Половинкин Анатолий Евгеньевич : другие произведения.

То, что останется после тебя (одним файлом)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Осужденный за изготовление и распространение пиратской продукции программист Игорь Лебедев по амнистии выходит на свободу. Теперь у него только два пути: идти по старой дорожке или порвать с прошлым. Но сделать выбор не так-то просто. К тому же стоит вопрос, может ли вообще хакер найти своему таланту честное и законное применение?
  АНАТОЛИЙ ПОЛОВИНКИН
  
  
  "ТО, ЧТО ОСТАНЕТСЯ ПОСЛЕ ТЕБЯ"
  
  ПОВЕСТЬ
  
  
  
  
  ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
  
  
  1
  
  
   Жарким июльским днем из открывшихся ворот городской тюрьмы слегка пошатывающейся походкой, с небольшим пакетом в руках, вышел человек. Охранник, выпустивший его, сказал ему на прощанье что-то ободряющее, и закрыл ворота. Человек обернулся, посмотрел на ворота, словно не веря тому, что он находится снаружи, а не внутри, покрутил головой, оглядывая высокие стены с колючей проволокой, и взглянул на небо. Яркое солнце ослепило его, несмотря на то, что его лучи пробивались сквозь густую зелень деревьев. Он, уже отвыкший от всех этих прикрас, заморгал, и отвел глаза от неба, посмотрев прямо перед собой, где уже в нескольких метрах впереди начиналась дорога, по которой сновали машины.
   Он глубоко и жадно вдыхал воздух, словно больной, только что каким-то чудом оправившийся от неизлечимой болезни, или же, как человек, давно не бывавший на свежем воздухе. Впрочем, так оно и было. Того, кто долгое время провел в тюрьме, можно сравнить с тем, кто был на долгое время лишен свежего воздуха.
   Неожиданная и долгожданная свобода вызывает непреодолимое чувство опьянения. Того сладостного опьянения, с которым не желаешь расставаться, упиваться которым хочется и хочется бесконечно.
   Человек глубоко дышал. Он ощущал запахи, которых раньше не замечал, или о которых просто забыл. Запах зелени, перемешанный с запахом пыли, ударял в нос, вызывая воспоминания о самых лучших временах молодости, да и вообще жизни. В самозабвении кружилась голова.
   Чувствуя, что еще немного, и ноги откажутся служить ему, человек направился к дороге, торопясь перейти ее, чтобы она как можно скорее отделила его от столь ненавистной тюрьмы. По другую сторону шоссе располагалась насыпь, по которой проходила железная дорога. Подойдя к насыпи, человек обессилено рухнул в пыльную траву, с наслаждением вдыхая знакомые запахи. Перевернувшись на спину, он закрыл глаза, и подставил лицо солнцу. Пакет, выпущенный из руки, скатился к его ногам. Человек долго лежал неподвижно, слушая пение редких птиц, гнездящихся где-то на ветвях деревьев, и шумы проезжающих по дороге машин. Никогда еще эти звуки не доставляли ему столько радости и умиротворения. Он вдыхал запах железнодорожных шпал, запах, любимый им еще с детства, а теперь же он казался самым лучшим запахом в мире. На его лице застыла блаженная улыбка.
   Его звали Игорь Лебедев, и когда-то он был весьма талантливым программистом, несмотря на свой уже не слишком молодой возраст. Ему было сорок девять лет. В тюрьму он угодил совершенно неожиданно для самого себя, когда казалось, что все идет хорошо и как надо. Занимаясь взломом лицензионных компьютерных программ, он никогда не задумывался над тем, что делает что-то преступное или противозаконное. Но ему не повезло. Во время так называемой борьбы с пиратством, во время одного из рейдов, он оказался не в том месте и не в то время. Кто-то должен был оказаться крайним, и этим козлом отпущения оказался Игорь. Те, на кого он работал, благодаря своим связям избежали наказания. А вот Игорю этого сделать не удалось. Он не обладал ни связями, ни достаточным количеством денег, чтобы откупиться, следовательно, был виновен. Он получил пять лет тюрьмы за изготовление и распространение пиратской продукции.
   Правда, ему повезло. В том смысле, что, отсидев всего лишь год, он был амнистирован и досрочно выпущен на свободу. Этого дня Игорь ждал целый год, в глубине души не веря в то, что он когда-нибудь наступит. Но этот день наступил, и теперь Лебедев был свободен.
   Продолжая лежать, Игорь чувствовал, что погружается в свои воспоминания. Он вспоминал свою работу, вспоминал людей, с которыми работал. Однажды он сумел взломать базу данных ФСБ, за что шеф прозвал Игоря Итаном Хантом. Так звали персонажа фильма "Невыполнимая миссия". Тот тоже сумел проникнуть в засекреченную базу данных, правда сделал это с чисто голливудским эффектом, чего не бывает в реальной жизни. В те времена Игорь ощущал гордость от такого сравнения. Это ему казалось честью. Но сейчас он думал обо всем этом совершенно по-иному.
   Игорь Лебедев принадлежал к той категории, которую называли "Детьми народов". Иначе говоря, он родился в смешанном браке, его родители были разных национальностей. Мать была русской, а отец был выходцем из Китая. В те времена приветствовалась дружба с "Красным Китаем", и то, что от такой дружбы иногда получались дети, мало кого волновало. Так же, как мало волновало и то, что ждет таких детей в жизни.
   Впрочем, своего отца Игорь даже не знал. Он бросил его мать еще до того, как Игорь родился. Но память о себе он Игорю все же оставил, в виде своих генов. Сын родился с ярко выраженной азиатской внешностью. От его матери в нем было так мало, что все сверстники дразнили Игоря китайцем. Очень нелегко было расти с такой внешностью.
   О своем отце Лебедев почти ничего не знал. Мать не любила о нем вспоминать, видимо затаив на отца глубокую обиду. Скорее всего, тот уехал обратно в Китай, где живет до сих пор, если конечно еще жив, и даже не вспоминает о том, что где-то в далекой России у него есть сын.
   Мать растила Игоря одна, жила без мужа, и ничего не рассказывала сыну о его отце, избегая вообще разговоров на эту тему. Впрочем, Игорь и сам не хотел о нем ничего знать. Обида матери передалась и сыну. Какой же подросток не будет испытывать обиду, зная, что отец бросил его мать, когда та была еще беременной. К тому же он ненавидел своего отца еще и за то, что тот наградил его такой азиатской внешностью, что сильно усложняло ему жизнь.
   Но сейчас Лебедеву было не до этих обид. Он лежал со счастливым видом на траве, раскинув в стороны руки, чувствуя, как трава щекочет его пальцы. Силы постепенно возвращались к нему, словно его подпитывала земля. Этот год, проведенный в тюрьме, показался ему десятью годами, которые отняли у него и столько же сил. Он чувствовал себя постаревшим на десять лет.
   Игорь открыл глаза, но тут же отвел их в сторону. Полуденное солнце снова ослепило его. Но закрывать глаза больше не хотелось. Небо было очень ярким и голубым, с редкими облаками на нем. Никогда еще оно не казалось ему столь прекрасным и восхитительным. Он подумал о том, что люди совершенно не умеют ценить ни свою жизнь, ни красоты мира. Все поглощены суетой, заботами сегодняшнего дня, а о прекрасном подумать просто некогда. Некогда взглянуть на красивое голубое небо, на мягкую зелень деревьев. Все поглощены бытовыми заботами. Наверное, лишь человек, долго находившийся в заключении, надолго лишенный свободы и возможности лицезреть красоту природы, способен так оценить все то, чего он был насильно лишен. Да и жизнь проходит в пустую, и необходимо ценить каждое мгновение своей жизни, не упускать ничего из этого прекрасного и светлого. Все бытовые заботы и стремления показались Игорю бессмысленными и пустыми.
   Лебедев подтянул под себя руки и сел. Интересно, если его кто увидит со стороны, что о нем подумают? Примут за пьяного или что другое? А ведь так можно и обратно в тюрьму угодить. Он подобрал выпавший пакет, и поднялся на ноги.
   А теперь домой.
   Игорь направился к дороге, но на полпути услышал нарастающий гул. Железнодорожные рельсы вибрировали, приближался поезд. Лебедев обернулся, и стал ждать. Через несколько минут он уже смотрел на проносящиеся мимо него вагоны пассажирского поезда. Кое-где в окнах мелькали человеческие лица. Поезд скрылся из вида, но Игорь продолжал смотреть ему вслед, в глубине души желая сам оказаться одним из этих пассажиров.
   Он жил в обычной пятиэтажной хрущевке, расположенной недалеко от центра города. Квартира была двухкомнатной, и Игорь прожил в ней почти двадцать лет вместе со своей женой. Их семейная жизнь была достаточно сложной, чтобы ее можно было назвать счастливой. Бывало всякое, как и во многих других семьях. Тем не менее, это была семья, в которой Лебедев видел смысл своей жизни.
   Но теперь этой семьи не было. Всего лишь пару месяцев назад, во время одного из свиданий, жена сообщила ему, что уходит от него. Вот так, просто поставила его перед фактом. Это было для Игоря страшным ударом и потрясением. Выбило из-под его ног почву, которую он едва начинал нащупывать, и лишило его последней поддержки и надежды. А ведь воспоминания о жене были единственным, что давало ему силы переносить свои страдания. Существует пословица, что любой друг будет с тобою лишь до черного дня. И, похоже, эта же пословица в равной степени верна и по отношению к женам.
   Родная квартира встретила Игоря пустотой и мрачной тишиной. Он закрыл входную дверь на замок, и прислонился к ней спиной, оглядывая свою квартиру, которая уже столько лет была его домом. Тишина давила, действовала на нервы. Странно было это, после года отсутствия вернуться домой, и увидеть, что тебя здесь никто больше не ждет, что тебе здесь не рады. Квартира выглядела запущенной, какой-то нежилой, словно в ней уже долгое время никто не жил, несмотря на то, что пыли на мебели было мало. Все же кто-то здесь бывал, и следил за чистотой.
   Игорь разулся, и прошел в комнату. Та же тишина и пустота. Вроде бы все выглядело как всегда, мебель и вещи были на местах, а чувство запущенности и заброшенности по-прежнему не покидало Лебедева.
   Нет, не все на месте. Вещей, принадлежащих жене, не было. Исчезла косметика, исчез ее гардероб. Игорю достаточно было заглянуть в шкаф, чтобы понять это. Исчезло даже большинство посуды, стоящей в серванте.
   Он ощутил, что его охватывает чувство, которое ощущает человек, брошенный на необитаемом острове. Он ощутил себя покинутым и брошенным. Эти чувства пришли на смену недавней радости и умиротворенности. Это было словно холодным душем, который отрезвлял от сладких грез, напоминающим, что не все так гладко и прекрасно в мире, в который вернулся Игорь.
   Лебедев почувствовал горечь на душе. Хотелось есть, но накормить было некому. И в холодильнике еды никто не оставил. Никто не ждал его возвращения.
   Он в раздумье стоял посреди комнаты. Что теперь делать дальше? Он вернулся, но его не ждут. У них с женой не было детей, возможно, это и было одной из причин, что брак не был таким крепким, как того хотелось бы. Если бы у них были дети, то, возможно, жена бы не ушла от него. А, может быть, этот факт и вовсе не при чем. И куда ушла жена? К другому? Был ли у нее кто-нибудь? Игорь не знал. Скорее всего, да. Но имело ли это хоть какое-то значение?
   Итак, в сорок девять лет он остался без жены, без работы, и без средств к существованию. Что дальше, полное одиночество? У Игоря оставалась мать, семидесятичетырехлетняя женщина. Она, конечно, поможет ему, но не может же он сидеть на ее шее. Хотя, первое время ее помощью придется воспользоваться. И как насчет денег? Лебедев, за время своей хакерской деятельности, заработал весьма приличные деньги. Конечно, он не стал миллионером, но его доходы могли позволить ему вполне безбедно жить самому и содержать жену. Они ни в чем не нуждались.
   Он не доверял банкам, поэтому денег в них не держал. Все его состояние находилось дома в тайниках.
   Но об этих тайниках знала и жена.
   С возрастающим чувством тревоги Игорь принялся проверять тайники. Так и есть, пусто. Жена выгребла все, не оставив даже мелочи.
   Он почувствовал досаду и разочарование. Чувство обиды захлестнуло его. Такого предательства и такой подлости он не ожидал со стороны жены. Нет, никак не ожидал. Сидя на полу, перед открытым тайником, Игорь горько усмехнулся. Вот так вот, все и закончилось. Он ограблен собственной женой, которая воспользовалась его беспомощностью и его отсутствием.
   Лебедев почувствовал, что не в силах удержать слезу. Он поднялся на ноги. Его взгляд случайно упал на компьютер, и на душе немного потеплело. Компьютер всегда был для него отрадой. Он был чем-то гораздо большим, нежели обычным инструментом для работы. Он был его жизнью, и его отрадой. В течение последних десяти лет он был для него вторым по значимости после жены.
   Некоторое время Игорь неподвижно стоял, и смотрел на компьютер, затем медленно придвинул к себе стул и сел на него, не сводя глаз с монитора. Вот он, его лучший друг, единственный, кто у него остался, и кто его никогда не предаст. Он протянул руку, и стер с монитора тонкий слой пыли. Затем нежно погладил рукой системный блок, словно гладил котенка. Сколько лет провел он за этим столом за экраном монитора.
   По-крайней мере, у него остался компьютер, у него остался Интернет. Это давало хоть какую-то надежду на будущее. Можно было написать пару-тройку полезных утилит, и продать их через этот самый Интернет. В случае удачи это принесет небольшую прибыль, которая поможет ему кое-как перекантоваться первое время.
   Хотя, это, конечно, не выход. Ему нужна была настоящая работа.
   Игорь включил компьютер. Звук загудевшего кулера доставил ему удовольствие. Он вернулся в родную стихию. На экране монитора стала загружаться операционная система. Сыграла мелодия "приветствия" и на экране возник "рабочий стол", с такими знакомыми и даже родными ярлыками и надписями. Он бегло пошарил по своим рабочим папкам. Все было цело, все на месте. Казалось, что он отсутствовал не более одного дня.
   Да и кто мог в его отсутствие залезть в компьютер. Жена его на дух не переносила, и совершенно не желала его осваивать. Компьютер ей был просто не интересен.
   Игорь запустил одну из своих незавершенных программ, над которой работал перед своим арестом. Он немного поработал с программным кодом, чтобы убедиться в том, что его навыки программиста не утрачены за год тюремного заключения. Вроде бы все в порядке.
   Откинувшись на спинку стула, Лебедев некоторое время смотрел на экран, затем выключил компьютер. Настроение было не рабочее, и хотелось есть.
   Его выпустили за несколько дней до назначенного срока. Что-то у них было напутано, и никто не знал о том, что Игорь выходит уже сегодня. Он не сомневался, что иначе его мать, несомненно, встретила бы его.
   Мысли о матери заставили его погрустнеть еще больше. Как она провела весь этот год? Как она перенесла его, зная, что ее единственный сын попал за решетку. Он должен пойти к ней. К тому же она теперь осталась единственным близким Игорю человеком.
   Он встал, и подошел к зеркалу, висевшему на стене. Из него на Игоря смотрел еще не старый, даже не седой, но изможденный человек азиатской внешности. Ну, почему же в нем так мало от матери? Ему всегда хотелось иметь славянскую русскую внешность, или, хотя бы чуть-чуть меньше азиатского, чтобы это не так сильно бросалось в глаза.
   Впрочем, теперь жалеть-то и было ни к чему. Его молодость давно прошла, а бегать за девками, в надежде получить иллюзию молодости, он не собирался. Своей семьи не получилось, а пытаться во второй раз Игорь не хотел. Не имел желания.
  
  
  2
  
  
   Чувство одиночество вновь нахлынуло на Игоря. С этим надо было что-то делать. Жизнь не кончилась, чтобы там ни было, и накладывать на себя руки он не собирался.
   Лебедев прошел на кухню. Все чисто, аккуратно, видимо мать убиралась здесь недавно. А, может быть, это была жена? Посуда лежала на своих местах, все как положено. Холодильник, стоящий в углу кухни, был выключен. Игорь заглянул внутрь него. Разумеется, пусто. А чувство голода терзало его все сильнее и сильнее. Ему ведь теперь даже не на что было купить продуктов. Оставалась только мать. Она единственная, кто накормит его.
   Игорь вышел из квартиры, и запер дверь. В тот момент, когда он спускался с третьего этажа, этажом ниже щелкнул входной замок и на лестничной площадке показался сосед Виктор Коршунков. Увидев Лебедева, он в изумлении воззрился на него.
   - Не может этого быть! Гошка, ты что ли?
   Игорь остановился и, немного смущенно улыбаясь, кивнул.
   - Я.
   - Как, неужели выпустили?
   - Выпустили, - подтвердил тот.
   Виктор протянул руку, и поздоровался с Игорем.
   - А я слышал, будто бы тебе пять лет впаяли.
   - Так оно и есть, - с грустью сказал Лебедев. - Да вот, за хорошее поведение выпустили досрочно.
   - Амнистировали, значит?
   - Амнистировали.
   Виктор качал головой, и оглядывал соседа. Они были примерно одних лет.
   - А ты хорошо выглядишь.
   Игорь поморщился, и махнул рукой.
   - Да ладно, брось.
   - И куда ты теперь?
   - В смысле куда иду, или как дальше жить собираюсь?
   - Ну, как жить собираешься?
   - Если честно, то я пока и сам не знаю. Пока ничего не известно.
   - Сейчас вроде бы не советские времена. Судимость на человеке клеймом не лежит, - подбодрил Виктор.
   - Надеюсь.
   - Да не унывай ты, - подмигнул Виктор. - Хорошие программисты сейчас везде нужны. Тем более, как это называется, хакеры.
   - Будем искать, - вздохнул Игорь.
   Виктор почесал затылок, не спуская глаз с Лебедева.
   - А тебя когда выпустили?
   - Да вот, только сегодня.
   - Поздравляю. Тебя встречал кто?
   Игорь покачал головой.
   - А кто меня будет встречать-то? Любка ушла от меня, а мать не знала, что я выхожу сегодня.
   - Да, ну и дела, - сочувственно произнес Виктор. - Слышал я про Любку. Тяжело, наверное, когда дома никто не ждет?
   - А что поделаешь?
   Виктор помялся.
   - А что у вас с Любкой-то произошло?
   - А я и сам не знаю, - сказал Игорь. - Я где был? Все решилось без моего участия. Она просто поставила меня перед фактом.
   Виктор понимающе покивал.
   - Ну, хоть какие-то у тебя планы есть? Задумки, может быть?
   - Да какие же планы, - безрадостно рассмеялся Лебедев. - Тут, слава Богу, на волю выпустили, а планы-то строить некогда было.
   - Ну да, это верно.
   Виктор опустил глаза, затем снова вскинул взгляд на Игоря.
   - А если честно, скажи, за что тебя, все-таки, посадили?
   Тот вздохнул, засунул руки в карманы.
   - За изготовление и распространение пиратской продукции для компьютеров.
   - Что, серьезно? - не поверил своим ушам Виктор. - Всего-то?
   Игорь кивнул.
   - Нет, ну, в самом деле, нашли преступление, - в сердцах возмутился Виктор. - Тут вон, миллиардами воруют, и ничего! А здесь злодея нашли. Биллу Гейтсу, что ли, убыток нанес?
   - Получается, что так.
   - Вот страна, вот страна! - возмущался Виктор.
   Игорь дружески хлопнул его ладонью по плечу.
   - Ладно, все уже в прошлом.
   - Ничего себе, в прошлом! Тебя на год в каталажку упекли, можно сказать, жизнь сломали. Разве ты сам сможешь все это забыть?
   Забыть это Лебедев, конечно же, не мог.
   - Могло быть и хуже. Мог и все пять лет отсидеть.
   - Пять лет? Да у нас за убийство столько не дают! Банк ограбишь - меньше получишь.
   - За убийство не дают, - согласился Игорь. - А за взлом программы дают.
   Виктор промолчал, лишь качал в возмущении головой.
   - Ну ладно, - сказал он, после небольшой паузы. - Ты есть-то хочешь?
   - Если честно, то еще как, - признался Игорь. - Тюремная баланда - это сам знаешь, не праздничный стол. Нормальной пищи хочется.
   - Ну, так заходи к нам, - предложил Виктор. - Моя как раз борщ с пельменями приготовила.
   Игорь засмеялся, чувствуя, как у него рот заполняется слюной.
   - Соблазнительно, но я, вообще-то, к матери собирался. Домашняя еда, она самая вкусная, знаешь ли.
   - Это верно, - улыбнулся в ответ Виктор. - Что ж, в таком случае, не смею настаивать.
   Они простились. Выйдя из подъезда, Игорь остановился, оглядываясь по сторонам. Вот он, родной двор. Сколько же раз он здесь гулял, как один, так и с женой. Здесь они любили сидеть на лавочке. Вон в том скверике. Здесь даже трава еще осталась. Не вытоптали. И как же все-таки здесь красиво. Конечно, он и раньше это замечал, но никогда не ощущал это так отчетливо и ясно. Вот он газон с зеленою травой, на которой бы он с удовольствием повалялся, если бы не боялся привлечь к себе нездоровое внимание.
   Игорь неторопливо двинулся по тропинке. Денег на дорогу у него не было, да он и не жалел. Никогда ему еще не хотелось с такой силой прогуляться пешком.
   Идти было долго, но Лебедев и не торопился. Он шел и вдыхал в себя запахи, поражаясь их разнообразием и количеством. Никогда раньше он не замечал этого или просто не обращал на них внимания. Запахи автомобильной гари, которые раньше вызывали у него раздражение, теперь доставляли наслаждение. Это были запахи свободы. Его радовало и умиляло все, проносящиеся мимо автомобили, автобусы, идущие прохожие, такие разные и, в то же время такие одинаковые. Радовали и пестрые яркие одежды женщин. Все это вызывало на душе щемящее чувство.
   Было жарко, и Игорь подумал о том, как замечательно было бы сейчас оказаться где-нибудь на пляже, окунуться в речную воду, желательно с головой. А потом лечь на горячий песок и подставить себя жаркому солнцу. Возможно, он так и сделает, сходит на пляж. Обязательно это сделает, к чему упускать такие прекрасные моменты в жизни. Но это будет не сегодня. Сегодня ему больше всего хотелось домашней еды и домашнего уюта.
   Настроение вновь поднялось, и даже мысли о предательстве жены отходили на задний план.
   Игорь поднялся на восьмой этаж девятиэтажки, в котором проживала его мать. Только бы она была сейчас дома.
   Он позвонил в дверь и прислушался; есть ли кто дома. Надежда себя оправдала. За дверью послышались неторопливые шаги. Щелкнул дверной замок, и на пороге показалась мать Игоря Валентина Ивановна.
   - Гоша, сынок! - Мать на секунду замерла в изумлении, затем бросилась на шею сына.
   - Мама, - тихо произнес тот, закрыв глаза и, обняв мать, гладил ее по спине.
   - Сынок, сынок! - по лицу Валентины Ивановны текли слезы. - Ты здесь, ты дома!
   - Все в порядке, мама, я дома.
   Седая мать принялась осыпать лицо сына поцелуями.
   - Но как, почему? Тебя же должны были выпустить только через три дня.
   - Они что-то напутали. Ты же знаешь всю эту систему.
   Мать оторвалась от сына и, со слезами на глазах, рассматривала его, словно не в силах поверить в реальность происходящего.
   - Как же ты похудел, - сказала она.
   Игорь в ответ печально улыбнулся. Он смотрел на мать. Она тоже изменилась. За этот год, что он провел в тюрьме, она постарела лет на пять. Он почувствовал сильное чувство жалости к матери; сколько же она выстрадала за это время, переживая за сына.
   - Когда же ты вышел? - спросила Валентина Ивановна, вытирая рукой слезы.
   - Сегодня, - ответил Игорь.
   - Боже ты мой, а я и ничего и не знала! И никто тебя не встретил! В жизни себе этого не прощу.
   - Да что ты говоришь, мама, - улыбнулся сын. - Ты же ничего не знала.
   - И ты сразу же сюда приехал?
   - Нет, я сначала заехал домой.
   - Домой, - произнесла Валентина Ивановна. По ее лицу промелькнула тень.
   Игорь понял, о чем она думает. Он осмотрелся по сторонам, словно боясь, что за ними смотрят.
   - Может быть, мы войдем внутрь? А то нас могут здесь увидеть.
   - Да-да, конечно, - заторопилась Валентина Ивановна, отступая назад, и пропуская Игоря внутрь.
   Он оказался в знакомой с детства квартире. Это и был его первый дом, дом, с которым были связаны все его детские воспоминания. Целый год он здесь не был. Игорь прошел в комнату. Здесь ничего не изменилось. Как было все год назад, так все и осталось. Словно и не уходил отсюда. Небольшая двухкомнатная квартирка была по-прежнему уютной и родной. Здесь все жило жизнью, чувствовалась заботливая женская рука.
   - Ты, наверное, голоден? - спросила Валентина Ивановна.
   - И еще как?
   Когда он посмотрел на мать, то его взгляд красноречиво выразил все его чувства и без слов.
   - Сейчас, сейчас, я что-нибудь приготовлю, - засуетилась Валентина Ивановна, спеша на кухню.
   - Что ты хочешь? Что тебе приготовить?
   - Все равно, лишь бы было вкусное и домашнее.
   Мать загремела посудой. Лебедев прошелся по комнате, наслаждаясь родным запахом. Это был запах дома. Наверное, для каждого человека существует запах, который ассоциируется у него с родным домом. Игорь сел на диван, и блаженно откинулся на его спинку. Так сидел он несколько минут, прислушиваясь к тому, как на кухне мать гремит посудой и хлопает дверцей холодильника.
   Сидеть в одиночестве быстро надоело, и он прошел на кухню.
   - Да ты садись, не стой, - сказала Валентина Ивановна, не отрываясь от работы.
   Игорь сел на табурет, и не сводил глаз с матери.
   - Ну, рассказывай, как ты, что?
   - А что тут рассказывать, - вздохнул он. - Тут рассказывать только душу травить.
   Мать понимающе закивала.
   - Все равно не могу себе простить, что не встретила тебя. Ведь я же все равно могла бы все выяснить. Не могу даже представить того, через что тебе пришлось пройти.
   Игорь промолчал.
   Валентина Ивановна налила в кастрюлю воды, и поставила ее на огонь.
   - Как же ты теперь жить будешь? - спросила она. - Что дальше-то? Куда?
   Он пожал плечами.
   - Что же у вас с Любкой-то случилось? Почему она тебя оставила вдруг, и в такой момент?
   - Я думал, ты мне скажешь, - признался Игорь. - Я вообще ничего не понимаю. Что произошло, пока меня не было?
   Мать принялась резать овощи.
   - Я сама не понимаю. Ничего и не происходило. Вроде бы все шло, как и шло. А потом бац, узнаю об этом от нее.
   - Но я-то вообще ничего понять не могу, - сказал Лебедев. - Как гром среди ясного неба.
  
  
  3
  
  
   Игорь хотел продолжить, но не знал, что говорить. Слова не шли ему в голову. Одновременно что-то словно сдавило его горло. Он посмотрел на мать, ожидая от нее разъяснения, но та тоже молчала.
   - Мы ведь с ней даже и не ссорились. Я имею в виду, по-настоящему. Так, бывали иногда разногласия, но это же... С тех пор, как меня посадили, я только и думал о ней. Она была единственным светлым пятном, которое поддерживало во мне силы. И она словно становилась все холоднее и холоднее с каждым свиданием. Ума не приложу.
   Он опять замолчал.
   - И в один прекрасный день она заявила, что не может так больше жить, не может больше ждать меня. Сказала, что устала оттого, что над ней насмехаются, тычут в нее пальцем. Просто поставила меня перед фактом, что разводится со мной.
   Игорь проглотил комок, который упорно подступал к его горлу.
   - Она развелась со мной без моего согласия. Даже не потребовалось моего присутствия. Все было сделано без моего участия, односторонне. Безумие какое-то! Как такое возможно?
   - А сейчас так, - сказала Валентина Ивановна. - Такие законы. Если один из супругов захочет развода, то он может развестись, даже не ставя в известность свою вторую половину.
   - Да это же бред какой-то! - в сердцах воскликнул Игорь.
   Мать подошла к сыну, и обняла его сзади.
   - Бедный мой мальчик, - проговорила она. - Какой же это удар для тебя. Нет, она вообще соображала, что делает! Ты сидишь в тюрьме, а она заявляет, что уходит от тебя. Она думала, что творит? Она же могла убить тебя этим! Это же кем надо быть, чтобы так поступить-то!
   - Да, жизнь преподносит тяжелые уроки, - отсутствующе сказал Игорь, глядя на стену. - Когда наступают черные дни, все предают тебя, особенно самые близкие.
   У матери снова полились из глаз слезы.
   - Ничего, ничего, все образумится. Все наладится, вот увидишь. Встретишь еще кого-нибудь. Ведь у вас с Любкой детей не было, ничто вас не связывало. Встретишь еще женщину.
   - Да поздно уже кого-то встречать, - сказал Лебедев, отстраняя руки матери. - Да и не к чему это. Я прожил с нею двадцать лет, неужели же ты думаешь, что я так легко вычеркну ее из своей жизни. Да и вообще.
   Игорь в сердцах махнул рукой.
   - А между вами, пока меня не было, ничего не происходило? - немного подумав, спросил он. - Может быть, между вами возник серьезный конфликт.
   Мать покачала головой.
   - Да нет, мы не ссорились.
   - Может быть, она кого-нибудь встретила?
   Валентина Ивановна помялась.
   - Не знаю. Она ничего не говорила, и я не знаю. Но, ты знаешь, я подозреваю, что у нее кто-то был. Что-то в ее поведении говорило об этом. Что-то было в лице, в глазах. Я не могу передать.
   Мать снова занялась приготовлением обеда. Игорь сидел, задумавшись, положив руки на колени.
   - А что она говорила? Куда ушла?
   - Сказала, что на квартиру к матери. Но мне, почему-то, не верится. Я пыталась с ней переговорить, но у меня ничего не получилось. Она стояла на своем.
   - Да ты все равно ничего бы не смогла сделать.
   - А как с деньгами? - спросила Валентина Ивановна. - Она деньги тебе оставила?
   Игорь покачал головой.
   - Нет, она забрала все.
   Мать в ужасе ахнула.
   - Вот дрянь-то! Да как она могла! Ведь это же твои деньги, ты их зарабатывал. Она не имела права их трогать.
   Ответом ей был жест сожаления.
   - Да как же так! Как она посмела? Сама-то простым продавцом работает в супермаркете. Много она там заработала! Ну, не ожидала я этого от нее. Не ожидала! Это уже ни в какие ворота не лезет. А ты от нее заначек не делал?
   - Я ей доверял.
   - Ох, негодница, - продолжала возмущаться мать. - Словно бы ждала этого момента, чтобы избавиться от тебя. Да, избаловал ты ее. Подумать только, все для нее делал. Все ее капризы удовлетворял.
   - Да у нее и не было капризов, - сказал Игорь. - Просто все хотят красиво одеваться и вкусно питаться.
   - Ты ей был нужен только до тех пор, пока приносил в дом деньги. Сам ты ей не был нужен.
   - Раньше она такой не была.
   - Ладно, не была, - махнула рукой Валентина Ивановна. - Значит, в глубине души, всегда такой была. Просто ждала случая. И теперь вот показала себя.
   - Она ведь мою работу терпеть не могла.
   - Зато деньги любила, которые ты ей приносил. Скажи, она хоть раз пыталась тебя остановить? Пыталась отговорить от такой работы? Знала ведь, что ты рискуешь.
   - В нашей стране вообще жить - значит рисковать, - спокойно возразил Игорь. - У нас за все посадить могут. Ты же получше меня знаешь, что творилось во времена твоей молодости. Человека могли ни за что посадить, даже не предъявляя ему обвинения. Так что, о чем и говорить.
   - Это ничего не меняет. Она даже не захотела тебя ждать. Решила, что с тобой покончено, что ты уже не сможешь удовлетворять ее запросы, вот и все. Теперь наверняка нашла себе кого-нибудь на стороне. Целый год была одна, и время у нее было для этого.
   - Но ты же сама признаешь, что не знаешь этого наверняка, - сказал Игорь. - Ты только предполагаешь это.
   - Предполагаю, - нехотя согласилась Валентина Ивановна.
   - Ну, вот видишь.
   - А то, что она твои деньги себе присвоила, это тоже мое предположение?
   Он не ответил.
   - Ладно, - миролюбиво сказала Валентина Ивановна. - Обед уже почти готов.
   - А что на обед? Пахнет вкусно?
   - Борщ и пельмени домашнего изготовления.
   - Правда? - Лебедев удивленно приподнял брови. - Ты будешь удивлена, но когда я шел к тебе, то встретил соседа снизу, и он приглашал меня к себе на обед. Представляешь, у него тоже были борщ и пельмени.
   - Надо же, как совпало, - улыбнулась мать. Она поставила перед Игорем тарелку с горячим борщом. Тот жадно втянул носом запах. На его лице появилось выражение блаженства. Взяв в руку ложку, он медленно, словно смакуя, попробовал борщ.
   - Ну как? - спросила Валентина Ивановна.
   - Замечательно! Ничего лучше в жизни не ел.
   Игорь принялся уписывать борщ. После тюремной баланды тот казался пищей богов. Управившись с первым, он придвинул к себе тарелку с пельменями. Мать участливо подставила ему горчицу. Она знала, что ее сын обожал есть пельмени с горчицей.
   Лебедев принялся наворачивать пельмени, отправляя их в свой истосковавшийся по нормальной пище желудок. Покончив с едой, он выпрямился, и в полном блаженстве закрыл глаза.
   Мать с умилением смотрела на него.
   - Как хорошо, - произнес Игорь. - Ты не представляешь, какой это ад - тюрьма. И какое это непередаваемое чувство вновь оказаться дома.
   - Век бы этого не знать, - понимающе отозвалась Валентина Ивановна.
   - И какой это рай - вновь очутиться на свободе. Только сейчас я ощутил и понял всю прелесть свободы, и то, что я совершенно не ценил ее раньше.
   - Что ты теперь собираешься делать? - спросила мать.
   - Что-нибудь придумаю. Выжил в тюрьме, значит, тем более, выживу на свободе. Здесь все равно это сделать проще.
   - Чаю хочешь?
   - Не откажусь, - признался Игорь.
   Мать принялась наливать ароматный чай.
   - Ты с Любкой-то не будешь пытаться переговорить?
   Лебедев пожал плечами, глядя на то, как в бокале вращаются частички заварки.
   - А смысл-то? Если она все уже решила, то дальнейшие разговоры бессмысленны. Ничего уже не изменить.
   Мать тяжело вздохнула. Игорь придвинул к себе бокал, и отхлебнул чая. После жирных мясных пельменей хотелось пить.
   - Ну, а тебе-то самой помочь чем надо? - спросил он.
   - Ну, уж, ты скажешь. Не обо мне речь. Я-то уж старая, какие у меня запросы. Тебе теперь жить надо начинать сначала.
   - Ну, почему же сначала? - возразил Игорь. - Не сначала, а продолжать буду.
   - А как продолжать-то? - спросила мать. - Опять к ним вернешься или как?
   Лебедев надолго задумался.
   - Понимаешь, - наконец медленно произнес он. - В тюрьме у меня было много времени, чтобы подумать, чтобы прокрутить всю мою жизнь от начала и до конца.
   Он сделал паузу.
   - Это все неправильно.
   - Что не правильно? - не поняла Валентина Ивановна.
   - То, что я делал, это неправильно. Моя работа. Да и не только, а вообще.
   - О чем ты, сынок?
   - Ведь я занимался хакерством. Я - хакер. А что такое хакерство, по своей сути? Это преступление.
   - Ну, уж и преступление, - возразила Валентина Ивановна. - В нашей стране все преступление. Как закон захотят повернуть, так и будет. Преступниками всегда простой народ считался, а те, кто наверху сидят, всегда чисты перед законом.
   - Да я не о том, - поморщился Игорь. - Что такое хакерство, в переводе на русский язык? Хакер - это взломщик. Обычный, самый настоящий взломщик. Только взламывает он не сейфы и квартиры, а компьютеры. А с помощью компьютеров можно и деньги с чужого счета украсть, да и любую информацию о любом человеке выяснить. Понимаешь ли ты теперь, чем я занимался.
   - Но ты же ведь ничего не крал. Чужих денег не присваивал.
   - Лично я, может быть, и не присваивал, но с моей помощью, кто знает, вполне могли и присвоить себе чьи-либо деньги.
   Снова молчание.
   - Напрямую, я, на первый взгляд, ничего страшного и не совершил. Но я был лишь исполнителем чужой воли. Однажды я взломал секретную базу ФСБ. А это можно приравнять и к предательству. Ты знаешь, я временами думаю, что мне даже повезло, что меня обвинили только в изготовлении и распространении пиратских программ.
   - Повезло? - возмутилась мать.
   - Повезло, - подтвердил Игорь. - А что было бы со мной, если бы выплыло наружу то, что я взломал базу данных ФСБ? А ведь об этом даже не упоминалось на суде. Если бы все это открылось, то неизвестно, чем бы все это кончилось для меня. Какой срок я бы получил в таком случае?
   Валентина Ивановна покачивала головой, слушая сына. Тот допил свой чай, и теперь задумчиво поигрывал пустым бокалом.
   - У нас в тюрьме была часовня, и в ней служил один священник. Его звали отец Геннадий. Он многое нам рассказывал, многое нам разъяснял.
   - Да и что с того, что священник? Ты думаешь, что священники сами ведут благочестивый образ жизни? - Валентина Ивановна поправила прядь волос на лбу. - Они ведь только говорят хорошо, а на деле еще похуже любого из нас будут.
   - Да речь ведь не о них, - возразил Игорь. - Не о том, какую жизнь ведут они. В его словах есть доля истины. Речь о нас. Обо всех нас. Речь о том, какую жизнь вел я, и что я сделал в своей жизни. Чем больше я думаю об этом, тем больше я убеждаюсь в том, что не так я жил. Все неправильно было в моей жизни.
   Валентина Ивановна положила свою ладонь на руку сына.
   - Ты не сделал ничего такого, что достойно кары. Во всяком случае, есть люди, которые творили настоящие злодеяния, по сравнению с которыми твои проступки, если они и были, являются просто мелкими шалостями. Поверь мне, настоящие преступники сидят наверху, занимают руководящие посты, и судят нас. А мы, простые люди, вынуждены лишь только выживать. Наше преступление состоит лишь в том, что мы не хотим умирать.
   - Хорошо, если так, - произнес Лебедев. - Но мне все же кажется, что все мы глубоко ошибаемся. Ошибаемся во всем.
  
  
  4
  
  
   Валентина Ивановна принялась убирать со стола посуду.
   - Не думай ты об этом, Гоша, - сказала она сыну. - Стоит ли забивать себе голову вопросами, на которые все равно не знаешь ответа.
   - Но все равно неправильно, - продолжал настаивать Игорь. - У меня такое чувство, что мы утратили что-то важное. Что-то, что мы знали раньше, но не хотели признавать. Мы отвергли что-то, что удерживало нас от нашего падения.
   - Что же именно? - спросила Валентина Ивановна, закончив убирать со стола.
   - Я пока не знаю, - признался Игорь. - Не уверен. Возможно, мы забыли то, что раньше люди верили в Бога, и это удерживало их от многих ошибок. А теперь мы забыли Бога. Сколько лет жили без него.
   - Может, оно и к лучшему, - сказала мать.
   - Почему?
   - Жили всю жизнь без Бога, и ничего. Прекрасно обходились. Жили и не тужили. А теперь что? Почти все верующими стали, а творится-то что вокруг нас. Ужас! Все только хуже стало. Зато все верующими себя считают.
   - Да я не о том говорю, верующими себя люди считают или неверующими, - терпеливо разъяснил Игорь. - Я говорю о делах, о поступках, об образе жизни. У нас неправильные ценности. Мы думаем только о материальном благе, а о том, что мы после себя оставляем, мы не задумываемся. Нам все равно. Не правильно все это.
   - А что мы можем изменить? От нас ведь все равно ничего не зависит. Мир мы изменить не сможем.
   - Да и не нужно нам мир изменять. Нам нужно изменить самих себя.
   - А для чего менять самих себя? Что от этого изменится?
   - Мы сами изменимся.
   - Но жизнь-то от этого не изменится.
   - В том-то и дело, что как раз жизнь и изменится. Не жизнь вообще, а жизнь каждого из нас. Наша жизнь во многом зависит от того, какие мы сами. Что мы творим, что создаем, и что оставляем после себя. Это и предопределяет нашу жизнь.
   - К чему ты все это говоришь? - спросила Валентина Ивановна. - И зачем?
   - Совесть меня мучает, мама, - признался Игорь. - Я знаю, что обладаю большим талантом в области программирования. Но весь этот свой талант я применяю не во благо людям. Я продаю его тем, кто мне за это хорошо заплатит. А это неправильно. Так нельзя распоряжаться своим талантом.
   - Не знаю, - вздохнула мать. - По-моему, каждый волен распоряжаться своим талантом так, как ему угодно. И в первую очередь, это надо делать во благо себе. Сколько раньше нас одурманивали подобными речами. Отдай себя на благо коммунизма. Придет время, и это все к вам вернется. И люди верили в это. И что? Сколько миллионов в землю зарыли за великую идею. Наступило это светлое будущее? Да ничего подобного, просто те, кто был у власти, нажились на этом. А народ погноили.
   - Мы говорим о разных вещах, - сказал Игорь. - Я вовсе не призываю к тому, чтобы отдавать себя всецело какой-нибудь великой идее. Нет. Я говорю о том, что не всякий способ добычи денег позволителен. Человек должен твердо знать, что ему можно делать, а на что идти категорически нельзя.
   - Тут ты, конечно, прав, - призадумавшись, согласилась Валентина Ивановна. - Здесь я с тобой согласна. Но это что же выходит, получается, что ты согласен с тем, что тебя посадили в тюрьму? Ты считаешь себя виновным?
   Лебедев смутился.
   - Конечно, тюрьму никто благодарить не станет. И упаси Бог любого от такой участи. Просто я считаю, что мог бы избежать этого, если бы правильно распорядился своим талантом.
   - Но, как же можно здесь правильно или неправильно распорядиться, если все мы зажаты в узкие рамки? Либо делай то, что тебе велят, либо пропадай. Третьего не дано.
   Игорь потер подбородок, и покачал головой.
   - А мне кажется, что третий путь все же есть, только надо суметь его найти.
   - Попробуй, - сказала Валентина Ивановна. - Только в нашей стране могут посадить абсолютно каждого, независимо от того, какой путь он выберет. Правый ты или неправый, в любом случае твоя жизнь и судьба зависят от того, кто находится над тобой.
   Мать вздохнула.
   - Ладно, сынок, - примирительно сказала она. - Что это мы какие разговоры завели, словно у нас никаких иных тем нету. Главное, что ты вернулся. Снова на свободе, и я снова могу обнять тебя.
   С этими словами Валентина Ивановна села рядом на табурет, и обняла сына.
   - Я надеюсь, я верю, что теперь все будет хорошо. Главное - это то, что ты рядом.
   Они некоторое время сидели молча, обнявшись друг с другом; мать и сын. Время от времени Валентина Ивановна тайком вытирала из уголков глаз слезы.
   - Ну, что мы тут на кухне сидим, - словно опомнившись, сказала вдруг она. - Пойдем в комнату.
   Они прошли в комнату. Было жарко, а от горячего чая по телу Игоря струился пот. Он подошел к открытому окну, и подставил себя освежающему ветерку.
   - Не стой на сквозняке, продует, - предостерегла мать.
   - Ну и что, - отозвался он. - Главное, что я снова дома. Лучше болеть дома, чем быть здоровым в тюрьме.
   Однако он все же отошел от окна, и сел на диван.
   - Так, значит, у тебя теперь совсем нет денег? - спросила Валентина Ивановна, садясь в кресло, напротив сына.
   Игорь развел руками.
   - Получается, что нет. Что ж, начну все сначала. Я еще не совсем старый, надеюсь, что смогу себя куда-нибудь пристроить.
   - На это нужно время, - сказала Валентина Ивановна. - А сейчас тебе как быть?
   - Не знаю, - признался Лебедев.
   Мать поднялась с кресла.
   - Ладно, я сейчас.
   Она скрылась в соседней комнате, и долго возилась там.
   - Вот, - сказала она, возвращаясь в комнату, и неся в руках полиэтиленовый пакет. - Здесь сто тысяч. Держи.
   Игорь вскочил на ноги, и отпрянул от матери.
   - Что ты! - воскликнул он. - И думать забудь! Я не могу этого взять. Это твои деньги!
   - Во-первых, эти деньги заработал ты. Поэтому бери.
   - Я не могу! - Игорь продолжал пятиться назад.
   - Во-вторых, я старый человек, и мне много не надо. Я почти ничего не тратила из того, что ты мне давал. На смерть у меня отложено, а на питание мне хватает моей пенсии.
   - Да какая у тебя пенсия, что ты говоришь. Это издевательство, а не пенсия.
   - Бери, сынок, бери, - сказала Валентина Ивановна, насильно вкладывая деньги в руки Игоря. - Тебе они нужнее, чем мне. Я знаю, какое у тебя тяжелое положение сейчас. А если снова начнешь зарабатывать, будешь давать мне немного.
   - Но, все равно, зачем ты мне все даешь, - продолжал упорствовать он. - Оставь себе хотя бы половину.
   - Бери, бери, - настаивала мать. - Тебе они нужнее.
   Игорь посмотрел на толстую пачку денег, которую мать сунула ему в руки.
   - Спасибо, мама. Я верну, как только заработаю.
   Лебедев запрятал деньги в карман. Они еще долго сидели и беседовали на разные темы. Вспоминали жизнь, прошлое. Говорили о настоящем и о будущем.
   Когда солнце стало клониться к западу, Игорь вышел на балкон. С восьмого этажа открывался чудный вид на город. Возможно, что чудным он казался Игорю оттого, что тот уже давно здесь не был и долгое время провел в местах заключения, но сейчас это не имело для него никакого значения.
   - Пора домой, - сказал он, налюбовавшись видом родных мест, и взглянув на часы.
   - Домой? - удивилась мать. - Да что тебе там делать? Тебя же никто не ждет. Оставайся у меня. В кои веки-то встретились с тобой с глазу на глаз.
   - У тебя? - растерянно произнес Игорь.
   - Конечно. Оставайся, даже не думай. Куда тебе торопиться.
   Он заколебался.
   - Может, и правда остаться.
   - Я тебе еще чаю налью. Хочешь? Давай прямо здесь на балконе и попьем.
   Валентина Ивановна принесла чай.
   Они сидели рядом, и пили. Игорь с наслаждением вдыхал в себя аромат душистого черного чая. Внизу рос высокий тополь. Еще совсем недавно Валентина Ивановна замучилась сметать его пух со своего балкона. Но теперь он уже отцвел, и лишь остатки пуха еще лежали у его подножья.
   - Как мало детей стало на улицах, - заметил Игорь, глядя вниз. - Сколько смотрю я, ну, максимум одного или двух увидел за весь вечер.
   - Ох, и не говори, - махнула рукой мать. - Не стало детей на улицах. И у вас ведь с Любкой тоже не было детей.
   - У нас не получилось, - сказал он. - Но не все же такие, как мы. Раньше, в моем детстве, помню детей толпы бегали. А сейчас такое ощущение, словно вымираем все. Одни старики на улицах, прямо нехорошо становится.
   - Что поделаешь, - сказала Валентина Ивановна. - Такие времена сейчас нехорошие, страшные.
   - Страшные? - произнес Лебедев. - Но, по-моему, раньше гораздо страшнее были.
   Мать пожала плечами, но спорить не стала.
   На небе высыпали звезды. Игорь поднял голову, и довольно долго любовался ими.
   - Совсем как в детстве, - сказал он.
   - Ты знаешь названия каких-нибудь звезд? - спросила Валентина Ивановна. - Знаешь, где какие созвездия расположены?
   - Откуда, - усмехнулся Игорь. - Когда в школе учился, еще что-то знал, но теперь все уже позабылось.
   Мать улыбнулась с легкой ностальгией.
   - Тогда все мое поколение мечтало стать космонавтами, - продолжал он. - Еще бы, в те времена первый человек вылетел в космос. Все были уверены, что к концу двадцатого века человечество всю солнечную систему облетит. Но не тут-то было. Весь этот прогресс оказался иллюзией.
   - Почему же иллюзией? - спросила Валентина Ивановна.
   - Ну, как же, человечество как добралось до луны, так дальше и не сумело. Дорогостоящее это удовольствие оказалось, да и бессмысленное. Для науки и то ничего интересного не оказалось, добыча полезных ископаемых себя не окупит. Так для чего туда и летать? Так постепенно романтика космических полетов и угасла, как не оправдавшая себя.
   - А разве романтика должна себя оправдывать? - Валентина Ивановна посмотрела на сына. - Романтика потому и романтика, что воплощает в себе мечту. Люди мечтали, а теперь все их мечты разрушили.
   - Получается, что не о том мечтали, - произнес Игорь. - Мечтали о воздушных замках. Люди хотели построить утопию, вернее не построить, а желали, чтобы кто-то для них построил. Но сами люди оказались не приспособлены к тому, чтобы в этой утопии жить. Поэтому все и рухнуло, все и развалилось.
   Немного погодя Лебедев отправился принимать ванную. Лишь только оказавшись под душем, он понял, чего ему так не хватало весь этот день. Ему просто необходимо было смыть всю грязь пережитого года, смыть остатки тюрьмы, отпечатавшиеся на его теле.
   С наслаждением подставляя лицо под струи воды, Игорь млел от того непередаваемого чувства, которое испытывает каждый человек, долго не мывшийся и, наконец попавший под душ. Ему хотелось вымыть не только тело, но и душу, вымыться изнутри. Он попеременно включал то горячую, то холодную воду, словно надеясь, что таким образом вода сможет вымыть все его нутро.
   Потом, закрыв краны душа, Игорь нежился в ванне, погруженный в какую-то сладостную дремоту. Он пролежал в ванной до тех пор, пока не начала остывать вода.
   Валентина Ивановна постелила сыну на диване. Тот вышел из ванной с чувством, будто заново родился.
   - Как хорошо, - проговорил он, запахивая халат, и опускаясь на диван. Не раздеваясь, он лег ничком на постель, зарывшись лицом в подушку. - Дома, наконец-то дома.
   Пролежав в таком положении некоторое время, он снял халат, и забрался под простыню, заменявшую одеяло. Спать под настоящим одеялом в такую жару не представлялось возможным. Игорь закрыл глаза, и тут же провалился в сон, глубокий и непробудный. Это была его первая ночь на свободе, ночь в родительском доме.
  
