Аннотация: Может ли ментальная сила не быть проклятием?
Это случилось однажды ночью, когда Сэм в очередной раз сбежал из дома.
Собственно, он никогда не был тихоней (а для брата - так вообще являлся занозой в заднице). И никакие наказания (единственный вариант - связать, сунуть кляп и запереть в кладовке. Да и тот под сомнением...) не могли заставить его изменить своим привычкам. Стоило лишь отвернуться - и вот опять парнишка исчез. И каким-то совсем непонятным образом: вроде и все двери-окна закрыты, а его и след простыл.
Дин уже представлял, где искать пропавшего братца. Но всё равно приходилось облазить немало чердаков и крыш прежде, чем обнаружить Сэма сидящим в одиночестве на карнизе, подоконнике или скате крыши.
Отец частенько уезжал на охоту, оставляя ребят самих выживать во враждебном, наполненном нечистью мире. Мама умерла от какой-то непонятной хвори после рождения младшего сына (так уверял Сэма брат; так он стал изгоем потому, что отец - Джон Винчестер - не смог простить его за смерть любимой жены).
Единственное светлое пятно - Дин, который пытался всеми правдами и неправдами защитить, уберечь брата от неприятностей. Но куда там! Кажется, неприятности сами находят мальчишку.
Вот, к примеру, пару лет назад на него на кладбище напал дух. В общем-то, ничем не примечательный мужчина средних лет в серой мешковатой толстовке. Рыжеватые волосы, серые глаза, щетина на подбородке. В левой мочке - серебряное колечко.
Странно, Сэму показалось: дух просто хочет о чём-то ему сообщить. Но, поскольку горло у последнего было разорвано, ничего, кроме сипения, не выходило. Тогда покойник вытянул окровавленную руку и коснулся кончиками пальцев лица парнишки, оставив отметину - нестираемое пятно на скуле (конечно, не слишком приятное ощущение, когда к щеке прикладывают кусок льда, но, в общем, вполне терпимо). А потом поманил за собой.
Нет, Сэм не думал, будто ему угрожает опасность. Он очень хотел понять, зачем мертвец с ним связался. Наверное, ведь не от нечего делать.
Но дух внезапно занялся ярким пламенем и сгорел в мгновение ока. А Сэм, получив крепкую затрещину, со словами: "Что застыл столбом, дурень?" - был отправлен в машину. И загадка осталась загадкой.
Отец после этого орал так, что посуда дребезжала и подпрыгивала, обвиняя сына то ли в трусости, то ли в связи с нечистым. Сэм, в общем-то, уже привык к подобным выражениям родственных чувств и стоял молча, глядя в одну точку и не шевелясь. Но вот когда Джон замахнулся кулаком, желая поучить поганца уму-разуму, парнишка вскинул голову, отбрасывая длинную чёлку, и в глазах его сверкнуло что-то чёрное, жестокое, вызывающее. И от этого взгляда отец почему-то умолк, лишь бормотнул нечто невразумительное о выродках, сплюнул, развернулся и ушёл к себе, хлопнув дверью. Сэм только недоумённо пожал плечами: при чём тут выродки? Но забивать голову лишней информацией не стал.
- Ну чего ты нарываешься? - спросил тогда Дин. - Будь как все.
- Ты же знаешь, я пробовал! Толку-то - ноль целых ноль десятых, - проворчал Сэм, успокаиваясь. - Отцу это без разницы, всё равно найдётся повод для недовольства.
Брат дёрнул плечом:
- Ну как знаешь. Тогда не жалуйся на несправедливость жизни.
- Зато к тебе она точно справедлива!.. Ну Дин, ну прости. Я правда не хотел. - Он умоляюще заглядывал в лицо старшего брата. - Ну хочешь, сам стукни. Я это заслужил.
- Да ты что? Я тебя и пальцем не трону.
Дин с высоты своих тринадцати лет смотрел на прижимающегося к нему несмышлёныша почти по-отечески. Собственно, так оно и было.
Джон вообще не желал забирать из роддома хнычущего и пускающего пузыри младенца, погрузившись с головой в горе. Даже видеть не хотел. И только благодаря просьбам и слезам Дина Сэмми не попал в приют. Да и потом вся канитель, связанная с уходом за ребёнком, легла на точно такие же неокрепшие детские плечи... Впрочем, Дин никогда не жаловался, с видимым удовольствием возясь с братишкой.
- Не переживай, глупый, всё рассосётся. Я с тобой, Сэмми, ты не пропадёшь!
Да, Дину пришлось повзрослеть очень быстро, а Сэм... ну в некотором отношении он оставался сущим дитём, пусть в меру способностей и стараний помогал брату - и с хозяйством, и с добычей провианта (легконогий мальчишка умудрялся пролезать в такие щели, где не каждая кошка протиснется). И очень хотел походить на Дина, но всё-таки они разнились, как день и ночь: рассудительный, спокойный, общительный старший - и взбалмошный, готовый каждую секунду сорваться в бег, но при этом замкнутый в своём внутреннем мире младший.
А ещё малой обожал сумрак, полутьму. Казалось, тогда у него обостряются чувства: и видел отчётливей, объёмней, чем при ярком свете, и слышал малейший шорох. Да и вообще, временами чудилось, будто Сэм может ощущать пространство и с закрытыми глазами, точно летучая мышь. Только что не спал вверх ногами, а как все нормальные люди - в кровати, по обыкновению уткнувшись носом в ключичную впадину брата и согревая того тёплым дыханием.
Когда Сэму исполнилось семь, странности, доселе мирно дремавшие, неожиданно расцвели в полную силу.
Во-первых, он стал вести более-менее ночной образ жизни, предпочитая отсыпаться днём. Во-вторых, начал сбегать из-под надзора, умудряясь делать это так тихо, что даже чутко спящий Дин не слышал его крадущихся шагов. А в-третьих, полюбил верхотуру (чем выше, тем лучше): деревья, здания - за что взгляд зацепится. Однажды даже водонапорную башню оседлал...
