...разведчики подошли к шлагбауму и Плавчий предъявил жетон. Солдат с повязкой "Дежурный" козырнул и поднял металлическую трубу, раскрашенную красными и желтыми кольцами.
Разведчики гуськом пересекли границу, отделявшую зону мусорщиков от основной базы и подошли к смотровой вышке.
- Остаетесь здесь! - приказал Вельяминов помощникам разведчиков. - Осмотритесь пока. Если кто подойдет из рядового состава комендатуры, заведите разговор. Как тут, да что тут, какие сложности, особенности. Думаю, местное начальство нам всего не скажет - захотят проверить, как мы сами справимся.
Офицеры по железной лестнице поднялись наверх и скрылись за дверью.
Капитан Сыромятин - кряжистый мужик с глазами навыкате, поскреб подбородок с недельной щетиной и с сомнением оглядел лейтенантов.
- А сдюжите, ребятки? - спросил он. - Тут парни разные: кто добром пришел, а кого и "на аркане приволокли" - добровольцев мало. Никому не охота в мусоре копаться.
- Что, действительно в мусоре?.. - спросил Плавчий.
- После тренировок на полигоне, курсантов вывозят в поле. Необходимая экипировка, носимые приборы, буры и вперед! Гадости всякой полно под землей. Куда вывозят - там уже все разведано и на картах отмечено. Если курсант нашел место по определителю, пробурил до нужной глубины и взял образец, то ему ставится "зачет". Грунт там ходуном ходит, можно и со всем оборудованием под землю уйти - метров на десять. Спасатели наготове, да медики - короче, хорошего, мало.
- А что про разведку говорят? - спросил Вельяминов. - Про наш отряд?
Капитан усмехнулся.
- Общее мнение - презрительное. Мол, в белых перчатках парни, дела настоящего не видели.
Плавчий покачал головой.
- Нормальные ребята там есть? - спросил он.
- Нормальные - везде есть, - ответил Сыромятин. - И там тоже, только мало их.
Офицеры покинули помещение и спустились вниз.
- Чувствую, намнут нам здесь бока, - пробормотал Вельяминов, ни к кому не обращаясь.
Анатолий Федорович закончил чаевничать и принял от Екатерины салфетку.
- Это мужская часть семейной повести, - сказал он, вытирая каждый палец. - Теперь послушаем другую сторону конфликта.
Екатерина Васильевна покраснела.
- Все так, как сказал Виталий, - ответила она. - И все не так. То, что было в молодости - дело прошлое. Я уже и не помню ничего.
Виталий сделал большие глаза.
- Да-да - прошлое. А вот что происходит в настоящем...
Она промокнула глаза.
- Равнодушие и холодность, Анатолий Федорович. Будто я не с человеком живу, а...
Она махнула платочком.
- Никакой скидки на то, что я женщина. Никакой заботы, ласки, нежности. Для мужа это все пустые слова. Если бы я знала, что все так будет...
- Она вам сейчас тут наплетёт, - негромко заметил Виталий. - Исказит все, извратит.
Врач погрозил ему пальцем.
- Верите, Анатолий Федорович, не живу здесь - выживаю. Не семья - каторга. Дети - характером в него - упрямые. Хоть бы что моего передалось - так нет же!
- Поэтому - развод! - подсказал муж и оскалился.
Екатерина Васильевна тронула врача за рукав.
- Насмешки, издевательства, настраивание детей против меня... мне так одиноко в этой семье.
Она вздохнула.
- У других женщин есть занятия, подруги, женский какой-то круг... я полностью посвятила себя семье. Отдала всю себя без остатка. Все лучшее - детям, мужу, родным.
Анатолий Федорович покивал.
- Вижу и чувствую ваши переживания, - мягко сказал он. - Красивая женщина... одна... без понимания... поддержки... может, действительно, развод?
Она замахала руками.
- Нет-нет, исключено! Повлияйте на мужа - пусть станет другим.
- Как я могу... повлиять?
- Таблетки... процедуры... зашейте ему что-нибудь, вживите...
- Извлечь старое сердце - черствое, вживить новое - доброе?