  
  5
  
  
   Игорь Лебедев проснулся около девяти часов утра, и в первые мгновения никак не мог понять, где он находится. Он лежал не на грубых тюремных нарах, а в мягкой уютной постели. Вокруг него не было коек с заключенными, а были ковры и до боли знакомая мебель. Не было и вонючего отвратительного тюремного запаха, который постоянно стоял в камере. Вместо того была свежесть, и пахло зеленью.
   Добрых полминуты понадобилось Игорю на то, чтобы понять, что он находится не в тюрьме, а в родительской квартире, в которой он провел все свое детство и годы юности.
   Осознав это, Лебедев вытянулся во весь рост, снова закрыл глаза, и блаженно улыбнулся.
   Было шестое июля, и начинался второй день освобождения Игоря. Как же было приятно понежиться в теплой мягкой постели, после ненавистных тюремных нар. Ему казалось, что он может пролежать вот так, не вставая, целую вечность. Однако, пролежав минут пятнадцать, он сел на диване. Дверь его комнаты была открыта, и он увидел, как из соседней комнаты вышла его мать.
   - Уже проснулся? - спросила она.
   Игорь молча кивнул, не сводя глаз с матери.
   - Как спалось?
   Он снова не ответил, но выражение его лица говорило обо всем лучше любых слов.
   Валентина Ивановна улыбнулась, глядя на сына.
   - Давай, умывайся, скоро будет готов завтрак.
   Игорь покинул квартиру матери около полудня, унося с собой сто тысяч рублей, отданных ему матерью. Придя домой, он надежно, как показалось ему, спрятал деньги, оставив себе лишь небольшую сумму на непредвиденные расходы. Пряча деньги, он почувствовал угрызения совести. Все деньги, которые он когда-то отдал матери, вновь вернулись к нему. Словно он их просто оставил ей на хранение.
   Стоя посреди комнаты, Лебедев чувствовал, что вместо радостного и счастливого настроения, к нему вновь возвращается чувство одиночества. Вновь родная квартира показалась ему пустой и недружелюбной, какой-то даже чужой.
   Он вынул из шкафа ключи от своей машины и документы на нее. По-крайней мере, их жена не тронула. Впрочем, она не умела водить машину.
   Выйдя из квартиры, Игорь направился к своему гаражу, где он держал свою машину. Гараж находился в паре кварталов от дома, и на дорогу не потребовалось много времени. Вот он, знакомый капитальный гараж, который ему довелось приобрести лет пять назад. Остановившись возле ворот, Игорь помедлил. А что если машины там и нет уже давно? Что если ее уже давно угнали? Или жена сдала ее на металлолом. Последняя мысль показалось ему нелепой.
   Он открыл ворота и, признаться, почувствовал значительное облегчение, когда увидел, что его серебристая "десятка" стоит на своем месте.
   Распахнув ворота настежь, Игорь встал напротив своей машины.
   - Ну, здравствуй, старушка, - ласково произнес он.
   Машина ничего не ответила, и продолжала неподвижно стоять на месте. В душе Игоря возникла жалость и к себе самому, и к своей машине. Она выглядела совершенно заброшенной, и была покрыта толстым слоем пыли, который накопился за весь этот год отсутствия хозяина.
   Он осторожно провел пальцами по капоту машины. От накопившейся пыли они мгновенно стали черными. Игорь вытер пальцы и, не спеша, обошел свою машину вокруг. На первый взгляд та выглядела в полном порядке, если не считать того, что все четыре колеса были спущены. Что это, прокол или же воздух из колес просто вышел за год стояния без езды?
   Присев на корточки и, стараясь не запачкаться о кузов машины, Лебедев осмотрел колеса. Нет, проколов не видать. Значит, просто спустило.
   Нажав кнопку на брелке, Игорь услышал, как сигнализация послушно пискнула, и автомобиль открыл свои замки, приглашая хозяина сесть внутрь. Открыв дверцу со стороны водительского кресла, он заглянул в салон. Там тоже царило запустенье. Слой пыли, правда, потоньше, чем на кузове, покрывал панель приборов. Даже в самом воздухе чувствовалась пыль, которая назойливо лезла в нос, рот и глаза.
   Игорь провел ладонью по сиденью. Там тоже было пыльно, но сидеть, в общем-то, было можно. Лебедев осторожно забрался внутрь, закрыл за собой дверь.
   - Ну, вот мы и остались с тобой одни, - с глубокой грустью произнес он, обращаясь к машине.
   Положил руки на руль, но тут же отдернул их. Руль тоже был покрыт пылью.
   Пошарив левой рукой под сиденьем, Игорь извлек из-под него тряпку, служившую для протирки машины, и вытер ею руль. Подумав, он протер и панель, но пыли там было слишком много, чтобы ее стереть сухой тряпкой.
   Игорь вновь положил руки на руль и, откинувшись на спинку сиденья, закрыл глаза. Что и говорить, любил он эту машину, несмотря на то, что еще перед своим арестом собирался ее поменять. Автомобилю было пять лет, и это был не такой уж большой возраст для нее. Да и пробег составлял чуть более шестидесяти тысяч километров. Тоже не так уж много.
   Интересно, все ли в порядке с автомобилем? Игорь протянул руку, и включил магнитолу. Заиграла музыка, магнитола была в порядке. Ласково, почти любовно, провел рукой по рычагу переключения передач. Он чувствовал себя уютно за рулем этой машины. Теперь это напоминало ему о давно ушедших временах, когда все в его жизни было хорошо.
   Вставив ключ в замок зажигания, Игорь повернул его. Машина послушно завелась с полуоборота. Необходимо было накачать колеса, но в гараже было слишком тесно, и Лебедев решил выехать во двор.
   Дав мотору немного поработать на холостом ходу, он плавно выжал сцепление, и сдвинул машину с места. Она послушно выползла из гаража, шурша спущенными шинами.
   - Жива, старушка, жива, - ласково произнес Игорь, испытывая по этому поводу необъяснимую радость.
   Остановив машину, он заглушил мотор, и вышел наружу. На таких колесах далеко нельзя было уехать. Открыв багажник, он извлек из него ножной насос. Присоединяя шланг к ниппелям, он поочередно накачал все четыре колеса. Убедившись, что они нигде не пропускают воздух, Игорь убрал насос обратно в багажник, и закрыл ворота. Он снова оглядел машину. Да, слишком уж много пыли, надо было ехать на мойку.
   Сев снова за руль, Игорь увидел, что и бензина осталось в баке не больше десяти литров. Первым делом он направился на заправку, расположенную неподалеку. Залив полный бак, Лебедев решил, что теперь настал черед заняться внешним видом машины.
   Мойка, на которую он приехал, была свободна, и его автомобиль сразу же загнали внутрь. Пока шла процедура, Игорь стоял снаружи и грелся на солнышке, которое сильно припекало. Спустя некоторое время он уже снова ехал в своем автомобиле, который блестел в лучах солнца, а изнутри пах приятным запахом автомобильного шампуня. Настроение у Игоря снова поднялось.
   Рынок, на который направлялся Лебедев, почти не изменился за тот год, что он провел в тюрьме. Это был все тот же рынок, на котором торговали различной пиратской продукцией. Среди множества одинаковых контейнеров должны были находиться два контейнера, принадлежавших его бывшему шефу Александру Антонову.
   Александр Антонов занимался изготовлением и распространением пиратской продукции. Ему принадлежал практически настоящий подпольный цех по производству дисков. Вся эта подпольная деятельность была поставлена на весьма широкую ногу. Был ли Антонов королем подделок - неизвестно, но то, что на него работало очень много людей - это было фактом. В числе тех, кто работал на него, были и очень талантливые программисты. Большинство из них были хакерами, это было самой востребованной профессией в пиратской среде. В основном Александр занимался оптовыми продажами своей продукции, партии его пиратских дисков распространялись по всем торговым точкам города, что приносило Антонову весьма солидные доходы. В сущности его собственные два контейнера ему были не очень-то и нужны, и держал он их в основном ради престижа.
   Но все это было год назад. Что происходило на рынке сейчас, Игорь даже не представлял. Может, и рынка-то уже никакого нет.
   Движение на дороге было медленным. Слишком много автомобилей, их количество приводило к постоянным заторам. В машине было душно и жарко, не помогали даже открытые окна. К тому же в них еще летела и дорожная пыль, отчего дышать становилось еще труднее.
   Еще издали Игорь заметил знакомые контейнера, странное дело, они стояли на своих местах и, вроде бы, исправно работали. Остановившись возле обочины, Лебедев присмотрелся к вывескам. Все те же вывески; продажа аудио и видео продукции, компьютерные программы и игры. Это несколько ошеломило его. Выходило, что пиратская торговля шла своим ходом. А он-то был уверен, что все эти рынки теперь уже давно прикрыли.
   Выбравшись из машины, Игорь неуверенно направился в рынок. А рынок вовсю жил полноценной жизнью. Между палатками и контейнерами толпились покупатели, а за прилавками по-прежнему были знакомые все лица. Словно ничего и не изменилось.
   Ошеломленный Игорь остановился на месте. Это что же, получалось, что за пиратство расплатился лишь он, да и несколько других неудачников, оказавшихся не в то время, не в том месте? На мгновение он почувствовал жгучую обиду, но тут же отогнал это чувство от себя. Неужели бы ему было бы лучше, если посадили бы всех?
   Игорь направился к контейнеру, который раньше принадлежал Антонову. Кто сейчас им владеет? Может быть, хозяин уже давно сменился? Да и где вообще сейчас находится Александр Антонов?
   Он вошел внутрь.
   Внутри большого, просторного контейнера царило оживление. Несколько покупателей рассматривали стеллажи с пиратской продукцией, что-то обсуждали между собой. Возле них суетились двое продавцов, оба были хорошо знакомы Игорю. Лебедев огляделся по сторонам. Все то же самое, ничего не изменилось. Такое впечатление, что он был здесь вчера. Его охватило смешанное чувство. Он не знал, плакать ему или смеяться.
   В это время из-за перегородки вышел еще один человек, лет тридцати пяти, и глянул в сторону Игоря. Тот на мгновение потерял дар речи. Это был его бывший шеф Александр Антонов. Антонов тоже узнал своего бывшего хакера, на его лице появилось выражение крайнего изумления, и он воскликнул:
   - Игорь! Быть этого не может!
   Он сделал шаг навстречу вошедшему.
   Тот улыбнулся в ответ.
   - Здравствуй, Александр.
   - Игорь, это и вправду ты?
   Изумление не сходило с лица Александра. Он двинулся к Лебедеву, в его глаза светилась неподдельная радость.
   - Здравствуй, Игорь!
   Антонов протянул для рукопожатия свою руку. Они поздоровались.
   - Какими судьбами?
   Улыбка Игоря стала немного смущенной.
   - Да вот, решил проведать старых знакомых.
   - Так я слышал, что тебе вроде бы пять лет дали?
   - Так оно и было? - ответил тот. - Попал под амнистию.
   - Ну, я рад тебя видеть. Правда, рад. Но ты проходи, не стой на проходе.
   Александр отвел Игоря в сторону, чтобы не мешать покупателям, и долго рассматривал его.
   - Ну, как дела-то твои? Ты давно освободился?
   - Вчера.
   - И каково там? - спросил Александр, но тут же осекся.
   Игорь сделал выразительный жест.
   - Тюрьма есть тюрьма, - ответил он.
   - Да, конечно, - слегка сконфузился Александр.
   - Ну, а ты как? Тебе, смотрю, удалось отвертеться?
   Слова эти были произнесены без всякой злобы и без тайной угрозы, но Антонов посмотрел на Игоря с опаской. Потом виновато опустил глаза.
   - Да мне, в общем, удалось кое с кем поговорить. Пришлось дать, конечно, на лапу. Ну, в общем...
   Договаривать Александру нужды не было.
   - А ты-то сам как в тот день в цеху оказался?
   Действительно, как он там оказался? Этот вопрос, на протяжении года, Игорь задавал себе снова и снова. В самом деле, что он делал в этом цеху, где производились пиратские диски? Это не было связано с его обязанностями. Он всегда работал у себя дома, за своим компьютером. А как оказался там? Он был в очень хороших отношениях с Александром, и знал, где находится этот подпольный цех. Неоднократно бывал там вместе с Антоновым. А в тот день... В тот день его привела туда роковая звезда. Игорь любил компьютеры, и все связанное с ними. Он обожал держать в своих руках компакт-диски, ему нравилось их осязать. Любил он запах полиграфии. А наблюдать за тем, как идет изготовление этих дисков, происходит запись на них, это было высшее наслаждение для него. Он даже сам пробовал работать на оборудовании. Правда, болванки, на которые производились записи, имели фиолетовый оттенок, что говорило об их низком качестве, но это не мешало Лебедеву получать удовольствие от процесса. В тот роковой день Александр разрешил ему самому принести в цех свою новую взломанную программу, для того, чтобы запустить ее в массовое производство. В этот момент и произошла облава.
   Антонов тоже был арестован в тот же день но, как теперь он сам признался, ему удалось выкрутиться. А вот у Игоря таких защитников не оказалось. Впрочем, на своего шефа он обиды не держал, да и в чем был он виноват. Разве на его месте сам Игорь не поступил бы так же? Каждый спасается в одиночку. Глупое стечение обстоятельств. Рок, судьба, называть это можно как угодно, но Лебедев заплатил за свою ошибку.
   Игорь дружески положил руку на плечо Александру.
   - Ладно, забудем об этом. Ты-то сам как?
   Антонов пожал плечами.
   - Да все по-прежнему. - Он обвел рукой помещение. - Потихоньку, помаленьку.
  
  
  6
  
  
   Игорь подошел к одному из стеллажей, и принялся рассматривать товар, разложенный на нем. В основном это все были новинки, новые версии старых программ. К своему удивлению, он увидел среди них несколько старых версий, взломанных еще им самим.
   - А это что? - спросил он, беря в руки диск. - Ведь это же я взламывал.
   - Ну, да, - улыбнулся Антонов. - Твоя работа.
   - Как, неужели же еще не вышла новая версия программы?
   - Вышла. Только взломать ее пока никому не удается.
   Игорь изумленно посмотрел на Александра.
   - Неужели правда?
   - Правда, - признал Антонов. - Пока не удается.
   Игорь невольно почувствовал прилив гордости. Выходит, он и в самом деле хороший программист. С какой-то особой нежностью он погладил диск, который держал в своих руках.
   - Когда-то я пытался даже взломать "Висту", - с несколько наивной тщеславностью произнес Лебедев. - Но, конечно же, не сумел.
   - Еще бы, - ухмыльнулся Александр. - Одиночке это не под силу. Слишком гигантский труд.
   - И антивирус Касперского толком не сумел взломать.
   - Почему же, - возразил Александр. - Он у тебя работал.
   - А что толку? Обновлять его все равно было нельзя. А без обновления от такого антивируса толку мало.
   Антонов сделал равнодушный жест.
   - И куда ты теперь планируешь? - спросил он.
   - Пока еще не решил, - признался Игорь.
   - А то давай обратно к нам. Хорошие программисты нам всегда нужны.
   Лебедев помялся.
   - Не знаю. А что, у вас свободная вакансия есть? Неужели же на мое место не нашлось желающих?
   - Почему же не нашлось? Только чем больше программистов, тем лучше.
   Игорь понимающе улыбнулся.
   - Понятно.
   - Ну, так что скажешь? - Александр выжидающе смотрел на хакера.
   Тот вздохнул.
   - Понимаешь, Саша, ведь это опять пиратской деятельностью заниматься. Противозаконно это.
   - Ну и что? У нас все противозаконно.
   - Да мне, понимаешь, хватило. Я один раз уже обжегся сильно.
   - Ой, да брось ты, - махнул рукой Александр. - Ты думаешь, что сейчас преследуют что ли за это? Об этом все уже забыли давно. Это тогда показной рейд устроили, показать этому Биллу Гейтсу, что у нас, мол, тоже борьба с пиратством идет. Нас ведь тогда по телевизору даже показали. Какие мы злодеи. На несколько миллионов товару конфисковали. А потом с ним знаешь что сделали? Их менты сами нашим конкурентам продали. Часть для показухи, конечно же, уничтожили перед камерой, а остальное припрятали. Между прочим, хорошо на этом руки погрели.
   Игорь продолжал качать головой.
   - Слишком уж наша деятельность такая...
   Он не нашелся, как закончить.
   - Да что ты! Нас уже давно никто не трогает. Они свой план выполнили, больше нас не донимают. И потом, у меня свой человек теперь там есть. Да и если честно говорить, посадить могут за что угодно. Хоть за то, что неосторожно ходил по улицам.
   - Да я вовсе не это имею в виду, - возразил Игорь.
   - А что же?
   - Я говорю не о преступлении против закона, а о преступлении перед совестью.
   Александр не понимал. Это было видно по его лицу.
   Лебедев снова вздохнул.
   - Ну, как бы это объяснить. Люди занимаются своей работой, создают программы, хотят на этом заработать, получить плату за свой труд. А тут прихожу я и взламываю их программу, другими словами, ворую их труд. И вместо того, чтобы платить деньги ее разработчикам, покупатели платят деньги мне. За то, что я предоставляю им ворованный вариант программы.
   Антонов фыркнул.
   - Это же чистой воды сантименты!
   - Еще год назад я тоже так думал.
   Игорь опять помялся.
   - Понимаешь, я решил завязать с этим занятием.
   Александр откровенно рассмеялся.
   - И это говоришь ты, человек, которого прозвали Итаном Хантом.
   - Я не суперагент.
   - Но ты супервзломщик.
   - Не хочу я этим больше заниматься, - твердо сказал Игорь.
   - Да почему же?
   - Я хочу сделать в своей жизни что-то, за что мне не будет стыдно.
   - А тебе стыдно за то, чем ты столько времени занимался?
   - Да, представь себе, стыдно.
   - Перестань, Игорь, перестань. Ты ведь отлично знаешь, что мы даем людям возможность приобрести желаемые программы по доступной цене. Пиратство всегда будет пользоваться спросом, пока стоимость лицензионных программ не опустится до приемлемой цены. Ты что же, думаешь, что это мы наносим убыток корпорации "Майкрософт"? Нет. Это они сами себе его наносят своими ценами. Или ты думаешь, что если не будет пиратской продукции, люди кинутся покупать лицензионные версии? Совсем нет. Люди вообще бросят покупать программы. Как ты думаешь, сколько будет желающих приобретать лицензионный "Виндоус XP", если он стоит три тысячи рублей? Ты думаешь, что рабочий, с заработной платой в пять-десять тысяч, разбежится покупать его? Да мало того, что отдаст три тысячи за его установку, так еще и будет каждый год платить бешеные деньги за продление лицензии. И это еще не все. Чтобы обустроить "Виндоус", необходимо установить на нем "офис", "софт", антивирус, наконец. И каждая лицензионная такая программа стоит не меньше тысячи. Ты представляешь себе, во сколько обойдется простому обывателю такое обустройство? Это встанет ему в десятки тысяч рублей. И каждая такая программа работает не больше одного года, поскольку лицензионная версия через год начинает требовать дополнительной платы. И что, ты думаешь, что люди станут платить такие деньги?
   Александр выжидающе смотрел на Игоря. С его доводами поспорить было трудно. Он говорил жестокую правду.
   - Да если бы не мы, - продолжал он. - Люди бы вообще не имели возможности приобретать компьютерные программы. Упал бы спрос на сами компьютеры. Люди перестали бы их покупать. Зачем покупать то, что ты не сможешь содержать. Компьютерные производители понесли бы убытки, люди потеряли бы работу. Наступил бы крах в компьютерной индустрии. Государство понесло бы большие убытки, экономике нанесен был бы сильный удар. Да если хочешь знать, то на нас, пиратах, экономика держится. Компьютерная индустрия существует за счет нас. Не говоря уже о том, что мы платим государству большие налоги. А таких, как мы, очень много по всей стране. Государство само хочет, чтобы мы продолжали существовать. Ему не выгодно наше исчезновение. А эти их облавы просто вынужденные меры, временные, показные.
   - Может, оно и так, конечно, - был вынужден признать Игорь.
   - Так в чем же дело?
   - Все равно, совесть моя почему-то говорит, что хватит мне больше этим заниматься.
   - При чем тут совесть. Это не совесть тебе говорит, а обычный страх.
   Их прервал звонок телефона Александра. Это пришла машина с товаром.
   - Сейчас иду, - Антонов отключил телефон. - Идем, посмотришь новую партию.
   Игорь вышел вместе со своим бывшим хозяином. Автомобиль, не сумев проехать к контейнеру, остановился на стоянке. Это был средних размеров джип черного цвета и, судя по количеству осевшей на нем пыли, давно не мытый.
   Водитель уже ждал их и, при приближении Александра, открыл багажник. Игорь заглянул внутрь. Багажник был полон коробок с пиратскими дисками. Здесь были не только компьютерные программы, но также аудио и видео продукция. В общем, все, что можно было записать на лазерный диск.
   - Ну вот, смотри. - Александр указал Лебедеву на коробки.
   А смотреть тут, в целом, было и нечего. Все то же самое, что и всегда. В основном были фильмы и игры. Ни тем, ни другим Игорь не увлекался. Впрочем, Антонов и не дал ему больно-то рассматривать товар. Он с живостью принялся хватать коробки, и перетаскивать их в контейнер. Однако в одной из коробок бывший хакер сумел разглядеть диски с базами данных.
   - Сейчас ими в открытую торгуют? - с легким удивлением спросил он.
   - Если бы, - усмехнулся Александр. - Все подпольно. Вся наша жизнь подпольная, - с сожалением добавил он после короткой паузы.
   - Это новые базы?
   Антонов быстро взглянул на Игоря.
   - К сожалению, нет. Часть из них взламывал еще ты.
   Игорь вскинул брови.
   - А новые что, не удается достать?
   - Система защиты усложнилась. Хакерам взломать не удается. Как видишь, без тебя ничего не можем.
   Это был комплимент, и Лебедев это почувствовал. Он снова испытал прилив гордости. Что ни говори, а все равно приятно, когда твои таланты признаются открыто. Пусть даже эти таланты и связаны с противозаконной деятельностью. Тщеславие человеческое не способно устоять перед похвалой.
   - А спрос на них есть? - спросил Игорь.
   - На такие вещи спрос будет всегда.
   Александр произнес эту фразу так, словно декламировал всем известную истину.
   Игорь огляделся по сторонам, рассматривая длинные ряды контейнеров.
   - Я смотрю, сейчас еще больше торговых точек стало.
   - Что поделаешь, - развел руками Антонов. - Конкуренция. Чем больше с пиратами борются, тем больше нас становится. Парадокс, но такова жизнь.
  
  
  7
  
  
   - Как же тебе удалось выжить в тюрьме? - спросил Александр, когда товар был разгружен, а машина уехала. Он встал возле своего контейнера, и закурил сигарету.
   - Сам не знаю, - честно признался Игорь, глядя куда-то в сторону. Это было правдой. Он и сам не мог до сих пор понять, как человек его склада смог выжить в таких условиях. И не просто выжить, но еще и сохранить в себе человека. - Не знаю. Это загадка и для меня самого. Я просто не мог там выжить, у меня не было ни одного шанса на это. Тем не менее, я выжил. Может быть, Бог помог, а может быть, ангел-хранитель. Я не знаю.
   Александр понимающе кивнул.
   - И все-таки, какие у тебя планы на будущее?
   - Я уже говорил; никаких. Я нахожусь на перепутье. Куда идти - не знаю. Буду искать, искать свой путь.
   Антонов выпустил изо рта клуб дыма, и посмотрел на Игоря.
   - Возвращайся к нам.
   Лебедев вздохнул. Что и говорить, в этом было искушение.
   - Ты нам нужен, - продолжил Александр. - Понимаешь, ты нам нужен. Нам нужны хакеры, вроде тебя. Ты пойми, твои таланты могут быть востребованы только у нас. Никому другому ты не будешь нужен. То, о чем ты говоришь - это путь обреченности.
   - Я не хочу быть больше хакером. Я хочу быть программистом. Я хочу создавать, а не ломать. Созидать, а не взламывать.
   - Ну и зря. У хакера больше всех шансов на то, чтобы обеспеченно жить.
   - Ты не понимаешь меня, - сказал Игорь.
   - Да все я понимаю, - ответил Александр. - Все этого хотят. Все хотят создавать и работать легально. Но только жизнь распоряжается нами по-своему. Жизнь диктует свои условия. И ей нет дела до того, чего мы хотим, будь то хоть ты, хоть я. Обстоятельства не зависят от нас, и нам приходится подстраиваться под них. Я, может быть, тоже хотел инженером-электронщиком стать, но жизнь распорядилась иначе. Нас не спрашивают, Игорь. От нашего желания ничего не зависит.
   - И, все-таки, я хочу попытаться.
   - Но куда ты пойдешь, скажи мне?
   - Буду искать путей, перебирать варианты.
   - Да никому ты не нужен будешь. Пойми, никому. Ни в какое государственное учреждение тебя не возьмут. Посмотри на свой возраст. Тебя выкинут, и растопчут. Никому твой талант не нужен. Даже если кому-то и понадобится программист, то все равно, отдадут предпочтение молодым. В твоем возрасте человек никому не нужен. Не востребован. Ты просто зря будешь терять время, получишь новые разочарования. И, в конце концов, придешь, в лучшем случае, на такое же место. Будешь снова создавать пиратские программы, а то и вовсе заниматься копированием дисков с порнографией. Никто не оценит твой талант, никому не нужен твой потенциал. Государству на тебя будет просто наплевать, ты будешь просто выживать. А здесь тебя ждут деньги. Ты же хорошо зарабатывал, работая на меня. Может быть, богачом ты и не стал, но ты был обеспеченным человеком. И я предлагаю тебе все это вернуть, начать сначала.
   - Чистую и спокойную совесть я не смогу купить ни за какие деньги, - возразил Игорь.
   - Кто тебе предлагает против совести идти? Я тебе предлагаю работу, пусть и нелегальную. У нас в стране все противозаконно. Только чиновники в кремле имеют право нас грабить по закону. Грабить, и сажать в тюрьмы, только потому, что мы не хотим подыхать с голоду.
   Лебедев снова испустил вздох.
   - И все равно я верю, что даже в нашей стране можно применить свой талант не только с пользой для себя, но и с пользой для других. Проявить свой талант так, чтобы в старости можно было бы с уверенностью сказать, что жизнь прожита не зря, что ты оставил своим потомкам что-то нужное и полезное, оставил свое доброе имя и добрую память о себе. Именно это я и хочу сделать в жизни. Я считаю, что время для этого пришло, и откладывать дальше нельзя. Иначе может оказаться слишком поздно.
   Но Александр не понимал Игоря. Это было выше его понятий и представлений. Он пожал плечами, хотел что-то возразить, но передумал. В конце концов, они просто говорили на разных языках. Поняв, что дальнейший разговор беспочвенен, Антонов протянул на прощанье свою руку Игорю.
   - Ну что ж, в таком случае, желаю тебе удачи. Вообще-то, я здесь бываю довольно редко, тебе повезло, что ты меня здесь застал. Если ты передумаешь, то возвращайся, мое предложение остается в силе.
   Чуть помедлив, он добавил.
   - Да ты так и так вернешься. Лучшего места тебе все равно не найти.
  
   Игорь Лебедев возвратился домой, неся в руках полную сумку продуктов. Он никак не мог свыкнуться с мыслью о том, что теперь ему самому придется готовить себе еду. Ему не приходилось этого делать уже давно, всегда готовила жена. Он даже не был уверен в том, что сумеет вообще приготовить хоть что-нибудь. Слишком давно он уже не занимался приготовлением еды, не помнил ни одного рецепта. А поваренной книги у него не было. Продукты он закупил практически наугад, все, что смог вспомнить. Уверенности в том, что всего купленного хватит на приготовление, скажем, супа, у Игоря не было.
   Придя домой, он принялся выкладывать продукты на стол. Выложив все, задумчиво посмотрел на всю эту груду, пытаясь вспомнить, как из этого приготовить себе ужин.
   В голове, однако, стоял сумбур, и Игорю никак не удавалось сосредоточиться. Постоянно лезли мысли о своем трудоустройстве. Должен же он на что-нибудь жить. Антонов утверждал, что его судьба остаться навсегда хакером. Но Лебедев, собственно, никогда и не любил хакерство, как таковое. Он лишь зарабатывал этим деньги. Конечно, временами его охватывал азарт, а когда удавалось взломать что-то весьма прочно защищенное, им овладевало чувство всемогущества. Он ощущал себе каким-то сверхмогучим существом, способны сдвигать горы. Шутка ли, одним нажатием пальцев он производил настоящие чудеса взлома. Да и не только взлома. Он раскрывал перед собой программный код чужой программы, и осознавал, что сможет внести в программу любые изменения, заставить ее выполнять все, что он только пожелает. Разве легко устоять перед таким соблазном? Разве можно не почувствовать себя божеством.
   Но теперь Игорь вспоминал о прошлом, боясь себя самого, своих собственных желаний. Как далеко он смог бы зайти, если бы не тюрьма? Хакерский талант - вещь могучая, а в руках человека, лишенного моральных и нравственных ограничений, просто опасная. Что остановит такого человека от, например, того, чтобы украсть из банка миллионы долларов? Просто нажатием клавиш он сможет перевести любую сумму на любой счет.
   От всех этих размышлений Игоря оторвал дверной звонок. Он был еще более неожидан оттого, что никто не знал об освобождении Лебедева. Квартира пустовала уже давно.
   Он прошел в прихожую и посмотрел в глазок. За дверью стоял Виктор Коршунков, тот самый сосед, с которым он повстречался вчера днем.
   Игорь щелкнул входным замком, и открыл дверь.
   - Здорово, Гошка, - приветствовал его с порога Виктор.
   - Здравствуй, - ответил Лебедев, недоумевая по поводу того, что могло привести сюда Виктора.
   Виктор понял по его лицу, что тот удивлен, поэтому, не дожидаясь вопроса, сказал:
   - Да я вот видел в окно, как ты прошел домой. Думаю, дай зайду, проведаю, как ты тут.
   Игорь отступил на шаг, пропуская в квартиру Коршункова.
   - Проходи.
   Виктор вошел внутрь. В узкой прихожей было довольно тесно вдвоем, и Игорю пришлось отступить в коридор. Нельзя сказать, что Виктор был полным, просто он скорее был плотным и крепким, и значительно массивней Лебедева. Пока он разувался, хозяин квартиры размышлял о том, как ему вести себя дальше.
   - Как прошел твой первый день на свободе? - спросил Виктор.
   - Прекрасно, - ответил Игорь, слегка усмехаясь. - Свобода есть свобода. Чувство ни с чем несравнимое.
   - Это верно, - согласился сосед. - Чем занимаешься?
   - Да вот, - Игорь растерянно посмотрел в сторону кухни. - Продуктов немного прикупил. Теперь самому готовить придется. Ты есть хочешь? А то угощайся.
   Коршунков презрительно фыркнул.
   - Да ты что! Неужели же я тебя объедать стану. Думаешь, я не понимаю? Человек только вчера на волю вышел, а я у него продукты есть буду. Ну и ну! Уж лучше ты к нам, давай. Я тебя еще вчера звал. Посидим в компании.
   Игорь покачал головой.
   - Спасибо за приглашение, но я предпочитаю есть дома. Правда, теперь я...
   Он не договорил, но Виктор понял, что хотел сказать Лебедев.
   - Ты ее не видел еще?
   - Нет, я даже не знаю, где ее теперь искать. Мать говорит, что она ушла в родительскую квартиру.
   Они прошли в комнату. Виктор с любопытством огляделся вокруг.
   - Ты уже виделся с кем-нибудь?
   - Только с матерью. Переночевал у нее. Правда, сегодня прошелся по рынку, где торгуют компакт-дисками, повидался с шефом, на которого работал.
   - Понимаю. И что он?
   - Зовет меня обратно к себе.
   - А ты что же?
   Игорь слегка помялся.
   - Видишь ли, Витя, - медленно произнес он, тщательно подбирая слова. - Моя профессия - это работа с компьютером. А что такое компьютер?
   - Электронно-вычислительная машина, - сказал Виктор, глуповато улыбнувшись. - Могучая техника, способная сворачивать горы, и ведущая человечество к апокалипсису.
   - Весьма стандартное рассуждение, - заметил Игорь.
   Коршунков пожал плечами.
   - По-крайней мере, голливудские фильмы преподносят его нам в таком свете.
   Игорь подошел к компьютерному столику, и провел рукой по краю монитора.
   - Вот именно, Голливуд. А что такое Голливуд? Голливуд - это король выдумки и фантазии. Он создает иллюзию, в которую пытается заставить поверить всех.
   - Церковь тоже утверждает, что компьютер - это зло. Говорит, что это бесовская машина, созданная для того, чтобы служить сатане.
   - Да какая же это чушь! - В сердцах воскликнул Лебедев. - Такое утверждать могут только либо фанатики, одуревшие от религиозной пропаганды, либо те, кто просто не понимает вообще, что такое компьютер, и как он работает. Ты сам-то знаешь принцип работы компьютера?
   - Ну, - замялся Виктор. - Нажимаешь на клавиши, и на экране появляются надписи, тексты, картинки. С помощью компьютеров можно управлять различной техникой, следить за самолетами, а также запускать ядерные ракеты.
  
  
  8
  
  
   Игорь не выдержал, и от души рассмеялся. Он придвинул к себе стул, сел на него, и устремил взгляд на Виктора. Ему было забавно наблюдать за ним. На лице Виктора было растерянное выражение, словно он попал в глупое положение, и не знал, как из него выкрутиться.
   - Это все правильно, - согласился Игорь, насмеявшись. - Но как работает компьютер? Почему он умеет управлять ядерными ракетами и системами слежения?
   - Наверное, потому, что он очень умный, - осторожно предположил Виктор.
   - Нет, - покачал головой Игорь, не сводя глаз с собеседника. - Компьютер, сам по себе, груда металла. И он ничуть не умнее этой самой груды, и обладает интеллектом того самого металла, из которого сделан.
   На лице Виктора растерянность сменилась удивлением.
   - Тогда почему же?
   - Вот это самый главный вопрос, - сказал Игорь. - Компьютер, проще говоря, можно сравнить с человеческим организмом, у которого роль мозга исполняет процессор. Но этот мозг, этот процессор, может выполнять лишь то, что ему велит человек, выполнять только его волю. Каким образом это достигается? Достигается это при помощи компьютерной программы, которую пишет программист. Ты знаешь, как работает компьютерная программа?
   - Нет.
   - Компьютерная программа - это пошаговая инструкция действий, которые должен сделать компьютер. Когда я изучал азы программирования и осваивал язык "Визуал Бейсик", я попытался создать свою первую программу. Помню, как я был поражен тупостью компьютера, абсолютно ничего не понимающего. Моя первая программа, которую я создал самостоятельно, представляла собой нечто вроде игры "Как стать миллионером". Задача этой программы состояла в том, чтобы на заданный вопрос, из четырех вариантов ответа, выбрать правильный. В случае успеха программа должна была задать следующий вопрос, а в случае неправильного ответа игра должна была начаться сначала. Так вот, создавая эту простейшую программку, вся графика которой состояла лишь из текстовых строчек на белом фоне экрана, я впервые понял, насколько глупым ящиком является компьютер.
   Виктор непроизвольно улыбнулся. Было довольно странным слышать такое признание из уст программиста.
   - Да, да, - подтвердил Игорь. - Именно глупым ящиком. Он абсолютно ничего не понимал и не умел. Приходилось ему объяснять каждый шаг и каждое действие. Стоило перепутать в инструкции хотя бы одно слово или знак препинания, и в программе происходил сбой. Например, вместо того, чтобы после правильного ответа на вопрос задавать следующий, программа просто останавливалась и не желала выполнять никаких действий. Ты не представляешь себе, какая это кропотливая работа, объяснить компьютеру то, что он должен делать. Чтобы создать простейшую программу, которая работала бы в течение одной-двух минут, необходимо потратить несколько часов работы. А программа зачастую ведет себя совсем не так, как тебе нужно. У меня, например, бывали случаи, когда после окончания работы, программа не останавливалась, а продолжала работать, в результате чего компьютер просто-напросто зависал. Приходилось его перезагружать.
   Виктор слушал Игоря, и безмолвно качал головой.
   - А ведь неправильно написанная программа может привести к порче всего компьютера, в результате чего может потребоваться переустановка операционной системы.
   Честно говоря, Виктор мало что понимал из объяснений Игоря. Он имел весьма смутное представление об устройстве компьютера и обо всем, что было с ним связано. Однако он старался делать вид, что понимает, о чем говорит Лебедев.
   - Поверь мне, - продолжал тот. - Даже самому безмозглому идиоту гораздо проще что-либо объяснить, чем компьютеру. И меня, признаюсь честно, охватывает негодование, когда кто-либо называет компьютер дьявольским изобретением, созданным для того, чтобы поработить или уничтожить человечество. Это также нелепо, как обвинять подростка, которого в течение десяти лет обучали в школе тому, что в жизни выживает сильнейший, в жестокости и эгоизме. Он всего лишь претворяет в жизнь то, чему его научила школа и заложили родители. А тем более обвинять в каких-то преступлениях компьютер. Компьютер может делать только то, чему его научит человек, научит программист. Мозг компьютера, процессор, это как губка, вернее, как чистый лист бумаги, который заполняется информацией. Только заполняет этот лист не сам компьютер, а человек, программист, который пишет для него программы. Сам компьютер не способен обучаться, поскольку не обладает интеллектом. И все эти истории на тему возникновения у компьютера искусственного интеллекта, и захвата власти над людьми, не более чем простая фантазия неутомимого человеческого воображения, и ничего более. Сам по себе искусственный интеллект не может возникнуть у компьютера, поскольку тот управляется программой, а программа, как я уже говорил, это пошаговая инструкция, приказывающая компьютеру выполнять лишь определенные действия в той или иной ситуации. То, что не запрограммировано программистом, компьютер не в состоянии сделать, потому что не способен размышлять и обучаться. Он не способен думать.
   - А если такой интеллект создадут сами люди? - высказал предположение Виктор. - Если создадут такую программу?
   - Чтобы создать искусственный интеллект, - сказал Игорь, - человек должен сперва выяснить, что это такое. Человеку необходимо понять, каким образом работает его собственное мышление. А человек на это не способен, поскольку он не является создателем. Он лишь крохотный кусок материи, не знающий, для чего живет в этом мире, для чего он создан, и для чего предназначен.
   - А разве у человека есть какое-то предназначение? - спросил Виктор.
   - Должно быть, - после некоторого колебания произнес Лебедев. - Иначе и жизнь его бессмысленна. Бессмысленно было и его создание. А ведь человек тоже кем-то создан. Он слишком сложный организм, чтобы возникнуть произвольно, по капризу природы. Мы не можем обучить простой железный ящик, называемый компьютером, не можем наделить его разумом, признаваясь во всеуслышание в своем бессилии, и в то же время заявляем, что человеческий разум возник сам по себе, путем эволюции. А ведь чтобы такая эволюция произошла, необходимо вмешательство иного разума, разума, намного превосходящего разум человека. Кто-то должен был, говоря компьютерным языком, запрограммировать мозг человека, вернее, мозг обезьяны, чтобы он стал человеческим, стал разумным. И даже если обезьяна и была предком человека, в чем я сильно сомневаюсь, то должен существовать другой разум, который совершил это превращение. К такому выводу я, волей неволей, прихожу.
   - Ты хочешь сказать, что существует Бог, который сотворил все это? - спросил Коршунков.
   - Заметь, ты сам пришел к этому выводу.
   Они оба замолчали. Игорь молчал, потому что хотел дать время Виктору подумать, а Виктор молчал, потому что пытался переварить услышанное.
   - Так вот, к чему я это все говорил, - снова оживился Лебедев. - Я это говорил для того, чтобы разрушить миф о компьютере, как о враге человека. На самом деле, компьютер - это неоценимый помощник для него. Повторяю - неоценимый. И не его вина, что люди используют его во вред себе. Человеческая глупость приводит к тому, что компьютер усложняет людям жизнь. Люди используют компьютер, каждый по мере своей испорченности. Ты же сам знаешь, какую огромную пользу приносят компьютеры, скажем, в медицине. Какие сложнейшие расчеты они производят. А в космосе, в автомобилестроении, просто в быту. Насколько они упростили жизнь людям. Зачем же тогда грешить на такой замечательный аппарат. Разве это он виноват, что люди с его помощью воруют друг у друга деньги со счетов или, скажем, способны пулять друг в друга ядерными ракетами. Нет. Компьютер честно выполняет то, что от него требует человек. Он безвольный слуга и исполнитель. Какую программу заложит в него человек, такую он и будет выполнять. Он не способен осознанно нанести человеку вред.
   - А как же Интернетзависимость? - спросил Виктор. - Ведь существует же, говорят, такая вещь.
   - И опять же, причем здесь компьютер? Что такое Интернет? Это всего-навсего огромный архив информации, из которого человек может почерпнуть все, что только пожелает. Да и каждый желающий может в нем поместить ту информацию, какую захочет. Интернет - это средство общения между людьми. Как телефон, только общение происходит не через телефонную трубку, а через экран монитора, в виде текста на нем. Через Интернет можно передавать фотографии, картинки, музыку, да и вообще все, что угодно. В чем тут можно обвинять компьютер? Что плохого в том, что человек, благодаря Интернету, благодаря компьютеру, имеет почти мгновенную связь с любым оппонентом в любой точке земного шара. Благодаря электронной почте исчезли трудности, связанные с доставкой писем. Больше не нужно неделями, а то и месяцами, ждать ответа, электронные письма доходят до адресата за считанные минуты, практически мгновенно. Как, после этого, можно не ценить такого помощника? Говорят еще, что в Интернете много порнографии. Но я еще раз говорю, что Интернет - это куча всякой информации, в том числе и всякого хлама. Никто же не заставляет людей лазить по порносайтам. Это личный выбор каждого.
   - Но как же все-таки с интернетзависимостью? - настаивал Виктор.
   - А не существует никакой интернетзависимости вовсе.
   - Как так не существует? - изумился Коршунков.
   - А вот так. Интернетзависимыми называют тех, кто целые дни проводит в чатах или на форумах. А что это такое? Это не что иное, как общение с другими людьми. Ну, почти то же самое, что и общение по телефону. Получается, что интернетзависимость - это желание людей общаться друг с другом. Но согласись, такое желание называть злом, мягко говоря, нелепо. Просто ненормально. Это естественное желание каждого человека, общаться с единомышленниками, с теми, чьи интересы и взгляды совпадают с его собственными. И в реальной жизни люди общаются с близкими себе по духу. То же самое происходит и в Интернете. Люди заводят дружбу, заводят знакомства. Почему этим занимается в основном молодежь? Так это потому, что молодежь быстрее осваивает Интернет, чем старшее поколение. И я думаю, что большая часть старшего поколения никогда не освоит Интернет. Они просто не примут его, так как принадлежат совсем к другой эпохе. А компьютер и Интернет - это все вопрос поколений. Это не хорошо и не плохо. Это вопрос поколений.
   Игорь замолчал, глядя на Виктора. А тот был поставлен доводами Игоря в тупик. Для него компьютер всегда был чем-то диким и непонятным. Такие слова, как Интернет, чат, сайты, и прочие из компьютерной атрибутики, для него вообще ничего не значили. Как ни напрягал он голову, так и не мог ничего понять.
   - Ты спрашивал меня, что я ответил своему бывшему шефу на предложение вернуться к нему. Я ответил отказом. Почему? Да вот как раз по этой причине. Мне обидно, что люди либо вообще не понимают, что такое компьютер, либо видят в нем страшное чудовище, которое необходимо всеми силами остановить. Я же хочу довести до сведения людей то, что компьютер, при правильном его использовании, может принести людям неоценимую пользу. Я хочу показать, как можно его использовать, какие у него существуют скрытые возможности для улучшения жизни человека. Я, как программист, могу заставить компьютер выполнять мою волю, и хочу приложить все усилия для того, чтобы компьютер делал человека лучше, чем он есть, а не разлагал его, освобождал, а не порабощал.
  
