Полле Эрвин Гельмутович. Друзья

Полле Эрвин Гельмутович : другие произведения.

Друзья

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]

Ссылки:

Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками

Комментарии: 5, последний от 29/03/2019. © Copyright Полле Эрвин Гельмутович (polle@mail.tomsknet.ru) Размещен: 07/11/2003, изменен: 25/10/2012. 51k. Статистика. Эссе: Мемуары МОЗАИКА. Семья, друзья, любовь... Иллюстрации/приложения: 21 шт.		Оценка: *5.745** Ваша оценка:
Аннотация: Азбука: истинные друзья приобретаются в молодости, познаются в беде... Приятели?! Приятель - понятие широкое, появление, их количество и исчезновение напрямую зависит от зигзагов твоего благополучия.

Друзья

У меня никогда не было много друзей, именно друзей, а не товарищей по учёбе или работе. Внутренне я одинок, так как почти не способен говорить полностью откровенно. Как, например, можно разговаривать в поезде со случайным попутчиком или на курорте с временными приятелями, когда ты уверен, что всё сказанное не дойдёт до ушей близких и знакомых. Да и в этих случаях не на все темы можно говорить открыто, не случайно систематически проявляется внутренняя закомплексованность. В частности, только в 32-летнем возрасте Влада изменила моё мнение о собственных интимных возможностях в лучшую сторону. До того мне и в голову не приходило с кем-то на больную тему поговорить (посоветоваться). Эти вещи знакомы каждому взрослому человеку, но есть жизненные проблемы, на мой взгляд, посерьёзней. К примеру, ощущение собственной тупости рядом с умными людьми, для меня такое состояние тяжелей сексуальных проблем. Подобную ситуацию обсуждать с кем-то просто невозможно, похоже, причиной являются элементы самолюбия, запрятанного глубоко внутрь. С другой стороны, когда тебя долго слушают, "раскрыв рот", возникает ощущение неполноценности собеседника. Опять дискомфорт.

Не открою Америки, умный человек, дурак - понятия относительные, крайними проявлениями являются гении (их единицы, да и осознаётся гениальность, как правило, после смерти) и дебилы (этих во много раз больше). Сколько есть в истории примеров, когда гениев при жизни считали ненормальными, а ненормальных гениями. В любой группе взаимодействующих интеллектуально или просто профессионально людей, всегда кто-то считается умней, кто-то глупей. Нередко это связано с разным уровнем образованности, которая зачастую скрывает потенциальные возможности человека. В промышленных производственных отношениях свою лепту вносит армейский принцип: я начальник - ты дурак, ты начальник - я дурак. В науке, т.е. сфере, которой я отдал лучшие творческие годы, многое не так, как на производстве, причём уровни отраслей науки достигли разных высот, далеко "убежали" математика и физика. Средний математик представляется "сверх умным" геологу или медику. Химия занимает среднее положение в ранжире "продвинутости" наук и я, типичный представитель химии, всегда восхищался яркими физиками и математиками, хотя зачастую эти люди весьма непрактичны в среде обитания и требуют специального обхождения. Одно время пытался понять, почему имея в школе по математике преимущественно отличные оценки, на химфаке не смог подняться выше удовлетворительных. А ведь я чуть было не начал сдавать вступительные экзамены на механико-математический факультет.

Вышеприведённые рассуждения преследуют одну цель: показать, что в связке умный - дурак всё относительно и приблизительно, а я пытаюсь разобраться, каким образом тот или иной человек становился мне другом.

По складу характера я - лидер и начинаю "закисать", когда рядом появляются люди, значительно превышающие меня интеллектуально. Заметил я это с первых школьных лет, когда при переходе из начальной школы, где 2 года был круглым отличником среди детей малообеспеченных родителей (на фото с учительницей единственный в белой рубашонке), в 3-й класс новой десятилетки с детьми интеллектуальной элиты создателей атомного оружия, превратился в обычного серого середняка. Без троек, конечно. Колыма, Талды-Курган, Текели, вступительные экзамены в томский университет - я снова "впереди, на лихом коне". Вдруг, холодный душ, в первую же сессию получил тройку по математике. Вокруг оказалось много умных и талантливых студентов, а некоторые старшекурсники казались недосягаемыми по интеллекту (скажем, в комнате первокурсников на раскладушке ночевал четверокурсник Юра Захаров, нынешний ректор кемеровского университета). Потихоньку начал выкарабкиваться в лидеры факультетского уровня (заместитель секретаря комсомольского бюро химфака, факультетский фотограф, участник художественной самодеятельности и спортивных соревнований), но болезнь на 3-м курсе полностью вышибла меня из общественной работы, к концу 4-го курса наладилась учёба. Барнаул (первый аспирант института, в срок защитивший диссертацию), Тюмень - упорная борьба за лидерство в научном плане (1-й тост на банкете в Риге по случаю окончания Всесоюзной научной конференции). Возвратившись в Томск, я оказался среди производственников, в массе своей имеющих специфическое мышление, вырабатываемое необходимостью действовать на службе строго по инструкциям. Первое время удручала тупость, скорей неспособность смотреть шире инструкций, большинства руководителей среднего звена, от начальника цеха и ниже. Через пару лет осознал, что бороться с системой производственных отношений бесполезно, начал собирать интеллект в центральной лаборатории комбината, затем научно-исследовательском центре. 20% остепенённых сотрудников в коллективе НИЦ - приличный показатель для промышленного предприятия. Пытался нарушить порочную систему подбора заместителей по принципу: тот должен хоть немного уступать руководителю в интеллекте (попросту говоря, должен быть немного тупее). Гордился подбором интеллектуально развитых заместителей, а в результате получил жестокий жизненный урок, когда два из трёх заместителей организовали заговор с целью смещения меня с руководства. Более того, один из них через 4 года принял активное участие в вышвыривании меня с комбината и фактически занял моё место. Фамилию мерзкого заместителя, которого в начале 90-х я принудительно заставлял завершить и защитить диссертацию, называть не хочется. А ведь до того лет 5-6 оба считались моими друзьями, были приняты у нас с Надей не только в томской квартире, но и на даче в Оськино. Истинно, чужая душа - потёмки.

Всегда считал достоинством наличие сильных внутренних "стопоров". Стоит начать энергичный разговор, знакомые сразу обращают внимание. Вспоминаю, как, заметив мой обмен мнениями с соседями, любили одёргивать на совещаниях директора ТНХК Гетманцев и Хандорин, привыкшие видеть меня молча выслушивающим указания. Трезвый я сравнительно мало разговорчив, но в состоянии "крепкого подпития" способен переговорить любого в компании.

