подобное световое шоу, понимая, что ни один человек в мире не способен создать подобный зеркальный лабиринт коридоров, который смог бы преломить свет подобным способом. Только лишь хозяин этого замка смог бы сотворить подобное! Пути назад не было, то было само сердце замка, многовековая тайна царства призраков, которая не открылась никому, кто пытался ее узнать -- она лишь убивала всех свидетелей, погребая в своем чреве, дабы не вынести ни крупицы отсюда. Почему он, Эдвард, удостоен увидеть это, почему именно его выбрал Дункан? Но сны про этот замок он видел задолго до Ричарда, еще в детстве он стоял у его подножья, словно замок постоянно напоминал ему о том, что в один прекрасный день их встреча, наконец, произойдет. И вот она случилась!
   Полный решимости, он сжал кулаки и, воинственно взглянув в темноту, исполосованную красными лучами, смело зашагал вперед.
   -- Я пришел! Где ты?! Выходи! -- дойдя до центра пентаграммы, изо всех сил выкрикнул Эдд, обращаясь к хозяину замка, так долго терзавшему его и его жену.
   Его голос громом разнесся по овальному помещению, эхом теряясь в высоте, отчего даже сам Эдвард испугался себя самого. Вдруг эхо переросло в далекий гул, который ответной волной возвращался к нему, становясь все громче и громче. Эдд чувствовал, как он стремительно летит прямо на него, словно тяжелая бетонная плита, ускоряясь. Резко достигнув пола, гул звонко отскочил от стекла, вдребезги разлетаясь во все стороны, и в этот же миг красные линии пентаграммы разом вспыхнули высоким и ярким огнем. Инстинктивно закрывая лицо от идущего жара, Эдд стал оглядываться по сторонам, ожидая, что же будет дальше. Тысячи голосов стали со всех сторон окружать его, словно побеспокоенные его приходом, из тихого и еле уловимого стона они превращались в отдельные слова и шепот.
   -- Эдвард, Эдвард, Эдвард...-- все громче и громче доносилось со всех сторон.
   Он испуганно вглядывался в темноту, упорно желая увидеть тех, кто говорил это. Ему казалось, что от сильной боли в голове все это просто мерещится ему. Вскоре он заметил, как темные зеркальные перспективы стали медленно затягиваться мутной дымкой, плавно и хаотично вращающейся во всех направлениях.
   -- Эдвард! -- вдруг сзади Эдд услышал чей-то хорошо отличимый мужской голос.
   Он быстро обернулся и замер. Прямо на него в одном из зеркал смотрел какой-то прозрачный светлый призрак мужчины. На фоне серой дымки его силуэт выделялся очень четко. С грустью в глазах он жалобно тянул руку к Эдварду и звал его по имени.
   -- Кто ты? Чего ты хочешь? -- крикнул тот в ответ, желая услышать что-нибудь, но призрак не отвечал ему, он лишь тоскливо звал его, словно просил избавить, наконец, от многовековых мучений, надеясь, что Эдд сам все поймет.
   -- Эдвард! -- снова раздался отличимый и громкий голос какой-то женщины с другой стороны. Эдд обернулся. Такая же мутная фигура незнакомой ему женщины жалобно тянула к нему руку из зазеркалья, умоляя о чем-то.
   Уже совсем скоро все зеркала вокруг Эдварда заполнились несметным количеством призраков, которые, покачиваясь в такт вращающейся дымке, тянулись к Эдварду. Но он не верил своим глазам, он не хотел им верить, он беспомощно мялся, оглядывая тысячи незнакомых ему лиц, не зная, что же теперь делать. Он явно сошел сума, раз видит подобные галлюцинации!
   Неожиданно сквозь весь этот разноголосый стон до слуха Эдда донеслись далекие глухие шаги, от эха которых все зеркала стали издавать слабый звон, словно трепеща перед ними. Услышав их, голоса резко стихли, оставив Эдда один на один с неизвестным.
   "Шаги... не те ли это самые шаги, что слышала Катрин?" -- подумалось Эдварду.
   Тоска и страх с каждым разом все сильнее наполняли его, невольный мрак покрывал его сердце и сознание, словно огромная черная туча, плотно закрывая солнце. Он внимательно всматривался в сторону, откуда слышался приближавшийся звук шагов, и не смел даже дышать.
   Сквозь темноту, скрывавшуюся за пылавшим вокруг него огнем, он увидел угольный силуэт, величественно шагающий к нему. Казалось, что шаги уже совсем рядом, и вот, не дойдя до Эдда шагов пяти, он остановился, по-прежнему скрываясь во мраке, в который не проникал свет пламени.