  
  9
  
  
   - Честно говоря, - улыбнулся Виктор, слегка потряхивая головой. - Ты работаешь в области, в которой я ничего не понимаю. Боюсь, что я слишком староват для этого.
   Игорь добродушно рассмеялся.
   - Может быть, может быть.
   Коршунков принялся шарить у себя в кармане брюк, пытаясь что-то достать из него. Лишь только сейчас Игорь заметил, что карман Виктора подозрительно оттопыривается и закрыт не заправленным краем рубашки.
   - Я, собственно, вот почему к тебе зашел.
   Виктор, после долгих усилий, выудил из кармана бутылку водки.
   - Может, за твое освобождение? - спросил он, подмигнув Игорю.
   Тот посмотрел на бутылку. Честно говоря, он и сам не был против, хотя никогда не считал себя пьющим человеком. Но, теперь, после долгожданного освобождения, было бы не грех и выпить. Его внутренности тоже нуждались в очищении.
   - Ну как, а? - Виктор призывно поигрывал бутылкой, желая вызвать у Лебедева соблазн.
   Минуту спустя они уже сидели за кухонным столом, и Виктор, при помощи столового ножа, распечатывал бутылку.
   Игорь достал из буфета две небольших рюмки, и поставил их на стол. Коршунков неодобрительно скосил на них глаза, и поморщился.
   - У тебя что, другой посуды нет? Нет ничего побольше?
   - Нету, - ответил Игорь. - Да и зачем переусердствовать.
   Виктор разлил водку по рюмкам, предоставив хозяину нарезать колбасу, и приготовить бутерброды.
   - Ну, за твое освобождение? - Он поднял рюмку.
   - За освобождение, - согласился Лебедев.
   Они чокнулись, и выпили.
   - А-а, хорошо, - поморщился Виктор, закусывая колбасой, которую снял с хлеба.
   Игорь почувствовал, как обжигающая жидкость проникает в нутро, принося с собой чувство очищения. Закусив, он почувствовал себя значительно лучше бодрее и, одновременно, спокойнее. Это была первая рюмка, выпитая на свободе. Жизнь снова показалась ему окрашенной в розовые тона.
   - Ну, а ты как? - спросил он соседа. - Чем занимаешься?
   - Да все также, - ответил тот. - Работаю водителем. Вожу начальство, всякие бумаги там, и прочее.
   Он пожал плечами.
   - Работа вообще-то не пыльная, меня устраивает.
   Коршунков съел еще один кусок колбасы, упорно игнорируя хлеб.
   - А как с зарплатой?
   - Да пока ничего. Двадцатник выходит, меня вполне устраивает.
   - Двадцатник? - изогнул брови Игорь. - Довольно неплохо.
   - Угу, - ответил, кивая головой, Виктор. - Мне хватает.
   - И много приходится работать за такие деньги?
   - Да нет, обычный восьмичасовой рабочий день. Большую часть времени сижу, сплю.
   На лице Виктора появилась самодовольная улыбка.
   - Ну, тебе повезло, можно сказать.
   - Может быть, - неопределенно ответил Виктор. Он указал на бутылку. - Ну, может, еще по одной?
   - Давай, - согласился Лебедев.
   Коршунков вновь наполнил рюмки.
   - За то, чтобы тебе никогда больше не попадать в тюрьму, - произнес он тост.
   Игорь кивнул, в знак согласия.
   - За то, чтобы никому из нас туда не попадать, - добавил его сосед.
   - Вот это правильно, - подтвердил Лебедев. - Тюрьма - это такое место, в котором лучше никому не бывать.
   Они снова выпили.
   - Ну, а твои-то домашние как? - спросил Игорь. - Как Алешка-то?
   Виктор подозрительно посмотрел на собеседника.
   - А ты что, не знаешь, что ли? - хмуро спросил он.
   - Чего я не знаю? - слегка опешил Лебедев.
   Коршунков пристально посмотрел на него.
   - Наркоман он.
   - Как наркоман? - Игорь с трудом проглотил недожеванный кусок бутерброда.
   - Ну, как, не знаешь, что ли, как наркоманами делаются? Стал колоть наркотики, ну и втянулся.
   - И давно? - Он с ужасом смотрел на Виктора.
   - Уже несколько лет. А ты что, правда не знал, что ли?
   - Да откуда же? Даже и не подозревал. Как же это случилось?
   - Да как, - развел руками сосед. - Друзья у него такие. Шлялся с ними, ну и, видать, уговорили они его. С тех пор колется, почти ежедневно.
   Игорь испытал потрясение.
   - И как же вы теперь живете?
   - Как? Вот так и живем.
   - А он где-нибудь работает?
   Виктор поморщился.
   - Да так, где придется. Долго нигде не держится, да и где такого держать будут.
   - Да, - Лебедев задумчиво разглядывал наклейку на бутылке. - Где же он деньги на наркотики берет?
   - Где берет? Где сам заработает, где из дома тащит. Недавно вон вещи из дома таскать начал. Видеомагнитофон в ломбард заложил. Еле выкупить успели.
   Коршунков налил себе третью рюмку и, не предлагая Игорю, выпил. Было видно, что ему тяжело об этом говорить.
   - Теперь вот одного дома оставлять боимся. Деньги прячем, драгоценности. Не знаю, что и делать дальше.
   - А как Рита твоя все это переносит?
   - А что Рита? Переживает, места себе не находит. Теперь вот давление у нее скачет, сердце. Несколько раз "скорую" вызывали.
   - А предпринять ничего не пытались?
   Виктор сделал неопределенный жест.
   - А что мы можем сделать?
   - Ну, зависимость попробовать снять.
   - А что с этого проку-то? Зависимость даже и снимут если, но он же все равно колоться будет продолжать. Тут ведь дело какое.
   - Да, - согласился Игорь. - Здесь от себя самого многое зависит.
   - Угу, - закивал головой удрученный отец.
   - Ну, а он сам-то хочет бросить? Хочет завязать?
   Виктор поморщился.
   - Мне кажется, что не хочет. Да нет, определенно не хочет! Я сколько раз говорил с ним на эту тему. Спрашивал его, ты сам-то хочешь бросить? Нет, говорил, я бросать не хочу.
   - Ну, если не хочет, то тут ничего не сделаешь, - вздохнул Лебедев. - Со стороны тут предпринять ничего невозможно. Со мной в тюрьме сидели и наркоманы, и бывшие наркоманы. И все они в один голос говорили, что пока человек сам бросить не захочет, то ничего здесь нельзя сделать.
   - То-то и оно, - подтвердил Коршунков. - А что мы можем сделать, прямо ума не приложу. Говорили мы с ним, говорили, ничего не помогает.
   - Уговоры здесь бесполезны. Ведь что такое для наркомана наркотик? Это источник наслаждения, наслаждения настолько сильного, что наркоман готов пожертвовать ради него чем угодно, и кем угодно. В наркотике для него заложен единственный смысл жизни. Он и живет только исключительно ради этого удовольствия. И то, что он не может бросить, не хватает у него силы воли, ломки не может выдержать, это все отговорки. Отговорки, и ничего больше. Зависимость и ломку с помощью медицины можно снять, но любой врач-нарколог тебе скажет, что это не решает проблемы. А сила воли, что это такое? Это не что иное, как желание, простое желание. Сила воли - это то, насколько сильно человек хочет пойти наперекор своей страсти. И когда говорят, что у человека нет силы воли, то это означает, что у него нет желания.
   Виктор молча слушал, стиснув в руке рюмку. Лицо его хмурилось все больше и больше. Когда Игорь замолчал, он нехотя кивнул.
   - Наверное, так оно и есть.
   Машинальным движением он полез в карман, чтобы вытащить сигареты.
   - У тебя здесь курить можно? - Его рука замерла на полпути, так и не вытащив пачку.
   - Кури, - разрешил хозяин. Сам он не курил, и даже в тюрьме не приобрел этой привычки.
   Виктор достал пачку "Примы", и вытряхнул из нее сигарету.
   - Будешь? - предложил он Игорю.
   - Нет, я не курю.
   Коршунков закурил.
   - Странно, - сказал он, кладя зажигалку на стол. - Как это ты в тюрьме не пристрастился к этой привычке. Там же без сигарет нельзя.
   - Нельзя не иметь сигарет, - возразил Игорь. - А курить вовсе не обязательно. Сигареты - это настоящая валюта в тюрьме. Причем самая ценная. Человек там способен воздерживаться от всего. Но без сигарет он не может. Я имею в виду курящих людей. Для них курево становится едва ли не единственным источником удовольствия. И в таком мире сигареты являются большой ценностью. За них можно получить множество услуг. Но... В общем, я не хочу говорить об этом. Не хочу вспоминать.
   - И не надо, - махнул рукой Виктор, затягиваясь сигаретой. - Ладно, что я все о себе и о себе. Твое освобождение все-таки отмечаем.
   Лебедев улыбнулся этим словам.
   - Так я так и не понял, как ты собираешься применить свои таланты? Какие у тебя планы?
   Игорь развел руками, одновременно состроив гримасу.
   - Пока не знаю. Буду думать.
   - А как насчет Любки?
   - А что насчет нее?
   - Ты ее видел? Собираешься что-нибудь предпринять?
   Игорь встал, и прошелся по кухне. Впрочем, ходить здесь было особенно негде. Два шага вперед, и два шага назад.
   - Да нет, - вздохнул он. - Повидать я ее еще не успел.
   - А собираешься?
   - Не знаю, стоит ли. Она знала, что делала, когда подавала на развод. Впрочем, я и сам еще ничего не понимаю.
   - А что между вами произошло? - спросил Виктор. - Из-за чего она, все-таки, ушла?
   - Говорю же тебе, не знаю. Я и сам ничего понять не могу.
   Игорь зажал руки у себя подмышками и посмотрел куда-то в пространство.
   - Она приходила ко мне, навещала. Все было вроде бы нормально. Потом что-то изменилось. Что-то неуловимое, но я это заметил. Она стала прятать глаза, избегала встречаться со мной взглядом. Поначалу я решил, что мне это все кажется. А потом было уже поздно.
   Лебедев замолчал, погрузившись в себя. Виктор не торопил, терпеливо ожидая продолжения.
   - Я ни о чем не спрашивал ее, - продолжил Игорь. - Думал, что, может быть, у нее неприятности на работе или, не дай Бог, что-нибудь со здоровьем. Хотя, признаться, сердцем чувствовал, что здесь что-то не так. В конце концов, она заявила мне, что подает на развод. Она не хочет больше ждать меня, не хочет так жить. Ну и... она развелась.
   Он нехорошо усмехнулся, и обвел рукой кухню.
   - И я вернулся в пустую квартиру. Вот такие вот дела.
   Последнюю фразу ему удалось произнести с трудом, и сказано это было с горечью.
   - Ну и ну, - сказал Виктор. - Сколько же вы с ней прожили?
   - Около двадцати лет.
   - И она вот так просто и неожиданно развелась с тобой?! Ничего не понимаю.
   Игорь сделал жест разочарования, и открыл окно. Он так и не смог привыкнуть к табачному дыму, и в накуренной кухне ему дышать было тяжело. Свежий воздух, ворвавшийся в открытое окно, освежил его.
   Коршунков сразу же все понял и, затушив сигарету, рукой разогнал дым.
   - Я считаю, что тебе непременно надо с ней встретиться, - сказал он.
   - Ты считаешь? - Лебедев смотрел в окно.
   - Конечно. Хотя бы выяснить, что случилось, почему она от тебя ушла.
   - Не знаю. Может быть.
   - Обязательно сделай это. - Виктор потянулся, и похлопал Игоря по руке. - Кто знает, может быть, у вас все еще и наладится.
   Он поднялся.
   - Ну ладно, засиделся я у тебя. Извини, если я тебе помешал.
   - Да ну, о чем ты говоришь.
   Игорь проводил соседа до прихожей, и закрыл за ним входную дверь.
  
  
  10
  
  
   Небо хмурилось с самого утра. Была как раз та самая облачность, которая не обещала ни дождя, ни солнца. Весь день должен был быть мрачным и беспросветным, как раз таким, как особенно не любил Игорь.
   Накануне вечером он вычитал объявление в газете о том, что одному офису требуется программист. Позвонив по указанному номеру, Лебедев договорился о встрече. Диспетчер сообщила ему адрес офиса и имя человека, к которому ему необходимо обратиться.
   Здание офиса находилось практически в другом конце города, довольно далеко от дома Игоря. Добравшись по нужному адресу, он припарковал машину на стоянке. Поиски нужной двери не заняли слишком много времени.
   Работодателя, поместившего объявление в газете, звали Шитиков Артур Георгиевич. Это был еще молодой человек лет тридцати восьми. Увидев входящего Игоря, он тут же поднялся с места, и радушно устремился навстречу посетителю. Но тут же замедлил шаг. На лице его появилось разочарование.
   Игорь почувствовал неловкость. Он тоже остановился, и замер в ожидании.
   Шитиков поколебался, но все же протянул Лебедеву руку.
   - Здравствуйте, меня зовут Артур Георгиевич, - представился он.
   - Здравствуйте, - ответил Игорь.
   Шитиков бегло оглядел претендента на должность.
   - Вы, как я полагаю, пришли по поводу трудоустройства?
   - Да, диспетчер велела мне подойти к вам.
   - Угу, - Шитиков явно колебался, не зная как продолжить разговор. - Наверное, диспетчер ничего не сказала вам о возрастном ограничении.
   - Нет, - довольно сухо сказал Лебедев. - Ни о чем таком она мне не говорила.
   Он уже понял, к чему клонит Шитиков, как понял и то, что поездка сюда была напрасной. Но ему не хотелось так быстро отступать, и он решил продержаться до конца.
   - Очень жаль, - медленно произнес Шитиков. - Но нам нужен программист не старше тридцати пяти лет.
   - Почему так? - спросил Игорь.
   - Да, действительно, почему так. - Шитиков, казалось, призадумался. Затем сделал беспомощный жест. - Нашему офису требуются молодые сотрудники.
   - А почему бы не сделать исключение?
   Шитиков счел это забавной шуткой, и улыбнулся, ничего не ответив.
   - А все-таки? - настаивал Лебедев.
   - Ну, видите ли, молодые люди более перспективны, они стремятся подняться, сделать карьеру. Следовательно, их труд будет более производительным.
   - Вы полагаете, что я буду менее производительным?
   Шитиков медленно прошелся по офису, стараясь не встречаться взглядом с Игорем.
   - Как бы это вам объяснить, - произнес он. - У молодых людей более развито воображение. Молодое поколение, можно сказать, выросло на компьютерах. Это их родная стихия. Вы же, готов поспорить, начали осваивать компьютер уже в зрелых годах. Я прав?
   - Ну, в общем-то, так.
   - А, вот видите.
   - И что же?
   Шитиков посмотрел на Игоря.
   - Скажите, у вас есть опыт работы с компьютером?
   - Конечно.
   - Сколько лет вы уже умеете программировать?
   - Около пятнадцати лет. С тех пор, как в нашу страну пришел компьютер.
   - Где вы работали? Каков ваш опыт работы?
   - Я работал на хозяина, на заказчиков. Есть опыт работы в сети Интернет.
   - То есть вы работали в основном в домашних условиях? - спросил Шитиков.
   - В основном - да. Мой домашний стол - мое рабочее место, - подтвердил Игорь.
   - А нам нужны профессионалы, которые бы имели опыт работы с бухгалтерскими программами, опыт работы с дизайном, в защите компьютера от хакеров.
   Лебедев заметил, что служащие офиса бросают на него любопытные взгляды, и это ему не нравилось. Ему начинало казаться, что в этой комнате разыгрывается какая-то комедия, какой-то водевиль, где объектом насмешек является он сам. Это чувство вызвало у него прилив раздражения, которое он всеми силами старался скрыть.
   - А вы считаете, что я не профессионал в этом деле? - стараясь сдержать растущий гнев, произнес он.
   - Но вы же сами сказали, что работали в основном в домашних условиях? - парировал Шитиков. - Вы умеете работать с "Экселем", "Вордом"? Вы умеете печатать?
   Это уже было открытой насмешкой и издевательством, и Игорь так и сказал об этом Шитикову.
   - Простите, я не хотел вас обидеть, - попытался запоздало извиниться тот. Он почувствовал, что перегнул палку, и теперь старался придумать оправдание. - Я имел в виду совершенное знание этих программ. Впрочем, не важно. Вы сказали, что вы программист?
   - Да, я программист.
   - Какими языками вы владеете?
   - "Визуал Бейсик", "Си++", "ассемблер". Немного знаю машинный код, но он весьма неудобен и запутан.
   Шитиков поджал губы. На его лице мелькнуло нечто похожее на уважение.
   - Да, это хорошо, что вы владеете этими языками, - нехотя произнес он. - Это, конечно, хорошо.
   Он смотрел в сторону. Игорь молчал, ждал, что тот скажет дальше, и не сводил с Шитикова взгляда.
   Наконец тот вздохнул.
   - Это, конечно, хорошо, - повторил он. - Но все равно, ваш возраст нам не подходит. Не в обиду вам будет сказано но, разве может пятидесятилетний человек сравниться с молодым. Поймите, молодое поколение выросло совсем в иное время, нежели вы. У него совсем другое мышление, другая логика. Молодые люди уже мыслят компьютерными образами. Вы же на это не способны. Вы выросли в мире, где не было компьютеров. Может, это, конечно, и хорошо. Может, даже и к лучшему. Но, в данном случае, это является минусом. Я боюсь, что вам не угнаться за молодыми хакерами. Они всегда будут на шаг впереди вас. Вы не сможете соревноваться с ними, вы всегда будете отставать.
   Игорь и Шитиков смотрели друг на друга. Игорь молчал.
   - Мне очень жаль, - сказал Шитиков.
   Лебедев понял, что ему здесь больше делать нечего. Он мысленно отругал себя за то, что вступил в этот бессмысленный и ненужный спор.
   - Извините за беспокойство, - произнес он.
   - Ничего страшного, - ответил Шитиков. - И вы меня извините.
   Не солоно хлебавши, Игорь покинул офис. Он был в мрачном настроении. Было тяжело осознавать, что, оказавшись, наконец-то, на долгожданной свободе, он оказался никому не нужен. Общество не нуждалось в нем, не нуждалось в его услугах, в его способностях. Было тяжело и больно осознавать себя чужим в этом мире.
   Игорь прошел на автостоянку, и сел в свою машину. Некоторое время он неподвижно сидел, погрузившись в задумчивость. Он обдумывал свое положение, размышлял о своем будущем.
   Ничего не приходило в голову. Он понимал, что попытки трудоустройства в других местах столкнуться с теми же трудностями.
   Игорь закрыл глаза. И тут же поймал себя на мысли о том, как же быстро он впал в отчаяние. А ведь он был на свободе. Разве не об этом он мечтал целый год? Разве свобода не казалась ему спасением? И, наконец, получив долгожданную свободу, разве он имеет право быть чем-то недовольным? Он свободен, жив, здоров, разве не это залог успеха.
   Он мысленно посмеялся над самим собой. Нет, слишком рано, чтобы сдаваться. Нельзя опускать руки. Не повезло сегодня, повезет завтра.
   Мысли Игоря снова повернулись к его бывшей жене. Где она теперь, с кем? Может быть, и в самом деле позвонить ей. Ему, конечно, было не по себе при мысли о том, что после стольких лет совместной жизни, она так неожиданно предала его в самый трудный для него момент. Как могла она поступить подобным образом? На это способна лишь полностью бессердечная и жестокая женщина. Любка такой никогда не была.
   И все-таки, что-то мешало Лебедеву взять и позвонить ей. Возможно, он боялся разочарования. Возможно, в глубине души, он еще верил в то, что она может к нему вернуться, и не хотел получить отрицательный ответ.
   Но, с другой стороны, ему не хотелось оставаться и в неведении. Ему хотелось выяснить этот вопрос раз и навсегда.
   Игорь продолжал сидеть, раздираемый противоречивыми желаниями. Сунув руку в карман, он извлек телефон. Порывшись в опциях, он отыскал номер Любки. Позвонить? А что, если она уже давно сменила номер? Специально для того, чтобы Игорь не мог ей позвонить.
   Эта мысль заставила его похолодеть. Он снова убрал телефон, и положил руки на руль. Просидев так пару минут, Игорь вновь достал мобильник. На этот раз решительно набрал номер, и нажал кнопку вызова.
   Приложив телефон к уху, он ждал, прислушиваясь к гудкам. Ответит или не ответит? Лебедев почувствовал, что у него участилось сердцебиение и пересохло во рту, словно ему снова было семнадцать лет, и он звонил девушке, чтобы пригласить ее на свое первое свидание.
   Гудки прекратились, есть соединение. На том конце кто-то нажал кнопку вызова.
   Рука Игоря судорожно стиснула телефон.
   - Алло, - послышался женский голос.
   Это был голос Любы.
   - Люба? - Игорь с трудом выдавил из себя ее имя.
   - Гоша?! - В голосе Любы послышалось изумление. - Гоша, это ты?
   - Я.
   На мгновение он потерял дар речи. Он не знал, что говорить.
   - Боже мой, Гоша! Это, правда, ты? Где ты? Тебя отпустили? Ты на свободе?
   В голосе Любки была неподдельная радость. Неужели же она и в самом деле так рада его слышать?
   - Да, меня выпустили. - Игорь не знал, как ему реагировать на Любкину радость.
   - Но как? Когда? Почему я об этом ничего не знала?
   Это она спрашивает его?
   - Меня выпустили три дня назад, - произнес Игорь.
   - Я даже и не знала.
   Что это, она издевается или это действительно сожаление?
   - Почему ты до сих пор мне не позвонил? Почему мне никто об этом не сообщил?
   - А это имело смысл? - спросил он.
   - О чем ты? Я не понимаю.
   - Не понимаешь?
   - Послушай, Игорь, ведь я же все-таки не совсем... Не думай обо мне так плохо.
   - А что я должен думать?
   В динамике послышалось тяжелое дыхание.
   - Гоша, ты должен меня понять.
   - А ты меня?
   - Прости, Игорь.
   - Прости? Это все, что ты можешь мне сказать?
   Ему послышалось или Любка действительно всплакнула.
   - Как ты, Гоша?
   - Могло быть и лучше.
   - Послушай, я должна с тобой увидеться.
   - Правда?
   - Да, мы должны с тобой встретиться.
   - Вообще-то, как раз по этому поводу я тебе и позвонил.
   Игорь откинулся на спинку сиденья, и закрыл глаза.
   - Когда ты можешь быть свободен? - спросила Люба.
   - Я уже три дня свободен. - Лебедев невольно улыбнулся.
   - Да, конечно. Где тебе удобно со мной встретиться?
   - Может быть, встретимся у фонтана? Ты знаешь, о чем я говорю.
   - Я поняла. Я смогу быть там через час.
   - Я буду ждать тебя там.
   Игорь погасил вызов.
  
  
  11
  
  
   Фонтан, о котором шла речь, располагался почти на самой набережной, у реки, неподалеку от пляжа. Именно на этом месте Игорь назначил свое первое свидание Любке более двадцати лет назад. С той поры они часто встречались у этого фонтана. Это стало их любимым местом для свиданий. У Игоря теперь этот фонтан вызывал самые теплые воспоминания.
   Они встретились здесь таким же летним днем, как и этот, с той только разницей, что день тогда был солнечным и жарким, а не пасмурным и прохладным, как сейчас. Фонтан тогда казался оазисом в пустыне, и в него хотелось не просто окунуться, а погрузиться с головой. Да, тогда все казалось прекрасней и лучше, чем было на самом деле. Оба они пребывали в той иллюзии молодости, которая называется влюбленностью.
   В то время Игорь работал инженером-электронщиком на одном из крупнейших предприятий города. Там же работала и Люба. В те времена она была простым контролером на конвейере, и свою работу никогда особенно-то и не любила. Хотя и не тяготилась ею.
   Там они и познакомились.
   Лебедев же, напротив, своей профессией был доволен. Он верил, что в нем сокрыт талант, который он непременно должен раскрыть. В то время в стране начиналась новая эра - перестройка, и Игорь, подобно большинству других людей, верил, что она поможет людям раскрыть себя, позволит каждому проявить свои таланты в жизни. Пал железный занавес, открывались кооперативы, начинало развиваться частное предпринимательство. Одновременно с этим в России зарождалась мафия, появился первый рэкет, произошел резкий всплеск преступности.
   Однако молодой и увлеченный Игорь этого не видел. Он не видел отрицательной стороны перестройки, а жил вскруженный иллюзией. Он верил, что его ждет блестящая карьера. Впрочем, такие понятия как карьера, бизнес и прочие, были еще чужды советскому поколению. Мало кто понимал, что это такое на самом деле.
   Как раз в то время на производстве, где работал Лебедев, появились первые электронно-вычислительные машины, которые можно было лишь назвать жалкой пародией на современные компьютеры. Но даже их было вполне достаточно, чтобы Игорь понял, что это именно то, чем он хочет заниматься в будущем. Это его призвание.
   И он с головой погрузился в изучение принципов работы электронно-вычислительных машин, и всего того, что с ними связано.
   Приобрести компьютер в домашнее пользование в то время было невозможно. Во-первых, их и не было в продаже, а во-вторых, даже когда и появились первые персональные компьютеры, то они стоили дороже автомобиля. Игорю приходилось довольствоваться теми машинами, к которым он имел доступ у себя на работе.
   Несколько позже, в лаборатории, где работал Лебедев, появился первый настоящий компьютер. Но в то время достать для них прикладные программы не представлялось возможным. Главной причиной этого было то, что у компьютеров отсутствовал дисковод для компакт-дисков. Компьютер обладал лишь дисководом для пятидюймовых дискет, на которые нельзя было записать информацию больше чем на один мегабайт.
   Примерно в это же время в советский союз пришли первые видеоигры. Тогда еще не было игровых приставок, и подобные новшества казались чем-то невиданным, а оттого-то и захватывающим. Почти весь коллектив лаборатории был затянут и увлечен этим развлечением. Игры тех времен были крайне простейшими и примитивными, но все же, было достаточно и этого, чтобы увлечь людей. Тогда многие думали, что это увлечение быстро пройдет, быстро выйдет из моды, как и любые другие новшества. Но этому не суждено было сбыться. В области развлечений началась новая эра, эра компьютерных развлечений. Эта отрасль росла и быстро развивалась, вытесняя собой сначала книги, а затем даже и видео.
   Наступила компьютерная эра. Несмотря на то, что в России начались хаос, дикая инфляция, разгул преступности, все эти факторы ничуть не повлияли на развитие компьютерной индустрии. Компьютеры брали свое. Они совершенствовались с огромной скоростью, и проникали во все отрасли экономики.
   Игорь восхищался людьми, которые создавали компьютерные программы, придумывали их, разрабатывали. Не переставал он удивляться их таланту и способностям. Ведь для того, чтобы все это придумать, необходимо иметь совсем иное мышление, чем мышление обычного статистического человека.
   И Лебедев решил, что непременно должен понять, как работают компьютерные программы, понять, что представляет собой программный код, как он выглядит, и как его пишут.
   Когда на рынках появились в свободной продаже программы для компьютеров, Игорь приобрел компилятор простейшего компьютерного языка "Визуал Бейсик". И тогда перед ним раскрылся этот таинственный и загадочный внутренний мир простейших программ.
   Он до сих пор не мог забыть этот день, когда впервые перед ним раскрылся код одной из таких программ. Как зачарованный глядел он на совершенно непонятные для него слова и значения, из которых состоял этот самый код. Игорь никак не мог понять не только то, как это все работает, но даже и то, как у его составителей вообще хватило ума все это придумать. Программирование показалось ему таким сложным делом, что он уже хотел было отказаться от попыток его освоить.
   И все же ему удалось пересилить себя и он, недолго думая, приобрел самоучитель для начинающих программистов. Изучая его, он постепенно начинал понимать принцип работы компьютерных программ. Но все просто и легко было лишь в теории. Как только в самоучителе появлялся вариант кода какой-нибудь программы, Игорь начинал чувствовать себя так, словно попал в абсолютно чужую страну, где чуждым является не только язык, но и сама логика, само мышление. Словно бы попадал на другую планету, где живут инопланетяне, мораль которых в корне отличается от морали землян.
   Не имея возможности приобрести себе персональный компьютер, Игорь был вынужден пользоваться для изучения программирования рабочим компьютером, выкраивая для этого каждую свободную минуту. И вот тогда, медленно, шаг за шагом, он принялся копировать программные коды, приведенные в книге, превращая их в рабочую программу. Он получал непередаваемое наслаждение при виде того, как программы оживали под его руками. На экране монитора возникали электронные часы, которые исправно отсчитывали время, появлялись расчетные программы, которые высчитывали стоимость какого-нибудь товара, а также рубли переводили в доллары, фунты в килограммы, и так далее.
   В такие минуты Игорь чувствовал себя волшебником. Ему казалось, что он может заставить компьютер выполнить любую свою волю, любое свое желание.
   И он продолжал дерзать дальше. Очень скоро он обнаружил, что многие из программ, приведенных в самоучителе, имеют ошибки, из-за которых они не хотели работать. Лебедев самостоятельно находил их и исправлял. Это тоже вызывало чувство силы. Потом он начал составлять собственные программы. Сначала простейшие, можно сказать, детские. Потом программы стали усложняться. Росло его умение, росли и программы. Они становились больше, занимали много места, и на их написание уходило много времени. Теперь уже на написание программы уходили не часы, как раньше, а недели.
   Скоро Игорь понял, что из-за ограниченных возможностей языка "Визуал Бейсик" на нем можно создавать только прикладные программы. Создать программу, влияющую на работу операционной системы, было невозможно. И тогда он занялся изучением более мощного языка "Си++", алгоритм которого был значительно сложнее алгоритма языка "Визуал Бейсик". На его освоение у Лебедева ушло гораздо больше времени, чем этого требовалось для освоения "Бейсика". Но ему удалось изучить и его, к собственному удовлетворению и к собственной гордости.
   Однажды он решил попробовать взломать код чужой программы. Собственные успехи вскружили Игорю голову. Он много слышал о том, что существует определенный контингент программистов, называемых хакерами, то есть, взломщиками. И его охватил азарт; а не сможет ли он, подобно этим хакерам, взламывать чужие программы. Ведь это так захватывающе, проникнуть внутрь чужой программы, изменить ее содержимое так, чтобы программа начала работать совсем по-иному. Это будет уже данью его умению.
   Лебедев раздобыл декомпилятор, который переводил уже готовые, рабочие программы, в компьютерный код, в который можно было уже без труда вносить нужные изменения.
   Но тут возникла новая трудность. Оказалось, что декомпилятор переводит готовую программу только на язык "ассемблер", с которым Игорь был совершенно не знаком. Чтобы вносить изменения в такой код, ему необходимо было выучить еще один язык, язык "ассемблера".
   Но его и это не остановило. Помня свои успехи в изучении компьютерных языков, он смело взялся и за изучение "ассемблера". Этот язык оказался еще более сложным, еще более громоздким и запутанным, чем язык "Си++". Его освоить оказалось труднее но, в конце концов, Игорь одержал и эту победу. Этот язык имел массу неудобств. Работать с ним было крайне трудно, и Лебедев недоумевал, почему этот язык необходимо было создавать таким сложным.
   Оказалось, что-либо изменить в чужой программе, расшифрованной при помощи "ассемблера", очень не просто. Программный код оказывался настолько запутанным, что совершенно непонятно было где и что искать.
   Нужно отдать должное настойчивости Игоря. Он не останавливался ни перед какими трудностями, и упорно продолжал свое дело. Прошло время, и он смог с гордостью сказать самому себе, что стал хакером.
   К тому времени у него уже был свой собственный персональный компьютер, в котором он чувствовал себя как рыба в воде.
   А страну, тем временем, сотрясали большие потрясения. Предприятие, на котором работал Игорь, обанкротилось, и тот оказался безработным. Это было полной неожиданностью для него, но он не пал духом. На дворе стоял компьютерный век, и хорошие программисты ценились на вес золота. Игорь быстро нашел себе применение. Однако контора, в которую он пристроился, скоро разорилась. Лебедев сменил несколько мест работы, пока, наконец, в его дом не пришел Интернет.
   Он принялся писать небольшие программки, так называемые утилиты. Пробные версии этих программ он размещал в Интернете, где их мог скачать любой желающий. За небольшую плату Игорь предлагал продать их полную версию. Подобный способ действительно стал приносить деньги, правда небольшие, и на жизнь их все равно не хватало.
   Так продолжалось до тех пор, пока Лебедев случайно не познакомился Александром Антоновым. С тех самых пор он занимался взломом лицензионных программ, за что получал весьма неплохие деньги, позволяющие ему с женой вести вполне обеспеченный образ жизни.
  
  
  12
  
  
   Люба Шевченко, (таковой была девичья фамилия жены Игоря), обратила внимание на своего будущего мужа именно благодаря его азиатской внешности. Она долгое время гадала, к какой же именно национальности принадлежит тот. Ей казалось, что она угадывает в его лице черты не то казахские, не то узбекские. В любом случае, она была уверена, что он является выходцем из Средней Азии. Ее, однако, удивляло, что носит он чисто русские имя и фамилию, да и по-русски говорит без малейшего акцента. Но Люба даже и представить себе не могла, что отцом Игоря был китаец.
   Сама же Люба была чисто славянской внешности, небольшого роста, около ста шестидесяти сантиметров, и всегда носила короткие темные волосы. Она заметила, что и Игорь обращает на нее внимание. Постепенно между ними завязалось знакомство, а их отношения из просто дружеских со временем переросли в романтические.
   Узнав о том, что отцом Игоря был китаец, Люба была слегка шокирована этим, поскольку китайская нация была абсолютно чуждой ее нации. Однако их отношения не прервались, и вскоре Люба поняла, что начинает влюбляться в Лебедева.
   Точно такие же чувства испытывал к Любе и Игорь.
   Родители Любы отнеслись к тому, что их дочь встречается с наполовину азиатом, довольно холодно. Игоря они почти не знали, но его азиатский тип лица, желтоватая кожа и миндалевидные глаза, отпугивали их. Да и красавцем Лебедева назвать было нельзя.
   Негативное отношение родителей Любы возмущало Игоря, так как сам себя он считал русским человеком, а свою азиатскую внешность принимал едва ли не за ошибку природы. Да и как же могло быть иначе, если он вырос в России, никогда не покидал ее, а своего отца даже не знал в лицо.
   Но со временем чувства к нему родителей Любы стали меняться. Они становились теплее. Причиной этого стало то, что Люба стала довольно часто приглашать Игоря к себе, где и познакомила его со своими родителями. Родителям приходилось волей неволей проводить время с Лебедевым в беседах, благодаря чему их отношения к нему стали улучшаться. Они видели, что Игорь обладает непосредственным умом и незаурядным талантом. Это вызывало в них невольное уважение к жениху их дочери.
   То, что Игорь понравился Любе именно благодаря своей внешности, в этом как раз не было ничего удивительного, поскольку многим людям нравятся представители противоположного пола, принадлежащие к иным расам и национальностям. В этом всегда было что-то притягательное и, наверное, всегда будет. То же самое произошло и с Любой. Поначалу Игорь привлекал ее чисто своей азиатской внешностью. Но постепенно она стала уже замечать в нем и его внутренние качества. Так или иначе, но они встречались больше года, пока, наконец, Игорь не решился сделать Любе предложение. Она согласилась не сразу, так как, признаться, ее и саму несколько пугало такое различие в их национальностях. Ее родители, хоть и смирились с тем, что она встречается с Игорем, но не горели желанием породниться с ним. Тем не менее, Игорь и Люба все же поженились. Они поженились в самый разгар перестройки, даже не подозревая о том, что советского союза скоро не будет, как такового.
   Первое время они жили в квартире Лебедева, вместе с его матерью, потом на предприятии им выдали квартиру. С тех пор Игорь и Люба жили отдельно.
   Люба никогда не разделяла любви мужа к компьютерам, но не мешала его увлечению, если только тот не проводил за компьютером слишком много времени.
   Когда остановился завод, Любе пришлось идти продавцом на рынок. Это оказалось единственным местом, где она смогла пристроиться. С тех пор она часто меняла точки торговли. Ее хозяева без конца сменялись, рынки закрывались, переводились с одного места на другое. Лишь только несколько лет назад она смогла найти более-менее стабильную должность продавца в супермаркете.
   Впрочем, семейный бюджет почти целиком лежал на плечах Игоря. Он занимался хакерством, иногда разрабатывал собственные программы, которые продавал через Интернет. Все это приносило ему вполне приличный доход.
   Семейная жизнь Лебедевых протекала вполне стабильно. Если не учитывать того, что у них не было детей. Никто из супругов не пытался выяснить на ком лежит вина бездетности. Оба они восприняли этот факт, как нечто само собой разумеющееся.
   Любили ли друг друга Игорь и Люба? Наверное, да. Но это уже не была та страстная любовь, то страстное чувство, которое одолевало их в молодости. Просто оба относились к семейной жизни, как к обязанности, как к своему долгу. Между ними не было ни крупных ссор, ни скандалов, которые могли бы сделать их отношения натянутыми. Не было и измен. Наверное, именно поэтому известие о разводе оказалось таким шоком для Игоря. И вот теперь, ожидая встречи со своей, теперь уже бывшей женой, он надеялся получить ответ на свои вопросы.
  
   Игорь прибыл к назначенному месту раньше времени. Оставив машину на ближайшей стоянке, он отправился туда, где должен был быть фонтан.
   О, как давно он уже не был здесь. Спускаясь к набережной, Игорь ощущал себя так, словно снова попал в прошлое, снова попал во времена своей далекой молодости. Казалось, время повернулось вспять, и там, у фонтана, его ждет еще совсем молодая Люба, вместе с которой они работали.
   Странное дело, за двадцать лет здесь почти ничего не изменилось. Во всяком случае, так показалось в первые мгновения Игорю. Все та же набережная, все те же зеленые деревья и трава. Даже газоны сохранились нетронутыми. Хотя нет, кое-что изменилось. Раньше на набережной не было столько ларьков, кафе, и прочих забегаловок. Честно говоря, их тогда не было совсем. В конце восьмидесятых невозможно было даже купить мороженого.
   Лебедев посмотрел в сторону реки. Несмотря на то, что сегодня был довольно прохладный пасмурный день, на пляже можно было увидеть отдыхающих. Правда их было мало, и в воду лезть они не торопились.
   Игорь вышел к месту назначенного свидания. Вот он, столь дорогой и милый сердцу фонтан. Он стоял на своем месте, и продолжал исправно функционировать.
   Лебедев замедлил шаг, и залюбовался струями воды, бьющими вверх. Сколько щемящих сердце воспоминаний у него закружилось сразу и одновременно в голове. Да, много воды утекло с той поры. Многое изменилось, изменилось общество. Но все же были и будут вещи, которые никогда не изменятся. Люди все также будут продолжать влюбляться, встречаться, назначать свидания, объясняться друг другу в любви.
   Он подошел к фонтану, и провел рукой по бордюру, стирая накопившуюся пыль. Подставив руку под струю, Игорь смыл пыль, затем погрузил руку в воду. Прохладная вода освежала, но еще больше обостряла воспоминания.
   Интересно, сколько еще молодых людей назначало свидания на этом месте? Сколько судеб соединил еще этот фонтан? И сколько разделил? Сколько было здесь разочарований и расставаний? Сколько несбывшихся надежд, и растоптанных чувств? Кто-то нашел здесь свое счастье, а кто-то его потерял.
   Игорь как можно тщательней вытер пыль с бордюра, и сел на край. Совсем как в молодости.
   Помнится, он даже приходил на свидание с магнитофоном, хотя тогда ему уже не было семнадцати лет. Это был кассетник, популярная среди молодежи "Электроника". Игорь уже не мог точно вспомнить его номер. Не то "302", не то "320". Про него еще тогда шутили, будто у него такое качество звучания, что, сколько его не роняй, хуже звучать он не будет.
   В то время молодежь часто гуляла с таким магнитофоном. Это был самый пик моды тех времен. Тогда в основном слушали "Битлз", "Ролинг Стоунз", отечественную "Машину Времени". Ребята посмелей слушали Высоцкого, а то и Вилли Токарева, который тогда был под запретом.
   Запретный плод всегда был сладок. И чем больше кого-то запрещали, тем больший интерес они вызывали у людей. Некоторые слушали запрещенных исполнителей исключительно в знак протеста. В семидесятые годы появились хиппи, появилась мода на длинные волосы. Эту моду принес с собой "Битлз". Никто, собственно, и не понимал, о чем они там поют, английского языка почти никто не знал. Но "Битлз" слушали, потому что это была музыка протеста.
   Высоцкого тоже любили за его "неформальность". Он всегда пел, надрывая душу. Возмущение несправедливостью и подлостью тех времен, переполняли его песни. Он был из народа. Народ видел в Высоцком своего человека, страдальца за людей. А такие исполнители всегда вызывали неприятие у официальных властей. На таких людей всегда воздвигали гонения, таких людей всегда преследовали.
   Совсем по другой причине слушали Вилли Токарева. Первые его концерты, принесшие ему популярность, были переполнены блатными песнями, изобилующими матерщиной. Это и вызывало восторг у его поклонников. Тогда еще не было такого термина как "шансон", но песни были. И они были популярны. А популярно всегда будет то, что разжигает в человеке его низменные инстинкты, вызывая его духовную деградацию. Сам же Игорь никогда не переносил подобного жанра, который лишь вызывал у него отвращение.
   Но что характерно, с годами песни Вилли Токарева менялись. Становились чище и душевнее. В них уже не было сквернословия, и их уже нельзя было назвать блатными песнями, хотя они и продолжали оставаться шансоном. Но это уже был совсем другой шансон.
   Однако чем чище и лучше становились песни Вилли Токарева, тем больше падала его популярность. Очевидно, его слушали в основном именно как исполнителя блатных песен. В этом и был секрет его популярности. И, тем не менее, у него оставались поклонники. На смену предыдущим приходило новое поколение, которое уже не искало в его творчестве прежнего блатного жанра. Хотя, вполне возможно, вся эта популярность блатных песен объяснялась именно их запрещенностью.
   Потом, несколько позже, появилась группа "Сектор Газа", которая пела песни с богатым содержанием мата. Эта группа была весьма популярна среди молодежи того времени. Были и рок-группы, такие как "Аквариум", "ДДТ", "Бригада С". С приходом последней среди молодежи появилась мода на серьги. На улицах довольно часто можно было встретить парней, носящих их в ушах. Это тоже был своего рода протест. Протест против разочарования, против духовной пустоты, против разбитых надежд. Шло время, менялись люди, сменялись поколения, менялась музыка, менялись мировоззрения, менялись цели. Но протест оставался. Люди всегда протестовали, всегда находились те, кто был неудовлетворен и разочарован. Наверное, так будет всегда и во все времена. Какая бы власть не была в государстве, каков бы не был уровень жизни, всегда найдутся люди, которые будут неудовлетворенны и разочарованы. Человеку всегда чего-то не хватает, и он всегда чувствует себя одиноким и покинутым.
  
  
  13
  
  
   Игорь сидел на краю фонтана, и ждал. Ждал, как это было двадцать лет назад, в те жаркие летние дни, под умиротворяющий звук струящейся воды.
   Наконец, на вершине лестницы, ведущей к набережной, показалась Люба.
   При ее появлении Игорь вздрогнул, и вскинул голову. Сердце его учащенно забилось. Он глядел на свою, теперь уже бывшую жену, и издалека ему казалось, что она нисколько не изменилась, что она такая же, какой и была в двадцать пять лет.
   Люба увидела его сразу же, как только ступила на лестницу, но не помахала ему рукой, как это делала в молодости, даже вообще не подала вида, что видит Игоря. Она продолжала неторопливым шагом спускаться вниз, держа в руках небольшую дамскую сумочку.
   Когда Люба спустилась, Лебедев встал, не спуская с бывшей жены настороженного взгляда.
   Несколько секунд они стояли неподвижно друг против друга, и молчали.
   - Здравствуй, Гоша, - наконец сказала Люба, пытаясь улыбнуться. Но улыбка эта получилась натянутой, совершенно неискренней.
   - Здравствуй, - отозвался Игорь, но в его голосе не слышно было радости. Он смотрел на свою бывшую жену, ожидая, что она ему скажет. Все слова, которые он собирался сказать ей при встрече, вдруг начисто вылетели у него из головы.
   Люба поняла, что творится на душе у Игоря. Чувствуя себя виноватой, она рассматривала его лицо. За этот год оно постарело лет на пять. На нем появились морщины, которых раньше совершенно не было. Они были в уголках глаз, пересекали его лоб. А в глазах затаилось выражение внутренней боли.
   Игорь же, в свою очередь, рассматривал Любу. Она же наоборот стала выглядеть значительно лучше. Она явно прихорашивалась для кого-то. На лице было больше косметики, чем раньше, и в воздухе чувствовался запах дорогих духов, которыми Люба раньше никогда не пользовалась.
   Под пристальным взглядом Лебедева Люба почувствовала себя неловко. Чтобы избавиться от этого чувства, она заговорила:
   - Ну, как ты?
   Вопрос прозвучал крайне глупо.
   - Как твои дела?
   - А ты как думаешь? - вопросом на вопрос ответил Игорь. Он смотрел прямо в глаза Любы, и в его взгляде появился вызов.
   - Как должны быть у меня дела после того, как ты со мной так поступила?
   Люба сконфузилась. Она была не в силах переносить его пристальный взгляд.
   - Игорь, я...
   Она замолчала, не зная как продолжить. А Игорь ждал, не сводя с нее своего взгляда.
   - Может, ты все-таки объяснишь, что все это значит? - спросил он, так и не дождавшись от Любы продолжения. - Почему после стольких лет совместной жизни... Почему? В чем причина? И почему именно в такой момент? Ты знаешь, как я нуждался в твоей поддержке? Ты знаешь, каково мне было там?
   Глаза Любы повлажнели. На щеках заиграл румянец.
   - Прости, - произнесла она.
   - Как это, прости? Объясни, почему ты со мной так поступила. Почему ты меня предала?
   Люба опустила глаза. Так было легче, она не могла выдержать взгляда Игоря.
   - Ты знаешь, что для меня это значило? - продолжал он. - Ты была для меня всем. Ты была для меня единственной надеждой весь этот год. Я жил только одной мыслью о тебе. Я засыпал с мыслью о тебе. Просыпался с мыслью о тебе. Твой образ постоянно стоял перед моими глазами. Лишь только он давал мне силы для того, чтобы жить. И ты вдруг так со мной поступила. Ты знаешь, чем это могло для меня кончиться? Я жить больше не хотел!
   Люба продолжала смотреть вниз. На ее лице было виноватое выражение. Игорь смотрел на нее, и чувствовал, как в нем нарастает гнев. Он сам поразился его силе. Он взял Любу за руку, в надежде, что тепло ее тела успокоит его.
   - Скажи мне, почему? Я хочу знать только одну вещь: почему?
   Игорь слегка тряхнул Любу за руку, но она даже не попыталась высвободить ее, продолжая неподвижно стоять.
   - Ответь мне! - продолжал настаивать Лебедев. - Что происходит?
   - Я не смогла больше ждать, - вдруг резко сказала Люба, мягко высвобождая свою руку из руки Игоря.
   - Что? - не понял тот.
   - Я не могла больше ждать, - повторила Люба.
   - О чем ты говоришь?
   Она вскинула глаза на Игоря.
   - Я не могла больше так жить! Пойми, ты сидишь в тюрьме, я одна, соседи бросают на меня косые взгляды, показывают за моей спиной на меня пальцем. Я не могла больше этого выносить.
   Игорь невольно отступил на шаг назад, едва не наткнувшись на фонтан, и потрясенно смотрел на Любу.
   - Что ты такое говоришь? - изумленно произнес он. - Это же... У меня просто нет слов.
   Люба всплакнула, и снова отвела взгляд от него, посмотрела на концы своих туфель.
   - Но, послушай, - сказал Игорь. - Ведь ты же не двадцатилетняя девчонка, которая не смогла дождаться жениха, и вышедшая замуж за другого. Тебе сорок семь лет, и ты замужем за мной уже больше двадцати лет. О чем ты вообще говоришь?
   Она вытерла глаза рукой, размазывая при этом тушь.
   - Да-а, тебе легко говорить.
   - Это мне-то легко говорить? - возмутился Игорь.
   - Извини, я не подумала. Я не то хотела сказать.
   Лебедев затряс головой.
   - То, что ты говоришь, звучит, как детский лепет! Да, именно как детский лепет. Это абсурдно. Ты словно девчонка!
   Он запустил руку себе в волосы.
   - Нелепость какая. Ты стала стыдиться меня. После стольких лет совместной жизни, ты говоришь, что стыдишься меня. Абсурд. Я что, уголовник какой? Или, может быть, бандит? Я что, всю жизнь слоняюсь по тюрьмам, мотаю сроки, что ты не выдержала такой жизни со мной? Я просто программист, который оказался не в том месте, и не в то время.
   Игорь почувствовал, что гнев начинает душить его еще сильней.
   - Как у тебя язык поворачивается такое говорить? Как ты могла со мною так поступить? Ты действовала за моею спиной, пользуясь моей беспомощностью. Это подло! Ты развелась со мной, даже не спросив моего согласия. Что за идиотские законы! Словно я тиран какой-то, который все эти годы удерживал тебя силой, а ты только и ждала случая вырваться от меня на свободу. Нет, никак я не ожидал от тебя этого.
   - Гоша, - сказала Люба. - Ведь я же не думала, что это так подействует на тебя. Я не знала. Я была уверена, что когда тебя посадили, наступил крах всему. Я думала, что у нас уже не будет нормальной жизни. Я... я не хотела жить с таким пятном. Я полагала, что это единственный выход. Я думала, что так будет лучше.
   Игорь усмехнулся горькой и полной боли усмешкой.
   - Вот как? Ты полагала, что так будет лучше? А как же насчет денег? Наших денег? Которые зарабатывал для нас я. Ты забрала их все, не оставив мне ничего. Ты же меня по миру пустила. У меня не осталось ничего. Я вышел из тюрьмы без жены, без денег, без работы. Ты лишила меня всего! Теперь я вынужден начинать все сначала, и еще неизвестно, выйдет ли из этого что. Эх, Люба, Люба!
   Она посмотрела на Игоря с состраданием.
   - Я верну тебе деньги. Часть денег, - поправилась она.
   - Спасибо тебе за доброту, - горько произнес тот. - Мне уже мать дала денег для того, чтобы я поднялся на ноги. На первое время хватит.
   Он покачал головой.
   - Подумать только, вместо того, чтобы на старости лет поддерживать свою мать, я вынужден сам жить за ее счет.
   Игорь снова опустился на край фонтана, и обхватил руками голову. Люба села рядом, прижимая к себе свою сумочку. Оба некоторое время молчали.
   - А теперь скажи мне правду, - тихо и уже спокойно сказал Лебедев. - Почему ты ушла от меня? И не надо больше говорить о соседях, бросающих на тебя косые взгляды. Дело ведь не в этом, верно?
   Он сделал паузу.
   - У тебя ведь есть кто-то, правильно?
   Люба, сделав над собой усилие, кивнула.
   Игорь посмотрел на нее.
   - Я так и думал. Мать мне сказала, что ты ушла на квартиру к своим родителям. Но я не поверил в это. И, похоже, оказался прав.
   - Я так сказала твоей матери, - призналась Люба.
   - Кто он?
   Она вздохнула.
   - Да какая разница. Собственно, не все ли равно?
   Лебедев зачерпнул из фонтана воды, и плеснул ее себе в лицо. Стало как будто бы легче, но ненадолго. Какая-то тяжесть, казалось, навалилась на его плечи, прижимая его к земле.
   - Давно у тебя роман с ним?
   Люба расправила сумку, которую держала в руках.
   - Около полугода.
   Бывший муж вытер капли воды, стекающие у него по подбородку.
   - И где ты с ним познакомилась?
   - На работе.
   Она всхлипнула.
   - Ну, пойми же, Игорь, я не могла быть больше одна. Это было невыносимо. Я - женщина, и не могла больше выносить одиночества. Мне нужен был кто-то, кто был бы со мною рядом. Мне нужна была моральная поддержка. И он... Он оказался рядом. Он оказал мне эту поддержку.
   Игорь посмотрел куда-то в сторону.
   - Ты мужчина, ты этого просто не можешь понять. Вы, мужчины, вы другие. Вы легче переносите одиночество. Но мы, женщины, мы слабые, мы так не можем. Нам нужно, чтобы кто-то был с нами рядом. Нам нужна поддержка.
   - Ты говоришь это так, словно я тебя бросил, - сухо сказал Лебедев.
   - Но тебя посадили на целый год! - воскликнула Люба. - Пойми, на целый год! Это же целая вечность.
   - Ты думаешь, что для меня это не было вечностью?
   Она положила руку ему на плечо.
   - Я знаю. Знаю. Но я... я не могла так.
   Игорь не стряхнул руки Любы. Он вообще никак не среагировал на это. Возможно, он попросту и не почувствовал этого прикосновения, так как в мыслях был далеко отсюда.
   - Почему же ты тогда на развод подала за моей спиной? Почему воспользовалась моим отсутствием? Если ты даже и нашла себе другого, ты могла бы дождаться моего возвращения. Мы бы вместе решили, что делать дальше. Но, когда ты пришла ко мне в тюрьму, и заявила, что ты уже развелась со мной, ты даже не представляешь, какой для меня это был шок. Ты чуть не убила меня в прямом, и в переносном смысле.
   Люба в очередной раз всхлипнула.
   - Я думала, так будет лучше. Так будет честнее, если я не буду тебя больше держать в неведении, а скажу все честно и напрямую.
   - Честно? Ты лишила меня надежды.
   Она вытерла нос платком, который достала из сумочки.
   - А деньги тоже ты забрала из жалости ко мне?
   - Я же сказала, я верну половину.
   - Ты меня обокрала во всех отношениях, - сказал Игорь, словно не слыша ее. Я вернулся в пустую квартиру. Ты только представь себе, я имел успешную работу, приличный доход, жену, которая, как я думал, меня любила. Но, в один прекрасный день, меня арестовывают, сажают в тюрьму а, когда я выхожу на свободу, то узнаю, что жена лишила меня всего. Она лишила меня себя, лишила денег, лишила семьи, лишила надежды. И, самое главное, лишила меня веры в то, что существует супружеская верность. Права народная мудрость, которая утверждает, что в трудную минуту человека предают все, и в первую очередь, самые близкие.
  
