Полле Эрвин Гельмутович : другие произведения.

Смерть

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 5.51*8  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Концентрация в памяти скорбных мыслей способна отправить в компанию к ушедшим близким, на худой конец, в психиатрическую больницу.

Смерть

  
   Мысль написать часть "Мозаики" под названием "Смерть" возникла неожиданно 12 ноября 2001 г., когда был подтверждён инсульт у Нади, и мне стало окончательно ясно, что дни её сочтены. Несмотря на тяжелейшую обстановку в доме, идея "Смерти" настолько цепко захватила меня, что я рассказывал о ней многим близким, приходившим прощаться с Надей. Естественно, ни моральных, ни физических сил для этой тяжёлой работы в течение месяца у меня не было. Вопиюща божья несправедливость, когда из жизни уходит жена, на 7 лет моложе мужа. Но Бог, видимо, не оставляет меня в покое. Сегодня, 14 декабря 2001 г., через 2 часа после того, как я приступил к исполнению задуманного, приехали с кладбища Юля и сестра Нади Тамара. Могила Нади разграблена, цветы с многочисленных венков срезаны, проволочные основы венков разбросаны. Пусть руки у варваров отсохнут.
   Обдумывая "Смерть" решил попробовать одновременно писать "Жизнь". Автоматически возникающий баланс мыслей не должен позволить читателю воспринимать "Смерть" только как посмертный вскрик автора, потерявшего близкого человека. Взаимозависимость жизни и смерти определяет человеческое существование, является одним из основных направлений рассуждений любой религии и философии. Появление новой жизни компенсирует очередную смерть, с другой стороны, смерть стимулирует появление новой жизни. Не случайно, демографы отмечают всплески рождаемости после войн.
   Не буду изменять устоявшемуся хронологическому порядку изложения разных частей "Мозаики".
   Личный мартиролог начну с раннего детства. Сентябрь 1942 г. Я и двоюродная сестра Вельда (практически ровесница, дочь тёти Муси) играли во дворе железнодорожной больницы станции Уштобе. Вельда утонула в противопожарной бочке, врытой в землю на углу дома, в котором проживали врачи. Не могу утверждать, что в памяти остались мои личные переживания, скорей всего они сложились под влиянием многократных разговоров в семье. В свою очередь я десятки лет рассказывал в профилактических целях историю страшной смерти маленькой Вельды своим детям и внукам, да и не только им.
01.09.1942 г. Уштобе. Рядом с автором трагически погибшая кузина Вельда. []

01.09.1942 г. Уштобе. Рядом с автором трагически погибшая кузина Вельда.

