Аглая Стефановна Власова просыпалась всегда рано и, не нежась в кровати, сразу вставала. И сегодня она сбросила с себя лёгкое верблюжьеодеяло и встала босыми ногами на нахолодавший за ночь пол. Аглая Стефановна терпеть не могла спать под русскими пуховыми одеялами, на пуховых перинах и при пуховых подушках. Кровать у неё была солдатская, деревянная и скрипучая, заправлена всегда была аккуратно однотонным синим балдахином, подушка была девичья, сиротская. Она и с мужем своим Иваном Сергеевичем спала врозь, в одной спальне, но на разных кроватях. Сбегались они редко: Иван Сергеевич не любил скрипучую женину кровать, а Аглая Стефановна не терпела пышную и жаркую постель мужа.
Уже 2 года, как убили на дуэли мужа Аглаи Стефановны полковника Власова. Застрелил его заезжий прапорщик, но не уберёгся сам : зять Аглаи Стефановны, муж её дочери Юлии Виктор, заколол шпагой его на задах дворянского собрания, придравшись по пустячному делу. Нравы были свободные, суда не было, а наложил отец Леонид эпитимию на Виктора в виде пары лошадей в пользу города. Аглая Стефановна с радостью расплатилась за зятя и денег дала дочери на расходы для поездки в Петербург.
Сейчас стояла Аглая Стефановна босая и голая перед зекалом, разглядывая своё стройное, почти девичье тело и поглаживая розоватые упругие груди.
В спальню неслышно вошла красивая рослая ,пышущая здорвьем девушка.
-Глянь-ко ты на меня, Марфуша, гожусь я ещё куда-нибудь?
- Что Вы, барыня! Ещё как годитесь! Замуж Вам надобно. Вон Алексей Матвеевич Стронцев каждую неделю надбегает до нас да сидит тут целый день, чай пьёт. Видать любуется Вами.
- Конюшней он моей любуется да девками моими дворовыми. Бог с ними с женихами. По мужскому делу лучше моего Ивана Сергеевича и выдумать никого невозможно. Давай приберёмся по-быстрому, да ехать мне нодо. Молочка мне чашечку с хлебцем подашь. Скажи Сафрону пусть Сокола заседлает.
Через час Аглая Стефановна скакала на своём Соколе через рощу по лесной размокшей после дождя дороге. Лошадь наровила проскакать по сухому, старалась не наступить в воду, а хозяйка наоборот гнала её по лужам, правя поводьями и подгоняя хлыстом.Этот хлыст купил уж лет пять назад покойник Иван Сергеевич. Аглая Стефановна сразу забрала хлыст себе, муж даже нисколько им не попользовался. За барыней едва поспевал конюх Сафрон, здоровенный седобородый мужик на недорослой каурой кобылке.
Конюшня у помещиков Власовых была на зависть всем соседям. Да и всё хозяйство у них было,пожалуй, лучшим в уезде: табунок коней голов на 30, скотины небольшое стадо, овцы, свиньи, птица, сад на 2 десятины, да огородов десятин пять - в общем всё, что надо для прокорма господ и дворни, да на содержание двух магазинов в городе. Дочь Юлия своего хозяйства не имела, она жила в городе со своими детьми и любимым непутёвым мужем, который служил то в суде, то нотариусом, то на зароботки уезжал. Был этот Виктор из мелкопоместных, у его родителей всего-то было 4 избы крестьян, но сына они выучили. Хотя от его хулиганства много чего терпели. А Юлия его любила. Детей у них было уже двое.
Сейчас ехала Аглая Стефановна к соседу-помещику Ломову Петру Серофимовичу. Ехала по важному и неотложному делу: надо ему было лес, что стоял возле его села, скорее продать. А то были от него одни только убытки. Лес был хороший, сосновый, ягодный да грибной, задорого можно было бы продать, но денег много у Ломова не было, так вот надо было как-то договариваться. Ломовские мужики постоянно баловались во власовском лесу: про грибы да ягоды уж и говорить нечего, но недели не проходило, чтобы порубки не случилось. Лесника Кирюшку сильно зашибли - черезчур рьяно барское добро оберегал. Ломов обещал присматривать за лесом, не позволять сильно-то озорничать, но уж как оно не своё, так и внимания особого не жди. Надо было продавать. Собирался было главный губернский богач Федосов Инокентий Федосеевич купить лес, и за ценой сильно не держался, но знала Аглая Стефановна, что срубит он лес, разделает и продаст по брёвнышку. Не нравилось ей это.