  
  14
  
  
   Они сидели на краю фонтана, и молчали, погруженные каждый в свои мысли. Казалось, им больше не о чем было говорить, словно бы все уже было исчерпано, все сказано. Фонтан шумел, но шум воды не успокаивал, его вообще не замечали ни Игорь, ни Люба. Лебедев ощущал себя так, словно перед ним разверзлась бездна, в которую ему предстоит бесконечно падать. Люба, сидевшая рядом с ним, теперь казалась ему совсем чужим человеком. Он не испытывал к ней ни ненависти, ни вообще никаких других чувств. Словно все умерло в нем. Умерла и его любовь к ней. Сможет ли он ее теперь простить? Возможно, что и да. Но даже если она и вернется к нему, их отношения уже никогда не смогут стать прежними. Их брак разрушен, дал трещину, которой уже не суждено зарасти.
   И, тем не менее, в глубине души, даже сам того не осознавая, Игорь на что-то надеялся.
   Он обернулся назад, и посмотрел на свое отражение в воде фонтана. То, что он там увидел, ему не понравилось. Это было лицо тяжелобольного человека, на которого свалились все возможные невзгоды.
   - До сих пор не могу поверить, что все это происходит со мной на самом деле, - произнес он. - Кажется, что это какой-то кошмарный сон, который никак не может кончиться. Не могу в это поверить. Не могу, и не хочу.
   Люба молчала, оттирая платком слезы, накапливающиеся в уголках глаз.
   - Ну, хорошо, - вдруг сказал Игорь. - Ну, допустим, ты не выдержала соблазна, тебе было одиноко. Хорошо, это я могу понять. Ты оступилась, закрутила роман. Я понимаю, это могло произойти с кем угодно. Хорошо.
   Лебедев посмотрел на Любу.
   - Пускай все это было. Пускай, так случилось. Бог с ним, прошлого назад не вернешь. Но теперь-то... Теперь я вернулся. Может быть, начнем все сначала? Что мешает тебе вернуться ко мне?
   Почему он это сказал, Игорь и сам не знал. Разве он не понял еще, что все кончено? Что разрыв между ними уже никогда не сможет зарасти? Что это, надежда умирает последней?
   Люба отрицательно покачала головой.
   - Теперь уже слишком поздно, - сказала она. - Нет, ничего не получится.
   Он побледнел, и отвел глаза в сторону. Самые худшие его опасения подтвердились.
   - Так, - медленно произнес он. - Выходит, у вас все так серьезно? Так далеко все зашло?
   Люба не ответила.
   Игорь обхватил голову руками, и потер себе пальцами виски, в них начиналась пульсирующая боль.
   - Все хуже, чем я надеялся, - нехотя признался он. - По-крайней мере, я полагал, что ты ко мне вернешься. Но ты нашла себе новую любовь.
   - Не надо так говорить, - попросила она.
   - Почему же не надо? - неестественно спокойным тоном произнес Лебедев. - Мы прожили с тобой двадцать лет вместе, и после всего этого ты отказываешься от меня? Просто из-за того, что в мое отсутствие нашла себе другого мужика. А разве я давал тебе для этого повод? А?
   Он выжидающе посмотрел на нее. Но она молчала, стараясь не встречаться с ним взглядом. Она нервно сцепила пальцы на руках так, что костяшки побледнели.
   - Разве я тебе хоть раз изменял? Разве я поднимал на тебя когда-нибудь руку? Устраивал скандалы, сцены ревности? Может быть, я мало зарабатывал, и тебе не хватало денег? А?
   Игорь продолжал смотреть на Любу, ожидая ответа. Но она по-прежнему молчала, глядя куда-то в сторону. Он испустил вздох, который уже давно сдерживал.
   - Ну, должна же быть хоть какая-то причина? Чем-то я тебя не устраивал. Я хочу знать, чем. Я не верю, что ты просто так вот взяла и влюбилась. Здесь должна быть другая причина. Не может человек в твоем возрасте, столько лет проживший в браке, вдруг влюбиться в первого встречного. Объясни мне, что во мне не так. Я хочу знать причину. Он богатый бизнесмен? Он банкир, олигарх? Может быть, звезда кино и эстрады?
   - Дело не в тебе, - вымолвила Люба. - Дело во мне. Я...
   Она осеклась, и быстро взглянула на Игоря. Тот не сводил с нее глаз.
   - Ну-ну, я слушаю, - поторопил он ее.
   - Я не хотела быть старой, - вдруг почти выкрикнула Люба.
   - Старой? - В его взгляде появилось непонимание. - Как так? Что ты хочешь этим сказать?
   - Я чувствовала, что старею, - продолжала она. - Я чувствовала это все последние годы. А в твое отсутствие это чувство усилилось. Я чувствовала, что превращаюсь в старуху. И с каждым днем я ощущала это все сильней и сильней. Я была одна. Мне нужна была поддержка. Для нас, женщин, старость гораздо страшнее, чем для вас, мужчин. Вы так не замечаете свое старение, оно не является для вас такой трагедией, как для нас. Для вас старость просто возраст, и все. Но для женщин старость - это лишение всего, это потеря всего самого ценного в жизни. Особенно для бездетных женщин.
   Игорь смотрел на Любу в полном недоумении. Он действительно не понимал того, что она пыталась ему объяснить. Он всегда считал, что старость - это нечто само собой разумеющееся. Но при чем здесь супружеская измена, этого он понять не мог. Не видел связи. А Люба продолжала, словно не замечая непонимания брошенного мужа:
   - Я осталась одна, когда тебя посадили. И это одиночество меня состарило сразу на несколько лет. Я была одна в пустой квартире. Обстановка давила на меня. Мне было невыносимо, тяжело. И в этот, самый тяжелый для меня момент, объявился он.
   Она затрясла головой, и нервно вскочила на ноги.
   - Ты не сможешь этого понять! - воскликнула Люба. - Тебе этого не дано. Он... он словно вернул мне молодость. Он заставил меня почувствовать себя вновь молодой, почувствовать себя снова женщиной.
   Она принялась нервно расхаживать взад и вперед.
   - С ним я почувствовала, что кому-то я не безразлична! Почувствовала себя нужной.
   - Почувствовать себя снова молодой? - задумчиво произнес Игорь, словно начиная понимать.
   - Да, почувствовать себя снова молодой! Это непередаваемое ощущение.
   - Сколько же ему лет?
   Люба заколебалась.
   - Ему... ему тридцать восемь лет.
   Он презрительно усмехнулся.
   - Тогда понятно. Где уж мне с ним тягаться. Ну, что ж, не ты первая, не ты последняя. Сейчас модно стало заводить себе молодых любовников.
   - Ты не справедлив, Игорь.
   Тот, прищурившись, посмотрел на Любу.
   - Не справедлив? А ты, значит, справедлива по отношению ко мне? Ну и ну!
   - Я тоже виновата.
   - Ах, тоже. Хорошо, что хоть этого не отрицаешь. И на том спасибо.
   Люба вновь принялась теребить свою сумочку, бросая тревожные взгляды по сторонам, опасаясь, что их кто-нибудь услышит.
   - Ну, и все равно, - сказал Лебедев. - Почему ты не хочешь возвращаться ко мне?
   - Я не могу его так просто бросить. После всего, что он для меня сделал. Я слишком многим ему обязана.
   - А мне, получается, ты не обязана? - Игорь со злостью пнул ногой пустую пачку из-под сигарет, принесенную к нему откуда-то ветром. - Двадцать лет совместной жизни для тебя ничего не значат? А молодому любовнику, который воспользовался тем, что твой муж попал в тюрьму, ты обязана гораздо больше? Ну и ну!
   Чувство переполняющего гнева вновь охватило его, и он попытался расслабиться.
   - А где ты сейчас работаешь? Все там же?
   - Я теперь менеджер по продаже товаров первой необходимости, - с легкой гордостью произнесла Люба.
   - О-о, тем более. Ты поднялась. Конечно, зачем тебе теперь нужен муж, который сидел в тюрьме. Какая тебе в нем польза. Он теперь пятно на твоей биографии. Конечно, престижная работа, молодой любовник; как тут не почувствовать себя вновь молодой.
   Игорь поднялся на ноги. Отойдя на несколько шагов, он обернулся, и печально посмотрел на фонтан.
   - Ирония судьбы, - сказал он. - Возле этого фонтана произошло наше первое свидание, и возле него теперь состоялось и последнее. С этого фонтана все началось, у него же все и закончится. Он нас свел, он же нас и разлучит.
   Люба в который уже раз всхлипнула. Она тоже вспомнила их первое свидание, и вновь чувство вины охватило ее.
   - Прости меня, Игорь, - тихо сказала она. - Прости меня, если сможешь.
   - А тебе нужно мое прощение? Или ты это просто так говоришь, для очистки своей совести?
   - Нужно, очень нужно мне твое прощение.
   Лебедев пожал плечами. Он не знал, плакать ему или смеяться.
   - В таком случае, прощаю. - Но прозвучало это совсем не искренне. - Хотя твоя просьба о прощении звучит как издевательство.
   - Я понимаю, - сказала Люба.
   Игорь посмотрел на дорожку, уходящую от фонтана, затем взглянул на серое небо.
   - А ведь первое наше свидание и состоялось примерно в это время. Тогда тоже стоял июль месяц, только было значительно жарче.
   Она рассеянно кивнула.
   - Мы уходили отсюда по этой тропинке. - Он указал на дорожку. - Держались за руки. Тогда все нам казалось прекрасным, многообещающим.
   Люба улыбнулась вымученной улыбкой.
   - Да, на тебе тогда была такая красная майка-футболка.
   - Тогда я тебе принес большой букет цветов.
   - Красные розы, - подтвердила она.
   Игорь погрузился в воспоминания. Сам того не замечая, он двинулся по дорожке, словно повторяя тот маршрут, которым шли они тогда, жарким летним днем более чем двадцать лет назад. Люба шла рядом, словно тоже погрузившись в прошлое.
   - Мы пошли тогда на набережную, и долго стояли у самых перил, - сказал Лебедев. - Смотрели на пляж. Как на беду ни на тебе, ни на мне не было купальных костюмов, а искупаться хотелось обоим. Пляж тогда был забит битком.
   Люба посмотрела на отдыхающих. Серое небо придавало и воде свинцовый оттенок, создавая впечатление, будто бы вода в реке ледяная, хотя она таковой вовсе не была.
   - И тогда ты решил купить мне мороженого, - вспоминала она. - Ты обещал мне самую большую порцию, которую только сможешь найти.
   - Верно, - подтвердил он.
   - К несчастью тогда стоял самый разгар перестройки, и добыть мороженого тебе так и не удалось.
   - Да, я потерпел в тот день полное фиаско. Не смог даже поухаживать за тобой как следует.
   Они шли вдоль набережной, вдыхая в себя запах зелени, распространяемый деревьями.
   - Помню, в те времена мы часто проводили наше время в парке, - говорил Игорь. - Мы катались на каруселях, поднимались в небеса на колесе обозрения. Оттуда можно было увидеть едва ли не весь город.
   - Помню, - улыбалась Люба. - Тогда приходилось отстаивать длиннющие очереди, чтобы купить билет на любой аттракцион.
   Лебедев опустил взгляд, блаженно улыбаясь.
   - А иногда мы уходили подальше от всех, и лежали рядом в траве. Просто лежали, и ничего не делали. Иногда, правда, и целовались.
   Его бывшая жена неожиданно покраснела, словно снова была девчонкой на своем первом свидании.
   - Но как мы не прятались, как ни таились, люди все равно нас видели, бросали на нас многозначные взгляды. Тогда мы просто вставали, и перебирались куда-нибудь на скамейку, откуда наблюдали за людьми.
   Люба отрешенно улыбалась, шагая рядом с Игорем.
   - Эх, молодость, молодость, - говорила она.
   Он искоса посмотрел на нее, и спросил, чувствуя внутреннее напряжение.
   - Может быть, мы сможем снова вернуть те времена?
   Эти слова словно отрезвили Любу.
   - Нет, - сказала она. - Ничего не получится. Прошлое нельзя вернуть назад. Все кануло безвозвратно. Мы ничего не сможем изменить.
   Они поднялись по лестнице, и расстались у дороги.
   - В таком случае, прощай, - сказал Игорь, бросая на Любу последний взгляд. - Жаль, что ты не хочешь вернуть старое.
   - Прощай, - сказала та, пожимая руку Игорю. - Или, вернее, пока еще не прощай. Я верну тебе половину денег, как и обещала.
   Лебедев долго смотрел ей вслед, навсегда расставаясь со своей прошлой жизнью. Для него наступала новая эра.
  
  
  15
  
  
   Игорь вернулся домой, в свою квартиру, которая теперь окончательно превратилась в холостяцкую. Некоторое время он стоял посреди комнаты, не зная, за что ему браться, и что делать дальше. Говорят, что когда не складывается личная жизнь, надо целиком погружаться в работу, и Лебедев решил так и сделать.
   У него оставался компьютер, единственный друг, и единственная отрада. Может быть, работа действительно сможет отвлечь его от жизненных неурядиц и семейного краха. Во всяком случае, хуже быть не должно.
   Он сел за стол, и запустил компьютер. Пока шла загрузка, откупорил бутылку пива, которую принес с собой. Считается, что пиво иной раз бывает незаменимо в стрессовой ситуации. Игорь поднес горлышко ко рту, и сделал большой глоток. Стало и в самом деле как будто бы легче. Но надолго ли?
   Пока он смаковал пиво, компьютер загрузился. Глядя на экран монитора, Лебедев принялся раздумывать, что ему делать дальше. У него было готовых пара утилит, которые он разработал еще до своего ареста. Можно было их разместить в Интернете. Если повезет, то эти программы будут приносить ему в месяц тысяч пять-десять. На эти деньги можно будет кое-как перебиваться, пока он не найдет настоящую работу.
   Игорь сделал еще пару глотков пива. Оно расслабляло, и успокаивало нервы. И это было хорошо. Его нервы нуждались в успокоении как нельзя больше. Но сильнее всего ему сейчас хотелось просто напиться, чтобы отключиться от жизни, забыться, и не возвращаться в реальность как можно дольше. В то же время, разумом он понимал, что как раз этого ему делать нельзя ни в коем случае. Если он напьется сегодня, то завтра ему захочется сделать то же самое. А это означало бы, что он ударится в запой, тяжелый многодневный запой. Ему никогда еще не приходилось быть в запое, но знал, что это примерно как уход в виртуальную реальность, из которой уже не захочется возвращаться. Возвращение из запоя будет болезненным, поскольку жизнь за это время не улучшится, реальность не станет менее жестокой. И тогда у него опустятся руки. При выходе из запоя он не захочет ничего делать, ничего предпринимать. Единственное желание, которое будет обладать им в этом случае, это отправиться в запой снова. Пословица гласит, что мастерство не пропьешь. И все же это было далеко не так. Пьяный мастер - уже не мастер. И программист, который живет от запоя до запоя, уже не программист.
   Эта мысль была, пожалуй, единственным, что удерживало Игоря оттого, чтобы не напиться. Рассудком он понимал, что если сдастся, то это будет означать его полнейшее поражение, и глубокое падение, которое он уже, возможно, не сможет ни остановить, ни замедлить.
   Впрочем, одна бутылка пива не повредит. Но только одна, не больше.
   Игорь сделал еще глоток. Ничего, он еще выкарабкается. Главное, нельзя сдаваться. Если сдашься, то все, проиграл. Никто не поможет тебе.
   Лебедев поставил наполовину опустошенную бутылку пива рядом с монитором, и с головой погрузился в работу. Постепенно негативные мысли стали оставлять его, и он даже забыл про пиво.
  
   Валентина Ивановна испытывала смешанные чувства. С одной стороны, она была несказанно рада и счастлива, что ее сын вышел на свободу, а с другой, тревожилась за него, поскольку того бросила жена. Как он это воспримет, как сможет это пережить, она не знала. Но материнское сердце испытывало тревогу. К тому же ее терзало чувство вины за то, что она не встретила Игоря в момент его освобождения. Хотя здесь ее вины и не было.
   Чтобы убедиться в том, что у сына все в порядке, она отправилась к нему домой. Осторожно отперев входную дверь своими ключами, она тихо проникла внутрь.
   Ее встретила тишина. То ли Игорь спал, то ли его не было дома.
   Валентина Ивановна стала прислушиваться, стоя в прихожей, и ей показалось, что из комнаты Игоря слышится какое-то гудение. Валентина Ивановна осторожно пробралась к открытой двери комнаты, и убедилась, что не ошиблась. Теперь уже слышно было не только гудение, но и тихое щелканье клавиш на клавиатуре. Сразу все стало ясно, он был дома и работал на компьютере.
   Валентина Ивановна на цыпочках, стараясь не шуметь, вошла в комнату. Игорь был настолько погружен в работу, что ничего не замечал, и не услышал шагов матери.
   Валентина Ивановна несколько мгновений постояла за его спиной, затем опустила руки на плечи сыну.
   Тот вздрогнул, и обернулся.
   - Мама? - изумленно воскликнул он. - Как ты здесь оказалась?
   - Открыла дверь своими ключами.
   - Так же можно и напугать.
   - Извини, я не хотела этого, - виноватым тоном произнесла мать.
   - А что ты здесь делаешь? - Игорь повернулся к ней вместе со стулом.
   - Да так, просто пришла тебя проведать.
   Валентина Ивановна посмотрела на экран монитора. Он был весь покрыт какими-то непонятными словами и символами. На мгновение она испытала прилив гордости за своего сына. Какой же он все-таки у нее умный.
   - А чем ты занимаешься?
   Игорь кивнул на экран.
   - Да вот, пытаюсь написать новую программку. Надо же на что-то жить.
   Валентина Ивановна показала сыну сумку, которую держала в руках.
   - А я вот тебе продуктов немного принесла.
   - Мама, - с укоризной произнес Лебедев. - Да зачем же ты это делаешь? Ты и так мне столько своих денег дала, а еще и продукты покупаешь. Неужели же я сам не сумею их купить.
   - Да что ты сам-то купишь, - махнула рукой мать. - Когда ты последний раз по магазинам-то ходил? К тому же, ты и готовить совершенно не умеешь.
   Игорь хмыкнул, но возражать было нечем. Это было правдой, он действительно не умел готовить, да и предпочел бы, чтобы еду ему готовил кто-нибудь другой.
   - Я приготовлю тебе настоящий обед, по-домашнему, - сказала Валентина Ивановна, подмигнув сыну.
   Она удалилась на кухню, и принялась выкладывать из сумки продукты. Игорь поколебался, затем выключил компьютер, и отправился вслед за матерью.
   Валентина Ивановна доставала из буфета кастрюли и сковородки. Осмотрев их, она поморщилась.
   - Ты что же, совсем их не чистишь? - обратилась она к сыну. От кастрюль и сковородок шел резкий неприятный запах.
   - Почему же, я чистил их, - возразил тот. Он встал в дверном проеме, и уперся руками в косяки.
   - Да, я вижу, как ты их чистил, - вздохнула женщина, принимаясь чистить заново. - Как у тебя дела-то хоть?
   Игорь пожал плечами.
   - Да не очень, вообще-то, - признался он.
   - Не очень? - повторила Валентина Ивановна.
   Лебедев поколебался, затем сказал:
   - Я вчера видел Любу.
   Мать повернулась к сыну.
   - Видел? И где?
   - Я позвонил ей на сотовый. Мы договорились встретиться.
   - И как она? Что?
   Он вздохнул. Нехотя, пересказал все, что было накануне.
   Валентина Ивановна выслушала, поджала губы, и кивнула.
   - Ну, что ж, я, собственно, так и думала. Не просто так же она от тебя ушла.
   - Да я тоже так и предполагал, - сознался Игорь.
   - Конечно же, она нашла кого-то, - продолжала мать. - Молодого себе нашла. Теперь такая мода пошла.
   Он прислонился лбом к косяку.
   - Что мне теперь делать, я не знаю. Просто ума не приложу, как мне жить дальше. Все, ради чего я жил, развалилось в одночасье.
   Игорь помолчал, продолжая стоять, прислонившись к косяку, и потирая пальцами висок. Валентина Ивановна тоже молчала. Она хотела что-то сказать, но решила, что любые ее слова будут лишними, поэтому просто продолжала заниматься едой.
   - А кто был мой отец? - вдруг неожиданно спросил Лебедев.
   - Что? - мать подняла на сына глаза. - В каком смысле?
   Тот пристально посмотрел на мать. Их взгляды встретились.
   - Ты никогда не говоришь о нем. Почему?
   Мать отвернулась, сосредоточившись на резке мяса. Игорь задумчиво смотрел на нее.
   - Ты не любишь говорить о нем. Не любишь вспоминать о нем. В чем дело? Чем он тебя так обидел?
   - Почему ты вдруг заговорил о нем? - спросила Валентина Ивановна.
   - Надо же было когда-то заговорить. Сама ты этого никогда не делала.
   - Ты тоже раньше не слишком интересовался этим вопросом. Только когда был ребенком.
   - Возможно, - согласился Игорь. - Но это только потому, что ты не хотела говорить о нем.
   Валентина Ивановна продолжала заниматься мясом, и на сына старалась не смотреть. Тот задумчиво потер рукой подбородок.
   - Знаешь, мам, это как-то ненормально. Я всю жизнь прожил без отца. Это ладно, многие дети растут без отцов. Но я даже ничего не знаю о нем. Я понимаю, когда у людей исчезали отцы в ГУЛАГе. Это одно. Или когда людям не у кого узнать о своих родителях. Но я живу с матерью. Я живу с тобой. И я даже не знаю имени своего отца. Я не знаю о нем ничего. Ты знаешь, мне стыдно за себя. Это ненормальность.
   - Твоей вины в этом нет, - тихо произнесла Валентина Ивановна.
   - А я считаю, что есть, - настаивал на своем Игорь. - Я мог бы проявить настойчивость. Но я этого не сделал. А ведь прошло уже почти пятьдесят лет, как я живу на свете.
   Он сделал паузу. Мать поставила на плиту кастрюлю, и разожгла под ней конфорку.
   - Как его звали? - спросил Лебедев. - Как звали моего отца?
   Валентина Ивановна поколебалась.
   - У него было трудное для произношения имя. Его звали Цзи.
   - Цзи? - переспросил Игорь. - Да, имя действительно трудное для произношения.
   - Поэтому я записала в метрике, что твое отчество Леонидович.
   Сын усмехнулся.
   - Игорь Леонидович. Игорь Цзи, не знаю, как по фамилии.
   В его голосе послышался злой сарказм.
   - Что на тебя нашло? - спросила Валентина Ивановна.
   - Обида, - сказал Игорь. - Хотя, может, обида - это не то слово. Скорее несуразность моего положения.
   - Какого еще положения?
   - Да этого самого. Я являюсь дитем народов. Мои родители принадлежат к разным национальностям.
   - Ну и что? Существует множество смешанных браков. И никто не видит в этом ничего ужасного.
   - Тогда почему ты не желаешь ничего говорить мне о моем отце?
   Валентина Ивановна замялась.
   - В те времена это не слишком хорошо пахло, - сказала она. - Да, дружба народов приветствовалась, но браки между советскими людьми и гражданами зарубежья, пусть даже и Красного Китая, никогда не поощрялись. Тем более что я даже не была замужем за ним. Я просто забеременела от него. А это, по тем понятиям, было достойно осуждения. Тогда царили такие нравы.
  
  
  16
  
  
   Игорь оторвался от дверного косяка, и подошел к окну. За стеклом шел мелкий дождь, один из тех затяжных моросящих дождей, которые способны идти на протяжении всего дня, и от которых становится мрачно на душе.
   - Так я и родился? - спросил Лебедев, поворачиваясь к матери.
   - Да, так ты и родился.
   - А что было дальше? Что случилось с моим отцом?
   Валентина Ивановна слегка вздрогнула.
   - А что случилось? Ничего не случилось. Он уехал к себе в Китай, и все. Когда я сообщила ему, что беременна от него, он никак на это не среагировал. Просто попрощался со мной, и все. Больше я о нем ничего не слыхала, и ни разу его не видела.
   - Он не писал тебе никогда?
   - Нет. Он не оставил ни своего адреса, ни вообще ничего. Да мы и знали друг друга всего недели две. Вот так оно все и было.
   Все это время Валентина Ивановна старалась не смотреть на сына, словно боясь, что он сможет что-то прочитать по ее лицу. Игорь тоже подозревал, что мать что-то скрывает от него, что-то недоговаривает, но не решался спросить об этом напрямую.
   - А кем он был?
   Она пожала плечами.
   - Говорил, будто студент Пекинского института. За особые успехи в учебе, он был удостоен поездкой в Советский Союз.
   - Студентом? - переспросил Игорь.
   - Так он сказал мне.
   Валентина Ивановна усмехнулась.
   - Я даже не уверена, сколько лет ему было на самом деле.
   - Тебе он нравился?
   - Если бы не нравился, тебя бы на свете не было.
   Вполне логичный ответ.
   - Было в нем что-то притягательное. Представители иной расы всегда обладают чем-то притягательным. Наверное, я просто не устояла.
   Игорь понимающе кивнул.
   - Я знаю, что ты хочешь сказать. Понимаю.
   - Ну вот, - сказала Валентина Ивановна. - Тогда тебе все должно быть ясно.
   Лебедев посмотрел на редкие капли дождя, стекающие по оконному стеклу. Покачав головой, он грустно улыбнулся.
   - Все это как-то нелепо. Ненормально. Я прожил всю свою жизнь, и ни разу не задумался о том, кто я.
   Мать вскинула взгляд на сына.
   - Что значит, кто ты? - не поняла она.
   - А то и значит, - сказал Игорь. - Во мне течет кровь двух национальностей, двух культур. Так кто же я? Русский или китаец?
   - А ты сам себя кем считаешь? - спросила мать.
   - Я всю жизнь прожил в России. Я родился и вырос в России. Разумеется, я считаю себя русским. Всегда считал.
   - Тогда зачем спрашивать?
   Игорь провел рукой по подоконнику, словно стирая с него пыль.
   - Не знаю, - произнес он. - Но когда я смотрюсь в зеркало, я вижу, что я больше китаец, чем русский. И в детстве мне было очень трудно расти с этим. Другие дети тоже видели во мне китайца. Так кто же я тогда?
   - Ты мой сын, - неожиданно резким тоном сказала Валентина Ивановна.
   - Это верно, - согласился тот. - Но я также и сын моего отца. Гены нельзя в себе уничтожить, они все равно дают о себе знать.
   - Каким образом? Что ты имеешь в виду, говоря о генах?
   Он повернулся спиной к окну.
   - Я чувствую себя обделенным.
   Женщина опустила глаза. Игорь заметил, как у нее поникли плечи.
   - Каждый, кто рос без отца, рано или поздно чувствует себя обделенным, - признала она.
   - Да я даже не о том говорю, - сказал Лебедев. - Я не знаю, как выразиться, но я чувствую духовную пустоту. Во мне есть китайские корни, мой отец был китаец, а я даже не знаю ни одного слова по-китайски, не знаю китайской культуры. Это просто какой-то парадокс или безумие.
   - Разве тебе обязательно нужно знать китайскую культуру? Что ты на ней зациклился?
   В голосе Валентины Ивановны послышалось раздражение.
   - Но я не знаю и русской культуры! - возразил сын. - Я как Иван, непомнящий родства. Я не знаю ни своего рода, ни своей культуры. Я даже не знаю толком истории, как Китая, так и России. Ведь нас учили в школе, что история чуть ли не началась с семнадцатого года, с революции. Все, что было раньше, было сплошным злом, и это надо поскорее забыть, и вычеркнуть из своей памяти. Так кто же я? Кто же вообще все мы? Какова наша культура?
   - Да у нас и нет никакой культуры, - нехотя призналась мать.
   - Но, как это так? У всех народов есть культура, а у нас нет. Мы что, животные, что ли, какие? Мы, похоже, единственная страна в мире, которая теорию Дарвина выдала за непреложную истину.
   - Ох, Гоша, в какую глушь ты забираешься, - вздохнула Валентина Ивановна.
   - Но ведь без этого нельзя! Нельзя иначе. Ни один народ в мире не может существовать без своей культуры, без своей веры. Иначе действительно можно превратиться в животное, в говорящую обезьяну. Получается, что теория Дарвина ведет ни к тому, чтобы обезьяну сделать человеком, а наоборот, человека превратить в обезьяну. Без культуры и веры так и происходит с человеком. Это неизбежно. Человек перерубает свои корни, и в результате этого не может и оставаться человеком. Он погибает.
   Мать снова повернулась спиной к Игорю. Она не могла найти слов для опровержения доводов сына.
   - Так кто же я, все-таки? - настаивал тот. - Китаец или русский? Кто я по вере, по культуре? Буддист или православный? Да и что вообще представляют собой обе эти веры? Может быть, я уже существовал на земле в прошлой жизни. Может быть, существует карма, согласно которой мы просто не способны изменить свою судьбу. Или же человек получает в этой жизни по грехам своим, за которые ему рано или поздно приходится расплачиваться. Может, нас всех ждет страшный суд в конце нашей жизни. Кто же я? И где истина?
   - А может, это все и не важно? - Валентина Ивановна перебирала на столе посуду.
   - Как же это не важно? А как же жить тогда?
   - Надо просто жить. Жить, и радоваться тому, что ты живешь. Радоваться тому, что ты живой, радоваться своему здоровью. Дышать воздухом, любоваться красотой, наслаждаться пением птиц. Больше бывать на природе, любоваться красотой лесов, полей и рек. Это же все так прекрасно. Прекрасна сама жизнь. Вот для этого и стоит жить. Смысл жизнь в том и есть, чтобы жить. Живи и радуйся тому, что ты жив.
   - Это-то оно верно, - немного подумав, признал Игорь. - Мы не замечаем красоты окружающего нас мира, и прелестей жизни до тех пор, пока не лишаемся всего этого. Уж я-то это хорошо усвоил. Год тюремного заключения стал для меня хорошим уроком. Я не понимал раньше, как прекрасен мир. Лишь оказавшись снова на свободе, я смог порадоваться всей этой красоте. Да, жизнь прекрасна, и надо уметь ею наслаждаться.
   Он поколебался.
   - Но все равно, я чувствую внутри какую-то пустоту. Меня постоянно гложет мысль, что я прожигаю свою жизнь напрасно. Что-то я делаю не так, неправильно. Ведь человек - это не только тело, это еще и внутренний мир. А мой внутренний мир пустой. Я за всю свою жизнь так и не смог его заполнить.
   Валентина Ивановна вздохнула.
   - А, может быть, и не нужно всего этого. Не нужно ничего искать, и ничего заполнять. Нас учили, что не существует никакой души у человека. Что если так оно и есть? В таком случае не может существовать и никакого внутреннего мира у человека.
   - Но он существует, - возразил Лебедев. - Неужели ты сама не чувствуешь того, что человек - это больше, нежели животное, больше чем обезьяна? Об этом говорит хотя бы наличие чувства совести у человека. Животным это чувство незнакомо.
   Валентина Ивановна на мгновение замерла, перестав возиться с посудой.
   - Не знаю, может, оно так и есть.
   - Тогда как же жить?
   - Живи так, как считаешь нужным, - сказала мать.
   - Э, нет. Здесь у каждого свое мнение. Каждый человек живет так, как считает нужным и правильным. И что же получается? Где же истина? В чем она?
   - Истина? - переспросила она. - А есть ли она, эта истина? У каждого своя правда.
   - Нет, правда - она одна. И истина тоже одна. Так в чем же она?
   - А не все ли равно?
   - А как же иначе? - удивился Игорь. - Без знания истины человек обречен скитаться во тьме. Без истины жизнь становится бессмысленной. Без этого нельзя жить.
   - Что это ты вдруг о смысле жизни решил заговорить? - слегка усмехаясь, произнесла Валентина Ивановна. - До сих пор человечество жило без всякой истины, и ничего, не вымерло.
   - Нет, - возразил сын. - Оно не жило, а существовало. Взгляни на историю всего человечества. Все мировые войны, все религиозные распри, все это происходило исключительно из-за того, что люди не знают истины. Каждый верит лишь в свое собственное представление об истине, и пытается навязать его всем остальным. Это и приводит к бесконечным войнам, и к отсутствию мира между людьми. Но те, кто знал такую истину, если такие люди, конечно, вообще когда-либо существовали на земле, те никогда не были агрессивными по отношению к другим. Такие люди жили и живут в мире со всеми, и в мире с самими собой. Понимаешь, с самими собой. А быть в мире с самим собой очень сложно. Постоянно что-то мешает. Какое-то вечное чувство неудовлетворенности, причем неудовлетворенности самим собой.
   - Э-э, - протянула Валентина Ивановна. - Ты лезешь в такие дебри, в которых и пропасть недолго. Никто еще не находил ответа на все эти вопросы, которые ты сейчас ставишь. Не ты первый, не ты последний. И не ломай ты себе голову, так недолго и с ума сойти.
   - А жить-то как? Не дает внутренний голос жить спокойно. Требует чего-то. И как же быть с верой? Какая вера правильная? Христианская, буддийская, магометанская или иудейская? Или какая иная?
   - Каждый свою веру единственно правильной считает.
   - Но какая правильная? Если есть Бог, и он один, то и вера правильной может быть только одна. Так какая же?
   - А никакая, - заявила мать. - Все веры, и все религии не от Бога исходят, а от людей. Все это придумано людьми. Люди придумали себе Бога, и веру в него придумали сами. Нет в этом истины, и быть не может.
   - А в чем же тогда истина?
   - Истина в том, что ты существуешь. В том, что существую я, и все остальные люди. А все остальное придумано. И ни один из мудрецов, которых ты упоминал, не знал истины, и не мог ее знать. Все они лишь пребывали в самодовольстве, и больше ничего.
   - Но как же жить тогда? - продолжал настаивать Игорь. - Я чувствую, что должен сделать в своей жизни что-то нужное, что-то важное. Может быть, всего лишь для самоуспокоения. Но мне необходимо это сделать. И это вовсе не мания величия, не блажь. Я не говорю о том, чтобы спасти мир, спасти планету. Я говорю лишь о себе самом. О том, чтобы чувствовать, что жизнь прожита мною не зря.
   - Садись-ка лучше за стол, - сказала Валентина Ивановна. - Обед скоро будет готов. А вот о том, чтобы жизнь прожить не зря, в этом я с тобой согласна. Но вот как узнать, где у человека его место, и что он должен совершить, чтобы его жизнь была прожита не зря? На этот вопрос я не знаю ответа. И никто не знает.
   Желая прекратить разговор на эту тему, она принялась раскладывать на столе приборы, готовясь к обеду.
  
  
  17
  
  
   Следующий день вновь выдался сырым и прохладным. Мелкий дождь несколько раз уже занимался прямо с утра, но прекращался довольно быстро. Однако небо не собиралось светлеть и радовать людей солнышком.
   Выбрав момент, когда мелкий противный дождь перестал стучать в окно, Игорь решил прогуляться на овощной рынок. Надобности в этом не было абсолютно никакой, так как накануне мать принесла ему все, что только могло понадобиться, и наготовила ему разных блюд, как первого, так и второго. Этого должно было хватить на несколько дней но, возможно, ему просто не хотелось оставаться в своей квартире. Пустота давила на него, не давала покоя душе, и он решил прогуляться. Сырая погода вовсе не показалась ему таким уж большим препятствием.
   Игорь вышел из дома около полудня, держа в руках зонтик; дождь мог снова пойти в любое мгновение. Еще в свой прошлый поход по рынку, Лебедев понял, что он практически ничего не смыслит в продуктах. Он даже не знал цен на большинство из них. Он не имел ни малейшего представления о том, какие продукты необходимо приобрести, скажем, для того, чтобы сварить суп. Все, что он знал, это то, что в суп кладут картофель и, иногда, мясо. Но сколько нужно всего остального, он не имел представления, и вполне мог пропустить многие ингредиенты. Покупая продукты, он чувствовал неловкость от собственного незнания элементарных вещей. Впрочем, он всегда считал, что приготовление еды - это удел женщин.
   Поход к рынку занял минут десять, не больше. Он находился совсем рядом с домом Игоря. Лебедев долгое время бродил по рынку, ничего не покупая, а лишь присматриваясь к товару, и к ценникам, пока его не окликнул чей-то знакомый голос.
   - Ба, Игорь, ты тоже здесь!
   Он обернулся на голос, и увидел рядом с собой Виктора Коршункова, который пришел на рынок, вместе с женой Маргаритой.
   - Тоже за продуктами? - голос Виктора звучал весело.
   - Да не то, чтобы уж. - Игорь рассеяно взмахнул пустой сеткой, которую держал в руке. - Просто присматриваюсь, так сказать изучаю, что к чему. Приготовление еды оказывается вещь несколько более сложная, чем я думал.
   Виктор добродушно рассмеялся. Его жена понимающе кивнула.
   - Да, мы тоже вот продуктами запасаемся.
   Маргарита была невысокой белокурой женщиной, с усталым лицом, и глазами, в которых светилась грусть.
   - Я как-то никогда и не задумывался, сколько денег нужно для похода по рынку, да и какие именно продукты нужны для того, чтобы приготовить, к примеру, суп или борщ.
   Игорь растерянно улыбнулся.
   - Этим вопросом у меня всегда занималась Любка. Нет, конечно, я могу приготовить картофель или, скажем, отварить макароны. А вот что посложнее, то, увы, у меня не хватает квалификации.
   - Да, остаться одному - это не жизнь, - согласилась Маргарита. - Хотя в приготовлении еды нет ничего такого сложного. Просто нужна практика, и все.
   И она бойко принялась объяснять Игорю, что нужно для приготовления того или иного блюда.
   Домой они возвращались вместе.
   - Ты куда сейчас? - спросил Виктор.
   Этот вопрос показался Игорю несколько нелепым.
   - То есть как, куда? Домой, конечно.
   - А то давай к нам, - предложил Коршунков.
   - Это зачем же?
   - Разве обязательно нужно зачем-то? - подхватила Рита. - Просто зайди в гости.
   Лебедев заколебался. А почему бы, собственно, и в самом деле, не зайти. Возвращаться одному в пустую квартиру ему явно не хотелось.
   Квартира Коршунковых не поражала ничем особенным. Это была обычная двухкомнатная хрущевка, в которой проживала семья простого обывателя, не богатого, скорее среднего достатка. Зал, в который прошел Игорь, тоже оказался обставлен вполне предсказуемо. Обычная мебель, купленная еще, наверное, лет двадцать назад, во времена бурной молодости хозяев, импортный телевизор, DVD-проигрыватель. Все обыденно и стандартно. Единственное, на что сразу же обратил внимание гость, это был запах. Почему-то в каждой квартире имелся свой запах. Это, так сказать, был индивидуальный запах, присущий людям, проживающим в квартире, что-то вроде ауры, носящей сугубо личный характер. Игорь невольно сравнил себя с собакой, запоминающей новый запах своих хозяев. Наверное, собаки именно так отличают по запаху своих от чужих.
   - Проходи, что же ты стоишь, - сказал Виктор, видя, что Лебедев остановился в дверях комнаты.
   Тот прошел в комнату, осматриваясь по сторонам. Когда он последний раз был у Коршунковых? Пять, десять лет назад?
   Хозяева вошли следом.
   - Присаживайся, - вежливо предложила Рита.
   Игорь сел на диван.
   - А Алешки дома нет? - спросил он.
   - Нет, - нахмурилась Маргарита.
   - С друзьями, что ли, гуляет?
   Виктор сел в кресло, и смотрел куда-то в сторону, словно речь не шла о его сыне.
   - Да уж, с друзьями, - фыркнула Маргарита. Она стояла около двери комнаты, почти касаясь спиной стены. Все ее радушие мигом испарилось с лица.
   Игорь перевел взгляд с одного на другого, и понял, что ни Виктор, ни Маргарита, не хотят говорить о своем сыне вовсе. Почувствовав неловкость, он хотел загладить свою оплошность, но не знал, что ему сказать. Он не знал, как вести ему себя с этими людьми, чтобы не рассердить их, не растревожить раны. Он хотел попытаться перевести разговор в другое русло, однако было уже поздно.
   - Чтоб им всем пусто было, - раздраженно выругался Виктор, по-прежнему не глядя на Игоря.
   Тот сконфузился, и виновато посмотрел на Маргариту.
   - Извини, но Виктор мне все рассказал.
   - Ну и что же? - воскликнула Рита. - Об этом все знают. Это уже давно не секрет ни для кого.
   Игорь опустил взгляд, словно рассматривая что-то на полу. Воцарилось неловкое молчание, но в нем ясно чувствовалось напряжение, образовавшееся в атмосфере комнаты. Никто больше не говорил ни слова, и Лебедев, не в силах выносить это молчание, произнес:
   - А вы в каких отношениях с Алексеем?
   - А в каких мы можем быть отношениях? - раздраженно отозвалась Маргарита. - Да ни в каких!
   - То есть? - Игорь оторвал взгляд от пола, и посмотрел на нее.
   - Да то самое. Мы с ним почти не контачим. Он живет своей жизнью, а мы своей. И точка.
   - Не понимаю, - признался Лебедев. - Живете в одной квартире, и совсем не общаетесь? Как такое возможно?
   - А вот так, возможно.
   - И что нам с ним контачить, - подхватил Виктор. - Мы его уже и видеть не можем. Только деньги успеваем от него прятать, вот и все.
   На лице Игоря появилась озадаченность.
   - Это вы напрасно.
   - Что напрасно? - не понял Виктор.
   - Напрасна такая категоричность.
   - А что же мы должны делать?
   - Понимаете, вы же ему, все-таки, родители. Он ваш сын, живет с вами. Он не женат, у него никогда не было своей семьи, своих детей. Он всегда жил с вами, всю свою жизнь. И здесь нельзя его просто так отвергнуть. Ему некуда просто идти. Он не знал другой жизни, не знал самостоятельности.
   - Ну, так что же?
   - А то, что он нуждается в вашей поддержке. Он не выживет один. А так как он живет с вами, то и помощи ему ждать больше не от кого. Я, за время, проведенное в тюрьме, повидал множество наркоманов. Поверьте, они не способны жить в одиночестве, они не выживут. Та депрессия, на которую они сами себя обрекли, просто доведет их до отчаяния. Они могут и вовсе наложить на себя руки.
   - Ну, и туда ему дорога, - в сердцах воскликнул Виктор. - Нам спокойней жить будет. Пусть вон в окно шагнет, и все. Все проблемы сами решатся.
   - Э-э, так нельзя говорить. - Игорь покачал головой, пристально глядя на Виктора. - Если это случится, вы еще сами не раз об этом пожалеете. Вы думаете, что его смерть принесет вам облегчение? Нет, вы глубоко заблуждаетесь.
   - Ну, а что же нам делать? - спросила Маргарита. - Как быть?
   - Как быть? - вздохнул Игорь.
   - Да, как быть? Что мы можем предпринять? Как изменить ситуацию? Мы пытались с ним поговорить, пытались убедить. Но все без толку. Он не слушает, не желает понимать. Говорит, что все прекрасно осознает, и знает, на что идет. Пусть, говорит, я умру, но наркотики не брошу. Как тут быть, я просто ума не приложу.
   Игорь задумался, потирая подбородок. Боль Виктора и Маргариты отчасти передалась и ему, отразившись на его лице. Сам того не замечая, он поднялся с дивана, и прошелся по комнате, остановившись у окна, спиной к чете Коршунковых.
   - А вы знаете, что человеческие эмоции способны оказывать влияние на человеческий организм? - неожиданно сказал он.
   - В каком смысле способны оказывать влияние? - не поняла Маргарита.
   Игорь отвернулся от окна, и посмотрел на нее.
   - Различные эмоции по-разному влияют на организм человека, - сказал он. - И здесь речь идет не только о воздействии на самого себя, но и также на окружающих. Вот, например, когда человеку весело и легко на душе, в его организме начинают вырабатываться гормоны радости. Эти гормоны прибавляют человеку сил. И наоборот, когда у человека на душе тоскливо и мрачно, его организм начинает давать сбои, начинает быстрее изматываться, быстрее уставать.
   - Что-то подобное я уже слышала, - признала Маргарита. - И что же?
   - А то, что на человека очень сильно влияют и окружающие его люди. В первую очередь, его близкие. Если вы будете относиться к своему сыну тепло и понимающе, с сочувствием, возможно, в его организме и произойдут какие-либо положительные изменения.
   Виктор скептически покачал головой.
   - Нет, в это я не верю.
   - Напрасно, - сказал Игорь. - А вы не пробовали давать Алексею святую воду?
   - А это еще здесь при чем?
   - А притом, что святая вода тоже благотворно влияет на организм.
   - А что святая вода. - Виктор поморщился. Святая вода - это обычная вода из-под крана. Ну, поволховал священник над ней, крестом ее освятил, и все.
   - Да нет, - сказал Лебедев. - Это нам со стороны только так кажется. Потому что мы не желаем задумываться над этим процессом. Не хотим поразмыслить над тем, что собой представляет освящение воды.
   Виктор махнул рукой.
   - А что представляет? Ну, опустил батюшка крест в воду, подержал его там, и все, вода считается святой. Хотя...
   Он вдруг прервался, на мгновение задумался.
   - Погоди-ка, - вдруг сказал он. - А ведь крест у попов, он же серебряный. Точно! В этом все и дело!
   - Ну да, - подхватила Маргарита. - Серебро, оно же микробы убивает.
   - Верно, - подтвердил Виктор. - О подобных свойствах серебра известно уже давно. Издревле люди знали, что серебро обладает способностью обеззараживать воду. Вот почему вода считается святою.
   Игорь покачал головой.
   - Да нет, дело тут вовсе не в серебре.
   - А в чем же?
   - К процессу освящения воды серебро не имеет никакого отношения. Точно так же вода становится святой, если ее освятят золотым крестом, и даже простым алюминиевым. Вода все равно будет освященной.
   - Тогда в чем же тут секрет? - спросил Виктор. - Что же делает воду святой.
   Игорь провел рукой по телевизору, возле которого стоял, словно стирая с него пыль.
   - А я не знаю, - неожиданно просто сказал он.
  
