По-несчастью 2 года мне пришлось поработать в Ташкентском железнодорожном техникуме. Сначала я бы там каким-то инспектором, а потом меня поставили заведующим отделением холодильных машин, т.е.отделением рефрижераторных вагонов. Сложилось так, что я проявил свои организаторские качества, хорошо командовал ребятами на уборке помидоров в совхозе "Хаско", удобно договаривался с бригадирами и другими руководителями совхоза, сделался подходящим человеком, и меня назначили заведующим отделением.
Конечно, я сразу зажелал, чтобы моё отделение было лучшим во всём техникуме по всем показателям: в успеваимости, в спорте, в художественной самодеятельности - во всём.
Так я начал работать.
Мои ребята выиграли первое место по волейболу, в общежитии в комнатах моих ребят было чисто и хорошо, за успеваимостью я следил особо, с преподавателями и с родителями студентов проводил беседы, свой предмет "холодильные машины и установки" вёл аккуратно, и проблем здесь не было.
Однажды, идя по заднему двору техникума, я увидел какие-то котлы, огромные, высоченные, которые валялись на земле.
- - Что это такое? - спросил я у кого-то.
- А Вы что, не знаете? Это котлы для прготовления пищи на хлопке, т.е. когда техникум выезжает на уборку хлопка. Это происходит ежегодно.
- И в этом году будет?
- А как же! Обязательно будет, поедем убирать хлопок.
Я знал, что уборка хлопка в Ухбекистане главная часть жизни всей республики, но ни разу напрямую с этим не сталкивался. Мне говорили, что на этой хлопковой страде царит дикий азиатский беспредел: болеют и умирают люди, милиция останавливает на дороге машины, высаживает пассажиров и гонит их в поле собирать хлопок, устанавливает норму, по выполнении которой машину отпускают, врачи никого не лечат, царствуют эпидемии, идёт хлопковый бандитизм. Обо всём этом я слыхал, но сталкиваться не приходилось.
И вот мы поехали на хлопок. Собрались утром перед техникумом, сели в автобусы и поехали. Зрелище было грандиозное: около 20 автобусов и несколько грузовиков с инвентарём. Колонной ехала по улицам города, впереди и сзади была милицейские машины со световой и звуковой сигнализацией. Ехали медленно и торжественно. За городом поехали быстрее, свернули на просёлки и поехали по хлопковым полям, поворачивая всё время под прямым углом. Моё отделение ехало в первых 4-х автобусах . Где-то свернули и отстали остальные автобусы, а мы всё ехали и ехали. Приехали. Выгрузились.
Огромное, длинное здание - шипан, небольшая утоптанная площадка, а вокруг, насколько глаз достаёт, простирались хлопковые поля. Здесь уже прошли хлопкоуборочные машины, что-то собрали, что-то осталось на ветках гузапаи, и очени много, около 30%, упало на землю.Вот его-то, упавший хлопок, и надо было собирать. Это называлось "подбор". Приехал кто-то из отделения совхоза, привезли нам фартуки, в которые мы будем хлопок собирать и кое-какие продукты: рис, макароны, масло, соль, сахар, картошку и ещё что-то. Я назначил бригаду поваров: старшекурсника Лёню Калинина и двух помощников.
А назавтра был день 7-е ноября, надо было сделать для ребят хоть какой-то праздник. Преподаватели вывели ребят в поле, а мы с Калининым пошли за 3 км в кишлак в отделение, чтобы попросить мяса для плова для ребят. Управляющий всяко извивался, молол чепуху и в когце концов отказал: мяса он нам выдать не может. Это у него в смете не значится.
Мы пошли обратно.
- А вот оно и мясо" - сказал Лёня. - само на нас вышло.
Недалеко от кишлака, рядом с хлопкрвым полем паслось 5-6 овечек.
- Но ведь это преступление! Так поступать нельзя! - с неуверенностью в голосе возражал я.
- А не кормить детей - это можно? Это не преступление?!
Мы поймали самого крупного барана (Лёня выбирал), затащили его в хлопок. Лёня перерезал ему горло небольшим складным ножём, отрезал голову,ободрал, выбросил внутренности, разрезал тушу пополам , и мы ушли.
Плов на 160 человек получился отменный. О пропавшем баране никто никогда не спросил.
На второй день мы начали сбор хлопка. Я впервые увидел как это делается.. Это был действительно подбор: вся вата, упавшая на землю, собиралась вместе с листьями и мусором и с землёй в фартуки. Несли взвешивать, а затем вываливали в огромный кузов, называемый тележкой. За день мы набили 4 тележки, повезли взвешивать и оказалось, что мы собрали больше всех других отделений. Началось соревнование между отделениями.
