- Слышь, офицер! Ты что это по сторонам зыркаешь? Сбежать хочешь? Ты ж офицер? Признавайся!
К Юрию из глубины строя протиснулся небольшого роста арестант.
- Ты офицер? Признавайся!
- Ну - офицер.
- А что зыркаешь глазами туда-сюда? Сбежать хочешь?
- Не твоё дело. А что?
- Я сразу признал, что ты офицер - идёшь ровно, левая рука словно гвоздём прибитая - шашку придерживать приучена и лицом благородный. За что срок ломаешь?
- За дело.
- Все мы тут за дело, да дела у нас разные. Сбежать хочешь?
- Не твоё дело.
- Да ты не таись. Я сам рванул бы, да одному боязно. Но ты гляди: конвойные тебя заприметили - не зря этот якут всё время рядом отирается и на тебя поглядывает.
Действительно один из конвойных уже с полчаса шёл по обочине не вдалеке от них.
Небольшая колонна арестантов - человек 60- шла по лесной просеке от станции Чугунаш в ближайший пересылочный лагерь под конвоем десятка солдат во главе с крепкоголовым ефрейтором. Шли уже около 2-х часов, по темпу хода Юрий определил, что отошли от станции километров 8-10 - не больше.
- Так что, офицер, побежишь?
- Там видно будет.
- Если бежать, то сейчас надо, на днёвке не побежишь. А там конвой добавят. Давай поручкаемся - Стёпа Рваный. По второй ходке топаю.- Арестант подал свою шершавую ладонь и пожал неожиданно сильно.
- Не боись! Я с тобой рвану. Мне не резон второй срок ломать, лучше в тайге сдохнуть.
Юрий присмотрелся к маленькому арестанту - был он неопределённого возраста, но не старый, чувствовалось, что он ловкий и разбитной, а по говору - бойкий и дерзкий.
Было утро. Тайга была мокрая и хмурая, по сторонам просеки уходили в глубь тайги буреломные чащи.
- Давай сейчас! - шептал Стёпа. - Кто его знает, какая дальше местность будет.Ты с краю не иди, пусть солдат успокоится. Я с краю встану, тебе проход сделаю, и ты - давай!
Стёпа тихонько-тихонько протолкался к правому краю колонны, Юрий теперь был вторым с краю. Конвойный неодобрительно взглянул на эти шевеления в строю, снял винтовку с плеча и взял наизготовку. Шли ещё минут 15.
Стёпа захромал, стал хромать сильнее, стал отставать, конвойный подошёл ближе:
- Эй, русский, не балуй!
Степан наклонился и присел, будто завязывая шнурок. В образовавшееся пространство между арестантами Юрий бросился из строя на мелкорослого солдата-якута, сбил его с ног своим молодым сильным телом, схватил отлетевшую в сторону винтовку и бросился в кусты.
- Сто-о-ой! Ку-у-да-а!? Сто-ой! Ложись! Ложись! Все ложись!!. Лежать!
Грохнуло несколько выстрелов, цвенькнула над ухом пуля. Юрий, пробежав полторы сотни шагов, упал за лежавший гнилой ствол и обернулся - к нему спешили трое когвойных. Юрий выстрелил почти не целясь - солдат упал. Юрий передёрнул затвор. Зашевелились кусты, Юрий выстрелил - раздался вскрик. Передёрнул затвор. Полежал. Стал отползать. Его никто не преследовал. Встал и побежал. Стрельбы не было. Бежал долго, настолько долго, что понял: никто из солдат такого бега не выдержит и значит от него отстали. Он был один, Степана не было: или не побежал с ним или убили. Снова бежал. Хорошо, что у конвоя не было собак, да от собак он тоже отбился бы - штыком. Потом шёл. Сначало не разбирая ни пути ни направления - лишь бы подальше от просеки,от конвоя. Солнце поднялось, постояло над головой и пошло на запад, к закату. Мучительно хотелось есть. Была весна, грибов и ягод в тайге ещё не было, но он нашёл черемшу и выкопал несколько корешков кондыка. То, что черемша и кондыки съедобные, он знал со слов своего деньщика, когда в прошлом году был с ним на рыбалке на Томи. Затошнило. Захотелось пить. Он вспомнил, что бредя через чащу, пересекал несколько раз ручьи, которые текли в одну сторону - слева направо от направления его бега. Винтовка цеплялась штыком за ветки и кусты, он снял штык и пристроил его к поясу тюремных штанов. Проверил магазин винтовки: всё правильно - один патрон в стволе и два в магазине, в случае чего можно стрельнуть. Не хотелось стрелять по людям - если бы лось или хотя бы заяц.... Ещё до захода солнца он, обессиленный, лёг на прелую
позапрошлогоднюю листву и согреваемый гниющими листьями уснул.
Юрий Берг, теперь уже бывший поручик 96-го Западно-сибирского полка, был арестован и осуждён за двойное убийство. Может быть, если бы не было этой второй дуэли, возникшей экспромтом , то судили бы его только за факт дуэли. Но две дуэли состоялись одновременно, вторая через 15 минут после первой, и в обеих Юрий убил своих оппонентов. Это посчитали профессиональным убийством, в глубину конфликта суд вникать не стал.
Поручик Берг всегда был отличным стрелком и во время Мукденского сражения наставлял солдат своего взвода:
- Не трусь, береги патрон для залпа. Залп по команде, не психовать, ждать команды.
Солдаты верили своему офицеру. Сидя в траншее, они били по приближавшейся японской цепи, но патроны считали и патрон для залпа берегли.
- Залп! - крикнул поручик.
Залп рванул и перед бруствером его взвода стало пусто - залпом смело 20-25 японских солдат, которые набегали на окоп
- Залп! - повалились остальные.
