Обучал я на этой неделе своих студентов и студенток окончаниям немецких прилагательных. Тема для англоязычного народа непростая, запоминать нужно много, а уж знать и понимать - так вообще слезы на глаза наворачиваются от сострадания. Объяснения в учебнике только коту под хвост годятся, а конспектировать, че там на занятиях происходит, не все приучены. Не виноваты, из такой системы. Ну, думаю, проявлю профессиональную ответственность, помогу безпадежным, самому ведь потом будет жалко двойки ставить. Нарисовал в HTMLе разных табличек, снабдил краткими и доступными инструкциями, разукрасил для пущей наглядности в разные цвета, повесил на свой сайт, послал вчера вечером линк студентам электронной, разумеется, почтой и пошел спать, распираемый чувством перевыполненного долга.
Наутро встал, собрался на занятия, и перед выходом, по обыкновению, проверяю почту, мало ли чего интересного за ночь пришлют. Смотрю, письмо от студентки, пропустившей несколько занятий, присланное в ответ на мое вчерашнее послание, re: окончания прилагательных. Не иначе как благодарность, за то что никого не забыл, никого не бросил, проявил заботу об отстающих, льщу себе. Ан не тут-то было: открываю - и застываю перед экраном, потому как первое, что я читаю повергает меня в оцепенение как улыбка Медузы Горгоны. “Я очень сожалею, что пропустила два занятия подряд...Дело в том, что у меня были ужасные менструальные спазмы на протяжении последних двух дней.”
Боже праведный, проносится в моей голове. Что же я такого натворил и за что мне такое наказание? Ну к чему мне все это знать? Что сталось со старыми добрыми отговорками типа: “Я отравилась какой-то дрянью в студенческой столовке”? Или, вот, была у меня на протяжении нескольких семестров студентка, которая похоронила такое несметное количество бабушек, что даже мои нетрадиционные представления о семье не удержали меня от подозрений. До сей поры, мое наибольшее удивление вызывала честность одного студента, который каждый раз, пропустив занятие, сообщает мне, что у него опять не зазвонил будильник. Я уже объяснял ему, и что мне это, в сущности все равно, и что человек, проспавший на пару, которая начинается в одиннадцать и длится полтора часа, не вызывает у меня ничего, кроме черной зависти, и что нужно развивать фантазию... Все тщетно, каждый раз один и тот же дефективный будильник. Но тут он, конечно, свою пальму первенства безнадежно упустил.
Мужчине, что бы он ни придумывал, бесполезно соревноваться в несчастности с менструальными спазмами. Всем известно, что мужчины есть мужчины, а женщины - это женщины, и что им, женщинам, природой, при разделений половых прав и обязанностей, было отвешено непропорционально больше страданий. У мужчин, само собой, тоже не без сложностей. Согласно популярному мифу, мысли о сексе посещают мужскую голову каждые шесть-семь-восемь-пятнадцать секунд, в самом скучном случае - каждые три минуты, это зависит от варианта “статистики”, с которой нам не раз приходилось сталкиваться; до сих пор неясно, кто что и как считал и куда вставляли счетчик. Институт Кинзи, правда, утверждает, что это просто гипер-враки, и что, “по-настоящему”, большинство мужчин думает о сексе всего лишь несколько раз в день, хотя и не спорит с тем, что этот показатель, все равно, намного выше женского. Я не знаю, как часто думает о нем мой студент-соня по-настоящему и понарошке, а также, какие мысли беснуются в его голове на занятиях и при звонке ненадежного будильника, но для того, чтобы вернуться на первое место в конкурсе шокирующих оправданий, у него нет выбора: до тех пор, пока он не сообщит мне, что причина, по которой он пропустил половину занятий в этом семестре в том, что он страшно мучился со своей эрекцией, а контрольную провалил, так как все время думал о сами знаете чем, первого места ему не видать. Ведь мужская физиология тоже вполне циклична, и бывают такие дни, когда гормоны зашкаливают так, что... Но это все пошлые хихоньки и ужасно несправедливо по отношению к реальной боли выпавшей на долю женского организма. И я полностью согласен с тем, что если человеку плохо, никто не вправе заставить его работать и учиться. А кто заставляет, тот заслуживает трибунала. Моя сестра, например, иногда по утрам жалобно говорила: “Мамочка, мне сегодня так ужасно не хочется идти в школу,” и наша мама позволяла ей остаться дома, говоря, что не может же она мучить собственное дитя. Сестра в знак благодарности хлопотала по хозяйству, а на следущий день, как ни в чем не бывало, возвращалась в школу. Так что не в моих правилах терзать детишек и ругать их за пропуски. Читаю дальше:
“Мне пришлось пропустить почти все классы и оставаться в постели...” (Я сохраняю все многоточия автора.) Тут чувство вины за допущенные несправедливые сексистские мысли меня немного попускает, потому как я наталкиваюсь на предвзятость по собственному адресу. Значит, пропускала не все занятия? А мои вот пропускала. Но как же она не пропускала то, что не пропускала, оставаясь в постели? Опять лезут в голову скабрезности, но раз уж мы решили, природой так все поделено - ей в постель, а мне каждые шесть секунд о скабрезностях, то без зазрений совести вспоминаю еще об одной студентке из той же группы.
