Мичерф уходил в последний путь. Это было ясно и ему, и старому ручному ворону Карсу, который смотрел на своего хозяина с сочувствием и грустью. Мичерф уходил в последний путь, чтобы никогда уже не возвратиться в Оазис.
Сколько их было, путей? Этого он уже не помнил. Может быть, десять, а может, и больше. Ровными строчками следов они опоясали всю сжавшуюся, иссохшую планету. Сухие вмятины на песке. Память о том, что здесь была жизнь...
После неудачного Большого Эксперимента воды на планете не стало. Слабый, тонкий слой разреженной атмосферы едва прикрывал бесконечные пески. Уцелели только двое: человек и ворон...
Мичерф не помнил, как ему удалось выжить и приспособиться к окружающей среде. Он вообще ничего не помнил. Это было его проклятье: каждое утро прошедшая ночь, уходя, уносила с собой его память.
Позднее Мичерф догадался записывать самое важное на песке. Эти записи ломаными строчками убегали теперь далеко за горизонт. Читать их было все равно невозможно, потому что каждое утро Мичерф придумывал новые знаки, забывая на рассвете старые. Иногда он просто уходил, сам не зная куда.
Это были его пути, запечатленные строчками следов. Следы оставались навечно: в слабой атмосфере планеты ветров не было. Мичерф обошел планету вдоль и поперек, рискуя быть убитым шальной падучей звездой. Их теперь много падало, этих беспечных гостей из космоса. В одном из путей Мичерф нашел Карса. Ворон тяжело бился о песок. Ему никак не удавалось взлететь в разреженном воздухе планеты. Мичерф подобрал птицу и отнес ее в Оазис.
И вот теперь Мичерфу предстоял последний путь. Ему не было страшно. Он знал, что все произойдет очень просто: он упадет где-нибудь в песок и со временем станет точно таким же песком, слившись с планетой воедино. Зачем сожалеть о неизбежном? Мичерф последний раз оглянулся и пошел, а ворон Карс остался в Оазисе на ровной гранитной площадке, где совсем не было песка...
Предчувствия не обманули Мичерфа. Он отошел всего на три мили от Оазиса, когда силы окончательно его оставили.
Мичерф грузно осел на песчаную гладь и подумал: Вот и все. Я умру, и со мной на планете умрет жизнь . И в этот момент он увидел над горизонтом маленькую черную точку. Не веря себе, Мичерф приподнялся, вглядываясь, и через минуту сомнений уже не было: едва ворочая непослушными крыльями, к нему летел старый ворон Карс...
- ... Любопытный случай, - вздохнул доктор Ростельз. - Так вы утверждаете, что ваш пациент возомнил себя последним человеком на планете?
- Не совсем так, коллега, - мягко поправил его голубоглазый собеседник в белом халате. - Он и есть последний житель планеты.
- Не понимаю вас, доктор Черрер...
- Я же объяснял вам, коллега, что для некоторых наших пациентов их вымышленный мир куда реальнее настоящего.
- Уж не хотите ли вы сказать, что эти миры существуют на самом деле? - недоверчиво спросил Ростельз, разглядывая странные надписи на непонятном языке, покрывающие стены палаты от пола до потолка. - Кстати, почему вы разрешаете ему портить стены?
- Это дневники Мичерфа. Каждый раз он пишет новыми буквами, которые придумывает на ходу. Мой знакомый специалист по языкам без особого труда смог расшифровать его записи. Вот они. - Доктор Черрер достал картонную папку и раскрыл ее. В папке лежали листы, исписанные аккуратным почерком. Ростельз быстро пробежал глазами первую страницу и, усмехнувшись, сказал:
- По-моему, все это ерунда. Ваш пациент просто-напросто свихнулся на почве фантастических романов.
- Позвольте с вами не согласиться, у меня есть неоспоримые доказательства, - возразил Черрер. - Однажды Мичерф шел по коридору, и я вдруг заметил на месте его следов вмятины на полу, а сам пол был похож, скорей, на поверхность пустыни. Хорошо, что рядом была камера одного пациента. Мне удалось сделать снимок...
- Где он?! - воскликнул с нетерпением Ростельз. Черрер выждал паузу, а затем жестом фокусника выхватил из папки глянцевую фотографию. На ней была видна бескрайняя пустыня, человек, уходящий куда-то вдаль, еле различимый на фоне песка, и цепочка следов, тянущаяся за ним.
- Что это? - спросил Ростельз.
- Это так называемая вымышленная реальность Мичерфа. Снимок сделан в коридоре нашей клиники.
- Но каким образом?
- Честно говоря, я и сам не знаю. Это находится за рамками человеческого понимания. Вероятно, во всем виновато смещение пространств, так сказать, аномалия измерений.
- Вы выражаетесь, как старый, выживший из ума профессор, который отчаянно надеется, что студенты его не поймут, - усмехнулся Ростельз.
- Спасибо за комплимент, коллега. Тем не менее я говорю вполне серьезно.
