Аннотация: "Российская власть должна держать свой народ в состоянии постоянного изумления". М.Е. Салтыков-Щедрин. 100 лет назад и сегодня. Найдите,что называется,разницу.
Очнулся Феликс от того, что по носу кто-то полз. Раздавил пальцами мелкую, твердую букашку. Она треснула с хрустом. В пальцах осталось склизкое. От омерзения встряхнул рукой, наконец, открыл глаза. Голова гудела, как от подключенных к ней проводов, болела у основания черепа.
Феликс Бабочкин лежал на почти белом песке, рядом с сине-лазуревым тихим заливом, под нависающими над ним, зелеными как на компьютерной картинке, кокосовыми пальмами. На одной из них он разглядел большого сине-коричневого краба, который орудовал под орехом толстой, будто боксерская перчатка, клешней. Странно, подумал Феликс, где-то читал, что пальмовые воры, так, кажется, их называют в энциклопедии, собирают кокосы исключительно на земле, а не лазают по деревьям. Что ж, еще одно подтверждение, что ученым натуралистам верить безоговорочно не стоит. Вон, ползает, как альпинист. Может, конечно, это какой-то особенный краб.
Через секунду орех, размером с гандбольный мяч, упал в воду, медленно поплыл по течению залива мимо корней мангровых деревьев, плотно обступавших пальмы. За ними, чуть на возвышении, буйствовали геликонии с красными цветами-фонариками и листьями, похожими на банановые.
Краб принялся подрезать другой кокос. Феликс ухмыльнулся: упертый малый, а ума не хватает понять, что и следующий орех так же от него уплывет, поэтому срезать с пальмы над заливом бессмысленно. Позже он поймет, что напрасно усмехался над членистоногим оригиналом. А тогда он подумал, что крабовый деликатес ему кого-то напоминает. Вдруг молнией сверкнуло в голове: конечно, вылитый Захарыч.
Бабочкин сразу вспомнил всё. От скатившихся на него, словно с горы чувств, ощущений и переживаний в глазах потемнело, к горлу подступила тошнота.
Опустился на четвереньки. Изо рта потекла тонкой стройкой соленая вода, затем его вывернуло наизнанку. Только, когда пустой желудок свернулся в комок, Феликс обессилено рухнул на песок. Он был еще прохладным, значит, утро, решил Феликс.
Да, Захарыч точно напоминает краба. Напоминал...Такой же большой, сине-коричневый, медлительный, с большими лапами-клешнями. Он вышел из кабины самолета, когда Ил-76 стало трясти как грузовик на сельских колдобинах. В шторм попали час назад. До этого проваливались в воздушные ямы, словно на американских горках, но плавно, а теперь совсем стало невыносимо.
Пассажиры - четверо техников-инженеров, отвечавших за груз, два каких-то неизвестных типа в плащах и шляпах, вцепились в лавки, молчали. Не разговаривал и Феликс с оператором Костей Надеждиным. А о чем беседовать, когда тряска душу вынимает?
Захарыч, а официально Иван Захарович Беспалый, был руководителем фирмы авиа перевозчика "Фортуна-тревел". Ил-76 он взял в аренду у военных в Чкаловском и вез в Анголу, где шла гражданская война, по его словам, медикаменты и оборудование для больниц от международного Красного креста. Большими, обтянутыми брезентом контейнерами, перевязанными канатами толщиной в руку, был забит почти весь салон Ил-76.
Возможно, Захарыч даже купил этот самолет. Феликса не волновали подробности. Его волновало то, что Беспалый обещал за создание фильма об "африканской гуманитарной миссии" и показ нескольких сюжетов по телевизору, очень неплохие деньги.
У Феликса была своя телекомпания, производящая научно-популярную передачу "Таинственный остров" на городском телеканале. Программа имела неплохой рейтинг. Бабочкин познакомился с Беспаловым на технической выставке в Экспоцентре. "Фортуна-тревел" представляла какое-то новое оборудование для десантирования грузов с большой высоты. Феликса эта тема не интересовала, но выставка оказалось слабой, поэтому все же решил подснять "Фортуну". Дал команду оператору, а сам пошел в кафе. Его догнал грузный и большой Захарыч. Протянул лапу-клешню, так и представился: "Захарыч.- потом все же добавил,- Иван Захарович Беспалый". Разговорились, обменялись визитками. А через неделю, руководитель "Фортуна-тревел" позвонил и попросил приехать к нему в офис для очень важного разговора.
У Феликса не было желания тащиться из Останкино на Аэропорт, где располагалась компания Захарыча. Но день выдался пустым, поэтому все же решил съездить. Мало ли...
Беспалый арендовал помещение для своей фирмы в двухэтажном желтом здании недалеко от метро, рядом со сталинскими постройками. Внизу находилась какая-то пыльная контора по продаже велосипедов и мопедов. Второй этаж оказался таким же неухоженным и неопрятным. Захарыч занимал несколько комнат, скорее всего, в бывшей коммунальной квартире или общежитии, перегороженных облезлыми, фанерными стенами. Кое- где стены были обклеены блеклыми обоями в розовый цветочек.
В дальней комнате стоял маленький стол, над которым горой возвышался Беспалый. Громко трещал советский холодильник "Саратов". Возле чуда советского бытпрома- невысокий сейф и большой плоский телевизор, по которому шли Новости.
Напротив Захарыча сидел пожилой мужчина в черных очках. Он постоянно поправлял спадающий на лоб седой чуб. Беспалов ему что-то горячо доказывал, указывая пальцем на экран. Увидев Феликса, он помахал ему рукой, но для приветствия не встал, представил человека в очках. Им оказался бывший заместитель Председателя Совета министров СССР.
Надо же, ухмыльнулся про себя Феликс, как поменялись времена. Раньше к этому деятелю в очках на пушечный выстрел нельзя было подойти, а теперь сидит как обычный человек в пыльной конторе и о чем-то договаривается с Захарычем. Уже при первой встрече с руководителем "Фортуны-тревел" в Экспоцентре Бабочкин понял своим журналистским чутьем, что жук Беспалов еще тот. Поэтому, кстати, и поехал на встречу с ним. У таких "жуков" бывают очень конкретные и вкусные деловые предложения.
Зампредседателя встал, пожал объемную клешню Захарыча, показал жестом, что он с ним на связи, кивнул Феликсу и удалился. Бабочкин так и не узнал его фамилии. А Беспалов сходу предложил лететь с ним Африку, снять кино как он сбрасывает груз от Красного креста в разоренные войной районы Анголы, словом, спасает людей. Командировка на неделю. Международный Красный крест будет подвозить к аэродрому в Луанде медикаменты и продовольствие, а Захарыч их десантировать. "Оплачивает банкет Комитет Красного креста,- сказал Беспалов, скрепя мощным телом на шатком стуле.- И тебе кое-что перепадет". Захарыч написал цифры на бумаге.
Это "кое-что" означало сумму с четырьмя нулями в евро, от которой Феликсу сделалось душно. На эти средства можно было содержать телекомпанию еще два года без продажи контента каналам. Бабочкин, разумеется согласился.
Вылетели из Чкаловского на грузовом Ил-76 с большой надписью на фюзеляже "Фортуна-тревел" рано утром сначала почему-то в Минск. Там, кажется тоже на военном аэродроме, Захарыч долго ходил по взлетному полю с таможенниками, в чем-то их убеждая. Наконец взлетели. Теперь курс держали на Каир. Почему именно в Египет, Захарыч не объяснял. Он вообще как бы перестал замечать Феликса и его оператора Костю Надеждина, которого Бабочкин звал Косточкой.