Справа и слева уже завязалась рукопашная, надо было помогать. Фёдор, ординарец Юрия подал ему второй револьвер, и его взвод немедленно втесался в мясорубку штыковой схватки. Юрий стрелял по-македонски - с обеих рук, японцы валились как снопы. Огнём полыхнула боль в плече - широкий японский штык разорвал мышцы плеча и правой руки, Фёдор прикладом уложил японца. Атаку отбили.
- Спасибо, друг! - проговорил посиневшими губами подпоручик Панарин. - выручил. Не отбились бы. Полвзвода потерял. Как быть? А косорылые снова ведь пойдут. Солдат не жалеют. А сначала достанется нам от их артиллерии.
Артналёт был жестокий - столбы земли и дыма вздымались над окопами взвода поручика Берга.Людей засыпало землёй и осколками.
- Четверых убило, восемь одурели оглушённые - к бою не годятся. - докладывал помкомвзвода ефрейтор Родионов.
- Дай им водки глотнуть, приведи в чувство. Сейчас снова пойдут.
Солдаты выбирались из полузасыпанных окопов, вытряхивали из фуражек землю, продували затворы винтовок, вставляли новые обоймы,отряхивали шинели.
- Неужто снова пойдут? - сомневались солдаты.
- Пойдут! - говорил поручик. - Береги патрон к залпу, залп по команде, не психовать, залп по команде!
Так повторилось ещё дважды. Из 50 человек взвода осталось 36, несколько солдат были легкораненные. У соседей справа и слева людей почти не оставалось.
У Юрия горела голова, подкатывала тошнота, мутилось в мозгу. Фёдор с другим солдатом повели поручика в тыл, в санчасть.
- Всё, батенька мой, будет прекрасно. - бубнил пожилой медбрат с погонами вольноопределяющегося. Он залил рваную рану иодом. Наложил тугую повязку, плотно прибинтовал руку к туловищу.
- Всё! В строй только через неделю. Я сейчас доложу командиру полка. И не ерепеньтесь, пожалуйста, ваше благородие! Здесь я хозяин. Вот спиртику выпейте.
Два солдатских Георгия заслужил поручик Берг на японской войне. Войну Россия проиграла - это было странно: карликовая косорылая страна поставила на колени колосса, каким считало Россию боевое офицерство. И солдаты были не чета японским - у тех и смекалки не доставало, а в штыковом бою нечего японцам было делать - только убегать. И офицеры были храбрецы, и генералы не все дураки. А вот вместо вагонов с патронами да со снарядами прибывали на фронт штабели икон да полуголодные девки-проститутки. Иконами топили печурки в землянках, а девок отпускали кормиться по корейским деревням.
После войны Юрий Берг служил в 96-ом Западно-Сибирском полку в городе Томске - командовал ротой. В Томске квартировали 2 стрелковых полка: 96-й и 56-й. Служба шла ни шатко ни валко, солдаты ленились,офицеры пьянствовали и злословили. Часто вспыхивали ссоры. Люди не забыли войну, были угнетены позорным поражением и позорным миром. Срывали зло и досаду на окружающих.
Юрий сделал замечание подпоручику Подольскому за то, что он ударил часового возле офицерского собрания.
- Ты кто такой, чтобы меня учить? - от Подольского несло водкой. - Нацепил кресты, еврейская сволочь, и мне русскому офицеру, будешь указывать?! Не позволю!!
- Заберите этого дурака. - попросил Юрий подошедших офицеров.
Юрий быстро ушёл к себе на квартиру, но не успел раздеться, как к нему постучали - на пороге стояли подпоручик Жуков и военфельдшер Шацкий.
- Вынуждены выполнить волю и поручение господина Подольского - он вызывает Вас на дуэль. Назначте своих секундантов, мы с ними переговорим.
Подпоручик Подольский был пьян, вы, господа тоже пьяны, я с пьяными не разговариваю, прошу удалиться!
- Ты, жидовская морда, не знаешь с кем связался! - завопил Шацкий. - Со мной будешь стреляться, я тебя шлёпну за милую душу!
Юрий вытолкал горе-секундантов за порог, закрыл дверь на крючёк. Разделся, выпил полстакана коньяка и собрался лечь. Осколками брызнуло оконное стекло, в комнату влетела половинка кирпича.
Ну это уже баловство! - воскликнул вестовой Фёдор ( он и после войны служил у Юрия). - А ещё благородные господа!
Фёдор быстро заколотил окно двумя широкими досками. Спросил не надо ли чего и ушёл в свою клетушку.
На другой вечер секунданты снова пришли на квартиру к Юрию - на этот раз трезвые.
- Подпоручик Подольский просит принять вызов. Назначте своих секундантов.
Юрий днём рассказал о всей этой истории своему другу адвокату Волынскому Сергею Сергеевичу и попросил в случае чего оговорить его права в возможной дуэли.
- Какая дуэль? - возмутился Волынский. - Поссорились пьяные люди - и убивать друг друга! Мало вас в Манчжурии убивали!? Что за глупость! Ведь и живых и мёртвых,.правых и виноватых военно-полевой суд осудит беспощадно! Опомнись ! Откажись!
- Я уже отказался. Но не могу же я убегать и прятаться, как нашкодивший школяр. Придётся стреляться.
- Я доложу начальству! Я этого не допущу! Это подсудное дело.
- Докладывать не смей: я потеряю своё лицо! Я офицер! Видно судьба у меня такая.... В секунданты ко мне пойдёшь? Не трусь, много тебе не будет - ты ведь гражданский.
Утром следующего дня Юрий уже стоял в мундире и при орденах на неширокой поляне возле Томи. Он знал, что не промахнётся. Но вот до сих пор не решил - убить противника или достаточно для него раны.
Прибыл Подольский со своими секундантами.
- Ты уже здесь, паршивая собака!? Торопишся к тому свету? Давай, становись!
"Убью" - пронеслось в голове у Юрия.
