Поликарпова Лариса Станиславовна : другие произведения.

Алиент

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

  
  
  

АЛИЕН

  
  

РОМАН

  

Автор: Виктория Александрова

(Поликарпова Л.С.)

Минск 2004

  

***

   Сумерки сгущались над лесом. Трое путников сидели вокруг костра, время от времени подбрасывая в пламя сухие ветки. Неожиданно их мирная неторопливая беседа была нарушена неким странным звуком, словно по грязи волокли тяжелое бревно. Старший из путников приложил палец к губам и тревожно огляделся. Двое других настороженно умолкли. Звук приближался, нарастая, и внезапно из кустов появилась громадная змеиная голова. Размеры чудовища превышали всякое понимание, желтые глаза, каждый величиной с блюдце, горели ненавистью, их взгляд буквально приковывал к месту, а с двух острых зубов падали капли яда, испепеляя зеленую траву.
   Путники в ужасе замерли, не в силах пошевелиться, и в головах их осталась одна-единственная мысль о том, что им пришел конец.
   Как вдруг, с шумом ломая ветки, на поляну вылетел огромный вороной жеребец, едва сдерживаемый сидящим на нем рыцарем в серебристых доспехах. Не проявляя и тени страха, конь, послушный воле хозяина, прыгнул прямо на монстра, топча его передними копытами, и пока тот разворачивался для ответной атаки, яркий клинок сверкнул в руке рыцаря и опустился на толстое пятнистое туловище змеи, отсекая ужасную голову. Буквально в несколько ударов все было закончено.
   Оторопевшие свидетели драмы, чуть было не ставшей последней в их жизни, не успели даже сообразить, что происходит, как их нежданный спаситель развернул коня и растворился в сумраке приближающейся ночи. На залитой кровью поляне осталась лежать обезглавленная гигантская змея, все еще свивающая и развивающая кольца в последних конвульсиях, словно раздавленный червь.
   Старший из всех троих, наконец, обрел дар речи и произнес: "Кто-нибудь успел разглядеть его?"
  
  

***

   Белая карета с золотыми фамильными гербами быстро катила по лесной дороге. Шестерка гнедых, погоняемая кучером, шла крупной рысью.
   И карета, и лошади, и кучер принадлежали прекрасной юной герцогине, спешащей на встречу с тем, кто был выбран ей в мужья.
   Герцогиню предупреждали, что путь, пролегающий через лес, пользуется недоброй репутацией, но она отказалась от дополнительной охраны, ограничившись несколькими слугами, которые, однако, очень быстро покинули ее на произвол судьбы и без оглядки бросились спасать свои жизни, едва дорогу перегородила рухнувшая внезапно сосна. Человек шесть разбойников кинулись к карете, один из них схватил под уздцы лошадь, второй ударом кривой сабли свалил на землю кучера, третий уже открывал дверцу кареты, приговаривая: "О, какая славная добыча! Не желаете ли поделиться вашими драгоценностями, леди?" И пока бледная, как мел, герцогиня, отбивалась от цепких рук, в общий шум и ликующие крики разбойников добавились новые ноты, не предвещающие для последних ничего хорошего: лязг стали и боевой клич. Когда атаман отпустил вырывающуюся герцогиню и обернулся, трое его товарищей уже лежали бездыханными, сраженные неизвестным рыцарем на вороном коне, возникшем непонятно откуда. Дрался тот мастерски: один против целой оравы, он как будто был сильнее их всех вместе взятых, и преимущество было явно на его стороне. Когда четвертый из шайки пал, попав напоследок под копыта разъяренного вороного жеребца, перед рыцарем встал атаман, криво ухмыляясь:
  -- Ну что, сразимся, мастер клинка?
   Тот не ответил, а лишь пришпорил коня, который совершил неожиданный резкий прыжок вперед и наверняка сшиб бы атамана, если бы он не отскочил в сторону.
  -- Эй, так не честно! - крикнул разбойник, взмахнув саблей и успев отразить удар всадника.
  -- А нападать на безоружных путников - честно? - голос из-под шлема звучал глухо.
   Следующий удар рыцаря едва не попал в цель, но атаман снова успел увернуться. Однако силы явно были неравны, и вот уже разбойник оказался распластанным на спине, а дрожащий, сияющий клинок уперся в его горло.
   - Пощади, - прохрипел он.
   Глаза сквозь прорези забрала глядели холодно и жестко.
   - Я не щажу врагов, - был ответ.
   Брызнула кровь. Когда рыцарь обернулся, оставшиеся в живых разбойники уже исчезли.
   Из кареты, все еще бледная от пережитых волнений, выбиралась герцогиня, поправляя порванное на плече платье. Испуганные лица разбежавшихся слуг начали появляться из-за деревьев.
   Брезгливо обойдя распростертое тело атамана, герцогиня приблизилась к своему спасителю.
  -- Как ваше имя, отважный рыцарь?
  -- Алиен, - ответил тот, даже не подняв забрала.
  -- Не знаю, как вас и отблагодарить, - произнесла герцогиня слегка смущенно, -
   - Видите ли, я направлялась к своему нареченному, и тут это все произошло, и если бы не вы... Ах, я не представляю, чем бы могла закончиться моя поездка.
   - Сударыня, вам не следовало отправляться в путь, захватив в качестве охраны только этих дармоедов, - рыцарь кивнул в сторону приближающихся в самых раболепных позах слуг, -
  -- Дороги нынче опасны.
  -- Да, это было опрометчиво с моей стороны. Если бы не ваше вмешательство... - герцогиня очаровательно склонила головку, -
  -- Ваша храбрость заслуживает награды. Что бы вы хотели получить?
  -- Что вам самой будет угодно дать мне, сударыня.
   Возможно, герцогиня ожидала иного ответа. Во всяком случае, несколько секунд она пребывала в замешательстве. Вся эта история выглядела так романтично! И если бы она не торопилась так к ожидавшему ее жениху... Но... Обстоятельства были сильнее ее. Со вздохом герцогиня сняла рубиновый браслет с левой руки и протянула рыцарю.
  -- Благодарю вас, - Алиен склонился в седле, принимая подарок,
  -- Будьте осторожней!
   И черный, как смоль, конь унес его прочь.
   Герцогиня еще какое-то время смотрела ему вслед, затем произнесла, обращаясь к стоящей рядом камеристке:
   - Он был великолепен. Хотя и слишком жесток, - носком туфли она потыкала в бок мертвого разбойника, -
   - Но, впрочем, тебе не показалось, что учтивостью он не отличался? Не поднял забрала, не сошел с коня, разговаривая с дамой...
   К счастью для ее самолюбия, она не могла видеть скрытую шлемом насмешливую, почти издевательскую улыбку рыцаря в то время, как пыталась очаровать его своими кокетливыми уловками...
  
  

***

   Он дрался отчаянно и насмерть, но врагов было слишком много. Отважный до безрассудства, он не привык отступать. Меч потемнел от чужой крови, но и рана на плече уже давала о себе знать. Все происходящее виделось уже словно сквозь какую-то пелену, а рука продолжала рубить, почти утратив чувствительность, кромсая кольчуги, шлемы, доспехи... Он смертельно устал и понимал, что битва близится к концу - его последняя битва.
   Что скажет она, когда услышит весть о его гибели из чужих уст? Прольется ли о нем хоть несколько слезинок из прекрасных глаз, которые он больше не увидит?
   И сладостный образ на миг предстал перед ним, словно наяву.
   Внезапно чей-то удар, подлый, предательский, поразил его в незащищенную спину. Рыцарь вскрикнул, падая на колени, и тут увидел нежданную подмогу, которая появилась все-таки слишком поздно: в самую толпу окружавших его врагов врезался всадник на вороном коне, с такой скоростью работая мечом, что вокруг него вскоре образовалось свободное пространство. Цвета его и герб были незнакомы: на белом щите красовались черные лилии. Противники его буквально по несколько сразу падали под копыта яростно храпящего жеребца, который помогал хозяину и зубами, и ногами. И весь этот разящий сгусток ненависти сумел внушить такой ужас врагам, что уцелевшие поспешили покинуть поле боя, бросив на произвол судьбы раненых и умирающих, которых оказалось невероятно много. И это совершил один человек!
   Рыцарь, лежащий на спине, глядел на незнакомую приближающуюся фигуру; зрение уже почти отказывалось служить ему, и он едва мог различить очертания склонившейся над ним головы в высоком шлеме. Теплая кровь, казалось, залила всю траву вокруг и все же продолжала пульсирующими толчками вытекать из раны. Холод постепенно охватывал все тело, сантиметр за сантиметром, медленно, но верно приближаясь к сердцу. Невероятная тоска внезапно охватила душу.
   Рыцарь с трудом разлепил не повинующиеся ему губы и прошептал:
   - Кто ты? Я не знаю тебя.
   Тут же фляга с водой оказалась возле его лица, и прохладная жидкость полилась по саднящему горлу.
  -- Меня зовут Алиен. Не надо сейчас говорить. Отдохни.
  -- Я скоро буду отдыхать вечно, - кривая болезненная усмешка появилась на лице рыцаря,
  -- Мне осталось совсем немного. Скажи, кто ты, и можно ли доверять тебе? Почему ты выступил в бою на моей стороне? Я не знал тебя прежде.
  -- Все просто. Их было много - ты один. Только подонки и трусы могут действовать подобным образом, нападая на более слабого. Я не мог не вмешаться, друг.
   Умирающий застонал, борясь с застилающим глаза мраком, потом вновь пересилил себя и произнес:
   - Ты назвал меня другом, хоть мы с тобой незнакомы. У меня есть последняя просьба...
   Алиен склонился еще ниже к нему, чтобы не пропустить ни слова.
  -- Передай... Передай леди Катарине де Лиу перстень, что у меня на левой руке... И еще... Скажи ей, что я умер с ее именем на устах...
  -- Я все сделаю, как ты просишь. Не волнуйся, - неожиданно мягко незнакомый рыцарь коснулся груди умирающего.
  -- Клянешься?
  -- Клянусь.
  -- Жаль, я не знал тебя при жизни...
   Новый болезненный стон, вновь фляга у его рта, но в этот раз губы остаются неподвижны, а глаза смотрят в пустоту.
   Рыцарь в светлых доспехах становится на колени и осторожно, почти нежно прикрывает веки погибшего.
  -- Ты был храбрым воином, - произносит он, а затем аккуратно снимает перстень с неподвижной левой руки и сжимает в ладони, -
  -- Я все сделаю, как ты хотел. Спи спокойно.
  
  

***

   Вороной конь медленно шагал, вытянув шею. Длинный повод почти выскальзывал из усталой руки в перчатке. Жители деревни торопливо уступали дорогу незнакомому рыцарю, чей щит украшали черные лилии. Как вдруг отчаянный крик вырвал всадника из полудремотного состояния. Под ноги жеребцу метнулась женщина, одетая в лохмотья:
  -- Помогите, господин! Защитите! Они увозят мою девочку, моего ребенка!
  -- Что случилось? - рыцарь резко натянул поводья, останавливая коня.
  -- Сборщики податей, - всхлипнула женщина, -
  -- Я сказала им, что у нас больше не осталось ничего, что последние неурожайные годы почти лишили нас пищи, что я не могу внести ни копейки, а они ответили, что если я не заплачу через месяц, то они вернутся и сожгут мою хижину, а один из них забрал мою девочку. Ей всего четыре! Зачем им ребенок?! Помогите, господин!
  -- Куда они поехали?
  -- Прямо по этой дороге. Вы успеете нагнать их, еще не прошло и десяти минут.
   Жеребец, пришпоренный всадником, рванул с места. Вскоре впереди на дороге показались две фигуры верхом, одетые королевскими сборщиками податей. Через седло одного из них был перекинут плачущий и вырывающийся ребенок.
   - А ну остановитесь!
   На этот окрик оба удивленно обернулись, и тот, что был впереди, произнес:
  -- Ты кто такой, чтобы указывать королевским служащим, что им делать?
  -- Меня зовут Алиен. А вы отпустите ребенка, пока не случилось с вами чего-нибудь плохого.
  -- Ничего себе! - воскликнул один из них, бородатый, обращаясь ко второму, тому, что держал ребенка, -
  -- Смотри, какой-то безродный бродячий рыцарь смеет нам угрожать!
   Оба захохотали.
  -- Между прочим, почтенный, мы находимся на службе и исполняем волю самого короля. Так что ехал бы ты себе дальше и не злил нас.
  -- Похищение детей тоже входит в королевскую волю? - саркастически поинтересовался Алиен, и не думая съезжать с их пути.
  -- Мы тебя предупреждали! - воскликнул бородатый, выхватывая меч из ножен.
   Рыцарь обнажил клинок секундой раньше. Завязалась ожесточенная, но короткая битва, в конце которой сборщик податей остался неподвижно лежать на земле. Его товарищ уже отпустил ребенка и, развернув коня, поспешил ретироваться. Но не тут-то было: в несколько прыжков вороной настиг его, и Алиен одним взмахом отсек ему голову, не дожидаясь даже, пока он обернется. Испуганный конь убитого помчал прочь, волоча за собой обезглавленное тело, застрявшее ногой в стремени.
   А рыцарь подъехал к маленькой девочке, сидящей на обочине и испуганно плачущей, спешился и осторожно взял ее на руки, приговаривая: "Ну, не бойся, не бойся, все уже закончилось. Сейчас мы вернемся к маме". Ребенок прятал лицо, размазывая слезы грязными кулачками, и все его худое тельце вздрагивало от рыданий.
   "Не плачь, крошка, все у нас будет хорошо", - Алиен бережно прижимал ее к груди, идя по дороге. Вороной жеребец смирно шел следом, словно большой пес.
   К ним с плачем уже бежала мать. Она подхватила девочку на руки, и слезы у обеих потекли еще сильнее.
   Рыцарь терпеливо ждал в стороне, пока те немного успокоятся. Женщина, наконец, вспомнила о его присутствии и опять бросилась ему в ноги:
  -- Спасибо, господин! Ты спас мое дитя! А мне нечем даже расплатиться с тобой!
  -- Мне ничего не надо от вас, - ответил Алиен, поворачиваясь, чтобы уйти.
  -- Но может, господин согласится хотя бы разделить с нами наш скромный ужин и наш кров, оставшись на ночлег?
   Рыцарь на секунду остановился в нерешительности, а затем кивнул:
  -- Да, конечно. Я не откажусь от вашего гостеприимства. Кстати, скажите, есть ли у вас вода? Мне хотелось бы смыть дорожную пыль, если вы не возражаете.
  -- О, воды у нас целый колодец! - женщина впервые улыбнулась, и Алиен увидел, какая у нее светлая, приветливая улыбка, сразу преобразившая измученное лицо, -
  -- Идемте со мной, господин рыцарь.
   На секунду, что-то вспомнив, она испуганно остановилась:
  -- А если они вернутся?
  -- Они уже не вернутся, - произнес Алиен, -
  -- Никогда.
   Женщина слегка вздрогнула, услыхав его бесстрастный ответ, и не найдя, что сказать, махнула рукой, приглашая следовать за собой в маленький узкий дворик, обнесенный покосившимся частоколом.
  -- Вот здесь вы можете привязать вашего коня.
  -- Благодарю. Но он никуда не уйдет без меня. Его не нужно привязывать.
  -- Надо же! - удивилась женщина, с уважением взглянув на великолепное животное, -
  -- А с виду такой своенравный. Как его зовут?
  -- Скай, - ответил рыцарь, потрепав коня по холке и снимая уздечку.
  -- Простите, - всполошено хлопнула в ладони хозяйка, -
  -- Я совсем забыла спросить о вашем имени, господин!
  -- Знаете, не надо обращаться ко мне: "господин". Зовите меня просто: Алиен.
  -- Если таково будет ваше желание, - поклонилась женщина.
   Рыцарь вошел вслед за ней под низкий навес.
  -- Ну, вот, здесь вы сможете умыться, а я, пожалуй, пойду, не буду вам мешать.
  -- Да вы и не мешаете вовсе, - Алиен снял с головы шлем.
   Хозяйка взглянула на гостя и едва не вскрикнула, прижав ладони ко рту: длинные, светлые, выгоревшие на солнце волосы, серьезные серые глаза под изогнутыми ресницами, нежный алый рот...
  -- Господин... Вы... женщина?!
  -- Об этом необязательно кому-нибудь говорить, - кивнула гостья с улыбкой.

***

   Они сидели за столом при свете маленького тусклого огарка сальной свечи. Хижина, действительно, была очень бедной, и ужин состоял из соевой похлебки и куска зачерствелого хлеба.
  -- Уж не обессудьте, - в который раз извинялась хозяйка, -
  -- Мы небогато живем, как видите.
   Обращаясь к гостье, она постоянно чувствовала некое смущение, не зная, как себя с ней держать, и все еще изумленная неожиданным превращением грозного рыцаря в высокую светловолосую девушку. Это правда, она не была похожа на женщин из их селенья, да и на знатную даму походила и того меньше: движения немного резкие и порывистые, взгляд прямой и уверенный, как у мужчины, просторная серая льняная одежда едва обрисовывала фигуру, стройную, надо сказать, но гораздо более мускулистую, чем могла бы быть у женщины, и разворот плеч, казалось, чуть шире, чем положено по канонам девичьей красоты.
   Алиен заметила, что ее разглядывают, но ничуть не смутилась.
  -- Скажи, Мариетта - так звали хозяйку - большая ли у тебя семья, - поинтересовалась она, запивая сухую горбушку кислым квасом из ковша.
  -- Нет, - ответила та, -
  -- Муж уже год, как помер. Остались мы вдвоем с дочкой. Без него совсем худо стало. Что может бедная одинокая женщина?
  -- Мне жаль, - кивнула Алиен.
  -- Даже заступиться некому, - продолжала Мариетта, -
  -- Если бы не вы, господин... госпожа, - она опять осеклась, смутилась, -
  -- Простите мою неловкость, но было так неожиданно увидеть вас... ваше лицо, когда вы сняли шлем, - она покраснела, запнулась и замолчала совсем.
  -- Ничего. Все в порядке, - гостья коснулась ее руки, -
  -- Благодарю за ужин. Бедные люди бывают, на самом деле, гораздо более щедры, чем богачи. Ведь вы поделились со мной последним.
   Мариетта, казалось, была тронута такими словами. Она проводила девушку к старой лежанке, освещая путь догоравшей свечой. Осмелев немного, даже решилась задать ей вопрос, который с самого начала так и вертелся на языке:
  -- Простите мое любопытство, но как получилось, что вы... - рыцарь?
  -- Так сложилась судьба, - видно было, что Алиен не расположена углубляться в эту тему.
  -- И вы ... ни о чем не жалеете?.. То есть, я хотела сказать, вы всем довольны?
  -- Да не о чем жалеть. Мне нравится моя жизнь, и я свободна.
  -- Это так необычно... Я имею в виду, для женщины...
  -- Женщины тоже имеют право на счастье и на свободу, разве не так? Что хорошего в постоянном сидении за шитьем да за прялкой, в вечном ожидании, пока другие будут решать за тебя твою судьбу: сперва отец, затем муж... Почему нас постоянно низводят до покорного домашнего существа? Разве мы лишены разума, словно коровы или овцы?
   Мариетта лишь покачала головой, слушая столь странную речь. Гостья выглядела очень необычно, но еще необычней звучали ее слова. Да полно, мало ли в мире безумцев, всяких пророков и божьих странников! Чему же тут удивляться? Кто бы ни была эта незнакомка, она найдет пищу и приют в этом доме, а остальное - ее дело.
   Всю ночь Мариетта ворочалась с боку на бок: тревожные и непривычные мысли теснились в ее голове. То ей мнилось, что гостья ее - сбежавшая преступница, то она вдруг обретала черты спустившейся с небес богини. Полумужчина-полуженщина - кем она была на самом деле? Лишь под утро Мариетту сморил, наконец, долгожданный сон. Но - казалось - едва она сомкнула глаза, как голос проснувшейся дочки уже разбудил ее. Опять надо было вставать, встречая новое утро все с теми же мыслями: где раздобыть хоть немного пищи, пусть не для себя, для ребенка хотя бы... Может, снова попытать счастья, попросившись на работу к одному богатому человеку, что живет в соседней деревне?.. В прошлый раз он и слушать ее не стал, собаку хотел спустить. Но, может, сегодня он подобрее? Или сходить сперва на мельницу, попробовать одолжить горсть муки? Она, правда, старый долг еще не отдала. Вряд ли согласятся...
   "Ой, а как там гостья? Наверное, не проснулась еще?" - вспомнив о ней, Мариетта осторожно приоткрыла дверь. Тихо. Не слышно ни звука.
   "Точно, спит", - но все же заглянула внутрь. Постель была пуста.
   "Уехала, не попрощавшись? - Как-то не по-людски это. Хоть бы слово сказала напоследок". И тут взгляд ее упал на некий предмет, которого до сих пор здесь не было, и которому уж совершенно точно здесь было не место.
   Мариетта подошла поближе, не веря собственным глазам и с величайшей осторожностью протягивая руку, словно эта вещь была ядовитой коброй, готовой ужалить. Перед ней на старом залатанном покрывале, сияющий и переливающийся всеми оттенками огненного, лежал рубиновый браслет - в жизни она такой красоты не видала! - рядом с маленьким клочком бумаги. Мариетта была неграмотной, как и большинство женщин, но если бы она знала буквы и умела складывать их в слова, то прочитала бы следующее: "Это подарок. Тебе и твоему ребенку. Бери, Мариетта, и ни о чем не беспокойся. Алиен", - и размашистая подпись внизу.
  
  

***

   В замке Королевы Черной Луны с утра царил переполох: хозяйка потеряла перстень.
  -- Как могли вы, безмозглые, до сих пор скрывать от меня пропажу! - кричала она на слуг, -
  -- Вы же знаете, как я поступаю с теми, кто смеет прогневать меня!
  -- Знаем, госпожа, - трепеща, они склонялись перед ней, все, начиная от бледных фрейлин, одетых в черное, и заканчивая странными, безгласыми существами, ни на что не похожими, безобразными по виду и форме.
  -- Знаем, госпожа. Поэтому и не осмеливались вам сообщить...
  -- Молчать! Я не спрашиваю вас о том, почему вы до сих пор хранили все в тайне! - каблук из черного обсидиана стукнул о ступеньку трона, - Мне хотелось бы знать, как вы собираетесь искать его!
   Полуволчица-полудева осторожно приблизилась к ней, мягко ступая на поросших шерстью ногах:
  -- Госпожа, быть может, зеркало?..
  -- Никогда не можете справиться собственными силами, бездари! Всегда я должна вмешиваться! Даже перстень не в состоянии найти! - в гневе глаза королевы сверкали, словно два агата, -
  -- Несите волшебное зеркало!
   Двое приземистых слуг с уродливыми лицами с трудом втащили некий громоздкий предмет, прикрытый куском бархата, и установили его перед троном. Королева сдернула бархат, открыв темное матовое стекло, в глубине которого вспыхивали и гасли маленькие далекие искры.
  -- Ни на что не способны, - проворчала она и сделала несколько пассов рукой, затянутой в черную перчатку. Затем какое-то время внимательно всматривалась в открывающуюся ей картину.
  -- Долго же я не вспоминала о нем! Уже успел сменить нескольких владельцев! - она усмехнулась нехорошей улыбкой, -
  -- Сейчас он в сумке у какого-то рыцаря, судя по всему, не очень знатного... У него доспехи из светлого металла, а на щите черные лилии... Хм, мне нравится... У него есть вкус...
   Королева взмахом руки подозвала нескольких подданных:
   - Видите его?.. Видите дорогу, по которой он едет?.. Перстень мне нужен к завтрашнему утру. Вы меня поняли?! Тем, что останется, можете закусить.
   Она снова топнула ногой:
   - Быстрее! Не заставляйте меня повторять дважды!
   Ответом ей был топот и шорох множества разбегающихся ног.
  
  

***

   Алиен сидела у костра, опираясь спиной о ствол старого дерева. Скай пасся неподалеку. Холодало, вечерняя тьма постепенно окутывала лес, наполненный тишиной и запахом хвои. В душе снова сгущалась тоска. Алиен зябко повела плечами, и усталые мышцы отозвались легкой болью. Ее жизнь - дорога. Так будет всегда, и незачем поддаваться ненужной хандре. Ее жизнь - битва. И эта битва закончится только с ее смертью. Яркая и стремительная, ее судьба была именно такой, как она хотела. Но все же случались такие вот одиноко-пепельные вечера, наполненные воспоминаниями и грустью. С этим ничего нельзя было поделать, и Алиен давно смирилась с их неизбежностью. Они тоже являлись частью ее пути.
   Девушка вновь подбросила сучьев в огонь и долго глядела, как они рассыпаются, тлея, кучей золотистых искр. В ее глазах отражалась печаль, серая, словно ранний рассвет в тот час, когда солнце еще не появилось над краем неба. Изящно очерченный подбородок опирался на кисть, казавшуюся обманчиво хрупкой, кисть, которая виртуозно владела мечом и не знала жалости в бою. Постепенно голова ее все тяжелела, мысли становились все спутаннее и хаотичней, и вот уже сон легкой ладонью коснулся ее лба.
   Ощущение опасности - самый верный из стражей - вывело ее из состояния оцепенения. Что-то изменилось, что-то вокруг было не так. Рука осторожно потянулась к мечу. Тревожно заржал Скай, словно подтверждая ее предчувствия. Кто-то неслышно, словно тень, подкрадывался в темноте, кто-то, кого она не видела и не могла узнать. И прежде, чем девушка успела понять, что происходит, рука сама нанесла удар, ощутив расходящуюся под лезвием мягкую плоть. Что-то взвизгнуло в темноте, и в следующий момент мохнатая серая масса обрушилась на нее всей тяжестью. Алиен успела направить клинок острием вверх, прежде чем оказалась придавленной к земле, услышала скрип, похожий на хруст хитинового панциря, а потом ее лицо и руки залила горячая липкая влага, похожая на кровь. Огромная туша вздрогнула несколько раз, вжимая ее в песок, и вскоре затихла.
   Алиен выбралась из-под чудовищного брюха, навалившегося на нее, вспоминая все известные ей ругательства. Напавшее существо было просто громадным. Отойдя на несколько шагов, девушка при свете догорающего костра смогла, наконец, рассмотреть монстра. Больше всего он напоминал гигантского паука. Отсеченная первым ударом лапа, все еще шевелилась, цепляясь за траву. Жирное брюхо было распорото почти посередине и представляло собой отвратительное зрелище.
   Алиен почувствовала приступ тошноты, отвернулась и пошла искать ручей, чтобы смыть с себя кровь. Она не особо задумывалась над тем, кто и почему напал на нее: в нынешней жизни это было самым ординарным событием, лишь одним сражением из тысячи. Жаль только, что этой ночью ей так и не удалось отдохнуть.
   Вскоре девушка услышала журчание ручья неподалеку, и направилась туда. Сон все еще обволакивал ее смутной пеленой, голова была тяжелой, а ноги казались налитыми свинцом. Погрузив пальцы в ледяные струи, Алиен подняла голову: почти бесшумно переступая огромными копытами, к ней приблизился Скай. Умиротворенно фыркнув, он ткнулся мягкой мордой ей в грудь.
   - Да. Только ты меня и понимаешь, - произнесла девушка, проводя рукой по бархатной шее.
   Жеребец встряхнул гривой и вопросительно насторожил острые уши.
   - Ты замечательный.
   И лошадиная морда вновь доверчиво легла на ее плечо.
  
  

***

   Их одежда изрядно поистрепалась, а оружие покрылось рыжими пятнами ржавчины. Карманы давно были пусты, как и желудки. Оба - бывшие наемники - оставшись без работы, скитались уже вторую неделю в поисках наживы, но судьба, похоже, отвернулась от них. Совсем неожиданно на их дороге оказался одинокий путник, и они не долго мучались угрызениями совести, прежде чем завладеть его жизнью и большой тяжелой сумкой, содержимое которой заняло все их внимание. И пока один из них старательно вытряхивал ее, второй решил проверить карманы убитого. На секунду подняв голову, он увидал вдруг приближающегося к ним всадника.
  -- Эй, к нам гости! - окликнул он товарища.
  -- Что за гости? - пробурчал тот, не желая отрываться от своего занятия.
  -- Какой-то рыцарь.
  -- Рыцарь? Какой у него герб? Не из наших, случайно?
  -- Черные лилии на белом фоне.
   Реакция наемника была мгновенной и неожиданной:
   - Черт! Это же Алиен, поборник справедливости! Сматываемся немедленно!
   Он отшвырнул сумку и бросился бежать. Его товарищ, еще ничего не понимая, поспешил вслед.
  -- Алиен? Кто это?
  -- Не задавай вопросов!.. Это настоящий дьявол! Это - смерть...
  -- Да, это - смерть! - прозвучал голос, высокий и чистый, позади них, -
  -- Не хотите повернуться и взглянуть ей в лицо?
  -- Беги, беги! - прохрипел первый наемник, обращаясь к приятелю,
  -- Беги, сколько есть сил! - и тут же упал, со стрелой торчащей между лопаток.
   Второй остановился, пораженный ужасом и не в состоянии даже двинуться, чувствуя, как ноги становятся ватными, а по спине стекает холодный ручеек.
   Всадник застыл прямо перед ним, глядя на него сквозь прорези забрала.
   - Ну, что, только и хватает мужества, чтобы убивать безоружных? Со мной не хочешь сразиться, трусливый наемник?
   И такая ледяная ненависть была в этом голосе, что даже руки отказывались повиноваться. Наемник отшвырнул ставший бесполезным меч и встал на колени:
   - Кто бы ты ни был, пощади!
   Рыцарь засмеялся и сорвал с головы шлем. Волна пшеничных волос рассыпалась по плечам.
  -- О, Боже милосердный! Смилуйся, госпожа! - наемник упал в пыль, прямо под ноги черному жеребцу.
  -- Он тоже просил вас о пощаде - тот, кого вы убили? - голос был холоден, как острие клинка, -
  -- Мне нет смысла больше говорить с тобой. Прощай. И помни Алиен!
  -- О, благодарю, госпожа, благодарю! - воскликнул наемник, но тут же вскрикнул пронзительно, когда она обернулась и одним движением отсекла его правую руку у самого плеча.
  -- Больше ты не сможешь причинять зло другим. Не забывай обо мне, - и, развернув коня, она поехала прочь от корчившегося в пыли человека, который повторял сквозь сжатые зубы, словно заклинание:
  -- Да, да, я не забуду. Никогда не забуду...
   Въехав под полог леса, Алиен ощутила мгновенное головокружение и пустоту где-то в области сердца. Она знала, вступая на этот путь, что будет нелегко, и не ждала иного. Но в этот раз почему-то проявила слабость, и не смогла пойти до конца, не смогла убить. Кажется, она совершила ошибку, пощадив его. Вряд ли кто-то когда-либо пощадит ее саму, а ненависть, посеянная в сердце, дает жестокие всходы - зря она оставила ему жизнь. Наверное, всему виной усталость, бесконечные битвы, нападения неизвестных существ, участившиеся в последние дни, - словно весь мир ополчился на нее, мир, который она мечтала избавить от зла...
   Дорога вновь вывела ее в зеленеющие поля, колышущиеся колосьями. Солнце безмятежно светило в пронзительно-синем небе, и над ней на большой высоте кружил одинокий ястреб.
   Алиен вздохнула глубоко и тронула коня, поднимая его в рысь.
  