Нет, слава богу, это случалось не каждую ночь.
Иногда мальчуган возвращался сам. Но чаще всего приходилось искать, где он осел на этот раз.
Впервые отыскав братишку, Дин чуть не поседел от ужаса.
На карнизе шириной примерно в две ступни, на высоте двадцать пятого этажа вольготно расположился Сэм. Лёжа на боку и подперев щёку, он согнул одну ногу в колене, а другую вытянул вдоль стены. Ветер ерошил его густые волосы, а в зрачках мерцали и переливались светлые искры. Мальчишка задумчиво созерцал раскрывающуюся даль, где огни города наконец-то отделялись от небесных огней.
Дин даже вздохнуть лишний раз опасался, дабы не нарушить шаткое равновесие. А вдруг Сэмми, не удержавшись, рухнет вниз? Тогда останется только последовать за ним, ведь без малого он уже не представлял своей жизни.
- Ты посмотри, какая красота, Дин, - хрипловатым от восторга голосом произнёс Сэм, не поворачивая головы. - Разве снизу такое разглядишь?
Малой как-то странно улыбнулся - безрадостно и устало. Но, гибко поднявшись, легко, не глядя под ноги, словно кошка, послушно двинулся к брату.
Другой случай из разряда очень странных произошёл примерно через год после первого.
Оборотень, оглушив одиноко разгуливающего мальчонку, приволок тело в своё логово, находящееся в глубине канализационных ходов. Видать, собирался примерить шкурку ребёнка, дабы без помех проникать в любые дома.
Когда Сэм очнулся, то обнаружил страшную сцену: какой-то человек (а человек ли?), подвывая и корчась от боли, сдирал с себя кожу. И та отслаивалась, как шелуха с луковицы. Мускулы существа точно зажили собственной жизнью, вздуваясь и опадая где им вздумается. На клочья кожи на грязном полу капала сукровица. Тошнотворно воняло гнилью... А затем тварь впилась отросшими ногтями себе в лицо...
От страха мальчишку заколотило. Он глухо вскрикнул... а потом серая плотная пелена заволокла зрение и разум.
Когда паренёк снова осознал себя, как единое целое, а не разрозненными кусочками паззла, оборотень - вернее, те ошмётья, что валялись повсюду, придавая норе ещё более жутко сюрреалистический вид, - по-видимому, сражался с каким-то другим монстром, но проиграл вчистую.
Почему новое чудовище не тронуло Сэма, он не имел ни малейшего понятия. Только вот жутко болела голова.
Спотыкаясь, натыкаясь на выступы, ушибаясь, парнишка побрёл к выходу - то есть к ближайшему колодезному люку.
Дин нашёл брата сидящим на последнем этаже новостройки. Мальчишка пристроился на подоконнике, свесив ноги наружу и прислонившись виском к косяку, и будто дремал. И даже не трепыхался, когда старший, обхватив его под мышками, затянул внутрь. Только крепче зажмурился.
Увидев в свете карманного фонарика, во что превратилась одежда, а главное - тело малого (выдранные лохмотья, порезы до кости, царапины, синяки; весь перепачкан кровью, будто сражался со стаей бродячих собак; причём кровь не только на теле, но и под ногтями, и на губах, будто Сэм дрался как дикий зверёныш - зубами и когтями), Дин не знал, что и подумать.
- Эй, чувак, ты где шлялся?
- Больно... голова... не помню... - стискивая зубы, чтоб не стонать в голос, пробормотал паренёк. Из уголков глаз текли крупные слёзы, оставляя мокрые дорожки на покрытом засохшей плёнкой из крови, грязи и пота лице.
Дин благодарил все высшие силы, какие знал, за то, что отца ещё, по крайней мере, неделю не будет дома. К тому времени, хотелось надеяться, Сэм более-менее придёт в себя... А ещё за то, что никогда не забывал носить с собой аптечку - на всякий пожарный. Сейчас, видать, именно такой случай.
Скормив братишке пару таблеток аспирина ("Гадость!" - скривился тот), Дин сбегал вниз, где видел кран подведённого водопровода. Налил в походную фляжку воды, пыхтя, снова поднялся наверх (ну вот какого хрена малому неймётся, всё тянет куда-то на верхотуру?), старательно оттёр, насколько возможно, запёкшуюся кровь с родного лица. И ещё некоторое время сидел, удерживая Сэма в объятиях и укачивая, как младенца, пока наконец мальчишка не перестал тяжело - со всхлипами - дышать и не расслабился.
- Ты что, с гризли боролся? - пошутил Дин, с неохотой выпуская из объятий кажущееся костлявым, однако, сильное тело брата.
- Нет, - растерянно отозвался младший Винчестер, не поднимая головы от груди Дина. Из-за этого его голос звучал как-то невнятно. - Урод сдирал с себя кожу, прикинь?.. Меня стошнило. Потом я вырубился. А когда очнулся, тварь сдохла... Бедная голова... Я уже ничего не соображал. Прости.
- Да за что? Ты ни в чём не виноват!
- Я позволил захватить себя врасплох. Такое не пристало охотнику.
Дин погладил слипшиеся тёмно-каштановые волосы Сэма, улыбнулся.
- Ты ещё не охотник, а приставучая липучка. Но я научу тебя выживать среди монстров, обещаю. А пока - пошли-ка домой, братишка!
Разумеется, Дин многому научил его: и драться, и стрелять, и пользоваться холодным оружием.
Сам-то старший брат умел гораздо больше, но обучение ведь проходило только тогда, когда отец не маячил за спиной и не кривил презрительно губы ("Никчёмный мальчишка! Чего с ним возиться, не понимаю.").
Да, при Джоне Сэм забивался в свою скорлупу, уходя в глухую оборону. Не отвечал на вопросы, отводил взгляд, делал пустые глаза. В общем, прикидывался каким-то идиотом. А чаще - попросту исчезал из дома и бродил неведомо где до тех пор, пока Дин снова не находил и не возвращал его обратно.