Ему подали ящик с дуэльными пистолетами, он взял один, щёлкнул курком. "Курок тугой, надо целиться в подбородок, чтобы попасть в лоб"
- 32 шага с двумя барьерами! - провозгласил Шацкий. -Стрелять по команде "Сходись".
Противники разошлись, между ними было 32 шага, а между барьерами (барьерами служили воткнутые во влажную землю простые офицерские шашки) - метров 20.
- Сходись! - крикнул Шацкий.
Юрий поднял пистолет и высрелил, Подольский упал, пуля пробила ему сердце и застряла под лопаткой. Он и шага не успел сделать.
Все были в шоке, кроме Юрия. Он уже знал, что это дуэль для него так просто не пройдёт, что будет суд, разжалуют, а может быть дадут срок.
- Мерзавец! - взвыл Шацкий. - Ты не дал ему опомниться. Не дал шага ступить! Ты убийца, а не офицер. Немедленно стреляться со мной! Тебя, скотина, надо наказать.Не надо этих дурацких писолетов, из револьверов будем стрелять, на весь барабан, без барьеров!!! Уничтожу подлеца!
Шацкий выдернул из кабуры свой "кольт", который в офицерской среде называли "телячьей ногой" и, будучи почти невменяемым, наставлял его на присутствующих. Жуков обхватил его сзади поперёк туловища, но Шацкий вывернулся и наставил револьвер ему в лоб.
- Володя, уйди! Дело серьёзное! Я не буду себя уважать, если не отомщу за Павла.
Шацкий говорил почти спокойно.
- Слышь ты! Наши секунданты насрали полные штаны! Не нужны нам секунданты! Отойдём за эти берёзы и пали-не унывай на все 6, что в барабане.
- В моём барабане - 7. - сказал Юрий.
- Тебе повезло. Ну, пошли!.
Юрий отошёл за толстую, корявую берёзу, выглянул - метрах в 30 из-за дерева торчало плечо Шацкого.
"Убить или пускай его - пусть ещё подурит? Ладно - пусть его...." - он выстелил. Пуля разворотила плечевой сустав, Шацкий сполз грудью по берёзе вниз на влажный мох. Он был без сознания.
Ю рий вложил свой наган в кабуру, надел китель, застегнулся и пошагал в сторону гарнизона. Его догнал Волынский: - Шацкий умер! От шока.
Был суд. Военный трибунал постановил поручика Берга разжаловать и уволить из армии, после чего его судили как гражданское лицо и приговорили к 10 годам каторги за двойное убийство.
Юрий не ожидал столь жестокого приговора и не собирался отбывать этот срок, он решил немедленно бежать, как только представится случай - хоть из тюрьмы, хоть с этапа, хоть из лагеря, добраться в Псков к матери,попросить денег(пусть заложит свои драгоценности), уйти в Финляндию, а затем в Швецию. Он был молод и смел до дерзости и ни секунды не сомневался, что всё у него получится.
К вечеру второго дня Юрий вышел к реке. Река была широкая, но мелкая, дно было усыпано покрытым зелёной слизью плитняком. Течение было едва заметное, но Юрий знал, что где-то обязательно есть быстрина и пороги. На противоположном берегу Юрий увидел две приткнутые долблёнки - значит неподалёку было жильё. Мучительно хотелось есть, черемшу он есть перестал - от неё всё горело во рту и в желудке, а кондыки попадались редко.
Даже на середине реки глубина была только по пояс, ноги скользили по плитняку, Юрий опирался о дно прикладом винтовки как обычной палкой, под ногами шныряли рыбёшки. Перебрался на берег - отдыхал. От места, где стояли лодки, через кусты вела едва заметная тропа.
"Придётся идти, ничего не остаётся, может быть покормят, а задержать - едва ли, власти здесь никакой" - думалось ему.
- Эй, ты кто таков? Что надо? - сказал мужской голос сзади.
Юрий хотел было встать.
- Сиди как сидишь, не вставай , ружжо кинь в сторону.
Юрий повиновался.
- Кто таков? Что надо? - повторился вопрос.
- Беглый я. Хлеба Христа ради попросить хочу. Оголодал. Двое суток ни маковой росинки.
- Вижу, что беглый. Беглого сразу видать. А я тебя заприметил, когда ты ещё на той стороне головой крутил, озирался. А храбёр ты, что через Кондому побрёл. Ладно, обернись!
Юрий обернулся - на него из кустов глядела дырка ружейного ствола приблизительно 12-го, а то и 10-го калибра. Кусты шевельнулись, вышел высокий, сухощавый бородатый человек. Видимо он был рыжий, но за сильной сединой было не разобрать. Он нагнулся и поднял винтовку.
- Винтарь хорош! Где взял? У солдата одолжил? А 2 патрона где спортил? По солдатам стрелял? Отбивался? Храбёр ты - я ж говорю.
- Да, пришлось стрелять, двоих положил.
- Да уж твоё дело такое: надумал бечь - всё применить надо. Свобода она,брат. слаще мёда. А не боишся, что я тебя охране сдам? Вон там в Спасске у нас УГС есть - Управление Горной Стражи. Отконвоирую тебя за милую душу и заплатят мне. Не боишся?
- Не боюсь.
- А чего так?
- Надеюсь на тебя да и на себя.
- Оно-то так, да ведь каждому-то верить себе дороже.
- А кто лодки себе сделал да для дела держит, не будет человека за деньги гробить.
- Это так. Ну, ладно, бери свой винтарь. Пошли, надо тебе чего- нито поесть дать. Мёд-то любишь? Пасека у меня здесь. С сыновьями живу, жену похоронил. Она и пасека-то мне не сильно нужна, да для ребят стараюсь, чтобы на неторную дорогу не свернули, пусть при деле будут. А и храбёр ты! Как звать-то тебя?
- Юрий.
- А по батюшке?
- Леонидович.
- А прозвище твоё?
- Берг.