  

***

   Королева Черной Луны была просто вне себя. Казалось, ярость ее испепелит все в округе. Но в конце-концов, гнев тоже имеет свои пределы, сменяясь усталостью. Лицо Королевы, все это время пылавшее пурпурными пятнами, сегодня было бледным до зелени. Она чувствовала себя отвратительно. С самого утра две верные фрейлины подносили ей лекарства, исполняли все ее прихоти и капризы и не отходили ни на шаг, готовые развлекать играми и разговорами.
  -- Все оказалось не так просто, - рассуждала Черная Королева словно сама с собой, но на самом деле обращаясь к тысячам ушей, слушающих ее во всех уголках замка, -
  -- Вроде, с виду он казался обычным рыцарем. Я не заметила возле него ни одного магического предмета, охраняющего его, и сам он мало похож на чародея. Так почему же ему удалось погубить уже столько моих верных слуг? А перстень, мой любимый перстень так и остался при нем?.. Во всем этом, определенно, есть какая-то тайна. И если до сих пор мне не хотелось тратить на него дополнительные усилия - все это не казалось мне достаточно серьезным - то теперь, я вижу, настало время более решительных действий. Надо будет взглянуть на него поближе!
  -- Да, ваше величество, вы совершенно правы, как всегда, - одна из фрейлин поднесла Королеве бокал, наполненный чем-то темным, -
  -- Вам следует подкрепить силы.
  -- Спасибо, - впервые за эти дни Королева выглядела спокойной и задумчивой. Но это спокойствие, как уже все знали по опыту, не сулило ничего хорошего и было куда опасней самого страшного гнева. Оно напоминало затишье перед бурей.
  
  

***

   Въехав в городские ворота, рыцарь в светлых доспехах, с черными лилиями на щите, направился в сторону рыночной площади, по дороге о чем-то расспрашивая прохожих. Он долго плутал по извилистым узким улочкам, грязным и темным, пока не подъехал, наконец, к воротам из мореного дуба, на которых красовался искусно изображенный грифон.
  -- Скажите, здесь проживает леди Катарина де Лиу? - поинтересовался он у привратника.
  -- Здесь. А что вам за дело до нее, сударь?
  -- Это дело глубоко личное, и вряд ли она была бы благодарна, если бы я стал обсуждать его со слугами, - тон был довольно высокомерным, но он оказал должное действие: привратник тут же скрылся со словами:
  -- Будьте любезны обождать, сударь.
   Вскоре он появился вновь, приглашая рыцаря следовать за собой. Пройдя широкий мощеный двор, оба оказались в небольшом садике с изящной беседкой, в которой их ожидала молодая девушка весьма привлекательной наружности: с живым взглядом озорных темных глаз, черными, как ночь, волосами, опускающимися ниже пояса, изящная и утонченная, с манерами, выдающими в ней настоящую даму из высшего общества.
  -- Вас зовут Катарина де Лиу? - поинтересовался рыцарь.
  -- Вы, наверняка, либо прибыли из далеких краев, и поэтому не имеете понятия о здешнем этикете, либо, действительно, не слишком хорошо им владеете. Вам следовало первым назвать свое имя, - красавица была остра на язык, -
  -- Я - действительно, Катарина де Лиу. А вы кто? И с какой целью сюда пожаловали?
  -- Прошу прощенья за столь несовершенное "владение этикетом", как вы изволили выразиться. В данных обстоятельствах, я полагаю, он не слишком важен, так как я прибыл к вам, как посланник, с миссией не очень веселой. И имя мое вряд ли вам что-то скажет. А вообще, меня зовут Алиен.
  -- Что же, очень приятно. Алиен - и все?
  -- И все, - произнес рыцарь, внимательно разглядывая девушку и силясь увидеть хотя бы черточку печали или беспокойства в ее лице - нет, она вся так и лучилась безмятежностью и весельем. Похоже, никакие тревожные мысли не волновали ее душу.
  -- Ну, что же, хотите остаться таинственным незнакомцем, - оставайтесь. Но расскажите, наконец, что за важное послание вы привезли.
  -- Дело очень личное и касается одного человека. Нам бы лучше говорить без свидетелей.
   Катарина выразительно взглянула на привратника, который все еще стоял рядом. Тот проворчал что-то неодобрительное, косясь на меч, висящий у рыцаря на поясе, но повиновался.
  -- Итак? - лицо Катарины выражало нетерпение, -
  -- Кто же послал вас?
  -- К сожалению, он не успел назвать свое имя. Произнес только ваше. Но, может, вы поймете, о ком речь, когда я покажу вам это, - рыцарь извлек из бокового кармана дорожной сумки перстень и протянул ей.
   По лицу девушки пробежала мгновенная тень.
  -- Да, конечно, я помню его... Но это все в прошлом. С тех пор, как он совершил безумство, перейдя на сторону врага, никто не знает, почему, - да это его дело! - ни для меня, ни для моей семьи он больше не существует. Он - человек, лишенный чести!
  -- Но, вероятно, для столь серьезного поступка были не менее серьезные причины? - Алиен внимательно смотрела на девушку.
  -- Меня они не интересуют! Почему вы защищаете его? Я не желаю слышать о нем больше ни единого слова! Кроме того, у меня есть нареченный...
  -- Рад за вас. Но вы, действительно, больше не услышите ничего об этом человеке. Он мертв.
  -- Да?.. - Катарина тут же утратила весь боевой пыл, и словно стыдясь своих резких слов, склонила голову, -
  -- Мне жаль... Но, может, так даже лучше?.. Ведь утрата чести значит гораздо больше, чем смерть.
  -- Катарина! Вы не понимаете? - Этот человек любил вас! "Долг", "честь", "предательство" - это все пустые слова, по сравнению с подлинным чувством. Он любил вас, кем бы он ни был, кем бы ни были вы, на одной стороне или по разные стороны - это все не имеет значения! Последние слова его были о вас, умирая, он произносил ваше имя. Он просил вам передать этот перстень - и это все, что от него осталось. Вы хоть это в состоянии осознать?
   Пораженная внезапным пылом рыцаря, Катарина молчала, долго не находя слов.
  -- Простите, если я не оправдала ваших ожиданий, - наконец, произнесла она, -
  -- Но поймите и меня также. Я не люблю его. Я едва ли любила его раньше. Вы говорите, что перстень - это единственное, что от него осталось, но это даже не фамильный его перстень, не помню, когда и откуда он у него появился. Вы проделали ради меня долгий путь. И я очень сожалею, правда. Сожалею, что так получилось.
  -- Так вы не возьмете перстень? - даже через перчатку Алиен чувствовала, как он обжигает ладонь.
  -- Нет, не возьму. Оставьте его себе. Прощайте, - и Катарина подозвала слугу.
  
   В молчании Алиен покидала город. Все происшедшее служило только еще одним подтверждением того, что когда-то она приняла правильное решение, вступив на свой одинокий путь: любовь являлась лишь заблуждением, хрупким миражом, лишь мимолетным помрачением рассудка, за которое приходилось расплачиваться годами боли и беспросветности; любви не существовало никогда. Глядя на целующиеся тайком счастливые пары, она говорила себе: "И это обман, и это наваждение. Может, не далее, как завтра, он поймет, что в сердце его все такая же пустота, а она в тоске бросится в глубокий омут, не в силах совладать с чудовищной тоской и всепоглощающим чувством одиночества". Любви не было места на этой земле.
   Позже, купаясь в темной воде лесного озера, скрытого в густой чаще, девушка пыталась вместе с пылью и усталостью смыть горький осадок с души. Холодные струи глубинных ключей внезапно обжигали кожу, а затем вновь бархатная блаженная теплота охватывала тело. Алиен плыла долго, наслаждаясь покоем летней воды, стараясь раствориться в ней, не думать, забыть. И ей это почти удалось.
   Прибрежные лилии, расступаясь, давали ей дорогу, когда она выходила на берег, легкой, чистой, освобожденной. Скай приветственно поднял голову ей навстречу.
   Без доспехов и одежды Алиен чувствовала себя слегка беззащитной и даже немного хрупкой - как тогда...
   Она накинула на себя нижнюю льняную рубашку и склонилась над озерной гладью, как над зеркалом, отжимая рукой длинные мокрые волосы. В какой-то миг вода, бывшая и так темной, почернела еще больше, и Алиен, с дрогнувшим сердцем, вместо своего отражения вдруг увидала совсем другое лицо: бледное, с темными провалами глаз, тонкими злыми губами и искристо-черным ореолом волос. Это чужое лицо внимательно и, казалось, с некоторым удивлением вглядывалось в нее, а потом вдруг усмехнулось такой отвратительной, плотоядной улыбкой, что Алиен, давно забывшая само упоминание о страхе, внезапно ощутила пробежавший по спине холодок и инстинктивно отпрянула от воды.
   Все снова стало, как прежде. Озеро тихо плескало в берега. Деревья перешептывались, щебетали птицы. Казалось, и не было этого набежавшего, словно в нереальном сне, темного электрического облака, заставившего зазвенеть нервы, словно натянутые струны, и на миг заледенившего все чувства.
   Алиен, пытаясь усмирить скачущее в бешеном ритме сердце, спрашивала саму себя, что за наваждение только что овладело ей. Может, она видела сон наяву?
  
  

***

  -- Кто бы мог подумать! - восклицала между тем Королева Черной Луны, сидя перед магическим зеркалом, -
  -- Рыцарь - и не рыцарь-то вовсе, а девушка! Вот почему все наши попытки до сих пор терпели крах! Ведь это совсем не то, что сражаться с мужчиной. В каждой женщине заключена частичка колдовства, каждая из них - немного ведьма, хотя и не каждая знает об этом...
   Собравшиеся вокруг слуги - странные и страшные существа - согласно кивали, слушая ее рассуждения.
  -- Все это очень интригующе, и напоминает мне одну старую историю, когда... Ну, ладно, не будем отвлекаться на прошлое, - Королева задумчиво щелкнула пальцами, подзывая одну из фрейлин с бокалом вина, -
  -- Я думаю, следует какое-то время понаблюдать за ней. А дальше решим, что делать. Здесь далеко не все так просто, и кажется, причина не только в ее женской природе... Моя интуиция еще ни разу меня не подводила.
   Капелька красного вина, словно кровь, стекла с краешка ее губ. Королева слизнула ее и задумчиво закрыла глаза.
  
  

***

  
   - Эй, красавица, не хочешь поговорить?! - голос, окликнувший ее, заставил вздрогнуть и вскочить на ноги. Произошедшее недавно полностью поглотило ее мысли, и она вновь утратила бдительность. И вот сейчас стояла, беззащитная, в одной тонкой льняной рубашке, облегающей мокрое тело, перед двумя приближающимися мужчинами, мысли и намерения которых отражались в их ярко блестевших глазах и были ясны без слов.
   Алиен хорошо помнила, что меч вместе с доспехами лежал далеко в стороне, вне пределов досягаемости. У нее в руках не было ничего, и те двое прекрасно это знали.
   - Убирайтесь, - процедила она сквозь зубы.
   Ответом ей был хохот:
  -- А не то - что? Ты исцарапаешь нас своими коготками?
  -- Будь ласковой с нами, кошечка, и мы не заставим тебя пожалеть об этом.
   Девушка сжалась, словно пружина:
  -- Я предупредила вас!
   Мужчина, который находился ближе, высокий и смуглый, с черными волосами, остановился с наглой усмешкой на красивом лице; ему начинала нравиться эта игра:
  -- И что ты нам сделаешь? Заколдуешь? Я не боюсь ведьм. Ты - ведьма? Как тебя зовут?
  -- Меня зовут Алиен. А ты - умрешь!
   Мужчина громко захохотал:
   - Ну, здесь уже чувствуется явный перебор! Сочиняя, надо тоже знать меру. Алиен - рыцарь, я наслышан о нем. Но ты на него мало похожа. И он вряд ли явится сюда, чтобы спасти тебя, маленькая лгунья. А я собираюсь тебя проучить! - и с этими словами он толкнул девушку в высокую траву.
   Но как ни силен он был, однако вскоре его более ловкая противница оказалась наверху, ударив его коленом в пах и заставив скорчиться от боли. Его товарищ, рыжеволосый великан, наблюдая за потасовкой, весело ухмылялся, стоя чуть в стороне. Но ухмылка разом сползла с его лица, когда Алиен, сидя на груди у мужчины, схватила того за волосы и одним резким движением сломала ему шейные позвонки.
   - Ах ты, шлюха! - воскликнул рыжеволосый и кинулся к ней.
   Но Алиен уже выхватила кинжал из-за пояса убитого и стояла, чуть пригнувшись, в ожидании нападения. От первого удара меча, направленного в голову, она увернулась, наклонившись. Второй чуть задел плечо, из которого сразу же заструилась кровь, но и девушка не осталась в долгу: оказавшись вплотную к противнику, одним коротким взмахом вонзила кинжал по самую рукоятку ему в живот. Мужчина рухнул на колени; она выдернула лезвие и ударила вновь. Ее противник со стоном завалился в траву, зажимая раны руками.
  -- Все, - произнесла Алиен тихо, -
  -- Кончено.
   Немного пошатываясь, она отошла в сторону, затем, оторвав полоску от своей льняной рубашки, кое-как перебинтовала сильно кровоточащее плечо и подозвала Ская.
   Высоко в небе раздался крик ястреба. Она подняла голову и едва различила маленькую черную точку почти под облаками.

***

   Небольшая бревенчатая избушка была так надежно укрыта в густом ельнике, что если бы не огонек, мерцающий сквозь ночную тьму, Алиен ни за что не обнаружила бы ее. На ее настойчивый стук дверь отворилась, и на пороге возникла пожилая женщина, одетая в подобие белой накидки. Секунд тридцать внимательно вглядываясь в лицо гостьи, она отошла в сторону и с приветливой улыбкой произнесла:
  -- Входи.
  -- Здравствуйте, Госпожа Леса - ведь вас так зовут? - Алиен поклонилась, переступив порог.
  -- Ты не ошиблась. Хотя мало кому удается отыскать дорогу сюда. Видимо, на то была серьезная причина, чтобы ты оказалась здесь.
  -- Сказать по правде, я немного заплутала. Но тропинка сама вывела меня к вашему дому. И теперь я своими глазами увидела, что слышанное мной о Хозяйке - не просто легенда. Вы разрешите остановиться у вас на ночлег?
  -- Оставайся, конечно, - Госпожа Леса кивнула, -
  -- Ты устала и, кажется, ранена?
  -- Пустяки, - произнесла Алиен, -
  -- Так, небольшая царапина. Но я, действительно, очень устала.
   Девушка удобно расположилась в предложенном ей глубоком кресле и утомленно прикрыла глаза.
  -- Алиен, - голос Хозяйки был молод и звенел, словно лесной ручей, -
  -- Да? - полусонно отозвалась девушка.
  -- Эта рана - пустяк. Я исцелю ее одним прикосновением. Но будут и другие.
  -- О, это меня не пугает! Серьезней, чем раны, уже полученные мной, не будет, - Алиен горько усмехнулась, -
  -- Что значит самая сильная физическая боль, по сравнению с болью душевной?!
   Госпожа Леса все так же внимательно смотрела на нее.
  -- Тогда выслушай хотя бы один мой совет. У тебя на пальце - перстень... Да, именно этот, из темного золота. Избавься от него как можно скорее. И может, все еще обойдется...
  -- Он достался мне от одного несчастного рыцаря, на память о не менее несчастной любви, - Алиен снова усмехнулась. Усмешка вышла грустной, -
  -- Так мало осталось того, о чем еще можно помнить. Пусть он побудет пока у меня.
   Хозяйка печально кивнула головой:
  -- Ты упряма и самоуверенна, совсем как мужчина. И тем не менее, ты - женщина, Алиен, чье сердце, как у всех женщин, создано для любви и прощенья, не для войны, пускай ты и стараешься доказать обратное, пускай ты уже многое доказала, пройдя далеко по этому нелегкому пути, избранному тобой, пути Воина. Ну, что же, я желаю тебе обрести себя, понять себя, настоящую. Ведь только тебе самой дано постигнуть собственное предназначенье.
  -- Благодарю, Госпожа.
   На какое-то время воцарилась мягкая тишина.
  -- И все-таки, избавься от перстня. Он способен принести несчастье.
  -- Хорошо, Госпожа, - пробормотала Алиен, уже проваливаясь в глубокий сон.
  
  

***

   В самой гуще битвы они сражались плечом к плечу: Алиен и еще пятеро отважных, с которыми свела ее дорожная судьба. Вот этот, совсем юный, почти мальчик, с лицом пажа, носил имя Герт и был вспыльчив, как пламя и страшно заносчив. Айвен, его старший брат, с длинными до плеч русыми волосами, напротив, был очень спокойным, взвешенным, но, тем не менее, быстрым и ловким в бою. Бертран, поэт и романтик, чьи песни услаждали их слух по вечерам, Самюэль и Эдвард - все они были отличные воины, надежные и верные товарищи, которым вполне можно было доверить жизнь.
   Клинок в ее руке ходил легко и весело. Вся в пылу боя, она не чувствовала усталости, раздавая удары направо и налево, и конь под ней плясал, высоко поднимая передние ноги. С громким смехом она опустила меч на голову последнего оставшегося перед ней противника, и Скай тут же встал на дыбы, будто разделяя триумф победы с ней вместе.
   Словно сквозь сияющий туман, в упоенье, Алиен различила устремленный на нее восхищенный взгляд Бертрана.
  -- Валькирия! - воскликнул он, но ослепительная улыбка тотчас же сползла с ее лица, враз ставшего серьезным.
  -- Мы же договорились, - с упреком произнесла она, -
  -- Мы все здесь на равных. Для вас я - не женщина, а такой же рыцарь, как все. Кажется, с самого начала это было решено между нами во избежание недоразумений, и мне не хотелось бы вновь об этом напоминать.
  -- Извини, Алиен. Всему виной моя непростительная забывчивость и... но ты приказала не говорить об этом, - рыцарь склонил голову.
  -- Ты ведь понимаешь: иначе я не смогу больше здесь оставаться. Мне придется уйти, - рука девушки жестко натянула повод, не позволяя разыгравшемуся жеребцу перейти в галоп.
   Мимо с серьезной миной проехал Айвен.
   - Стыдись, Бертран, - многозначительно изрек он, вкладывая обагренный кровью меч в серебряные ножны.
   Бертран обернулся и шутливо погрозил ему кулаком.
   Алиен, как ни старалась сохранить серьезность, все же не удержалась от улыбки, став свидетелем этой пантомимы. Впервые за столь долгое время она не ощущала себя одинокой. Ей казалось, она обрела, наконец, надежных товарищей, с которыми может разделить свой путь. С ними было просто, легко и весело: легко в бою, легко в дороге, даже по вечерам у костра ее не терзали больше тревожные мысли и горькие воспоминания, ставшие, как она привыкла уже считать, ее неотъемлемой частью. Ведь она была такой же, или почти такой же, как и ее спутники - неустрашимой в битве, отчаянной и... слегка сумасшедшей.
   Алиен не сразу решилась открыть им свое лицо. Сперва ее приняли, как мужчину. И лишь спустя некоторое время, убедившись, что может доверять им, девушка рассказала, наконец, о себе - не все, конечно, лишь ту необходимую часть своей жизни, о которой она могла говорить открыто.
   Реакция рыцарей была неоднозначной. Между ними даже разгорелся спор. Но ведь, в конце-концов, - они видели ее в бою и понимали, что равных ей не много найдется даже среди мужчин. А кроме того... кажется, они уже успели привыкнуть к ней за те дни, пока она не поднимала перед ними забрала и хранила непроницаемую таинственность.
   Так или иначе, но они решили продолжить путь вместе до соединения с большой армией на западе. И пока все шло гладко. Или почти все...
  
  

***

   Королева Черной Луны сидела, закинув ногу за ногу, рядом с Великим Магом Ичкеном, своим бывшим возлюбленным. Тот с сомнением качал головой, продолжая начатый разговор:
  -- Ты хочешь сказать, что в той решающей битве (в исходе которой ты не сомневаешься) главным козырем может послужить одна-единственная девушка, да к тому же, смертная? Насколько я понял, она обладает некоей силой, пока и самой ей неизвестной? Но ведь, насколько я смог понять из твоих слов, и ее предпочтения явно на стороне света, а не тьмы.
  -- Ха-ха! Готова с тобой поспорить, Ичкен, ты всегда плохо разбирался в людях. Грань между светом и тьмой так тонка: один шаг - и ты уже на другой стороне. Силы и жестокости ей не занимать - из нее получился бы отличный служитель мрака. Капелька хитрости, небольшие поправки - и... да, она думает, что она на стороне света. Но так ли это на самом деле? Возможно, ей придется убедиться в обратном, и очень скоро. Не желаешь пари?
  -- Только не с тобой, коварнейшая. Каков бы ни был исход, ты всегда умудряешься остаться в выигрыше. Так что я - пас.
   Довольная улыбка заиграла на лице Королевы:
   - Узнаю твою осторожность, Ичкен. Но - вот увидишь - это будет увлекательнейшая игра. Это новое лицо - эта девушка - внесет недостающую остроту, и именно ее участие даст нам необходимый перевес в решающий момент. Жаль, ты еще не видел ее. Кажется, у нее есть все необходимое для наших целей. Да, она считает, что борется со злом. Но в этой борьбе она абсолютно беспощадна, как и мы, она не знает жалости. Пару ловких ходов - и она наша!
   Великий Маг усмехнулся:
  -- Надеюсь, ты не ошибаешься, Королева. Желаю удачи нам обоим.
  -- Я никогда не ошибаюсь, - она протянула ему руку для поцелуя, давая понять, что аудиенция закончена.
  
  

***

   Огромный звездный купол раскинулся над ними, поражая своей беспредельностью и глубиной. Чернота ночного неба казалась бархатом, усеянным бриллиантами и навевала мысли о вечности, на краю которой замирало воображение, не осмеливаясь двинуться дальше.
   Алиен лежала на земле, закинув руки за голову и следя за хороводами созвездий. Был ее час ночного дежурства. Она несла его наравне с остальными, на чем когда-то ей пришлось настоять, отказавшись от любых послаблений. Да, ее спутники были хорошими товарищами, но довольно часто Алиен замечала, что ей пытаются оставлять более легкую работу и идут на уступки, которые не позволяли себе по отношению друг к другу. Ее это несколько печалило, ведь она считала себя равной по положению и не желала никаких привилегий.
   Неподалеку слышался плеск ручья, фырканье пасущихся лошадей. И неожиданно под этим исполненным сказочного величия небом девушка ощутила острый приступ одиночества, о котором, как ей казалось, она уже давно позабыла. Но нет - тоска была здесь, с ней, всегда, лишь затаившись на время и ожидая такого вот полного тишины часа, когда человек остается наедине с самим собой, когда некому подойти и взять за руку, окликнуть, просто посидеть рядом, когда некому защитить от мыслей, жестоких и хищных, словно голодные волки, догнавшие, наконец, свою жертву и впившиеся зубами прямо в горло...
   Теперь небосвод казался ей отвесным колодцем, таким бездонным, что при взгляде в него кружилась голова. И она стояла над ним, растерянная, полная тоски и страха, и где-то там, в глубине, видела себя прежнюю, себя, от которой уже ничего не осталось, кроме зыбких воспоминаний и того, все того же самого жестокого чувства, пронзавшего сердце острее каленой иглы. И слезы градом текли из ее распахнутых глаз.
  
  

***

   Одетая в тонкое белое платье с лазурным шитьем, Беатрис де Шеридан сбегала по мраморной лестнице, похожая на бабочку в своей непосредственной, беззаботной легкости. Ее улыбка была свежа, словно лепестки утренних роз, а глаза хранили то самое загадочное сиянье, которое придает спрятанная в глубине сердца терпко-сладкая тайна.
   Вчера... Это произошло вчера...
   Она встретилась с ним под темной зеленью старых каштанов. Он смотрел на нее взглядом, полным искреннего восхищения, и каких-то нежных мыслей, и чего-то еще, неведомого ей... Она помнила его темные глаза, его изящные руки, несмело прикоснувшиеся к ней... А потом он поцеловал ее...
   И воспоминание о его губах заставило ее петь и мчаться через сад, словно птица, раскинув руки навстречу ветру. И смех, радостный смех, едва сдерживаемый, рассыпался внутри тысячами светлых жемчужинок, вспыхивал искрами, играл, словно шампанское в бокале.
   Ведь ей было всего-навсего шестнадцать, и светило солнце, и вчера... вчера он говорил ей о своей любви...
  
  

***

  
  -- Беатрис, ты уже не маленькая, - строго говорил отец плачущей дочери, -
  -- Прекрати эти капризы. Ты знаешь, на меня они не производят никакого впечатления. Если я так решил, значит, так будет. Граф де Байон - очень выгодная партия. И незачем откладывать.
  -- Но папа, он стар! Ему уже тридцать пять лет!.. И я не люблю его!
  -- Любишь - не любишь! - Что за детские выдумки! У него приличное состояние, он достойный человек, завидная партия для девушки твоего положения. И ты выйдешь за него, потому что такова моя воля.
  -- Нет! Ни за что! Я лучше умру! - и она вылетела из комнаты, хлопнув дверью, чтобы тремя часами спустя под знакомыми каштанами встретиться с тем, кому навеки было отдано пылающее сердце.
   Он осторожно гладил ее светлые волосы и тихонько шептал слова утешения, но Беатрис их не слышала.
  -- Ральф, - говорила она ему сквозь рыдания, -
  -- Послушай, Ральф, давай убежим. Давай бросим все и исчезнем вместе, и нас никто никогда не найдет. Мир большой - нам хватит места, чтобы укрыться от тех, кто желает разлучить нас.
  -- Но на что мы будем жить? - мягко возражал он, -
  -- У нас ничего нет, ни ты, ни я еще не вступили в пору наследования. А если мы убежим, родители разгневаются, и вовсе лишат нас прав на него. Мы просто умрем с голоду, как нищие бродяги.
   Она смотрела на него с надеждой, как на некое божество, воле которого готова была покориться.
   - Придумай что-нибудь, Ральф! Что же нам делать?
   Он опустил глаза, и она видела, как трепещут его длинные темные ресницы.
  -- Послушай, я знаю: тебе будет больно от того, что я скажу, но у нас сейчас нет иного выхода, кроме как покориться воле судьбы.
   Беатрис слушала его, словно оледенев: она совсем не ждала от него подобных слов и сейчас была поражена до глубины души тем спокойствием, с которым он произносил их.
  -- Сейчас ты не понимаешь меня, я вижу, - продолжал между тем юноша, держа ее руку в своей, -
  -- Но поверь, это - единственно разумный выход из всех. Самое главное - то, что останется между нами, то, что мы всегда будем любить друг друга, пусть даже скрывая это от всего мира. И потом - кто знает? - все меняется. Будем же терпеливы, будем ждать. Я верю, что однажды мы снова окажемся вместе: ты и я.
   Девушка замерла, вглядываясь в его лицо.
  -- Ты, действительно, так думаешь? - произнесла она с некоторым сомнением.
  -- Конечно. Разве стал бы я лгать тебе? Я просто хочу, чтобы было, как лучше. Пусть сейчас настанет разлука, но ведь мы знаем, что она - не навечно. Я буду любить тебя всегда, Беатрис. Поклянись же, что и ты меня не забудешь!
  -- Клянусь, Ральф, клянусь! - и она обливала горячими слезами его руки, прижимая их к себе.
   И свидетелями их прощания и клятв были звезды - те же самые, неизменные, высокие звезды, - а еще старые каштаны.
  