И ещё. Друзья в тяжёлую минуту не бросают друга. О наличии друзей я узнавал, когда попадал в трудную ситуацию. Барнаул... Тюмень... Куда все разбежались в Томске, когда меня выгнали с работы, никто пальцем не ударил, чтобы помочь, а те, к кому сам обращался, советы давали.

Перехожу на конкретику по заведённому в "Мозаике" хронологическому принципу.

Друзей из Челябинска-40 не помню, хотя они, конечно, были. Игры в шахматы, штандар, чугунную жопу, чехарду, "чику", лапту (типа современного бейсбола)..., а чего стоит первый и единственный до женитьбы "сексуальный контакт". Забавно. Не могу вспомнить ни имени, ни внешности девочки. Помню полянку среди берёз, снятые трусики, что-то куда-то толкается, опасение быть увиденным... Прошло больше пятидесяти лет, контакты с Челябинском-40 разорваны принудительно, мгновенно и навсегда. Впрочем, родители встретили несколько своих друзей из Челябинска-40 в Германии.

Из колымских друзей запомнил Алёшу Денисова и Сашу Желнова, особенно первого. С Алёшой мы даже пару лет переписывались. Отличный мальчишка - одноклассник (5-6 классы), разница в том, что я жил в интернате, а он с отцом и мачехой в комнате общежития. Учился он, помнится, чуть-чуть лучше меня, также играл и в шахматы. В меру озорной, хотя неожиданно для меня, учителя стали выговаривать моим родителей, что Алексей на меня плохо влияет. Чушь собачья! Дома у него была сложная ситуация, Алёша больше времени проводил в интернатском общежитии, после переезда моих родителей в Ягодное, у нас дома. Только один раз я видел Алёшиных родителей, озабоченных сыном. Алёшу хотели побить в школьном туалете, пытаясь увернуться от удара, он рассёк кожу около глазницы о перегородку между унитазами. Заражение крови, через день лицо Алёши представляло сплошное лиловое месиво, страшно смотреть. Алёшин отец плакал в нашей квартире, уговаривая родителей спасти сына. Срочная стационарная хирургическая помощь позволила сохранить Алёше жизнь. Уже в восьмом классе я получил от него письмо с фотографией из Магадана, родители не дали ему окончить среднюю школу, отправили из Ягодного в Магадан, где он поступил в техникум. Жаль! Талантливый был мальчишка. Не знаю, как сложилась его судьба.

1953 г. Колыма. Ягодное. Лучшие ученики. Автор - третий справа под портретом вождя, второй - Алёша Денисов.

23.01.1955 г. Магадан. Алёша Денисов.

15.01.1954 г. Колыма. Ягодное. Справа - Саша Желнов, сын руководителя территориального управления госбезопасности.

В Талды-Кургане (7-й класс) друг запомнился один - Витя Мазур (описан в мартирологе "Смерть").

Очередной переезд родителей, 8-й класс начинаю в городе Текели. Сижу на одной парте с Геной (фамилию забыл), на 2 года старше меня, учился слабо, но оказал на моё развитие большое влияние. Внешность предельно средняя, ничем не выделяющая его из окружения. Гена был активным участником художественной самодеятельности, причём не школьной, а в рабочем клубе. Мы с ним разыгрывали на сцене интермедию из репертуара Аркадия Райкина "Макинтош". Гена - первый критик и режиссёр, когда я готовил для сцены опять же подражание Райкину "Монолог современного Хлестакова" Владимира Полякова. Гена учил меня танцевать. Поразил моё детско-юношеское воображение Гена тем, что "трахал" учительницу химии (крупная бабёнка, лет 25, типичная сиповка). Не забуду, как в перерыве школьного танцевального вечера мы зашли в кабинет химии и Гена: "Машка! Принеси что-нибудь пожрать!" Покраснели двое: я и учительница, Гена продемонстрировал роль некоего "хозяина гарема", причём в хамской манере. У меня эмоциональный шок, на уроках учительница постоянно к Гене придиралась (сидели-то мы на первой парте, у неё под носом). Никогда прежде я даже не задумывался о возможности половых контактов между учительницами и школьниками, даже если ученикам 16-17 лет. Гена из малообеспеченной семьи, ушёл работать и поступил в вечернюю школу. Наши контакты постепенно прекратились, через несколько лет я видел его в солдатской военной форме, приехавшего в отпуск из Новосибирска, основной темой его рассказов было, сколько офицерских жён он "поимел".

В восьмом классе появились запомнившиеся на всю жизнь подруги-одноклассницы Тамара Анищенко и Нина Капустина, причём Тамара - моя первая влюблённость, обеспокоившая родителей и бабушку(!). Скорей всего их негативная реакция связана с тем, что Тамаре исполнилось 17 лет, тогда как мне ещё 15. Не буду повторять описанное в семейной хронике, наши платонические отношения с Тамарой продолжались около года. Никогда не забуду, как после первомайской демонстрации 1956 г. по дороге домой мы зашли в кафе и выпили вчетвером два "огнетушителя" портвейна без закуски, причём девушки пили меньше. Но я - мужчина. Угощал старый друг Тамары, у меня деньги были только на автобус. Кампания разделилась, мы с Тамарой пошли по дороге пешком (километров 5, не меньше). Жарко, я опьянел. Приближаемся к нашему посёлку, навстречу тот угощавший друг, здоровый мордоворот, отслуживший в армии. Он отозвал Тамару в сторону, пару раз хлестанул по щекам и пошёл прочь. А мы с Тамарой, как ни в чём не бывало, пошли дальше. До сих пор не в состоянии оценить правильность своего невмешательства, но тогда я был слишком пьяный, первый раз в жизни (мама и бабушка сутки меня отхаживали и, естественно, всё происшедшее свалили на Тамару, не принимая никакие мои возражения).

А с Ниной Капустиной мы были дружны до окончания школы и встречались много лет спустя в Талды-Кургане, куда она переселилась вместе с мужем. Разговоры короткие: кто муж, жена; сколько детей; как зовут и т.д.

С последних школьных лет в памяти, причём с неприятным осадком, остались два друга: Саша Кладько и Жамалай Альтемиров. Обоим я много уделил внимание в семейной хронике, а Жамалаю даже в "Хронике ТНХК".

Май 1958 г. Текели. После получения водительских прав. Слева Витя Чернов.

