Марко Поло : другие произведения.

Искусство и Жизнь

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Воспоминания из личной жизни по поводу экранизации достоевского "Идиота"

ИСКУССТВО И ЖИЗНЬ

(К вопросу об экранизации знаменитого романа)

  

Появилось в свет в сетевом журнале "Лебедь" N 327, 08 июня 2003 г.

  
  
  

It"s much easier to be critical than to be correct.

"Fyodor Dostoevsky for the Complete Idiot" by prof. D.D.Dummy

  

  Разрешите уж и мне поучаствовать в беседе насчет экранизации Достоевского, как сказал бы поручик Ржевский - Позвольте чепуху спороть-с. Знаю ведь, что найдется знаток-эрудит и поправит насчет термина. Мол не чепуху, а что иное. Но - зачем же мне его удовольствия лишать?
  
  Только не примите, что я с симпатичной автором (авторшей? авторессой? Все таки, совсем у нас язык к политкорректности не пригоден!) очень милой статьи в "Лебеде" спорить хочу или как-то на ее фоне самоутвердиться. Совсем нет. И статья мне понравилась, даже жалко что ... то есть, роман-то я как раз читал. Это я нынешний сериал не смотрел. Так я и упоминаемую там же "Бригаду" не видел. Я и "Сопранос" не наблюдал, даже комплекс неполноценности временами гложет. Вообще, единственный сериал, который я за последние годы регулярно отслеживаю - это "Рагрэтс", прелестные, если кто не знает, приключения очень бойкой и интеллектуальной компании в памперсах: Тамми Пиклза, его нового братика Дила, разнояйцевых близнецов Фила и Лил, рыжего Чакки, роковой девушки Анджелики и их общего пса Спайка. Оно и по уровню языка хорошо, да вот родственники намекают, что уже и по части соображения в самый раз.
  
  Но вот когда-то ... . Практически всё: "День за днем", Следствие ведут знатоки", "Вариант "Омега", "Семнадцать мгновений весны", Вызываем огонь на себя", "И это все о нем", "Государственная граница", Ну, погоди!", "Рожденная революцией". Господи, прости - ведь "Тени исчезают в полдень" чуть не забыл. Да все названия и не вспомнишь. Было это так, что после демобилизации привез я на гражданку накопленных девятьсот рублей в двух аккредитивах, укупили мы с женой вместе с мебелью еще и телевизор черно-белый "Рубин". Она у меня любительница энтертаймента, сядет перед ящиком на диван и вяжет - приходилось и мне глядеть за компанию, поскольку комната у нас с ней одна, это в коммуналке нашей их одиннадцать. Я-то, по правде, предпочитал с книжечкой, а еще лучше, если с ребятами вокруг литровой банки с разведенным лясы поточить - но надо ж и в семье бывать! Оттуда с отечественным искусством и знаком.
  
  Работал я тогда в институте по переработке нефти, что на Авиамоторной. Наша лаборатория, правда, в пятнадцати минутах на трамвае, на территории опытного завода по Шоссе Энтузиастов. Институт наш - контора старая, с первой пятилетки, с традициями. Когда я потом, в Сибири делился воспоминаниями о тамошних нравах и обычаях, то мои новые коллеги почтительно говорили мне: "Сережа, ты - Маугли, ты вырос в волчьей стае!" Но все эти склоки, подсиживания, доносы и прочие интриги начинались ступенькой выше. А на исполнительском уровне собирались теплые, хоть и несколько странноватые иногда, компании. Приятно и вспомнить. Вот у нас в Двадцать Третьей лаборатории что ни труженик, то сроду не забудешь! Не то, что Достоевский - Мэри Годвин Шелли на пару с Иваном Ефремовым такого не напридумывают. Мне-то, конечно, не передать - так, если только намеком.
  