   В конце 40-х у мальчишек была забава: устраивать взрывы ацетилен-кислородной смеси, называлось "поджечь карбид". Делалась ямка в земле, туда насыпался карбид кальция (на стройках был легко доступен), сверху ставилась пустая консервная банка, помаленьку добавлялась вода, а затем чиркали спичкой. При хорошей подготовке банка улетала вертикально вверх метров на 50. Соседский 8-летний мальчишка как-то замешкался, банка попала ему прямо в лоб. Помню похороны, за гробом в Челябинске-40 шла длинная процессия школьников. Для меня урок на всю жизнь, всегда старался оберегать от подобных забав своих детей. Удивительный факт, лет через 20 от подобного процесса чуть не погибла старшая дочь Эльвира. Дело было так. В Талды-Кургане бригада "шабашников" устанавливала батареи в родительском доме, используя самодельный сварочный агрегат для ацетиленовой сварки. Аппарат находился во дворе, Эля (года четыре) крутилась рядом. Агрегат неожиданно взорвался (по-видимому, произошёл проскок искры), причём сила взрыва была такая, что чугунная крышка улетела через 2 квартала и разбила кому-то шиферную крышу. К счастью направление взрыва, на звук которого сбежались десятки соседей, было почти вертикальным и в сторону от дома. Шок от возможной трагедии сложно описать.
   Сентябрь 1951 г. Только-только привезли нас на страшный, по мнению Варлама Шаламова ("Колымские рассказы"), прииск "Джелгала". Золотая осень, прямо за стенами больницы, в которой нас поселили в первые дни, "море" голубики и брусники. По ягодникам бежит, петляя, человек, а за ним несутся трое солдат с пистолетами и стреляют, пока человек не упал. Позже я многократно видел подобные сцены в кино- и телебоевиках, кто-то из читающих может подумать, что я фантазирую. Но я всё видел метров с 10, правда, подойти ближе к убитому побоялся. В детстве я много слышал о нравах заключённых (папа работал главным хирургом лагерной сети, создававшей советский атомоград Челябинск-40), о взаимоотношениях заключённых с охраной, о ничтожной стоимости человеческой жизни в каторжных условиях, но открытое убийство безоружного человека увидел первый и, надеюсь, последний раз в жизни.
   На Колыме я слышал немало страшных правдивых историй, но видеть в возрасте 10-12 лет труп зарезанного человека - большая психическая нагрузка на детский организм, оставляющая в душе рубец на всю оставшуюся жизнь. В нынешнее время натуральные сцены насилия показываются по всем телеканалам и чувства детей, в массе своей, атрофируются к восприятию чужой боли, несчастью конкретного человека, если, конечно, это не близкие родственники. Но я описываю начало 50-х, когда в кино (о ТВ ещё не слышали) жестокие сцены показывались ограниченно, в пропагандистских целях, да и то в исполнении белогвардейцев или гитлеровцев. Хорошо запомнил труп в парке Ягодного, интернатские пацаны толпой бегали смотреть. Не знаю, почему его полдня не убирали. Много крови, хотя ножа не видел. Как и в предыдущем случае, я ничего не знал о личности убитого, по какой причине его насильственно выкинули из жизни, но в обоих случаях это были нормально одетые мужчины (не бомжи) и, судя по детскому восприятию, не старше 40 лет.
   Тяжёлое впечатление на меня произвела смерть Сталина. Не буду повторяться, уже описывал в семейной хронике и эссе "Вожди". Возможно, моя личная реакция мало отличалась от реакции подавляющего населения страны, но забыть, как на площади в Ягодном (глубинка Магаданской области, где подавляющее большинство населения составляли сосланные и те, кто их охранял) перед домом культуры плакали сотни взрослых мужчины, невозможно. Я не верю большинству современных мемуаристов и писателей, описывающих тот период (исключение - Солженицын), которые якобы тогда (в марте 1953 г.) радовались смерти Сталина. Другое дело, когда в 1956-58 гг. и позже у желающих слышать и видеть "открылись уши и глаза". Я сразу и бесповоротно изменил на 180R отношение к Сталину, а чуть позже и к Ленину. К стыду России более половины населения не хотят слышать о великих несчастьях, которые принесли народу злые гении-недоучки Ленин, Сталин и созданная ими государственная машина подавления личности.
   Запомнились с "колымских времён" проводы Горбатюка, в похоронной процессии участвовала, как минимум, половина населения Ягодного (10-12 тысяч человек). Горбатюк (имя-отчество не помню) работал начальником прииска "Джелгала" с его дочкой Людмилой, моей подружкой, учился в 4-м классе. Другие одноклассники (всего-то нас было 6 человек) были менее развиты. Когда Горбатюк тяжело заболел, родители уже переехали в Ягодное и работали в районной больнице. Папа, лучший хирург района, оперировал Горбатюка. Ампутировал ногу, лечение длилось несколько месяцев, дело шло на поправку, больной повеселел, начал вставать, но... Боюсь соврать, 50-ти лет ему не было. Горбатюк верил папе, в благодарность за заботу подарил золотые карманные часы, вывезенные из Германии. Папа подарил их мне. Часы находятся в рабочем состоянии, намереваюсь передать их по наследству Игорю.
   Томск, 6-7 лет спустя. Умер декан химического факультета университета Н.А.Угольников. Все ребята-химики (человек по 5-6 на курсе) были задействованы в похоронах. Угольников умер в Ленинграде, привезли в цинковом гробу. Зима, холодно, тяжело. Несли на руках по очереди от главного корпуса университета до кладбища, расположенного в районе площади Южной. Запомнилась любопытная деталь. Часа через 2 после поминок к общежитию химиков подъехал автобус с приглашением к столу тем, кто сразу с кладбища уехал. Некоторые ребята решили вкусно поесть по второму разу. Я не поехал, но сам факт свидетельствует, похоже, насколько впроголодь жили в то время студенты университета. Через несколько лет, перед получением диплома напомнил мне о похоронах отца сын Н.А.Угольникова, мастер спорта, мотоциклист-колясочник, в то время работал на кафедре физкультуры университета.
   Спустя несколько месяцев после смерти Н.А.Угольникова появился на каникулах в Талды-Кургане и узнал страшную вещь. Похоронили Витю Мазура, лучшего друга в 7-м классе. Мы сидели с Витей на одной парте, он часто бывал у нас в доме. Я тоже бывал у них, но там далеко не всё было благополучно. Отчим плохо относился к Вите, хотя тот был спокойным мальчишкой, хорошо учился. Лето 1955 г. мы почти не разлучались, на велосипедах гоняли купаться или собирать ежевику. 8-10 классы я учился в городе Текели, мы случайно встретились с Витей на станции Уштобе, когда оба ехали поступать учиться в Томск, он в политехнический, я в медицинский. В ТПИ Витя не поступил, я потерял его из виду. Дальше я знаю со слов классного руководителя Игоря Дмитриевича. В 19 лет Витю забрали в армию. Через 2-3 месяца списали по причине "психической неадекватности". Он вернулся в Талды-Курган и устроился работать на обувную фабрику, располагавшуюся в первом трёхэтажном "небоскрёбе", построенном в середине 50-х в центре Талды-Кургана. Однажды Витя выпрыгнул с третьего этажа головой вниз на асфальт. Спустя 40 с лишним лет жалею, что не сделал попыток более подробно узнать об истинных причинах смерти Вити Мазура.
   26 апреля 1962 г. в Талды-Кургане умерла бабушка Елизавета Дитриховна Вельк. В моей жизни не было дедушек, была только одна "ома". Мы всегда с "омой" спали в одной комнате, а Вельда с родителями в другой. О бабушке в памяти остались только положительные воспоминания. Даже когда она ворчала по поводу того, что меня "охмуряют" недостойные девицы. Не участвовала в "воспитательных акциях", которые изредка предпринимали родители по отношению ко мне. И надо же было так случиться, именно в день смерти "омы" я уехал в Бийск с будущей женой Ниной, самостоятельно решив устроить двухнедельные каникулы (в конце четвёртого курса студенты зачастую проявляют несанкционированную самостоятельность). Вернулись мы в Томск 9 мая, а о телеграмме кто-то из сожителей вспомнил ещё через несколько дней. Я здорово расстроился, начал ждать письма и сделал грубую ошибку, надо было сразу позвонить домой и объясниться. В июне уехал на производственную практику в Новосибирск, оттуда в Крым лечить радикулит на курорте Саки. Появился в Талды-Кургане только во второй половине августа. Мама не простила меня до самой своей смерти, считала, что я сознательно не приехал на похороны "омы". Последний раз я безуспешно пытался переубеждать маму в сентябре 1992 г. (прошло 30 лет!), когда перед уездом родителей в Германию мы посетили могилу бабушки (могильный камень повален, фотография разбита). Кстати, в январе 1962 г. я приезжал с Ниной в Талды-Курган, и бабушка сказала: "Посмотрела я невесту Эрвина, теперь можно умирать". А ведь было ей всего 70 лет. Старшие её дочери тётя Вельда и мама ушли из жизни в 82 года, тётям Мусе и Марте исполнится 82 в июне 2002 г., а младшей тёте Лизе 78 лет. Какое сильное потомство, а умерла бабушка от лейкемии. Не исключаю влияния радиации Челябинска-40 или радиационных ветров от Семипалатинского полигона атомных испытаний (не случайно лейкемия является одним из самых распространённых заболеваний чабанов на границе Семипалатинской и Талды-Курганской областей).
28.04.1962 г. Талды-Курган. У гроба

28.04.1962 г. Талды-Курган. У гроба "омы" дети и внуки (автор в полном неведении).

