Половинкин Анатолий Евгеньевич : другие произведения.

Голограмма

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Альтернативная история. Руководство США, утратившее свое мировое влияние, и окончательно лишившиеся надежды на мировое лидерство, проводит на территории своей страны несколько ядерных взрывов, уничтоживших ряд крупнейших городов, и вводит в государстве тоталитарную систему управления. Население, убежденное в том, что весь мир погиб во время ядерной войны, пребывает в уверенности, что все они медленно, но верно умирают. Но все тайное когда-нибудь становится явным. В научно-исследовательской лаборатории разрабатывается новый вид транслятора голлографического изображения, с помощью которого сотрудники лаборатории узнают правду.
  
  АНАТОЛИЙ ПОЛОВИНКИН
  ГОЛОГРАММА
  ФАНТАСТИЧЕСКАЯ ПОВЕСТЬ
  I
   Лос-Анджелес, экспериментальная лаборатория, 31 декабря 2011-го года, 10 часов 50 минут утра.
  
   - Осторожно, не урони! - лаборантка Джессика поднялась на цыпочки, чтобы повесить на новогоднюю елку электрогирлянду. - Помоги мне, Стив.
   Стивен Миллер, высокий стройный программист засмеялся и взялся за другой конец гирлянды.
   - Вот так! - воскликнула Джессика и отступила назад. - По-моему, получилось хорошо.
   Стивен критически оглядел елку и кивнул.
   - Согласен с твоим мнением.
   - Ну-ка, включай гирлянду.
   Стивен воткнул шнур в розетку. Гирлянда вспыхнула разноцветными огнями, которые тут же весело принялись перемигиваться.
   Глядя на это зрелище, Джессика почувствовала приступ тоски по временам, которые уже никогда не вернутся.
   - Как красиво! - тихо произнесла она голосом, в котором чувствовалась ностальгия. - А вам нравится?
   Эти слова были обращены к Виктории и Патрику, хлопотавшим возле праздничного стола. Виктория даже не обернулась, и продолжала молча расставлять тарелки. Патрик выпрямился во весь рост и посмотрел на елку.
   - Да, действительно красиво.
   Но в голосе Патрика не было радости, и Джессика почувствовала невольное раздражение; может быть, они встречают Новый год последний раз в своей жизни, а те даже не хотят радоваться. Хотя, если вдуматься, радоваться тут, и в самом деле, было нечему.
   Виктория закончила расставлять тарелки, и хмуро сказала:
   - Не понимаю, зачем вы возитесь с этой елкой. Мы даже на Рождество ее не наряжали, а теперь уж и подавно нечего.
   Она помолчала.
   - И что вам вообще сдался этот Новый Год? Что это еще за праздник такой, что мы празднуем?
   Джессика в недоумении посмотрела на нее.
   - То есть как?
   - А вот так, - в голосе Виктории послышалось раздражение. - Всегда и вовсе времена у нас главным праздником было Рождество. Елку положено наряжать на Рождество. Вот это был праздник. Был Санта-Клаус, приносящий детям подарки, все ожидали от него чуда. А сейчас что? Ни Рождества, ни Санта-Клауса. Теперь чуда не ждут даже от него. А вы тут Новый Год встречать собрались.
   - Все равно же праздник, - нерешительно попыталась возразить Джессика.
   - Да кому он нужен?! - Виктория распалялась все больше. - Что может принести нам Новый Год? Конец? Избавление от этой ужасной жизни? Нет у нас будущего, вы понимаете? Новый Год означает конец еще одного года нашей жизни. А следующий вообще может оказаться для нас последним годом.
   - А Чарли все возится со своим компьютером? - спросил Патрик, желая прекратить этот неприятный спор.
   - Он даже в праздник не хочет веселиться, - откликнулся Стивен.
   Патрик пожал плечами.
   - Видимо, придерживается того же мнения о Новом Годе, что и Виктория.
   - Ну, работает человек просто, вот и все. Трудоголик.
   - В праздник можно было бы и отдохнуть, - заметила Джессика.
   - Праздник, - язвительно произнесла Виктория. - Все, кончились праздники! Канули в прошлое.
   Джессика вздохнула.
   - А может быть, те времена еще вернуться? - с надеждой произнесла она.
   - Вернуться?! Да ты разуй глаза! У нас теперь одна только дорога вниз.
   - Тогда зачем же мы существуем? - возразила Джессика. - Зачем мы тут работаем над этим фантастическим проектом? Разве не для того, чтобы восстановить мир? Если бы не было надежды, мы бы здесь не сидели.
   Виктория ничего не ответила на это.
   - А по-моему, что ни делай, все равно старое не вернуть, - подал голос Стивен. - Наш мир уничтожен.
   - Вот именно, - подхватила Виктория. - Мы все равно умрем, единственный вопрос, через сколько времени.
   - Ну, в таком случае, давайте хотя бы повеселимся, пока у нас еще осталось время, - продолжала настаивать Джессика.
   Ей никто не возразил.
   - А Чарли, похоже, единственный из нас, кто верит в будущее, - неожиданно сказал Патрик.
   - Почему ты так думаешь? - спросила Джессика.
   - Он не отходит от своего рабочего стола, следовательно, он верит, что может что-то создать, и что его творение сможет спасти мир.
   - Да может, и он тоже не верит, - возразила ему Виктория. - Просто делает свою работу и все. Надо же чем-то занять свой мозг.
   Джессика ничего не нашла, что сказать на этот довод.
  
   Чарли Неро были одним из ведущих программистов в Соединенных Штатах. Если бы не ядерная война, он бы достиг больших высот, возможно даже стал бы профессором. Но в один прекрасный день все мечты его были разрушены.
   Чарли настолько увлекся своей работой, что почти носом уткнулся в экран компьютера. Никогда еще он так близко не был у цели. Одно из величайших открытий в истории человечества вот-вот будет сделано, но все остальные работники, похоже, слишком равнодушны к этому. Уже около года лаборатория работала над этим проектом, и, подумать только, до его завершения, возможно, осталось несколько минут. Чарли немало удивляло, что Стив Миллер не пытается закончить работу сам. Новый год? Но до его наступления остается еще довольно много времени и, к тому же, не похоже, чтобы и этот праздник доставлял ему удовольствие. Что же тогда, простая лень или же отсутствие надежды, отсутствие веры? Судя по всему, последнее было вероятней.
   Дверь открылась, и к Чарли подошел Патрик, с банкой пива в руке.
   - Чарли, брось ты свой компьютер. Все готовятся праздновать Новый Год, неужели же даже в такой праздник нельзя отдохнуть от работы?
   - Что-то я не заметил, чтобы кто-нибудь из вас уж очень радовался наступлению этого праздника, - не отрываясь от компьютера, произнес Чарли.
   Патрик хмыкнул.
   - Как вы можете быть так равнодушны к этому проекту? - поразился Чарли. - До его окончания остается несколько минут. Ты даже не представляешь, как я близок к завершению. Я бы на вашем месте бы не усидел спокойно.
   - Почему же равнодушны? Мы всей лабораторией работали над ним, просто работа может и подождать, а мы, люди, уже ждать не можем.
   Чарли осуждающе покачал головой.
   - Дайте мне еще полчаса.
   Патрик пожал плечами.
   - Ну, возьми хотя бы пиво. Скоро его уже совсем не будет.
   - Ну, хорошо, пиво оставь.
   Патрик поставил банку на стол возле Чарли.
   - Я не понимаю, неужели вам самим неохота закончить проект? Ведь остались считанные минуты.
   Патрик лишь равнодушно улыбнулся.
   - Ладно, мы подождем тебя.
   Патрик вышел за дверь.
   Чарли откупорил банку, сделал глоток, и посмотрел вслед Патрику. Затем взгляд его снова вернулся к экрану компьютера.
  II
   Виктория раскладывала еду по тарелкам. На ее лице не было ни капли радости от предстоящего праздника.
   - Чарли что, правда заканчивает проект? - на мгновение в ее голосе послышался интерес.
   - Так он сказал, - кивнул головой Патрик.
   - Если он закончит, то может присвоить всю славу себе, - заметил Стивен Миллер.
   - А кому прок от этой славы? Что это ему даст, если даже он и присвоит себе все открытие? Тем более что я уверен, что он этого не сделает. Сейчас совсем иные времена, и никому нет дела до славы. Сейчас все человечество занято лишь одним, как бы выжить.
   Джессика, все еще возившаяся возле елки, махнула рукой.
   - Да ничего у него не получится.
   - А если и получится, - сказала Виктория. - Ну что изменится от этого? Я не понимаю, какая вообще польза от нашего проекта.
   Она села на стул, и положила локти на стол.
   - Что ты имеешь в виду? - спросил Патрик.
   - Да то самое и имею. Ну, допустим, изобретем мы эту голограмму, какая от нее практическая польза? Ведь это же лишь всего-навсего виртуальная игрушка. Она годится лишь для виртуальных игр. Что она может дать человечеству, или хотя бы, нашей стране?
   - Это будет не просто голографическое изображение, - сказал Патрик. - Это будет работать как телевизионный транслятор. То, что будет видеть двойник, то же самое будет видеть и оригинал.
   - Это еще бабушка надвое сказала.
   - Ну, не знаю, не знаю. Поживем - увидим.
   - Ну, даже если так оно и будет, - не сдавалась Виктория. - Какой прок от этого?
   - Как же это какой прок? Человек фактически получит возможность перемещаться в любую точку планеты, а может, даже и в космосе. Представляешь, какие возможности откроются перед человечеством? Неограниченные возможности для исследования, проникновение в недосягаемые зоны, подводный мир, другие планеты.
   - Да о каком космосе может вообще идти речь? - изумилась Виктория. - Никто теперь уже не летает в космос, и вряд ли когда-нибудь полетит.
   - Ты забываешь о зараженных зонах. Человек сможет проникнуть туда, где страшная радиация, где ничто живое не может выжить. С этой штукой мы сможем возродить наш мир.
   - Ну, не знаю, - ворчливо произнесла Виктория. - По-моему это все утопия.
   Стол был накрыт, и они расположились вокруг него. Все ждали Чарли.
   Стивен взял со стола непочатую бутылку красного вина, и принялся рассматривать ее.
   - Подумать только, ведь всего лишь несколько лет назад это вино продавалось во всех магазинах и считалось одним из самых дешевых. А сейчас мы этим вином празднуем встречу Нового Года.
   - Пройдет еще несколько лет и этого вина вообще нельзя будет купить, - мрачно заметил Патрик. - Эх, жизнь! Стоит ли нам вообще после этого жить! Для чего, какой смысл? Все равно ведь мы вымираем, вырождаемся.
   В соседней комнате было слышно, как возиться Чарльз.
   - Как ты думаешь, он правда сумеет закончить программу? - неожиданно с интересом спросил Патрик.
   Стивен нахмурился. Это был вопрос принципа, ему, разумеется, тоже бы хотелось, чтобы эту программу завершил он сам. Но не сегодня. Сегодня ему не хотелось ничего. Не хотелось праздновать, не хотелось работать. Ему хотелось просто забыться.
   - Кто знает, - произнес он. - Нам уже трижды казалось, что мы на грани успеха, но каждый раз ошибались.
   Они замолчали, и сидели, мрачно погрузившись в свои мысли. Через несколько минут раздался восторженный крик Чарльза:
   - Работает! Получилось!
   Апатия мигом слетела у всех одновременно. Они вскочили, едва не опрокинув стол, и, обгоняя друг друга, помчались к Чарльзу.
   - Работает!
   Чарльз стоял посреди комнаты и размахивал специальным шлемом и перчатками. Вся эта конструкция напоминала шлем виртуальной реальности для компьютерных игр. Лицо Чарли сияло от восторга.
   - Получилось!
   - Не может быть! - невольно вырвалось у Патрика.
   В ответ Чарльз рассмеялся. Потом он торжественно посмотрел на сотрудников и, не менее торжественно произнес:
   - Дорогие друзья и коллеги, наш совместный труд увенчался успехом. Мы, наконец-то создали то, к чему так упорно стремились в течение всего года. Мы создали голограмму! Вернее, все еще было закончено вчера, но мы не учли одной малюсенькой ошибки, допущенной нами. Сегодня я обнаружил ее и исправил. Наш проект завершен!
   Патрик покрутил головой по сторонам.
   - Но я не вижу результата.
   - Я выключил прибор. Я видел своего двойника в течение десяти секунд, потом отключил его.
   - Ну и что же ты стоишь, - воскликнула Джессика. - Давай, запускай снова!
   Чарли принялся надевать на себя оборудование. Кроме перчаток, одетых на руки, и шлема на голове, он надел на спину что-то вроде рюкзака с размещенными в нем аккумуляторами и транслятором. От них шли провода, питавшие энергией шлем и перчатки.
   - Теперь смотрите, я демонстрирую.
   Все выжидающе замерли. Казалось, они даже перестали дышать.
   Чарли нажал на одну из кнопок, расположенных на манжете левой перчатки. Снаряжение издало какое-то слабое гудение, и метрах в двух от Чарли прямо из воздуха появился его двойник. Это произошло не постепенно, а сразу. Двойник Чарли словно выпрыгнул из ниоткуда.
   Все изумленно ахнули. Чарли смотрел на всех с видом победителя.
   - На сколько хватит энергии? - воскликнул Стивен.
   - Как далеко мы можем посылать изображение? - спросил Патрик.
   - Господа, я знаю об этом не больше вашего, - с легким удивлением произнес Чарли.
   Он повернул голову, и его двойник повторил его движение.
   - Что ты видишь? - буквально выкрикнул Патрик.
   - Я думаю то же, что и видит мой двойник.
   - Ты в этом уверен?
   Чарли хмыкнул.
   - Как вы все знаете, экран, который закрывает мои глаза, представляет собой монитор, на который поступает изображение, и поступать оно может только от моего двойника. Во всяком случае, так должно быть в соответствии с нашей программой. Экран непрозрачен, следовательно, я не могу вас видеть. Однако я вас прекрасно вижу, но только под несколько иным углом. Если изображение поступает не от моего двойника, то я, тогда, не знаю, откуда.
   Патрик облизнул пересохшие губы.
   - Выходит, у нас получилось, - словно не веря, произнес он тихим голосом.
  III
   Пока все ошеломленно смотрели на голограмму, Чарли сделал несколько шагов в сторону, так, что его двойник оказался за спиной Стивена.
   - Я вижу твой затылок, - сказал Чарли.
   Стивен приблизил свое лицо к голограмме и внимательно осмотрел двойника Чарли. Его насторожило то, что от голограммы исходило что-то, похожее на статическое электричество. Удивленный, он протянул руку и провел ею по изображению. Вскрикнув, он отдернул руку. Она наткнулась на что-то твердое.
   - Что случилось? - тревожно спросил Патрик.
   - Я на что-то наткнулся.
   - На что наткнулся?
   - Не знаю.
   Стивен вновь протянул руку. Она коснулась груди двойника Чарли, и Стивен вновь отдернул руку.
   - Оно твердое!
   - Что? - Чарли в недоумении замер. - О чем ты говоришь?
   - Я говорю, что твой двойник твердый.
   На этот раз Стивен протянул обе руки, и провел ими по плечам и груди голограммы. Это было странное ощущение, словно трогаешь что-то твердое, но одновременно упругое. И казалось, что это было наполнено какой-то внутренней энергией.
   - Клянусь, голограмма обладает физической оболочкой! - восхищенно воскликнул Стивен.
   - Не может этого быть!
   Патрик оттолкнул Стивен и взял голограмму за руку.
   У него вырвался возглас удивления.
   - Но это противоречит всем законам физики! Этого вообще не может быть!
   Чарли смотрел на своих коллег с полным непониманием.
   - Вы пытаетесь меня разыграть? Какая еще физическая оболочка? Что за ерунда?
   - Никто тебя не разыгрывает, - сказал Стивен. - У нас получилось нечто совершенно невероятное.
   Забывшись, Чарли шагнул к своему двойнику, но тот, повторяя его движения, сделал шаг в сторону. Джессика и Виктория тоже потрогали голограмму.
   - Странно, но это действительно так.
   - Голограмма не может обладать физическими свойствами, - возразил Чарли. - У нее нет тела.
   - Я знаю, - ответил Патрик. - Но против фактов не поспоришь. Потрогай сам.
   Он принялся кружиться вокруг голограммы. Чарли был ошеломлен, он никак не мог поверить, что все это правда, и что его не разыгрывают.
   - Но как такое возможно? - произнес он.
   - Очевидно, здесь произошла концентрация энергии, - ответил Стивен. - Каким-то образом энергия, которая предназначалась для передачи голографического изображения, сконцентрировалась до такой степени, что наделила голограмму физическими свойствами, такими, как твердость.
   - Это невозможно! Для этого нужна слишком огромная энергия. Такой небольшой аккумулятор не сможет выработать ее достаточное количество.
   - Я не вижу другого объяснения, - развел руками Патрик.
   Некоторое время все молчали.
   - На что оно похоже? - спросил Чарли. - Каково оно на ощупь?
   Стивен еще раз провел руками по голограмме.
   - Оно теплое, и слегка вибрирует. Такое ощущение, что оно под напряжением. Словно бы это и не тело, а сгусток энергии.
   - Так оно и должно быть, - согласился Патрик. - Ведь голограмма состоит из электрической энергии, переданной на расстояние. Попробуй поздороваться с ним.
   Эти слова предназначались Стивену. Чарли поднял руку и протянул ее так, словно здоровался. Двойник сделал то же самое. Стивен с опаской пожал руку голограммы.
   - Словно жму изолированный электрический провод, находящийся под напряжением. Я прямо чувствую, как он вибрирует. А жуткое ощущение. Вызывает страх.
   - Это невероятно, - восхищенно произнес Патрик. - Как вообще это могло получиться? Ты можешь манипулировать своим двойником? - спросил он Чарли.
   - Я не знаю, что я вообще могу.
   Чарли прошелся по лаборатории. Его двойник послушно повторял все его движения. Чарли подвел своего двойника к стулу и сделал движение, словно поднимая его. Двойник легко взялся за
   спинку стула и не менее легко поднял его над своей головой, копируя движения Чарли.
   - Фантастика! - потрясенно произнесла Джессика, не отрывая своего взгляда от голограммы.
   - Я вообще ничего не почувствовал, - произнес Чарли. - Никакой тяжести, никакой нагрузки. Словно я не поднимал никакого веса.
   - Но ведь так оно и есть, - возразил Патрик. - Ты поднимал пустую руку. Это твой двойник поднял стул. Выходит, ты можешь манипулировать голограммой, заставлять ее делать все, что нужно тебе. Это потрясающее открытие. А как воспринимает голограмма воздействие извне? Стив, попробуй толкнуть изображение, или ударить его.
   Стив осторожно попытался толкнуть голограмму. Она не сдвинулась с места. Стивен приналег на нее сильнее; опять тот же результат. Тогда Стивен ударил изображение кулаком. Послышался глухой удар, словно он бил по чему-то твердому, но на голограмме это никак не отразилось.
   - Такое ощущение, словно бью по дереву, - произнес ошеломленный Стивен.
   - Попробуй ударить его чем-нибудь.
   Стивен огляделся по сторонам, в поисках нужного оружия. В углу лаборатории стояла швабра. Схватив ее, Стивен со всего маха нанес удар по груди голограммы. Та стояла, словно бетонный столб, а Стив почувствовал боль в руках.
   - На нее совершенно не оказывают влияния внешние воздействия, - сказал он, убирая швабру.
   - Чарли, а ты ничего не ощущал, когда Стив бил по голограмме?
   - Ничего, - признался Чарльз.
   Некоторое время он еще смотрел на своего двойника, затем выключил голограмму.
   - Зачем ты ее выключил? - спросил его Патрик.
   -Держи, - сказал Неро, передавая снаряжение своему начальнику. - Включи его ты, я хочу лично убедиться в его свойствах.
   Патрик надел на себя шлем, перчатки и ранец. В этот раз появился его двойник, полная копия от головы до ног. Чарли долго и внимательно осматривал голограмму, ощупывал ее, проверял некоторые свойства. Он ничего не говорил, лишь только качал головой, однако с его лица не сходило изумленное и потрясенное выражение. Затем он дал знак Патрику, выключить голограмму.
   - Я ничего подобного не ожидал, никак не ожидал!
   - Необходимо доложить обо всем высшему начальству, - сказала Джессика.
   - Непременно, непременно, - поддержал ее Неро. - Вы представляете, какие возможности открываются перед человечеством?! Человек сможет проникать в недоступные ему места. В лаву вулкана, например, в космическую пустоту, извлекать людей из пожаров, завалов. Больше не будет опасных профессий, за человека будет все делать голограмма.
   Чарли повернулся к остальным.
   - Места повышенной радиации! Спасательные команды, которые работают в местах эпицентров ядерных взрывов! Вы представляете, какую неоценимую помощь получат они? Можно отправить эту штуку в Нью-Йорк, вернее в место, которое когда-то было Нью-Йорком, ведь там до сих пор ведутся сыскные работы! Да и во все остальные места, пострадавшие во время ядерной войны. Мы сможем спасти наш мир!
  IV
  Нью-Йорк, 31 декабря 12 часов 00 минут
  
   Второй по величине и значительности город США был полностью уничтожен в две тысячи девятом году. Ядерная война, унесшая жизни почти миллиарда человек, унесла и жизни сорока миллионов американцев.
   Атомная бомба мощностью в сто килотонн взорвалась прямо в центре Нью-Йорка. Три миллиона человек погибли мгновенно, в первые же секунды после взрыва, еще два миллиона умерли позже, от смертельной дозы полученной ими радиации.
   Никто не знал толком, ни почему произошла ядерная война, ни кто ее первый начал. Известно только, что противоракетная оборона США не сработала в начале бомбардировки, и первые атомные бомбы уничтожили несколько крупных городов США, среди них оказались Вашингтон и Нью-Йорк. Уцелевшие после атаки жители Нью-Йорка рассказывают, что ядерная бомба взорвалась над городом, не долетев до земли. Однако в этом мнении очевидцы расходятся. Да и какая может быть уверенность, когда на твоих глазах один из крупнейших городов мира превращается в плазму.
   Когда самая страшная война в истории человечества была окончена, далеко не сразу люди поняли, как им фантастически повезло. Большая часть населения земли выжила, хотя экология была очень сильно нарушена.
   По крайней мере, так сообщило американскому народу американское правительство.
   Едва оправившись от потрясения, Америка выслала в Нью-Йорк спасательную экспедицию. Уровень радиации в том, что осталось от Нью-Йорка, составил почти десять рентген в час. Это страшная радиация, при которой не могло выжить ничто живое.
   Спасательная группа составляла несколько сотен человек. Из них многие погибли прямо в городе. От радиации не спасали даже антирадиационные костюмы. Все, кто остался в живых, из жителей города, были вывезены в безопасные районы, но поиски продолжались еще очень долго.
   К концу две тысячи одиннадцатого года, когда стало ясно, что все живые спасены и эвакуированы, спасательный отряд был отозван. В городе лишь осталась небольшая группа добровольцев, под руководством Роберта Гордона, которая продолжала вести поисковые работы. В этой группе, кроме руководителя, было всего пять человек. Они рассчитывали найти и спасти то, что могло уцелеть после катастрофы.
  
   Герметически закрытый бронетранспортер не спеша двигался по тому, что раньше звалось Нью-Йорком. Для непривычного человека зрелище уничтоженного города было ужасным. Все это напоминало кадры голливудского фильма о ядерной войне. В эпицентре взрыва не уцелело ничего. Дома, земля, бетон, все сплавилось в единую массу, которая покрывала толстым слоем поверхность в радиусе нескольких десятков километров. Уцелели лишь дома, расположенные на окраине города. Впрочем, уцелели лишь фрагменты зданий, все остальное было выжжено.
   Люди, сидевшие в бронетранспортере, давно уже привыкли к страшному зрелищу, но и у них продолжал пробегать холодок по спине всякий раз, когда они проезжали по руинам города.
   Человек, сидевший рядом с водителем, не отрывал глаз от счетчика Гейгера.
   - Ну, сколько там? - невольно спросил водитель.
   - Пять рентген, как обычно.
   - Два года назад здесь было десять рентген. Куда нам дальше ехать, Кармоди? Думаю, что в центре города нам делать нечего.
   - Давай обследуем западную окраину.
   - Что ты там надеешься найти?
   - Не знаю, но что-нибудь должно было уцелеть.
   Водитель крепче сжал в руках баранку. Транспортер запрыгал по неровной поверхности. Дорог теперь, как таковых, в городе не было.
   - Скоро обеденный перерыв наступит, - хмуро заметил водитель.
   - Хенсон, ты прекрасно знаешь, что у нас не бывает обеденных перерывов.
   Хенсон ничего не ответил.
   Через некоторое время, Кармоди увидел нечто такое, что привлекло его внимание.
   - Стой, притормози здесь.
   - Что такое?
   - Это что за здание? - спросил Кармоди, указывая на что-то пальцем.
   - А, здесь когда-то был институт по разработке лазерного оборудования, - сказал водитель, останавливая транспортер. Он тоже невольно заинтересовался увиденным.
   - Давай осмотрим его, - предложил Кармоди.
   - Стоит ли? И вообще, у меня сегодня нерабочее настроение.
   - Отчего так?
   - Ты знаешь, какой сегодня день?