Оператор волновался:
-Как же мы летим в Анголу без виз? Нас же арестуют.
-Мы с командой "Фортуны-тревел" под эгидой Международного Красного креста,- отвечал Феликс, хотя его тоже беспокоил этот вопрос. Но Захарыч именно это ему и сказал, что сейчас он передал Косте. - Будем сидеть в изолированном авиационном городке и только вылетать на десантирование.
На самом деле, тогда в офисе, Беспалов сказал, что вылет через два дня и визы журналистам он оформить не успеет. Но это ничего, он все берет на себя. Красный крест - железобетонная защита. Терять баснословные деньги из-за отсутствия в паспортах виз Бабочкин не собирался. В конце концов, если что, Международная гуманитарная организация "МККК" не даст журналистов в обиду.
Надеждин промолчал, но по лицу было видно, что ответ его не успокоил.
В Каире вышли из самолета, который загнали на самый край аэродрома, только по нужде. Захарыч пропадал часа два, а потом опять ходил с людьми в погонах и что-то им втолковывал. Два египтянина поднялись в Ил, стали проверять паспорта. Не спросили их только у Бабочкина и Надеждина, сидевших в глубине салона за контейнерами. Лишь мельком взглянули на них, перекинулись несколькими эмоциональными фразами, активно жестикулируя, и удалились.
-Я сказал им, что вы два еврея, совершаете паломничество в Иерусалим. Сейчас выйдите из самолета и пойдете.
-Как пойдем?- не понял Костя.
-Ножками. Через пустыню! - гаркнул Захарыч и расхохотался.
Феликс с Костей переглянулись. Уж на кого-кого, а на евреев два высоких блондина с голубыми глазами совсем не были похожи. Значит и египтян Захарыч "уболтал",- понял Бабочкин. Проныра.
А Захарыч, влив в себя полутора литровую бутылку минеральной воды, изрек на хорошем английском: "What idiots these children of the pyramids are" и перевел: "Ну и кретины же эти дети пирамид".
На удивленный взгляд Феликса, ухмыльнулся:
-Не по-русски же я с ними разговаривал. В свое время я был военным переводчиком.
Феликс тоже ухмыльнулся, но про себя: кажется, ты, Захарыч, был не простым военным переводчиком, раз умудрился взять в аренду или купить военный самолет. Отстежка, видимо, идет крутая. Причем по всем направлениям. Недаром в офисе терся бывший Зампредседателя Совета министров. Наверняка он свою "малую толику" от этой гуманитарной миссии имеет, потому как вложился в нее. Есть чего. Нахапал при СССР, а может и золото партии пристроил. Что в контейнерах, один Бог да Захарыч знает. Может, там и не медикаменты вовсе, а оружие. Война же в Анголе идет. А что, интересная мысль. Вляпаться можно по самые уши. С другой стороны, такие деньги на дороге не валяются. Ну и все же интересно посмотреть на Анголу, баобабы покопать. Ха-ха. Однажды Феликс уже был с группой журналистов в Черной Африке. На форуме по экологии. Напившись вина, купленного на местном рынке, он отправился с корреспонденткой из молодежной газеты в савану "копать баобабы". Кроме штопора для очередной бутылки у них с собой ничего не было, поэтому копание баобабов вылилось в экзотический секс и сладкий сон под гигантским деревом. Как их тогда не сожрали гиены или львы, Бабочкину до сих пор было не понятно.
Из Каира вылетели, когда небо над землей фараонов сделалось пепельным. Надвигалась пыльная буря. "До Яунде, столицы Камеруна, где сядем для дозаправки, пять с половиной часов полета. Метеосводка сложная, но ничего, проскочим",- объявил Беспалов, наливая себе в пластиковый стакан виски. Бутылку он передал мужикам в шляпах. А через четыре часа начало трясти. Дальше, хуже.
Феликс омыл лицо теплой морской водой, машинально сорвал лист с какого-то дерева, приложил ко лбу. Гул внутри немного стих, а потом возник с новой силой.
Да, также невыносимо гудел самолет. Нет, ревел, как дракон, попавший в западню. Из кабины пилотов вышел совершенно спокойный Захарыч. За его спиной в окне пилотов в полной черноте сверкали молнии. Стрелки на стеклах работали словно бешеные, не успевая стряхивать дождь.
-У нас отказали два двигателя,- невозмутимо сообщил Захарыч.- Сносит на запад. Советую держаться крепче, лучше бы, конечно, пристегнуться.
И закрыл за собой дверь. Техники достали водку, стали пить из горлышка, мужики в шляпах скрылись за контейнерами с красными крестами.
Пристегиваться было не к чему и ничем. Вдоль ряда откидных сидений не было ни одной веревки.
-Как же мы без двигателей?- заморгал Костя. Его лицо заметно побелело в свете желтых фонарей.
-Очень просто,- успокоил его Бабочкин.- Этот зверь может спокойно лететь и на одном двигателе. Советский военпром веников не вязал.
Сказал, а внутри напряглись злые кошки. На запад сносит, это куда, в океан? Там даже островов никаких нет, кроме гвинейских, но до них, кажется, еще не долетели. А, может, уже и перелетели, вон шторм какой, самолет носит, словно сухой лист.
-Давай, Косточка, и мы пригубим,- сказал как можно спокойнее Феликс.
Надеждин достал из кофра с батарейками бутылку "Столичной", но она у него тут же вылетела из рук от встряски. По салону тут же распространился запах сивухи.
-Ты где водку брал?- спросил Феликс, потирая колено, которым ударился о край скамьи.
-Как обычно, в "морковке", - подал голос Костя откуда-то из темноты. "Морковкой" останкинцы окрестили продуктовый магазин в начале улицы Королева.
-Надо на них Роспотребнадзор натравить, совсем совесть потеряли.
Еще встряска и желтый фонарь сбоку погас. В проеме боковой двери снова появился Захарыч.
-Всем лучше перебраться назад, к грузовому люку. Возможно, будем открывать.
-Зачем открывать?- надрывным голосом спросил один из техников.
-Тебя не спросили,- грубо ответил Беспалов.
Он сел возле передней стены на откидное кресло возле каких-то ящиков.
Самолет подбросило, потом кинуло вправо. Захарыч ударился головой о панель с переключателями, выругался, переполз к двери.
-Ну что там у вас?- адресовал он вопрос, скорее всего, летчикам.
В салон выглянул штурман. Размахивая руками, принялся что-то объяснять Захарычу. Тот пыхтел, вытирал пот с лица ветошью.
Все поползли в хвост. Один из контейнеров сорвался с привязи, ударился в левый борт фюзеляжа. Кто-то истошно закричал: "Сеньку придавило!"
Грузовой люк начал открываться. Внизу что-то проносилось черной бездной- то ли океан, то ли земля, может, тучи.
-Помогите, Сеньку придавило!- раздался тот же голос.
Феликс пополз на четвереньках обратно, внутрь салона. Где Сенька? Попробуй, найди.
-Где он?
-Тут!
-Где тут?
Когда вновь сверкнуло, Бабочкин увидел контуры зажатого между бортом и контейнером человека. Рука его, вывернутая в плече, была задрана словно в нацистском приветствии. Сами плечи были сплющены, а голова неестественно откинулась назад, будто он пытался разглядеть свою спину. Человек был явно мертв.
Пол под ногами Феликса будто начал проваливаться. Самолет стремительно снижался. Он почувствовал невесомость, а потом резкое падение. Ударился головой об пол. Потерял на мгновение, как ему показалось, сознание.
