Карапуз ворочался на крыше своего домика, ему не давала покоя мысль о том, что в имени Господа Бога всего пять букв, но, тем не менее, среди них две одинаковые гласные и две одинаковые согласные, причем две одинаковые буквы стоят рядом! Такое маленькое слово, а столько совпадений, такое маленькое слово, такое маленькое слово...
Он заснул. А снег все шел. Под утро его раскопал ежик Григорий.
- Аллах акбар! Мил друг!
- Воистину акбар, Гриш! Я вот тут думал, как ловчее искромсать топором любимую старушку?
- Читай классиков! А тебе зачем?
- Раз Рождество, значит, нужно побалагурить.
- Может, лучше устроить жестокое аутодафе порочных снеговиков? Но это после обеда по любому! Слушай, а мне приснился сон! Мне привиделось, что если я сделаю что-нибудь геройское в течение следующего года, то смогу выдыхать огонь ртом и у меня отрастут еще две лапки!
- Так что, ты собираешься куда-нибудь спрятаться на год?
- Нет! Наоборот! Я собираюсь жениться! Я ведь всю жизнь мечтал рыгать огнем и бегать на шестереньках!
И вдруг перед ними возник бездумно бородатый старик в широкополой шляпе и ни с того ни с сего ну шепелявить чего-то:
- You are all doomed! Ничто не сбудется, отвалятся пальцы, невесту уведет лучший друг, а водку выжрут соседи! - И заплакал голубыми сальными слезами. - Кстати, а как тут у вас на предмет пошалить?
Прошамкал и умер. Друзья не на шутку испугались. Ежик Григорий даже затрясся и крепко задумался, стоит ли жениться в этом году...
Прошло три месяца.
Карапуз долго ждал этого дня! И, наконец, это свершилось - его лучший друг, товарищ и брат, ежик Григорий, наконец-то постригся! В этот памятный день, мартобря 86-го числа перед ночью, Карапуз впервые стукнулся 3-мя! Отмечать праздник надумали за рекой - устроили пикник со всеми втекающими и втыкающими. Как в старости напишет об этом дне Карапуз, тогда присутствовали четыре человека, и еще духи двух особ женского пола витали по кругу и между ними: сам Карапуз, ежик Григорий, Бон Виван, - важный котяра странной дворовой породы, напоминавший рисунком прически домашнего пуделя с картинки в книге про деревянного мачо-подростка, - и старинный приятель Карапуза - Одуванчик, как его любовно называли меломаны, Зарезанный. Что касательно женских духов, то они были французскими во всем: от запаха и состава до комплекции и длинных сиреневых ресниц. Итак, одну из них звали Магдой, она когда-то была уборщицей в дешевом ресторане за горкой, и однажды случайно заснула под лестницей, в чуланчике, - который больше подошел бы ей, если бы она была очкастой ведьмой, обезображенной постоянно гноившимся шрамом, осиротевшей и могучей, - который совершенно случайно заколотили под утро досками. Если бы она проснулась, то, возможно, все вышло бы иначе - она бы закричала, ее бы услышали и спасли, но она не проснулась. А вторую звали Мартой, хотя ей больше нравилось быть Ангелиной, - это была милая и скромная крольчиха, которая жила неподалеку, но дома было слишком много забот и тревог, чтобы позволить себе пикник за рекой, и только дух ее был с ними в тот солнечный день.
Друзья спорили о счастье и политике, неосознанно гладя по гладкому свежевыбритому животу ежика Григория, который так сильно урчал от удовольствия, что не мог вставить ни слова в общий полилог.
- Я женюсь! Я непременно когда-нибудь женюсь! - Кричал Бон Виван, и упрямо смотрел в рот Карапузу. - Понимаете?
Никто не понимал, а потому и не обращал на него много внимания. Тем более что по тому же вопросу параллельно начал высказываться ежик Григорий, нашедший силы остановить урчание:
- Я слышал, наш любимый депутат от лево-радикалов, снова вышел замуж! В его-то лета! Да с его-то консервативным мировоззрением! Нет, ребята, больше нет мочи! Надо жениться! Уже весна, скоро год закончится, а мой сон не реализуется! Я решил, что ничего не боюсь! И не зря мы тут все сегодня собрались! Вот есть у меня на примете три кандидатуры, но я не могу выбрать - все они хороши: все девушки, все красавицы, умные, прилежные, по хозяйству мастачки хлопотать! Предлагаю проголосовать!
В тот же момент все присутствующие обильно покрылись ослиными ушами, это было плохое предзнаменование. Вспомнилось проклятье.