   Самая добрая память осталась о бабушке Нины, похороненной в июле 1963 г. Мы с Ниной только сдали выпускные экзамены и вступительные в аспирантуру. Ранее несколько раз приезжал в Бийск и ночевал у бабушки в избушке на земляном полу, мать Нины имела благоустроенную квартиру, но мы предпочитали останавливаться у бабушки, даже когда ещё не были женаты. Бабушка из кержаков, в молодости муж её взял угоном. Вырастили 8 детей. Бабушка к нашему с Ниной приезду ставила бражку на патоке (избушка находилась рядом с огромным сахарным заводом), называла меня "Нервин", часто рассказывала, как плясала, когда умер её муж (дед Нины), вспоминая, что даже в пожилом возрасте тот гонял её с поленом вокруг избушки. И ещё запомнил хитрую улыбку бабушки, когда стелила нам на земляном полу, вся внутренность избушки вместе с печкой и бабушкиным топчаном не превышала 10 м2.
   Сентябрь 1966 г., Талды-Курган. Приближались вторые роды у Нины, мы решили, она с малышом останется у моих родителей на несколько месяцев, а я буду форсировать завершение диссертации в Барнауле. Вечером приехал в гости из Уштобе дядя Павел Ремезов (муж тёти Муси). На следующий день, часов в 10 утра, я мою полы в доме, мама что-то делает на летней кухне. Вдруг дядя Павел ложится на диван на веранде и просит позвать маму. Я ещё говорю, подождите, домою пол (как раз веранду и обрабатывал). Он настоял, подошла мама. Инфаркт. Скорая помощь. В больнице умер через три дня. Один раз я к нему в палату приходил, дядя Павел был в полном сознании, разговаривал. В мыслях не было, что он умрёт. Всего 47 лет. Переживал смерть дяди Павла тяжело, но внутри себя. На похороны в Уштобе не поехал под предлогом, вот-вот должны начаться роды у Нины, чем опять обидел маму. Дядя Павел всегда хорошо ко мне относился, как и я к нему, хотя женская часть нашей семьи считала его пьяницей и бездельником. Через несколько лет дом и сад Ремезовых в Уштобе пришёл в упадок, тётя Муся всё продала и переехала в Талды-Курган. Симптоматично, что тётя Муся, любившая лить помои на мужа в присутствии родственников, после его смерти готова глаза выцарапать тому, кто о нём плохо отзывается, чем привела в изумление маму.
   Зима 1968-69 гг. выдалась в Тюмени (мы только переехали из Барнаула) очень холодной. Здесь впервые я близко столкнулся со смертью, связанной с исполнением служебных обязанностей. Лаборант кафедры, на которой я начал работать, греясь около открытой муфельной печи, выронила колбу с вспыхнувшим нефтепродуктом. Загорелся халат, девушка растерялась. Вместо того чтобы сбросить халат, начала бегать с криком по кафедре, пока её не сбили с ног. Типичная трагедия для химиков, в критический момент человек забывает, чему его учили на "технике безопасности". К сожалению, меня рядом в этот момент не было, пара подобных случаев в личной практике описана в семейной хронике. Обгорело 40% поверхности тела. Принято считать, с такими ожогами наши медики научились "вытаскивать" больных, но через неделю 20-летняя девушка, не имевшая в Тюмени родственников, умерла. Хоронили её в лютый мороз, никаких поминок, пришлось час отогреваться дома в горячей ванне.
   Примерно в это же время пришло сообщение из Барнаула о смерти Бориса Владимировича Тронова, моего научного руководителя. Очень я его уважал, похоже, семейно-служебные дрязги раньше времени свели крупного учёного в могилу. Выпили, конечно, в его память. Как уговаривал летом 1968 г. ректор Алтайского политехнического института подождать, не уезжать из Барнаула. Еще несколько лет после смерти Бориса Владимировича на краевой выставке достижений народного хозяйства висела большая фотография "Профессор Тронов консультирует аспирантов", на которой шеф "водит авторучкой" перед мной и Витей Левиным.
   Витя Левин - хорошо знакомый мне человек, покончивший жизнь самоубийством, застрелился из охотничьего ружья в возрасте 30 лет, стрелял в сердце, скорая помощь застала ещё живого. Мы вместе с ним поступали в 1963 г. в аспирантуру к Б.В.Тронову, Витя на год раньше кончил томский политехнический институт. Я поехал с Троновым в Барнаул, а Витя остался делать диссертацию в Томске. Приезжая в Томск в командировку, нередко спал с ним на одной койке в аспирантском общежитии на Ленина 49. В свою очередь и Витя, приезжая в Барнаул, останавливался у нас в комнате. Существовало великолепное трио "умников" (нас двое + Аникеев), которое в состоянии было "забить" интеллектом любую барнаульскую кампанию, а может и не только барнаульскую. У Вити была слабость, которую я (немец!) не сразу разглядел: он еврей и болезненно относился к проявлениям, как сейчас говорят, бытового антисемитизма. Разошёлся с женой, оставил ей квартиру, доцентом жил в новосибирском общежитии с какой-то медсестрой. Что дало конечный толчок к самоубийству, не знаю и спросить не у кого. Да и зачем? А талантливый был химик. Очень!