Нахожу как-то в пятницу в аудитории у себя на столе учебник. Спрашиваю студентов: чье добро? Никто не сознается. Все на месте, кроме одной. Забираю учебник с собой, чтобы какой-нибудь пьяный сторож до понедельника не дай бог не умыкнул и не выучил немецкий язык за чужой счет. Прихожу домой, проверяю email. Письмо: “Я забыла вчера свой учебник в классе, и мне сказали, что Вы забрали его с собой. Я могу зайти к Вам завтра и забрать его. Кстати, я пропустила сегодняшнее занятие, потому что умер мой дедушка. Какой Ваш адрес и телефон?” Мне стало страшно обидно за упомянутого всуе дедушку, тем более, что студентка, видимо по ошибке, отправила мне два варианта письма: один с дедушкой, а другой - без. На всякий случай, отписал ей, что принесу учебник в университет в понедельник (не распространяясь о том, какие меня ждут последствия, если кто-то подумает, что я во время выходных учебниками заманиваю скорбящих студенток к себе домой) и выразил свои соболезнования. Ее ответ меня, надо сказать, взбодрил: “It’s ok. Он все равно уже был старый.” Я хотел было сказать, что старый дедушка лучше двух новых, но осмотрительно промолчал. После неудавшегося визита ко мне домой, она как-то после класса дождалась, пока все уйдут и сказала, залезая в принесенный с собой пакет: “Я тут для Вас кое-что испекла...” Видимо, уловив ужас на моем лице (грамотная, решила искать путей через желудок... чего она туда подсыпала?.. - это было только началом шквала предположений и вопросов, обрушившихся на мой в это время весьма далекий от мыслей о сексе мозг), она быстро успокоила меня: “Я это делаю для всех своих профессоров...” К счастью, мне не пришлось долго думать над тем, как повежливее отказаться, и даже врать. Я сообщил ей, что сейчас на диете, что это очень мило с ее стороны, но тем не менее... Жутко неловко, конечно, огорчать человека отказом, но объяснять, что наши гастрономическим пристрастиям в любом случае не суждено оказаться за одним столиком, да еще и со всеми остальными профессорами, я не стал.
Я обожаю преподавательскую работу. Чего-чего, а вот скучно никогда не бывает. Все такие молодые, задорные, с живыми биологическими функциями! И регулярно, узнаешь что-нибудь новое, а значит и семестр прожит не зря. Моя менструирующая студентка описала мне все лекарства, которые она перепробовала, сообщила, что действуют они не всегда и что побывала не у одного врача со своими проблемами, но все тщетно. Не позавидуешь. Известно, что иногда положение бывает настолько серьезным, а боль - настолько невыносимой, что человека везут в больницу, вызывают “скорую”, и так - каждый месяц. Так что всякий мужчина, насколько бы он ни был сочуствующим или, наоборот, безразлично-невежественным, втайне, должен радоваться, что кара за любовь к яблокам пала не на него. “В прошлый раз я пропустила занятия по той же самой причине,” - продолжалось письмо. К этому моменту я уже готов был простить всем студенткам - особенно тем, которые никогда не позаботились доложить о причине - их пропуски все до одного. Но позже, совершенно случайно, обратил внимание на пометки в своем кондуите и обнаружил, что - о, ужас! - эта студентка пропускает занятия намного чаще, чем раз в месяц - с периодичностью так, приблизительно, в семь-десять дней. Я почувствовал, как мои устоявшиеся представления об окружающем мире с треском рушатся, и я бросился обзванивать всех знакомых женщин, требуя немедленно рассказать мне всю правду, понимая, что давшую течь дамбу одним пальцем, по крайней мере моим, уже не заткнуть. Меня успокоили, сказали, что бывают, несомненно, нерегулярные и необычно короткие менструальные циклы, но так, чтобы каждые десять дней - это только в книге рекордов Гиннесса. “Врет,” - с авторитетным единогласием заявили мои консультантши по женским вопросам.