   - Тридцать первое декабря. Сегодня наступит Новый Год.
   - Вот именно, так что чего спрашиваешь.
   За спиной Кармоди и Хенсона выглянули головы еще трех человек. Все они, как и Кармоди с Хенсоном были одеты в антирадиационные костюмы.
   - Нашли что-то интересное?
   - Кармоди предлагает осмотреть институт по изготовлению лазерного оборудования, - сказал Хенсон.
   - А что думает по этому поводу Гордон?
   - Не знаю, сейчас попробую связаться с ним.
   Но сколько Хенсон не пытался связаться с начальником, у него ничего не получилось. В динамиках слышался постоянный непрекращающийся треск. Видимо высокий фон радиации мешал связи.
   - Я не могу с ним соединиться, - признался Хенсон.
   - В таком случае нам придется действовать по своей инициативе, - подытожил Кармоди.
   Хенсон пожал плечами, но спорить не стал. Все пятеро выбрались из транспортера.
   Открывшееся перед ними здание, вернее то, что от него осталось, несомненно, было, в свое время, чем-то очень важным. Но теперь здание было на треть разрушено, сплошь покрыто трещинами, и с выбитыми взрывной волной стеклами.
   Кармоди с сомнением посмотрел на фундамент здания.
   - Не знаю, выдержит ли здание, - произнес он. - Как бы не рухнуло вместе с нами.
   Тем не менее, Кармоди подошел к перекосившейся входной двери, и подергал за ручку.
   - Заклинило, не открывается.
   Он повернулся к чернокожему мужчине, лет тридцати пяти.
   - Дэвидсон, помоги.
   Дэвидсон был явно сильнее физически, чем Кармоди. Но и он, сколько не старался, не сумел открыть дверь.
   - Не поддается. Может быть, попытаемся влезть через окно?
   Другого пути не оставалось, и Кармоди, при помощи Дэвидсона, влез в ближайшее окно. За ним внутрь пробрался и Хенсон. Они осторожно осмотрелись вокруг. Ощущение риска оттого, что здание может рухнуть, действовало всем на нервы.
   Вне всякого сомнения, когда-то здесь действительно велись работы с лазерами. Но теперь в комнате творился такой хаос, что трудно было понять, что здесь к чему. Столы, стулья, и вся прочая мебель была перевернута и большей частью переломана. Лазерное оборудование пострадало еще больше.
   - Не знаю, можно ли здесь что-нибудь спасти, или же нет, - озабоченно произнес Хенсон.
  V
   Кармоди стоял и пытался себе представить, что же здесь происходило во время взрыва. Было несомненным то, что здание пострадало от взрывной волны, хотя она оказалось недостаточно сильной для того, чтобы разрушить здание. Но уровень радиации здесь должен был быть чудовищный. Все электронные приборы оплавились, как от высокой температуры, а кое-где, несомненно, случился и пожар.
   Кармоди, постояв некоторое время в раздумье, направился к двери, ведущей в коридор. Под его ногами захрустели осколки стекла, лежавшие на полу.
   - Надо осмотреть все здание.
   Осмотр был беглым. Везде царил одинаковый хаос. Люди, работавшие в здании в тот роковой день, должны были погибнуть едва ли не мгновенно. Но тел нигде не было. Они были вывезены спасательной командой уже в первые месяцы после взрыва.
   - Здесь где-то должен быть подвал, - заметил Хенсон.
   Подвал оказался в разрушенной части здания. Вход был завален обломками, и добраться до него не представлялось возможным.
   - Бесполезно все это, - сказал Дэвидсон, махнув рукой. - Нужно возвращаться на базу. Поговорим с Гордоном, обсудим, тогда и решим, что делать дальше.
   - Верно, нужно возвращаться, - подхватил Хенсон. - Из-за этих проклятых помех, невозможно связаться с базой.
   Кармоди ничего другого не оставалось, как согласиться с остальными. Транспортер двинулся в обратный путь.
  
   База, на которой размещалась спасательно-поисковая команда, располагалась в пятнадцати километрах от Нью-Йорка. Уровень радиации в этом месте был немного меньше, чем в городе.
   База состояла из трех корпусов, соединенных между собой туннелями, и была рассчитана на сто с лишним человек. Когда-то на ней размещались врачи, оказывавшие посильную помощь людям, вывезенным из города и спасатели. Теперь же в ней оставалось лишь шесть человек, которые занимались разведкой и поисками всего ценного, что уцелело после взрыва.
   Возглавлял поисковую группу Роберт Гордон, высокий худощавый человек лет тридцати шести. У него были короткие светлые волосы, гладко зачесанные назад, узкое лицо и холодные проницательные голубые глаза, которые могли долго и пристально смотреть в одну точку. Сейчас он оставался на базе совершенно один, и ожидал известий от разведывательной группы, с которой он никак не мог установить связь.
   Гордон стоял у окна, обращенного в сторону Нью-Йорка, и высматривал вдали очертания транспортера. Он размышлял. Столица Соединенных штатов была уничтожена ядерным взрывом. Не удалось спастись никому из членов правительства. На несколько месяцев страна была ввергнута в хаос. Она была лишена правительства и руководящих органов. Каким-то чудом удалось восстановить в стране порядок. Временной столицей был назван Лос-Анджелес, в которой теперь и сосредоточились органы управления. Спасательная команда, прибывшая в Нью-Йорк почти сразу после ядерной войны, была вынуждена работать практически самостоятельно. Ей не было поддержки от государства, которое, на тот момент, перестало быть государством. Никто из спасателей не был уверен в том, что получит за свою работу деньги. Никто вообще не был уверен ни в чем. Никто не знал, что происходит в мире, все знали только одно; по всему миру летят ядерные ракеты, которые уносят с собой миллионы человеческих жизней. Такой страшной войны человечество еще не знало. Война продолжалась не более двух дней. Затем наступила тишина, тишина в небе, и тишина в эфире. Создавалось впечатление, что весь мир уничтожен, но каким-то образом большая часть Америки уцелела, хотя и навсегда перестала быть прежней.
   Когда новая власть начала, более-менее, действовать, большая часть, выживших в Нью-Йорке, уже была эвакуирована. Никто и не подумал о том, чтобы спасать ценности или что-нибудь еще. Все были заняты только одной задачей; как спасти от гибели всех остальных жителей Америки. Радиационный фон сильно повысился, по всей стране шли радиоактивные дожди, приносящие гибель всему живому. В большинстве мест, где прошли такие дожди, не оставалось даже травинки. Люди боялись выходить из дома даже в хорошую погоду. Смерть неумолимо косила людей. Никому не было дела до всего остального человечества. Все единогласно обвиняли в катастрофе русских. Но были ли первопричиной именно они, этого никто не знал, да и не хотел знать.
   Когда был отдан приказ об эвакуации из Нью-Йорка спасателей, Гордон предложил остаться, чтобы заняться поисками уцелевшего оборудования, важных документов, и всего такого прочего. Но почти никто не захотел здесь больше оставаться. Правительство и не настаивало на этом, поэтому вместе с Гордоном остались всего пять добровольцев. С тех пор они были почти отрезаны от окружающего мира. Лишь изредка к ним прилетал вертолет со снабжением, который и был их единственной связью с цивилизацией.
   Гордон уже собирался отойти от окна, когда на горизонте появилась черная точка, которая быстро росла. Вскоре она стала принимать черты транспортера. Он приближался к комплексу. Когда транспортер был уже рядом со зданием, двери герметического гаража автоматически открылись, пропуская его внутрь. Когда тот оказался внутри здания, связь экипажа с Гордоном снова восстановилась.
   Убедившись, что уровень радиации достиг нормы, поисковики выбрались из транспортера. Прежде чем снять костюмы, необходимо было принять специальный душ, который бы смыл со спасателей остатки радиации, сделав тем самым их костюмы безопасными для окружающих. Когда процедура обеззараживания была завершена, Кармоди сказал:
   - Теперь можно снять костюмы.
   И он подал пример, первым сняв с головы шлем.
   Спасатели принялись стаскивать с себя костюмы. За дверью их ждал Гордон. Подождав, когда поисковики разоблачаться, он спросил:
   - Как прошел день? Удалось обнаружить что-нибудь интересное?
   - Смотря что под этим понимать, - ворчливо отозвался Хенсон.
   - Мы обнаружили институт, занимавшийся разработкой лазерного оборудования, - сказал Кармоди.
   - Правда? Там что-нибудь уцелело?
   - А что может уцелеть после ядерного взрыва? - сказал Хенсон. - Даже если бы что-то и не было разрушено, то электромагнитная волна, образованная взрывом, уничтожила бы все равно всю электронику в округе, сделала ее неработоспособной.
   Гордон опустил глаза. Было видно, что он придерживается подобного мнения.
   - Мы обнаружили подвал, - продолжил Кармоди. - Но проникнуть туда не сумели. Он завален обломками.
   Поисковики отправились в столовую, где принялись обедать консервами. Натуральные продукты употреблять было опасно. Хенсон посмотрел в окно, лениво ковыряя вилкой содержимое своей тарелки.
   - Мы не выживем, так? - спросил он.
   - Что ты имеешь в виду? - посмотрел на него Гордон.
   - Я имею в виду все человечество. - Голос Хенсона дрогнул. Он взглянул на содержимое своей тарелки. - Мы существуем за счет консервов. На полях нельзя ничего выращивать. В большинстве случаев не вырастает вообще ничего, а если и бывает урожай, то его нельзя есть. Он крайне радиоактивный.
   Гордон ничего не ответил. Он лениво жевал свою порцию.
   - Что мы будем есть, когда закончатся консервы? - продолжал допытываться Хенсон. - И как вообще можно выжить, если даже на улицу нельзя выйти без риска для жизни. Говорят, в городах люди умирают прямо во время движения. Они выходят для добычи пропитания, но не успевают даже вернуться домой. Хлоп, и все.
   Хенсон помолчал.
   - И, по-моему, мы вообще здесь зря остались. Все, что имело ценность в нашей прошлой жизни, не имеет цены сейчас.
   Хенсон печально хмыкнул.
   - Вот ведь до чего дошло, о временах до войны я говорю, как о прошлой жизни. Всего каких-то два дня, и они полностью уничтожили все то, чем мы жили, и ради чего мы жили. Тошно до того, что повеситься хочется.
  VI
  Лос-Анджелес, 31 декабря 13 часов 20 минут
   Виктория разлила вино по бокалам. Оно сверкало красивым рубиновым цветом.
   - Ну, произноси тост, - обратился Патрик к Неро.
   - Я? - удивился Чарли.
   - Конечно, ведь ты герой сегодняшнего дня. Это же ты закончил проект.
   - Но ведь работали над ним всем мы, - возразил Чарли. - А не только я.
   - Но закончил все равно ты.
   Чарли нечего не оставалось, как согласиться. Он встал и взял в руки свой бокал. Обведя взглядом присутствующих, он заметил на их лицах самые различные выражения. На лице Патрика было возбуждение и нетерпение. Видно было, что его взволновало открытие. У Стивена на лице проскальзывало недовольство, которое он тщательно старался скрыть. Неудивительно, он был уязвлен, что работу закончил не он, а Чарли. У Джессики на лице была грусть. Было видно, что она погружена в воспоминания о прошлом, о той жизни, которая уже никогда не вернется назад. Виктория же была совершенно равнодушна ко всему происходящему. На ее лице была полная апатия, похоже было, что ее не волнует ничто и никто. Странно, подумал Чарли, как может человек быть равнодушен к тому, что в корне может изменить весь мир. В их руках было, возможно, средство для спасения всего человечества. Новый год мог начаться годом новой эры для всех, живущих на земле. Тем не менее, глядя на все эти лица, Чарли почувствовал, что и его самого охватывает пессимизм.
   Чарли задумчиво посмотрел на бокал с вином, который держал в руке, и произнес:
   - Меньше, чем через двенадцать часов наступит Новый Год, но мы празднуем его заранее, поскольку после окончания рабочего дня мы все разойдемся по домам, и уже не увидимся в этом году. Хотя, что, собственно говоря, мы празднуем? То, что произошла ядерная война? Или то, что мы обречены на вымирание? Цивилизации, в общепринятом понимании, больше не существует, хотя наша страна и сохранила нечто похожее на государство. Согласно предварительным подсчетам погибло больше миллиарда человек, и по прогнозам ученых, в ближайшие десять лет должно погибнуть еще столько же, от последствий этой войны.
   Чарли вздохнул.
   - Ох, что-то я не то говорю. Хотел сказать о хорошем, а заговорил о плохом. Почему-то всегда так случается. Не знаю теперь, что и сказать.
   - Лучше давай выпьем за наше изобретение, - подал голос Патрик. - За его необычайные фантастические свойства, которых мы никак от него не ожидали.
   - И за конец света, - недовольным тоном произнесла Виктория.
   Патрик укоризненно посмотрел на нее.
   - Вспомни, как вся страна встречала двухтысячный год. Это было грандиозное зрелище. И тогда тоже многие ожидали конца света. Конец тысячелетия для многих означал конец света. Люди верили в это. И ничего, никакого конца света не было. Жизнь продолжалась.
   - Тогда не было ядерной войны.
   Против этого трудно было возразить, но Патрик попробовал.
   - А что если наше изобретение означает как раз начало новой эры. Что, если с его помощью мы сумеем восстановить все разрушенное, и вернуть чистую экологию планете.
   - Каким образом? - Виктория пристально взглянула на Патрика. - Каким образом наше изобретение может что-либо изменить? Что оно означает на практике? Ну, будем мы рассылать своих двойников по земле, а дальше что?
   На это Патрик не знал что сказать. Не знал этого и Чарли. А, в самом деле, что?
   - В общем, давайте просто за изобретение и за Новый Год, - сказал Патрик.
   - Да, это другое дело, - повеселел Чарли. - За наше будущее, и за будущее всего человечества!
   С этими словами Чарли осушил свой бокал.
  31декабря 14 часов, 10 минут
   Чарли Неро и Патрик Сеймур сидели за столом напротив директора отдела научных разработок Эрнеста Мунахена. На столе перед Патриком был разложено оборудование для создания голограммы.
   Эрнест Мунахен был крупным мужчиной сорока с лишним лет. Он внимательно слушал доклад Патрика, и с недоверием смотрел на прибор. Его грубые черты лица выражали подозрение, а брови хмуро нависали над прищуренными глазами. Когда Патрик закончил говорить, он произнес:
   - Все, что вы говорите, слишком фантастично, чтобы быть правдой. Если бы я не знал вас лично, мистер Сеймур, я подумал бы, что вы пытаетесь ввести меня в заблуждение, с какой-то непонятной мне целью.
   - Уверяю вас, что все сказанное, правда, - подал голос Чарли.
   Мунахен хмуро покосился на Чарли, но ничего не ответил. Вместо этого он вновь воззрился на прибор.
   - Насколько я понимаю в законах физики и в электронике, а я не дурак в этой области, уж поверьте мне, таких свойств голограмма иметь не может. Вы работали над созданием голографического изображения, с целью посылать изображение в любую точку земного шара, а по возможности, и за его пределы. Ведь так?
   - Совершенно верно, - подтвердил Патрик.
   - И, насколько мне известно, это изображение должно было работать как видеокамера, то есть, передавать все виденное и слышанное тому, кто носит шлем виртуальной реальности.
   Патрик снова подтвердил.
   - Сам по себе ваш проект и так слишком фантастичен. Я не сразу дал разрешение на его финансирование. Но то, что получилось у вас, по вашим словам, является более чем фантастикой, и никак не может быть правдой. Голограмма не может обладать физическими свойствами, тем более такими, какие перечислили вы. Голограмма - лишь всего-навсего виртуальное изображение реального объекта.
   - Мы можем вам продемонстрировать, - не выдержал Чарли.
   Мунахен придвинул к себе шлем и повертел его в руках, внимательно разглядывая его.
   - Если вы пытаетесь меня одурачить... - с угрозой произнес он. - Если хотите устроить какой-нибудь фокус...
   - Никакого фокуса, никакого розыгрыша, - поспешил заверить Неро. Он забрал шлем, и принялся надевать на себя снаряжение. - Где вы хотите, чтобы появилось изображение?
   - Ну, хотя бы, в том углу.
   Чарли включил аппарат. В следующую секунду в указанном углу появился двойник Чарли.
   Мунахен поднялся с места. Его глаза вперились в голограмму.
   - Это невероятно!
   Чарли помахал рукой директору. Его двойник сделал то же самое.
   - Вы можете дотронуться до него, - предложил Патрик.
   Мунахен обошел стол, и дотронулся до голограммы.
   - Оно, в самом деле, твердое, - потрясенно произнес он. Казалось, что он не верил собственным глазам. - Но это необычная твердость. Совершенно не похоже на человеческое тело. Словно какое-то силовое энергетическое поле, которое создается энергией, сгенерированной установкой.
   - Наверное, так оно и есть, - подтвердил Патрик.
   Мунахен отступил назад, и озабоченно осмотрел голограмму.
   - Что еще она может?
   Чарли продемонстрировал поднятие стула, затем проделал то же самое с тяжелым и громоздким столом Мунахена. Двойник Чарли даже не завибрировал под непомерной ношей, сам же Чарли вообще не ощущал никакой тяжести, как это и должно было быть.
   - Какая сила! - восхищенно произнес Мунахен. Казалось, лишь только сейчас он начал понимать, что перед ним, и какие возможности это изобретение открывает перед человеком.
   - Большая сила, - согласился Чарли. - Мы еще сами пока не знаем ее пределов, но...
   Двойник Чарли взял в руки пустую полулитровую бутылку.
   - Смотрите.
   Чарли сжал руку в кулак. Его двойник раздавил бутылку с такой легкостью, словно это был спичечный коробок. Осколки стекла брызнули в разные стороны.
   - Это невероятно! - Мунахен был потрясен.
  VII
   Чарли выключил голограмму.
   - Я думаю, эту штуку можно было бы назвать телепортатором.
   - Телепортатором? Но ведь сам человек-то никуда не перемещается, перемещается лишь его изображение.
   - Да, - признал Неро. - Но это перемещение изображения способно заменить собой телепортирование самого человека.
   - Очень может быть, - хмыкнул Мунахен. - На какое максимальное расстояние способна передаваться голограмма?
   - Мы не знаем, - сказал Чарли. - Аппарат заработал только сегодня утром. Мы не знаем всех его способностей.
   Мунахен понимающе кивнул.
   - Насколько хватит энергии, полагаю, вы тоже не знаете?
   - Да, по этой самой же причине.
   Мунахен долго молчал, обдумывая дальнейшее.
   - Я думаю, необходимо продолжать испытания. Нельзя скоропалительно делать выводы. Необходимо, как следует изучить все его свойства.
   Мунахен сел на свое место.
   - Мистер Мунахен, - подал голос Чарли. - Но слишком долго задерживаться нельзя. Мир не терпит. Мы должны торопиться.
   Мунахен поднял взгляд на Чарли.
   - Скажите, Неро, а какое бы вы нашли применение этому изобретению?
   - Я? - Чарли несколько растерялся. - Я бы отдал этот аппарат для спасательных и поисковых работ. Ну, хотя бы в Нью-Йорк.
   - Вот как, в Нью-Йорк? - насмешливо спросил Мунахен. - А почему именно в Нью-Йорк, а не в Вашингтон? Ведь он был нашей столицей всю историю Соединенных Штатов.
   Да, конечно, - немного смутился Чарли. - Но дело в том, что в Вашингтоне до сих пор работают тысячи поисковиков и сотни машин. Тогда, как в Нью-Йорке осталось лишь несколько человек. Они больше нуждаются в таком устройстве.
   - Возможно и так, - согласился Мунахен. - А вы знаете, почему наше новое правительство так быстро свернуло спасательные работы в Нью-Йорке?
   - Оно посчитало, что там уже нечего спасать, а в Вашингтоне есть надежда раздобыть важнейшие документы.
   - Верно, так стоит ли начинать с Нью-Йорка?
   Мунахен вопросительно смотрел на Неро. Тот стоял перед ним, молодой человек тридцати пяти лет, ростом выше шести футов. Лицо его было абсолютно заурядным, но, пожалуй, привлекательным для женского пола. Короткие каштановые волосы были зачесаны на правую сторону. Мунахен ждал ответа, но Чарли не отвечал.
   - Что же вы молчите? И вообще, какое практическое применение возможно для этой голограммы в нашем мире, умирающем от последствий ядерной войны?
   - Если оправдаются наши предположения, то мы сможем заново освоить весь земной шар. Осваивать планеты звездных систем, не покидая земли.
   - Вот как? Разрешите вам кое-что напомнить. Два с половиной года назад произошла ядерная война. И произошла она оттого, что русские продали большое количество ядерных бомб арабским странам, воинственно настроенным к Штатам, и вообще ко всему цивилизованному миру. В один прекрасный день эти террористы решили совершить массовое самоубийство. Они выпустили все свои ракеты по нам, и по России, которая им и продала это оружие. Я не знаю, почему не сработали наши противовоздушные силы, но несколько атомных ракет долетело до наших городов. Результат вам известен. То же самое случилось и с Россией. После этого в воздух взвились десятки ядерных ракет со всех уголков земли. Но противовоздушная оборона, к тому времени, начала действовать. Большая часть ракет была сбита над океаном. Некоторые из них взорвались в океане, остальные же сделали воды океана радиоактивными настолько, что по ним нельзя теперь даже плавать на судах. К счастью для нас и для всего остального цивилизованного мира, террористические страны не имели такой противоздушной обороны, как наша, и наши ракеты накрыли это гнездо зла и уничтожили его почти полностью. Спасибо хоть за это, больше никогда не будет нам угрозы от ближневосточных стран. Ну и русские, конечно, тоже свое получили, правда, ни в такой степени, как хотелось бы, но все-таки.
   Мунахен, казалось, получал облегчение от мысли, что Россия и страны ближнего востока пострадали больше всего.
   - Так ли обстоят дела, как вы говорите, - робко возразил Патрик. - А я слышал из некоторых источников, что это мы продали арабам ядерные ракеты.
   Мунахен бросил на Патрика гневный взгляд.
   - Это лживые слухи, порочащие нашу страну. Мы всегда были борцами за мир, и на такие низости не способны.
   При этих словах на лице Чарли скользнула саркастичная улыбка.
   - Впрочем, это уже не имеет значения, кто виноват, а кто нет. Сейчас главное то, что экология потерпела катастрофу, и большая часть океанических вод загрязнена радиоактивными отходами. Многие ученые предполагают, что жизнь в океанах полностью уничтожена, но я в это не хочу верить. Теперь стоит вопрос, как очистить нашу планету, как спасти ее. Война закончилась, но мы продолжаем умирать. И количество смертей не уменьшается, а наоборот, растет. А вы говорите о каких-то исследованиях космоса, про который теперь в ближайшие сто лет никому вообще дела не будет.
   - Но ведь с помощью этой самой голограммы мы и сможем спасти мир, - возразил Чарли. - Мы сможем очистить воды, атмосферу, сможем проникнуть туда, куда не может проникнуть человек.
   - Да, возможно, - неохотно согласился Мунахен. - Но пока еще рано делать выводы. Я повторяю, необходимо провести более тщательные испытания. Поручаю это сделать вам. И тогда, если испытания пройдут успешно, и будем говорить дальше. Я полагаю, вам нужно пригласить весь свой коллектив сюда. Все это надо обсудить подробнее. Если все тесты пройдут нормально, я думаю, у нас на руках окажется нечто, что перевернет ход истории, как это сделала ядерная война.
   Патрик и Чарли покинули кабинет. Глядя им вслед, Мунахен глубоко задумался. Если у этого аппарата действительно такие возможности, то перед ними открываются огромные перспективы. Сотни планов роились в голове Мунахена, и почти ни один из них не имел ничего общего с планами Чарли Неро.
   Что будет, если он, Эрнест Мунахен, станет единственным обладателем прав на это изобретение? Подобные законы еще никто не отменял. Мунахену уже мерещились коммерция, и монопольное обладание таким аппаратом. Эх, если бы деньги сейчас имели прежнюю цену. Обладая таким прибором можно стать самым могущественным человеком на земле. Эх, как жаль, что человечество катится в пропасть, в которую само себя и спихнуло. Хотя, кто знает, большая часть людей выжила, и сохранила подобие цивилизации. А поскольку человечеству был дарован второй шанс, то, может быть, и будет возрождено все остальное.
   Впервые Мунахен, за все послевоенное время, стал мечтать о том, чтобы миром вновь начали править деньги. Не станет ли открытие перемещения голограммы ящиком Пандоры, который сгубит человечество? Не выпускают ли они джина из бутылки? Этот, вполне закономерный вопрос, даже не возник в голове у Эрнеста Мунахена, полностью погруженного в розовые мечты.
  VIII
  31 декабря 15 часов 00 минут
   Весь коллектив экспериментальной лаборатории собрался в кабинете директора отдела научных разработок. Все они сидели по одну сторону длинного стола, по другую сторону сидел Эрнест Мунахен.
   - Дамы и господа, - начал свою речь Мунахен. - Я собрал вас здесь для того, чтобы, прежде всего, поздравить вас с самым величайшим открытием в истории человечества, с открытием голографии. И это не просто иллюзорное изображение, годное лишь для связи или же для развлечения, это голограмма, которую можно телепортировать куда угодно, голограмма, которая обладает физическими свойствами. Она способна заменять человека в физических работах.