   И ещё один близкий человек закончил жизнь самоубийством в 30 лет - двоюродный брат Рудольф (сын тёти Марты). Мы практически ровесники, Рудик родился в день начала войны. В восьмом классе он выглядел мелким по сравнению со мной, а лет через 5 производил впечатление гиганта (с широкими плечами и высоким ростом). В 1959 г. Рудик приезжал в Томск (я уже на втором курсе) учиться, поступил в электромеханический техникум, через некоторое время заболел, вернулся в Талды-Курган. Поступил в зубоврачебный техникум и начал работать по специальности (бабушка с удовольствием доверяла ему свои зубы). Периодически наблюдались некоторые отклонения в психике, мои родители считали это наследственным по отцовской линии Пеннер. Рудик сознавал наличие периодически возникающих обострений, пытался уезжать в те места, где его не знали, но жизнь постоянно возвращала его в Талды-Курган. Рудик очень любил детишек, с большим удовольствием играл с моей Эльвирой. Медики-психиатры порекомендовали ему жениться, здоровье должно было поправиться. Родители (тётя Марта и дядя Ваня) постарались, нашли приличную девушку-немку (учительница), готовилась свадьба и вдруг родители невесты узнали о проблемах со здоровьем Рудика. Свадьба расстроилась. Рудик тщательно подготовился, наточил нож, попрощался со всеми (поняли после смерти) и ударил себя прямо в сердце во дворе собственной квартиры рядом с любимой собакой, красивым сеттером, находившимся на цепи. Размеры настоящего эссе не позволяют описать много известных мне моментов из жизни Рудика, бабушкиного любимца, которого она протаскала на руках через всю войну: с Украины в Германию, оттуда в Котлас Архангельской области, оттуда в Казахстан. Рудик погребён в Талды-Кургане, но на могильном камне отца (дяди Вани, умершего в конце 1994 г.) в Папенбурге выбито имя и даты рождения-смерти Рудика и оставлено место для тёти Марты. Наверно, в этом есть гуманный смысл, родственники приходят и вспоминают всех близких, но я о подобном никогда раньше и не слышал.
   Этапной в моей последующей судьбе стала смерть Гены Неупокоева, умершего от рака в 34 года. Повторю кое-что из ранее написанного. Гена приехал на работу в тюменский индустриальный институт с производства (Салават) после защиты кандидатской диссертации. Как-то сразу он стал нашим семейным другом. Сколько коньяка мы с ним вдвоём выпили! А жёны при этом болтали о чём-то своём. В 1972 г. Гену вызвали на работу в Москву (помню, как удивлённо ректор ТИИ рассматривал красную правительственную телеграмму) начальником отдела в управление науки и техники минхимпрома. Задумано создание некоей крупной химической фирмы в Подмосковье, управляемой группой единомышленников (кроме Гены и меня планировалось в числе других использовать В.С. Гетманцева, будущего генерального директора ТНХК). Я много раз ездил тогда в Москву, ночевал у Неупокоевых, собрался переезжать на работу в Воскресенск, как вдруг "обухом по голове". Гена умер 18.11.1974 г. Потрясение не передать. Кидаюсь в ночь на самолёт, похороны в Подмосковье, поминки (говорят, блестяще выступил), на такси в аэропорт, ночь обратно. Успел даже на занятия, начинавшиеся в 8 утра. Несколько суток перевозбуждения, ни минуты сна. Планы относительно Подмосковья разлетелись. На годовщину смерти Гены я познакомился лично с Гетманцевым, в результате через два года оказался на ТНХК.
   На ТНХК немало людей пришлось хоронить, причём всё это были работники отнюдь не пенсионного возраста, да и вообще первые 20 лет комбинат имел в целом молодёжный состав. Тяжело воспринималась гибель людей при исполнении производственных заданий (Силос, Обложко...). Самое противное, система расследования смертельных несчастных случаев так настроена, всегда виноват сам погибший. Невозможно забыть, как "классически" для химической промышленности погибли при подготовке цистерн два аппаратчика (залезли внутрь цистерн с фильтрующим, а не шланговым противогазом), а на проходной даже некролог не вывесили.
   Я к вопросам техники безопасности всегда относился серьёзно и горд, что в руководимых мной на ТНХК подразделениях не произошло ни одной серьёзной трагедии со смертельным исходом, хотя производственные травмы временами происходили. Хоронить своих работников приходилось несколько раз. Запомнились проводы художника ЦЗЛ. Приехал издалека, никакой родни в Томске, начал неплохо у меня работать, жил в комбинатском общежитии. Повесился. Позже выяснилось, что "не вдруг". Долго готовился, через некоторое время нашли его записки, в которых он предрекал самоубийство. Хлопоты легли на мои плечи и десяток отличных ребят, составлявших костяк ЦЗЛ. Самую неприятную работу: занести в морг, затем вынести пришлось выполнять мне с заместителем Лабзовским. Остальные отказались, меня тоже жестоко тошнило, но пример надо показывать. Прилетевшая с Украины мать была нам благодарна: цинковый гроб отправили по указанному адресу, в столовой аэропорта даже устроили поминки.
   Производство огрубляет чувства людей, в том числе и не связанных непосредственно с производством. Помню похороны начальника цеха электрооборудования Лактионова, так именно на час выноса тела секретарь парткома Шахов назначает совещание с обязательным присутствием начальников цехов. Меня это возмутило, поехал на похороны, но большинство руководителей побоялись ослушаться партийного руководителя.
   Поразило бездушие руководства комбината при похоронах первого начальника производства полипропилена Александра Сергеевича Селезнёва, за несколько лет до того ушедшего на пенсию по болезни. Нет, конечно, полипропиленщики активно участвовали в организации похорон, но поведение администрации ТНХК "ниже всякой критики", Александра Сергеевича хоронили, как мужа начальника отдела сбыта Селезнёвой. Это тот самый "крупногабаритный" Селезнёв, который в 1978 г. претендовал на внимание Нади, а потом долго обижался, что Надя предпочла меня.