- Это что же, немец ты или как?
- Еврей!
- Евре-ей?! Эвоно как! Евреев-то в тайге пока не бывало. Из благородных?
- Офицер я.
- Офице-ер!? И за что же это тебя?
- Ты, милый человек, покормил бы меня сначала, а потом допрос снимал бы.
- И то правда. Пошли скорее.
К пасеке вышли минут через 10 небыстрой ходьбы - расположилась она на просторной поляне, окружённая малинником и березняком. Ульев было по здешним понятиям не много - всего 24.
- Вот медком и пробавляемся, здесь в Спасске торговлишка у меня.
- А далеко до этого вашего Спасска? Что там у вас, почему там горная стража?
- Прииск там. Золото. Шахты. Старый прииск, уже и золота почти что нету. Лесом живут люди, огородами да рыбалкой.
- А зовут тебя как?
Макар Макарович Макаров!
- Во как!!
- Да уж так. Я тут ни при чём - то родители меня так проименовали.
- Небось и сыновей ты Макарами назвал?
- Одного - да, Макаром, а меньшого Севкой. Севостьян Макарович будет.
Утром Макар говорил Юрию:
- Ты живи, сколько захочешь и сколько не забоишся. Сюда никто не ходит, нечего на этой стороне речки делать - ни ягод, ни грибов, ни орехов. Всё на той стороне, за Спасском. Там народ по тайге шастает, а тут редко-редко по реке сплавную сеть пронесут да и то по ранней весне после ледохода. Живи пока. По хозяйству поможешь.
Юрий познакомился с сыновьями Макара - 25-летним Макаром и 18-летним Севостьяном. Парни были в отца - высокие, ладные, рыжие.
Изба была просторная, пятистенная. Видно было, что хозяйничала здесь женская рука, но уже и заметно было, что начиналось мужское запустение.
- А что,друг Макар, сыновьям не скучно здесь с тобой?
- Это ты их спроси. Живут пока. Грамоте учиться надобно, мир надо знать. Грамоте мало-мало мать их обучила. Писать-читать могут, а считать я могу, учу помаленьку. В мир я всю зиму с ними хожу - в Спасск, в Мрас-су, и до Чугунаша добираемся, в Шерегеше не раз бывали - всё по здешним местам. А прошлым летом пасеку на Макарку оставили да с Севкой сплавляллись до Томска - до аблаката надо было. Спаси Бог, люди хорошие попались - помогли.
- А адвоката не Волынский ли фамилия была?
- Точно - Волынский! А ты что ли его знаешь?
- Друг это мой.
- Ну ты ж боже ж ты мой! Это же надо! Мир-то тесный какой! А у меня бумага есть и подписана она Волынским! Я покажу тебе опосля.
- Старшему жениться ведь надо. Невеста есть?
- Есть невеста, да больно уж ржаная вышла. Правда девка справная. И лицом и телом вышла. Шорка она. В Кичах нашёл-облюбовал.Заберём с осени. С нами будет жить.Жаль внуки будут косоглазые. И чего он надоумился такую выбрать!
Юрий жил уже неделю, обдумывая своё положение. Надо было бы для начала добраться до Томска, там друзья могли бы помочь. Он задумывался о том, что именно у томских друзей и знакомых его будут в первую очередь искать. Надо было выждать время хотя бы один месяц. Он поделился своими мыслями с Макаром.
- Ты живи, не стесняйся, ты нас не объешь. Отработаешь. Я ж вижу, что ты мужик не наглый, работящий, хотя и делать ничего толком не умеешь. Ребятам ты по нраву, а мне и поговорить с кем-то охота. Давайте завтра на Угли с Севкой налаживайтесь за хариусом.
За эту неделю Юрий наловчился ловить в Кондоме тайменей. Из обычной ложки он изготовил блесну и забрасывал её с гладкой палки. Леску Макар вил из лыка и, чтобы она не размокала, пропитывал её барсучьим жиром. Местные рыбаки били тайменкй острогой с подсветкой по ночам - способ мало уловистый и трудный - бродить по мелководью по скользскому плитняку, постоянно оскользаясь и падая в воду. А тут - бросил блесну с берега, потянул у себе и ощутил рывок крупной рыбы.
Основательно нашёл себя Юрий на заготовке дров. С утра они с Севкой уходили в березняк километра за 2 от заимки, спиливали берёзы, обрубывали сучья, пилили стволы на чурки и кололи их на дрова. Досаждали жара и комары, но за работой с этой досадой справлялись.Купались в холоднющем ручье, а потом обедали - закусывали хлебом с квасом и вяленным тайменем. Работа шла споро. Поленницы дров вырастали одна за другой. Однажды к ним вышел молодой медведь. Он с любопытством в глазах приближался к Севостьяну, который, онемев от страха , отступал назад, держа впереди себя топор, но не надеясь им защищаться. Он онемел и не мог даже крикнуть. Юрий случайно обернулся и увидел эту картину, схватил топор и пилу и бросился на помощь. Он стал стучать топором по пиле. Медведь остановился, потоптался на месте и вдруг бросился бежать прочь. Севка весь в поту опустился на землю и заплакал. В этот день они быстро ушли домой, а в следующие дни брали с собой винтовку Юрия.
Иногда Юрий брал долблёнку и сплывал по реке вниз, он якорился за прибрежные кусты и ловил удочкой на кузнечика крупную плотву. Ловил в проводку.
Однажды он увидел, как на дне под самым берегом вспыхивают жёлтые искры, от колебания воды они вспыхивали и пропадали. Юрий присмотрелся - явление его заинтересовало. Он опустил руку в воду и пошевелил пальцами - на дне возник целый фейерверк больших и малых искр. Юрий повернулся в лодке, лёг грудью на корму, опустил в воду обе руки и стал ощупывать крупные и мелкие плитки, покрытве тонким слоем бархатистой слизи. Вот она! Нащупал! Это была жёлтая крупинка со спичечную головку величиной. Тяжёленькая!