  Ну вот, сразу у входа, за дверью стол нашей старшей научной сотрудницы, кандидатши тех наук Анны Максимовны. Аннушка все изображала, что очень устала от жизни. Приходя утром на работу, она разложит отчеты о НИР по столу, побеседует с прочими дамами на тему, кому сколько до пенсии осталось, потом ложится верхней частью тела на помянутые отчеты, накроется телогрейкой - и засыпает до обеденного перерыва. С ней работал наш приятель, так он нарочно старался дверью хлопнуть погромче. Она просыпалась, обиженно говорила: "Ну, что ж Вы, Женя, так шумите? Вы меня разбудили!" После перерыва новый цикл до четырех пятнадцати. А как квартальный отчет писать - так на бюллетень, так что напарник в рваном темпе должен делать за обоих всю работу, громко и нервно комментируя разницу в зарплате. Мы, молодые волчата, конечно, всячески сочувствовали ему, а начальницу его считали за холявщицу-симулянтку. Вот она так на моих глазах еще год посимулировала - да и умерла, год не дожив до желанной пенсии. Не справилось сердце. Максимовна была не бедная, мы как-то по ее просьбе помогали ей переезжать - так в глаза бросалось , а уж сберкнижкой ее мы Женьке глаза кололи регулярно, пророча, что она, в искупление обид, ему напишет завещание. Завещание, однако ж, она написала на детский дом в родном город
  
  ке на Смоленщине. Долго я пытался потом эту историю как-то осмыслить, но и по сей день никакой внятной морали из нее не получается. Все же Федор Михалычу попроще было, его герои регулярно душу кому ни есть раскрывали. Типа как - "Слышь, друг! Дай я тебе свою автобиографию расскажу ...". А вот узнай, что у такой старшей сотрудницы, мышки серой домашней, в душе - проще трех серийных убийц разъяснить.
  
  За ее столом - стол молодой специалистки Гали. Она ничем таким производственным либо задушевным не выделялась, но один ее обычай приводил того же Женьку, да отчасти и прочих сотрудников, в экстаз. Лаборатория-то инженерная, стоят столы, на них вычислительные машинки: "Искры", "Рейнметаллы", "Быстрицы", а то и "Феликс". В специальной комнатке чудо прогресса - электронно-вычислительная машина "Мир-1". Вытяжные шкафы и стенды у нас через корпус, в цеху опытного завода. Но в уголочке большой комнаты стоит на столике под чехлом электроплитка. Вот, значит, Галочка с утра приходит, достает из сумочки кость, кастрюльку, снимает с плитки чехол и начинает эту кость варить. Часам к десяти в воздухе запах начинает очень чувствоваться, к половине одиннадцатого в бульон кладутся лук, морковка, петруший корень, перец горошком, к одиннадцати капуста и чуть погодя картошка и лаврик. В этот момент приятель мой в десятый раз вскакивает и нервно говорит: "Ну, что, пошли в столовую, надо котлету из гов съесть!" Идем, берем комплексный обед в заводской столовой за девяносто две копейки. Котлета, по вкусу судя, действительно - гов. А мастерица наша свои щи посолит, половину с хлебушком съест, остаток сольет в банку и унесет домой - мужа питать вместе с полагающимся ей по вредности условий труда спецмолоком. Это, правда, не всякий день, если завлаб Василь Василич с утра в лаборатории, то она при нем стесняется, но это редко бывает - он, по большей части, время проводит в главном корпусе, как раз интригами и занимается.
  
  Одно спасение от галиного соблазна - это если работа не в лаборатории, на машине считать либо чертить, а в цеху. Этот цех, "холодного моделирования", где вода, воздух и прозрачные стенды диаметром по два метра, неожиданным образом вернет нас к теме о кино и даже и о сериалах. Потому, что в восемьдесят шестом году он изображал собой декорацию к минисериалу "Путь к себе", где Александр Галибин, более всего известный публике как Паша-Америка из боевика "Трактир на Пятницкой", играл молодого научника, который однажды посылает любимое начальство к бениной маме и переквалифицируется в кинокаскадеры. Понятно, эти каскадные трюки мне были без большого интереса. Сюжет? ... Ну, я тут поискал в Сети. Изложено так: "КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ: Сотрудник НИИ инженер Крылов, вступивший в конфликт с администрацией, увольняется из института. Будучи спортсменом, Крылов начинает работать каскадером. Но и здесь, встречаясь с разными людьми, попадает в трудные ситуации...". Хрен возразишь. Вот я, к примеру, и не каскадер, а за тридцать лет после ухода из того же самого института, действительно, тоже встречался с самыми разными людьми, то есть, настолько разными, Паше-Америке и даже, может быть, Паше-Цветомузыке не приснится. И ситуации тоже встречались очень всякие. Так что - жизненно. Кроме Галибина там, оказывается, еще играли Наталья Данилова, Юрий Демич, Олег Табаков, Сергей Юрский, Альберт Филозов. Всё, по тому времени, звезды. Но, почему-то они не запомнились, может, оттого, что об ту пору случилась Перестройка и всякими эмоциями и открытиями меня, как и прочее население, несколько перекормили.
  
