Аннотация: Гадать вредно? Или наоборот?.... "- О, Боже! - я тяжело вздохнул, - Тебе надо было запретить гадать. Ты же могла кому-нибудь жизнь испортить"
ОШИБКА В ТОЛКОВАНИИ
Мы познакомились с ней там, где заканчивается лес, и начинается магия. Юное, прекрасное создание стояло у меня на пути, и, конечно же, она была колдуньей, не ведьмой, нет, именно колдуньей. А это ведь большая разница.
--
Сколько еще можно ждать? - спросило создание дерганым голосом, при этом потеряв часть своей загадочности и привлекательности.
--
Вы ждете меня?
--
Разве тебе не был нужен кто-то, что бы решить свою проблему с помощью магии? Разве не для этого ты шел сюда?
--
Да, но я думал, что...
--
Скажем так: твой призыв был услышан. Чего же ты хочешь?
--
Я хочу узнать ответ на вопрос, который меня мучает.
--
Гадание? - девушка задумалась, а потом слегка кивнула головой. - Да, это можно устроить.
--
С помощью карт.
--
Да ты что! Заниматься такой ерундой, стоило из-за этого отрываться от дел, попросил бы кого-нибудь из своих и не тащился бы сюда. Ах, да! Вы же религиозные люди! Все что имеет отношение к магии у Вас запрещено и считается нечистым. Однако каждый раз, когда Вам что-нибудь нужно, В приходите к нам... Почему же именно карты?
--
Я им больше доверяю.
--
Есть много других достоверных способов.
--
Я хочу так. Это что, проблема?
--
Вообще-то нет, пойдем.
Я пошел за ней и вступил на землю магии, землю, от которой веяло враждебностью, землю, которая пугала, и на которой нельзя было находиться честному человеку без проводника. Моим проводником оказалась эта девушка, которая с высокомерием относилась ко всем людям с другой стороны, и, как видно, считала меня упертым болваном.
--
Следуй за мной, ничего не бойся, не останавливайся и не на что не обращай внимания! - сказала колдунья властным тоном.
Легко сказать: "Не обращай внимания!", гораздо труднее сделать. Особенно, когда под ногами вместо земли то желе розового цвета, то мягкое колыхание вол, то песок, затягивающий вниз. А воздух то переливается всеми цветами радуги, то пышет жаром, а то и режет холодом. Единственным, что удерживало меня от гибели, было теплая ладошка девушки в моей руке. Как предусмотрительно было с ее стороны взять меня за руку. Лишь то, что она настойчиво тянула меня вперед за собой, не давало мне остановиться и запутаться в сменяющих друг друга картинах. Возле уха неожиданно лязгнули чьи-то зубы, и вот, в следующий миг мы уже находимся в чистенькой уютной комнате, залитой солнечным светом. Внезапно набежавшие тени изменили обстановку. Сделав ее более мрачной: какие-то травы свисали с потолка, на полках стояли бутыли, а стены были исписаны какими-то значками. Посреди комнаты стоял деревянный столик.
--
Садись! - сказала колдунья и указала на неизвестно откуда взявшийся стул и, глядя в мои глаза, спросила:
--
Что же ты хочешь узнать, селянин?
Именно об этом меня и предупреждали - все жители магической стороны относились к нам с презрением и называли селянами. Это злило, но нельзя было показывать им свою злобу. Иначе ничего не получишь, да и еще к тому же можешь сгинуть.
--
Как зовут тебя, госпожа?
--
А тебе какое дело, селянин?! Но я отвечу на твой вопрос? Меня зовут Радомила.
--
Госпожа Радомила, я хотел бы узнать: любит ли меня моя невеста, и верна ли она мне.
--
Но ты можешь пожалеть в последствии.
--
Мне все равно. Меня мучает неизвестность. Так нельзя жить. Разреши мои сомнения, госпожа.
--
Похоже, что тебя не отговорить. Ты принес плату?
--
Да, конечно, - и я протянул девушке мешочек, в котором лежали камни в виде семян.
Девушка выложила их на стол и отложила в одну сторону семена из малахита, яшмы, бирюзы, а в другую из алмазов, рубинов, изумрудов. Первые она положила обратно в мешочек, вторые же протянула мне.
--
Возьми, они не нужны здесь.
Потом девушка махнула рукой и появилась колода карт, она перемешала их и начала раскладывать, время, от времени предлагая мне то сдвинуть карты, то выбрать одну из них. Карты не ложились на стол, а повисали над ним, излучая легкое сияние.
