Аннотация: Журналист приходит в редакцию и обнаруживает на своем рабочем месте записку со странным содержанием.
Зухен взбежал по лестнице на пятый этаж. В отличие от большинства своих коллег он старался поддерживать себя в форме и предпочитал лифту пеший подъем. Настроение было замечательным. День обещал стать не скучным! Нужно быстренько "раскидать" кое-что на работе и - домой. А дома... Дома ожидали две бутылки отличного эйвержского вина и девчонки.
Он стремительно вывернул из-за угла лестничной площадки в коридор редакции и тут же увидел Главного. Тот стоял с заведующим отделом новостей и, кажется, еще не заметил подчиненного.
Зухен, не сбавляя темпа, заложил крутой вираж, почти свернул к дверному проему... Маневр оказался не достаточно быстрым.
- Зухен, - протяжно окрикнул Главный, - как удачно, что вы мне попались!
"Действительно, попался, - уныло подумал Зухен, останавливаясь и закатывая глаза к потолку. - Хотел же прийти пораньше, до появления шефа!"
- Я вас слушаю, Босс, - развернувшись, он выдавил из себя милейшую улыбку.
- Вчера, молодой человек, вы обещали сдать двести строк на открытие первой полосы! Кажется, материал должен был рассказывать о первом дне фестиваля сексуальных меньшинств? Важная тема!
- Босс, - улыбка стерлась с лица Зухена, - только один вопрос: почему я должен писать об этом фестивале? Я же ведущий светской хроники.
- Вот именно! Весь Свет сейчас там, - Главный поднял указательный палец вверх, секунду подумал, опустил вниз. Потом, словно перечеркивая что-то, помахал ладонью, тряхнул головой. - В общем, на фестивале.
- Я - не весь Свет, даже не его представитель. И я там не был, - обреченно выдохнул журналист и покаянно опустил голову.
- Как? - босс округлил глаза, - Вы... Вы...
- Эльрик наверняка сможет об этом написать. Он стопроцентно там был! - уверенной скороговоркой сообщил Зухен.
- Я ему не давал такого задания, - главный изобразил озадаченность.
- Он там был по зову сердца... Или чего там еще. О, а вот и он! - Зухен указал взглядом за спину босса.
- В таком случае, с вас триста строк на вторую! Ищите материал! Есть что-то? - нахмурив брови, спросил Главный и, обернувшись через плечо, поспешно крикнул: - Эльрик, одну минуту.
- Есть. Я бегу дорабатывать, - заверил Зухен, с облегчением вздохнул и быстро двинулся по коридору.
Войдя в свой кабинет, Зухен ударил ладонью по подставленной пятерне Эдда, не отрывавшего взгляда от монитора. Подойдя к рабочему месту, журналист плюхнулся в кресло, крутнулся на нем, разворачиваясь к столу. Ожидание нескучного дня "накрылось медным тазом". Не стоит испытывать терпение Главного дважды подряд. Придется делать статью о вчерашней выходке попсового певца в элитном ресторане. Кое-что из материала уже было собрано. Еще пара звонков и можно излагать.
Он поднял тонкую панель "ноута" и озадаченно уставился на лежащий на сенсорной клавиатуре не ровный клочок бумаги. Бумаги! Зухен не писал на ней с момента окончания начальной школы. Но почерк, довольно корявые цифры и буквы, несомненно, принадлежал ему.
Записка гласила: "! 2 х 2 = 5 (4)". И дата. Вчерашняя.
Он совершенно не помнил, что накануне писал записку. Почему на бумаге? Почему сообщение не в компьютере, не в электронной записной книжке, не в видеофоне, наконец?! К тому же очевидно, что послание он адресовал самому себе. Восклицательный знак вначале сообщения он ставил, когда хотел отметить для себя важность записи.
"Та-ак. - Зухен оперся локтями о стол, уткнулся лицом в ладони. - Утром вышел из дома, сел в такси, быстро добрался до редакции. Главный вызвал к себе, настоятельно рекомендовал заняться фестивалем этих сексуальных меньшинств. Потом я передал Ален носитель с материалом по презентации новой коллекции "ювелирки" и уселся за компьютер... Черт! Да надо же посмотреть, что в компьютере!"
Зухен взглянул на окно сканирования сетчатки глаза, нажал ввод. Через мгновение система запустилась. Полчаса ушло на просмотр созданных и правленых накануне документов. Ничего заслуживающего внимания. Просмотрел файлы за несколько последних дней. Ничего.
- Эдд, - он оторвался от монитора, - вчера кто-то подходил к моему компу?
- Нет, - механически ответил коллега, даже не оглянувшись, - если не считать тебя самого.
- Меня можно не считать.