   -- Эдвард! Наконец-то ты пришел! Я ждал тебя так долго! Я давно избрал тебя своим слугой, никто не подходит для ритуала лучше тебя. Сделай же это, Эдвард, ты знаешь все, осталось совсем немного! -- громко и властно произнес он.
   -- Нет! Я не знаю ритуала! -- резко выпалил ему в ответ Эдвард.
   -- Он у тебя в кармане.
   Эдвард испуганно провел руками по своим карманам. Неуверенно нащупав что-то твердое, он медленно вытащил рукопись Катрин, которую он все время носил с собой. Неизвестный был прав: рукопись с текстом, и правда, была у него.
   -- Не будь таким же глупцом, как все они, -- он резко указал на призраков в зеркалах, -- смотри, что стало с ними за их дерзость! Ваши глупые наговоры не победят меня! Неужели ты думаешь, что глупый Улин мог создать оружие против меня?! Всех, кто отказался служить мне, я заточил в зазеркалье, им никогда не выбраться оттуда, их удел -- вечность, вечные скитания в мрачных коридорах теней, в царстве призраков! Вечность служения мне! Каждую ночь они собирают для меня все новые и новые души! -- его фанатичная речь переходила на довольный и громкий хохот, такой же утробный хохот, который Эдд уже слышал ранее.
   -- Кто ты? Покажись мне!
   -- Ты смеешь спрашивать, кто я? Улин уже писал мой ответ на свой такой же глупый вопрос. Ты знаешь, Эдвард, кто я!!! Я долго ждал этого, тебе предстоит сделать выбор, выбор между вечностью и... и жизнью твоей жены! Проведи этот ритуал, я обещаю излечить твою жену от проклятия Уинстона взамен на твою душу! -- последние слова он произнес тише и вкрадчивее. Вдруг он сделал резкий шаг вперед.
   Эдвард резко попятился назад, продолжая не сводить с него глаз. Угольный мрак рассеялся, и полыхающий огонь пентаграммы осветил фигуру коренастого молодого человека с красивыми чертами лица, темными волосами, довольной ухмылкой и зелеными глазами, в отражении которых мелькали языки пламени.
   --Ты узнаешь меня?-- довольно ухмыльнулся он.
   От неожиданности Эдд открыл рот, чувствуя, как волнение заполняет все его сосуды, пульсируя и сдавливая дыхание. Его, именно его он видел в своих снах. Но последние его слова продолжали эхом отдаваться в сознании Эдда. Теперь он ясно понял, кто виноват в ее болезни, что это он, именно он принес ему и его жене столько страданий.
   -- Не смей трогать мою жену! Она ни в чем не виновата!
   -- Эдвард, выбор за тобой! Только за тобой!
   Злость и ненависть заполнили его существо, ему хотелось наброситься на него, разорвать на части, но он знал, что это существо не просто человек, никакая физическая сила не в силах побороть его. Слеза отчаяния прокатилась по его щеке, Эдд печально посмотрел на рукопись, протирая ее рукой.
   "Лиза, дорогая Лиза, у меня нет выбора, я должен спасти тебя, если я не сделаю этого, он убьет тебя! Я буду всегда с тобой..." -- мысленно проговорил Эдвард.
   Затем он обреченно пролистал рукопись, найдя заветные строки из дневника графа с черным ритуалом. Мрачные зеленые глаза пристально и самодовольно следили за ним. Катрин оказалась права, там, за зеленой радужкой и черным хрусталиком скрывается огромный мрачный мир зла, ненависти и огненной геенны похоти.
   -- Вороны ночи летят на зов мой, да зажжет Князь Тьмы мир пылающим трезубцем Ада. И сумерки богов падут, и Люцифер вознесется, дабы провозгласить: "Сатана правит миром! Ave Satanas! -- сквозь слезы и страх прокричал изо всех сил Эдвард, думая лишь о Лизе.
   Вдруг пламя вспыхнуло еще сильней, разрываясь в страшном хохоте, хозяин замка распростер свои руки, запрокинув голову назад в наслаждении и триумфе. Резкий и жалобный стон голосов стал настолько тоскливым и отчаянным, что это сдавило грудь Эдварда. Почувствовав слабость из-за стремительно покидающих его сил и сознания, он повалился на пол, с трудом соображая, что происходит. Из него явно выкачивали все силы.
   С трудом приоткрыв глаза, он заметил на полу желтую смятую бумажку. Ту самую, которую он нашел давеча в кабинете графа и которая, видимо, выпала из его кармана, когда он доставал книгу. Он с трудом схватил ее и поднес вплотную к глазам, которые уже почти ничего не могли видеть. На одной стороне были написаны последние строки графа, но что-то заставило его перевернуть листок на ту сторону, где было яркое багровое пятно крови. Только теперь он заметил, что под ним было что-то написано блеклыми выцветшими чернилами.