   Далее Мунахен повел примерно тот же разговор, который вел наедине с Патриком и Чарли. На многочисленные вопросы, которые он задавал работникам, он получал примерно один и тот же ответ; никто не знал толком, на что способно это устройство, создающее голограмму. Это немного охладило пыл Мунахена, которому начали кружить голову грандиозные планы.
   - Ну что же, тем не менее, поздравляю вас еще раз. А также поздравляю вас с наступающим Новым Годом, и желаю вам, чтобы все зло, которое нанесла нам ядерная война, осталось бы в прошлом, а будущий год принес нам долгожданное избавление, и надежду на возрождение.
   Работники лаборатории покинули кабинет Мунахена.
   - И что нам теперь делать? - спросила Джессика.
   - Надо проводить испытания дальше, - принял решение Патрик.
   - Но только не сегодня, впереди такой праздник. Да и вообще, что изменится оттого, что мы перенесем испытания на следующий год.
   - Неужели тебе совсем не интересно испытать то, над чем мы работали целый год? - удивился Неро.
   - Интересно, но ведь мы уже испытали, более-менее, знаем, какими свойствами обладает голограмма.
   - В том-то и дело, что мы не знаем, какими свойствами она обладает, - возразил Стивен. - То, что у нас получилось, вообще невозможно, согласно науке. Голограмма не должна обладать физическими свойствами.
   - Тем не менее, она ими обладает, - сказал Патрик.
   - Вот именно. А значит, необходимо все изучить досконально.
   Чарли Неро растерянно кивнул.
   - У нас еще есть несколько часов до конца рабочего дня. Может быть, попробуем еще протестировать аппарат?
   Они вернулись в лабораторию.
   - Что ты хочешь сделать сперва? - спросил Стивен Чарли.
   - Хочу проверить, на какое расстояние можно телепортировать голограмму. Кто ее знает, может быть, она действует всего на несколько метров.
   При этой мысли по лицу Чарли пробежала тень. Вполне возможно, что могло быть и такое.
   - А мне кажется, что сначала надо выяснить свойства голограммы. Аппарат не может создавать концентрированную энергию, а тем более, энергетическое силовое поле, что, по всей видимости, у нас и получилось. Мы имеем дело с переходом обычной электроэнергии в совершенно новое для нее состояние, что исключает современная наука. Аппарат даже не имеет достаточно сильного, для этого, источника питания, обычный аккумулятор.
   - Согласен, - признал Чарли, осторожно перебирая снаряжение. Но мне, все же, хотелось бы выяснить сперва на какое расстояние способна передаваться голограмма.
   - Тебе? - сощурился Стивен. - А почему это мы должны поступать так, как хочется тебе?
   В голосе Стивена послышалась враждебность.
   - Или, может быть, ты считаешь, что поскольку ты поставил точку в этом проекте, то и вся заслуга принадлежит тебе? А? И мы все, как бы не при чем, так что ли?
   - Перестаньте ругаться, - остановил назревающую ссору Патрик. - Да пусть будет так, как Чарли предлагает. Что в этом такого?
   - Я вовсе не собираюсь присваивать себе ничьей славы, - сказал Чарли. - Мне вообще она не нужна. Я делаю свою работу не ради славы, а для того, чтобы спасти всех нас от вымирания.
   - Ну да, конечно, - ехидно сказал Стивен.
   - Куда ты хочешь телепортировать голограмму? - Патрик повернулся к Чарли.
   - Может быть, в Нью-Йорк, - осторожно предложил Чарли.
   - В Нью-Йорк, так в Нью-Йорк. Надевай аппарат.
   - Минуточку, - остановил их Стивен. - А почему все время он? Он уже пользовался этим аппаратом, сейчас моя очередь.
   Чарли пожал плечами, но возражать не стал.
   - Хорошо, это вполне справедливо.
   Он передал шлем и все остальное Стивену. Стивен облачился.
   - Чувствую себя так, словно собираюсь выходить в таком виде в открытый космос.
   Он поднес к лицу левую руку, на манжете которой была расположена консоль для настройки.
   - Необходимо задать точное направление и расстояние.
   Стивен принялся возиться с настройкой.
   - Может быть, сначала попробовать более близкое расстояние? - предложила Виктория. - Например, заставить появиться твою голограмму на улице.
   Патрик пожал плечами.
   - Давай так.
   Стивен послушался и ввел нужную настройку.
   - Ну, я включаю.
   Он оглядел присутствующих так, словно был самоубийцей, готовящимся спустить курок, и облизнул пересохшие губы. Помедлив несколько мгновений, Стивен нажал на пусковую кнопку.
   В следующее мгновение экран его шлема засветился и Стивен увидел вокруг себя дома и мостовую, по которой проезжали редкие машины. Не в силах поверить в реальность происходящего он покрутил вокруг головой. Справа от него находилось здание, в котором размещалась их лаборатория.
   Стивен поднес к лицу свои руки и осмотрел их, они были точно такими же, какими и должны были быть. Стивен потер ладони друг о друга. Они послушно слушались его действий, но почувствовать новые ощущения ему не позволило собственное тело. Его настоящие руки тоже столкнулись друг с другом.
   Стивен присел на корточки, и провел рукой по асфальту. Однако его рука коснулась пола лаборатории.
   Стивен сделал несколько шагов, но был остановлен стеной лаборатории, в которую тут же уперся.
   - А как же мне двигаться? Как с такой штукой передвигаться?
   Вопрос был вполне резонным. Чтобы голограмма могла двигаться, должен был двигаться и сам человек. Ограничение в передвижении человека, ограничивало и передвижение голограммы.
   Патрик нахмурился.
   - Может быть, попробовать что-нибудь вроде беговой дорожки.
   Этот вариант показался всем вполне приемлемым.
  IX
  Нью-Йорк 31 декабря 15 часов 50 минут
   Транспортер с поисковой группой вновь покинул базу и направился в город. В этот раз машину вел Голдблюм, молодой, ничем не примечательный, мужчина. Рядом с ним сидел Дэвидсон. Хенсон и Кармоди разместились на заднем сиденье. С каждой минутой настроение Хенсона падало все больше и больше, и он становился все более мрачным. Каким-то тоскливым взглядом он смотрел сквозь узкое окошко на то, что осталось от окраинных улиц города, мимо которых они проезжали.
   - Что с тобой, - подтолкнул его в бок Кармоди. - Что-то ты совсем сник.
   Хенсон поморщился.
   - Ты знаешь, у меня такое чувство, что мы делаем пустую работу.
   - Почему же это?
   - Да вот потому. Мне кажется, что наша работа никому не нужна. Если бы правительству было это нужно, оно бы давно уже снарядило сюда целую армию. А работаем лишь мы, шестеро добровольцев. Такое чувство, что на нас махнули рукой.
   - Но ведь все это ты уже знал и раньше, не так ли? - возразил Кармоди. - Ты же пошел добровольцем, как и все мы. Почему же теперь ты так говоришь?
   - Все это так, но, понимаешь, меня удивляет то безразличие, с которым к этому относится правительство.
   - Правительство, - повторил Кармоди. - А ты думаешь, правительство сейчас вообще о чем-нибудь заботится? Так я тебе так скажу, наше новое правительство заботится лишь о том, чтобы спасти свои собственные жизни, продлить свое существование. Судьбы людей их не волнуют.
   Удивленный таким поворотом дел, Хенсон с изумлением посмотрел на Кармоди.
   - Ты думаешь, что это не так? - спросил Кармоди. - Ходят слухи, что правительство строит для себя подземный город, в который готовится переселиться со всеми своими семьями, в случае, если на поверхности совсем будет губительно.
   - Как же так? Тогда почему оно своей резиденцией выбрало Лос-Анджелес, город, расположенный рядом с океаном, и который находится в наиболее опасной близости к океану?
   - Это только нам так говорят, - возразил Кармоди. - На самом деле правительства там давно уже нет.
   - Как нет? - удивился Хенсон.
   - А вот так, оно давно уже переселилось в другой конец штатов, где радиация меньше всего их затронет. А если Америка совсем разрушиться, они эмигрируют в Австралию. Ее, говорят, война вообще не затронула.
   - Да, так говорят, - согласился Хенсон. - Говорят, что там рай, по сравнению с тем, что происходит у нас. Только я в это не верю. Война была мировой, а значит, радиация должна была затронуть и Австралию.
   - Может быть, может быть, - не стал спорить Кармоди. - Но только правительству это не мешает бросить всю страну на произвол судьбы.
   - Да нет, оно не способно на это, - в ужасе произнес Хенсон.
   - Не способно? Тогда почему нас оставили одних? Почему нам дали огромный запас топлива и продовольствия, в то время как нефть почти перестали добывать в нашей стране? Я тебе так скажу, нас изолировали. Как ты думаешь, что случилось со всей остальной спасательной командой? Их разбросали по всем концам штатов. А для чего? Для того чтобы не было паники. Большая часть наших товарищей уже умерло от сверхдозы полученной радиации. Остальные тоже умирают или скоро умрут. Правительство не хочет, чтобы мы были вместе. Оно боится, что все вместе мы будем представлять собой силу, и сможем рассказать правду.
   - Правду о чем?
   - Правду о том, что человечество ждет гибель, правду о том, что радиоактивные облака и дожди сделали почву неплодородной. И не только там, где взрывались ядерные ракеты. Облака не рассеиваются, а передвигаются по всей территории, тем самым, делая почву зараженной везде.
   - Но ведь об этом знают все.
   Кармоди пожал плечами.
   - Ну и что ж с того. Они там просто перестраховываются.
   Кармоди помедлил.
   - Ты знаешь, ходят слухи, что это именно мы выпустили первую атомную бомбу.
   - Как это мы? - не понял Хенсон.
   - А вот так, мы. Наше правительство специально запустила ядерную ракету в одну из ближневосточных стран, для того, что бы спровоцировать ответную реакцию.
   Хенсон с полным непониманием смотрел на Кармоди.
   - Это для чего же?
   - Вроде бы существовал какой-то правительственный заговор, чтобы ввергнуть весь мир в хаос. У нас не получилось стать хозяевами всего мира, и правительство решило ввергнуть мир в хаос. Оно боялось, что мировое господство захватят русские, вот и развязало эту войну.
   - Ну, это уже вообще полная чушь! Как же так, ведь Белый Дом, вместе со всем Вашингтоном был уничтожен первой же атомной ракетой. Неужели же правительство позволило само себя уничтожить, если само же развязало эту войну?
   - Ходят слухи, что правительство заблаговременно эвакуировалось. И сейчас Штатами правит по-прежнему оно, а никакое не новое правительство. Иначе почему же не сработала противоракетная оборона, позволив уничтожить два ключевых города нашей страны? Едва только они были разрушены, так оборона сразу же вступила в бой. После этого ни одна ракета уже не достигла наших городов. Все это было сделано умышленно.
   Кармоди немного помедлил.
   - Возможно, здесь могут обнаружиться какие-то документы, которые бы проливали свет на правительственный заговор. Поэтому нас и не торопятся поддерживать. Правительству не нужно, чтобы мы обнаружили чего-нибудь подобное.
   - Ой, да хватит вам, в самом деле, - обернулся к Кармоди с Хенсоном Голдблюм. - Ну чего только не придумает больная фантазия. Правительственный заговор, умышленное развязывание войны. Прямо слушать нечего! Просто спасать здесь нечего. Все, что имело цену в довоенное время, теперь утратило свою ценность.
   Кармоди не стал спорить и замолчал. Вскоре транспортер остановился.
   - А вот здесь когда-то была клиника, - сказал Дэвидсон, указывая на потрескавшееся здание, неподалеку от них. - Здесь должно быть дорогостоящее медицинское оборудование.
   Поисковики молча смотрели на здание, но не сделали ни малейшей попытки выбраться наружу.
   - Ну что, будем осматривать или же нет? - спросил Кармоди.
   - Можно и осмотреть, - предложил Хенсон.
   - А вы как считаете? - обратился Кармоди к остальным.
   - Да давайте, осмотрим, - предложение было поддержано.
   Поисковики покинули транспортер, и направились к зданию клиники. Возле нее когда-то рос довольно густой скверик, теперь же на его месте, остались одни голые обожженные деревья. Глядя на это печальное зрелище, Хенсон почувствовал щемящую тоску. Неужели наступят времена, когда вся Земля станет такой вот, когда на ней не останется ничего живого, ни одного деревца, все будет уничтожено радиацией?
  X
  31 декабря 16 часов 40 минут
   Как и опасались поисковики, в больнице мало что уцелело. Впрочем, и от самого здания мало что осталось. Одна сторона здания практически полностью отсутствовала. Да и две другие стенки уцелели только наполовину. Нетронутой оказалась только та сторона, которая была обращена в противоположную от взрыва сторону. Ядерный взрыв, судя по всему, произошел прямо в центре города, и уцелевшими оказались только те здания, которые находились на окраине города. А здесь, в том, что некогда было больницей, было похоже, что уже кто-то побывал раньше. Оборудование просто исчезло. Было очевидно, что его вывезли еще тогда, когда работали спасатели, эвакуировавшие выживших после ядерного взрыва. В клинике царил хаос.
   Раздраженные поисковики покинули здание.
   - По-моему, мы теряем время, - сказал Дэвидсон. - Может быть, имело бы смысл осмотреть уцелевшие полицейские участки, или еще какие-нибудь офисы, в которых могут храниться важные документы.
   - А зачем? - возразил Кармоди. - Все преступники, жившие в Нью-Йорке, уже давно переселились в мир иной, и вряд ли досье на них кого-нибудь заинтересуют.
   - Ну, может быть, банки, или еще что-нибудь, где хранятся ценности?
   Кармоди усмехнулся.
   - Все золото, и все ценное уже давно вывезли, что могли найти, конечно. Наряду со спасателями здесь действовала специальная бригада, которая занималась этим.
   - Ну, а вдруг что-нибудь осталось под руинами.
   - Даже если и осталось, то нам не добраться. Здесь нужны бульдозеры, а у нас их нет. Да и все равно, что толку теперь от золота и драгоценностей. Их все равно теперь некуда сдать или продать, они не ценятся. Да и инфляция постоянно растет. Нет, деньги утратили теперь свою ценность.
   - Почему же, мы же еще получаем зарплату деньгами, - возразил Дэвидсон.
   - Пока да, но скоро наступит время, когда мы будем получать зарплату едой, и будем и тому несказанно рады. Я уж не говорю о воде.
   - А что вода?
   - Морская вода заражена, боюсь, и питьевой скоро не останется.
   Кармоди уныло рассматривал безрадостный пейзаж, который перед ними был открыт.
   - Можно задать тебе вопрос? - спросил Голдблюм.
   - Задавай, - Кармоди был слегка удивлен подобным обращением.
   - Зачем ты здесь остался?
   - То есть?
   - Ты же не веришь, что можно что-нибудь изменить, не веришь в необходимость нашей работы. Уехал бы ты в какой-нибудь город поближе к Канаде. Там радиационный фон ниже, и растительность еще есть. Почему ты здесь?
   Кармоди долго смотрел на Голдблюма, прежде чем решился ответить.
   - За несколько дней до войны моя жена отправилась в Нью-Йорк. Это было связано с ее работой.
   Кармоди замолчал.
   - Прости, - виновато произнес Голдблюм. - Я этого не знал, ты никогда не говорил ничего об этом. А дети у вас были?
   - Нет, ни детей, ни родителей, ни родных. Меня ничто больше не держало в родном городе, поэтому я и пошел добровольцем в эту группу.
   - Теперь я понимаю. Голдблюм повернулся к Хенсону.
   - А почему ты здесь?
   Тот нахмурился, переминаясь с ноги на ногу.
   - Нас было трое. Трое друзей, я имею в виду. Мы были в первой спасательной команде. Остался я один. Они отправились прямо в эпицентр взрыва. Их не спасли даже антирадиационные костюмы, они умирали у меня на руках.
   Голдблюм помолчал, раздумывая.
   - Мы все здесь потому, что, либо потеряли близких людей, либо нам нечего терять. Ведь все мы из разных городов, все добровольцы. И я подумал уже давно, что война нас всех чего-то лишила, и мы все здесь, в конечном итоге потому, что ищем своей смерти. Мы не хотим жить.
   - А что потерял ты сам? - спросил Хенсон Голдблюма.
   - Я потерял надежду, - просто ответил Голдблюм. - Я не верю, что мы можем выжить. Я имею в виду все человечество. После всего этого, после такой страшной катастрофы, нет, это не возможно.
   - А что делает здесь Гордон? - подал голос Дэвидсон. - Кто-нибудь задумывался над тем, что он здесь потерял?
   - Гордон руководил спасателями, - сказал Хенсон. - Ему дали приказ, вот он и остался.
   - Чушь! - отмахнулся Дэвидсон. - Никто не давал ему такого приказа. Он пошел добровольцем, как и все мы.
   Хенсон пожал плечами.
   - Тогда не знаю. Можно долго голову ломать над этим вопросом, но так и не найти ответа.
   Они возвратились к транспортеру. Дэвидсон бросил взгляд назад, и тут же остановился.
   - Я что-то видел, - сказал он, всматриваясь куда-то между домов.
   - Что видел? - довольно равнодушно спросил Хенсон.
   - Мне показалось, что я видел человека.
   - Брось, откуда здесь может взяться человек.
   Хенсон даже не обернулся, но Дэвидсон продолжал куда-то всматриваться.
   - Вот опять! Это действительно человек!
   На этот раз все остальные обернулись и посмотрели туда, куда указывал Дэвидсон.
   - Какой человек? - спросил Кармоди. - Здесь, кроме нас никого нет, и быть не может.
   - Но я, в самом деле, видел человека. Далеко впереди, почти в центре города. По крайней мере, мне так показалось.
   Кармоди невольно заинтересовался.
   - Кто же это может быть, Гордон? Ведь кроме него и нас в ближайшие сто километров нет ни одного живого человека.
   - Мне показалось, что на нем нет антирадиационного костюма.
   - Ну, теперь ясно, что тебе точно показалось, - засмеялся Голдблюм. - Никто не сможет расхаживать по городу без костюма, и остаться при этом в живых. Если это только самоубийца, решивший свести счеты с жизнью. Но и он бы не смог добраться до туда. Он умер бы от ожогов, не доходя до центра города.
   Все принялись усаживаться в транспортер, но Дэвидсон, напротив, пошел назад, продолжая кого-то высматривать вдали.
   - Эй, ты куда? - крикнул ему Кармоди. - Поехали давай, никого там нет, и нечего высматривать.
   - Да вон! - воскликнул Дэвидсон, указывая рукой.
   Кармоди посмотрел в указанную сторону и, действительно, увидел вдали человеческую фигуру.
   - Не может быть, - произнес он, не веря своим глазам. - Вы видите это?
   - Да, я тоже вижу, - подтвердил на этот раз Хенсон. - Там и в самом деле человек.
   Теперь уже все видели, что впереди двигался человек, одетый в легкую одежду, совершенно не защищенный от радиации. Лишь на голове человека было что-то, напоминающее шлем. Человек не спеша разгуливал по земле, направляясь к месту, где когда-то был эпицентр ядерного взрыва.
  XI
   Некоторое время поисковики ошеломленно смотрели на фигуру человека, которая медленно удалялась от них. Они не знали, что предпринять, уж слишком неожиданным и невероятным было зрелище.
   - Это и вправду человек! - произнес Хенсон. - И он и вправду без антирадиационного костюма.
   Внезапно человек исчез. Поисковики встрепенулись.
   - Где он? - воскликнул Кармоди.
   - Я не знаю, он только что был впереди, - сказал пораженный Дэвидсон.
   Фигура исчезла, причем внезапно и на ровном месте. Это было настолько неожиданно, что создалось впечатление, будто ее и не было, все просто стали жертвой массовой галлюцинации.
   - Может быть, нам показалось? - предположил Голдблюм.
   - Как нам могло показаться, если мы все ее видели.
   - А что, если это мираж, - выдвинул предположение Кармоди. - Человек не может находиться в местности с таким высоким уровнем радиации, и не пользоваться антирадиационным костюмом.
   - Но мы же не в пустыне.
   - Норман верно говорит, - поддержал Голдблюм. - Никто не знает, что возможно в зоне повышенной радиоактивности. Может быть, она и в самом деле, может создавать различного вида галлюцинации.
   Они постояли еще минут десять, но фигура больше не появилась.
   - Поехали отсюда, - предложил Кармоди. - Радиация плохо влияет на человека, и похоже, с нами она начинает играть нехорошую шутку.
   Транспортер поехал прочь. Люди некоторое время бросали взгляд назад, в надежде вновь увидеть таинственную фигуру, но этого им так и не удалось.
   Через некоторое время транспортер стоял метрах в двухстах от океана, недалеко от того места, где раньше была набережная. Поисковики стояли рядом с машиной и смотрели на океан.
   - Красиво, - с тоской произнес Хенсон.
   - Угу, - сказал Кармоди, - Только ночью он будет еще красивее, когда будет светиться от радиации.
   - Не говори сказки, вода не может светиться, даже если она сильно радиоактивна.
   - Вот как? - воскликнул Кармоди. - Может, поспорим? Я сам видел, как она светится ночью.
   Хенсон посмотрел на Кармоди.
   - Разыгрываешь? Прямо так и светилась, как светится земля?
   - Ну, не совсем так, но свечение испускало. Создавалось впечатление, что она светится изнутри.
   Хенсон промолчал.
   - А сколько, первое время, на поверхности океана дохлой рыбы плавало, страх, - сказал Дэвидсон. - Дельфины, акулы, даже киты попадались.
   - И ты это сам видел? - спросил Голдблюм.
   - Акул видел, про китов мне рассказывали.
   - Все может быть, - нехотя согласился Кармоди, пожимая плечами.
   - Их тысячами прибивало к берегу. Вон, посмотри, весь берег усыпан рыбьими скелетами.
   Против этого никто не мог возразить.
   Они продолжали стоять возле транспортера и смотреть на океан, волны которого с шумом бились о берег.
   - Кто-нибудь хочет подойти поближе? - спросил Кармоди.
   Ему в ответ только улыбнулись.
   - А почему вы боитесь? Может быть, океан вовсе не так и опасен. Не могли же бомбы отравить все воды океана. А ведь океан непостоянен, его воды текут, так что, вполне возможно, зараженные воды давно уже покинули наши берега.
   - Что знает человек о последствиях ядерной катастрофы, - философски произнес Дэвидсон. - Ученые придумали ядерные бомбы, каких только прогнозов они не выдвигали на случай ядерной войны. В чем-то они угадали, а в чем-то и ошиблись. Нельзя быть полностью уверенным ни в чем, и предсказать со стопроцентной точностью тоже нельзя ничего. Да и вообще, что мы знаем о положении в мире? Мы отрезаны от всех остальных стран и континентов, у нас нет с ними связи. А ведь страшно это, если вдуматься, жить в постоянном неведении, не зная, что творится за забором.
   Голдблюм отвернулся от океана, и увидел вдали, между уцелевших домов, ту же самую фигуру, которую они уже видели раньше.
   - Эй, смотрите! - окликнул он остальных.
   На этот раз сомнений быть не могло; это действительно был человек. Он стоял неподвижно и смотрел на поисковиков. Теперь его смогли рассмотреть, как следует. Он был одет в голубую рубашку и серые брюки. На руках у него были черные перчатки, а на голове странного вида шлем, напоминающий шлем виртуальной реальности, каким раньше пользовались для компьютерных игр. От перчаток шли, как показалось Кармоди, какие-то провода. Они исчезали у человека за спиной.
   - Кто же это? - выразил общее недоумение Голдблюм.
   - Я не знаю, - произнес Кармоди.
   - Надо его окликнуть, - предложил Хенсон.
   - Эй! - крикнул Кармоди. Его голос прозвучал приглушенно и глухо. Антирадиационный костюм глушил звуки.
   - Он нас не слышит, - сказал Голдблюм.
   Кармоди закричал громче и замахал рукой. Неизвестно, заметил ли это человек в шлеме или нет, должен был, во всяком случае, но он повернулся и скрылся за домами.
   - Он ушел! - воскликнул Кармоди.
   - Он нас видел? - спросил Дэвидсон.
   - Должен был, он смотрел прямо на нас.
   Голдблюм хотел было побежать следом за неизвестным человеком, но Кармоди ухватил его за плечо.
   - Погоди, не беги! Мне кажется, что здесь что-то нечисто. Давайте обследуем лучше местность на транспортере.
   Они забрались в вездеход, и направились в ту сторону, где скрылся неизвестный. Но сколько они не рыскали между зданиями, ничего обнаружить так и не смогли.
   - Это прямо нечистая сила какая-то! - воскликнул Голдблюм.
   - Возможно, он скрылся в одном из зданий, - сделал предположение Хенсон. - Не можем же мы обследовать все дома.
   - Нет, - согласился Кармоди. - Поехали лучше на базу. Там мы доложим все Гордону, пускай сам решает, как нам быть дальше.
   Идея понравилась всем, и поисковики направились домой.
   Гордон молча и хмуро слушал рассказ поисковиков. По его лицу невозможно было понять, верит он или нет. Когда рассказ был закончен, Гордон заговорил.
   - Я не знаю, откуда здесь мог взяться человек, - сказал он. - Вы говорите, он был один?
   Этот вопрос немного смутил Кармоди.
   - Во всяком случае, мы так думаем.