"Золото!"- пришло ему в голову.
Юрий лежал уже 2 часа, нащупывая на дне золотые крупинки. Он их собрал уже около сотни - больших и совсем малениких. Руки занемели от холодной воды, его знобило. Он обнаружил, что ближе к обрезу берега, прямо под свисающими ветками ивняка, золотинки были крупнее. Он продолжал собирать их и нашёл самородочек с ноготь мизинца. Руки перестали повиноваться, и Юрий прекратил своё занятие. На тряпочке, кторую он простелил на банку лодки, собралась крупненькая щепотка золотых крупинок во главе с самородком. Юрий был оглушён открытием. Он стал осматривать берег. Берег был галечный с густой порослью травы и мелкого кустарника, а над местом, где обнаружилось золото, рос густой ивовый куст. Юрий стал заглядывать дальше за куст, но ничего не мог увидеть - куст всё загораживал. Юрий завернул золото в тряпочку, положил в карман и вышел на берег. Здесь он обнаружил,что сразу же за этим большим ивовым кустом уходила через неширокую поляну круто вверх по склону широкая полоса ивовой вместе с мелким березняком поросли. Дальше вверх эта поросль сливалась и смешивалась с лесом, с тайгой. Юрий продрался через заросли к середине этой ивовой полосы и обнаружил неширокий ручей с холоднющей, чистейшей водой, в которой мелькали мелкие рыбёшки. Присмотревшись Юрий увидел, что дно ручья усыпано малнькими самородками формой напоминающими монету или пуговицу. Самородков было множество. В азарте Юрий стал выбирать золото из воды, но руки сразу же закостенели от холода. Всё-таки он смог набрать десятка два самороднов - неполную горсть. Теперь Юрий понимал, что этот золотоосный ручей низвергается по склону и что он на всю длину золотоносный. Что делать? Юрий ни минуты не сомневался, что своей находкой он поделится с Макаром и его ребятами, и вместе они окончательно разберутся с этим ручьём. А сейчас дело к вечеру и надо грести на лодке вверх по течению целую версту.
- Что это? - спросил Макар, когда Юрий положил перед ним на стол увесистый мокрый свёрток.
- А ты разверни - увидишь.
- Что это?
- Разверни, разверни.
Макар осторожно развернул. При сумеречном свете керосиновой 5-линейной лампы Макар увидел жёлтые кругляши.
- Что это? - голос Макара дрогнул, он уже догадался, что это такое. - Где взял?
- Места знать надо!
Сыновья Макара отнеслись к находке Юрия по-разному: старший захотел прямо сейчас ночью идти к ручью и взять всё золото, пока никто не перехватил, а Севка был более или менее равнодушен, он посмотрел, потрогал кругляши пальцем, проверил их на зуб и пошёл спать. Два Макара и Юрий не спали почти до утра - говорили. Под утро Макар произнёс речь:
- Счастливый Севка! Потрогал, понюхал и спит без задних ног. Не нужно ему это золото! А мы тут с ума уже потихоньку сходим. И дай нам Бог с ума окончательно не сойти. Золото никому ещё счастья не приносило, из-за него резались, стрелялись, душили и травили друг друга, и нас это поджидает. Не хотелось бы! Ты, Юра, мог бы об этом нам не говорить, и было бы всё при тебе. Но раз ты нас просветил, то выходит, что мы для тебя свои, а это значит, что ты для нас свой: мне - сын, а парням моим - брат. Ты, Макарка, не дрожи, доля твоя от тебя не уйдёт.Мне окромя пасеки не надо ничего, и чтобы вы, сыны мои, здоровы были. Юрию в его беглом положении деньги потребуются. А ты, сын мой, не знал, не чаял я , что жадный ты такой. Не ты это золото нашёл, Юрий его нашёл, значит он ему голова. Всё будет добром, если не передерёмся из-за этого проклятого золота. Сейчас давайте медовухи попробуем да спать будем - вон уже светает маленько.
Утром Макар-младший подал руку Юрию:
- Прости брат, всякие дурные мысли в голову лезут. Голова как котёл и умного ничего придумать не могу. Думай ты. Как удумаешь, так и будет. Мне так спокойнее.
Теперь говорил Юрий:
- Сейчас надо определиться с объёмами этого золота. Если объёмы промышленные, надо ставить дело на законную основу и богатеть как это полагается нормальным людям и держава наша будет богатеть. А если сейчас по карманам натолкаем да будем продавать его из-за угла - попадёмся и всё потеряем.
Разведка ручья дала неожиданные сногсшибательные результаты. Ручей истекал из неболшой ванны (усыпанной мелкими и крупными самородками), в которую падал жиденький водопад, за спиной которого находилась широкая мощная жила золотых самородков в перемешку с галечником. Водопад был метров 30 высотой,а за водопадом ручей был уже не золотоносный.
- То золото, которое мы там внизу в ручье видели, оно водопадом из жилы вымыто, и вымываться будет всегда. Это жила наверняка идёт в глубь горы. Золото здесь большое. Пошли подберём, сколько унесём, да будем решать, что делать дальше. Как, Юра, думаешь? Ты грамотный, соображай. А ты, Макарка, не дрожи. Успокойся.
- Во-первых сколько-то действительно давайте реализуем на нужды нашего хозяйства. Что тебе надо, Макар?
- Да что мне надо? Ничего мне не надо. Вот разве что десятка полтора ульев прикупить, да медогонку заменить на новую, ружжо надо новое а то и два. Винчестеры нужны американские. Винтарь, что Юрий принёс, надо в реку закинуть - попадёмся мы с ним. Наганы офицерские могут пригодиться, пара добрых коней не помешала бы и избу для Макара с его шоркой ставить надо. Пока сами управляемся, а там и работники потребуются. Вот и всё. А так - ничего мне не надою.