Когда очнулся, увидел, что находится на самом краю люка, за которым черная бездна. Вдали мелькнула красная Луна. Отбросила кровавые отблески на черные, гребнистые перекаты.
Океан совсем близко, понял Феликс. Падаем. Ну, вот и все, ангольская эпопея закончилась не успев начаться. Вместе с жизнью. Жадность до добра не доводит. Два еврея шли в Иерусалим да заблудились. Бывает.
-Косточка! - позвал Феликс.
Но он не услышал из-за свиста воздуха своего голоса. Попытался встать на четвереньки, чтобы дотянуться до контейнера, оказавшегося близко к люку. А потом по канатам добраться до Захарыча, пилотов или штурмана Чего они там о себе думают? Лететь-то дальше собираются или уже прилетели?
Контейнер, до которого он собирался добраться, начал сползать к люку.
"Стой!"- крикнул ему Бабочкин, будто ящик с медикаментами или с чем там еще, мог его понять и послушаться.
И вдруг легкость свободного падения. Как освобождение от всего. Видел, как из чрева самолета вслед за ним вываливается и тот самый контейнер.
"Эй, на борту, меня потеряли!" - крикнул Феликс. Или ему показалось, что крикнул.
Плюхнулся в воду спиной довольно мягко. Вероятно, повезло, что попал на гребень пенной волны. И высота, скорее всего, была не очень большой.
Феликс ушел под воду всего на несколько секунд. Волна вынесла его на поверхность. Увидел как над черно - красными от Луны волнами, под аккомпанемент грозовых разрядов, уносится вдаль черное пятно Ил-76. Еще некоторое время были видны проблески его аэронавигационных огней, но вскоре и они пропали. А затем алая вспышка на горизонте. Это конец, понял Бабочкин. Бедный Костя. И мне конец.
И вдруг - о чудо! Он почувствовал под ногами опору. Не может быть, неужели земля? Посреди океана? Вспомнилась поговорка, которую в университете любила повторять немка: "Все на свете, все на свете, все на свете может быть, одного лишь быть не может- то чего не может быть".
Во время очередной вспышки, справа увидел темную полосу суши и стволы изогнутых пальм.
Очередная волна понесла его к земле, потом потянула обратно. Зарядил дождь. Волна несколько раз перевернула Феликса, и разобрать где спасительная суша было невозможно. Опоры внизу снова нет. Начал отчаянно работать руками и ногами пытаясь плыть, как ему казалось, в нужном направлении. И молнии как назло прекратились, только грохотало, словно за линей фронта.
Когда совсем потерял надежду, уже захлебываясь от бессилия и горя, вновь ощутил дно. Молния прочертила огненную полосу и ударила прямо в макушку одной из пальм. Она вспыхнула и теперь стояла маяком среди бесчинствующей стихии.
Стиснув до боли зубы, с самурайским криком Феликс двинулся к спасительному берегу. Дно поднималось, вскоре уже можно было бежать. Так и помчался по берегу, не пойми куда. Бежал и бежал, когда океан шумел уже где-то далеко позади.
Силы закончились сразу и совсем. Упал на песок, ударившись о что-то головой. Пустяк, главное жив. "Вроде бы жив, Робинзон хренов".
Сознание унеслось в мягкую, приятную космическую туманность.
Наконец, догадался поискать глазами солнце. Оно пряталось низко слева за мангровыми зарослями и буйными кустами, пронзая пространство между ними бледно-желтыми лучами. Значит, еще утро. А там - восток. Только какая, собственно, разница? Где я, что это за земля? Все ли погибли?
Перед глазами возникли огни черной туши самолета, тяжело летящей над бушующим океаном. А потом вспышка. Ил мог пролететь еще с километр или больше.
Бабочкин поднялся. Правая штанина была разодрана от кармана до колена. Вероятно, когда вываливался из самолета, за что-то зацепился. Бедро тоже было поцарапано. Сорвал широкий лист с раскидистого дерева, попытался приладить к царапине, но он не хотел держаться.
Помазал рану слюной, прихрамывая, пошел вдоль живописного залива, к океану. Идти было неудобно. Правый туфель постоянно за что-то цеплялся. Присел на желтый валун. Оказалось, каблук на правом офисном ботинке висел на волоске. Оторвал, зашвырнул в кусты. И зачем модные туфли в дорогу надел? Надо было сразу влезть в удобные кроссовки. Жаль, они остались в спортивной сумке.
Океан был спокойный, точнее, гладкий как стекло. На горизонте ничего: ни острова, ни корабля. Вода до скал и валунов, находящихся метрах в пятнадцати от берега, была бледно-голубой, а за ними уже темно-синей. Скорее всего, дальше резко начиналась большая глубина.
Справа береговая линия обрывалась довольно близко, а вот слева изогнутый берег тянулся на несколько сот метров. Что было за утюгообразным мысом, не ясно- продолжение земли или океан.
Где я нахожусь?- задал Феликс себе вслух вопрос. Берег Африки или остров? Трясти начало через 5 часов после вылета из Каира, было видно, что над материком. Крейсерская скорость Ил-76Т около 750-800 километров в час. Значит, пролетели в среднем 3 тысячи с половиной километров. Дозаправка должна была быть в Камеруне. Значит...
Однако все расчеты разбивались о сильный шторм, в который попал самолет. Ил могло отнести куда угодно. Гадать бессмысленно, нужно проверить.
Продираясь сквозь кусты с колючками, Феликс вскарабкался на ближайший холм, но с него так и не смог ничего определить. Впереди - небольшая овальная лощина, заросшая, как и на берегу, геликониями и еще какими-то желтыми растениями.
На плечо села маленькая, разноцветная птичка, повертела хохлатой головкой, словно удивляясь такому странному для нее созданию как Феликс. Вспорхнув, полетела в противоположную сторону от берега.
По краям лощины рядами стояли пальмы, наклоненные в одну сторону. Вероятно, с северо-востока часто дуют сильные ветра, определил по солнцу Феликс. Светило поднималось довольно быстро, становилось жарко.
Вернулся к океану. Вдруг понял, что сильно хочет пить. Странно, что раньше не почувствовал дерущую сухость во рту. Вспомнил, про пальмы, наклоненные над заливом.
Попытался залезть на одну из них, но свалился в теплую, пахнущую тиной и гниющими моллюсками воду залива. Соль попала в рот, и стало совсем невмоготу. За глоток чистой воды - полжизни. Вспомнил про глупого краба, сбрасывающего кокосовые орехи, которые от него уплывали. Куда уплывали?
Пошел вдоль залива вглубь пальмовой рощи. Метров через сто в заливе находилась небольшая заводь, к берегу которой прибились пять или шесть орехов. Над ними по-деловому орудовали несколько крабов. А чуть в стороне- кучки вскрытых, распотрошенных кокосов.
Вот тебе и глупые пауки, ухмыльнулся Бабочкин. Творческое распределение труда. Одни орехи срезает, другие их поджидают в нужном месте. Потом наверняка меняются местами.
Взял орех побольше. Так, ну и как его открыть? Положил плод на плоский валун, стал бить по нему камнем. Зеленая кожура летела в разные стороны, попадала на лицо, но до самого ореха "достучаться" не получалось. Нашел камень поострее, сбил им на кончике оболочку, за которой проступила желтая ореховая скорлупа. А дальше-то как? Чем скорлупу пробить? Гвоздь бы какой или нож.