- Я понимаю вас. Если то, что вы сказали, - правда, то вами сделано потрясающее открытие. Если же нет... Если нет, то вы самый талантливый шарлатан, которых мне приходилось когда-либо видеть. Однако, где же ваш безумный уникум? Я немедленно хочу его видеть!
Черрер нагнулся к столу и вдавил клавишу. Ровным голубым светом вспыхнул миниатюрный экран. На нем появилась дежурная сестра.
- Где находится Мичерф?
Лицо сестры выглядело растерянным.
- Больной Мичерф вышел, господин доктор... Я забыла закрыть дверь, а вы приказали не трогать этого больного... Когда я его увидела, было уже поздно, господин док...
Черрер побледнел и встал из-за стола.
- Но ведь парк окружен забором, - попыталась оправдаться сестра, но доктор Черрер ее не слушал. Он уже несся по коридору, испытывая непонятную гнетущую тревогу. Ростельз, придерживая на груди полы халата, едва поспевал за ним...
... Ворон тяжело опустился ему на руку. Мичерф погладил друга по черным перьям и посмотрел ему в глаза.
Иди за мной , - сказал глазами ворон.
Не могу , - также глазами ответил человек.
Иди! - умолял ворон.
Не могу... - по-прежнему отказывался человек.
Тогда ворон сказал:
Твой путь еще не окончен, иди за мной .
И Мичерф сделал невозможное: он поднялся на ноги! И пошел. Он шел, и бесчисленные песчаные метры уходили назад, скрепленные и пропечатанные его эталоннно-ровными шагами.
... Оно возникло перед ним внезапно. Как мираж. Чудо, на которое и надеяться было нельзя в этом безумно-бессмысленном мире пустыни. Шелестя листьями на несуществующем ветру, перед Мичерфом и Карсом стояло Дерево.
Это был старый, подсохший, но вполне живой вяз. Рядом, прячась в тени своего могучего покровителя, пробилась тонкая зеленая травка.
Дерево, трава, ветер, - подумал Мичерф. - Нет, видно, рано я похоронил все живое на планете .
Старый Карс сел на ветку Дерева и спокойно посмотрел на хозяина. Только теперь, кажется, Мичерф по-настоящему поверил в реальность происходящего. Он опустился на колени и лицом прижался к шершавому стволу.
Крепкие корни Дерева уходили куда-то вглубь. Мичерф зачерпнул песок горстью, а потом долго смотрел, как тот сыплется ровной струйкой вниз. Он слушал шорох песка, а сам видел тенистые чащи, светлые рощи и целые степи трав.
И тут пошел дождь. Наяву. Прохладные капли ударяли Мичерфа и поднимали фонтанчики песка вокруг него. Отчетливо сознавая, что этого не может быть, Мичерф с упоением вслушивался в волшебный звон дождя.
Жизнь воскреснет, - думал он. - Теперь она не может не возродиться. Будут леса, будут реки. Не все ли равно, откуда взялась вода? Главное, что она есть. Будет трава, будет земля. И по этой земле пойдут люди. Так пусть же они будут лучше нас...
Мысли безжалостно оборвались под напором тишины остановившегося сердца. Мичерф сполз вниз, судорожно цепляясь за ствол Дерева, и ткнулся лицом в зеленую траву. Его последний путь был окончен...
... Из-за дождя было совсем ничего не видно. Черрер бежал в дальнюю часть парка, куда, по словам дежурной, ушел Мичерф. Позади несколько раз падал Ростельз, но всякий раз вставал и продолжал путь, стараясь не отстать.
Когда Черрер и Ростельз выбежали на поляну, они сразу увидели Мичерфа и поняли, что опоздали...
- Он умер. На его планете больше не осталось людей, - необычайно серьезно и грустно сказал Ростельз, когда подбежавшие санитары унесли тело, накрытое простынью.
- Вы правы. Однако, мне кажется, что жизнь на планете Мичерфа возродится.
- Вы полагаете, что мир сохранится и после его смерти?
- Да, мне так кажется.
- Хорошо, но отчего же он возродится?
- От этого вяза. Мичерф умер, прислонясь к стволу дерева, значит, он его видел.
- Смелое предположение... А если в его мире это был просто обломок скалы?
- Нет, это точно было дерево. Вы когда-нибудь видели умерших со счастливым выражением лица?
- Может, вы и правы, доктор. Однако, нам пора возвращаться. Необходимо установить точную причину смерти больного. - Ростельз поправил на себе грязный халат. - Поверьте, мне искренне жаль этого несчастного Мичерфа.
- А я ему завидую, Ростельз. Это ж надо: пережить гибель и возрождение целого мира и умереть счастливым. Такое не всякому выпадает.
- Возможно, - пожал плечами Ростельз. Он снял свой халат, перекинул его через руку и пошел в сторону клиники. Черрер задумчиво потер подбородок и, вздохнув, направился следом.
А с нижней ветки старого вяза снялся и полетел прочь черный ворон, тяжело загребая усталыми крыльями воздух...