  

***

   Месяц проходил за месяцем, год за годом. Молодая графиня де Байон выглядела спокойной и вполне счастливой, если не считать некоей серебристой тени, временами набегавшей на ее лицо, но все считали, что эта легкая грусть лишь придает ей очарования и томности.
   Она была ласкова и послушна с мужем, к которому со временем привыкла и привязалась, как к человеку, с которым постоянно приходится находиться рядом. Она была весела и обходительна с гостями. И казалось: жизнь ее сложилась вполне удачно. Некоторые даже завидовали ей, ее благополучию, уверенности и семейному счастью.
   Но никто, ни одна живая душа не была свидетелем ночных бдений графини, когда она потихоньку покидала супружеское ложе и тайком запиралась в будуаре, где при свете свечи часами перечитывала некие письма, и плакала, и покрывала их поцелуями, а потом сама бралась за перо, и не замечая, как проходит время, сидела, склонившись над столом, иногда до самого рассвета.
   Однако муж, просыпаясь, всегда находил ее подле себя, иногда немного грустную, утомленную, и спрашивал ее о причинах ее тоски.
   "Все хорошо", - отвечала она и улыбалась.
   Улыбалась она и тогда, когда он возвращался после нескольких дней отсутствия, не говоря ей, где пропадал, и когда он был мрачен и зол, и кричал на нее, срывая свое раздражение.
   Беатрис решила с покорностью принять свою участь, как пристало благородной даме и просто женщине, она старалась быть хорошей женой. Все вокруг, да и она сама, считали, что это у нее получается.
   Но была ли она при том счастлива? Не являлись ли единственным ее утешением редкие письма, которые в тайне от всех она перечитывала, целуя каждую строчку, написанную любимой рукой?
   Разве существует ответ на этот вопрос?
   Жизнь ее проходила, а память была все так же свежа, как в тот, первый день их встречи в тенистой аллее.
   Она старалась - и не могла удержаться от сравнения, и это сравнение было таким болезненным! Годы разлуки окружили образ Ральфа еще более ярким ореолом, и в мечтах ее он представал почти совершенством.
   Так прошло пять лет, истерзавших ее душу и истончивших терпение. Она чувствовала, что больше уже не выдержит. Супруг стал казаться ей чуть ли не чудовищем, лишившим ее свободы и всего самого дорогого в жизни, хотя сам он об этом вряд ли догадывался. И однажды плотина ее терпения была прорвана. Когда в один прекрасный день супруг ее в очередной раз вернулся после недельного отсутствия, небритый и усталый, с запахом вина и еще каким-то чужим, отвратительно-приторным ароматом, она первый раз прямо спросила его, где он пропадал.
   Ответом была отборная ругань и слова о том, что она - его жена, а значит, - его собственность, обязанность которой состоит в том, чтобы подчиняться ему во всем беспрекословно, всегда быть послушной и услужливой и не задавать никогда никаких вопросов.
   Беатрис вдруг вспыхнула до корней волос, и впервые повысив голос, закричала, что она - ни чья не собственность, а такой же человек, как все, и он не смеет обращаться с ней подобным образом.
   Сильная пощечина отбросила ее в угол комнаты. Девушка ударилась затылком о стену, и сидя на полу, сквозь застилающие глаза слезы, почувствовала, как холодная, всепоглощающая ярость поднимается в ней неудержимой волной.
   Граф в растерянности смотрел, как Беатрис, пошатываясь, встает, вытирая ладонью бегущую из уголка губы кровь. Он никогда прежде не поднимал на нее руку и сейчас ощущал сожаление от того, что произошло. Но - в конце-концов - она позволила себе ему перечить, вела себя вызывающе и надменно, - а разве не так следует ставить на место непослушных жен? И все же он не мог не почувствовать мгновенную жалость при виде ее распластавшейся на полу беспомощной фигуры, когда она ударилась о стену. И эта кровь... В глубине души граф вовсе не был жестоким человеком.
   Но поднимающаяся Беатрис смотрела на него новым, каким-то совершенно другим взглядом. И в этом взгляде было нечто, настолько поразившее его, что он замер на месте, не в силах вымолвить ни слова, глядя, как она приближается, как медленно, словно во сне, поднимает руки, как снимает золотое обручальное кольцо с безымянного пальца, кладет его на стол, как смотрит молча в его лицо этими ледяными совершенно глазами несколько мгновений, а затем так же молча разворачивается и выходит.
   Спустя пять минут до него доносится стук подков, и даже не подходя к окну, граф, словно воочию, видит, как закутанная в плащ фигура проносится под аркадами замка, покидая его.
  
  

***

  
   Беатрис загнала до смерти двух лошадей, - так велико было ее нетерпение. Она ждала слишком долго - целых пять лет, а сейчас мысль о том, чтобы потерять хотя бы несколько лишних минут, сводила ее с ума. Она мчалась по пыльной дороге, безжалостно вонзая шпоры в бока вороного коня, и от сознания того, что совсем скоро она увидит любимое лицо, у нее кружилась голова и хотелось кричать от переполнявшего ее ощущения дикого, необузданного счастья.
   Вот подковы застучали по подъемному мосту, вот эхом отозвались булыжники, когда она въехала на знакомый просторный двор... Только сейчас, спрыгивая с седла, Беатрис почувствовала, как сильно она устала, скача без передышки день, ночь, еще один день. Отдавая повод подбежавшему груму, девушка ощутила предательскую дрожь в руках. Но была ли эта дрожь реакцией утомленных мышц или трепетом волнения перед долгожданной встречей, - этого она понять не могла.
   Неужели сейчас она увидит его? Неужели беспредельная разлука подошла к концу?!
   И чувствуя, что сознание вот-вот покинет ее, графиня делает еще несколько шагов навстречу своей судьбе. И - видит его, такого же и совсем-совсем иного, чужого и близкого одновременно. На его лице вспыхивает целая гамма чувств: крайнее изумление, испуг, узнавание, радость, смущение... Он тоже делает шаг ей навстречу, она хочет броситься ему на шею, обнять - и не может... Ее ноги словно прирастают к земле, слова, только что рвавшиеся с губ, становятся пустыми и бессмысленными: во всем мире не остается ни одного слова, способного отразить хотя бы тень этого мига...
   Ральф приходит в себя первым.
  -- Беатрис... Неужели это ты?!
  -- Это я. Я вернулась к тебе. Насовсем. Навсегда.
  -- Это похоже на сон! Мне не верится, что я снова вижу тебя. После стольких лет...
  -- Мне тоже.
  -- Но... ты вся дрожишь. Ты устала. Давай присядем, - он заботливо подхватил ее под руку, -
  -- Господи, каким ветром тебя сюда занесло?!
   Девушка на мгновение опустила глаза:
  -- Я ушла от мужа и больше не вернусь к нему.
  -- Беатрис, ты совсем сумасшедшая!
  -- Может быть. Но я так решила. Боже мой, пять лет, пять долгих лет я пыталась убедить себя, что я счастлива. Я терпела все то, что называется супружеской жизнью, и старалась отыскать в этом хоть толику спокойствия и смысла. Я думала: все так живут - и я смогу, почему нет?.. Но лишь совсем недавно поняла, что обманывала себя, что все, что я делала, - это замуровывала себя все глубже и глубже в склеп тоски и отчаяния. Все эти дни, каждый час, каждую минуту я вспоминала о тебе, Ральф, о тебе, моя единственная надежда, мой единственный луч в этом мраке. И только мысли о тебе поддерживали меня. Я знала, я верила: мы встретимся вновь. И невозможная мечта моя сбылась!
   Теперь выражение его лица приобрело серьезность и даже некоторую отдаленность.
   - Беатрис, я тоже безмерно рад нашей встрече, но то, что ты совершила, - это чистой воды безумие. От законного мужа просто так не позволено уйти. Вы венчаны в церкви, вы - супруги перед Богом, "пока смерть не разлучит вас", и так далее. И ты прекрасно об этом знаешь, просто не хочешь смотреть правде в глаза. Никто не волен поступать просто так, как ему захочется. У каждого из нас есть ответственность, обязательства перед другими...
   Глаза ее наполнились слезами:
  -- Ральф, ты больше меня не любишь?
  -- Да, нет же, люблю, конечно. Но мы ведь уже не дети...
  -- Погоди, - перебила она его, и во взоре ее внезапно вспыхнула догадка:
  -- Ты женат? У тебя семья?
   Он беззаботно рассмеялся:
   - Нет, что ты! Мне пока рано думать об этом.
   Беатрис выдохнула с видимым облегчением:
  -- О, а я уже подумала! - и тоже улыбнулась, -
  -- Но почему ты не пригласишь меня войти? Разве мы не можем посидеть, поговорить, как в старые добрые времена?
   Ральф вдруг замялся, опустил глаза:
  -- Понимаешь... Я вообщем-то не ждал тебя... Твой приезд... Ну просто он такой внезапный...
   И тут графиня услышала легкий топот босых ног, и чей-то голос позвал: "Ральф! Ну, где же ты, наконец?!" А затем дверь распахнулась, и в проеме, жмурясь от яркого света, возникла женская фигура в одной нижней сорочке. "Ральф?" - вопросительно произнесла она, со смущенным удивлением уставившись на Беатрис.
   Все еще ощущая на своем лице глупую застывшую улыбку, графиня медленно поднялась со скамьи, отряхнула автоматическим жестом прицепившиеся к подолу желтые листья, и, чувствуя, как весь мир несется в пропасть, сделала несколько неуверенных шагов.
   Ральф бросился к ней, чтобы поддержать, но Беатрис уже обрела равновесие и с яростью оттолкнула его руку:
  -- Пошел к черту! - бросила она со злостью ему в лицо, и, повернувшись к нему спиной, почти бегом поспешила на конюшню.
   Ральф, пораженный как внезапностью происшедшего, так и этой яростной вспышкой, застыл на месте, даже не пытаясь ее остановить
   А Беатрис, снова садясь в седло, повернула измученного коня, неимоверным усилием воли пытаясь сдержать готовые хлынуть слезы. "Я загнала двух лошадей, - повторяла она про себя, словно речитатив, - Боже, я так спешила увидеть его..."
  
  

***

  
   Тени ветвей сплетались в некий сложный узор, бесконечно двигаясь и меняясь, тени ветвей лежали на их лицах, когда они вошли под полог осенних деревьев.
  -- Ты хотела встретиться со мной? - он любезно протянул ей руку, приглашая подняться по мраморным ступеням, -
  -- Твое бегство в тот день было столь внезапным, я не успел ничего объяснить.
   Графиня взглянула на Ральфа, и глаза ее были полны лучистой печали.
  -- Прости меня, - произнесла она, -
  -- Я вела себя слишком импульсивно и вспыльчиво. Наверное, всему виной эта многолетняя усталость, это бесконечное ожидание. Я не сдержалась, и лишь потом, остыв, поняла, что едва не совершила огромную ошибку, быть может, самую страшную в жизни. Прости, Ральф. Я все понимаю: ты ведь мужчина... А я... я поступила попросту глупо.
  -- Мне не за что прощать тебя, Беатрис. Твоя реакция была вполне естественной. И я тоже оказался во многом не прав. Но я надеюсь, мы сумеем позабыть обиды и сможем остаться друзьями.
  -- Друзьями? - ее брови изумленно поползли вверх, -
  -- Что ты подразумеваешь под этим словом? Ты, кажется, говорил, что ни с кем не связан... И когда я спрашивала тебя о семье...
  -- Да, я свободен. Или почти свободен. Но дело ведь не в этом.
  -- В чем же? - Беатрис смотрела на него почти умоляюще, -
  -- Я столько лет ждала нашей встречи. В моем сердце нет и не было никого, кроме тебя, - или ты сомневаешься? Я найду пути, чтобы освободиться от своих ненавистных уз, у меня теперь есть средства. Самое главное, что я поняла: для меня не может быть жизни в разлуке с тобой.
   Он молчал.
   - Вероятно, ты решил, что я стану обузой для тебя? Но, поверь, я сделаю все для того, чтобы ты был счастлив. Не будет никого на земле более верного и более преданного, чем я. Для меня будет блаженством исполнять твою волю, любое твое желание, любой, даже самый маленький каприз.
   Он молчал.
  -- Ральф, если ты думаешь, что я хоть словом, хоть жестом в чем-либо упрекну тебя, что я хоть раз выкажу свое недовольство, - то это не так, поверь. Делай, что хочешь, будь, с кем хочешь, - это твое право, любимый. Я все приму и буду всегда с тобой, несмотря ни на что. Ты мне веришь?..
   В его взгляде промелькнуло сожаление.
  -- Беатрис, меня восхищает твоя готовность принести в жертву все. Я преклоняюсь перед твоими чувствами и ничуть не сомневаюсь в их искренности, - он прижал руку к сердцу, -
  -- Но то, что было, - прошло. Постарайся понять и не осуждать меня. Когда-то мы были моложе, беспечней, воспринимали жизнь по-другому, любили друг друга... Беатрис, прости меня, но я больше ничего не могу дать тебе.
  -- Как же... Как же так? - она смотрела на него, словно громом пораженная, не в силах поверить в происходящее, -
  -- А как же все твои письма ко мне, дышащие такой любовью и нежностью? Письма, поддерживавшие мою надежду столько лет? И они были ложью?
  -- Не знаю. Не помню. Послушай, прошлое - мертво. Мы никогда не вернемся к тому, что было.
  -- Не верю. Скажи, что это не так. Скажи, что все это мне снится.
  -- Беатрис, - он смотрел на нее грустно, -
  -- Прости. Тебе лучше все забыть и поскорее вернуться к мужу.
  -- Нет, - прошептала она побелевшими губами, -
  -- Нет.
  -- Прощай, Беатрис, - он повернулся и пошел прочь, не оглядываясь.
  -- Этого не может быть. Нет, - она пристально смотрела вслед удаляющейся фигуре, словно взгляд ее мог остановить его, удержать.
  -- Нет, Боже мой, нет! -девушка упала на колени, сотрясаясь в рыданиях, но больше никто не слышал ее. Парк опустел.
   И когда опустошенная, обессиленная отчаянием и морем пролитых слез, она поднялась в свою комнату, в ее сердце не осталось ни капли надежды.
   Беатрис молча опустилась на скамью у окна, равнодушно оглядела расстилающуюся внизу зелень еще не увядших трав и синеву неба над ней, достала из маленькой шуфлядки отточенный кинжал и прижала его острие к горлу, туда, где под белой кожей пульсировала беспокойная жилка.
   "Прощай, Беатрис", - повторила она его последние слова.
  
  

***

   Услыхав шаги позади себя, Алиен села.
  -- Эй, ты не спишь? - к ней приблизился Айвен.
  -- Ты смеешься, да? - Я на посту.
  -- Просто ты так неподвижно лежала. Я решил: тебя сморил сон, и хотел подежурить за тебя.
  -- Да нет, спасибо, не надо.
  -- Можно присесть? - спросил рыцарь.
  -- Конечно, - отозвалась девушка.
   Какое-то время они молча сидели рядом. Айвен вообще не отличался разговорчивостью, а сегодня был особенно задумчив. Алиен тоже не произносила ни слова, погруженная в какие-то свои мысли.
   Где-то над ними в темном небе раздался крик ястреба.
  -- Ястреб - ночью? - удивился рыцарь.
  -- Да, это странно, - кивнула девушка.
   И вновь наступила тишина, ничем не нарушаемая. Лес был полон мрака и тайны. И о чем-то своем молча плакало сердце.
   - Алиен, расскажи, как ты стала рыцарем? - неожиданно обратился к ней Айвен, и в голосе его слышалось смущение, словно он сам уже раскаивался в смелости заданного вопроса.
   Девушка внутренне вздрогнула: то, о чем он спросил, было так близко ее собственным грустным мыслям. Словно он прочитал их!
  -- Прости, Айвен, я не могу: это секрет, - ответила она.
  -- Мне почему-то кажется, что тебя постоянно что-то гнетет, какая-то тайна, и если бы ты рассказала, тебе стало легче.
  -- Нет. Это касается только меня, - жестко отрезала Алиен, и взгляд ее вновь погрузился в окружавшую их темноту.
   Она скорее ощущала, чем видела своего собеседника, его скрещенные на груди руки, внимательно устремленные на нее глаза, в которых застыл вопрос.
  -- Не обижайся, Айвен. Ты - мой друг, но есть вещи, о которых я не могу рассказать.
  -- Ты тоже не сердись на мою навязчивость. Я просто хотел помочь.
  -- Забудем об этом.
   Алиен услышала, как он встает.
  -- Ты бы поспал еще немного, Айвен, твое дежурство еще не скоро.
  -- Мне что-то не спится. Пойду пройдусь.
  -- Ладно, - девушка облокотилась о шершавый липовый ствол, и мысли ее вновь завертелись, словно рой мотыльков, летящих на свет.
  
  

***

   Острое лезвие дрожало в ее руке, готовое пронзить тонкую плоть. Одно уверенное движение - и все будет кончено. Навсегда. Никто не заплачет о ней, жизнь пойдет дальше своим чередом, словно и не был вырван из ее пестрой ткани этот маленький светлый стежок, что зовется "Беатрис". Что значит ее смерть? - Ничего. Что значила ее жизнь? - Ничего. Будто и не было ее вовсе.
   И внезапно она с изумлением почувствовала, как изнутри, сначала слабый, а потом все сильней и сильней рвется неудержимый смех, подобный смеху безумца, переступившего последнюю отчаянную черту, и этот смех охватывает все ее существо, переворачивает все внутри и рвется из горла, наполняя ее чувством огромного освобождения. Только что девушка стояла одной ногой в могиле, сырой и смрадной, а сейчас свет нахлынул на нее, в тот же миг, как она внезапно поняла: ее жизнь и смерть в ее собственных руках, и только от нее зависит, что делать дальше. Только что она держалась за тоненькую нить, готовую оборваться - и ей не было страшно!
   А он... Кто он такой, чтобы ради него перерубить эту нить?! Ведь он не значит ничего, абсолютно ничего, по сравнению с этим огромным, беспредельным, всепоглощающим... Беатрис не могла подобрать слова, но ей казалось, что только что она взглянула в лицо Бога.
   Девушка посмотрела на кинжал в своей руке с каким-то брезгливым удивлением. Она опять поднесла его к горлу, словно пробуя на вкус новое, родившееся в ней ощущенье свободы выбора, а потом спокойно отложила его, как старую, ставшую неинтересной игрушку.
   Неторопливо надев самую лучшую одежду и накинув поверх дорожный плащ, Беатрис велела седлать коня. Выходя, она почувствовала, что, наконец, держит судьбу в своих собственных руках. Ветер радостно встретил ее на пороге, приветствуя ее, словно ровню, сдувая пряди волос со лба и приглашая в дорогу. Графиня легко вскочила в седло и с места подняла лошадь в галоп.
  
   Вечером того же дня Беатрис достигла высоких черных ворот старого замка и, обнаружив огромный тяжелый молот, подвешенный у двери, трижды ударила им, вслушиваясь в гулкое эхо, разносящееся по округе. Спустя некоторое количество времени, голос по ту сторону ворот спросил:
  -- Кто здесь?
  -- Графиня Беатрис де Байон, урожденная де Шеридан.
  -- Для чего вы пришли?
  -- Мне нужен Мастер Клинка.
  -- Он занят и не велел никого принимать. Зачем он вам?
  -- Передайте ему, что прибыл новый ученик.
   Возникла пауза, потом все тот же голос произнес:
  -- Но я не вижу никого с вами рядом. Где тот, о ком вы говорите?
   Беатрис сделала шаг к воротам:
   - Это я сама.
   На сей раз пауза продлилась еще дольше. Девушка чувствовала, как ее внимательно разглядывают. Затем со скрипом ржавых петель растворилась боковая калитка.
  -- Войдите, - произнес голос.
   Переступив порог, графиня очутилась за массивной стеной, кольцом окружавшей широкий двор. Но она не успела более внимательно оглядеться, как перед ней возник человек невысокого роста, с украшенным шрамами лицом, с ног до головы одетый в черное. Несколько секунд он смотрел ей в глаза, а затем спросил:
  -- Вы уверены, что хотите именно этого?
  -- Абсолютно, - ответила Беатрис, выдержав его пронзительный взгляд.
  -- Вам известно, что я готовлю не просто рыцарей, а настоящих воинов света, равных которым найдется немного в этом мире?
  -- Да, именно поэтому я здесь.
  -- Вы знаете, что услуги мои дорого стоят, что обучение очень долгое и нелегкое и требует полного повиновения со стороны ученика?
  -- Да, мне известно и это.
  -- Понимаете, что как только вы вступите на этот путь, дороги назад для вас не будет?
  -- Конечно.
  -- И тем не менее?..
  -- Это мой путь, - Беатрис скрестила на груди руки, продолжая смотреть Мастеру в глаза.
  -- Я не спрашиваю, что привело вас сюда, - продолжал он, -
  -- Мне это безразлично. Для меня также не имеет никакого значения ваш пол - сейчас это несущественно. Я вижу жажду в ваших глазах и вижу спокойствие отчаяния, дошедшего до края. Вы, действительно, пришли сюда как ученик. Ответьте мне только еще на один вопрос: вы боитесь смерти? - Потому что едва вы войдете сюда, смерть станет вашей родной сестрой, она будет постоянно стоять по правую руку от вас и есть с вами за одним столом. Вы к этому готовы?
  -- Есть кое-что похуже смерти. Ее мне уже нечего бояться.
   Неожиданно на жестком лице Мастера расцвела широкая улыбка.
   - Тогда добро пожаловать!
   И Беатрис шагнула за ним под мрачные каменные своды.
  
   Спустя несколько дней графиня продала свой замок, земли и все драгоценности, чтобы выручить сумму, необходимую за обучение, не оставив себе ничего. Спустя несколько дней графиня Беатрис де Байон, урожденная де Шеридан, исчезла навеки, и никто так и не узнал, куда.
   А спустя еще два года из черных ворот замка выехал рыцарь в серебристых доспехах, с лилиями на щите, рыцарь, давший клятву до конца своих дней служить делу света. Его имя было Алиен.
  
  

***

  
   Несмотря на дневную жару, ночи были прохладные, предвещая скорое наступление осени. От воды тянуло свежестью, и Алиен подняла расстеленный на земле плащ, чтобы накинуть его на плечи. Время ее дежурства подходило к концу. Она чувствовала, как нетерпеливый сон уже подкрадывается к ней, сковывая веки свинцовой тяжестью. Это время - почти перед самым рассветом - всегда было самым изнуряющим. Алиен с трудом боролась с охватывающей ее усталостью и апатией.
   Внезапно некое шестое чувство возвестило о присутствии здесь кого-то еще. Она не слыхала ни звука, темнота надежно скрывала все вокруг, так что разглядеть что-либо тоже не было никакой возможности, но, тем не менее, девушка точно знала: здесь кто-то есть.
  -- Айвен, - шепотом окликнула она, -
  -- Это ты?
   Мертвая тишина была ей ответом, и неожиданно острый холодок пробежал вдоль позвоночника, словно электрический ток.
   Шуршащей, шелестящей волной из потока студеного воздуха на нее нахлынул Голос, звучавший, казалось, из глубины подземелья.
  -- Алиен, - окликнул Голос, и ледяной холод охватил все ее тело, -
  -- Алиен, ты меня слышишь?
   Сдерживая рвущуюся наружу дрожь, девушка громким шепотом спросила:
  -- Кто ты? - и вопрос этот повис, словно комочек мрака в еще более плотной темноте.
  -- А ты хочешь это узнать? - вкрадчиво поинтересовался Голос.
  -- Кто ты? - Отвечай! - произнесла Алиен, сжимая рукоять меча.
  -- Меч тебе не поможет, зря хватаешься за него, - некто невидимый усмехнулся, -
  -- Я - та, кому подчинится вскоре все живое. И неживое. Я - подлинная власть этого мира. Я - его Королева!
  -- Правда? - Алиен нашла в себе силы насмешливо улыбнуться, надеясь, что собеседница заметит ее иронию, -
  -- Почему же я ничего не слыхала о вас раньше?
  -- Потому что время тогда еще не пришло, - прошелестел Голос, -
  -- А сейчас оно близко, очень близко... Важно не ошибиться в выборе и встать на правильную сторону. Особенно важно это для тебя... так что очнись, пока не поздно, открой глаза! Посмотри, где ты.
  -- Я полагаю, там, где и должна быть, - девушка окончательно совладала с собой, и дрожь в руках унялась, -
  -- Чего тебе надо от меня?
   Голос какое-то время молчал, словно обдумывая дальнейшие слова, а затем произнес:
  -- Я хочу предложить тебе сделку: ты встаешь на нашу сторону и обретаешь могущество и власть подлинного воина Ночи, а взамен - взамен ты получишь все, что захочешь, любое из земных благ. Ну как?
  -- Но почему именно я?
  -- Можешь считать, тебе повезло. Ты - избранная. Одна из немногих. Не каждый удостаивается подобного предложения, поверь.
  -- А если я скажу: "Нет"? - спросила Алиен.
  -- Лучше не говори, - ни одна интонация в Голосе не изменилась, но девушка вновь ощутила, как страх цепкими коготками проникает в сердце.
  -- Нам надо быть вместе, чтобы победить. Иначе... Тебя ожидает смерть: твоя и всех тех, кто дорог тебе.
   Алиен почувствовала, как в ней нарастает протест: угрозы всегда действовали на нее подобным образом.
  -- В таком случае, - произнесла она с гневом, -
  -- Можешь подавиться своим достойным предложением. Смерть и так стоит со мной рядом, - взгляни, если ты так мудра и всевидяща, как говоришь. А что касается тех, кто мне дорог, - их нет у меня и не будет, потому что таков мой путь и мой жребий.
   Звуковая волна хлестнула ее, как кнутом, и Алиен, падая, закрыла уши руками, но Голос все равно продолжал звучать в ее голове:
  -- Смотри же. У тебя еще будет время поразмыслить.
  -- Исчезни, - прошептала девушка, пытаясь подняться.
  -- Сейчас исчезну. Но сперва... Отдай мой перстень! - и черный сгусток тьмы метнулся к ней, пытаясь вцепиться в руку. Но Алиен уже выхватила меч и рубанула воздух, со свистом рассекая ночь. Нечто отскочило, затем атаковало снова, и опять было отброшено.
  -- Ладно, живи. Пока, - процедил Голос, -
  -- Мы скоро встретимся. И, надеюсь, твой взгляд на вещи за это время станет несколько иным.
   Внезапно воздух вокруг перестал дрожать, исчез звон в ушах, и тишина ночного леса вернулась, словно благодать. Алиен вытерла пот со лба, вложила меч в ножны и, пошатываясь, побрела в сторону лагеря.
  
  

***

  -- Алиен сегодня что-то бледна! - со смехом возвестил Самюэль, сидя за столом с огромной бараньей лопаткой в руке.
  -- И круги под глазами! - подхватил Герт, -
  -- Уж не влюбилась ли она, наконец, в какого-нибудь достойного рыцаря?!
  -- Не в тебя ли? - отпарировала девушка, и все засмеялись, видя, как краска смущенья заливает щеки и уши юноши.
  -- А почему бы и нет? - воскликнул он с вызовом, -
  -- Алиен, ты пойдешь с нами на ярмарку? Я приглашаю.
  -- Что я там забыла?
  -- А, правда, сходим, развеемся, - подхватил Айвен, отпивая из бронзового кубка, -
  -- Чем плохая идея?
  -- Вот видишь, и Айвен с нами. И Бертран... Пойдешь, Бертран?
  -- Прицепился, неугомонный. Ладно уж, если все пойдут, то и я составлю компанию.
   Алиен вздохнула, вставая из-за стола:
  -- Уговорили, - и пошла к ручью мыть тарелку.
  
   Позже, когда она сидела, расчесывая свои длинные светлые волосы, к ней подошел Бертран.
  -- Скажи, неужели ты пойдешь все в том же плаще и кольчуге? - спросил он.
  -- Конечно. В чем же еще?
  -- Ты совсем не надеваешь платья?
  -- Совсем. Да, к тому же, у меня их и нет.
  -- Жаль. Мне кажется, тебе бы очень пошло платье. Подожди-ка минутку, - и он исчез куда-то и появился вновь, неся какой-то сверток, -
  -- Вот. Покупал: думал, для своей милой, когда такая появится у меня, а оказалось - тебе, - и он развязал бечеву. В руках у него оказалось зеленое бархатное платье, расшитое бисером по воротнику.
   Первой реакцией Алиен было рассердиться:
  -- Но я - не твоя милая! - воскликнула она.
  -- А я этого и не говорил, - произнес Бертран с улыбкой, -
  -- Скорее, я женюсь на тигрице. А платье тебе пойдет точь-в-точь, уж я в этом разбираюсь, поверь. Прямо как по тебе сшито.
   Девушка тоже улыбнулась, глядя в его спокойное лицо. Потом подошла и неожиданно поцеловала его в щеку.
  -- Спасибо, Бертран. Я бы обошлась и без платья. Но мне приятна твоя забота. Я обязательно надену его сегодня, - потом обернулась и увидела напряженное лицо Айвена, который подошел, неизвестно когда, и теперь молча смотрел на них.
  -- Пойду примерю, - произнесла Алиен и, взяв платье, ушла, не глядя на них обоих.
  