Больше всего Сэма притягивали ножи всяческих размеров и форм: серповидные, листовидные, стилеты... длинные и короткие.
Однажды даже Дин, расщедрившись, разрешил подержать серебряный нож, позаимствованный им из обширной коллекции оружия Джона Винчестера.
- Он горячий, - потрясённо выдохнул Сэм, и глаза его восторженно округлились и стали зелёными. - Живой.
- Да что ты ерунду мелешь? - возмутился Дин. - Нож как нож. Для нечисти - в самый раз.
Но, забирая оружие, отметил необычное покраснение на ладони малого. Будто от ожога.
А ещё через год, накануне своего одиннадцатилетия, Сэм пропал окончательно, бесследно. Дин подозревал: его украли. Для чего - неясно. Единственное, чему верил старший брат, - Сэмми жив. Этот поганец не мог умереть. Кто угодно, но только не Сэм!
Почему он решил, будто брат не ушёл сам? Да потому, что уже стало ритуалом - справлять все дни рождения вместе, обязательно даря на память какую-нибудь безделушку.
В этот январь, к примеру, младший братишка сунул ему в руку амулет - какого-то рогатого божка на кожаном шнурке. Откуда он появился у Сэма (может, стащил, а может, кто отдал ради забавы), парнишка так и не признался. А Дину было всё равно, откуда. Само ощущение, что о тебе помнят, согревало сердце.
И вот такое несчастье... Сэм не вернулся.
Дин облазил все более-менее высокие здания. Потом прочесал прибитые жизнью халупы. Даже (чем чёрт не шутит?) забирался в канализацию и рыскал там, крича во весь голос, пока не охрип:
- Сэ-эм! Отзовись!!
И только эхо издевалось в ответ:
- Е-ем! Ви-и!
Ни движения, ни слова, ни вздоха...
Измученный, Дин возвращался домой со слабой надеждой: Сэм уже там и удивляется, почему нет старшего брата. Но надежда шла прахом.
В очередной раз Дин, приплетясь домой на подкашивающихся от усталости ногах, наткнулся на отца. Тот сидел за столом, где красовалась ополовиненная бутылка виски, и вертел в руках стакан.
- Пап, Сэм пропал.
И услышал в ответ:
- Ну и чёрт с ним! Жаль, раньше не сдох! - по заросшему щетиной лицу с впалыми щеками потекли пьяные слёзы. - Как он, выродок, вообще посмел так походить на мою Мэри?!. И он её убил! Убил, тварь!!. Почему она не согласилась сделать аборт?! Всем было бы лучше.
Дин оторопел от захлёстывающего его потока ярости и боли.
А Джон продолжал бормотать, перемежая отрывистые фразы отборной бранью, будто не замечая вытянувшегося, бледного, грязного и вымотанного сына. И от его откровений волосы становились дыбом.
Сэм полусидел на углу крыши, откинувшись на спину, и раскачивал ногой так, что пятка растоптанного кеда с глухим стуком ударялась о стену.
Мечтательно глядя в небо, он размышлял над тем, что подарит ему завтра Дин. Ведь завтра Сэму исполняется целых одиннадцать лет - совсем взрослый парень.
Если честно, хотелось бы такой же ножик, как у брата. В пару к уже имеющемуся. И пускай бы тогда нечисть хоть нос высунет, он бы враз обкорнал и слишком длинный нос, да и башку заодно - чтоб неповадно было! Но - увы! Такая роскошь ему явно не светит. Дину слишком дорога эта смертоносная игрушка, а другой нет и в помине.
Что ещё может быть? Револьвер? Тоже, в общем-то, неплохо. Да только вот Сэму не слишком по душе пахнущие гарью и оружейной смазкой стволы.
Нет, он не трус! Совсем не трус. И при необходимости способен убить кого угодно.
Да вот взять хотя бы тот случай с бандой байкеров, решивших поиздеваться над парочкой молокососов. Но не на тех напали!
Пока Дин методично выпускал пулю за пулей, непременно попадая, Сэм, послав треть зарядов "в молоко", схватился за ножи (в тот вечер мальчишки в очередной раз тренировались на пустыре, потому набрали оружия в достаточном количестве). Вот тут у него дело пошло на лад. Лезвия мелькали в воздухе стальными стрелами, вонзаясь в открытые участки тела, убивая, раня, калеча. Часть противников погибла не только - и не столько - от пуль и ножей, но и от переломанных позвоночников и свёрнутых шей, когда мотоциклы на полном ходу переворачивались, придавливая собой ездоков.
Оставшиеся в живых предпочли ретироваться.
Сэм с диковатой усмешкой ходил и упрямо собирал свои клинки. А потом внезапно его затрясло... вывернуло наизнанку. И мальчишка разрыдался от запоздалого шока, сидя подле тела убитого Дином мотоциклиста.
- Ну вот ты и стал охотником, - тихо шепнул брат. - С боевым крещением тебя, Сэмми.
- Придурок! - всхлипнул Сэм. И добавил протяжно-насмешливо: - Дин-ни-и...
- Нахальная сучка!
- Я не девчонка!
Младший вскочил на ноги, сжимая кулаки. Слёз как не бывало.
- Ещё какая девчонка! - подначивал старший. - Лохматая и плаксивая!
- Заткнись!
- А то что?
Сэм - весь как натянутая струна. Дин - это прочная крепостная стена. Каждый стоит на своём.
В результате братья не слабо помяли друг дружке бока, выясняя, кто прав, а кто нет.
Эта потасовка их ещё больше сблизила, если такое возможно в принципе. А расквашенный нос и заплывший глаз - не в счёт...
Моменты короткой жизни, о которых вспоминаешь с радостью. Ибо именно тогда ощущаешь себя нужным, сильным, свободным - и по-настоящему счастливым.
Сэм блаженно сощурился, в подробностях смакуя давний эпизод в мельчайших подробностях...