   - Вы же сами говорили, что видели его в разных местах. А что, если это был не один человек, а несколько.
   Кармоди пожал плечами. Гордон задумался. Если сюда выслали еще одну бригаду, то они должны были знать об этом, но им не сообщали ничего подобного. Не мог это быть и никто из выживших после ядерной атаки; радиация его просто бы убила.
   Чувствуя, что не в силах найти ответ, Гордон посоветовал всем выбросить это из головы. В конце-концов, если это был кто-то из выживших, то, поскольку, он продержался до сих пор, то мог продержаться и дальше.
  XII
   Стивен Миллер сильно нервничал, когда вводил в программатор координаты Нью-Йорка. А вдруг не получится? А вдруг расстояние окажется слишком большим?
   Под ногами Стивена было нечто, напоминающее беговую дорожку, но, по которой можно было свободно двигаться в любом направлении. Это приспособление должно было облегчить ему возможность передвижения.
   Наконец, отбросив сомнения, он нажал пусковую кнопку. В следующее мгновение Стивен ахнул.
   Вокруг него открывался разрушенный мир. Это, без сомнения, было когда-то городом, уничтоженным ядерным взрывом. Но был ли это Нью-Йорк?
   - Ну, что? - нетерпеливо спросил Патрик.
   Но Стивен ничего не ответил. Он изумленно озирался по сторонам. Все это казалось таким нереальным, будто бы Стивен находился в виртуальной реальности, и из-под земли должны были вот-вот выскочить компьютерные монстры.
   Стивен посмотрел себе под ноги. Он стоял на чем-то, что с трудом можно было назвать землей. Это была оплавленная однородная масса, которая может возникнуть только во время ядерного взрыва.
   - Получилось, - выдохнул Стивен. - Я и в самом деле в Нью-Йорке!
   - Работает! - воскликнул Чарли. Свою радость также бурно выразил и Патрик.
   - У нас получилось!
   Джессика и Виктория лишь улыбнулись, они выражали свою радость менее активно. А, может быть, они вообще не испытывали радости по этому поводу.
   Стивен зашагал на месте. Его голограмма двинулась вперед. Стивен испытывал необычайно странное чувство, его шлем позволял ему видеть все, что происходит вокруг. Остановившись, он топнул ногой. Странное дело, он услышал сразу два звука; один издала его собственная нога, при ударе о беговую дорожку, а второй был произведен ногой голограммы, которая топнула по той массе, которая была у нее под ногами.
   - Что ты видишь? - спросил Чарли.
   - Я вижу мир, который я бы не хотел видеть, - ответил Стивен. - Это как в страшном сне, или как в антиутопическом фильме о далеком будущем.
   - Где именно ты находишься? - спросил Патрик.
   - Я в самом центре города. Здесь все уничтожено ядерным взрывом. Но Нью-Йорк ли это, я не знаю.
   - Должен быть Нью-Йорк, если только транслятор не зашвырнул тебя в Вашингтон, или еще в какое-нибудь место, наподобие этого. Но это вряд ли.
   Стивен посмотрел по сторонам и, заметив, что по периметру города сохранились здания, направился к ним.
   - Куда ты идешь? - спросил Патрик.
   - Хочу выйти к окраине города, там имеются уцелевшие здания.
   Однако Стивен скоро понял, что до уцелевших зданий идти слишком долго. Он перенастроил программатор, и переместил голограмму ближе к окраинам.
   Именно в этот момент его и заметили поисковики.
   Появившись теперь возле уцелевших зданий, Стивен принялся осматривать их. Подойдя к стене одного из домов, он провел рукой по ней. Он ничего не почувствовал, так как его собственная рука двигалась по воздуху. Однако рука голограммы издала звук, который обычно издает физическое тело, скользящее по чему-то твердому.
   Стивен вытянул руку, но рука голограммы так и осталась согнутой. Стена не пустила ее дальше.
   Стивен отошел от стены и, нагнувшись, взял в руку обломок кирпича, лежащего на земле. Управлять телом голограммы, и брать ее руками что-то, чего не чувствуешь сам, оказалось необычайно сложно. Рука Стивена сжала пустоту и сомкнулась в кулак. Рука голограммы ухватила кирпич. Стивен выпрямился, и его двойник сделал то же самое, обломок кирпича по-прежнему оставался в его руке.
   - Странно, - принялся объяснять коллегам Стивен. - Я взял в руки кирпич, но совершенно не ощущаю его. Это как детская игра, или игра в театре. Чувствую себя чрезвычайно глупо.
   Неожиданно Стивен размахнулся и швырнул кирпич в сторону. К его удивлению он полетел со страшной скоростью, и вскоре скрылся из его глаз.
   - Вот это да! - восхищенно произнес он. - Я самый сильный человек в мире. Мой рекорд не сможет побить ни один чемпион по метанию ядра.
   Стивен принялся бродить по уцелевшим улицам, и проделывать всевозможные штуки, испытывая возможности голограммы. Незаметно для самого себя, он вышел из города и оказался на набережной.
   Метрах в ста впереди него стоял транспортер, возле которого столпились поисковики.
   - Люди! - изумленно воскликнул Стивен. - Впереди меня люди. Наверное, это поисковая группа, работающая здесь.
   - Надо подойти к ним, - сказал Чарли.
   - Ни в коем случае! - возразил Патрик. - Мы не имеем права попадаться людям на глаза.
   - Это еще почему? - изумленно воскликнул Чарли.
   - А потому, что наша работа секретная, мы не можем права раскрывать ее без разрешения начальства.
   - О каких секретах ты говоришь? Мы чудом выжили после ядерной войны, теперь мы должны держаться друг за друга, делать все необходимое, чтобы спасти мир!
   - Угу, ты думаешь, что мир можно спасти этой штукой. Да его вообще нельзя спасти.
   - Что? Для чего мы тогда всем этим занимаемся? Для чего все это нужно? Мы действуем не по собственной инициативе, нас содержит правительство. Зачем оно этим занимается, если спастись все равно невозможно?
   - Чтобы продлить агонию! - мрачно и злобно ответил Патрик. Потом он в сердцах махнул рукой. - Ладно, не будем спорить. Если нам позволит обнаружить себя, то мы так и сделаем. Если же нет, то тут ничего не попишешь.
   - Но что может быть плохого в том, что другие люди будут знать о нас и нашем изобретении?
   - Что плохого? - Патрик посмотрел на Чарли как на сумасшедшего. - Что плохого в том, что весь мир получил ядерное оружие? Что плохого в том, что в космосе были расположены спутники с лазерным оружием? Ты что же, не понимаешь, какую силу и могущество может дать человеку такое изобретение? И представь, если оно попадет в руки сумасшедших. Что будет тогда, по-твоему?
   - Но ведь сейчас совсем иное время? - возразил Чарли.
   - Но люди остались прежними, со всеми своими пороками и безумными желаниями. Люди, Чарли, никогда не меняются, никогда не изменятся. И никакая война, никакое бедствие не способно сделать их лучше. Нобель дал людям динамит, чтобы шахтерам было легче дробить скальные породы, а во что человечество превратило его изобретение. Человек норовит даже самое мирное изобретение превратить в оружие, а ты хочешь дать ему такую силу.
   - Но что страшного и ужасного может быть в этой голограмме? - совершенно искренне спросил Чарли.
   - Что страшного? А ты представь, что будет, если каждый начнет проникать туда, куда он захочет, в самые скрытные, запретные и потаенные места? Что будет, если для всех и для каждого не будет существовать ничего запретного?
   И произнося эти слова, Патрик лишь только теперь осознал сам, какую страшную вещь они создали.
  XIII
   Потрясенный своими собственными словами, Патрик изумленно замолчал. Вот оно, то, чего он боялся, то, что его мучило. Он чувствовал, что существует какой-то подвох, чувствовал какую-то неясную опасность, исходящую из их изобретения. Какую, он не мог до сих понять, но теперь вдруг все встало на свои места. Чарли Неро видимо тоже это почувствовал. Ошеломленный, он произнес:
   - Для чего же мы тогда так много времени работали над этим проектом? Для того чтобы дать выжившим людям новый способ самоубийства?
   - Я не знаю, - сконфузился Патрик. - Мне это только сейчас пришло в голову. Надо обо всем сообщить правительству. Мы работаем на него, и не имеем права раскрывать секреты кому попало. Пусть оно само решает, как быть дальше. Это не должно быть нашей заботой.
   Чарли, по всей видимости, не был согласен с Патриком. Но он ничего не сказал на этот счет. Их спор прервал Стивен.
   - Так что же мне делать? - спросил он. - Идти на контакт с поисковиками или же нет?
   - Нет, - резко сказал Патрик. - Выключай голограмму!
   - Поздно! - вдруг воскликнул Стивен. - Они заметили меня.
   - Что они делают? - спросила Виктория.
   - Они машут мне руками, и что-то кричат.
   - Уйди из поля их зрения, и выключай голограмму, - приказал Патрик.
   Стивен так и сделал. Он увел своего двойника из поля зрения поисковиков и, зайдя за угол какого-то здания, выключил голограмму.
  31 декабря 17 часов 50 минут
   Рабочий день в лаборатории подошел к концу, и над городом сгустилась тьма. Сотрудники лаборатории готовились расходиться по домам.
   - Завтра у нас выходной, - говорила Джессика. - Значит, встретимся мы только послезавтра?
   Она многозначительно переглянулась со Стивеном.
   - Да, завтра у нас выходной, - хмуро подтвердил Патрик. - И мы, похоже, приготовили такой подарок всему человечеству, что хоть стой, хоть падай.
   Однако Джессику, по-видимому, не слишком волновала ни их фантастическое открытие, ни что-либо иное, кроме того, что эту новогоднюю ночь, она собирается провести вместе со Стивом. Она уже в нетерпении постукивала каблуком.
   - Чарли, ты сейчас куда направляешься? - спросил Патрик у Неро.
   - К себе домой, куда же еще.
   - Можем мы поехать вместе, я бы хотел с тобой кое о чем поговорить.
   Чарли пожал плечами.
   - Ну, хорошо, поехали.
   Все оборудование при уходе тщательно запиралось, как и сама лаборатория. Когда сотрудники лаборатории уже подходили к выходу, неожиданно на стене заработал репродуктор.
   - Внимание! Со стороны океана на город движется радиоактивное облако. Велика вероятность кислотных дождей. Мы настоятельно рекомендуем всем жителям покинуть улицы города.
   - Слышали? - воскликнула Виктория. - Мы должны торопиться, а то можем не успеть.
   - Я заеду к тебе попозже, - коротко бросил ей Патрик. В ответ Виктория лишь презрительно фыркнула, и выскочила за дверь.
   Джессика и Стивен направились к автомобильной стоянке, на которой стояла машина Стива. Джессика с тревогой поглядывала на небо. Облако необычайного цвета надвигалось на город. Вернее это уже было не облако, а настоящая туча, странного черно-фиолетово-красного оттенка. Несмотря на то, что на улице уже стемнело, цвета были хорошо различимы. Возможно, это было связано с тем, что радиация, находящаяся в облаке, вызывала свечение. Оно было необычайно красиво, но в то же время вызывало безотчетный страх и желание укрыться от него.
   Стивен подтолкнул Джессику под руку.
   - Идем, надо торопиться, а не то нас застанет дождь.
   Они сели в машину. Когда Стив выруливал на полупустое шоссе, Джессика вдруг подумала о том, что до войны по этой трассе невозможно было проехать, настолько было загружено это шоссе автомобилями. Теперь же автомобили попадались довольно редко.
   Джессика с тоскою поняла, что еще через год-два автомобили вообще прекратят свое движение. Насколько она знала, производство бензина доведено до минимума, а добыча его вообще прекратилась. Впрочем, что она вообще могла знать о положении в стране в это смутное время. Известно было лишь то, что цены на топливо неукоснительно росли вверх, и многие автолюбители уже отказались от поездок на автомобилях.
   Вот он, закат цивилизации, подумала Джессика. Скоро отомрут автомобили, потом исчезнет электроэнергия, и люди вернутся в каменный век. Но, скорее всего, до всего этого оставшееся человечество просто не доживет. Оно умрет от голода, так как отравленная земля не сможет ничего родить.
   Джессика взглянула на датчик радиоактивности. Уровень радиации неуклонно поднимался. Ей стало страшно, и она невольно вжала голову в плечи, словно этим сможет избежать облучения.
   Тем временем зловещая туча уже закрыла собой половину города, и в ней уже кое-где начинали сверкать молнии.
   Хоть бы скорее доехать до дома, подумала Джессика, может быть, они успеют до начала грозы.
   В небе прогремел раскат грома и по крыше автомобиля забарабанили первые капли дождя.
   - Начинается, - с волнением произнесла Джессика.
   Стивен хмуро кивнул, поглядывая на небо.
   - Да, кажется, не успели. Ну, так мы куда едем, к тебе или ко мне?
   Джессика на мгновение задумалась; а, в самом деле, куда лучше?
   - Поехали лучше к тебе, - решила она. Ее собственная квартира вдруг показалась ей такой пустой и скучной.
   Стивена, похоже, этот ответ вполне удовлетворил.
   - Хорошо, едем ко мне.
   Дождь пошел сильнее, быстро превратившись в настоящий ливень. Молнии сверкали уже, казалось, над самой крышей машины, а раскаты грома оглушали.
   Стивен бросил взгляд на капот машины, прямо на его глазах краска начинала облазить.
   - Проклятье! - Стукнул кулаком по рулю Стивен. - Кажется, прошла эра автомобилей. Еще немного и можно будет выкидывать автомобиль на свалку. Нет, все, прошлого не вернуть назад. Человечество обречено.
  XIV
  31 декабря 18 часов 40 минут
   Чарли и Патрику тоже не удалось избежать грозы. Она застала их в пути. Однако оба они встретили кислотный дождь с полным спокойствием и молчанием.
   Чарли остановил свой автомобиль на стоянке метрах в пятидесяти от своего дома. Дождь продолжал шуровать, и Чарли, положив подбородок на руки, лежавшие на руле, задумчиво смотрел вперед.
   - Сколько этот дождь будет еще продолжаться? - произнес Патрик. - Мы не сможем выйти, пока он не прекратится.
   Чарли нехотя кивнул, не поднимая головы, и продолжая смотреть вперед. Было похоже, что ему совершенно безразлично, что творится вокруг. Однако Патрику было совсем не все равно, и он в нетерпении ерзал на месте.
   Минут через десять дождь пошел на убыль, и вскоре прекратился совсем.
   - Ну, наконец-то, - с облегчением произнес Патрик. Он взглянул на датчик радиоактивности. Уровень радиации понижался.
   - Подождем еще немного, а потом пойдем.
   Чарли снова молча кивнул.
   - Что ты все время молчишь? - спросил Патрик.
   - А что говорить?
   Чарли чувствовал на душе какую-то пустоту, какую-то подавленность, а должен был бы чувствовать эмоциональный подъем, ведь они создали нечто, что может спасти весь мир, спасти человечество. Слова Патрика, произнесенные после первого испытания голограммы потрясли Чарли. Неужели же такое и вправду возможно? Неужели даже сейчас, в то время, когда человечество стоит на пути полного вымирания, даже в такой момент изобретение, призванное спасти мир, спасти его от гибели может послужить ему во вред? Чарли отказывался в это верить, и был глубоко потрясен.
   А у Патрика мысли были заняты совсем другим. Он смотрел на датчик радиоактивности и со страхом думал о том, что еще каких-нибудь пять лет назад, если бы уровень радиации поднялся до такого уровня, на котором он был сейчас, по всему городу была бы объявлена тревога, а все больницы были бы переполнены перепуганными жителями, уверенными, что получили смертельную дозу радиации.
   Гроза прекратилась, и зловещая туча стала медленно удаляться. Чарли и Патрик выбрались наружу. При виде того, что стало с автомобилем Чарли, Патрик присвистнул. Вся краска, покрывающая автомобиль, напрочь слезла, а кое-где металл даже оплавился, превратив автомобиль в нечто страшное и уродливое.
   Чарли оглядел свою машину тоскливым взором и, ни слова не говоря, направился к своему дому. В воздухе стоял резкий запах, ничуть не похожий на запах озона, который обычно бывал после грозы. Это было что-то кислотное, вызывающее резь в носу и в глазах.
   Патрик и Чарли поспешили покинуть улицу. В дверях подъезда Патрик обернулся и бросил взгляд на улицу. Она была пуста, и выглядела так, словно все население города уже вымерло; никто не решался в такую погоду выйти из дома.
   Очутившись в квартире, Чарли и Патрик прошли в комнату.
   - Ты знаешь, - заговорил Чарли. - Я тебя не понимаю. Ни тебя, ни всех остальных. Неужели же вы не понимаете, что перед человечеством открывается новая эра? Наше изобретение может спасти нас, всех нас. Мы сможем восстановить мир, который так безрассудно уничтожили.
   Патрик сел на диван и скептически покачал головой.
   - Для человечества новая эра наступала уже много раз, однако счастья она людям не приносила.
   - Ну, ты оцени то, что происходит вокруг нас, - сказал Чарли, усаживаясь напротив Патрика. - Мы ведь, если разобраться, ничего не знаем о том, что происходит во всем мире. Мы даже не знаем, что в действительности произошло, что вызвало ядерную войну, и кто начал ее первым. Но это ведь фактически не имеет значения. Теперь совершенно неважно, кто ее виновник. Сейчас куда важнее другое; что стало со всем миром. Может быть, весь остальной мир уже перестал существовать, и остались только одни мы, американцы. Мы вымираем от голода и радиации, но мы единственные, кто уцелел во время войны.
   Патрик пожал плечами.
   - Это мало вероятно.
   - А может быть, война вообще коснулась только нашей страны. Что если весь мир вообще не пострадал, а война произошла только у нас?
   Патрик вскинул голову.
   - Что ты мелешь?
   - Мы же изолированы, совершенно изолированы. До нас не доходят никаких вестей от остального мира. Мы знаем только то, что нам говорит наше новое правительство. У нас нет связи. Ни телевидение, ни радио не дает нам контакта с внешним миром, хотя телевидение еще работает, но только всего лишь несколько часов в сутки. Нет ни концертов, ни развлекательных передач, ни фильмов. Есть только выступление правительства. Мы даже толком не знаем, что происходит в других городах нашей страны, только какие-то слухи, распространяемые неизвестно кем, и с какой целью.
   - Если уж на то пошло, то твоя теория еще неправдоподобней всех остальных, - хмуро произнес Патрик.
   - Возможно. Но ведь это тоже не исключено. Мы же почти полностью изолированы, и меня это пугает. Жить вслепую, не зная реальных положений вещей, это страшно.
   - А что же мы можем сделать?
   Чарли помолчал, изучая свои ногти, затем пристально посмотрел на Патрика.
   - А что если и в нашей стране не все так страшно?
   - Что ты имеешь в виду? - не понял Патрик.
   - Что если ядерная война не нанесла нам такого ущерба, как нам говорят? Что если это была и не война вовсе, а просто несколько отдельных ядерных взрывов, для того, чтобы ввести нас всех в заблуждение. Для того чтобы мы думали, что все погибло, и мы все умираем.
   - Но кому все это надо? И для какой цели?
   - Я не знаю, - признался Чарли.
   - Из твоих слов получается вывод, что заговор устроило наше правительство.
   Чарли молчал, но выжидающе смотрел на Патрика.
   - Нет, это не возможно! - Патрик занервничал.
   - Почему невозможно?
   - Твои речи - это речи изменника!
   - Ну, ты подумай сам.
   - Да нечего здесь думать! По-твоему, и радиоактивные дожди выдуманы, и голод, и неурожай по всей стране, все это выдумано?
   - Но ведь именно так и поступали коммунисты в России и в Китае, когда пытались ввести свою деспотическую власть над своим народом. Тогда голод тоже создавался искусственно, иначе они не могли контролировать такое огромное население.
   - Так то были коммунисты! А разве в нашей стране правят коммунисты, у нас нет диктатуры, у нас...
   Патрик осекся, вспомнив, что никаких выборов после ядерной войны не было и в помине. Новое правительство было названо временным, необходимым в такое чрезвычайное время.
   - Ты хочешь сказать, что у нас тоже назревает деспотическое правление?
   - Я ничего не хочу сказать, - возразил Чарли. - Я просто допускаю такой вариант событий, не более, не менее.
  XV
   Патрик был ошарашен. Он нетерпеливо ерзал на диване, но не знал, что сказать еще. Доводы Чарли были безумными, но в душе Патрика возникали сомнения.
   Чарли тоже, казалось, был подавлен собственными словами. Он что-то хотел сказать, но медлил, словно не решался этого произнести.
   - Тебя что-то гложет, - заметил Патрик. - Давай, говори, что еще ты предполагаешь.
   Чарли посмотрел на Патрика.
   - Я слышал разговоры о том, что вода в океанах вовсе не так опасна, как нам говорят.
   - Но кто это говорит?
   - Я даже слышал, что кто-то купался в океане, на пляже нашего города.
   - Да это полная чушь! - не выдержал Патрик. - Вода отравлена на много столетий вперед, ведь в нее ухнуло столько ядерных бомб.
   - Но ведь если ядерные ракеты были сбиты противовоздушной обороной, то они не могли взорваться, я имею в виду, что никаких ядерных взрывов быть не могло.
   - Ну и что? Они могли дать утечку и отравить воду, ведь суммарный заряд всех этих нескольких десятков ракет составлял более ста мегатонн.
   - Пусть даже так, - согласился Чарли. - Но ведь океан не стоит на месте. Существует поговорка о том, что нельзя в одну и ту же воду войти дважды. За те несколько лет, что прошли после ядерной войны, течение давно унесло бы всю отравленную воду далеко от наших берегов.
   - А что мы знаем об остальных водах? - возразил Патрик. - Ты же сам говорил, что мы живем в информационной блокаде. Что если весь мировой океан подвергся радиоактивному загрязнению? Что если во всем мире творится подобная картина?
   - А если наоборот? - Чарли выжидающе смотрел на Патрика. - Что если весь остальной мир живой и здоровый, и понятия не имеет о том, что творится у нас? Может быть, никакие ракеты и вовсе не падали в океан. Может быть, их вообще не было.
   - Если это так, тогда откуда взялась эта кислотная гроза, которая смыла всю краску с твоего автомобиля? И почему тогда в нашем городе повышенный радиоактивный фон?
   - На этот вопрос я не знаю ответа, - признался Чарли.
   - А, вот то-то же. И я не знаю, хотя и положение в остальном мире мне тоже кажется весьма туманным.
   Они помолчали. Чарли прошелся по комнате, размышляя.
   - Меня смущает одна маленькая деталь.
   - Какая же? - спросил Патрик.
   - Почему нам запретили вступить в контакт с поисковой группой в Нью-Йорке?
   - Просто потому, что голограмма - секретный проект, и она не прошла еще все положенные испытания.
   Внезапно Чарли осенила какая-то мысль.
   - Послушай! - загоревшимся взглядом он посмотрел на Патрика. - Ведь мы же можем теперь беспрепятственно узнать, что происходит в любой точке земного шара!
   Патрик вопросительно посмотрел на Чарли.
   - Голограмма! Она дает нам возможность побывать в любой точке земного шара, и даже, возможно, за пределами его!
   Лицо Патрика тоже просветлело.
   - Мы не знаем, насколько далеко мы можем телепортировать голограмму. Но ты прав насчет того, что мы можем хотя бы попытаться побывать в других странах.
   Чувство волнения захлестнуло Чарли и он не находил себе места. Он буквально принялся метаться по всей комнате.
   - Нет, я завтра же приду в лабораторию, и проведу это испытание.
   Но внезапно Чарли пришла в голову новая мысль, которая сильно охладила его пыл. Он перестал ходить, и снова сел.
   - Что с тобой? - спросил Патрик, заметив такую резкую перемену в Чарли.
   - Ты сегодня сказал, что мы создали страшную вещь. Ты серьезно так думаешь?
   - Да, - кивнул Патрик. - И именно об этом я хотел с тобой поговорить, когда решил пойти к тебе.
   Лицо Чарли приняло холодное выражение. Он ждал, что скажет Патрик дальше.
   - Ты знаешь, любое изобретение, которое создают люди, для каких бы то ни было благородных целей оно ни создавалось, всегда, в конечном итоге, приносит человечеству зло. Нобель изобрел динамит для того, чтобы облегчить труд шахтерам. А в руках людей оно превратилось в страшное оружие. Компьютер тоже, поначалу, создавался как счетная машина. А каков результат? Два с небольшим года назад эти компьютеры направили атомные ракеты на жилые города. В руках безумных людей все полезное начинает приносить зло.
   - Но если так рассуждать, то тогда вообще ничего нельзя создавать.
   - Так-то оно так. Но если ты сам выдвигаешь идею о том, что наше правительство деспотично, то ты только представь, какую службу сыграет для него наше изобретение. Мы даем людям силу, которая позволяет проникать человеку куда угодно, в любую точку земного шара, если, конечно, оно и в самом деле на это способно. Представь себя армию, от которой нельзя укрыться, которая может проникнуть в любой бункер, от которой не спасет никакая броня, никакие телохранители. Солдат этой армии нельзя убить, нельзя даже ранить. Представь, что будет, если кто-то будет контролировать каждый твой шаг, видеть и слышать все, что ты делаешь.
