Сказки и истории
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Сборник сказок и историй
|
Владимир Юрьевич ПОЛУБОТКО
СКАЗКИ, ИСТОРИИ, ОЧЕРКИ И ФЕЛЬЕТОНЫ
ЧЕСТНЫЙ ЧЕЛОВЕК, РАЗБОЙНИК И СВЯТОША. Пьеса
Занавес раздвигается и зрители видят декорации, изображающие городской парк и лунную ночь. Вдали виднеются большие светящиеся буквы:
ЦПКО им. Максима Горького.
По аллее парка идёт Честный Человек и, судя по всему, ни о чём не подозревает. Дорогу ему слева направо перебегает Чёрный Кот, но Честный Человек даже и на это предупреждение судьбы не реагирует. Между тем, справа налево ту же самую дорогу ему перебегает уже и Белый Кот. Но Честный Человек равнодушен даже и к этому грозному предупреждению судьбы - идёт себе и идёт.
И вот тут-то на него из-за скамейки слева и выскакивает Разбойник с огромным кинжалом.
РАЗБОЙНИК (крича страшным и хриплым голосом и замахиваясь кинжалом). Кошелёк или жизнь?
ЧЕСТНЫЙ ЧЕЛОВЕК (падая на колени и заламывая руки). Пощади! Не отбирай у меня мои последние деньги! Я несу их домой, а у меня там - жена и дети!
РАЗБОЙНИК. Как бы не так! Одного пощадишь, другого, а мне тогда на что жить? Гони деньги или я тебя сейчас же зарежу!
А в это время из-за скамейки справа выползает, а затем и становится в полный рост третий участник этого действия: ПРАВОСЛАВНЫЙ СВЯТОША - на нём огромный православный крест, русская народная рубашка, вышитая национальными русскими узорами, а голова сияет во тьме от святости.
ПРАВОСЛАВНЫЙ СВЯТОША. Что здесь происходит? Что за шум? Кто посмел нарушить моё уединение?
ЧЕСТНЫЙ ЧЕЛОВЕК (продолжая стоять на коленях и обращая свои взоры к Святоше). Добрый человек! Помоги мне! На меня напал разбойник и хочет отнять у меня последние деньги, а может даже, и саму жизнь!
ПРАВОСЛАВНЫЙ СВЯТОША. Нет, вы только посмотрите на них: у них тут какие-то свои разборки, а я не могу даже предаться благочестивой молитве.
ЧЕСТНЫЙ ЧЕЛОВЕК (продолжая стоять на коленях). Добрый человек! Ты, должно быть, плохо услышал меня. Так вот я повторяю тебе ещё раз: меня грабят! Помоги мне избавиться от этого грабителя!
ПРАВОСЛАВНЫЙ СВЯТОША (защищаясь ладонями от Честного Человека). Нет-нет! Я выше этого! И вообще: я крайне негативно отношусь ко всякого рода доносам!
ЧЕСТНЫЙ ЧЕЛОВЕК. Но ведь грабят же!
ПРАВОСЛАВНЫЙ СВЯТОША. Нет-нет! И не уговаривай, и не проси! Я крайне негативно отношусь к доносам. Крайне негативно!
РАЗБОЙНИК (Честному Человеку). Гони деньги, пока я тебя не зарезал!
ЧЕСТНЫЙ ЧЕЛОВЕК (Святоше). Нет, добрый человек, разве ты не слышишь? Ведь он же грабит меня!
ПРАВОСЛАВНЫЙ СВЯТОША. Крайне негативно, крайне негативно! (Подходя к Разбойнику и осеняя его крестным знамением). Благословляю тебя, сын мой!
РАЗБОЙНИК (целуя руку Святоше). Спасибо тебе, святой человек! У нас, у разбойников, вся надежда только на тебя и на таких, как ты !
ПРАВОСЛАВНЫЙ СВЯТОША (Разбойнику). Скажи, сын мой, тебя не слишком утомил этот любитель делать доносы и нарушать общественный порядок истошными воплями?
РАЗБОЙНИК. Спасибо тебе за твою заботу, святой человек! Нет, не слишком. Да я его, пожалуй, зарежу сейчас.
ПРАВОСЛАВНЫЙ СВЯТОША (Разбойнику). Зарежь его, сын мой, зарежь. Давно пора. Благословляю тебя на это святое деяние.
ЧЕСТНЫЙ ЧЕЛОВЕК. Да что же это такое творится? Я взываю о защите, а мне её не оказывают?
ПРАВОСЛАВНЫЙ СВЯТОША (Честному Человеку). А ты не кричи, доносчик! Подумаешь, дело большое - зарежут его!
ЧЕСТНЫЙ ЧЕЛОВЕК. Так как же не кричать? Ведь это же больно и страшно, когда режут!
ПРАВОСЛАВНЫЙ СВЯТОША. А ты прими со смирением свою участь и не ропщи. Режут тебя, стало быть, так тому и суждено случиться. А то - что это за безобразие у нас тогда получится: один будет кричать, другой? Уже, выходит, что и зарезать нельзя? Да куда ж это мы катимся? О, времена, о нравы!
РАЗБОЙНИК (замахиваясь кинжалом ещё сильнее). Ну, всё, прощайся с жизнью!
ЧЕСТНЫЙ ЧЕЛОВЕК (выхватывая пистолет из кармана и вставая с колен). А вот этого не хочешь?
