Дикие Земли. Эрхай
Журнал "Самиздат":
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь]
САРКТ
Дикие Земли
Повесть первая. Эрхай
00. Вместо Пролога
Вожак маленького лесного племени зарычал. И даже не зарычал, а издал неопределённый "рычащий" звук. Племя не знало разговорной речи -- оно общалось простыми звуками. Звуков, как таковых, было немного, но различной интонации и жестов, сопровождавших эти звуки, для общения людям хватало. Вот и сейчас вожак добавил жест, и племя испуганно собралось вокруг него. Иначе быть и не могло -- вожак жестоко наказывал за непослушание. Наступила весна, большая вода сошла, и лесное племя возвратилось "домой". Места вокруг лежали знакомые. Племя собралось вокруг вожака и что-то невнятно "залопотало". Там впереди, на той стороне холма, наверное, единственного в близлежащем лесу, находилась большая пещера, в которой можно было отдохнуть после изнурительной кочёвки.
-- Яу-хрр, -- вожак шлёпнул худощавого подростка по плечу и указал на холм.
-- Эу-эх! -- подросток явно боялся. А вдруг там хищники? Он даже поднял согнутые в локтях руки, и изобразил звериные когти.
-- ЯУ-ХРР! -- с угрозой "повысил голос" вожак и опять указал на холм.
А что тут сделаешь? Подросток поплёлся в сторону холма и вскоре скрылся из глаз, завернув на ту сторону холма. Через некоторое время он появился на вершине:
-- Эй-я-я!
Вожак, несколько мгновений назад готовый пожертвовать пацаном, кивнул и, махнув рукой своим людям, пошел впереди племени. Как же, он -- вожак!..
Лесные люди расположились в пещере. Но как же быть с едой? Надо бы сходить на охоту, добыть свежего мяса. Предводитель племени собрал ватагу охотников и по уже высохшей красноватой глине покатого склона холма направился в лес за добычей. В пещере остались только малые и трое взрослых, двое мужчин и женщина -- остальные женщины с подростками, из тех, что постарше, ещё раньше ушли в лес за съедобными кореньями.
Два исхудавших после зимней спячки медведя появились неожиданно. Голодные звери вышли из леса к холму, когда ватага охотников ещё делала по уже начинавшей зеленеть траве на опушке леса свои первые шаги. Матёрые звери, скорее всего, были "одного помёта" -- об этом говорили почти одинаковые размеры и окрас шерсти. Не теряя времени, медведи разделились. Один из них "проявил интерес" к пещере, другой бросился в атаку на ватагу охотников. Волосатая груда мышц, являвшаяся вожаком племени, струсила. Человек, державший в руках увесистую суковатую дубину, мог бы, пожалуй, справиться с медведем и в одиночку. Но он повернулся и побежал. Паника! Вся ватага охотников, побросав свои заострённые палки и дубины, мешавшие бежать, скачками понеслась в такой близкий лес. А у пещеры разгоралась кровавая схватка. Двое мужчин с дубинами и женщина с копьём в виде заострённой палки "насмерть" встали перед медведем у входа в пещеру. Поначалу мужчинам удалось сдержать зверя, нанося тому быстрые сильные удары дубинами. Отважная женщина тоже принимала участие в схватке, нанося точные удары своим оружием в морду медведя из-за спин мужчин. Но вот, один из мужчин упал с развороченной ударом медвежьей лапы грудной клеткой. А когда к первому медведю присоединился второй, исход схватки был решён. Убив защитников, звери ворвались в пещеру...
Спаслись лишь двое -- давешний подросток и очень похожая на него и погибшую женщину девчушка. Дети как тени выскользнули из пещеры вначале кровавой бойни.
. . .
САРКТ, проникший из соседней вселенной, на выходе сразу же начал терять свою скорость. Огромный сгусток информационного поля с особыми свойствами, несмотря на сложности перехода, не потерял ни одной рензы. И всё же, САРКТу оставалось существовать не так уж и много. Конечно, переход сказался: повсюду появились уплотнения, деформации, разрывы, каверны. Но самое главное -- рензы начали отслаиваться. Не теряя драгоценного времени, САРКТ начал действовать.
. . .
К моменту вхождения в планетную систему с небольшим солнцем и вращающимися вокруг него восемью планетами САРКТ уже перестал существовать как система. Вместо него в пространстве с большой скоростью перемещался прозрачный, почти невидимый туман из мельчайших ренз, только в самом центре этого тумана подрагивал рваными краями слегка уплотнённый сгусток. Приближалась планета, третья от солнца...
. . .
На опушке леса расположилось маленькое племя первобытных людей. Солнце поднялось уже высоко, и люди, не евшие два дня, торопились. Голод!
На большом вывернутом с корнем дереве рогами к комлю лежал лось, убитый охотниками сегодня ночью, ближе к утру. На дереве, вывернутом ветром четыре зимы назад, в период весенних гроз, уже не осталось коры -- она давно высохла и облетела. Землю из корней вымыло дождями, и они причудливо топорщились в разные стороны, дополняя мрачную картину из костей, черепов с рогами и без и обрывков шкур различных животных, валяющихся вокруг этого дерева. В отбросах, повизгивая и временами негромко рыча, копошились четверо детей. Пятый, сидя прямо на земле, вертел в руках кусок древесной коры и длинный сухой сучок. От занятия его отвлекал сильный зуд на правом плече. Непонятно, все комариные укусы на лице и открытых участках тела проходили через день -- два, а этот, и болеть-то сразу перестал, комара даже не видел. Так, бугорок появился, и всё. И вот, спустя луну, начал зудеть. Малому минуло восемь зим. Его сестре, одной из тех, четверых -- семь. Детей моложе их в племени не было, да и то, что эти двое выжили, можно назвать чудом. Прошлой весной людей подкараулила парочка рано проснувшихся после зимней спячки медведей -- племя возвращалось с юга на места летней охоты. Погибли все совсем малые племени и ещё трое взрослых. Среди них были отец и мать этих двоих.
Вожак племени громко рыкнул и отогнал взмахом руки женщин, колотящих суковатыми палками по туше лося. Охотники отложили свои дубины и заострённые палки и оживились -- скоро представится возможность поесть. Однако никто из них не встал со своего места. Боялись вожака. Право содрать шкуру с размягчённой туши и выбрать лучший кусок он охранял очень жестко, вплоть до смертельного исхода для посягнувшего. Вожак подошёл к туше лося и взял своими мощными руками лося за голову. Открыл тому рот, просунул в него ладони, взялся за челюсти и мощным усилием разорвал пасть. Нижняя челюсть с лоскутом шкуры на горле отделилась от туши. Дальше было бы проще, но вожак остановился, шумно вдыхая воздух. Чувствительные ноздри уловили запах дыма. Этот запах вожак запомнил с малых лет и на всю жизнь! Это был запах опасности. От долгого прикосновения пляшущих лепестков, издававших такой запах, люди умирали в мучениях, получая незаживающие раны. Так погибла его мать, когда племя очередной раз уходило на юг с наступлением зимних холодов. Много тогда умерло людей. Его самого из объятий рассвирепевших лепестков на руках вынес отец -- лучший охотник племени. Вожак обернулся. Малолетний сирота быстро-быстро вертел в руках тонкий длинный сучок, уткнув его в кусок сухой коры, лежащей на земле. От коры тонкой струйкой поднимался дымок. Страх и раздражение вожака вырвались наружу. В считанные мгновения малой подлетел высоко в воздух, упал на кучку костей животных, выбеленных временем, дёрнулся и затих.
Племя, видевшее всё это, испуганно сжалось и затихло. Вожак подошёл к туше и, взявшись за передние ноги лося, разорвал ему грудину. Всё пошло своим чередом. Люди с усиленным интересом продолжили наблюдать за разделкой туши. И только сестра сироты медленно подошла к телу, встала на колени и, подняв лицо вверх, тихонько завыла по-волчьи. Никто не заметил ничтожно малой частицы, которая медленно поднялась с правого плеча умершего, сверкнула на солнце и так же медленно опустилась на плечо девчушке. Укола, похожего на укус комара, она не почувствовала и продолжала подвывать тонким голосом. Ренза нашла нового хозяина, точнее, хозяйку...
1.
Молодой охотник племени антов Аджума заночевал как обычно -- на высоком дереве, выросшем непонятно как, в этой, на первый взгляд безжизненной, слегка холмистой равнине. Уж слишком много в степи водилось хищников, зачем рисковать? С первыми лучами солнца Аджума проснулся, растёр ладонями лицо и, распустив схватывающий русые волосы ремешок, проверил длину волос -- волосы доходили до плеч! Молодой ант улыбнулся -- его временное изгнание из родного племени подходило к концу. Аджума ещё раз вспомнил всё, что произошло чуть меньше года назад. И как его изгоняли, и за что. Он вздрогнул -- мог бы отправиться в погребальный костёр вслед за матерью -- анты сжигали своих мёртвых.
В тот год зима была долгая, тяжёлая. В начале весны в стойбище явно ощущался недостаток свежего мяса. Ватага охотников частенько возвращалась без добычи. В последнюю полную луну зимы разразилась страшнейшая гроза, сильный ливень погасил огонь в очажных ямах. Огненные копья пронизывали тёмное небо, а сверху раздавался оглушающий грохот. Внезапно Аджума услышал мычание -- молодой тур, видимо отбившись от стада, набрёл на стойбище. Недолго думая, Аджума подхватил дубину, стоявшую у входа в пещеру и, откинув шкуру бизона, закрывавшую вход, выскочил наружу. Он бросился к туру и сильным ударом дубины свалил его на землю. Вслед за Аджумой выскочила его мать Асха с копьём в руках -- она хотела помочь сыну добить тура. Но в этот момент от яркого света всё вокруг стало белым. Раздался грохот. Огненное копьё ударило в Асху. Так иногда во время грозы оно ударяет в дерево и зажигает его. Асха упала -- она была мертва. Гроза закончилась. Вокруг Аджумы стали собираться разгневанные соплеменники. Он нарушил обычай, и это привело к смерти родовича. Он нарушил обычай -- нельзя охотиться во время грозы. Так учила первая мать-хранительница племени -- Айка.