С Сашей мы год сидели на одной парте, общей компанией ходили в горы, вместе подрабатывали летом, он часто бывал у нас дома. 7 ноября 1957 г. Кладько изнасиловал 12-летнюю девочку, на следствии пытался вывернуться утверждениями, что весь день был со мной, чем привёл в ужас папу и маму. Отец весь белый прибежал после праздника из больницы выяснять, где я был в тот вечер. Неоднократно меня срывали с уроков на допрос к следователю. Суд закрытый, перед зданием суда толпа. Никогда не забуду потерпевшую маленькую девочку, в последствии с ужасом думал, что какой-нибудь мерзавец может совершить подобное с моими дочерьми или внучками. Приговор - 20 лет. И месяца не прошло, получаю письмо от Кладько, что он учится в лагере в вечерней школе и хочет со мной переписываться. Я, конечно, не подумал ответить. Удивительно, через некоторое время услышал от девушки из моего окружения (Лида Баранова) упрёк, что отказался с Кладько переписываться. Выпустили его через 4 года (образец советского правосудия!), когда пострадавшая девочка не достигла даже совершеннолетия.

Жамалай - видный, рослый, физически сильный, чеченец, играл на первенстве города по волейболу, учился в параллельном классе, дружил (принято было говорить "ходил") с Ниной Капустиной, затем с Лидой Барановой. Бывал у нас дома, я у него. Летом 1957 г. Жамалай вместе с первой партией чеченцев вернулся на родину. В декабре 1984 г. я приехал в Грозный в командировку, никаких координат Жамалая, кроме имени и фамилии, у меня не было, но знакомый чеченец Руслан Денилов (погиб в первую чеченскую войну) нашёл его по телефону за 20 минут. Встреча через 27 лет состоялась за большим банкетным столом, организованным грозненским филиалом "Пластполимера" после окончания совещания по новому ГОСТу на полипропилен. Жамалай - известный всем чеченцам врач, специалист в области лёгочной хирургии. Не понравилась его амбиция при произношении тостов (за большим столом всего 3 чеченца). Терпению пришёл конец, когда Жамалай, произнося очередной тост в мою честь, начал нести ахинею, якобы, уезжая из Казахстана, он передал мне свою любовницу (не случайно я выше указал фамилии девушек). Розовые воспоминания юности вмиг улетучились. Я отказался ехать к Жамалаю домой, хотя там специально готовили баранину. Через день уехал из Грозного, не простившись с другом молодости, хорошим и верным другом. Жив ли он сейчас?

1958 г. Грозный. Жамалай Альтемиров.

К окончанию школы гормональная перестройка организма завершалась, периодически появлялись привязанности среди девушек. Не знаю, достоинство это или недостаток, но в школьные годы я ни одну девушку не целовал, хотя с некоторыми много танцевал, провожал домой. К одной подружке (имя, увы, забыл) несколько месяцев ездил по воскресеньям 25 км (из Текели в Карабулак) на велосипеде, причём вечерняя обратная дорога в гору давалась нелегко. Много раз провожал пешком (5-6 километров совершенно безлюдной гравийной дороги) девочку Свету из соседней школы. Удивляюсь, никто меня ни разу не побил, хотя во втором случае одно время меня прикрывали чеченские друзья Жамалая (не сопровождая). Неожиданно почувствовал, несколько одноклассниц ревностно наблюдают за моими похождениями "на стороне". По отношению к одной из них (имя, фамилию помню, опущу) возникли грешные мысли во время выпускного вечера. Сейчас смешно становится, что бы я с ней смог сделать в школьном садике в ту праздничную ночь, хотя, кто знает, какой у неё был опыт. Хорошо, что удержался, так как перспектив развития отношений с этой девушкой не было никаких.

Другое дело - Галя Тихонова. Достойная, скромная, красивая шатенка с толстой косой, прячущая эмоции глубоко внутри себя. Не помню, чтобы хоть раз она пригласила меня танцевать при объявлении "белых" танцев на многочисленных танцевальных школьных вечерах. Только сверканье карих глаз изредка её "засвечивало". Совершенно случайно узнал о её влюблённости в течение 2-х лет. Кстати, от мамы, услышавшей это от Галиной матери, работавшей медсестрой в городской больнице. Чуть позже я убедился, что Галя делится всем сокровенным со своей матерью (жили они вдвоём), причём мать знала и помнила такие подробности о моих похождениях, которые я давно забыл. На первом курсе я переписывался с Галей, на каникулах приехал в Текели, гуляли, ночевал у них дома (мои родители снова переехали в Талды-Курган). Чувствую доброе отношение к себе, ведём доверительные разговоры, а вот желания обнять, поцеловать не запомнил. После сближения с Ниной написал Гале (она училась в Омске на медика) хамское письмо о нецелесообразности переписки. Детали письма не помню, но стыдно - Галя такого финала наших чисто платонических отношений не заслужила. Хочется думать, Галя нашла человека, разбудившего глубоко запрятанный внутрь "океан страстей".

Томск, студенческие годы. Знакомых - масса, друзей - единицы. Первый - Слава Зуев. Познакомились в конце августа 1958 г. при отправке на сельскохозяйственные работы в Громышовку Зырянского района (вместе жили 9 начинающих студентов, из них 2 парня, мы со Славой вдвоём на уборке и перевозке зерна). Первый семестр мы неразлучны, в спарке Слава, по авиационной терминологии, ведомый. Неожиданно Славе стала трудно даваться учёба, да он и интерес к учёбе потерял, помню потухший взгляд, когда надо было готовиться к коллоквиуму или экзамену. Слава нашёл себя в спорте, много тренировался, вышел в лидирующую группу бегунов университета, а затем и Томска, на средние дистанции (400, 800, 1500 метров). Стал спортивной знаменитостью Томска. Постепенно Слава начал отдаляться от меня, тем более, нашлись "доброжелательные" сокурсницы, порицавшие Славу за то, что тот постоянно следует моим советам. Случился и мимолётный эпизод в конце первого курса, когда сокурсница, за которой он ухаживал (отличная бегунья на средние дистанции!), больше смотрела на меня (безнадёжно, но Славу задело). Слава бросил университет (по-видимому, это случилось во время моих болезней на третьем курсе, точней не скажу), не знаю, куда исчез. Слава просто не туда пошёл учиться. Хорошо помню, кроме спортивных достижений Слава удивлял умением отлично рисовать и чертить. Человек, способный добиваться побед в спорте, психологически не может терпеть поражений в других сферах, моральных унижений от слабой учёбы (тройку тренеры всегда в состоянии обеспечить, но не то, не то...). А химфак университета выпускал химиков высокой квалификации, спортивные достижения студентов являлись неким украшением малочисленного факультета, не более того.

1958 г. Томск. Первокурсники в студенческом общежитии. Справа - Слава Зуев.