РАЗБОЙНИК (роняя от страха кинжал). Это не законно! У нас правовое государство, и ты не посмеешь стрелять в меня.
ЧЕСТНЫЙ ЧЕЛОВЕК. Посмею! У нас правовое государство только для разбойников и святош. А посему - смерть тебе! (Стреляет в Разбойника и тот падает).
ПРАВОСЛАВНЫЙ СВЯТОША. Что ты натворил, нечестивый! Ты унёс драгоценную человеческую жизнь! Я тебя отлучу от Бога за такие дела!
ЧЕСТНЫЙ ЧЕЛОВЕК. А я с Богом и без тебя найду общий язык, и ты мне вовсе не нужен. Так что, я и тебя пристрелю тоже.
ПРАВОСЛАВНЫЙ СВЯТОША (пугаясь). Ну, допустим, я был в чём-то не прав, но ведь надобно же и прощать.
ЧЕСТНЫЙ ЧЕЛОВЕК. Да кто сказал, что надо?
ПРАВОСЛАВНЫЙ СВЯТОША. Да в Библии так написано.
ЧЕСТНЫЙ ЧЕЛОВЕК. Да ты плохо читал Библию. Ветхий Завет чему нас учит? Да только одному: мстить, мстить и мстить! А я вот ещё и у Гомера читал, что прощать не надо, и всех врагов нужно убивать и никого не щадить. Одиссей терпел-терпел унижения, а потом взял да и перебил всех женихов Пенелопы к чёртовой матери. И ни одного не пощадил! А как поступал Ахиллес - убивал всех врагов без пощады и нисколько не сомневался в том, что только так и надо делать.
ПРАВОСЛАВНЫЙ СВЯТОША. Ты не должен использовать их негативный опыт. Эти Одиссей и Ахиллес были нехристями!
ЧЕСТНЫЙ ЧЕЛОВЕК. Оно и понятно. Ведь Христос тогда ещё не родился - они же не виноваты в этом. Зато они были святее тебя в миллион раз!
ПРАВОСЛАВНЫЙ СВЯТОША. Да как ты смеешь?
ЧЕСТНЫЙ ЧЕЛОВЕК. Да пошёл ты, знаешь куда?
ПРАВОСЛАВНЫЙ СВЯТОША. Куда?
ЧЕСТНЫЙ ЧЕЛОВЕК. А вот куда! (Стреляет. Святоша падает замертво, голова тотчас же перестаёт светиться).
Честный Человек перешагивает через оба трупа и идёт дальше. Подходит к краю сцены и обращается к зрителям.
ЧЕСТНЫЙ ЧЕЛОВЕК. Берите с меня пример! Вот только так и надобно поступать с этою нечистью!
Занавес закрывается, но Честный Человек раздвигает его и, высунув голову, говорит зрителям.
ЧЕСТНЫЙ ЧЕЛОВЕК. Да! И чуть не забыл! Эта пьеса не направлена против Русской Православной Церкви и её честных служителей! Я ведь и сам православный. Так что, ежели кого невзначай обидел из честных людей - вы уж извиняйте! (Исчезает за занавесом.)
СКАЗКА О МЕТАЛЛЕ ЦЕЗИИ. Подражание Андерсену
Жил да был на свете металл по имени Цезий. Он очень гордился тем, что принадлежит к тройке избранных цветных металлов и по этому поводу любил говорить примерно в таком духе:
- Медь, Золото и Цезий - вот тот блистательный триумвират трёх ярких металлов, который я возглавляю. Золото и Цезий - жёлтые металлы, а медь, хотя и красный металл, но в сплавах и она может стать по цвету такою же, как мы. Есть ещё, правда, Висмут, но он бледнокрасный, и поэтому мы не берём его в свой союз ярких и неповторимых. Как вы понимаете, этот союз возглавляю я, поскольку именно я в этой тройке и есть самый яркий и самый неповторимый. Не зря же люди назвали меня Цезием - ведь это же в честь самого Юлия Цезаря!
Слышавшие эти рассуждения другие металлы пытались иногда с ним спорить, но - тщетно! Особенно злился Висмут, который утверждал, что в смысле неповторимости он побивает все остальные металлы.
- Я единственный металл, который при нагревании уменьшается в размерах, а при замораживании увеличивается. А ведь у меня есть и другие совершенно невероятные свойства!
- Молчи, розовое ничтожество! - кричал ему Цезий. - Может быть, ты по неповторимости и впрямь занимаешь одно из первых мест, но по части яркости и красочности - тебе до нас далеко!
Цезий не допускал и мысли о том, что может хоть в чём-то ошибаться. Начиная разговор о своём превосходстве над остальными металлами, он пресекал все их возражения очень простым доводом:
- На кого посмели возроптать? Я - избранник Божий! Разве вам непонятно? Я богоизбранный металл! Я обладаю такими качествами, которые всем остальным металлам даже и не снились! Золото - это мой ближайший помощник. С его помощью я управляю людьми. Медь - это мой неплохой друг, хотя, конечно, Медь всего лишь состоит на службе у Золота. Иерархия - сами понимаете. А Серебро - это вообще металл не нашего круга, и это просто белый мусор! Люди вообразили, что Серебро - это средство против Нечистой Силы и потому его бросают в бой против Золота, и никому невдомёк, что истинный хозяин положения - это я, Цезий! От меня вниз идут нити ко всем остальным металлам. Железо - это вечный трудяга; удел Осмия и Иридия изображать респектабельность и тяжеловесность; Бериллий и Магний - это легкомысленные мальчишки на побегушках. Вольфрам и Рений два рекордсмена по тугоплавкости, а точнее - по тугоумию. Умные металлы плавятся быстро и принимают нужную форму, а эти - тупицы! Вот потому-то вся власть - у меня. Я на вершине! Я - самый умный! Вот потому-то никто из металлов и не дерзнёт вступить со мною в соперничество!