Жаль, таких воспоминаний маловато.
Дин? О, Дин - самый лучший брат на свете. Сильный, великодушный, любящий. Сэм готов ради него отдать всё, что есть. Даже жизнь... даже душу заложить... позволить разрезать себя на куски... лишь бы Дин жил... Да всё, что угодно. И не поморщился бы. Ведь брат - единственный, кого он любил до самозабвения. До боли в сердце.
Существенная разница заключалась в том, что младший готов был отпустить брата куда и когда угодно одного, не требуя объяснений. И не тащить за уши обратно, зная, что тот обязательно вернётся.
Да он бы и сам возвращался, надышавшись свободой и одиночеством. Честное слово! Ну куда ему деваться, в самом-то деле? И кому он нужен, кроме брата?
Но вот только Дин считал иначе.
Привыкнув с малолетства приглядывать за Сэмом, он, видимо, решил перенести отношения "ведущий - ведомый" на всю оставшуюся жизнь. Окружил-обволок малого заботой, точно ватным коконом. Дышать удавалось через раз, да и то с трудом.
Чрезмерная опека убивала мальчишку. И он начал сбегать всё чаще, уже не думая о том, что кто-то переживает за него. Просто расслабиться... побыть собой, а не кем-то другим, воображаемым родными людьми... увидеть небо...
Он не боялся высоты, веря, что не может упасть. И не падал... Спокойно ходил-сидел-лежал над пропастью, не слыша её зова... Любил ночь за тишину, спокойствие, умиротворённость. И она отвечала ему тем же, принимая в прохладные, нежные объятия... совсем, как мама.
Интересно, какой она была - мама? Глядя на звёзды, парнишка ощущал близость к ней... Если уж чистые души попадают на небеса, значит - чем выше заберёшься, тем проще услышать её голос. Да и кому какое дело, что Сэм ни разу не слышал маминого голоса? Зато вполне мог его себе вообразить.
Младший Винчестер ощутил чужое присутствие ещё до того, как с ним заговорили. Пусть незнакомец ступал беззвучно, но дыхания, шуршания одежды не скроешь.
- Можно я посижу с тобой?
Парнишка пожал плечами. Крыша - не его частная собственность, поэтому в ответе не было смысла. Пришелец всё равно поступит так, как сочтёт нужным... Только пальцы медленно нащупали рукоять ножа.
- Не напрягайся, малыш. Я не намерен причинять тебе вред.
Шелест одежды стал отчётливей. Мальчик покосился на звук.
- Я уже не малыш!
Рядом возвышался мужчина неопределённых лет. Бледная кожа. Узкие бесцветные губы. Серые глаза; внимательный, изучающий взгляд. Тёмные с проседью волосы. И в чёрном плаще, скрадывающем очертания фигуры.
- Для меня ты в любом возрасте останешься малышом, Сэм, - с сухой усмешкой отметил незнакомец, спокойно присаживаясь рядом с напрягшимся парнишкой.
- Какого чёрта?! Откуда вы меня знаете?
- Не дёргайся, а то свалишься... Я просто хочу с тобой поговорить - о тебе.
- Думаете, я о себе чего-то не знаю?
- Думаю, да. И довольно многое... Ах, прости, забыл представиться - Оливер Мортон. Впрочем, вряд ли ты слышал это имя.
- А если мне неинтересно слушать ваши байки?
- Можешь взять и уйти, я не держу... Знаешь, - кинул в спину собравшегося удалиться парнишки, - ты очень похож на Мэри.
Сэма будто камнем ударило. Он резко развернулся, побледнев от волнения.
- Вы знали мою маму?
- И очень даже плотно, - Оливер хищно оскалился. - Ну так что? Уходишь или остаёшься?
Парнишка заколебался. Но желание услышать о матери хоть что-то пересилило. Да и любопытство дало о себе знать.
Сэм чувствовал нутром: этот человек опасен. Все инстинкты вопили: уходи! Но именно теперь он уже не мог уйти... не мог отвернуться от самого себя, чтобы оставшуюся жизнь мучиться в сомнениях... и не иметь возможности всё переиграть заново. Он знал: другого шанса не представится.
...И вернулся, опять присев на успевшее остыть место.
- Верный выбор, - кивнул мужчина. - Я давно приглядываю за тобой - и приглядываюсь к тебе, мальчик. И с каждым разом ты мне нравишься больше и больше.
- Так это вы уничтожили ту гадость в канализации?
- Нет, Сэм, - Оливер качнул головой. В мочке уха блеснула серьга. - Это сделал ты сам, мальчик. Сила запрятана у тебя вот здесь, - мужчина постучал себя согнутым пальцем по лбу. - А кровь... Собственно, она и не нужна, просто иногда ты не в состоянии контролировать себя. Особенно в первые разы.
- Я что, по-вашему, чокнутый? Или вампир какой? Вот только не надо это дерьмо вешать мне на уши!
- Я бы и рад, да только от правды не убежишь, - заметил Мортон. - Вспомни, как паршиво ты себя чувствовал, когда вернулось сознание. Так действует кровь нечисти на метисов.
- Чего-о?!
- Для недоумков специально повторяю по слогам: ты - полукровка, парень!.. Ну давай уж, вспоминай: серая пелена перед глазами, потом дикая головная боль. И ты - весь в крови. И металлический привкус с примесью гнили во рту. Ведь так было?
Не хотелось признаваться (даже при том, что Сэм не всё запомнил), но дело было именно так. А уж привкус разлагающегося мяса он никак не мог забыть. И те ощущения, когда в виски точно тупое сверло вкручивали.
Но откуда Оливер, мать его, знает об этом? Неужто он тоже?..
- Было. Но вам-то почём знать? - мальчишка, нахмурив брови, с вызовом уставился на собеседника. - Тоже, что ли, метис?