Я уже писал в семейной хронике, что при появлении на факультете произвёл приятное впечатлению на старшекурсников, до сих пор не пойму, почему это произошло (на своём курсе ничего такого не было, более того, появились откровенные недоброжелательницы). Меня взяли в коммуну (совместное трёхразовое питание) третьекурсницы, мужская роль состояла в доставке картошки с базара и хлеба. Одна из девушек коммуны, не первая, красивая Люда Данская, взялась за покровительство (танцы, катанье на коньках...) и я чуть было не "поплыл". Вдруг холодный душ - Данскую сокурсницы поймали на воровстве, в течение суток её выгнали из университета. Не сообразишь, какие качества моего характера позволяют приближать к себе внутренних подонков (доверчивость, не критический подбор окружения...). Через несколько дней я ушёл из коммуны, старался от старшекурсниц держаться подальше.

Первая серьёзная студенческая привязанность - однокурсница Зоя Скрипникова, причём впервые столкнулся в явном виде с ситуацией, когда активность к сближению происходит от девушки (кому-то из нынешних молодых читателей моё удивление того времени покажется смешным). Гуляли ночи напролёт, целовались (с Зоей я впервые понял, что это такое) в лагерном саду. Весной 1959 г. мы практически не расставались, катались на лодках вчетвером (ещё Слава Зуев с Людмилой Матросовой), даже на футбол ходили вместе. Ради проводов Зои до Новосибирска я увильнул от летнего колхоза, но почувствовал себя оплёванным, когда при встрече с родственниками в Новосибирске Зоя сделала вид, что меня не знает. Такой удар по самолюбию от человека, которого только что целовал, я перенести не мог. Осенью сокурсники не могли понять, почему мы совсем не общаемся, даже не разговариваем, такую "образцово-показательную" любовь они наблюдали весной. Зоя ждала, что я подойду объясняться. Не дождалась.

Так получилось, что через 2 года Зоя вышла замуж за лучшего друга студенческих лет Жоржа Дубовенко. Жорж учился на два года старше, именно он притащил меня в вышеупомянутую коммуну. На втором курсе я жил в комнате четверокурсников на раскладушке, причём исполнял функции старосты. С Жоржем у нас всё было общее, даже деньги хранили вместе, рубашки по очереди носили. С Жоржем мы вместе подрабатывали на хоздоговорных работах, правильней, я ему помогал. Сохранилась фотография, где мы с Жоржем играем в преферанс (сидели ночи напролёт, ложились спать, когда большинство из общежития убегали на занятия). Увидев моё нежелание продолжать отношения с Зоей Жорж дотошно начал выяснять, насколько далеко зашли наши контакты. Некоторые вопросы были не очень понятны, скажем, дрожит или не дрожит Зоя при поцелуе. Услышав, да, дрожит - Жорж приступил к активным действиям. Забавно было наблюдать его отношения с Зоей, здесь всё было не так, как у меня с Зоей. Жорж, как говорится, ползал перед ней "на цирлах". Она могла демонстративно публично унижать Жоржа, тот терпел. Сокурсники Жоржа посмеивались над такой любовью, тем не менее, они расписались. А наши с Жоржем отношения постепенно охлаждались, хотя моя личная жизнь тоже уверенно двигалась к женитьбе, видимо, нельзя забыть, что кто-то хорошо знакомый целовал раньше твою любимую. Жорж обиделся, что я не пришёл на регистрацию, но не мог я, не мог. Жорж с Зоей много лет работали вместе в Новосибирском академгородке, институте органической химии, в начале 70-х я посылал к ним из Тюмени для консультаций свою аспирантку Валю Нагарёву. У них двое детей. Позже Жорж бросил семью и с аспиранткой уехал в Иркутск. Новая семья не удалась. Жорж женился в третий раз, родился сын, наконец, посчитал себя счастливым. Умер в начале 90-х, подробностей не знаю. И было Жоржу чуть-чуть больше 50 лет.

Май 1960 г. Томск. Жорж Дубовенко.

1960 г. Томск. Преферанс. Слева - Жорж Дубовенко, справа - Володя Гребенников, на ближнем плане спиной - Валера Калинов.

Среди сокурсников Жоржа ещё с одним парнем я был в хороших отношениях, по окончании учёбы переписывались, даже когда я уже работал в Тюмени - Дима Дзюбачук. Дима - удивительно специфичный парень. Умный, но какой-то весь не складный. Сокурсниц всех "строил", но ни с кем конкретно близок не был, даже избегал индивидуальных контактов с девушками. Похоже, Дима "комплексовал" из-за внешности (не нравилась ему своя грудная клетка), но, по-моему, выглядел он нормально. Отличался Дима любовью к классической музыке, собирал пластинки, прижимался к радио при исполнении классики. Можете себе представить: студенческая комната, вечер, все 8 шумных жильцов на месте, Дима пытается слушать музыкальные изыски. В то же время он презирал музыку, которой увлекалась молодёжь конца 50-х, начала 60-х (рок, твист, Битлз), демонстративно не танцевал. Дима - один из "чудиков" химфака (парней на факультете всего человек 25 и большинство с какими-то завихрениями). Люди, знающие Диму, не обижались на резкость его высказываний, зачастую в грубой форме. Какой-то период Дима опекал меня и прикрывал от внимания назойливых старшекурсниц. Зная, что я собираю марки, Дима подарил мне набор старинных монет (сотни 2, не меньше), которые позже я бездарно растранжирил ("Хобби"). С Димой я вёл изредка доверительные разговоры, в том числе касающиеся взаимодействия полов. Как-то задал я Диме вопрос, мучавший меня. Могут ли здоровые мужчина и женщина лежать в одной постели и не иметь половых контактов? Дима задумался, ответил "не знаю". Вспоминаешь себя в 19 лет и думаешь, до чего же мы были сексуально безграмотны, как много жизненных радостей от этого потеряли. Невозможно было что-нибудь прочитать, написанное специалистами об интимных отношениях мужчины и женщины. Напомню, в конце 50-х начиналась оттепель политическая, до сексуальной ещё несколько десятилетий. В 70-е Дима работал учителем сельской школы в Тюменской области. Как у него сложилась (и сложилась ли) семейная жизнь, я не знаю.

1961 г. Томск. Вадим Дзюбачук.

Вот и все друзья студенческой поры. Ещё несколько слов о девушках. Об Алле Сухомлиновой (Ивановой) я писал в эссе "Смерть". Были и другие девушки, с которыми я мог свободно говорить на любые темы, скажем однокурсница Женя Попова. Неожиданно меня "взяли в оборот" несколько сокурсниц, уговаривая прекратить с Женей доброжелательные разговоры, иначе для неё это может закончиться личной трагедией (Женя имела видимый физический недостаток). С Ниной Агеевой, будущей женой, первый раз я танцевал в коридоре студенческого общежития 7 ноября 1959 г. Много хорошего и не очень хорошего было в нашей жизни, Нина заслуживает отдельного эссе, постараюсь написать.