- Гриша, ты уверен? - Бон Виван неуверенно исследовал своего друга, ища признаки безумия.
- Гриш, ты нас томишь! Хватит! Назови этих прекрасных и достойных созданий! - Одуванчик сверкал любопытством и желанием высмеять выбор друга, хотя ослиное ухо, выросшее прямо под глазом, сильно мешало ему смеяться.
- Во-первых, это Эльза-проказница, конечно! Люблю крылатых. - Его глаза мечтательно покатились вверх в сторону лба, туда, где наклевывался серьезный рог.
- Ты шутишь! Нет, но я ведь первый! - Бон Виван действительно возмущался. - Я когда сказал, что когда-нибудь женюсь, имел в виду, что именно на ней, на Эльзе! Как ты мог! Я ведь считал тебя другом! Это ведь хуже предательства! Это же почти содомия! - Его ослиные ушки принимали притягательную заостренную форму и постепенно перемещались из области подбородка в область макушки, оттеняя его мужественную красоту.
- А я второй. - Тихо добавил Одуванчик, мило хихикнув. Карапуз в это время уже заснул, поэтому его причмокивающую реплику никто не услышал: "Женись на Магде".
- Потом есть еще всем известная Королева! - Одно упоминание старой квасоварщицы вызвало икотный смех, но даже захлебываясь в нем и радужно булькая, друзья продолжали критиковать:
- Ты ее любишь за ее изящные костыли или за стройную фигуру на ее крыльце возле линялого кактуса? А может тебе просто нравится катать коляски, и ты решил, что хватит делать это в одиночестве, потому что игра требует участия двоих?
- То, что вы говорите - ужасно! Как можно так относится к живым, хорошим персонажам? - Последние слова немного зажевались, скорее всего из-за показавшихся изо рта ежика Григория львиных хвостов.
- Назвав их как своих потенциальных невест, ты их высмеял уже так, что наши слова - детский лепет, не могущий всколыхнуть даже дыхание окосевшего дятла, что лежит на Лысой горе еще с позапрошлой весны.
- Есть еще тело Марии, которое я пустил в лодке вниз по реке от огорчения и досады, но как мне сказали, эту лодку видели где-то в районе Северной башни, кажется, она чем-то зацепилась за мельничное колесо - то ли рукой, то ли ногой. Можно ее еще выловить, на ней жениться. Как думаете, она согласится?
Друзья молча слушали его, выражая торчащими, будто солнечные лучи, хвостами и ушами, продолжавшими расти отовсюду, высшую степень недоумения. Ежик Григорий удивленно спросил:
- Вы не одобряете? Может, вы сами что-то посоветуете? Одна критика от вас, и никакой пользы!
- Ну что тебе можно посоветовать? Еще ты не предлагал кандидатуру своего любимого полена, которое забыл у меня под кроватью во время позавчерашнего симпозиума, посвященного вреду курения пасленовых. Помнишь, мы тогда в пылу жаркого спора как-то не заметили, что наши любимые поленья оставили нас, беспомощно поющих не совсем трезвыми голосами про ворон, вьющихся над чем-то там в носу. Дискуссия еще, помнится, зашла слегка в тупик.
- Тело Марии мне нравится больше.
На этих словах земля дрогнула, расщепилась, и из трещины вылезли рогатые двухголовые хоббиты, посрывали хвосты и уши с друзей и, дико хохоча, побежали в мясную лавку, на ходу бормоча слова проклятий.
Настроение было безнадежно загублено, и голосовать стало неинтересно, друзья пошли к местами заброшенной мельнице, что у Северной башни. Лодка была на месте, тело тоже.
Проходили два часа.
Сова строго посмотрела на пришедших друзей, посмотрела на тело, которое они положили ей на коврик в прихожей, постеснявшись заходить с трупом слишком далеко в гости.
- Будет тяжело, но не невозможно! Сначала придется найти в нашем муниципалитете то, чего тут отродясь не было, а потом жениху отрастить крылышки, заплатить мне, и невеста - как новенькая, готова к употреблению, извините за выражение! - Сова умудренно повернула головой на 180 градусов и хлопнула задним крылом, показывая тем самым, что аудиенция окончена, и присутствующим уже можно удалиться, не забывая на выходе своих вещей. Друзья намека не поняли, и вежливо попросили покормить их, разумно соглашаясь на мед даже без хлеба. Сова вынуждена была прибегнуть к черной магии. Она призвала светлый дух хитрого дельца и тайного ненавистника всего восточного, лицо которого скрывала звездно-полосатая чадра, но в движениях угадывалась югославская грациозность. Гостей тут же языком слизнула пробегавшая мимо корова.