- Я-то как раз чистокровный! - тот рассмеялся, словно хрусталь зазвенел. Ни веселья, ни теплоты. - Твои родственники и другие, подобные им, всю жизнь охотились на таких, как я... Не дёргайся, мальчик, я обещал, что не причиню тебе вреда, и сдержу слово. Но ты выслушаешь меня до конца прежде, чем... - Мортон запнулся на полуслове. Помолчал. И продолжил ровным, бесстрастным тоном: - Ты наверняка представляешь, что значит месть. Месть тем, кто уничтожил твою семью... Может, на моём месте ты бы поступил иначе, но я - не ты... Да, так вот: их было семеро. Семь охотников - талантливых в своём умении уничтожать... Об искоренении зла, спасении человечества и прочее можешь мне не рассказывать! Наслушался уже... Вероятно, для кого-то вампиры - зло, а для меня они были родичами, семьёй. Тем, что стоит защищать... Впрочем, теперь их уже нет. Некого любить... некого защищать. - Он сверкнул глазами. - Только не говори, будто твари не знают любви, хорошо? Это вы нас не знаете, а лезете судить!.. Ладно, я ведь собирался говорить о другом... Так вот, не верь, когда утверждают, будто месть, точно изысканное блюдо, надо подавать холодной, настоявшейся. Месть - всегда просто месть; ощущение, выкорчёвывающее все прочие чувства. Ты не можешь думать ни о чём ином, кроме как измышлять тысячи вариантов мучительной смерти твоих врагов. У меня времени было навалом. Едва не погибнув в огне, я долго восстанавливался. Может, именно боль физическая не дала мне свихнуться окончательно. Не знаю, не стану ничего утверждать. Да вот в один из подобных моментов просветления, когда боль на мгновение отступила, я понял: убийство, пусть даже с пытками - слишком лёгкий вариант. Они умрут, как и жили, - охотниками. А именно этого допустить было нельзя, никак нельзя... Прости, малыш, что загружаю излишними подробностями, но иначе ты не поймёшь сути... В общем, я решил: они должны жить - и помнить. Все... Как я их выслеживал поодиночке, тебе вряд ли интересно.
Сэм уже несколько раз порывался сбежать, но почему-то продолжал слушать эту исповедь. Казалось, в глубине души он давно догадывался, чем всё завершилось, только вот признаться самому себе не решался. И то, что подозрения подтверждались, сковывало по рукам и ногам.
Оливер же, по всей видимости, не собирался умолкать.
- С женщинами было разобраться проще. А вот с мужиками пришлось повозиться... Впрочем, знаешь ли, у любого мужчины есть подруга, любовница, жена, сестра. В общем, женщина, к которой он привязан больше других. Оставалось только вычислить её местонахождение... Однако, это оказалось не настолько сложным, как могло представляться вначале... Отвести глаза, прикинуться кем-то другим и проникнуть в квартиру - не проблема. Особенно, когда имеешь дело с неподготовленным человеком. Человеком, знающим о монстрах только по фильмам ужасов... До сих пор не представляю, отчего мужья и друзья никогда не говорят о своём занятии, почему-то считая, будто молчание - лучшая защита. Дескать, не сказал - и никто не пострадает. Не находишь это ужасно глупым? Ведь предупреждён - значит, вооружён, хоть как-то сумеешь защититься. Или хотя бы побороться напоследок, а не просто сразу сдаваться, даже не подозревая, что на тебя напало... М-да, отвлёкся что-то... Ну вот, перед тем, как приступить к процедуре, я объяснял, почему и за что они страдают. Да, насилие всегда остаётся насилием, в какой бы форме его ни преподносили. Это больно, обидно, стыдно и страшно. По себе знаю, всякое случалось в до-жизни. И никому не расскажешь, как ломали тело и душу, ибо гордость не позволяет... Вернее, ошмётки прежней гордости... Ладно... Я наблюдал за ними, стараясь сделать так, чтобы дети - мои дети - всё-таки родились. Но не уследил... Хотя, знаешь, Сэм, своей матерью ты можешь гордиться. А я уважал её за стойкость, несгибаемый характер, за волю к жизни. За то, что, несмотря на мучения, Мэри сумела полюбить тебя. Она всегда говорила: "Малыш не виноват, что его отец - чудовище!" Поверь, Джон ненавидел не тебя, а то, что жена предпочла ему нерождённого ещё ребёнка. И ни в какую не соглашалась отречься от сына. Среди сереньких клуш она сияла как звезда. Светло-каштановые локоны, ясные глаза, огромное сердце, в которое вмещался целый мир! - Оливер задумчиво усмехнулся. - Если бы я мог выбирать и способен любить, то предпочёл бы выбрать среди прочих её. Временами даже жалею, что поступил с ней так жестоко. - Он в упор взглянул в каре-зелёные глаза мальчишки. - Ты - уникален, малыш. Ты рос среди обычных людей и теперь больше человек, чем кто-то ещё. В отличие от других, которых бросили. Тех я воспитывал сам и кормил кровью потому, что ничего иного не было. И учил пользоваться скрытыми способностями... Теперь у меня снова есть семья, мой клан. И я приглашаю тебя тоже стать его частью. Что скажешь?
- Нет! - Сэм для верности помотал головой. - Я тут наслушался всякой фигни, а теперь собираюсь вернуться домой, к брату... Может, вы сами и верите в этот бред, да только вот мне верить неохота. Я - самый обыкновенный человек...
- В том-то и дело, что необыкновенный, - перебил его Мортон. - И если не дать силе проявиться мирным путём, она сведёт тебя с ума... Я просто хочу научить тебя ею пользоваться. Без крови, без потери памяти и оглушающей боли... Кстати, прикосновение к чистому серебру оставляет отпечаток. Помнишь нож Дина? Это моя порченая кровь так на тебя действует.
- Слушайте, чего вы ко мне прицепились?! Вон есть свои воспитанники, с ними и занимайтесь, а от меня отвалите!