Это была великая женщина! Она научила племя добывать огонь и обращаться с ним. Много чему научила. Всё, чему Айка научила племя, помогло ему выжить в тяжёлые времена. Один из обычаев был такой -- виновного в увечье или смерти соплеменника изгоняли из племени до того момента, как у него отрастут волосы, отсечённые в знак изгнания. В особых случаях виновного убивали и сжигали в погребальном костре вместе с мёртвым родовичем... Как она выглядела? Этого не помнил никто, даже старший племени -- седой Азук. А ведь он прожил столько, сколько пальцев на руках у шести человек. Да... Давно это было.
Аджуму потащили к плоскому камню на берегу. Мелькнули кремневые ножи, и русые волосы остались на камне -- завтра их сожгут вместе с телом Асхи. Изгнание свершилось. Через три дня Аджуме будет нельзя приблизиться к стойбищу ближе, чем на три дня пути. До тех пор, пока у него не отрастут волосы...
Ант ещё раз растёр лицо руками, отгоняя воспоминания. Жёстко поступили родовичи, но таков обычай! Аджума зла на них не держал. Наоборот, как бы он хотел сейчас подойти к каждому из них и потереться носом о плечо стоящего напротив -- так анты выказывали своё хорошее отношение к родовичам. Что поделаешь, они до сих пор оставались немногословными. Ничего, меньше чем через седмицу он будет среди соплеменников.
Аджума ещё раз улыбнулся, собрал волосы на макушке в кулак и перетянул волосы у основания кулака ремешком. Получилось что-то похожее на конский хвост. Так было удобно -- волосы не мешали. Выдернув правую руку из перехлёстной петли, он отвязал себя от дерева. Этой премудрости его научил Арук, когда они вместе из озорства ночевали на деревьях около стойбища ещё в малом возрасте. Перекинул ремень сумки из шкуры бобра через правое плечо. Достал из ветвей короткое копьё с кремневым наконечником, накинул две маленькие петли, сделанные на концах верёвки, которой он привязывался к дереву, на древко копья -- вверху и внизу. После этого закинул копьё за спину остриём вверх над левым плечом. Затем окинул взглядом степь, проверил кремневый нож на поясе и, подхватив дубинку, шустро соскользнул вниз. Внизу он бросил быстрый взгляд на солнце, ещё раз осмотрел степь и скорым шагом двинулся в сторону холмов, почти невидимых в сизо-голубой дымке...
. . .
К стойбищу родного племени Аджума на шестой день ближе к полудню. С холма, на который он поднялся, была видна старица реки, несущей свои желтоватые воды. Еле заметный дымок, смешиваясь с испарениями, образовывал марево, которое дрожало над берегом. Именно там находились пещеры, в которых обитали анты. Аджума остановился, распустил ремешок, стягивающий волосы, пригладил волосы, насколько это было возможно и начал спускаться с холма. Среди невысоких холмов по дороге к пещерам расположилось поселение полудиких собак. Ещё при первой матери-хранительнице собаки стали жить в близком соседстве с антами. Вдали послышался яростный лай. Собаки издали заметили человека и, вытянув острые морды, кинулись ему навстречу. "Уррагх!" -- недолго думая, Аджума издал боевой клич антов, и собаки, дружелюбно вильнув хвостами, неторопливо отправились к своим норам -- они признали в Аджуме жителя стойбища.
На площадке перед пещерами, в которых издавна поселилось племя антов, на плоском камне, накрытом лисьей шкурой, сидел старейшина племени антов Азук. Его седые, но всё ещё густые волосы были собраны на макушке и перевязаны узким ремешком из кожи. Впрочем, так делали все анты. Вторым "конским хвостом" у Азука была борода. Азук что-то тихонько бурчал себе под нос и щурился, наблюдая, как женщины и молодняк под руководством матери-хранительницы Айзы мастерят плетни-котцы для рыбы -- скоро большая вода надо успеть! По внутреннему обводу старицы и берегу реки по широкой сужающейся спирали на расстоянии локтя дубинкой вбивались колышки высотой по пояс. Промежутки заплетались сухим камышом. Вода после половодья уйдёт -- рыба останется. Женщины её выпотрошат, провялят -- будет подспорье в голодную зиму. Недалеко, рядом с другим берегом озера-старицы, трудились несколько стариков -- они изготавливали каменные орудия. На земле лежали готовые наконечники копий, тут же были различной величины скребки и ножи. Азук почесал свою седую грудь, задумался и нахмурился. Подошла Айза и присела рядом. Азук ещё больше нахмурился, провёл ладонью по бороде.
-- Арук не сможет добраться до пещер эрхов.
Айза вздохнула, промолчала. Арук, лучший из молодых охотников, уже два дня, как вывихнул лодыжку. Ступню Азук вправил, но Арук всё ещё хромал при ходьбе. Куда же ему идти? До пещер эрхов, считай, три седмицы пути. И заменить-то его некем -- ватага охотников уже пять дней, как отправилась за добычей и до сих пор не вернулась. Опираясь двумя руками на короткое копьё и припадая на левую ногу, к старикам с виноватым видом приковылял Арук.
-- К эрхам идти должен я, больше некому.
-- Хочешь умереть? Ты не дойдёшь! -- Айза показала на его ногу.
Внезапно всполошились собаки, но услышали боевой клич антов и успокоились. Все трое повернули головы в сторону холмов -- оттуда к стойбищу приближался одинокий человек. Айза встала и неторопливо пошла навстречу, за ней потащились Азук с Аруком. Аджума ускорил шаг. Подошёл, остановился.
-- Волосы отросли, и Аджума вернулся. Племя должно принять Аджуму -- таков обычай!
Старики переглянулись и еле заметно кивнули друг другу. Затем по очереди потёрлись носами о плечо Аджумы, то же сделал Арук. Аджума ответил тем же, собрал и перетянул ремешком волосы, подобрал брошенную при встрече дубину. Заулыбался.
Арук с интересом разглядывал своего друга. За почти год изгнания Аджума раздался в плечах, возмужал, да и опыта, скорее всего, поднабрался.
Старший племени нахмурился, ещё раз кивнул Айзе и повернулся к Аджуме.
-- Аджума пойдёт к эрхам.С кажешь молодому Эджургу... -- старик улыбнулся своей шутке -- вождь племени эрхов был немногим младше его самого.
-- Но... -- попытался возразить Аджума.
-- Скажешь Эджургу и Аэне -- в этом году четыре девушки захотели отправиться в стойбище эрхов.
Это был не такой уж и старый обычай. Лет двадцать назад большая вода унесла дочку Айзы вниз по течению. Спас её, ухватившуюся за плывущее дерево и выбившуюся из сил, Эджург -- вождь племени эрхов, охотящийся с ватагой охотников в седмице пути ниже по течению реки. Девушка понравилась Эджургу, и он привёл её в свой шалаш хозяйкой. Кочевое на тот момент племя, быстро переняло обычаи и умения антов и основало поселение в предгорьях у реки в двадцати переходах от антов. Уже через три года Эджург и Аэна прибыли с ватагой молодых охотников к антам в гости и привели с собой девушку, решившую выбрать мужа из антов. С тех пор, как между двумя племенами установилась дружба, возник обычай: каждую весну, когда степь подсыхала и покрывалась морем цветущих растений, предводители эрхов навещали антов. Это было не только проявлением дружбы. С собой эрхи приводили девушек, решивших стать спутницами охотников из Антов. Столько же девушек уходило с эрхами. Таким образом, между племенами устанавливалось родство.
-- Но... -- снова попытался возразить Аджума.
Пришёл черёд нахмуриться Айзе.
-- Арук не сможет добраться. Пойдёшь ты. Арук проводит тебя до расщепленного дуба. Отправляйтесь! -- безапелляционно заявила она и, повернувшись, пошла назад к пещерам, давая понять, что разговор закончен.
. . .
К дубу, разваленному на две части почти до основания несколько зим тому назад ударившей в него во время грозы молнией, молодые охотники добрались уже к вечеру. Дальше Аджуме предстояло идти одному. Друзья потёрлись носами о плечи друг друга, постояли немного.
-- Уррагх! -- Аджума поправил дубину на правом плече и быстрым шагом пошел по уже выросшей по щиколотку траве.
-- Уррагх! -- прозвучало из быстро сгущавшейся темноты...
. . .
На исходе второй седмицы к вечеру по противоположному берегу реки началась гряда холмов. Становясь всё выше, она тянулась вдаль, насколько хватало взгляда. Всё, как объяснял Арук, пора искать место для ночлега.
Яркая вспышка молнии на мгновение осветила всё вокруг. Бледно-жёлтый зигзаг рассёк фиолетовые тучи. Аджума увидел, как в уже высокой траве степи, совсем рядом с ним, промелькнул силуэт пещерного льва. В нос ударил острый запах. Сердце часто-часто забилось, и Аджума притаился, плотно прижавшись к земле. По степи, вдоль русла реки вверх по течению, промчался, охваченный непонятным страхом, косяк лошадей. Тревога всё больше овладевала охотником -- поведение животных предсказывало приближение опасности, и, когда Аджума услышал смутный гул, словно по степи передвигались стада бизонов, -- он понял, что ему угрожает.
Большая вода пришла! Река вышла из берегов, и её бурлящие воды стремительно разливались по просторам степи. С черного неба на землю хлынули шумные потоки весеннего ливня и плотной завесой закрыли степь. Совсем близко слышались всплески волн, Аджума вскочил на ноги -- надо срочно искать убежище. Сверкнула очередная молния. В свете яркой вспышки охотник увидел темневший в степи далёкий массив холмов. Туда! Вскинув на плечо дубину, Аджума помчался к холмам. А вода всё прибывала. Теперь она уже доходила до колен. Чтобы быстрее передвигаться, Аджума бросил дубину и удвоил усилия. Теперь ему приходилось высоко выносить ноги, а иногда и вовсе прыгать подобно лососю, идущему на нерест. Вскоре Аджума побрёл по пояс в воде на пределе возможностей. Набежавший вал вспенившейся волны сбил с ног, закрутил, пару раз "приложил" о дно. Вынырнув, Аджума встал на ноги. Вода уже доходила ему по грудь, она холодила тело, мускулы цепенели. Что-то сильно укололо его в плечо. Некогда разбираться -- Аджума поплыл. Вдруг, совсем рядом зачернели берега острова. Несколько сильных взмахов рук -- и Аджума с наслаждением уткнулся головой в душистую траву.