Ничего похожего, разумеется, найти не удалось. Тогда положил орех на валун, а сверху ударил по нему камнем, который еле поднял. Плод разлетелся вдребезги, на валуне осталось мокрое месиво. Стал его жадно жевать, но жажду это не удовлетворяло.
Да, мне до крабов далеко, вздохнул Феликс. Стоп! Они дырку клешнями делают в орехе и копру едят, по каналу Дискавери не раз показывали.
Вернулся к заводе. Здесь суетилось уже с десяток крабов. Один из них пробуравил в орехе объемную дыру и с чувством поедал белую мякоть.
"Ну-ка, дружок, посторонись, дядя тоже кушать и пить хочет".
Отнял у краба кокос, проткнул пальцем оголенную белую копру и с наслаждением влил в себя слегка маслянистую, пахнущую свежими огурцами и молоком, жидкость. Дождался, когда остальные крабы сделают с орехами то же самое.
Когда напился как водяной, умыл лицо сладковатой кокосовой водой, которая в некоторых плодах уже стала превращаться в эмульсию молочного цвета. Значит, орех уже зрелый, но не перезрелый, иначе вода в нем превратилась бы в твердую сердцевину. "Спасибо, ребята, возможно, я к вам еще вернусь. Вернее, за вами, отъедайтесь пока".
Пожевав почти безвкусную копру, пошел в противоположную сторону от моря. Перелез через каменистую возвышенность. За ней находился овраг, переходящий в небольшое озеро. С откоса хорошо просматривалась западная часть суши. За ней простирался безбрежный океан.
Осталось проверить юг. Спустился к озеру. Вода в нем тоже была слегка солоноватой, не как в заливе. Значит, водоем соединен с океаном, но в него впадают пресные ручьи.
Так и оказалось. За выступом грушеобразной скалы обнаружил ключ. Жадно припал к нему, хотя уже до отвала напился кокосового молока. Все же ничто не сравнится с чистой водой, особенно в тропиках, в очередной раз пришел к выводу Феликс.
Дальше его ждала еще одна приятная неожиданность. За холмом, словно на плантации, росли многочисленные бананы. На одних растениях висели зеленые гроздья ягод, на других, на кончиках тонких свечек, еще только цвели фиолетовые цветки. Есть не хотелось, но всё же сорвал с первой свисающей почти до земли грозди пару коротких плодов. Они оказались не сладкими. Отломил целую кисть на длинной цветоножке, так и пошел дальше с ней.
Заросли бананов, перешли в кусты папоротников. Здесь среди пальм росли такие же высокие, очень густые деревья с плотными, жесткими листьями. На некоторых висели зеленые, овальные, в пупырышках плоды. Кажется, хлебное дерево, но, не зная точно, трогать не стал. Отметил, что земля, где он оказался довольно плодородна, во всяком случае, от жажды и голода не умрешь.
Словно в подтверждение его мыслей, перед ним оказалось раскидистое, из четырех стволов, авокадо со множеством плодов. Бабочкин не мог ошибиться, однажды он уже был в Африке и видел, как растет авокадо. Но и на этот раз срывать плоды не стал.
Ускорил шаг и вскоре вышел к широкому заливу с темной водой. Он представлял собой как бы латинскую букву "V" и был окружен плотной мангровой растительностью.
Да, кажется, остров, вздохнул Феликс. Осталось проверить, что справа от залива и слева. Сначала двинулся по берегу в левую сторону. Песок здесь был не белым, как в "крабовом" заливе, а желто-коричневым. На мысу он перешел в гальку, затем в скользкие, местами покрытые темно - зелеными водорослями, валуны.
На одном из них поскользнулся и упал, сильно ударившись локтем. В глазах от боли потемнело, даже вскрикнул. Ему откликнулась зеленая, с белыми пятнами птица, размером с сову, с красным хохолком на голове. Она сорвалась с ближайшего дерева, покружила над ним, а потом с ворчливым криком унеслась в чащу.
За мысом находился еще больший залив, тянувшийся не менее чем на километр. А прямо на берегу...
Феликс даже присел от неожиданности. На краю полосы кораллового рифа, начинающегося от края мыса, на боку лежал большой корабль с двумя трубами и высокой рубкой с мостиком. Лайнер, "при жизни", вероятно белый, был местами рыжий от ржавчины. Из дверей и иллюминаторов росли кусты.
Приблизился. Корабль был четырехпалубным. На одной из труб такая же большая зеленая птица, похожая на сову.
"Пошла вон!",- зачем-то закричал на нее Бабочкин. Птица никак на это не отреагировала. Бросил в нее подвернувшуюся под руку палку. Зеленая красавица расправила широкие крылья, плавно перелетела на нос судна.
И опять сверкнуло. Ярче молний накануне в океане. В голове. На носу кириллицей было написано имя корабля - " Московия".
"Вот это да!"- воскликнул от неожиданности Феликс.
Откуда взялся на тропическом острове заброшенный отечественный корабль? То, что он на острове, Феликс уже не сомневался.
Бабочкин всегда следил за новостями, но не мог припомнить, чтобы когда-то пропадал российский пассажирский теплоход с таким названием. Судя по ржавчине, он мог быть еще советским. Но при "старом режиме" политико-географическое название Российского государства "Московия", употреблявшееся, как правило, в западных источниках, не использовалось.
Правый борт судна почти касался земли, поэтому перебраться через него не составило труда. Сразу пришла мысль, что так же без проблем могли пробраться на корабль ползающие ядовитые гады. В пустых каютах и прочих помещениях им было бы очень уютно. Однако успокоил себя тем, что за все блуждание по острову, не видел ни одного пресмыкающегося, хотя в тропиках их должно быть полно.
Опираясь на ржавые поручни, начал пробираться к корме. Выросший из открытой двери во внутренние помещения куст с маленькими красными ягодами, пришлось переползать, вскарабкавшись на вторую палубу.
Феликс решил все же перейти на противоположный борт. Для этого ему понадобилось доползти по-обезьяньи до трубы. На верхней палубе пол прогнил во многих местах и свисал, будто его вскрывали консервным ножом. Недолго думая, Бабочкин нырнул внутрь, опасаясь, что пол внизу тоже сгнил и провалится под ним. Но этого не случилось. Опора под ногами оказалась вполне крепкой. Он оказался в длинном коридоре с каютами по бокам. Большинство дверей в них были открыты.
Идти по коридору, наклоненному под углом сорока пяти градусов, было не очень удобно. Но быстро приспособился, стал заглядывать в каюты. Они были довольно просторны и предназначались, скорее всего, для пассажиров первого класса. В них не было ничего интересного. Изредка встречались обрывки постельного белья, одежды, обувь, битая и целая посуда. Вероятно, пассажиры успели все ценное и нужное забрать с собой. Ну да, судно ведь не затонуло, а просто было штормом выброшено на сушу. Не исключено и что здесь уже поживились аборигены. Только кто они? Где вообще находится этот странный остров? С виду райский, но что-то в нем настораживает. Что именно, Феликс понять не мог.
В одной из кают он был очень удивлен. Посреди нее стоял длинный, овальный по краям стол, а на нем каким-то чудом удержались расписные фарфоровые тарелки. Подойдя ближе, понял - посуда не упала, потому что она находилась в выемках в столе. Это значит, корабль довольно мягко "приземлился", а на бок завалился после отлива. Хм, получается, когда начнется прилив, он выпрямится? Нет, иначе он давно бы уже уплыл сам или на буксире. А в каюте наверняка намечалось торжество. Это понять было несложно, так как на полу рядом со столом валялись разбитые фужеры, рюмки, стаканы, ножи и вилки.