- И рад бы, да уже поздно. Знаю, ты не из пугливых. Но наступает переломный момент. Сила требует выхода. И либо ты станешь убийцей, как я, к тому же, законченным наркоманом, ибо не сможешь устоять перед жаждой крови, либо убьют тебя. Мне бы не хотелось ни того, ни другого. То, что я предлагаю, - лучший выход из положения. А возможно, даже единственный. Подумай, не отказывайся сразу. В результате - полный контроль над своими поступками. И - продолжай охотиться, это у тебя никто не отнимает... Хотя, прости, что-то не упомню, когда тебя вообще брали на охоту.
Сэм помрачнел и отвернулся.
Он тоже не помнил, чтобы Джон или Дин предлагали ему пойти на охоту вместе с ними. Хотя брат уже с малолетства держал в руках оружие, а позже - уходил с отцом (как же они были похожи в эти минуты!). Пусть на недолго, но ведь ему доверяли. А Сэму, получается, нет? Даже Дин?.. Неприятное открытие больно царапнуло сердце. Он никогда не считал себя хуже прочих - ни в чём. Да, мальчишка, конечно, не снайпер, но не всем же быть такими идеальными, как старший брат.
- Я даже согласен на компромисс, - прорвался сквозь безрадостные мысли голос мужчины, назвавшегося отцом. Стоило ли доверять всем его словам? Разумеется, нет. Но пока то, что говорил Мортон, казалось вполне логичным. Даже право на месть, наверное, не может принадлежать одним лишь людям. - Ты останешься жить так, как считаешь нужным, и там, где захочешь. Я лишь приглашаю познакомиться с новыми родичами по крови (уверен, ты не выдашь нас охотникам) с тем, чтобы, когда припрёт к стенке, когда начнёт разум вытекать по капле, сменяясь ядом и неугасимой жаждой, ты сумел найти меня, а я - спасти тебя. Большего не прошу. Ты - умный парень, Сэм, и поймёшь, когда и как поступить.
Винчестер молчал так долго, что мужчина решил: вообще разговаривать не станет.
Конечно, можно забрать его против воли. На это сил достаточно... пока достаточно. Но суть-то как раз в том и состояла - мальчик должен пойти без принуждения, сам. Иначе получится: ты выдернул чеку у гранаты, положил её возле себя и надеешься, что она раздумает взрываться. Так не бывает.
- Какие они? - сиплым от сдерживаемых слёз голосом наконец спросил Сэм, продолжая высматривать что-то вдали и не поворачивая головы.
Уф! Значит, ещё не всё потеряно.
Оливер с удивлением понял, что ждал отклика в диком напряжении, и только сейчас его отпустило. Он беззвучно выдохнул сквозь зубы прежде, чем начать рассказывать.
- Клиф - чистый огонь. Резкий, взрывной. Сперва что-то сделает, а лишь потом подумает: а стоило ли? Быстро загорается, но так же быстро остывает... Конни - полная противоположность брату. Это льдина в человеческом обличье. Если во что упрётся - всё, конец света. Пока не добьётся своего - не отступит... Энди... вообще-то, он - слепой, но не вздумай сказать это вслух или пожалеть - смертельная обида до конца жизни гарантирована. Когда-нибудь обязательно проснёшься (вернее, уже не проснёшься) с перерезанной глоткой либо пробитым сердцем. Кстати, Энди - наши уши в мире людей... Малышка Руби - настоящая чертовка. Считает, будто мир вертится исключительно вокруг неё, а её слово - закон. Самое удивительное - никто из нас не пытается её в этом разубедить, даже наоборот: по мере возможностей потакаем капризам девчушки. Вот подрастёт, тогда и окунётся во все прелести бытия.
- Что за волосатое чучело ты к нам приволок?
- От лысого пугала слышу! - парировал Сэм.
И понял, что угодил в цель, увидев, как багровыми стали не только лицо и шея подростка чуть постарше его, но и, благодаря огненно-рыжей, очень коротко постриженной шевелюре, как казалось - даже макушка.
- Заткнись, недоделок! - зарычал Клиф (по крайней мере, Сэм предположил, что это и есть старший и весьма неуравновешенный новоявленный братец).
- А ты попробуй заткни!
Винчестер поднаторел в потасовках, поскольку при такой жизни, какую они вели, приходилось то и дело нарываться на неприятности, воруя и отнимая большей частью еду... Пока Джон охотился, мальчишки выживали как умели. На пару совершая вылазки в продуктовые лавки, они на пару же получали тумаков. Но никогда не оставались в долгу. Многому Сэма научил Дин. Ещё большему приходилось учиться самому.
Кулак пролетел в опасной близости от уха. Но парнишка, скорее предчувствуя, чем видя, успел уклониться. А затем - с разворота - ударил сам, вдогонку... Клиф двигался с необычайной для нормального человека скоростью, однако, Сэм достал его. По касательной, в плечо, но достал.
В ту же секунду локоть мальчишки перехватили, резко вывернули, швырнув носом в пол. Сэм еле успел подставить свободную руку, дабы не расквасить лицо.
- Никто не смеет бить моего брата! - сверлом вонзился в ухо звенящий от злости голос.
Было больно и обидно: так глупо подставился! А Оливер тоже хорош: называется, заманил в гадюшник, к чёртовым родственничкам. Теперь вот стоит и помалкивает, гад!
Но Сэм не собирался сдаваться.
- А Рыжий что, сам за себя ответить не может? - с хрипом выдавил он, изгибая губы в насмешке. - Кишка тонка?
- Пап, это еда? - детский, немного шепелявый голосок словно прорвал завесу нависшего, почти ощутимого в своей тяжести напряжения.
- Нет, дорогая, - спокойно откликнулся Мортон. - Это твой новый брат.
- Но он пахнет не как мы.
- Просто Сэм долго жил среди людей и не ведал, что из себя представляет.
- Эндрю, проваливай! - обладательница нового голоса бесцеремонно столкнула противника с Винчестера.
