...Ти-ка высунулась из норы. Город Охрай в свете бледной Алглы выглядел привычно и буднично. Девушка посмотрела на идущих мимо вэффов. Тонкие, длиннолапые, с черной или серой шерстью, они совершенно не обращали на нее внимание, поглощенные своими проблемами.
Ти-ка выбралась из норы и, устроившись возле входа в нее, оглядела себя. Те же длинные лапы, узкие ладони и черная, лоснящаяся шерсть. Хвост все еще с юношеской кисточкой на конце, но это не столь важно. Она такой же вэфф, как и все остальные жители Охрая, да и планеты В`ррэй в целом, если уж на то пошло. Что же не так?
Ночь. Здесь всегда ночь. Для Ти-ки, для вэффов, для всего живого. Только бактерии-фотосинтетики могут вынести смертоносный жар трех солнц. Только для них существовал день. Но им, право, было все равно...
Ти-ка вздохнула и скользнула обратно в нору. Оказавшись в просторном помещении общей комнаты, она устроилась напротив стереовизора, однако включать его не стала.
"Нора всегда остается норой, - подумала девушка, - как ты ее не модернизируй. Что изменилось с заменой шерстяных ковриков на синтетическое покрытие пола и земляных ступеней на металлические? В сущности - ничего... Вэффы так и остались жителями ночи. А я... очень хочу увидеть рассвет... И не по визору, а своими глазами..."
Она свернулась калачиком, зарывшись в подушки, и принялась следить за движениями собственного хвоста. За этим занятием ее и застал забравшийся в нору отец.
- Все лежишь? - поинтересовался он.
Ти-ка вздохнула.
- Пошла бы погуляла, что ли... - сказал отец, скрываясь в комнате.
"Зачем?" - вяло подумала она.
Вскоре девушка задремала. Ей снилось, как вскипает под лапами асфальт, а душа устремляется к небу.
Она не знала, сколько времени продремала. Очнувшись, она обнаружила рядом с собой Ти-ара.
- Привет, - улыбнулся он.
- Привет, - сонно сказала Ти-ка. - Что ты здесь делаешь?
- Жду, когда ты выберешься из мира сновидений, душа моя.
Ти-ка поморщилась. Ти-ар был типичен, как радиоприемник, и столь же бесполезен. Своей навязчивостью он вызывал у девушки неприязнь.
Ти-ар включил телевизор.
- Зачем? - спросила Ти-ка.
- Чтобы ты быстрее проснулась. Смотри, это запись последней казни.
Она покосилась на юношу и ушла умываться. Плеснув в лицо несколько горстей воды, девушка посмотрела на себя в зеркало. Слипшаяся мокрая шерсть, затаенная тоска в глазах, прижатые уши... Что ей не хватает здесь? И - главное - почему не хватает? Убрать бы эту причину...
Устав ее ждать, Ти-ар заглянул в ванную.
- Слушай, пошли гулять, - сказал он. - Чего всю ночь в норе сидеть?
- Не хочу, - сказала Ти-ка. - Ти-ар, не доставай меня.
Он вздохнул и прижал уши:
- Ладно. Я зайду под утро.
- Заходи, - она пожала плечами.
Юноша повернулся и вышел - осунувшийся, помрачневший вэфф. Ти-ке даже на миг сделалось его жалко.
Забравшись в свою комнату - маленькое уютное логово - девушка забилась под одеяло и закрыла глаза. Ей хотелось побыть одной.
- Я ухожу в небо, - прошептала Ти-ка, - оставив лед на лапах. Никто еще не был - за границей заката...
Она не замечала, что плачет.
- Где-то я, может, найду тебя, Бог, чтобы спросить: за что мне так жить, зачем мне так жить?
Слова приходили сами. Как хорошо, что рядом никого не было, и никто не мог ее слышать. Ведь стихосложение считалось на В`ррэе тяжелейшим преступлением - наравне с воровством, убийством или предательством.
- Три солнечных смерти выйдут из ада, свет их увидеть мне будет награда... То же, что примет казнимый на плахе, я приму гордо, без стона и страха... Это - не смерть, это - свобода...
Ти-ка резко вскинула голову. Маленькие подвижные уши ловили каждый звук. "Сколько я здесь лежу?" - постучалась в сознание одинокая мысль.
В комнату без предупреждения влетел Ти-ар:
- Ти-ка! Скорее! Твой отец хочет, чтобы ты это видела! Да быстрее же!
- К чему такая паника? - невозмутимо осведомилась девушка.
- Некогда объяснять! Бежим!
- Бежим... - так ничего и не поняв, согласилась она.
Они пронеслись по Охраю, словно две сумеречные тени. Улицы были пусты, и ничто не стесняло их бег. Было жарко. Близился рассвет.