   На ярмарке было шумно, толпился народ, оживленно шла торговля. Но их большая компания - пятеро вооруженных рыцарей и изящная девушка в длинном бархатном платье цвета изумруда - привлекала всеобщее внимание. Время от времени они подходили к какому-нибудь прилавку, выбирая, прицениваясь, затем следовали дальше, провожаемые любопытными взглядами.
   Чуть поодаль, где палатки торговцев расступались, освобождая широкое пространство, была посыпанная песком площадка, где желающие могли померяться силами, посостязаться в битве на мечах и в стрельбе из лука.
  -- Не хочешь поучаствовать, Алиен? - спросил Эдвард полушутя-полусерьезно.
  -- Да не особо, - ответила та.
  -- Она боится проиграть! - встрял Герт, чьи глаза весело блестели,-
  -- Спорим, в стрельбе из лука я намного превосхожу тебя?!
  -- Спорим! - приняла вызов девушка, рассмеявшись.
   В конце-концов, они пришли сюда развлечься, так почему бы и не забыть на время обо всех тревогах и не поучаствовать в забаве!
   На огороженной площадке стояло шесть сбитых из досок мишеней, и соответственно, одновременно в состязании могли участвовать шесть лучников. Показавшие худший результат - выбывали, остальные продолжали соревноваться. Победителя ожидал приз - серебряные шпоры и роскошное новое седло.
   Алиен взяла предложенный лук, уверено опробовала тетиву и подошла к ограде. Послышались удивленные и протестующие возгласы: "Что здесь делает женщина?!" "Вы уверены, что не ошиблись местом, сударыня?"
   Под смех и улюлюканье к ней приблизился распорядитель:
   - Извините, но вам лучше присоединиться к зрителям.
   Алиен смерила его взглядом и ответила с возмущением:
  -- Есть какой-то закон, по которому женщины не имеют права участвовать в состязаниях?
  -- Нет, но...
   Перед ним возник широкоплечий Айвен и сурово поинтересовался, поигрывая мечом в ножнах:
  -- У вас какие-то проблемы?
  -- Понимаете... То есть, нет, конечно, нет. Все в порядке. Не знал, что это ваша... сестра. Извините, - и распорядитель поспешил исчезнуть из поля зрения.
   Толпа между тем продолжала шуметь.
  -- Может, кто-нибудь хочет выйти и опротестовать мое участие? - Милости просим, - произнесла Алиен, накладывая стрелу на натянутую тетиву.
   Однако желающих не нашлось.
  -- Ну, удачи, сестренка, - Айвен хлопнул ее по плечу и растворился среди зрителей.
  -- Вот почему я не ношу платьев, - кивнула она ему вслед.
   Состязания начались. Герт "вылетел" где-то после пятнадцати выстрелов: его подвели его обычная горячность и нетерпение, хотя рука была верная и глаз зоркий.
   Первые же несколько стрел, выпущенных Алиен, заставили умолкнуть ропот недовольства в толпе. И с этой минуты все внимательно и напряженно следили за девушкой, которая проходила круг за кругом, оставляя позади многих раздосадованных неудачей мужчин. Кое-кто из них, похоже, был бы рад свести счеты с опозорившей их, как они считали, соперницей, но под пристальным взглядом стоявших плечом к плечу пятерых рыцарей быстро тушевался и исчезал.
   В конце-концов на площадке осталось только двое лучников: Алиен и некий молодой человек в светло-коричневой кожаной накидке с бахромой.
  -- Три попытки! - объявил распорядитель -
  -- Последние три попытки, после которых достопочтенная публика узнает имя победителя!
   Алиен легко спустила тетиву. Стрела сорвалась со свистом и звонко впилась в мишень.
   "В яблочко!" - воскликнули в толпе.
   Ее соперник выстрелил следующим и также попал в цель.
   Вторая попытка была для девушки чуть менее удачной, а в третьей стрела незнакомца точь-в-точь попала в древко стрелы Алиен и расщепила его. Зрители восторженно закричали, засвистели, захлопали в ладоши.
  -- Итак, победа присуждается.., - распорядитель обратился к юноше, державшему все еще дрожавший лук, -
  -- Как ваше имя, сударь?
  -- Конрад, - ответил тот.
  -- Победа присуждается Конраду!!!
   Толпа взревела.
   Алиен опустила лук и молча покинула площадку для состязаний, провожаемая насмешками, правда, теперь, скорее, дружескими. "Все-таки женщине не место на поле битвы!" - восклицал кто-то. "А я бы не хотел встретиться с ней в честном поединке!" - отвечал другой. "Да, мало бы не показалось!.. Эй, не падай духом!" - это к ней обращался уже третий.
   Зайдя за ограду, Алиен услыхала быстрые шаги за спиной и обернулась. К ней торопливо подходил тот самый юноша, забравший приз.
  -- Подождите, - окликнул он, и девушка остановилась.
   У него были светло-карие насмешливые глаза с золотыми искорками и волосы до плеч, с легкой, едва заметной рыжиной. Он стоял перед ней, слегка вздернув подбородок, и с улыбкой, несколько бесцеремонно, разглядывал ее.
  -- Вы что-то хотели? - спросила Алиен, слегка раздосадованная как манерами незнакомца, так и собственным проигрышем.
  -- Знаете, - произнес тот, -
  -- Обычно не в моих правилах уступать или делиться честно завоеванным с теми, кого победил, но вы... Вы оказались весьма достойной соперницей, вызывающей глубокое уважение своим мастерством. Я никогда не видел до сих пор, чтобы кто-то так же виртуозно владел луком, как это делали сегодня вы, сударыня. Примите мое искреннее восхищение, - он поклонился.
  -- Благодарю, - отозвалась Алиен, -
  -- Вы тоже стреляете замечательно.
  -- Вы не будете против, - продолжал между тем юноша, -
  -- Принять часть приза, как выражение моего преклонения перед вашим искусством, достойным лучших рыцарей? Я бы хотел преподнести вам эти серебряные шпоры, в память о нашем нелегком поединке.
  -- Спасибо. Можете оставить их себе, - Алиен повернулась и поспешила навстречу ожидавшим ее рыцарям.
  -- Кстати, меня зовут Конрад! - крикнул юноша ей вслед.
   К ней уже подходил Айвен, подозрительно поглядывая в сторону незнакомца.
  -- Кто это? - поинтересовался он.
  -- Шут гороховый, - отозвалась девушка, -
  -- Предлагал поделить со мной приз.
  -- Ты все равно стреляла лучше всех, - произнес рыцарь, -
  -- Победа должна была остаться за тобой. Хочешь, я намну ему бока?
  -- Нет, не надо, - усмехнулась Алиен, -
  -- Он честно выиграл. Правда.
  -- Ну, как хочешь, - он обнял ее за плечи, -
  -- Пойдем. Сестренка!..
  

***

   Костер отбрасывал золотисто-алые блики на их лица, когда они, как обычно по вечерам, сидели вокруг, разделив на всех более чем скромный ужин.
   Бертран уже держал в руках лютню, и вскоре первые аккорды понеслись над притихшими деревьями, которые тоже, казалось, внимательно слушали печальные напевы.
  -- А эту, новую балладу, я посвятил тебе, Алиен, - объявил Бертран, на минуту прервавшись, -
  -- Надеюсь, она понравится тебе, - и он запел, легко касаясь струн и глядя в высокое небо.
  
   Ты неистовей огненной молнии
   И волны морской непокорнее,
   Острокрылой птицы проворнее,
   Только буре верность храня.
  
   Битвы демоном злым очарована,
   В сталь сияющую закована,
   И в клинке твоем месть спрессована,
   Но я знаю, что ты - тишина.
  
   Можешь сердце в доспехи прятать,
   Можешь жить, как живут солдаты,
   Можешь горечь хранить утраты,
   Никому не вверяя снов,
  
   И в пути смертельно-опасном
   Можешь быть простой и бесстрастной, -
   Под твоей безупречной маской
   Я же вижу, что ты - любовь.
  
   Когда он умолк, ответом ему были аплодисменты. Все выражали свое восхищение. Все, кроме Алиен.
   Она сидела хмурая, не говоря ни слова, потом поднялась и пошла прочь.
   Бертран нагнал ее, минувшую молодую поросль осинника, и остановил на прогалине:
  -- Я расстроил тебя? Тебе не понравилась моя песня?
   Девушка сердито посмотрела на него.
  -- Нет, песня хорошая, ты все так же талантлив... Но при чем здесь я?
  -- Разве в моих словах о тебе было что-то обидное или оскорбительное? - рыцарь выглядел растерянным, сбитым с толку.
  -- Ты все-таки ничего не понял из того, что я говорила! - Алиен вспыхнула, -
  -- Почему надо всячески опекать меня, когда я сама способна позаботиться о себе? Почему надо меня защищать, когда я сильнее вас всех пятерых вместе взятых? Почему надо посвящать мне песни? Почему ты не посвятишь их, скажем, Айвену или Эдварду?
  -- Но.., - от такого напора Бертран совсем смутился, -
  -- Потому что... Потому что ты - женщина. Потому что ты - красивая и замечательная, и, наверное, другой такой не существует.
   Глаза Алиен сузились, как у кошки:
  -- Ну-ка, повтори, что ты сейчас сказал?..
   Бертран почувствовал, что прижат к стенке, и отступать больше некуда.
  -- Хорошо. Я должен это сказать, рано или поздно. Так вот: однажды, когда я взглянул на тебя в пылу битвы, и с тех пор... нет, кажется, еще с того момента, когда ты впервые сняла шлем, и все мы были поражены, ожидая увидеть мужское лицо, а обнаружив... тебя. Понимаешь, Алиен, я... полюбил тебя.
  -- О, Господи, - выдохнула девушка после минутной паузы.
   Рыцарь все так же стоял перед ней и молча глядел ей в глаза, ожидая ответа.
  -- Где я ошиблась опять? - вопрошала Алиен между тем, -
  -- Этого не должно, не должно было произойти!.. Бертран, прости меня, но я и любовь - вещи несовместимые. Ты выдумал себе сказку. Я только внешне выгляжу, как женщина.
  -- Нет, нет, - запротестовал он, -
  -- Не клевещи на себя, Алиен. Ты - самая настоящая, ты - лучшая из всех! Но ты... не любишь меня?
  -- Я не могу любить. Никого. И никогда. Если ты не понял: я - воин, орудие убийства. Я выбрала этот путь, и даже не мне решать теперь, кого щадить, а кого уничтожать - дорога сама ведет меня. Я не принадлежу себе. Меня нет.
  -- Ты есть! - горячо воскликнул Бертран, -
  -- И если бы я тебя не видел, тебя, настоящую, разве стал бы я создавать себе пустую иллюзию, призрак?!
  -- Еще раз прости меня, - произнесла Алиен, с некоторым удивлением подумав про себя: "А ведь когда-то эти слова говорили мне!"
  -- Забудь. И больше никогда не произноси подобного.
   Бертран склонил голову:
  -- Хорошо. Как ты скажешь.
   Но Алиен с трудом верилось в его показную покорность.
  
  

***

   В эту ночь беспокойные мысли не давали ей уснуть. "Мне не следовало делить свое одиночество с кем бы то ни было, - думала Алиен, - До сих пор я прекрасно справлялась сама. И, наверное, было ошибкой изменить своему решению. Они - всего лишь мужчины, и какими бы замечательными они ни были, все же никогда не смогут воспринимать меня просто как друга. Их глаза устроены по-другому..."
   Неожиданно ход ее рассуждений был прерван чьими-то легкими шагами снаружи. Алиен нащупала меч и осторожно выглянула из палатки.
  -- Мир тебе, - произнесла закутанная в черное фигура, в которой девушка признала монашку.
  -- И тебе, - отозвалась она, -
  -- Ты сбилась с дороги? - Время-то не раннее.
  -- Присядь, поговорим, - ответила ночная гостья, словно не слыша вопроса, и что-то в ее голосе показалось Алиен неприятно знакомым.
  -- Я пришла узнать, по-прежнему ли ты упорствуешь в своих заблуждениях, - продолжала странная монашка, -
  -- И не готова ли отречься от них во имя спасения своего и всех, кого может поразить суровая кара?
  -- О каких заблуждениях ты говоришь? - спросила девушка.
  -- Полно. Не притворяйся. Ты ведь задумывалась о том, на чьей ты стороне? В прошлый раз я уловила сомнение в твоих ответах. И помнится, мы договорились, что ты поразмыслишь об этом на досуге.
  -- Ну да, конечно! - воскликнула Алиен, -
  -- И как это я сразу тебя не узнала!
  -- Тише. Не кричи, а то кого-нибудь разбудишь. Ты ведь не хочешь, чтобы кто-нибудь стал свидетелем нашей сделки? - прошипела гостья.
  -- В прошлый раз, мне помнится, тебя это не волновало! - Алиен усмехнулась, -
  -- И о какой-такой сделке ты мелешь? Не припомню, чтобы я тебе что-то обещала!
   Фигура в черном вдруг распрямилась, увеличилась в размерах. С головы упал капюшон, и на девушку взглянуло искаженное злобой бледное тонкогубое лицо.
  -- А, так и в водном отражении, я тоже видела тебя, - произнесла Алиен, невольно отшатнувшись.
  -- Я - Королева Черной Луны! - воскликнула пришелица, став в два раза выше ростом и распахнув плащ, похожий на черные крылья, -
  -- И любой, посмевший мне перечить, - умрет! И любой, отказавшийся служить мне, - умрет! Да и весь живой мир вообще продержится недолго, по правде говоря! - захохотала она, -
  -- Спасутся лишь мои верные слуги. И ты, - она ткнула длинным пальцем в грудь Алиен, -
  -- Будешь одной из них!
  -- Как же! - откликнулась девушка, -
  -- Размечталась!
   Порыв ветра толкнул ее, едва не свалив с ног. Она чувствовала, как окружающая тьма, став вязкой, душит ее, ей не хватало воздуха, чтобы вдохнуть.
  -- Так ты отказываешься? - прогремел голос Королевы.
  -- Я отказываюсь. Я никогда не буду тебе служить.
  -- Ты об этом еще пожалеешь, - прошептала фигура, растворяясь во мраке, -
  -- Горько пожалеешь...
  -- Эй, ты забыла перстень! - крикнула девушка вслед, но тишина и тьма были ей ответом.
   Алиен покрутила перстень на пальце, рассматривая его со всех сторон, усмехнулась недоброй улыбкой и пошла к палатке.
  -- Что здесь происходит?! - привлеченный шумом, к ней спешил Айвен.
  -- Все в порядке, - ответила девушка, чувствуя неимоверную слабость во всем теле.
  -- Я слышал какие-то голоса.
  -- Тебе показалось. Все спокойно.
  -- Алиен, мне кажется, ты что-то скрываешь, и сейчас, и прежде. Ты о чем-то не хочешь говорить.
   Девушка выдавила улыбку:
   - У всех у нас есть какие-то тайны. Разве тебя это удивляет?
   Айвен взял ее за руку.
  -- Ты выглядишь усталой. Походная жизнь, наверное, утомила тебя.
  -- Ничего, я привыкла.
  -- И все-таки, - он присел на поваленное дерево, не выпуская ее руки и заставив присесть рядом, -
  -- Скажи, ты не думала о том, что когда-нибудь эта война закончится...
  -- Будут другие, - перебила Алиен.
  -- Подожди, послушай. Тебе никогда не хотелось иметь собственный замок, свое хозяйство, семью, домашний уют?..
  -- У меня это все уже было.
  -- И ты... бросила все?
  -- Послушай, Айвен, - произнесла девушка, отнимая у него ладонь,-
  -- Я очень хорошо к тебе отношусь. Ты замечательный человек, ты всегда готов прийти на помощь. Но зачем ты все усложняешь? Не надо затрагивать вещи, которые могут все испортить, все то хорошее, что было между нами. Давай хотя бы попытаемся сделать вид, что мы ни о чем таком не говорили, ладно?
   Рыцарь смотрел на нее с некоторым удивлением, к которому примешивалась грусть.
  -- Ведь ты понимаешь, о чем я хотел сказать? - спросил он, но в глазах его уже читалась безнадежность.
  -- Да, понимаю. Но больше не будем об этом.
  -- Я бы мог защитить тебя... От чего я должен тебя защитить?
  -- Все, - отрезала Алиен, -
  -- Все. Не хочу ничего слышать. Я устала и хочу спать. Спокойной ночи!
   Айвен нехотя встал, еще с минуту молча смотрел на нее, а потом буркнув: "Спокойной ночи", - медленно побрел прочь.
   Девушка старательно избегала смотреть в его сторону. Она сидела, не поворачивая головы, и в ее глазах застыли слезы.
  
  

***

   И снова бой - жестокий, неравный, бой, из которого они снова выйдут победителями.
   Она слышала тяжелое дыхание Айвена, чью спину защищала. Чуть поодаль, атакуемый сразу четырьмя всадниками, отчаянно рубился Бертран. Вскоре ему на помощь пришел Самюэль. Дальше Алиен не видела происходящего, потому что прямо на нее вихрем вылетел огромный рыцарь в покрытыми шипами доспехах, и все ее внимание переключилось на защиту. Противник попался достойный, она не сразу овладела ситуацией, разобравшись в его манере ведения боя, и ей пришлось пережить немало опасных минут, в последний момент успевая отразить атакующий клинок. Но вскоре девушке удалось перехватить инициативу, и уже она диктовала правила, заставляя противника отступать. В конце-концов, он все-таки ошибся, и эта ошибка стоила ему жизни. Зажимая рукой кровоточащую рану в груди, он пошатнулся в седле, а потом медленно сполз на землю. Его испуганная лошадь умчалась прочь, звеня болтающимися стременами, и Алиен, переведя дух, огляделась.
   Битва подходила к концу. Трава была усеяна телами убитых. Бертран все еще дрался с последним из нападавших, Айвен утомленно опирался на окровавленный меч, Самюэль, Эдвард и Герт уже сняли шлемы, отирая пот.
   Девушка чувствовала себя смертельно усталой. Она отошла подальше от места сражения и прилегла в траву, даже не снимая доспехов и положив рядом меч. Над ней в лазурном небе стремительно проносились легкие облака, и, провожая их взглядом, Алиен сама не заметила, как погрузилась в сон, полный обрывочных, ярких видений.
   Однако очень скоро она была разбужена довольно бесцеремонно: кто-то сильно тряс ее за плечо. Девушка открыла глаза и увидела над собой Герта.
  -- Проснись скорее! - тормошил он ее, -
  -- Ты должна остановить их!
  -- Кого? - Алиен с трудом разлепила непослушные веки.
  -- Айвена с Бертраном. Они собрались драться!
  -- Что? - девушка резко села, -
  -- У них что, помутился разум?
  -- Похоже на это, - ответил Герт, -
  -- Они решили драться из-за тебя.
   Алиен вскочила:
  -- Ну, это переходит уже всякие границы!
  -- Быстрее! - торопил Герт, -
  -- Они решили, что с тобой останется тот, кому удастся выжить. С этих молодцев станется поубивать друг друга!
   Девушка, окончательно проснувшись, поспешила за ним и на лесной поляне, неподалеку от места недавнего сражения, увидала обоих героев, обнаживших мечи. Они, кажется, не ожидали ее появления и теперь застыли в некоторой растерянности.
   Алиен грозно сдвинула брови:
  -- Что здесь происходит?
   Ответом ей было смущенное молчание.
  -- Вам что, не с кем больше драться, раз вы решили выступить друг против друга? У вас не осталось больше врагов, и вы переключились на друзей?.. А как же клятва, данная нами всеми поддерживать и защищать друг друга? Вы и ее решили преступить? - девушка переводила взгляд с одного на другого, -
  -- Или я похожа на ценный приз, который выдают победителю на турнире?
   Бертран нарушил молчание.
  -- Алиен, ты должна простить нас, мы поступили дурно. Но было необходимо разрешить эту ситуацию, которая стала просто невыносимой, - произнес он, прижав руку к груди, -
  -- Только ты можешь помочь нам, разрубив этот роковой узел и выбрав того, кто тебе больше по сердцу: я или Айвен.
  -- Ах, вот до чего, значит, дошло! - лицо Алиен побледнело, -
  -- Теперь, значит, я - причина раздора между двумя достойными рыцарями! Приятно это слышать, нечего сказать. И я же должна еще между вами выбирать? А вы у меня спросили? Кто вам сказал, что я вообще кого-то собираюсь выбирать?! Кто вбил вам в голову эту дурацкую мысль, что я вообще собираюсь с кем-то делить свою жизнь?!
  -- Но.., - перед ней стоял такой же побелевший Айвен.
   Девушка глянула на него в упор злыми, сузившимися глазами.
  -- Я ни минуты больше не останусь с вами! - воскликнула она, -
  -- С самого начала я должна была знать, к чему это приведет, - и побежала седлать лошадь.
   Айвен двинулся, было, за ней следом, но Бертран остановил его.
  -- Мы оба виноваты, - произнес он, -
  -- И теперь ее не удержать. Лучше даже не пытаться. Ты же ее знаешь!
  -- Знаю, - вздохнул тот.
   Вскоре появилась Алиен верхом на Скае, уже как будто успокоившаяся и остывшая. Она угрюмо оглядела их мрачные лица и сказала:
  -- Мне очень жаль, что нарушила заведенное, правильное течение вашей жизни и внесла в нее смуту своим появлением. Это было ошибкой с моей стороны. Теперь я вынуждена с вами расстаться; пусть лучше поздно, чем никогда, но эту ошибку надо исправить. С моим исчезновением, надеюсь, исчезнет и разделившая вас вражда. Я провела с вами немало прекрасных дней, не стану скрывать, я успела привязаться к вам, ко всем. Но вы не оставляете мне выбора. Я должна уехать. Прощайте и простите меня, если сможете, - с этими словами она тронула коня и поехала по широкой желтой дороге, провожаемая их взглядами, чувствуя, как рвутся внутри связавшие их узы, причиняя немилосердную боль.
  
  
  

***

  
   Скай нетерпеливо выдергивал повод из ее руки, вытягивая шею. Алиен перевела его на шаг, терзаемая все теми же невеселыми мыслями. Насколько все-таки необдуманно и эгоистично она поступила, решив связать свой путь, пусть даже временно, с кем-то еще, зная, что ей все равно суждено одиночество! От этого одиночества нельзя убежать, от себя самой - тем более. Пытаясь изменить этот вечный закон, она причинила боль другим людям. Она едва не привела их к вражде и смертоубийству, их, бывших почти братьями! Она, возможно, разрушила их дружбу, подарив надежду, которую, на самом деле, вовсе не хотела дарить. Но - вольно или невольно - именно она стала причиной раздора и ненависти между ними.
   "Ладно, хватит терзать себя, - произнесла Алиен про себя, - сделанного не воротишь. Но необходимо учесть эту ошибку, чтобы двигаться дальше. Что толку переживать сейчас об этом! - Все равно ничего не исправить".
   Солнце стояло высоко в зените, обжигая полуденными лучами. Пора было подумать о привале, и девушка вглядывалась в окружающий пейзаж, отыскивая подходящее для остановки место. Но чувство тревоги отчего-то не покидало ее, а, наоборот, усиливалось, словно в минуты крайней опасности, хотя все вокруг оставалось спокойным. Алиен не могла понять, что происходит. Сердце ее билось, как набат, призывающий к бою. Она закрыла глаза на мгновенье и услышала внутренний голос, который кричал: "Вернись!"
   Алиен поняла. Она тут же развернула коня и вонзила шпоры в его атласные бока, чего прежде никогда себе с ним не позволяла. Жеребец захрапел и рванул с места черной молнией, подхватив ее, словно пушинку. А она, не оставляя себе ни секунды передышки, гнала и гнала его вперед по пыльной дороге. "Только бы успеть! - молилась Алиен про себя, - только бы успеть вовремя!"
   Но она не успела... Хотя и неслась, как сумасшедшая, не жалея ни себя, ни лошади. Она приехала слишком поздно и увидала лишь поле, усеянное окровавленными телами. Все, все они были мертвы: и гордый Айвен, и красавец Бертран, и Герт, совсем еще ребенок, и Самюэль, и Эдвард... Они сражались отчаянно, на это указывали следы на поле битвы и трупы нескольких врагов. Но силы, очевидно, были неравными. Как всегда. И Алиен с ними не было.
   Девушка переходила от одного распростертого тела к другому и, опускаясь перед ними на землю, пыталась уловить хотя бы малейшее дыхание, движение губ или трепет пульса, - но тщетно. Еще совсем недавно жизнь переполняла их, била ключом, а сейчас покинула, как покинула их она, даже не простившись толком и не простив... Даже не сказав ни слова о том, как они дороги ей, они все...
   Теперь уже поздно что-либо говорить. И поздно оплакивать. Алиен чувствовала, как все внутри горит от непролитых слез. И от страстного желания мести.
   Она настигнет их, кто бы они ни были! Она настигнет и убьет их всех, до одного! Она заставит их молить о пощаде, захлебываясь в собственной крови!
   А до тех пор ни слезинки не прольется из ее глаз.
   Девушка похоронила тех, с кем судьбе было угодно разлучить ее навсегда, - ведь оттуда не возвращаются! Она воздала им должные почести, а затем, воткнув меч в холм, воздвигнутый над их общей могилой, поклялась своей жизнью и честью жестоко отомстить за их гибель.
   Но кто они - ее враги? Где искать их? Она наверняка скоро нагонит их, если выедет немедленно, по горячим следам.
   Подойдя к одному из убитых, который был одет во все черное, Алиен носком ноги приподняла забрало и вскрикнула от отвращения: вместо лица, ухмыляясь, на нее глядел пустыми глазницами череп, в котором копошились черви. Это уже было мертвым! Еще до того, как его убили вновь!
   Даже не подходя к остальным, девушка поняла, что увидит ту же картину. Внезапно в ее памяти возникло бледное лицо с перекошенным ненавистью ртом, лицо той, что именовала себя Королевой Черной Луны. "Тебя ожидает смерть: твоя и всех тех, кто дорог тебе", - вспомнились ей слова.
   "Так это ты! - воскликнула Алиен, охваченная горячей ненавистью, - ты не смогла добраться до меня и решила найти добычу попроще, ударить в спину! Только ты просчиталась, потому что отныне ничто не спасет тебя! Это говорю я, Алиен!!!" - и от голоса ее вздрогнуло небо.
  
  

***

   Два дня и две ночи преследовала она их, гонимая одним-единственным желанием: убивать! Словно охотничья борзая, шла она по следу, влекомая инстинктом, древним, как сама жизнь. Она забыла о сне и пище, и только жажда мести питала ее, не давая сделать хотя бы малейшую передышку. Она не чувствовала усталости. Словно стрела, пущенная из лука, она остановится, лишь поразив цель - не ранее.
   И вот, на рассвете нового дня, под алым, словно обагренным кровью, небом, впереди она различила, наконец, темные силуэты: всадников, одетых в черное, на вороных, без единой отметины, конях. Их было десять или около этого: горизонт плыл перед глазами, и она не могла сосчитать их.
   Не важно. Звон клинка, вынимаемого из ножен. Дикий боевой крик, рвущийся из ее горла.
   Они останавливаются и оборачиваются, все, как один, словно некий механизм управляет ими, одновременно заставляя повернуться шестеренки.
   Но для Алиен уже нет времени задумываться о чем-либо. Она налетает на них, подобно урагану, готовая мять и крушить. И умереть, если потребуется. Они окружают ее, словно темный туман, в котором вязнут все ее движения, теряя скорость и мощь. Меч наливается свинцовой тяжестью, и рука отказывается повиноваться. И все же она рубит, и отражает удары, и атакует вновь сквозь клейкий тягучий воздух. Иногда ее удары достигают цели, и тогда раздается скрежет и звук, подобный треску рвущейся ткани. Перед глазами так же темно, и она не может понять: то ли это от усталости, наконец, настигшей ее, то ли от неких колдовских чар, одолевающих ее, не дающих толком разглядеть происходящее.
   Алиен не испытывает страха; все ее чувства сосредоточились в отражении и нанесении ударов, становящихся с каждой секундой все бессмысленней, словно она сражается с пустотой. Наверное, то же самое чувствовали и они, пятеро бесстрашных рыцарей, в своем последнем бою.
   Теперь она точно знала, что конец неизбежен. И ей почему-то было все равно. Она сдержит клятву и будет драться до последнего вздоха. Видно, так было предначертано.
   Какие-то мерзкие клочья разлетались под ее сияющим клинком, который стал почти неподъемным. Алиен, чувствуя себя, словно в кошмарном сне, потеряла опору, пошатнувшись в седле, а затем... - лед в правом плече, холодный взрыв в груди, разносящий плоть, мир летит кувырком под вспыхнувшим небом, прямо под копыта ее коня, и последняя мысль, совершенно лишняя теперь, - о том, чтобы ноги успели выскользнуть из стремян, чтобы беспомощное тело не разнесла по полю обезумевшая лошадь. Боль. Адская боль. Еще одна вспышка, - и ничто.
  
  

***

   Они стояли перед ней, как и вошли, - одной ровной шеренгой, неподвижные и молчаливые, словно камень. Черные капюшоны закрывали лица. Где-то вдалеке было слышно, как в сыром коридоре с потолка капает вода. И ничто, кроме этого мерного стука, не нарушало тишину.
  -- Что скажете? - прервала молчание Королева Черной Луны, -
  -- Какие вести вы принесли?
  -- Мы принесли хорошие вести, - голос одного из выступивших вперед был глухим и безжизненным, -
  -- Ваша воля исполнена.
   Королева радостно захлопала в ладоши, не в силах сдержать своих чувств.
   - Расскажите же, как это произошло!
   Из-под капюшона раздалось урчание, а затем голос продолжил:
  -- Сперва мы разделались с рыцарями, как вы велели. Но ее с ними не было. Они дрались храбро, убиты все... Ее мы не искали. Она сама нашла нас. Смертные не способны так сражаться: мы потеряли четверых.
  -- Ерунда! - отмахнулась Королева, -
  -- Она мертва?
  -- Да. Сердце пробито насквозь.
  -- Отлично. Вы справились с заданием и будете вознаграждены. Все, кто выполняет мою волю, получает награду. А те, кто идет против... Да, вы знаете.
   Стоящие перед ней молча, как один, кивнули.
   Королева щелчком пальцев подозвала слугу:
  -- Принесите обещанное. Да, еще: срочно отправьте сообщение лорду Ичкену, я должна поделиться с ним радостными известиями. Пусть поскорее прибудет во дворец.
   Слуга торопливо удалился.
  