Юрий с Макаром-сыном дважды ходили к ручью и приносили самородки. Макар взялся их реализовать. Через 2 недели Макар выложил перед Юрием несколько пачек новеньких николаевских червонцев.
- На, офицер, сосчитай. Говорят 3 тыщи здесь.
- Вот и отдай эти тыщи отцу, он разберётся, что с ними делать. Мне тоже потребуются деньги, я тут кое что насоображал.
Юрий решил добраться до Томска, встретиться с Волынским и с его помощью принять оптимальное решение, сыязанное с неожиданным открытием крупного золотоносного участка.
Макар, собирая в дорогу Юрия, отправлял с ним и старшего сына:
- Он к миру больше расположен, много чего знает и умом Бог не обидел. Езжайте. Сплывёте по Кондоме до Томи, а там и до города недалече - всего вёрст 400 будет. По нашим просторам пустяк.
Две неднли плыли Юрий с Макаром. По вечерам приставали к лесистому берегу, варили уху, рыба была в основном - щука. Раза 3 заходили в деревни, меняли на хлеб одежонку. Которую для этого выделил старший Макар - люди в деревнях про деньги ничего не понимали.
Вёрст за 5 до города Макар обнаружил заброшенное зимовьё, и они перебрались туда. Лодку спрятали в прибрежных кустах.
Юрий подробно рассказал Макару, как найти адвоката Волынского Сергея Сергеевича, как ему сообщить, что здесь в тайге, в маленькой избёнке ждёт его друг Юрий Берг.
Волынский и Макар пришли к вечеру следующего дня. Друзья обнялись.
- Я уже знал, что ты в бегах: и месяц назад и ещё 2 раза наведывалась ко мне полиция, спрашивали, даже за домом следили недолго, сейчас вроде бы успокоились - Сергей никак не хотел выпустить Юрия из рук. Будто тот мог куда-то исчезнуть.
Они проговорили всю ночь. Макар сначала сторонился, не хотел быть треьим в разговоре. Стеснялся.
- Нет, Макар, так не годится. Мы сейчас много чего будем решать такого, что и тебя непосредственно касается. Про золото будем договариваться. Ты должен быть в курсе.
- У вас и слова-то какие-то грамотные, непонятные. Ты мне,Юра, потом всё расскажешь.
- Нет, ты должен быть свидетелем всех наших договорённостей. А насчёт непонятных слов, так я сам того... не всегда... Разберёмся!
Решено было перво-наперво организовать Юрию документы с пропиской где-нибудь в окрестностях Томска.
- Деньги потребуются....
- Деньги есть....
Дальше: Волынский на себя или на другое имя по своему усмотрению любыми путями приобретёт спасский прииск, который приносит одни убытки. И его владелец Шарапов уже дважды объявлял себя банкротом, но ему помогали его друзья, и прииск продолжал действовать, добывая не более пуда золота в год.
Дальше:Волынскому придётся взять кой-какой кредит в банке и под крышей спасского прииска предстояло разрабатывать новую жилу. Землю эту купить у государства как бы на лесозаготовки.
Договорились, что 20-го сентября Волынский выйдет из поезда на станции Чугунаш, при нём будут документы для Юрия и кой-какая одежда.. Его встретит Юрий, и они проедут в Спасск.
Макар к приезду Волынского должен будет обменить золото, какое они добудут на валюту - хотя ба на тысячи 3-4. Утром Волынский хотел идти в город, но Юрий задержал его на день - вдруг всплывут какие-то дополнительные детали к их решению. Эти детали в головах всплыли и они их обсудили.
- Папа! Продай ты им свои бесполезные акции. Цену они тебе дают прямо-такт божескую. Даже удивительно!. Хоть деньги у нас с тобой будут. - так говорила Лидия Фёдоровна Шарапова, дочь бывшего полного владельцо Спасскпго золотого прииска Шарапова Фёдора Инокентьевича. Да, действительно Шарапов до недавнего времени (ещё 2 года назад) был владельцем этого прииска. А сейчас он владел только 24% акций. А остальное он распродал большими и малыми частями. Поправить дела не удавалось, а акцианеры. раскрыв рты, ждали дивидендов и бурчали, что это были немыслимые крохи, прибыли не было, всё съедали налоги. Кроме того часть добытого золота шла напрямую в закрома государства.
- Ты, дочь, права, акции эти бесполезные, живём мы с тобой на одну только мою зарплату, а за них мы стобой кое что имели бы, я бы приданое для тебя соорудил. Замуж-то не раздумала? Владимир Николаевич ещё не отказался от тебя? Что-то подзабыл он про нас.
- Он с полком в летних лагерях на всё лето.
- Да уж лето-то кончилось....
- Ну так что - продашь акции?
- Не могу я понять, зачем они хотят мои акции купить. Я ведь знаю, что они всё давно скупили. И у них сейчас полный пакет, и уж я как генеральный директор ноль без палочки и только из деликатности эти молодые люди не говорят мне об этом прямо. Зачем им вообще этот несчастный прииск!? Банк "ЗапСибзолото" с дорогой душёй оформил весь пакет за ними и ждут моего слова в свяэи с появлением новых акционеров. Их всего двое. Я третий. Кстати через час - они к нам с визитом. Распорядись насчёт чая и прочего.
Юрий с Волынским подъехали к дому Шарапова на парной пролётке. Дом был старый, серый. как и всё в Спасске было серое и старое, только 2-этажная школа сверкала свежей желтизной брёвен, из которых она была сработана крепко, мощно и ,казалось, на века. Школа стояла лицом к базарной площади, как и здание приисковой конторы. Здесь же приютилась крошечная церквушка,не имеющая даже ограды, и дом самого Шарапова. В этот ранний час на базаре ещё оставалось несколько продавцов: две женщины продавали молоко и творог, да один мужик предлагал охапку щук. Покупателей не было - день был будний.