В темноте поблизости раздался предсмертный крик и глухое злобное ворчание. Аджума вскочил на ноги и выдернул из петель копьё. Недолго думая, он взобрался на росшее поблизости высокое дерево. Так лучше! Охотника теперь не очень тревожило, что где-то совсем рядом хищники расправились со своей жертвой. Что это за хищники, он разведает утром, когда небо очистится от туч, и взойдёт солнце. Хотелось спать. Пристроив копьё в ветвях, Аджума устроился поудобнее и, привязав себя спиной к дереву перехлёстной петлёй, погрузился в чуткий сон...
Ночь постепенно сдавала свои права. Проснувшись от утренней прохлады, Аджума поднялся повыше и осмотрелся. Он был на острове, образовавшимся из самого большого холма при наводнении. Верхушки двух других едва-едва выступали из воды. Там, где раньше была степь, раскинулась водная равнина, подёрнутая местами белыми гребешками волн. По небу потянулись стаи диких гусей, привлечённых широкой гладью воды. Вспомнив о неизвестных вчерашних хищниках, Аджума нахмурился -- необходимо с этим разобраться, и он начал внимательно изучать остров, где ему предстояло дожидаться спада воды. Наконец, его старания увенчались успехом -- с высоты дерева он увидел за невысоким кустарником трёх матёрых волков. Они лежали на боку, откинув головы и вытянув лапы. Их вздутые животы мерно поднимались и опускались: после обильного пиршества волки спали. Рядом в траве виднелись останки антилопы с длинными рогами. Лицо Аджумы приобрело жесткое выражение. Сняв с ветки сумку, он распустил крестообразную петлю и развернул свёрток из бобровой шкуры. Взял запасной кремневый нож и пристроил его рядом со вторым на поясе. Потом обмотал руки от запястья до локтя кожаными ремешками и, вытащив из ветвей копьё, спустился вниз.
Стараясь не шуметь и держаться против ветра, Аджума медленно приближался к лёжке хищников. Когда до них остались не более пяти шагов, он взял копьё двумя руками и с криком "Уррагх!" бросился вперёд. Первого волка Аджума поразил в живот. Воткнув с размаха копьё, он провернул и, поведя в бок, выдернул оружие -- из распоротого живота начали вываливаться остатки вчерашнего ужина. Второй хищник, более крупный, видимо вожак, прыгнул, охотник среагировал мгновенно -- копьё глубоко вошло в раскрытую пасть. Аджума выхватил ножи и прыгнул на третьего...
Аджума с удивлением разглядывал то, что осталось от антилопы. Большая часть туши за ночь оказалась в желудках серых хищников. Да уж, прожорливы, что поделаешь! Захотелось есть. Положив на плечо то, что осталось от антилопы после пиршества серых хищников, ант спокойно двинулся к "своему" дереву -- бояться больше некого -- он один на острове. Залез на дерево, взял свёрток из бобровой шкуры и, развернув его, достал тугой свёрток поменьше, перетянутый тонким ремешком. В этом свёртке у анта были завёрнуты сухие куски дерева. Развёл костёр и начал обжаривать оставшееся после волков мясо антилопы, нарезая его кусками, -- сколько ему находиться на острове? Завтра он снимет шкуры волков, устроит себе на дереве мягкое гнездо и спокойно дождётся спада воды...
Вода начала быстро спадать через восемь дней. В кустарнике у подножия холма поблёскивала серебристой чешуёй крупная рыбина -- запуталась в траве. Аджума обрадовался -- ему порядком надоело мясо антилопы, к тому же оно начало портиться. Ант спустился с дерева, разжёг костёр и отправился за рыбой. Поев и быстро собравшись, Аджума отправился вслед уходящей воде, не обращая внимания на большие лужи, временами доходившие ему до колена.
Прошло три дня, как молодой ант покинул холм, спасший его во время наводнения. Аджума осторожно передвигался вдоль реки, так же величаво несшей свои желтоватые воды. Река постепенно входила в свои берега, заполнив все ерики и овраги. Аджуме постоянно приходилось огибать, а иногда и вовсе преодолевать вплавь широкие баклаужины и озерца с уже прогревшейся на солнце водой. С едой проблем не было -- в озерцах в любой момент можно выловить рыбину и насытиться. Растительность буйно пошла в рост, и в воздухе стоял приятный духмяный запах травы, который смешивался с испарениями, поднимавшимися от воды. Местность постепенно начала меняться. Холмы, тянущиеся по другому берегу, уже почти горы, "перепрыгнули" на этот, и там, за широким затоном, стояла эдаким форпостом одинокая, с крутыми склонами и плоской вершиной, скала. Солнце припекало, раздавался негромкий щебет птиц, и Аджума расслабился. Расслабленность чуть не стоила ему жизни. Обогнув затон и миновав скалу, он наткнулся на стаю гиен. Больше полусотни этих трусливых в одиночку и свирепых в стае зверей расположились в двухстах шагах от Аджумы у начала предгорья, вертикальными ступеньками подымавшегося вверх. Ветер дул в сторону гиен, и анта учуяли. Раздался пронзительный короткий лай, и тут же в уши ударил взрыв визгливого хохота всей стаи. Беда! Аджума развернулся и помчался к скале с плоской вершиной, прорваться к предгорью и пытаться не следовало. С разбега "взлетел" на скалу, развернулся, вытаскивая копьё. Гиены сгрудились у подножья. Три сразу же, распластавшись и усиленно перебирая всеми четырьмя лапами, поползли вверх по самому пологому склону. "Уррагх!" -- молодой ант ткнул копьём в ближайшую тёмную морду с белым рядом оскаленных зубов. Гиена жалобно взвыла и, сорвавшись со скалы, упала на спину у подножия скалы. Две других поспешно ретировались. Аджума начал бросать в гиен увесистые камни, и стая откатилась шагов на двадцать...
Прошло несколько часов, однако хищники продолжали караулить скалу с охотником, расположившись так, чтобы камни в них не попадали. В траве вырисовывались их покатые, почти черные спины. Аджума напряжённо смотрел вниз, но всюду его взгляд натыкался на горбатые фигуры зверей. Внезапно зазудело плечо. Растерев его, ант задумался. Через несколько мгновений он поднял с земли сумку, снял петлю и, развернув бобровую шкуру, отрезал от неё небольшой кусок. Проделал по углам дырочки, пропустил в них ремешок по кругу, выпустив свободные концы на противоположных углах. Затем сравнил длину "свободных" ремешков и завязал на конце длинного петлю, на коротком -- узел. Вложив камень величиной в два кулака в кусок шкуры, раскрутил над собой "метатель". "Ф-р-р-ш!" -- Первый же камень, выпущенный из пращи, попал в скопление хищников -- одна гиена дернулась и затихла. Ещё раз попасть Аджума не смог, сколько не старался, но желаемого достиг -- стая, хрипло завыла и отодвинулась от скалы шагов на триста. Дальше не долетали даже осколки от камней, разлетевшихся от удара о землю. "Можно попробовать прорваться в горы". -- Решил охотник.
Так Аджума ещё не бегал ни разу в жизни -- ветер гудел в ушах, трава хлестала по ногам, он нёсся к месту, которое выбрал заранее -- там легче было вскочить на террасу, находящуюся на высоте всего лишь по плечо. Подпрыгнуть, сильно оттолкнувшись, и, упав на грудь, перекатиться подальше от края. Ему, можно сказать, повезло -- гиены пропустили его рывок. Но всё равно, шагов за восемь до террасы одна из них его догнала. Опустившись после очередного скачка немного впереди и слева от Аджумы, гиена повернула голову и вонзила челюсти ему в бок...
2.
САРКТ -- Система Альтернативного Распространения и Контроля Технологий перед своей "смертью" успел несколько раз скопировать все свои рензы -- тематические пакеты информации, установив в каждой программу в виде бифункционального сторожа-координатора. "Сторож" решал, кому и когда передавать тематическую информацию, "координатор", -- как и в каком объёме. Конечно, это был огромный "шаг назад" от той сложности полевых взаимодействий, благодаря которым САРКТ можно было бы причислить к Искусственному Интеллекту со специфической направленностью, однако переход в эту вселенную нарушил множество связей и запустил процесс распада остальных.
. . .
Айза, старшая дочь матери-хранительницы племени антов рожала тяжело. Что-то мешало сосредоточиться, натужиться и "выдавить" нового родовича. Скорее всего, это была неприятная боль в плече. Внезапно полегчало -- боль в плече отступила. Роженица громко закричала и...
. . .
Девочке дали имя Аэна. Анты давали своим детям имена, начинавшиеся горловым звуком отдавая дань памяти первой матери-хранительнице племени, тогда еще только рода, Айке. Аэна с малого возраста отличалась от других детей трудолюбием и тягой ко всему связанному с огнём. Она очень быстро научилась его добывать, сверля тонкой длинной палочкой кусок сухой коры дерева и, поднеся к начинавшей тлеть коре сухой мох, раздувать тлеющий огонёк до появления пламени. Однако тяжёлые условия жизни племени заставляли "выкладываться" всех его членов, и Аэна постепенно приобрела умения и навыки, которыми владели все анты. Трудолюбие и твёрдый характер не остались незамеченными, и девушку постоянно ставили старшей ватаги, выполнявшей ту или иную работу. Больше всего Аэне нравилось с острогой, сделанной из заостренных лошадиных рёбер, караулить с тремя подругами рыбин на выходе из излучины реки. Излучина обещала в скором времени превратиться в старицу -- спрямлённое русло реки расширялось с каждым годом.
В этот день, как обычно, четыре девушки притаились с острогами в зарослях сухого камыша на берегу излучины -- охота началась. Весна постепенно вступала в свои права. По реке, никогда не замерзавшей в этих широтах, недавно закончили плыть вниз большие и малые льдины -- видимо, в верховьях река вскрылась, и сейчас по водной поверхности несло вырванные с корнем суковатые стволы деревьев, различные сухие ветки и прочий мусор -- большая вода совсем близко! Уже после полудня девушкам повезло -- стая крупных лещей зашла в будущую старицу и теперь пыталась через обмельчавший выход из излучины вернуться в основное русло. В ход пошли остроги. Метко накалывая очередную рыбину, каждая девушка выкинула на местами начавшую зеленеть траву не менее пяти-шести лещей. Хороший улов! Девушки быстро нанизали на ивовые прутья с короткими обрезками ствола лещей. Отправив трёх своих соплеменниц с куканами в стойбище, Аэна осталась. Охотничий инстинкт разыгрался -- хотелось ещё, ещё и ещё. Солнце клонилось к закату, как-то незаметно начало темнеть. На небо набежали серые облака и, как это бывает ранней весной, пошёл мелкий дождь -- зима так просто не сдавалась. Подруги Аэны уже в третий раз понесли улов в поселение.