   - Но ведь мы же уже пережили самую страшную в истории войну. Неужели же кому-нибудь придет сейчас в голову такое? Сейчас необходимо всем людям объединяться. Без этого человечеству теперь не выжить.
   - Уж поверь мне, Чарли, если часть человечества уцелела, то все пойдет по старому пути. Человечество никогда не изменится. Во времена всемирного потопа Бог спас только семью одного праведного Ноя, рассчитывая на то, что люди переменятся. Но ничего подобного не случилось.
   - Так что же тогда, пускай человечество вымирает?
   - Поверь мне, уж так было бы лучше для него самого. Все равно человечество найдет способ уничтожить себя. Не удалось в этот раз, будет пытаться еще.
   - Но ведь ты сам участвовал в этом проекте. Если ты так думал, то зачем в нем участвовал?
   - Признаюсь, не знаю и сам. Возможно, я никогда не задумывался об этом всерьез, по настоящему. Не знаю.
   - И это я слышу от своего непосредственного начальника, - с укором произнес Чарли. - Как совместить все сказанное тобою с твоими поступками?
   Патрик помялся.
   - Понимаешь, наверное, когда я работал над проектом, я всерьез не задумывался о результате. Наверное, я никогда не верил в успех.
   - Зачем же ты тогда работал?
   - Нужно же было чем-то занять свой мозг. А сидеть просто без дела и ждать, когда радиация тебя прикончит, было невыносимо для меня. Ведь я же все-таки был ученым, вот и хотел себя приспособить хоть в чем-то. Но сегодня, когда я воочию увидел результат наших трудов, я ужаснулся. Я представил, что может натворить наша голограмма в неблагонадежных руках, каким кошмарным оружием оно может оказаться, и мне стало страшно. В самом деле, страшно.
   Чарли опустил взгляд, раздумывая над сказанным Патриком.
   - И потом, - продолжал тот. - Ты сколько раз говорил, что наше изобретение спасет мир. Но каким образом? Да, да, какое практическое применение у нашего изобретения? Как бы ты использовал его, если бы на то была твоя воля? Лично я, при всей своей фантазии, не могу ничего придумать. Допустим, управляемое голографическое изображение, на самом деле можно телепортировать в любую точку земного шара, и даже за пределы его. Допустим. Но что дальше? Допустим, изготовят таких аппаратов тысячу штук, тысяча человек сможет телепортировать свою голограмму куда угодно. Что из этого? Что они смогут сделать для спасения нашего мира? Руками разогнать радиацию в воздухе? Процедить зараженную воду через фильтры? Что вообще они смогут сделать? Выжившие люди будут сидеть в подземельях, питаясь консервами, оставшимися в довоенное время, а их голограммы будут расхаживать по поверхности, любуясь, как природа постепенно умирает?
   Чарли хмуро смотрел на Патрика. Такого поворота он, честно говоря, не ждал.
   - Но... - Он запнулся. - Но ведь можно же как-то очистить зараженные участки. Там, где это опасно для человека, это сможет выполнить голограмма. Не знаю, специалисты должны это знать. Пускай подключат к этому делу их.
   Патрик пожал плечами.
   - В конце концов, это не наша проблема. Только я сильно сомневаюсь, чтобы правительство было заинтересовано в этом. Всегда одно и то же, всегда и во все времена. Личные нужды, личная выгода, личные интересы.
   Патрик встал и потянулся.
   - Ладно, выкинь это из головы, и встречай Новый Год. С Новым Годом тебя!
  XVI
  Нью-Йорк 31 декабря 19 часов 30 минут
   Кармоди стоял у окна станции и молча смотрел на окутанные вечерним мраком руины города. За все то время, что он работал здесь, казалось, он должен был бы привыкнуть к этому зрелищу, но не тут-то было. Каждый раз он испытывал трепет, глядя на светящуюся багровым цветом землю в том месте, где когда-то был город. Он по-прежнему не мог поверить, что все это на самом деле, что это не сон, не кадры из голливудского фильма-катастрофы о ядерной войне, а реальность. Временами ему казалось, что он спит и видит просто очередной кошмар, и ему хотелось поскорее проснуться, чтобы это все прекратилось. Но он не просыпался, и кошмар не кончался. Кармоди закрывал глаза, и через несколько мгновений открывал их снова. Но он по-прежнему видел багровое зарево, которое испускали зловещие смертельные лучи, убивающие все живое, что без защиты приближалось к городу. Временами Кармоди чувствовал желание броситься в это зарево, броситься без всяких защитных костюмов, чтобы прекратиться свое бессмысленное существование, прекратить эти мучения, которые временами он не мог больше выносить. Ему хотелось умереть, но в то же время, что-то удерживало его от этого рокового шага. Может быть, это был инстинкт самосохранения, а может быть, что-нибудь другое, но Кармоди продолжал жить, продолжая свое бессмысленное и, как он подозревал, никому не нужное существование. Ведь никто бы не огорчился его смертью, никто не пролил бы слезы над его могилой, да и самой могилой, он уверен, не было бы. Была бы еще одна смерть, к которой все уже давным-давно привыкли.
   Из этих мрачных дум, Кармоди вывел Тайсон, который подошел к нему тихо и незаметно.
   - О чем задумался?
   Голос Тайсона вернул Кармоди к реальности.
   - Да так, ни о чем, - сказал он, поежившись.
   - Смотришь на то, что осталось от Нью-Йорка? Да, жуткое зрелище. Но ты лучше не смотри на него подолгу. Такая картина способна свести с ума кого угодно.
   Кармоди ничего не ответил, но все же послушно отвернулся от окна.
   - Лучше пойдем поможем ребятам украшать комнату. Ведь через несколько часов наступит Новый Год.
   Кармоди посмотрел равнодушным взглядом на то, как Дэвидсон и Голдблюм украшают разноцветными бумажными лентами комнату.
   - Ребячество, - все также равнодушно сказал он.
   - Может быть, - согласился Тайсон. - Но это все же лучше, чем полностью погрузиться в себя. Мы продолжаем жить, а значит нельзя сдаваться. И, пока есть такая возможность, стараться получать от жизни удовольствие и радость. Разве до войны ты не праздновал Рождество и Новый Год? Не были ли они самыми лучшими праздниками твоего детства?
   - Это было до войны, - сухо произнес Кармоди.
   Тайсон дружески потрепал его по плечу.
   - Ладно, пошли.
   Кармоди на секунду встретился с ним глазами, и понял, что на душе у Тайсона творится примерно то же самое, что у него самого. Он понял, как тяжело далась Тайсону попытка поднять ему настроение.
   Кармоди отошел от окна и присоединился к Голдблюму и Дэвидсону. Некоторое время спустя они сидели и любовались своим творением.
   - По-моему неплохо получилось, - сказал Голдблюм.
   - Угу, - согласился Дэвидсон. - Совсем как в моем детстве. Мы тоже таким образом украшали нашу квартиру.
   - Новый Год много счастья нам несет, - печально и одновременно с горькой насмешливостью произнес Хенсон.
   Все промолчали.
   - Нет, - подал голос Тайсон. - Мы всегда больше праздновали Рождество, чем Новый Год.
   - Ну, это вполне естественно, - подхватил Голдблюм. - Рождество самый великий праздник. По крайней мере, так мы все думали в детстве.
   - А вы знаете, - вдруг сказал Хенсон. - Я все думаю о том, кого же мы все-таки видели в городе. Ведь не могло же это нам померещиться, мы все видели человека.
   - А не могло это быть миражом? - высказал предположение Тайсон. - Вдруг радиация сыграла с вами шутку? Знаете, как в пустыне бывает.
   - Да что ты мелешь, - рассердился Хенсон. - Тебя вообще с нами не было! Что ты можешь знать об этом.
   - Нет, это действительно был человек, - в раздумье произнес Голдблюм. - В этом не может быть даже никакого сомнения. Галлюцинация не может быть такой четкой и ясной. Тем более что мы все видели эту фигуру.
   - Фигуру человека в шлеме? - переспросил Тайсон.
   - Да, в шлеме или в чем-то подобном шлему.
   - Но самое странное было в том, что он появлялся в разных местах, - произнес Дэвидсон.
   - В том-то и дело, - согласился Хенсон. - Мы передвигались на вездеходе, а он, вроде бы, шел пешком. Не мог он так быстро переместиться на такое расстояние.
   - А может быть, это был призрак? - сказал Тайсон. - Призрак кого-нибудь из погибших в этом городе?
   - Я не верю в существование привидений, - сказал Хенсон.
   - И все-таки, тогда кто же это был. - Голдблюм в раздумье потер подбородок. - В последний раз я хорошо его разглядел. Он был в рубашке и брюках, и на нем не было никакой защиты от радиации.
   Гордон, стоявший в дверях, и за все это время не проронивший ни слова, вдруг сказал.
   - А что если это беженцы.
   - Какие беженцы? - не понял Хенсон.
   - Ну, люди, уцелевшие во время попадания бомбы и переселившиеся на время куда-нибудь в лес или в горы или еще в какое-нибудь подземелье. Они выждали некоторое время, и теперь думают, что в городе безопасно, и решили переселиться обратно.
   - Разве такое может быть? - удивился Дэвидсон. - Разве бывают на самом деле такие сумасшедшие?
   - В жизни бывает всякое.
   - Если это так, то мы просто обязаны их найти, - сказал Хенсон.
   - Если только радиация не прикончит их раньше, чем мы их найдем.
  XVII
  Лос-Анджелес 31 декабря 21 час 30 минут
   Джессика и Стивен накрывали на стол. Глядя на то, как Стивен по-хозяйски раскладывает тарелки, Джессика почувствовал неловкость.
   - Слушай, Стив, а может быть, не надо этого?
   - Не понял. - Стивен непонимающе посмотрел на Джессику.
   - Я имею в виду еду. Ведь она же сейчас стоит неимоверно дорого, а через несколько месяцев, возможно, ее вообще нельзя будет достать. Может быть, лучше приберечь ее на черный день.
   - А когда еще нам удастся накрыть на стол? - спросил Стивен. - Что если это последний наш праздник? Зачем продлять себе мучения, если можно отметить Новый Год по-настоящему. К чему думать о будущем, на которое мы все равно не в состоянии повлиять.
   Стивен вынул из холодильника бутылку шампанского.
   - Как? - ахнула Джессика. - Еще шампанское? Ты сошел с ума! Ведь мы же уже сегодня отмечали Новый Год! Уже пили шампанское!
   - Это было на работе, а теперь будем встречать его только ты и я.
   - Но все равно, это непростительная расточительность. Твоей зарплаты не хватит на то, чтобы так часто пить шампанское.
   Стивен хитро улыбнулся.
   - Мой отец до войны держал небольшой магазинчик, где торговал шампанским. Он постоянно держал дома приличный запас этого благородного вина. Ну, теперь ты согласна со мной выпить?
   Джессика невольно рассмеялась.
   - Ну, раз так, то я, пожалуй, выпью с тобой бокальчик.
   - Надеюсь, ты никуда не торопишься? Ты не назначила больше никому свидание? А то, может быть, тебя ждет еще один жених?
   Стивен хитро посмотрел на Джессику.
   - Перестань, кто еще может меня ждать.
   Эти слова Джессика произнесла весело, но в душе, почему-то, почувствовала досаду.
   - Может быть, это ты ждешь еще гостей?
   - Нет, будем только мы двое; ты и я.
   Стивен прошел в угол комнаты и зажег небольшую елочку, стоящую на табурете.
   - Красиво? - спросил он.
   - Красиво, - согласилась Джессика.
   - Это я специально для тебя сделал.
   - Спасибо, я польщена.
   Они немного помолчали.
   - Ну, чем займемся? Сразу сядем за стол или как?
   - Может быть, посмотрим телевизор? - предложила Джессика.
   Стивен пожал плечами.
   - А для чего? Теперь все равно не существует развлекательных передач. Нет ни фильмов, ни праздничных концертов. Все это уже в прошлом, как и вся наша жизнь.
   Джессика вздохнула.
   - Да, а ведь совсем недавно столько существовало каналов, сколько передач. А теперь, теперь не существует даже Голливуда. И все из-за этих проклятых исламистов!
   - Исламистов?
   - Конечно, ведь это именно они развязали атомную войну. Если бы в их руки не попало ядерное оружие, мы бы сейчас жили, как и раньше, никакой ядерной войны бы и не было. Но нет, этим фанатикам мир не нужен. У них мечта только о том, как бы весь мир уничтожить. Они почти добились своего. Успокаивает, по крайней мере, хоть то, что их уже больше не существует в природе. Все их государства уничтожены.
   - Откуда такая уверенность? - спросил Стивен.
   - Ну как же, правительство все время об этом говорит.
   - Гм, а тебе не кажется странным то, что правительство так точно знает обо всем, что творится в мире, а мы не знаем даже, что происходит в других городах. Нам ведь даже не показывают ничего, просто говорят дикторы.
   - Ты думаешь нам врут?
   - Я не знаю. - Развел руками Стивен. - Многие утверждают, что войну начали русские, ты считаешь, что виноваты исламисты, и существует множество еще разных версий.
   - Ах, оставим это! Сейчас не это главное.
   - Хорошо, давай сменим тему. Что ты думаешь о голограмме?
   - Да ничего я не думаю, - честно призналась Джессика. - Мне это глубоко безразлично.
   - А отчего так?
   - Ну, какой, собственно прок от нее? Чарли Неро утверждает, что это спасет мир. Лично я не представляю каким образом. Ну что нам прока от того, что человек сможет попадать виртуальным образом в любую точку земного шара. Признаюсь, я не верю ни во что. Я не верю, что мы можем спасти планету, не верю, что мы выживем и сами. Не верю я, и все тут. Для меня важно скрасить последние свои дни. Все равно мы не в силах теперь ничего изменить, нам остается только доживать свои дни.
   - Какие мрачные у тебя мысли, - заметил Стивен. - Впрочем, у меня они тоже не лучше. Ты лучше скажи, ты не хотела бы стать Джессикой Миллер?
   - Ты имеешь в виду стать твоей женой? Ох, ну прекрати Стив, время свадеб прошло, время плача настало. Разве тебе плохо со мной? Я могу перейти к тебе, если ты хочешь. Но вести разговоры о свадьбе, о том, чтобы оформить законным образом наши отношения, по-моему, просто глупо в нашем положении. Пользуйся случаем, не упускай свой шанс, а остальное... Остальное пускай горит все синим пламенем. А ведь оно и так сгорит. Или, может быть, ты хочешь, чтобы у нас были дети? Чтобы они родились мутантами и медленно умирали от радиации? Уж поверь мне, Стив, этого я боюсь больше всего.
   Стивен помолчал, обдумывая слова Джессики, потом протянул руку к бутылке шампанского.
   - Будем ждать двенадцати часов или выпьем сейчас по бокальчику?
   - Давай сейчас, зачем тянуть.
   Стивен стрельнул пробкой.
   - Ну, за нас?
   Джессика подняла бокал.
   - Да, за то, чтобы мы были вместе до конца отпущенного нам срока.
   Стивен грустно улыбнулся.
   - А также за то, чтобы наша прошлая жизнь вернулась. Кто знает, может быть, это еще и возможно.
   Они сдвинули бокалы и выпили.
  XVIII
  31 декабря 23 часа 10 минут
   Стивен и Джессика танцевали. Из динамика магнитофона лились мягкие и негромкие звуки 'Энигмы'. Под музыку этой группы было очень легко танцевать. Она прекрасно подходила для этой роли. Ее слегка мистические мелодии, отдававшие чем-то восточным, действовали успокаивающим образом на переутомленный разум, уставший решать непосильные для себя задачи.
   Джессика и Стивен медленно кружились в танце, тесно прижимаясь друг к другу, и не говоря ни слова. Им было хорошо и без слов. Сама музыка, казалось, говорила за них, выдавая то, что творилось у них на душе. Стивен невольно подумал о том, какое это необычное открытие; музыка. Звуки, которые сами по себе, по отдельности, ничего не значили, в правильном сочетании друг с другом, превращались в удивительные мелодии, вызывающие, в зависимости от настроения, самые разнообразные чувства и эмоции. И сейчас, в данный момент, эта музыка вызывала у Стивена нечто гораздо большее, чем просто физическое влечение к Джессике, она создавала в душе какое-то чувство умиротворения, необычайной легкости. Не удержавшись, Стивен поцеловал Джессику в губы. Она ответила на его поцелуй.
   Потом они еще долго кружились в танце. Музыка играла, елка мигала разноцветными огоньками.
   - Скажи, ты хотела бы завести детей? - спросил Стивен, глядя прямо в глаза Джессики. В них отразился ужас.
   - Детей?! О чем ты говоришь? Да кто же захочет сейчас иметь детей. Какое будущее их может ждать? Да у них вообще не может быть никакого будущего! Да ты что! Ни о каких детях теперь не может быть идти и речи. Заводить детей в наших условиях - это преступление!
   - Но ведь должно же человечество как-то выживать.
   - У человечества нет шансов на выживание. Все, человек кончил свое существование на земле. Время человека кончилось.
   По телу Джессики пробежала дрожь.
   - Мне очень жаль, но я ничего не могу изменить. И никто не сможет. Ни голограмма, ни какое-либо иное изобретение человечества, все бесполезно.
   Потом они еще долго сидели вместе, прижавшись друг к другу. Сидели и молчали. Они не знали что говорить.
  1 января 2012-го года 0 часов 0 минут
   Часы пробили двенадцать.
   Стивен и Джессика подняли бокалы.
   - С Новым Годом! - В голосе Стивена прозвучала неподдельная радость. А может быть, это была надежда?
   - С Новым Годом! - подхватила Джессика.
   Они выпили и повернулись к экрану телевизора, который вопреки своим словам все же включили. Как ни странно, но по телевизору шла передача. Президент Соединенных Штатов поздравлял всех американцев с Новым Годом. Он высказал надежду на то, что в будущем году уровень радиации понизится, и страна постепенно сможет вернуться к нормальной жизни. Уже сейчас, по его словам, были заметны улучшения в области экологии, и что учеными были обнаружены обширные поля, почти не пострадавшие от радиации, и которые в будущем году смогут дать обильный урожай, так что голод жителям Америки перестает угрожать.
   - Дай Бог, если это и в самом деле так, - с надеждой произнес Стивен, слушая выступление президента.
   Наступил Новый Год. Концерта по телевизору не было, праздничных передач тоже, но какая-то музыка все же зазвучала.
   - За нас! - сказал Стивен, допивая свой бокал.
   - За нас! - сказала Джессика.
  
   Часы пробили двенадцать.
   Чарли Неро, задремавший было в своем кресле, встрепенулся и прислушался. За окном не было слышно ни фейерверков, ни радостных криков, возвещавших, что наступил Новый Год. Ничего! Разумеется, никто не собирался выходить на улицу в то время, когда снаружи радиация достигала временами двухсот микрорентген в час. Даже окна приходилось закрывать свинцовыми экранами, иначе радиация могла попасть в квартиру.
   А всего лишь несколько лет назад в Новогоднюю ночь невозможно было заснуть. Люди праздновали этот праздник, улицы были переполнены детьми. Их веселые и радостные голоса вливались во все окна. Эх, неужели же эти времена ушли безвозвратно! Неужели больше никогда не будут литься с улиц голоса детей! Не будет больше радости и веселья.
   Чарли встал с кресла и подошел к окну. Приоткрыв экран, он осторожно выглянул наружу.
   Пустота.
   Ему даже стало страшно. Что это, стоит ли после этого жить, если улицы пусты даже в такой большой праздник?
   Пусто. Лишь только лужи на дорогах, оставшиеся после прошедшего дождя. Ни одной живой души! Что это, конец света?
   Чарли посмотрел на окна соседних домов. Нигде не было света. Впрочем, окна большинства граждан, как и окна самого Чарли, были закрыты свинцовыми экранами. Свет бы все равно через них не прошел.
   Темно и мрачно. Не горят больше неоновые рекламы в витринах магазинов, все опустело и вымерло.
   Чарли прижался лбом к стеклу. Радиация убьет его? Пусть, она это сделает все равно. Ему так и так приходится выходить из дома без защиты. Чуть позже, чуть раньше, разницы большой не было.
   Чарли вспомнился вопрос Патрика о том, каким образом их изобретение сможет спасти мир. Признаться, этот вопрос словно отрезвил Чарли. А, в самом деле, как? Он не знал этого. На самый главный вопрос он не знал ответа.
   Чарли вновь закрыл свинцовый экран на окне, и вернулся в кресло. Что делать, лечь спать? Но ему не хотелось пропускать Новогоднюю ночь. Но и праздновать тоже не хотелось. Чарли чувствовал в душе тяжесть и опустошенность.
  XIX
   Поисковая команда в Нью-Йорке тоже встречала Новый Год. Гордон выстрелил пробкой из бутылки шампанского.
   - С Новым Годом! - голос его звучал не совсем искренне и неуверенно.
   - И как мы будем праздновать его? - с насмешкой спросил Дэвидсон. - У нас здесь даже телевизора нет.
   - А может быть, пробежимся по городу без костюмов? - неожиданно сказал Кармоди. - В самом деле, видели же мы там человека. Может быть, радиация нам ничего и не сделает, а? Кто за то, чтобы выйти на открытое пространство и первый раз за столько лет подышать свежим воздухом? Признаюсь, мне до смерти надело сидеть здесь, как в консервной банке, и не иметь возможности соединиться с природой. Может быть, мы и не умрем, а просто изменимся. Станем какими-нибудь суперсуществами, которым не страшна никакая радиация. Давайте проверим. Может быть, радиация вовсе не страшна людям. В конце концов, что мы знаем о ней. Давайте выйдем наружу и посмотрим.
   Но предложение Кармоди ни у кого не вызвало энтузиазма. Все лишь тревожно переглядывались друг с другом. Их беспокоило поведение Кармоди; уж не сошел ли он с ума.
   - Нет, правда. - Кармоди поднялся из-за стола. - Давайте выйдем. Вы сами видели человека, бродившего по городу. Вы помните белые ночи, которые стояли первое время после взрыва? Тогда было светло, как днем. Но ведь сейчас ночи стали такими, какими им и положено быть. Может быть, все уже очистилось. Плевать на то, что показывают наши счетчики. Все они врут! Ну и что, что земля светится. Может, все это сделает нас всего лишь новыми существами.
   Гордон, нахмурившись, смотрел на Кармоди. Что это? На него так подействовал алкоголь? Но ведь он выпил всего лишь неполный бокал, как и все остальные. Или он просто отвык от него, и алкоголь ударил ему в голову? Возможно, нервное напряжение последних лет привело Кармоди к нервному срыву. В любом случае нельзя позволить ему натворить глупостей.
   А Кармоди уже стал выбираться из-за стола, с явным намерением выйти наружу.
   Гордон сделал знак сидевшим рядом с Кармоди Хенсону и Голдблюму. Те вскочили с места и принялись усаживать Кармоди обратно. Впрочем, тот особенно-то и не сопротивлялся.
   Гордон перевел дыхание.
   - Похоже, что нервное напряжение последнего времени отрицательно сказывается на нас. Мы устали, я понимаю. Поэтому давайте лучше помолчим. Наверное, это будет лучшим тостом для нас, лучше любых речей, которые бы мы могли произнести. С Новым Годом!
   Поисковики вяло принялись за еду.
  
   Виктория Белингейм и Патрик Сеймур находились в квартире Виктории.
   - Часы бьют, - сказала Виктория, указывая на настенные часы. Часы эти, правда, вовсе и не собирались бить, поскольку были без боя, но стрелки на них остановились на двенадцати.
   - Полночь, - задумчиво произнес Патрик. - Наступил Новый Год.
   Это были единственные слова, которые были произнесены по поводу наступившего праздника. Воцарилось неприятное, тяжелое молчание, которое было прервано кашлем Виктории.
   - Ты ведь был после работы у Неро, ведь так? - неловко спросила она.
   Патрик рассеяно кивнул.
   - Зачем ты к нему ездил?
   - Хотел поговорить по поводу голограммы. Все-таки сегодня наша работа, можно сказать, завершилась.
   - Странный он какой-то.
   - Кто, Чарли?
   - Ну да, он настоящий трудоголик.
   Патрик покачал головой.
   - Нет, просто он переживает за все человечество. Он считает, что обязан спасти мир.
   - Это никому не под силу.
   - Я знаю. Это знаю я, это знаешь ты, но он этого не знает. Точнее, не хочет в это верить. Он верит в обратное.
   - Глупый и несчастный он человек, - произнесла Виктория.
   - Кто знает. Ведь он единственный из нас, у кого есть стимул стремиться к тому, чтобы жить. У него есть цель, а у нас ее нет. У него есть надежда, а мы ее давно потеряли.
   - Ты ему завидуешь?
   - Нет. Его цель призрачна, и я боюсь, что когда-нибудь он прозреет и поймет, что ничего-то он изменить не в силах. И тогда, я не знаю, как он тогда поступит. Для него это может оказаться очень сильным ударом. Разочарование, что может быть страшнее. Когда человек разочаровывается, то он может впасть в отчаяние. А отчаяние часто приводит к самоубийству. Боюсь, что как бы он тогда не наложил на себя руки.
   - Ну и что? Ведь все равно мы все умрем, - холодно произнесла Виктория. - Самоубийство может оказаться лучше, чем смерть от лучевой болезни. По-крайней мере, это не так мучительно.