Металлы, которые поначалу пытались роптать, почтительно замолкали при этих словах почтенного Цезия. Они опасались, что за возражения ему, им могли впаять антицезизм и изгнать из таблицы Менделеева.
Так оно всегда и было: Цезий привычно трепался о том, какой он гениальный, какой он богоизбранный, как он пострадал, сражаясь за интересы всех металлов во времена Великого Взрыва... Однажды он даже потребовал, чтобы его обожествили и отныне поклонялись только ему - как наместнику самого Создателя!
И все молчали. Кто благоговейно, а кто и трусливо.
Но вот однажды подал голос металл Родий.
- Послушай, Цезий, - сказал он ему. - Вот слушаю я тебя, слушаю, и не могу взять в толк: ну что в тебе такого необычного, кроме наглости, лживости и высокомерия? Да и Юлий Цезарь, в честь которого тебя назвали, был сволочью и пассивным гомиком. Нашёл чем гордиться!
- Да как ты смеешь! - закричал Цезий.
А все остальные металлы в ужасе зашептали:
- Да ведь это же антицезизм! Антицезизм!
А Родий только фыркнул на них:
- Да пошли вы все!
И обращаясь к Цезию, повторил свой вопрос:
- Ну так ты мне так и не сказал, чем же таким ты так уж замечателен? Расскажи нам, а мы послушаем.
- Наглец! - гневно воскликнул Цезий. - Разве ты не знаешь, презренный, что я - самый блестящий из металлов? Лучше, чем я, никто не отражает света!
Родий усмехнулся.
- Не велика честь - отражать чужой свет! Я, например, занимаю по этому признаку второе место и нисколько не огорчаюсь этим да и не горжусь. Если ты такой умный, то попробуй-ка свой собственный свет излучать! Что, слабо?
- А я могу и свой собственный свет излучать! - в запальчивости закричал Цезий.
- Во время взрывов? Ты только и умеешь, что взрываться. Где ты - там и разрушения! Вот это и есть твоё собственное свечение.
- Да я могу быть и спокойным.
- Где? В вакууме? Ведь ты враждебен всему в Природе и не можешь ни с чем соприкасаться. От соприкосновения с Воздухом ты взрываешься, от Воды ты взрываешься. И даже ото Льда температурою до ста градусов ниже нуля ты умудряешься взрываться! Ты можешь спокойно существовать только в полной изоляции. Вот там ты и будешь сверкать своим никому не нужным жёлтым блеском, но кто там на тебя посмотрит, когда ты запаян в вакуумную колбу или пролетаешь пылинкою в Космосе?
Цезий взмутился!
- Но ведь я могу существовать наравне со всеми в сплавах!
- Вот то-то и оно! Ты проникаешь в другие металлы в виде добавки и только так и можешь существовать, а сам по себе ты никто!
Цезий занервничал:
- Нет, вы только посмотрите на него! Ведь это матёрый антицезист! Господа металлы, как вы это терпите? На ваших глазах этот безродный металлишка поносит меня - вашу совесть! Ваше знамя! В чём он меня упрекает? В том, что я так устроен Создателем? Но ведь это дискриминация по химическому признаку!
- Да дерьмо ты обыкновенное! - брезгливо сказал Родий. - И то, что ты ни с чем не можешь спокойно соприкасаться, говорит лишь о том, что Создатель изначально задумал тебя как образец дерьма, хуже которого не может быть ничего. Ты объект вечного страха и ненависти, и ничего в тебе нет и не может быть святого!
- Да сам-то ты кто? - завизжал Цезий.
Родий ответил:
- Я самый дорогой из всех нерадиоактивных металлов. Все драгоценные металлы стоят дешевле меня. Но я скромно помалкиваю, и большинство людей даже и не слыхало о моём существовании или путают меня с Радием, у которого со мною нет ничего общего. А между тем, я единственный металл, который не боится взаимодействовать с тобою, о презренный Цезий! Такое у меня химическое свойство: Родий не боится буйного Цезия, и только он один и может его усмирить.
И Цезий трусливо притих...
ПОДЛИННАЯ ИСТОРИЯ ПРО ФАБИЯ КУНКТАТОРА И СЦИПИОНА АФРИКАНСКОГО
Давным-давно это было. В те далёкие времена было на нашей планете только одно мощное и культурное государство под названием Рим. Лучшая часть римлян - это были голубоглазые блондины, остальные могли иметь цвет волос потемнее, но и они были всё-таки белыми людьми. Негры у римлян не были в почёте, как сейчас, и могли быть только рабами, а про жёлтых людей римляне даже и не слыхали никогда.