Вопросом номер два с моей стороны было, использовали ли они когда-нибудь менструальные рези как оправдание для пропуска работы или учебы. Опять же единодушно, ответили, что нет. Хотя, чисто гипотетически, могут себе такое представить в ситуации, когда начальник или профессор - женщина. С вопросом номер три я обратился уже к самому себе: а почему собственно я так разволновался и продолжаю размышлять на эту тему? Не все ли мне равно. Причина для пропуска уважительная, в этом меня убеждать не нужно. Ну, поделилась, так должен быть благодарен, что обратила мое внимание на нечто, о чем ни одна “методичка” не пишет, все - опыт. Так почему же эта лишняя информация произвела на меня впечатление вражеского бомбардировщика, вторгнувшегося в мое суверенное воздушное пространство? Я вдруг почувствовал себя неким патриархом-мракобесом. В некоторых религиях традиция запрещала (а в некоторых и по сей день запрещает) вход в храм в женщине во время менструации, усматривая в этом что-то нечистое. Неужто и прогрессивный я, сам того не подозревая, бессознательно нахожусь на тех же позициях "свинского мужского шовинизма", как сказали бы мои друзья-феминистки?
Тысячу раз нет. Если скажете, пойду на единоличную демонстрацию в защиту права женщины говорить о менструальных спазмах. Но если она будет говорить о них на немецком, я настаиваю, чтобы окончания прилагательных соответсвовали парадигме. Есть в этом некий символический протест: я ее припераю к стене патриархально-суровыми правилами немецкого языка с его разнополыми существительными, слабыми и сильными глаголами, существительными и, наконец, окончаниями прилагательных, а она мне в ответ - с приветом от природы-матушки.
В американских университетах, когда дело касается преподавания иностранных языков, грамматике практически не уделяют внимания. Суть модного нынче “коммуникативного” подхода состоит в том, что если студент соберет пару иностранных слов в кучку, произнесет их с тяжелым американским акцентом, а его поймут, то и слава богу. А не поймут, так перейдут на английский, раз уж им так надо. Зато плохую оценку получить намного сложнее, чем выучить тот самый язык. В начале курса студентам раздается “syllabus” - настоящий контракт между преподавателем и студентом. В нем помимо понедельного описания изучаемого материала подробно расписано, из чего складывается оценка за курс. Приблизительно тридцать процентов оценки - за “посещение и участие”, еще тридцать - домашняя работа и “подготовка”, и оставшиеся сорок - тесты и экзамен. То есть, получая даже посредственные оценки на зачетах и экзаменах, но упорно просиживая джинсы, юбки, а также прочие предметы гардероба и время от времени невпопад открывая рот, вполне можно добиться приличной оценки. Если покажется мало, то можно набраться наглости и подать апелляцию на кафедру (одна студентка, получив несмотря на полностью проваленный экзамен тройку с плюсом, жаловалась на мою несправедливость, заявляя, что пропустила всего лишь пять занятий, значит заслуживает большего). Текст силлабуса стандартный и утверждается кафедрой, требования ко всем одинаковые: пропустил, изволь объясниться. А дальше - знакомая всем по школе логика: чем серьезнее причина - тем лучше шансы на индульгенцию, чем интимнее - тем сильнее сострадание. Приносят справки от врача, предлагают позвонить родителям.
Объяснительная записка заканчивалась следующими словами: "Я планирую посещать Ваш курс и в следующем семестре и поэтому подумала, что должна Вам об этом рассказать... хотя мне и стыдно ^___^ ;; " Значение загадочных символов в конце предложения так и осталось для меня нерасколотым орешком из киножурнала "Хочу все знать". Наверное потому, что знать я, в общем и целом, больше ничего не хотел. И правда, хватит не на один присест. Придя сегодня на пару и увидев там автора своей утренней почты, я еще раз был поражен ее силой воли. Ведь только что писала, что не может ни ходить, ни говорить. И снова в бой. А я, к своему стыду, так и не смог заставить себя ни спросить о ее самочуствии, ни вызвать ни разу. Над ответами она думает подолгу, а за свои мысли, которые непременно заполнят возникшую паузу, я ручаться не желал. Умница, поборола свой стыд... Черед, судя по всему, теперь за мной. Настал час смести с глаз долой лживый слой ханжеских фиговых листков. Хотя, фиг с ними - пусткай себе пока повисят, по крайней мере, в аудитории. Начиная со следующего семестра отменю лучше на свой страх и риск обязательное посещение.