1962 г. Томск. Однокурсник Эдик Антипенко, свидетель на свадьбе. 1989 г. Магадан. Маэстро эстрадной песни Вадим Козин и Эдик Антипенко.

26.05.1973 г. Сокурсники через 10 лет. Сидят: Люба Орлова, Алла Сухомлинова, Нина Лоскутова, Валя Белоусова. 2-й ряд: Нина Полле, Наташа Луппова, Света Финогенова, Валя Стенникова, Света Томашевская, Света Захарова, Валя Занина. 3-й ряд: чей-то муж, Эрвин Полле, Женя Чернов, Эдик Антипенко, Володя Лепин.

28.05.1983 г. Сокурсники через 20 лет. Сидят: Света Томашевская, Нина Лоскутова, Рита Цыганкова (умерла), Наташа Луппова. Стоят: Света Финогенова, Алла Сухомлинова (умерла), Женя Попова, Люба Корнеева. 3-й ряд: Эрвин Полле, Валя Занина, Женя Чернов.

25.08.2004 г. Сокурсники через 41 год. Юра Савинцев, Эрвин Полле, Наташа Луппова, Валя Белоусова, Женя Чернов, Света Томашевская.

Барнаул, Алтайский политехнический институт. Аникеев Валентин Семёнович - лучший друг моей жизни. Его имя встречается во всех моих писаниях: "Хронике ТНХК", семейной хронике, во фрагментах "Мозаики", трудно что-то новое добавить. Потрясение вызвал преждевременный уход из жизни ("Смерть"). Физик-теоретик из Москвы и химик-практик из Томска фактически одновременно в 1964 г. прибыли в молодой Алтайский политехнический институт. Образовалась удивительная пара, которая часами могла обсуждать любые проблемы: от научных до спортивных, от политических до рыбалки и охоты... На институтской кафедре физики не было равных Валентину по интеллекту, но до заведования его не допускали. Да и по внешнему виду: никакой спортивности, небольшая голова, лысоват, нос чуть-чуть крючком, очки в позолоченной оправе - заметен интеллект, естественно, тому, у кого есть что-то в собственной "коробке". Я не случайно упомянул форму носа. Читатель может подумать, что намекаю на еврейское происхождение Валентина, отнюдь, и если доля соответствующей крови была, то не от родителей (мне приходилось в Москве бывать в квартире его родной тётки, типичной русачки). Одно из любимых развлечений - игра в карты "под интерес", а в качестве "интереса" выступал нос (денег на забаву не было). Нередко мне приходилось бить, у Валентина где-то к десятому удару постоянно на кончике носа выступала капля крови. Вынуждены были "жестокие" стимулы отменить. А играли мы с ним преимущественно в "дурака" вдвоём, очень даже интеллектуальная игра, в сериях из 10, 20 партий случайный выигрыш практически исключён. Публика со стороны не могла понять, почему два "умника" занимаются ерундой. Впрочем, не так давно узнал, что "дурак вдвоём" - распространённое развлечение крупнейших шахматистов, в частности Анатолий Карпов даже участвует в чемпионатах по этому виду карточных игр.

1966 г. Барнаул. Слева - лучший друг жизни Валентин Аникеев, в центре - маленькая Эльвира (достойных фото у автора нет).

Мы общались с Валентином практически ежедневно и не по одному разу все четыре года моей жизни в Барнауле. Опубликовали полтора десятка совместных научных статей, которые стали частью моей диссертации. Валентин активно сотрудничал и с другими химиками, имел внушительный перечень совместных научных работ. Свою диссертацию Валентин защитил лет через пять после меня, автореферат состоял из нескольких страниц с малопонятным текстом и списком работ из десятка наименований без совместителей. В своём отзыве в Учёный Совет по защите я отметил важную роль Аникеева в совместной деятельности с химиками. Ясная голова физика-теоретика нередко подсказывала химикам правильное направление исследований (бывали и ошибочные предсказания, но это наука!). В учёном мире Томска я, мотаясь по делам своей диссертации, сделал Аникееву большую рекламу. Томск в научном плане, конечно, не Москва, но и не Барнаул. Через некоторое время Аникеев зачастил в Томск, в 80-е много раз бывал у нас с Надей дома. Чтобы поддержать Аникеева финансово, я несколько лет оплачивал из средств ТНХК его хоздоговорную работу. Работники вузов знают, каких трудов стоит выбить на промышленном предприятии хоздоговор.

Валентин не был сексуально озабочен, но женщины к нему липли. Женился он на скромной студентке-умнице Лиде Ситниковой. Те хоздоговора ТНХК конца 70-х должны были стать экспериментальной основой диссертации Лиды. Валентин настоял, чтобы Лида прекратила заниматься наукой и занялась детьми (их было уже трое). Когда Валентин неожиданно умер, Лида осталась с сыном-студентом в Москве, двумя старшеклассниками и, практически, без средств к существованию. Что такое преподаватель вуза без учёной степени? Зарплата чуть выше, чем у дворника.

Последний раз я видел Валентина в марте 1991 г., он приехал поздравить меня с 50-летием, подарил картину-пейзаж тех мест Горного Алтая, где мы в 60-е вместе бродили. На банкете Валентин сказал прочувственный тост в мой адрес. Светлая ему память!

Вокруг нас с Аникеевым постоянно крутилась группа приятелей человек в 5-6, причём преимущественно это были друзья Валентина, вследствие его значительно большей коммуникабельности. Витя Левин (см. "Смерть"), супруги Корнейчуки, физики Афанасьев и Кондратенко, технолог Витя Мироненко - список можно продолжать, хотя многие фамилии забыл.

С Витей Кучерюком, соседом по лестничной площадке, я познакомился сразу по прибытии в Тюмень. Крепкий, невысокий, крупный нос, волосы ёжиком, упрямство во взгляде - типичная внешность "хохла", описанная великим Гоголем. По образованию кораблестроитель, в Томск приехал в аспирантуру к ректору индустриального института Косухину. Вите посвящено немало строк и в семейной хронике и в "Мозаике", не хочу повторяться. Отмечу, что нас объединяло: баня, пиво, спортзал, грибы, бесконечные разговоры о передрягах в институте, да и жёны нашли общий язык (его Лена - общительная хохлушка). Выпили с Витей не мало, ох не мало! Обычно после бани пили пиво, а после пива моё вино из черноплодной рябины. Витя защитил кандидатскую диссертацию в области теоретической механики, работал над докторской диссертацией, при защите (я уже жил в Томске) произошла осечка. Теперь Кучерюк - профессор института без докторской степени (в периферийных вузах такое сочетание - не редкость). Фактически Витя попал с докторской диссертацией в ловушку, заготовленную московскими деятелями для научных работников с периферии в начале 70-х и о которой я уже неоднократно писал. Без столичной научной крыши нечего думать о докторской степени - одна из причин, почему я бросил науку. После уезда в Томск я только однажды видел Кучерюка, когда в 1989 г. приехал на свадьбу Игоря, изменился мало, разве что слегка поседел. Доброжелательная встреча, а говорить-то, фактически, не о чём! Впрочем, в свадебной суете поговорить с другом некогда.