Выбрал большой кухонный нож, вероятно, для разделки мяса, засунул под ремень. В соседней каюте нашел полусгнившие майки, рубашки, бриджи, носки, которые пригодиться не могли. Здесь же валялись пустые бутылки, почему-то без этикеток и определить что в них конкретно было, не представлялось возможным. Нигде и ничто не говорило о принадлежности судна к СССР или России, ни надписей по-русски, ни национальных вещей типа самовара или книг на кириллице.
А-а, догадался Феликс. Корабль был зафрахтован каким-нибудь западным государством и на нем совершали круизы иностранцы. Но если так, на каютах должны быть таблички старпома, стармеха, капитана, наконец.
Бабочкин знал, что капитанские каюты находятся в углу правого борта, у рубки, чтобы командир мог наблюдать в иллюминатор как вперед, так и в сторону. Об этом ему рассказали военные моряки на Камчатке, когда он ездил делать репортаж в Вилючинск. Хотя это и гражданское судно, но разницы, вероятно, нет.
Дойдя до крайней двери перед рубкой, он оказался в просторном номере с двумя комнатами и ванной. В первой стояла широкая двуспальная кровать, покрытая синим в желтых пятнах покрывалом. Рядом тумбочка, диван, несколько перевернутых стульев. На двух иллюминаторах висели клочки ткани, которые когда-то были занавесками. На стене между ними замерли круглые часы с опавшими на шесть часов стрелками. Циферблат стерся, и понять название было невозможно.
Во второй комнате по центру торчал на железной ножке небольшой квадратный столик, у разбитого иллюминатора - массивный письменный стол, а справа от него стоял сейф.
Дверца его была приоткрыта. В нем оказалась почти полная бутылка виски Блэк Лейбл и кожаная папки. Виски были очень кстати. Не открывая папки, отыскал целый стакан, протер носовым платком, наполнил его до краев и с жадностью выпил. По жилам разлилась теплая амброзия, которая расслабила и вернула к реальности. Он выжил, остался на Земле, когда все остальные погибли. Это же ужас! Бедный Костя Надеждин. А Захарыч? До последней минуты оставался невозмутимым. Боец. Интересно, а радио есть на этом судне?
Целый час Феликс обшаривал каюты и остальные помещения корабля, но так ничего полезного для себя, в том числе и радио, не обнаружил. Кругом был истлевший хлам, битое стекло и поломанная мебель. Целая имелась только в каюте капитана, ну или кто там жил в угловом номере.
Поэтому уставший вернулся в нее, выпил очередной стакана виски, перетащил двуспальную кровать на угол, дабы привеченные к полу деревянные ножки легко удалось сломать. Кровать встала почти горизонтально между иллюминаторами. Феликс с огромным удовольствием на нее завалился и, наконец, открыл найденную в сейфе папку.
В ней находилась пачка пожелтевших листов, сшитых между собой. На первом неровным, но вполне разборчивым почерком, по-русски было написано: "Протокол экстренного заседания Госдумы последнего созыва с пояснениями". Стояла и дата - 12 октября ..., а вот цифры года были размыты. В углу красовалась забавная, нарисованная красным карандашом лопоухая рожица, с большими глазами и высунутым языком.
Отхлебнул виски прямо из горлышка. Пожалел, что не захватил с собой бананов на закуску. Вдруг стало клонить ко сну. Нет, надо все же посмотреть, что же это за протокол такой. И, по всей видимости, свежий, раз бумага в сырости тропической еще не расползлась. Странно, корабль ведь выбросило на берег уже давно, весь проржавел, подумал Феликс и перевернул первую страницу.
- Прошу тишины и внимания, уважаемые господа депутаты. С этой же нижайшей просьбой обращаюсь к господам приглашенным журналистам.
Старший товарищ председателя Госдумы Сергей Тимофеевич Варун-Секрет слегка поклонился симпатичной корреспондентке в розовой кофточке на балконе для прессы. Он сразу обратил на нее внимание, как только вошел в отремонтированный после недавнего обвала крыши, еще пахнущий краской, зал заседаний.
Крыша рухнула две недели назад, в 5.30 утра, когда никого в зале не было, даже дежурных служителей. Сначала подумали на террористов, коих в последнее в мире развелось пруд-пруди. Масса из досок, штукатурки, железных балок, весом в десятки тонн упала на кресла депутатов, ложе журналистов. Целыми остались места министров, членов Государственного Совета, представителя Верховного лидера, что депутаты сразу расценили как "скрытый вызов власти". Митрополит Евлогий, в миру Василий Семенович Георгиевский, отслужил благодарственный молебен за избавление депутатов от неминуемой смерти. Кадет Кирилл Кириллович Черносвитов предложил отменить все заседания до восстановления здания. Однако, с ним не согласились социал-демократы из фракции большевиков. Депутат Григорий Алексеевич Алексинский внес предложение "отыскать самое крепкое, самое надёжное помещение, хотя бы это было здание министерства, полиции, городской думы или другое подобное учреждение. И там возобновить немедленно заседания, так как народ ждёт, что скажут его представители, и если народ узнаёт, что над нами валятся потолки, то он сумеет из этого сделать соответствующие выводы". Какие выводы мог сделать народ, Алексинский не уточнил. Депутаты не приняли предложение большевиков, в результате вся вина, легла на строительную комиссию. Восстановили быстро, красиво из резервного фонда государства.
При виде симпатичной журналистки настроение Сергея Тимофеевича тотчас улучшилось. До этого оно было несколько подавленным, нервным. И на то были основания. Председатель Госдумы Михаил Владимирович Родзянко вместе с руководителем Совмина Николаем Дмитриевичем Голицыным и министром обороны генералом Дмитрием Савельевичем Шуваловым, отправились в очередной раз в резиденцию Самого. На этот раз, по словам Родзянко, с самыми "серьезными и окончательными требованиями".
Начать чрезвычайное заседание председатель поручил Сергею Тимофеевичу. От значимости своей сегодняшней роли старшего товарища вначале даже лихорадило. Заседание обещало стать историческим, все ждали возвращения от Самого "большой тройки", так в последнее время называли в прессе Родзянко, Голицына и Шувалова. Отношения между Госдумой и Им, совмещавшим в последнее время пост Верховного руководителя с должностью председателя Госсовета, обострились сразу после Большой Конституционной реформы. Это была инициатива самого Верховного, который решил привнести в общество больше свободы и демократии. Так он говорил, но мало кто в это верил. Многие считали, что глава государства, просидевший "на столе" уже несколько десятков лет, понимал, что кресло под ним шатается, того и гляди, народ потребует упразднить его пост в России, как неэффективное. И потому решил действовать на опережение: внести в Конституцию некоторые поправки. В частности, предоставить возможность Госдуме назначать председателя правительства и членов кабинета. Но с правом Верховного снимать их с должностей, когда он посчитает нужным. То есть, основной груз ответственности ложится на Госдуму, а главный начальник вроде как ни при чем, ежели правительство в очередной раз не справится с задачей подъема экономики. Кроме того, поправки усилили роль Госсовета. И теперь, занимая пост его председателя, Верховный сделался как бы драконом о двух головах.