Говорили римляне на языке, который назывался латинским. И не было на всём свете такой силы, которая бы пересилила римлян: они были всех умнее, всех сильнее, всех красивее и всех правильнее.
Но в одной не столь далёкой африканской стране стала созревать новая сила: черноволосые и смуглые люди семитского происхождения под названием финикийцы создали своё мощное государство, которое со временем становилось всё сильнее и сильнее. Это были люди не умные, не способные ни на искусство, ни на литературу, ни даже на простой человеческий смех или на улыбку. Но они были очень жестокими и высоко организованными. Долго ли, коротко ли, но их мощь так увеличилась, что им стало тесно у себя в Африке, и они решили двинуться всем своим чёрным войском на Рим.
Самого главного из этих чёрных людей звали Ганнибалом, а государство, которое он возглавлял, называлось Карфагеном.
Ганнибал собрал такое мощное войско, что всем было совершенно ясно: у римлян не найдётся такого же войска, и они обречены на поражение. И с этим войском Ганнибал переправился из Африки в Европу.
И напал на римлян, которые долгое время считали себя самыми сильными на свете и потому непобедимыми. А зря они так думали!
Римляне ужаснулись, когда поняли, какая страшная сила двинулась на них. Многим тогда казалось, что Рим погибнет и белые люди будут перебиты чёрными людьми или попадут к ним в вечное рабство.
И тогда римляне назначили на должность своего самого главного полководца человека по имени Фабий. И поручили ему воевать с Ганнибалом.
А Фабий сразу понял: нельзя ему идти на бой с Ганнибалом, ибо в первом же бою чёрные люди перебьют белых - по причине своей многочисленности и лучшей вооружённости.
И что ему было делать?
Можно было, конечно, отказаться от должности главного полководца, но это было бы трусостью с его стороны и потом: а кто бы тогда спасал Рим? Кто-то же должен был его спасти!
И Фабий решил, что спасать будет именно он.
И стал он тогда уклоняться от больших сражений с чёрными людьми, и стал устраивать им лишь мелкие и внезапные стычки, а если и нападал большими силами, то тут же и отступал. А чаще всего он просто уводил своё войско, как только показывались полчища Ганнибала. Те за ним, а он от них!
Многие римляне были недовольны Фабием и упрекали его в нерешительности и трусости. И дали ему обидное прозвище Кунктатор, что в переводе с латинского на русский означает Медлитель.
А Фабий Кунктатор делал то, что задумал: изматывал противника мелкими ударами и постоянными передвижениями. Ганнибал гонялся со своим чёрным войском за белыми римлянами, но так и не смог устроить большую битву, в которой бы можно было одним-единственным махом перебить всё римское войско...
Время шло, и Ганнибалово войско очень сильно устало, и Ганнибал понял, что он уже ничего больше не может поделать с римлянами. И тогда он повернулся и увёл все свои чёрные полчища в Африку, чтобы хотя бы там передохнуть от изнурительной войны, а потом собраться с силами и снова напасть на Рим.
Фабий Кунктатор был к тому времени слишком стар, чтобы гнаться за Ганнибалом аж до самой Африки, и поэтому римляне послали туда более молодого полководца - Сципиона. Этот самый Сципион переплыл море, высадился со своим войском в Африке и перебил все кровожадные полчища чёрных людей, а их главный город сровнял с землёю.
И вся слава победы досталась Сципиону, которому римляне присвоили после этого почётное звание Африканский. И всем теперь известно, что победитель Ганнибала - это Сципион Африканский, и мало кто помнит и понимает, что не было бы той победы, если бы не подвиг Фабия Кунктатора, который терпеливо изматывал ненавистного противника.
Сказка про Лингвиста и удалого казачьего Атамана
Жили-были Лингвист и Атаман. Лингвист был так беден, что перебивался с хлеба на воду, а Атаман был очень богат: жил во дворце, очень любил роскошь и не стеснялся ни в каких расходах, когда дело доходило до удовлетворения собственных прихотей. Что удивительного было в этом Атамане - он был русским, а не евреем. А говоря точнее - донским казаком. У него было мужественное и умное лицо нордического человека, он говорил смелые и неугодные властям вещи, и он постоянно покровительствовал кому-то - нуждающимся казакам, учёным, людям искусства и так далее.
Однажды Лингвист, прослышав о таких свойствах Атамана, обратился к нему с просьбою профинансировать выход двух своих важных книг - по истории возникновения индоевропейцев и этимологического словаря русского языка.
- Я писал эти две книги всю свою жизнь и так усердно писал, что ничего не нажил себе, - сказал он Атаману. - Обе книги противоречат официальной российской точке зрения на происхождение индоевропейцев и по этой причине так просто напечатаны быть не могут. Нужно финансирование.
Атаман проникновенно посмотрел на Лингвиста и спросил:
- А в чём состоит противоречие?