  
  18
  
  
   В глазах Виктора появилось недоумение, которое быстро сменилось раздражением и разочарованием. Он посмотрел на Игоря так, словно желая выказать тому свое презрение.
   - Ну, если ты не знаешь этого, то о чем же ты речь ведешь? - спросил он.
   - А разве я веду речь о том, как происходит процесс освящения? - возразил тот. - Я говорю о том, как изменяются свойства воды, после того, как ее освятят.
   - Ну, и как же они изменяются?
   Игорь наклонил голову и, словно что-то вспоминая, прошелся по комнате.
   - Однажды, - произнес он. - По телевизору показали необычную передачу о чудодейственных свойствах святой воды. Ученые, многие из которых сами были скептиками, взяли на пробу святую воду, и изучили ее состав. Представьте себе их изумление, когда они обнаружили, что у святой воды совсем иная кристаллическая структура, нежели у обычной воды из-под крана.
   - Как это, иная? - непонимающе спросил Виктор.
   - Просто иная. В процессе освящения вода меняет свою кристаллическую структуру. Она изменяется. Она становится другой, у нее меняются свойства.
   Виктор нахмурил брови.
   - Что же в ней становится необычным? - поинтересовался он.
   - Во-первых, вода не подвергается воздействию времени. Другими словами, она не протухает.
   - Да, - согласился Коршунков. - Я уже слышал об этом. Но, честно говоря, мне в это не верится.
   - Тем не менее, это уже доказано научно. Да хотя бы сами принесите из церкви воды, и подержите ее в бутылке в течение года. Она будет обладать теми же свойствами, что и в начале. У нее останется та же измененная кристаллическая структура.
   Коршунковы призадумались.
   - Может, и так, - нехотя признал Виктор. - Но как это происходит?
   - А я уже сказал, я этого не знаю. Но полагаю, что это связано с энергетическим воздействием. Каким-то образом через священника проходит какая-то энергия, которая и освящает воду. Священник, в этом случае, становится как бы проводником для этой энергии.
   - А кто же испускает эту энергию? - спросил Виктор. - Бог?
   - Очевидно, да. Как это не невероятно звучит, но логика приводит к такому выводу. С фактами не поспоришь.
   Игорь смотрел куда-то между Маргаритой и Виктором и, казалось, что он разговаривал с самим собой.
   - В той же передаче говорилось, что на воду воздействуют любые человеческие эмоции. Только воздействуют они совершенно по-разному. Ученые провели эксперимент. На несколько сосудов с обычной водой участники эксперимента пытались воздействовать своими эмоциями. Над одним они вызывали у себя чувство ненависти, гнева, злобы. Над другим чувство любви, нежности. Ну, и так далее. Когда же после окончания эксперимента провели анализы этих вод, то оказалось, что у всех у них изменилась кристаллическая структура. У той воды, на которую воздействовали негативными эмоциями, кристаллическая структура даже на вид выглядела зловещей.
   - Надо же, - тихо вымолвила Маргарита. По ее лицу было видно, что она изумлена, даже немного испуганна. Она стояла, обхватив себя руками, словно испытывала холод. Впрочем, оттого, что рассказывал Игорь, и в самом деле мог продрать мороз. - Это что же тогда получается?
   - А получается, что даже простая вода воздействует на нас так, как мы сами же ее заряжаем, - пояснил Лебедев. - Если мы пьем воду с чувством гнева, то вода, заряженная такой негативной эмоцией, разрушающим образом воздействует на наш собственный организм. Мы наносим вред сами себе. И наоборот, если мы будем испытывать чувство радости, умиротворения и любви, то и вода будет, как бы освящена этими нашими чувствами. Соответственно, она будет благотворно влиять на нас самих. Понимаете, что из этого следует? Мы сами себя настраиваем либо на выздоровление, либо на болезнь.
   - Но это уж слишком невероятно! - воскликнула Маргарита. - Слишком уж фантастично.
   - Да, невероятно. Тем не менее, все свидетельствует в пользу этой теории. Мы сами являемся причиной всех своих несчастий. Понимаете, сами. Не сосед, не правительство, не дурной сглаз, направленный против нас, а мы сами. А невероятным это нам кажется лишь потому, что нам упорно внушали этот убийственный материализм. Да, именно убийственный, поскольку тем самым мы убивали свою душу, уничтожали веру в наши собственные положительные чувства и качества. А теперь, когда все это начинает выходить из-под завесы тайны, мы начинаем испытывать суеверный страх. Мы теперь любим говорить, что нас сглазили, что на нас кто-то воздействует извне. Но, на самом-то деле на нас воздействует наш собственный внутренний настрой.
   Игорь замолчал, словно пытаясь вспомнить, что еще было в этой передаче.
   - Там же еще говорилось и об Иисусе Христе, вернее о его способности ходить по воде. Делалось предположение, что Иисус Христос обладал гигантской внутренней силой, воздействующей на окружающую среду, и что благодаря этой способности он вполне мог изменить структуру воды таким образом, что она оказалась способной выдержать его вес. Кстати, именно этим же и объясняется неудача апостола Петра, когда он попытался прийти к Иисусу Христу по воде. Когда Христос повелел ему идти, Петр поверил в свою способность пройти по воде. И он пошел. Структура воды изменилась под воздействием его веры, что позволило Петру идти по ней, словно по суше. Но когда Петр сделал несколько шагов, сомнения вновь охватили его. Как же так, вода не должна его держать, это невозможно, это иллюзия. И едва он так подумал, то энергия, исходящая от него, изменилась, соответственно, изменилось и ее воздействие на воду, тем самым вновь сделав структуру воды самой обыкновенной. И тогда апостол Петр стал тонуть. А, став тонуть, испугался, и воззвал к Христу. Христос протянул руку, и поднял Петра на поверхность, сказав ему при этом: "Маловерный, почему ты усомнился?" Понимаете, вода утратила свои необычайные свойства только потому, что апостол Петр утратил в себе веру.
   - Все равно это как-то уж слишком невероятно, - в сомнении повторила Маргарита.
   - Это мы говорим так из-за узости нашего мировосприятия. Мы настолько омертвели от своего материализма, что просто не можем думать и рассуждать иначе. Тем не менее, наше воздействие распространяется не только на воду, но и на все живое. Например, на растения. Произведенные опыты показали, что растения, на которые человек выплескивал свои негативные эмоции, вяли, замедлялись в росте, и даже вовсе засыхали. А растения, к которым люди относились с нежностью и любовью, наоборот, расцветали, и ускорялись в росте. Чудеса? Но что такое наша жизнь, как не одно сплошное чудо.
   - Поразительно, - сомнения Маргариты сменились восхищением. - Совершенно поразительно.
   - В таком случае, получается, что любой человек способен влиять на другого человека, - пришел к выводу Виктор. - А также влиять на растения и на воду, тем самым, делая ее святой. Для этого и не нужен священник. Добрый и любящий человек сам способен сделать воду святой. А человек со злыми и негативными чувствами превратит любую святую воду в обычную, а то и вовсе во вредную.
   Игорь хмыкнул.
   - Мне кажется, что не все так просто, - сказал он. - Человек слишком слаб духовно, и его чувства и эмоции слишком уж непостоянны, чтобы можно было на них полагаться. А через священника передается энергия от Бога, которая многократно сильнее энергии любого человека. И эта энергия, воздействовав на воду, делает процесс освящения необратимым. Другими словами кристаллическая структура освященной воды изменяется раз и навсегда.
   Виктор, сидевший в кресле, вытянул ноги, и посмотрел на кончики своих пальцев.
   - В конце концов, это всего лишь телевизионная передача, - заключил он. - А сейчас столько развелось подобных мистических передач, что просто диву даешься. Повсюду колдуны, экстрасенсы, снежные люди, инопланетяне. Ну, и как тут можно чему-то верить?
   Игорь пожал плечами.
   - Тоже верно. Но, по крайней мере, я не слышал этому другого научного объяснения, кроме слепого отрицания очевидного. Случаев исцеления святой водой множество. И это подтвержденный факт.
   Виктор поморщился.
   - Не представляю себе этого. Слышал, конечно, что многие люди исцелялись, но сам я этому поверить не могу.
   Лебедев опустился обратно на диван. Задумчивость не сходила с его лица.
   - Мы ведь все воспитывались во лжи, - сказал он. - Материализм, которому учили нас, лишь видимая часть того мира, в котором мы все живем. Нельзя все подогнать лишь под него. На многие вопросы наука никогда не сможет дать ответа. Для познания мира нужен совсем другой подход.
   - Очень может быть, - согласился Виктор, вновь поджимая под кресло ноги.
   - Мы все развращены атеизмом, - продолжал Игорь. - Взять хотя бы все наши любимые советские фильмы, на которых мы выросли.
   Коршунков бросил на него недоуменный взгляд.
   - Вспомни фильмы, на которых мы все росли. Например, тех же "Неуловимых мстителей".
   Виктор невольно улыбнулся, вспомнив один из самых любимых фильмов своего детства.
   - А ведь это страшный фильм. Не потому, что показывают на экране, а потому, что этот фильм несет в себе. Вспомни, как называли себя герои этого фильма. "Красные дьяволята".
   Виктор согласно кивнул.
   - А дьявол всегда и во все времена был символом зла. Понимаешь теперь всю нашу трагедию? Произошла подмена ценностей. Нам добро подменили злом.
   Лишь произнеся эти слова, Игорь вдруг сам осознал их полный смысл. Эта фраза стала откровением не только для Виктора с Маргаритой, но и для него самого.
   - При чем здесь фильмы? - спросил Виктор.
   - При том, что нас никогда не учили настоящей доброте и, тем более, любви. Нас учили, что людей необходимо делить на наших и не наших. Все, кто не наши, должны беспощадно уничтожаться. Вот в чем смысл революционных фильмов. А это чудовищно. Человек, как бы берет на себя право верховного судьи, роль Бога. Но, какое право он имеет это делать? Тем более что указания о том, кто наш и не наш, поступали сверху, от власть имущих. А разве можно любить и ненавидеть по приказу. Кем будет такой человек, который сможет это делать? Безумным фанатиком? Из истории мы знаем, что из этого получилось. Советская власть зачастую объявляла врагами народа тех, кого еще вчера сама же превозносила. И люди, в конце концов, окончательно запутались между добром и злом. В результате в них возникло полное недоверие друг к другу, а способность кого-либо любить исчезла. В конечном итоге, нас учили просто ненависти. А это огромнейшая наша ошибка. Человек не должен испытывать ненависти ни к кому. Потому что ненавидящий человек делает хуже, прежде всего, самому себе. Он разрушает себя, как физически, так и духовно. Сейчас появилось множество экстрасенсов, которые утверждают, что у людей нарушены ауры, и что все людские болезни от этих поврежденных аур. Но разве все эти ауры, если они, конечно, существуют на самом деле, не зависят напрямую от внутреннего состояния человека. И получается как раз наоборот, ауры больны оттого, что сами люди больны, на эмоциональном и чувственном уровне.
   Виктор усмехнулся.
   - Ауры, Христос, святая вода. Вот куда мы зашли. А я и не знал, что ты являешься верующим христианином.
   - Христианином? - переспросил Игорь, и задумался. - Да я и не думаю, что я христианин.
   - Тогда откуда же такие речи?
   - Просто у нас в тюрьме был священник, который часто читал нам подобные проповеди. Многие из них заставили меня задуматься. Христианин ли я? Не знаю. Меня всю мою жизнь воспитывали в атеизме. А как тут можно быть христианином? Я даже не знаю толком, как к этому подойти. Единственное, что я знаю, это то, что наше физическое состояние во многом напрямую зависит от состояния духовного. А это заставляет всерьез задуматься над тем, как ты живешь, и что оставляешь после себя.
   Он переводил взгляд с Виктора на Маргариту, и обратно, пытаясь по их лицу прочесть то, что они думают по поводу всего сказанного. Но сделать это оказалось нелегко. По лицам Коршунковых было трудно понять, что у них на уме.
   Игорь взглянул на наручные часы.
   - Кажется, я засиделся у вас, - сказал он, поднимаясь с дивана. - Наверное, задерживаю вас. Извините, если сказал что-либо не так.
   Лебедев направился к выходу. Маргарита проводила его, закрыв за ним входную дверь.
  
  
  
  ЧАСТЬ ВТОРАЯ
  
  
  
  19
  
  
   Все последние дни Игорь занимался тем, что усиленно пытался найти работу. Это оказалось не таким простым делом. Программистов требовалось множество, но везде были возрастные ограничения, в среднем до тридцати пяти лет. Наконец ему попалось на глаза объявление, позвонив по которому, он не получил отказа в связи со своим возрастом.
   На следующий же день Лебедев поехал по указанному адресу. Это, как и следовало ожидать, снова был офис. Оглядев мрачное высотное здание, напомнившее ему, царившим в нем оживлением, пчелиный улей, Игорь вошел внутрь.
   Начальника отдела звали Золотарев Юрий Сергеевич. Он тепло встретил вошедшего, приветливо поднявшись из-за своего стола, едва только тот переступил порог офиса.
   - А, здравствуйте, здравствуйте, Игорь... - Золотарев запнулся, и вопросительно посмотрел на Лебедева.
   - Леонидович, - подсказал тот, пожимая протянутую для приветствия руку.
   - Игорь Леонидович, - поправился Золотарев. - Что ж, присаживайтесь.
   Он указал на свободный стул, стоящий рядом с его рабочим столом. Игорь послушно сел, рассматривая ничем не примечательное лицо Золотарева, который по возрасту был лет на десять моложе него самого.
   - Итак, вы претендуете на место системного администратора? - Золотарев сел напротив гостя, и сцепил пальцы рук в замок.
   - Совершенно верно.
   - Очень хорошо, - сказал Золотарев. - Теперь, будьте добры, расскажите мне подробней о вашем опыте работы в этой сфере.
   Игорь перечислил все, чем он владел, и где работал. Работодатель вежливо и спокойно его выслушал. Судя по его виду, рассказанное Игорем его устраивало.
   - Ну что ж, - произнес он, когда Лебедев закончил. - У вас, я вижу, богатый опыт. Правда, насколько я понимаю, это все в основном была нелегальная работа, работа, так сказать на частные заказы?
   - Можно и так сказать, - согласился Игорь.
   Золотарев задумчиво потер подбородок.
   - Впрочем, сейчас по-другому трудно. Все приходится делать подпольно и нелегально. Ну, это не важно.
   Он откинулся на спинку стула, и вперил взгляд в программиста.
   - Я думаю, что вы подойдете нам. Мы дадим вам месячный испытательный срок. Если справитесь, то считайте, что вы у нас работаете.
   Игорь с недоверием посмотрел на Золотарева. Неужели все так просто?
   - И вам подходит мой возраст? - подозрительно спросил он.
   - А что возраст? - отозвался Золотарев. - На мой взгляд, возраст не так уж и важен. Важно, как человек справляется со своими обязанностями.
   Он слегка поразмыслил.
   - Хотя, конечно, у молодых есть перспектива роста. Впрочем, это может иметь и обратную сторону. В общем, возраст для меня не столь важен. Как, собственно, и образование.
   - Даже так? - несколько оживился Игорь.
   - Ну, а что? Сейчас корочка есть у всех. Чтобы приобрести любой аттестат, достаточно иметь деньги. Знаний для этого иметь вовсе не обязательно. Многие конторы сейчас уже даже не обращают внимания на дипломы. Стараются брать людей по чьей-либо рекомендации.
   - Но у меня нет никаких рекомендаций, - возразил Лебедев.
   Золотарев лишь передернул плечами.
   - Иногда полезно делать и исключения, - сказал он. - Кто знает, может попасться и непризнанный талант. Поэтому мы и даем испытательный срок. Если справитесь, то в дальнейшем будете получать двадцать пять тысяч в месяц. Устраивает вас такая сумма?
   Игорь сделал жест, выражающий согласие.
   - А почему бы и нет? Где сейчас больше найдешь.
   - Ну и замечательно, - удовлетворенно произнес Золотарев. - У вас есть с собой документы?
   Лебедев принялся рыться в пакете, который держал в руках.
   - Вот, - сказал он, протягивая начальнику свой паспорт. Тот погрузился в изучение документа. Внезапно лицо его нахмурилось. Вертикальная морщина прорезала его лоб. Золотарев поднял взгляд от документов, и посмотрел на Игоря.
   - А вы, оказывается, только что из мест заключения, - произнес он, пристально глядя ему в глаза.
   Игорь почувствовал, что краснеет. Одновременно с этим он ощутил холод, спазмами сжимающий его внутренности. Странное дело, но он совершенно упустил из вида это обстоятельство, которое теперь может оказаться большим тормозом.
   - За что вы были осуждены?
   Он проглотил ком, вставший в его горле, и рассказал все, как есть и как было. Выслушав историю Игоря, Золотарев снова устремил свой взгляд в паспорт, и погрузился в раздумье.
   Затянувшееся молчание стало действовать Игорю на нервы. Он внимательно наблюдал за Золотаревым, стараясь по его лицу прочитать его мысли. Краем глаза он ловил любопытные взгляды, которые бросали на него остальные сотрудники.
   Совсем как в прошлый раз. Игорь снова почувствовал себя посмешищем. Он уже знал, что последует за этим красноречивым молчанием. Ладно, будь что будет. Он дождется ответа Золотарева, потом вежливо встанет, заберет свои документы и, попрощавшись, покинет офис. Он не будет никого уговаривать, не будет упрашивать. Он прекрасно понимал, что никакие просьбы и уговоры тут не помогут.
   Игорь уже приготовился встать, когда Золотарев наконец-то оторвался от паспорта, и принял решение. Он оценивающе оглядел Лебедева, и произнес:
   - Впрочем, возможно, это не так важно. Ваша судимость не меняет дела.
   В глазах Игоря вспыхнуло недоверие и, одновременно, надежда.
   Золотарев положил паспорт на стол перед собой и, не отрывая взгляда от программиста, добавил:
   - Сейчас к судимости не относятся, как в советское время. Судимость не лежит неизгладимым пятном на совести человека. Конечно, только с юридической точки зрения. Тем более что тот факт, что вас судили за взлом программ, может являться даже своего рода рекомендательным письмом.
   Игорь натянуто улыбнулся.
   - Даже так?
   Золотарев улыбнулся в ответ.
   - Ну, здесь я, возможно, слегка преувеличил. Тем не менее, мое предложение остается в силе. Я беру вас на работу. Когда вы сможете приступить?
   - Да когда угодно, - сказал Лебедев. - Хоть с завтрашнего утра.
   - Хорошо, завтра и приступайте. Жду вас к десяти часам утра.
  
   Следующий день, шестнадцатого июля, был первым рабочим днем Игоря. Он уже давным-давно забыл, когда последний раз вот так ходил на работу. Это напомнило ему те времена, когда он еще работал на предприятии простым инженером. Все последние годы Игорь работал дома, и теперь сама мысль о том, что нужно куда-то ездить каждое утро, и целый день проводить в душном офисе, казалась ему чем-то диким и непривычным.
   И все же деваться было некуда. По-крайней мере, рабочий день начинался в десять часов, а к этому времени можно было вполне хорошо выспаться. Да и работа была официальной, а это значило, что ему будет идти стаж и даже появится оплачиваемый отпуск.
   Игорь оставил машину на стоянке перед офисом, где парковались все сотрудники. Поднявшись на нужный этаж и, подойдя к двери офиса, в котором ему предстояло работать, он в нерешительности остановился. Как следует поступить; постучать в дверь, или просто войти? После секундного колебания, Лебедев повернул ручку, и вошел в помещение.
   Накануне он даже не сумел как следует разглядеть офис. Теперь же, вновь оказавшись внутри, он внимательно огляделся. Офис был довольно большим по размеру и, судя по обстановке, вполне преуспевающим. Сотрудники, сидевшие за своими рабочими столами, очевидно, настолько привыкли к появлению посторонних людей, что даже не обратили на Игоря никакого внимания.
   В дальнем конце помещения, в том же самом месте, где и вчера, сидел Юрий Сергеевич Золотарев. Нерешительно поздоровавшись с сидевшими возле двери сотрудниками, Игорь направился к столу начальника. Золотарев, возившийся с какими-то бумагами, заметил его лишь только тогда, когда он был уже почти возле него.
   - А, Игорь Леонидович, - радушно приветствовал его Золотарев. - Рад видеть вас, проходите.
   - Добрый день, - поздоровался Игорь. - Я вижу, что уже все сотрудники на месте.
   - Да, почти все приходят заранее. - Золотарев взглянул на часы. - Впрочем, вы пришли вовремя.
  
  
  20
  
  
   - Прежде всего, необходимо подобрать вам место, - сказал Золотарев, поднимаясь с места, и оглядывая офис. - Вот здесь до вас работал наш сотрудник, который недавно уволился. Поскольку мы вас берем на его должность то, пожалуй, занимайте и его место.
   Он подвел Игоря к указанному столу. Это был самый заурядный стол, с кучей разбросанных на нем бумаг, и компьютером с жидкокристаллическим дисплеем.
   - Вот, располагайтесь. - Юрий Сергеевич нагнулся, и запустил компьютер. - Сейчас я введу вас в курс дела.
   Пока загружался компьютер, Золотарев вкратце попытался объяснить Игорю его обязанности, и чем занимается их фирма. Честно говоря, тот мало что понял из объяснений Золотарева. Он ничего не понимал в вопросах бизнеса, это была не его стихия. Ему были совершенно чужды такие понятия, как менеджмент, маркетинг и другие. Не понимал он ничего и в том, что было связано с банками, кредитами, вкладами и фондами.
   Но понимания всего этого от Игоря и не требовалось. Его обязанностью была работа с компьютером, вернее со всей локальной сетью, которая объединяла компьютеры данной фирмы. А в этом Лебедев чувствовал себя как рыба в воде. Это была его стихия.
   Убедившись в том, что Игорь отлично управляется с компьютером, Золотарев удовлетворенно произнес:
   - Добро пожаловать в наш коллектив.
   Так начался первый рабочий день Игоря.
   Несмотря на то, что он отлично справлялся с возложенными на него обязанностями, Лебедев все же сомневался, сможет ли он вписаться в данный коллектив. Ведь как-никак, а самый старший сотрудник офиса был моложе него лет на десять. А у большинства разница в возрасте составляла и вовсе лет двадцать, а то и больше. Тем не менее, коллектив принял Игоря на равных. Правда особой дружбы у него с сотрудниками не получалось но, все же, это не помешало ему довольно легко с ними общаться.
   Золотарев, однако же, относился к Игорю с недоверием. Возможно, это было связано просто с тем, что тот был новичком в коллективе, а новичкам, как известно, не слишком-то доверяют.
   Люди, работавшие в офисе, были самыми простыми людьми, со своими недостатками, и со своими проблемами. Работать в полную силу здесь никому не хотелось, и каждый сотрудник, улучив свободную минуту, старался заняться своими делами. А когда начальства поблизости не было, некоторые из них принимались играть в компьютерные игры.
   Заметив однажды, что одна из сотрудниц, чей рабочий стол находился неподалеку от рабочего места Игоря, увлеченно погрузилась в какую-то игру, Лебедев поднялся и, встав за ее спиной, стал наблюдать за игрой. Поначалу сотрудница не замечала того, что за ней наблюдают, а затем повернула голову, вопросительно взглянув на незваного гостя.
   - Я вижу, вы тоже любительница компьютерных игр, - улыбнулся Игорь.
   Женщина, которая была лет на двадцать моложе него, пожала плечами.
   - А что в этом такого? Какой никакой, а отдых.
   Он задумчиво наблюдал за событиями на экране монитора.
   - Скажите, Галя, а что привлекает вас в этих играх?
   Галина удивленно изогнула брови.
   - В каком смысле?
   Игорь невольно рассмеялся.
   - Наверное, я не слишком-то верно сформулировал вопрос. Просто во время моей юности подобных игр не было.
   - Ну, вы хватили, - воскликнула Галина. - В ваше время вообще никаких технологий не было. Вы, наверное, еще и Хрущева помните.
   Лебедев снова добродушно засмеялся.
   - Как это ни странно, а действительно помню.
   - Ну, вот видите, тогда компьютеров еще и в природе не существовало.
   - Почему же? Они существовали, просто представляли собой нечто совершенно иное, чем они являются сейчас, и служили иным целям.
   - Да уж, полагаю.
   - Потом уже появились первые игровые автоматы; "Морской бой", "За рулем", ну и все такое прочее.
   - Угу, - подтвердила Галя. - Я их в детстве еще застала. Они стояли в кинотеатрах и в парках. Теперь их, наверное, уже лет пятнадцать как убрали.
   - Примерно так.
   - Сейчас все компьютеры вытеснили.
   - Даже немножко жалко.
   - Чего уж тут жалеть? - удивилась Галина. - Прогресс он и должен быть прогрессом.
   - Наверное. Только вот играм десять лет назад прогнозировали полное вымирание.
   - Ну, мало ли что прогнозировали, - Она снова погрузилась в игру. - Компьютерные игры, это, похоже, надолго. Десять лет назад их только учились делать.
   Игорь пожал плечами, наблюдая за событиями на экране.
   - Но ведь все рано или поздно умирает, - сказал он. - Сначала умерли игровые автоматы, потом отошли в прошлое электронные игры. Знаешь, "Ну, погоди", такая раньше была.
   - Ага, знаю, - оживилась Галина. - У моего брата такая была. Эх, он в нее и заигрывался.
   - Вот-вот, - подтвердил Игорь. - Совершенно логично было бы предположить, что и компьютерные игры тоже отомрут.
   - Возможно, со временем и отомрут, - согласилась Галя. - А может быть, перерастут в нечто совершенно иное. Только что может их заменить? У компьютеров же неограниченные возможности. А значит, и игры будут усовершенствоваться до бесконечности. Я думаю, что уже в недалеком будущем они достигнут таких высот, что мы и представить себе не можем.
   - Гм, вполне вероятно, - произнес Лебедев. - Игры теперь представляют собой целые миры, в которых практически живут игроки. И я полагаю, что все эти игры оказывают колоссальное влияние, как на психику, так и на мышление подрастающего поколения.
   - Наверное, - сказала Галя. - Ну, а как, собственно, может быть иначе? Все оказывает влияние на людей. И кино, и книги, и музыка. Как же может быть иначе с играми? Они, без сомнения, тоже оказывают влияние.
   - Тогда получается, что игры несут в себе, по большей части, негативное влияние.
   - Почему же? - удивилась Галина.
   - Ну, как же, - произнес Игорь. - Посмотри, что представляют собой большинство игр. Давилки, стрелялки, убивалки.
   - На то они и игры.
   - Но там же проливается кровь, убивают людей, пусть и виртуальных, нарисованных, и делают из этого развлечение.
   - Ну и что же? - Галя снова обернулась к Лебедеву. - А разве детские игры в войну лучше этого? Детям же всегда родители дарили игрушечные пистолеты и автоматы. Разве это не было подсознательной подготовкой детей к убийству? Лично меня всегда возмущала в детстве любовь мальчишек к игре в войну. Лучше бы играли в куклы. По-крайней мере, это развивает в детях родительские чувства. А игра в войну разжигает в подростках инстинкт убийства себе подобных.
   Эти слова невольно заставили Игоря задуматься. В них, несомненно, была доля истины.
   - Вполне возможно, что ты права, - признал он. - Только почему бы компьютерным играм не нести в себе положительный заряд? У компьютеров же огромный потенциал для этого. Достаточно просто направить игры в нужное русло.
   - Что вы имеете в виду? - Галина не понимала.
   - Я имею в виду, почему не делают игры добрыми? Почему в них всегда преобладает насилие?
   Галина хитро и, одновременно, насмешливо посмотрела на Лебедева.
   - Ну, это вам, мужчинам, лучше знать. Ведь в основном мужчины заведуют изготовлением игр. И они исходят из своих наклонностей и запросов. Хотя, конечно, бывают и исключения.
   - Исключения?
   - Я имею в виду, что существуют, все же, игры без стрельбы и крови. Но таких мало.
   - А какие игры наиболее популярны? - спросил Игорь. - Я имею в виду жанры.
   - Да вот эти самые стрелялки, - с неудовольствием сказала Галина. - Еще, правда, стратегии и ролевые игры.
   - Да, я видел некоторые из таких игр. Многие из них просто поражают своей фантазией и возможностями, которые в них заключены. Особенно ролевые игры. Это же целые огромные миры, с почти неограниченными возможностями персонажей. Герои живут своей самостоятельной жизнью. Они разговаривают друг с другом, едят, спят, работают. От вежливого или грубого обращения к ним зависит их отношение к главному персонажу. Это потрясающе. Сколько в них реализма.
   - Да, - подтвердила Галина. - Компьютерные технологии высоко поднялись.
   - Только вот куда ведут эти игры?
   - В каком смысле? - не поняла она.
   - В прямом, - ответил Игорь. - Все эти миры фальшивые.
   - А как же может быть иначе? - удивилась женщина. - На то они и игры.
   - Нет, я имею в виду законы этих игр, законы этих миров, их правила, так сказать, нормы поведения. Они искажены, они ненормальны. Все они сильно отличаются от реальных законов, и в человеческом обществе просто неприемлемы.
   - Естественно, этим они и привлекательны.
   - Что привлекательно, то не все полезно, - философски произнес Игорь. - Почему во всех этих ролевых играх так много магии и колдовства?
   - Весь интерес держится на этом.
   - Такой подход опасен. Ребенок, выросший на правилах и законах компьютерных игр, непременно захочет, чтобы эти законы действовали и в реальности. Более того, он будет уверен, что так и должно быть.
   - Из этого все равно ничего не получится, - возразила Галина. - Эти законы в реальной жизни не действуют.
   - Хорошо, если так. Но подобное содержание игр может привести к повышенному интересу к магии. А издревле известно, что магия служит злу, за всеми ее чудесами стоят темные силы. Из этого следует, что магические игры приучают игроков не бояться темных сил, и активно сотрудничать с ними.
   - Совсем не обязательно, - сказала Галя. - Игра - это просто придуманный мир. Это как обыкновенная сказка. Мистика.
   - Вот именно, - подхватил Лебедев. - Мистика. А мистика - это уже не просто сказка. Это нечто совсем иное. От мистики уже за версту разит опасностью. Она и есть опасность.
   - Все тайное всегда было привлекательным. Таинственное, сверхъестественное, все это всегда привлекало людей.
   - Почему бы вообще не обойтись без мистики?
   - Что же это тогда будут за игры? - улыбнулась Галина. - Не будет мистики, не будет стрельбы. А что же тогда будет?
   - Почему в игре должна обязательно присутствовать смерть?
   - Игрокам это интересно.
   - Да нет в смерти ничего интересного! Смерть - это страшно! Игра должна создавать жизнь, учить жизни, учить добру.
   - Что же будет тогда в играх? - удивлялась она. - Вы предлагаете изъять из них самую изюминку, сделать игры скучными и пустыми.
   - Почему же? Можно заменить мистику религиозностью.
   - Это как? - Галина в недоумении посмотрела на Игоря.
   - Почему не заменить колдовские чудеса, скажем, чудесами библейскими? Почему не сделать игру основанной на библейских преданиях, например, на Евангелии. Это будет добрая игра, и ручаюсь, ее можно сделать не менее захватывающей, чем любые игры, связанные с мистикой.
  
  
  21
  
  
   Галина в изумлении воззрилась на Игоря. Было очевидно, что такое предложение является для нее диковинкой.
   - Это что-то оригинальное, - заметила она. - Впрочем, нечто подобное уже неоднократно делалось. Всякие там апокалипсисы, Моисеи, и все такое прочее.
   - Стоп, стоп, - остановил ее Лебедев. - Игры, о которых ты говоришь, не имеют никакого отношения к событиям, описанным в Библии. Я, правда, в них не играл, но абсолютно уверен, что так оно и есть. Было множество подобных бредовых кинофильмов. Но это все не более как игра с реальными людьми и фантазиями на тему конца света.
   - А как же может быть иначе?
   - Без переворачивания с ног на голову.
   Видя, что Галина окончательно перестала понимать его, Игорь постарался растолковать ей свои слова.
   - Вольная трактовка любых событий представляет собой подмену, выставляет исторические события и исторических лиц в ложном свете. А этого нельзя допускать. Нельзя играть историческими лицами, как это делал Александр Дюма в своих книгах. Особенно, если дело касается Библии. Поверь мне, в этой книге есть немало чудесного и таинственного и без всяких фантазий. Взять хотя бы те же десять библейских заповедей. На их основе можно создать прекрасную компьютерную игру, которая заложит в игроке понятия о морали и нравственности.
   - Это же будет скучно, - сказала Галина. - И занудно. В игры играют для того, чтобы развлекаться, а не забивать голову.
   - Верно, - согласился Игорь. - Но почему игра должна обязательно развращать игрока? Игра вполне способна развлекать и, одновременно, закладывать в человеке моральные устои. Между добром и злом должна пролегать четкая граница. Нельзя их смешивать, как это делается в большинстве игр и фильмов. Иначе те, кто играют в мистические игры, будут думать, что колдовство творит добро и, рубя головы злодеям, они совершают добрый поступок.
   Галина изогнула брови в знак изумления и полного непонимания. Слова Игоря оказались слишком сложными для ее восприятия.
   - А почему именно Библия? - спросила она после недолгого раздумья. - Разве добро существует только в Библии? А как насчет других религий? Разве они тоже не учат добру?
   - Не знаю, - смешался Лебедев. - Просто Библия - это первое, что пришло мне в голову.
   - Но, извините за нескромный вопрос, разве вы сами христианин? Не в обиду вам будет сказано, но у вас азиатская внешность.
   Он улыбнулся, но в этой улыбке не было затаенной обиды или еще чего-нибудь в этом роде. Улыбка была вполне искренней.
   - Вы угадали, мадам. Во мне кровь наполовину азиатская.
   Игорь добродушно посмотрел на Галину.
   - Имя русское, а внешность азиатская, - проговорила Галина. - Чья же кровь течет в ваших жилах? Казахская, киргизская?
   - Не угадали. - Его улыбка стала еще шире. - Китайская.
   - Китайская? - изумилась она. - Но вы говорите по-русски идеально, без малейшего акцента.
   - И это вполне естественно, - ответил Игорь. - Я родился и вырос в России. Более того, по-китайски я не знаю ни одного слова.
   - Быть того не может, - ахнула Галя.
   - Тем не менее, это так.
   - Поразительно.
  
   Возвращаясь тем же вечером домой, Игорь задавался вопросом; а почему он, в самом деле, заговорил о Библии? Что он вообще знал о ней? Себя он не считал верующим христианином, да и христианином вообще. Просто Библия показалась ему книгой, вполне достойной того, чтобы равняться на нее.
   За время, проведенное в заключении, он имел возможность неоднократно пообщаться с тюремным священником. Его речи были весьма поучительными и убедительными. Отец Геннадий дал ему прочитать Библию. Ветхий Завет показался ему весьма сложным и путанным. А вот Евангелие запало Лебедеву в душу. Нельзя сказать, чтобы он поверил во все написанное в нем. Но многое из того, чему учил Иисус, показалось Игорю очень даже справедливым и достойным того, чтобы следовать этим путем. И чем больше он прокручивал в голове свою собственную жизнь, и историю общества, тем яснее приходил к выводу, что каждый человек в итоге получает то, что он заслуживает. В том числе и он сам. И ему теперь казалось и вовсе странным, что человечество упорно не желает понять этот факт.
   Игорь занимался взломом компьютерной продукции. Преступление это или нет? С точки зрения закона, безусловно, да. А вот с точки зрения потребителей, он делал доброе дело, давая потребителям возможность приобретать любые программы, которые они только пожелают, по доступным ценам.
   Но не в этом была суть. Главным было то, что хакерство не его путь. Он не может больше заниматься этим делом, а вполне способен проявить свой талант с гораздо большей пользой как для себя самого, так и для других людей.
   И все же, почему он завел речь именно о Библии? Разве ничего доброго и справедливого не существует в других религиях? Почему именно христианство? Случайно ли это пришло ему в голову или это было каким-то предопределением, голосом свыше? Или это было лишь потому, что христианство оказалось единственной верой, с которой он был хоть как-то знаком?
   Как же, все-таки быть насчет других религий? Например, насчет религии предков его отца, буддизма. Что вообще он знал о буддизме? Только то, что существует карма, то есть, человек страдает за грехи, совершенные им в своей прошлой жизни, а за грехи, совершаемые в этой жизни, придется расплачиваться в жизни следующей. На первый взгляд было вроде все правильно и логично.
   Но.
   Но как можно исправить свои грехи, если не помнишь своей прошлой жизни? Следовательно, никакой прошлой жизни нет, и не было? А это означает, что не будет жизни и будущей.
   Так в чем же истина? Какая религия права, а какая ошибается?
   Однако в одном эти, чуждые друг другу религии, солидарны. Обе учат, что человек расплачивается за свои собственные грехи. И в этом не было ничего нелогичного.
   Но, что такое грех? Грех - это нарушение заповедей. Христианские заповеди Лебедев знал, а вот с буддийскими не был знаком. Тем не менее, он справедливо полагал, что они должны быть схожими. Христианские заповеди сводятся, в общей сложности, к двум заповедям; возлюби Бога, и возлюби ближнего. А под ближним подразумеваются все люди вообще. Иначе говоря, если ты будешь любить людей, ты никогда не сделаешь им никакого зла.
   Это было справедливо.
   Вопрос о компьютерных играх, который сегодня поднял он сам, теперь не давал ему покоя. Он неоднократно слышал передачи о том, что игры влияют на подсознание подростков. Особенно его поразил один случай, когда двое любителей компьютерных игр, сражающихся друг с другом в сетевой игре, встретились в реальной жизни, и один убил другого. Только потому, что его противник побеждал его в игре. Это был дикий случай, который поверг Игоря в шок. Неужели же можно убить человека только за то, что ты проиграл ему виртуальный бой? Что это, в чем причина такого поведения? Может быть, что-то содержится в самих играх? Может быть, следовало бы изменить что-то в их содержании, убрать из них насилие? Только, похоже, что разработчиков игр не волнует все это. Они не придают значения тому, во что их игры превращают подрастающее поколение.
   И почему никто не думает о том, чтобы направить содержание компьютерных игр в иное русло, в русло добра и миролюбия. Считается, что в игры без насилия никто не будет играть. Так ли это? Кто-нибудь пробовал пойти таким путем? В конце концов, многое зависит от рекламы, как эти игры будут преподнесены.
   Почему же никто из разработчиков не проведет подобный эксперимент? Возможно, потому, что логика разработчиков не вмещает все это в своей голове. Но была и еще одна причина, как полагал Игорь. Это было простое незнание религии, и неспособность отличить добро от зла.
   В самом деле, как должна выглядеть подобная игра? Какой в ней должен быть сюжет, что должен делать главный герой, как вообще должны развиваться в такой игре события? Это были очень важные вопросы, без ответа на которые невозможно было бы создать такую игру.
   Собственно, почему он вбил себе в голову эти игры? Ему-то какое дело? Он не был разработчиком игр, никогда ими не занимался. Игорь удивился сам себе. Ты что же, собрался заняться разработкой игр, спросил он сам себя. И все же мысль об играх не давала ему покоя.
  
   Если бы кто-нибудь взглянул на книжную полку Игоря, то он был бы весьма удивлен. Его книги представляли собой странную смесь, состоящую из философских книг по христианству и буддизму. Лебедев, отдавая дань никогда не виденному им отцу, решил изучить веру его предков. Но, поскольку он жил в христианской стране, чьей традиционной верой на протяжении тысячи лет считалось православие, Игорь хотел изучить и эту веру. Противоречия, из которых состояли обе эти веры, ставили его в тупик. Он так и сяк пытался найти в них общие корни, но так и не сумел. И тогда Игорь решил взять все лучшее, по его мнению, из обеих религий, и объединить их в одну, не понимая при этом, что пытается совместить несовместимое.
   Накупив книг на эту тему, Лебедев, в свободное время, занялся их изучением. Когда жизнь начинала ему казаться пустой и бессмысленной, он садился посреди комнаты в позу лотоса, вернее пытался это сделать; его негибкое тело упорно не хотело принимать нужное положение, и пытался предаться самосозерцанию. Он закрывал глаза, и старался отключить свой мозг от всего окружающего. Это сделать оказалось не так просто. Всяческие мысли упорно лезли в голову. Тем не менее, он мог сидеть в такой позе довольно долго, стараясь максимально расслабить все свое тело. Как ни странно, а это помогало. Во всяком случае, Игорь выходил из транса, чувствуя прилив внутренних сил. Достигал ли он таким способом гармонии с природой? Он все же полагал, что нет. Ощущение пустоты в голове ничуть не приближало его ни к Богу, ни к тайнам природы. Однако сил это прибавляло, и Лебедев был рад уже одному этому.
  
  
  22
  
  
   Субботним днем Игоря посетила его мать. Ее приход был неожиданным, но желанным.
   - Как у тебя идут дела? - спросила Валентина Ивановна, после традиционного обмена приветствиями с сыном.
   - Пока ничего, живу помаленьку.
   - Ты ведь теперь на работу устроился?
   - Да, устроился. - Игорь провел мать в комнату, и принялся перебирать на столе свои бумаги, аккуратно складывая их в стопки.
   Валентина Ивановна присела в кресло.
   - И как тебе там работается? - спросила она. - Ты, небось, отвык от такой работы. Целый день в офисе, под надзором начальства.
   Лебедев улыбнулся.
   - Честно говоря, отвык, - признался он. - Дома работать было куда легче. Никто над душой не стоял. Но... - Он развел руками. - Ничего не поделаешь. Кончилась лавочка.
   - Жалеешь о тех временах? - сочувственно спросила Валентина Ивановна.
   Игорь поморщился.
   - Да нет, в общем. Может, оно и к лучшему, что все это прекратилось. В конце концов, я могу вернуться обратно.
   - А чем этот офис занимается?
   - Каким-то бизнесом. Кто их разберет, меня-то ведь в курсе не держат. Мое дело следить за работой компьютеров.
   Он помолчал.
   - Только у меня такое чувство, будто я долго не задержусь в этом месте. Какое-то предчувствие у меня. Мне кажется, что я там лишний. Все-таки и возраст у меня гораздо старше возраста всех остальных, да и вообще. Логика у нас разная.
   Валентина Ивановна вздохнула.
   - И куда же ты пойдешь?
   - Не знаю. Я же еще и не уходил. Может, так и останусь дальше там.
   - А с Любкой у тебя как? - перевела Валентина Ивановна разговор на другую тему. - Ты ее больше не видел?
   - Видел, - Игорь сел на вращающийся стул и, упираясь ногами в пол, медленно вращал корпус из стороны в сторону.
   Мать заинтересовалась.
   - Когда?
   - Да не так давно, на днях.
   - И что она?
   - Да ничего.
   - Она деньги тебе так и не отдала? - Валентина Ивановна с надеждой посмотрела на сына.
   - Отдала, - улыбнувшись, сказал тот. - Двести тысяч.
   Мать облегченно перевела дыхание.
   - Слава тебе, Господи, - сказала она. - Хоть часть отдала.
   - Почти половину, - подтвердил Игорь. Он ухватился руками за подлокотники, и подкатил кресло поближе к матери. - Так что с деньгами у меня проблем пока нет. Если экономно тратить, то может хватить на два года.
   Он подмигнул матери.
   - Не переживай, как-нибудь проживу.
   - Дай-то Бог.
   Валентина Ивановна посмотрела на книжную полку Игоря и, заинтересовавшись, подошла к ней.
   - Я смотрю, ты религией увлекся, - сказала она, разглядывая корешки книг.
   Он ответил что-то невразумительное.
   - Ты и в Бога верить стал?
   Игорь замялся.
   - Да не то, чтобы я верую. И не знаю, верю ли вообще. Я не могу его себе представить. Мой разум отказывается воспринимать подобный образ.
   - Тогда к чему все это? - Мать провела пальцем по корешкам книг.
   - Видишь ли, многое там написано мудро. Эти книги многое объясняют.
   - Объясняют? И что же они объясняют?
   - Хотя бы то, что наша жизнь во многом зависит от нас самих.
   - Это и без этих книг известно. Достаточно посмотреть вокруг, вспомнить историю. До чего люди страну довели. Да и во всем мире такая картина творится.
   - Нет, - остановил мать Игорь. - Я говорю не о других людях, не о том, что от них страдаю я. Я говорю о том, что я страдаю от себя самого. В моих руках изменить многое.
   - О, - протянула Валентина Ивановна. - Если бы все зависело только от себя самого.
   - А, по-моему, так оно и есть. Это лишь на первый взгляд кажется невероятным. Но если вдуматься, то все встает в ином свете. Жаль только, что я это слишком поздно понял. А надо было бы понимать это с самого детства. Тогда множество бед я бы смог избежать, и жизнь моя была бы совсем иной.
   - Ты имеешь в виду твой арест?
   - Не только, - покачал головой Игорь. - Я имею в виду и Любу, и наши отношения с ней, и вообще всю свою семейную жизнь. И вообще, все.
   Валентина Ивановна грустно улыбнулась, не отводя взгляда от книг.
   - Конечно, семейная жизнь зависит от самих супругов, - вздохнув, сказала она. - Но, все равно, есть множество вещей, которые не подвластны человеку. От его воли или образа жизни они не зависят.
   - А вот я теперь в этом уже далеко не уверен, - сказал Лебедев, уперев локти в подлокотники, и положив подбородок на сжатые в замок пальцы рук.
   - К чему все это ворошить, - сказала Валентина Ивановна, отворачиваясь от книжной полки. - Прошлого ведь все равно не изменить. К чему растравлять душу.
   - Прошлого, да, не изменить, - согласился Игорь. - Но свое будущее можно изменить.
   - Ладно, - сказала женщина, шагнув в сторону коридора. - Я видела у тебя связку грязного белья.
   - Да, я собирался на днях его постирать.
   - Да уж, вы, мужчины, будете месяц собираться. Что касается стирки и уборки, то вы не приступите к этим обязанностям до тех пор, пока все пылью и грязью не зарастет.
   Валентина Ивановна вышла из комнаты.
   - Давай уж я постираю, раз я здесь.
   Игорь поднялся со стула, и поспешил вслед за матерью.
   - Да ладно, мам, я сам постираю.
   - Сиди уж, - махнула рукой мать и, схватив узел с бельем, потащила его в ванную.
   Он шел вслед за матерью и, больше для виду, пытался ее разубедить. Мать принялась за стирку. Чтобы не стоять у нее над душой, Игорь вышел на балкон. Стоял теплый летний день. Небо было облачным, но солнце, время от времени, все же пробивалось сквозь завесу.
   Валентина Ивановна закончила стирать, и развесила белье - часть в ванной, а часть на балконе. Покончив с этим, она отправилась на кухню готовить сыну еду.
   - Вчера была годовщина смерти моей сестры, - сказала она. - Завтра воскресенье, и я хотела бы съездить на кладбище. Ты как, не желаешь поехать со мной?
   Игорь сделал неопределенный жест.
   - Могу и съездить, что такого.
   - Тогда как нам завтра встретиться? И где?
   - А что встречаться, оставайся у меня ночевать, - сказал он. - На моей машине и съездим.
   Мать согласилась.
   Вечер Валентина Ивановна провела за телевизором, смотря какой-то сериал. Игорь же почти неотрывно просидел за компьютером, выполняя какую-то свою работу.
   Утром они не стали рано вставать, а поднялись, лишь когда как следует выспались. Воскресным утром движение на дороге было поменьше, чем в будни, но все равно долго медлить было нельзя - могли образоваться пробки.
   Могила сестры Валентины Ивановны располагалась почти у самой дороги, и Игорь остановил машину прямо напротив нее. Мать выбралась из машины, держа в руках две красных гвоздики. Неторопливым шагом она направилась к могиле.
   Лебедев вышел из машины, и осмотрелся по сторонам. Пахло хвоей, так как на кладбище росло множество сосен, и шишки, нападавшие с них, так и хрустели под ногами.
   Небо в этот день было чистым и ярким, и день обещал быть теплым. Игорь направился к могиле, над которой склонилась его мать. Положив цветы у надгробья, она выпрямилась, и произнесла:
   - Как здесь все заросло.
   Он оглядел высокую и густую траву, покрывающую могилу. Было похоже, что на этой могиле редко кто бывал.
   "Юлия Ивановна Саяпина", - возвещала надпись на мемориальной табличке. На фотографии была изображена женщина, немного похожая на мать Игоря в молодости. Сестра Валентины Ивановны была старше на восемь лет. Она носила фамилию мужа, который умер за три года до нее. Однако их могилы не были рядом. Муж Юлии Ивановны был похоронен почти совсем в другом конце кладбища. Родственников у нее почти не осталось. Правда у Юлии Ивановны был сын, но он жил с семьей в другом городе, и редко бывал здесь.
   Игорь невольно поймал себя на мысли о том, что не испытывает к своей тетке никаких чувств. Это было и неудивительно, так как у него остались о ней воспоминания как о совершенно чужом человеке. Он с самого детства не видел от нее ни ласки, ни каких-либо иных знаков внимания, не слышал теплых слов. И когда Игорь стал уже взрослым, их отношения не стали более родственными.
   Впрочем, такие отношения, наверное, присутствуют у многих людей. Дальние родственники - есть дальние родственники. Игорь с сожалением подумал о том, как же все-таки люди чужды друг другу. Люди с детства растут в равнодушии, и сами вырастают равнодушными. Может быть, именно в этом причина того, что жизнь большинству людей кажется пустой и бессмысленной. И, может быть, поэтому на земле так часто побеждает зло, что люди просто не способны сплотиться друг с другом, не способны друг за друга постоять.
   Валентина Ивановна принялась выпалывать траву, Лебедев же в нерешительности переминался с ноги на ногу. Они не разговаривали, и молчание стало угнетающе действовать на сына.
   - Может быть, я пройдусь здесь вокруг? - предложил он.
   - Ладно, пройдись, - не поднимая головы, ответила Валентина Ивановна.
   Игорь двинулся вдоль рядов могил. Под ногами захрустели сосновые иголки и шишки. Стояла неприятная тишина, нарушаемая лишь пением редких птиц. Вокруг росли какие-то желтые и сиреневые цветочки, названий которых Игорь даже не знал. Но от всего этого веяло каким-то мертвым холодом, холодом кладбища.
  