Поправки, касающиеся роли Верховного в формировании кабинета, были одобрены на общенародном референдуме большинством голосов. И почти сразу начались трения между Госдумой и Его аппаратом. Первым Лидеру нанес удар, откуда тот совершенно его не ждал, его помощник, советник по вопросам социально-экономического сотрудничества с другими странами Балашов Николай Петрович, который заявил, что раз Конституция практически обнуляется, то должна обнулиться и вся власть. То есть, Верховный должен сложить с себя полномочия, а Госдума назначить досрочные перевыборы главы государства и парламента. Как и ожидалось, Верховный на это не согласился. Так же как и с предложениями главы администрации Сергея Ивановича Танеева, музыканта по призванию, отказаться от "тяжелого прошлого России", связанного с культом личности прежних руководителей государства, преследованием инакомыслящих, насильственным переселением народов, закончить, наконец, войну на Западе и Ближнем Востоке.
Балашова и Танеева выгнали из администрации, хотя это представили, как их добровольный уход. И теперь они стали идеологическим символом правых радикалов- революционеров, в частности, октябристов во главе с Александром Ивановичем Гучковым. Их не поддерживали Конституционные демократы в лице председателя кадетов Павла Николаевича Милюкова, прогрессисты Александра Ивановича Коновалова. Социал-демократы в лице меньшевиков" и "большевиков заняли любимую свою позицию - ни "да", ни "нет". Но раскол внутри думской оппозиции не был так страшен, как между Лидером и парламентом.
"Битва" началась с того, что Госдума предложила на пост нового премьера Николая Дмитриевича Голицына. И тут же из администрации Верховного, от членов Госсовета, сначала тайно, а потом явно последовало недовольство. Мол, не надо Голицына, желательно назначить премьером проверенного человека- Александра Федоровича Трепова. "Позвольте,- возмутился от всей "прогрессивной общественности" Родзянко.- А как же Конституция, поправки в которую мы только что приняли? Опять навязывание сверху своей воли, снова выкручивание рук".
Так и пошло. Премьером утвердили Голицына, но Верховный и его администрация не сдавались. Всячески вставляли палки в колеса новому председателю Совмина. Дело дошло до того, что парламентские октябристы, прогрессисты, кадеты, социал-демократы, трудовики объединились и потребовали немедленной отставки главы государства с назначением срочных выборов нового Лидера. Собственно, как и предлагал Балашов. Почти. Родзянко вообще предложил упразднить пост Верховного Лидера, а Россию сделать парламентской республикой.
Его идею неожиданно поддержали военный министр Дмитрий Савельевич Шувалов, министр внутренних дел Александр Григорьевич Булыгин. Остальные члены Госсовета, в частности, министр иностранных дел Николай Николаевич Покровский и большинство губернаторов, заняли нейтральную позицию. Кое-кто из них уже открыто заговорил о расширении полномочий их губерний. "Еще немного и начнется "парад суверенитетов", Россия рассыплется как карточный дом,- горячился Родзянко,- нужно немедленно требовать отставки узурпатора". Однако, народ на улицы выводить не торопился. Боялся, что это может вылиться в неуправляемый, даже для "революционной" Госдумой, стихийный процесс.
Нынешним утром "большая тройка" отправилась в резиденцию фактически с ультиматумом Лидеру - немедленно сложить с себя полномочия, назначить всенародный референдум на предмет перехода России из "единовластия" в парламентскую республику.
-Пока мы ждем наших уважаемых коллег из резиденции,- продолжил Варун-Секрет, не сводя глаз с "розовой" журналистки,- надеюсь, с хорошими известиями, предлагаю открыть прения, начать обсуждения, так сказать, сложившейся в стране ситуации. Есть другие предложения, господа?
-А ты чего тут командуешь, ты кто вообще такой?- возмутился, сидевший с левого краю на последнем ряду кадет Михаил Исаакович Шефтель.- Копия террориста-народника Желябова, а командует.
-У Желябова бородища была, как у жида Маркса,- подсказал кто-то из передних рядов.
-Какая разница,- не унимался Шефтель. Оскорбление Маркса жидом его никак не задело. Он сам любил повторять - жид- не национальность, приличными иудеями рождаются, жидами становятся. Себя он, разумеется, относил к первым. - Хозяин за порог, кот в его кресло.
-Позвольте, господа, я уполномочен, так сказать, личным поручением Михаила Владимировича,- старший помощник председателя поднялся, поправил маленькие очки. Его лицо вмиг раскраснелось. Его не столько задели слова вечно недовольного всем и вся Шефтеля, сколько резанула саркастическая улыбка миловидной журналистки. Надо бы дать отпор этому хамоватому кадету, который ходит в Думу как к себе домой, хотя в последний созыв не избран. Сидит на последних рядах и изгаляется над всеми. А его не гонят, непонятно почему.
На помощь Варун-Секрету пришел Павел Николаевич Милюков- председатель ЦК Конституционно-демократической партии. Глядя на соратника по партии Шефтеля, он укоризненно покачал головой:
-Право, Михаил Исаакович, не стоит разжигать. Сергей Тимофеевич приличный во всех отношениях человек.
-Какой же он приличный человек,- подал голос черносотенец и член организации Николая Маркова "Великая единая Россия" Георгий Георгиевич Замысловский, - когда не осуждает ваше недавнее антипатриотическое выступление, где вы лжете на честнейшего министра обороны Сухомлинова, которого незаконно отправили в отставку, обвиняя в воровстве и коррупции. Требуете прекратить войну на Западе и вывести наши войска с Ближнего востока.
-Бывший военный министр Владимир Александрович Сухомлинов находится по домашним арестом,- спокойно ответил Милюков.- Скоро состоится суд, где и будет дана оценка его деятельности - виновен он или не виновен. Я же в свою очередь намерен повторить, что категорически против участия русских войск в каких либо военных авантюрах. Это окончательно погубит Россию.
-Вы лжете, лжете!- выкрикнул истерично Замысловский. - Забыли Салтыкова Щедрина - на патриотизм стали напирать, знать проворовались!
Милюков на это только развел руками, махнул старшему помощнику:
-Не утруждайтесь, садитесь, Сергей Тимофеевич.
-Благодарю, Павел Николаевич,- Варун-Секрет промокнул носовым платком взмокший лоб, взглянул на розовую девицу. Она, кажется, ему подмигнула. Это вернуло его к жизни. Теперь, пользуясь поддержкой Милюкова, уже твердым голосом сказал:
-Предлагаю все же открыть прения по главной теме.
-Да жулик он, этот бывший министр обороны Сухомлинов,- выкрикнул с места трудовик Осип Михайлович Сытин. Всю армию разворовал, по миру пустил, воевать нечем, кавалерист, мать его...
-Попрошу высказываться корректно, господа.
-А я и так корректно. И Шефтель фор вор- это всем известно.
-Что?! - завопил Михаил Исаакович, готовый через ряды броситься на Сытина. Но кто-то удержал его за плечо и Шефтель покорно сел на место, бубня себе под нос.
-Зато ты не вор,- обрушился на Сытина меньшевик Иван Николаевич Туляков,- потому как тебе никто не дает. Вот ежели бы тебе предлагали, а ты не брал...Островского читай, увалень крестьянский. И лапти почисть, прежде чем в приличное присутствие заходить.
-А что вы имеете против крестьянства?- поднялся большевик Николай Романович Шагов. После того как партия социал-демократов распалась на две фракции, каждый из эсдеков считал своим долгом уколоть "зеркального" противника. - Наша партия, подчеркиваю, партия большевиков, с самого начала была против переизбрания на очередной срок Верховного лидера. Вы же, господа меньшевики, поддались на посулы администрации узурпатора, прогнулись, так сказать, поддержали его. А теперь слезы вместе со всеми льете. Старый, мол, надоел всем, ничего не может, демократию зажимает, развитее страны тормозит. Знаем мы, чем вас купили. Знаем. Тридцать серебряников карман не тянут, ляжки не жгут?