Екатерина Васильевна закусила губу.
Северцев быстро пробежал по всем помещениям дома и вернулся в холл.
- "Стакана" не вижу, - сказал он. - Где мина?
- В надежном месте, - ответил разведчик. - Ты где будешь аппаратуру ставить - здесь?
- Можно и здесь, - ответил сапер. - Можешь не беспокоиться - мину устанавливают в специальном боксе. Все возможные ситуации с взрывоопасными материалами учтены, практику я проходил, так что...
- Хорошо, - сказал Котов. - Очень рассчитываю на тебя, парень!
Они втащили в холл несколько ящиков, два чемодана и кейс.
- Помощники мне не нужны, - заявил Северцев. - Я привык сам, без посторонней помощи. Ты давай мину тащи, чтобы поблизости была.
Котов отправился в дом Морозовых, к деду.
- Сапера я нашел и привез к себе в дом - аппаратуру он там собирает. Как будем туда сейф перемещать?
Валентин Николаевич подивился перемене в разведчике, но не стал говорить это вслух.
- Может, платформу? - предложил он.
- Я уже думал о ней, - ответил Котов. - Только придется открыто делать - при всех.
- Ну и открыто, - сказал дед. - И что? Объяснять не будем - нужно, вот и все!
Разведчик нашел платформу на соседней улице и перегнал на Оранжевую. Решили все-таки, что стоит выждать момент, когда будет мало народу, загнать её на участок, а затем и внутрь ангара.
Все получилось на удивление просто и даже буднично. Если кто и видел - не придал значения этим манипуляциям.
Договорились, что как только копии документов окажутся у Котова, он передаст их Валентину Николаевичу для перевода и - если потребуется - то и расшифровки.
Котов вывел платформу на улицу и через полсотни метров уже въезжал во двор собственного дома.
Северцев нетерпеливо топтался у крыльца.
- Думал, что ты сбежал, - сказал он. - Что так долго-то? Я уже все собрал.
Котов остро на него взглянул и спросил:
- Торопишься?
- Так интересно поскорее...
- Я тебя понимаю, - ответил разведчик, держась за руль. - Дело к вечеру, тебе нужно на базу.
Сапер приблизился.
- Так будем смотреть "стакан"? - спросил он. - Ты привез?
- Будем, - ответил Котов. - Только... с другим... сапером...
- Почему?
- Так ты же торопишься.
Северцев расхохотался.
- Мы всех так проверяем.
Он протянул руку и сказал:
- Игорь.
Котов пожал ее и ответил:
- Алексей.
За время отсутствия командиров Тарасюк обследовал окрестности и нашел за пакгаузом место, которое одни из рядовых караула называли "курилкой", а другие - "местом, вдали от начальства". Перебрались туда, и расселись на лавках.
- Что будем делать? - спросил Волгин. - Надо идти, знакомиться.
- К пяти часам курсанты съезжаются в лагерь, - сказал Плавчий. - Сейчас - половина пятого.
- Так пошли к столовой, там их перехватим, - предложил Вельяминов.
Плавчий посмотрел на него и сказал:
- Я вот соображаю, как на моем месте поступил бы Котов. Сразу бы рванул или погодил.
- Ну и...
- Котов дал бы им отмыться, поесть, отдохнуть.
- Ну, долгая песня... надо сразу...
Взревела сирена - по главной дороге, одна за другой, прошли в зону четыре платформы, облепленные мусорщиками в скафандрах.
- Им тоже не терпится с нами встретиться, - сказал Плавчий, поднимаясь. - Видишь, пораньше прикатили. Пока, суть да дело, прогуляемся, посмотрим, как живут, чем дышат.
Они обогнули пакгауз и двинулись по тропинке к приземистому ангару невдалеке.
Сыромятин следил за ними сверху, отмечая порядок движения в разведгруппе.
- Грамотно разведчики начинают - не торопясь. Напрямую не рванули, пошли кружным путем. Так они быстрее до центра доберутся и пути отхода наметят, если что не так пойдет, - сказал он помощнику. - Сокольскому звонить пока рано.
Врач покачал головой.