"Вними ты ангелам прекрасным,

И труд твой станет ненапрасным.

Твой выбор замок уничтожит,

И свету новый путь проложит".

   Вдруг эти слова снова всплыли в его памяти -- теперь он ясно понял весь их глубокий смысл, ведь на листочке под кровавым пятном был написан "Отче наш" на латыни. Но теперь было поздно, было слишком поздно! Чувствуя, как неведомая сила вытягивает из него жизнь, Эдвард устрашился, тоска и холод сжали его сердце. Где же эта самая священная сила Бога, откуда она исходит?
   "Она исходит из сердца каждого человека, который в него верит. Если не будет веры -- то ничего не будет", -- всплыли в его памяти слова священника.
   Он с трудом уселся на колени и, покачиваясь из стороны в сторону, стал отчаянно произносить знакомые с детства строки в последней надежде, что они помогут ему умереть, помогут защитить его душу от зла.

Pater noster qui es in caelis,

Sanctificetur nomen tuum

Adveniat regnum tuum

Fiat voluntas tua

Sicut in caelo, et in terra

   Сквозь слезы и страх Эдвард наконец из последних сил поднялся на ноги и с ненавистью и болью разорвал рукопись на две части.
   -- Будь ты проклят!!! -- прокричал он и бросил обрывки во всепожирающий огонь, который тут же уничтожил их.
   Довольный хохот дьявола вдруг сменился на стон -- он стал кричать от злобы и досады, резко дергаясь в гневе.
   Эдвард устало перевел взгляд на зеркала. Стоны призраков стихли, они тоскливо наблюдали за происходящим, и вдруг один из них отделился от остальных и, медленно просачиваясь сквозь стекло, неожиданно отсоединился от него и плавно устремился вверх, источая мягкий солнечный свет. За ним последовал еще один, а за ним еще. Совсем скоро сотни призраков, наконец, высвободились из своего многовекового плена, радостно устремляясь вверх, откуда уже слышался умиротворенный и успокаивающий разноголосый гул.
   Вытирая бегущие по щекам слезы, Эдвард молча зашагал вперед. Он уже не видел ничего, он не знал, где именно находится хозяин замка, он не знал ни того, чем все-таки все это кончится, он лишь, как обезумевший, медленно ковылял прямо, думая о Лизе. Зеркальная стена была все ближе и ближе к нему, в ней по-прежнему отражался бесконечный черный коридор вместе с пылающим огнем. Эдвард молча и устало протянул руку и дотронулся до стекла. Словно вертикально налитая вода, зеркало было жидким, но не мокрым. Безразлично он шагнул в него и медленно побрел вперед, долгое время еще виднеясь в множестве отражений до тех пор, пока не исчез совсем.
  