  

***

   Боль накатывала из ниоткуда, просачивалась, как вода, сквозь пылающее небо и, проходя насквозь, впитывалась в окаменевшую землю. Весь мир пульсировал и вздрагивал в одной непрекращающейся агонии. Разве так выглядит смерть? Разве она не приносит успокоения от всего? - Алиен представляла ее по-другому. Во всяком случае, она не ожидала, что тело будет страдать и после. Тело? Значит, она ощущает тело? Странная мысль. Разве она все еще на этом берегу?
   Неимоверным усилием воли Алиен заставила себя приоткрыть глаза. Вспышка острого, как сталь, света вонзилась прямо в мозг. Девушка застонала и попыталась пошевелиться, но мышцы, словно скованные свинцовым сном, отказались повиноваться ей.
   И тут совсем рядом, практически у самого лица, Алиен увидела ворону. Огромную, черную, наглую. Та подкрадывалась боком, словно чувствуя полную свою безнаказанность, но пока еще проявляя необходимую осторожность. Алиен перевела взгляд чуть дальше: ворона была не одна. И с небес с хриплым карканьем прибывало пополнение, в ожидании легкой поживы.
   Алиен внутренне содрогнулась: она не могла пошевелить и пальцем. Быть заживо расклеванной воронами... и почему она не погибла сразу?! Зачем судьба уготовила ей медленную мучительную смерть: от бессилья и жадных острых клювов?! Она вновь застонала, не в силах сдержать ужаса, и испуганная ворона вспорхнула с места; однако вскоре, осмелев, вернулась, оказавшись еще ближе, чем прежде.
   "Господи! Дай мне умереть!" - взмолилась Алиен про себя. И вдруг где-то высоко раздался крик ястреба. Вороны насторожились, подняв головы. С небес, постепенно увеличиваясь в размерах и описывая широкие круги, спускалась хищная птица, угрожающе распластав крылья.
   Черная стая, всполошено каркая, снялась с места и отлетела на безопасное расстояние: никому не хотелось попасть в ястребиные когти. Но едва птица исчезла из виду, вороны вновь стали приближаться к своей - как они уже считали - законной добыче. И опять возвращение ястреба спугнуло их. Сколько раз повторялась эта сцена, Алиен не могла бы сказать; мысли путались, явь превращалась в сон, иногда она теряла сознание, а затем вновь продиралась в реальность сквозь колючки боли и небытия, чувствуя, как кровь - настоящая и несуществующая - струится из множества ран тонкими неиссякаемыми ручейками. Все, что она осознавала в миг возвращения, - кружение ястреба над землей, полной смерти. А затем - вновь темнота и неподвижность.
   Однажды, очнувшись, Алиен услыхала некий незнакомый звук, которого до сих пор не было; и вот, напрягая все свое внимание, она вскоре поняла, что это стук колес и топот приближающихся лошадей, и, кажется, чьи-то голоса... Но, может, это снова - не более, чем мираж ее угасающего сознания? - Нет, похоже, действительно, на подъезжающий экипаж. Вот уже можно различить отдельные слова, выкрикиваемые кем-то... Алиен, не в силах больше удерживаться на поверхности яви, соскальзывает по высокой отвесной стене в никуда.
  
  

***

  
   Когда снова забрезжил свет понимания, Алиен ощутила, что лежит уже не на твердой земле, а на чем-то, напоминающем пуховую перину.
   Где-то вдалеке, словно высоко над ней, звучал чей-то незнакомый голос: "Все дело в несколько необычном анатомическом расположении сердечной оси: находясь под наклоном, почти вертикально, она обуславливает и соответствующее расположение данного органа. То есть, не углубляясь в более детальное описание, дабы не утомлять вас, замечу в двух словах: сердце данной особы смещено несколько вправо, находясь практически посередине грудной клетки. Такие аномалии известны, и человек спокойно живет с ними, не испытывая обычно никаких неудобств и иногда даже не догадываясь о своей особенности..."
   "Вы хотите сказать, - перебил молодой взволнованный голос, принадлежащий женщине, - что не будь этой особенности, она была бы уже мертва?"
   "Несомненно, - отвечал некто, по-видимому, являвшийся врачом, - удар был направлен точно в сердце, причем рана сквозная, - наносящий его хорошо знал, что делает. И если бы не такое необычное анатомическое строение, она не прожила бы и минуты. А так, будем надеяться, природа и крепкое здоровье возьмут свое. Рана сама по себе не смертельна, хотя произошла большая потеря крови".
   "Благодарю вас, доктор, - произнесла незнакомка с мелодичным голосом, - значит, покой и уход - это все, в чем она сейчас нуждается?"
   "Да, именно. Вы все правильно поняли".
   Алиен медленно приоткрыла глаза. Она лежала на широкой белоснежной постели в огромной комнате с уходящими высоко вверх стенами, сплошь покрытыми красочными гобеленами. Сквозь большое окно струился яркий дневной свет. У кровати стояли двое: пожилой доктор и высокая стройная дама, одетая роскошно и со вкусом. Заметив, что Алиен открыла глаза, последняя подошла к ней поближе и тем же певучим голосом произнесла:
   - Ни о чем не беспокойтесь. Вы серьезно пострадали, но к счастью, остались в живых. Я - баронесса де Ламбертен, моя карета подобрала вас, и сейчас вы находитесь у меня в гостях и под моим покровительством.
   Алиен попыталась ответить, но была слишком слаба, и с губ ее сорвался только легкий стон.
  -- Не волнуйтесь, отдыхайте и набирайтесь сил, - жестом упокоила ее баронесса, -
  -- Расскажете мне обо всем позже, когда полностью придете в себя. А сейчас - не буду больше вас утомлять. Доктор предписал полный покой, - и она удалилась из комнаты, закрыв за собой дверь.
   У Алиен, действительно, не было сил, чтобы о чем-то еще задумываться или говорить, и она очень скоро погрузилась в легкий, спокойный сон.
  

***

   Прошло несколько недель, проведенных под гостеприимным кровом баронессы де Ламбертен, которая приютила спасенную, сперва принятую ей за рыцаря, павшего в бою. Она поняла свою ошибку, едва приблизившись к распростертому телу в доспехах и разглядев нежное лицо, обрамленное светлыми волосами. Но - мужчина или женщина - та едва дышала и без срочной помощи вряд ли протянула бы еще чуть-чуть. Баронесса, вообще не отличавшаяся особым альтруизмом, все же не могла бросить умирающую, к тому же любопытство было одним из сильнейших ее пороков. И она приказала слугам осторожно погрузить незнакомку в свою карету, подозревая, что за всем этим кроется некая таинственная история.
   И она не ошиблась. Однако Алиен, постепенно приходя в себя и обретая потерянные силы, не торопилась удовлетворять любопытство баронессы, ограничиваясь немногословными ответами и по-прежнему оставаясь скрытной и молчаливой. Вместе с тем, она не могла не испытывать горячую благодарность к своей спасительнице и большую часть времени проводила в обществе баронессы, явно нуждавшейся в подруге и компаньонке.
   Таким образом, в один из солнечных осенних дней они обе сидели в парадной гостиной, наслаждаясь спокойствием и тишиной золотистого утра. Перед ними, на столике с резными ножками, стояла корзинка, полная недавно собранных фруктов, а в камине весело полыхал огонь.
  -- И что же, совсем ничего не помнишь? - продолжала допытываться баронесса, -
  -- Ведь ты говоришь, пока ты лежала там, неподвижная и беспомощная, прошла целая вечность времени!
   Алиен задумчиво перевела на нее отстраненный взгляд, устремленный до этого на багрянец листвы за окном:
  -- Помню. Помню ястреба, который отгонял слетавшихся ко мне ворон. Но, возможно, это было только моим сном. Так не бывает.
  -- Почему же?! - горячо воскликнула баронесса, всегда готовая поверить в самые невероятные события, -
  -- Может, ястреб был на самом деле? И ты жива не только благодаря моей помощи?
  -- Не знаю, - ответила Алиен и вновь погрузилась в молчание. Физическое выздоровление, кажется, намного опережало выздоровление душевное: девушка выглядела печальной и безразличной ко всему.
   Баронесса выбрала из корзины огромную виноградную кисть, казавшуюся янтарной и, держа ее перед собой, отрывала по ягодке.
  -- А до этого? Что было до этого, - так и не вспомнила? - пыталась она растормошить девушку.
   Алиен тяжело вздохнула: к чему бередить прежние раны в угоду чужому любопытству!
   В этот момент вошел слуга, и, склонившись к баронессе, что-то быстро сказал ей.
  -- Да, конечно. Пускай войдет, - произнесла та и обернулась к гостье, -
  -- Там прибыл некий молодой человек, который утверждает, что привел принадлежащего тебе коня, найденного им неподалеку несколько дней назад.
   Алиен недоверчиво усмехнулась:
  -- Интересно, как ему это удалось? Скай никогда не даст дотронуться до себя чужому.
  -- Пошли, взглянем, - баронесса уже была на ногах.
   Девушка последовала за ней на крыльцо, выходящее во двор для гостей, и остановилась на верхней площадке, наблюдая за тем, как в открытые ворота входит некто высокий, с янтарным отблеском в длинных волосах и гордой посадкой головы. Незнакомец небрежно, двумя пальцами держал повод послушно идущего рядом Ская. Это изумило Алиен: кому, как не ей, был хорошо известен независимый характер жеребца. И, кроме того, специальная выучка, благодаря которой вышколенное животное признавало ее единственной хозяйкой, не позволяя ни чьей руке больше прикоснуться к себе...
   Пока девушка, немало удивленная, пыталась пристальнее разглядеть гостя, улавливая в его чертах нечто знакомое, Скай увидел ее, и радостно заржав, рванул повод из рук незнакомца. Тот не стал удерживать его, и жеребец огромными прыжками помчал к Алиен. Взобравшись на крыльцо, не запнувшись при этом ни разу на высоких ступеньках, под изумленным взором баронессы, Скай приблизился к своей хозяйке и приветливо ткнулся широкой мордой ей в грудь. Алиен не меньше, чем он, была рада встрече. Обняв коня за шею, она тихо и ласково что-то шептала ему, поглаживая по атласной шерсти.
   Незнакомец же так и остался стоять на ведущей к крыльцу аллее. На лице его играла слегка насмешливая улыбка. Он ждал, когда на него снова обратят внимание.
   Наконец, Алиен, вспомнив о нем, оставила в покое лошадиную шею и, спустившись с крыльца в сопровождении баронессы, поприветствовала гостя. Тот ответил церемонным поклоном. И вновь девушке показалось, что она где-то видела его прежде.
  -- Мы встречались? - спросила она.
  -- Все-таки вы не забыли, - ответил незнакомец, -
  -- Конечно, мы встречались. Это было на состязании лучников. Конрад - мое имя, если помните.
   Теперь Алиен стало ясно, откуда она знает этого человека: еще из той, прежней жизни, когда с ней были ее друзья, с которыми ей не увидеться больше... И воспоминание о них нагнало сумрачную тень на ее лицо.
   Девушка взглянула на Конрада: да и он не был слишком похож на того беззаботного юношу, с такой легкостью тогда вырвавшего у нее победу. - Потому она и не сразу узнала его. Он выглядел словно бы старше, хотя с их последней встречи прошло совсем немного времени.
  -- Хочу вас поблагодарить, - произнесла Алиен, прерывая нить собственных размышлений, -
  -- За то, что вы привели моего коня. Хотя рано или поздно, он сам бы меня отыскал, но вы ускорили нашу встречу.
  -- Не стоит благодарности, - поклонился Конрад, -
  -- Мне было вовсе не трудно.
  -- Кстати, - спросила девушка, -
  -- Как вам удалось это сделать, раскройте секрет. Ведь Скай повинуется только мне.
   Карие глаза юноши лукаво сверкнули, но он произнес с самым серьезным выражением лица:
  -- Никогда не видел более смирного животного. Он не доставил мне ни малейших хлопот.
   Тут в разговор вмешалась баронесса, на правах хозяйки приглашая гостя в дом:
  -- Зайдите хоть ненадолго. Передохните, посидите с нами за скромной трапезой.
   Но Конрад вежливо поблагодарил, сказав, что ему пора, но в следующий раз он обязательно воспользуется столь любезным приглашением. Затем попрощался с обеими дамами, и, надев шляпу с длинным пером, исчез за воротами.
  -- Вот видишь, - обратилась баронесса к Алиен, -
  -- А ты говорила, что ничего не помнишь о себе. Такой любезный молодой человек! Так когда вы успели познакомиться?
   И одолеваемая вопросами, Алиен последовала в дом, предварительно позаботившись о вновь обретенном Скае.
  
  
  
  

***

   Прошло еще какое-то время, и Алиен почувствовала себя достаточно окрепшей, чтобы покинуть гостеприимный замок.
   За эти дни ее несколько раз навещал Конрад, исполняя обещание, данное им при первой встрече. Он был любезен и весел и умел поддерживать непринужденную светскую беседу. В его обществе баронесса оживлялась необычайно и всегда с нетерпением ждала потом его следующего визита. Алиен не разделяла ее восторгов, но, по крайней мере, и ее покидала скука в присутствии гостя. Было что-то неоднозначное в его веселой любезности и вежливой болтовне, словно, поддерживая светский тон, он сам в глубине души потешался над ним. Алиен никак не могла разобраться в его двойственности, и это делало их беседу еще более интересной.
   Так пробегало время, и однажды девушка сообщила баронессе, что собирается расстаться с ней, чтобы продолжить свой путь.
   Хозяйка была опечалена этим известием и пробовала уговорить ее остаться еще хотя бы ненадолго. Но Алиен проявила непреклонность.
  -- Ты была очень добра ко мне все это время, и тебе я обязана жизнью. Тем более, мне не хотелось бы навлечь неприятности на этот замок и на его любезную владелицу. По моим пятам следует смерть, и любой, кто окажется ко мне слишком близко, рискует заплатить высокую цену. Благо, Она не знает еще, очевидно, что я жива. А когда узнает и поймет, кто мне помог, вряд ли что-то удержит ее от мести. Поэтому чем скорее я уеду отсюда, тем лучше.
  -- Ты опять говоришь загадками, и снова все окутано тайной. Алиен, мы столько знакомы с тобой, а ты все так же скрытна и не доверяешь мне, своей подруге. Ну кто, например, Она, о которой ты сейчас упомянула? От чего или к чему ты бежишь? Какая опасность мне угрожает?
  -- Если бы я могла, я бы непременно рассказала тебе. Но от всех этих тайн лучше держаться подальше, поверь. А некоторые имена просто опасно произносить вслух. Остается только молиться о том, чтобы пребывание мое здесь никому не открылось, - уж, пожалуйста, прояви в этом сдержанность, если тебе дорога жизнь. Думаю, ты еще услышишь об Алиен и поймешь многое из того, о чем я вынуждена была молчать. И еще, думаю, ты будешь гордиться тем, что оказала мне гостеприимство.
   Баронесса возразила:
  -- Ну, хорошо. Я, допустим, буду молчать. А Конрад? Ты забыла о нем? Он, конечно, очень приятный собеседник, но также полон таинственности, и мы ничего не знаем о нем, - кто он, откуда...
  -- Пусть только попробует сболтнуть что-нибудь! - нахмурилась Алиен, -
  -- Впрочем, мне почему-то кажется, что он будет молчать. Очень похоже, что и ему есть, что скрывать.
  -- А все-таки, скажи, свидимся ли мы еще когда-нибудь? - спросила баронесса.
  -- Если будет угодно небу, я думаю, свидимся обязательно, - ответила Алиен, застегивая пряжку дорожного плаща, -
  -- Ну, все, мне пора.
  
  

***

   Теперь Алиен четко представляла себе, куда лежит путь: ей было необходимо отыскать Госпожу Леса. Только она могла помочь ей.
   Уже ворота замка остались далеко позади, и дорога, петляя, вилась среди унылых вспаханных полей. Осенний воздух был прозрачен и таил в себе некую горечь, словно печаль об ушедшем лете пронизывала его насквозь. Золотисто-матовое, нежаркое солнце смотрело на землю с голубоватых небес, и лучи его почти не согревали.
   Внезапно тишину разорвал громкий крик ястреба, и Алиен с изумлением увидела, как хищная птица кругами спускается прямо к ней. Несколько взмахов пестрых крыльев - и вот уже ястреб по-хозяйски расположился на ее плече, слегка царапнув когтями.
   "Мы знакомы?" - спросила Алиен с улыбкой, слегка повернув голову к птице, боясь спугнуть ее. Но крылатый хищник, похоже, чувствовал себя, как дома. Ничуть не смущаясь, он встряхнулся, переступив с лапы на лапу, и взглянул на девушку золотисто-карими злыми глазами.
   Алиен несмело протянула руку и осторожно коснулась пестрого оперенья. Ястреб перенес это довольно равнодушно, только открыл и закрыл клюв.
   "Ну, ладно, - произнесла странница, - оставайся, если хочешь. Вместе будет веселее в пути".
   Птица ничего не ответила, а лишь завозилась, поудобнее устраиваясь на ее плече.
  
  

***

   Так они и продолжали путь, уже втроем: Алиен, Скай и пестро-рыжий ястреб, который, правда, далеко не все время проводил в ее обществе. Время от времени он, взмахнув крыльями, взмывал вверх и исчезал из поля зрения, бывало, что и на несколько дней. Но потом исправно возвращался, словно ручной, отыскивая Алиен, где бы она ни находилась. Девушка привыкла к нему и даже дала ему кличку "Гелиос", за яркое, с рыжиной оперение и за солнечные искорки в темных внимательных глазах. Иногда он помогал ей отыскивать дичь, гораздо более крупную, чем он сам, с которой он бы не справился. Ястреб долго кружил над обнаруженной сверху добычей, привлекая внимание Алиен резкими криками, а после, когда дичь была подстрелена, девушка всегда выделяла ему лакомый кусочек.
   Теперь она почему-то не сомневалась, что это был именно тот самый ястреб, который когда-то спасал ее от ворон, и уже даже не удивляла сама мысль о том, почему вдруг вольный хищник избрал ее своей спутницей, - она знала, что именно спутницей, а не хозяйкой. Видимо, на это была своя причина, как и на все, происходящее в мире. И не всегда обязательно искать разгадку: наступает время, - и она возникает сама. А может, и не нужна она вовсе.
   Так или иначе, но Алиен сейчас волновали совсем другие проблемы и вопросы, и она перестала задумываться о своем новоприобретенном крылатом друге.
   Кажется, до того места, где обитала Госпожа Леса, оставалось не так уж много дней пути. Точной дороги девушка не помнила, но не сомневалась, что сумеет отыскать ее.
   С самого утра с неба моросил мелкий занудливый дождь. Алиен ехала на понуром Скае, накинув на голову капюшон, а на ее плече, уныло нахохлившись, сидел Гелиос; словно оправдывая свою солнечную кличку, он терпеть не мог пасмурную погоду: был мрачен и малоподвижен, и абсолютно не изъявлял желания покидать свой удобный "насест".
   Алиен сняла с руки перчатку, чтобы поправить выбившиеся из-под капюшона пряди, и тут взгляд ее упал на безымянный палец. На нем по-прежнему красовался перстень! И как она могла забыть о нем?! - Ведь это, наверное, единственная зацепка, по которой Королева Черной Луны может отыскать ее. Это же надо - проявить такую непростительную беспечность!
   Алиен тут же схватилась за перстень, намереваясь стянуть его с пальца, но он, словно вросший намертво, не желал поддаваться ее усилиям.
   Ястреб на ее плече вдруг шумно завозился, закричал протестующе, впиваясь когтями в кожу. Она повернула к нему голову, пытаясь увещевать тихим голосом. Но он разошелся не на шутку и долго еще выкрикивал на своем птичьем языке непонятные ей слова.
   "Ладно. Ничего страшного, - произнесла девушка самой себе, - доеду до ближайшей деревни и там попрошу кузнеца распилить проклятое украшение, если по-другому от него не избавится". И, успокоенная этой мыслью, продолжила путь.
  
  

***

   В таверне было шумно и многолюдно. Алиен без труда затерялась среди посетителей, выбрав столик у стены, и сидела в ожидании, пока ей принесут горячий ужин: за время долгого пути она успела соскучиться по домашней пище. Черный капюшон она плотно надвинула на лицо, не желая быть кем-то случайно узнанной. Но несмотря на эту предосторожность, вскоре она ощутила на себе чей-то пристальный взгляд.
   Повернув голову, Алиен увидела сидящего неподалеку мужчину, который бесцеремонно пялился на нее, и неожиданно, к своему удивлению, тоже узнала его. Это был Конрад! Только сейчас, каким-то непостижимым образом, он выглядел значительно старше, и вряд ли у кого-либо повернулся бы язык назвать его теперь "юношей" или "молодым человеком".
   Заметив, что девушка на него смотрит, он вежливо кивнул в знак приветствия, и, захватив стоявшую перед ним кружку, подошел ближе.
  -- Вы разрешите присоединиться к вам? - голос тоже звучал по-новому, с какими-то бархатистыми интонациями.
  -- Да, пожалуйста, - ответила Алиен, немного отодвигаясь и освобождая место на скамье.
  -- Какая неожиданная встреча! - продолжал между тем Конрад, и у девушки почему-то возникло ощущение неприкрытой насмешки в его словах.
   Она промолчала, а собеседник произнес:
  -- Вы по-прежнему путешествуете? И все так же в одиночку?
  -- Как видите, - пожала плечами Алиен.
   В это время принесли ужин, и девушка все свое внимание обратила на него, не скрывая своего аппетита.
   Конрад молча, с улыбкой, наблюдал за ней, не забывая время от времени прикладываться к собственной кружке.
   Покончив с ужином, Алиен обратилась к нему:
  -- А вас какая судьба забросила в эти места?
  -- Меня привело сюда одно очень важное дело, - ответил собеседник.
  -- Да, конечно, - кивнула головой девушка, улыбнувшись про себя этой взаимной скрытности.
   Так они и сидели друг напротив друга, продолжая играть в слова, не доверяя своих тайн и намерений.
   Между тем, за окнами разразилась нешуточная гроза. Усилившийся дождь лил нескончаемым потоком, и перспектива оказаться на улице в эту ночь не слишком привлекала. Подозвав прислугу, Алиен поинтересовалась, не найдется ли свободных мест, на что получила отрицательный ответ, сопровождаемый многочисленными извинениями.
  -- Вы же видите, сколько народу сегодня, сударыня. Уж не обессудьте, - разводил руками тот.
   Конрад прервал его извинения решительным жестом:
  -- Если вы пожелаете, я мог бы уступить вам свою комнату.
  -- А вы сами? - спросила Алиен.
  -- Как-нибудь это переживу. Переночую, например, на конюшне.
  -- Да нет, спасибо, - произнесла девушка независимо, -
  -- Вы, наверное, принимаете меня за одну из тех благородных дам, которым горошина под периной кажется булыжником. Было, конечно, очень любезно с вашей стороны...
  -- Ну, как хотите. Не буду настаивать. По правде говоря, сам я ценю комфорт, - и, встав из-за стола, Конрад вежливо раскланялся.
   Алиен, чувствуя непонятную досаду, отправилась на конюшню, где, проведав Ская, забралась на сеновал и закуталась в плащ. Почему-то из головы долго не шли мысли о Конраде. Что-то в нем безумно ее раздражало, особенно последняя выходка, показавшаяся чуть ли не оскорбительной. Хотя, ведь она сама отказалась от его предложения! Почему же тогда ее это так задевает?
   В полумраке раздался шорох крыльев, и на стропила прямо над ней уселся Гелиос.
   "А, вернулся, бродячая душа, - произнесла Алиен, - ладно, пора спать". И, закрыв глаза, она попыталась уйти от суматошных мыслей.
  
  

***

   Как и в прошлый раз, просвет среди деревьев открылся совершенно неожиданно, и глазам Алиен предстала убогая избушка. Девушка легко спрыгнула с седла, выпустив из руки повод. Ястреб на ее плече поднял крылья, удерживая равновесие, и издал несколько недовольных криков.
   Алиен постучала в дверь:
  -- Госпожа! Откройте, это я!
   Она услыхала звук неторопливых шагов и скрип поднимаемого засова.
  -- А, ты, наконец, приехала, - произнесла лесная фея, приоткрыв дверь, -
  -- Входи, я ждала тебя. Только спутник твой пусть подождет снаружи.
   Алиен с удивлением огляделась.
  -- Вы о ком? - спросила она.
  -- О нем, о нем, - Госпожа указала на ястреба, вцепившегося когтями в плащ девушки.
  -- Ладно, - Алиен протянула руку, и, сняв протестующую птицу с плеча, усадила на ближайшую ветку, -
  -- Побудь здесь, Гелиос.
  -- Как ты его назвала? - Гелиос? - Красивое имя, - улыбнулась хозяйка, приглашая следовать за собой. Она усадила Алиен в старое кресло, сама села напротив и внимательно вгляделась в ее лицо:
  -- Итак?..
  -- Мне нужна ваша помощь, Госпожа. Раньше все было просто. Но сейчас я встретила нечто, превосходящее мои силы, нечто, готовящееся разрушить мир, враждебное всему живому. Из-за меня погибли люди... и я боюсь новых жертв, потому что Она мстительна. Я должна остановить Ее!
  -- А ведь я предупреждала тебя, помнишь? - произнесла Госпожа тихо, -
  -- Ты оказалась в самом центре борьбы сил света и тьмы, и теперь уже слишком поздно отступать, даже если бы ты и захотела. Но, как я понимаю, ты готова идти дальше?
  -- Именно для этого я здесь.
  -- Ты все так же отважна! Я рада, что не ошиблась в тебе. Хотя и безрассудства тебе не занимать.
  -- Знаю, - склонила голову Алиен, -
  -- Я вела себя глупо, не захотев сразу избавиться от этого перстня, - она протянула руку, на котором тускло поблескивало украшение, -
  -- А теперь у меня уже не получается снять его. Я даже обращалась к кузнецу по дороге сюда, но он сказал, что разъединить его невозможно, не повредив пальца. Я настаивала - он отказался. Что значит палец, по сравнению со всем остальным! Если и вы не сумеете помочь, я, пожалуй, отрежу его сама.
  -- Не нужно, - Госпожа жестом успокоила ее, -
  -- Теперь это уже почти не имеет значения.
  -- Но ведь именно благодаря перстню, Она сможет отыскать меня!
  -- Да. Но перстень имеет и обратную связь, понимаешь? - С его помощью ты тоже сможешь найти Королеву Черной Луны, с его помощью сумеешь обнаружить ее слабое место.
   Алиен внимательно слушала Госпожу Леса, не сводя глаз с ее светлого, словно помолодевшего лица.
  -- В тебе достаточно сил, чтобы справиться, и у тебя есть все для этого, почти все, - продолжала хозяйка, -
  -- Единственная вещь, которую бы я добавила, - это Меч.
  -- У меня есть меч, - ответила Алиен, -
  -- Очень хороший, отменной закалки, он еще не подводил меня.
  -- Я говорю не о простом мече. Я говорю об оружии, способном поражать любого выходца Тьмы. Ведь тебе уже доводилось сражаться кое-с-кем из них?
   Девушка кивнула, передернув плечами: воспоминания были не из приятных.
  -- С ним ты станешь практически непобедимой. Правда, есть и одна трудность, - тебе придется самой добыть его, а это не слишком легко. Меч находится в Белом Храме, который существует не в этом измерении. Лишь одно из его отражений время от времени проявляется в нашем мире. Надо обладать достаточно ясным сердцем, чтобы разглядеть его, и достаточной смелостью, чтобы войти. Кроме того, подступы к Храму охраняет Белый Дракон. И если тебе удастся миновать все преграды, увидеть Храм, освещенный лучами твоей собственной души, и войти в него, - то только тогда ты добудешь Меч.
   Алиен задумчиво склонила голову. Она и не ждала, что путь окажется простым, но, с другой стороны, был ли у нее иной выход?
  -- У меня есть карта, указывающая, как добраться до места одного из отражений, - продолжала Госпожа, -
  -- Ты должна запомнить ее наизусть, чтобы никто больше не узнал о ней.
  -- Да, я все поняла. Спасибо, Госпожа, - Алиен склонила голову.
  -- Пойдем, я покажу тебе, - фея встала, поманив ее рукой.
  
  

***

   Дорога, вся серебристая в свете высоко вставшей луны, убегала вдаль, прямая, как луч. Силуэты деревьев по обочинам застыли неподвижно, словно стражи. Лишь зыбкий ветерок налетал время от времени, нарушая сказочное безмолвие глубокой полночи.
   По дороге ехал верховой рыцарь в темном плаще, наброшенном поверх доспехов. Его огромный, вороной масти конь ступал почти бесшумно, проваливаясь копытами в серебристую пыль, а на плече всадника застыл ястреб, похожий на изящную статуэтку.
   Почти фантастический в мертвенном свете луны, силуэт в полном молчании следовал сквозь распластавшуюся ночь, к горизонту, острой чертой отсекавшему землю от неба. Только позвякивание доспехов говорило о том, что это - не сновидение, причудливое и несколько мрачноватое.
   Так двигался всадник, вперед и вперед, пока горизонт не распахнулся перед ним и не позволил раствориться в своей безмолвной глубине, посеребренной луной.
  

***

   Я - странница, нигде не нашедшая приюта,
   Я - скиталица, отвергнутая даже самой собой,
   Я - печаль, настигающая внезапно,
   Я - Алиен.
  