Прииск Спасск представлял собой огромный посёлок, раскинувшийся в пойме Кондомы между рекой и невысокими увалами, покрытыми малинником и кедрачём. В тайге была прорва всякого зверья: белки, лисы, медведи, маралы, лоси, змеи,барсуки, хомяки и соболь. В ручьях сверкал ярким "парусом" хариус. Места были изобильные: малина, смородина, черёмуха, калина, рябина, кедровые орехи и проч....
А грибы...! Люди готовили грибы бочками, за зиму съедать не успевали и выбрасывали весной на огороды. При каждом дворе было не менее десятины огорода, а то и две. Выращивали картошку, брюкву, репу, капусту и всё, что к столу надо. Только с хлебом было затруднение, но приисковое начальство заботилось, чтобы в лавке мука и соль были всегда. Каждый двор имел скотину и кур и, обязательно, лошадь. В последние годы прииск почти перестал платить за работу по добыче - люди перестали на работу ходить. Старые по привычке ещё приходили не часто в шахту и к шурфам и молодняк с собой тащили, чтобы дело осваивали, а мужики, которые в силе, в огородах старались и в тайге. Жить было можно, Бога гневить не приходилось.
В посёлке была одна улица, называлась она Мостовая, она начиналась от моста через огромный овраг и кончалась на базарной площади - всего полверсты. Остальные люди застроились кому где вздумалось по огромной территории - вдоль версты две и столько же поперёк.
За этот месяц Юрий превратился из Юрия Леонидовича Берга ,бывшего поручика и беглого каторжника, в Ивана Ефимовича Жогина разорившегося и сбежавшего от стыда и позора купца деревни Баландино Никитского уезда Томаской губернии. Этого купца нашли замёрзшим возле деревни Баландино. Паспорт его отдали в Никитовке какому-то полицейскому. Волынский розыскал этот паспорт и приберёг для Юрия. Смерть Жогина официально установлена не была, его похоронили как неопознанного, так что документ у Юрия был вполне надёжный. На всякий случай фамилию решено было в официальных документах не упоминать, внешность изменить с помощью бороды и причёски. на публике появляться избегать.
Проходите, молодые люди! Проходите сюда. Вы по тому же вопросу? Вынужден повторить - нет, свою долю акций я не продам тем более, что надеюсь на возрождение моего, нашего прииска. Ведь не зря же вы за него так стараетесь. Дураками вас назвать язык не повернётся. Значит будет мой прииск жить. И я буду жить при нём.
- Вот и ладно. что вы, Фёдор Инокентьевич, без наших просьб так правильно рассудили - остаться работать на прииске. В каком качестве вы себя представляете? Сейчас вы генеральный директор? Видимо генеральный директор будет кто-то другой. Вам предлагается должность управляющего прииском. Человек вы знающий, не старый, энергичный. Говорю с вами откровенно, т.к. знаю, что сложившуюся конъюктуру вы знаете и понимаете. Акционеров будет всего трое: Вы, Фёдор Инокентьевич Шарапов, Я - Волынский Сергей Сергеевич и Макаров Макар Макарович. Мы с вами друг друга знаем, а Макаров....
- Я знаю Макарова, нашего торговца мёдом. Слыхал, что золотом фарцует, но не верится - где ему его взять? А на ваше предложение, господин Волынский, работать в качестве управляющего я отвечу позже. А сейчас прошу откушать, чем бог послал. Пройдёмте со мной. Кстати предсавьте меня своему другу.
- Жогин. Иван.
- Коротко и ясно. Прошу за мной.
Юрий и Волынский вошли в столовую. Юрий, проходя мимо зеркала, взглянул на себя и остался доволен: на него смотрел высокий широкоплечий человек, стриженый под скобку, обрамлённый рыжеватой жёсткой бородой, в сером полувоенном сюртуке..
За столом сидела крепкого телосложения сероглазая блондинка со вздёрнутым задорным носом и несколько тяжеловатым подбородком.
- Прошу любить и жаловать - моя дочь Лидия!
- Лидия!
- Сергей!
- Иван!
- Присаживайтесь. Водку пьёте?
- Вино и пиво тоже.
- Нет ни вина, ни пива. Вот - "Николаевская".
- Не возражаем.
После завтрака Лидия села за пианино и заиграла вальс "Волшебные мечты", Юрий подставил к ней стул, сел и стал подыгрывать правой рукой, потом включил левую, и закончили они мелодию "в 4 руки"
- Хорошо получилось! - разрумянилась Лидия.
_ Да, хорошо.
- Вы будете навещать нас?
- Я не волен собой распоряжаться, вот мой начальник. - Юрий указал на Волынского.
- Будет, будет навещать. Я ему выделю для этого дни. - улыбнулся Волынский.
В середине октября, когда Кондома приобрела серо-стальной осенний цвет, когда тайга переиграла всеми осенними цветами, на пасеку к Макару явились четверо: Жогин, Волынский, Шарапов и молодой горный инженер Спасов.
- Я охрану выставил кой-какую, охрана надёжная, из шорцев, Макар ею командует. - говорил старший Макар, устраивая гостей за длинным столом, сработанном из тяжёлых кедровых плах. Стол был выскоблен до желтизны. Видны бвли розоватые разводы. На стол была поставлена не малая бутыль прозрачной медовухи. Бутылка "николаевской", свежие лепёшки, именуемые пышками, хотя были они далеко не пышные, вяленая щука, солёные грузди, черемша и варёное мясо неизвестного происхождения.
- Малой наш, Севка, козла надысь завалил. Нету у нас на этой стороне зверья окромя белок никого, а тут- козёл. Вон шкура подсыхает. - балагурил Макар. На другое утро вся группа, оставив на хозяйство "малого" и беременную Марью, жену Макара, которая жила теперь с Макаром в новой Макаровой избе, отправилась к ручью. Макар-младший быстро ушёл вперёд, чтобы предупредить охрану:
- Они же палить начнут без предупреждения хоть и не знают, чего охраняют - так научены.