  
  23
  
  
   Игорь пробирался между рядами могил, и думал о том, какое же великое множество людей здесь похоронено. Сколько различных судеб прекратило здесь свое существование. Он оглядывался по сторонам. То тут, то там валялись пустые бутылки из-под водки, попадались пачки из-под сигарет, окурки, пустые пластиковые бутылки и конфетные обертки. Люди превратили кладбище в место для распития водки, которой якобы поминают умерших.
   Пройдя немного дальше, Лебедев увидел у одной из могил глубокую и довольно широкую нору, вырытую каким-то зверем. Нора уходила прямо под надгробье и, судя по всему, была вырыта совсем недавно. Игорь подошел к могиле, которая располагалась в низине и, стоя на почтительном расстоянии, попытался заглянуть внутрь. Однако ничего разглядеть он не сумел. В норе было темно.
   Игорь выпрямился и осмотрелся по сторонам. Всюду, насколько хватало глаз, простиралось кладбище. Кругом были кресты и надгробья, надгробья и кресты. Глядя на все это, он почувствовал легкую дурноту, и ощутил, как его охватывает чувство отчаяния. Неужели же человек живет лишь исключительно затем, чтобы умереть? Неужели же такова судьба человека и иной судьбы у него нет? Каким бессмысленным все тогда становится. Бессмысленным, пустым и безнадежным.
   В какой-то миг Игорь даже порадовался, что у него нет детей. Зачем нужно давать им жизнь, растить, если все равно их удел смерть? Какая же это все-таки чудовищная несправедливость, ежели человек уже рождается обреченным на смерть. Так быть не должно. Должно существовать иное объяснение человеческого бытия.
   Но нескончаемые ряды могил говорили об обратном. Они говорили о том, что миром правит смерть, что смерть удел всему живому. Лебедев подумал о том, каких же размеров достигнет кладбище лет через пятьдесят или сто. Сможет ли оно вместить в себя всех умерших. А если человечество проживет еще тысячу лет, то вся земля должна будет превратиться в сплошное кладбище. Живым уже не будет место на ней. Всю ее территорию будут заселять мертвые. Вероятней всего, что до этого не дойдет - традиционные захоронения заменит кремация. Нравится это верующим или нет, но умерших просто негде будет хоронить. Кстати, это практика широко распространена в буддизме, и это казалось Игорю разумным. Для чего нужны эти памятники смерти. Люди, посещающие своих умерших родственников на кладбище, испытывают уныние, они теряют волю к жизни. Зачем это нужно? Чтобы человек с горя ударялся в пьянство? Чтобы впадал в отчаяние?
   Он снова двинулся вдоль бесконечных рядов могил, разглядывая имена на крестах и памятниках. Сколько же здесь разных судеб захоронено. Игорь остановился у одной из могил.
   "Павел Сергеевич Носов" - гласила надпись на табличке. Имя показалось Игорю знакомым. Да и лицо на фотографии напоминало кого-то.
   Внезапно он вспомнил. Ну, конечно, же, этот человек приходился дальним родственником его жене. Господи, да здесь половина кладбища была захоронена его родственниками. И Павел Носов был личностью известной в роду его бывшей жены. Она неоднократно про него рассказывала. Это, несмотря на то, что со дня его смерти прошло уже более пятидесяти лет. Только прославился он исключительно тем, что в сталинские времена помогал большевикам разрушать и уничтожать храмы. Впрочем, он и сам был коммунистом. Особенно он гордился тем, что своими собственными руками сбросил крест с одного их храмов. История об этом передавалась из поколения в поколение. Еще известно было о нем и то, что Павел Носов отрекся от своих родителей, которых репрессировали еще во времена Ленина. Он всю жизнь называл их врагами народа, и не желал о них даже вспоминать. Вот только умер он в полном одиночестве, оставленный собственными детьми, которые тоже отреклись от него, подобно тому, как он отрекся от своих родителей. Вряд ли ему это понравилось, вряд ли он одобрял поступок собственных детей но, тем не менее, факт оставался фактом, дети поступили с ним так же, как и он поступил со своими родителями. Только весьма сомнительно, что он сумел увидеть в этом связь. От справедливости он не смог уйти и, нужно сказать, получил он вполне по делам своим.
   Как же все-таки ужасно, подумал Игорь, что вся память о человеке состоим только в том, что он разрушал храмы. И почему все это считалось подвигом в советские времена? Откуда такая ненависть? И что доброго сделал этот человек в жизни? Памяти об этом, как ни странно, не сохранилось. А вот похоронен он под крестом, под тем самым крестом, который так люто ненавидел. Что это, насмешка судьбы или нечто большее?
   Лебедев двинулся дальше. Вот снова знакомое имя на могиле: "Андрей Валентинович Копейкин". Это уже родственник по материнской линии. Кем же он приходится Игорю? То ли родным дядей, то ли двоюродным. О нем Игорь знал только то, что тот пил всю свою жизнь. И пил по страшному. Неоднократно лечился от алкоголизма, нажил себе белую горячку. Кстати, он и умер от пьянства. Во время одного из таких запоев его сразил инсульт. Он умер на месте. Это было почти двадцать лет назад.
   Ох, как же много людей умирает от пьянства. Ну, почему люди выбирают себе такую судьбу? Ведь это сознательный выбор. Не болезнь, как этому пытаются найти оправдание многие. Это выбор, образ жизни. Люди пьют от духовной пустоты внутри себя, от того вакуума, который сами в себе создали, и упорно не хотят заполнять его в себе ничем иным, кроме алкоголя. Но проблему этим не устранишь, и пустоту не заполнишь.
   Игорь провел рукой по оградке. Краска уже облупилась, кое-где виднелась ржавчина. Да и сама могила выглядела неухоженной, заброшенной. Он вспомнил, что мать рассказывала о детях Копейкина. Они тоже сильно пили, а один из них умер уже через два года после смерти отца. Тоже от пьянства. Только похоронен он не здесь. Яблоко от яблони недалеко падает. Но почему так? Причина этому в генах или же в живом примере родительском?
   А вот снова знакомое имя. На этот раз это уже не родственник. Это местная знаменитость, которая скончалась сорок лет назад. "Коржив Семен Иванович". Это был известный на весь город ученый. Он прославился своими богоборческими трудами, где всячески отрицал существование Бога, а в человеке бессмертной души. Он приравнивал человека к бездушным тварям, называя его очередным звеном эволюции, берущим начало от обезьяны. За эти свои труды он неоднократно получал от Центрального Комитета награды и премии. Советская власть всячески поощряла его деятельность.
   Глядя на фотографию на надгробье, Игорь с сожалением думал о том, до какого же безумства дошел человек, если всеми своими силами старается понизить себя до уровня животного. И советская власть всегда это поощряла. Не означало ли это, что ей нужен был в подчинении не разумный человек, а безмозглое стадо, не способное самостоятельно думать, а значит, и оказывать ей сопротивление. Куда проще управлять зомби, нежели думающим человеком. Но неужели же сами власть имущие не понимали того, что подобной политикой они обрекают самих себя на вымирание? Государство не может держаться на бессловесном стаде. Такое государство рухнет, как неспособное к существованию. Поколение, воспитанное на таких понятиях, что оно способно оставить своим потомкам? Каких потомков оно вырастит, если оставляет им в наследство веру в то, что человеческая жизнь бессмысленна? Какая участь может ожидать их потомков? Все правильно, только смерть от пьянства. Если жизнь не имеет смысла, а впереди только беспросветная тьма, то человеку остается только пить, пить до тех пор, пока в тебе не прекратится жизнь, ибо только в смерти человеку избавление от безысходности. Смерть - есть конец всему.
   Игорь удалился от могилы этого великого ученого и мыслителя, оставившего после себя духовную пустоту.
   Вот снова могила родственника. Лебедев содрогнулся при мысли о том, что когда-нибудь и сам будет лежать здесь или еще где-нибудь в подобном месте.
   "Русаков Вениамин Алексеевич". Умер почти двадцать пять лет назад. Это тоже родственник со стороны жены. О нем Игорь знал только то, что тот удавился. Что двигало этим человеком в тот момент, когда он накладывал на себя руки? Наверное, то же, что и всеми остальными самоубийцами. Разочарование в жизни. А что явилось причиной этого разочарования? Человек не получил в своей жизни того, чего хотел, на что рассчитывал. С другой стороны, почти каждый человек разочарован жизнью. Почти каждый считает, что он заслуживает гораздо лучшей участи, и гораздо больше того, что имеет. Но заслуживают ли этого люди на самом-то деле?
   Он в который раз уже оглядел кладбище. Что же это получается? Почему сегодня человечество находится в таком духовном и нравственном тупике? Все эти люди, захороненные здесь, годились Игорю в отцы и деды. Но что они после себя оставили потомкам? Одни умерли от пьянства, другие наложили на себя руки. Какую память они о себе оставили, какой след в жизни? Уничтожали храмы, ломали кресты, были убежденными богоборцами, и учили своих потомков тому, что люди это всего-навсего потомки обезьян. Учили своих детей не заблуждаться, считая себя творениями божьими, а жить обыкновенными скотами.
   Игорь ощутил, как его охватывает негодование. Как же это так! Во что превратила советская власть людей, живших в ее эпоху? Во что превратило советское поколение своих потомков? Что оно оставило после себя? Уничтожило культуру, духовность, нравственность, уничтожило веру, традиции, переписало историю с нуля. Чего же вы хотели добиться, безумные? Кто же вы такие, что представляете собой? Разрушители? Хранители зла? Всю свою жизнь вы посвятили тому, чтобы не дать возродиться собственной культуре, вере в Бога, уничтожению даже самой памяти обо всем этом. Самоубийства и смерть от пьянства, это был ваш единственный удел, потому что все остальные пути вы сами себе закрыли.
   Лебедев вернулся к матери, которая все еще стояла около могилы своей сестры.
   - Ну, поехали? - предложил он.
   Мать кивнула, и поправила цветы на могиле.
   - Поехали.
   Не произнося больше ни слова, они сели в машину Игоря.
  
  
  24
  
  
   Во вторник вечером, после окончания рабочего дня, Игорь сидел у себя дома и работал на компьютере. Рабочий день, как таковой, не имел для него конца. Собственно, занятие на компьютере он и не считал работой. Это было для него жизнью. Он был полностью погружен в свою деятельность, когда его отвлек длительный и настойчивый звонок в дверь.
   Лебедев с сожалением оторвался от работы. Поднявшись из-за стола, он направился к входной двери. Звонок снова настойчиво зазвонил.
   Игорь открыл дверь, и увидел у своего порога Виктора Коршункова.
   - Виктор, - произнес он. Но, взглянув на лицо соседа, осекся. Оно было бледным и одного взгляда на него было достаточным, чтобы Игорь сразу же понял, что у Виктора случилась какая-то беда.
   - Что случилось?
   Сам не зная почему, Игорь ощутил, что его охватывает тревога и испуг.
   Виктор силился что-то сказать, но не мог ничего произнести. Его губы дрожали, а в уголках глаз стояли слезы. Наконец, сделав над собой чрезвычайное усилие, он произнес:
   - Алешка умер.
   - Как умер? - ужаснулся Игорь. - Когда?
   - Днем нам позвонили по телефону и сообщили, что он лежит мертвый в подъезде одного дома, тут неподалеку.
   - А что случилось? Почему он умер? Отчего?
   - Я не знаю, - качал головой Виктор.
   - А кто вам позвонил? Что это за дом, в подъезде которого он умер?
   На лице Коршункова появилось отвращение.
   - Да притон там у них, - сказал он. - Постоянно они там все собираются, наркоманы эти.
   - Да ты входи, - сказал Лебедев, отступая назад, и пропуская внутрь соседа. - Я не пойму, его что, убили?
   Такая неожиданная смерть молодого парня казалась ему просто невероятной. Нелепой, невозможной.
   Виктор потряс головой. Слезы душили его и текли по щекам.
   - Нет, не убили, - с трудом выдавил из себя он.
   - Ну, отчего же он, все же, умер? - продолжал не понимать Игорь.
   - Отчего он там мог умереть? - Виктор посмотрел на него. - Ну, сам подумай.
   Внезапно Игоря осенило.
   - Передозировка?
   - Не знаю, передозировка или нет, но умер он от наркотиков.
   - Он сейчас дома? - спросил Лебедев. - Его привезли?
   - Нет, - снова затряс головой Виктор. - Он в морге. Мы только что оттуда.
   - Погоди, я сейчас иду.
   Игорь бросился в комнату, чтобы выключить компьютер. Он выскочил на лестницу даже не дожидаясь, когда погаснет экран.
   Вместе с Виктором они спустились на второй этаж. Первое, что увидел Лебедев, входя в квартиру Коршунковых, это то, что Маргарита лежит ничком на диване и рыдает во весь голос. На приход Игоря она даже не обратила внимания.
   Виктор провел его в соседнюю комнату.
   - Расскажи подробней, как это случилось, - попросил Игорь.
   - Ну, что рассказывать. Утром зашли за ним его друзья, он и поехал с ними. Потом днем звонят жене по телефону. Она на работе была. И сообщают, что Алешка лежит мертвый в подъезде такого-то дома. Она давай звонить мне. Мы вместе помчались туда. Жена подоспела первой. Смотрит, Алешка мертвый лежит в коридоре. А в квартире, возле которой он лежал, как я понимаю, наркотики эти и продавали. Я думаю, что он и умер прямо там. А те, видно, перепугались, что к ним милиция может нагрянуть, ну и вынесли тело в коридор. Ну, будто бы они тут и не при чем. Будто его на лестнице нашли.
   - И что, и ни милиции, и никого не было? - спросил Игорь. - Просто лежит мертвый, ну и пусть лежит?
   - "Скорая" там была, - ответил Виктор. - Жена примчалась, а там карета "Скорой помощи" стоит. Врач в подъезде. Ну, стала она спрашивать, что да как. Ей говорят; по предварительным данным смерть наступила от остановки сердца.
   - Что это за диагноз такой? - удивился Лебедев. - Это всегда смерть наступает оттого, что сердце перестает биться.
   - Ну, больше ничего они сказать не смогли. Тут и я подъехал. Стали "труповозку" ждать. Когда она прибыла, мы вместе с женой в морг поехали. Теперь должны вскрытие делать. Вот, ждем теперь результата.
   Виктор подошел к столу, открыл початую бутылку водки, налил в стакан и, не предлагая Игорю, выпил.
   Переведя дух, он сказал:
   - Лицо у него прямо неузнаваемое стало. Почернело все, и вообще, словно и не он это вовсе. И самое жуткое, это глаза. Не закрываются, и все тут. Лежит с открытыми глазами, и ничего мы тут поделать не можем. Жена и так и сяк их закрыть пробовала. Нет, не получается. В общем, кошмар.
   Коршунков сел на стул, и уткнулся лицом в ладони. Плечи его вздрагивали.
   Игорю стало неловко. Он почувствовал себя лишним. Убитому горем отцу явно хотелось выплакаться, а он ему мешал. Но и уйти так вот просто он не мог, было неудобно. Лебедев топтался на месте, не зная, как ему поступить дальше.
   Виктор убрал ладони с лица, и выпрямился.
   - Надо ехать теперь, похороны заказывать.
   - Как же ты поедешь, если ты выпил? - спросил Игорь.
   В ответ Виктор лишь махнул рукой.
   Тело Алексея привезли из морга лишь на следующий день. Его лицо и вправду было неузнаваемо. Когда Игорь пришел в тот день к Коршунковым, Алексей уже лежал в гробу, готовый к погребению. Маргарита сидела у изголовья, и плакала.
   - А кто "скорую" ему вызывал? - спросил Игорь у Виктора. - Ты сказал, что когда вы вчера туда приехали, там уже "скорая" дежурила.
   Тот кивнул, не отрывая взгляда от сына.
   - Говорят, эти, из притона, и вызвали. Увидели, что он умирает, вот и вызвали. Когда "скорая" приехала, он был уже мертв. Было поздно.
   Маргарита поправила простыню, которой было покрыто тело, и продолжила беззвучно плакать.
   - Ну, а в диагнозе-то что написали? - спросил Игорь.
   Виктор махнул рукой.
   - А, не поймешь ничего. Там все какие-то научные термины, ничего не разберешь. Сказали только, что умер из-за наркотиков. Как уж они выразились, смерть наступила из-за образа жизни.
   - Как это, из-за образа жизни? - не понял Лебедев.
   - Ну, как, из-за постоянного употребления наркотиков организм был разрушен, и сердце не выдержало. В общем, наркомания свела его в могилу.
   Игорь понимающе покивал головой.
   Вскоре в квартире стали собираться родственники.
   - Ты, вроде бы, в религии немного сведущ, - обратился вдруг Коршунков к соседу.
   - Я? - Игорь даже растерялся от неожиданности.
   - Да, - сказал Виктор. - Его, наверное, теперь полагается и отпеть?
   Лебедев испытал облегчение. В этой области он, хоть и не много, но кое-что знал.
   - Ну да, конечно, полагается.
   - А что надо для этого делать?
   - Да ничего особенного. Просто подойти к священнику, и попросить его отпеть умершего. Здесь ведь есть у нас неподалеку церковь.
   - Есть, - подтвердил Виктор. - И что, просто подойти и сказать?
   - Ну да.
   Коршунков замолчал.
   - А где находится дом, в котором его нашли? - спросил Игорь.
   Виктор назвал адрес. Это было совсем рядом с их домом.
   - Там все время все эти наркоманы собираются, - добавил он.
   Игорь, вообще-то, был не в курсе всего этого. Он никогда не вращался в этих кругах, и поэтому не замечал разгула наркомании, творящегося вокруг.
   - А кто же здесь торгует всеми этим наркотиками? - спросил он.
   - Кто, - фыркнул Виктор. - Известно, кто, Дмитрий Тюленев. От тут главный наркоторговец. Сколько уже пацанов и девчонок угробил.
   Лебедев не стал больше ничего расспрашивать.
   - Надо еще ехать место для могилы заказывать.
   - Вы еще не заказали?
   - Нет, не успели. А завтра уже похороны. Надо еще столовую заказать, автобус. Да и... Эх, Алешка, Алешка, не уберегли мы тебя.
   Отец подошел к гробу, и прижался к телу сына.
   В тот же день Маргарита пошла в церковь, чтобы отпеть сына. Вернулась она вся в шоке и в потрясении. Позже Виктор рассказал Игорю, что случилось.
   - Священник отказался его отпевать, - с дрожью в голосе сообщил он.
   - Как это отказался? - Игорь в недоумении смотрел на него. - Почему?
   - Сказал, что наш сын - самоубийца.
   - Как так самоубийца? - ахнул Лебедев. - При чем здесь самоубийство?
   - А вот так, - развел руками Коршунков. - Сказал, что поскольку Алешка был наркоманом, и наркотики стали причиной его смерти, то он является самоубийцей.
   Он сел на стул и, облокотившись о стол, подпер ладонью лоб. Игорь широко распахнутыми глазами, в полном недоумении, смотрел на Виктора.
   - Ничего не понимаю, - сказал он, выдвигая стул, и садясь напротив него. - И что с того, что он умер от наркотиков? Он же не накладывал на себя рук.
   - Это вот ты так считаешь, а священник по-другому рассудил.
   - Бред какой-то.
   - Вот, бред, да. А вот он по-своему решил.
   - Ну, а что экспертиза-то определила? - допытывался Игорь. - Вы ему заключение-то показывали?
   - Показывали. Он нам что-то объяснял, не поймешь чего. Какая-то буква там стоит в этом заключении. Следовательно, его смерть является самоубийством.
   Лебедев совершенно ничего не понял, какая может там быть буква и что она означает.
   - Самоубийство - это если бы он вены себе перерезал или удавился.
   - И мы так думаем, - воскликнул Виктор. - А священник заявил, что смерть от пьянства или наркомании является самоубийством. Вот так!
   - Да что за глупости! А если человек на праздник некачественной водкой отравится, то это что же, тоже будет считаться самоубийством?
   - Не знаю.
   Коршунков не выдержал, и заплакал.
   - Бедный Алешка! Даже отпевать его нельзя!
   Игорь был ошеломлен. Насколько он знал, подобный случай никак не может считаться самоубийством. Это просто не лезло ни в какие ворота. Священник не имел права отказываться отпевать Алексея.
   Виктор поднял голову, и полными боли и страдания глазами посмотрел на соседа.
   - Вот скажи мне, - с надрывом произнес он. - Ну, какое имеет право священник так распоряжаться людскими судьбами? Самоубийцей его назначил! Именно назначил! А тот, кто в действительности виноват в смерти моего сына, тот, кто ему наркотики эти продавал, является чуть ли не другом этого священника. Он с ним за руку здоровается, и благословляет его! Я сам неоднократно это видел! Его, этот Тюленев, даже на обед к себе приглашал. Он благословлял убийцу моего сына! А Алешку, бедного, его жертву, самоубийцей назначил! Так где же справедливость, я спрашиваю?
   Виктор снова уткнулся в ладони, и заплакал. Игорь сидел рядом, и не знал, что ему говорить, и как вообще поступить. Он вспоминал отца Геннадия, который служил у них в тюрьме. Тот учил совсем другому. Он неоднократно имел дело с заключенными, которые были и наркоманами и пьяницами. И всем он говорил, что необходимо бороться до конца, что нельзя сдаваться, а нужно прикладывать все свои силы для того, чтобы преодолеть в себе эту пагубную страсть. И гибель от наркотиков и от пьянства он никак не считал самоубийством.
  
  
  25
  
  
   Игорь продолжал смотреть на плачущего Виктора, и в голове его крутился непрекращающийся хоровод мыслей. Он лихорадочно искал способ решить эту проблему. Дождавшись, когда Коршунков немного успокоился, он спросил его:
   - Это было его категорическое решение?
   - Да, - ответил тот. - Когда Рита попыталась протестовать, то он и слушать ее не стал.
   - Он не имел права так поступать, - решительно сказал Игорь.
   - Имел или не имел, а поступил. У него власть, он наместник Бога. С ним не поспоришь.
   Игорь негодующе покачал головой. Весь его вид показывал непримиримость и решительность.
   - С этим надо что-то делать.
   - А что тут можно сделать, - произнес Виктор. - Ничего тут не сделаешь. Раз он так решил и постановил, тут ничего не поделаешь.
   - Надо попробовать обратиться в епархию.
   - Какую еще епархию? - недовольно сказал Коршунков.
   - В нашу, поместную. Обратиться к архиепископу.
   - Угу, он так и станет с нами разговаривать. У него свои заботы.
   - А почему нет? Многие обращаются со своими проблемами. А тут, можно сказать, вопрос жизни и смерти.
   - Да что толку, - воскликнул в сердцах Виктор. - Он либо совсем не станет с нами разговаривать, либо скажет, чтобы разбирались сами.
   - И все равно надо обратиться, - настаивал Игорь. - Этого нельзя так оставлять.
   Виктор посмотрел на стену. Его лицо выражало собой безнадежность и отчаяние.
   - Где она хоть находится, эта епархия? - спросил он, и в его голосе прозвучала едва уловимая надежда.
   - А я ведь даже и не знаю, - признался Лебедев, почувствовав легкий стыд и едва заметно краснея.
   - Ну вот, не знаешь, а посылаешь туда. Там на такие дела смотреть не будут.
   Сомнения Виктора невольно передались и Игорю. А что, если тот окажется прав? Что он, Игорь, знал обо всех этих церковных правилах и законах? Как он может с такой уверенностью все это утверждать?
   - Телефон епархии можно в церкви узнать, - догадался Лебедев.
   - Мы уже там побывали, - хмуро и саркастично сказал Коршунков.
   - А вы не обращайтесь к священнику. Спросите в регистратуре или, как это у них там называется. Кто-нибудь да скажет. Но нельзя же это так оставлять. Это же возмутительно, и неправильно.
   Виктор ничего не ответил.
   На следующий день состоялись похороны Алексея. Собралось множество народа. Здесь были уже не только родственники и соседи, но также друзья и знакомые умершего. Немало удивило Игоря то, что все, кто знал Алексея, говорили о нем исключительно с положительной стороны. Такое бывает редко. Обычно о наркоманах и пьяницах отзываются крайне негативно или просто молчат. А многие из знакомых Алексея даже не знали, что он был наркоманом.
   В половине первого дня состоялся вынос тела. Гроб несли какой-то родственник Коршунковых, Игорь, и двое соседских парней, весьма крепких телосложением. За гробом шли родственники и соседи. Рита, не способная сдерживать своего горя, ревела во весь голос. Виктор крепился, но было видно, что это дается ему с большим трудом.
   Сопровождающих было больше, чем мог вместить автобус, но этого и не требовалось. На кладбище ехать собирались далеко не все. Игорь занял место рядом с отцом Алешки. За весь путь никто не произнес ни слова.
   Кладбище было переполнено могилами, и усопшего было решено хоронить в новой гряде, которая расширяла границы этого последнего обиталища всех, покинувших этот мир. Гряда уходила в поле, уже за территорию кладбища, где еще год назад не был никто похоронен. Страшная подавленность навалилась на плечи Игоря. Он никак не мог воспринять смерть такого молодого парня. Одно дело, когда умирают старые люди. Это воспринимается как нечто само собой разумеющееся. Но видеть, как хоронят парня, которому едва исполнилось двадцать с небольшим лет, было невыносимо. Сама смерть казалось чем-то противоестественным. Лебедев почему-то подумал о том, что если бы у него самого были дети, то они могли быть как раз такого возраста. Назойливая мысль сверлила его. Имеет ли право вообще жить старшее поколение, когда умирает молодежь, в глазах которой сам Игорь должен был выглядеть стариком? И, словно бы отвечая самому себе, он подумал: "А почему нет?" Каждому отпущен свой срок, и человек должен это принять. А как же иначе? Наложить на себя руки? Это неприемлемо, это смертный грех. Ни христианство, ни буддизм не одобряют такой уход из жизни. Впрочем, при чем здесь вообще буддизм? Алексей принадлежал к христианской вере. Да и сам Игорь вел речь об отпевании. А отпевание имеет отношение только к христианству. Насколько Игорь знал, в буддизме ничего подобного нет. Или все же есть? Впрочем, его больше беспокоила дальнейшая судьба Алексея. Кто же он на самом деле, самоубийца или все же нет? Согласно логике этого священника, любой, кто ведет образ жизни, пагубный для здоровья, тот является самоубийцей. Но позвольте, тогда любой человек, работающий на вредном предприятии, является самоубийцей. Он же знает, что такая работа может закончиться для него смертью. Тогда пожарник и спасатель, смело бросающийся в огонь, и погибающий, спасая другого, тоже является самоубийцей. И тот, кто идет добровольно заложником к террористам, чтобы в обмен на свою жизнь спасти жизнь другому заложнику, тоже самоубийца. Он знал, на что шел. Голова идет кругом. Это же полная чепуха, полная нелепица. Это никак не может быть самоубийством.
   Тело Алексея было предано земле. Когда на могилу усопшего была брошена последняя лопата земли, провожающие стали медленно расходиться, возвращаясь к автобусу. Возле могилы остались родители Алексея, Игорь и несколько самых близких родственников. Маргарита по-прежнему рыдала, и прощалась с сыном. Виктор стоял молча, но его лицо красноречивей любых слов выражало все его чувства.
   Поминки устраивались в столовой и, как обычно, сопровождались обильным спиртовозлиянием, иначе говоря, поминали усопшего водкой, что было категорически запрещено церковью, но на чей запрет никто никогда не обращал внимания.
   На следующий день Игорь снова встретился с Виктором, который поведал ему о том, что его жена все же раздобыла телефон епархии.
   - Ну, ну, и что вам там сказали? - оживленно спросил Лебедев.
   - А ничего, - раздраженно сказал Виктор, пристально глядя на собеседника.
   - То есть как ничего? - опешил тот.
   - А так. Рита пошла в регистратуру, там ей выдали телефон епархии. Она звонила, звонила, и так не дозвонилась. Что делать? Узнала у регистраторши адрес, где находится епархия, и сегодня утром поехала туда. Там ее встречает какой-то молодой пацан.
   - Какой пацан? - не понял Игорь.
   - А я не понимаю, как он у них там называется, - махнул рукой Виктор. - Ну, посетителей, что ли, он там принимает. Не знаю. Молодой парень, лет двадцати пяти, в спортивном костюме. Он там вопросы всякие решает. Ну, Рита спрашивает его, как с архиепископом встретиться. Тот спрашивает, по какому вопросу. Рита рассказала ему. Тот говорит, что архиепископ такими делами больше не занимается. Он не компетентен в этих вопросах.
   Игорь в полном недоумении смотрел на Виктора. Честно говоря, он представлял себе епархию совсем иначе. Никакие молодые парни в спортивных костюмах не входили в это представление. И что это за речи такие? Как может архиепископ быть некомпетентен в таких вопросах? Кто же тогда?
   - Не компетентен? Не занимается? - растерянно повторял он.
   - Нет. Рита спрашивает, а как же быть, к кому обратиться. Тот говорит, что такие вопросы решаются на местах. Идите к своему батюшке, пусть он и решает.
   - Так он же отказался совершать панихиду, - воскликнул Игорь.
   - Рита ему так и сказала. А тот и говорит, мол, раз отказал, ничего поделать не могу. Нет, значит, нет.
   - Да что за ерунда такая, - возмутился Лебедев.
   - Ерунда - не ерунда, а разговор получился тот же. Он знал, на что шел.
   Игоря охватила полная растерянность. Он никак не мог понять, что же это творится. Все это смахивало на какой-то абсурд, на какой-то водевиль. Словно он спит, и видит сон, который никак не может быть явью. Он это прекрасно понимает, но не может проснуться.
   - Что-то непонятное творится, - произнес окончательно сбитый с толку Игорь.
   Виктор стоял, и смотрел куда-то в сторону. Он был в полном отчаянии.
   - Что теперь делать, просто ума не приложу, - сознался он. - Рита тоже шокирована, конечно, таким обращением. Ну, а что делать? Причислили его к самоубийцам, и все тут.
   Коршунков снова не выдержал.
   - Ну, скажи, какое право имеет священник брать на себя роль Бога? Как это так, обращайтесь по месту жительства, там и решат? И если назначат самоубийцей, значит самоубийца. Что за самоуправство такое! Должно же быть над ними какое-то начальство. Как это так? Каждый священник сам себе Бог?
   - Если священник что-то решил, то это не значит, что так решит и Бог, - попытался возразить Игорь. - Все равно последнее слово будет за Богом.
   - Это я знаю, - отозвался Виктор. - Но, какое право они имеют единолично так решать, решать судьбы людей? Как это так? Этот назначается самоубийцей, этот назначается святым. Что же это такое?
   Лебедев ощутил, что негодование несчастного отца передается и ему самому.
   - А в другую церковь вы не пробовали обращаться?
   - Нет. А что толку? Скажут то же самое; разбирайтесь по месту жительства. У них там все уже по районам распределено. Местный глава, прямо как мафия. Поделили по участкам.
   Игорь почувствовал себя загнанным в тупик. Нельзя сказать, что он знал все церковные тонкости, но он был уверен, что по поводу отпевания он совершенно прав. Он полагал, что знал все эти правила. А теперь оказывалось, что все совершенно иначе, чем он думал.
   - Я сам схожу, - вдруг сказал он.
   - Куда сходишь? - посмотрел на него Виктор.
   - Я сам схожу в какую-нибудь другую церковь. Подойду к другому священнику. Не может быть такого, чтобы это считалось самоубийством.
   Коршунков ничего не ответил, но было видно, что он не питает больше надежды.
   На следующий день, не откладывая, Игорь, как и обещал, после окончания рабочего дня, отправился искать церковь. Это не было проблемой, так как церквей, за последние два десятилетия, было построено множество. Но Игоря грызла тревожная мысль; а что если и в других церквях скажут то же самое. И что если смерть от наркотиков действительно по церковным правилам теперь считается самоубийством. Возможно ли такое? И почему, собственно, он сам ввязался в это дело? Это личное дело Коршунковых, пусть они сами все и выясняют.
   Но почему-то он чувствовал своим долгом помочь им. Что это было, простая обида и негодование по поводу произвола духовенства или же его по-настоящему беспокоила судьба умершего Алешки?
   Игорь колесил по городу, пока ему на глаза не попались купола какой-то церкви. Что это была за церковь, как она называлась, он не знал, но почему-то руки сами повернули руль и направили машину к этой церкви.
   Оставив машину неподалеку от храма, Лебедев выбрался наружу, и направился к воротам. Он не имел ни малейшего понятия о том, застанет ли священника на месте или же нет. Церковь была небольших размеров, и на большое количество прихожан явно не рассчитана.
   Чем ближе подходил он к дверям церкви, тем сильнее его охватывала нерешительность. Начинали терзать сомнения по поводу того, правильно ли он сделал, что сюда пришел. Ему начинало казаться, что он зря это сделал, и совершает ошибку. Игорь протянул руку к дверной ручке, и его сомнения еще больше усилились. Поколебавшись мгновение, он решительно открыл дверь, и вошел внутрь.
  
  
  26
  
  
   Игорю повезло. В тот момент, когда он вошел в храм, в нем как раз шла вечерняя служба. Громкое песнопение донеслось до него, и заставило остановиться у порога. Внутренний голос снова велел ему покинуть храм. Он осмотрелся, и его охватило чувство вины. Несмотря на то, что он так рьяно проповедовал христианство Коршунковым и коллегам по работе, он теперь как нельзя лучше осознал, что попал в чуждую для себя сферу. Вернее не чуждую, а просто непознанную. И нужно ли ему самому было христианство, как таковое?
   Лебедев увидел, что у алтаря толпится несколько десятков прихожан, пришедших на вечернюю службу. Внезапно он ощутил себя лишним. Ему показалось, что все нужные и угодные церкви люди уже давно отобраны ей самой, а он просто не входит в это число избранных.
   Игорь обвел глазами храм. Большое количество икон, зажженных свечей - все это казалось ему чем-то мистическим и таинственным. Чем-то не от мира сего. Словно бы он сам попал в виртуальный мир, в мир компьютерных игр, где все основано на магии и колдовстве. В мир, где царят совсем другие законы и понятия, и где все подчиняется чьей-то могучей воле, против которой очень трудно идти.
   В тюремной церкви, которую Игорь довольно часто посещал, он находил успокоение. Она прибавляла ему сил и внушала надежду. Отец Геннадий относился очень чутко к заключенным. Он с каждым пытался найти общий язык, и проникнуть в душу несчастного, лишенного свободы. Отец Геннадий ответил на многие вопросы Игоря. Но были вопросы, на которые он так и не смог дать вразумительного и убедительного ответа. Игорь сомневался, что эти ответы сможет дать вообще кто-либо.
   Совсем другое чувство Лебедев испытывал здесь. Он не знал, как его примут в этом храме, и как отнесутся к нему. Случай с Алексеем заставлял его настораживаться.
   Служба подходила к концу, и Игорь подошел к женщине, торгующей в церковной лавке.
   - Извините, - обратился он к ней. - Вы не подскажите, как можно подойти к этому священнику?
   - А вот как кончится служба, так и подойдите к нему, - отвечала женщина. - Она как раз сейчас и заканчивается.
   - Благодарю, а как зовут священника?
   - Его зовут отец Максим.
   - Спасибо.
   Игорь принялся ждать окончания службы. Ждать пришлось недолго. Вскоре служба окончилась, и люди принялись расходиться. Опасаясь, что священник может уйти, он поспешил к алтарю, с которого уже спускался батюшка.
   - Отец Максим, можно вас? - окликнул его Лебедев.
   Священник остановился и, глядя поверх людских голов на Игоря, принялся терпеливо ждать, когда тот проберется через, пусть и небольшую, но все же толпу.
   - Здравствуйте, отец Максим, я хотел бы поговорить с вами.
   - Я слушаю вас, - произнес священник.
   Игорь немного помедлил, не зная как начать, а затем рассказал все как есть.
   Отец Максим недоуменно изогнул брови.
   - Это почему же он отказался совершать панихиду? - спросил он.
   - Отказался. Сказал, что смерть от наркотиков приравнивается к самоубийству.
   - Какое же это самоубийство, - возмутился отец Максим. - Самоубийство - это когда человек умышленно накладывает на себя руки. А образ жизни, который он вел - это совсем другой вопрос. Да, конечно, вести образ жизни, который ведет к собственной гибели - это грех. Но это никак не может являться самоубийством. Если рассматривать это дело с такой точки зрения, то и мой образ жизни может привести к преждевременной гибели. Ведь я же священник, следовательно, меня могут убить за мою веру. У христиан всегда были и будут враги. Так что же, получается, что и я тоже самоубийца?
   Отец Максим улыбнулся, как бы показывая нелепость собственных слов.
   - Почему же тот батюшка рассудил иначе? - сказал Игорь.
   - Этого я не знаю. Как же зовут этого батюшку, и в каком храме он служит?
   - Как его зовут, я не знаю, но служит он недалеко от моего дома.
   Лебедев назвал название храма.
   Отец Максим посмотрел на него. Взгляд его выражал легкое удивление и, одновременно, сожаление.
   - Вы живете возле этого храма, и не знаете, как зовут местного батюшку? Должно быть, вы очень редко посещаете храм?
   Этот вопрос смутил Игоря.
   - Вообще-то, да, редко, - нехотя признался он.
   - А почему?
   - Видите ли, я... - Он не нашелся, что ответить.
   Отец Максим внимательно смотрел на него.
   - А вы, впрочем, производите впечатление весьма сведущего в этом вопросе человека. Как это объяснить?
   Игорь не ожидал того, что разговор может повернуться в сторону его личности, и поэтому оказался застигнутым врасплох.
   Священник не торопил его но, тем не менее, ждал ответа.
   Лебедеву не хотелось говорить, но и соврать он тоже не мог. Поняв, что от ответа ему не уйти, он рассказал отцу Максиму обо всем, что выпало на его долю. Рассказал он и о тюрьме, и по какому обвинению оказался там, также рассказал и об отце Геннадии.
   Выслушав историю, отец Максим понимающе кивнул.
   - Конечно, откровенно говоря, вашу деятельность нельзя назвать преступной. Ну, какое это преступление. Но, с другой стороны, вы могли бы использовать ваш талант с гораздо большей пользой для людей.
   - Как? - встрепенулся Игорь. - Я уже и сам себе ломаю голову над этим вопросом довольно долго. И никак не могу найти ответа.
   - Ну, - немного подумав, произнес священник. - Вы могли бы попытаться найти себе единомышленников. Объединиться с ними и, создать, ну, хотя бы компьютерную игру для детей и взрослых. Игру, которая бы несла положительный заряд для всех тех, кто будет играть в нее. Вы же сами знаете, какие игры преобладают сейчас. Убийства, колдовство, магия, мистика.
   - Игру? - задумчиво повторил Лебедев. - Но что должна будет представлять собой такая игра?
   - Сложный вопрос, - признался отец Максим. - Но эта игра должна нести в себе христианские основы, христианские понятия. Я представляю ее себе так; это должен быть мир, где все действия должны вести к добру, где персонаж, творящий зло или пытающийся решить что-нибудь при помощи коварства и насилия, был бы обречен на поражение. Он наказывал бы сам себя своими поступками. Создайте мир, в котором бы не было места мафии и преступности, где было бы наглядно показано, что тот, кто совершает убийство, будет непременно за это наказан, что он не избежит возмездия и правосудия. Сами обстоятельства чтобы поворачивались бы против такого человека.
   Игорь изумленными глазами смотрел на священника. Вот он, тот долгожданный ответ на вопрос, как должна выглядеть игра без колдовства и убийств. Вот он, ответ, который он так долго искал. Слова отца Максима были для него откровением.
   - Создайте виртуальный мир, где бизнес не был бы бесчестным, где в нем не было бы мошенничества и обмана, - продолжал батюшка. - Пусть те, кто будут играть в эту игру, наглядно увидят, что зарабатывать деньги можно без воровства, без криминала. Чтобы понятие "предпринимательство" не было бы синонимом слова "воровство". В дореволюционные времена, кстати, так оно и было. Это уже советская власть стала закладывать в это понятие сугубо отрицательный смысл. Следствием чего в нашей стране выросло поколение, не способное на честный бизнес. С извращенной логикой. Попробуйте создать такой мир, может быть, он повлияет положительно на испорченные людские умы. Это и будет достойным применением вашего таланта.
   Игорь стоял как громом пораженный. Перед его глазами, в его голове уже выстраивался этот мир, так доходчиво описанным отцом Максимом. И это было именно то, что он так безуспешно пытался втолковать на работе Галине, но сам не смог закончить свою мысль. Теперь же все становилось на свои места.
   Он посмотрел на священника. Его лицо было абсолютно серьезным. На нем не было и следа насмешки, как это можно было бы заподозрить. Судя по всему, отец Максим и сам уже давно вынашивал эту мысль.
   - Возможно, вы и правы, - произнес Лебедев. - Но такой проект невозможно осуществить в одиночку.
   - Попробуйте найти единомышленников.
   - О, если бы это было так легко. Боюсь, что в нашем мире найти таких людей практически невозможно.
   - Нет ничего невозможного в этом мире, - возразил отец Максим. - С Божьей помощью все возможно.
   - Надеюсь, что это так, - сказал Игорь. - Но мы отвлеклись от вопроса, ради которого я пришел.
   Он словно встрепенулся, стряхнул с себя грезы, в которые погрузился, и пришел в себя.
   - Не разделяю я решения того батюшки, - твердо сказал отец Максим.
   - Но как же теперь быть его родителям? Ведь их сын так и остался не отпетым.
   - Пускай они придут ко мне, в нашу церковь. Здесь его отпоют.
   - Выходит, можно его, все-таки, отпеть? - с надеждой в голосе спросил Игорь.
   - Ну, конечно, можно.
   - И это даже после того, как его отказались отпевать в епархии?
   - Ну и что? Он не является самоубийцей.
   - И что же, его родители должны просто придти к вам, и все?
   - Пусть придут, и захватят с собой свидетельство о его смерти. Если в нем нет прямого заключения о том, что он совершил самоубийство, то мы с чистой совестью совершим о нем панихиду.
   - Спасибо вам.
   Лебедев покинул храм. В тот же вечер он передал все услышанное Коршунковым. Трудно передать, какую надежду вселили его слова в их сердца. В воскресенье утром он отвез их обоих в храм, в котором служил отец Максим. Тот тепло их принял и, прочитав свидетельство о смерти, подтвердил, что Алексея вполне можно отпевать.
   Когда панихида была окончена, Игорь увидел, как преобразились Виктор и Маргарита. Они, уже почти лишившиеся надежды на спасение их сына, вдруг почувствовали небывалое облегчение. Оба покидали храм чуть ли не со счастливыми выражениями лиц.
   Лебедев направился вслед за ними, но отец Максим удержал его.
   - Ну, а как вы сами, - с улыбкой спросил он. - Не определились еще?
   - Насчет чего? - не понял Игорь.
   - Насчет своей веры. Ведь вы же, как я понимаю, мечитесь между двух религий. Между православием и буддизмом.
   Игорь неопределенно передернул плечами.
   - Да, мои родители принадлежат к разным верам.
   - Ну и?
   Он вздохнул.
   - Чтобы занять какую-то позицию, необходимо твердо знать, что занимаешь правильную сторону. А на чьей стороне истина? И существует ли вообще она? Какая вера правильная, православие или буддизм? Или вообще не существует правильной веры?
   Отец Максим пожал плечами.
   - Я считаю правильной нашу святую православную веру.
   - Стоп, стоп, стоп, отец Максим, - остановил его Игорь. - Я не спрашиваю, какую веру считаете правильной вы. Я спрашиваю, какая вера является истинной. Не с вашей позиции, а с позиции Бога, если можно так выразиться.
   Лебедев воззрился на священника.
   - Как было на самом деле? Что творилось во времена сотворения мира?
   Отец Максим помедлил, затем задумчиво хмыкнул.
   - Понимаете, Игорь, я православный священник, и должен блюсти веру православную. Я считаю себя приверженцем христианства, и по мне так пусть хоть появятся стопроцентные доказательства обратному моей вере. Меня это не интересует, моя вера - это моя вера. Она меня устраивает во всех отношениях. А как было на самом деле, я не знаю.
   - Как это вы не знаете? - немного опешил тот.
   - А вот так. Не знаю, и все тут, говорю вам честно и откровенно.
   - И вас совсем не интересует истина?
   - Человеку не дано знать о путях Господних, и о его промысле.
  
  
  27
  
  
   Возвращаясь домой, Игорь чувствовал себя слегка шокировано. Вроде бы все шло хорошо, но последние слова отца Максима оказались для него весьма неожиданными, оставив неприятный осадок в его душе. Отец Максим сам невольно засвидетельствовал против Евангелия. "Меня устраивает моя вера", - говорил он. Тем самым он как бы заявил, что в Евангелии истины нет. Это лишь один из вариантов истории, которого придерживается он сам. Тогда при чем здесь Бог? Как же он хочет, чтобы Игорь обратился к православию, если в этой вере нет истины? Получалось, что и во Христе нет истины. Это всего лишь желание во что-нибудь верить.
   В голове Лебедева возникли сумбур и путаница. А ведь он до сих пор не мог поспорить против христианства. Он верил в него. Или же отец Максим имел в виду не христианство, как таковое, а именно православие, как один из вариантов христианства. Как же все-таки расценить его слова? Если бы тот попытался привести неопровержимые доказательства в пользу своей веры, заставляющие его быть убежденным ее сторонником, тогда другое дело. Но он сказал, что его устраивает его вера. А это очень опасный аргумент. Человек всегда выбирает такую веру, которая соответствует его внутреннему миру. Иначе говоря, ту веру, которая оправдывает его поступки, и одобряет его образ жизни. А это ни в коем случае не является истиной.
   Всю обратную дорогу Игорь ехал молча, погруженный в свои мысли, и совершенно не замечал присутствия Виктора и Маргариты, которые, напротив, испытывали значительное облегчение на душе. Конечно же, их можно было понять, все-таки они получили то, что хотели; их сын был отпет.
   И все же отец Максим оставил положительный след в душе Игоря. Этим следом была идея создания компьютерной игры, весьма непохожей на все, что выпускалось раньше. Идея была превосходной, но Лебедев даже не знал, как взяться за это дело. Он никогда не занимался производством игр, но знал, что для этого необходимо несколько десятков человек. Нужна была целая студия, и нечего было и думать о том, чтобы осуществить такой проект в одиночку. Единственное, что можно сделать в одиночку, это написать сценарий игры.
   Но, может ли он сделать хотя бы это?
   В тот же день Игорь скачал из Интернета все, что смог найти об играх; то, как создаются игры, как пишется для них сценарий, и многое другое. Начав изучать все это, он понял, что поставил перед собой очень трудную, возможно даже что и вовсе невыполнимую для него задачу. Даже если ему и удастся написать сценарий для такой игры, то это будет еще меньше чем полдела. Самым трудным будет найти разработчиков, которые согласятся создать игру по такому сценарию.
   Игорь погрузился в изучение компьютерных игр. Он изучал их содержание, принцип работы, правила и все такое прочее. Аннотации ко всем играм, которые он просмотрел, не имели ничего общего с тем, что ему хотелось создать. Он еще даже не знал, в каком жанре должна быть такая игра. Этот вопрос еще предстояло решить. Лебедев принялся перебирать в уме различные жанры и направления. "Стрелялки", гонки и драки отпадали сразу, в этом не было никакого сомнения. Отпадали также авиасимуляторы и различные "квесты". На некоторое время он задержался на ролевых играх. Этот жанр особенно его заинтересовал. В нем перед игроком открывались широчайшие возможности. Игрок мог фактически не ограничиваться в своих действиях. Это давало большие преимущества для реализации любых фантазий. Можно было создать такой мир, в котором бы герои могли бы самосовершенствоваться практически безгранично, и совсем необязательно в сторону физического могущества. Герой вовсе не обязательно должен был бы быть сильным физически, непобедимым или обладать колдовскими навыками. Герой мог бы расти в духовном и нравственном плане. То есть, его уровень совершенства мог повышаться в соответствии с его поступками и делами. Сделал герой добрый поступок, к нему улучшилось отношение окружающих, а у самого героя повысился, например, уровень здоровья. Вместо магических и колдовских способностей его можно было бы наделить духовной силой. По мере роста духовного совершенства он получал бы дар исцеления других людей. Чем выше рос бы его уровень совершенства, тем больше открывалось бы в герое его духовных способностей. Он мог бы получить дар прозорливости, способность видеть будущее или еще что-либо в этом роде. Ему могли бы являться ангелы, которые наставляли бы его на праведный путь. Во время сна ему могли бы являться откровения. Совершенствуясь сам, герой мог бы наставлять других людей, со временем приобретая себе учеников и становясь учителем.
   Как известно, нет пределов человеческого совершенства, и такая игра могла бы быть бесконечной, как и многие другие ролевые игры. Или же напротив, можно было бы сделать концовку, согласно которой герой, достигнувший пика совершенства, живым возносился бы на небо. И параллельно с совершенствованием героя, совершенствовался бы и окружающий его мир, так как жители этого мира стремились бы к добру.
   Игорь задумчиво потер рукой подбородок, не отрывая взгляда от экрана монитора. А ведь это действительно заманчивая идея. В такой игре можно сделать и сюжет вполне интригующий. Многие полагают, что такая игра будет чрезвычайно скучной и неинтересной. Но это так только кажется на первый взгляд, из-за сложившихся стереотипов. Например, сюжет можно сделать таким; Герой игры случайно находит некую таинственную старинную книгу, в которой описываются способы духовного совершенства. Он принимается за ее изучение, обращаясь при этом за помощью к различным знающим людям. Этими людьми могут быть священники и монахи, а сама таинственная книга основывалась бы на учении Христовом, открывая при этом людям путь к спасению. Герой находил бы себе единомышленников, объединялся с ними в общины, в которые бы тянулось все больше и больше людей. Он бы совершал путешествия по карте, отыскивая при этом другие старинные книги, при помощи которых обрывки преданий складывались в одно целое, образуя при этом единую картину учения Христова. Такой сюжет, по мнению Игоря, был бы не менее таинственным и завлекательным, чем любые другие игры, основанные на придуманном волшебстве, а также мистике и колдовстве.
   Игорь был доволен. Сюжет хорошо вырисовывался, и если над ним тщательно поработать, можно написать вполне неплохой сценарий ролевой игры.
   Это был один из вариантов.
   Был еще и второй, тоже пришедший ему в голову. Собственно, это была идея священника. Можно было бы попробовать создать экономическую стратегию. Что-то подобное играм "Цивилизация" или "Сим Сити". В этой игре строился бы город, экономика которого развивалась бы не по пути варварского капитализма, а по принципу "Все для блага человека". Как бы это банально не звучало.
   Игра, она тем и хороша, что отличается от реального мира. В ней можно реализовать любую мечту, любую фантазию. Так почему же не реализовать мечту о справедливом государстве, государстве с человеческим лицом. Создать именно такую вот утопию. Насколько Игорь знал, таких игр пока еще не существовало. Неужели же никому не интересен такой мир. Виртуальные миры, также как и в реальной жизни, всегда строились на обмане, коварстве, лжи и лицемерии. Почему так? Неужели же в человеке всегда и неизбежно преобладают низменные инстинкты? А если так, то почему человечество вместо того, чтобы подавлять их, старается идти на поводу этих инстинктов, выплескивает их наружу? Если не получается этого сделать в реальной жизни, то добивается этого в искусственной реальности.
   Но для чего это нужно? Разве человек не понимает что, давая свободу своим низменным инстинктам, он делает себя рабом темной стороны своей сущности, а это ведет к деградации человека как личности. Видимо не понимает. Или же ему это просто нравится.
   Как же должна выглядеть такая стратегия? Это просто сказать, но не просто себе даже и представить.
   Игорь снова глубоко задумался. И чем больше он думал, тем сложнее ему казался этот вопрос. Лебедев попытался представить себя на месте правительства - чтобы он предпринял для того, чтобы сделать жизнь общества идеальной, а человечество совершенным в моральном и нравственном плане? И понял, что даже не может себе представить, как это сделать.
   А, может быть, сделать главным героем такой игры бизнесмена. Иными словами, сделать все так, как предлагал отец Максим. В этом бизнесе нельзя было бы делать деньги на криминале, мошенничестве и обмане. Вернее, можно, но если игрок пойдет по этому пути, то рано или поздно придет к краху, зайдет в тупик. Проще говоря, создать такой мир, где игрок понимал бы, что обманом и преступлением разбогатеть нельзя.
   В общем, возможностей в игровой индустрии было великое множество. Это было совершенно ясно. И вполне возможно создать религиозно-нравственную игру, которая была бы вполне интригующей и захватывающей. Для этого необходимо всего лишь приложить фантазию.
   Вот только плохо то, что разработчики тщательно избегают подобных тем в играх. Складывалось такое впечатление, что существует какой-то заговор, целью которого является не допустить всеми силами христианские основы в игровую индустрию. Хотя, возможно, разработчикам просто не приходило ничего подобного в голову, что в их сознании заложены стереотипы о том, что подобная игра не будет никому интересна.
   И все же, почему он все время думает именно о христианстве, а не о буддизме? Игорь потер лоб, словно прислушиваясь к самому себе. Христианство - странная вера. Она существует уже две тысячи лет, но человечество по-прежнему не желает принимать ее. Конечно, формально, едва ли не половина населения земного шара называет себя христианами. Но само учение Христа никто не принимает. Последователи Христовой веры разбились на множество церквей, и каждая ведет непримиримую войну с остальными. Само учение уже давно заменено правилами и обрядами. В каждой церкви существуют свои собственные "святые", которых не признают все остальные церкви. И такими "святыми" зачастую назначаются сильные мира сего, покровители той или иной церкви. Хотя даже в самом Евангелии запрещено создавать себе кумиров и придумывать учителей. Сказано, Богу одному поклоняйся и ему и служи.
   А ведь даже и литературы христианской не существует, как таковой. Есть множество духовных книг, но все они сводятся лишь к агитации в пользу какого-то конкретного направления. Например, православные книги превозносят свою веру, и обличают католиков, баптистов и все остальные разновидности последователей христианства. То же самое делают католические книги, протестантские и все прочие. Существует четкое разделение - либо ты католик, либо православный, либо еще какой. Но если появляется какая-то книга, которая не прославляет никакую конкретно церковь, а просто призывающая жить по учению Христа, то от такой книги отрекаются все существующие направления. В этом они проявляют удивительную солидарность. Подобную книгу порой и вовсе не допускают до печати.
  