   Я - взгляд, пронзающий душу до самого дна,
   Я - все невыплаканные слезы,
   Я - мольба о пощаде, дрожащая на острие клинка,
   Я - Алиен.
  
   Я - сердце, в котором уже ничего не осталось,
   Я - последняя песня, которой проводят в ночь,
   Я - стрела, обагренная кровью,
   Я - Алиен.
  
   Мои ноги прошли миллионы дорог,
   Мои глаза не видели ничего, кроме смерти:
   Смерти любви, смерти бессчетных надежд,
   Смерти людей и чудовищ...
  
   И когда ко мне придет смерть,
   Я приму ее без сожалений.
  
   Ибо я - Алиен,
   Которой нечего больше терять,
   Кроме жизни -
   Маленькой светлой росинки на нежном листке.
  
  
  

***

  -- Ты шутишь? - Королева Черной Луны картинным жестом подняла руку, широким бархатным рукавом проведя по подлокотнику, -
  -- В таком случае, шутка твоя не кажется мне смешной. Придумай что-нибудь пооригинальней.
  -- Кто сказал, что я шучу? - возразил Ичкен, глядя на нее в упор красивыми темными глазами, -
  -- Я говорю о том, как есть на самом деле.
  -- Не может этого быть! Она мертва. Убита моими верными стражами.
  -- Хочешь - верь, не хочешь - не верь, но это так. Она живее нас с тобой, и с каждым днем приближается. Похоже, ты глубоко задела ее чувства! - Ичкен криво усмехнулся.
  -- Да нет, это невозможно, - Королева прикрыла глаза, -
  -- Ты просто пытаешься досадить мне, поддерживая нелепые слухи. Ты всегда завидовал мне, Ичкен, моей власти и силе...
   Гость вскочил, едва не опрокинув кресло:
  -- Нелепо обвинять меня в подобном! И мне вдвойне обидно слышать это, владычица, поскольку мы - на одной стороне, что бы там ни говорили недоброжелатели... Может, ты хочешь убедиться во всем собственными глазами?
  -- Сделай милость, - Королева облокотилась на широкую резную спинку, -
  -- И избавь меня от разговоров о своей преданности. Мне твое коварство известно лучше, чем остальным... Не возражай! - жестом остановила она готовые хлынуть с его губ слова, -
  -- Ближе к делу.
   Ичкен согнулся в покорном поклоне. Затем вытащил из-под полы волшебный кинжал и лезвием описал в воздухе круг, который вскоре начал светиться фосфорическим зеленоватым огнем. Долгое время ничего не происходило, только шепот магических заклинаний колыхал окружающее пространство, да пробегали по полу странные сквозняки. А затем воздух в круге стал прозрачным, наполнившись дневным светом, и словно бы превратился в распахнутое в другое место окно.
   Королева зааплодировала.
  -- Ты просто мастер внешних эффектов! - воскликнула она, -
  -- Никогда не могла без восхищения смотреть на твою работу! В этом ты весь.
   Ичкен, вроде бы, оставил ее двусмысленную похвалу без внимания, только улыбнулся незаметно самым уголком губ.
  -- Смотри, Королева, - указал он в пространство.
   Под золотым пологом осенних деревьев ехал всадник на вороном коне. Во взгляде, устремленном вперед, читалась сосредоточенная решимость, пальцы сжимали повод, и горькая складка залегла возле губ.
   Всматриваясь в это лицо, Королева мрачнела все больше и больше. Неужели ее опять постигла неудача? Откуда у этой смертной взялась еще одна жизнь?
   Внезапно она вздрогнула, когда почти перед ее глазами взметнулись птичьи крылья. На плечо столь ненавистной ей особы уселся рыжий ястреб.
  -- О, черт! Этого еще не хватало! - воскликнул Ичкен, испуганно загораживаясь рукой, словно с той стороны его тоже могли видеть, -
  -- Неужели все настолько плохо?!
  -- Все очень плохо! - ледяным тоном изрекла Королева, даже не собираясь вникать в причины его внезапной паники: ей хватало собственных треволнений.
   Между тем, никем больше не удерживаемое, изображение в воздухе начало тускнеть, плавиться по краям и постепенно таять, пока не превратилось в маленький клочок тумана, окончательно растворившись в окружающем полумраке.
  
  

***

  
   Алиен остановила коня в небольшой ложбинке, усеянной опавшими листьями. Легко спрыгнув с седла, она отпустила подпруги и, оставив Ская разыскивать последние зеленые травинки, направилась в глубь леса.
   Однако отойти далеко девушка не успела. Едва ельник сомкнулся за спиной, как над ее головой раздался странный легкий шум, и Алиен, только протянув руку к мечу, оказалась вдруг опутана густой сетью, наброшенной сверху. Она упала, сбитая с ног ловким ударом. Пыталась сопротивляться, - но тщетно. Вокруг суетились какие-то люди, по виду сильно смахивающие на разбойников. Крича и ругаясь, они обматывали ее веревками, и без того неспособную пошевелиться.
   Алиен видела, как с громким отчаянным криком Гелиос кинулся на нападавших, впился когтями одному из них в лицо. Брызнула кровь, тот заорал, рухнул на землю, размахивая руками и пытаясь оторвать от себя птицу. Ястреб ринулся на новую жертву.
   Но их было слишком много. Из леса выходили все новые и новые. Если бы не внезапность нападения и хитрость противника, мгновенно обездвижившего ее, Алиен, конечно, сумела бы защититься. Но сейчас она лежала, совершенно беспомощная, связанная по рукам и ногам, кусающая губы от сознания собственного бессилия.
   В поле ее зрения неожиданно возник чей-то силуэт. Сперва девушка разглядела только высокие кожаные сапоги, затем, переведя глаза выше, смогла увидеть среднего роста мужчину, одетого, словно лесничий. У него не было одной руки. Мужчина стоял над ней и глядел с такой неприкрытой ненавистью, что Алиен вздрогнула. Она внезапно вспомнила, кто этот незнакомец, вспомнила давнюю сцену, когда, расправляясь с двумя мародерами, убившими путника, оставила одного из них в живых, лишь отрубив ему руку.
  -- Приятная встреча, - ухмыльнулся мужчина, -
  -- Давно я ждал ее.
  -- Жаль, что я не убила тебя тогда! - воскликнула Алиен.
   И тут же сильный удар по голове погрузил ее в темноту.
  
   Когда она пришла в себя, то почувствовала, что по-прежнему не может пошевелиться. Открыв глаза, девушка огляделась. Она находилась в некоем подобии клетки, в каких держат диких зверей и беглых преступников. Редкие стальные прутья позволяли рассмотреть окружающую обстановку: сырые неровные каменные стены, своды, теряющиеся во мраке, неяркий свет нескольких факелов: было похоже, что она находится в какой-то подземной пещере.
   На двери клетки висел огромный тяжелый замок, но даже если бы его и не было, вряд ли пленница могла убежать: ее запястья приковали к стене железными цепями. Алиен криво усмехнулась: эти предосторожности говорили о том, что она внушала им сильный страх.
   Охранявший ее страж, заметив, что пленница пришла в себя, поспешил позвать предводителя. Им оказался - а она уже в этом и не сомневалась - тот самый однорукий. Он приблизился к решетке и со смехом уставился на девушку.
   Алиен, в который раз проклиная себя за проявленную некогда слабость, отвечала ему презрительным взглядом.
  -- Вы - трусы! Нападать целой шайкой на одну женщину - вот, действительно, достойный вас подвиг!
   Однорукий продолжал усмехаться.
  -- Можешь говорить, что хочешь, но сейчас ты в нашей власти. Я так долго ждал этого момента, так тщательно готовился к нему! И вот сейчас осуществилась главная цель моей жизни, - глаза его фанатично блестели, -
  -- Тогда ты сказала мне, чтобы я не забывал... О, я никогда не забывал, ни на миг! Ты оставила мне хорошую зарубку на память!.. Все эти дни я мечтал лишь о том, как встречусь с тобой и поквитаюсь за все...
   Алиен молчала, с отвращением глядя в его пышущее ненавистью лицо.
  -- О, ты не отделаешься только отрубленной рукой, - продолжал тот, -
  -- Я придумаю что-нибудь поинтересней. Благо, времени у меня сейчас сколько угодно. Моя месть будет столь изобретательна и изощренна... А ты пока помучайся, гадая о том, что тебя ожидает.
   Алиен бросила на него короткий пронзительный взгляд.
  -- Ты умрешь! - произнесла она тихо, но так, что вздрогнули даже стены.
   Однорукий слегка отшатнулся, словно забыв, что она надежно прикована цепями в железной клетке, но тут же овладел собой и, ухмыляясь, ответил:
  -- Да. Но ты умрешь гораздо раньше, - и, повернувшись к стражу, добавил, -
  -- Не давать ей ни воды, ни пищи... Ну, разве что воды совсем немного, - чтобы она не умерла раньше времени и не лишила нас удовольствия созерцать ее страдания.
   Затем, топая тяжелыми коваными сапогами, удалился, оставив пленницу наедине с ее мыслями.
  
  

***

   Шли, кажется, четвертые сутки ее заточения, - в подземной пещере было трудно сориентироваться в смене времени дня и ночи.
   Алиен давно уже не чувствовала затекших от боли и неподвижности мышц. Голод ослабил ее настолько, что периодически она почти теряла сознание. Но хуже всего была жажда, изнуряющая, беспощадная, непреодолимая. Стоило девушке закрыть глаза, - и перед ней возникал искрящийся журчащий источник, но едва она мысленно протягивала к нему руки - он исчезал. Распухший язык с трудом ворочался во рту, и бред мешался с явью.
   Иногда однорукий подходил к клетке, чтобы поиздеваться. Она не отвечала и вообще не смотрела в его сторону, словно его и не было. Это выводило мучителя из себя, он начинал орать и ругаться, угрожая бесчисленными пытками. Алиен продолжала не замечать его.
   Она пребывала в странном, равнодушном оцепенении. Ни страха, ни ярости, словно на них уже не оставалось сил. Девушка и сама, наверное, не могла бы объяснить царившее внутри ненарушимое спокойствие: словно то, что происходило вокруг, не имело ни малейшего отношения к ней, настоящей.
   Вечером четвертого дня, - если это был, конечно, вечер, Алиен обнаружила, что ее сторож заснул, самым беззастенчивым образом, причем не просто заснул, а захрапел так, что сотрясались стены. Она слегка подивилась такому вопиющему нарушению дисциплины. Хотя, впрочем, если здраво посудить, пленница все равно была абсолютно беспомощна и не представляла никакой угрозы.
   На всякий случай, скорее по привычке, Алиен подергала цепи, которыми была прикована к стене, но ощутила лишь новую боль в стертых до крови железными браслетами кистях.
   Качнулись тени в колеблющемся свете факелов, и где-то вдалеке послышался тихий отзвук шагов.
   Померещилось? - Нет, кажется, не померещилось: шаги приближались. Наверное, это вновь ее мучитель. Сейчас уснувший сторож попляшет! - Почему-то эта мысль едва не рассмешила ее, когда она представила нелепую фигуру, разбуженную пинком, испуганно озирающуюся, не в силах понять, что происходит. Глупо, конечно, но на лицо сама собой наползала слабая улыбка.
   На фоне стены возник чей-то высокий силуэт. Алиен слегка прищурилась, силясь разглядеть его. Нет, это был не однорукий! - Кто же тогда?! Почему он движется так осторожно, почти бесшумно, словно стараясь не привлекать внимания?
   На секунду судорога перехватила горло. Ей показалось...
  -- Айвен! - звонким шепотом окликнула она.
  -- Нет, я не Айвен, - фигура приблизилась, повернувшись в профиль. Тот же благородный абрис лица, те же волнистые волосы чуть ниже плеч...
   Но теперь Алиен, наконец, разглядела его и поняла свою ошибку. И все же, как он был похож только что...
   Слезы навернулись ей на глаза. Сквозь их пелену она смотрела, как нежданный спаситель пытается подобрать ключ к замку, перебирая огромную связку. Наконец, замок щелкнул, и клетка распахнулась.
  -- Да, надежно они тебя замуровали. Видать, сильно боятся, - Конрад с широкой улыбкой шагнул внутрь.
   Тут Алиен вспомнила об уснувшем страже и громким шепотом предостерегла:
  -- Тише! Он может вот-вот проснуться.
   Конрад все с той же улыбкой обернулся, взглянул на храпящее тело и ответил:
  -- Вряд ли он проснется, даже если рухнут стены. Уж я-то знаю, - добавил он неожиданно заговорщицким тоном. Потом приблизился к ней, что-то сделал поочередно с каждым браслетом, надежно сковывавшим ее кисти, и те, звякнув, вдруг опали, а девушка, потеряв равновесие, но больше от слабости, рухнула прямо на руки своему спасителю.
  -- О, не знал, что ты так обрадуешься встрече! - воскликнул тот, бережно поддержав ее.
   Бледная, как смерть, Алиен, тем не менее, тут же высвободилась из его объятий.
  -- Ты сможешь идти? - спросил Конрад уже серьезным тоном.
  -- Да, думаю, что смогу.
  -- Тогда пошли.
   И Алиен неуверенной шатающейся походкой двинулась вслед за ним, спотыкаясь в сероватом полумраке и придерживаясь ослабевшей рукой за скользкие стены. Они шли довольно долго, пока в лицо вдруг не повеяло неожиданной прохладой, показавшейся почти сладкой после затхлого запаха подземелья.
   Увидев в открывающийся темный проем еще более черное ночное небо, Алиен, словно что-то вспомнив, остановилась.
  -- Постой! - окликнула она своего спутника, -
  -- Я кое-о-чем позабыла, - и рука по привычке потянулась к бедру в поисках меча.
  -- Ну, нет. Не сейчас, - возразил Конрад.
  -- Я должна вернуться! За мной долг.
  -- Отложи его на потом. Нам надо идти, пока твое бегство не обнаружили. Да и вряд ли ты сейчас способна поднять меч, не говоря уже о хорошей драке.
  -- Ты не понимаешь!
   Но Конрад, не тратя больше времени на уговоры, схватил ее за руку и молча потащил за собой, невзирая на отчаянное сопротивление.
   Наконец, они оказались под открытым небом, и Алиен, почувствовав внезапное головокружение, едва не упала. Ее спаситель вновь подставил плечо и издал тихий свист. Из-за деревьев крупной рысью выбежал вороной жеребец, в котором девушка, почти теряя сознание, узнала Ская. Звездное небо кружилось над ней в каком-то безумном хороводе, в голове гудел набат, и она поняла, что вот-вот свалится в обморок, словно какая-нибудь изнеженная дама из высшего света. Силясь улыбнуться, она сделала последнюю, отчаянную попытку отстраниться от такого уверенного и сильного плеча, со стыдом чувствуя в то же время, что нуждается в нем, как никогда прежде.
  -- Извини, - произнес Конрад, взглянув на нее слегка насмешливо, -
  -- Но, боюсь, сама ты не в состоянии держаться в седле. Поэтому придется немного потерпеть мою заботу. Надеюсь, ты не прикончишь меня за это, когда снова придешь в себя, - и с этими словами он сел на лошадь, уложив почти бесчувственное тело девушки перед собой.
   Последнее, что ощутила Алиен перед тем, как провалиться в забытье, - это его крепкие руки, уверенно обнимавшие ее. И перестала сопротивляться.
  
  

***

  
   Когда Алиен проснулась, мягкие лучи осеннего солнца золотили тонкое кружево поредевшей листвы над ее головой. Девушка потянулась, ощутив боль в каждой клеточке измученного тела, и вспомнила обо всем, что произошло, вплоть до своего неожиданного спасения.
   Она приподнялась на локте, обнаружив, что с ног до головы закутана в мягкую меховую накидку, которая согрела ее, окоченевшую и продрогшую до костей в сырой подземной темнице. Рядом лежала большая котомка, наполненная, судя по всему, провизией, а также стоял высокий глиняный кувшин, в котором оказалось молоко. Девушка, испытывавшая сильный голод, тем не менее, не набросилась с жадностью на еду, как ей того хотелось, а, памятуя об осторожной умеренности, которую следует соблюдать после длительного голода, лишь отпила немного молока и съела ломоть хлеба.
   Силы постепенно возвращались к ней. Вскоре Алиен решила осмотреть окрестности, чтобы сориентироваться, что делать дальше.
   Оказалось, что она находится в небольшом перелеске, на холме, неподалеку от дороги, ведущей с запада на восток. Солнце уже клонилось к горизонту: значит, она проспала почти сутки.
   Нигде не обнаружилось и следа ее вчерашнего спутника, только неподалеку бродил Скай, к седлу которого был приторочен ее верный меч, - очевидно, здесь не обошлось без вмешательства Конрада, так как Алиен хорошо помнила, что лишилась оружия при пленении.
   И все же, поблагодарить за спасение было некого, отчего девушка почувствовала острый укол сожаления. Ей припомнились все подробности бегства из подземной пещеры, когда явь мешалась с ее горячечным бредом, и она еще раз испытала признательность за то, что Конрад удержал ее тогда от бессмысленной попытки мести, которая все равно была обречена в тот момент на провал. Ничего, она еще встретится с одноруким и довершит то, что должна была сделать давным-давно! Никогда нельзя ограничиваться полумерами, если имеешь дело со злом, или проявлять ненужную мягкость - это послужило ей хорошим уроком. Но сейчас ее ждали дела поважнее, ради которых необходимо на время забыть личные счеты.
   Алиен вновь немного поела из котомки, оставленной Конрадом. Затем привела в порядок снаряжение и, сев на Ская, двинулась на восток.
  
  

***

   С высоты раздался знакомый птичий крик, и на плечо Алиен опустился ястреб. Девушка протянула руку, ласково ероша рыжеватые перья:
  -- Гелиос, ты вернулся! Как же я рада тебя видеть!
   Ястреб поглядывал на нее золотисто-желтыми глазами, в которых ей чудилось что-то до боли знакомое, и снисходительно принимал ее ласку. Потом как-то вдруг насторожился, напрягся, всматриваясь вперед, и издал несколько тревожных криков.
   Алиен проследила за его взглядом и вскоре в отдалении увидала промелькнувший между деревьев силуэт скачущей лошади. Почти тут же ее окликнул незнакомый голос:
  -- Сударь! Окажите любезность, - я нуждаюсь в вашей помощи, - перед ней стоял молодой человек в рыцарских доспехах, -
  -- У меня только что похитили лошадь, в седельной сумке остался важный документ. Пешком мне ни за что не догнать вора. Я не останусь в долгу, клянусь!
   Алиен приняла решение, практически не задумываясь. Скай, послушный ее приказу, рванул с места и очень скоро стал настигать гнедую лошадь, которую погонял изо всех сил ссутулившийся испуганный человек.
  -- Остановись немедленно! И я сохраню тебе жизнь! - крикнула Алиен.
   Но тот лишь еще ниже пригнулся в седле и попытался уйти от погони. Только Скай был гораздо резвее. В несколько темпов он поравнялся с преследуемым, и Алиен точным ударом кулака сбила того с седла. Оглушенный вор покатился в траву, а никем больше не погоняемая лошадь вскоре остановилась и была доставлена бежавшему к ним со всех ног хозяину.
   Молодой рыцарь испуганно взглянул в сторону лежащего ничком тела.
  -- Вы его убили? - спросил он слегка дрогнувшим голосом.
  -- Да нет, не думаю, - ответила Алиен, -
  -- Можете сами сделать это, если хотите.
  -- Нет, не люблю лишнего кровопролития, - ответил юноша, внимательно рассматривая содержимое седельной сумки.
  -- Все уцелело. Спасибо огромное, вы спасли мне жизнь, - он встал на одно колено, -
  -- И я готов повиноваться вам и преданной службой заплатить за совершенное вами благо. Мое имя - Климент.
   Алиен знаком приказала ему подняться.
  -- Вы ничего не должны мне за подобную мелочь. Долг рыцаря - помогать попавшим в беду. Рада была встрече! - и она уже развернула лошадь, но Климент вцепился в ее стремя:
  -- Погодите! Вы же не знаете, какой важный документ спасли! Из-за него совершилось ужасное злодеяние: моя госпожа похищена и, скорее всего, убита. И самое страшное, что убийцей стал ее собственный супруг, позарившийся на наследство, владение которым закреплено именно в этих бумагах.
   Алиен придержала коня:
  -- Знаете, Климент, в другой раз я бы обязательно с этим разобралась. Но сейчас меня ждут очень важные дела, и мне нужно торопиться. Так что извините, но мне пора.
   Однако юноша был не из тех, кто так просто сдается. Он вскочил на свою гнедую лошадь и догнал Алиен за поворотом.
  -- Разрешите хотя бы недолго сопровождать вас. Я чувствую, что обязан хотя бы поведать вам об этой ужасной трагедии, - запыхавшись, произнес он.
  -- Ладно, - кивнула Алиен, -
  -- Но только недолго. Я не беру попутчиков.
   И Климент рассказал о том, как его госпожа - дальше следовало перечисление ее достоинств и добродетелей, которому не видно было конца, - вышла замуж, как она считала, по любви, и заблуждение сие выяснилось намного позже. На самом деле, ее супруга интересовало лишь ее весьма значительное состояние. Спустя какое-то количество пробежавшего в счастливых хлопотах времени, неверный, в сговоре с коварной любовницей, решил избавиться от законной жены, завладев при этом бумагами, закрепляющими право на наследство. Ему оставалось лишь подделать несколько подписей - и богатство уже лежало в его кармане... Он нанял злодеев, которые якобы тайно проникли в замок, на самом же деле сам впустил их, чтобы завершить свой черный замысел и разыграть внезапное похищение супруги. Все, казалось, шло, как по маслу. Сценарий был продуман до мелочей. Однако в последнюю минуту верному слуге - Клименту - удалось бумаги спасти и увезти с собой. Но госпожа... Его несчастная госпожа!.. - при этом юноша едва не разразился рыданиями. - Что стряслось с ней, ему неведомо. И сейчас он хочет доставить документы королю, дабы восстановить справедливость и отомстить за смерть своей прекрасной хозяйки.
   Алиен была утомлена дорогой и выпавшими ей за последнее время испытаниями, поэтому слушала пылкий рассказ Климента несколько рассеянно, но все равно не могла не восхититься преданностью и решимостью, с которой молодой человек защищал интересы своей госпожи. Взглянув на него теперь с гораздо большим уважением, чем вначале, она позволила ему составить компанию еще на несколько дней пути, до того места, где дороги их окончательно разойдутся. Обрадованный Климент заверил ее, что не станет обузой, а наоборот, будет всячески способствовать облегчению разнообразных тягот, готовя пищу и охотясь. На том они и сошлись.
  
  

***

   Молодой спутник Алиен слегка отстал, преследуя оленя, и девушка опять на какое-то время осталась в компании Ская и Гелиоса. И, как обычно, приключения не заставили себя долго ждать: подъезжая к реке, берега которой сплошь поросли ивами, Алиен услыхала какую-то возню и сдавленные ругательства. Девушка спешилась, чтобы производить как можно меньше шума, и скрываемая густыми зарослями, подкралась поближе. Глазам ее предстала картина, заставившая побледнеть от негодования: двое дюжих, разбойничьего вида мужчин тащили к реке завязанный накрепко мешок, в котором, судя по всему, находился человек. Несчастный отчаянно сопротивлялся, несмотря на полную безнадежность своего положения. Но те двое уже привязывали к мешку увесистый булыжник, и было совершенно ясно, какая участь ожидает бедолагу.
   Выхватив меч, Алиен с громким криком выпрыгнула из укрытия. Злодеи, не ожидавшие нападения, растерялись, и даже не успели приготовиться к бою, как с ними все было кончено.
   Девушка вытерла меч о траву и, подойдя к трепыхавшемуся мешку, разрезала веревку:
  -- Ну, давай, выходи. Ты свободен.
   Изнутри послышался вздох, потом грубая ткань разошлась, и глазам Алиен предстало знакомое лицо.
  -- Герцогиня?! - не смогла сдержать она удивления, -
  -- Ведь еще совсем недавно мой меч спас вас от разбойников! Вы опять за старое? Может, вам нравится проводить свободное время подобным образом?
   Несмотря на драматизм ситуации, бывшая пленница улыбнулась дрожащими губами:
  -- Алиен, отважный рыцарь, вы второй раз приходите мне на помощь! И второй раз успеваете как раз вовремя!
  -- Да, только в прошлый раз, насколько я помню, вы ехали в роскошной карете, и вас сопровождала толпа слуг. А теперь путешествуете в каком-то старом мешке... все настолько изменилось?
   Герцогиня закрыла лицо руками и разразилась отчаянными рыданиями.
  -- Что случилось с вами? - Алиен коснулась ее плеча, -
  -- Какая беда вас гнетет?
   И тут до них донесся еще один громкий крик, полный тревоги и восторга одновременно:
  -- Госпожа!.. Вы живы, госпожа! - по наклонной тропке к ним спешил Климент, и лицо его сияло невыразимым счастьем. Он бросился на колени перед герцогиней, целуя ее руки, и слезы радости бежали по его щекам.
  -- Климент, и ты здесь? - с удивлением спросила спасенная, и в голосе ее Алиен уловила какие-то новые, теплые интонации, -
  -- Но, Господи, какой ужас! Все пропало: и замок, и наследство... Я все потеряла!
  -- Нет, не все, - возразила Алиен, -
  -- Вы остались живы - а это уже немало.
  -- Но я нищая! Нищая! Я теперь никто!
  -- А вот здесь вы ошибаетесь, - лукавая улыбка появилась на лице Климента, -
  -- Мне удалось спасти кое-какие бумаги, - и он, пошарив за пазухой, вытащил на свет увесистый пакет, при виде которого слезы враз высохли на лице герцогини.
  -- О, мой добрый, верный друг! Ты принес мне спасение! - воскликнула она.
   Алиен, переводя взгляд с одного счастливого лица на другое, удовлетворенно кивнула, произнеся про себя: "Ну, что ж, больше мне здесь делать нечего. Думаю, дальше эти двое разберутся во всем без моей помощи".
   И ветви ив тихо сомкнулись за ее спиной.
  
  

***

  
  -- Ну, как? Что слышно? - высокая темная фигура лорда Ичкена застыла в проеме двери.
   Королева Черной Луны взглянула на него, не тая холодной злобы:
  -- Все то же. Она, по-прежнему, жива и опять совершает подвиги. И что хуже всего - кажется, ее путь лежит в нашу сторону. Она приближается!
  -- Ерунда! - отмахнулся колдун, -
  -- Что может нам сделать глупая девчонка, не обладающая к тому же никакими талантами, кроме искусства держать меч?
  -- Ты ее недооцениваешь! Я уже ошиблась один раз в отношении нее, и больше ошибаться не хочу. Ее необходимо уничтожить!
  -- Ну, ладно, - пожал плечами Ичкен, -
  -- Когда это я отказывался помочь тебе?
   Королева улыбнулась ему, но улыбка ее была бесчувственной и холодной.
   Слепые тени метались по углам; в том мраке, куда не достигали красные отблески факелов, раздавались шорохи, стоны и всхлипы. Воздух, пропитанный сырым сумраком, слегка дрожал.
   Лорд Ичкен вновь нарушил молчание:
  -- А что, проклятая птица все еще с ней?
  -- Ты о ястребе?.. - Да, кажется, - рассеянно процедила Королева.
   Кроваво-красные губы Ичкена дрогнули и сжались в одну узкую линию.
  -- Что тебе до него? - подняла взгляд сидящая на троне.
  -- Да, нет, ничего. Но, пожалуй, я думаю, для расправы стоит выслать кое-кого. Наверняка, они обойдутся сами, без моей помощи.
  -- Что с тобой? - в голосе Королевы мелькнуло удивление, -
  -- Ты боишься?
   Собеседник презрительно дернул плечом:
  -- Когда это я боялся?! Просто думаю, что не стоит тратить собственные силы на подобные пустяки. Можешь поверить: те, кого я отправлю, хорошо знают свое дело. Единственное, что от тебя требуется, - проследить, чтобы в этот момент рядом с девчонкой никого не было. Совсем никого.
   Королева, все еще с недоверчивой улыбкой на бледном лице, кивнула Ичкену:
  -- Да, конечно, прослежу. Это не трудно. Посмотрим, что получится у тебя.
  -- Ты хочешь пари? - к колдуну вернулось его прежнее, дерзкое и самоуверенное выражение.
  -- Почему бы и нет!
  