   Виктор Яковлевич Нусберг, тесть, отец Нади. Мы познакомились в марте 1978 г., когда он только-только отходил от перенесённого инсульта. После некоторого улучшения началась постепенная (на моих глазах в течение 5 лет) деградация организма. Виктор Яковлевич радовался, когда я приходил, был доволен Надиным выбором. Выпивали с ним. Рассчитывали на возможность его выздоровления до тех пор, пока не услышали заключение папы (приехал в гости из Талды-Кургана): тяжелейшее поражение центрального нервного столба, никаких шансов на улучшение состояния. После этого Виктор Яковлевич умирал ещё целый год. Человек трудной судьбы: родился в январе 1919 г.; отец, латышский стрелок, расстрелян в 1937 г.; инвалидом стал в битве на Курской дуге; приехал в 1943 г. в Томск к матери, а её нет в живых; в 37 лет остался с тремя детьми без умершей в 30-летнем возрасте жены. Вторая жена на 20 лет моложе, ещё двое детей, работа на износ для содержания пяти детей и смерть в июле 1983 г. Светлая ему память. Я тяжело воспринял его уход, старался помочь в прощании, даже привёз с работы (украл?!) две двадцатилитровые бутыли спирта для поминок (Раина родня из Анжерки водку могла вёдрами хлестать). Я и гроб выносил из квартиры, но вот остаться ночью с покойником отказался, чем вызвал недовольство Нади на много лет.
   Трудно понятный феномен, слишком часто родные люди не понимают моих внутренних переживаний и реакцию на смерть близкого или хорошо знакомого человека. Кстати, Надю раздражали мои слёзы по поводу документальных кадров на ТВ (брошенные дети, бойня в Чечне, несчастные судьбы...) или сочувствия в беде посторонним людям. Дескать, ты меня не жалеешь.... Не всё так просто. В отношении близких людей я отрицательные эмоции зажимаю в себе, чтобы не расслаблять человека. Для людей мнительных, а Надя была явным представителем "этого племени", открытое поддакивание раздающимся жалобам вызывает всплеск дополнительных отрицательных эмоций. У меня же остаются "зарубки на сердце". Может быть сдерживание эмоций, идущее в ущерб собственному здоровью, и не оценивается достойным образом окружающими, но вряд ли эту черту характера можно (и надо ли?!) исправить в 60 лет, когда до смерти осталось "четыре шага".
   Нелепая смерть Фирдуса Валиева. Воскресенье, прибегает домой начальник смены цеха полимеризации пропилена: Фирдус удавился, помогите увезти тело в морг. Конец 80-х, я - заместитель главного инженера ТНХК. Позвонил диспетчеру, попросил прислать автобус. Сам помогал нести ещё мягкое тело из квартиры в автобус. Фирдуса я неплохо знал с 1979 г., приехал из Казани на должность аппаратчика и стал одним из самых квалифицированных в цехе. Он помогал нам строить домик на мичуринском участке, помогал обустраивать квартиру на 9 этаже, да и нынешнюю тоже. Любил со мной разговаривать, гордился на ТНХК знакомством со мной, кандидатом наук, начальником (чисто национальная черта). Фирдус окончил техникум с отличием, но в ВУЗ не смог пойти по семейным обстоятельствам. Что произошло, точно не знаю, но удавился он в ванной в пьяном виде, закрыв квартиру изнутри на ключ. Во время похорон (а я единственный участвовал от руководства ТНХК, причём по личной инициативе) вдруг услышал, что жена Рая ревновала Фирдуса к Наде. Уверен, реальных оснований для этого не было. Неожиданно через много лет увидел Раю у гроба Нади (у неё давно другая семья). Она, никому из многочисленных присутствующих кроме меня, неизвестная, подошла к гробу и начала целовать Надины руки, чем вызвала поток моих слёз. Да и в момент написания этих строк (16 января 2002 г.) слёзы потекли из глаз. Одно из сильнейших потрясений уже Надиных похорон.
   Валентин Аникеев умер 21 февраля 1992 г. в Барнауле (2 апреля ему должно было исполниться 52), что-то с сердцем, не успели довезти до больницы. Позвонил сын Илюша в этот же вечер. Шок, появилось зримое ощущение, что я вот-вот умру. Надо ехать, но сказал Наде, что я там или по дороге умру. Ограничился посылкой денег, а время было такое, что переводы больше 500 рублей не принимали, отправлял с трёх точек. Валентин - лучший друг моей жизни. Познакомились мы в 1964 г. в Барнауле практически одновременно приехав на работу в Алтайский политехнический институт, только Валентин приехал из Москвы после окончания физфака МГУ. Рядом жили всего 4 года, но затем много раз встречались на Всесоюзных конференциях в Риге, Каунасе, сразу и не вспомнишь, где. Валентин находил общий язык с обеими моими жёнами, неоднократно бывал у нас в Томске. Последний раз Валентин приезжал в марте 1991 г. на моё 50-летие, естественно, мы с Надей годом раньше были и на его юбилее. Мы с ним были отличной научной парой, он брался объяснять любую проблему сразу, а я его своим скепсисом придерживал. Совместно опубликовали более десятка научных статей. Многодневные походы далеко в горы Алтая (в кедах по камнепадам!!!), регулярные рыбалки, сборы грибов.... Сколько вёдер, бочек сухого вина мы с Валентином выпили, обсуждая научные, да и не только, проблемы. Ещё неженатым он любил возиться с Эльвирой и Игорем, а потом у него стало трое детей, я этого вытерпеть не мог, появилась Юлия (шучу, конечно). Грех ранжировать смерть друзей и близких, но уход Валентина оказал на меня самое сильное воздействие за прожитую к тому времени жизнь.
   Смерть Евгения Сергеевича Задорожного 5 мая 1996 г. наступила для меня неожиданно. В последних числах апреля Евгений Сергеевич сидел в моём кабинете, я обещал ему первому дать на просмотр завершённый основной труд жизни "Томский нефтехимический комбинат. Хроника. Субъективные заметки директора научно-исследовательского центра" (несколько принтерных экземпляров находились в переплёте). В заключении объёмной "Хроники ТНХК" обозначено отношение к Задорожному, как лучшему представителю проектировщиков, "приложивших руку" к созданию гигантского "Нефтехима". Я находился в доброжелательных отношениях с Задорожным с момента появления на ТНХК, он всего на 2 года старше, но я никогда ни в глаза, ни за глаза не называл его Женей, как позволяли себе многие, знавшие его гораздо хуже. Крупный, удивительно коммуникабельный, мужик весом не менее 130 кг с огромным портфелем (я всегда смеялся, что