До Ломовки было 8 вёрст лесом да 4 полем. Поля были уже ломовские и ничего-то здесь у Ломова не было окромя зайцев. Не то, что у Аглаи Стефановны - у неё рожь колосилась, пшеница вызревала, а огороды...!! Нигде в округе не было таких огородов, нигде не было такой капусты. Копустные поля были у неё вдоль речки и тут же вдоль речки наставила Аглая Стефановна бочки для воды. За день вода в бочках нагревалась, и поливали бабы нагретой водой - росла капуста как на дрожжах, да выхаживалась к осени - с астраханский арбуз. Городские магазины всю зиму капустой торговали. А у Ломова ни черта не было. Зря пропадала земля.
К усадьбе ломовской подъехали ко второму чаю. Встречал гостью сам хозяин Ломов Пётр Серафимович, коротенький, плотненький да розовощёкий, шёл меленькими шажками, загребая грязь со двора непомерно большими штиблетами и широко распахнув объятья будто бы хочет он обнять Аглаю Стефановну вместе с конём и с конюхом Сафроном. За ним катилась по ступенькам жена его Пелагея Лукинична. Была она подстать мужу кругленькая да румяная.
- Милости просим, милости просим, дорогая соседка! Уж так ждали, так ждали. Эй! Помогите с коня сойти! Примите лошадь!
- Спасибо, не надо! У меня свой ковалер есть. - Аглая Стефановна легко спрыгнула на землю, чуть-чуть опершись на плечо Сафрона.
- В дом пожалуйте! Проходите, прошу Вас! - юлил Ломов.
Гостья и хозяйка тем временем расцеловались и начали свои женские разговоры: Пелагея Лукинична про боли в спине, а Аглая Стефановна хвалила скромную цветочную клумбу и спрашивала семян для цветов, хотя у неё на усадьбе было цветов в 10 раз больше и цветы были не в пример ломовским - дорогие и красивые.
Чай был простой, варенье было малиновое, пироги были капустные.
Аглая Стефановна долго рассиживаться не собиралась, сразу перешла к делу.
- Ну, так как Вы, Пётр Серафимович, насчёт леса моего? Не надумали? Хлопотно мне с ним.
- Я уж говорил Вам, Аглая Стефановна, что всех денег, в какие лес оценён, мне не собрать, а надо было бы всё-таки как-то договориться. Может дворню у меня возьмёте?
- Дворню-то? А что за дворня? Надо бы посмотреть.
- Посмотрим, посмотрим! Вот чайку попьём и посмотрим. Вы вареньеце-то кушайте, Пелагея Лукинична сама варила.
- Да я и так.... Хорошее варенье. Малина, видать, из моего леса? - Аглая Стефановна хитренько посмотрела на Пелагею Лукиничну.
- Да хто ж его знает, из какого она леса.... Где-то бабы насобирали....
Поговорили про будущий урожай, про цены на овёс и на овощи, посетовали, что речка обмелела, надо бы русло почистить - опять расход. Но без этого не обойтись - речка всем нужна: порыбачить в охотку и ребятам искупаться где-то надо.
- Ну, пора и честь знать! - Аглая Стефановна поднялась из-за стола. - Пойдёмте, Пётр Серафимович , посмотрим Вашу дворню.
- Да вот, брата с сестрой мог бы я отдать Вам в счёт остальной цены.
- Молодые, небось? Какая мне будет польза от твоего брата, если в солдаты его загребут?
- Не загребут, нога у него плохая, конь на ногу ему наступил, ступню раздавил, хромает он. Конюхом он у меня. Мужик работящий, чистый. А сестра рукодельница, ну и по хозяйству всё может.
- Конюх-то у меня есть, и девки все у меня рукодельницы - как без этого? И сильно он хромой?
- Да нет, не сильно! Прихрамывает маленько.
Баре вышли на крыльцо.
- Эй, кто там! Покличте Тихона да Алёну! Да побыстрее! - скомандовал Ломов.
Из дворницкого флигеля выбежала шустрая девушка лет 17-ти. А за ней хромал (не сильно, но заметно) высокий, широкий, русобородый с длинными волосами, подвязанными серой лентой, мужик.
Подошли, поклонились в землю.
- Вот, Тишка, продать я тебя надумал. Хоть и нужен ты мне, а лес нужнее. И сестру твою с тобой отправлю, чтобы семью не разлучать. Как ты на это смотришь? Жить переедете в Ниловку. Вот ваша новая барыня!
- Воля Ваша, барин. А как же маманька с батюшкой?
- А это уж как хозяйка ваша скажет.