Медленно шевеля хвостом, по изгибающейся протоке плыла большая рыбина. Сом! У Аэны пересохло в горле. Победить рыбину длиной в рост человека -- непростая задача. Пожалуй, одной не справиться. Но и подруги вернутся не скоро. Ждать их -- упустить сома, мяса которого могло хватить половине племени на ужин. Надо попробовать. Охотница покрепче перехватила острогу, примерилась и нанесла точный сильный удар. Ответ не заставил себя долго ждать -- вверх поднялся фонтан воды вперемешку с песком, поднятый могучим хвостом. Второй удар сбил Аэну с ног и отбросил в реку. Оглушенная и нахлебавшаяся воды, она вынырнула и машинально схватилась за ветвистый ствол проплывавший рядом.
. . .
Второй день дерево с вцепившейся в него девушкой нёс бурный поток желтоватой воды. Правый берег круто, почти отвесно поднимался -- подняться на него не было бы никакой возможности. Да и зачем? Стойбище осталось на левом, пусть и далеко, но чтобы вернуться, выходить нужно на этот, заросший сухим камышом левый, а там...
В самом начале, после того, как Аэна вынырнула, она долго отплёвывалась и кашляла, уцепившись за дерево. Внутренности "выворачивало". Пока приходила в себя, её вынесло на стрежень. Отпускать дерево и плыть до берега в уже сгущавшейся темноте? И девушка начала загребать рукой, направляя своё плавсредство к далёкому берегу, перебарывая сильное течение. Вокруг крутились водовороты, волны хлестали в лицо, но Аэна упорно приближалась к спасительному берегу. Начинало светать. Ноги девушки, наконец-то, нащупали дно. Аэна собиралась уже оттолкнуть дерево и побрести к берегу, но тут увидела в прибрежной траве волков. Серые хищники явно кого-то караулили! Её! Прожорливые зверюги поджидали лёгкую добычу -- у девушки не было ничего, чем можно себя защитить. Недолго думая, Аэна, ухватившись за дерево, оттолкнулась назад в бурный поток. Стая снялась с места и след в след отправилась вниз по течению, не выпуская из вида Аэну...
. . .
Вожак северного племени, кочующего в поисках новых мест для охоты, сидел перед входом в свой шалаш и вспоминал весь путь, приведший его племя в эти места. Этот путь начинался далеко на севере, на берегах синей холодной реки, впадающей в большую солёную воду в одиннадцати дневных переходах от стойбища. Большую солёную воду он видел всего один раз, когда с ватагой охотников ходил за блестящими камнями на твёрдую гору, находящуюся на самом берегу воды, края которой не было видно даже с вершины горы. Племя собирало на ней обломки чёрного блестящего камня, из которого потом люди изготавливали ножи, наконечники для копий и скребки для очистки шкур убитых животных.
Вожак повернулся, пошарил в небольшом мешке, лежавшем у входа, достал кусок провяленного мяса, закинул в рот и снова окунулся в воспоминания. Три зимы тому назад в стойбище пришла беда, беда непоправимая -- женщины не доглядели, и в большой пещере погас огонь. Северное племя знало огонь, использовало его, но не умело добывать. Огонь появился в пещере, когда один из старейших принёс горящую головню после того, как молния во время грозы ударила в сухое дерево, и оно загорелось. Две женщины постоянно находились в пещере и не давали ему погаснуть. Погасший огонь означал одно -- при наступлении холодов люди погибнут -- замёрзнут. На общем сборище решили откочевать к югу, в более тёплые места. Долгий двухлетний путь начался...
Чуть менее сотни людей шли через горные перевалы, через непролазные леса, через открытые безжизненные равнины. Шли упорно, "на пределе". Шли женщины, дети и старики. Шли обветренные охотницы и охотники, охраняя племя от опасностей. Тащили в волокушах -- шкурах на длинных жердях скудные запасы пищи, шкуры убитых животных, совсем малых детей и самое ценное -- запас осколков черного блестящего камня. Располагались на опушках леса, около ручья или на берегу речушки, быстро сооружали лагерь. В работу включались все -- "от мала до велика". Ставили каркасы шалашей из тонких стволов деревьев -- на них натягивались шкуры животных. Охотники малыми ватагами уходили в разные стороны за добычей. Через две седмицы, "опустошив" окрестности, снимались с места и двигались дальше. Вожак тяжело вздохнул. Переселение "дорого" обошлось людям. Каждая стоянка уносила три-четыре, а то и пять жизней. Хищники, болезни и несчастные случаи "выкосили" больше половины племени. Каждую стоянку люди покидали с болью в сердце -- здесь навсегда оставались родовичи...
Солнце, пробежав по небосклону четверть пути, припекало. Северянин встал, подошёл к реке и, зайдя в воду по колено, зачерпнул в ладони воду -- хотелось пить. Вверху по течению послышался тихий стон. Вожак повернулся -- по реке, ближе к этому берегу, несло ствол дерева, а в "развилке" ствола и большой ветви по пояс в воде находилась девушка незнакомого племени. Раздумывать некогда, промедлишь -- вода унесёт дерево, не догонишь! Мужчина бросился в воду. Когда северянину оставалось сделать несколько гребков до девушки, она сорвалась с дерева и ушла под воду. Вожак глубоко нырнул и ухватил девушку за волосы. "Успел!" -- промелькнуло в мыслях...
Придя в себя, Аэна увидела взрослого черноволосого с проседью охотника, стоящего перед ней на коленях. Рядом с мужчиной находилось несколько стариков, чуть дальше на корточках сидели шесть подростков, четыре девочки и два пацана. Люди с интересом её разглядывали, обмениваясь взглядами, и "цокали" языками. Опираясь на прошлогоднюю траву с вкраплениями свежепробивающейся зелени, девушка села, огляделась.
-- Аэна, -- девушка приложила ладонь к груди.
-- А... А-Э-НА... Аэна! -- звуки охотнику явно давались с трудом.
-- Аэна, -- девушка ещё раз приложила ладонь к груди. Потом коснулась тыльной стороной к груди охотника.
-- Джр-рхг?
-- Аэна! -- Аэна повторила свои жесты.
Один из стариков несильно толкнул вожака в плечо:
-- Джургх.
-- Э... -- девушка растерялась. Незнакомые люди не умели разговаривать!
На лице вожака появилась улыбка -- он понял!
-- Эд... Жург. ЭДЖУРГ! -- охотник приложил ладонь к груди.
Стайка подростков неожиданно сорвалась с места и с радостными криками, больше похожими на рычание, помчалась навстречу ватаге охотников из полутора десятков мужчин и женщин, выходящих и близлежащего леса. Шесть охотников несли на длинных шестах привязанного за ноги убитого молодого тура. Рядом с ними шли женщины, которые несли носилки с человеком. Остальные шли следом и несли на плечах охапки копий и дубины. Эджург оглянулся, выпрямился и повернулся. "Носилки -- это плохо", -- вождь племени нахмурился. Охотники положили обе ноши на землю и подошли.
-- Р-р-рх... -- начал было старший ватаги.
-- Эджург! -- вожак стукнул себя кулаком в грудь.
-- Эрх! Эрх! Эрх!.. -- указал он рукой на каждого из подошедших людей.
Затем вытащил нож из обсидиана из-за пояса, поднял вверх и громко закричал:
-- Эджу-у-ург!
Племя северян обрело вождя и имя! Аэна подошла к вождю и потёрлась носом о его плечо.
-- Вождь! -- громко и отчётливо, чтобы все слышали и поняли, произнесла девушка.
Охотники вернулись к туше тура, отнесли быка к шалашу Эджурга и принялись его разделывать, умело работая черными блестящими ножами. Все остальные, включая Аэну, подошли к носилкам. На оленьей шкуре между двумя жердями лежал мёртвый охотник с глубокими рваными ранами на груди -- тур перед тем, как его свалили ударами дубин и копий, успел "всадить" свои рога неосторожному охотнику в грудь -- смерть наступила мгновенно. Все подошедшие (их примеру чуть позже последовала и Аэна) встали на колени перед мёртвым на сто ударов сердца -- прощались с соплеменником. Завтра утром, с восходом солнца, мёртвого охотника отнесут шагов на триста от стоянки, поднимут на высокое дерево и привяжут ремнями из кожи убитого тура -- такими захоронениями "помечены" все стоянки эрхов. Отдав эту небольшую дань памяти соплеменнику, люди приступили к более приятному занятию. Тура уже разделали, и вождь наделял своих людей кусками свежего мяса. Аэне Эджург протянул большой кусок печени тура, с которого ещё капала кровь. Девушка опять впала в замешательство -- люди ели мясо сырым, у эрхов не было огня! Однако голод давал о себе знать -- девушке пришлось есть печень сырой.
Насытившись, Аэна надолго задумалась, огонь -- это да! Людям, спасшим её, помочь просто необходимо. Девушка встала и отправилась искать всё необходимое в близлежащий лес. В лесу всё нашлось -- и кора, и мох, и пересохший валежник. Тепло от маленького костерка около поваленного дерева принёсло сладкую истому -- Аэна прислонилась спиной к стволу. Вдруг кто-то погладил девушку по голове.
-- Аэна... Аэна... Аэна... -- девчушка-эрх уселась рядом, "верхом" на ствол дерева, и гладила Аэну по волосам.
В одежде женщин из племени антов всегда присутствовали "украшения" -- бахрома по краю юбки из тонких ремешков, продетых в дырочки и завязанных узелками. Аэна посадила малышку на колени, выдернула четыре ремешка и, поскольку волосы были недостаточно длинными, "сделала" девчушке четыре "конских хвоста" на голове. Посмотрела в недоумевающие глаза, и четыре "хвоста" появились уже у неё.
-- Рг-нх!
-- Эрнх? Твоё имя -- ЭРНХ?
-- Эрнх! -- девчушка приложила ладонь к своей груди, повернулась и радостно умчалась к сородичам.