он таскает с собой письменный стол) являлся штатным сотрудником ленинградского "Пластполимера" и руководителем проекта ТНХК. Основное время он находился в дороге: Ленинград - Москва - Томск или жил в Томске. Не помню ни одной из высокопоставленных делегаций на ТНХК, начиная с заместителей разных министров и выше, чтобы рядом не было Задорожного со знаменитым портфелем. На похороны приехала его бывшая жена, пыталась увезти гроб в Ленинград, но маховик прощания был запущен, Задорожный похоронен на томском кладбище, в его центральной части. На поминках я предложил открыть в честь Евгения Сергеевича Задорожного мемориальную доску на заводоуправлении ТНХК, получил поддержку всех присутствующих, обещали помочь и представители областной администрации. Думаете, кто на отличной идее поставил крест? Толстов, генеральный директор ТНХК. Причём аргумент типичного тупого завистливого человека: а потом ещё и Гетманцева (первый директор ТНХК) повесите...
   Из представителей ленинградского "Пластполимера" в Томске хоронили и руководителя пуско-наладочной бригады производства полипропилена Николая Петровича Фадина. Остроумный и общительный мужик. Удивительно точно охарактеризовал в период пусковых работ обкомовскую тройку - Трус, Балбес и Бывалый. Они так и ходили от корпуса к корпусу: в середине массивный секретарь обкома Бортников, а по краям худощавые начальники отделов обкома молчаливый Малик и разговорчивый Поморов.
   В 80-90-е неоднократно приходилось участвовать в похоронах учёных Томска. Помню неожиданную смерть Геннадия Фёдоровича Большакова (на теннисном корте), директора института химии нефти (о наших сложных отношениях немало написано в "Хронике ТНХК"). Сам составлял соболезнование, вдвоём с Лабзовским несли венок от имени ТНХК.
   Участвовал в похоронах Людмилы Арсеньевны Алексеенко, всю жизнь отдавшей химическому факультету ТГУ. Добрая память о ней осталась. Так получилось, что Людмила Арсеньевна была деканом химфака ТГУ в период поступления в университет и при окончании, всегда с добром и интересом относилась лично ко мне и Нине (при зачислении у Нины были проблемы), уговаривала нас поступить в целевую аспирантуру. Запомнил, как на каком-то факультетском "сборище" во втором семестре 4-го курса Людмила Арсеньевна отметила меня среди наиболее успевающих студентов факультета, причём встретила мой откровенно удивлённый взгляд из зала. Поясню, третий курс для меня был провальным, несколько месяцев в обоих семестрах провёл на больничной койке в Талды-Кургане, половину экзаменов сдал на тройки, а основы теоретической физики сдавал два раза. После похорон звонил сын Людмилы Арсеньевны (учился одновременно со мной, только на физфаке), благодарил за участие.
   Провожал я на кладбище и Елену Артемьевну Круликовскую, добрейшую женщину, доцента кафедры органической химии химфака ТГУ. Я не знаю студентов, аспирантов, которые хоть как-то выражали недовольство поведением Елены Артемьевны. Более того, много лет Елена Артемьевна являлась "громоотводом" во взаимоотношениях между жёсткой, безапелляционной заведующей кафедрой Г.Л. Рыжовой и другими сотрудниками и аспирантами. Елена Артемьевна старалась помочь с представлением завершённой диссертации Нины к защите на родном факультете ТГУ, но справиться с агрессивным поведением Рыжовой, пытавшейся мстить лично мне, не смогла.
   Задним числом узнал о смерти глубоко уважаемой Надежды Дмитриевны Стрельниковой, профессора-химика (школа Б.В.Тронова) из мединститута. В 1967 г., Надежда Дмитриевна - официальный оппонент на защите моей диссертации, позже принимала активное участие и в научной карьере Нины. В 1978 г. старалась помешать расторжению нашего брака, несколько раз приходила ко мне на работу, пытаясь изменить решение. Безуспешные попытки Надежды Дмитриевны дополнительно подняли её в моих глазах как личность не только научно-образовательного плана. Я неоднократно бывал в профессорской квартире Надежды Дмитриевны, но смерть и похороны во второй половине 90-х прошли мимо меня. Не могу понять, как это произошло.
   16 мая 1998 г. умерла мама. Последний раз я с ней разговаривал по телефону 22.04.98 г., когда поздравлял папу с 84-летием. Мама взяла трубку: "Эрвин! Мне так плохо!" Не могу забыть этот голос. К стыду своему, я не воспринял мамины слова очень серьёзно, так как и у мамы и у папы давно было много "болячек". Далее описываю ситуацию со смертью и похоронами по дневниковым записям, сделанным после возвращения из Папенбурга 27 мая 1998 г.
   Месяца за два до смерти мама начала чувствовать боли в животе. Диагностировали рак, (некоторые говорили саркому) почки. Мама практически перестала есть. Врачи в Leer (20 км от Папенбурга) взялись за операцию, с приглашением бригады хирургов из Гамбурга. Мама легла в больницу 5 мая, через пару дней ей удалили почку, вывели трубку для удаления кала, подключили искусственную почку и вызвали искусственный сон. Примерно через неделю она пришла в себя (не понимала, что сон длился так долго), искусственную почку отсоединили. Боялись, как справится оставшаяся почка, через неё прокачали 8 литров жидкости. Реаниматоры проделывали с ней разные процедуры, в том числе усаживали на стул. Мама всех узнавала, начала говорить (с трудом!), в субботу 16 мая у неё были 2 раза, один раз с тётей Лизой, все были довольны, что дело идёт на поправку. В 23.06 сердце остановилось, реаниматор отсутствовал в палате не более 10 минут. Причина смерти: вроде бы перитонит, от вскрытия Вельда с папой отказались (хотя врачи их очень просили). Папа скептически относится к заключению до сих пор.
18.05.1998 г. Папенбург. Последнее прощание папы с мамой. []