***

   -- Эдвард, Эдвард! -- кричал Себастьян, вбегая в дом. -- Они, наконец, удовлетворили мое прошение! Эдвард!
   Задыхаясь от радости и переполнявших его чувств, он вбежал в комнату своего друга, ожидая застать его там, надеясь, что Эдд не настолько обезумел, чтобы, и правда, пойти в замок. Себастьян взволнованно огляделся, но, поняв, что его друга нет, расстроился и задумался. Он знал Эдварда всего несколько дней, но за это время он уже успел привязаться к нему и проникнуться сочувствием из-за случившейся с ним беды.
   Его отсутствие взволновало Себастьяна, который хоть и не хотел признавать это, но четко понимал, что Эдвард медленно сходит с ума, замок порабощает его.
   "Я должен как можно скорее найти его, пока он не совершил какой-нибудь глупости", -- подумал про себя Себастьян и поспешил на улицу, в паб. Ему казалось, что именно там он Эдварда и найдет.
   На улице было утро, солнце постепенно начинало парить все сильнее, город уже проснулся, все, казалось, было по-прежнему, но Себастьяну почувствовалось, что не совсем все так, ему казалось, что город не просто проснулся после ночи, он проснулся после многовекового проклятия. Вдохнув свежий теплый воздух, Себастьян вдруг почувствовал легкость, радость бытия и долгожданную безмятежность.
   Вскоре показался паб. Утром он был еще совсем пустым, сонные официанты без дела столпились в кружок и что-то бурно обсуждали.
   -- Добрый день! -- вмешался Себастьян и вежливо поинтересовался, не было ли вчера здесь Эдварда.
   -- Господи, да тут по вечерам столько народу бывает, всех и не упомнишь! Вчера здесь работала Анита, может, она знает, -- недовольно обернувшись к нему, ответил один из них и тут же вернулся к какой-то животрепещущей теме.
   -- Они кружили, в темноте я хорошо видел их, их было просто сотня, нет, тысяча! -- донеслись до Себастьяна слова другого официанта, который взахлеб что-то рассказывал.
   Заинтригованный этим, Себастьян решил осторожно присоединиться к ним:
   -- Простите, что случилось? Просто, возможно, это поможет мне отыскать своего друга.
   -- Вряд ли. Я рассказывал про то, что вчера ночью видел нечто ужасное, я до сих пор не могу понять, что это было, мне кажется, что это результат моего чрезмерного пребывания в пабе, наверно, спиртовые флюиды вызвали в моем сознании галлюцинации.
   -- Но что именно Вы выдели?
   -- Я видел призраков! Была уже ночь, глубокая мрачная ночь, сотни, тысячи призраков медленно поднимались из замка к небу, источая слабый золотистый свет, и затем таяли в глубине темноты. Я слышал голоса, блаженный радостный шепот и какой-то гул, я не знаю, с чем можно сравнить его, мне неизвестны другие похожие звуки.
   "О Господи! Эдвард!" -- отчаянно подумал про себя Себастьян.
   -- Во сколько это примерно было? -- испуганно спросил он.
   -- Во сколько... Да около двух часов ночи, наверно.
   -- О господи! -- в ужасе воскликнул Себастьян и судорожно схватился за голову.
   Не замечая никого, он тут же помчался в лавку Уинстона, к Аните, чтобы узнать что-либо об Эдварде.
   -- Анита! -- буквально влетая в магазин, прокричал он. -- Скажи, ты вчера видела Эдварда?
   -- Что случилось? -- в полном непонимании переспросила она.
   -- Сначала ответь, ты видела его вчера?
   -- Да, он приходил вчера в паб. Когда я пришла, он уже сидел там -- угрюмый и задумчивый. У него в руках были еще какие-то красные камешки, он долго крутил их, -- задумчиво произнесла она, а затем вкрадчиво добавила: -- Ты знаешь, мне кажется, с ним что-то происходит! Вчера он был таким мрачным, словно шел на верную смерть!
   Себастьян лишь молча сел на первый попавшийся стул, стараясь унять сильные удары своего шокированного сердца. Не было никаких сомнений, Эдвард сделал то, что и говорил, он пошел в замок.