Наши повара установили котлы: один для еды. второй для чая. Под котлы были подведены желоба, по которым стекала смесь солярки с водой. Эта смесь горела под котлами грязно-жёлтым пламенем. Повара готовили нехитрые обеды и ужины (утром был только чай очень сладкий с хлебом с маслом). Еду варили вкусную, ребята были сыты и довольны. Для нас, для преподавателей, готовили только ужин, а в обед мы обходились чаем из общего котла. Зато нам всегда готовили что-нибуди с мясом - чаще всего это была курятина или крольчатина..
Я не сказал ещё кто да кто из преподавтелей был со мной на хлопке: Микляев Михаил Васильевич преподаватель подвижного состава (вагоны), Саша Духов - электромеханика, Хашим Хайдаров - физика, Вадим Сергеевич Негрудский - математика, Женя Горбань - рус.яз. и литеротура и 2 лаборанта. Да, была ещё моя секретарь Ира. Кроме того при нас был милиционер, молодой парень из милицеёской школы и врач Шахида.
Передо мной постоянно были две проблемы - уложить ребят спать вечером и поднять их утром. Но всё равно мы это делали и шли в поле. Мы быстро обобрали поля вокруг нашего стана, приходилось идти дальше, даже очень далеко, и там всё обобрали. Поля были чёрные без единой ватки. Эти абсолютно чёрные поля мы сдавали представителям совхоза "на паспорт".
Приезжал управляющий отделением и сказал, что через пару дней нас перевезут в другое отделение. Он привез нам мясо - целого барана, а нам, преподавателям, несколько бутылок водки. Так он с нами простился (а про того барана ничего не сказал).
На новом месте всё было, как на старом, только новый управляющий отделением сразу выдал нам сколько-то мяса для плова для ребят.
Неожиданно приехал в наш совхоз председатель всего правительства Узбекистана Худайбердыев и давай делать замечания и указания. Одно из таких указаний было: не собирать "подбор", я собирать "чистый хлопок". Ну какой же он может быть чистый, если он упал на землю, пролежал под дождём несколько дней,насобирал на себя листьев и мусора и вообще прилип уже к мокрой почве! Это было понятно самому неграмотному узбечёнку из национальной группы. Это всё сказали Худайбердыеву руководители совхоза и наши техникумовские начальники, но убедить его не смогли - тот настаивал на том, что нечего за зря жечь горючее в хлопкоочистительных машинах. Мы гакую команду получили и давай её выполнять. Получилось полное безобразие: во-первых хлопок не был чистый, он был грязный, во-вторых производительность упала почти до нуля, за день не натолкали и одну тележку.
В моём отделении на старших курсах было несколько ребят, которые учились после службы в армии, это были взрослые, умные и решительные ребята. Они где-то на краю поля увидели две хлопкоочистительные машины, осмотрели их, нашли абсолютно исправными и доложили мне, что запустят их в работу, если будет горючее. Я сходил к управляющему и выпросил бочку солярки. Мы с управляющим договорились, что вся ответственность за содеенное будет на мне, и вроде того, что я и горючее у него из склада украл.
На следуюший день ребята собирали "подбор", таскали к машинам, машины гудели и трещали, окутанные чёрным дымом, хлопок вываливался из них вполне подходящей чистоты. Мне пришлось объясняться с директором техникума - оказывается Худайбердыев потребовал моего увольнения, но он в этот же день уехал, и никто меня не уволил.
По хлопеовым полям вдоль и поперёк проходили арыки и достаточно многоводные коллектора. Все они были полны рыбы - караси, сазанчики, змейголова,простенькая плотва,и даже судаки некрупные. Ребята ловили рыбу прямо руками и фартуками и пекли её на костре. Надо было это дело ставить на правильную основу. Я откомандировал братьев Ковалёвых домой, (они жили на станции Сыр-Дарья)за бреднем. Бредень они привезли, забрели несколько раз и выволокли около 100 кг разной рыбы. Мелочь повыбрасывали обратно в воду, а остальную я дал команду почистить и попотрошить прямо здесь в поле, чтобы не загаживать окрестности возле нашего жилья.
Во-первых получилась замечательная уха, во-вторых все, кто хотел, получил по куску рыбы, в-третьих теперь мы могли есть рыбу всегда, в-четвёртых мы сразу прославились среди других отделений и у нас просили бредень для рыбалки - мы не отказывали.