   Виктория снова закашлялась. Этот кашель появился у нее несколько дней назад, но тогда он был меньше и реже, сейчас же, как будто, он стал чаще. Это насторожило Патрика.
   - Скажи, ты не обращалась к доктору, по поводу своего кашля?
   В ответ Виктория лишь раздраженно махнула рукой.
   - К какому доктору, о чем ты говоришь? Как будто у докторов нет других проблем, кроме моего кашля.
   - А вдруг это серьезно?
   Виктория лишь махнула рукой.
   - Ну а что изменится от этого? Что проку будет от того, что я схожу к доктору?
   Патрик нахмурился; а вдруг это симптомы лучевой болезни. Но вслух он ничего не сказал.
   Стрелки на часах показывали уже начало первого.
   - Мы так и будем сидеть? - спросила Виктория.
   - А что ты хочешь делать?
   - Не знаю. - Почему-то опустила глаза Виктория. - Ты мог бы хотя бы меня обнять.
   Патрик подсел к ней поближе и выполнил просьбу. Некоторое время они сидели молча. Виктория скосила глаза на часы.
   - Ну, вот и еще один год нашей жизни прошел, - почти шепотом произнесла она.
   - Почему так пессимистично? Может быть, жизнь только начинается.
   Виктория покачала головой.
   - Нет, все уже в прошлом, все в прошлом.
   Так они и сидели молча, обнявшись, и почти не глядя друг на друга.
  XX
  1 января 6 часов 40 минут
   Чарльз Неро проснулся, и долгое время лежал с открытыми глазами, глядя в потолок бессмысленным взглядом. Спать ему не хотелось, а вставать было лень, да и незачем. Сегодня был выходной, а значит, на работу идти было не нужно. Но чем занять себя весь этот день, Чарли не имел представления. Настроение у него было совсем не праздничное, да и вообще Чарли не любил выходных. Он был, что называется трудоголиком, то есть смысл всей его жизни был в работе. Не имея возможности заняться своими прямыми обязанностями, Чарли изнывал от безделья.
   В комнате было темно, восход еще не наступил, да и окна были закрыты экранами. Наконец, решив, что валяться в постели больше не имеет смысла, Чарли сел, и спустил ноги с кровати. Тишина, стоящая вокруг, действовала на него угнетающе. Потерев виски, Чарли встал и отправился в ванную.
   Прежде чем открыть кран с водой, Чарли невольно подумал о том, а откуда, собственно, поступает к нему в дом вода. А она продолжала бесперебойно поступать, и поступала с самой войны. Но какая это вода? Вдруг она радиоактивна или просто отравлена?
   Чарли горько усмехнулся, и открыл кран. Кончив умываться, он посмотрел в зеркало, висевшее над раковиной. Из зеркала на Чарли смотрело лицо человека лет тридцати пяти. Лицо было уставшим и измученным. Чарли уже давно не рассматривал внимательно собственное лицо, и не подозревал даже, что он выглядит подобным образом. Всклокоченные волосы и немного красные глаза создавали впечатление, будто Чарли провел буйную ночь.
   Вытерев лицо, Чарли отправился на кухню. Там, в холодильнике, у него лежали рыбные консервы и тушенка, которыми он позавтракал. Еще оставалось кофе, которое достать теперь было невозможно. Никакого импорта теперь не существовало.
   Чарли некоторое время размышлял, сварить ли ему сейчас немного или отложить на потом. Затем, решив все же, что Новый Год достаточный повод для того, чтобы устроить себе небольшой праздник, Чарли принялся варить кофе.
   Потом он долгое время сидел с чашкой в комнате перед выключенным телевизором, погруженный в размышления. Ему внезапно пришла в голову мысль о том, что он может отправиться в свою лабораторию. Ну и что с того, что сегодня выходной и праздник. Он не заставляет никого работать, а охрана вполне может пропустить его, он же не посторонний.
   Его апатию сняло как рукой. Он вскочил с места. О чем он думал все это время?! Голограмма, вот ответ на все его вопросы. Нет, не прав Патрик, она открывает ему путь к остальному человечеству, если оно еще существует. Сегодня переломный день, он наконец-то сумеет выяснить всю правду.
   Когда Чарли выходил из подъезда, чей-то кулак ударил его в лицо. Удар был сильным, и настолько неожиданным, что Чарли влетел обратно в подъезд и ударился спиной о стену.
   В подъезд заскочили двое, оба были одеты в куртки с капюшонами, которые прикрывали их головы. Один из нападавших тут же ударил Чарли ногой в живот. У Чарли вырвался сдавленный стон, и он упал на четвереньки. В дверях появилась еще одна фигура.
   Чарли поднял голову, и увидел, что все трое были чернокожими молодыми людьми, лет семнадцати-двадцати.
   - Обыщи его, Стефан! - крикнул появившийся в дверях.
   Тот, который ударил Чарли ногой, нанес теперь ему удар в лицо. Чьи-то руки обшарили его карманы и вытащили бумажник и дозиметр.
   - Все, бежим!
   Стефан ударил на прощанье Чарли ногой в бок и помчался вслед за остальными.
   Чарли сел, прижавшись спиной к стене, и вытер кровь со своего лица. Банальное ограбление, подумал он. Неужели даже сейчас, когда люди получили такой страшный урок, они продолжают оставаться волками по отношению друг к другу. Нет, прав был Патрик в том, что человек никогда не изменится. И что будет, в самом деле, если такое изобретение, как голография, попадет в руки к таким вот подонкам?
   Чарли почувствовал горькую обиду и разочарование, разочарование в людях. Они сами не желают быть человеками, сохранять в себе человеческий облик, а что, в таком случае, сможет сделать он, Чарли?
   Неро поднялся на ноги. Что ж, пусть будет что будет, человечество само приведет себя к тому, к чему стремится.
  1 января 8 часов 20 минут
   Чарли вошел в лабораторию. Охранник весьма удивился тому, что Чарли пришел на работу в такой день, но, поскольку Чарли имел свободный допуск в лабораторию, пропустил его без претензий.
   Оглядев пустое помещение, Чарли подошел к шкафу, в котором хранился аппарат, и открыл дверцу. Некоторое время он с трепетом смотрел на шлем, словно на древнеиндийское божество, готовое вот-вот ожить, затем осторожно взял его в руки. Он смотрел на него и размышлял, что же он, все-таки, держит в руках, надежду человечества или же страшнейшее средство контроля над населением, страшнейшее оружие?
   Подойдя к сооружению, напоминающему беговую дорожку, Чарли ступил на нее, и надел шлем на голову. Почему-то он чувствовал себя космонавтом, готовящимся выйти в открытый космос. Затем, испустив глубокий вздох, Чарли включил аппарат.
   Несколько секунд спустя он уже стоял возле океана, в месте, которое когда-то было пляжем. Волны с шумом бились о берег перед самыми его ногами, и выглядели совершенно обычно, не источая из себя ничего зловещего.
   Чарли окинул взглядом горизонт. Ни кораблей, ни лодок, ни вообще никакого движения на воде не было. Чарли обернулся назад. За его спиной был его родной город, который тоже выглядел пустынно и мрачно.
   Чарли сделал шаг вперед и опустил правую ногу по щиколотку в воду. Он ничего не почувствовал, хотя вода должна была быть холодной. Разумеется, ведь в воду ступила не его нога, а лишь ее изображение. Странное ощущение, словно находишься внутри виртуальной реальности. Все вокруг настоящее, но кажется нереальным, каким-то искусственным. Внезапно у Чарли возникло чувство, что сейчас из воды выпрыгнет чудовище и набросится на него. Словно в компьютерной игре, где ему предстоит сражаться с монстрами при помощи меча и магии.
   Но это была не игра. Это была реальность, которая страшнее любой компьютерной игры, страшнее любого фильма ужасов.
  XXI
   Чарли вошел в воду по колено. Небольшие волны захлестывали его бедра, и Чарли ощутил реальный холод, словно он и в самом деле стоял в ледяной воде.
   Нагнувшись, Чарли зачерпнул обеими руками воду и поднес ее к лицу. На вид вода была как вода, невозможно было определить, радиоактивна она или нет, а запах же Чарли не чувствовал. Да, голограмма обладала слухом и зрением, но совершенно была лишена обоняния и осязания.
   Шум волн действовал на Чарли, как это ни странно, успокаивающе. Чарли плеснул себе водой в лицо, но ничего не ощутил.
   Набравшись храбрости, Чарли медленно зашагал вперед. Вскоре он оказался в воде по пояс, затем по грудь. Он долго не решался окунуться с головой; а что будет, в самом деле? Он почувствовал и страх, и одновременно ощутил, как его раздирает смех. Оглядевшись, в последний раз вокруг, и так и не увидев ни одной живой души, Чарли шагнул вперед, и погрузился с головой.
   Невольно он постарался задержать дыхание, боясь захлебнуться, потом осторожно сделал вдох. Вода, окружавшая его, не попала ему в рот, как он того инстинктивно боялся. Он посмотрел под ноги; дно было устлано песком. Поколебавшись немного, он пошел вперед. Странное дело, его тело вело себя совсем не так, как должно вести себя в воде, а так, словно Чарли находился на суше. Вода не оказывала на него не малейшего влияния, не пыталась оторвать его от дна, как это должно происходить в реальности, не мешала его движению, не стесняла его.
   Чарли поводил руками. Но почему так происходит? Ведь голографическое тело обладает физическими свойствами, следовательно, и окружающая его среда должно оказывать на него влияние. Однако он вспомнил первый эксперимент, когда в лаборатории пытались сбить с ног его голограмму. Из этого ничего не получилось; голограмма вела себя словно тело супермена, которое невозможно поразить.
   Чарли припустил рысцой вперед. Тело было послушным, послушным настолько, что это даже пугало Чарли. Дно быстро шло покато вниз, и Чарли погружался в глубину. Он не чувствовал давления, которое должен испытывать любой, погрузившийся уже хотя бы на пять метров.
   На глубине примерно десяти метров Чарли остановился. Он с любопытством оглядывался по сторонам. Вода была прозрачная и такая же синяя, какой ей и положено быть. Опустившись на колени, Чарли принялся руками загребать песок. Но тут внезапная мысль заставила его замереть на месте. Вокруг него на дне росли водоросли. Не везде и негусто, но росли, что свидетельствовало о том, что жизнь в океане все же существует, несмотря на все заверения правительства.
   Оглядевшись по сторонам, Чарли заметил кое-где мелькавшие тела маленьких рыбок. Он почувствовал ликование. Да, значит, жизнь и вправду продолжает существовать в океане. Значит, не все еще погибло, выходит, у человечества есть шанс на спасение!
   Интересно, об этом знает еще кто-нибудь или нет? Должны знать, конечно, не может быть такого, чтобы Чарли был первым, ведь он уже и раньше слышал слухи о том, что в океане кто-то купался. Он не верил в это, слишком хорошо это было, чтобы быть правдой. Но теперь, кто знает, может и вправду вода не заражена. Интересно, решится ли он подойти к воде вживую, без защитного костюма? Чарли почувствовал дрожь при одной этой мысли. Нет, страх перед радиацией глубоко запал в его душу.
   Чарли поднялся на ноги. Сделав глубокий вдох, он поводил перед собой руками, словно бы плавал под водой. Голограмма! С такой штукой человек сможет проникнуть в любую глубину, которая до сих пор была недосягаема. И не нужны будут никакие подводные лодки, никакие скафандры. Сколько секретов таят подводные бездны, сколько интересного для ученых.
   Чарли принялся бегать из стороны в сторону. Под ногами у него шуршала беговая дорожка, создавая чувство неправдоподобности всего происходящего. А может, это и вправду только игра. Может, Чарли находится не в настоящем океане, а виртуальной реальности? Ну нет, какие глупости. Кто же тогда запрограммировал этот мир внутри шлема, если сам Чарли работал над его созданием.
   Посмотрев наверх, Чарли увидел, как над его головой колышется синева и сверху пробивается дневной свет. Интересно, что будет, если на него нападет акула или еще кто-нибудь в этом роде? Сможет ли он справиться с морским чудовищем? Наверное да, но проверять ему это почему-то не хотелось.
   Решив не останавливаться на достигнутом, Чарли решительно зашагал в глубину. Пройдя вперед метров двадцать, он остановился и посмотрел на индикатор заряда аккумулятора. Он показал примерно две трети от полного. Хорошо. Вчера, когда Стивен телепортировался в Нью-Йорк, аккумуляторы разрядились наполовину. Получается, чем дальше посылается голограмма, тем больше расходуется на это энергии. Что ж, это вполне естественно. Но, в таком случае, на какое расстояние можно отправлять голограмму? Если судить по разрядке аккумулятора, то не слишком-то далеко. Впрочем, аккумуляторы можно усилить, сделать их более мощными.
   Чарли взбаламутил перед собой воду руками. Вода издавала характерный шум, такой, какой и должна издавать вода на глубине. Чарли открыл рот, словно собираясь глотнуть побольше воды, но заглотнул лишь воздух. Он словно рыба или человек-амфибия, который может дышать под водой.
   Живность, небольшие рыбки, плавали вокруг Чарли и совершенно его не боялись. Под ногами были водоросли, кое-где виднелись кораллы. Да, жизнь в океане продолжалась, а это означало, что вода либо начала очищаться, либо никогда и не была настолько зараженной, как это преподносилось правительством. Тогда почему об этом не известно широкой публике? Почему скрывает правительство это от населения? Выходит, все же, действительно, оно что-то скрывает. Но что именно? И для чего?
   Чарли терялся в догадках. Он не верил в правительственный заговор, но и не понимал, что же в действительности происходит в мире.
   Он в задумчивости посмотрел на индикатор заряда аккумулятора. Он может узнать правду обо всем мире. С этим аппаратом, с передатчиком голограммы, он может это сделать. Может, и должен это сделать. Невозможно держать в руках ключ от ворот, за которыми скрывается правда, и не открыть их. Слишком уж большой соблазн. Да и нужно ли от него воздерживаться.
   Чарли поднес поближе к лицу руку, на которой находился программатор, и попытался перенастроить его. Будь что будет, а он должен попытаться телепортироваться за океан. Например, в Россию.
   Но едва он только дотронулся до кнопок, как чья-то рука опустилась ему на плечо.
  XXII
  1 января 10 часов 00 минут
   - Чарли, - сказал голос.
   Чарли обернулся, но за своей спиной увидел только воду. Поняв, что он в лаборатории не один, Чарли отключил голограмму. Сдвинув на затылок шлем, он увидел, что возле него стоят Эрнест Мунахен и двое незнакомых людей в серых костюмах.
   - Чарли, что ты делаешь? - спросил Мунахен, убирая руку с плеча Чарли.
   - Как что? - недоуменно сказал Чарли. - Я испытываю голограмму. Вы же сами велели нам провести тщательные испытания.
   - Сегодня? - удивился Мунахен. - Ведь сегодня же выходной, первый день Нового Года.
   - Ну и что? Я не знал, чем себя занять, вот и решил поработать сегодня. Разве это запрещено?
   Мунахен нахмурился, обдумывая ответ Чарли.
   - А что вы сами здесь делаете?
   - Мне сообщил охранник, что ты здесь, вот я и приехал.
   У Чарли округлились брови, образовав дугу удивления и непонимания.
   - Что, собственно, происходит? - насторожился Чарли, переводя встревоженный взгляд с Мунахена на двоих неизвестных, стоящих у него за спиной.
   - Я не представил вас, - сказал Мунахен, указывая на незнакомцев. - Это правительственные агенты Хейвард и Леттич.
   - Правительственные агенты? - изумился Чарли.
   - Да, мы ведь все работаем на правительство, не так ли, Чарли? Вчера вечером я доложил, что вы закончили работу над передатчиком голограммы, и рассказал о ее необычайных свойствах.
   - Ну да, но мы толком и сами еще ничего не понимаем. Мы только начали проводить испытания, и сами еще не разобрались в ее свойствах.
   - Мистер Неро, - перебил Чарли тот, которого звали Хейвардом. - Скажите, вы уже телепортировали голограмму куда-нибудь вне здания лаборатории?
   - Разумеется. Чтобы проверить правильность работы аппарата, необходимо испытать голограмму на дальность, так сказать.
   Хейвард и Летич насторожились.
   - Куда именно вы телепортировали голограмму? - нетерпеливо спросил Леттич.
   - Вчера мы посылали голограмму в то, что осталось от Нью-Йорка.
   - Так, я правильно понял, голограмма позволяет вам видеть и слышать все, что происходит вокруг нее, видеть те места, где она находится?
   - Правильно, - подтвердил Чарли.
   - То есть, другими словами, это не просто мертвая картинка, которая появляется там, где вы захотите? Это, своего рода, видеокамера, позволяющая носителю шлема все видеть и все слышать?
   - Ну да, как виртуальная реальность. Вы все видите и все слышите, к тому же способны оказывать влияние на окружающие предметы.
   Агенты удивленно переглянулись.
   - И что вы видели в Нью-Йорке? - спросил Хейвард.
   - Да ничего, - пожал плечами Чарли. - А что мы там могли увидеть? То же, что на фотографиях Хиросимы, после ядерного взрыва. Жуткое зрелище.
   - Что еще?
   - Еще? - Чарли призадумался. - Видели поисковую группу, которая вела там работы.
   Агенты снова насторожились.
   - Поисковиков? Что они там делали?
   - Откуда я знаю? Лазили в уцелевших домах, на окраине города, что-то осматривали. Не знаю точно.
   - А сейчас, когда мы вошли, вы тоже куда-то телепортировали голограмму? - спросил Леттич.
   - Да, я продолжал испытания.
   - Где вы были, если так можно выразиться?
   - Я был в океане.
   - Что?
   - Ну, я отправил голограмму на набережную, где раньше был пляж, и погрузился под воду.
   - Голограмма может погружаться под воду? - удивились агенты.
   - Конечно, а что в этом удивительного. Ведь это всего лишь изображение, оно не дышит, не может ни утонуть, ни захлебнуться.
   - И вы свободно передвигались под водой? Что вы делали, плавали?
   - Нет, я просто шел по дну. Странное дело, я не ощущал никакого сопротивления, словно шел по земле.
   - На какую глубину может погружаться голограмма?
   - Да я думаю, что на любую. Хотя, в точности, не знаю. Я не проводил испытания так тщательно.
   - Но это же фантастика! - восхищенно воскликнул Леттич. - Он восторженно смотрел то на Хейварда, то на Мунахена. Понимаете, мистер Неро, - Я ведь и сам ученый. Я работал с компьютерами, с виртуальной реальностью. Я имею представление о том, что такое голограмма. Но то, что у вас получилось, выходит за пределы моих самых фантастических идей.
   Чарли молчал, не зная, что ему говорить в ответ. Леттич указал рукой на Хейварда.
   - Мистер Хейвард отвечает у нас за государственную безопасность. Вы ведь сами должны понимать, насколько ваше изобретение ценно.
   Чарли неохотно кивнул.
   - Поэтому ваша дальнейшая работа должна проходить под нашим наблюдением. Мы будем помогать вам в вашей работе, в частности я, сам.
   - А почему такой контроль над нами? - недоверчиво спросил Чарли.
   - Но ведь я вам только что объяснил это.
   - Вы нам не доверяете?
   - Вопрос о доверии и недоверии здесь совершенно не уместен, - вмешался Хейвард. - Речь идет о государственной безопасности. Проект, над которым вы работаете, является секретным проектом, и необходимо принять меры, чтобы он не попал во вражеские руки.
   - Вражеские руки? Но позвольте, ведь правительство постоянно убеждает нас в том, что цивилизации больше не существует. Весь мир уничтожила атомная война. Лишь в отдельных государствах уцелели некоторые города, но они перестали быть организованными, и поэтому не представляют для нас никакой опасности.
   Чарли с волнением ждал ответа, может быть, от агентов он получит, наконец-то, достоверную информацию о том, что творится в мире.
   - Все это так, - согласился Хейвард. - Но все же нельзя терять бдительность. Кто знает, с чем еще мы можем столкнуться.
  XXIII
  1 января 11 часов 40 минут
   Все четверо сидели за одним из столов в лаборатории, и пили чай. Чарли и Мунахен находились по одну сторону стола, агенты по другую. Чарли был задумчив и молчалив, Мунахен встревожен и напряжен. Оба агента же были возбуждены и, в то же время, подозрительны.
   - Что у вас с лицом? - спросил Леттич, глядя на Чарли.
   Чарли провел рукой по лицу.
   - На меня напали сегодня утром, когда я выходил из дома.
   - Напали?
   - Да, меня ограбили.
   Хейвард напрягся.
   - Пропало что-нибудь важное?
   Он пристально посмотрел на Чарли, сжимая в руке бокал с чаем.
   - Что вы подразумеваете под словом 'важное'? - недовольно произнес Чарли. - У меня украли дозиметр и бумажник, в котором было двести долларов. Это важное?
   Агенты расслабились.
   - А ничего связанного с работой не пропало, никаких документов?
   - Нет. Ничего из украденного с работой связано не было.
   Агенты продолжили пить чай.
   - Скажите, на какое максимальное расстояние может посылаться голограмма? - спросил Леттич.
   - Если бы мы знали. Мы только вчера начали проводить испытания. Я как раз хотел телепортировать голограмму куда-нибудь за океан, в другие страны, но тут появились вы.
   - Вы не успели этого сделать? - снова насторожился Хейвард.
   Почему они так тревожатся, когда я говорю о том, что посылаю голограмму куда-то, подумал Чарли. Чего они боятся?
   - Нет, я не успел этого сделать.
   Чарли помолчал, потом посмотрел на Хейварда.
   - Мистер Хейвард, может быть, вы мне скажете, что происходит в мире. Мы живем здесь в полной изоляции, не знаем ни о чем, не получаем никаких новостей об окружающем мире. Почему так?
   Хейвард слегка призадумался.
   - Может быть, это оттого что и не о чем и сообщать. Мир подвергся ядерному заражению, никакие сигналы не проходят в эфир. Мы не можем ничего поймать, и никто не слышит нас.
   - Но, в таком случае, перед нами лежит средство связи, которое может пробиться через любую помеху. Давайте прямо сейчас попробуем телепортировать голограмму?
   Чарли поднялся с места, словно собираясь сделать это прямо сейчас.
   Хейвард мягко, но твердо схватил Чарли за руку.
   - Подождите, мистер Неро, не нужно этого делать.
   Слова Хейварда прозвучали как приказ.
   - Почему? - Чарли замер.
   - Потому что никто, без ведома правительства не имеет права выходить за пределы страны.
   - Но ведь это же не поездка, это всего лишь... Я даже не знаю, как и выразиться.
   - Вот именно. Мистер Неро, с этого момента работа над вашим проектом должна быть полностью под нашим контролем.
  1 января 15 часов 00 минут
   - Я не понимаю, почему вы вообще говорите об этом со мной, - произнес Чарли. - Не я один работал над этим. У меня есть непосредственный начальник, Патрик Сеймур. Говорите все это ему. Я вовсе не хочу, чтобы у вас или у кого-нибудь еще сложилось мнение будто бы я ключевая фигура. Я всего лишь исполнитель, выполняющий свою работу, так же, как и вы.
   - Что ж, верно, - поразмыслив, согласился Хейвард. - Но у меня складывается впечатление, что вы больше чем другие увлечены своим проектом. Это доказывается тем, что вы в такой день, первого января, находитесь на работе, а не дома.
   - Ну и что? - пожал плечами Чарли. - Просто Новый Год давно перестал быть для меня праздником, и дома мне просто скучно.
   - Все равно. Мы не станем беспокоить остальных. Пускай отдыхают, а завтра они сами выйдут на работу. Но, поскольку, мы сейчас с вами здесь, я хотел бы, чтобы мы продолжили испытания. На этот раз я сам буду подопытным кроликом, если так можно выразиться.
   Хейвард посмотрел на аккумулятор, который все это время заряжался от сети.
   - Неужели же такой маленький аккумулятор способен создавать столько энергии? - с сомнением спросил он.
   - Получается, что может, - сказал Чарли.
   На самом деле, аккумулятор вовсе не был таким уж маленьким. Он представлял собой нечто вроде ранца, который должен носить на спине человек. Но Хейвард был прав; по всем законам физики такой аккумулятор не может вместить в себе столько энергии, чтобы наделить физическими свойствами голограмму. Физические свойства вообще не входили в расчет.
   - Сколько нужно времени, чтобы полностью зарядить аккумулятор? - спросил Хейвард.
   - В том случае если он будет полностью разряжен, и от сети в двести двадцать вольт, больше двух суток.
   - Гм, может ли аппарат работать включенным в розетку?
   - Имеете в виду непосредственно от сети? Наверное, да. Почему же нет.
   Хейвард надел на себя шлем и перчатки, и встал на беговую дорожку.
   - Как управлять этой штукой?
   Чарли показал, как включается аппарат.
   - Почему ничего не происходит?
   - Необходимо задать координаты того места, куда вы хотите телепортировать голограмму.
   Хейвард с сомнением посмотрел на программатор.
   - Как это сделать?
   - Куда вы хотите попасть? - спросил Чарли.
   - Ну, например, в Вашингтон. В то место, которое когда-то было Вашингтоном.
   Чарли объяснил, как производится настройка, и Хейвард отправился в путешествие.