   -- А что случилось, Себастьян? На тебе лица нет! -- взволнованно спросила она, всматриваясь в безумные глаза собеседника.
   -- Тебе этого лучше не знать, Анита!
   Он быстро встал со стула и бросился на улицу. Все было кончено. Заколдованный круг сомкнулся вокруг него, все совпадения крутились в его голове, соединяясь в одну целую картину. И Себастьяну, и многим до него долгие годы власти наотрез отказывали в прошении снести проклятое и ненужное сооружение, какие бы доводы им не приводили. Но вдруг вчера свершилось!
   -- Извините, Вы не поможете мне? -- позади него раздался голос какой-то миловидной женщины.
   Эдвард внимательно посмотрел на нее, ожидая ее вопроса и при этом стараясь тактично улыбаться.
   -- Вы случайно не знаете Эдварда? Эдварда Фоннеймана. Мне сказали, что уже несколько дней он проживает в этом городке. Должно быть, тут все хорошо знают друг друга. Вдруг он Вам известен? -- жалобно и беспомощно завершила она.
   -- Эдварда Фоннеймана? -- удивлению Себастьяна не было предела. -- Эммм... да, я знаю его, он остановился у меня. Вы с ним знакомы?
   -- Как же мне повезло! Неужели! -- ее лицо вдруг приняло счастливый вид. -- Да, я его жена, я Лиза Фоннейман. Может, он вам даже рассказывал обо мне!
   Она была настолько рада своему счастью, что стала беспрестанно что-то тараторить. Но Себастьян был не в состоянии что-либо понимать. Он испуганно смотрел на Лизу, словно это было привидение, совсем не понимая происходящего.
   -- Но... Эдвард говорил мне, что Вы в больнице... -- немного оправившись от шока, хриплым голосом проговорил он.
   -- Да, это действительно было так. Еще вчера я находилась в коме, я не знаю, что именно произошло, я не помню ничего, что со мной было, я только знаю, что было около двух часов ночи. Что-то испугало меня, словно электричество пронзило мое тело, и я проснулась. Я не понимала, почему именно меня здесь держат. Врачи говорили мне про какую-то пулю, показывали мне снимки, но я чувствовала себя абсолютно нормально. Я настояла на повторном рентгене. И каково было их удивление, когда он оказался чист. Наверно, произошла какая-то ошибка. Разводя руками, они отпустили меня. Вскоре я узнала, что Эдд уехал, уехал сюда. Я не знаю зачем, но я тут же помчалась сюда, так как что-то тревожит меня, мне кажется, что он в опасности.
   Себастьян лишь продолжал испуганно смотреть на нее.
   -- Скажите, где я могу найти его? -- улыбаясь, спросила она, ожидая его ответа.
   Себастьян продолжал молчать. Если б он сам знал, где сейчас Эдвард.
   -- Лиза, -- сглотнув слюну, осторожно начал он, положил свою руку ей на плечо. -- Я должен Вам кое-что рассказать.
   -- Вы пугаете меня! Не томите! -- в ее голосе появилось волнение.
   Он подвел ее к одной из лавочек и предложил сесть, а затем подробно поведал ей все, что знал о нем, все, что было ему известно.
   -- Да... да... я смутно помню, он говорил мне что-то про эту рукопись. Да-да! Он должен был прочитать ее... про какой-то замок.
   -- Да, именно. Про этот замок! -- эмоционально подчеркнул Себастьян и указал вдаль, на каменное сооружение, вокруг которого толпились какие-то люди. Это показалось ему весьма странным.
   Лиза испуганно прижала ладони к лицу.
   -- Господи! Так он существует на самом деле?! Так вот зачем он приехал сюда.
   -- Да, но это еще не все. Вчера вечером я должен был уехать из города по делам, но когда вернулся, то не нашел Эдварда. Последний раз его видели вчера вечером. Лиза, нет сомнения, он в замке! Он все время твердил мне, что должен туда попасть, что у него есть какие-то ключи, что его преследует тень. Честно скажу, замок, правда, обладает некой магической силой. Как Вы, может быть, знаете, по преданию там живет сам дьявол, как говорил мне Эдвард, именно он заманил его сюда, именно он виноват в Вашей болезни, и только он, Эдвард, может это остановить.