И вдруг на нашу голову свалилась немалая беда: боьшая группа ребят, все учащиеся национальных групп были заражены чесоткой. Я с этой напастью познакомился ещё в детдоме в своё время и сейчас по явным признакам обнаружил, что дело плохо и даже очень плохо. Мы с Шахидой (это наша врач) предметно обследовали всех ребят, и выявили около 20 человек по настоящему заражённых и больных. Тела ребят - спина, живот, ягодицы были покрыты сыпью, прыщами, волдырями и даже гнойниками. Шахида шарахнулась от них, забыв про свой профессиональный долг и боялась к ним подходить, но немедленно добыла 2 большие банки серной мази. Никому мы об этом не говорили. Я раздевал ребят догола и сам натирал их смуглые худенькие тела. Они сами стали натираться каждое утро. Для остальных 140 человек мы устроили мытьё в коллекторе ( а вода была уже сильно холодная) с мылом, после чего в порядке профилактики все намазались мазью.
Производительность нашего отделения резко упала, пришлось объясняться с директором. Он человек был понимающий - всё осталось между нами, до других отделений это дело дошло, когда мы уже победили эту нашу заразу. Снова все были в строю, работали хорошо, хлопка собирали много.
Но снова назревал инцидент, назрел и разразился: нас стали обкрадывать на хлопкоприёмном пункте - при взвешивании в документах записывали процентов на 25 меньше фактического веса. Я поделился своими сомнениями с директором, на что он пожал плечами - "ничего особенного, обычная хлопкоуборочная практика, все так делают и все терпят". Но меня это никак не устраивало. Я поехал на хлопкоприёмный пункт со своими телкжками. К сдаче хлопка я пристроил Володю Коровкина, он хорошо говорил по-узбекски. Мы поехали вдвоём - я в тракторе с троктористом, а Володя в тележке с хлопком. В помещении весовой сгрудились местные такие же сдатчики как и мы. Из наших, техникумовских был глава отделения радистов Лёва Баченин, который тоже был обеспокоен грабежём и тоже хотел выяснить детали и по возможности принять какие-нибудь меры. Мы поздоровались за руку. Оказывается Баченин уже переговорил с приёмщиком, но удовлетворён разговором не был. Он явно обрадовался моему прибытию. Наш трактор поставил нашу первую тележку на весы.
- 800 кг! - провозгласил приёмщик .
- Почему 800? Ведь весы показали тонну 100. Почему 800? - взвился я.
- Что, ещё один появился? Что тебе надо? Не мешай работать!
- Запиши правильный вес!
- Уходи вон! Давайте вторую тележку!
- Погоди! Записывай правильный вес - тот, что весы показали.
- Кто ты такой? Не мешай работать. Видишь людей сколько!?
Люди с любопытством смотрели и слушали и интересовались, чем дело может кончиться.
Из-зи моего плеча вытянул шею Лёва Баченин.
_ Убирай свои тележки с весов! Проезжай! - махнул рукой приёмщик нашему трактористу. Тракторист никуда не уехал.
- Будешь записывать правильный вес?
- Нет! Я правильно пишу!
Я повернулся и пошёл на выход. Выйдя, я покрутил головой в поисках чего-нибудь поувесистее. Баченин услужливо сунул мне в руки никелированную дужку от спинки кровати. С этим оружием я снова вошёл в помещение весовой, узбеки расступились, пропустив меня к прилавку. Морально они были на моей стороне, этот приёмщик грабил их всегда, но они зависели от него - в трудное для них время он мог подбросить к плану того или другого несколько десятков тонн хлопка, разумеется за определённую плату деньгами или баранами. Меня они не останавливали.
- Будешь продолжать взвешивать и правильно писать! - я угрожающе поднял свою палку.
- Я правильно пишу! А ты уходи. Мы с тобой ещё встретимся!
- Будешь?
- Нет!!
Я изо всех сил врезал палкой по прилавку. Приёмщик шарахнулся в сторону, зацепился ногой за свой стул и грохнулся на пол.
- Будешь? - приёмщик ошалело смотрел на меня.
- Давай, Лёва, взвесим наш хлопок сами. запишем как положено, и он подпишется - никуда не денется.
- Ладно. Я взвешу ваши тележки! А ты не хулигань! Я милицию могу вызвать.
- Какая тут у вас милиция! Была бы милиция, я бы сам тебя туда сдал. Слушай сюда: я не буду сюда к тебе ездить всё время - некогда мне. Будет ездить вот этот парень - я показал на Володю Коровкина - документы я буду контролировать, если что не так - доложу директору совхоза и прокурору. Понял?
Приёмщик кивал головой. Мы взвесили хлопок. взяли квитанции и отправились обратно - 3 километра.
Поля вокруг были все чёрные, хлопка не был,. но мы должны были выходить в поле, хотя за день не набирали всем отделениеми полтележки. Мы выходили, мокли под дождём, простужались, начинали болеть.
Наконец поступила команда собираться и уезжать. Мы позавтракали, нам подали автобусы. И к вечеру я был уже дома.