- Все это уже было, дорогие мои, - сказал он, вздыхая. - Я думал, что вы поведаете мне нечто особенное - из-за чего весь сыр-бор, а у вас, как и у всех остальных - проза жизни. Даже неинтересно.
- Грызет каждодневно - это проза? - возмутился Виталий. - Зубы и когти об меня точит - как у всех? Так может говорить только тот, кто...
Он замолчал. У доктора тоже были нелады в семье, но он как-то справлялся.
- Дело не в том, друзья! Совсем не в том дело, что вы ссоритесь по пустякам. Я наблюдаю три десятка семей в округе. А до этого я жил под Москвой и там была точно такая же картина. Общаюсь с друзьями, коллегами, в том числе и за рубежом.
- Что, там тоже? - удивился Виталий. - Это странно.
- Глобальное вмешательство в психику людей. Помните, избавление человечества от жажды наживы и хронической болезни под названием бедность?
- Так это когда было! - воскликнул Виталий. - Все уже и забыли. То ли было, а может, и нет.
- Было, Виталий! Великий эксперимент по исправлению недостатков человечества. Так вот то, что сейчас со всеми нами - его побочный эффект.
Супруги молчали.
- Я говорю о любви. Казалось бы, что можно и без нее: ровное, дружеское отношение мужчины и женщины. И в браке, и вне брака - материально-то все равны. И труд... все у нас сейчас есть для жизни, только холодность и отчуждение в семьях. Пары легко распадаются: женщины заводят любовников, и мужчины от них не отстают - все в поиске теплоты, заботы, радости и счастья.
Муж с женой переглянулись.
- Буду говорить с каждым из вас в отдельности, - сказал Анатолий Федорович. - Выслушаю претензии, пожелания и после бесед предложу выход...
Он замолчал, покусывая губу.
- ... или не предложу, - продолжил он. - Все зависит от людей в паре. Если они не подходят друг к другу, между ними так ничего и не будет. Тогда им стоит искать свою половинку. Жаль, конечно, но это так и по-другому быть не может.
Виталий поглядел на жену с любопытством, она на него - со страхом.
- Кто первый?
Северцев открыл сейф и заглянул внутрь.
- Точно, "стакан", - прошептал он.
- Оно? - громко спросил Котов. - Потащишь в дом?
Сапер прикрыл дверцу и подошел к разведчику.
- Чего ты орёшь? - негромко спросил он. - Взрыватель может быть акустический. Не понимаешь ничего, так и молчи. Помочь не поможешь, а навредить...
Он достал из кармана визифон и выключил.
- И свой тоже отключи. Эти мины с сюрпризами бывают - взрыватели на разные воздействия реагируют. Может, ты на улице постоишь-подежуришь? Чтобы никто сюда не ломился?
- Не, я с тобой, - ответил Котов. - Может, помощь тебе понадобится - командуй!
Сокольский был в нетерпении - не сидел - бегал по кабинету начальника базы.
- Сговариваются, Семен Игнатьевич, - возбужденно говорил он. - Сердцем чувствую. Мусорщиков-то можно вперед пустить - тараном. Против банды, к примеру. Больше им применения я не вижу.
Воленко сидел с напряженным лицом.
- Сыромятина найду - старинный мой дружок, со Школы еще. Расскажу про Морозова - в общих чертах, попрошу содействия. У него наверняка "глаза и уши" у мусорщиков.
- Это все так, Виктор Анатольевич, - откликнулся начальник базы. - Только мне непонятно ваше волнение. Разведчики решили пообщаться со сверстниками, узнать про места разведок - какие-то группы уже работают на равнине, другие - в штольнях и пещерах.
- А дирижабль? - парировал Сокольский. - Сгинул "десятитонник", а вы про него и забыли.
- Не забыл, - ответил Воленко. - Массивное что-то в поселок доставили, такое под подушку не спрячешь. Придет в себя Морозов, окрепнет, первый же вопрос будет как раз о дирижабле и грузе. Уверен, капитан не станет таиться.
- Все расскажет? - усомнился полковник разведки.