С Геной Неупокоевым мы подружились сразу после его появления в Тюмени в 1970 г. Разные по складу характера люди и даже сейчас не очень понятно, почему мы так сблизились. Скорей всего, на "антимагарильской" платформе, т.е. на противостоянии фактическому хозяину факультета Р.З. Магарилу (семейная хроника). Гена постоянно подчёркивал еврейское происхождение Магарила, указывая на характерные признаки в его внешности, но я эту тему не поддерживал. Гена, практически мой ровесник, выглядел гораздо солидней, сказалась производственная школа, пришёл в институт с должности начальника крупнотоннажного химического цеха в Салавате. Я проработал в тюменском индустриальном институте 9 лет, Гена только 2, однако контакты с ним оставили большой след в душе и, в значительной мере, определили продолжение моей производственной деятельности. Пытаюсь написать что-либо свежее о Гене (основное схвачено в "Хронике ТНХК", семейной хронике, эссе "Смерть" и других фрагментах "Мозаики"), а получается всё тоже: много вместе пили, много разговаривали... Умер Гена Неупокоев в 1974 г. в должности начальника отдела министерства химической промышленности, в 34-летнем возрасте, что явилось шоком и для сотрудников министерства, прекрасно осознававших перспективу его карьерного роста. Безвременный уход Гены привёл к жестоким конфликтам в семье (жена Надя, Генины родители и брат) по поводу московской квартиры и подмосковной дачи. Кстати, Надя Неупокоева с подачи Нины пыталась влиять через директора ТНХК Гетманцева на меня в период развода.

Периодически среди тюменских друзей появлялись новые лица, но к числу близких их можно отнести с большой натяжкой. Скажем, Слава Агаев, наполовину азербайджанец. Лет на 6-8 моложе меня, приехал в Тюмень после окончания аспирантуры в московском институте нефти и газа. Доброжелательный, не раз бывал у нас в доме, да и мы были в его холостяцкой квартире (похоже, Слава имел проблемы в женском вопросе). Поддерживал меня в конфликтах с Магарилом, но только в узком кругу, никогда публично. Слава приезжал в Томск, я показывал ему ТНХК и своё детище - научно-исследовательский центр.

Эдуард Беев - отличный парень, хороший волейболист, выходец из Томска, доцент. Не вступал ни в какие производственные конфликты на факультете, а я все годы - в центре. Имел несколько уязвимых для преподавателя института точек: не занимался научной работой, год лечился в туберкулёзном диспансере. Подлечился и завербовался в Алжир, предварительно в Москве год изучал французский язык. В Алжире три года преподавал, заработал хорошие, по тем временам, деньги и вернулся в Тюмень. Недавно узнал, Беев - заведующий кафедрой. Запомнил, как мы с Эдиком играли в шахматы блиц. Закрывались в лаборатории и... часами, не разгибаясь. Блиц - зараза. Специфический стук шахматных часов слышен и через закрытые двери. Пришлось прекратить, уж очень был на виду, находились на факультете люди, ждавшие, когда же я поскользнусь.

1972 г. Тюмень. Шахматный блиц в лаборатории. Соперник автора (крайний слева) - Николай Константинович Иванов.

Николай Константинович Иванов, доцент, чуть постарше меня, я всегда относился к нему почтительно (Колей не называл). Иванов - человек, спасая которого (на конкурсной комиссии факультета не допустил его увольнения) я влез в затяжной конфликт с "хозяином" факультета. Позже Николай Константинович стал заведующим кафедрой тюменского университета, приложил много усилий, чтобы я перешёл из индустриального института в университет на аналогичную должность. Если память не изменяет, мы ни разу вместе не пили, но остались от Иванова только положительные эмоции, несмотря на его максимализм правдоискателя. Помню недовольство Николая Константиновича по поводу отправки денег, выплаченных мне по решению комиссии по трудовым спорам Магарилом из своего кармана, в Фонд мира.

Упомяну кратковременных друзей. Братья Донских Олег и Игорь - сотрудники профессора Матевосяна из института химии Уральского отделения Академии наук в Свердловске. Встречались редко, в связи с защитой диссертаций Нины и Вали Нагарёвой, один раз с Игорем в Ереване, но выпили много. Поразило, что умные, действительно умные ребята начинали пить с приходом на работу. Я этого понять не мог, может быть, они демонстрировали радость по случаю моего очередного однодневного появления (у Олега я был официальным оппонентом на защите диссертации).

Володя Ведерников - шапочно знали друг друга в институте несколько лет, но близко общались не больше месяца, когда в 1973 г. летом вместе получили путёвки на юг, в район Туапсе (пансионат Гизель-Дере). Были неразлучны, сначала вдвоём, потом вчетвером. Подруги влияли на нас по-разному. Володя напоминал сытого кота, набирал вес. Я же прекратил есть, весь в переживаниях, написанных на лице. Также по-разному мы вернулись к своим жёнам, Володя, как ни в чём не бывало, у меня же семейная трагедия. Володя контактировал с подругой во много раз чаще, уединялся днём и ночью. Один раз мы с Ниной были у него в гостях, Нина пыталась "открыть глаза" Володиной жене. Бесполезно. Более того, вместе внимательно рассмотрели общую цветную фотографию (5 человек). Володя, оказалось, предусмотрительно лёг в воду перед компанией, а моя рука лежит на попе Влады и хорошо видна. Ну что тут скажешь! Не умею скрывать своих чувств.

Июнь 1973 г. Чёрное море. Вторая справа - Влада, в ногах расположился Володя Ведерников.