  А вот интерьер из огромных прозрачных стендов пятисантиметрового оргстекла, лесенок и помостов из стальной просечки, знакомых труб, насосов и пультов тогда, при просмотре по телику, меня очень порадовал. Хотя первопроходцами в заснятии этих объектов мы с Валерой Б. были задолго до режиссера Инессы Селезневой. За три пятилетки. Идея была такая, чтобы снимать плоский, как оконный аквариум, стенд на 8-мм пленку в ускоренном режиме, а потом при просмотре получать дополнительную информацию. Однако, надо честно сказать, что с экспозициями, диафрагмой, светочувствительностю и просто светом мы были знакомы плохо, так что, когда на первом рабочем просмотре наш завсектором Дядя Ися заметил: "Смотрите, какой интересной формы пузыри в кипящем слое" - то Валера честно объяснил: "Это, Исай Михалыч, мы с Сергеем сбоку встали".
  
  К Валере мы еще вернемся и именно в связи с "Идиотом" и его экранизацией, а сейчас-то мне без дураков хотелось бы вспомнить нашу лаборантку Милочку. Вот была девочка - вашим Настасьям и Грушенькам нефиг делать! Более всего, как мне теперь кажется, она соответствовала образу той легендарной "Blonde", которая назначает своему бойфренду свидание на углу улиц "Walk" и "Don"t walk". Приятно вспомнить ее простодушное отношение к миру, в том числе и к соседям по рабочему месту. Тем более, мы все были глубоко женаты и делового интереса для нее представить не могли. Валера, тот вообще имел привычку к кратким умозаключениям, он как-то на наши с Лёней снобистские рассуждения об импрессионистах выразился, что-де: "Я художника Шишкина уже за то уважаю, что он мог природу один к одному передавать. Другие и этого не могут". Так вот, насчет Милочки он формулировал так: "Людмиле с историческим периодом не свезло. Самое бы для неё подходящее - сидеть в гареме на подушке и ждать, когда повелитель на нее платок набросит". Была она, однако, незамужем, хоть лет ей было уже не так и мало - двадцать пять, она уж успела техникум закончить до прихода в лабораторию к Василь Василичу. Но выглядела - на восемнадцать. Цветочек!
  
  Пользовалась Мила, несмотря на свою красоту и полную производственную непригодность, всеобщей симпатией. Единственно, кто от нее закипал, это как раз Женя, которому на долю выпало давать девушке задания и потом принимать результаты ее деятельности. Тут, действительно. Тот же Дядя Ися однажды ей сказал: "Людмила, завтра поедете в Патентную библиотеку на Бережковскую набережную" - и отвлекся. Как-то все закрутилось, назавтра Милочка на работе не появилась, а к полудню был звонок: "Исай Михайлович, так я с утра сижу в Патентной. Что мне делать-то?" Старик чуть сознание не потерял от ее простоты. Но он это, в итоге, принял с пониманием, что анекдоты случаются и в жизни. А Евгений закипал. Как сейчас - он трясет рабочим журналом перед собеседницей и трагическим голосом объясняет ей: "Ну вот, ты тут записала - "Опыт прекращен в связи с начавшейся течкой холодильника". Течка, Милочка, бывает у собачки. У холодильника - только утечка! Мне все равно - но этот журнал люди из Центральной Заводской Лаборатории смотрят. Что о нас подумают?" Большей частью его сарказмы пропадали зря. Помнится, как я захожу за ним, чтобы позвать в столовую к упомянутым котлетам. У Женьки в вытяжном шкафу идет работа, он поворачивается к соседке и говорит: "Слушай, я пожрать сбегаю, ты присмотри за колбой, пожалуйста". Та сидит в кресле и читает "Иностранку", подняла голову и объясняет: "Жень, так мне ж отсюда не видно". Я думал - приятель мой помрет на месте, еле увел. А милая девушка так и не заметила его некоторого недовольства ее ответом.
  