Карапуз и ежик Григорий очнулись завернутыми в чьи-то просторные портки, приятно отдававшие клубничным стиральным порошком, на краю леса, прямиком за пернатым домиком Веселой Бабуси. Сама благолепная хозяйка выглядывала из окошка и кричала какие-то непонятные слова, по звучанию напоминавшие местный диалект абсолютных кристаллов, которые вечно валялись вокруг магазинов и протяжно и весьма жалостливо подвывали, изнывая от вечной жажды.
- Гриш, ты понимаешь, что она нам говорит?
- К сожалению, да... - Вздохнул ежик, потупившись. - Она просит, чтобы мы помогли ей отодрать нос от подоконника, потому что она, перефразируя немного, задолбалась уже смотреть в это проклятое окошко! Давай сделаем вид, что ничего не поняли, и слиняем?
- Эх, была бы она помоложе!..
И они убежали в лес. В лесу они быстро заблудились, и пришло время размышлять, как бы добыть то, чего никогда не было в их районе. Первой идеей было смастерить что-нибудь, чего никогда еще не было, но решение было слишком простым и очевидным, и они как личности творческие отклонили его. Второй идеей было просто поискать, и они пошли искать. Они долго искали, но что бы они ни находили, все уже было и до того, как они это нашли. Опечалились друзья, и горько призадумались.
- Гриш, давай спросим совета у мудрой Кошки Однохвостой? Она красивая, только она спасет твой мир! К тому же мы давно ее уже не откапывали, пора бы проведать, как она без нас...
Однохвостая Кошка лениво перевернулась на спинку и подрыгала задними лапками:
- Я вам помогу, но при одном условии: вы намажете меня помадой, ярко-бирюзовой, жирной и оставляющей отвратительные следы при внезапных поцелуях!
У Карапуза очень кстати в кармане как раз лежала такая помада, и они перешли сразу к делу. Благодарная мудрица промолвила:
- В эту полночь на сеновале возле членистоногого трактора приземлятся андрогинные поросята из соседнего хутора, они, возвращаясь из супермаркета на Солнце, - ведь только там можно купить настоящее сало, - немного ошибутся в маршруте и приземлятся именно на том сеновале! Я бы вас представила, сдружила и поиграла в жмурки, но не могу, - видите, мои червячки уползают в землю? Куда вы, проказники? Вот так всегда - только отвлечешься, а их уж только самые кончики хвостов видны!
Разговор не пошел, и Карапуз с ежиком Григорием поплелись прочь - им надо было убить время до полуночи. Как-то так получилось, что они опять оказались на краю леса.
Карапуз, чтобы как-то разнообразить вялотекущие минуты, начал говорить. Он говорил долго, цинично и умно, отчего у него даже появилась легкая недельная небритость на щеках, подбородке и под носом, опрятные интеллигентные очки на носу и дымящаяся сигарета между губ, но ежик Григорий начал его слушать только в ту секунду, когда солнце стало морковного цвета.
- В этом месте начинается Великая Гиппопотамья стена, по ней же пролегает Великий Путь - путь мудрости и познания! Каждый прошедший по этому пути будет всегда освящен сиянием Великого солнца. - Устало проговорил Карапуз, ему к тому моменту уже изрядно надоело сочинять.
- Странно, по виду больше напоминает забор, вернее, что еще даже трагичней, - его предка и дикого предшественника, частокол!
- Легенда гласит, что единственный способ безопасно для мягкости сердца пройти этот путь, - сесть сверху стены, свесив опорные конечности симметрично с обеих сторон, и путем несложных манипуляций мышц ног и филейной части спины прыгать ровно столько, сколько душа потребует для полного очищения! Что самое приятное - не обязательно проходить весь Путь!
- Да, действительно, приятного много! Ты знаешь, приятно еще осознавать, что эта странная конфессия никак не перекликается с моими сатанинскими догматами! По крайней мере, теперь мне понятно, куда делись все эти легендарные гиппопотамы, о которых так много написано в учебниках по истории!