Подошли к ивняку, продрались через заросли к водопаду. Спасов сунул руку сквозь падающую воду, долго шарил там и вынул горсть крупной гальки в перемешку с круглыми и бесформенными золотыми самородками. Их золотоискатели называли "самиками".
- Вот извольте любоваться, что присходит на этой стороне Кондомы. А мы с вами, дорогой Фёдор Инокентьевич, гробим людей за один пуд за целый год! Сколько нареканий и попрёков терпим! И люди от нас все разбежались!
Спокойно отнеслись к этому Юрий и оба Макара. А Шарапов был сбит, сметён. Он долго перебирал в руке мокрую гальку и "самики", потом отдал их Спасову, сел в сороне и заплакал. С ним началась истерика, он перевернулся на траве на живот и содрагался от рыданий.
- Жизнь, жизнь прошла, жизнь пропала! Чем я занимался. Чего я добился, до чего я дожил!! Дожил до того, чтобы увидеть, какое я ничтожество!! И это триумф случая. Случай меня растоптал! Надо бы умереть поскорее! Хотя нет - Лидию надо определять, замуж её отдать надо....
Шарапов сел, посидел, схватившись за голову, резко встал. Глаза его обрели осмысленность, он шатался:
- Да, да - сначала Лидия! Спасибо, господа, что не бросились ко мне с банальными уговорами и объяснениями. Прошу прощения за проявленную слабость. Надо жить и работать! Будем работать!
Вечером в избе Макара после абсолютно трезвого ужина (несговариваясь между собой никто не выпил ни рюмки) состоялось первое совещание.
- Господа, сами понимаете, что генеральным директором прииска "Спасск-золото" должен быть я. - открыл совещание Волынский. Это прежде всего потому, что я обладаю 52% акций против 48%, которыми владеют мои товарищи Шарапов и Макаров - уних по 24%. Сейчас для начала даю слово господину Жогину.
Юрий никак не мог привыкнуть, что его именовали Жогиным, но он был благодарен Сергею за официальгое к себе обращение.
- Господа, я надеюсь, что с вашими знаниями и опытом на этом месте вырастет оборудованный современной техникой рудник. Называться он будет "Апартак". Это слово узбекское и означает хозяйство, находящееся на отшибе от основного места производства работ. Этот рудник будет действовать в составе прииска "Спасск-злото". Прилегающая территория в количестве одной тысячи десятин приобретена господином Волынским на его имя. Разумеется пасека и всё хозяйство Макаровых принадлежил этой семье.
А сейчас хотел бы сказать главное: объёмы этого месторождения как и факт его существования должны находиться некоторое время по возможности в секрете. Утечка, розумеется, будет, но пусть это не будет снег на голову в виде неожиданного роста добычи на прииске "Спасск-золото". Рост должен быть постепенный. Наш управляющий господин Шарапов способен это обеспечить. Моё мнение такое: действия специалистов должны быть быстрые и даже стремительные.
- Опыт мне подсказывает - начал Шарапов - что основные капитальные работы по созданию нового рудника мы начнем в апреле-мае, а до того времени необходимо будет завозить материалы и построить жильё для рабочих. Я полагаю, что будущие шахтёры и проходчики в течение зимы построят себе жилой комплекс, дополнительной рабочей силы привлекать не будем. В течение зимы мы должны заказать и получитьнеобходимое оборудование и инструмент, на которые нам укажет наш уважаемый инженер. Смету затрат я представлю ген. директору в ближайшие дни. Считаю полезным создать руководящий орган, состоящий из ведущих специалистов прииска - все они на местах, надо их только образумить. А то акции продали и думают, что можно теперь залечь пока пурга не засыплет. Потребуются деньги. Господин ген. директор, постарайтесь их розыскать. - А для начала надо за октябрь выдать хорошую зарплату. Необходимо создать службу безопасности, от неё многое будет зависеть. Человека я уже присмотрел, это будет Жогин Иван Ефимович - сказал Волынский.
- Да? Милое дело! - сказал Шарапов.
Слово взял инженер Спасов:
- Геологические условия нового рудника не будут сложными, но сначала надо отвести ручей - это необходимо сделать до морозов и снегопадов. Потом мы вставим ручей в трубу и выведем в реку. Действительно повышение зарплаты поднимет дух людей и, ручей мы обуздаем уже через месяц. С планом проиводства и строительства я постараюсь поторопиться.
Да, забыл сказать - снова поднялся Шарапов - надо уже сейчас назначать организатора технического снабжения как на строительство, так и на обеспечение оборудованием. Наш снабженец стар и в новую работу не впряжётся.
- Впряжётся. Мы ему помощника дадим. Макаров-младший будет ему помогать - вместе справятся. Общее руководство будет осуществлять наш управляющий господин Шарапов.
- Папа! Я не выйду замуж за Володю! Я уезжаю в Перербург. Я всё продумала: жить буду у тёти Лизы, за зиму подготовлюсь в университет, поступать буду на медицинский. Ты понял? В обморок не упал?
- Нет, это невозможно!!! Что ты придумала?! Что ты скажешь Володе? С какой стати такое решение? Но это же безобразие настоящее! У нас тут новая настоящая жизнь начинается, а ты меня бросаешь одного!
- А ты женись! Вон Аглая Степановна вся слюнями изошла, мечтая о тебе. Из-за тебя в Томск не уезжает - всё надеется. Давайте обвенчайтесь с ней и - с Богом. Я буду приезжать к вам детишек няничить. - Лидия захохотала громко и заливисто.
- Совести у тебя нет!
- Может быть и мало у меня совести, сколько ты мне выделил совести своими нравоучениями, столько и есть.