18.05.1998 г. Папенбург. Последнее прощание папы с мамой.

   20 мая в 3.00 я оказался в Папенбурге, перипетии скоропалительной, с приключениями, поездки заслуживают отдельного рассказа. Три ночи без сна, но главное - успел. В 9 утра поехали на кладбище, гроб стоял в отдельном боксе, рядом цветы. Мама как живая, только сильно изменившаяся. Поехали домой, начали подъезжать гости с разных мест Германии, машин 6. Были друзья и знакомые по Талды-Кургану, а также папины хорошие знакомые по трудармии. В 13 часов поехали на кладбище, туда же начали подъезжать родственники. Гроб закрыли и к 13.30 выставили на постамент в зале прощания. Близкие родственники сели на первую скамейку, я рядом с папой (в зале человек 100). Пастор начал службу, периодически прерываемую общим пением, на каждом месте лежал сборник песен с нотами. Пастор пел красиво, остальные подпевали. Многое я в проповеди не понял, а в песнях тем более, но подпевал. Пастор рассказывал и о жизненном мамином пути, как много она вылечила больных... Служба шла минут 30-40. Затем пастор произнёс аминь, появились 6 седых, благородного вида, мужиков, подняли гроб и поставили на катафалк. Процессия двинулась (катафалк на маленьких колёсах катят вручную те же мужики). Следом идёт пастор, затем по двое. Первыми идём мы с папой, в руках красные розы (у близких родственников по красной розе). Папа очень слабый, держал его крепко за локоть. Путь катафалка - метров 400. Метров за 20 мужики взяли красивый гроб за ручки, поднесли к могиле и опустили вниз. Слово взял пастор, две женщины, которые специально приехали на похороны, исполнили какую-то красивую песню. Пастор бросил маленькой лопаточкой немного земли на гроб, подошли мы с папой. Постояли несколько минут, бросили на гроб розы, по одной лопаточке земли и отошли. Все по очереди проходили мимо могилы, бросали цветы и землю, затем подходили к нам "Крепитесь Гельмут Христианович!" Потом ко мне. С некоторыми обнимались, с другими обменивались рукопожатием. Когда все прошли, участники процессии, не спеша, пошли от могилы. Могила осталась не закопанной (!). Родственники (не все) и приезжие приехали назад к квартире Вельды, здесь были накрыты столы для кофе (на поминках не пьют алкогольных напитков). Часа за 2 процедура закончилась, в 18 часов мы снова поехали на кладбище. Могила приведена в порядок, красиво уложены венки из живых цветов и букеты. Есть фото, красиво иллюстрирующие сказанное. Следующие дни мы начинали с поездки к маме, некоторые дни посещали кладбище два раза. Максимум времени проводил около папы, уверен, оказал ему существенную моральную поддержку. А папе очень тяжело, каждый раз около могилы рассуждает, что скоро и он придёт. Я уезжал 26 мая вечером, все цветы на могиле ещё были живые. Утром я купил на могилу две декоративные ёлочки и цветущую гортензию в горшке. Кстати, ёлочки хорошо прижились и красиво на могиле смотрятся, в чём мы с Надей могли убедиться в апреле 2001 г.
18.05.1998 г. Папенбург. Вечером после похорон и поминок. Справа от папы Вельда с Эдиком. []