- Официальная точка зрения, - ответил Лингвист, - нашей нынешней российской науки на происхождение индоевропейцев такова. Голубоглазые блондины, коренные жители Европы, суть существа расово неполноценные. Они жили в дикости и не имели своего языка - до той счастливой поры, пока к ним не пришли смуглые люди с курчавыми чёрными волосами, чёрными глазами и горбатыми носами. И весь вопрос для науки сводится теперь только к одной дилемме: пришли ли эти люди в Европу с берегов Мёртвого моря или они пришли с берегов Тигра и Евфрата. В любом случае это были люди семитохамитского происхождения. И именно эти люди и подарили умственно неполноценным белым жителям Европы тот самый язык, который сейчас называется индоевропейским. А до пришествия смуглых людей - белые люди не имели своего языка вовсе... Так вот, суть моей книги вот в чём: всё было не так. Белые люди не обязаны никому своим языком и своим процветанием, а их язык ни в малейшей степени не родственен языкам семитских и хамитских народов. И я доказываю, что это так, опираясь на исследования огромного количества учёных девятнадцатого и двадцатого веков, чьи достижения сейчас полностью игнорируются бандитами, дорвавшимися до власти в науке. То же самое касается и моего этимологического словаря русского языка. Сейчас, когда русский народ предназначен к полному уничтожению с помощью искусственного ввоза эмигрантов из стран Азии и Африки - такой интерес к русской истории очень несвоевременен и мешает русскому народу безропотно раствориться в толпах пришельцев. Для двух моих книг нужно финансирование, и только тогда они смогут выйти в печать.
Атаман выслушал всё это - очень внимательно и задумчиво и сказал Лингвисту по поводу финансирования двух его дерзких книг:
- Поработай на меня и на мою славу с годик, а тогда я и посмотрю, заслуживаешь ли ты такой чести или нет.
Лингвист ужаснулся этому предложению и подумал: "Мне уже и так шестьдесят один год, а я должен на целый год забросить всю свою научную деятельность и заниматься делами Атамана". К тому же Атаман назначил Лингвисту такую маленькую зарплату, что тот просто оторопел от изумления. "И так ведь жил на хлебе и воде, а теперь как жить?" - подумал он. Но делать было нечего, и Лингвист стиснул зубы и согласился.
А через полгода умные люди шепнули на ухо Атаману, чтобы он это дело прекратил, иначе у него будут большие неприятности с бизнесом. И Атаман, не долго думая, сказал Лингвисту:
- Ты плохо мне прислуживал, мало заискивал и никогда не говорил, что я величайший из величайших. А посему я тебя увольняю! Пшол вон!
Лингвист, который тогда ещё ничего не знал насчёт совета, полученного Атаманом от умных людей, стал возражать:
- Ты, Атаман, вроде бы как суперправославный, молишься днём и ночью, церковь собственную построил у себя в имении. Стало быть, у тебя и совесть должна быть не такая, как у всех у нас, грешных, а необыкновенная. Ну и куда ж ты меня выгоняешь, ежели у меня дома жена с маленьким ребёнком, злые родственники делают нам гадости, а сам я уже стар? Ведь ты же бывал у меня дома и видел, как я живу - очень скромно.
- Так ты что же - хотел обогатиться за мой счёт? - усмехнулся Атаман. - Позарился на мои денежки, да?
- Я хотел хоть как-то выжить, оказавшись под защитою столь могущественного человека, как ты. А в услужение к тебе я пошёл не затем, чтобы стать богатым, а прежде всего затем, чтобы ты напечатал две мои научные книги, столь нужные для России.
- Ничего не знаю! - сказал Атаман. - Вас тут много всяких шатается возле меня, а я один. На всех не напасёшься!
И остался Лингвист на улице. Поплакал, погоревал, но нашёл себе работу и с голоду не помер.
А Атаман много ещё после этого говорил о величии России и Донского Казачества, шашкою махал налево и направо, да на коне скакал. Простые люди толпами приходили к нему на поклон, а он их вразумлял неразумных по поводу того, как надобно любить Россию и славные казачьи традиции. И многие верили ему и говорили про него:
- Да, он знает какую-то очень важную тайну, и именно он-то и выведет нас к победе!
- Это истинный праведник и страстотерпец!
- Вот кого надобно будет причислить к лику святых, когда его время подойдёт предстать перед Престолом Господним!
Но находились, впрочем, и такие, которые говорили про него, что он просто мошенник и провокатор, работающий на спецслужбы и сдающий доверившихся ему людей. Но им не верили.
И жил он после этого долго и счастливо (очень долго - до ста лет, и очень счастливо - в сто раз увеличил свои капиталы), но, в конце концов, пришлось ему покидать этот мир.
Взять с собою на тот свет все свои миллиарды долларов он не сумел, и предстал он перед Господом Богом в том, в чём мать родила.
Господь Бог сидел на троне, а Атаман подошёл к нему, вежливо поклонился и сказал:
- Явился по твоему распоряжению, Господи!
- Ну, и чем же ты мне можешь похвалиться? - спросил Господь Бог. - Перечисли мне свои земные подвиги.
- Я очень много молился тебе, о Боже!
Господь Бог рассмеялся:
- Это не считается! Много грабил, лгал и мошенничал, много предавал, а потому и молился тоже много - в надежде на то, что тебе это зачтётся и что я совсем ничего не соображаю и совсем ничего не вижу со своей высоты.
- Но ведь я тебе даже и православный храм построил на свои деньги!
- И это тоже не считается! На награбленные деньги построил, да и то!.. Сам-то жил в громадном дворце, где скромностью даже и не пахло, у тебя портреты самого себя были в твоём дворце - во всю стену. Вот это и были твои главные иконы! Ты сам на себя молился. А храм в мою честь построил - так себе, малюсенький и даже деревянный. Но что ты ещё хорошего делал?