- Не все, конечно. На то мы и разведка, чтобы по косвенным признакам размотать все остальное. Есть вопросы по Кенигсбергу - знаете, какие, но там - чувствую, Морозов не готов открыться - то ли боится подставить кого-то, то ли, не ко времени этот разговор. Ждет он какого-то момента и тайну пока не "трогает".
- Все так, - согласился Сокольский. - Только с мусорщиками - каверзный ход. К этим парням никто и никогда не лез - не было предлога, а "морозовцы" сунулись. Спрашивается - зачем? Какой может быть обмен опытом? Может, здесь дирижабль как раз и проявится.
Воленко пожал плечами.
- Вот поэтому я сам иду к Сыромятину, - сказал полковник разведки. - По визифону, что он мне скажет? В таких делах надо глаза в глаза.
- Уговорили, - ответил Воленко. - Если что, новое направление деятельности "морозовцев" откроем - мусорщики.
Северцев переставил "стакан" в носимый бокс и ухватился за скобу обеими руками.
- Тяжеленный, - сказал он. - Я понесу, а ты двери передо мной открывай и держи.
- Может, вдвоем? - предложил Котов.
Сапер упрямо мотнул головой.
- Я этой штукой занимаюсь - с меня и весь спрос. А если ты, к примеру, запнешься...
- Чего это я запнусь?
- Не положено! - отрезал Северцев. - Делай, что говорю.
Сгибаясь под тяжестью бронированного бокса, сапер мелкими шажками внес его в дом, с видимым усилием затащил в комнату и взгромоздил на площадку микролифта.
- Сейчас я подниму его на нужную высоту вручную - вращением вот этой рукоятки, - пояснил он, отдуваясь. - Потом, другой рукояткой - горизонтальное перемещение.
Котов оглядел аппаратуру.
- Здесь все? - спросил он. - Ты ничего не забыл?
Северцев только хмыкнул.
- Предварительную подготовку и просмотр "стакана" могу выполнить и при тебе, - сказал он. - А уж ментоскопирование - извини - при посторонних не полагается.
- Ладно, я за дверью подожду.
Сапер передвинул площадку с боксом на столик и жестко на нем зафиксировал. С двух сторон на бокс нацелились объективы каких-то приборов, что-то зажужжало. Северцев приник к окулярам.
Он долго вглядывался в изображение, потом сказал:
- Всего один лист. Это быстро будет - двадцать минут, если не раньше. В коридоре подожди.
Ментоскопирование закончилось минут за десять. Северцев открыл дверь.
- Вот тебе карта памяти, - сказал он, вручая Котову металлическую пластинку. - Здесь запись. Я могу быть свободен?
Котов покрутил пластинку в пальцах и положил в карман.
- Резервные устройства хранения в твоем аппарате есть? - спросил он, входя в комнату.
Ни слова не говоря, сапер отсоединил коробочку и положил на столик.
- Дублирующие?
Северцев снял еще одно устройство.
- Себе копию не оставил? - небрежно полюбопытствовал разведчик. - Если оставил - давай.
Северцев сверкнул глазами и вытащил из кармана визифон.
- Ты к разведчикам хочешь, Игорь, - сказал Котов. - А у нас серьезные дела. Государственной важности, между прочим. И все друг другу доверяют. Последний раз спрашиваю...
Северцев задрал штанину и отлепил от щиколотки полоску ленты с картой памяти.
- Может, мне догола раздеться? - с вызовом спросил он.
- Не нужно, - ответил Котов. - Я напомнил тебе про разведку. Если что-нибудь из этого документа станет известно на стороне - в разговоре или еще как, я немедленно предъявлю тебе "черную метку". Последствия, сам понимаешь...
Северцев побледнел.
- Ты меня сволочью, что ли, считаешь? - прохрипел он. - Еще ничего не было, а уже грозишь.
- На будущее, Игорь. Если все нормально будет, рекомендую тебя командиру. Станешь разведчиком, сам поймешь, что без контроля никак. Жесткого контроля.
- Аппаратуру здесь оставить? - спросил сапер.
- Завтра заберешь, - ответил Котов. - Спасибо за помощь.