Несколько слов о подругах тюменского периода жизни. В первую очередь - Влада (по паспорту Алла), проживавшая в Череповце после окончания МГУ. Гуманитарий. Подруга известного певца Льва Лещенко (с её слов, при мне порван авиабилет в Крым на встречу с Лещенко). Мы общались с Владой в Гизель-Дере не более двух недель (появилась позже и проводил её в самолёт на неделю раньше), со сближением, охлаждением, снова сближением и мучительным расставанием. Надо было видеть со стороны мою беготню по Адлерскому лётному полю, поцелуи на трапе. Таких страстей я не испытывал ни до, ни после. Именно Влада разрушила мою неуверенность в интимной сфере. Я потерял голову, почти все отпускные деньги (жена, дети, тёща подъехали из Тюмени на море к окончанию моего сезона) потратил на цветы, за которыми ходил по шпалам 5 км в Туапсе. Пансионатский пляж с интересом наблюдал за развитием наших отношений, причём большинство сочувствовало мне, хотя я в этом не нуждался. Влада оказалась первой женщиной, умудрившейся ласкательно сократить моё имя. Она же оказалась единственной женщиной, которой я посвятил и отправил десяток стихотворных посланий, жаль не осталось следов.

Н. работала с нами на одном факультете, красивая женщина, развелась с начальником одного из крупных подразделений института, жила с дочкой. С некоторых пор стала близкой подругой Нины. Не один раз пили вместе с Ниной и Н. в игривой (скажем так) компании. Эти пьянки мне не нравились, однако показывали степень доступности участниц. В конце марта 1975 г. (Нина повышала квалификацию в Ленинграде) начал заходить по вечерам к Н. в гости после того, как неожиданно Нина вопреки моему желанию вызвала в Тюмень тёщу (я хорошо справлялся с детьми один). Недели через три случилось то, что и должно было случиться. В какой-то момент Н., зная наши с Ниной семейные раздоры, решила, что сможет полностью перетащить меня, но я этот вариант исключил сразу, не та репутация у подруги. И контакты свои с Н. не афишировал. Всё закончилось опять громким скандалом 30 апреля, когда Нина, появившаяся на майские праздники, пришла навестить подругу и чуть не сломала дверь квартиры Н., узнав, что я там. Слава Богу, мы были одеты, я собирался домой. Долго убеждал Нину, что у нас ничего не было, так и не знаю, поверила ли.

С сентября 1977 г. проживаю в Томске, появилась масса знакомых, а вот друзей, в полном смысле этого слова, увы. Однако ряд кратковременных друзей и приятелей достойны упоминания.

Весь период работы на ТНХК я отвечал за контакты с наукой. В Томске многие химики меня знали и, при появлении на ТНХК, закружился хоровод представителей вузов и академических институтов, желающих "помогать" развитию ТНХК, попросту, желающих получить деньги (дополнительный заработок) от комбината. Большинство из них, включая академиков и ректоров вузов, упомянуты в конкретных ситуациях в "Хронике ТНХК", все исчезли к концу 90-х, когда от меня ничего нельзя стало получить. И вспоминать их имена и фамилии именно в настоящем эссе не хочется. А как льстило самолюбию, когда секретарь без разговоров соединяет по телефону с директорами институтов, или когда тебя принимают как почётного гостя с кофе и конфетами. Нутром понимаешь, искренность выборочна, всё равно приятно. За спиной ТНХК и этим всё сказано. С другой стороны, сам я старался держать дистанцию, и, наверно, выглядел со стороны слишком гордым. Не случайно, иной раз крупные научные деятели пытались действовать "через голову", по большей части безуспешно.

В среде вызовников ТНХК дружеские компании сколачивались быстро. Все взрослые, оторваны от близких родственников, имеются общие интересы: быстрей получить квартиру и перевезти семью, запустить комбинат, приносить домой хорошую зарплату. Параллельно со строительством создавался кадровый скелет ТНХК. В освоенной мной служебной квартире на Иркутском тракте над "Детским миром", появился первый сожитель - начальник производства полипропилена Александр Сергеевич Селезнёв из Казани (барин, по сравнению со мной), затем начальник проектно-конструкторского отдела Вася Охрименко из Новополоцка. Чуть позже появился начальник канализационно-очистных сооружений ТНХК Толя Быков из Новополоцка. В соседнем подъезде в трёхкомнатной квартире размещались вызовники рангом пониже - начальники отделений Коля Скиба из Новополоцка, Раис Рахматуллин и Коля Ибряев из Казани. Последние двое превратились на несколько лет в верных "оруженосцев" Селезнёва. В выходные дни и по вечерам компания собиралась вместе, много пили. Очень! По моим понятиям. Разговоры, разговоры, затем песни, Толя Быков - отличный тенор.

С появлением квартир и семей компания постепенно распадалась, дольше других мы дружили семьями с четой Рахматуллиных. Через 3 года Раис не выдержал напряжения пускового периода, уехал в Казань. Когда же пару лет спустя Раис вновь появился на ТНХК и сделал головокружительную карьеру, семьями мы уже не встречались. Раис, являясь моим прямым начальником, не появился на юбилейном (50 лет) банкете. Жаль, в своё время Раис доброжелательно воспринимал наш союз с Надей, являлся свидетелем при регистрации брака.

Вася Охрименко, более интеллектуально развитый и содержательный специалист, создал отличный отдел, но после ухода с ТНХК первого директора Гетманцева (также выходца из Новополоцка) уехал в родную Белоруссию. Вася пил мало, но бесед на более высокие темы, чем можно говорить с Рахматуллиным, мы провели много.

Селезнёв получил инфаркт ещё до пуска производства полипропилена, слишком много выпивал, постепенно отошёл от дел. Казанцев на ключевых постах начали вытеснять вызовники с других нефтехимических центров (Ангарск, Салават, Гурьев).

Начало 80-х. Томск. Перед демонстрацией. В центре Сергей Яковлевич Лабзовский, слева - Василий Борисович Черников.

Много лет в нашей с Надей компании две пары, связанные со мной по службе: Лабзовские и Слижовы, многократно упоминаются в "Хронике ТНХК". Сергей и Юра по гороскопу, как и я, змеи, только на один цикл моложе (~ 12 лет). Сергей Лабзовский - первый, кого я принимал на работу в ЦЗЛ в сентябре 1977 г. Практически весь период моей работы на ТНХК Сергей работал заместителем (формальным и неформальным), а после моего вынужденного ухода с комбината возглавляет то, что осталось от научно-исследовательского центра. Никогда не жалел о своём выборе, Сергей осторожен в конфликтных ситуациях, но не продажный. Кстати, ещё вызовником-одиночкой присутствовал на свадьбе Сергея и Натальи, постоянно ощущаю доброжелательное отношение семьи Лабзовских, включая детей и мать. Немало внеслужебных увлечений нас объединяют: рыбалка, грибы, возня на садовом участке... Уже после моего ухода с ТНХК совместно с Сергеем организовали небольшой бизнес, связанный с ускорением созревания фруктов, каждый имеет в месяц ~ 2 тысячи рублей, мелочь, конечно, но в полтора раза больше моей пенсии.