-Кто бы говорил! Да вы, большевики, только называетесь оппозицией,- горячо возразил Туляков. - Кто поддерживал войну, кто кричал об интересах России во всем мире? Заморочили людям головы, теперь мы за вас дерьмо и расхлебываем.
-Спокойно господа,- старший помощник председателя постучал карандашом по пустому граненому графину. Только теперь заметил, что в нем нет воды. Сразу захотелось пить. После вчерашнего вечера в ресторане, голова слегка регулярно отъезжала.- Не забывайте, что в зале присутствует пресса.
Он кивнул красавице на балконе, она слегка помахала ему ручкой в белой перчатке. Сердце Сергея Тимофеевича замерло. Казалось, он забыл даже где и зачем находится. Но быстро вернулся к действительности, так как на трибуну вышел вождь кадетов Милюков и, судя по решительному настрою, приготовился к очередной "исторической" речи.
Старший помощник председателя не разделял точки зрения Павла Николаевича по поводу присутствия российских войск за границей и вообще его позиции по армии. Недавняя антипатриотическая речь Милюкова, которую упоминал Замысловский, так его возмутила, что он собирался даже сдать мандат депутата. Вернее, возмутила не сама речь, а то, что ее одобрило большинство народных избранников. Его отставке, считал он, будут многие рады. Но пока не принял окончательного решения.
Выступление Милюкова было эмоционально, с многозначительными интонациями и паузами:
-Старый деспот, доведший Россию до полной разрухи, добровольно откажется от престола или будет низложен. Власть временно перейдет к вновь избранному парламенту. Но уже сегодня мы не можем оставить без ответа и без разрешения вопрос о форме государственного строя. Хотя я и говорю о новом парламенте, но уверен, что дальнейшую судьбу России должно определить Учредительное собрание. Быть может, другие представляют себе дальнейший ход событий иным. Но если мы будем спорить об этом сейчас, вместо того чтобы сразу решить вопрос, то Россия очутится в состоянии гражданской войны и возродится режим, который, не сомневаюсь, мы разрушим. Прямо сейчас созвать Учредительное собрание невозможно в силу объективных причин. Но, как только пройдет опасность и установится прочный общественный мир, мы приступим к подготовке созыва Учредительного собрания на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования. Свободно избранное народное представительство решит, кто вернее выразил общее мнение России: мы или наши противники.
-Размечтался о кренделях парламентских,- ехидно вставил с места Замысловский.- Дай думе полную волю, Россия вообще под откос рухнет. В этом я полностью согласен с узурпатором. Да, согласен, и нечего на меня волчьими глазами сверкать. Только унитаризм спасет Россию, унитарное государство. Но с новым Лидером.
"С таким как ты, ха-ха!"
Председательствующий постучал в очередной раз карандашом по графину:
-Член Государственной думы Замысловский, прошу вас не говорить с места.
-А ты, Ворун, не затыкай мне рта. Повторяю, унитаризм. Причем, на первых порах даже с возможным образованием Московского княжества, "Московии". Ну, республики, разумеется, это я уж так, для красного словца.... Сейчас все губернии кричат, мол, Москва их обкрадывает, объедает, а пусть-ка сами, в одиночку попробуют побарахтаться. То-то вижу их лица. Через год прибегут, в ножки поклонятся, возьмите Христа ради обратно. Возьмем, но с одним условием - полный унитаризм, чтоб больше никогда, ни единым словом о самостоятельности, даже с ноготок, не мечтали.
-Ага, прибегут, держите карман шире,- возразил прогрессист Александр Иванович Коновалов.
-Член Государственной Думы Коновалов, призываю вас к порядку.
-Я и так в порядке, господин председательствующий. Только слушать подобные бредни просто невыносимо. "Московия", ха-ха, тоже мне придумал. На что твоя "Московия" жить-то будет? Ничего не может, только лопать. Ложку дайте ей побольше. Слушать такое невыносимо,- повторил он.
-А ты не слушай,- откликнулся Замысловский,- пойди в буфет, там коньяк наливают.
Растрепанный, красный лицом руководитель партии прогрессистов явно страдал от похмелья, поэтому слова Замысловского пришлись в точку. Коновалов опустил глаза, махнул рукой. Зал затих. Милюков, воспользовавшись тишиной, откашлявшись, продолжил:
-И если мы говорили, что у нынешней единоличной, волюнтаристской власти нет ни знаний, ни талантов, необходимых для настоящей минуты, то, господа, теперь эта власть опустилась ниже того уровня, на каком она стояла в нормальное время нашей русской жизни.
"Верно, правильно",- раздалось сразу несколько голосов.
- И пропасть между нами и ею расширилась, стала непроходимою. Господа, тогда, год тому назад, был отдан под следствие Сухомлинов, теперь он освобожден и уже занимает хорошую должность.
"Позор!" "Долой Верховного и его клику!"
-Еще раз заявляю: мы, кадеты, а так же все члены Прогрессивного блока, выступаем за создание на первом этапе реформ Ответственного правительства, которое будет назначено думой,- продолжал Милюков.- Я не против премьерства господина Голицына и его команды, но раз сложилась такая ситуация, мы вынуждены вновь начать с нуля. Кстати, кандидатура господина Голицына тоже не будет вычеркнута из списка кандидатов. Ситуация, господа, непростая. Очень непростая. Узурпатор пойдет на все, чтобы сохранить свою власть. К тому же и теперь у него есть немало сторонников, в том числе в Генеральном штабе.
"С нами министр обороны Шувалов".
-Да, я рад, что Дмитрию Савельевичу близки идеалы честности, порядочности, справедливости, глубокой ответственности за Родину, но это не снимает напряжения в обществе. Например, генерал Владимир Викторович Сахаров называет призывы к отречению Лидера "гнусным предложением" Родзянко и выражает уверенность, что "не русский народ задумал это злодеяние, а разбойничья кучка людей, именуемая Государственной Думой". Он также уверен, что армия и флот непоколебимо стоят за своего державного вождя. Вот как, господа, мы с вами, оказывается разбойничья клика. Кстати, где же Родзянко?
Милюков достал большой серебряный хронометр, щелкнул крышкой, покачал головой:
-Я знал особенность Михаила Владимировича - теряться в трудных случаях.
В этот момент дверь зала заседаний распахнулась, и вошел, нет, почти влетел сам Родзянко. Его короткая пегая бородка стояла клинышком, глаза горели. Он сразу же покатился своим грузным объемным, как металлический шар телом, к трибуне. Милюков поспешно уступил ему место, сел в первом ряду.
Родзянко пожевал губами, повернулся к Варун-Секрету:
-Голубчик, дайте, пожалуйста, воды. В горле пересохло.
Сергей Тимофеевич схватил графин, но вспомнив, что он пустой, торопливо направился с ним к выходу, чтобы набрать воды в буфете.
Поняв, что прямо теперь воды не дадут, Михаил Владимирович несколько раз кашлянул сухим горлом, отчего получился сиплый звук, начал, наконец, говорить:
-Это невиданное дело, господа. Мы просидели в приемной резиденции несколько часов, но Он нас так и не принял.
-Как же так?- разочарованно спросил Милюков.
-А вот так, уважаемый Павел Николаевич. Его цепной пес Танеев, которого Он, оказывается, вчера вернул на прежнее место, этот придворный канцелярист, повторяю, после томительных двух часов, заявил, что Верховный срочно отправился загород. На какую-то встречу с местными сельхозпроизводителями, кажется, брюквы. Смешно?