   -- Так пойдемте же туда скорее!
   -- Это невозможно. Никто не знает, как туда попасть. У него нет ни входа, ни выхода. Его двери открываются после захода солнца, заманивая жертв, только так можно попасть внутрь, но оттуда уже никогда не суждено вернуться. Поверьте мне!
   Он понимал, что его слова делали Лизе очень больно, но также он понимал и то, что уже ничего исправить, все кончено!
   -- А еще... когда я вернулся сегодня утром домой, то нашел в своем почтовом ящике вот это. -- Он протянул ей уведомление от властей о том, что его ходатайство о сносе замка было удовлетворено.
   Снос сооружения был назначен на десять часов пополудни шестого июня.
   -- Лиза, я не знаю, что там произошло, но я уверен, что Эдвард сделал то, что хотел. Я годами добивался этого решения, многие люди нашего города подавали прошения о сносе замка, и нас даже слушать не хотели, но...-- тут он запнулся.
   Лиза печально перечитывала письмо снова и снова, шмыгая носом и постоянно утирая то и дело скатывающиеся слезы. Затем она быстро посмотрела на часы, ее лицо тотчас покрылось мертвецкой бледностью. Себастьян тоже удивленно взглянул на свои часы. Они показывали шестое июня, девять часов сорок пять минут. Разряд тока прокатился по нервам Себастьяна, он, наконец, понял, что за люди толпятся сейчас у замка, через пятнадцать минут все окончательно закончится.
   -- Эдвард! Эдвард! -- истерично крича имя мужа, Лиза бросилась со всех ног к замку.-- Стойте! Там мой муж!
   Себастьян испуганно бросился за ней. По пути он заметил, что люди в служебных одеждах стали расходиться в стороны, создавая вокруг замка живой круг. Отойдя на безопасное расстояние, они затихли.
   -- Стойте! Прошу вас! -- продолжала кричать Лиза, подбегая к саперам..-- Там внутри человек! Мой муж!
   -- Там не может быть никого. Этому сооружению уже много лет, все эти годы оно было заброшено, так что его решили снести за ненадобностью.
   Понимая, что они вряд ли услышат ее, она отчаянно рванулась к замку, но бдительные служащие успели схватить ее и оттащить подальше.
   -- Вы с ума сошли! Таймер готовности уже пущен. Мы не в силах что-либо сделать!
   -- Но там мой муж...прошу вас... -- не в силах больше сопротивляться, она отчаянно опустила голову на плечо офицеру, продолжая сквозь обильные слезы жалобно умолять их спасти ее мужа.
   -- Первый блок?
   -- Готов!
   -- Второй блок?
   -- Готов!
   -- Третий блок?
   -- Готов!
   Властные команды стихли, один из сотрудников поднял руку вверх и замер. Кругом воцарилась мертвая тишина. Тяжело дыша после пробежки, Себастьян остановился и стал внимательно смотреть то на поднятую руку офицера, то на отчаянно плачущую Лизу. Стук его трепещущего сердца, как таймер, отмерял последние секунды ожидания.
   В этот момент, словно в замедленной съемке, рука сапера медленно сдвинулась с места, ускоряясь с каждой секундой, и молниеносно устремилась вниз, пронзая воздух. В этот момент что-то внутри Себастьяна резко оборвалось.
   Несколько последовательных глухих удара вместе с пылью и осколками громом разнеслись по небу, мощной очистительной волной разлетаясь во все стороны.

"Твой выбор замок уничтожит

И свету новый путь проложит".

  

***

  
   В развалинах до сих пор ведутся поиски тел пропавших людей, но, по приданию, по ночам их неприкаянные души все еще скитаются в окрестностях города.
  
  

2005 -- 2008 г.

   "Оставь надежду всяк сюда входящий!" Данте Алигьери, "Божественная комедия".
   * Приди, святой дух! Да воссияет свет!
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"