Они остановились перед входом в огромное здание, куда стянулся чуть ли не весь город. Ти-ар толкнул дверь, и они вошли внутрь. Ти-ка огляделась. Они стояли в главном помещении Храма Огненного Бога, чуть ли не единственной наземной постройки в Охрае.
Прикрепленные к стенам полки были заполнены вэффами всех возрастов и социальных категорий. Разве что совсем дряхлые старики не пришли.
Взобравшись вслед за Ти-аром на более или менее свободную полку, девушка получила возможность оглядеться получше.
В центре помещения находилась довольно большая металлическая клетка с запаянной дверью. В клетке находился вэфф серой масти. Кисточка на его хвосте давала понять: врядли он намного старше Ти-ки. Однако это не помешало приговорить его к смерти.
- Этот юноша, - прозвучал из потолочных динамиков голос Судии, - имя которому Рит-тир, обвиняется в развращении умов и душ посредством написания рифмованных строк на камнях главной Зеленой Стеллы города, а так же жесточайшем богохульстве, которое он имел дерзость изложить в вышеупомянутых строках, и приговаривается к казни через сожжение светом. Приговор привести в исполнение немедленно!
Рит-тир поднял голову и оглядел собравшихся. Презрение. Осуждение. Отвращение. Злость. Сочувствие. От этого взгляда осужденный вздрогнул, как от удара. Сочувствие. Понимание. Сожаление.
Ти-ка смотрела ему в глаза. Удивление. Благодарность. Надежда. "Нет, - прошептала она. - нет, нет, нет..."
- Что такое? - шепотом спросил Ти-ар, сжимая ее ладонь.
- Ничего, - отмахнулась девушка.
Казалось, между ней и Рит-тиром на миг пролегла глубокая и острая, как ночное звездное небо, связь. "Он абсолютно не боится..." - успела понять Ти-ка, прежде чем наваждение схлынуло.
Заворочались моторы скрытого в полу механизма. Клетка с осужденным медленно поползла вверх, увлекаемая антигравитационным лучом. Рит-тир встал в полный рост, оперся о прутья клетки и улыбнулся. Улыбка получилась странной, но сам факт того, что осужденный улыбается перед лицом смерти, поразил собравшихся.
- Огненный Бог! - неожиданно для себя воскликнула Ти-ка. - Даруй ему легкую смерть!
Судия в потолочных динамиках поперхнулся заготовленной речью, послышался какой-то стук, и воцарилась тишина.
Клетка с осужденным скрылась из виду в шлюзе, ведущем на крышу Храма Огненного Бога. Пол помещения зажегся огромным экраном, на который начало транслироваться изображение с установленной на крыше камеры.
Ти-ка смотрела то на Рит-тира, то на светлеющее небо. На востоке уже показался белый край Альфа-солнца. Осужденный неотрывно смотрел в небо. Он ждал.
Сердце девушки сжалось. Альфа-солнце было достаточно горячим. Смерть Рит-тира обещала быть быстрой, но тяжелой. Ведь только все три солнца одновременно могли даровать высшую милость Огненного Бога - сублимацию.
Вдруг осужденный заговорил, чеканя каждое слово, зная, что его слышат:
- Когда взойдет на небо свет,
Предстанет вид иного мира.
И кто здесь истинный поэт -
Не сотворит себе кумира.
И выйдет тот под этот свет,
Кто не боится это видеть.
И то он примет, как завет,
За что его возненавидят.
Я - совершенен. Пусть же мне
Спалят беспОлезное тело.
Душа уже не на земле,
А телу нет до смерти дела.
Когда меня коснется Бог,
Я свет приемлю с восхищеньем,
Объяв величие дорог
Туманным, чистым воплощеньем.
Ну что ж... мне нечего терять.
Примите дар последней чести.
Хотел я падших окрылять.
Но за меня не будет мести.
Ти-ка задрожала. Не на шутку встревоженный ее состоянием Ти-ар попытался обнять девушку, однако она оттолкнула его лапы.
Альфа-солнце медленно вползало на небосвод. Бета- и Гамма-солнца не слишком отставали от него. Воздух тяжелел. Шерсть Рит-тира обуглилась, усы уже осыпались пеплом. Дышать становилось все труднее, но он продолжал стоять и смотреть в небо. Когда Бета-солнце окончательно вышло из-за горизонта, осужденный упал на пол клетке, и его тело полыхнуло ярким, запоминающимся пламенем.
"Вот и все, - подумала Ти-ка. - Светлая тебе память, мой неслучившийся друг."
- Да что с тобой сегодня? - прошипел ей на ухо Ти-ар.
- Ничего. Просто мне жалко Рит-тира, - вздохнула девушка.
- Жа-а-алко? - возмущенно встопорщил усы юноша. - Но он же стихосложенец! Он хуже самых низких преступников!