- Обеспечивал людей работой, чтобы они заработок имели, чтобы детушек своих кормили.
Господь Бог рассмеялся.
- А почему ты, будучи православным и русским, нанимал на работу только мусульман и узбеков? Ведь это называется дискриминация по национальному и религиозному признаку!
- Так ведь ради экономии - русским-то надо платить больше, а узбекам можно и поменьше. С другой стороны, мусульмане и узбеки - тоже ведь люди. И кто ж их пожалеет, как не я?.. Да и денег-то у меня было не так уж и много. Самому не хватало.
- А не из жадности ли ты нанимал этих несчастных? - спросил Господь Бог. - Ведь ты же им копейки платил!
- Ну, что ты, Господь Бог! Как ты мог подумать! Так я пойду, да?
- Это куда же ты собрался идти, сын мой?
- В рай, а куда же ещё? При моём-то колоссальном масштабе деятельности, куда ж мне ещё идти-то, как не в рай?
Господь Бог удивился:
- Да это кто ж тебе сказал про колоссальный масштаб?
- Да все люди вокруг меня только и говорили: масштаб-масштаб, подвиг-подвиг. Что ж люди - врать будут, что ли, да и зачем им это надо?
Господь Бог рассмеялся:
- А ты не знаешь разве, что люди бывают льстецами и подхалимами?
- Знаю, конечно. Но я вокруг себя таких никогда не держал. Вокруг меня были только такие люди, которые мне всю правду-матку с плеча рубили. "Велик ты, - говорили они мне, - и баста! Гениален ты - и никаких разговоров!" Так я пойду, да?
- Сейчас пойдёшь, - утешил его Господь Бог. - У меня к тебе теперь такой вопрос будет: почто ты уволил с работы Лингвиста и отказался профинансировать его книги, и это притом, что у тебя какая-нибудь люстра на потолке стоила больше, чем всё это ничтожное финансирование?
Атаман ответил:
- Так ведь понятно за что! Я его нанял на работу, а он не оправдал моего высокого доверия - вот я его и уволил.
- А ты разве не видел, когда был у него дома, что его жена сидит с малышом, которому было чуть больше годика. А малыш-то - белобрысый и голубоглазый!.. Или ты только узбекских детей жалел?
Атаман попытался перевести разговор на другую тему и сказал:
- Да причём здесь это: белобрысый малыш или не белобрысый? Я выше этого. Просто таких, как этот Лингвист - много, а я такой - один. На всех не напасёшься!
Удивился Господь Бог:
- А тебе не пришло в голову, что это он нанял тебя на работу в качестве покровителя, а ты не оправдал его высокого доверия и он тебя уволил?
- Да как же так? - возмутился Атаман. - Кто он и кто я?
- Тебе пояснить, кто он и кто ты? - ласково сказал Господь Бог. - Он бескорыстно служил своему Отечеству. А ты его предавал - это самое Отечество. И предавал за деньги, а не по глупости и не из любви к самому процессу предательства. Разницу чувствуешь?
Атаман пожал плечами.
- Никак не возьму в толк, что ты такое говоришь, Господь Бог!
- Ещё поймёшь, - утешил его Господь Бог. - У тебя на это будет много времени. Очень много! Но запомни: среди всех твоих деяний самое мерзкое это предательство Лингвиста.
- Да не предавал я его! - удивился Атаман. - И вообще... Всё было совсем не так!
Тут у Господа Бога лопнуло терпение, и он крикнул:
- Своё враньё о том, как оно было на самом деле, ты будешь рассказывать не мне, а чертям, которые будут поджаривать тебя. Эй, черти! Взять его, подлеца, да на сковородку! И пусть он вам там треплется о своём величии, сколько захочет!
ПРИТЧА О СОБАКАХ
В больших городах бывают такие улицы: длинные-длинные; по бокам - каменные заборы, за заборами - заводы или склады, и так - на несколько километров. Едешь-едешь в потоке вонючих машин, в дыму, в пыли или в грязи и - ничего, кроме заборов по бокам. Самое страшное, из всего, что может быть в этом роде, я наблюдал в башкирском городе Салавате. Это просто ад на Земле. Но и в Москве я однажды забрёл в такие дебри. Никогда не думал, что такая гадость может быть в столице нашей родины. Я думаю, такие улицы бывают во всех промышленных городах...
Много лет тому назад мне довелось поездить по одной такой улице на юге России. Ездил я по ней на спортивном велосипеде, и нравилась она мне потому, что я на ней очень сильно экономил время; был другой путь - совершенно нормальный и красивый, но он был очень уж длинным.
Ну а на этом пути со мною всё время что-то происходило.
Однажды у "Запорожца", ехавшего мне навстречу, на полном ходу отвалилось переднее колесо. Оно отскочило в бок и немного вперёд и изо всей силы ударилось в кирпичный забор, отразилось от него и помчалось на противоположную сторону улицы и тоже немножко вперёд. И там ударилось о тамошний кирпичный забор, отразилось от него и... Так, ударяясь то туда, то сюда, оно медленно приближалось ко мне. Я стоял со своим велосипедом, готовясь увернуться от него, но уворачиваться не пришлось - в нескольких метрах от меня оно запрыгало и упало. Водитель и его пассажир сидели в машине, бледные, и смотрели на происходящее. Не знаю, о чём они думали - я человек не любопытный. Сел и поехал дальше.