  
  28
  
  
   Работа в офисе не была обременительной для Лебедева. Он легко и быстро справлялся со всеми возложенными на него обязанностями, в результате чего у него выпадало множество свободного времени.
   Впрочем, все остальные сотрудники тоже не были перегружены работой. Поэтому, едва лишь их непосредственный начальник Юрий Золотарев покидал офис, многие тут же погружались в компьютерные игры. Было похоже, что игровая индустрия проникала во все отрасли.
   Игорь не раз внимательно наблюдал за сотрудниками, пытаясь выяснить их вкусы, определить какие игры им больше нравились. Суть большинства этих игр сводилось к одной цели; убей своего врага.
   Стоя за спиной Галины, Лебедев произнес:
   - По-моему слишком много жестокости.
   - Разве? - удивилась та, бросая на Игоря взгляд через плечо. Она играла в какую-то ролевую игру, главный герой которой, облаченный в рыцарские доспехи, огромным мечом рубил разную нечисть.
   - И потом, по-моему, подобные игры слишком длинны, чтобы играть в них в рабочее время.
   - Верно, - согласилась Галина.
   - А что, начальство разрешает устанавливать на рабочих компьютерах подобные игры?
   - Нам повезло с начальством, в этом плане, - отозвалась женщина. - Он не слишком строг в этом отношении. Ему главное, чтобы мы выполняли свою работу. Я свою выполняю хорошо. По-крайней мере, я так думаю.
   Игорь улыбнулся, качая головой, и наблюдая за событиями на экране монитора.
   - Не ты ли говорила, что не любишь игр, в которых присутствует насилие?
   - Разве же здесь насилие? - искренне удивилась Галя.
   - А что же? Герой размахивает мечом, рубит всех направо и налево.
   Она хмыкнула.
   - Это же просто необходимый элемент. А вообще-то, это просто приключения.
   - Это я понял. Но, почему ты говоришь, что это необходимый элемент? Разве нельзя сделать игру, в которой никто никого не будет убивать?
   - Вы уже говорили об этом. И все же я не понимаю, как такая игра будет выглядеть.
   - Очень просто. Взять хотя бы ту же ролевую игру. Можно было бы развивать в персонаже навыки добродетельности и нравственности. За добрые дела повышать ему уровень, а за злые понижать.
   - Гм, - сказала Галина. - Но, во многих играх так оно и делается. За преступления - кражи, убийства или еще за что-либо подобное, штрафуют и даже сажают в тюрьму.
   - Не всегда. В играх есть множество обходных путей. Почему бы не устранить их.
   - Тогда что останется делать персонажу?
   Игорь поколебался, и рассказал Галине сюжет придуманной им игры. Выслушав его, женщина ненадолго задумалась.
   - Не знаю, - честно призналась она. - Ничего подобного никогда не приходило мне в голову. Подобных игр я никогда не видела. Их просто нет.
   - А если бы были?
   - Полагаю, что они обладали бы определенным интересом. В них был бы свой шарм.
   - К тому же, вполне возможно заменить в таких играх и колдовство. Например, религиозным таинством.
   - Что еще за религиозные таинства? - не поняла Галина. - Честно говоря, я слабо разбираюсь в таких вопросах.
   - Ты читала когда-нибудь Евангелие?
   - Нет, - покачала головой та. - Меня это никогда не интересовало.
   - Ну, а если бы появилась такая игра, какую я сейчас обрисовал, ты, как игрок, стала бы в нее играть?
   - Не знаю. Вообще-то любопытно, наверное, я бы попробовала. Хотя, многое будет зависеть от сюжета.
   - Все верно.
   Галина снова углубилась в события на экране.
   - А к чему вы, собственно, такой разговор странный ведете? Такой игры ведь все равно нет.
   - Нет, - согласился Игорь.
   - Тогда к чему все это?
   Она бросила на Лебедева непонимающий взгляд.
   - Может быть, вы хотите сами создать такую игру?
   Он посмотрел на нее с изумлением и, одновременно, с уважением.
   - Гм, гм.
   Галина улыбнулась.
   - Ничего у вас не получится. Один вы этого сделать никогда не сможете. Даже не надейтесь.
   - Один, конечно.
   - Вам понадобится целая студия для этого.
   - Ты словно читаешь мои мысли, - признался Игорь.
   Галя засмеялась.
   - Что ж, ищите разработчиков. Хотя я сильно сомневаюсь, что их заинтересует такая тема.
   - Почему?
   - Не знаю. Просто это слишком не похоже на все существующее. Разработчики просто побоятся рисковать. А тем более те богатые дядя, которые вкладывают деньги в производство игр.
   Игорь вздохнул.
   - Именно этого я и боюсь.
   Галина смотрела на него, машинально водя пальцами по клавишам клавиатуры.
   - А зачем вам-то это надо? - спросила она, после недолгого раздумья. - Это же не ваша область.
   - Не моя, - согласился он, и задумался. Что он мог сказать Галине, как объяснить свои стремления? Поймет ли она его? Сможет ли? Да и захочет ли понять?
   - Каждый человек должен сделать в своей жизни что-то нужное и полезное.
   - А разве сейчас вы не делаете ничего нужного и полезного? - удивилась женщина. - Разве ваша работа никому не нужна?
   - Это не совсем то, - сказал Игорь. - Это работа, которую я выполняю ради денег.
   - А что же вам нужно еще?
   - Я хочу сделать что-то, что позволило бы мне в момент моей смерти сказать: "Я прожил свою жизнь не напрасно, и оставил своим потомкам наследие, за которое мне не стыдно". Это и будет моим следом, который я оставлю в жизни. Это будем тем, за что не стыдно будет умирать. И я буду знать, что ухожу в иной мир с чистой совестью и со спокойной душой. Буду знать, что наследие, которое я оставлю потомкам, пойдет им на пользу.
   Галина поежилась.
   - Не рано ли вы толкуете о смерти? Ведь вы еще довольно молоды.
   - О смерти надо думать всегда, - возразил Лебедев. - Никто не знает, когда она придет, и сколько кому отведено времени на земле. Поэтому надо торопиться.
   - Какие-то фатальные мысли у вас, - заметила Галя. - Даже страшно становится.
   - А что делать? Человек рождается, чтобы умереть. И не в его власти победить смерть.
   Ее передернуло.
   - От таких мыслей можно и с ума сойти.
   - Можно. Просто не нужно на них слишком уж заостряться. Необходимо всего лишь стараться оставить после себя то, за что не будет стыдно.
   Немного позже, в тот же день, когда Игорь сидел, погруженный в свою работу, возле его стола остановился Золотарев, и некоторое время наблюдал за своим подчиненным. Лебедев делал вид, что не замечает своего начальника но, наконец, не выдержав, повернул к нему голову.
   - Что-нибудь не так? - спросил он.
   - Да нет, все так, - поколебавшись, ответил Золотарев. - Все так.
   Но Игорь уже не мог продолжать дальше работать. Он видел, что начальник неспроста подошел к нему. У босса есть какое-то дело к своему сотруднику, и это начинало тревожить Лебедева.
   - Ты что-то хочешь сказать? - Они уже давно перешли на "ты".
   Чуть помедлив, Золотарев придвинул к себе свободный стул, и сел рядом с Игорем. Теперь тот окончательно насторожился. Его терзали тревожные предчувствия.
   - Я хотел бы с тобой поговорить кое о чем, - сказал Золотарев.
   - Я слушаю. - Игорь повернулся вместе со стулом к начальнику.
   - Ты ведь был когда-то хакером, взламывал разные коды и программы. Так ведь?
   - Да, верно. - Лебедев пока еще не мог понять, куда клонит его шеф, но чувство тревоги нарастало.
   Золотарев бросил задумчивый взгляд на экран монитора, за которым работал Игорь. Он положил руку на стол, и пробарабанил пальцами.
   - У меня к тебе есть просьба. Не мог бы ты взломать для меня кое-какой пароль к одному компьютеру?
   Игорь почувствовал, как у него пересохло во рту. Началось. Ну, конечно, что может быть нужно начальнику от бывшего хакера? Рано или поздно, а это должно было произойти.
   Золотарев заметил, что по лицу Лебедева пробежала тень, но продолжал ждать ответа.
   - Извини, но я завязал с этой профессией.
   - Да ладно тебе, ведь это же такая мелочь.
   Лицо начальника выражало невинность, но в глазах мелькали настороженные огоньки.
   - Мелочь? - переспросил Игорь. - Как я понимаю, ты хочешь влезть в компьютер конкурентов?
   Золотарев быстро огляделся по сторонам.
   - Даже если так, то что?
   - А ничего. - На лице Лебедева появилась отчужденность. - Это будет противозаконно. Это будет преступление.
   - Да перестань. Все в этой жизни противозаконно. Все преступление. Продавать порнофильмы тоже противозаконно. Однако людям нравится их смотреть. Тебе самому нравится их смотреть?
   - Я их не смотрю.
   - Но тебя они возбуждают? Твоему мужскому достоинству они нравятся?
   Подобная прямота немного смутила Игоря.
   - Даже если моим гормонам это и нравится, то это еще ни о чем не говорит. Я не хочу, чтобы соблазн исходил от меня. И, к тому же, то, что ты мне предлагаешь, не торговля порнофильмами.
   - Да ты даже не знаешь, что я тебе предлагаю, - возразил Золотарев.
   - Догадываюсь. Если ты хочешь, чтобы я вломился в компьютер к твоим конкурентам, то это значит, что я должен буду либо украсть у них деньги, либо выведать их документы и операции. Я прав?
   Золотарев поджал губы, и Игорь понял, что угадал.
   - Но ведь это же фактически не будет для тебя ничего значить, - в сердцах воскликнул шеф.
   - Ты так думаешь? Меня могут вычислить.
   - А ты сделай так, чтобы не вычислили. Но даже если и вычислят, то что за беда? Выйдут-то все равно на меня. О тебе ведь никто знать не будет.
   - И тебя устроит такой вариант?
   Лицо Золотарева нахмурилось. Взгляд стал жестче. Было видно, что ему не нравится упрямство Игоря, не этого он от него ждал. А тот выжидающе смотрел на своего начальника. Золотарев раздумывал, прежде чем ответить.
   - Нет, - наконец сказал он. - Мне необходимо, чтобы был успех.
   - А я устраивался системным администратором, - сказал Лебедев. - И взламывать компьютеры не входит в мою обязанность.
   - Знаю, знаю, - раздраженно сказал Золотарев, отстраняясь от Игоря. - В общем, ты отказываешься?
   - Да, я отказываюсь, - твердо сказал системный администратор.
   - Очень жаль, - Шеф поднялся со стула. - Будем считать, что разговора не было.
   Игорь некоторое время смотрел в спину удаляющемуся начальнику, затем вернулся к своей работе.
  
  
  29
  
  
   Отказ выполнить просьбу Золотарева не мог пройти для Лебедева безнаказанно. И он это знал. Золотарев не сможет ему этого простить, а значит, нужно было ждать от него либо мести, либо увольнения, что тоже является одним из видов мести. Время показало, что Игорь был прав. Золотарев его невзлюбил, это было видно по лицу начальника, по тем взглядам, которые он время от времени бросал на своего подчиненного. И, в конце концов, последовало увольнение. Золотарев сослался на то, что в штатах происходит сокращение, и Лебедев увольняется как новичок.
   Игорь этого ждал. Что ж, это был не самый худший из вариантов. Золотарев мог запросто подставить его, чтобы отомстить за этот отказ.
   Итак, в последний день июля месяца Игорь Лебедев был уволен. Покидая свое рабочее место, он с горечью подумал о том, что честные принципиальные люди абсолютно никому не нужны. Честность не котируется, даже более того, она считается пороком в обществе. И вообще, насколько же Игорю жилось проще раньше, когда он и вовсе не забивал себе голову такими вопросами. Вопросами о нравственности, совести, чести и морали. Гораздо проще жить и зарабатывать деньги, когда не думаешь ни о чем из этого, не думая о том, что оставляешь после себя.
   Но теперь перед ним снова вставал вопрос о том, как быть дальше. Куда идти, и где приложить свои таланты? То, что он способен еще на многое, Игорь не сомневался. Но нужно ли это вообще кому-то? Неужели же был прав Александр Антонов, когда говорил, что он рано или поздно вернется обратно на рынок, готовый торговать порнофильмами? Неужели же настолько деградировал мир, настолько пали его устои, что в нем уже нет места программисту, пытающемуся применить свой талант в благих целях? И что вообще хочет общество? Неужели же только удовлетворять свои страсти, развлекаться, и делать деньги любым путем? Если это так, то человечество неизбежно придет к своей гибели. История уже не раз показала, что все империи, население которых жило исключительно ради удовлетворения своей плоти, неизбежно разрушались и переставали существовать.
   Вернувшись к себе домой, Игорь снова погрузился в свои религиозные книги, пытаясь в них найти ответы на мучившие его вопросы. И чем больше он занимался их изучением, тем больше удалялся от буддизма, становясь при этом все большим сторонником христианства. Эта религия казалась ему ближе, и давала ответы, которые не давал буддизм.
   В воскресенье к Игорю пришла его мать. Узнав о том, что ее сына уволили с работы, она сильно расстроилась.
   - Как же так, - сокрушалась она. - Ведь ты проработал у них всего две недели.
   Лебедев поведал о разговоре, который состоялся между ним и его начальником. Мать выслушала, и горько покачала головой.
   - И как же ты думаешь дальше быть? - спросила она.
   - Не знаю, что-нибудь придумаю. - Игорь старался говорить как можно более безмятежно, чтобы не расстраивать мать еще больше.
   - Может быть, тебе следовало бы согласиться, - робко предположила Валентина Ивановна.
   Он с удивлением посмотрел на мать.
   - Нет, я не могу пойти на это. Ты хотя бы представляешь, к чему это может привести? Это же чистой воды криминал. И если бы меня вычислили, то я автоматически стал бы крайним. Понимаешь, Золотарев пытался меня просто-напросто подставить. И все. За это не только посадить, за это вполне и убить могут. Я принял единственное правильное решение в данной ситуации.
   - В таком случае, наверное, даже лучше, что ты ушел оттуда, - после некоторого размышления согласилась Валентина Ивановна.
   Они помолчали.
   - А Любу ты больше не видел? - переменила тему мать.
   - Нет, а зачем мне с нею видеться?
   - Вдруг вы снова с нею сойдетесь.
   Игорь покачал головой.
   - Нет, это невозможно. Она приняла твердое решение. Да и не связывает нас с ней больше ничего.
   Он прошелся по комнате и, прислонившись спиной к стене, сложил на груди руки.
   - У вас с ней даже детей не было, - сказала Валентина Ивановна. - Мне кажется, что если бы у вас были дети, то все могло сложиться по-иному.
   Лебедев неопределенно пожал плечами.
   - Не знаю. Может быть, и так. Но у нас их не было, так о чем тут говорить.
   Мать немного подумала.
   - Все равно, мне кажется, что вы могли бы завести детей как-нибудь иначе.
   Игорь с недоумением посмотрел на мать.
   - Как? Усыновить кого-нибудь?
   - Не обязательно. Вроде бы, говорят, сейчас можно вырастить ребенка в пробирке.
   - В пробирке?
   - Ну, или как это там называется. Я слышала, что бывают случаи, когда ребенка выращивает суррогатная мать, совершенно чужая женщина. А все гены, клетки, или уж не знаю как выразиться, будут принадлежать вам. Это был бы полностью ваш ребенок.
   - Партеногенез, - сказал Игорь. - Имплантация.
   - Что это такое?
   - Это когда эмбрион внедряется в тело носителя, и развивается там. Еще бывает ксеногенез, вроде бы я где-то слышал этот термин, это когда зародыш не имеет ничего общего с матерью, которая его вынашивает. В сущности, вынашивание ребенка суррогатной матерью и есть этот самый ксеногенез.
   - Слова-то какие мудреные, - покачала головой Валентина Ивановна. - Неужели же нельзя проще выразиться?
   Игорь развел руками, показывая свою беспомощность.
   - Что поделаешь, эти слова пришли к нам из-за границы.
   - А разве вы с Любой не могли завести ребенка подобным образом? - настаивала Валентина Ивановна.
   Лебедев поморщился.
   - Мне неприемлема сама мысль о том, что моего ребенка будет вынашивать совершенно чужая женщина. К тому же, это стоит очень дорого.
   Мать понимающе кивнула.
   - Все равно, - продолжал он. - Даже если любой эксперт докажет, что это будет мой ребенок, все равно, мне кажется, я буду относиться к нему, как к чужому. Я не Господь Бог, и принять этого не могу.
   - При чем здесь Господь Бог? - не поняла Валентина Ивановна.
   Игорь посмотрел на книжную полку, где он держал книги по различным религиям.
   - Как это ни странно, но первый случай ксеногенеза описан в Новом Завете.
   Мать недоуменно изогнула брови.
   - Иисус Христос был воплощен в тело Марии тоже извне. Если разобраться и посмотреть на это событие с научной точки зрения, то становится ясным, что Иисус Христос, будучи еще в зародышевом состоянии, являлся имплантатом. По сути, Мария и была как раз суррогатной матерью. Ведь она никогда не знала мужчины, и была девственницей. Так что забеременеть обычным способом она просто не могла. В Евангелии говорится, что Марии был послан голос свыше, который сообщал, что она родит Христа-спасителя. Она была избрана Богом для того, чтобы воплотить в человеческое тело Божественную сущность. Следовательно, зародыш был в нее имплантирован.
   - Жуть какая-то, - невольно передернулась Валентина Ивановна, пытаясь наглядно представить все это себе.
   - Вовсе не жуть, - возразил Игорь. - Просто научное обоснование беременности Марии, подходя к этому вопросу с религиозной позиции. Божественная энергия воплотилась в человеческое тело, так возник зародыш Иисуса Христа. Из всего этого следует вывод, что сама Мария не имела никакого отношения к зачатию этого ребенка. Вернее, в нем, в Иисусе Христе не было ни одного гена, ни одной клетки, принадлежащей Марии. Она лишь его выносила. Весь он, целиком и полностью принадлежал к совершенно иной сущности, нежели человек. В Евангелии описана одна сцена; когда к Иисусу Христу подошли люди, и сказали, что мать его и братья стоят снаружи за дверью, и не могут пройти к нему, Иисус ответил, что мать его тот, кто выполняет волю отца его Бога. Этими словами он засвидетельствовал, что Мария не приходится ему матерью в полном смысле этого слова. Она лишь его выносила, и он это прекрасно знал и понимал. Да иначе и быть не могло. Если простая и смертная женщина родила Бога, то получалось, что ранее Бога и вовсе не существовало. Его родила Мария. А если она родила простого ребенка, то он не мог быть Богом. Но все дело в том, что Иисус Христос был никем иным, как самим Богом, лишь воплотившимся, при помощи Марии, в тело человека, оставшись при этом Богом. Этим и объясняются его слова, быть может, довольно жестокие но, тем не менее, совершенно необходимые для того, чтобы люди никогда не забывали, кем он является на самом деле.
   - А почему же тогда для рождения Христа была выбрана именно Мария? - спросила Валентина Ивановна. - А не любая другая женщина?
   - Очевидно потому, что Бог посчитал Марию самой чистой и праведной женщиной во всем мире. Он решил, что лишь она одна достойна того, чтобы воплотить в тело человеческое его божественную сущность. Но она вовсе не равна Богу, и уж тем более, никак не является "Царицей Небесной", как ее провозгласила Церковь, забыв слова Иисуса Христа, забыв его предупреждения. Это уже явный перебор, согласно которому получается, что Бог является чуть ли не рабом Марии. Подобное утверждение уже является настоящим язычеством. Вполне возможно, что как посредница и заступница за род человеческий, Мария действительно и есть такая сильная защитница. И уж, конечно же, ее просьбу услышит Иисус Христос, который и является тем самым Богом, который явился евреям еще во времена Моисея. Но это вовсе не значит, что Мария является "Царицей небесной". Это уже подмена. Но факт остается фактом, в том смысле, что она выносила и родила Иисуса Христа, потому что была этого достойна, была чиста и непорочна, и была избрана из числа всех женщин, живущих в то время на земле. И она, без сомнения, является могучим посредником между человеком и Богом.
  
  
  30
  
  
   - Ты говоришь так, словно сам в это веришь, - после недолгого молчания произнесла Валентина Ивановна. Она смотрела куда-то в стену, не поворачивая к сыну головы.
   - Верю, а почему бы и нет?
   - Ох, - вздохнула она. - Только почему же не чувствуется ни защита Божьей Матери, ни ее покров? Если она такая заступница за род человеческий, то почему столько несчастий на земле?
   - А ты сама молилась когда-нибудь? - спросил Игорь.
   Валентина Ивановна вяло махнула рукой.
   - Да я и молиться не умею.
   - Что значит, не умеешь? Молитва должна исходить из сердца. Это вовсе не значит, что для этого обязательно нужно знать текст молитвы. Это ведь не заклинание, где нельзя переставить местами даже двух слов.
   - Не знаю, - довольно сухо сказала мать. - Я никогда всерьез не думала об этом.
   - Как же ты тогда хочешь, чтобы Божья Матерь тебе помогала?
   - А разве для того, чтобы оказывать людям помощь, Божьей Матери обязательно нужно, чтобы ее об этом просили? - возразила Валентина Ивановна. - Если она так любит все человечество, то и помогала бы всем сама, а не ждала бы, когда ее об этом люди попросят.
   - А почему ты уверена, что она не помогает? - спросил Игорь. - Вполне возможно, что она незримо оказывает помощь людям.
   - Почему же тогда ее помощь не чувствуется?
   - Ты уверена в этом? Разве в твоей жизни ни разу не было случая, когда ты уже не ожидала помощи ниоткуда, а эта помощь вдруг приходила?
   - Гм, ну, было, конечно. Только при чем здесь Богородица?
   - Как же это, при чем? Она же и есть незримая помощница людям. Или ты полагаешь, что она должна явиться во всем своем обличье и сказать; вот, я помогаю тебе, но и ты не забывай меня, не забывай того, кто тебе помог?
   Валентина Ивановна нахмурилась, раздумывая над словами сына.
   - Вся наша беда в том, - продолжал тот, - что мы не способны увидеть помощь Божью, и стараемся все приписать слепому случаю, везению или совпадению. Придумали себе такое понятие как "удача", "фортуна". Мы все объясняем простым совпадением, совершенно не понимая того, что таких совпадений просто не бывает. Ничто не случайно в нашем мире.
   Валентина Ивановна вздохнула.
   - Если ты такой верующий, то почему же ты почти не бываешь в церкви, не отстаиваешь службы, не соблюдаешь церковные обряды?
   - А я не знаю, существует ли вообще христианская церковь, - вдруг признался Игорь. - И все эти службы и правила - это совсем иное.
   Мать бросила на сына удивленный взгляд.
   - То есть как это, существует ли христианская церковь? - спросила она. - А что же тогда представляет собой наше православие? А католическая церковь? Баптистская, да и все остальные? Разве все они не являются христианскими?
   - В том-то и дело, что их слишком много, - воскликнул Лебедев. - Все они называют себя христианскими, а друг с другом непримиримы. Это и вызывает подозрения.
   - Непримиримы, - согласилась Валентина Ивановна.
   - То-то и оно, - подтвердил он. - Вся их деятельность сводится лишь к самовосхвалению, и переманиванию друг у друга паствы. А само учение христово, то, что он проповедовал, почему-то игнорируется. Взять хотя бы нашу православную церковь. С одной стороны, вроде бы все правильно. Священник, который приходил к нам в тюрьму, учил меня именно Евангелию. Да и в некоторых книгах, что продают в церквях, тоже вроде бы все правильно написано. Но однажды я увидел по телевизору священника, настоятеля какого-то храма в Санкт-Петербурге. Так вот, он во всеуслышание заявлял, что Сталин был святым. В его храме даже висит икона с изображением этого самого Сталина. На вопрос, чем же Сталин заслужил быть святым, священник ответил, что тот пополнял ряды мучеников за Христа, следовательно, он и сам был святым. Иначе говоря, Сталин был святым потому, что уничтожал христиан. И это заявляется публично священником на всю страну. Он же заявил, что Ленин был великим пророком, а сам он является его потомком. Что это? Как это понимать? Кроме как кощунством этого никак иначе не назовешь. Таким заявлением православная церковь публично показывает, что она является глубоко антихристианской церковью. А как еще это можно понять, если церковь открещиваются от всех тех тысяч и тысяч священников, которые были уничтожены безбожным Лениско-Сталинским режимом, целью которого было уничтожить само имя Божье из памяти народа. Церковь публично предает их всех, показывая, что она служит палачам и тиранам, врагам веры христовой. И патриархия на это заявление никак не среагировало. Этот священник не был лишен сана, он продолжает вести службы в своей церкви. Выходит, что это не частное мнение священника-отступника, а вполне официальная позиция церкви. Вот это страшно. Как, после этого, православная церковь может считаться христианской? Она публично отрекается от Христа. Подобные заявления просто кощунственны. Получается, что церковь служит и поклоняется тем силам, которые пытаются уничтожить на земле христианство. Да и вообще, все, кто раньше хулил Бога, боролся с верой в него, приветствовал уничтожение храмов, все они теперь считаются истинно православно-верующими. Это уже, по-моему, верх кощунства.
   - Безумство одно в нашем мире, - произнесла Валентина Ивановна. - И сами мы все безумны. Мечемся из одной крайности в другую, не знаем, где правда, а где ложь. Не знаем, к чему стремиться, и для чего жить. Все идеалы ложные, все цели иллюзорные. Все суета, и все бессмысленно, а удел и праведников и грешников один - смерть.
   Игорь невольно улыбнулся.
   - Ты рассуждаешь, как ветхозаветный пророк Екклесиаст, - заметил он.
   - Правда? Значит, мы оба пришли к одному и тому же выводу.
   - Ты читала его когда-нибудь?
   - Нет. Просто слышала, что существовал такой пророк или философ, кто уж он там был, и все. Выходит, что он сам ни во что не верил. Разочаровался во всех идеалах. Он тоже понял, что жизнь не имеет смысла.
   Игорь ничего не ответил. Валентина Ивановна снова вздохнула.
   - Ладно, чем ты занимаешься-то?
   Она указала головой на компьютер Игоря.
   - Пишешь какие-нибудь программы или что?
   А Игорь и не знал, что ответить. Мог ли он рассказать матери об идее компьютерной игры? Поняла ли бы она его или нет? Да и стоит ли вообще об этом говорить?
   В тот же день, ближе к вечеру, после ухода матери, Лебедев сел за свой компьютер, и попробовал начать писать сценарий. Он сразу же понял, что взял на себя очень трудную задачу, ведь он никогда не был ни писателем, ни сценаристом. А для написания сценария для компьютерной игры таланта программиста было совершенно недостаточно.
   Игорь сразу же понял, что прежде чем написать сценарий, ему нужен цельный и хорошо продуманный сюжет. Этот сюжет постепенно складывался у него в голове, но никак не мог принять окончательную форму. Он закрыл глаза, и некоторое время так и сидел, ожидая, что его посетит вдохновение, муза или что-нибудь в этом роде.
   Внезапно, открыв глаза, он принялся что-то печатать не белом фоне экрана.
  
   В среду вечером, выходя из продовольственного магазина, расположенного недалеко от дома, Лебедев повстречался с Виктором Коршунковым. Тот как раз возвращался с работы. Они обменялись приветствиями, но Игорь сразу же заметил что, несмотря на принужденную веселость в голосе, Виктор выглядел измученным, а в его глазах затаилась не проходящая боль. Коршунков по-прежнему переживал смерть сына. Он переменился, и эти перемены в нем были не в лучшую сторону, и существовало немало оснований для опасений, что они необратимы.
   - Как у вас дела-то? - спросил Игорь, лишь бы что-нибудь спросить. Он понимал, как его вопрос по-глупому звучит.
   - Да как, - Виктор замялся. - Как у нас могут быть дела, сам подумай.
   Лебедев понимающе кивнул.
   - А как Рита?
   Виктор обреченно махнул рукой.
   - Да так же, как и я. Места себе не находит. Плачет.
   Голос Виктора задрожал, и он отвернулся в сторону, чтобы скрыть от своего соседа слезы, выступившие на его глазах. Игорь сделал вид, что ничего не заметил.
   - Ну, а ты-то как? - По интонации говорившего было видно, что Коршунков пытается перевести разговор в иное русло.
   - Да я нормально, - отозвался Лебедев. - Относительно, конечно.
   - Почему относительно? - спросил Виктор.
   - Ну, хотя бы потому, что в нашем мире все относительно.
   Они медленно шагали по тротуару, обходя редкие лужи, образовавшиеся после непродолжительного дневного дождика.
   - А ты с работы, что ли? - спросил Коршунков своего соседа. Тот в ответ усмехнулся.
   - Да я, вообще-то, уже не работаю.
   - Как так? - Виктор вскинул взгляд на Игоря. - Ты же работал в каком-то офисе.
   - Работал? - согласился тот.
   - И что же?
   - Больше не работаю.
   - Не понимаю, - признался Виктор. - А что случилось?
   - Я отказался совершить взлом компьютера, как того хотело от меня начальство. И в результате я стал безработным.
   - Обычная история, - вздохнул Коршунков. - Попробуй откажи в чем-нибудь начальству. И как же ты теперь?
   Игорь добродушно рассмеялся.
   - Пока никак.
   - Какие-нибудь варианты есть?
   - Работаю кое над чем.
   - Ну, не падай духом, - ободрил его Виктор. - Программисты сейчас везде нужны.
   Игорю странно было слышать, как его пытается ободрить человек, сам только что едва сдержавший слезу. Одновременно с этим он понял, каких трудов это стоило Виктору.
   - Может быть, ко мне зайдем, выпьем? - предложил Коршунков.
   Лебедев нахмурился.
   - Не налегал бы ты сейчас на спиртное, Витя. Плохо может кончиться.
   Виктор помрачнел, но ничего не ответил.
   - Послушай, - Игорь остановился, и посмотрел на него. - Я тебе это говорю не просто так, не из желания себя возвысить, а тебя унизить. И это не просто лекция человека, неспособного войти в твое положение. Я прекрасно понимаю, что у тебя творится сейчас на душе.
   - Ты? - произнес Виктор, сверкнув на своего соседа взглядом. - Нет, ты не понимаешь, что творится у меня на душе. Ты не можешь этого понять. У тебя никогда не умирал сын, у тебя его даже никогда не было. Поэтому ты не можешь понять, что чувствую я.
   В словах Виктора была справедливость, и Лебедев это понимал. Тем не менее, он решил не отступать.
   - Наверное, ты прав, - сказал он. - Я не могу чувствовать того, что чувствуешь ты. Но поверь, водкой горю не поможешь. Ею можно только все усугубить. Я это знаю, я это видел. У каждого человека свои проблемы, и заглушить их водкой нельзя, невозможно. Я тоже хлебнул немало. Мне довелось пройти через тюрьму, меня бросила жена, я лишился работы. Это способно выбить почву из-под ног у кого угодно.
   - Да, - проговорил Виктор. - Если бы меня Ритка бросила, я не знаю, чтобы я вообще делал дальше. Наверное, спился совсем бы.
   - Вот видишь, а это совсем не выход. Это всего лишь еще один способ самоубийства.
   - А что же делать? - с болью произнес Коршунков. - Как жить дальше?
   Он пристально смотрел на Игоря, ожидая ответа на свой вопрос.
  
  
  31
  
  
   Лебедев помедлил. Он смотрел на страдающее лицо Виктора, и тщательно продумывал свой ответ. Любые слова здесь могли бы оказаться жестокими, но и молчать было нельзя.
   - С отчаянием надо бороться, - сказал он. - Нельзя позволять ему захлестывать себя.
   - А если не удается? Если отчаяние все равно берет над тобой верх. Как быть в таком случае? Если просто не хватает сил?
   - Нужно отвлекаться, - твердо сказал Игорь. - Необходимо найти себе какое-нибудь занятие, которое бы мешало отчаянию брать верх над тобой.
   - Какое может быть занятие? Удариться в религию? В этом искать для себя успокоение?
   - Что значит удариться? - спросил Лебедев. - Хотя, бывали случаи, что религия многих спасала в такие моменты.
   - Жалкий самообман! - почти выкрикнул Виктор. - Это еще один способ сойти с ума. Создать себе вымышленный мир, и жить в нем.
   - Почему ты так решил?
   - Религий слишком много. А значит, в них не может быть истины, соответственно, не может быть и спасения. Они все противоречат друг другу! Придумай что-нибудь еще, что-нибудь материальное, правдоподобное.
   Игорь колебался.
   - Что же ты молчишь? - подгонял его Виктор. - Или не можешь ничего придумать? А как ты сам борешься с отчаянием? Неужели оно не захватывает тебя?
   - У меня немного другое положение, - неторопливо произнес Игорь. - Я провел целый год в местах лишения свободы. Для меня это слишком много. Поэтому я радуюсь хотя бы тому, что я свободен. Радуюсь, что просыпаюсь дома в теплой постели, а не на тюремных нарах. Я радуюсь солнцу, небу, деревьям, птицам, просто воздуху. Ты знаешь, на свободе и дышится совсем по-другому. Я радуюсь просто самой жизни. Это чувство нельзя передать словами.
   - Возможно, ты прав, - смягчился Виктор. - И все-таки, неужели отчаяние тебя больше никогда не охватывает? Тебя же бросила жена, и это должно быть сильным ударом, должно отравить всю радость свободы.
   - Так оно и есть, - признался Игорь. - Мне постоянно не хватает моей жены. Без нее моя квартира пуста и неуютна.
   - Вот видишь, - подхватил Коршунков. - Получается, что не так уж она и сладка эта свобода. Этого все равно мало человеку. Так как же ты отвлекаешься от всего этого?
   - Я погружаюсь в свою работу. Как бы это банально не звучало. Работа - это и есть мое спасение. Мой компьютер заменяет мне любимого человека.
   Они поднялись в квартиру Виктора.
   - А где же Рита? - спросил Лебедев, убедившись, что в квартире ее нет.
   Виктор закрыл за собой входную дверь, и теперь стаскивал с ног туфли.
   - Она уехала к родственникам, - мрачно произнес он. - Будет позже. Да ты проходи, не стой в прихожей.
   Игорь прошел в комнату.
   - Ты точно не будешь? - спросил ему вслед Виктор, сделав выразительный жест.
   - Нет. Не делай этого, Виктор.
   Но тот скрылся в кухне. Там он налил себе стакан водки, и почти залпом выпил его. Игорь только покачал головой.
   Оставшись один, он прошелся по комнате, и остановился возле телевизора. Его привлекла коллекция DVD-дисков, лежавшая на полке тумбочки. Присев на корточки, Игорь принялся внимательно разглядывать диски, читая названия записанных на них фильмов. Дисков было несколько десятков, и все они были пиратскими. Да, наверное, спрос на подобные изделия будет держаться еще очень долго. И цена на них была значительно дешевле лицензионных, и записать на них можно было по десять-пятнадцать фильмов. Лицензионные диски, в этом плане, не могли конкурировать с пиратскими.
   Лебедев вынул с полки несколько дисков, и принялся их внимательно разглядывать. Большинство фильмов, записанных на них, были фильмами ужасов или просто мистикой. Так или иначе, но почти все они были связаны с дьяволом и с другими нечистыми силами.
   Да, права была Галина, когда утверждала, что мистика, да и вообще все сверхъестественное всегда будут привлекать к себе людей. Людям скучно жить мирской жизнью, с ее обыденностью и простотой. А темные силы могущественны, и они обещают дать своим последователям почти такое же могущество, каким обладают сами. Кто не хочет обладать такими сверхъестественными способностями и силой? Это дает власть и господство над другими людьми. И власть эта основана на страхе, страхе простых смертных перед неизвестным, перед неизведанным. И, хотя зрители прекрасно понимают, что это все вымысел и иллюзия, но помечтать об этом желают многие. Подобные фильмы влекут к себе, заставляя на время забыть о своей слабости, и почувствовать себя в роли могущественных демонов. Чувство собственного могущества способно доставить огромное удовольствие человеку. В этом и есть притягательная сила мистики и темных сил.
   Игорь взял с противоположного конца полки еще один диск. К его удивлению это оказалась коллекция библейских фильмов. Он взял в одну руку диск с мистикой, а в другую с библейскими фильмами. Приложив оба диска друг к другу, он увидел, какая между ними была резкая контрастность. Словно черное соединили с белым. По сути, так оно и было. На полиграфии одного диска был изображен распятый Иисус Христос, на полиграфии другого дьявол, в представлении голливудских мастеров по спецэффектам. Небо и Земля, в буквальном смысле слова. От диска, с изображением дьявола так и веяло чем-то жутким и страшным. От второго диска исходило нечто совсем иное.
   Погруженный в задумчивость, Игорь не заметил, как в комнату вошел Виктор, и вздрогнул, когда тот обратился к нему.
   - Интересуешься фильмами?
   Лебедев повернул голову в сторону хозяина квартиры. Тот стоял с невозмутимым видом, и выглядел довольно спокойным, очевидно от выпитого стакана водки ему стало лучше.
   - Да так, - Игорь поднялся на ноги. - Просто посмотрел. У вас тут большая коллекция. Увлекаетесь мистикой?
   - Это Алешкина страсть была, - произнес Виктор. - Он любил смотреть всякую чертовщину.
   - А это он тоже любил? - спросил Лебедев, показывая ему библейскую коллекцию.
   - Это уже жена купила. После того, как Алешка умер. Пыталась найти себе в этом успокоение.
   Глаза Виктора вновь наполнились слезами.
   - И как, удалось?
   Тот красноречиво махнул рукой. Этот жест не требовал объяснений.
   Игорь повертел в руках оба диска.
   - По-моему, такие фильмы все же более полезны для зрителя. - Он указал на библейскую коллекцию. - Они способны оказать хоть какое-то положительное влияние на человека, дать ему надежду. Что же касается мистики, то тут, по-моему, вообще Богу места нет. Он в таких фильмах даже и не упоминается. Здесь, если с дьяволом и пытаются бороться, то только с помощью силы и оружия. А оружие против темных сил вообще не эффективно. Дьявол, он же не материален. В этом солидарны любые религии.
   Виктор оттер пальцами уголки глаз.
   - А там с ним вообще никак не борются, - с разочарованием произнес он, указывая на диск с Иисусом Христом.
   - Может быть, это потому, что подобная борьба вообще невозможна. Ну, как человек может уничтожить дьявола, если он принадлежит к другой вселенной, к другому миру, где царят совсем другие законы, и который мы себе даже и представить себе не можем. Дьявола может уничтожить только тот, кто его создал, тот, кто могущественнее его.
   Игорь положил оба диска на место.
   - Знаешь, мне неоднократно доводилось видеть и слышать о том, что фильмы о потусторонних силах вообще нельзя снимать. Некоторые религиозные люди утверждают, что актер вообще не должен играть ни дьявола, ни Иисуса Христа, ни даже простого священника, будто бы подобное занятие является чуть ли не кощунством. Я согласен с этим лишь наполовину. Актеру нельзя играть дьявола или еще кого-нибудь из представителей нечистой силы.
   - Почему так? - невольно спросил Виктор. - Что в этом такого?
   - Если подходить к этому вопросу с атеистической позиции, то ничего. Если Бога и дьявола на самом деле не существует, то тогда все это превращается лишь в безобидную игру, предназначенную для того, чтобы развлекать зрителей. Но все это принимает совсем иную форму, если Бог и дьявол существуют.
   - А что от этого меняется? - недоверчиво произнес Коршунков.
   - Все. От этого меняется все.
   - Каким образом?
   - Что такое актер? Это человек, который изображает других людей. А что необходимо актеру для того, чтобы хорошо изобразить кого-то? Не пародийно изобразить, а сыграть, так, чтобы зритель увидел в актере именно ту личность, которую он изображает? Для этого актеру необходимо вжиться в этот образ. А что значит вжиться? Вжиться - это на время заменить собственную личность личностью того, кого ты играешь. Стать на время тем человеком, образ которого актер пытается воплотить. Верно?
   Виктор задумчиво кивнул.
   - Вот, - подхватил Игорь. - А что необходимо сделать актеру для того, чтобы сыграть роль дьявола? Для этого актеру необходимо воплотиться в этот образ, впустить в себя дьявола. Вдумайся Витя, в эти слова: впустить в себя дьявола. А что это означает? Это означает, что актер должен воссоединиться с дьяволом, стать с ним единым целым. А это пагубно для человека. Человек должен остерегаться дьявола. А тут происходит прямо противоположный процесс. Человек сливается с дьяволом. Считается, что актер, отыграв какую-нибудь роль, выходит из этого образа, забывает его напрочь, чтобы на следующий день воплотиться в другого персонажа. Но можно ли с подобной легкостью выйти из образа дьявола? Дьявол - это не простой человек. Это - не человек вообще. Целью его является ловля душ людей, для того, чтобы погубить их, увлечь с собою в ад. И дьявол, соединившуюся с ним душу уже так просто не отпустит. В церкви даже существует такой обряд, как "отчитка". Во время нее священник пытается изгнать из человека дьявола при помощи молитвы и святой воды. Это, порой, бывает сделать слишком сложно, а порой невозможно и вовсе. И я боюсь, что актер, сыгравший роль дьявола, уже никогда не сможет от него избавиться, не сможет изгнать его из себя. Дьявол останется внутри него навсегда. Изменится и характер актера, и его образ жизни. Актер станет совсем другим человеком. И это не просто страшилки, и не сказки вовсе. Это реальность. Дьявол не захочет покидать душу человека, так легко впустившего его в себя на добровольных началах. Он будет продолжать влиять на человека, и это может продолжаться до конца его дней. Сколько мне уже доводилось слышать о том, как подобные вещи творились с актерами, сыгравшими роли нечистой силы. Это уже не шутки, это уже не игра. Это всерьез.
   Игорь помолчал, давая возможность усвоить Виктору сказанное.
   - А вот что же касается роли Иисуса Христа, то такая роль, я считаю, это Божий дар актеру. Да, да, именно дар Божий. Сразу оговорюсь, я имею в виду именно Евангельский образ Иисуса Христа. Не тот, что довелось сыграть Сергею Безрукову в фильме "Мастер и Маргарита". Это был искаженный образ Иисуса Христа, евангелие от Воланда, то есть евангелие от дьявола. Это был, так сказать, Иисус Христос в представлении сатаны. Вот только сам Сергей Безруков, похоже, не понял разницы между этими двумя образами. А Евангельский образ - это совсем иной образ Христа, чистый и не искаженный. И для того, чтобы сыграть такого Иисуса Христа, актер должен впустить его в себя, слиться с ним в единое целое, как и в примере с дьяволом. Но тут уже возникает совсем иная ситуация, прямо противоположная ситуации с дьяволом. Актер впускает в себя не темные силы, а Бога. Он впускает в себя Спасителя, то есть совершает то, для чего существует причастие. Актер открывает путь Христу к своему сердцу, к своей душе. Он сливается, пусть даже на короткие мгновения, с Иисусом Христом, воссоединяется с ним. А это может оказать на душу актеру благотворное влияние. Эта роль способна очистить актера. И уже после того, как эта роль будет сыграна, и актер отправиться играть другие роли, частичка Иисуса Христа останется с ним навсегда. Актер уже не будет прежним, он станет задумываться над тем, что ему довелось сыграть, а задумавшись, возможно переменит и всю свою жизнь. Существует множество примеров, когда актеры, сыгравшие священников, апостолов, и тому подобные роли, бросали курить, пить, да и вообще пересматривали всю свою жизнь. Так что с утверждением о том, что нельзя играть Иисуса Христа, я категорически не согласен. Может статься, что эта роль окажется главнейшей ролью актера, ключевым событием в его жизни, и что Бог вел человека по актерскому пути исключительно ради того, чтобы он пришел к этой роли.
  
  
  32
  
  
   Виктор сел за столик и, упершись в него локтями, обхватил ладонями голову, так, словно у него начиналась головная боль. На Игоря он больше не смотрел. После довольно долгого молчания, он произнес:
   - Ты знаешь, мою жену в последнее время стали мучить сны.
   Он смотрел в стол каким-то отсутствующим взглядом, словно разговаривал сам с собой, а не с Игорем. Тот осторожно присел на диван.
   - Сны? - переспросил он. - Ты имеешь в виду, что ей снится Алексей?
   - Нет, - покачал головой Виктор. Он потер пальцами виски; кажется, головная боль на самом деле начиналась у него. - Нет, не Алексей. Она рассказывала мне. Это совсем другое.
   - Что же? - Игорь никак не мог сообразить, что пытается сказать Коршунков.
   - Это пророческие сны.
   - Пророческие? - Лебедев искренне удивился.
   - Ну, не знаю, может быть, это слишком сильно сказано. Но то, что она видит во сне, зачастую происходит в жизни.
   - Например?
   - Например, она, еще до смерти сына, видела могилу, расположенную как раз в том месте, где похоронили Алешку. Она рассказывала мне, что ее еще тогда мучило нехорошее предчувствие. И вот, это случилось.
   Голос Виктора прервался.
   - Может быть, это просто совпадение, - робко предположил Игорь.
   Тот снова покачал головой.
   - Не знаю. Я так не думаю. Однажды она увидела во сне, что оградка на могиле ее матери перекосилась, а земля под ней осыпалась. А когда мы приехали, после этого на кладбище, то увидели, что земля действительно осыпалась, причем точно в том месте, где она и видела во сне.
   Настал черед задуматься Игорю. Что-то здесь было не так, что-то настораживало.
   - Ты полагаешь, что твоей жене дан дар провидицы? - спросил он.
   - Кто его знает. Я не знаю, что и думать, - признался Виктор. - Многое указывает на это.
   - А что еще она видела во сне?
   - Она говорит, что даже простые бытовые сцены и те совпадают.
   - Бытовые?
   - Ну да. Ей приснилось как-то, что она разговаривает с соседкой. А на следующий день, она и в самом деле, встретилась с ней, и та сказала ей те же самые слова, что и во сне. Как все это объяснить?
   Игорь нахмурился. Что-то подобное ему уже доводилось слышать.
   - Скажи, а ты уверен, что она все это не придумала?
   - Да к чему ей это все придумывать? - удивился Виктор.
   - Понимаешь, если у человека был сильный стресс или случилось какое-то горе, то у него может произойти нервное расстройство.
   - Не вижу, к чему ты клонишь? - сказал Коршунков.
   - Человек, с которым произошло нервное расстройство, зачастую становится подверженным дежавю.
   - При чем здесь еще дежавю?
   - Притом, что человеку может просто казаться, что все происходящее с ним наяву, он видел уже во сне. На самом деле сон был иной или же вообще ничего подобного и не снилось вовсе. Это может быть всего лишь простой игрой воображения.
   Виктор поднял голову, и долгим взглядом посмотрел на Игоря. В этом взгляде явно читалась враждебность.
   - Она не сумасшедшая, - тихо произнес он.
   - Никто и не говорит этого, - возразил Лебедев. - Нервное расстройство и сумасшествие - вещи абсолютно разные. Просто сон - это настолько туманная вещь, что зачастую человек, проснувшись утром, совершенно не помнит того, что ему снилось. А если и помнит, то сумбурно, отдельные образы. Поэтому, когда он встречает в жизни что-то, отдаленно похожее на то, что он видел во сне, ему начинает казаться, что именно это ему и снилось.
   Виктор заметно расслабился.
   - Не знаю. Наверное, возможен и такой вариант.
   - А ты сам к чему больше склоняешься?
   - Честно говоря, не знаю, что и думать.
   Виктор откинулся на спинку кресла, и стал потирать лоб; пульсирующая головная боль перешла и туда. Наверное, у него поднялось давление.
   - Рита даже к одному священнику как-то подходила. Рассказала ему об этом.
   - И что он сказал? - Игорь невольно подался вперед.
   - Сказал, что все эти сны от лукавого, от дьявола, а не от Бога.
   - Почему он так решил?
   - Сказал, что Бог дает пророческие сны только особенным, чистым душой людям.
   - Отчасти он прав, - согласился Лебедев.
   - Ты же, говорил он Рите, не являешься ни святой, ни благочестивой. Не молишься, церковь почти не посещаешь, не причащаешься, постов не соблюдаешь. За какие заслуги Бог тебе будет давать подобный дар.
   - Тоже верно, - заметил Игорь. - Но, однако же, сны сбываются. Чем объяснил священник такое совпадение?
   - Сказал, что не нужно на это обращать внимание.
   - Как же так?
   - А вот так. Все эти сны от лукавого, который старается обольстить человека, ввергнуть его в отчаяние, заставить его пасть духом. Дьяволу, в малых дозах, тоже дано видеть будущее, поэтому он старается собою подменить Бога, чтобы заставить человека служить ему, а не Всевышнему. В Боге же нет отчаяния, если бы он посылал человеку пророческие сны, он бы давал ему надежду на спасение, в них была бы моральная поддержка, а не отчаяние.
   В глазах Игоря зажглось восхищение. Его поразила мудрость, которую по этому поводу высказал священник.
   - Вот, - развел руками Виктор. - Не знаю, что и думать.
   - Ты знаешь, Витя, а ведь он мудро сказал. Я даже не знаю, что можно прибавить к этому.
   Тот хмуро скосил глаза на своего собеседника.
   - Ты так полагаешь?
   - Я солидарен с этим.
   - Возможно, ты и прав, - сказал Коршунков, поднимаясь с кресла. - Но только Рита вбила себе в голову этот фатализм, и теперь себе места не находит.
   - Ей нужно отвлекаться от этих мыслей. Иначе можно впасть в гордыню. Вообразит из себя провидицу, и свернет не в ту сторону. Многих людей буквально заклинивает на этом. Начинают покупать сонники, и все такое прочее, а в результате впадают уже в такую бесовщину, что и слов не подберешь.
   - Я, вообще-то, ей то же самое говорю, - произнес Виктор. - Да где там, она такая мнительная.
   - Мнительность - слабая черта многих из нас.
   Игорь тоже поднялся на ноги.
   - Ладно, мне пора идти, - сказал он, взглянув на часы.
   Попрощавшись с Виктором, Лебедев поднялся к себе в квартиру, чтобы отгородиться от всего мира, остаться наедине с самим собой. В такие моменты ему тоже становилось тягостно, и хотелось уйти от реальности. Но находить спасение в алкоголе, как это делал Виктор, он не желал. Да, человеку необходимо время от времени отвлекаться, правильнее сказать, давать себе разрядку. Но делать это необходимо было так, чтобы не навредить самому себе. Так, чтобы не сделать свою собственную жизнь еще тяжелее. А лучшим способом разрядки для Игоря был компьютер.
  
