Аннотация: Воспоминания о будущем. Аккуратно, много нецензурной лексики.
Ты встаешь рано, не потому что хочется, а потому что тупо холодно. Вылезаешь из под трех одеял. Сука, дубарь же какой в хате. Одеваешь портки, старый водолазный свитер из верблюжьей шерсти, оставшийся от предыдущего хозяина. Свитер реально хорош. Хозяин раньше плавал, и ему выдавали каждый год комплект пиздатой одежды, но он все пропивал, оставив лишь несколько нормальных вещей в старом платяном шкафу. Одеваешь домашние рваные валенки и идешь через сени в сортир. С отвращением заходишь туда. В последние годы появилась странная хуйня - каждую ночь из сортира выползают полчища белых червей, и ползут из под двери в сени. Под утро они уползают обратно в сраную дыру в доске. Тебя такая хуйня пугает честно говоря, потому что говняные черви, обладающие разумом это перебор. При прошлых хозяевах говно летом вычерпывали, и носили на грядки, но тебе как то совсем не охота этим заниматься, и бросил все это на самотек. Говно на удивление из бочки не полезло а куда то девается, скорее всего его высасывает тополь, который растет рядом с домом, и протянул свои корни до выгребной ямы. Сортир это кабинка с дверью, в которой есть поперечная доска с дырой. На улице выкопана яма с бочкой, куда все это стекает. Летом система куда ни шла, но зимой тебе в жопу дует ветер с температурой - 30. Первое что нужно сделать с утра - затопить печи. Дрова предусмотрительно принесены с вечера и разложены вдоль печек, чтобы высохли. Проверяешь не залезла в топку кошатина погреться, закидываешь туда поленья, поджигаешь растопку, ждешь пока зашает. Теперь можно и чайку попить на завтрак. Расхерачиваешь ледяную корку в ведре ковшом, греешь чаек. Печи тебя честно говоря не устраивают, хоть все и говорят - русская печка да русская печка. Слишком дохрена тепла уходит в трубу. Если бы дрова были халявные, то куда ни шло, а так приходится экономить. Чрез час ощутимо потеплело, можно выходить на улицу. Одеваешь уличные валенки, несколько штанов, хорошую фуфайку и выползаешь во двор. Бляяя, сколько снега то намело. Раньше ты пытался его чистить, потом забил хер. Во первых его весь не вычистишь, во вторых снег надежно перекрывает подходы к дому с трех сторон. С утра сразу видно шарился кто вокруг или нет. Как правило никто не шарится, не находится желающих ползать по пояс в снегу. В магаз можно не ходить, так как зимой продукты хорошо хранятся, и их можно закупать впрок, а вот за водой придется. Раньше у тебя были санки, но они были древние и быстро сломались. Поэтому идешь со своей телегой. Снега реально много, даже в переулке между домами, и ты волокешь свои бидон, проваливаясь по колено. Самое главное - чтобы колонка не замерзла. Для этого у нее в ручку воткнут деревянный клин, чтобы вода текла постоянно. Вода скапливается в низине, образуя замерзшее озеро. Бывает, что и замерзает колонка, тогда пригодится звать мужика с бензиновой горелкой, который отогревает ее. На этот случай у тебя всегда стоит дома полное ведро, чтобы можно было прожить сутки, пока колонку не починят. Часто в соседних панельных домах отрубают воду, тогда вокруг колонки скапливается толпа людей с ведрами. Если на улице не очень холодно, то можно постоять с ними, послушать свежих сплетен, если же колотун, то ну их нахрен, можно и подождать до завтра. Ты стоишь у колонки, набирая воду в бидон. К тебе подходит местный алкаш - Алик. Алик раньше был ментом, поэтому у него хорошая пенсия, которую он пропивает всю без остатка. Он живет от вас через дом, в половине такой же деревяшки. Он подходит с ведром - и начинает мычать "там эта... у меня супчик на плите стоит." "И че ?" "Дак это... дай воды набрать, а то пока жду супчик убежит" Эту басню про супчик он повторяет каждому и не по одному разу, не помня никого и не узнавая людей, поэтому за ним закрепилось погонялово "супчик". "Иди в жопу, стой как все стоят" Алик стоит со своим ведром. Алик конченный алкаш, живет в половине дома. По иронии судьбы вторую половину занимает деловой мужикк - Витька, который занимается какой то мутной движухой с выбиванием долгов с лесозаготовительных заводов древесиной. Мужик построил себе двухэтажную баню с бассейном, единственно, что мешает ему сосед - алкаш. Поэтому он подрядился с ним, что дает ему денег каждый месяц, а Алик-алкаш завещает ему свою половину дома с землей. Расчет прост - Алик должен спиться быстрее и вскорости откинуть копыта, оставив наконец половину дома. В один день деловой мужик поедет по своим шкурным делам, набухается в поезде, у него случится инсульт, и проснется он уже парализованный. Его привезут домой, и остаток жизни он проведет сидя на крылечке, и не узнавая никого вокруг. Алик умрет через год после этого, но до этого уже не будет никому дела.