А в другой раз я, неудачно перескакивая через железнодорожные рельсы, упал вместе с велосипедом. Сзади меня дико взвизгнул самосвал, я встал - велосипед был совершенно целенький - и опять же поехал дальше.
Так я и ездил, пока на этой кошмарной улице не стали происходить неприятности.
В одном месте, где забор прерывался воротами, тамошние сторожа стали прикармливать бездомных собак. И эти бездомные собаки, чтобы показать, как они исправно служат своим новым хозяевам, стали бросаться на проезжий транспорт. Особенно на велосипедистов. Пока их было пять-шесть, я уворачивался от них и мчался дальше. Но стая росла, и однажды, когда они на меня напали и укусили одновременно за обе ноги, я остановился и стал отбиваться от них. Тогда же я насчитал их не меньше двадцать штук. Помнится, я подобрал тогда половинку кирпича и запустил ею в убегающую собаку - ту самую, что меня укусила. Кирпич угодил в бордюр, но потом чудесным образом отскочил, догнал ту самую собаку и попал ей прямо по затылку. От удара она жалобно взвыла. Меня всегда поражало то, как они от яростного рычания переходят к жалобному визгу, когда получают то, что заслуживают.
Потом я понял, что их раздражает вид едущего велосипедиста. И, чтобы больше не искушать судьбу, останавливался и проходил пешком мимо тех ворот. Собаки меня и не трогали. Потом я ехал дальше. Впереди, через километр, были другие точно такие же ворота с точно таким же собачьим кошмаром. И там я поступал точно так же, и они меня тоже не трогали.
Когда количество собак там и там достигло двадцати, я ужаснулся. Но когда и это количество удвоилось, я понял, что даже и пешком лучше не проходить мимо этих сволочей. Надо просто не ездить больше по этой улице. И забыть про неё. Так я и хотел было поступить, но тут случилось однажды так, что надо было срочно ехать и ехать поздно вечером. К этому времени на этой улице проложили абсолютно новенький асфальт, и я надеялся, что по гладкой дороге я проскочу под покровом темноты мимо одних ворот и других, и собаки меня не сумеют атаковать.
И я поехал.
Приближаясь к первым воротам, я развил бешеную скорость - это на самой маленькой звёздочке, на которой тринадцать зубцов - и промчался мимо них со скоростью ветра. Те поняли, что я их обманул, и кинулись вдогонку за мною. Все сорок, а может быть, и пятьдесят - к тому времени их могло стать только больше. Я не сомневался, что они вскоре отстанут от меня, но они пришли в такую ярость, что не собирались отставать от меня.
Между тем, приближались вторые ворота, из-за которых на меня должно было выскочить такое же количество собак. Теперь уже нечего было и думать о том, чтобы пройти втихаря мимо тех ворот пешком. А уже потом сесть и спокойно поехать.
И я помчался, так сказать, навстречу судьбе.
А между теми новыми собаками уже успела распространиться страшная весть: на нашу территорию стремительно движутся чужие собаки! Эта весть очень взволновала новых собак, и они выскочили в полном составе на дорогу.
Я ожидал, что на меня стразу кинется две своры разъярённых зверей, но я ошибся: эти новые собаки на меня даже не обратили внимания. Я промчался мимо них, и никто из них не погнался за мною...
Уже потом я сообразил: можно было отъехать в сторонку и полюбоваться интересным зрелищем, но тогда я до этого не додумался. И тут за спиною я услышал что-то страшное: обе стаи яростно схватились. Свирепое рычание перемежалось жалобным визгом...
Времени было - без пятнадцати одиннадцать. Скоро я оказался там, где мне нужно было быть. Это было не очень далеко от того места - через парк, и там, в глубине, была подстанция, где я дежурил в ночную смену. Моя смена начиналась в двадцать три часа. Я вышел на порог подышать свежим летним воздухом - тогда как раз цвела белая акация - и с изумлением услышал, что собачий бой всё ещё продолжается. Всё те же рычания вперемежку с жалобными визгами.
Потом я вышел на улицу в полдвенадцатого ночи - бой, судя по звукам, продолжался.
Вышел в двадцать четыре - звуки всё те же.
Вышел в час ночи - бой продолжался.
Наконец в час-тридцать звуки стали ослабевать...
Наутро я подумал, что неплохо было бы посмотреть на следы, оставшиеся от той схватки, чтобы оценить её масштаб. Но у меня не хватило нервов, и я поехал другим путём.
Да, и к чему же я эту историю рассказал? Сейчас бы сказать: мораль сей басни такова... Но я промолчу. Кто захочет, тот и сам выведет нужную мораль из этой истории.
СЛУЧАЙ В ГОРАХ. История в манере Эдгара По
Я живу в предгорьях Северного Кавказа, и моим любимым занятием всегда было совершать прогулки по горам.
Однажды утром я вышел на прогулку, но в горы лезть не собирался, а прохаживался по плоской местности, имея в виду и кое-какие практические цели: нужно было посмотреть расписание работы одного учреждения. Туда можно было на чём-нибудь доехать, но я решил, что пройтись пешком по тёплой весенней погоде пару километров - это как раз и будет прогулкой.
Я неспешным шагом прогуливался в нужном направлении, и думал о чём-то своём - уже и не помню о чём, но точно помню вот что: о пустяках. Это было что-то житейское, повседневное, мирное и скучное.