Приятели обнялись.
- Ты все такой же, Василий! - полковник разведки похлопал друга по плечу, он был рад встрече со старым знакомым, но глаза оставались холодными, взгляд - внимательным.
- Как живешь-можешь?
Капитан одернул гимнастерку.
- Да что тут сказать, Виктор... Анатольевич, - начал Сыромятин. - Обыкновенно.
- Давай по-простому, - предложил Сокольский.
- Ты, Витя, сам должен понимать, что дел здесь никаких и нет. Одно слово - мусорщики. Тоска.
Сокольский кивнул.
- Вот у вас, в разведке дел, конечно, невпроворот.
- Всякое бывает, - неопределенно сказал полковник. - Я за ребят своих беспокоюсь.
- А что ребята? - спросил Сыромятин. - Не съест их никто, если задираться не станут.
Разговор не клеился. Сокольский не торопился открывать карты, и Сыромятин не спешил откровенничать.
- Ты на службе употребляешь? - спросил полковник, отходя к окну. - Может, по стопке?
- Это можно, - оживился капитан. - Геннадьич! Встреча старых друзей. На сухую и разговор не идет. Организуй, по-быстрому.
- И самовар? - отозвался помощник, приоткрывая дверь.
- И его, и чего-нибудь к чаю.
Разговор предстоял трудный. Разведка и армия - что может быть общего у столь разных родов войск? Сокольский это понимал и нервничал.
Анатолий Федорович приоткрыл дверь и выглянул в коридор - там было пусто.
- Что будешь делать? - спросил он, притворяя дверь. - Я имею в виду, если жена не станет придираться?
Виталий стоял у окна и глядел на улицу. Там бегали лайки.
- Говорено-переговорено и не по одному разу, - устало ответил он. - Плачет, клянется, что больше не будет, просит простить и... тут же начинает снова! Иногда такая злость, что поддел бы ногой, чтобы улетела в угол!
За дверью раздался шум.
- Вот видите, подслушивает. Все знает про себя, а охота еще раз... мазохистка.
Врач скривился.
- Однажды... не совладал с собой, схватил ее за горло. Все лаешь и лаешь, говорю, рот раскрой. У злющих собак, говорят, нёбо черное, может и у тебя... еле вырвалась.
В дверь ударили - каблуком.
- На ее счастье нормальное оказалось, а не то бы взял грех на душу.
- Ужас, - только и мог вымолвить врач.
Виталий прижался щекой к холодному стеклу.
- А иной раз нежность охватывает - ни с того, ни с сего... лучше нее и нет никого на свете. Только такое редко...
В дверь опять ударили - чем-то тяжелым.
- Сделать как-нибудь, чтобы не лаяла - почувствовал бы себя счастливейшим человеком!
- Суду все ясно, - сказал врач, поднимаясь. - Потерпевший, можете удалиться.
Валентин Николаевич убрал со стола все лишнее, положил отпечатанный лист и разгладил его рукой.
- "Строго секретно, один экземпляр", - прочитал он вслух, вглядываясь в готический шрифт.
Минут через десять он оторвался от изучения и вынул из кармана визифон.
- Виталий? - спросил он. - Живо ко мне! Есть новости и такие, что ахнешь! Ты там с женой своей развлекался, а я большое дело сделал! Ах, не развлекался - дрался? Все одно - полноценная семейная жизнь. Бросай все и сюда, потом продолжишь драться-миловаться.
Сын примчался, как на крыльях.
Отец коротко объяснил ему ситуацию с миной, сапером и разведчиком Котовым.
- Молодец, парень, сделал даже лучше, чем я предполагал. Перевод этого приказа знаю только я и вот еще ты. Котову я скажу, что здесь сведения об использовании синего лазера. Остальное ему пока и знать не положено. Это уж как командир решит.
Отец откашлялся.
- В начале письма - выспренняя чепуха, которую так любили немцы - "высокая миссия... спасение европейской цивилизации от азиатских варваров..." Дальше то, что следует выполнить пилоту. Фамилия и звание его не упоминаются. Два момента заслуживают внимания - "карающий луч возмездия" и "меч свободы" Луч - это тот самый лазер, которым взрывали эшелоны с боеприпасами. Механизм воздействия не упоминается - только применение. Тут-то как раз почти все понятно.