  XXIV
  1 января 16 часов 40 минут
   Чарли Неро вернулся домой. Ему не понравилось, как поворачивались события. Очень не понравилось. Появления двух агентов, подозрительный разговор, все это приводило Чарли к уверенности, что правительство не хочет, чтобы он или еще кто-нибудь знал о том, что же на самом деле происходит в мире. Чарли стало ясно, что ни его, ни кого-либо еще из сотрудников лаборатории не допустят больше к аппарату. Вернее, не допустят, чтобы они телепортировали свою голограмму куда-либо за пределы города.
   Почему? Что пытаются скрыть? И неужели же и в самом деле существует правительственный заговор?
   Все это казалось Чарли чрезвычайно нелепым и невозможным. Но на его глазах Хейвард отправился в Вашингтон. Если нечего скрывать, то почему это путешествие не дали совершить самому Чарли? Что произойдет страшного, если он увидит собственными глазами руины их бывшей столицы.
   Голова шла кругом, и Чарли терялся в догадках. Но одно он все же сумел выяснить; жизнь в океане продолжается, следовательно, океан вовсе не так уж и загрязнен. А, может быть, он просто восстанавливается после ядерной атаки. Ядерные ракеты, сбитые во время войны над океаном, как они могли повлиять на окружающую среду? По всем расчетам, они должны были быть уничтожены в воздухе, не успев разорваться, то есть, не успев исторгнуть смертоносную радиацию. Значит, никакой утечки быть вообще не могло. Океан должен был совсем не пострадать, не могло быть никакого заражения.
   Однако чем же объяснить то, что дозиметры показывают повышенный уровень радиоактивности в городе? Откуда берутся кислотные дожди, если все вокруг чисто и спокойно?
   Чарли почувствовал, что начинает сходить с ума. Это была какая-то паранойя, ответы без вопросов, одно противоречило другому. Где же истина?
   Да, именно этот вопрос больше всего беспокоил Чарли. Где истина? И что вообще происходит вокруг?
  Нью-Йорк 1 января 18 часов 40 минут
   Кармоди, облаченный в защитный костюм, медленно шел в сторону города, однако, не удаляясь далеко от станции. В руках у него был мощный фонарь, луч которого он направлял на город. Он никому не сказал, что он выходит наружу, никто не должен был знать, что он здесь. Впрочем, если бы даже кто и узнал, большой беды в этом бы не было.
   Снаружи было темно, и на чистом небе высыпали яркие звезды. Кармоди поднял голову, вглядываясь в ночное небо. Интересно, наблюдает ли кто-нибудь за ними сверху? Может быть, Бог или инопланетяне? А может быть, там вообще никого нет. Просто холод межзвездных глубин, бесконечная пустота, которая так манит к себе, вызывая головокружение. Может быть, люди единственные разумные существа во вселенной. Настолько разумные, что нашли наконец-то способ уничтожить друг друга.
   А может быть, вообще никого не осталось в мире, только они шестеро. Спасатели, которые ищут в руинах уцелевшие ценности, вроде секретных документов, запрятанных глубоко в сейфах, которые уже давно превратились в плазму. Что они ищут, дорогое электронное оборудование, золото, бриллианты, архивы ФБР? Зачем они здесь, по сути? Ну, первое время после взрыва это-то понятно. Они вывозили уцелевших, эвакуировали раненых, вели спасательные работы. А теперь, что они здесь делают теперь?
   Им сказали, что в подвалах могут находиться еще выжившие, их нужно разыскать. Нельзя прекращать работу до тех пор, пока не будет полной уверенности в том, что в городе никого больше не осталось.
   Но разве для этого достаточно шестерых человек? К тому же они отрезаны от всего остального мира, к ним никто не приезжает, ими никто не интересуется. Никто не дает им никаких конкретных заданий, ведь если вдуматься, то поручение, которое им дано, просто бред и ничего больше. Они выполняют никому не нужную работу.
   Почему? Об этом они никогда не задумывались. Иногда кажется, что в Лос-Анджелесе, который теперь стал столицей, сидит робот, автомат, который на все их вопросы отвечает заученную фразу. И они даже никогда не задумывались об этом всерьез.
   Почему? Ответ был очевиден. Они все здесь находились исключительно ради того, чтобы умереть. Им все равно было, что они здесь делают, их не беспокоила эта мысль, они просто ждали своего часа. Ядерная война у каждого из них отняла что-то важное, возможно, самое главное в жизни, близкое и родное, и им незачем было жить дальше, им незачем было возвращаться.
   Кармоди поводил лучом фонаря по сторонам. А что искал сейчас он сам? Куда идет он, на какие вопросы ищет он ответы? Неужели же ему не все равно, неужели есть что-то, что ему не безразлично?
   Да, был вопрос, который гвоздем сидел в его голове. И этим вопросом был, конечно, тот самый человек, которого они все видели вчера.
   Но, какая ему, собственно, разница? Что изменится для него оттого, что на окраинах города кто-то выжил? Пусть это даже так, ему-то что?
   Кармоди и сам не знал этого. Он просто искал ответ, возможно для того, чтобы чем-то занять свой мозг, чтобы не сойти с ума окончательно. По сути, ему, да и всем остальным, было глубоко безразлично, выжил ли здесь еще кто-нибудь или нет. Они искали не жизни, они искали своей смерти, которая до сих пор избегала их.
   Кармоди отошел метров на двести от станции, когда за его спиной внезапно зажглись три фонаря. Он обернулся на свет, и понял, что это шли искать его. Заметили все же его отсутствие. Кармоди встал и, не выключая своего фонаря, стал ждать их приближения.
   А его товарищи приближались. Они увидели свет его фонаря, и теперь направлялись прямо к нему. В наушниках не раздавалось ни звука; поисковики шли молча. Когда их стало разделять от Кармоди не более двадцати метров, послышался голос Тайсона:
   - Ой, ну, слава Богу, нашли! А мы уж думали, что ты, в самом деле, без костюма отправился на прогулку. Что ты вообще здесь делаешь? И почему один, почему нас не предупредил?
   Кармоди сделал неловкий жест.
   - Да так, ходил гулять. Думал, может встречу кого-нибудь.
   - Ты все о вчерашнем человеке?
   Поисковики окружили Кармоди.
   - Ладно, пошли. Нам Гордон за тебя чуть нагоняй не устроил.
   Кармоди ничего не оставалось, как подчиниться. Бросив последний взгляд в сторону разрушенного города, он двинулся с остальными спасателями в обратный путь.
  XXV
  Лос-Анджелес 1 января 23 часа 20 минут
   Чарли Неро долго не мог уснуть. Он ворочался в своей постели с боку на бок, но сон не шел к нему. Его занимал вопрос; что будет завтра? Первый рабочий день в этом году. Как воспримут его коллеги новость о том, что над ними устанавливается подобный тоталитарный контроль? То, что им теперь не дадут свободы действия - это было совершенно ясно. И Чарли все больше и больше укоренялся в уверенности в том, что виды на голограмму у правительства совсем иные, чем у него. Не оставалось сомнения в том, что использовать их открытие будут совсем иначе, чем хотелось бы ему самому.
   Чарли чувствовал тяжесть на душе и осадок, словно бы все его мечты и надежды были разрушены в одночасье. Впрочем, наверное, так оно и было. С печалью он думал о том, что никто из их команды не вкладывал в эту работу своей души. Никто из них по-настоящему даже и не обрадовался тому, что работа, наконец, завершилась. Никто не воспринял известие о том, что голограмма наделена физическими свойствами. Это переворачивало с ног на голову всю науку, все понятия о принципах сохранения энергии. Никто не понял того, что перед ними открывалась новая эра, и не только в науке, но и вообще в уцелевшем обществе людей.
   Никто не придал этому значения, разве что лишь, кроме Патрика. Но он осознал их открытие лишь только как угрозу выжившему человечеству. Патрик увидел в голограмме лишь чудовищное оружие, чудовищный способ тотального контроля над людьми. Чарли не мог, не желал верить, что это так. Он не желал верить, что работа, над которой они потратили столько времени, может нести людям зло. Нет, это не возможно. Голограмма должна спасти человечество, это ее предназначение, а вовсе не контроль над людьми, вовсе не война.
  2 января 4 часа 20 минут
   Чарли проснулся, и понял, что он спал не более четырех часов. Проснулся он резко и внезапно, словно выпрыгнул из сна. Он тут же понял, что такое пробуждение означало, что он уже больше не сможет уснуть.
   Чарли сел на кровати, и почувствовал, что его голову разрывает резкая боль. Бессонница давала о себе знать. Потерев руками лоб и виски, Чарли спустил ноги с кровати и нащупал тапочки. Кое-как встав на ноги, Чарли, шатаясь, направился в ванную комнату, где принял таблетку от головной боли.
   Умывшись и побрившись, Чарли вошел в кухню. Есть ему не хотелось, было слишком рано. Выпить чашечку кофе было непростительной роскошью, но сегодня у Чарли была на это уважительная причина. Ему сегодня исполнялось тридцать шесть лет.
   По этому поводу можно было бы, и выпить виски. У него была припасена бутылочка на подобный случай. Но сегодня был рабочий день, и он не мог себе позволить придти на работу пьяным. Тем более что день сегодня будет ответственным, и неизвестно еще было, как все это воспримут его коллеги.
   Чарли сварил себе кофе, и решил удовольствоваться им. Проходя мимо зеркала, он поднял чашку, словно произнося тост самому себе, и сказал:
   - С днем рождения, Чарли! За нас с тобой!
   После этого он долго еще сидел в кресле, погруженный в мрачные размышления.
  2 января 8 часов 00 минут
   Они собрались все. И Мунахен и агенты, и весь коллектив экспериментальной лаборатории. Хейвард рассказывал им все то, что уже вчера говорил Чарли и Мунахену. Чарли мрачно слушал и наблюдал за реакцией их коллег. К его удивлению восприняли они эту новость с полным равнодушием. А когда Хейвард сказал, что с сегодняшнего дня их зарплата увеличивается в два раза, лаборатория наполнилась радостью. Все приветствовали эту новость. Один лишь Чарли в душе негодовал; неужели же их не интересует ничего, кроме денег. Но, похоже, это действительно было так. Это была всего лишь их работа, и ничего более. Каждый из них знал, что может умереть в любой день, а деньги еще имели кое-какую ценность, хотя уже далеко не такую, как раньше. Никого не возмутило, и даже не удивило то, что телепортироваться отныне будут только Хейвард или Леттич. Никто не задал вопроса, почему такие ограничения. Всем было безразлично. Они просто выполняли свою работу, им за это платили деньги. Остальное их не интересует, в том числе, не интересует и то, как будет использоваться их изобретение.
   Леттич предложил начать работу. Никто не возражал, и поэтому он смело надел на себя шлем.
   - Странное дело, - произнес он. - Я чувствую одновременно и нетерпение и волнение, словно собираюсь отправиться туда, откуда не возвращаются.
   - Странное ощущение, - предупредил Хейвард. - Но это чувство ни с чем не сравнимо.
   - Да? - Леттич вертел в руках перчатки.
   - Словно находишься в виртуальной реальности или в космосе. До всего можешь дотронуться, но все кажется каким-то неестественным. Чувствуешь себя так, словно кто-то тебя разыгрывает.
   - Может, это и в самом деле розыгрыш?
   Хейвард покачал головой.
   - Уверяю, это не розыгрыш.
   - Хм, куда же мне отправиться?
   - А нельзя ли туда, где больше всего неизвестности, - внес предложение Чарли.
   - Это куда же?
   - В Россию.
   - В Россию?
   - Да, да, в Россию, - поддержали несколько голосов.
   Леттич вопросительно посмотрел на Хейварда. Тот кивнул в знак согласия.
   - В Россию, так в Россию. - Леттич принялся надевать перчатки.
   Странное дело, подумал Чарли, он говорит о России таким тоном, словно ему все о ней известно.
   - Помогите мне задать программу, - попросил Леттич.
   Патрик выполнил настройки.
   - Ну, включаю. - Леттич нажал пуск.
   Некоторое время он молча, разинув рот, осматривался по сторонам, водил перед собой руками, пытался что-то ощупать. По предварительным расчетам он должен был находиться прямо в Москве, а может быть, неподалеку от нее.
   - Невероятно, - наконец выдохнул Леттич. - Фантастично!
   Он присел, и сделал движение, словно подбирая что-то с земли. Некоторое время он рассматривал невидимое нечто, затем направился куда-то. Движения его были неловкими, словно он не привык ходить по беговой дорожке. Затем он остановился, и стал ощупывать что-то перед собой.
   - Что вы видите? - нетерпеливо спросил Чарли.
   - Я в России, - тихо произнес Леттич. - Это и вправду Россия! Не может быть никакого сомнения. Вы сделали это! У вас получилось!
   - Что вы видите? - снова спросил Чарли.
   Леттич вдруг словно опомнился.
   - А? Да... нет, ничего. Все погибло. Все уничтожено.
   Леттич повертел головой.
   - Я попал в мертвый мир. Да, проклятая война, она все уничтожила. Все.
  XXVI
  2 января 11 часов 20 минут
   - С днем рождения, Чарли! С днем рождения, Чарли! - громко пели агенты. Им потихоньку вторили Мунахен и Патрик.
   В руках все держали бокалы с вином, которое принесли агенты. Вино было довольно дорогим по ценам, которые были еще до войны. Достать подобное вино сейчас считалось почти невозможным. Тем не менее, Хейвард и Леттич принесли целых две таких бутылки.
   Леттич поднялся и вытянул руку с бокалом так, словно собираясь произнести тост. Он и в самом деле его произнес:
   - Друзья, сегодня великий день для нашей страны! Ваше открытие, над которым вы так много времени работали, принесет неоценимую пользу государству, особенно сейчас, в наше время, время разрухи. Я хочу поднять этот бокал за всех вас, за будущее нашей страны, а также хочу поздравить с днем рождения вашего сотрудника Чарли Неро, чей день рождения так удачно совпал с сегодняшним днем. Придет время, когда наша страна вновь возродится из пепла ядерной войны, и тогда наши потомки будут с достоинством и гордостью вспоминать ваши имена, имена тех, кто дал им будущее. Благодаря вашему изобретению Америка станет такой великой страной, какой она никогда не была ранее, какой не была еще ни одна страна в мире за всю историю человечества. За вас, мои дорогие братья и сестры!
   Леттич поднес бокал к губам, и с наслаждением выпил вино. Чарли же отчужденно и с подозрением смотрел на него. Было странным и невероятным то, что человек неописуемо радовался, побывав в мире, полностью разрушенным ядерной войной. Еще можно было бы это понять, если бы дело касалось только России; она была злейшим врагом Америки на протяжении всей истории. Но точно так же радовался вчера Хейвард, побывавший, по его словам, в разрушенных городах Америки. Что он на самом деле там увидел? Что они оба увидели?
   Чарли покосился на транслятор голограммы. Телепортация в Россию поглотила весь заряд аккумулятора, но это не имело никакого значения. Голограмма могла вполне работать и от сети.
   Но откуда такая радость? Откуда такой пир во время чумы? И откуда такое дорогое вино, да еще две бутылки? Может быть... Что происходит в мире?
   Чарли невольно сжал в руке бокал из-под вина. Он должен непременно это выяснить. Он должен добраться до аппарата.
   - Кстати, - вдруг подал голос Леттич. - Как называется ваш аппарат?
   - Мы еще не придумали точного названия, - сказал Патрик. - Сперва хотели назвать его просто передатчиком голограммы, потом телепортом, но это не совсем точное название. Но, когда мы увидели, что голограмма обладает физическими свойствами, мы даже не знаем, как его теперь называть.
   Леттич понимающе кивнул.
   - Да, название должно быть стоящим, оно должно быть громким. Но сейчас главное не название, главное то, что оно работает.
  2 января 14 часов 40 минут
   Хейвард и Леттич еще несколько раз запускали аппарат, по очереди отправляясь в путешествия по миру. И на все вопросы о том, что они видели, что слышали, оба агенты отвечали как-то неохотно, и было видно, что они недоговаривают.
   Наконец Хейвард обратился к работникам лаборатории.
   - Ну, вот что, ребята, мальчики и девочки, на сегодня вы свою работу сделали. Можете идти домой и отдыхать. А нам с коллегой надо кое-что еще проверить.
   - Но как же наш транслятор? - настороженно спросил Патрик. - Вы не имеете права вот так забирать его у нас!
   - Никто и не собирается этого делать, - успокоил Леттич. - Мы просто хотим провести некоторые дополнительные испытания, и все.
   - Но почему вы не хотите проводить их в наше присутствие? И вообще, что происходит? С этой штукой можно посещать любые точки земного шара. Почему вы не позволяете нам этого делать? Что вы от нас скрываете? Вы боитесь, что мы что-то увидим? Мы разработали эту штуку, а вы с нами поступаете так, словно боитесь, что мы увидим что-нибудь лишнее, что-нибудь запретное. Но, с каких это пор весь земной шар стал запретным?
   - Гм, - сказал Хейвард, нахмурившись. - Мы живем в тяжелое время. В стране введено военное положение. Надеюсь, что оно будет продолжаться недолго, но сейчас очень сложное время.
   - О чем вы говорите? - воскликнула Виктория. - Мы живем в демократической стране!
   Хейвард предостерегающе поднял руку.
   - Демократической, да, это верно. Но сейчас демократия претерпела кое-какие изменения. Поймите, сейчас во всем мире военное положение. Мы не хотим, чтобы что-нибудь вырвалось за пределы нашего государства. И, к тому же, в целях безопасности нашей страны, многие сведения должны быть засекречены.
   - Хорошенькое дело! Знание о том, что творится в мире, засекречено. Что за ерунда! Мы даже не знаем сколько городов уцелело в нашей стране, не знаем, есть ли незараженные зоны на ее территории. Мы же не просим вас, чтобы вы нам выдали военные секреты. Мы живем, как в клетке, как в зоопарке. Можете вы нам сказать хоть что-нибудь?
   - Когда правительство посчитает нужным это сделать, оно само вам все сообщит, - холодно сказал Хейвард.
   Сотрудники лаборатории негодующе переглянулись.
   - Все, - сказал Хейвард. - Как я вам уже сказал, на сегодня ваша работа закончена. Вы можете отправляться по домам. Завтра день начнется, как обычно, вы приступите к своим обязанностям. А пока, до свидания!
   Сотрудники лаборатории нехотя направились к выходу, бросая через плечо подозрительные взгляды на агентов.
   Когда дверь закрылась за последним человеком, Хейвард повернулся к Леттичу.
   - Теперь, я думаю, мы сможем приступить к заданию. Нам никто не будет мешать.
   - А тебе не кажется, что это попахивает безумием? - спросил Леттич.
   - Безумие - это то, что лежит перед нами. Безумие - то, что они создали. Господи, они хоть сами понимают, какое могущественное средство они сотворили?
   - Не знаю, может быть, и нет. Особенно этот мечтатель Неро. Он не понимает в каком мире он живет. Никто из них этого не понимает. Да и откуда им понимать, когда население держат в неведении.
   - Да и понимаем ли мы сами? Ведь мы всего лишь винтики в государственной мировой системе. Нам дают приказы, и мы должны их выполнять. Все! Точка! Мы знаем лишь столько, сколько нам разрешено знать свыше. Не более, не менее.
  XXVII
  Нью-Йорк, 2 января 18 часов 00 минут
   Прошел еще один день, но никто в этот день не работал. Поисковиками владела попеременно то апатия, то раздражение. Ехать в город не хотелось. С наступлением Нового Года словно что-то произошло со всеми. Все изменились. Работа казалась, как никогда раньше, бессмысленной и просто глупой. Они понимали это и раньше, но теперь, почему-то, ощущали это необычайно остро.
   - А что там? - вдруг спросил Хенсон, указывая рукой в сторону, противоположную от города.
   - В каком смысле? - не понял Голдблюм, находившийся рядом с Хенсоном.
   - В прямом, - сказал Хенсон, указывая на окно. - Кто-нибудь был там, километрах в ста, например, от города. Ведь мы ни разу не ездили в этом направлении.
   - А зачем нам туда ездить?
   - Вот, в том-то и дело! Никому и в голову не пришло поехать куда-нибудь, кроме города. А что там? Вдруг там жизнь! Нормальная жизнь! Если там не падало никаких бомб, если там все живут так, словно никакой войны и не было?
   Голдблюм пожал плечами.
   - Конечно, наверняка есть места, которых не коснулась атомная война.
   - Вот и я про то же. Что если нас держат здесь ради какого-то эксперимента? У меня такое чувство, что все это сделано искусственно. Полная резервация, неведение, голод и все такое прочее. Я не знаю, может быть, я схожу с ума, но мне кажется, стоит лишь нам покинуть это место, поехать в любую сторону, подальше от Нью-Йорка, и мы попадем в реальный мир, мир живой, который живет и существует точно так же, как и жил до войны.
   - Но ты же сам называл причину, по которой мы здесь. Мы все потеряли, нам незачем возвращаться к людям. Нам нет места среди них.
   - Да, верно, - нехотя согласился Хенсон. - Но меня терзает мысль, что все мы стали жертвой чудовищного обмана, обмана, который создали мы сами.
   Они долгое время молчали. Хенсон стоял у окна, и всматривался в темноту. Он знал, что на протяжении многих километров от станции не росла даже трава. Но что там дальше? Станция находилась в низине и была расположена таким образом, что обзор закрывали холмы, не позволяющие рассмотреть как следует то, что находилось за ними.
   Внезапно, откуда-то из коридора, раздался крик Дэвидсона:
   - Эй, сюда, скорее, все! Смотрите!
   Хенсон и Голдблюм выскочили на крик. К Дэвидсону уже спешили все остальные.
   - Да скорее же вы! Где вы все! Смотрите в окно!
   Дэвидсон указывал в окно, направленное к Нью-Йорку. Там, на фоне серого неба, была четко видна фигура человека, движущего прямо к ним.
   - Человек!
   - Надо зажечь прожектор, - распорядился Гордон, прибежавший вместе со всеми остальными.
   Через минуту на крыше здания вспыхнул прожектор, который осветил фигуру человека в шлеме, странных перчатках и ранцем за спиной.
   - Это он, тот самый, которого мы видели в городе! - воскликнул Кармоди.
   Гордон с изумлением смотрел на приближающуюся фигуру. До нее было уже не более ста метров, и она продолжала приближаться к станции.
   - Это определенно человек, - нехотя произнес Гордон, словно он был разочарован тем, что его люди рассказали ему правду. - Но что на нем надето?
   Никто из присутствующих не мог понять, что же было за спиной человека, и что это за непонятный шлем был надет у него на голове. А человек шел, внимательно вглядываясь в окна станции. Наконец, разглядев поисковиков, наблюдавших за ним, он приветливо замахал им рукой.
   - Он машет нам, - с удивлением произнес Дэвидсон.
   Человек остановился метрах в десяти от окна, за которым находились спасатели.
   - На нем нет защитного костюма, - сказал Хенсон.
   - И вообще он выглядит довольно странно, - подтвердил Голдблюм. - Вы заметили, он передвигается как-то необычно. Его ноги движутся как-то не так. Будто он идет по беговой дорожке или еще что-нибудь в этом роде.
   Человек некоторое время неподвижно стоял, словно о чем-то размышляя, затем что-то принялся делать с запястьем своей левой руки.
   - Надо его впустить, - предложил Кармоди.
   Он сделал шаг назад, словно собираясь пойти открыть неизвестному дверь. Но человек внезапно исчез. Не растаял в воздухе, а исчез, словно его тут и не было.
   Люди припали к стеклу.
   - Что произошло?
   - Он просто исчез!
   - Точно так же, как это мы видели и в городе.
   - Где же он?
   Спасатели переполошились.
   - Мы что же повстречали привидение, - сказал Голдблюм.
   - Не говори глупости, - рассердился Гордон. - Привидений не существует.
   Люди всматривались в темноту, в надежде вновь увидеть человека.
   - Ну, теперь-то вы не считаете, что нам это померещилось? - обратился Дэвидсон к Гордону, но тот промолчал.
   Внезапно за спинами поисковиков раздался голос:
   - Добрый вечер, господа!
   Спасатели резко обернулись. Непонятный человек стоял за их спинами и добродушно улыбался.
   - Не бойтесь! - успокаивающе поднял руки человек. - Не пугайтесь меня, хотя я и выгляжу несколько необычно, и появился необычным способом. Я прошу вас не волноваться.
   - Кто вы? - выдавил из себя Гордон.
   - Моя фамилия Хейвард и я работаю на правительство. Я здесь, чтобы показать вам, что вы не забыты, что родина не забывает вас.
   Воцарилось изумленное молчание, которое прервал Хейвард.
   - Я понимаю ваше недоумение. Вас интересует, каким образом я оказался здесь, и почему на мне нет антирадиационного костюма? Ответ на этот вопрос прост, но в то же время, невероятно сложен. Дело в том, что я не сам присутствую здесь, вы видите лишь мое изображение - голограмму. Сам же я нахожусь в нашей новой столице Лос-Анджелесе, и пришел к вам по приказу правительства, которое высказывает вам свои соболезнования и приносит извинения за то, что долгое время не поддерживало с вами непосредственного контакта.
  XXVIII
   Некоторое время спасательная группа молча взирала на Хейварда, затем она оживилась, словно вышла из столбняка. Люди на перебой стали задавать вопросы.
   - Но как это возможно?
   - Как вы здесь оказались?
   - Сколько нам еще здесь оставаться?
   - Что нам дальше делать?