После того как колдунья закончила раскладывать карты, она долгое время задумчиво смотрела на них, что-то шепча, а потом тихо сказала:
--
Ерунда какая-то. А впрочем, слушай: в твоей жизни сейчас все хорошо, у тебя есть и хорошая работа, и невеста, которая тебя любит, скоро вы должны пожениться. Так считаешь ты, и так считают другие, но на самом деле все обстоит иначе. Невеста не любит тебя, она любит твоего лучшего друга, и он любит ее. Они бы жили вместе и счастливо, но их привязанность и боязнь сделать тебе больно мешают этому. В скором времени твоя судьба резко изменится, что связано с твоим приходом сюда. Ты сам полюбишь очень сильно, так как не любил никогда. Но кого? Сейчас посмотрим.
Девушка проделала еще несколько манипуляций с картами. Раскрыв карты она слегка вскрикнула и потом сказала тихим голосом:
--
Ты полюбишь своего проводника по миру магии.
--
Мой проводник - ты. Значит, я полюблю тебя?!
--
Люди магической и сельской стороны не могут жить вместе, не могут быть вместе.
--
Ну а мне как же теперь жить, зная все это?
--
Надо было раньше думать! Пророчество, в которое веришь, меняет жизнь, и, лишь произнесены его слова, начинает сбываться. Ты хотел избавиться от сомнений, но только усилил их. Ты веришь в предсказание, и именно поэтому оно сбудется. Вы, селяне, лицемеры. Вы говорите, что не верите, в предсказания и колдовство, но каждый раз как появляется возможность, свято следуете всему нагаданному. Хотя может быть слово свято и не совсем здесь подходит, - девушка иронично усмехнулась.
--
Но ты и я?!
--
У карт свои шутки. Я все сказала! - Радомила резко хлопнула в ладоши и...
И упавший в траву лист вывел меня из оцепенения. Я стоял посреди леса. Мне казалось, что моя жизнь теперь совершенно разбита, но и к отставшим осколкам надо было возвращаться.
Поднимаясь на лифте в свою квартиру, я постоянно думал о том, как же мне теперь смотреть на Татьяну, свою прекрасную белокурую невесту, которая уже наверно ждала меня.
Как только я открыл дверь в свою квартиру, то сразу же почувствовал нежные руки, обнимающие меня, поцелуй на своих губах, и увидел самую красивую девушку на свете.
--
Милая, так ведь и до смерти можно напугать.
--
Дорогой, где ты был? Только не говори, что ходил на другую сторону. Во-первых, это противоречит нашей вере, во-вторых, запрещено законом, а, в третьих, просто глупо!
Меня вдруг неприятно поразили слова Татьяны, я прекрасно знал, что она часто наведывается на другую сторону и пользуется услугами колдунов. Вспомнились слова Радомилы о нашем лицемерии, вспомнилось гадание, что окончательно испортило настроение.
Татьяна ушла на кухню, а я свалился в кресло, откинулся на спинку и закатил глаза. Татьяна чем-то гремела на кухне, что-то говорила, но я не слышал, пока, одна фраза не резанула меня:
--
Володя заходил, мы с ним так весело провели время: ходили в парк, ели мороженное, катались на каруселях...
"Она любит твоего лучшего друга, а он любит ее" - пронеслось у меня в голове.
--
Мне надо опасаться?
--
Что? - в голосе Татьяны послышалось удивление. - Конечно, нет, какую чушь ты несешь!
Татьяна вышла из кухни и подошла ко мне:
--
Милый, я люблю только тебя. А сейчас пошли есть.
Дни проходили за днями, и порою мне хотелось бросить в лицо колдунье, что она не права, что Татьяна любит меня. Но все чаще я замечал, что слова моей невесты пропитаны ложью, все чаще обращал внимание на то, как она смотрит на Владимира, все больше отдалялся от нее. И чем сильнее я страдал от обманчивости собственного мира, тем чаще я вспоминал Радомилу, и тем сильнее мне хотелось быть рядом с ней.
Моя прежняя жизнь закончилась очень неожиданно для меня самого. По крайней мере, в тот солнечный прекрасный день я никак не думал, что приму решение, которое круто перевернет всю мою жизнь.