- Посмотри сюда, Карик! - Воскликнул ежик Григорий через минуту молчания. Он завороженно следил за муравейником, за его мельтешением и суетой: муравушки бегали туда-сюда, таскали какие-то белые овальные камушки и просто веточки и иголочки с ближайших елок. Работяг для профилактики побивали палками другие муравьи, потом роли менялись, но одно оставалось неизменным: с боку на все это смотрела самка-матка, и все муравьи, что проходили мимо ее благословенного взгляда, смущенно улыбались и суетливо бежали дальше, и слышалось шептание: “ее взгляд упал на меня!” Грязный ботинок вдруг опустился прямо на самку-матку со специфичным хлюпающим чмоком.
- Что? Что-то интересное нашел?
- Тебе не понравится. - Философски промычал ежик Григорий. - Вот скажи, а зачем вокруг муравейника летают трутни? Тем более они какие-то ненормальные - в черных рясках, с серебряными крестами на шеях, не удивлюсь, если на их лапках наколото "не забуду матерь"!
- Без них никуда: они учат жить! Смотри-ка, весь муравейник куда-то собрался, чего это они? Уж не самку-матку ли почуяли? Вот ведь, зверье! Своей не хватает, что ли?
Муравьи колоннами по несколько уходили в сторону леса.
- А жаль, - помолчав, добавил Карапуз, - это ведь знатный был муравейник, из-за близости к Великому Пути, назывался Путин муравейник. Где теперь его искать? Как теперь-то он будет величаться?
- Ладно, пойдем отсюда, а то святыни вызывают у меня сильное слезовыделение, а мне жаль свои глаза, я и так мучаюсь из-за страсти к луку!
Трактор спал, сеновал - пьяная сомнамбула - пошатался кругами несколько минут и развалился харей в лужу, и начал противно храпеть. Друзья брезгливо прислонились к воткнутым неподалеку вилам и стали ждать. В полночь все озарилось, и с неба упала ракета, прямо на темечко сеновала. Из нее вышли андрогинные поросята, радостно хрюкая и улюлюкая. Карапуз схватил маленького, а ежик Григорий - самого маленького, и побежали в лес.
Сова была очень довольна, она повесила поросят на веревочках в гостиной и попросила их без нее не размножаться. Объяснив гостям, как растить крылья, она поспешно захлопнула дверь и побежала восхищаться.
Чтобы крылья росли быстрее, необходимо превосходное здоровое тело. Именно поэтому ежик Григорий начал утренние пробежки: при каждом более-менее ярком проблеске зари он обливался из ведра ледяной водой ниже пояса, как рекомендовали знакомые кавалеристы, - смачивал чуть-чуть самые мысочки на пятках, кидал в рот бутерброд с чем Бог послал накануне и семенил к околице, набирая постепенно скорость. Чтобы поддержать свой дружеский дух, с ним каждое утро бегал и Карапуз, а изредка и Бон Виван, утверждавший, что мускулы у мужчины, - что мозги у курицы - самый главный компонент.
Однажды увидав на дорожке бегущий бюст Ленина, друзья решили с ним познакомиться и задать каверзный вопрос. Хоть перебирать серпом и молотом было не очень удобно, бюст двигался почти как живой, - и мумии не догнать! Через пару дней они, наконец, его догнали.
- Скажите, уважаемый, а где, к примеру, Маркс и Энгельс? Оченно странно видеть Вас в таком вопиющем и незаслуженном одиночестве!
- Ну, как же, батеньки! Я-то вовремя подсуетился, а вот вождю и учителю мирового пролетариата нечем бегать! Мой-то капитал - вот он, родименький, подо мной, а их ушел на оргию с гетерами все от того же пролетариата, теперь и костылечки купить не на что, куда там до колясок! А когда вернется - не сказал...
Было очевидно, что эта печальная истина очень болезненно отзывалась в чутком сердце любвеобильного бюста...
- А Ваш фирменный мобиле-агрегат чем пользуете?
- Мне слизни смазывают его чем-то органическим. Как-то попробовал лизнуть, - а ничего, даже вкусно!
...и друзья поспешили оставить его наедине со спортом.
- А было бы у него что-нибудь между серпом и молотом, можно было бы назвать торсом... - Карапуз почесал затылок и тут же вляпался в яблоко, которое всегда против, как назло валявшееся на дороге. - Фу ты, черт! Ведь можно было бы компот из них варить, так нет, - валяются тут, пахнут неприлично...
Следующим этапом стало увеличение перепонок под мышками. Мышки были не против и пообещали сотрудничество. Карапуз прикреплял Ежику Григорию к перепонкам небольшие гири, не больше пуда весом каждая. Но постепенно вес увеличивался. Наконец настал тот день, когда ежик стал выглядеть странно, - между ребрами и передними руками у него плащом болталась сморщенная кожа. Сова сказала, что можно уже пересаживать перья.