  

***

   Они перетекали с ветки на ветку, подобно двум гигантским каплям, гонимые ощущением неуюта в этом новом, каком-то тесном и холодном мире, и чувством чудовищного голода. Временами их путь проходил прямо по воздуху, который казался им настолько разреженным и блеклым, что им приходилось частично возвращаться к реалиям уже привычной им вселенной, цепляясь за нее всей острой памятью свое протоплазмы, чтобы удержаться. Их имена были - Темно-Алый и Тускло-Пурпурный, и они не понимали, какая сила заставила их покинуть привычное место обитания, чтобы идти на поиски. - Поиски чего? - Пищи, тепла, комфорта...
   В то же самое время Алиен сидела, опираясь о шершавый ствол старого дерева, глядя, как последние листья печально облетают с черных ветвей. Расседланный Скай бродил где-то неподалеку, готовый примчаться по первому ее зову, а Гелиос тоже исчез по каким-то своим птичьим делам, возможно, охотился на мелких пичужек и грызунов. Пронзительно-бледные небеса дарили последний слабый солнечный свет, и на душе была осень...
   Тускло-Пурпурный замер на месте, приняв почти правильную круглую форму: нет, он не ошибался, пища была где-то совсем рядом, - восхитительно-свежая, яркая, готовая наполнить его своей сияющей жизнью. Темно-Алый тоже почувствовал ее, и, ведомые верным инстинктом, они со всей возможной скоростью устремились к источнику своего вожделения: с ветки на ветку, по воздуху, по клочкам тумана, поднимавшегося с еще не остывшей земли. Они не обращали больше внимания на тяжесть сдавливавшего их со всех сторон пространства, охваченные сильнейшим азартом охотников...
   Алиен сидела, углубленная в свои мысли, и не сразу услышала... нет, даже не услышала... Это было нечто, не вызывающее обычного ощущения опасности, иначе она бы сразу распознала его. Нет, оно было таким чуждым, таким неясным и невероятным...
   На землю перед ней откуда-то сверху вдруг стали падать крупные алые капли - крови? Девушка вскочила, подняв голову вверх, и увидела... Впрочем, увидеть их, наверное, было почти невозможно, - два необыкновенных силуэта, переливающихся, мерцающих всеми оттенками красного, то проявляющихся, то исчезающих, прозрачных насквозь, и в то же время, плотных, как два сгустка запекшейся крови. И это было так отвратительно, и в то же время, так притягивало взгляд, что Алиен, потрясенная, сделала несколько неуверенных шагов навстречу.
   Но тут же рука ее автоматически рванулась к мечу, и звон стали отрезвил ее. Она приготовилась к бою - с кем или с чем - не важно. Ее жизнь не так-то просто будет отнять!
  -- Стой! - вдруг окликнул ее резкий и властный голос.
   Алиен обернулась и с удивлением увидела Конрада. Он замер, сжимая в руке деревянный посох, и на лице его застыло выражение, никогда не виденное ею раньше.
  -- Стой на месте! - повторил он как приказ, -
  -- Не двигайся и постарайся не дышать.
   Девушка послушно задержала дыхание: очевидно, Конрад, в отличие от нее, знал, с чем имеет дело. Впервые в жизни ей не хотелось с ним спорить...
   Темно-Алый и Тускло-Пурпурный ощутили некое замешательство: что-то шло не так. Они неуверенно перемещались на месте, дрожа и колеблясь: вроде, пищи стало больше, но вела она себя неправильно, словно бы их роли хищников и жертв внезапно переменились. Но голод все же одержал верх, и Темно-Алый слепо метнулся к добыче...
   Посох в руке Конрада описал дугу, и каплевидный силуэт распался в воздухе на несколько частей, не достигнув цели. Однако каждая из этих частей продолжала жадно тянуться к нему. И вновь взмах посоха, - и опять кровавый дождь оросил землю. Одна из капель упала на руку Алиен и обожгла, подобно кислоте. Девушка, сжав зубы, смотрела на дымящуюся рану, по-прежнему не двигаясь с места. Кажется, это сражение продолжалось целую вечность. Но в конце-концов, разбитый на миллионы мельчайших частей, монстр исчез из этого мира. А второй истаял в воздухе сам по себе, даже не вступая в битву.
   Конрад стоял, опустив посох, какой-то враз постаревший и обессилевший. Алиен поспешила к нему.
  -- Откуда ты появился? Как ты узнал?..
  -- Неважно, - ответил он, вытирая со лба крупные капли пота, -
  -- У тебя не найдется чего-нибудь для подкрепления сил?
   Девушка тут же приступила к приготовлению пищи, предварительно подав Конраду кружку с горячим травяным отваром.
   Подождав, пока тот насытится, она вновь приступила с расспросами.
  -- Скажи, кто это был? Почему они напали на меня?
   Конрад взглянул на нее уже с обычной своей, слегка ироничной, усмешкой:
  -- Прежде ты не была столь многословной! И вопрос: "Почему?", кажется, не слишком часто возникал в твоей голове.
  -- Значит, я изменилась! - Алиен с нетерпением смотрела на него.
   Да, перед ней вновь был другой человек: постаревший, с глубокими морщинами вокруг рта и густой щетиной на подбородке. Как это совсем недавно он казался ей почти юношей? Она перевела взгляд на посох, лежавший у его ног.
  -- Конрад, кто ты? - вопрос сам сорвался с ее губ.
  -- Я уже думал, ты никогда не спросишь об этом, - он вновь улыбнулся, -
  -- Колдун, чародей, маг, - называй, как тебе больше по вкусу.
  -- О, - только и выдохнула Алиен, -
  -- И ты тоже на стороне светлых сил?
  -- Я на своей собственной стороне. Мне ни к чему выдумывать себе подобные заботы.
   Девушка почувствовала еще более глубокое удивление, смешанное с негодованием, словно он в чем-то обманул ее.
  -- Тогда почему же ты помогаешь мне? - спросила она.
  -- На все есть свои причины, - Конрад вновь ушел от ответа, -
  -- Да и незачем тебе знать слишком много. Ты и так вызвала к себе чью-то очень сильную ненависть. И этот кто-то - весьма могущественный, раз сумел вызвать сюда пришельцев из другой реальности.
  -- Так они из иного мира? - глаза Алиен широко раскрылись от удивления.
  -- Да. И поэтому убить их практически невозможно. Я сделал все, что мог.
  -- Спасибо тебе. Я не забуду твоей помощи, - и в этот раз, и тогда, когда ты вытащил меня из подземной темницы. Тогда я не успела поблагодарить тебя...
  -- Не стоит благодарности, - золотые искорки весело поблескивали в его глазах, и Алиен вдруг устыдилась проявленной впервые за все это время какой-то глупой мягкости, почти слабости с ее стороны. Казалось, с нее сорваны доспехи, таково было это непонятное могущество, рядом с которым она вновь почувствовала себя обычной, земной, смертной - не воином, каким являлась до сих пор, а глупым и неуверенным в себе человеческим существом, задающим вопросы, в мире, который вновь потерял для нее ясность смысла. Эта тень промелькнула в ней и исчезла, оставив досадливую усмешку на искривленных губах.
   Алиен поднялась, запахивая поплотнее плащ.
  -- Ну что ж, мне пора. Рада была встрече, - промолвила она.
  -- Ты уверена, что не нуждаешься в попутчике? - он опять откровенно смеялся над ней, хотя лицо его сохраняло абсолютную невозмутимость, -
  -- Тебе может понадобиться серьезная помощь, такая, как моя.
   Девушка вспыхнула, словно багрянец осенних кленовых листьев покрыл ее щеки:
  -- Мне не нужна ничья помощь! И я не беру попутчиков! - и торопливо зашагала среди деревьев.
   "Даже не ждал другого ответа", - кивнул Конрад сам себе, словно с каким-то удовлетворением. Он глядел ей вслед, пока ее фигура окончательно не растворилась среди темных стволов и желтоватых обрывков тумана.
  
  

***

   Опять дорога, бесконечная, вьющаяся дорога, ведущая к неизвестной, но ничуть не менее притягательной от этого, цели. Опять мерное покачивание седла в такт шагам вороного, и горизонт, никогда не достижимый, вечно притягивающий взгляд, но не приближающийся ни на секунду.
   Сегодня выпал первый снег, и его робкая белизна томила душу предчувствием чего-то, что должно свершиться совсем скоро, и отчего-то вызывала грусть...
   Алиен ощущала, как студеный ветер целует затылок, но ей не хотелось накидывать капюшон. Чистота и свежесть зимнего дня, казалось, наполняет сердце, смывая остатки сомнений, неуверенности и чего-то темного, неясного, смущавшего ее разум совсем недавно, вызвавшего холодные слезы, повисшие на ресницах, подобно первым снежинкам.
   Ее путь предопределен. Так откуда же эта тоска, сжимающая горло жестокой рукой? Что за странная, неожиданная боль вдруг мешает дышать и застилает взор черной пеленой?
   Нет, мир вокруг бел и прозрачен, покрытый нетканым полотном, чистым, словно улыбка младенца. Подставить лицо навстречу морозному дыханью приближающейся зимы! Позволить светлому, обжигающему ветру выдуть траурный пепел из своей одинокой души!
   Она свободна, смысл ее существования ясен, подобный этому первому снегу, и никакой мрак не в силах противостоять ее устремленности, прямой и цельной, словно луч.
   Так говорила она себе, все же никак не в силах избавиться от ощущения, словно что-то мешало ей быть прежней, единой в своих мыслях и действиях, словно некий разлад был внесен, подобно тайному семени, и тихо зрел в глубине. И в смущении, Алиен пыталась проникнуть за призрачные двери внутри души, которые скрывали... - Что они скрывали, на самом деле?
   Можно сражаться с несправедливостью, со злом, даже с целым миром, выступившим против тебя. Но как победить нечто, скрытое в тебе самой, неизвестное, не имеющее даже имени, черное или белое - не разглядеть, не почувствовать, не узнать?!
   Ледяной порыв швырнул в лицо пригоршню колючих снежинок. Алиен вздрогнула и лишь теперь ощутила пронизывающий холод, добравшийся до нее под распахнутый плащ. Задубевшими пальцами она запахнула поплотнее мягкую шерстяную ткань плаща и накинула, наконец, капюшон, скрывший пол-лица.
   Кажется, зима вернулась.
  
  

***

  -- Ведь ты же обещал, ты клялся в надежности своих методов! Как мог ты подвести?! - голос Королевы Черной Луны звенел от негодования, -
  -- Она ускользнула снова! Где твое хваленое мастерство?
   Лорд Ичкен, побледневший от обрушившейся на него ярости, сердито сжал губы.
  -- Кажется, я просил проследить, чтобы с ней рядом никого не было в этот момент, - произнес он тихо.
  -- А с ней никого и не было! Если только... О, нет, не может этого быть! Неужели я настолько потеряла чутье?! Эта бесконечная возня просто сводит меня с ума!
  -- Да, Ваше Величество, боюсь, вы допустили промах, как и я. И теперь...
  -- Слушай, Ичкен, я знаю: еще чуть-чуть - и будет поздно. Она приближается, и у меня ощущение, что совсем скоро произойдет нечто непоправимое, после чего силы нашего врага возрастут многократно. Мы не успели!
   Черный маг приблизился к ней и взял длинную тонкую ладонь в свою.
  -- Моя Королева, я не вижу причин беспокоиться так сильно. Что может произойти? Разве эта смертная обладает хотя бы толикой нашей власти? К тому же, каким образом она может добраться до нас? Как она нас найдет?
  -- Перстень, - прошептала Королева сдавленно, -
  -- У нее мой перстень. Она отыщет нас так же, как мы отыскали ее...
  
  

***

   Алиен находилась почти на месте. Если она правильно запомнила карту, - а она была уверена в этом, - то одно из отражений Белого Храма - цель ее долгого пути - находилось где-то поблизости. И при мысли о том, что вот сейчас она увидит то, что вряд ли когда-то осмеливались лицезреть глаза смертного, сердце ее вылетало из груди. А когда она задумывалась о предстоящем ей, возможно, испытании, холодело под ложечкой, и рука, сжимающая меч, наливалась силой.
   Морозный ветер, ударивший ее по щекам, донес какой-то необычный, пряный запах, и предчувствие неизбежного заставило замедлить движение вперед. Но Скай, упорно вытягивая шею, уверенно шагал по заиндевевшему грунту. Его не одолевала слабость сомнений и страх перед неизвестностью. Он был настоящим боевым конем, и даже вид чудовищного белого дракона, внезапно преградившего дорогу, не испугал его ничуть и не заставил в ужасе попятится, как сделала бы любая обыкновенная лошадь на его месте.
   Алиен не стала останавливать его, а смело двинулась навстречу монстру, лишь рука сжалась на рукоятке меча еще сильнее. Она подъехала почти вплотную к огромной клыкастой морде, покоившейся на передних лапах, которые заканчивались изогнутыми золотыми когтями, и взгляд ее, не дрогнув, встретился с парой бездонных черных глаз, размером с тарелки.
   Тело чудовища было сплошь покрыто снежно-белой чешуей, начиная от страшных челюстей и заканчивая кончиком невероятно длинного хвоста, увенчанного острой стрелкой. Вид этого существа внушал ужас и благоговение одновременно. Хотелось либо рухнуть в пыль перед ним, целиком сдавшись на его милость, либо развернуться и бежать без оглядки - лишь бы не видеть этих огромных, искрящихся глаз, полных некоей печальной мудрости, и хищной уверенности, и угрозы, смешанной со вселенской тишиной... Непередаваемое сочетание абсолютно нечеловеческих эмоций отражалось в этих мрачных зеркалах. Казалось, они пронзают насквозь и видят все потаенные мысли, страхи и желания.
   Дракон поднял голову навстречу Алиен, и она с восторгом и ужасом, цепенея, увидала, как за спиной его распахнулись два невероятных, белоснежных крыла. От этого движения вихрь взвился на дороге, и Скай, заржав, присел на задние ноги.
  -- Ну, - произнес Дракон неторопливо, -
  -- Ты собираешься пасть ниц передо мной?
  -- Ни перед тобой, ни перед кем-нибудь другим! - гордо вздернула подбородок Алиен. Страх, восхищение и боевой азарт боролись в ее душе.
  -- Жаль, - прошелестел голос чудовища, -
  -- Может, мне съесть тебя? - и широкая, почти издевательская улыбка появилась на его морде.
  -- Попробуй. Только не подавись, - ответила Алиен и едва не вылетела из седла от выдоха двух огромных ноздрей, когда Дракон приблизился еще чуть-чуть, рассматривая ее, словно некую диковинку.
  -- И у тебя хватает дерзости так разговаривать со мной, смертная? - спросил он с удивлением.
   Алиен обнажила клинок:
  -- Я думаю, разговор наш окончен. Дай мне пройти!
  -- Да ты безумна! Тебе ничуть не дорога твоя жалкая жизнь? - и он сделал еще один, коротенький шаг, от которого земля застонала и прогнулась.
   Скай поднялся на дыбы, ударив воздух передними копытами, и девушка едва усидела, схватившись за гриву левой рукой, а правой выставив перед собой меч, словно защищаясь.
  -- Ты ищешь смерти? - от голоса дракона исходила такая мощь, что, казалось, они оба вот-вот упадут, - и девушка, и конь.
  -- Нет, - ответила Алиен, -
  -- Но мне очень нужно пройти.
   Чудовище смерило ее внимательным взглядом с ног до головы. Зрачки его полыхали.
  -- Проходи, - ответило вдруг оно просто.
  -- Проходить - и все? - не смогла скрыть своего изумления Алиен.
  -- Я не стану сражаться с тобой. Мне достаточно того, что я увидел. У тебя сердце Дракона, мы - ровня. И ты можешь идти дальше и делать, что хочешь. Я не стану препятствовать тебе. Но должен предупредить, что даже твоя храбрость и сильная душа не помогут тебе войти в Храм. Здесь ничто и никто не подскажет тебе, что для этого сделать. Лишь ты сама сумеешь понять, быть может. Ты либо войдешь, либо нет... Рад был встрече, сестра! - Белый Дракон неожиданно дружески улыбнулся, кивнув своей огромной головой.
  -- Спасибо за оказанный прием, братишка, - усмехнулась Алиен, и, тронув коня, проехала мимо сказочного белоснежного существа, чья чешуя вспыхивала, подобно бриллиантам.
   Еще довольно долго она слышала за спиной его громкое дыхание, пока не удалилась на достаточное расстояние.
   И вот, перед ней в дрожащем воздухе возникло, словно мираж, ослепительное марево, похожее на сгусток звездного света. Оно было зыбким, как непрочное сновидение, и формы его напоминали высокие стены и острые башни, взмывающие в небо, настолько легкие и воздушные, что казалось опасным подходить слишком близко, чтобы прикосновением или даже взглядом не разрушить вдруг эту хрупкую красоту.
   Алиен спрыгнула с седла, и, сделав еще несколько шагов, замерла на месте. Вихрь сомнений и эмоций внезапно взметнулся внутри нее, словно песчаная буря. Кто она такая, чтобы посметь приблизиться к этому совершенству? Имеет ли она право, она, чьи руки по локоть обагрены кровью, чья жизнь и совесть не были безупречны, чьими жалкими ошибками был устлан путь в никуда?!
   Девушка вдруг настолько остро ощутила собственное ничтожество, что рухнула на колени, и из глаз ее потекли слезы.
   Грех лежал на ее душе несмываемым черным пятном. Она несла в себе смерть и разрушение. Перед ее глазами возникли лица тех, к кому она успела привязаться всем сердцем, и кого потеряла навек, потеряла по своей вине, позволив неумолимой смерти забрать их: Айвена, Бертрана, Герта...
   Боль казалась настолько нестерпимой, что Алиен закричала, разрывая на себе одежду. Ей казалось, все вокруг разваливается на куски. Но неимоверным усилием воли она взяла себя в руки, приказав себе успокоиться.
   И в тот же миг на нее обрушилась тишина, в которой раздавались лишь глухие удары ее сердца. В этой тишине до ее слуха стали доноситься некие слова, но она каким-то непонятным образом знала, что голос, произносящий их, звучит у нее внутри.
   "Уверена ли ты, что тобой руководит стремление к высокой цели, а не желание забыть? Убеждена ли ты, что вперед гонит тебя жажда победы, а не страх одиночества, от которого ты тщетно пытаешься убежать?"
   И с распахнутой настежь чьей-то неумолимой рукою душой, Алиен чувствовала, что не может солгать ни единым словом, потому что самые потаенные глубины сердца были залиты ярким безжалостным светом, представляя ее взору все то уродливое, страшное, жестокое, на что, быть может, не решалась взглянуть она сама.
   "Нет, я не уверена", - ответила Алиен.
   "Ты видишь, как ты несовершенна? - вопрошал голос внутри, - Ты видишь, как ты жалка, слаба и жестока одновременно?"
   "Я вижу все, - прошептала девушка, сломленная, - но какова бы ни была, это все-таки я, и у меня нет иного пути, кроме как следовать дальше. Пусть смерть остановит меня, если сможет. Но я буду идти".
   И с этими словами она встала с колен, ощущая все еще льющиеся по щекам слезы, и двинулась навстречу тому сияющему и прекрасному, что полыхало перед ней подобно сказочному огню. По мере приближения, белоснежные стены застывали, становясь плотнее и материальней, пока не превратились в холодный камень, похожий на мрамор, но по-прежнему поражающий взор своим неземным великолепием.
   Когда Алиен подошла совсем близко, она увидала высокую двустворчатую дверь и, вздрогнув от благоговейного восторга, коснулась ее рукой. Дверь отворилась, и она вошла...
  
  

***

  
  -- Алиен! Алиен, ты спишь? - чья-то рука упорно тормошила ее за плечо.
   Девушка с трудом приоткрыла глаза и увидела склонившуюся над ней знакомую фигуру, едва различимую в предрассветных сумерках.
  -- Конрад? Это опять ты? - еще не проснувшись окончательно, Алиен приподнялась на локте, -
  -- Какого черта?..
  -- Тише, не стоит поминать нечистого, - чародей прикрыл ей губы ладонью. Ладонь пахла земляникой, хотя вокруг лежал снег, -
  -- Надо уходить из этого места, и, чем скорее, тем лучше.
  -- Что случилось? - Алиен уже поднималась на ноги.
  -- Пока ничего, но обязательно случится, если мы не уберемся отсюда.
   Девушка случайно задела какой-то предмет, лежавший у ее ног. Раздался звон. Она наклонилась, а когда подняла глаза, выражение ее лица изменилось.
  -- Нам не нужно больше ни от кого бежать! - воскликнула она.
   Звякнула сталь, и в правой руке ее вдруг заполыхал огненный клинок, состоящий весь из живого белого пламени.
  -- Ты... ты сделала это! - прошептал Конрад, с восторгом воззрившись на меч в ее руке. Меч тоже, казалось, глядел на него огромным светлым глазом у основания рукоятки.
  -- Что скажешь на это?! - спросила Алиен, и голос ее дрожал в предвкушении битвы.
   Маг склонил голову в почтительном поклоне:
  -- Скажу, что ты - настоящий Воин Света.
   Клинок сиял, озаряя окрестный сумрак, переливался и двигался, как двигаются языки пламени костра. Пространство вокруг него стало наполняться высоким, чистым звоном, и Алиен ощутила, как ее кисть, а затем и всю руку начали пронизывать вибрации.
  -- Где вы?! Выходите! - крикнула девушка, поднимая меч над головой.
   Тьма за деревьями зашевелилась. Одна за другой из земли начали вырастать огромные бесформенные тени. Они поднимались выше и выше, протягивая косматые лапы в сторону путников. От них исходил затхлый запах плесени, и тонкий короткий вой, от которого хотелось заткнуть уши, огласил лес.
  -- Ну, теперь бежать уже поздно, - философски заметил Конрад, поднимая посох,
  -- Они окружили нас!
  -- Справимся! - усмехнулась Алиен, становясь спиной к спине и держа меч наизготовку.
   В тот же момент одна из черных фигур метнулась к ней, но тут же была остановлена сияющим пламенем волшебного клинка. Корчась в последних муках, тень завопила, валясь в снег и постепенно распадаясь на куски. Тут же ей на замену поспешили остальные.
   Алиен слышала тяжелое дыхание Конрада за спиной, когда он, размахивая посохом, отражал нападение за нападением. Меч в ее руке двигался легко и свободно, обладая, казалось, собственной волей. Еще никогда прежде она не чувствовала такого полного упоения битвой. Это напоминало танец, быстрый и страстный, и клинок в ее руке пел и вибрировал в такт движениям.
   Когда все было кончено, и на поляне вокруг них остались только черные обугленные куски - свидетельство недавнего сражения - девушка повернулась к чародею и счастливо рассмеялась.
  -- Я непобедима! - воскликнула она, -
  -- Теперь никто не в силах противостоять мне!.. И сейчас черед Черной Королевы плотить долги, - брови ее грозно сошлись на переносице.
   Конрад взглянул на нее серьезно:
  -- Да, ты все так же неисправимо порывиста и бездумно отважна. Жизнь ничему не научила тебя. Давай присядем, передохнем, - и невзирая на протесты, он усадил ее на ствол поваленного дерева рядом с собой, -
  -- Знаешь ли ты, как долог и труден путь к чертогам Королевы? Знаешь ли ты, сколько опасностей, видимых и невидимых, подстерегает по дороге к ним?
  -- Уж не пытаешься ли ты отговорить меня? - усмехнулась Алиен.
  -- Нет, конечно. Кто же будет пытаться отговаривать человека от его предназначенья? Я лишь хотел предложить свою помощь.
   Глаза Алиен сузились, как у кошки:
  -- Я не нуждаюсь ни в чьей помощи, я уже говорила!
   Голос мага прозвучал тихо и примирительно:
  -- Хорошо, не нуждаешься. Но все-таки позволь мне ехать с тобой.
   Лицо девушки стало задумчиво-серьезным.
  -- Конрад, мне бы хотелось сказать, что ты - хороший и надежный человек, но вся беда в том, что я даже не знаю, так ли это. Я бы хотела сказать, что уже успела привыкнуть к твоим неожиданным появлениям и твоему обществу, но дело в том, что все, к кому я когда-либо привязывалась, - сейчас глубоко в земле. Никто не должен ехать со мной. Я буду продолжать свой путь одна.
  -- Вот и поговорили, - улыбнулся внезапно маг, словно она сказала нечто ободряющее, -
  -- Но ты ведь позволила ястребу сопровождать себя, его общество тебя не смущает. Кстати, где он сейчас, не знаешь случайно?
  -- Ястреб - всего лишь птица, - кивнула Алиен, словно говоря с неразумным ребенком.
  -- Ты глубоко заблуждаешься, - в голосе его вдруг послышалось нечто настолько пугающее, что девушка слегка отшатнулась, -
  -- И это еще раз доказывает твою слепоту во многих вопросах, и то, что ты, в самом деле, нуждаешься в надежном попутчике.
   Алиен, пораженная его тоном, не решалась перебивать чародея, глядя в его расширившиеся зрачки, в которых опять вспыхивали золотые искры.
  -- Гелиос - не птица. - Ничего, кстати, имя ты подобрала, - мне нравится. Но неужели ты до сих пор не догадалась, неужели не поняла, что ястреб - это я?!!
   Онемев от изумления, девушка смотрела в его лицо, лишь теперь понимая, почему такими знакомыми казались ей глаза птицы, и перед ее внутренним взором, словно ускоренные картинки, мелькали все прежние их встречи и все обстоятельства, которые теперь, словно правильно подогнанные детали, со щелчком становились на свои места. И когда последнее из них заняло подобающее ему положение в этой сумасшедшей цепочке, Алиен почувствовала, как земля плывет у нее под ногами, и - лишилась чувств.
  
  

***

   Легкие шлепки по щекам привели ее сперва в замешательство, затем в возмущение, переросшее, наконец, в ярость, такую сильную, что она вскочила с места, едва придя в себя, и почувствовала, что почва опять ускользает у нее из-под ног. Тут же сильная рука поддержала ее, не дав ей снова упасть, и, узнав в этой руке ту самую, что только что хлестала ее по лицу, Алиен сердито дернулась, оттолкнула мага и свирепо устремила на него полный негодования взгляд.
   На губах же Конрада опять играла улыбка.
  -- Хороший способ у вас, женщин, выходить из затруднительного положения: чуть что - сразу в обморок!
   От этих слов гнев девушки еще больше возрос. Не находя, что сказать, она повернулась к нему спиной и пошла седлать Ская.
   Никто ей не препятствовал, и постепенно приходя в себя, Алиен почувствовала, что "остывает". Однако как он мог так обманывать ее все это время?! И почему она лишилась чувств? - Неужели гнев и ярость тому виной? Но если бы это было правдой, она бы падала в обморок всякий раз при виде врага.
   Девушка удивилась еще больше, когда ощутила поднимающуюся в груди радость при звуке топота копыт догонявшей ее лошади. Обернувшись, она увидала Конрада на светло-сером жеребце и натянула повод, останавливая Ская.
  -- Ну, что, позволишь сопровождать тебя? Или распрощаемся прямо здесь? - спросил чародей, серьезно взглянув на нее.
  -- Поехали, - кивнула ему Алиен и тронула лошадь, -
  -- Думаю, ты из тех, кто сможет постоять за себя, и кого не так-то легко убить.
   Конрад громко рассмеялся, словно она только что удачно пошутила, и поехал следом.
   Какое-то время они молчали, минуя покрытые тонким белым покрывалом холмы. Ледяное солнце смотрело на них с прозрачного неба, а снег скрипел под копытами. Кони шагали стремя в стремя, вытягивая шеи и настороженно вглядываясь вдаль.
   Чародей первый нарушил окружающую их зимнюю тишину:
  -- А что это за история с герцогиней? Кажется, я пропустил самое интересное.
   Алиен слегка удивилась неожиданному повороту темы, но потом поняла, что он спросил об этом для поддержания разговора, чтобы заполнить возникшую между ними отчужденную пустоту, и не спеша, со всеми подробностями, поведала ему об обстоятельствах встречи и спасения, причем двойного, ее знакомой. Не опустила она и рассказа об отважном и преданном юноше, с которым - в чем она уже не сомневалась - герцогиню связывали более чем дружеские чувства.
   Конрад слушал ее с интересом, иногда переспрашивая, и она сама увлеклась, описывая свои приключения со всеми красочными подробностями.
   Потом настал ее черед задавать вопросы, но маг по-прежнему был очень скрытен и умело уходил от прямых ответов.
  -- Мы уже столько знакомы с тобой, а я, по-прежнему, ничего о тебе не знаю, - заметила Алиен.
  -- Любопытство никогда не входило в число твоих пороков, - произнес тот, -
  -- Наверное, придет время, и ты узнаешь все, что нужно.
  -- Но мне бы хотелось лучше понимать человека, с которым мне приходится путешествовать бок о бок.
  -- Поверь, тебе известно достаточно. А больше - вряд ли и нужно.
   Алиен, недовольная, замолчала и отвернулась. Скрытность Конрада начинала раздражать ее.
   Чародей, кажется, понял ее настроение и примиряюще произнес:
  -- Не сердись. Ты все узнаешь со временем. Просто так лучше. Давай не будем сейчас об этом.
   И вновь резкая перемена в его манере удивила девушку, хотя, казалось, она должна была уже привыкнуть к контрастам его поведения и настроений. Сейчас Конрад казался таким покладистым и покорным, и - она была готова поклясться своей головой - опять помолодевшим лет на десять.
  -- Конрад, - Алиен развернулась к нему всем корпусом, -
  -- Сколько тебе лет?
   Тот нахмурился:
  -- Много. Гораздо больше, чем ты думаешь.
  -- Сколько?
  -- Я ведь чародей. Не забывай, у нас несколько иное понятие о времени. Если я скажу тебе, ты решишь, что я очень-очень старый.
  -- Ладно, не говори, - неожиданно согласилась девушка. В конце-концов, какая разница, сколько ему лет! И вообще, почему она так много стала думать о нем? Есть дела поважнее.
  -- Нам надо двигаться побыстрее, если мы хотим до заката добраться до какого-нибудь населенного места! - крикнула Алиен, поднимая Ская в галоп.
   Вздымая вихри снежной пыли, серый жеребец поравнялся с ней.
  