18.05.1998 г. Папенбург. Вечером после похорон и поминок. Справа от папы Вельда с Эдиком.

   Уход мамы - трагедия абсолютно невосполнимая. Трудно не понять папу, более 60!!! лет прожившего бок о бок с самым близким человеком. Единственная семейная пара (из мне известных), отпраздновавшая бриллиантовую свадьбу. Я всегда считал, родители настолько приросли друг к другу, что уйдут в мир иной вместе, или с очень небольшим временным интервалом. Но судьба, Бог (впрочем, родители - убеждённые советской властью атеисты) распорядились иначе, мама ушла слишком рано, папа четвёртый год рассуждает на тему, зачем он живёт. Благодаря маме, её энергии мы постоянно поддерживали интенсивные письменные и телефонные контакты с родителями. Теперь из Папенбурга мы писем не получаем, уговорить папу писать не удаётся. Изредка я пишу безответные письма и посылаю первые экземпляры очередных фрагментов "Мозаики", ещё реже перебрасываемся с папой парой фраз по телефону. Маме, её роли в становлении меня как личности я планирую посвятить специальное эссе.
Апрель 2001 г. Папенбург. С Надей у могилы мамы. []

Апрель 2001 г. Папенбург. С Надей у могилы мамы.

   Несколько лет назад задним числом узнал о смерти сокурсницы Аллы Григорьевны Ивановой (в студенчестве известной как Сухомлинова). Я видел объявление в газете и мог попасть на похороны, но в мыслях не было, что это могла быть Алла, мало ли Ивановых на свете. Оказалось, сокурсники не могли разыскать меня по телефону (за несколько лет номер изменился три раза). Последний раз я разговаривал с Аллой в конце мая 1997 г., когда она специально приехала послушать мой 45-минутный доклад о двадцатилетних связях комбината и науки на 10-м совещании по проблемам и перспективам ТНХК. Похвалила, произнесла что-то типа: "Молодец, Эрвуша!". Так в молодости звали меня самые близкие друзья. В студенческие годы мы учились в одной группе, вместе дипломировали, вместе поступили в аспирантуру к Б.В.Тронову. Я никогда не воспринимал её как женщину (в сексуальном плане), никогда не целовал её даже просто в щёку при встречах, считал Аллу хорошим товарищем, с которым можно говорить на любую тему. Не исключаю, что её отношение ко мне было несколько другим, но утверждать не берусь. Именно к Алле в общежитие я прибежал с радостной вестью из роддома о рождении Эльвиры, пил портвейн с девушками-аспирантками. Позже, приезжая из Барнаула в командировку я не один раз ночевал у неё в семье (похоже, молодой муж Иванов ревновал, но старался не подавать вида). В последние годы мы виделись редко, теперь уже Надя начала ревновать, увидев наши радостные лица при случайной встрече двумя парами в Томском драмтеатре в антракте. Смерть Аллы в 58 лет тяжело подействовала, но у меня и в мыслях не было, что через 2 года буду хоронить Надю в неполные 54.
   Надя умерла 30 ноября 2001 г. ночью. Я вздрогнул в момент, когда Надя перестала дышать, посмотрел на часы. 3.30. Минут через 10 поднял детей. Все ночи последние месяцы жизни Нади я был рядом в постели. Подчёркиваю, так как отдельные, близко знавшие Надю, люди вслух удивлялись, как ты можешь спать с ней, а вдруг она умрёт. Болезнь и смерть Нади подробно зафиксированы в дневнике, рамки эссе вынуждают меня "отжать" суть, оставив детали для будущего фрагмента "Мозаики" под названием "Надя".
   28 февраля 2001 г. Надю поместили в клинику мединститута для обследования в связи с превышением нормы по сахару в крови в 4 раза. Настроение Нади подавленное. Диагноз - сахарный диабет, лечение - 5-6 раз в сутки уколы инсулина. Неприятно, но не смертельно, миллионы людей только в России колют себе инсулин. В клинике пробыла недели 3, приезжая на субботу-воскресенье домой, в том числе и на мой 60-летний юбилей, пришедшийся на воскресенье.
   В апреле съездили в Германию, летом занимались дачей, помидорами. Раздражительность Нади возрастала, лучше всего нам было, когда мы оставались на даче вдвоём, дня два жизнь была нормальная. 25 августа принудительно, со скандалом, привёз Надю в клинику мединститута на повторное обследование. Надя боялась обследования, старалась его избежать. Не случайно. Обследование на УЗИ показало наличие опухоли поджелудочной железы, причём не операбельной. Настроение Нади резко ухудшилось. Через 2 недели сделали томографию в военном госпитале, диагноз подтвердился. "Умно" объяснил Женя Белоусов (хирург, лечивший Надю, хорошо знакомый), что причиной сахарного диабета как раз является опухоль, которая заблокировала определённые центры в поджелудочной железе. А почему же тогда в марте не определили опухоль? Женя сказал мне, что мировая статистика показывает, такие больные больше года не живут. Есть небольшая вероятность, что опухоль доброкачественная. Порекомендовал обратиться к травникам и "попить травки", иногда помогает. Я как мог, старался поднять минорное настроение Нади, пытался беседами её успокаивать. С трудом убедил Надю передать в моё управление магазин. Теперь я убеждён, травки повлияли на течение болезни, но в худшую сторону, Надя практически прекратила есть. Сильные боли в животе вынуждали уменьшать интервал между обезболивающими уколами (баралгин, трамал, промедол) до 5-6 часов, днём Юля ставила уколы, ночью я. Инсулин Надя колола себе сама в прежнем режиме. Ягодицы Нади приняли столько уколов, смотреть невозможно было. Во второй половине октября устроили Надю в дневной стационар, к 9 я её привозил, в 16 часов забирал. 5 ноября выписали, при выписке обследование, в том числе поджелудочной железы не показало отрицательной динамики. На душе стало немного легче.
   А в ночь на 11 ноября у Нади инсульт. Я не сразу понял это, когда Надя упала с кровати. Всю ночь анализировал, вызвал Людмилу Петрову. Диагноз подтвердился, затем появилась специализированная скорая помощь, врач которой сказал сразу, что надо готовиться к худшему, ни одна больница такого больного не возьмёт. 19 дней Надя тяжело умирала. Боли в животе прекратились, зато Надя начала жаловаться на головные боли. Теперь ей уже кололи морфин. Основную часть времени Надя спала, когда пробуждалась, всех узнавала, говорила, но плохо. Подвижность сохранила правая сторона тела, но повернуться Надя была не в состоянии. Днём с ней сидели Юля, Лена, Тамара, ночью я. В минуты бодрствования Надя постоянно просила "помогите мне". Надя не хотела уходить из жизни, хотя и отлично понимала близкую неизбежность конца. Невозможно забыть, как за неделю до смерти она ухватила рукой мужское достоинство, долго массировала. "Надя, это всё твоё!" В ответ слышу тихое: "Было, было...". 29 ноября утром я последний раз разговаривал с Надей, "Надя, ты меня слышишь?" - "Слышу". Очень тихо, на другие мои вопросы не отвечала, опять впала в забытье.
   Надя умирала тяжело, в последние недели никакое лечение не проводилось, только обезболивание и снотворные. Грех сказать, я молил Бога, чтобы она скорей отмучилась. Шок от свершившегося пришёл несколько позже. Не должна уходить из жизни жена раньше мужа, тем более на 7 лет моложе. Не должна!
   Похороны, поминки - всё заранее продумано и прошло организовано. К выносу тела у подъезда собрались несколько сот человек, на кладбище поехали катафалк, два автобуса и 17 легковых автомобилей. Я постарался собрать старых друзей Нади. Удивительно, но не появилась мачеха Рая и сестра Ирина, проживающая в Анжерке. На поминках присутствовало ~ 130 человек, на 9 дней ~ 80, на 40 дней пришли 40 человек. Каждый раз мне приходилось выступать, на 9 дней я лучше подготовился и говорил о том, как Надя умела любить, о нашей случайной встрече 25 февраля 1978 г. Никто из окружающих не верил, что это надолго, оказалось на всю жизнь. Похоронена Надя на хорошем месте, недалеко от центрального входа на кладбище. Много венков, цветов. Удивило, как зимой хорошо сохраняются живые цветы: замерзают и остаются как живые, да и бомжам не нужны. Сейчас мы только живые цветы и носим, я с детьми и Тамарой был на кладбище последний раз 8 января, поставил в снег гвоздики. Постоянно кто-то бывает на могиле Нади, помимо нас.
01.12.2001 г. Последнее прощание с Надей. Слева – Юлия. []

01.12.2001 г. Последнее прощание с Надей. Слева - Юлия.

   Перечитываю написанное, получилось действительно нечто вроде личного мартиролога [мартиролог - перечень пережитых кем-либо страданий, из энциклопедического словаря]. Упомянуты далеко не все знакомые мне люди, ушедшие в мир иной, а только те, смерть которых оставила "зарубку в сердце" и оказала существенное влияние на мою психику.
   Я всегда тяжело воспринимал смерть близких, друзей, сослуживцев, но смерть Нади я пережил совсем по-другому и Наде я посвящаю свой скромный труд. Рассчитываю, что написанное окажется полезным нашим потомкам.

Томск, 14.12.2001г. - 21.01.2002 г.

P.s.
05.03.2002 г. Папенбург. Папа. []

05.03.2002 г. Папенбург. Папа.

23.01.2004 г. Папенбург. На могиле родителей. []

23.01.2004 г. Папенбург. На могиле родителей.

  
Оценка: 5.51*8  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"