- Тянешь кота за хвост, - нетерпеливо сказал Виталий. - Главное - этот самый меч?
- Дословно так: "обследовать бассейн реки Оби от Транссиба до Карского моря для обнаружения "меча свободы". По-немецки это Freiheitsswert.
Сын озадаченно хмыкнул.
- Представь - лето 1943 года, фактически перелом в войне Германии против Советского Союза. До ее окончания - почти два года. И вот этот приказ... летательный аппарат новой конструкции с большими возможностями и поиски глубоко в тылу противника мифического "меча свободы". Чьей свободы? Уж не СССР ли? Как думаешь?
Виталий не успел ответить - грянул визифон в его кармане. Он с каменным лицом выслушал все, что ему сказал мужской голос и ответил:
- Можете уверить мою благоверную, в искреннем моем уважении к ее заботам. Я ценю ее как женщину, мать и так далее. Присовокупите что-нибудь от себя. Нежно целую в уста. Доброго ей здоровья. Если будет орать - пошлите к черту. От меня.
Валентин Николаевич рассмеялся.
- Сам видишь, мне сейчас не до этого. Катерина бушует - кризис среднего возраста. Семейного врача вызвала, просит меня угомонить.
- А ты, конечно, масла в огонь подлил, - засмеялся отец. - Надо было помалкивать.
- Она мертвого поднимет - своими придирками. Дети наши в беде, а ей все нипочем.
Он поднялся.
- Информация действительно важная, отец. Пока рассказывал, я себе представил, что это могло быть.
Отец тоже встал.
- Начни ты - как более свободный человек, а я тоже погляжу в Информатории. Мне почему-то сразу на ум пришло "копье Судьбы", но там совсем другая история. Вот древнерусские богатыри бились на мечах.
Он пожал отцу руку и пошел к двери.
Разведчики собрались в кружок.
- Примерно ясно, что у них в зоне, - сказал Плавчий. - Забор забором, только в нем дыры есть. Получается, что мусорщики в самоволку бегают, только вот куда?
- Давайте еще раз обговорим, зачем мы здесь, - предложил Вельяминов. - Мы не только от начальства здесь спасаемся - Воленко будет требовать подробного отчета по "обмену опытом".
- Верно, - подхватил Плавчий. - Нас интересует география работы мусорщиков - под землей. Штольни и пещеры.
- А если они работают в российских подземных заводах? - спросил Тарасюк. - Там тоже много чего интересного было.
- Верно, - ответил Плавчий. - Я как-то тему эту упустил. Кстати, после Великой Отечественной, фашистские трофеи в страну везли - в том числе и технику.
- Видите, какое это чудовище?! - Екатерина промокнула глаза. - Бывает не просто груб - безжалостен и циничен. Давно бы ушла с глаз долой, да не в моих это силах.
- Да? - удивился врач. - Расскажите.
- Стыдно, Анатолий Федорович. Признаваться, что один тип... имеет власть - нет, не могу.
- Близость? - предположил Иванов.
Она кивнула.
- Кто-то из вас хочет больше, чем может другой?
- Нет, не так, - она покраснела. - Он целует, говорит нежные слова, а я теряю голову. А еще начинает теребить соски - это просто тихий ужас! Словно бабочки начинают трепыхаться в животе - я готова пресмыкаться, лишь бы это длилось и длилось...
- Своего рода сексуальная зависимость, - пробормотал врач. - Любопытный феномен.
- И теперь - представляете - совершенно чужой человек. Мне будут неприятны его взгляды, прикосновения... тем более в постели. Нет и нет! Только Виталий, только он.
- Не пробовали намекнуть, что вам нужно больше?..
- Нет-нет! Я тогда буду в полной его власти. Лучше уж так, как сейчас...
Врач поднялся, подошел к окну.
- Темнеет, - сказал он. - Разговор наш не окончен. Могу предложить несколько рекомендаций.