90-е годы. Томск. Справа Юра Слижов, наши жёны Таня, Надя и дети Аня, Юля.

С Юрой и Таней Слижовыми мы познакомились несколько позже, когда Таня устроилась на работу в ЦЗЛ. Дружба началась, когда Юля и дочка Слижовых Аня начали ходить в одну ясельную группу, затем девочки учились в одном классе, в одной группе университета. Неразлучные подружки как бы дополнительно склеивали семейные пары, много лет праздники, дни рождения мы проводили вместе. С Юрой (в последние годы декан химфака университета) мы много сотрудничали в научной сфере и в области подготовки кадров. Организовали филиал кафедры органической химии университета при научно-исследовательском центре ТНХК, пробив решение через два московских министерства. Считаю, опыт подготовки высококвалифицированных кадров "для себя" был удачен, да и я поддерживал лекторский "тонус". Не один год Юра выполнял оплачиваемые хоздоговорные работы для ТНХК по моему заказу. Несколько лет Слижов возглавлял в качестве совместителя лабораторию хроматографии научно-исследовательского центра, ушёл из НИЦа, как и Таня, к сожалению, когда у меня возникли серьёзные производственные проблемы (см. рассуждения в начале эссе). Оставшись безработным, просил Юру помочь устроиться в университет хоть на полставки. Увы!

11.12.1994 г. Томск. Слева направо - Юра Слижов, Надя, автор, Лабзовские (Сергей и Наталья). Крайняя справа Таня Слижова.

Надя была коммуникабельной женщиной, имела больше подруг и приятелей, часть из них стали нашими семейными друзьями. Постепенно её друзья "до нашей эры" отошли в сторону, изредка собираясь только на самые знаменательные празднества: свадьбы детей, юбилеи. Собрал я почти всех и на похороны Нади. В рядовые праздники и дни рождения дети, внуки, сваты практически вытеснили с нашего хлебосольного (всегда гордился этим) стола не родственников, одна-две пары, не больше.

Были у Нади подруги, с которыми её объединяла семейная неудовлетворённость, соответственно рестораны и мужские компании. Эти подруги помогли нам в первой фазе сближения, все они здравствуют, поэтому не буду называть, но позже Надя их отодвинула. Кстати, мужья неудовлетворённых подруг хорошо меня принимали, за исключением, конечно, Вьюгова - мужа Нади. Впрочем, и он в последнее время решил называть меня своим товарищем, я таковым Вьюгова не считаю.

24.05.2002 г. Томск. 70 лет химическому факультету ТГУ. Слева - выпускник 1960 г. Стас Загребельный, рядом профессор Лариса Николаевна Курина, справа С.Я. Лабзовский.

Самое доброе отношение у меня осталось к Поповым Володе и Наде и Юсуповым Гале и Шамилю. Галя Юсупова - бескорыстная подруга Нади ещё со времён Надиной работы на приборном заводе. Женщина трудной судьбы с отличным образованием (авиационный институт) в возрасте 65 лет почти без выходных торгует в киоске, чтобы прокормить мужа и как-то помочь дочери, попавшей в беду благодаря авантюристу-мужу. А Шамиль сошёлся с Галей, имея пять детей. И такой груз маленькая ростом, худенькая, но великая духом Галя тянет много лет. Кстати, Галя прочитала "семейную хронику", дала хороший отзыв, рассказывала, как она плакала над отдельными страницами.

Поповы - удивительная пара. Володя - строитель, широколобый, невысокий, наполовину немец, родом из Боготола Красноярского края. Надя - филолог, чистая татарка (блондинка!), внучка богатого томского купца. Четверо детей, причём "обошли" Поповы нас, когда родили двойню лет 20 назад. Моя Надя долго не могла этого пережить. Неразлучные крупногабаритные братья абсолютно непохожи друг на друга: один чистый татарин, другой - типичный русак. Пока дети были маленькие, мы много времени проводили семьями, мою Надю возмущала система воспитания "попят". Совершенно голые Наташа (ровесница Юли, на три года старше близнецов) и Андрей с Сашей бегают по квартире, в которой идёт капитальный ремонт, возятся в ящике с гвоздями, таскают инструмент. Мы с Надей старались не смотреть (предпочитали пить, не глядя) на это "безобразие", ничего, выросли здоровыми. Володя - хитроватый мужик-труженник, антипод собственной жене, умеющий приспосабливаться к изменениям нашей жизни и "надувать" любимое государство, постоянно "на плаву", семью обеспечивает, да ещё и многочисленным родственникам помогает. В последние годы между Володей и моей Надей "пробежала чёрная кошка", точно не знаю, не вмешивался, но что-то связано с финансовыми обещаниями. На похоронах Нади, на 9 и 40 дней Поповы были и совершенно искренне оплакивали её уход.

Вспоминая своих и наших с Надей друзей, упомяну несколько человек, с которыми мы постоянно общались на даче в Оськино. Прежде всего, это 84-летний Николай Михайлович Горбачёв, который и помог приобрести дачу пятнадцать лет назад. Общаемся с ним при каждом появлении на даче, периодически оставляем ему ключи на предмет, открывания, закрывания теплицы и парника. Николай Михайлович дачные новости узнаёт первым и с удовольствием рассказывает. Шиян Владимир Петрович - работник политехнического института, "банный" партнёр в последние годы. Надя принимала их с душой, неоднократно сидели вместе за столом с "бутылочкой". Шиян хорошо поёт, я стараюсь подпевать. Не берусь судить, как получается, но Наде и детям нравилось. Горбачёв и Шиян провожали и поминали Надю, Шиян выступал.

02.08.2002 г. Оськино. Последний снимок на даче. Справа Юля, Николай Михайлович Горбачёв с супругой.

Фактически у меня всегда было мало друзей, в основном, временные приятели. В значительной степени это связано с малой коммуникабельностью, причиной может быть не только генетика, но и условия жизни с многочисленными переездами в период становления характера. Достаточно почитать семейную хронику, отдельные фрагменты "Мозаики" ("Страх", "Очищение", "Труд"). Не случайно, количество встреченных в моей жизни людей, считавших (считающих) меня своим другом, больше тех, кого я считаю своим другом. Парадокс? Отнюдь!

Благодарю терпеливого читателя и напоминаю, что характеристики друзей в конкретных ситуациях разбросаны по моим "не научным" трудам: "Хроника ТНХК", семейная хроника, "Мозаика".

Томск, 16.01.02 г.- 04.02.02 г.

Комментарии: 5, последний от 29/03/2019.
Размещен: 07/11/2003, изменен: 25/10/2012. 51k. Статистика.
Эссе: Мемуары

Связаться с программистом сайта.
Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"
Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"