Тот неохотно повиновался, по пути едва не выдернув руку мальчишки из плечевого сустава. Сэм зашипел от пронзительной боли, сделав зарубку на память: он вовсе не желал спускать на тормозах это оскорбление.
Кое-как перевернувшись и садясь, паренёк вскинул голову, сбрасывая со лба непослушные волосы. Злые слёзы застилали взор, но Сэм увидел напротив... чудо.
Он смахнул предательскую влагу тыльной стороной разбитой в кровь ладони, но чудо никуда не делось. Те же почти белоснежные волосы, нимбом окружавшие голову, те же огромные - в пол-лица - затягивающие чёрные глазищи на бледной мордахе. Пухлые губы и курносый нос. Было этому чуду от силы лет пять, но держалась девчушка так, будто являлась самой старшей в семье. Да и говорила, в общем, как взрослая.
- Придурки они, оба. Что взять? Если одному в башку моча ударит, второй тут же рвётся его защищать. Потому, что никто чужой не смеет прикоснуться к братишке. - Малышка улыбнулась, и словно звёздочки зажглись в бездонной черноте ночного неба. - Я знаю, ты - Сэм. А я - Руби. Привет!
Мальчишка не мог не улыбнуться в ответ, это было заразительно.
- Привет, сестрёнка, - и он протянул руку навстречу её ладошке.
- Вставай, пошли знакомиться с остальными, - скомандовала Руби, словно так и должно было быть.
- Как скажешь, - хмыкнул он.
Девчушка ткнула в грудь Рыжего, громко и отчётливо произнеся (видать, специально):
- Этот балбес с тараканами в голове - Клиф. Надеюсь, когда-нибудь мозги у него всё-таки встанут на место.
Тот, кажется, покраснел ещё сильнее (если такое в принципе возможно), но сдержался и только буркнул что-то себе под нос.
- Вон тот злыдень, нападающий со спины, - повернувшись к худощавому мулату, продолжила обзорную лекцию Руби, - Энди. Вообще-то, он - спокойный, но если уж разойдётся - ух!
Названный парнишка, чуть помладше Рыжего (а может, и Сэма), демонстративно отвернулся, не считая нужным сказать хоть словечко.
Но девчушка будто этого и не заметила.
- Ещё есть мисс Невидимка, наша Конни, - кивок на кресло в углу.
Сэм с удивлением обнаружил: там сидит, выпрямившись и словно закаменев, девчонка с пепельной косой, перекинутой на грудь, с серыми неулыбчивыми глазами на резко очерченном, будто вырезанном лице. Камея, да и только.
Она точно только сейчас увидела младшего Винчестера и слегка кивнула, признавая его существование. Сэм в ответ тоже молча кивнул.
Он ещё не решил, как отнестись к новым родичам. Но то, что Руби ему пришлась по душе, уже осознал. Она точно была не такая, как прочие.
В общем-то, соглашаясь на встречу, мальчишка не думал, что встретят его вот так - либо в штыки, либо безразлично. Но - что есть, то есть.
- А отец? - наконец разлепил он крепко сомкнутые губы. - Что скажешь об Оливере?
- А что о нём говорить? - девочка склонила голову к плечу, с ехидством посмотрев на Сэма. - Наверное, не лучше и не хуже прочих. Кормит, поит... воспитывает. Иногда, правда, перегибает палку с поучениями, ну да... в общем, всё не настолько страшно. Только вот на охоту не берёт.
- Ты ещё слишком маленькая! - раздалось сразу несколько голосов.
- Они все подражают отцу в попытке спрятать меня от жизни, - пожаловалась Руби, театрально шмыгнув носом. Но в глазах плясали смешинки. - Ты вот лучше о себе расскажи.
- Да вроде не о чем особо рассказывать! - немного растерялся мальчишка.
- Как это? - не поняла девчушка. - А о том, что значит - жить среди людей?
Сэм чуть не ляпнул: "Ты разве не знаешь?" - но вовремя прикусил язык. И задумался.
А правда, чем отличается жизнь в человечьей семье от жизни, что ведут эти... существа? При всём желании мальчишка не смог бы назвать их тварями. Если внимательно не приглядываться, Мортоны - те же люди, со своими заморочками и тараканами в голове. Странные? Да. Но не страшные. По крайней мере, Сэм их не боялся.
- Да, наверное, всё так же, как у вас, - наконец сказал он. - Кормят, поят, временами бьют... Знаешь, терпеть не могу, когда о... Джон, - поправился мальчишка, - налижется в хлам, а потом либо начинает учить жизни, либо жаловаться, как не повезло ему с младшим отпрыском. И что лучше бы я сдох... Впрочем, - Сэм пожал плечами, - я уже как-то привык. Но если бы не Дин, наверное, давно бы сбежал... или, может, жил бы тут.
- Нас никто и пальцем не трогает, - с забавной горделивостью заявила малышка.
Паренёк недоверчиво хмыкнул: ага, как же!
Когда брат, единственный дорогой человек на всём свете, разъярённой гадюкой шипит в лицо: "Убирайся, ублюдок! Чтоб я тебя больше не видел, а то убью!" - это... это хуже смерти.
Багровая пелена, едва успевшая схлынуть, снова налетела, застилая взгляд, туманя рассудок. Безумно хотелось ударить, повалить... убить.
"Нет! - вскрикнул внутри чей-то голос. - Не смей! Это ведь Дин, ты не должен..."
Сэм насильно заставил себя отступить, разжать кулаки... утихомирить кипящую лаву в груди, требующую крови. Он был смертельно бледен, губы подрагивали, а сердце колотилось так, словно намеревалось выскочить сквозь сдавленное спазмом горло.
- Не трожь девчонку, она ведь совсем ребёнок, - прошептал еле слышно.
- Она - вампирское отродье! А таких мы уничтожаем! - безапелляционно заявил брат... бывший?.. Нет, бывшей родни не бывает, ведь узы крови иногда прочней любой цепи. - Проваливай - и благодари бога, что жив остался!