Аглая Стефановна спустилась со ступенек и подошла к людям. Потрепала девку по рыжеватым волосам, похлопала Тихона по широкой груди.
- Рот открой!
- Чиво?
- Рот открой! Зубы покажи!
Тихон оскалился. Аглая Стефановна задрала ему губу осмотрела дёсны.
- Ладно! Беру! Идите домой. Я сейчас подъеду хозяйство ваше посмотрю. А Вы, Пётр Серафимович, купчую готовьте, всё распишите подробно - сколько денег за лес даёте, сколько людей, какие люди.
Двор Тихона Быстрова на вид сильно отличался от соседских: плетень был новый, калитка закрывалась на крюк, собачёнка подбежала не страшная, ласковая, крыльцо чистое, ставни целые, ровные, изба крыта тёсом. Аглая Стефановна прошла на огород. Всё было сделано по-уму, добротно и урожайно. Барыню встречали двое стариков - родители Тихона и Алёны. Сын уже успел им сказать, что продали его с сестрой.
- Барыня-благодетельница! А мы как же? Ведь всё в доме тишкиными руками сделано, скотина на нём, а огород на Алёнке держится. Всё прахом пойдёт. Пропадём мы. Уж ты и нас забирай, будем вместе горе мыкать: видать судьба наша такая.
- Зачем вы мне? Живите здесь, у вас ещё сын есть. Где он живёт? А за детей не беспокойтесь, мужика обженим, девке жениха сыщем да обвенчаем по-людски - понраву они мне.
- Сын-то Гераська женатый у нас, живёт на том краю деревни, да непутёвый он - всё пропил и болеет сильно. Нет нам окромя Тишки никакой помощи. Забери нас, милосердница ты наша!
Аглая Стефановна вошла в избу - всё было чисто, пол был выскоблен до желтизны. Занавески свежие - будто бы к празднику люди готовились.
Двор был не бедный
- Ин ладно! Переедете ко мне в Ниловку всей семьёй. Даю неделю: избу, сарай разобрать, барохло сложить. Пришлю подводы, всё увезёте, скотину сгоняете, собачёнку забирайте. Огородом вашим пускай ваш пьяница пользуется. Место для избы вашей я подберу, мужиков для строительста дам. Поехали, Сафрон!
Сафрон подставил сомкнутые в пальцах лодони, барыня встала на них изящным сафьяновым сапожком и ловко взлетела в седло. Всадники с места взяли в карьер, и через минуту их не стало видно за поворотом дороги на выезде из деревни.
Как жили так и дальше жить стали. Только у Сафрона появился добрый да работящий помощник - Тихон. Постепенно у них с Сафроном поделились на двоих дела на усадьбе: Сафрон стал наподобие управляющего: за всем хозяйством следил, людьми командовал. А Тихон конюшней занимался, и был он конюхом исправным. Теперь в поездках барыню сопровождал Тихон. Сафрон маленько поревновал, но быстро успокоился, переделав под себя старую русскую пословицу: " Барыне бес в ребро - Сафрону легче!"
Зимой Аглая Стефановна травила зайцев гончими и лис да волков борзыми. Псарня у неё была небольшая, ей и этих десятерых собак хватало заглаза. На большие охоты с доезжачими, с водкой да с бабами она не выезжала, терпеть их не могла, а с Тихоном да с Сафроном за зиму добывали до десятка лис, пару-тройку волков, а зайцев - несметно. Шкуры от зверья людям раздавали. Однако охотиться могла только барыня, народу это было запрещено. И ещё было у барыни Власовой страсть - зимняя рыбалка по первому льду и ранней весной. Тут уж давала она фору всем мужикам: блеснила окуней и щук, ловила плотву на мотыля, а в глухозимье ставила донки на налима - с уловом была всегда. Рыбу отдавала на кухню и строго следила, чтобы вся дворня ела её уху.
Любила Аглая Стефановна свадьбы устраивать - это такая у неё была благодеятельность.
- Сафрон! Сколько тебе лет?
- В прошлом годе на шестой десяток перешло, барыня Аглая Стефановна!
- Так ты молодой ещё. Жениться тебе надо - сколько вдовствовать-то можно? Детки твои где?
- В городу обое - Степан на извозе, а Петруха при магазине. Оброк приносят аккуратно. Я уж за этим слежу.
- Я гляжу - и изба твоя бурьяном заросла, всё в дворницкой живёшь, как бирюк. Обженю я тебя, уже и невесту присмотрела. Алёна Быстрова по нраву ли тебе?