   Девятого августа Лебедев получил по электронной почте совершенно неожиданное, и довольно странное письмо. Поначалу он подумал, что это просто спам или чья-либо шутка. Настолько содержание письма выглядело неправдоподобно.
   Письмо гласило: "Здравствуйте господин Игорь Лебедев. Наша компания случайно обнаружила в Интернете некоторые программы разработанные вами. Эти программы весьма нас заинтересовали. Мы предлагаем вам сотрудничество, и даже, если будет ваше желание, постоянную работу в нашей корпорации. Условия максимально выгодные для вас. В случае согласия сообщите нам, и мы обсудим вопрос о встрече с нашим представителем".
   В качестве отправителя стояло название компании "Майкрософт", и подпись: "Фрэнк Чилдэн, руководитель отдела по разработкам русскоязычного программного обеспечения".
   Игорь прочитал письмо несколько раз, после чего долго сидел, неподвижно глядя в экран, в полном недоумении. Его разум отказывался воспринимать увиденное. Он был уверен, что это чья-либо шутка, но в глубине души у него зарождалась надежда. И все же он не мог поверить в то, что такая крупнейшая в мире корпорация могла заинтересоваться его разработками. Это было бы слишком невероятным. Игорь прекрасно осознавал, что он отнюдь не является компьютерным гением или кем-то в этом роде. И, тем не менее, письмо было здесь, в его электронном почтовом ящике.
   Невидимый адресат сообщал, чтобы в случае согласия Лебедев связался с ним, и тогда будет оговорен вопрос о встрече с представителем компании.
   Это вообще казалось из области фантастики. Корпорация "Майкрософт" находилась в Соединенных Штатах Америки, а он был в России. Каким образом могла состояться встреча Игоря с ее представителем? Впрочем, возможно, что представители такой крупнейшей корпорации имеются и в его городе.
   Он еще раз посмотрел на электронный адрес, приложенный к письму. Весьма похоже на настоящий. И все же его продолжали терзать сомнения.
  
  
  33
  
  
   Откинувшись на спинку стула, Игорь, не сводя глаз с монитора, потер пальцами подбородок. Он чувствовал, как у него учащается сердцебиение, вне всякого сомнения его охватило волнение.
   А что если допустить, что это письмо настоящее? Что если его действительно заметила компания "Майкрософт", и приглашает к себе на работу. Он как-то видел передачу о том, что компания "Майкрософт" ищет талантливых русскоязычных программистов. Существует даже специальный отдел, в котором работают только выходцы из России. В передаче говорилось, что все работники там получают высокую зарплату, до тридцати тысяч долларов в месяц. В России такая зарплата казалась неправдоподобной. Что если Игорь оказался в числе таких счастливчиков?
   Впрочем, счастливчиков ли? Лебедев задумался. Что могло означать на практике сотрудничество с "Майкрософт"? Для него это означало бы переезд в Соединенные Штаты, высокую зарплату, престижную работу. Мечта многих программистов. Но сможет ли Игорь вообще там жить? Ему уже почти пятьдесят лет, как он сможет жить в чужой стране? Даже сама мысль об этом вызывала в нем содрогание.
   С другой стороны, его и здесь ничего не держит. От него ушла жена, у него нет ни друзей, ни работы. А там он может начать все сначала. Создать себе новую семью. Но не поздно ли? Не поздно ли начинать все сначала?
   Игорь огляделся по сторонам, оглядел свою комнату. Это означало, что ему придется оставить родной дом, оставить мать. Бросить все ради лучшей жизни?
   Что это, его шанс или искушение?
   Ему придется расстаться с мыслью о том, чтобы оставить после себя то, за что не стыдно будет перед потомками. Он уже никогда не сможет создать того, что велит ему его сердце, что хочет его душа. Перейдя на службу в "Майкрософт", он уже не будет свободным человеком, он будет рабом корпорации, делать то, что ему велят. И ни о какой игре, проповедующей христианские ценности, ему не придется и мечтать. Там об этом никто не захочет и слушать.
   Игорь мысленно рассмеялся над самим собой. То, что он отказывался делать здесь, на своей родине, он был готов, без зазрения совести, совершать в Америке, только за большие деньги.
   "Так вот значит ты какой, Игорь", - сказал он сам себе. Столько времени терзать самого себя, ломать голову над тем, что он должен оставить после себя, чтобы ему не было стыдно за прожитую жизнь, и вдруг так открыто ликовать по поводу предложения от корпорации "Майкрософт".
   А, впрочем, ликует ли он? Да, он испытывает волнение, но ликование ли это? Скорее нет, ему было просто лестно оттого, что его заметила крупнейшая в мире корпорация по производству компьютеров и программного обеспечения. Это был триумф по поводу признания его таланта. Все-таки, что ни говори, а лестно, когда твои таланты признаются такими гигантами.
   Но больше ничего. Предложение о сотрудничестве звучало слишком неправдоподобно, и слишком далеким оно было от того, чего в действительности добивался он.
   Игорь отъехал на стуле от компьютера, и развернулся на сто восемьдесят градусов. Сама мысль о переезде была абсурдной для него. Но ответить на письмо можно. Его же не съедят за это. Только что написать в письме? Он призадумался. Ему предлагали встречу. Хорошо, можно согласиться на это. Только о чем они будут говорить? Впрочем, если возможно сотрудничество по Интернету, можно попробовать. И, конечно же, все зависит от того, что ему предложат делать.
   Лебедев нахмурился. А что, если это обычная шутка, розыгрыш? Что ж, это будет забавно. Но, если это не шутка, а все всерьез, то становилось даже немного обидно. Обидно в том отношении, что у себя на родине он никому не нужен, а Америка готова принять его с распростертыми объятиями.
   Впрочем, он не прав. И на родине он нужен. Разве его не приглашали обратно взламывать лицензионные программы? Разве ему не предлагали взломать чужой компьютер? А это ведь тоже означало, что его способности нужны людям. Он нужен людям, правда, не на слишком-то благое дело, но нужен. За это ему и платить обещали немало. Он не согласился, посчитав, что это идет против его совести.
   Но где гарантия, что компания "Майкрософт" не заставит его идти против совести. Там коммерция, а значит, разговор о совести просто не уместен.
   Игорь снова подкатил на стуле к компьютеру. Необходимо было написать ответ. Но только что написать?
   Внезапно, приняв решение, он принялся печатать текст.
   "Здравствуйте, господин Фрэнк Чилдэн.
   Я получил ваше письмо с лестным для себя предложением о сотрудничестве. Хотелось бы подробнее узнать, что подразумевается под этим. Надеюсь на ваше разъяснение, и на дальнейший диалог".
   Игорь перечитал напечатанное. Удовлетворившись тем, что получилось, он отправил письмо. Интересно, чем закончится эта переписка? Но почему-то у него на душе было такое чувство, словно он предает родину, словно невидимый оппонент пытается его завербовать для работы на ЦРУ.
   Но разве это измена родине? А, впрочем, странно все это стало. Представители иностранных корпораций теперь могут смело вербовать себе агентов и сотрудников просто через Интернет. И делалось это в открытую, без всяких обиняков и зазрения совести. Вот так и происходит утечка мозгов в государстве.
   И он стал ждать ответа. Ему было любопытно. Он не мог себе даже представить того, что будет жить в Америке, считаться гражданином США. Точно также он не мог себя представить и живущим в Китае, на родине своего отца. Азиатская внешность и русская душа прекрасно сочетались в нем. Я - Игорь Лебедев, говорил он сам себе, русский человек, всегда был им и всегда останусь, и не хочу быть никем иным.
   Через несколько дней пришел ответ.
   "Мы рады, что вы откликнулись на наше предложение", - говорилось в письме. - "Наша компания готова к сотрудничеству с вами, и предлагает заняться производством ваших программ с целью их дальнейшего коммерческого распространения".
   Далее шла просьба указать Лебедеву свой почтовый адрес для получения договора. Ему обещался весьма высокий процент от продажи. Невидимый адресат также высказал пожелание о возможной занятости Игоря в корпорации.
   Пораженный Лебедев сидел, не отрывая взгляда от монитора. И что, вот так все просто? Ему пришлют на дом контракт, который останется только подписать, и все?
   Да, Игорь надеялся на то, что его программы заметят в Интернете. Но что это окажется сама могущественнейшая "Майкрософт", об этом он даже и не помышлял.
   И все же, он почувствовал, что его переполняет чувство гордости. Что ни говори, а это было публичное признание его талантов. На мгновение он поверил, что он действительно компьютерный гений, хотя это было, конечно же, далеко не так. Просто он попал в число тех, кому повезло, к кому удача повернулась лицом.
   В ожидании получения контракта, Игорь почти все свое время проводил за работой над сценарием игры. Это был тяжелый и кропотливый труд. Тем не менее, работа продвигалась. Если все пройдет гладко, то ему больше не придется заботиться о хлебе насущном, и можно будет всего себя отдать работе над игрой. Единственное, что беспокоило Лебедева, это то, что его сценарий разработчики могут сильно изменить, и тогда от всего намеченного в игре не останется и следа. Изменится сама суть игры, и приобретет прямо противоположный смысл.
   Это тревожило Игоря больше всего. Он принял твердое решение отстаивать свой сценарий, не позволять вносить в него подобные изменения. А в случае неудачи отказаться от дальнейшего сотрудничества.
   Наконец наступил день, когда Лебедев поставил последнюю точку в сценарии, и решил, что получилось как раз то, что он хотел. К тому времени он уже получил по почте договор, подписав который, он передал все права на свои программы компании "Майкрософт", получив за это довольно высокий гонорар, и обещание выплачивать ему ежемесячные проценты от продажи.
   Игорь распечатал сценарий на принтере, и занялся поисками студии, занимающейся разработками компьютерных игр. К своему удивлению и к радости он выяснил, что в его городе существует одна такая студия. Решив не откладывать времени, Игорь выяснил адрес через Интернет, и отправился на встречу, прихватив с собой сценарий.
   Едва войдя в двери студии Лебедев тотчас же понял, что ему придется иметь дело с сотрудниками, которые были моложе его самого лет на двадцать. И одного взгляда на них было достаточно, чтобы понять, что сама идея игры была глубоко чужда всем им.
   Узнав, что посетитель принес сценарий игры, к нему вышел сам руководитель отдела, представившейся как Эдуард Сиваев. Это оказался довольно энергичный мужчина лет на десять-пятнадцать моложе Игоря. Он весьма радушно принял гостя, хотя, вполне возможно, это радушие было показным, что часто бывает в подобных кругах.
   - Здравствуйте, здравствуйте, - улыбаясь, сказал Сиваев, протягивая Лебедеву руку для рукопожатия. - С чем вы к нам пожаловали?
   Игорь пожал протянутую руку.
   - Я написал сценарий для компьютерной игры, - сказал он, чувствуя, что его охватывает легкое смущение. - И подумал, что он, может быть, сумеет вас заинтересовать.
   - Гм, - произнес Эдуард Сиваев. - Что ж, в таком случае давайте пройдем в мой кабинет. Хотелось бы узнать о сценарии поподробнее. Что это будет за игра?
   Сиваев провел Игоря в свой офис, открыв перед ним дверь.
   - Присаживайтесь, - сказал он, указывая ему на мягкое кресло за столом, и сам усаживаясь напротив. - Так что же это будет за игра?
   - Это сценарий для ролевой игры, в жанре фэнтази.
   - Вот как? - Сиваев с любопытством посмотрел на Игоря. - Вы пишете в таком жанре?
   - А что здесь особенного? - удивился тот.
   - О, ничего. Кроме, разумеется, того, что вы в таком возрасте, когда в подобные игры не играют. И я сомневаюсь, что во время вашей юности существовали компьютерные игры или, хотя бы, игровые приставки.
   - Тут вы совершенно правы, - улыбнулся Игорь.
   - Вот видите, я угадал, - улыбнулся в ответ Сиваев. - Вы не могли бы вкратце пересказать сюжет вашего сценария?
   - Сейчас попробую, - отозвался Лебедев.
   И он рассказал, как мог, сюжет написанного им сценария. Рассказал, как представляет себе эту игру, как должен идти ее ход, как должны развиваться события, и что игра должна нести в себе.
   Сиваев молча слушал, но на его лице было озабоченное выражение. Было видно, что ничего подобного ему еще не доводилось ни видеть, ни слышать. И это внушало ему опасения и подозрение.
   - Странный сюжет вы здесь обрисовали, - произнес он, когда Игорь закончил. - Никогда ничего подобного не видел.
   - Полагаю, что так, - подтвердил Лебедев.
   Сиваев долго и задумчиво глядел на посетителя, затем взял из его рук сценарий, и принялся листать страницы.
   - Вы когда-нибудь раньше уже писали сценарии к играм? - спросил он.
   - Нет, - ответил Игорь. - Это мой дебют.
   - Ну, а чем вы вообще занимаетесь в жизни?
   - Я программист, когда-то был хакером. Время от времени пишу прикладные программы для компьютеров.
   Сиваев потер ладонью подбородок.
   - Угу, - произнес он. - Даже не знаю, что и сказать.
   Он разглядывал сценарий, который держал в руках.
   - Однако, пожалуй, оставьте мне свой сценарий. Я просмотрю его. Зайдите ко мне через недельку.
   - Хорошо, - согласился Игорь. - Буду ждать вашего решения.
   Попрощавшись с Сиваевым, он покинул кабинет.
  
  
  34
  
  
   Все последние дни Лебедев проводил в ожидании. К тому же от компании "Майкрософт" опять стали приходить письма. Судя по всему, они упорно решили привлечь Игоря к себе в корпорацию. Что касается него самого, то его совершенно не устраивала такая перспектива переезда в Штаты. Да и хакерство он считал теперь делом, позорящим мундир программиста. У людей и без того сложилось мнение, что программист - это компьютерный махинатор, мошенник, который умело использует высокие технологии для своего собственного обогащения, и Игорь хотел всеми силами разрушить этот стереотип, понимая при этом, что делает это не столько для того, чтобы сделать мир лучше, сколько для успокоения собственной совести. Он чувствовал ответственность и за всех своих коллег, которые так до сих пор и не понимали, какую могущественную силу они держат в своих руках, и как эту силу необходимо использовать, чтобы не привести мир к глобальной катастрофе. Кто знает, возможно, в случае успеха Игоря, многие другие программисты пойдут по его пути, и пересмотрят свои взгляды и отношения к своим обязанностям.
   Но.
   Но теперь перед самим Лебедевым вставал большой соблазн. Если он примет условия "Майкрософта" и перейдет к нему на службу, то он встанет на путь коммерции, а это означает, что его собственным девизом станет лозунг: "Делай деньги".
   Так что же для него главнее? Что он выберет? Возможность стать обеспеченным человеком всегда была большим соблазном для всех. Многие люди спотыкались и спотыкаются на этом. Что важнее, стремится к высоким идеалам или же зарабатывать деньги, обеспечивать себя и свою семью, да и просто жить повседневной жизнью, не забивая себе голову подобными вопросами? Конечно, деньги. Деньги - это символ счастья. Человек всегда стремился к богатству, с древних времен. Кто же не хочет им обладать? Деньги облегчают человеку жизнь. С ними проще, они скрашивают все. С деньгами и жизнь становится прекрасней, и многое перестает казаться враждебным. С деньгами можно позволить себе иметь роскошную машину, красивых женщин. Шикарные рестораны, дорогие вина, отдых на престижных курортах, модная одежда от известных модельеров, да мало ли что еще становится доступным для человека с деньгами. Конечно, обладая всем этим, на многое закрываешь глаза. Кого будет волновать экономика, спад производства, моральные и нравственные устои, глобализация? Что тебе до всего этого, если у тебя есть деньги, и твое благосостояние непрерывно растет? Кого будет волновать, что уровень жизни вокруг тебя падает вниз, и количество бедных только возрастает? Богатый бедного никогда не поймет, бедный в его глазах превращается просто в неудачника.
   Игорь внезапно ощутил укор совести. Он пришел к выводу, что богатый человек не станет думать о каких-то там нравственных идеалах, это пускай остается для бедных и неудачников. Пусть они утешают себя этими иллюзиями.
   Но разве бедные люди стремятся к каким-то там нравственным идеалам? Разве они стремятся к тому, чтобы стать чище и лучше? Совсем нет. Они стремятся к тому же, к чему стремятся и все остальные. К богатству. Бедные тоже хотят быть богатыми, и они не утешают себя мыслями о загробном рае или о чистоте души. Следовательно, высшие цели и стремления совершенно не зависят от финансового положения человека. Это связано с чем-то другим, с внутренним миром человека.
   Игорь подумал о себе. Перед ними стояли две возможности. Либо продолжать действовать как одиночка, и делать то, что он считает нужным. Либо переезжать в Америку, работать в престижной компании, где гарантирована стабильность и высокая зарплата.
   Лебедев лежал на диване, устремив взгляд в потолок. Второй вариант был словно змей-искуситель, обещающий рай на земле.
   Но что если существует где-то Бог, и что если Игорь после своей смерти попадет к нему на суд. Он представил, как Бог задает ему один-единственный вопрос: "Что ты оставил после себя?" И что он сможет ему ответить на это? Лебедев перебрал в памяти всю свою жизнь. И выходило, что ничего. Ему нечем было оправдаться перед Богом. Вся его жизнь была пустая и бессмысленная. У него не было даже детей, о которых он мог бы сказать, что он вырастил их людьми и, тем самым оправдаться этим. Оправдаться тем, что жил не для себя, а ради своих детей. Но у него не было даже такого оправдания. Он жил только ради самого себя. Ну, и ради жены, пока она была с ним.
   Но теперь-то он остался один. Что он должен делать теперь? Если разобраться, то с чисто бытовой позиции ничего плохого не будет в том, если он перейдет на службу "Майкрософт". Там он будет востребован. Но какой-то внутренний голос настаивал на том, что этого делать не стоит, что он должен остаться здесь, и продолжать работу над тем, над чем работает.
   И вот наступил день, когда невидимый адресат назначил Игорю встречу со своим представителем. Лебедев посчитал, что так будет лучше всего. С глазу на глаз встретиться, и тогда будут расставлены все точки над "и".
   В назначенное время он был на месте. Место для встречи было выбрано несколько неожиданное; это был городской парк. Нелепо, словно парень назначает свидание девушке. К тому же это был тот самый парк, в котором проходила вся молодость Игоря. Здесь он встречался и гулял со своей будущей женой.
   Стоял конец октября, но день был по-летнему теплый. Вполне возможно, что это был последний теплый день в этом году. Осень вот-вот должна была взять все в свои руки.
   Игорь оставил автомобиль на стоянке, и зашагал по такой до боли знакомой дорожке. Было условлено, что он будет держать в руках самоучитель по программированию, это было как бы опознавательным знаком. Направляясь в сторону скамеек, расположенных неподалеку от "Колеса обозрения", где было условлено встретиться, Лебедев еще издалека заприметил одиноко сидящего мужчину в ярко-голубой рубашке. Больше рядом с ним никого не было.
   Он невольно подумал о том, откуда представитель "Майкрософта" знал такие подробности парка. Снова возникла мысль, а уж не розыгрыш ли все это.
   Игорь неторопливым шагом направился к сидящему человеку. Тот определенно кого-то ждал. Завидев Лебедева, он устремил на него внимательный взгляд. Игорь демонстративно поправил самоучитель, который держал в руках, стараясь, чтобы название было видно как можно лучше.
   Человек в голубой рубашке поднялся со скамейки, и теперь выжидающе смотрел на него. Да, он определенно ждал его.
   - Здравствуйте, - произнес незнакомец на чистом русском языке, когда Игорь подошел к нему. - Меня зовут Дональд Бут. Это я должен встретиться с вами. Ведь вас зовут Игорь Лебедев, правильно?
   Игорь пожал протянутую руку. При ближайшем рассмотрении Дональд Бут оказался человеком неопределенного возраста. Ему можно было дать, как и пятьдесят лет, так и сорок. И он совсем не походил на американца.
   - Здравствуйте, - поздоровался Игорь. - Да, я действительно Игорь Лебедев.
   Видимо подозрение было настолько явно написано на его лице, что Дональд Бут улыбнулся, и спросил:
   - Что-нибудь не так?
   - Вы не очень похожи на американца, - честно сказал тот.
   - Понимаю вас, но я действительно американец. Просто я довольно много времени провожу в России. Это моя работа, мне приходится работать на территории вашей страны, с русскими коллегами, поэтому хорошее знание русского языка обязательно.
   Видя, что подозрительное выражение не покидает лицо Игоря, он продолжил:
   - Вам должно быть не известно, в корпорации "Майкрософт" существует специальный отдел, где работают исключительно русскоязычные программисты.
   - Я что-то слышал об этом.
  
  
  35
  
  
   Дональд Бут сел обратно на скамейку, и жестом предложил сделать то же самое Игорю.
   - Мне кажется, что вас удивляет тот факт, что такая крупнейшая корпорация как "Майкрософт" обратила внимание на вас, одного из тысяч программистов, гуляющих по сети.
   Поняв по лицу собеседника, что он угадал, Дональд Бут продолжал:
   - Все дело в том, что у нас работают профессионалы, и мы сразу же замечаем по-настоящему талантливых программистов.
   - Даже так? - Лебедев не знал, радоваться ему этой лести или же нет.
   - Представители нашей компании имеются во всех крупнейших городах России, в том числе и в вашем городе. Мы ищем таланты.
   Дональд Бут говорил абсолютно серьезно, несмотря на то, что добродушно улыбался.
   - И я, насколько понимаю, оказался одним из тех, чьи труды вас заинтересовали, - сделал вывод Игорь.
   Дональд Бут сделал знак согласия.
   - Но ведь я уже не первой молодости, - возразил Лебедев. - А вам, наверняка, нужны более молодые сотрудники.
   Американец покачал головой.
   - Это совершенно не имеет значения. Главное для нас - это талант и умение, которыми обладает программист.
   Несмотря на весь свой скептицизм, Игорь подумал о том, что именно эти слова он всегда надеялся услышать.
   Дональд Бут вынул из кармана удостоверение, и показал его Игорю:
   - Надеюсь, это рассеет ваши сомнения.
   Тот внимательно изучил удостоверение, затем вернул его владельцу. В конце концов, это могло быть и подделкой.
   - Я слушаю вас.
   - Мы предлагаем вам работу в нашей компании, - перешел к делу Дональд Бут.
   - То есть переезд в Штаты?
   - Совершенно верно, - подтвердил американец. - Переезд, условия проживания, высокооплачиваемую работу.
   Игорь невесело улыбнулся.
   - Да, будь я на двадцать лет моложе, я бы ухватился за ваше предложение, - сказал он, разглядывая носки своих ботинок.
   - А что мешает сделать это вам сейчас? У вас есть семья?
   - Я в разводе.
   - В таком случае, вас вообще не должно здесь ничего удерживать.
   - Вы ошибаетесь, - довольно сухо произнес Лебедев.
   - Я понимаю, конечно, чужая страна, чужой язык, чужой дом. Вы, кстати, владеете английским языком?
   - Выше среднего. Вполне достаточно, чтобы переводить без словаря, но недостаточно, чтобы свободно говорить.
   - Ну, это не страшно. Язык можно и выучить.
   Игорь усмехнулся, но ничего не сказал на это.
   - Тогда в чем же дело? Может быть, вы уже занимаете престижную должность?
   Дональд Бут словно бы спохватился.
   - Кстати, расскажите мне о себе. Кто вы, чем занимаетесь, где работаете, давно ли занимаетесь программированием?
   Лебедев вкратце рассказал о себе.
   - Вот видите, - торжествующе произнес представитель компании. - Вас ведь совершенно ничего не держит здесь. Вы не востребованы в своей стране. А нам нужны специалисты. Мы умеем ценить людей, работающих на нас, поверьте мне. И мы оценим и вас, если вы примите наше приглашение.
   Игорь снова усмехнулся, но на этот раз усмешка была горькой.
   - Звучит так, словно вы вербуете меня.
   - А если даже и так, то что?
   Лебедев вскинул взгляд на американца.
   - Я не предатель, господин Бут, - твердо произнес он.
   - Я вовсе не хотел вас оскорбить. - Поняв, что перегнул палку, Дональд Бут успокаивающе выставил перед собой руки. - Вероятно, я не так выразился. Я вовсе не предлагаю вам совершить предательство. При чем здесь оно? Мы говорим о совершенно иных вещах. Мы предлагаем вам работу, ничего более. Обыкновенную работу, трудовую занятость. Вы же не давали клятвы о неразглашении вашей работы. Вы сами выложили ее в Интернет и, полагаю, с целью, чтобы вас заметили и предложили сотрудничество.
   Игорь снова отвел взгляд в сторону.
   - Да, наверное, - сказал он. - В противном случае, я бы не сидел сейчас здесь с вами.
   - Верно, - подхватил Бут. - Так каким же будет ваш ответ?
   - Честно говоря, размещая свою работу в Интернете, я совершенно не рассчитывал на то, что мне предложат переезд в Штаты. Ничего подобного в мои планы не входило. Ваше предложение для меня как снег на голову.
   - Понимаю вас, - произнес Дональд Бут. - Принять такое решение не просто.
   - Вот именно. И честно говоря, у меня нет такого желания.
   Игорь нервно теребил в руках самоучитель, и смотрел куда-то вдаль.
   - А почему бы вам просто не выпускать мои программы на компакт-дисках? - спросил он. - Ведь вы же с этого и начали.
   - Да, конечно, мы не отказываемся выпускать ваши программы на носителях. Но, видите ли, мистер Лебедев, нам этого мало. Нам нужны конкретные программы.
   Представитель компании положил себе на колени дипломат, который держал в руках, и пробарабанил по нему пальцами.
   - Нам нужны конкретные программы для конкретных целей. Работая в домашних условиях, вы просто не сможете их создать. А у нас же вы получите доступ ко всем необходимым материалам. Кроме того, вас будут окружать люди, ваши коллеги, с которыми вы в любой момент сможете проконсультироваться. Поймите, это совсем иное дело, нежели работа в одиночку.
   Лишь только сейчас Игорь заметил что, несмотря на всю чистоту языка, Дональд Бут говорил с легким акцентом. И было в его речи что-то слащавое, что-то неприятное, что-то, что можно было назвать искушением. Американец сулил рай, но этот рай возможен только в том случае, если Игорь покинет родину.
   - Так что скажете? - Бут выжидающе смотрел на Лебедева.
   - Соблазнительно, конечно.
   - Тогда что же?
   - Я там не смогу.
   - Почему же не сможете? - возразил Дональд Бут. - Я ведь тоже живу и работаю на чужбине. В России. Ничего в этом страшного нет. И никакого предательства я в этом не вижу.
   - Вы работаете на свою корпорацию. Она принадлежит вашему государству. А мне предстоит работать на чужое государство.
   - Тоже верно, - признал Бут.
   - Простите, я не смогу этого сделать.
   Американец помолчал, обдумывая аргументы, которые можно еще выдвинуть.
   - Ну, а что вы будете делать здесь? - сказал он. - В России талантливые люди не нужны. Вы сами признали, что вы не востребованы, и вы останетесь не востребованным. Не зарывайте свой талант в землю.
   Игорь прекрасно понял, что хотел сказать Дональд Бут, но последняя фраза вызвала у него в голове совсем иную картину.
   - Не зарывать свой талант в землю, - медленно повторил он. - Именно так я и собираюсь поступить. Я собираюсь приложить все усилия для того, чтобы не допустить зарывания своего таланта в землю.
   Честно говоря, Дональд Бут совершенно не понял, что хотел сказать Лебедев, но для того это было неважно. Он совсем не ждал, что американец сумеет его понять.
   - Тогда почему вы отказываетесь работать на нас? - продолжал стоять на своем Бут. - Поймите, в России у вас не будет возможности реализовать свои способности. Вы погибнете. Сопьетесь, и погибнете, как и многие другие талантливые люди у вас на Руси. А мы как раз и предлагаем вам возможность реализовать свои способности. Поверьте мне, вы будете удовлетворены, если будете работать на нас. Вы не пожалеете об этом. И речь ведь идет не о том, чтобы передать нам секретные сведения, сведения, которые пойдут во вред вашему государству. Вы же не генерал КГБ, которого мы пытаемся завербовать, чтобы иметь доступ к ценным документам. Вы простой безработный программист, которому мы предлагаем работу и сотрудничество. Многие ученые на протяжении всего двадцатого века работали и жили у нас. И никто в вашей стране не считает их изменниками или предателями.
   - Но я же не отказываюсь с вами сотрудничать, - сказал Игорь. - Я готов писать для вас программы, но не хочу покидать своей страны. Я хочу продолжать жить и работать здесь.
   - Да, это вы уже говорили, - после недолгого раздумья, сказал Дональд Бут. - И я вам отвечал, что в подобной работе есть свои трудности. Вы не сможете справиться с ними через Интернет.
   Американец поднялся со скамейки.
   - Что ж, господин Лебедев, жаль, что вы упускаете свой шанс. Но я передам ваши слова моему руководству. Кто знает, возможно, оно найдет какой-нибудь выход. А вы, если передумаете, свяжитесь с нами. Мое предложение остается в силе.
   Дональд Бут распрощался с Игорем, и двинулся прочь по тропинке. Тот же остался сидеть на скамейке, и смотрел вслед американцу. В нем боролись два противоположных чувства. Первое; это то, что он упустил свой единственный шанс. А второе; это было странное и непонятное чувство облегчения, словно он подвергся искушению соблазном, но преодолел его. Впрочем, реализовать свою мечту он не сможет ни там, ни оставшись здесь. Разница была лишь в сумме денег, которые он получит за отказ от своей мечты.
   Игорь горько усмехнулся, отвел взгляд от удаляющегося американца, и закрыл глаза. Успешное сотрудничество с крупнейшей в мире корпорацией "Майкрософт" или безвестное существование в России, среди тысяч безвестных программистов. Лебедев выбрал последнее. Правильно он поступил или неправильно? Внутренний голос подсказывал ему , что он поступил верно.
   Игорь поднялся со скамейки, и направился к деревьям, вдыхая запах осенних листьев. Они только-только начинали желтеть, и почти не осыпались. На деревьях безбоязненно прыгали белки. Они совершенно не боялись людей. Подойдя к одному из деревьев, Лебедев выудил из кармана брюк несколько орешков, которые он припас заранее. Подбросив их на ладони, он показал их белке, сидевшей на верхушке дерева, и с любопытством поглядывавшей на него. Завидев орешки, она быстро спустилась вниз, к самой руке Игоря. Схватив один из орешков белка принялась его быстро-быстро жевать, совершенно не опасаясь подвоха со стороны человека.
   Лебедев улыбнулся, наблюдая за белкой. Он протянул свободную руку, и осторожно погладил пушистую зверюшку. Та не обратила на это ни малейшего внимания, и схватила с руки другой орешек.
   Игорь почувствовал, что внутри него начинает разрастаться какое-то радостное и приятное чувство. Может быть, это и было счастье? Во всяком случае, он не хотел, чтобы это чувство покинуло его.
  
  
  36
  
  
   В назначенное время Игорь Лебедев пришел в студию, занимающуюся разработками компьютерных игр. Накануне он созвонился с Эдуардом Сиваевым, и тот велел ему прийти. Сиваев ожидал Игоря в своем кабинете, и на лице его было смешанное выражение озабоченности и насмешливости.
   - Я прочитал ваш сценарий, - сказал он надменным, ничего не выражающим тоном.
   - И что вы можете о нем сказать? - Лебедев почувствовал тревогу. Во взгляде Сиваева больше не было той приветливости, которая была в первый раз.
   - Ну, что я могу сказать, - неторопливо начал Сиваев. - Совершенно очевидно, что вы никогда не имели никакого отношения к игровой индустрии. Вы совершенно не имеете понятия о том, как правильно пишутся сценарии для компьютерных игр.
   Игорь сделал знак согласия.
   - Да, не отрицаю. Я говорил вам это еще во время нашей первой встречи.
   - Но дело даже не в этом.
   - А в чем же?
   - Дело в том, что вы писали свой сценарий, абсолютно не изучив потребностей игрового рынка. Вы совершенно не представляете себе интересы и вкусы потенциальных игроков. Вы не изучили спроса.
   - Позвольте, - возразил Игорь. - Но разве же все игры должны копировать одна другую? Я понимаю, что мой сюжет абсолютно не похож на сюжеты остальных игр. Но нельзя же делать все игры похожими друг на друга как две капли воды.
   - Не передергивайте, - перебил его Сиваев. - Игра должна быть завлекательной, а ваш сценарий абсурден.
   - То есть как абсурден?
   - А так, абсурден. Он скучен, и неинтересен. Во-первых, в нем совершенно нет боев, отсутствует возможность боевой прокачки персонажа.
   - Все правильно, - подтвердил Игорь. - Эта игра предназначена для того, чтобы пробудить в человеке все его лучшие качества. Пробудить и развить их. В моей игре нет насилия.
   - Но, уважаемый Игорь Леонидович, - Сиваев развел свои руки, словно собираясь заключить Лебедева в свои объятья. - Какая же это может быть ролевая игра, если в ней нет боевой прокачки персонажа? Сам жанр без этого теряет свой смысл. Подобный сюжет больше подходит для квеста, чем для ролевой игры.
   - Квест не способен развить подобные качества в персонаже, - возразил Игорь.
   - Согласен, но и ролевая игра не имеет без всего этого смысла. Вы сами пытались себе представить, как будет выглядеть такая игра в действии? Она будет скучной и чрезвычайно неинтересной.
   - Я представлял ее себе не раз, и мне она совершенно не показалась скучной. Я думаю, что вы сами себе ее неправильно представляете.
   Эдуард Сиваев изогнул брови.
   - Да, представить подобную игру крайне непросто. И я полагаю, что вы написали сценарий исходя из потребностей и понятий своего возраста. Но мы выпускаем игры для молодежи, в основном для подросткового возраста.
   - Как раз именно на подростковый возраст я и рассчитывал, - сказал Лебедев. - И боюсь, что люди моего поколения как раз и не смогут понять смысла подобной игры.
   Сиваев равнодушно посмотрел куда-то в сторону.
   - Не знаю, - нехотя произнес он. - Но, боюсь, что между вашим возрастом и подростками лежит огромная пропасть. Вы не понимаете современную психологию и современные понятия. Вы живете прошлым.
   - А мне кажется, наоборот, я живу будущим.
   - Если только далеким будущим.
   Эдуард Сиваев откинулся на спинку кресла и, сложив руки на животе, внимательно глядел на Игоря. Тот терпеливо ждал продолжения, хотя уже понял, что потерпел очередную неудачу.
   Сиваев усмехнулся, и сказал:
   - Нет, боюсь, что ваш сценарий неприемлем для игровой индустрии. Никто не станет играть в подобную игру, уж слишком она нестандартная.
   - А, может, как раз эта нестандартность и окажется плюсом? - предположил Игорь. - Вы уверены, что молодежь не устала от однотипных игр, в которых преобладает насилие. Подростки уже просто не представляют себе того, что игры могут быть иными. Попробуйте изменить их взгляды, предложите им нечто, развивающее в них духовные качества, такие как доброта, нравственность, сострадание к людям, порядочность. Не изменит ли такая игра их взгляды.
   Сиваев с изумлением смотрел на Лебедева.
   - А зачем вам надо менять кого-то? Зачем нужно закладывать в людях какие-то понятия? Игра должна развлекать, а не загружать мозги.
   - Вы ошибаетесь. Так или иначе, но любая игра закладывает что-то в тех, кто играет в нее. Особенно сильно это влияет на детей и подростков.
   Сиваев пожал плечами.
   - Я никогда не смотрел на игры с такой позиции. Тем не менее, ваши библейские понятия все равно уже заезженный элемент. Я не вижу надобности в подобной игре. В такой игре будет просто отсутствовать динамизм, в нее будет просто скучно играть.
   - Другими словами, вы просто боитесь рисковать, - сказал Игорь.
   - Да, боюсь, - признал Сиваев. - Вы представляете себе, хотя бы, во сколько обходится изготовление одной единственной игры?
   - Я полагаю, дорого.
   - Вот именно, дорого. Игровая индустрия - коммерческая индустрия. И никто не захочет вкладывать свои деньги в сомнительный проект.
   - Коммерция, и еще раз коммерция, - вздохнул Лебедев.
   - Да, коммерция. Игровая индустрия не может быть иной. Проекты должны окупаться, а не нести в себе какие-то умные вещи. Это как литература, это как кино. Хорошо то, что хорошо покупается. Иначе и быть не может.
   Сиваев придвинул к Игорю папку с его сценарием.
   - Так что боюсь, что ничем вам помочь не могу, - надменно произнес он.
   Игорь взял со стола папку, бережно разгладил ее.
   - А кто-нибудь мог бы заинтересоваться подобным сценарием? - спросил он.
   - Не знаю, - сухо ответил Сиваев. - Не имею ни малейшего понятия о том, кто может заинтересоваться подобной вещью.
   Лебедев понял, что оставаться здесь больше не имеет смысла.
  
   Отказ Сиваева нанес душе Игоря тяжелую травму. Он тяжело переживал это. Ему казалось, что его отвергло все общество, что все его благие начинания никому не нужны. А подобное чувство всегда плохо сказывается на человеке.
   Он рассказал все это своей матери, во время одной из бесед. Рассказал и о компании "Майкрософт", в общем, поведал ей все.
   - Вон ты куда замахнулся, - выслушав сына, произнесла Валентина Ивановна. - Высоко метишь.
   - Я вовсе некуда не мечу, - возразил Игорь.
   - Почему же ты тогда так расстроен? Ведь это же означает высшее признание. Тебя признали.
   - Признали? - удивился Лебедев.
   - Конечно. Признала такая крупнейшая корпорация. Значит, твои труды замечены. Ты должен радоваться.
   Игорь невольно усмехнулся.
   - Наверное, ты права. Это действительно признание моего таланта. Но все дело в том, куда направлен мой талант.
   - Туда же, куда и таланты всех остальных программистов, - сказала Валентина Ивановна.
   - Пустое это все занятие.
   - Почему же пустое? Каждый выполняет свою работу, делает то, что умеет.
   - Все это, конечно, так. Но, все-таки, у меня было время подумать. Я не сделал ничего такого, чтобы оправдать свое существование.
   - О, - сказала мать. - Если бы каждый мог оставить после себя что-то великое, то тогда мир населен был бы исключительно гениями.
   - Возможно, - ответил Игорь. - Но я все чаще думаю о том, что будет, если загробная жизнь и в самом деле существует. Что я скажу на страшном суде, чем я оправдаюсь перед Богом.
   - Рано тебе еще о смерти думать, - воскликнула Валентина Ивановна. - Я еще жива, а он уже умирать собрался.
   - Дело не в том, что я умирать собрался. Хотя, смерти все равно избежать не удастся. Но каждый должен оставить после себя что-то, что доказывало бы, что он не зря жил на свете.
   - И что решил оставить после себя ты? - спросила мать, после недолгого раздумья.
   Игорь подошел к столу, и взял в руки папку со сценарием.
   - Я решил оставить после себя компьютерную игру, которая бы делала играющих в нее лучше и чище.
   - Разве это возможно?
   - Да, я полагаю, что да, возможно.
   Валентина Ивановна взяла из рук сына сценарий, и перевернула несколько страниц.
   - Я в этом ничего не понимаю, - призналась она.
   - Это не важно. Но, если по этому сценарию создать компьютерную игру, то она будет очень понятна тем, кто будет играть в нее.
   - Почему же тогда тебе отказали? - спросила женщина.
   - Мне сказали, что подобная игра не будет пользоваться спросом.
   Валентина Ивановна улыбнулась.
   - О, ты думаешь, что такие дела так легко делаются? Пришла человеку в голову идея написать сценарий или книгу, полезную для души человека, и все, он теперь будет нарасхват издателями? Как бы не так. Много потов истечет, прежде чем автору удастся куда-нибудь пробиться. Тем более, если эта вещь и в самом деле несет в себе правду и пользу, то у нее будет очень много врагов и противников. Так всегда было, и так всегда будет.
   - Я знаю. - Игорь бережно положил сценарий обратно на стол. - Мне последнее время часто вспоминается писатель Александр Солженицын. У нас с ним в чем-то очень похожие биографии. Он заблуждался в молодости, заблуждался и я. Он попал в тюрьму, попал и я. В тюрьме пришло к нему прозрение, в тюрьме пришло оно и ко мне. Во время тюремного заключения его бросила жена, и меня бросила жена. Видишь, как все сходится. После тюрьмы Солженицын посвятил всю свою жизнь тому, чтобы донести до людей правду. Я написал сценарий, чтобы попытаться привести подростков к Богу, вернуть им к нему дорогу, с которой их столкнули. Конечно, мытарства Солженицына просто несравнимы с моими. По сравнению со сталинскими лагерями мою тюрьму можно назвать раем. Хотя мне она раем вовсе не показалась. И не дай Бог мне в полной мере пережить то, что довелось пережить Солженицыну. Конечно, я не думаю, если по моему сценарию создадут игру, то на земле все люди переменятся в лучшую сторону. Я не так наивен. И я уверен, что ничего подобного не думал и Солженицын, когда пытался пробить свои книги. Но он делал то, что подсказывала ему совесть. Вот и я хочу сделать то же самое, для своей души, для своей совести.
   - Ну, вот видишь, - мягко сказала Валентина Ивановна. - Ты сравниваешь себя с Солженицыным. Но разве Солженицыну было легко? Его книги были делом всей его жизни. Он начал писать их еще в неволе, но прошли годы, прежде чем ему удалось издать хотя бы что-нибудь из написанного. Прошли десятилетия, прежде чем он получил признание. Ему пришлось пройти через страшные гонения, через клевету и травлю. Его изгнали из собственной страны, его лишили родины, рассчитывая тем самым заткнуть ему рот. Но это только развязало ему руки. Это только освободило его. Хотя его после этого стал преследовать и Запад. Любой искатель правды, любой, кто старается достучаться до сердец людей, обречен на преследования. Ему всегда будут строить ловушки, всегда будут вставлять палки в колеса. Это путь настоящего мученика. А ты хочешь пробиться вот так сразу. Пришла тебе идея написать сценарий для компьютерной игры, ты ее в течение нескольких месяцев на скорую руку реализовал. И теперь ты полагаешь, что твой сценарий должны принять в первом же месте, куда ты его принесешь. Нет уж, Игорь, так не бывает. Солженицын в свой труд всю душу вложил, и после этого прошел через большие мытарства. А ты хочешь все сразу получить. А отказали тебе, так ты и лапки сразу кверху поднял, и духом пал. Нет, Гоша, здесь необходимо терпение.
   - Я согласен с этим, - признал он. - Уж слишком я быстро хочу добиться успеха. Но, с другой стороны, компьютерная игра - это не книга, которую будут читать и через сто, и через двести лет. Здесь необходимо торопиться, иначе технологии уйдут вперед, и мой сценарий просто устареет.
   - Говорю тебе, не торопись, придет время и все станет на свои места. Успех не приходит быстро. А если и приходит, то такой успех кратковременен. Пройдет немного времени, и забывается и сам автор, и его труд. А если хочешь что-то сделать для своей совести, для других, для общества, то потрудись. Здесь спешка никогда не приносит пользы.
   - Надеюсь. Сейчас, по крайней мере, не преследуют за подобные вещи открыто. За это не сажают в тюрьмы, не изгоняют из страны, как это случилось с Солженицыным. Я нахожусь в гораздо более легких условиях, чем довелось оказаться ему. Я верю, что добьюсь успеха.
   - Вот и хорошо, - сказала Валентина Ивановна, обнимая своего сына за плечи. - Иди в том же направлении, и все будет как надо.
   Она улыбнулась, посмотрела в окно, и перевела взгляд на часы.
   - Ладно, пойду приготовлю тебе ужин.
   Игорь улыбнулся в ответ и, когда мать скрылась в кухне, лег на пол, и устремил взгляд в потолок. Довольно долго он пролежал в таком положении, погруженный в свои мысли. А, может быть, его мать действительно права. Может быть, он действительно взял на себя нелегкий крест, и нести его будет не так просто? Это не может быть просто. Игорь вспомнил, что творилось со всеми теми, кто пытался нести христианство в массы. Их не воспринимали, их преследовали, безжалостно убивали. Их учения люди просто не понимали, оно было чуждо их развращенному сознанию. А ведь он взял на себя ту же обязанность. Он тоже решил нести людям христианство, и это не может быть просто и легко. Ему вспомнились слова из песни Игоря Талькова; "Пусть говорят тебе доброжелатели, что все твои стремления не желательны. Ты их не слушай, успокойся и дерзай. И всех доброжелателей подальше посылай". Как это верно применительно ко всем несущим людям правду, и несущим Христа. И потом, достоин ли он того, чтобы нести людям христианство. Имеет ли он на это право, если и сам долгое время блуждал в темноте. Да и сейчас еще блуждает. Но, впрочем, если он начинает прозревать, то он должен принести свое прозрение людям, просто обязан это сделать, чтобы спасти их, не дать погибнуть другим людям в темноте. Хоть какие-то азы, хоть что-то. Наверное, это должен делать каждый. Это долг каждого. И здесь главное не падать духом, не опускать руки, а продолжать дерзать, как пел Тальков.
   С другой стороны, вложил ли он в свой сценарий все, что должен был? Вложил ли он свою душу? Или же сделал все это на скорую руку, впопыхах, первое, что пришло ему в голову? Так ли хорош его сценарий, или же его надо переделать, доработать. Он же никогда не писал сценарии, а значит, просто не мог его написать хорошо. Надо его пересмотреть как следует, и переработать, сделать лучше. А потом снова попытаться его отнести разработчикам, возможно даже и другим, но пытаться. Может, дело и в самом деле, в нем самом. Ведь благого намерения слишком мало для искусства. Все это требует большого труда, большого упорства. Здесь не может получиться ничего сразу и быстро. Если сценарий, и в самом деле, богоугодный, то и Бог, рано или поздно, поможет ему реализовать его труд и намерения. Здесь главное терпение, упорство и труд. И все это рано или поздно вознаградиться. Как это произошло и с Солженицыным. А ведь он тоже не верил в успех. Он не верил, что его книги увидят свет при его жизни. Все, что он хотел, это чтобы его книги дошли хотя бы до потомков, чтобы хотя бы они узнали правду о Ленинских и Сталинских временах. И Бог помог ему, Бог протянул ему руку помощи.
   Иначе говоря, если что-то Богу угодно, то он непременно поможет тебе в твоих начинаниях, непременно твой труд увенчается успехом, а тебя будет ждать вознаграждение. Пусть даже это и не будет связано с деньгами, а выразиться в иной форме, но все равно, вознаграждение не замедлит к тебе придти. Но на это нужно время. Время, терпение, упорство и труд, а также надежда на Бога. Вот символ победы и гарантия успеха.
   Игорь встал на ноги, постоял немного посреди комнаты, и вышел на балкон. Было свежо, так как осень начала брать бразды управления погодой в свои руки. Небо хмурилось, дул слабый ветерок. Вероятно, завтра будет дождливый день. Игорь почувствовал в себе прилив сил и надежды. Он вернулся к себе в комнату и, вдыхая распространяющиеся ароматные запахи из кухни, сел за компьютер. В тишине комнаты вновь послышались гудение кулера и легкое пощелкивание клавиатуры.
  
  2009-й год
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"