Дымок от костра дотянулся к шалашу Эджурга. Племя всполошилось. ОГОНЬ! ГДЕ-ТО РЯДОМ ОГОНЬ!.. ДВА ГОДА БЕЗ ОГНЯ!..
Завязки-бахрома закончились ближе к вечеру...
. . .
Аджума стоял на краю выступа скалы на высоте полутора десятков человеческих ростов и смотрел вниз. Там внизу обиженно выли, временами "потявкивая", гиены. Охотник неторопливо подпихнул ногой пару небольших камней вниз -- на плоском выступе их было много -- и крупных, и мелких. Ответом ему послужил злобный хохот полусотни трусливых тварей. Солнце клонилось к закату и легкие облачка, медленно проплывавшие по небу, окрасились в мрачный багровый цвет там -- за рекой, которую было хорошо видно с выступа скалы.
-- Урагх! -- Аджума поднял копьё вверх, и столкнул вниз камень размером покрупнее.
Аджуме сегодня повезло второй раз. Альфа-самка, догнавшая молодого анта, впилась зубами в свёрток из шкуры выдры. Этот свёрток охотник засунул за пояс, когда делал фуршу из бобровой сумки, и та так и осталась за поясом. Челюсти сомкнулись на свёртке, оставив глубокие царапины на боку, но всего лишь -- царапины! Гиена мотнула головой, отбросила шкуру с приспособлениями для добывания огня и опять повернула пасть к Аджуме, но уже было поздно -- охотник находился в воздухе и "летел" к спасительной террасе. Зубы "клацнули" воздух в локте от ног беглеца. Аджума перекатился по террасе, выхватил из заплечных петель копьё и с его помощью начал быстро карабкаться по осыпи мелких камешков, песка и земли ещё выше, не обращая внимания на зверюгу, которая зацепилась передними лапами за край и "молотила" задними воздух, стараясь взобраться на террасу. Не вышло -- гиена сорвалась, упала вниз и, быстро вскочив на лапы, обиженно тявкнула.
. . .
-- Уррагх! -- звонкий голос чуть было не заставил Аджуму подпрыгнуть от неожиданности.
Вздрогнув, Аджума медленно наклонился, положил копьё на площадку, выпрямился и так же медленно повернулся. На расстоянии двух ладоней от его груди находился наконечник копья из черного блестящего камня. В шаге от него стояла молодая эрха в боевой стойке. Колени слегка согнуты, правая нога недалеко отставлена назад, вес слегка пригнувшегося тела на левой. Копьё, чуть отведённое назад для удара, готово ужалить в любой момент. Гибкая, опасная, как самка леопарда, готовая к прыжку. Юбка из гривы пещерного льва, чуть-чуть не доходящая до коленей, две широкие полосы, видимо, из шкуры того же льва, крест-накрест уходили через плечи за спину. На поясе с обеих сторон в ножнах из шкуры оленя, мехом наружу, висели ножи с чуть изогнутыми и обмотанными сухожилиями ручками. Эрха хмурилась.
-- Урагх, -- негромко ответил охотник и, приложив ладонь к груди, добавил, -- Аджума.
Что-то в ней было не так -- Аджума с интересом разглядывал молодую девушку. Два из четырех, верхние, "конских хвоста" были короткими. Длины волос едва-едва хватало, чтобы собрать их и перетянуть ремешком. Изгнанная! Но почему соплеменники эрхи отсекли ей только два "хвоста", и за что? Заметив заинтересованно-сочувствующий взгляд, эрха опередила готовый сорваться вопрос:
-- Ант, как и все эрхи, знает, что означают короткие волосы!
Аджума тыльной стороной двух пальцев левой руки осторожно отвёл обсидиановый наконечник в сторону и, медленно подойдя к девушке, потёрся носом о её плечо. Эрха расслабилась, отвела копьё и поставила его на землю остриём вверх.
-- Эуна.
-- Эуна! -- девушка понравилась Аджуме.
-- Я видела -- ты хорошо сражался. Научишь меня кидать камни далеко? -- Эуна всё больше и больше удивляла Аджуму.
Аджума раньше видел эрхов, общался с ними -- это были суровые и немногословные охотники, объяснявшиеся больше жестами. Нет, они умели разговаривать, высказать словами свою мысль, но... А эта девушка... Была бы она из племени антов, но нет -- Аджума знал всех охотниц племени, захотевших выбрать спутника среди эрхов. Это был давний обычай -- племена породнились лет двадцать назад и с тех пор каждую весну обменивались охотницами, захотевшими жить среди дружественного племени. Одна из таких охотниц, Эрнх, выбравшая в спутники старшего ватаги охотников племени антов, взяла "шефство" над Аджумой в его малом возрасте, когда он потерял отца. Невзирая на протесты Асхи -- матери Аджумы, она обучала охотничьим хитростям двух "сорванцов" -- Арука и Аджуму в свободное от охоты время.
-- Аджума должен идти! Ему нужно к Эджургу!
-- Ты не дойдёшь, гиены! -- эрха последовательно показала на стаю гиен и на зеленеющий клин земли, уходящий вниз по течению реки. -- Эуна знает путь через горы.
Молодой охотник вытащил из-за пояса фуршу и с сомнением посмотрел на эрху. Ну что же, придётся учить.
. . .
Молодые люди сидели на плоских камнях перед маленькой пещерой в седловине горы, ставшей временным пристанищем для Эуны. В шагах десяти в склон были вкопаны тонкие жерди высотой по пояс человеку. На них красовались головы убитых животных -- горных баранов и коз. Аджума с нескрываемым интересом наблюдал, как Эуна, повесив на жердь мешок из козьей шкуры, обхватила его ладонями. Вода в мешке бурлила, над мешком поднимался пар. Ант опустил в мешок палец и вскрикнул -- больно! Эуна глазами показала на две козьи ноги и кивнула на мешок. Вскоре молодые охотники, обжигаясь и отдуваясь, ели -- жизнь была прекрасна!
Путь до склона горы, с которой виднелось далёкое стойбище эрхов, занял три дня. За это время между молодыми людьми завязалась дружба. Передвигаясь по еле видной тропинке, по очереди метали камни из фурши. На ночёвках и коротких остановках для отдыха рассказывали друг другу о себе, делились охотничьим опытом. Но два вопроса Аджумы заставили Эуну нахмуриться, замолчать и отвернуться. За что изгнали из племени? Аджуме не надо этого знать. Как нагреть воду ладонями? Аджума не поймёт, сложно слишком.
С вершины горного кряжа открылся вид на долину. В этом месте невысокие горы круто поворачивали в сторону восхода солнца и, постепенно поднимаясь, "соединялись" с небом. Там, далеко-далеко, горные пики пронзали облака, и взором невозможно было определить, где граница между облаками и снегом, покрывавшим горные вершины. Адума бросил взгляд вниз. Лес, росший по обоим берегам реки, ещё не оделся в зелёный наряд и не закрывал обзор. За лесом река раздваивалась, чуть дальше ещё, потом ещё и ещё. Десятки проток, ериков и небольших затонов простирались до линии горизонта. Водная поверхность искрилась на солнце и "резала глаз". За огромным валуном начинался пологий спуск вниз. Эуна сделала несколько шагов, остановилась.
-- Караульный проводит Аджуму, -- показала она на легкий дымок внизу.
Аджума кивнул и остался на месте -- уходить, почему-то, не хотелось. Потоптавшись ещё немного, отдал скомканную фуршу Эуне и медленно отправился вниз по тропинке. Остановился. Повернулся и прокричал боевой клич:
-- Уррагх!
-- Уррагх! -- прозвучало уже из-за валуна.
Караульный эрхов заметил анта, когда тот уже заканчивал спуск по тропинке. За тридцать -- сорок шагов от Аджумы, на широкой, высотой выше пояса, террасе находился молодой эрх. Караульный сидел на камне, покрытом старой и почти потерявшей весь свой мех оленьей шкуре. На краю террасы в небольшом углублении, заполненным золой и не полностью сгоревшими головешками, одним краем в костерке, слегка дымилось, потрескивая, небольшое дерево с обломанными ветками. Увидев Аджуму, эрх встал, взял в руку копьё, лежавшее рядом, подошёл к краю террасы и задал вопрос:
-- Урагх?
Аджума поднял вверх правую руку и ответил:
-- Уррагх! Я -- Аджума. Иду к Эджургу и Аэне.
Караульный ловко спрыгнул с площадки и, подойдя к Аджуме, потерся носом о его плечо -- то же сделал и ант. Эрх приложил ладонь к груди, потом по очереди ткнул копьём в сторону гор и в сторону, где безжизненной полосой шириной в два десятка шагов между предгорьем и рекой тянулась песчаная отмель.
-- Я -- Эгзар. Почему Аджума пришёл другой дорогой?
Ант на несколько мгновений задумался. Рассказать про Эуну? Рассказывать про девушку, не имевшую права приближаться к поселению ближе, чем на три дня пути, Аджума как-то не желал. Зачем Эуне "лишние" неприятности?
-- Гиены. В горы меня загнала большая стая гиен.
Эгзар нахмурился, глаза его приобрели жёсткое выражение.
-- Трусливые отродья снова собрались в стаю! Надо рассказать старшим.
Эрх глянул на солнце -- оно приближалось к зениту.
-- Эгзар проводит Аджуму, скоро придёт смена. -- Караульный махнул рукой в сторону террасы.
Взобравшись на площадку, Эгзар жестом указал Аджуме на оленью шкуру -- сам он уселся прямо на землю, свесив ноги с края площадки и положив на колени копьё. Ант с интересом разглядывал охотника -- уже второй эрх подряд оказался "разговорчивым"! Эгзар явно был моложе Аджумы. Несмотря на это, он был выше и шире в плечах. Четыре ивовых прутика вплетённые в тугие косички (косички вместо "конских хвостов" -- тоже необычно!), делали голову эрха похожей на антилопу с круто загнутыми назад рогами. С той лишь разницей, что их было четыре, а не два. На левом предплечье у Эгзара "красовались" багровые рубцы, покрытые шелушащейся кожей. Вскоре пришёл другой караульный, и Эгзар, положив на правое плечо и дубину, и копьё, повёл Аджуму в стойбище.