День не предвещал ничего неприятного. Радостный я возвращался домой в надежде провести замечательный вечер с Татьяной и уже наметил целую программу. Но, увидев Татьяну, я понял, что она была на магической стороне. Когда человек бывает там, на нем остается как бы отпечаток, по которому это можно определить. Поэтому было вполне естественно, что я спросил у нее:
--
Танюша, ты, что, ходила к колдунам?
--
Нет, - ответила она, спокойно улыбаясь. - С чего ты решил?
--
Но это же видно! Это всегда видно! Ты же сама знаешь!
--
Не кричи! Я не понимаю, из-за чего ты злишься. Я никуда не ходила, а если и ходила, то, что тут такого, не понимаю из-за чего поднимать шум.
Ее спокойствие разозлило меня еще больше:
--
Но ты же врешь! Ты постоянно врешь!
--
Что ты напридумывал. Не понимаю...
--
Не понимаешь или делаешь вид, что не понимаешь?! Я устал от твоей постоянной лжи.
Злоба и гнев захлестывали меня, отвернувшись от нее, я выбежал из квартиры, с силой захлопнув за собой дверь. Кажется, она что-то кричала мне вслед, но это было уже не важно. Бежать, бежать - вот что имело значение. Но куда? Я, думаю, что давно уже знал куда. Ведь пророчество, в которое веришь, меняет жизнь и, лишь произнесены его слова, начинает сбиваться. Передо мной, как маяк, стояли огромные зеленые глаза Радомилы, которые звали меня.
Сев в машину, я помчался к туннелю, который вел к пограничному лесу. Удивительное в этом туннеле было то, что, сколько бы человек по нему не ехало, все выезжали в абсолютно разных местах.
Оставив машину, я пошел по лесу. Ожидая встречающего.
--
Что тебе нужно?
От неожиданности я остановился и обернулся, ища глазами того, кому принадлежал, прозвучавший голос.
Это был мужчина лет сорока, он стоял возле большого дерева, мимо которого я только что прошел.
--
я думаю, что ты знаешь, что именно мне нужно.
--
Да, знаю. Но не знаю зачем.
--
Я люблю Радомилу.
--
Нет, не любишь, - он печально покачал головой.
--
Но полюблю. Так сказали карты.
--
И этим ты руководствуешься в жизни?! Тогда ты глупец.
--
Я устал от лжи и лицемерия.
--
Здесь не так много лжи и не так много плохого, как тебе кажется, к тому же ты не сможешь вернуться обратно, если сейчас уйдешь из-за какого-то гадания.
--
Я решил и от своего решения не откажусь, Мне все равно пойду я с тобой или без тебя.
--
Хорошо, пойдем.
В первый раз, когда я шел с Радомилой, я не уловил момент перехода, просто неожиданно оказался на другой стороне, но границы отделяющей одну сторону от другой, так и не видел. Сейчас же, когда колдун сделал движение рукой, как будто пелена спала с моих глаз, и я увидел, что дальше тоже лес, но совершенно другой. Словно черта разделяла лес. И по одну сторону этой черты, там, где был я, росли высокие стройные деревья, устремленные в высь, к небу, наполненному солнцем. Сам лес был чистым, воздух прозрачным. А по другую сторону черты лес, открывающийся взору, был совершенно иным: корявые, огромные деревья, кора которых совмещала в себе различные оттенки одного цвета, причем у некоторых деревьев она была коричневой, у других зеленой, у третьих голубой и т.д. Земля, поросшая густой травой, казалась очень древней, странное описание, так как, в принципе, всю землю без исключения можно назвать древней, но при виде этой. Возникает чувство, будто я вступаю на землю легенд, однако это не так пленительно как может показаться. Тяжелый зеленоватый воздух магической стороны казался враждебным, и я впервые усомнился в правильности своего выбора, но, вспомнив Татьяну, понял, что пути назад нет.
Мне не нравилась та земля, куда я шел, уходить из солнечного мира в этот мрачный совсем не хотелось. Но, взглянув на своего спутника, я увидел, что он думает совершенно иначе, и считает свой мир прекраснее моего. Как только колдун вступил на родную землю, он весь как будто исполнился силой и светом, не в буквальном, конечно, смысле. Но создавалось впечатление, что сама земля, природа, воздух питали его, давая жизненную энергию.
Никаких перемен не происходило, и наша прогулка по лесу, совсем не походила на мое первое путешествие с Радомилой. Это меня удивило, чем я и поделился со своим спутником.