- Ты дурак и мыслишь штампами, - зарычала Ти-ка.
Он ответил ей яростным взглядом.
- Я стану душой обнаженной
В свете небесных огней! - отчеканила девушка. -
Вы, душами круг обделенный,
Не слышали больших потерь!
О, хватит вам строить программы,
И лишь алгоритмами жить!
Не бойтесь своими стихами
Ночей суету расцветить!
Экспромтом, за брата-поэта
Я строчками этими мщу.
Эй, вы! Испугалися света?
Молчите? Я - солнца хочу!
Когда затих последний звук ее пронзительного голоса, на главное помещение Храма Огненного Бога навалилась тишина.
- Она... стихосложенец... - в ужасе прошептал кто-то.
- Да, - гордо вскинула голову Ти-ка.
- Придать ее солнечной смерти! - как-то неуверенно прозвучал голос Судии, однако собравшиеся поддержали предложение согласным гулом.
Судия прокашлялся и продолжил:
- Обвиняемая! Выйди в центр помещения!
Ти-ка обошла Ти-ара и спрыгнула с полки. Юноша брезгливо отстранился и прошипел ей вслед:
- Стихоплетка. Дрянь. Я никогда не любил тебя.
- Какая же ты гадость, Ти-ар, - сказала девушка. - Не строй иллюзий, подстилка общества.
Она встала в центр пола, который уже не был экраном.
- Я приму смерть с радостью... - прошептала Ти-ка, окидывая взглядом уставившихся на нее вэффов. - Только для того, чтобы не видеть таких, как ты, Ти-ар...
- Такая молодая... - сказал кто-то. - Совсем еще девчонка...
По рядам полок прокатился ропот.
- Ну и что? - послышалось откуда-то с верхних ярусов. - Это не избавляет ее от ответственности! Придать ее солнечной смерти!
- Тебя бы солнечной смерти придать! - зашикали на говорившего.
- Судия решил! - донеслось из потолочных динамиков. - Помиловать обвиняемую в силу ее юношеской глупости. Она признана не способной отвечать за свои слова!
- Идите вы все к Ледяному Демону! - крикнула Ти-ка и побежала к выходу. Ударив в дверь плечом, она распахнула ее и оказалась на улице. На виду у трех солнц.
В первое мгновение девушка ничего не ощутила. Даже успела оценить красоту освещенного мира. Потом очень сильная боль пронзила сознание. Но через мгновение болеть было уже нечему. У Ти-ки больше не было тела.
Ее душа выплеснулась в пространство, словно вода из разбитого стакана. Она попыталась закричать, однако кричать было нечем. Вместо этого она испустила ментальный импульс, пронзивший воздух не хуже крика.
- Тихо, тихо, - Ти-ка ощутила волну тепла. - Ты так вопишь, что сотрясаются основы мироздания.
Импульсы говорившего переливались сочувствием, иронией, спокойствием и еще доброй сотней чувств, названий которым не было ни на одном языке планеты В`ррэй.
- Кто ты? - спросила Ти-ка.
- Рит-тир, - последовал ответ.
Девушка попыталась увидеть его, однако у нее ничего не получилось.
- Да не цепляйся ты за привычное восприятие! - рассмеялся бывший осужденный.
- Как? - не поняла Ти-ка.
И будто дуновение ветра коснулось ее. Мир обрушился на нее миллиардом ощущений. Девушка услышала, как дышат камни и звучат лучи трех солнц. Увидела, как движется воздух и летят на огонь бабочки других миров.
- Спасибо, Рит-тир... - Ти-ка послала ему наполненный благодарностью импульс.
Рит-тир выглядел, как облако золотистого тумана, однако это не мешало ему улыбаться. Ментально.
- Ты выглядишь точно так же, - сказал он.
Ти-ка рассмеялась. Она ощущала весь мир, как себя саму. Она была миром.
- Неужели надо было лишиться тела, чтобы почувствовать и понять это?.. - восхищенно прошептала девушка. - Чтобы понять: ты - есть весь мир... а весь мир - есть ты...
Бывший осужденный не ответил ей. Но она и не нуждалась в ответе. Пронизывая собой пространство-время, ее душа встречала на своем пути теплые души самых разных существ. Они приветствовали ее, и она отвечала им импульсами чистейшего счастья...
...- Зря вы попросили меня позвать ее, - сказал Ти-ар отцу Ти-ки, когда три солнца скрылись за горизонтом, и они покинули храм Огненного Бога. - Вы ведь знали, что она сорвется...
- Не зря, - возразил тот. - Рано или поздно это должно было случиться. Она получила то, на что давно напрашивалась...
Ти-ар не ответил. Лишь поднял голову и посмотрел на сияющую в небе Алглу.