- Что Вы, барыня, да вить дитё она! Как можно? У меня сыны старше чуть не вдвое. Засмеют люди!
- Пусть только попробуют засмеяться! У меня с этим коротко! Ничего, что молодая, дети крепкие родятся. Ну, всё! Всё у меня решено. Женишся, на своё хозяйство встанешь. Помогу я тебе и с лошадьми, и со скотом, а обустроиться мужики помогут.
- Воля Ваша....
Свадьбу сыграли, пошла Алёна, утирая слёзы, жить в сафронову избу. Сам Сафрон целыми днями во дворе своём старался, жену молодую жалел. Бороду он подстриг по-молодому, одевался чисто, от барщины его Аглая Стефановна освободила.
- Марфа! Скажи Тихону заседлать Сокола - на стройку поеду.
Стройки у Аглаи Стефановны было две: строила она школу возле церкви и там же - больницу. Для школы в деревне жили уже два учителя, муж и жена Муравьёвы, пока что они преподавали в церковном флигеле, считалось. что школы в Ниловке нет и поэтому зарплату учителям платила сама барыня. Надо было строительство скорее кончать, школу зарегистрировать и пусть бы губернское начальство платило учителям.Аглая Стефановна почему-то не любила французский, хотя говорила на нём неплохо. И хотела она, чтобы деревенские ребята и девчёнки говорили бы по-английски.Соседи-помещики дивились такому самодурству. Читать, писать и английский учила молоденькая Наталья Владимировна, а арифметику, историю. Географию и ботанику - Григорий Григорьевич. Аглая Стефановна потребовала, чтобы по вечерам читать и писать учились бы все девки и бабы, у кого детей ещё не было. За это она учителям платила отдельно.
На деревне больницы не было, а акушерка была. Для неё приспособили обычную избу, помещалось в ней всего 3 кровати, а если разболеются кркстьяне, то на тюфяках на полу размещались.
Строительством заведовал Сафрон, который теперь после женитьбы всё время пропадал на стройке, и дела быстро пошли в гору.
Побывав и посмотрев,Аглая Стефановна в хорошем настроении решила посмотреть. как устроился Тихон с родителями. Заехали. В доме оказалась Алёна, которая всегда возле родителей была и после замужества им помогала - жила вроде бы на два дома.
- Как, Алёнушка живётся? Не обижает тебя Сафрон? Если что - ты передай через Тихона. Я бы приструнила его. У меня в Ниловке мужики баб своих не бьют - это не дай Бог!
- Спасибо, барыня! Живём хорошо, Сафрон Никитич добрый муж, не пьющий, хозяйственный, любит меня, жалеет.
Я и вижу, что любит он тебя - вон подтолстилась ты у нас, когда родить-то надумала?
- Думаю - летом. Спасибо Вам за заботу.
Летом ниловские мужики чистили русло речки и углубляли пруд, Аглая Стефановна часто ездила, проверяла роботы. Дала она команду поставить ей возле пруда охотничий домик и торопила людей. Домик поставили с печкой, сработали лавки, стол и лежанку. Два окошка смотрели - одно на пруд, другое в лес. Возле домика коновязь поставили. Приезжала сюда барыня чаще одна, а реденько приглашала погулять соседей. Любили люди приезжать сюда, молодёжь на лодках каталась, солидные люди в карты играли да сплетничали В ноябре по перволёдью приехала Аглая Стефановна порыбачить. Тихон сделал для неё две лунки, одну - для себя. Клёв был так себе - до обеда попались две небольшие щучки да десятка полтора окушков.
- Иди, Тихон, ушицу спроворь. Покушаем, да домой будем пробираться.
Тихон ушёл. Скоро запахло дымом - видать, печку растопил. Посидела Аглая Стефановна чуть-чуть, собралась и пошла к дому.
- Уж всё готово у тебя? Давай, угощай! Выпить-то брал ли с собой?
- Нет, не было. Вы не наказывали.
- Эк, какой ты! А ну глянь - на полке вон там должно быть. Есть что ли? Нашёл?
Сели за стол.
- Себе полнее наливай, да не трусь! Чего дрожишь-то? Аль не мужик? Выпьем, покушаем, отдохнём и - домой!
- Иди сюда. Ляг со мной. Не бойсь! Что я тебе не баба что ли? Аль ты не мужик? Иди, не бойсь... Вот так... Да не тороись... Вот так, вот так... Ну и добро!
На усадьбу вернулись затемно.
Аглая Сефановна стояла перед зеркалом и смотрела на себя с улыбкой и с удовольствием.