-- В этом году Эгзар пойдёт провожать молодых охотниц к антам, -- радостно сообщил эрх анту. Видимо, Эгзара радовала возможность получить новые впечатления. Длинное путешествие, приключения, ранее незнакомые места для охоты -- что ещё нужно молодым?
До стойбища добрались быстро. Аджума осмотрелся -- стойбище расположилось на небольшой возвышенности в пещерах на склоне горы. Племя эрхов было многочисленным -- людей в племени насчитывалось больше чем у антов. Тут и там носилась детвора в одежде из оленьих шкур. Дымили костры, около которых женщины жарили мясо и вычищали звериные шкуры. Что интересно, стариков почти нигде не было видно. На ровной площадке перед самой большой пещерой собралось около десятка охотников -- туда Эгзар и повёл Аджуму. Прибывшие успели к самому началу состязания. Два могучих охотника вышли на середину площадки с дубинами в руках. Один из эрхов был ростом чуть выше Аджумы, но каким же он был "широким"! Мускулы на его руках, наверное, превышали объём ляжек Аджумы, а ведь Аджума "слабаком" не был. Борода крепыша разделялась на две половины, заплетённые в косички. Второй охотник был выше крепыша на целую голову. Ант с восхищением смотрел на эрха -- широкоплечий, мускулистый, гибкий и быстрый, как молодой пещерный лев. У этого эрха с причёской всё было как обычно -- пять "конских хвостов" -- четыре на голове и один вместо бороды.
-- Охотники развлекаются. Надо выбить, -- Эгзар похлопал левой рукой по дубине, лежащей на правом плече.
Поединок начался. Крепыш, издав боевой клич, нанёс первый удар по противнику -- высокий соперник крепыша быстро отдёрнул дубину, до этого вытянутую в сторону соперника и отскочил в сторону, опять направив оружие на противника, но уже сбоку. Крепыш заворчал и сделал ещё одну безуспешную попытку попасть по дубине соперника, потом ещё и ещё. Немного устав, изменил тактику. Теперь двухбородый начал короткими шажками преследовать соперника, всё время держа дубину над правым плечом. А высокий охотник стал кружить вокруг соперника, уже не вытягивая дубину вперёд, но каждый раз его встречала поднятая дубина крепыша, успевшего повернуться. Среди зрителей прокатился тихий гул голосов -- так они до темноты кружить будут! Высокий сделал обманное движение вправо, сам ушел влево и легонько ткнул своей дубиной в правый бок крепыша -- "Урагх!". Через некоторое время повторил свой финт. Среди охотников послышался смешок. Скоро смеялись все зрители. Один раз крепыш попытался перехватить дубину соперника рукой. Соперник крепыша быстро отдёрнул оружие, и засмеялся. Вот он опять повторил свой "фокус". У крепыша кончилось терпение -- он начал в исступлении наносить беспорядочные удары, стараясь во что бы то ни стало выбить оружие из рук соперника. Когда он очередной раз промахнулся, и его дубина ушла по инерции вниз, высокий охотник с криком "Урагх!" опустил своё оружие сверху -- дубина крепыша покатилась по земле. Раздались восторженные крики зрителей, смех. Крепыш, вначале с глупым видом взиравший на свою дубину, лежащую на земле, тоже засмеялся и, подойдя к сопернику, потёрся носом о его плечо -- он признал безоговорочную победу соперника. Затем охотники обнялись и, присоединившись к зрителям, которые громко обсуждали поединок, медленно побрели к кострам, где женщины жарили мясо.
-- Эджург там, пойдём, -- Эгзар стоял у входа в пещеру.
3.
Метательная ренза и ренза огня, доставшиеся Аджуме и первой матери-хранительнице антов Айке были не единственными, попавшими на планету. Тысячи и тысячи осели на дно водоёмов, на земную поверхность, витали в воздухе. Одна из ренз огня чуть менее ста лет назад досталась вожаку племени кхаров, обитавшему за несколько тысяч дневных переходов далеко на западе. Вначале всё шло, как и было положено. Координатор "выдал" информацию -- и вожак добыл огонь. Правда, другим способом -- от двух камней при ударе вылетали искры. Попадая на сухую траву, они заставляли её тлеть, ну а вожак раздул огонь. Племя кхаров получило толчок в развитии и быстро приобрело "дар речи". Ренза, зафиксировав выданную информацию в "оперативной памяти" человека, скопировалась для передачи старшему потомку вожака и перешла в разряд "родовой памяти". Но вот потом... Перед выдачей следующей порции информации "сторож" оценил морально-этический облик и уровень умственных способностей старшего сына вожака. Если можно применить слово "ужаснулась" к программе, то информация от "сторожа" заставила координатора УЖАСНУТЬСЯ, и координатор запустил механизм самоликвидации -- информация стёрлась... "Родовая память", перешедшая к следующему потомку, оказалась "под гнётом" двойной блокировки.
. . .
Эджург, вождь племени, отпустив свою жену Аэну, первую в истории племени эрхов мать-хранительницу, к женщинам -- заниматься нуждами племени, находился в пещере один. Годы своё брали -- здоровье часто "пошаливало". Особенно часто донимали резкие боли в спине по ночам. А сегодня боль в спине не утихла и днём. Эджург поёжился и придвинулся поближе к костру, горевшему в глубине пещеры. Эх, ещё бы десяток зим прожить! За двадцать лет, прошедшие с того времени, как Аэна вернула эрхам огонь, племя окрепло, стало многочисленным, но вот беда, -- старые и опытные соплеменники "уходили". Давно умерли старики, последние опытные охотники, помнившие синюю реку и тяжёлое двухгодичное переселение, люди, вынесшие все тяготы кочёвок без огня, погибли в жестокой и кровавой схватке с парой свирепых пещерных львов девять зим назад. В тот день и Эджург получил страшную рану -- львица ударила его когтистой лапой по спине... Из пришедших сюда людей в живых осталась пара старых женщин, он с Аэной, два неразлучных друга -- Этум и Эзор, да эрха-охотница Эрнх, но Эрнх ушла к антам уже в зрелом возрасте, шесть лет назад, и теперь водила охотничью ватагу антов вместе со своим избранником. Остальные родовичи родились позже, уже здесь. Да, несколько молодых девушек перешли жить к антам, но из всех перешедших только Эрнх являлась охотницей-эрхой, и за них Эджург особо не переживал. Несмотря на все трудности, племя пополнилось людьми, окрепло. "Молодняк" мужал, набирался опыта. Да... Хотя бы десяток зим! Случись чего, Аэна одна не справится. Мысли плавно перетекли к детям. Их у Эджурга и Аэны было двое: младший -- Эгзар и старшая, Эуна, которая уже стала эрхой-охотницей, мало в чём уступавшей молодым охотникам, и Эджург уже подумывал назначить её старшей одной из ватаг охотников. Но тут случилась беда. Аэна с малых лет дочери заметила в ней одну способность -- ладони Эуны могли ни с того ни с сего стать очень горячими. Особенность эта с возрастом прогрессировала, и дочь только-только начинала учиться контролировать эту способность. Меньше полугода назад, зимой, когда эрхи старались как можно меньше находиться на открытом воздухе и прятались в пещерах с завешенным бизоньей шкурой входом, Эгзар и Эуна возились в углу пещеры. Неожиданно раздался крик боли. Подбежавшие родители увидели катающегося по полу пещеры Эгзара. Ухватившись за плечо, молодой эрх катался по земле и громко кричал от боли. Через несколько мгновений Эгзар потерял сознание. Произошедшее сильно отразилось на Эуне, она "замкнулась" в себе, перестала общаться с соплеменниками. На третий день, когда Эгзар ещё не очнулся и лежал в пещере, накрытый шкурами, Эуну "прорвало". Подойдя к большому камню с плоской вершиной, она отсекла себе два верхних "конских хвоста" и бросила свои чёрные волосы на его поверхность. Находившиеся рядом соплеменники не успели её остановить -- добровольное изгнание свершилось. Несправедливость попытался "замять" Эджург, предложивший считать изгнание не совершившимся -- нижние "хвосты" остались целыми. Но Эуна осталась непреклонной -- она должна понести наказание -- таков обычай!.. Ход мыслей прервали двое -- незнакомый молодой ант и Эгзар.
-- Отец, гиены снова собрались в стаю, -- молодому Эгзару не хватало степенности.
-- Найди Эзора, пусть придёт, -- Эджург сделал жест рукой, отпуская молодого эрха и повернулся к Аджуме.
-- Говори.
-- Я -- Аджума. Азук сказал, что четыре девушки готовы в этом году перейти к эрхам, -- сказал Аджума и расслабился. Всё! Задание, для выполнения которого потребовалось больше луны времени, выполнено!
Вождь повторил жест -- махнул рукой в сторону выхода. На выходе из пещеры ант встретился с высоким охотником, совсем недавно участвовавшим в поединке и победившим. Уступая дорогу, Аджума с восхищением посмотрел на Эзора -- опытный охотник передвигался почти бесшумно, во всех его движениях чувствовалась скрытая быстрота.
-- Гиены снова в стае. Возьмёшь Этума. Найдите места для засад. Пойдёте через горы. -- Короткими фразами Эджург дал задание.
"Матёрый" охотник ушел так же быстро и бесшумно, как и появился. Вождь, покряхтывая, поднялся и двинулся за Аджумой, вышедшим из пещеры следом за Эзором.
Ант стоял перед входом в пещеру и размышлял. Задание старейших он выполнил. Назад в родное стойбище можно отправляться хоть сейчас, хоть вместе с эрхами. С эрхами безопасней будет. Увидеть ещё раз Эуну -- больше его здесь ничего не держит. Ах да, надо бы проведать бывших соплеменниц, узнать, как у них сложились дела. Особо волноваться, конечно, смысла нет -- девушки в чужое племя переходили не просто потому, что "им так захотелось". Уйти к эрхам и через год позорно вернуться, не став спутницей охотника? Такого Аджума на своей памяти не помнит. Айза рассказывала -- первая девушка из эрхов, прибывшая к антам двадцать зим назад с Эджургом и Аэной, почти год жила в отдельном шалаше, но всё-таки "сговорилась" с охотником Атром. Безусловно, молодые эрхи, прибывая в гости к антам, присматривают себе будущих жён, уговариваются с ними. Как тут без взаимного согласия? Арук водит ватагу молодых охотников к эрхам уже осенью. А как без этого, обычай! Молодой ант был уверен, что сможет увидеть всех своих бывших соплеменниц. Эрхой-охотницей, насколько он знал, никто из девушек стать не смог. Могла бы Анга, но... Да чему тут удивляться, даже из "коренных" девушек братского племени эрхой становилась далеко не каждая! Эрха... Аджума восхищённо "цокнул" языком, вспомнив Эуну. Тут нужен твёрдый характер и умная голова. Хорошая реакция и физическая сила тоже необходимы, но характер и ум -- прежде всего! Нет, конечно же, все женщины братских племён с оружием знакомы не "понаслышке". У каждой есть своё, собственное оружие -- ножи, копьё "по руке" и облегченная дубинка. И использовать его, случись беда, женщины смогут не хуже некоторых мужчин.