--
А, - он махнул рукой, - Это мы просто пугаем. Представь себе, если бы люди не боялись ходить одни сюда, нам бы покоя не было. А инквизиторы просто накинулись бы на нас. А так мы их не трогаем, и они нас не трогают. А все потому, что боятся.
В речи моего провожатого не было ни властности, ни укора, он говорил со мной как с другом, и я почувствовал к нему симпатию.
Оказалось, что моего спутника зовут Святослав, но он настоял на том, что бы я называл его Славой.
--
Мы редко пользуемся полными именами, - пояснил он. - Слишком длинные.
--
Как же тогда называют Радомилу?
--
Эната.
--
Почему?
--
Эната - это название простенького цветка, но, как и все в этой жизни, необыкновенно красивого. А почему мы зовем Радомилу так, ты узнаешь в свое время. Кстати, с сегодняшнего дня, ты поступаешь ко мне в ученики и будешь полностью меня слушаться. Да, жить ты тоже будешь у меня.
Так и началась моя жизнь на магической стороне. Я жил вместе со Славой и его женой Стани, полное имя ее - Станислава. Моим увлечение стало отгадывание полных имен тех людей, с которыми я знакомился. Полгода я осваивал сельское хозяйство. Оно далось мне не очень хорошо. Ухаживать за животными я научился, научился и ухаживать за растеньями (и еще нас они называли селянами). Но выращивать и поддерживать деревья - основное занятие колдунов - у меня так и не получилось. Деревья, так отличавшиеся от моих родных, были на самом деле из камня. Вот для чего колдунам нужны семена из камней, которые они брали в качестве платы. Но слишком уж я был приучен к другим деревьям, чтобы выращивать каменные.
--
Понимаешь, ты думаешь, что они каменные, а на самом деле деревья живые, - объяснял мне Слава. - Из-за твоих мозгов у тебя не получается ухаживать за ними.
--
Нет, мне трудно понять.
--
Я лучше расскажу тебе одну историю. Когда-то в давние, очень давние времена группа ученых проводила какие-то эксперименты, но что-то не получилось и в результате... - Слава развел руками, - Бух... и половина планеты перестала быть пригодной для житья, изменился состав воздуха, растенья, животные, были уничтожены все деревья. Люди стали паниковать. Вот тогда-то церковь и начала гнуть свою линию, что, мол, только она сейчас спасет людей, что все ученые антихристы, что они сами создали ад, так пусть и живут в этом аду. И всех ученных изгнали. Этого-то ты не знал? Конечно. У Вас уже давно снова появились ученые, вы не помните историю, осталась только вражда к нам. Ты думаешь, что мы не верующие?! Только вера помогла выжить моему народу, вера в того же Бога. У нас нет церквей, мы не молимся вместе, у нас нет особых ритуалов, но каждый верит искренне, и от всего сердца.
Ученые выжили и здесь: научились распознавать растения и животных, какие растения полезные, какие нет, что можно употреблять в пищу, а что опасно. В первое время много людей погибало, но потом все меньше и меньше. Когда научились выращивать деревья из камней, воздух стал чище. Мы не используем рубины, алмазы и тому подобные камни, потому что они режут землю, не становятся с ней одним целым. У этой земли много возможностей, ты очень скоро поймешь это, людям, которые здесь живут, она дает необычные способности, каменные деревья делает живыми. Прикоснись к дереву и почувствуй его тепло, - сказал Слава, беря мою руку и, прижимая ее к дереву, - Почувствуй то же, что чувствую я.
Мне показалось, что я что-то почувствовал, быть может, тепло, но нет. Слава покачал головой:
--
Когда-нибудь ты почувствуешь, что они живые, а если не почувствуешь и не поймешь, то не поймешь ничего в этом мире. Ты, может быть, думаешь, что мы выращиваем деревья только для очистки воздуха, нет, воздуху уже давно ничего не угрожает, он уже не изменится. Просто без нас деревья не выживут, забота о них - это цель каждого из нас, и не только потому, что для нас они живые близкие существа.
Мне впервые стало неловко, и больше я не занимался деревьями.
Слава учил меня также гаданию, готовить лекарства, зелья и прочим штучкам.
О, Боже! это был ужас! Испытывать мои снадобья на себе никто не хотел, делать из людей подопытных кроликов мне тоже не разрешали. Поскольку, если хоть один человек пострадал бы, то неоткуда было бы брать лекарства и семена.