- Раскочегарила я-таки этого олуха! Он-то олух-олух, а мужик справный. Ничего. Никуда не денется, в прядке будет....
Приехал по ранению с Кавказа молодой барин Евгений Иванович, 23-летний красавец - маленько хромал. Хозяйство осмотрел, по лесам да по полям проехался. Заинтересовался.
- Что скажете, матушка, если в отставку мне уйти да жить с Вами? Хозяйство у Вас хорошее, да ведь за границей лучше. Съездить надо да посмотреть, поучиться. Как думается Вам?
Уж заметила Аглая Стефановна, что заглядывает Евгений на горничную Марфушу и поэтому сразу согласилась.
Излечившись, Евгений снова уехал на свой Кавказ, там быстро оформил отставку и, не заезжая домой, укатил в Германию. Только письмо написал.
- " Пускай поездит, сынок. Ума набраться никогда не вредно." - думала Аглая Стефановна. Так она думала, а про себя знала, что не хотела она, чтобы были дети свидетелями её поздней страсти.
А тут случись беда - видала она, как возле амбара Тихон прихватил Марфушу да поцеловал, а она так-то головку ласково к нему поворачивала.
- "Вот, значит как, Тиша дорогой! Нет, милый, не пройдёт твой номер!"
Шли дни. Туча тучей ходила по усадьбе Аглая Стефановна, не ездила никуда, не вызывала Марфу по утрам. Сиднем сидела у себя в спальне, почти не выходила, была растрёпана и не одета. Как-то зашла на конюшню и увидела, что Сокол её стоит на трёх ногах, а правую переднюю поднял и держит её навесу. Пощупала ногу лошади, Сокол жалобно заржал.
- Тихон! Что такое? Почему Сокол болеет? Что с его ногой?
- Виноват, барыня, не доглядел. Подрались они с Бахарем, тот и зашиб Вашу лошадку. Да я лечу, скоро уж Сокол оклемается - можно будет седлать.
- Плохой ты у меня оказался конюх, так я надеялась на тебя. Я ли не делала для тебя добра: дом тебе поставила, сестру твою устроила, самого тебя приветила, а ты, аспид мерзкий, на глазах моих девок во дворе лапаешь!
- Виноват, барыня!
- Да уж - виноват! Так виноват, что расплатиться тебе будет трудно! "Кобылы" да кнута не пробовал? Попробуешь!!
Глаза Аглаи Стефановны горели яростью, рот кривился, зубы ощерились. - На "кобылу" его! - крикнула барыня выглядывающим из дворницкой мужикам. - 25 ему, да погорячее!!
"Кобылой называлассь дубовая скамья на высоких ногах, на которой хлестали кнутом провинившихся. Давно она валялась без применения, хотела уж Аглая Стефановна её рорубить да сжечь, да всё забывалось.
Двое мужиков сдёрнули с Тихона рубаху, повалили на скамью, ловко привязали руки и ноги к ногам скамьи, дурковатый Акимка взял в руки сыромятный кнут.
- Барыня! Аглая Стефановна! Пожалей! - выбежавшая из дома Марфа валялась у барыни в ногах. - Я виновата! Я соблазняла его! Тиша, скажи! Не виноватый он! Пожалей!
- Иди в дом, Марфа! Нет твоей никакой вины! Коня он мне угробил. Иди! - Аглая Стефановна толкнула ногой Марфу. Марфа поднялась и согнувшись, как старуха поплелась в дом.
- Аким! Начинай! Сама считать буду!
Аким поднял кнут, примерился, чтобы не задеть барыню и хлестнул с оттяжкой по спине Тихона - сразу брызнула кровь.
Р-раз! - выдохнула барыня. - Два! Три!------------------------------------------- Тихон уже не кричал, голова его висела как у мёртвого - Девятнадцать! Двадцать! Хватит. Гляньте, живой он?
- Живой вроде. Хрипит.
- Ладно. Хватит ему. Водой отлейте, водки дайте, домой проводите....
Из дома бежала кухарка Настёна:
- Барыня! Беда-то какая! Марфа зарезалась!
Горничная Марфа перехватила себе горло кухонным ножём.
Марфу схоронили.
Тихон повернулся умом. Он целыми днями чистил и гладил коней на конюшне, мыл им копыта тёплой водой
Срочно прибыл из Германии Евгений.
Аглая Стефановна уехала за границу
Годом позже пришла весть, что Аглая Стефановна Власова убилась где-то там в Швейцарии, катаясь на санках с горы. Там и похоронили русскую барыню.