Мы несколько лет прожили с ней на одной лестничной клетке, но познакомились не сразу. Ей было сильно за пятьдесят, мне немногим меньше. Я - иммигрантка из Москвы, успешно нашедшая работу в Нью-Йорке. Она - американка родом откуда-то с Юга, но давно живущая в Бруклине. Она не работала, но, наверно, у нее были какие-то средства, так как дом наш был не из дешевых, на заливе Шипсхед-Бэй, окнами на воду. Для Бруклина тех времен -приличное место. С ней вместе жил высокий, очень неприветливый старик. Я думала, что это ее отец. Дверь в соседскую квартиру всегда была приоткрыта, и на площадке валялся толстый пожилой полосатый кот, казавшийся ровесником старика. Коту было жарко в квартире и он нежился на прохладных мраморных плитах лестницы.
Я жила довольно замкнуто, уставала на работе, и любила, придя вёчером домой, расположиться с чашечкой чая перед телевизором, посмотреть новости, словом, в общении не очень нуждалась. Так что инициатором нашего знакомства была она - постучала ко мне в дверь с тарелочкой, прикрытой вышитой салфеткой. В тарелочке оказалось собственноручно изготовленное печенье, так что пришлось пригласить ее к чаю.
Звали ее Кэролайн, она действительно была откуда-то с Юга, из богатого, но разорившегося семейства. Старик оказался не отцом, а ее бывшим шофером, прожившим с семьей Кэролайн всю жизнь и возивший ее когда-то в школу. Семья постепенно распалась, родители умерли, сестра вышла замуж за человека "не их круга", и связь заглохла, со своим мужем Кэролайн давно развелась, а взрослая дочь присылала поздравительные открытки к Рождеству то ли из Огайо, то ли из Кентакки.
Кэролайн не страдала от одиночества, как мне подумалось вначале. Мое романтическое воображение немедленно нарисовало картинку: южный город, дом с башенками, трамвай "Желание", женщина с лицом Вивьен Ли - но не тут-то было. Кэролайн не была похожа на Бланш Дюбуа, она вообще на южанку-то не походила, скорее такое порождение Нью-Йорка, не определишь откуда - невысокая, порывистая, с примесью латинской крови - то ли мексиканской, то ли испанской, то ли креольской. И элегантна она была по Нью-Йоркски. И одинока по Нью-Йоркски, по городскому.
В городе легче прожить одинокому. Маленький магазинчик не пугает огромными супермаркетовскими упаковками. Если нужно купить блузку, то не приходиться продираться через бесконечные отделы детского белья и мужских носок, не так кружится голова от изобилия зачем-то нужной, но в сущности непонятной и чуждой тебе жизни. Да и с квартирой управиться легче, чем с поместьем, и метро облегчает жизнь, особенно если сама машину так и не водишь, а вот твоему шоферу скоро девятый десяток.
Кэролайн была очень подвижной и любопытной. Ко всему. Читать она, правда, не любила, к телевизору была довольно равнодушна, хотя он журчал у нее за стенкой непрерывно и довольно громко. К интеллектуалам Кэролайн отнести было нельзя, но она вечно чем-то увлекалась. Обычно не долго, но бурно. Стенки ее квартиры были увешаны неуклюжими макраме - продуктами ее давнего увлечения,
росписями по шелку, выполнеными в неожиданной примитивистской манере - дань пристрастия Кэролайн к китайскому исскусству, и прочей всевозможной ерундой - расписными тарелками, глиняными фигурками... Была даже большая, аляповатая картина, написанная маслом, в помпезной раме.
Кэролайн шила, рисовала, лепила, готовила - и все одинаково плохо, но вдохновенно и с фантазией. И инкрустированные птицы с черной китайской ширмы, которую она раздобыла за гроши и отреставрировала, смотрели загадочно и удивленно. Вместо глаз у них были перламутровые пуговицы, а вместо оперения настоящие, правда очень пыльные перышки волнистых попугаев.
Некоторые увлечения Кэролайн были небезопасны, особенно, когда ей захотелось опробовать на мне ее новый крем от морщин, но в остальном одна была мила и безобидна - ни от одного из ее тортов у меня не было даже поноса. Кэролайн то торчала у меня каждый вечер, то исчезала на неделю, на две, поглощенная новым увлечением, тогда я отдыхала от нее и ее неуемной энергии, хотя и вздрагивала от шагов на лестнице, опасаясь, что надо идти восхищаться очередным шедевром.
А потом как-то раз с площадки лестницы исчез кот. Дверь квартиры Кэролайн закрылась. Старика тоже было не видно. Я подумала, что они уехали куда-нибудь к родным. Все оказалось хуже. Кот умер. Просто от старости, и не на площадке, а дома, рядом с хозяйкой. Кэролайн, видимо, очень переживала и потому страстно принялась коллекционировать фигурки котов во всех видах: керамических, деревянных, плюшевых. Она бегала по всяким магазинчикам, ездила по гаражсейлам и дома почти не бывала. Старик, который был уже не очень в себе, не смог поверить в смерть кота и тайком от хозяйки продолжал держать дверь настежь, особенно днем, когда никого не было - соседи на работе, Кэролайн носится по
городу в поисках новых котов.
В итоге - а Нью-Йорк есть Нью-Йорк, даже в приличной его части - квартиру обокрали. Брать у Кэролайн, кроме продуктов ее народного творчества, было особенно нечего, но старая мебель, еще со времен поместья на юге, навела бандитов на мысль о спрятанных где-то фамильных ценностях, так что разгром был ужасным и от своеобразного музея ничего не осталось.
Кэролайн не очень опечалилась потерям, а вот старик не пережил потрясения и слег с инсультом. Кэролайн устроила его в чудесный дом престарелых, бегала к нему часто, но вскоре он тихонько скончался. За стенкой стало совсем тихо. Кэролайн вскоре нашла себе новое увлечение, захватившее ее целиком, но мне казавшееся несколько мрачным. Она научилась делать бумажные цветы. Розы из черной папиросной бумаги. Черные розы и больше ничего.
Это были удивительные розы, красивые и неуклюжие, совсем неживые и никак не похожие друг на друга. Мне казалось, что их распушенные или поникшие головки кого-то напоминают. Не мне. Кэролайн. Будто она заново проживает с ними свою жизнь - от солнечного родного Чарльстона до Бруклина, доброжелательного и чужого. Встречались среди цветочных головок и мужчины, и женщины, а один цветок был похож на маленького, внезапно задремавшего ребенка. Я побаивалась этого музея мадам Тюссо и почти перестала общаться с Кэролайн.
Я не знаю отчего она умерла. Просто она несколько дней не выходила из квартиры и соседка-старушка из квартиры напротив вызвала полицию. Кэролайн лежала на своей кровати, и, казалось, спала. Вскрытия делать не стали, так как следов насильственной смерти не обнаружили.
Вся квартира, говорят, была завалена странными чучелками на длинных проволочных стеблях, похожими на черные бумажные розы.