Ты вспоминаешь как ты заехал в дом зимой. Морозец тогда стоял знатный. и внутри было столько же как на улице. Тогда ты топил весь вечер, и температура поднялась до нуля внутри помещения. Ночью она опять опустилась, и у тебя волосы примерзли к подушке. Тогда ты узнал цену валенкам. Узнал, потому что у тебя их не было. Выйдя на морозец в сапогах ты быстро понял свою ошибку. Приходилось забегать в дом каждые полчаса, отогревать ноги на печке, растирать их спиртом, и снова ползти на улицу. Валенки ты купил на следующий день, потому что ну его нахер, уж лучше не пожрать чем пальцы отморозить. Очень хочется где нибудь достать солдатские валенки, на резиновой подошве, но никак не получается их замутить. Солнце вышло совсем ненадолго - на три часа, дел на сегодня нет, поэтому можно сгонять к на местный рынок у ДК культуры, посмотреть чего интересного привезли. Зовете своего кореша, идете к рынку. Интересного там нет ничего, цены не поменялись, и вы решаете сгонять к магазину "Книги" посмотреть что там есть. Район возле магазина держат квадратовские - банда полных отморозков, живущих в четырех домах, стоящих глухим квадратом, и образующим защищенное пространство внутри. Но твой корешок когда то давно учился с ними в одной школе, и вас они не трогают, и даже ручкаются, хотя особого доверия к ним нету. Вы возвращаетесь домой, купив куриных потрохов. Кореш уперся домой хавать. Ты запаливаешь вторую печку и готовишь куриные потроха с картошкой. Жратва вполне себе ничего. Потом вы весь вечер с корешем разбираете бездонные хозяйские шкафы, находя в них массу интересного. Однажды летом, копаясь в очередной кладовке, кореш говорит тебе - прикинь, мне ночью приснилось, что мы в этом шкафу копаемся. Гы гы гы, говоришь ты, а он продолжает - мне, бля, приснилось что я там из за двери вытащил пиздатый тесак. С этими словами он засовывает руку за дверь и вытаскивает заботливо припрятанный кем то самодельный нож, вполне ничего такой. С минуту вы смотрите на него вдвоем, потому ты говоришь - ну хуйли, приснился, дак забирай, может он тебе нужнее будет. С ножами вообще отношения тесные вас связывают. Поняв ценность хорошего ножа, ты начинаешь учится точить их правильно, начинаешь разбираться в углах заточки, марках стали, не имея теоретической подготовки, и пробуя все на ощупь. Уже потом, прочитав учебник по металловедению, теория ляжет на хорошую практику. Летом, бывает от нечего делать вы вдвоем весь день напролет кидаете ножи в сарай, причем не мало в этом преуспели. На форумах потом будут немало смешить рассказы тру сурвайвелов, которые открывают консервы открывалкой, чтобы не портить заточку у ножа.
Кореш уходит за полночь, и ты остаешься один. Сразу же обостряется слух, ты прислушиваешься к тому, что происходит за окном, не заскрипит ли снег, не послышаться ли шаги. Ты спишь очень чутко и нервно, не проваливаясь в сон. Иногда тебе кажется, что скрипнул снег под чьей то ногой, тогда ты бросаешься к окну, включаешь наружную лампу и вглядываешься в тьму за окном. Иногда ты отчетливо слышишь, как кто то быстро проходит мимо окна, тогда ты сжимаешься ожидая что оно остановится возле двери. Выйдя с утра ты не обнаруживаешь никаких следов возле дома. Спишь ты всегда в одежде, с одной рукой под подушкой на ноже, чтобы если влетит в окно кирпич мгновенно метнуться к выходу. Самое страшное что может быть - это тебя подожгут, а сами будут ждать на улице. Против этого нет никакой защиты, и ты проживаешь в этом страхе всю зиму. С приходом тепла ты проводишь ночь на улице.
Однажды ты заходишь в нежилую комнату в своем доме, и натыкаешься на собственное отражение в зеркале. Пиздец. Просто пиздец. А ведь был когда пухленьким молодым человеком, теперь на тебя смотрит не совсем похожий на человека, со свалявшимися волосами, с полосой от сажи через всю щеку, которая похоже там уже несколько дней, в продранном свитере, в опилках, и засаленных штанах. Блять, как до такого докатится можно то. Но тебе похуй. Всем похуй. Так даже лучше. Ты вспоминаешь байку про какого то англичанина, который на необитаемом острове брился каждый месяц. Конченный идиот. Европейский подход - противопоставлять себя природе, воевать с ней до ее победного конца. Всему свое время, всему своя одежда. Уже потом, сидя в теплой квартире ты себя часто спрашивал, что это была за странная жизнь, странные четыре года, когда ты попал в полное небытие, вывалившись из течения мира. У тебя не было ни вчера ни завтра. Тебе некуда было спешить, незачем было заботится о будущем, потому что никакого будущего не было. Прошлого не было тоже, потому что оно было из другой жизни - с теплыми батареями, душем, телевизором, бу иномаркой, и прочими понтами, о которых нужно заботится, их нужно зарабатывать, стараться не потерять, и хвастаться перед соседями. Здесь ничего этого нету. Нечем бахвалится, да и не перед кем. Но и леший с ним. Потом уже, на извечный праздник 23 февраля вечно пьяный дружок будет тебя доябывать, стуча в грудь, "я блять, в армии два года сапог не снимал, кашу одну жрал, пока ты тут прохлаждался на гражданке. Ты хоть знаешь что это такое, студент, бля". Ты, усмехнувшись, пошлешь его нахуй.