Очень скучное!
Внезапно я почувствовал какой-то странный сбой в своих мыслях. У меня вдруг появилось желание не идти туда, куда я хотел, а, вместо этого пойти в горы...
Я отогнал от себя эту нелепую мысль и продолжил прерванные размышления.
Между тем, мысль в моей голове странным образом повторилась: я должен пойти в горы! Я непременно должен пойти в горы!..
Я сам себе возразил, что при всей моей любви к горам, мне там делать сейчас нечего, и я туда, стало быть, и не пойду.
Мысль повторилась, но она была уже конкретнее: я должен пойти не просто в горы, а в определённое известное мне место!
Я отогнал эту настойчивую и непонятную мысль и продолжил прогулку.
Некоторое время спустя я понял вдруг, что ни о чём другом я думать не могу, кроме как о том, что я непременно должен буду пойти именно в это место в горах и непременно побывать там! Это была тупиковая часть узкого и очень глубокого каменистого ущелья, куда был только один вход. Там всегда было темно и сыро, и солнечные лучи туда почти не попадали даже в самый яркий солнечный день.
Я подумал тогда же: "Зачем же я туда пойду, если мне туда идти не нужно и не хочется, и у меня есть и другие дела, хотя, конечно, и совсем не срочные... И эти дела могут подождать... Но - почему бы не пойти?.. Да, я, пожалуй, пойду!"
И тотчас же у меня в голове возникла новая мысль: "Идти туда не нужно ни в коем случае! Мысль о том, что я должен пойти именно туда - мне кто-то навязывает со стороны, и этот кто-то не желает мне добра".
Я страшно удивился своим фантазиям: никогда ничего подобного у меня в жизни не было, а тут вдруг возникают какие-то мысли. Причём это не был чей-то голос: "Пойди туда и сделай то!" Это были мои собственные мысли. Стало быть, это всё исходило от меня самого и было плодом моих же собственных фантазий! Ну, и чего ради я должен туда идти? Разумеется, я не пойду туда!
И я тотчас же понял почему я туда не должен идти: в том месте находится человек, который собирается меня убить. Это он вызывает меня сейчас к себе и хочет, чтобы я туда пришёл. Когда я войду в этот каменный тупик и окажусь полностью беззащитным, он с лёгкостью убьёт меня там, и мой труп после этого найдут очень не скоро, потому что место труднодоступное и малопосещаемое, курортниками, которые в основном помешаны на своих минеральных водах, на свежем воздухе и на красивых пейзажах.
И я точно понял: идти туда нельзя, меня там ждёт смертельная опасность!
И тогда я подумал: если я туда сейчас не пойду, то это будет означать, что я трус. И я буду сам себя презирать за это. Я должен туда пойти!
И я пошёл именно туда.
И чем больше я приближался к этому месту, тем страшнее мне становилось. Я взывал к своему разуму и убеждал самого себя, что идти туда ни в коем случае не надо, но сам же и смеялся над своими страхами и шёл именно туда.
На подходе к тому самому месту я увидел того человека: это была совершенно мерзкая личность двухметрового роста и плотного телосложения. По виду: полукавказец-полурусский. У него были неестественно короткие ноги и огромных размеров руки. Рожа пропитая и какая-то вся сине-коричневая.
Я никогда прежде не видел этого человека, но понял совершенно точно: это он!
И это так и было. Он стоял и курил в ожидании меня. Увидев меня, он отвернулся, изображая безразличие. Я прошёл мимо него в направлении того каменного тупика, точно зная, что он следит за мною взглядом.
Было невообразимо страшно, и одновременно я испытывал при этом странное спокойствие.
Пройдя мимо гнусного типа, я свернул за поворот, за которым он не мог меня видеть. Там у меня ещё была возможность свернуть куда угодно, и скрыться так, что он бы меня ни за что не нашёл.
Но я этого не сделал.
Я прошёл в то самое тупиковое ущелье и пробыл в нём несколько минут, наслаждаясь совершенно необъяснимым чувством: мне было страшно и я точно знал, что меня здесь хотят убить, но я точно знал и другое: я не боюсь!
Рассмеявшись, я вышел из каменного тупика на более открытое пространство. Никого вокруг не было, пели птички, а на ветках деревьев зеленели маленькие листочки - дело было в апреле. И тогда я подумал: "Должно быть, я это всё себе вообразил. Тут ущелье, а там курит какой-то алкаш, а у меня в голове какая-то каша из нездоровых мыслей... Пойду-ка я домой!" Но я никуда не отправился. Отошёл на большое расстояние от входа в каменный тупик и стал наблюдать.
Из-за поворота появился тот самый человек. Он шёл решительными шагами в сторону тупика, наклонив голову вперёд. Перед входом в него он резким движением выбросил сигарету, вынул откуда-то из куртки нож и свернул в тупик.
Я наблюдал.
Некоторое время этот тип пробыл там, и я его почти не видел, но потом я увидел, как он оттуда вышел - ножа в руках у него уже не было - и стал растерянно осматриваться по сторонам.
И потом он увидел меня, и наши взгляды встретились.
Он сделал вид, что просто так прогуливается и снова вошёл в тот каменный тупик, словно бы и меня приглашая туда же.
Я продолжал наблюдать.