Однажды я попробовал свое зелье на себе. Вообще-то оно предназначалось для укрепления волос, и улучшения их роста. Эффект же был полностью противоположным. Мало того, что вся растительность на моей голове исчезла полностью, я еще и похудел килограмм на десять, пожелтел и покрылся пятнами. Отошел я от своего снадобья только через месяц, и больше не экспериментировал над собой.
--
Ничего, - утешал Слава. - Что-то же у тебя должно получиться.
С перемещением предметов дела у меня обстояли еще хуже. Хотя могло ли быть еще хуже?! Как-то я пытался перенести чашу с водой с полки на стол, в результате чего чашка неожиданно поднялась вверх и начала кружить надо мной, потом выплеснула на меня воду и зависла в воздухе. Я попытался с помощью магических манипуляций опустить ее вниз, но, когда ничего не получилось, решил действовать примитивным способом, а, именно, встал на стул, дотянулся до чашки и попытался стянуть ее вниз, она не опустилась даже на миллиметр. Я снова с силой дернул ее вниз, но лишь с грохотом свалился на пол, чашка же осталась висеть на прежнем месте.
Ох, как я был зол! Моя злость еще увеличивалась оттого, что я понял, что все время пока я пытался стащить чашу, надо мной кто-то смеялся, кто-то весело и задорно смеялся. Я повернулся, что бы сказать этому весельчаку все, что я о нем думаю, и увидел в дверях Радомилу, которая продолжала смеяться и никак не могла остановиться.
Видеть ее для меня сейчас было шоком. Ведь именно из-за нее я оказался здесь. Хотя, честно говоря, этот мир с его проблемами, задачами и заботами настолько поглотил меня, что я совершенно не вспоминал ни о Татьяне, ни о Радомиле, поэтому увидеть ее было для меня потрясением. Она отличалась от того воспоминания о ней, которое у меня осталось. Теперь в ней не было загадочности как раньше, и Радомила показалась мне самой обыкновенной девушкой. Но с другой стороны в ней появилось что-то такое, что притягивало меня.
Когда Радомила, наконец, прекратила смеяться, она поздоровалась со Стани и Славой:
--
Привет! Вы что себе кого-то взяли?
--
Дорогая, здравствуй. Ты к нам что-то давно не заходила, - Стани ласково посмотрела на Радомилу.
--
Времени не было.
Слава ухмыльнулся:
--
Времени не было или избегала излишней опеки?
Девушка улыбнулась в ответ:
--
И то и другое. Ну, так вы познакомите нас или нет? - и Радомила кивнула в мою сторону.
Я все еще сидел на полу и глупо пялился на нее.
--
Это Влад, вы, кажется, с ним уже знакомы.
Я встал, и тут во взгляде Радомилы промелькнуло узнавание. Когда она поняла кто я такой, то вылетела за дверь.
Слава похлопал меня по плечу:
--
Не расстраивайся. Все устроится, но теперь придется учить тебя по-другому.
На следующий день, поглядев на меня внимательно, Слава спросил:
--
Вчера ты смотрел на Энату, не отрывая глаз. Ты действительно хочешь быть с ней?
--
Да.
--
Я имею в виду, что все то время, что ты находился здесь, ты даже не вспоминал о ее существовании. Может ты просто придумал это свое желание?
--
Я не знаю: хочу ли жить вместе с ней всю свою жизнь, если ты это имеешь в виду, ведь я совсем ее не знаю. Но что-то такое есть в ней, что притягивает меня. Может быть, это что-то в ее глазах. Да, я и думать забыл о ней до вчерашнего дня, но, когда вчера я увидел ее, это был как гром среди ясного неба. Теперь, когда мы с ней на одной стороне, я вижу, что она не такая красивая и не такая загадочная, какой казалась мне раньше. Зато сейчас в ней есть что-то другое, что влечет меня. Как я уже говорил, я не знаю, хочу ли я прожить с ней всю свою жизнь, но ведь это можно выяснить.
--
Ты прав, я тоже сначала выяснял. Думаю, что и Стани выясняла... Ладно, слушай, я отправлю тебя к Энате, она лучше всех умеет выращивать и ухаживать за деревьями, ты же в этом деле абсолютный профан. Извини, но это правда. Она не имеет права отказаться учить тебя, так как забота о деревьях общее дело. Общайся с ней на равных и не обращай внимания на ее высокомерные штучки. Договорились?
--
Ладно. А ты научишь меня создавать иллюзии?