  Потом Милаша вышла-таки замуж и ушла работать на какой-то сильно засекреченный завод, в сответствии с образованием, начальником смены. Мы с женой как-то встретили ее в театре - еле узнали. Симпатичная светловолосая женщина под тридцать лет, слегка приуставшая. Но прелестный ребенок куда-то исчез, все было в полном. соответствии с паспортными данными.
  
  О чем мы собирались-то? Ага, об "Идиоте"! Ну, у нас не только князей, но и идиотов не водилось, не выживали. Народ подобрался - хоть на вражеские тылы сбрасывай вместо smart-bomb. Отчасти-то в дальнейшей жизни так и случилось. Про всех здесь попросту не поместится. Но про нашего эрудита Григория Яковлевича и его биографию хоть чуть, а упомянуть я должен. Ногу ему повредили при родах, как я понимаю, так что он всю жизнь хромал. Разумеется, здоровые и безжалостные молодые специалисты дали ему неофициальную кличку "Быстроногий Олень", так же, как старик, бывший сотрудник профессора Ипатьева Николай Христофорович числился "Соколиным Глазом". Впрочем, на самом деле к обоим относились с симпатией и, вообще говоря, заслуженным уважением, а просто такая привычка. В смысле, для красного словца ... Еще более симпатичный нам всем Исай Михалыч вообще иногда именовался как "Акела Промахнулся". Родом Гриша был из города Кишинева и за высшим образованием поехал, естественно, в столичный Бухарест. Там ему разъяснили, что об университете нужно забыть, поскольку тамошний выпускник должен быть еще и офицером запаса, а у него не только нога не в порядке, но и неподходящее для командира армии Великой Румынии вероисповедание. Гриша, конечно, не верил ни в бога, ни в черта - но анкету ж не исправишь. Забавным образом эта история повторилась спустя сорок пять лет в совсем другой стране, когда у моего Сашки не принимали документы ни в Менделавочку, ни на химфак МГУ, ни в Ломоносовский по мотивам плохого зрения, мешающего ему получить в ходе обучения военную специальность офицера химразведки. В последний ВУЗ этого списка, правда, уже его сопровождал я сам и один из членов приемной комиссии откровенно сказал в коридоре, где мы оба курили: "Ну, что ты дуру валяешь? Зрение зрением, но у твоего парня же ещё и группа крови не та! Идите в Нефтяной, ты ж говоришь, что нефтяник - значит, сможешь сделать, чтобы пацан был на общих основаниях". Действительно, исторический период был - идиоты не выживали.
  
  Что-то подобное, повидимому, имело место и в бояро-фашистской Румынии, потому, что Гриша поступил все-таки в Политехнический институт, где военной подготовки как раз не было. Химию там читал, как и в университете, знаменитый профессор Неницеску и наш персонаж, как отличник, рассчитывал на втором курсе уже позаниматься в кружке у великого ученого. Но поехал летом домой, а назад уж не вернулся, так как за время каникул стал подданным уже совсем другой страны. На следующий же год возможность снова оказаться под суверенитетом Великой Румынии и ее союзницы, Еще Более Великой Германии, его никак не привлекла. В эвакуации, в Кузбассе, Григорий Яковлевич кочегарил на ТЭЦ, откуда большинство постоянных рабочих ушло, чтобы никогда домой не вернуться. После войны почти сразу поступил в Менделеевский, закончил его с красным дипломом и вот после многих передряг своей жизни работал у нас в лаборатории, писал, главным образом, литобзоры для отчетов, пока не поругался тоже и со здешним завлабом, что вообще кончилось отъездом в Америку. А там сразу же благодаря знанию языков стал работать в журнале "Ойл энд гэз", так что мы его и тут из виду не потеряли. Это тоже увлекательная и поучительная история - но о ней когда-нибудь, если вспомню, в следующий раз. Так же, как обо мне, моих друзьях Жене с Леней, нашем приятеле театрале Леве, дамах - Идее и Ирине, и о лабораторном нашем начальстве. В этот-то раз я все же мечту имею - до "Идиота" добраться.
  
