Жил-был Дом-музей Гениального Композитора. Его часто посещали всевозможные люди, любовались большими комнатами с высокими голубыми потолками, старинными креслами, скатертями и книгами...
А самой прекрасной была комната Гениального Композитора: совершенно круглая, с чёрным полированным роялем. На крышке рояля лежали открытыми ноты последнего произведения, как будто Он только отлучился на минутку и вот-вот вернётся...
Летом Дом-музей часто мог видеть, как по благоухающим цветочным аллеям, заложив руки за спину, ходит один человек. Этот человек порой мог закрыть глаза, вдохнуть самый музыкальный на свете воздух - и вдруг помчаться в комнату Гениального Композитора, обнажить клавиши и... заставить рояль ликовать!
В эти минуты Дом-музей оживал: он сиял голубизной своих стен, чистотой высоких окон, шепча Жасминовым Кустам:
- Слышите? Словно Мой Хозяин возвратился из Неведомого... Я снова молод, и будто нет моей старости, и счастлив я так, как никогда!..
Жасминовые Кусты сами были молоды, и они совсем не понимали слова "старость". Но всё-таки приветливо качнули зелёными ветками.
Человек играл, глядя на огромный портрет бывшего Хозяина Дома-музея. Радость, переполнявшая его сердце, влагой искрила на глазах...
Послышался знакомый шум. Это приехал нынешний Директор композиторской усадьбы. С ним рядом шли неизвестные личности. Дому-музею Гениального Композитора особенно запомнились их лица: красные, толстые и совершенно немузыкальные.
Вечером ветер развеял пьяные песни. К сожалению, они были не первыми - и даже не сто первыми. Но Дом-музей только смотрел на далёкие звёзды и безмятежно размышлял...
Его разбудил непонятный звон и скрип сдвигающейся мебели внутри себя. "Наверное, меня реставрируют", - решил он.
У крыльца стоял ярко-розовый фургон, из которого выгружали звенящие чем-то ящики.
"Фу, до чего ядовитый цвет!" - подумал Дом-музей, глядя на этот фургон.
И тут он похолодел: прямо на его глазах безжалостно срубали Кусты Жасмина! Они плакали, но люди были глухи...
Пока солнце опускалось прекрасным закатом, люди всё возились внутри Дома-музея, таская гремучие ящики и непрестанно ругаясь...
Кто-то заиграл на рояле, да так некрасиво, так грязно, что наш несчастный герой начал возмущённо поскрипывать.
Вскоре понаехало много богатых автомобилей, откуда вышли кавалеры под ручку со своими неотразимыми дамами.
"Сегодня будет концерт!" - обрадовался Дом-музей, ища всеми окошками главного исполнителя.
"Жаль, что бедные Жасминовые Кусты его не услышат ...".
Но вместо главного исполнителя на сцену забрался какой-то холёный толстяк, скаля зубы Директору композиторской усадьбы.
- Сегодня великий день! Состоялась официальная передача прав на владение Домом-музеем Гениального Композитора в руки моей компании!
Далее совершенно неэнергичные аплодисменты.
- С завтрашнего дня, дамы и господа, добро пожаловать в мой ресторан "У Гения"...
Дом-музей не сразу пришёл в себя. Он не слышал ни дальнейшей церемониальной болтовни, ни безжизненных аплодисментов яркой публики... Не видел завтракающих, обедающих и ужинающих прямо под огромным портретом Его Хозяина...
Он всё смотрел в усыпанную звёздами черноту, вспоминая по привычке в это время Гениального Композитора. Влюблёнными окошками светился Дом-музей, воскрешая в памяти эпизоды своей долгой жизни: вот Хозяин, совсем ещё мальчишка, дурачится на лужайке с любимым псом; вот он ходит мимо Дома-музея, напевая под нос мотив своего Первого концерта; вот Гениальный Композитор сам сгребает листья облетевшего сада, улыбаясь чему-то ласково, нежно...
Глупые, чужие сердцу мелодии завладевали теперь им. Многие дни они терзали его, и всё тусклее становились звёзды...
Однажды в темноте кто-то бухнулся в сцену Дома-музея, гладя и целуя её. "Что я натворил?! Ради каких-то зелёных бумажек, в пьяном угаре! - рыдал кто-то. - Прости, Гений, прости меня!".
Но Гений молчал. Люди ели, пили, и не подозревая о том, что Его Дом-музей мёртв.
Огромный портрет Гения вскоре упал и совершенно развалился.
А душа Дома-музея летала теперь в Неведомом верной спутницей души своего незабвенного Хозяина...