   Хейвард попытался прервать этот словесный поток.
   - Все по порядку. Итак, вы здесь уже находитесь почти два года, за это время, как я думаю, вы уже успели прочесать всю местность, осмотреть все уцелевшие здания. Так? Так. Все, что уцелело, все документы, оборудование, дорогую аппаратуру вы все это перевезли на свою станцию.
   - Сэр, мы перевезли аппаратуру, но, боюсь, от нее не будет никакой пользы, - сказал Гордон. - Вы представляете, что такое ядерной взрыв? Вся электроника сгорает во время электромагнитной волны. Ответьте на наш вопрос, каким именно образом вы здесь очутились, и что это за голограмма такая. Насколько мы знаем, ничего подобного не существует в мире.
   Хейвард кивнул.
   - Да, не существовало до последнего времени. Группа ученых создала ее, и сейчас мы проводим испытания.
   - Испытания? То есть, вы хотите сказать, что ученые создали нечто такое, что может передавать изображение человека в любую часть земного шара?
   - Именно, - подтвердил Хейвард.
   - И вы можете слышать и видеть все, что видит ваш двойник?
   - Точно.
   - Здорово! - подхватили все.
   - Это что же, как в виртуальной реальности? - спросил Тайсон. - Вы можете одним нажатием кнопки попадать в любую часть земного шара?
   - Можно сказать и так, - согласился Хейвард. - И даже больше того. Голограмма обладает твердостью, то есть, способна влиять на окружающую среду, как то, например, поднимать предметы.
   Поисковики переглянулись.
   - То есть, мы можем до вас дотронуться? - спросил Тайсон.
   - Совершенно верно.
   Тайсон тотчас, довольно робко направился к Хейварду и, вытянув руку, дотронулся до его груди.
   - Но это не человеческое тело. Это что-то совершенно иное.
   - Правильно, но оно с успехом может заменить настоящее тело. Руки, ноги функционируют прекрасно, я могу брать предметы, ходить, даже бегать.
   Снова воцарилось недолгое молчание. Хейвард победоносно оглядел присутствующих.
   - Что, ребята, надоело вам быть здесь?
   - Муторно, - согласился Голдблюм. - И нам кажется, что наше пребывание здесь не имеет смысла. Сэр, скажите, зачем мы здесь? И что происходит в мире? Ведь ядерная война уничтожила не весь мир, и не всю нашу страну? Ведь так?
   Глаза Хейварда хитро блеснули. В них появилось то едва заметное выражение, которое присуще всем тем, кто знает гораздо больше, чем все остальные.
   - Сэр, если вы и вправду работаете на правительство, вы ведь должны знать правду? Скажите нам, что происходит в других городах. Кто уцелел, и каково действительное положение вещей в мире?
   Голдблюм умоляюще смотрел на Хейварда.
   - Скажите нам, ради чего мы здесь находимся? Ради чего погибли наши родные и близкие? Ради чего умираем все мы?
   - Ради процветания нашей страны, ради процветания нашей Америки, - просто ответил Хейвард.
   - Но разве она существует еще, как государство?
   - Если бы она не существовала, как государство, то не было и правительства. А здесь вы для того, чтобы помочь подняться нашей стране.
   - Но каким образом мы можем что-либо изменить, если с нами не существует непосредственного контакта, - возразил Гордон. - Мы здесь в полной изоляции.
   - Были, - сказал Хейвард. - Через несколько дней к вам прибудут вертолеты. У вас будет контакт с цивилизацией. А пока скажите, знаете ли вы, что в Нью-Йорке был международный валютный банк?
   - Все об этом знают.
   - А знаете ли вы, что глубоко под землей этот банк имел подвал, в котором хранилось большое количество золота?
   - Ну и что? - пожал плечами Гордон. - Все равно до него невозможно добраться. Даже если взрыв и не уничтожил золото, оно погребено глубоко под землей.
   Хейвард качнул головой.
   - С этим аппаратом, я думаю, можно до него добраться.
   Он показал на руки, на которые были надеты перчатки и себе на голову, на которой был шлем.
   Гордон нахмурился и немного поразмышлял.
   - Что вы предлагаете?
   - Я предлагаю вам следующее; я попробую добраться до этого золота, а вы сохраните его у себя на станции. Завтра или после завтра к вам прибудут вертолеты, которые заберут золото.
   Гордон непонимающе смотрел на Хейварда.
   - Я не понимаю, а при чем здесь вообще золото? Разве оно сейчас имеет цену?
   - Имеет, имеет, уж поверьте мне. - Хейвард многозначно смотрел на Гордона. Тот молчал, видимо не совсем понимая смысл предложения.
   - Когда золото будет переправлено в Лос-Анджелес, вы, по возвращении домой, получите десять процентов от его стоимости. Ну, что скажите?
   Гордон побледнел.
   - Деньги? Да на что нужны нам ваши деньги? Что мы сможем купить на них в мире, который умирает от радиации?
   - Не все умирает, мистер Гордон. Я думаю, вы сможете найти применение этим деньгам, и будете жить припеваючи до конца ваших дней.
   - То, что у нас отняла война, мы не сможем вернуть ни за какие деньги.
   - Не говорите глупости! - Хейвард почувствовал раздражение.
   - Глупости? По-вашему, потерять друзей, близких, семью, это означает глупости?
   Голос Гордона стал ледяным.
   - Неужели же вы и в самом деле думаете, что мы согласились остаться здесь ради денег? Неужели же мы не понимали, что от нас просто избавляются. Война отняла у нас все, ради чего мы жили. Единственное, что нас поддерживало все это время, это вера в то, что наша жертва поможет спасти остальное человечество. Мы надеялись, что вы придумаете способ, как спасти землю, восстановить мир, а вы, вместо этого, приходите сюда и говорите здесь о каком-то золоте, которое принесет вам богатство!
   - О чем вы говорите? - ошалело произнес Хейвард.
   - О чем я говорю? Я говорю о том, что вы просто мародер, желающий нажиться на человеческой смерти!
   Взгляд Хейварда стал враждебным.
   - Вы понимаете, от чего вы отказываетесь? Если государство откажется от вас, объявят вас изгоями, вы понимаете, чем это вам грозит? Вы не сможете больше вернуться домой! Вас будут разыскивать, как опасных преступников, и вы не укроетесь нигде! Вам не будет жизни!
   - Жизни?! - Лицо Гордона исказила гримаса злобы. - Вы знаете, почему я остался здесь? Почему лично я остался руководить этой никому не нужной работой? У меня нет семьи, нет близких, и во время спасательных работ по эвакуации выживших, сразу же после ядерного удара, я получил роковую дозу радиации. У меня рак, от которого я медленно умираю. И никакие деньги мне не смогут вернуть здоровья. Вы пугаете меня чем-то таким, что для меня вообще не имеет значения. Умирающего тюрьмой не напугаешь.
   Хейвард и Гордон стояли лицом к лицу и сверлили друг друга взглядом.
   - Что ж, видимо я поторопился со своим решением, и зря раскрыл вам тайну нового открытия.
   Гордон молчал.
   - И все такого же мнения, как и ваш начальник?
   Все хмуро молчали, угрюмо глядя на Хейварда.
   - Сэр, мы ожидали от вас лучшего отношения, - с укором произнес Кармоди. - Вы разговариваете с нами таким тоном, словно мы преступники. Золото, деньги, власть, всегда одно и тоже. Даже после ядерной войны ничего не изменилось. На людей вам, на их души, чувства вам наплевать. Всегда вы относились к народу как к пушечному мясу, как к средству достижения своих целей. Признайтесь, не была ли война искусственно устроена вами? Слишком уж много здесь неясностей, слишком много непонятного. Почему бы вам просто не сказать нам правду? Может быть, тогда бы было лучше всем.
   - Правду? - холодно сказал Хейвард. - Полную правду народу знать ни к чему. Слишком уж опасную силу представляет собой знание правды. Население должно знать лишь то, что ему знать положено, не больше не меньше.
   Хейвард еще раз оглядел враждебные лица поисковиков.
   - Ладно, - вздохнул он. - Чувствую я, что мне здесь делать больше нечего. Что ж, мы хотели сделать лучше для вас.
   Хейвард нажал кнопку на запястье, и исчез.
   Подавленные, Гордон и его команда стояли и смотрели на то место, где только что находился правительственный агент Хейвард, вернее его голограмма. Они молчали, им было нечего сказать. Наконец Гордон медленным шагом покинул комнату.
  XXIX
  Лос-Анджелес 2 января 20 часов 10 минут
   Чарли Неро и Патрик Сеймур сидели в квартире Патрика.
   - Что ты теперь собираешься делать? - спросил Чарли, глядя на окно, плотно завешанное шторами.
   - А что я могу сделать? - вопросом на вопрос ответил Патрик.
   - Нам не дают ничего увидеть, никуда попасть. По-твоему это случайность? Совершенно же очевидно, что они что-то скрывают от нас.
   - У меня это не вызывает сомнения.
   Чарли повернулся к Патрику.
   - Мне бы хотелось вернуться к причинам, которые привели к ядерной войне, вернее к нашему сегодняшнему положению.
   Патрик удивленно вскинул брови.
   - А что к ним возвращаться?
   - Весь мир, все человечество, всю свою историю занималось исключительно тем, что враждовало друг с другом, - словно не замечая возражения, продолжил Чарли. - Борьба за власть - вот то единственное, что движет человеком. А пути к власти всегда идут через убийство. Сначала убивали камнями, палками, затем появилось огнестрельное оружие и, наконец, ядерное. Тебе не кажется, что мы, американцы, сами виноваты в том, что случилось? Я имею в виду, виноваты больше других в этом.
   - Ну, это уж ты загнул, - возразил Патрик.
   - Так ли? У меня такое чувство, что весь остальной мир пострадал гораздо меньше, чем наша страна. Мы всегда считали себя самой демократической страной, и навязывали при помощи силы свои понятия всему миру. А тем, кто не хотел принимать наших мировоззрений, мы объявляли войну. Не спорь со мной, Патрик, не спорь. Давай трезво и здраво оглянемся вокруг. Вспомни события последних предвоенных лет. Война в Ираке, вторжение в Югославию и все такое прочее. Все это делали мы. И что получилось в результате этого? Мы завязли в Ираке. Победили мы там? Нет. А для чего нам вообще понадобилось лезть в эту страну? Борьба с терроризмом? Поиски ядерного оружия? Все это глупости, в которые не верили даже мы сами. Единственная причина, по которой мы влезли в Ирак, это нефть. Да, да, контроль над нефтяными месторождениями, и ничего больше. Вся наша демократия являлась лишь маской, под которой скрывались истинные стремления нашего правительства. А такие стремления сводились лишь к давней мечте человека к обладанию абсолютной властью над миром. Мировое господство, вот истинное стремление нашего правительства. И когда ничего из этого не получилось, когда наше правительство поняло, что идея мирового господства над миром для него неосуществима, оно решило просто уничтожить весть мир. Не будут властвовать они, не будет властвовать никто. Все решилось одним нажатием кнопки. Я полагаю, что дело было именно так. Естественно, все те остальные страны, которые тоже обладали ядерным оружием, ответили тем же, то есть ядерным залпом по нам. Этот залп, как я полагаю, уничтожил Вашингтон, Нью-Йорк и несколько других городов, расположенных в этой части страны. Большинство ядерных ракет, я думаю, действительно было сбито над океаном. А вот что было дальше, разгадать сложнее. Но, как мне кажется, наше правительство заранее эвакуировалось к нам в Лос-Анджелес, который и стал второй столицей нашей страны. А далее, правительство сделало то, что оно хотело сделать во всем мире, но что получилось только у нас. Оно, под видом военного положения, ввело в нашей стране тоталитарный режим, который никогда не будет отменен, поскольку военное положение так и будет сохраняться, якобы по причине того, что во всем мире царит хаос.
   Патрик хмурился, но не противоречил. Ему хотелось чтобы сказанное не соответствовало действительности, но доводы Чарли казались убедительными.
   - Такие слухи и в самом деле ходят по стране, - признал он. - Эту версию подтверждает и то, что ни телевидение, ни радио, не дают нам больше возможности увидеть или услышать то, что творится в мире. Но все равно, мне это кажется невероятным.
   - Да? Мне тоже, но ты, например, пробовал выехать из нашего города, просто выбраться за его пределы?
   Патрик рассеяно кивнул.
   - Пробовал, но меня не выпустили. Все выезды из города перекрыты военным кордоном.
   - Вот именно. Нам объясняют это тем, что заботятся о нашей безопасности, мол, это делается для того, чтобы не было паники. Но я полагаю, что такое положение во всей стране. Жителей просто заперли в своих городах, и не позволяют им выбраться наружу, объясняя это тем, что все в округе заражено смертоносной радиацией. Я думаю, что настоящему нападению подверглась только Филадельфия, наиболее крупные города тех краев. Вся же остальная территория нашей страны осталась незараженной, ну, по крайней мере, не настолько зараженной, как это преподносят нам.
   - А как же голод в стране? Резкое уменьшение продовольствия, полный переход на консервированную пищу?
   - А нет никакого голода. Все это сделано искусственно, для того, чтобы держать население под контролем. В этом нет ничего нового. В России коммунисты тоже придерживались подобной системы, чтобы сократить население, и полностью контролировать его. То же самое происходит и у нас. Мои слова подтверждаются поведением агентов, посланных к нам. Сегодня утром они угощали нас очень дорогим вином, которое и до войны было достать непросто. Откуда оно у них, откуда такая щедрость? По всей видимости, верхушка нашего государства как жила так и живет. Никакого голода просто нет, и весь мир как существовал, так и продолжает существовать.
   - По-твоему ядерная война не затронула остальные страны? - недоверчиво спросил Патрик.
   - Не то чтобы не затронуло совсем но, по крайней мере, мир выжил. Разрушения были не столь ужасными, как это случилось у нас. Впрочем, по моей теории, мы тоже пострадали не так уж сильно, просто наше население держат в неведении. Нас погрузили в мир иллюзии, из которого нам не позволяют выбраться.
  XXX
   - Не сходится, - произнес Патрик после недолгого размышления.
   - Что не сходится?
   - Твоя версия не объясняет того, что у нас идут кислотные дожди. Ядерные ракеты должны были быть сбиты над Атлантическим океаном, каким же образом оказался заражен Тихий океан? Ведь мы находимся на его берегу.
   - А ты уверен, что он заражен? - спросил Чарли. - Вчера утром я, с помощью голографии, побывал в океане. Он не заражен.
   - Что?
   - Я видел рыб, я видел растения на дне морском. Океан продолжает жить.
   - Но это не объясняет кислотных дождей, которые время от времени идут у нас, - продолжал настаивать на своем Патрик.
   - Не объясняет, - согласился Чарли. Он ненадолго задумался. - А ты уверен, что эта туча пришла к нам с Тихого океана?
   - Что ты имеешь в виду?
   - То, что она могла придти к нам из Нью-Йорка, Вашингтона или еще откуда-нибудь из тех краев. Что если это отравленное облако просто гуляет у нас по стране, время от времени, проливаясь радиоактивным дождем. А нам это преподносят так, будто бы заражена вся страна.
   Патрик помолчал.
   - Следовательно, по твоей теории получается, что никакого заражения нет?
   - В нашей части страны нет. А если и есть то небольшое, вызванное такими же кислотными дождями, как и нас. Если все в мире действительно так плачевно, как говорят нам, почему правительство так переполошилось оттого, что мы изобрели голограмму? Почему нам запрещают совершать путешествия? Ты же сам видишь, за нами установили полный контроль. Они боятся, что мы узнаем правду. Поначалу они не придавали значения тому, что мы создали, но потом поняли, какое могучее средство мы изобрели. Если оно не окажется под их контролем, то вся страна узнает правду, и тогда тоталитарный режим рухнет. Тоталитаризм не может существовать там, где человек может побывать, пусть хоть виртуально, в любой точке земного шара, где человек знает правду. У нас фактически отняли наше изобретение, лишили нас доступа к нему. Вспомни, первое, что они сделали, это отправились в Вашингтон и в Москву. Что они там увидели? Когда мы спросили Хейварда, что он увидел в Москве, то он ответил нам не сразу, да и когда ответил все же, его слова звучали отнюдь не убедительно. Складывалось такое впечатление, что он лжет или чего-то недоговаривает.
   - А что, по-твоему, он там увидел? - спросил Патрик.
   - Что увидел? Я думаю, что он увидел Москву точно такой же, какой она была до войны. Я полагаю, что наш вечный исторический враг живет как и жил.
   Чарли помолчал.
   - Говорят, что существует божья кара, - медленно произнес он. - Говорят, что Бог не оставляет агрессоров без наказания. А мы-то и есть такие агрессоры, хотя сами и не видим в себе этого.
   - Ты считаешь, что нас постигла божья кара?
   - Я думаю, что ни к чему вообще валить всю вину на Бога. Есть ли он или нет, я не знаю. Я знаю лишь то, что мы сами привели себя в сегодняшнее положение. Мы считали, что наш строй самый справедливый строй в мире, но мы не учли то обстоятельство, что любая власть, в конечном итоге, всегда стремится к тому, чтобы обладать неограниченным контролем над всем миром, то есть обладать неограниченной властью. И такая цивилизация рано или поздно расшибает себе лоб. Это уже не раз доказывала история. Падение древнего Рима, гитлеровская Германия, коммунизм в России; все они, можно сказать, уничтожили сами себя. То же самое теперь случилось и с нами. Мы сами привели себя к сегодняшней деградации. Человек, рано или поздно, наказывает сам себя. И вот именно это и доказала ядерная война.
   Чарли сел в кресло, и запустил руки себе в волосы.
   - Ах, если бы еще хотя бы раз добраться до передатчика голограммы. Тогда бы мы увидели правду, тогда бы мы знали все. Но теперь передатчик в их руках, и мне становится страшно при мысли о том, каким образом они будут использовать эту голограмму. Сколько же зла они еще принесут людям. Эх, если бы еще один разок имел возможность надеть этот шлем, тогда бы я получил доказательства правоты своей теории.
   - И чтобы ты тогда сделал? - спросил Патрик.
   - Что сделал? Не знаю. Но со знанием правды легче жить. Тогда бы я не чувствовал себя как в умственном мешке, как в капкане. И может быть, я бы сумел что-нибудь сделать для того, чтобы как-нибудь изменить положение.
   Внезапно Патрик вскинул голову, словно его осенила какая-то мысль.
   - Мы можем это сделать! Мы можем снова запустить передатчик и так, что никто нам не помешает.
   - О чем ты говоришь? - недоуменно спросил Чарли, пристально глядя на Патрика. - Ведь агенты лишили нас свободного доступа к передатчику.
   - Я говорю о прототипе. О нем никто не знает или, может быть, просто упустили из виду. Прототип заперт в моем сейфе, и до него могу добраться только я. У нас есть шанс увидеть правду и, возможно, мы будем единственными людьми, которые будут ее знать.
  XXXI
  Лос-Анджелес 3 января 17 часов 10 минут
   Весь рабочий день Хейвард и Леттич занимались тем, что телепортировали свои голограммы в разные точки земного шара. Они куда-то ходили, что-то брали, поднимали, совершали еще какие-то действия. Сотрудники лаборатории помогали им; программисты тестировали программу, электронщики настраивали электронику, дорабатывали и устраняли все недостатки, которые были у транслятора. Считалось, что сотрудники лаборатории работали на равных с агентами но, на самом деле никого из них не допустили к тому, чтобы отправиться в 'виртуальное' путешествие самому.
   Так прошел рабочий день, который оставил агентов довольными. После работы Патрик и Чарли попросились остаться сверхурочно. Они сослались на то, что им необходимо еще поработать над программой. Агенты не возражали, но когда они покидали лабораторию, то спрятали транслятор голограммы в хранилище, под наблюдение охраны, которой было строго-настрого запрещено кого-либо подпускать к нему.
   Убедившись, что агенты покинули здание, и что в лаборатории воцарилась тишина, Патрик поднялся из-за стола.
   - Ну, а теперь давай действовать.
   Когда Патрик открывал сейф, его руки дрожали. Он чувствовал себя так, словно совершал преступление. Впрочем, это и было преступлением. Пересилив свой страх, Патрик достал аппарат из сейфа, который правильнее было бы называть несгораемым шкафом, нежели сейфом; настолько он был огромен. Это было просто чудом, что агенты не успели осмотреть его, и что ни разу не был заведен разговор о том, что существует прототип. Если бы агенты о нем узнали, то они немедленно бы забрали его. Тянуть и откладывать было нельзя: через день-два агенты наверняка бы обнаружили прототип. Нужно было действовать быстро и без промедления.
   Через несколько минут Чарли вновь был облачен в шлем, перчатки, а за спиной у него был прикреплен ранец с аккумулятором.
   - Ну, с Богом, - напутствовал его Патрик, включая систему.
  
   Чарли шагал по Калифорнии. Он шел, не веря своим глазам; вокруг него расстилались почти не тронутые поля. Он находился километрах в пятидесяти от Лос-Анджелеса, и все вокруг выглядело так, словно никакой ядерной войны не было. На чистом небе солнце готовилось скрыться за горизонтом, освещая все вокруг причудливыми красными тонами. Но даже в лучах заходящего солнца было видно, что природа вокруг продолжает жить. Отсутствие снега и еще зеленые деревья свидетельствовали о том, что в этих краях почти не бывает снега.
   Потрясенный, Чарли лишился дара речи. В голове его крутилась только одна мысль; как же красиво вокруг.
   Еще немного, и солнце сядет. Чарли решил поторопиться с осмотром. Чуть в стороне от него виднелось поле. Чарли направился к нему, но уже на ходу он понял, что поле было совсем недавно вспахано. Оно выглядело ухоженным, а это означало, что с него совсем недавно был собран урожай. Что на нем росло? Пшеница, картофель или что-нибудь еще? Это уже не имело значения. Ясно было одно; никакого голода не было. Не было уничтоженных радиацией полей, не было зараженной почвы, по крайней мере, в этой части Соединенных Штатов.
   Чарли подошел к полю, и зачерпнул рукой землю. Она была рыхлая, совсем недавно вспаханная. Чарли почувствовал головокружение; какая ложь, какой обман! Он опустился на землю, и стал щупать ее руками, подносить к лицу. Какая жалость, что голограмма лишена органов чувств; осязания и обоняния. Чарли втянул в себя воздух, но почувствовал лишь запах лаборатории, в которой он, на самом деле, и находился.
   Он лег на спину, подставляя лицо солнцу, посылавшему свои предвечерние лучи миру. На лице его застыла блаженная улыбка. Он почти не слышал тревожного голоса Патрика, которого ввело в недоумение странное поведение Чарли. Он смотрел на небо, которое становилось все темнее, и на котором появлялись первые звезды.
   - Как прекрасен мир! - наконец произнес Чарли.
  
   Потом он путешествовал по миру. Он побывал и в России, которая была исконным врагом Америки уже долгие годы. И, хотя вокруг была ночь, он любовался ночными огнями; одинокими светящимися окнами и дорожными фонарями. В России был снег, который Чарли с наслаждением сгребал руками. Он не чувствовал холода, но ему казалось, что он чувствует запах снега.
   Потом Чарли сменил Патрик. Он тоже шествовал по миру, с изумлением озираясь по сторонам. Голограмма с легкостью перепрыгивала в любую точку земного шара, послушно выполняя волю человека.
   Мы создали прекрасную вещь, подумал Чарли, она способна заменить людям туристические поездки, способна дать людям возможность, не выходя из дома, побывать в любом месте, посмотреть на мир, увидеть, как этот мир прекрасен. Но не будет позволено людям это сделать. Правительство возьмет голограмму под свой строжайший контроль, и сделает из него средство тотального слежения. Голограмма не освободит человека, как этого хотел Чарли, а поработит его. Средство свободы превращается в средство порабощения. Как и все то великое, что создавал человек.
   Выключив голограмму, Патрик и Чарли долгое время сидели в лаборатории. Сидели молча, в полной тишине, погруженные в свои мысли, которые, впрочем, были у них почти одинаковыми.
  3 января 20 часов 35 минут
   Чарли вернулся к себе домой. Он не знал, радоваться ли ему или же горевать. Немного поразмыслив, он подошел к окну и сорвал с него защитный экран. Поглядев на ночное небо, Чарли сел за свой рабочий стол, на котором стоял компьютер. Некоторое время он колебался, затем запустил систему. Он знает, что делать, он напишет вирус. Если то, над чем он столько времени работал, должно будет служить злу, то пусть лучше оно перестанет существовать. Что с того, что он работал над проектом не один? Его поймут, он был уверен. А если и не поймут, то ничего страшного. Христа Спасителя тоже никто не понял, но он, тем не менее, принес себя в жертву за весь мир. Пусть же и он принесет себя в жертву. Он готов к этому. Его мечта спасти мир провалилась, то пусть же хоть средство спасения не сможет служить злу.
   Чарли проработал почти до утра. Он принесет диск с вирусом в лабораторию. Под видом тестирования он запустит программу в транслятор. Когда заметят, что же он сделал, будет уже слишком поздно.
   Чарли встал и потянулся, расправляя затекшие члены. Подойдя к окну, он распахнул створки рамы и вдохнул ночной воздух.
   Да, нелегко жить, зная, что ты находишься в клетке, и смотришь на мир изнутри аквариума.
  1997 - 2007 гг.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"