  

***

   Вечер опустился на землю довольно быстро, а им по дороге так и не попалось ни одного жилья. Перспектива заночевать в зимнем лесу или поле не слишком радовала, но, похоже, у них не оставалось другого выхода.
  -- Ну что, остановимся здесь? - Алиен кивнула в сторону небольшой лесной опушки. Это место, благодаря густой поросли елей вокруг, было хорошо защищено от ветра. К тому же, наломав лапника, можно было соорудить достаточно теплую лежанку.
   Маг осмотрелся.
  -- Согласен, - ответил он, -
  -- Вряд ли мы найдем что-то лучшее в такой темноте.
   И они принялись за сооружение временного лагеря.
   За довольно короткий срок им удалось построить даже небольшой шалаш из срубленных веток, неподалеку весело полыхал костер, и девушка молча порадовалась тому, что с ней оказался такой умелый и опытный путешественник.
   Не торопясь, они поужинали остатками вяленого мяса и пшеничными лепешками, запивая все это ароматным чаем из трав.
  -- Тебе не холодно? - поинтересовался Конрад, глядя на зябко ежившуюся девушку.
  -- Можно подумать, тебе теплее, - бросила та.
  -- А хочешь один маленький фокус? - произнес чародей.
  -- Насколько мне известно, настоящие маги не тратят свои силы понапрасну, а прибегают к волшебству лишь в самых необходимых случаях, - ответила Алиен сдержанно.
   Конрад улыбнулся широко и искренне:
  -- Наверное, я не принадлежу к их числу. Иногда я трачу свои силы так, как мне этого захочется.
   И девушка неожиданно почувствовала к нему прилив самой настоящей симпатии: ей нравилась его дерзость и отвага, - в ее душе было нечто созвучное ему, готовое бросить вызов просто так, без причины, не задумываясь о последствиях.
  -- Ну, - произнесла она выжидательно.
   Чародей поднялся, отряхивая снег с полы плаща.
  -- Закрой глаза, - попросил он.
   Алиен послушно зажмурилась, прислушиваясь к происходящему. Ей показалось, что откуда-то повеяло теплым ветром. Потом неожиданно до нее донеслись яркие птичьи трели.
  -- Можешь смотреть, - сказал Конрад, стоя за ее спиной.
   Девушка открыла глаза и обомлела: она находились в маленьком кусочке лета. То небольшое пространство вокруг них, где стоял шалаш и горел костер, сплошь поросло травой и цветами, на зеленых ветвях щебетали пичуги, и было тепло, словно в августе.
   А за этим кругом, за границей волшебства, удерживаемого непонятной ей силой, по-прежнему, лежал снег.
  -- Конрад, - Алиен обернулась к молодому рыжеволосому человеку, глядящему на нее с улыбкой, -
  -- Это... это настоящее чудо!
   Он смотрел на нее, скрестив на груди руки, явно наслаждаясь произведенным эффектом.
   Девушка сбросила ненужный теперь плащ, подбитый мехом.
  -- Скажи, как долго это будет продолжаться? - спросила она.
  -- Думаю, до утра, - ответил маг.
   Алиен восхищенно хлопнула в ладоши:
  -- Лето в середине зимы! Ты - волшебник!
  -- Кажется, я уже говорил, - усмехнулся Конрад.
   И они вновь присели к костру, теперь уже прямо в мягкую густую траву. Девушка вслушивалась в пение птиц, на нее веяло ароматом лесных цветов, и неожиданно душа ее стала мягкой, словно воск. Она почувствовала, что, как растаял и бесследно исчез снег вокруг, так и сердце ее тает, тает, тает, сбрасывая ледяной защитный панцирь. Словно сквозь пелену, застлавшую взор, до нее донесся голос Конрада:
  -- Что с тобой? Ты плачешь?!
  -- Я устала! - воскликнула Алиен с отчаянием, -
  -- Я устала сражаться каждый день, каждый час, каждую минуту - со злом, с миром, с собой... Я устала быть воином, скитаясь по бездорожью, без отдыха, без тепла... Не останавливаться ни на секунду, не вспоминать, не ждать... Я не могу больше! - и неожиданно она почувствовала, как прижимается к его широкой, теплой груди, к промокшей от слез рубашке, а его руки... обнимают ее дрожащие от рыданий плечи.
   Алиен едва осмеливается поднять на него глаза и видит склоненное над собой лицо, темные зрачки, словно поглотившие целый мир, и мягкие локоны, в которых вспыхивают рыжеватые искры.
  -- Я тоже очень устал, - произносит он тихо, -
  -- Пойдем спать, - и легко подняв ее на руки, несет к шалашу.
   Алиен думает о том, что необходимо остановиться, прекратить это безумство, привести себя в чувство. Она пытается сопротивляться - и не может. "Я устала" - шепчет она, как рефрен, позволяя его рукам бережно, шнурок за шнурком, избавить ее от одежды, позволяя его губам осушать ее слезы, - тепло и сумрак, окружившие ее, и бархат его кожи, и литая бронза упругих мышц, - все это водоворотом обрушивается на нее, разбивая ее созданный с таким трудом мир и заставляя забыть обо всем.
  
  
  

***

   В чертогах Королевы Черной Луны царили суета и смятение. Толпы слуг самой разнообразной наружности метались из одного конца в другой. Происходили какие-то непонятные приготовления, и хозяйка, стоя в самой гуще этого переполоха, отдавала распоряжения. Она была так занята, что не сразу заметила прибывшего гостя, чья высокая фигура в черном внезапно возникла на пороге парадного зала.
  -- Вы готовитесь к войне? - усмешка на лице лорда Ичкена выглядела не слишком веселой.
   Королева мрачно взглянула на него:
  -- А ты как думаешь? Мы привыкли отводить добру пассивную роль, а между тем силы наших врагов собираются. Если мы не поторопимся, скоро от нашего королевства не останется даже воспоминания.
  -- Собственно, поэтому я и пришел, - произнес Ичкен, -
  -- Сейчас не время для мелкой вражды, и я уже отправил призыв нескольким черным магам, а так же Некоронованному. Кроме того, я готов положить все свои способности и умения на службу Вашему Величеству.
  -- Некоронованный? - хозяйка слегка изменилась в лице, -
  -- Ты уверен, что это столь необходимо?
  -- Я думаю, самое время. Сейчас не та пора, когда мы можем позволить себе выбирать средства.
   Королева тяжело вздохнула.
  -- А что там слышно по поводу наших старых знакомых? - поинтересовался Ичкен.
   Лицо собеседницы исказила злобная гримаса:
  -- Приближаются. Хоть медленно, но неуклонно. Они теперь вместе, а у нее Меч Света, - думаю, они вдвоем стоят нескольких армий.
   Черный маг скрипнул зубами.
  -- А я ведь предупреждал насчет птицы. Тысяча проклятий! Объединившись, они, действительно, представляют немалую угрозу.
   На лице его внезапно возникло уродливое и хитрое выражение.
  -- Но кто знает, вдруг какая-то мелкая случайность...
  -- Хорошо бы, - вновь вздохнула Королева.
  

***

   Белая равнина тянется, сколько хватает глаз. Над ней нависает тяжелое свинцовое небо. И они - две маленькие темные фигурки - движутся сквозь застывшие сугробы, почти не нарушая эту пустоту и неподвижность, глубокую, белую тишину.
   Молчание висит между ними, такое долгое и плотное, что - кажется - его можно коснуться рукой, молчание, за которым кружится целый рой ее невысказанных вопросов, сомнений и слов. Но - она не решается разомкнуть побелевшие от холода губы. Только глядит на едущего рядом всадника, закутанного в плащ, усталого и продрогшего до костей, наверное, так же, как и она.
   Чувствуя ее пристальный взгляд, Конрад поворачивает голову:
  -- Ну что, может, сделаем привал?
  -- Не в открытом же поле, - возражает Алиен, -
  -- Давай проедем еще немного.
   От холода у нее зуб на зуб не попадает, и на память невольно приходит тот волшебный эпизод с маленьким кусочком лета среди снегов, хотя она упорно отгоняет его.
   Чтобы как-то отвлечься, девушка обращается к своему спутнику:
  -- Не хочешь все-таки рассказать о цели своего пути? - Ведь о моей ты знаешь. Может, сейчас ты не будешь столь скрытным?
   Конрад молчит, еще больше уткнувшись в воротник.
  -- Почему ты едешь со мной? - не отстает Алиен.
   Чародей переводит на нее взгляд, ставший на мгновение жестким.
  -- Лорд Ичкен, - бросает он.
  -- Что? - не понимает девушка.
  -- Один могущественный черный маг. У меня с ним кое-какие личные счеты.
  -- При чем здесь...
  -- Волею судеб наши пути совпадают, мы едем в одно и то же место. Ты ищешь Черную Королеву, я - проклятого лорда, но в конце-концов, дорога приведет нас к одному и тому же средоточию зла.
   Алиен задумчиво замолкает, и рука ее, в который раз, автоматически начинает теребить перстень, словно вросший в палец.
  -- Если бы я могла избавиться от него! - восклицает она через какое-то время.
  -- Зачем? - спрашивает Конрад, и в голосе его девушка улавливает настороженные нотки.
  -- Он таит в себе ощущение некоей беды. Если бы я чувствовала это раньше, - ни за что не надела бы его.
  -- Но он может привести тебя к Королеве.
  -- Меч тоже может, и он абсолютно чист. А это... - Словно я повесила себе на шею змею! Мне кажется, что за мной все время наблюдают, и видят не только каждое мое движение, но и мысль.
   Улыбка Конрада была теплой и ободряющей:
  -- Не волнуйся. Совсем скоро этот перстень сам покинет твой палец. Это произойдет в ближайшее полнолуние. И уж тогда решишь, что с ним делать дальше, - избавиться от него или снова надеть.
  -- Снова надеть? - Алиен зябко передернула плечами, -
  -- Да ни за что!
   Конрад усмехнулся еще шире, но промолчал.
   Лошади подняли их на вершину пологого холма, за которым расстилалась все та же однообразная белая равнина.
  -- Холодно, - тихо произнесла Алиен.
  
  
  

***

   Костер и горячая еда немного согрели путников. Алиен почувствовала себя гораздо бодрее, и когда они вновь сели в седла, пейзаж вокруг уже не казался ей таким унылым.
  -- По-моему, ты знаешь намного больше, чем я, о том месте, куда мы направляемся, - обратилась она к Конраду, -
  -- Расскажи мне о нем.
   Чародей задумался, потом произнес:
  -- Не совсем представляю, как это сделать. Просто это очень особенное место. Вроде Белого Храма, только наоборот.
  -- Отражение?
  -- Нет, скорее, провал. Оно поглощает все и всех, приблизившихся к нему на достаточное расстояние, и, говорят, оттуда никто еще не возвращался.
   Алиен мрачно кивнула:
  -- Кажется, я что-то вроде этого и предполагала.
   Потом они какое-то время ехали молча, каждый погруженный в свои мысли, и на лице девушки лежала легкая пелена грусти.
   Конрад, в который раз чувствуя на себе ее внимательный взгляд, обернулся. Его светло-карие глаза смотрели вопросительно.
   Алиен, ощущая невероятное смущенье, тихо спросила:
  -- Все-таки скажи, почему ты едешь со мной? Почему?..
   Ее спутник нахмурился, вздернув подбородок.
  -- Чего ты ждешь от меня? - произнес он вдруг почти зло, -
  -- Признания в любви?
   Девушка вздрогнула, словно ее ударили, опустила голову.
  -- Ничего не жду. Не имеет смысла чего-то ждать, - она отвернулась, чтобы Конрад не увидел блеснувшей в уголке ее глаза слезинки, -
  -- Я не звала тебя с собой.
   Конрад отвел взгляд, словно устыдившись своей внезапной грубости, потом бросил повод на шею лошади, сказал:
  -- Разомну-ка я крылья, - миг - и он уже взмыл легким ястребом в небо, оставив коня с пустым седлом шагать рядом.
   Алиен смотрела ему вслед, пока он не превратился в крохотную черную точку, растворившись в холодной синеве зимнего неба. В груди у нее полыхала боль, такая сильная и неожиданная, что девушка чувствовала себя совершенно обескураженной, словно из-под ног у нее только что выбили почву. Она пыталась ответить самой себе на вопрос "почему?" - и не решалась. Неужели собственное сердце опять предало ее? В какой момент это произошло, как получилось, что она сама не заметила этого? Неужели она вновь совершила ошибку, самую непростительную из всех возможных?
   Алиен въехала под ветви деревьев, склоненные под тяжестью снега, ведя в поводу серого жеребца. Тоска душила ее, и она была рада тому, что может побыть какое-то время наедине со своими нелегкими мыслями, и ничьи глаза не видят ее мучительных терзаний.
   И тут - знакомое чувство опасности, гораздо более острое, чем ее боль, - кольнуло душу. Сердце пропустило один удар, и в тот же миг Алиен скорее почувствовала, чем услышала, пение спускаемой тетивы. Пригнувшись в седле, она вонзила шпоры в бока Ская, понимая, что поздно, уже слишком поздно! Ей не перегнать летящую стрелу! "Нет, нет, нет!" - кричала она, не разжимая губ, и мчалась сумасшедшим галопом, ломая ветки, сквозь чащу, не разбирая дороги. И - видела падающую птицу, чей полет был прерван чужой стрелой... Она неслась туда, куда, раскинув беспомощные крылья, падал обагренный кровью ястреб, и чувствовала, что сейчас умрет сама, рухнув на снег с ним рядом, прижимая к груди маленький безжизненный комок перьев.
   Вдруг за спиной - даже в этот миг она не утратила чувства бдительности - там, в кустах орешника, кто-то снова вскинул лук. И остановив коня так резко, что он поднялся на дыбы, Алиен выхватила Меч. Потеряв голову от горя, она едва не потеряла и ставшую теперь ненужной жизнь. Да, она хотела умереть, но перед этим... И в ярости бросилась на убийцу. Тот не успел даже во второй раз спустить тетиву, - так мгновенна была ее атака. Кровь с шипением испарялась с горящего клинка, когда девушка, остановившись, оглядывалась в поисках остальных: она чувствовала, убийца был не один. Но Алиен больше никого не обнаружила, и лишь спустя несколько минут, услышала топот удалявшейся лошади. Выехав из-за деревьев, она увидела и второго, отчаянно погонявшего коня. У него не было одной руки!
   Нет. Она не могла сейчас тратить время на то, чтобы преследовать его. Она должна быть сейчас в другом месте. И, подняв Ская в галоп, девушка вновь поскакала вперед, разыскивая упавшего ястреба.
   Она ехала недолго, но за это короткое время тысяча смертей пронеслись перед ее гаснущим взором. Алиен осматривала белый снег в поисках маленькой птицы или хотя бы следов крови, пока не услыхала стон, от которого сердце ее едва не выпрыгнуло наружу. Она вмиг слетела с седла и бросилась к распростертой в сугробе фигуре, которая уже приняла человеческий облик.
  -- Ты жив?!! - закричала она, падая перед ним на колени, вся мокрая от облепившего ее снега.
   Он смотрел на нее со слабой улыбкой на губах, и - в плече его торчала стрела.
  -- Все в порядке, - произнес он, -
  -- Я лишь немного ударился при падении. Хорошо, что сейчас так много снега.
   И от облегчения слезы враз хлынули из глаз Алиен.
  -- Боже, какая я дура! - воскликнула она, захлебываясь словами, -
  -- Какое счастье, что ты жив! О чем я только не успела передумать за это время! Я чувствовала себя такой покинутой и такой одинокой! И какая же это величайшая глупость, по сравнению... по сравнению с тем...
   Девушка попыталась приподнять его, обняв за плечи, но Конрад уже, казалось, почти пришел в себя и сел сам.
  -- Ты сможешь меня перевязать?
  -- Конечно! - Алиен глядела на него, не в силах отвести глаз. Только что она почувствовала, как ей возвратили жизнь. Какой все-таки мелочью были все ее ничтожные, эгоистичные переживания! Лишь теперь она осознала, как много значило для нее само существование этого человека. Она поняла, что может перенести все - обиды, боль, забвение, нелюбовь, разлуку, - лишь бы с ним все было хорошо. И осознание этого наполнило ее душу неведомым ей доселе покоем.
   Вытащив стрелу и тщательно перевязав рану, девушка занялась приготовлением травяного отвара. От плавных мыслей ее отвлек голос Конрада:
  -- Ты видела, кто это был?
   Алиен поморщилась.
  -- Однорукий. Тот самый. До сих пор раскаиваюсь, что когда-то сохранила ему жизнь. Но я еще разберусь с ним, это точно.
  -- Выходит, теперь это и мой враг, - усмехнулся Конрад.
  -- Да, похоже, теперь у нас становятся общими враги, - Алиен тоже едва не рассмеялась, почувствовав облегчение.
   Весело плясало пламя костра, и девушка ощущала, как ледяной холод постепенно отступает. Медленно опускались ранние сумерки. Лес молчал.
  
  

***

  
   Алиен казалось, прошло совсем немного времени с того происшествия, изменившего что-то в ее душе, а между тем, рана Конрада почти зажила. Хотя, возможно, столь быстрое выздоровление было лишь следствием его магических способностей.
   Они, по-прежнему, ехали сквозь перелески и засыпанные снегом холмы, и путь, лежащий впереди, казался бесконечным.
   Алиен сняла перчатку, поправляя выбившуюся из-под капюшона непослушную прядь волос, и тут - ставший уже ненавистным перстень легко соскользнул с пальца, упав в снег. Девушка резко остановила коня, разглядывая сугроб под ногами. Конрад, ехавший впереди, обернулся.
  -- Он упал! - воскликнула Алиен, -
  -- Сам слетел с пальца! Разве сегодня полнолуние?
   Чародей подъехал ближе и спешился.
  -- Да, сегодня ночью как раз должно быть полнолуние, все верно. Куда ты его уронила?
  -- Где-то здесь, - Алиен указала под ноги коня.
   Конрад стал внимательно осматривать снег, стараясь не затаптывать его. Наконец, в его пальцах блеснула находка.
  -- Вот он! - воскликнул маг торжествующе, разглядывая драгоценность со всех сторон.
   Девушку слегка удивила его бурная радость, словно, наконец, сбылась мечта многих лет его жизни. Чародей смотрел на перстень так, будто держал в руках нечто бесценное, и сам не мог поверить собственным глазам.
  -- Ты разрешишь забрать его? - он обратился, наконец, к ней, словно только что вспомнил о ее присутствии.
  -- Конечно, - ответила Алиен равнодушно, -
  -- Не вижу в нем для себя ничего привлекательного. Кроме того, я давно хотела избавиться от этой обузы. А ты сам, действительно, уверен, что он тебе необходим? Может, лучше выбросить его куда подальше?
   Но Конрад уже прятал перстень во внутренний карман плаща.
  -- Ты просто не представляешь себе, какую ценность таит в себе эта вещь для настоящего мага, - произнес он.
   Голос его слегка дрожал от возбуждения.
  -- Надеюсь, ты сможешь простить меня, но дальше наши пути расходятся.
   Алиен застыла, пораженная его словами. Какое-то время она не могла осмыслить происходящее, потом до нее стало медленно доходить.
  -- Так это проклятый перстень - причина всего? Это из-за него ты следовал за мной по пятам, ты стал путешествовать со мной вместе, добивался моего расположения?.. - медленно, словно подбирая слова, промолвила она.
  -- "Добивался твоего расположения", - Конрад грустно усмехнулся, -
  -- Ты так это называешь?.. Но, к сожалению, ты, действительно, права. Хотелось бы мне, чтобы ты сейчас заблуждалась, но здесь ничего не поделаешь. Это так.
   Алиен смотрела на него, словно отказываясь верить, ожидая объяснений. - Каких? Ведь все уже сказано. Что можно услышать еще?
  -- Я очень долго искал этот перстень. Знающему он дает невиданную силу и власть, - продолжал Конрад, глядя в ее лицо, -
  -- И сейчас лорд Ичкен - просто ничтожество, по сравнению со мной, я раздавлю его одним мизинцем. И даже не это главное... Ты - воин, ты очень многого не знаешь, и многого я не могу объяснить тебе... Когда я обнаружил, что перстень у тебя, я долго пытался познакомиться с тобой, но все мои старания шли крахом: ты была неприступна и одинока и никого не хотела видеть рядом с собой. Тогда я начал следовать за тобой в форме ястреба, я разделял твои невзгоды и помогал побеждать: перстень намертво прирос к твоему пальцу, и не было иной возможности, кроме как ждать, не упуская тебя из виду. Все остальное к делу не относится, я не стану упоминать об этом. Сегодня, наконец, долгожданный день настал. Я получил перстень, - и ты сама отдала мне его. Дальше я буду следовать своим путем, а ты, полагаю, прекрасно справишься и без меня, как справлялась до сих пор.
   Лицо Алиен застыло в глубокой неподвижности.
  -- Меня же, кажется, предупреждали, что этот проклятый перстень приносит одни несчастья. Почему я не прислушалась к разумным словам? - произнесла она, словно разговаривая сама с собой, -
  -- И, кажется, это - самое большое из несчастий, постигших меня.
   Вытащенный наполовину, клинок звякнул, когда она вновь вернула его в ножны.
  -- Я убила бы тебя! - воскликнула Алиен, -
  -- Если бы могла...
   Голова ее бессильно поникла.
  -- Но ты не можешь, - кивнул Конрад, - не можешь по одной простой причине... Я не стану тратить время и силы на бессмысленные извинения: нам обоим это не надо. С твоей точки зрения, я совершил самое страшное предательство, но если бы тебе было известно то, что известно мне, я уверен, ты не была бы столь бескомпромиссной в своих суждениях. Есть вещи гораздо более важные и имеющие огромный смысл, помимо обычных человеческих взаимоотношений. Я был вынужден поступить так, как поступил. И не стану говорить о том, что "мне жаль" и прочую ерунду, которую говорят в подобных случаях. Алиен, я просто желаю тебе удачи на том пути, по которому ты следуешь. Ты - настоящий воин, и ты - я уверен, - сумеешь победить.
   Он вскочил в седло, и светло-серый конь помчал его среди сугробов навстречу неизвестности, которая уже не была их общей неизвестностью. Алиен долго смотрела ему вслед. Он не обернулся.
  
  

***

  
   В эту ночь ей во сне явилась Госпожа Леса. Она выглядела юной девушкой и была одета в белые одежды, как и прежде. И хотя ее новый облик был неизвестен Алиен, тем не менее, она сразу узнала фею.
  -- Не плачь, - произнесла Госпожа, -
  -- Далеко не все еще потеряно.
  -- Но я не плачу, - возразила Алиен и в то же мгновение ощутила, что горячие слезы, действительно, бегут по ее щекам, -
  -- Я опять совершила ошибку, все ту же, прежнюю ошибку, позволив сердцу открыться. Я не должна была этого делать, и сейчас расплачиваюсь.
  -- Но это твоя природа, твоя душа, - сказала Госпожа тихо, -
  -- Душу не переделать, прими себя такой, какая ты есть, не убегай от себя. Сердце не спрячешь под доспехами, даже самыми прочными.
  -- Кажется, я и сама понимаю это. Но мне все равно тяжело. Все, что мне осталось, - идти дальше по моему пути, все, что мне осталось, - это память.
  -- Да, твоя дорога ждет тебя. Не забывай о своем предназначенье, - и Госпожа исчезла, кивнув ей напоследок.
   Алиен тут же открыла глаза, - сон истаял, как легкая дымка. Серый рассвет уже занимался над верхушками деревьев, и бесприютный холод вновь пытался проникнуть в ее ненадежное укрытие. Пора было трогаться в путь.
  
  

***

   Скай первым ощутил опасность и рванул с места, не дожидаясь посыла. Алиен тут же поняла, в чем дело: по ее следам мчалась стая волколаков. Днем эти твари обычно не нападали, дожидаясь темноты. Сегодня, видимо, был особый случай, и, как она подозревала, к этому вновь приложила руку Черная Королева.
   Скай шел очень резвым галопом, но девушка понимала, что долго так продолжаться не может. Волколаки не так быстры, но упорства им не занимать, и рано или поздно, они все равно настигнут. Лучше было принять бой, не дожидаясь пока силы ее и коня истощатся.
   Выбрав, как ей показалось, наиболее выгодную позицию, Алиен развернула Ская и приготовилась к нападению. Огненный Меч, вынутый из ножен, задрожал и запел в ее руке.
   Вскоре из-за деревьев показались первые трое хищников. Выглядели они очень похожими на волков, только вдвое больших размеров и покрытые уродливой клочкастой шерстью. С их языков капала слюна, они жадно облизывались, глядя на девушку.
   Один из волколаков прыгнул, норовя вцепиться в горло Скаю, и тут же угодил под удар передних копыт, огромных, как тарелки. Оглушенный, он откатился в сторону, где его и настиг сияющий Меч всадницы.
   Однако ему на смену уже спешили остальные. Алиен отчаянно отбивалась, но вскоре она оказалась окруженной плотным кольцом: волколаков было слишком много, и они явно решили взять если не силой, то количеством. И хотя снег вокруг уже устилали их трупы, казалось, число нападавших только увеличивается. Меч Алиен описывал вокруг сплошную светящуюся дугу, подобную молнии, сквозь пламя которой невозможно было пробиться, но хищники оказались хитры и упорны, и не собирались отступать. Вот один из них прыгнул вновь, на сей раз целясь в шею всадницы, и неожиданно рухнул, как подкошенный, с торчащей в горле стрелой.
   Алиен в изумлении всмотрелась в просвет между деревьями и увидала... Конрада. Лук в его руке все еще дрожал, когда он поднял вторую ладонь вверх и произнес несколько слов на непонятном ей языке. Волколаки все, как один, развернулись и двинулись к новой добыче, забыв об Алиен.
   Но тут с неба обрушился огненный дождь. С шипением языки пламени падали на мохнатые шкуры хищников, повергнув тех в бегство. С жутким воем волколаки начали метаться по поляне, ища спасения и натыкаясь друг на друга. Многие падали и оставались лежать неподвижно. В воздухе запахло паленой шерстью.
   Девушка какое-то время наблюдала за происходящим, затем ее взор невольно вернулся к стоящей под деревом фигуре. Сквозь бушующее пламя и метание черных теней лицо чародея выглядело странно безмятежным. Скрестив руки на груди, он небрежно опирался о ствол, словно дожидаясь окончания затянувшегося спектакля, и черты его казались абсолютно непроницаемыми.
   Когда, наконец, все затихло, погасли последние огненные языки, и на снегу остались лишь неподвижные тела волколаков, Алиен подняла руку в приветствии, не произнося ни слова, а затем тронула Ская с места.
   Конрад сделал шаг по направлению к ней, но она уже разворачивала коня.
  -- Погоди! - окликнул чародей.
  -- Зачем? - отозвалась девушка, -
  -- Разве у меня осталось еще что-то, нужное тебе?
  -- Нет. То есть, не в этом дело... Но... задержись хотя бы для того, чтобы сказать, что я опять успел вовремя.
  -- Ты становишься сентиментальным? Я не ждала ни тебя, ни твоей помощи. Ступай с миром.
  -- И это все?! - на лице Конрада впервые появилось что-то, похожее на отчаяние, -
  -- Алиен, подожди. Задержись еще на несколько минут, чтобы выслушать меня. Потом можешь делать, что хочешь. Можешь уехать, и - клянусь, я не стану преследовать тебя. Все будет, как ты решишь. Если пожелаешь, расстанемся, и больше наши пути никогда не пересекутся.
   Несколько удивленная как его словами, так и тоном, девушка остановила коня.
  -- Ну, хорошо. Говори, - произнесла она, чувствуя, между тем, как сердце готово выпрыгнуть из груди и упасть в снег, прямо к его ногам, и последним отчаянным усилием воли сохраняя маску отчужденности на лице. Зачем она согласилась выслушать его, дать волю его змеиному, лживому языку? Зачем одним движением не затоптала надежду, начавшую поднимать голову из той глубокой могилы, в которую она закопала ее?
  -- Алиен, - заговорил между тем Конрад, приблизившись к ней, -
  -- Я вынужден признаться, что совершил ошибку. И я вынужден также признаться в собственной слабости - в первый и последний раз. Просто если я не скажу сейчас об этом, я совершу еще один промах. А - согласись, - для чародея моего ранга это будет уже слишком много, - и он попытался улыбнуться, но улыбка вышла слабой, едва заметной, -
  -- До сих пор я следовал за перстнем, это и была моя цель, и - я не сомневался, что единственная. А потом вдруг осознал, что... на самом деле, все это время я следовал за тобой. Не знаю, как мог я столь серьезно заблуждаться, но, едва заполучив перстень, я вдруг почувствовал, что не приобрел, а потерял. И потерял нечто гораздо более важное.
   Алиен смотрела на него, боясь поверить в услышанное. В какой-то миг ей даже показалось, что она просто видит сон, невероятный и фантастический. В голове ее гулким набатом повторялись его слова.
  -- Если ты позволишь, я хотел бы вновь присоединиться к тебе, чтобы продолжать наш путь вместе. Видишь, вдвоем, мы, действительно, гораздо сильнее, - он обвел рукой недавнее поле битвы, -
  -- Если ты позволишь... Но если ты решишь по-другому, я не стану больше уговаривать тебя. Я и так сказал слишком много.
   Алиен посмотрела в его глаза, в которых вновь вспыхнул вызов, и ладони ее сжались в кулаки.
  -- Я не верю тебе, - произнесла она тихо, -
  -- Я совсем-совсем не верю тебе.
   Повисло глубокое молчание, словно облаком окутав обоих. И в этом молчании Алиен услыхала гулкие удары собственного сердца, - такие громкие, что казалось, вся вселенная слышит их.
   Девушка разомкнула ставшие непослушными губы и продолжила через силу, словно преодолевая собственное сопротивление:
  -- Но я не могу ответить тебе по-другому. Я хочу, чтобы ты ехал со мной...
   И она протянула руку ладонью вверх.
  
  
  
  
  

Май-ноябрь 2004 г.

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

  
  
  
  
  
  
  
  
   1
  
  
   9
  
  
  

 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"