-Нет, не смешно! - крикнул трудовик Сытин.- Надо переходить к решительным действиям.
-Правильно!- поддержал Сытина социал-демократ Туляков. - К самым решительным.
Дверь в очередной раз распахнулась и в зал неторопливой, знающей себе цену, походкой вошел...Верховный лидер.
Он был в элегантном бежевом костюме, коричневом галстуке в легкую полоску. Его гладко уложенные назад светлые волосы блестели в свете ярко-белых ламп отреставрированного зала. Никогда не унывающие, пронизывающие, словно рентгеном глаза главы государства, были наполнены спокойной решительностью. Только раскрасневшийся небольшой шрам над правой бровью говорил о некоем напряжении "узурпатора".
По рядам пробежал ропот. Родзянко на трибуне застыл как прибитый гвоздями. Из двери напротив, вошел с графином, наполненным кипяченой водой, старший помощник председателя думы. Он остановился с открытым ртом и чуть не выронил графин.
Первым поднялся митрополит Евлогий. Через некоторое время его примеру последовали остальные депутаты - кто нехотя, кто с готовностью. Родзянко тяжело сглотнул, мотнул головой. Что это означало - кивок приветствия или нервное подергивание, понять было сложно. Он отошел от трибуны, но место, ни в зале, ни в президиуме не занял, так и стоял, будто школьник перед учителем. Вся спесь его мгновенно улетучилась.
Верховный демократично помахал депутатам правой рукой, подошел к трибуне. Постучал пальцем по микрофону:
-Работает? А то ведь теперь кругом сплошные проблемы. Ха-ха.
Из-за вас, подмывало сказать Родзянко, но сдержался, спросил:
-Вы уже вернулись? Ваш распорядитель Танеев сказал, что вы уехали загород.
Взглянув на председателя Госдумы, словно видел его впервые, Лидер улыбнулся:
-Он пошутил. Александр Сергеевич творческий человек, музыку пишет, фантазии, знаете ли, разные в голову приходят. Давайте сразу о главном.
-Давайте,- кивнул Родзянко.
-Давно ждем-с,- поддержал председателя Милюков.
-Уважаемы господа народные избранники,- начал глава государства.- Страна действительно находится в тяжелом экономическом положении. На это есть объективные и субъективные причины. Знаю, чего вы требуете. И пришел чтобы заявить в присутствии прессы: я согласен на одновременные досрочные выборы Верховного лидера и парламента. Однако...Однако посудите сами: выборы Госдумы и так назначены на осень следующего года, стоит ли уж так торопиться, тратить на преждевременную компанию огромные деньги? Я согласен и на то, чтобы сложить с себя прямо сейчас полномочия Верховного лидера, но с одним условием: я получаю право вновь выставить свою кандидатуру на пост главы государства на предстоящих выборах.
"Не жирно ли будет?- раздалось в зале.- Пятый срок подряд, столько не живут. Другим дорогу дай!"
Верховный попытался разглядеть выкрикнувшего. Не найдя его, продолжил:
-А почему нет, господа? У нас свободная, демократическая страна и только народ вправе решать, кто будет им управлять.
Теперь другой голос: "Науправлялся уже, хватит".
-Я не собираюсь нарушать законную процедуру. Если вы одобрите мое предложение, его рассмотрит на предмет законности Конституционный суд. До выборов еще будет время, никто никому не запрещает выдвигать своих кандидатов или даже свою кандидатуру. Милости просим, как говорится. Но и волю народа надо учитывать, который в большинстве оказал мне поддержку.
-А что!- поднялся с вытянутой вперед рукой, как на митинге, меньшевик Чхеидзе.- Мне нравится предложение действующего Лидера. Наша фракция готова его поддержать, с условием, что не будет преждевременных перевыборов парламента.
-Вам не стыдно, Николай Семенович? - укорил меньшевика, сидевший за два кресло от него, большевик Туляков.
-Нет, мне не стыдно, Иван Никитич,- парировал Чхеидзе.- Скажу честно, как на духу - мы, социал-демократы, должны всеми силами держаться за парламент, чтобы хоть как-то улучшать жизнь россиян. А вы уверены, что на волне смуты и интриг, в частности, администрации Лидера, мы получим места в новой думе? Я нет.
-Только о себе лично думаете,- бросил Туляков.
-И о себе, конечно,- не смутился Чхеидзе.- Это первый закон природы -заботиться главным образом о себе.
Зал зашумел, заволновался осенним морем.
-Благодарю за откровенность, господин депутат,- поблагодарил большевика Верховный. -Только никаких интриг со стороны моей администрации не последует, можете не волноваться. Все будет честно, уверяю вас, господа.
-Не надо досрочных выборов!- раздался душераздирающий крик с дальних рядов. Все обернулись. Это подал голос велеросс Замысловский.
-Что вы хотите этим сказать, Георгий Георгиевич?- спросил настороженно Родзянко.
-А то, что сейчас не время менять коня на переправе. Надо дать Верховному и его команде время поработать. Убрать к чертовой матери из премьеров Голицына и одобрить кандидатуру Лидера.
-Верно, верно!- горячо поддержал Замысловского кадет Михаил Исаакович Шефтель.
-Вы что, господа, белены объелись?- не сдержался от резкости Родзянко.- Вы же еще несколько минут назад говорили совсем иное.
-Это ты говорил, Родзянко,- хихикнул Сытин.- А мы молчали, ха-ха.
-Требование об отставке Лидера подписывали,- настаивал Михаил Владимирович.
-Лично я ничего не подписывал,- ответил трудовик.- А ты, Шефтель, подписывал, я знаю.
Михаил Исаакович принялся тереть моментально взмокший лоб носовым платком:
-Я, видите ли, как и все считал и считаю, что благоденствие России превыше всего.
-От того ты и перевертываешься при первом ветерке, как вьюнок, ха-ха.
-Я попросил бы без оскорблений. Нельзя и слова сказать, не Дума, а острог.
-Острог от тебя никуда не уйдет, Шефтель,- пообещал Сытин.- Ну а сейчас, думаю, спорить не о чем. Надо дать Лидеру доработать свой срок. Последний. Я категорически против продления его полномочий. Это уже будет просто издевательство над народом. Эсдеки пока только на словах шустрят, а дай им волю и повод, опять народ взбаламутят своими идеалистическими провокациями. Поднимется людская волна и всех к чертовой матери сметет и нас, депутатов, в первую очередь,- последние слова он адресовал меньшевику Чхеидзе.
Тот приподнялся:
-В отличие от большевиков, мы не подстрекаем граждан.
Сытин махнул рукой:
-Одного вы поля ягода, с вами на этом поле ни один приличный человек не присядет.
-Я попросил бы! - взвился большевик Туляков.
-Просить будешь у супружницы,- спокойно ответил Сытин.
-Хам, от тебя навозом несет. Потому, что мозги из навоза.
-Уж лучше пахнуть навозом, чем вечным враньем.
Верховный не скрывал своей улыбки.
-Да поставьте же, наконец, куда-нибудь графин, Сергей Тимофеевич!- раздраженно крикнул на своего старшего помощника Родзянко. Варун-Секрет топтался с графином посреди зала и не знал, что с ним делать, куда нести- то ли в президиум, то на трибуну. Наконец, он определил его на край трибуны, слегка поклонившись Верховному. От этого "заискивания" Родзянко поморщился.