Аджума взял своё копьё, оставленное у входа ранее, накинул петли на древко, и, закинув копьё наконечником вверх за спину, отправился туда, к опушке леса, где горели костры, работали женщины и несколько мужчин-охотников, весело носилась наперегонки чумазая мелюзга. Навестив бывших родовичей и "перебросившись" с ними парой-тройкой фраз, Аджума повернулся, собираясь уходить, но тут его взгляд упал на две кучки наконечников для копий, одну -- аккуратно сложенную из полноценных наконечников для охотничьих копий и вторую -- небрежно брошенных как попало поменьше размером и с несимметрично обработанными краями. Чёрный блестящий камень у эрхов давно закончился, убыль оружия необходимо восполнять, и эрхи перешли на кремневые наконечники. Оружие из обсидиана у многих охотников, конечно, ещё имелось, но его было немного. Аджума ощутил зуд в плече и, растерев его, остановился -- в голову пришла интересная мысль. Четыре эрха, трое не намного старше анта, один, помоложе, сосредоточено трудились над изготовлением оружия. У того, что помоложе, голову украшали такие же русые, как и у Аджумы волосы, собранные в четыре "хвоста", остальные были черноволосыми. Молодые охотники брали большие осколки кремня с козьей шкуры, лежащей рядом на земле, и сильным точным ударом камня-отбойника раскалывали осколок на длинные пластины, затем обрабатывали края, придавая пластинам форму узкого листа с острыми краями.
-- А с этими что будете делать? -- спросил Аджума, указывая на небрежно разбросанные наконечники из тех, что поменьше.
-- Негодные, -- "выдавил" из себя один из черноволосых.
-- Женщины и дети выберут для себя, остальные сложим в маленькую пещеру, -- светловолосый указал отбойником на крайнюю правую пещеру шагах в тридцати. Эрх с явной примесью крови антов был намного разговорчивей своих товарищей.
-- Пойду, посмотрю. Может, выберу себе чего. Можно? -- мысли в голове постепенно приобретали стройность.
Эрхи ничего не ответили, только молча кивнули, продолжая старательно работать отбойниками. Аджума вернулся к женщинам, выпросил очищенную козью шкуру, моток сухожилий и длинный ремешок из кожи тура шириной в два пальца и отправился к пещере. Солнце уже прошло по небу три четверти своего пути и теперь светило прямо на горку наконечников, сложенных в центре пещеры с низким сводом, бросая свои лучи через небольшой овальный вход. Ант встал на колени перед кучей, разгрёб её руками и отобрал семь наконечников, стараясь выбирать одинаковые. Вышел, пригнувшись, из пещеры, завернул наконечники в шкуру, перехлестнул свёрток крестообразной петлёй, накинул лямку получившейся сумки на плечо и отправился в близлежащий лес. К кострам у пещер Аджума вернулся уже ближе к вечеру, притащив с собой охапку сухих, толщиной в два пальца дубовых веток. Развёл поблизости от остальных свой костёр, топлива хватало -- ватага из пяти эрхов каждое утро пополняло запас, и сухой валежник, а то и целые деревца огромной кучей лежали неподалёку, и занялся работой. Приготовил семь, длиной в три локтя, одинаковых по толщине, древков и принялся крепить наконечники. За этим занятием его застал Эгзар, принёсший кусок обжаренной оленины и козий мех с водой.
-- Что Аджума делает? -- разговорчивого эрха явно заинтересовало занятие анта, и он, сходив ещё за одним куском мяса, устроился рядом.
-- Завтра утром пойдём в лес, -- ответил ант, -- там узнаешь.
Закончив крепить наконечники, Аджума приступил к следующему этапу. Нашёл центры равновесия получившегося оружия, проверив их на боковой стороне пальца, и сделал маленькие зарубки на древках. Теперь можно отдохнуть и поесть!
-- Завтра я возьму с собой Эрзю, хорошо? -- Эгзар уже строил планы на завтрашнее утро.
Молодые люди быстро доели мясо, запивая оленину из козьего меха, и Эгзар убежал. Аджума продолжил работать. Надо было ещё сделать бандажи на древках, чтобы не скользила рука, и торбу для переноски копий для метания. Аджума выбрал длинное сухожилие, сложил вдвое, короткая часть чуть длиннее ладони, и, приложив петлю к древку, петлёй к наконечнику, начал туго, рядок к рядку, наматывать сухожилие. Когда наматываемая часть сухожилия "подошла" к зарубке, просунул наматываемый конец в петельку и затянул получившийся перехлёст внутрь до половины бандажа. Торчащие в начале и в конце бандажа, сухожилия обрезал "под корешок". Когда костёр догорел, оставив еле тлеющие угли, Аджума уже спал. Рядом с ним на земле лежала длинная узкая торба из козьего меха с лямкой. Из торбы торчали семь наконечников метательных копий.
Утром, едва наступил рассвет, Аджуму разбудил запах поджариваемого мяса. Открыв глаза, он увидел двух молодых эрхов, которые развели на его старом кострище огонь и, насадив на тонкие прутики, поджаривали большие куски мяса. Эрзей оказался вчерашний русоволосый эрх. Они с Эгзаром были чем-то схожи. Оба высокие и широкоплечие, немного нескладные и очень общительные. Вот и сейчас они оживлённо что-то обсуждали. Увидев, что Аджума проснулся, Эгзар протянул ему прутик с уже прожаренным, аппетитно пахнущим мясом, Эгзар указал на второго эрха:
-- Это Эрзя, -- и тут же добавил, -- ну что, идём?
Мясо Аджума доел по дороге к лесу, отдав нести своё копьё и торбу эрхам. А что? Пусть молодняк трудится! Всё-таки Аджума был старше, хоть и не намного. Лес еще не покрылся зеленым нарядом, на ветках только-только лопнули почки и зелёные листья "пошли в рост". Сушняк из леса выбирался регулярно, завалов не наблюдалось, и Аджума быстро нашёл то, что ему было нужно -- большой тополь в два человеческих обхвата, находившийся на краю поляны. Нижние ветви дерева находились высоко и помешать "испытаниям" не могли. Ант отмерил десяток шагов от дерева и протянул руку к Эрзе, нёсшему торбу с копьями.
"Су-у-у-лосц!" -- человеческий речевой аппарат не способен воспроизвести звуки, которые издало метательное копьё. Оно, прошуршав, с сочным звуком впилось в ствол тополя. Вскоре все семь снарядов попали в ствол -- Аджума удовлетворённо "цокнул" языком. Молодые эрхи разразились громкими радостными воплями...
. . .
К вечеру все трое "щеголяли" с торбами за спиной, из которых над правым плечом торчали по семь наконечников сулосов. Так все трое, не сговариваясь, назвали метательные копья. Почему так? Скорее всего, из-за звука, издаваемого сулосом при полёте и попадании в ствол тополя...
. . .
Всё племя, все пятьдесят шесть человек, за исключением вождя -- вождь лежал спиной вверх рядом на возвышении и бредил, почти одновременно встало на колени. Попрощавшись с умершими в течении ста ударов сердца, также одновременно встали. У взрослых и детей, из тех, что постарше, лица посуровели, костяшки пальцев, до боли сжавшие древки копий, побелели. Там, где встречались вертикально уходившая вверх скала и стена леса, на уже начинавшей желтеть траве, возвышался погребальный костёр. На стволах с обломанными ветвями "рядком" лежали семь охотников и две эрхи, рядом с ними лежали останки ранее умерших соплеменников, аккуратно снятые с деревьев. Сопротивляться сожжению умерших было некому. Почти все, кто пришёл сюда с племенем одиннадцать лет тому назад, лежали сейчас там -- на костре, который через триста -- четыреста ударов сердца подожжёт мать-хранительница племени. Аэна подошла к будущему костру, добыла огонь и подожгла погребальный костёр с четырёх сторон. Вскоре огонь загудел, "съедая" дерево и останки умерших эрхов, отдавших свои жизни за жизни своих родовичей.
Снова в горячечном бреду заметался вождь племени -- Эджург. Из-под начавшего подсыхать слоя кашицы из какой-то травы, положенного поверх рваной раны через всю спину, начала сочиться сукровица. Аэна подошла и, щедро поливая водой из козьего меха толчёную траву на спине, аккуратно её смыла. Рана больше не кровоточила, и Аэна подала знак соплеменникам. Носилки с вождём подняли и понесли в пещеру...
. . .