- Нужно было бы пересаживать иголки, понятно, откуда бы их взяли - с самых интимных мест! Но где взять перья? Ни в одном известном мне интимном месте я не видел перьев!
И тогда Карапуз с Бон Виваном решили действовать решительно - ночью, под тантрические напевания крабов на холме Броккен, они раскопали могилу дохлого ангела и вырвали из него пару десятков помятых, но все еще годных, перьев. Как оказалось при дневном освещении, цвета перьев были скорее девчачьими: лиловый и голубой со стыдливо затерявшимся розовым. Нежная душа ежика была не против нетрадиционной палитры. Очень скоро перья прижились на новом владельце и даже немного зацвели, хотя плодоносить и не стали.
Ежик Григорий ходил сам не свой одновременно и от тревоги и от предвкушения счастья, - свадьба приближалась! И только на невесте лица не было... Да сова очень некстати впала в летаргический сон.
И вот настал тот час, пробил тот день! Яркие цветы, белоснежные фаты, смоляные фраки и отутюженные бабочки: все летало, сверкало, шелестело и радовалось!
Беспокоило одно: Карапуз забыл, куда положил невесту, и пришлось священнику поверить, что годовалый труп совсем даже не против замужества, а просто от скромности, волнения и стеснения решил не посещать саму церемонию.
- Согласны ли вы, ежик Григорий, взять в жены Марию и любить ее, пока смерть не соединит вас?
- Да!
- Тогда можете поцеловать невесту?
- А воздушный поцелуй считается?
Ежик Григорий почуял неладное, когда пальчики с родных ручек и ножек глухо упали на арендованные туфли. Он с подозрением осмотрел лица своих друзей, ища ответ на вопрос: который из них лучший? У кого в подвале нужно искать его невесту? А в это время из толпы гостей вышла группа соседей, уверенно приблизилась к столу с едой и за несколько минут выжрала всю водку. И тут из его живота вылезли две культи. Ежик растеряно моргнул, потом икнул, и почувствовал жар во рту. Икнул еще раз, и исторг небольшое пламя. Икота все усиливалась...
Ежик Григорий ущипнул себя за попку. Все вокруг исчезло. Он лежал в кровати, его чугунные веки спускались до простыни, ладони сами подцепили их и потянули наверх: ослепительная спальня отражалась в тысячах зеркал на стенах, потолках и полах. Ежик Григорий с удивлением обнаружил, что во всех отражениях он - человек. "Значит, все это был сон?"
- Милый, завтрак готов, сейчас принесу! - Прозвенело откуда-то со стороны, и через секунду отворилась прежде невидимая дверь, и в комнату вбежал скелет с подносом на руках. За ним бежали четыре чудненьких тостеренка с криками "Тятя! Тятя, наша мама превратилась в мертвеца!"
Ежик Григорий, не долго думая, щипнул себя за ту же самую попку. Опять все стемнело. Он поморгал, но светлей не стало, он пошарил руками, но ударился в деревянные доски в нескольких дюймах от тела. Затхлый воздух перехватил ему дыхание, стало душно и щекотно. Кто-то вбивал гвозди в доски, повсюду возникали острые кончики железных болтов. "Боже! Я жив? - Крикнул Ежик Григорий. - Ущипните меня!" Его в ребро ущипнул гвоздь.
Стук молотков стих, раздалась органная музыка, хохот толпы и царское эхо. Ежик Григорий открыл глаза. На него в упор смотрели добрые голубые зрачки. "Вы можете поцеловать невесту!" Справа величавый голос пробасил такие приятные и освободительные слова. "Неужели я провалился в забытье прямо на своей свадьбе?" Он поцеловал невесту и огляделся: Он ведь не приглашал на свадьбу зеленых человечков? Почему-то зал кишел зелеными гуманоидами. А его невеста? Красная шапочка в алом платке и малиновом сарафане держала на бело-красно-синей ширинке колобка, который качался, как Ванька-встанька, и тихо пищал:
- Я от бабушки ушла, и от дедушки ушла, и от Цезаря ушла, и от Гитлера ушла, и от Сталина ушла, и от Путина ушла, и от Буша...
- Ущипните меня!
- А уж тебя, и подавно съем!
- Ущипните меня!
- Мучается, ворочается, болезный... - Завыли оборотни над свежей могилой. - Ничего, скоро успокоится, прогрызет крышку, разгребет землю и к нам вылезет, тепленький!