  Чтобы закончить с этим вопросом, я вернусь к Валере и, надеюсь, рассказ сравнительно быстро выведет нас к исходной теме об экранизациях знаменитого достоевского романа. Он, Валера, у нас как раз был местный. В том смысле, что дом, в котором прожил жизнь - в квартале от главного здания института на Авиамоторной. Ну, после окончания Института Химмашиностроения он и распределился рядышком. Дом у них старый, предвоенной постройки, с огромными нишами окон. По Валеркиным словам, в квартире прямо под ним жили некие братья-алкаши. На бутылку у них еще набиралось, а на закусь - уже нет. Так они, ребята с соображением, на свой широкий внешний карниз сыпали, когда есть, хлебные крошки, приваживали голубей. Вот, дескать, прибегут они домой с пузырем, сразу кастрюлю с водой на огонь и крошек за окно сыпанут. Силок настроен, пару голубей, больше не надо, уловят, в кипяток, чтобы кожа с перьями сошла - и пожарят на закусь. А не так, чтобы как люмпены, совсем без закуски. Так что, как видите, у них там не то, что идиотов, а и простых дураков не было. Такой вот дом, построен он был в тридцатых одновременно с соседним институтом по авиамоторам ЦИАМ имени, впоследствии, Баранова, для его, циамовских, сотрудников.
  
  Валера сам из рабочей семьи и при случае не забывает, когда надо, про это помянуть. Скажем, чтобы поставить на место начальство, которое всегда любит упирать на свое крестьянское происхождение. Старший его брат так и работал автослесарем. Кроме хождения на работу еще, конечно, и подкалымливал. Вот наш приятель и поделился с нами некоторой историей связей своего брата с миром кино. Будто бы у заслуженного в ту пору театрального и, что в данном случае ценно, киноартиста Яковлева Ю.В., прославленного к тому времени более всего ролями поручика Ржевского и как раз князя Льва Мышкина, потребовала ремонта "Волга". Какой-то общий знакомый порекомендовал ему Витю. Тот неделю возился, но довел машину до доступного совершенства. Валерка ему, как мог, помогал. Отогнал они с заказчику машину, тот поездил, почувствовал разницу и после расплаты говорит: "Все, ребята, ставим в гараж и едем ужинать. Вы куда хотите?" Он-то, надо быть, имел в виду "Прагу", "Пекин", на худой конец, шашлычную "Эльбрус". Но Витя, по словам его брата, еще пивные некоторые помнил, а рестораны уж никак, так что ответил в простодушии: "В "Синичку" - Это, надо вам сказать, такая стекляшка на Авиамоторной, прямо напротив их дома. Мы тоже там иногда тусовались, потому что очень удобно: и институт недалеко, и трамвайная остановка рядом, если что, ребята погрузят, а главное, там не возбраняют, если с собой принесешь. Лишь бы закусь взял. Когда известному артисту растолковали, он и сам загорелся от перспективы встречи с народом запросто, не на официальной ноге. Зашли в "Новоарбатский", набрали там коньяка, фирменной водки, икры и прочих деликатесов. А пельмени в "Синичке" всегда есть.
  
  Взяли такси, доехали до Новых Домов, где вот теперь станция метро, сворот налево, потом мимо рынка, Калининского райкома, ВНИИ НП, ЦИАМа. Приехали! Заходят с кульками и бутылками в стекляшку. А там, как Валера рассказывал, "как раз алканавты сидят, отдыхают, но не просто какие-нибудь темные, а еще, видать, иногда и в кино бывают". Вот они принимают, закусывают - а тут открывается дверь и заходят новые посетители. Валера, Витя и Юрий Васильич. Один мужичок смотрел-смотрел и выдохнул: "И-ди-от!!"
   Так что - Искусство, оно всегда до простых людей доходит! Надеюсь, и нынешнего Евгения Миронова такая вот, народная, слава не обойдет
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"