Ватага охотников во главе с вождём племени возвращалась с удачной охоты. Мужчины несли трёх убитых горных баранов, а две эрхи мягко, почти бесшумно, ступая по мелким камешкам на горной тропинке, шли впереди ватаги, опережая её на шагов двадцать. Подойдя к окончанию тропинки -- дальше начинались своего рода ступеньки в виде невысоких, по колено, террас, чередой спускающихся к подножию гор, девушки подали условный знак -- внизу опасность! Эджург пригнулся и потихоньку приблизился к краю тропинки. Увиденное заставило его содрогнуться. Внизу в высокой траве он увидел гриву пещерного льва, крадущегося к стойбищу. Приглядевшись, вождь заметил ещё одного зверя. Львица чуть впереди и немного в стороне уже застыла в "охотничьей стойке". В стойбище о львах никто не подозревал -- так же, как и всегда носилась мелюзга, женщины и подростки работали у едва дымящихся костров. Что может "натворить" пара пещерных львов в стойбище, понимал каждый охотник, трусов среди северного племени не водилось, и, понимая, что, скорее всего, в живых из них никого не останется, охотники приняли бой. Ветер дул в сторону охотников, и они, незамеченные хищниками спустились по "ступенькам". Выстроились "дугой" с интервалом один-два шага и с боевым кличем "Уррагх!" быстро двинулись в сторону львов по доходящей до колена траве. Первой погибла эрха, сделавшая неудачный выпад копьём -- копьё скользнуло по шкуре льва, лишь раздразнив его. Матёрый хищник взвился в воздух и подмял под себя охотницу, пасть его сомкнулась на нижней части лица девушки. Перед смертью эрха успела выхватить ножи и воткнуть их льву под передние ноги. Раздалось свирепое рычание. Эджург, находящийся ближе всех ко льву в этот момент, нанёс зверю удар дубиной по голове. Вскользь! Лев бросился на стоящего рядом с Эджургом охотника. Схватил за левый бок, мотнул головой -- эрх отлетел в сторону. Подскочившая эрха удачно ударила льва в ноздри -- морду зверя сразу залила кровь. Ответ не заставил себя долго ждать -- от удара когтистой лапы живот эрхи расползся как сопревшая шкура кролика, внутренности вывалились наружу. Чуть запоздавший охотник с размаха воткнул копьё в бок льву, нанеся серьёзную рану, но лев ещё был полон сил. Быстрый поворот -- и очередной эрх "простился с жизнью". Ещё один удар копьём в бок, наконец, свалил льва с ног -- он получил смертельную рану. Эджург выпустил из рук застрявшее копьё и сделал три шага в сторону, чтобы подобрать дубину и покончить с кровожадным хищником. Вдруг, громоподобный рёв потряс воздух. Лев снова был на ногах. Залитая кровью морда была повернута к стоящему в пяти шагах спиной ко льву охотнику, на которого напирала львица. Прыжок! И по траве покатился клубок из тел эрха и зверя -- в последний момент охотник успел выпустить бесполезное копьё, повернуться и выхватить такие же бесполезные ножи. Эджург подскочил и двумя ударами дубиной оборвал жизнь зверюги -- "Уррагх!". Сильный удар, "распоровший" спину, откинул Эджурга на четыре шага в сторону. Он свалился рядом с двумя эрхами, у которых были порваны шеи -- постаралась львица. Вождь племени уже не видел, как оставшиеся два охотника встретили уже раненную львицу лицом к лицу. Всадили в бока львицы свои копья и пожертвовали своими жизнями, поднимая хищницу в воздух и погибая от ударов когтистых лап...
4.
Копия рензы огня, попавшая под гнёт двойной блокировки, через ветвь "родовой памяти" дочери первого владельца, вождя кхаров, наконец-то попала в условия, при которых появилась возможность "проснуться" -- разблокироваться...
. . .
Цоэс, верховный вождь многочисленного народа Сцайксплу, детей Серой Цапли, подал знак младшей жене. Их у него было три -- об этом говорили перья на кожаном ремешке, которым были перетянуты густые, с красноватым оттенком, волосы.
Верховный вождь имел внешность, типичную для представителя своего народа. Все сцайксплу были низкорослыми. Коренастым, с хорошо развитой грудной клеткой, покатыми плечами и короткими мускулистыми ногами людям, казалось самой природой уготовано жить в озёрном крае, начинавшемся сразу за поймой великой жёлтой реки. Собственно, так оно и было. Плосколицые, с широко разнесёнными "крыльями" курносого носа, сцайксплу издавна жили на заросших камышом берегах полутора десятков озёр, а иногда и на небольших островах, выбирая для своих поселений места повыше. В "рост" озёрный народ пошёл ещё при бабке верховного вождя, когда люди "приручили" огонь, позволявший без ущерба пережить тяжёлые периоды межсезонья.
Младшая жена вождя, нёсшая корзину с рыбой, сплетённую из ивовых прутьев, подошла. Вождь выбрал две рыбки размером поменьше, понюхал, шумно втягивая воздух. Ещё тёплая, пахнущая ароматным дымком, рыбёшка привела верховного в хорошее расположение духа. Эту премудрость вождь придумал ещё шесть лет назад. Сцайксплу выкопали острыми палками, обожжёнными на слабом огне, ров на крутом склоне холма, накрыли ров вязанками сухого камыша и присыпали камыш землёй. Внизу, в начале рва, устроили кострище, и начали коптить рыбу дымом, который, пройдя через весь ров, выходил на верху холма. В середине рва рыба получалась мягкая, чешуя хорошо очищалась. В конце -- почти как вяленная, но хранилась дольше, не пересыхала. Цоэс потянулся, подставляя своё плоское лицо солнцу, -- хорошо! Ещё бы "спровадить" младшего брата, Нурца, с его двумя скандальными жёнами. А, вот как надо сделать! Нурц давно рвётся в вожди, вот и хорошо. Народ Сцайксплу действительно стал многочисленным, даже чересчур, вот и пускай Нурц собирает орду, и переселяется в пойму реки, что перед озёрным краем. А следующей весной, но уже на юг, с ордой отправится старший сын верховного вождя. Цоэс ещё раз потянулся. Хорошо!..
. . .
Уже более двадцати зим кхары, покинув родные горы, кочевали с запада на юго-восток. Впереди племени, опережая сродичей на три-четыре дневных перехода, всегда находился разведчик. Разведывались удобные места для безопасных стоянок, пути передвижения. Один из разведчиков отличался от всех остальных кхаров. Нет, по его внешности этого сказать было нельзя. Такой же, как у всех кхаров, нос с "горбинкой", густые жесткие пряди волос черного цвета, крепкое телосложение. Типичный горец-кхар. Гулх отличался другим. Его ум был более "изощрённым" и пытливым, чем у остальных кхаров. Кроме того, Гулх никогда не убивал животных без нужды. Животное растёт медленно, а человек, хоть и должен есть каждый день, много ли ему надо? У молодого кхара была ещё одна особенность -- никто из племени не мог так, как он, искусно находить камни, пригодные для добывания огня. Всё это вместе взятое заставляло людей племени относиться к Гулху с пренебрежением, хоть и с некоторой опаской. Вот и в разведку молодой кхар всегда ходил один -- так надёжнее, надеешься только на себя, отвечаешь только за себя. Сегодня утром Гулх вышел к холмам на берегу реки. Дальше вниз по течению холмы становились всё выше и выше, отодвигая дремучий лес в сторону. Поднявшись на первое же возвышение, кхар посмотрел туда -- за несущую свои желтоватые воды широкую реку. У Гулха "перехватило дух", такой красоты он ещё никогда не видел. Пологий берег реки переходил в холмистую, с небольшими "вкраплениями" леса, зеленевшую молодой травой, цветущую степь. Ещё влажная с утра зелень искрилась на солнце, едва заметные испарения дрожали в воздухе, голубое небо, без единого облачка, казалось, вот оно -- протяни только руку! Обследовав холмы, постепенно переходящие в горы, кхар обнаружил пещеры. "Вот хорошее место для долговременной стоянки!" -- Гулх повернул назад.
Племя расположилось в найденных Гулхом пещерах, и вождь отправил две ватаги охотников вверх по течению реки. Гулх же, немного отдохнув, снова в одиночку, отправился в горы. Забравшись на этот раз ещё выше, выбрал удобное место и долго-долго зачарованно разглядывал степь за рекой. Конечно, ему хотелось бы пройтись по траве за рекой, добраться до реденькой цепочки далёких холмов и с их высоты глянуть, а что же там дальше? Жаль, что это невозможно. Для этого надо переправиться на другой берег, а какой из горца пловец? Гулх грустно вздохнул и спустился с горы. Его снова встретил густой лес, начинавшийся прямо у подножия. Надо обследовать этот лес вдоль подножия гор на юг...
. . .
Третий день подряд, всё дальше и дальше "отжимая" кхара к югу, Гулха преследовал морхог. Гулх раньше встречался с таким зверем. Прожорливая тварь обладала завидным терпением в преследовании добычи. Не умея быстро передвигаться, морхог брал добычу, что называется, "на измор". Дело в том, что у почти прямоходячего морхога задние лапы были короткими. Зато передние... В схватке "лицом к лицу" у человека не было бы ни одного шанса. Тут не помог бы даже молд. Кхары не использовали дубины в качестве оружия. Да и зачем дубина, если есть молд!? Два грубо отёсанных кремневых конуса, закреплённые на рукояти длиной в три локтя и смотревшие в разные стороны, делали молд страшным оружием. При удачном ударе череп любого животного разлетался как перезревший плод. Гулх не любил лишать жизни животных, он вообще делал это только тогда, когда был голоден, но тут был другой случай -- морхог хотел убить Гулха, и поэтому морхогу предстояло умереть. Кхар продолжал держаться на приличном расстоянии от зверюги, выбирая дерево для выполнения задуманного плана. Наконец, такое дерево нашлось. Высокое дерево с многочисленными крепкими ветвями и не очень толстым стволом, стоящее на краю лесной поляны, вполне для этого подходило. Позволив морхогу сократить расстояние, Гулх, оставив у дерева копьё и молд, на виду у зверя медленно вскарабкался вверх и уселся на одной из ветвей дерева. Морхог подошёл к дереву, обнюхал оружие и ствол дерева, поднял голову вверх и, посмотрев на кхара, зарычал. Затем, обняв ствол дерева своими мощными передними лапами, начал карабкаться вверх. Гулх, соблюдая дистанцию, поднялся выше, морхог -- за ним. Зверь не торопился. Зачем? Добыче деться некуда! Но Гулх думал иначе. Заманив морхога повыше, кхар быстро спустился вниз по крепким ветвям с противоположной стороны дерева и подобрал молд. Тупая зверюга не стала прыгать по ветвям следом за человеком -- она начала пятиться вниз, придерживая своё мощное тело передними лапами и неуклюже перебирая задними. В момент, когда задние лапы морхога коснулись земли, Гулх нанёс сильнейший удар молдом по затылку зверя. Хрусть!!! Звук лопающегося черепа морхога был слышен, наверное, шагов за тридцать. Во все стороны полетели кровавые ошмётки. Один из каменных "конусов" пробил затылочную кость и, выйдя между глаз зверя, воткнулся в дерево. Удар был настолько силён, что рукоять молда обломилась в месте крепления каменных наконечников. Бросив теперь ненужную рукоять и оставив морхога так и стоять "в обнимку" с деревом, Гулх поднял копьё и двинулся дальше на юг. Раз уж так случилось, надо дойти до места, где заканчивается лес...
. . .