В его крепко стиснутом кулаке посверкивал тот самый серебряный клинок, который Сэм ещё совсем недавно (буквально вчера) хотел получить в подарок... Нож в сердце - достойный подарок полувампиру... Мальчишку начало потряхивать то ли от боли, то ли от злости - а может, от всего разом. Да только вот за свой личный нож он пока не спешил хвататься, всё ещё наивно надеясь на чудо... что ещё возможно разойтись мирно.
- Отдай её, - едва ли не умоляюще протянул Сэм. - Без малышки не уйду.
Клинок блеснул в опасной близости от лица. Младший едва успел уклониться, но всё же щёку обожгло ледяным пламенем. Холод мгновенно добрался до костей, зато нервные окончания будто в кипяток окунули.
Мальчишка взвыл от адской боли и, почти не контролируя себя, отмахнулся свободной рукой, не слишком рассчитывая на удачу. Однако, судя по раздавшемуся грохоту и вскрику, его удар вслепую, как ни странно, какой-то цели достиг.
Шатаясь, с зажмуренными глазами (всё равно ведь на фиг ослеп!), держась на одном упрямстве (иначе предпринятое ранее пойдёт прахом, а разве такого исхода он желал?), едва не падая и ориентируясь на слух (помимо оглушающего гула крови в ушах, доносились всхлипы), Сэм доплёлся до столба с накрепко прикрученной девчонкой, холодеющими пальцами и с великим трудом (чуть не выронив) вытащил нож, нащупал ремень... перерезал... И спасительная тьма накрыла с головой, вырубая сознание напрочь...
Парнишка очнулся резко, рывком. Ощущая, во-первых, что боль как-то отступила, стала вполне терпимой, а во-вторых - на лицо падали тёплые капли, и слышалось прерывистое, будто захлёбывающееся дыхание.
Подняв веки, он увидел склонённое над собой бледное личико, искажённое страдальческой гримасой, переполненные слезами огромные глаза, искривлённые в попытке сдержать поскуливание губы... и рот, полный острейших клыков. Не слишком внятно прорывалось:
- Братик... больно...
И всё-таки первой пришедшей на ум мыслью стало: "Дин... Я ведь не..."
Перекатившись, Сэм чуть ли не на четвереньках подобрался к брату, одновременно страшась обнаружить непоправимое и надеясь на лучшее. Дотянуться... коснуться кажется ещё более страшным, чем просто увидеть изломанное тело и понять: мёртв... Подрагивающие пальцы легли на пульс... замерли, невольно вдавливаясь сильнее, словно в попытке ухватить ускользающее... Впрочем, нет, сердце бьётся. Господи! Волна облегчения чуть не довела до вторичного обморока. Но Сэм успел взять себя в руки. Ещё не время...
Выдернув ремень из брюк точно умершего Джона (свёрнутая шея и вспоротая грудь подтверждали это без всяких сомнений. Заодно прихватил и его тесак с ножнами - пригодится), мальчишка ловко и умело связал им руки, а ремнём Дина - спутал ноги брата. Запер дверь изнутри и лишь потом вернулся к плачущей девчонке. И - замер на полушаге, недоверчиво уставившись на почерневшую и опухшую кисть маленькой ручки.
- Что это? - прошептал севшим голосом.
- С... серебро... Больно... Помоги!
- Как?! - мальчик упал перед ней на колени. Его глаза округлились от испуга и тревоги, а углы губ опустились. К такому крутому повороту Сэм как-то не успел подготовиться.
- Кр... ровь... Дай...
Не медля, Винчестер полоснул себя по запястью и поднёс к её рту:
- На!
От пронзивших плоть клыков он не удержался от шумного вздоха, а от хлюпающих, сосущих звуков его чуток затошнило. Но Сэм переборол себя, поскольку отлично понимал: в подобном состоянии он никуда её не дотащит. Не то, чтобы силёнок не хватало, да вот только путешествие по воздуховоду не предполагает перетягивания громоздких (к тому же - безвольных) грузов. По прямой - ещё куда ни шло, но вот на повороте точно застрянут - тут их и возьмут тёпленькими, причём голыми руками (Сэм не верил, что ни Джон, ни Дин не проболтались кому-нибудь из своих приятелей-охотников о добыче).
- Никак заделался бесплатной закуской для кровососов?
Издевательский, но такой родной голос заставил сильнее стиснуть зубы, только бы не начать оправдываться - впустую. Сэм знал: если уж братец во что упрётся рогом, будет стоять на своём, пусть даже сто раз не прав. И переубеждать, доказывать иное - как пытаться прошибить лбом крепостную стену - скорее помрёшь, чем тебя заметят.
- Что, правда глаза колет?
Но на последнем слове Дин как будто поперхнулся, булькнул горлом и затих, по-дурацки тараща глаза и молча разевая рот.
- Заглохни! - Руби улыбалась окровавленными губами (клыки исчезли), точно сжимая в кулачке некую вещицу. - Никто. Не обидит. Моего. Брата! - отчеканила звонко.
Чернота на её руке словно выцвела, поблёкла, но окончательно не исчезла. Пальцами свободной руки она легко перехватила порезанное запястье Сэма, чуть сдавила - и отпустила. От раны даже шрама не осталось.
- Нужно уматывать - и поживей! - заметил парнишка. - Иначе, уверен, сюда прискачет тяжёлая квалерия... Идём.
Она облизнулась, как кошка, опустила глаза.
- Да, конечно.
По всему становилось ясно: малышка разочарована. Но Сэму сейчас было вовсе не до психологических тонкостей. Главное - воздуховод оказался на месте, и никто не додумался его заколотить чем-то более прочным, чем алюминиевая решётка. Раз-два - и вот уже мальчишка кинул шурупы на пол.
- Руби!
- Да? - она воздушным облачком порхнула рядом, взмахнув многочисленными оборками на платье.
Парнишка скептически окинул её взглядом от макушки до пяток.