--
По-моему, когда ты стащил у меня книгу, и твоя иллюзия чуть не сожрала нас, ты помощи у меня не спрашивал.
--
Ну а все-таки?
--
Конечно, хотя бы для того, чтобы остаться в живых.
И мы засмеялись.
Ученичество у Энаты было сплошным мучением. У меня не получалось, а она не пыталась мне ничего объяснить, требовала, чтобы я называл ее Радомилой и относился к ней уважительно, сама же называла меня тупицей и тому подобным.
С одной стороны я жутко на нее злился, с другой начинал привязываться к ней. Светлой же стороной в моей жизни было то, что я продолжал жить и учиться у Славы, и еще я плакался ему и Стани, когда у меня случались серьезные стычки с Энатой.
--
Понимаешь, - сказал мне как-то Слава, - Эната всего лишь девчонка, которая всем стремиться доказать, что она взрослая. Конечно, в каких-то областях она специалист, и мне до нее далеко. А вот гадать она совершенно не умеет. Поэтому я был очень удивлен, когда ты рассказал мне, что она гадала. И тем более я не стал бы верить ее гаданию. Может быть, мы со Стани излишне донимали ее своей заботой, и поэтому она считает, что никто не воспринимает ее серьезно. Энате было пять лет, когда она потеряла родителей. В то время инквизиция бушевала и тщательно следила за тем, чтобы верующие не ходили к нам. Новых деревьев мы выращивать не могли, а те, что были, начали болеть и умирать. И родители Энаты решили пойти на другую сторону, чтобы раздобыть лекарств и семян. Так и неизвестно, что с ними случилось, но обратно они не вернулись. Эната выросла в нашей семье, и я был для нее старшим братом.
Цветок Эната обозначает родительскую любовь, поэтому мы так и называем Радомилу. Родители так сильно любили ее, что пожертвовали своей жизнью ради того, чтобы она жила в нормальном мире. Мы гордимся ими, тем, что они сделали, а она нет. Мне кажется, что Эната до сих пор не может простить своим родителям, что они бросили ее. Поэтому Радомила и не любит, когда ее называют Энатой. Все всегда ее жалели и опекали, а она всегда стремилась доказать, что уже взрослая, и что ей не нужна ни чья помощь.
--
По-моему глупо.
--
Конечно, глупо, но вполне объяснимо, и теперь тебе должно быть понятно ее поведенье. Так что мужайся.
--
Спасибо.
Однажды придя на полосу новых посадок, где мы занимались с Энатой, я увидел ее сидящей на земле и плачущей.
--
Что случилось? - спросил я, склоняясь над ней.
--
Оно не растет, - девушка стукнула кулаками по земле. - Я уже месяц над ним бьюсь, а оно не растет.
--
Ничего, - я потрепал ее по плечу, - Вырастет, ты и не с таким справлялась.
--
Да, но сейчас ничего не получается, и к тому же у меня проявился синяк на ноге и он жутко болит. Смотри! - Эната показала пальцем чуть ниже колена.
На ней были короткие брюки до колена, и поэтому ужасный синяк - огромный, переливающийся всеми цветами радуги - был хорошо виден.
--
Что ж мне теперь длинную юбку носить, это же неудобно! - и Эната снова заплакала.
--
Ну, успокойся, - сказал я и ласково провел ладонью по ее волосам.
А потом провел несколько раз рукой над ее коленом, проговаривая про себя какие-то слова - все это я проделал совершенно бессознательно, не обращая на свои действия никакого внимания. Вдруг Эната посмотрела на меня как-то странно и сказала:
--
Посмотри, что ты сделал!
--
Что?
--
Синяка не осталось.
И действительно, колено блестело загаром, кое-где на нем была грязь, но не осталось и следа от синяка.
--
А ведь ты молодец, - проговорила девушка, и в глазах ее сверкнула искорка восхищения. - У меня всегда с большим трудом получалось лечить синяки, ссадины и порезы. А ты даже не заметил, как вылечил мой синяк. Да у тебя же талант!
Весь оставшийся урок мы с Энатой ни разу ни поспорили, она была очень дружелюбна, объясняла и помогала мне во всем, а главное забыла про свое высокомерие.
Когда вечером я рассказал обо всем Славе, он довольно улыбнулся:
--
Рано или поздно у тебя должно было получиться. Может быть, толчком послужило то, что ты влюбился?
--
Знаешь, она была такая слабая, такая беззащитная, нежная. Так хотелось ей помочь, ее утешить. Я даже не понимал, что я делаю, и не знаю, как у меня получилось. Но сегодня она была такой, какой я ее еще ни разу не видел. Я даже не могу объяснить. Но, надеюсь, что все будет хорошо.
Слава дружески похлопал меня по плечу:
--
Конечно, и не только в любви, теперь, когда ты поверил в себя, у тебя все получиться и в магии.
Слава оказался прав: мои отношения с Радомилой улучшались с каждым днем все больше и больше. Колдовать я тоже научился. Мои иллюзии больше не пытались меня сожрать, и чашки не выливались мне на голову. Я даже научился ухаживать за деревьями, но выращивать их у меня пока не получалось.
Через год мы с Энатой поженились, а еще через полгода она забеременела. И пока Эната выращивала в себе нашего ребенка, я пытался вырастить дерево из маленького кусочка солнечного янтаря. Я относился к нему как к ребенку, ухаживал за ним, разговаривал, проводил с ним столько же времени, сколько и с Энатой. Для меня было так важно, чтобы он пророс.
И он пророс - маленький янтарный росток. Как я был счастлив в тот день, когда он проклюнулся. Росток казался намного крепче своих деревянных собратьев, но на самом деле он был намного слабее.
Однажды жена подошла ко мне, когда я занимался с деревцем, обняла и сказала:
--
Знаешь, теперь, когда я жду ребенка, и когда ты выращиваешь свое деревце, я начала понимать своих родителей. Я знала, почему они оставили меня, но знать и понимать не всегда одно и тоже. А сейчас я могу сказать, что, наверное, поступила бы также.
--
Но тебе не придется так поступать.
--
Да, и это хорошо, что мне не придется выбирать, не придется принимать такое сложное решение. Но сейчас, когда я перестала злиться на своих родителей, мне стало намного легче.
Я поцеловал Энату в губы, а затем сказал:
--
Ты у меня самая понимающая, и мы будем очень счастливы.
Когда Эната ждала уже второго ребенка, я надеялся, что теперь это будет девочка, так как мальчик у нас уже был, и похож он был на меня, то мне хотелось, чтобы девочка походила на Энату, я начал принимать клиентов. Забавное ощущение, когда вдруг понимаешь, что скоро придет человек, которому нужна помощь, и знаешь, где именно в лесу его нужно встретить, и что работать с ним должен именно ты. А так как лучше всего я гадал, то постоянно развивался в этом направлении. И однажды, разбирая старые бумаги, я нашел какие-то схемы.
--
Что это? - спросил я у Энаты.
--
Это схемы моих гаданий. Я храню их. Ты же знаешь, я плохо гадаю: никогда не могла связать значения между собой, - поэтому схем немного. А вот это - схема твоего гадания, видишь, - и Эната вытащив из стопки какой-то лист, протянула его мне.
Я внимательно посмотрел на бумагу, содержащую то, что когда-то изменило мою жизнь. И чем больше я всматривался в символы, начертанные на ней, тем сильнее я был ошарашен, потрясен, возмущен и просто разозлен. Я находился в таком смятении, что не знал, что же мне делать и как поступить.
--
О, Боже! - я тяжело вздохнул, - Тебе надо было запретить гадать. Ты же могла кому-нибудь жизнь испортить.
--
Что случилось?
--
Из этой раскладки следует, что Татьяна любила меня, и что мы бы прожил вместе с ней счастливую жизнь, что мой друг верен мне и никогда бы не предал меня, и что ты должна была внести покой и счастье в мою жизнь.
Эната ничуть не смутилась:
--
А разве я не внесла? Может быть, другим способом, но разве не внесла? Сейчас бы ты согласился все изменить?
Я задумался, а потом ответил:
--
Нет. Ты права, я не хотел бы ничего менять. И прости меня, прости за все то, что наговорил, потому что ты, ты, наши дети и этот мир самое большое счастье и самая большая радость в моей жизни.
Я обнял ее, а она поцеловала меня, и в нашей семье снова воцарился мир.
Наш брак с Энатой помог нам обоим, изменил нас в лучшую сторону. Если бы я остался с Татьяной, то этого бы ни случилось, и, навряд ли, мы были бы по-настоящему счастливы, так как я счастлив сейчас. Теперь мне это понятно.
Но кто бы мог подумать, что какая-то ошибка может так изменить всю жизнь?! По крайней мере, не я.