"Что же потом я делал, - "летая" пальцами по клавишам, продолжал вспоминать он. - Закончил работу, отправился домой. Вечером пил вино в компании с Лилиан и Джуди. Вместе с ними и провел ночь. Что-то очень большой кусок времени выпадает между выходом из редакции и приходом домой... Вспоминаем поминутно. Хотя бы почасово.
До выхода из офиса все понятно. Дальше взял такси и... Дом, вино и девчонки. Лилиан еще спросила, когда я вошел, "где ты пропал, милый?". И еще: "в чем ты так перепачкался?". Кажется, время было уже около восьми. Если я вышел из редакции как обычно, то...Четыре часа! Если позже? Ха, кода такое бывало?! Где же я был?"
"Дважды два равно пяти. В скобках - четыре. Что же это значит? Пять не правильный ответ, а четыре - напротив? Ха-ха. Не смешно, блин! Что же за черт?! Когда-то мы с Юриксом говорили об этом, вспоминали школьные годы и смеялись над нашими попытками доказать, что результат такого умножения равен пяти. Кто-то из великих математиков... Стоп! Математиков! Я вчера был на проспекте Математиков!"
Что-то тревожно дернулось внутри. Навалилось ощущение недоделанности, незавершенности чего-то важного. Важного не только для себя... Вообще не для себя.
Зухен вскочил с кресла, сунул смятую записку в карман пиджака и уже подошел к двери кабинета. Но вдруг остановился, вернулся к столу, поднял крышку компьютера и кинул клочок бумаги на прежнее место. Ему показалось, что так уже было. Дежавю?
- Эдд, - он тронул коллегу за плечо, - у тебя нет чувства, что это уже было? Что я вот так же вошел в наш кабинет, посидел за компьютером, спросил у тебя что-то, собрался уходить?
- Чувства? - Эдд повернулся к Зухену и уставился на него. - Да ты последние три дня только это и делаешь! Входишь в кабинет, сидишь полчаса у компа, спрашиваешь, не подходил ли накануне к нему кто-то. Потом про дежавю... И исчезаешь до следующего дня. С тобой все в порядке? Тебе не нужно к психологу?
- Последние три дня, - повторил Зухен. - Это сильно.
Он развернулся и решительно зашагал к двери. Эдд, глядя ему вслед, качнул головой, крутанул указательным пальцем у виска и вновь погрузился в работу.
На улице, как всегда в этот час, было оживленно. По проспекту бесшумно скользили волномобили, по воздуху сновали гравипланы. Люди спешили по делам, создавая суету. Роботы, ловко лавируя в толпе, не забывая извиняться за навязчивость, предлагали свежие хот доги, газеты и журналы.
И над всем этим, высоко в чистейшем голубом небе висел Серебряный шар. Он был виден из любой точки города. Шар медленно вращался и блестел в лучах яркого солнца. От него во все стороны расходились слегка светящиеся потоки. Бледно розовые волны. Они обдавали своим мягким светом здания, транспорт, людей.
Зухен почти физически почувствовал прикосновение волн. Ощущение незавершенности, недоделанности отступило, суета улетучилась. На душе стало благостно, спокойно. Захотелось пойти на фестиваль геев, на открытие выставки гиперавангардной живописи, на премьеру гламурного спектакля. И писать об этом, писать, писать. Передавать читателям свое благостное, умиротворенное настроение....
- Прошу прощения, сэр, - робот возник перед Зухеном. - Не желаете купить свежую газету? Сенсационная новость от ученых-математиков...
Журналист вздрогнул. Математиков! Внутри вновь заворочался неведомый червь, несущий тяжелые чувства. "Срочно на проспект Математиков!"
Он решительно обогнул робота-газетчика, у обочины дороги взмахнул рукой, подзывая такси.
- Проспект Математиков, - журналист удобно устроился на сиденье волномобиля. На лобовом стекле привычно шла картинка одного из телеканалов. Транслировался репортаж из центрального парка города, о проходящем там Бале пуха. Массы людей бродили среди летящего с неба, устилающего землю белого безумия, бросались легкими шариками, валялись в пуху, напуская на себя важности, обсуждали новомодное течение в искусстве. Тысячи, десятки тысяч кубометров лебяжьего пуха! - И выключите телевизор.
- Простите, сер? - В голосе робота прозвучало удивление. Электронщики научились придавать ему эмоциональный окрас.
- Отключите телевизор, - повторил Зухен. - Что-то не понятно?
- Разве мистеру не известно, что телевидение должно транслироваться всегда, во всех...
- Не надо мне пересказывать статьи Кодекса! - Зухен начал раздражаться. - Меня укачивает, когда я не вижу дороги. Желание клиента для вас уже не закон? Остановите мобиль, я выхожу!
- Прошу прощения, сэр, - роботу не хотелось терять заработок. Так заложена программа, не более. - Что желаете смотреть?
- Город! - отрезал Зухен и откинулся на спинку.
- Выполняю, - лобовое стекло сделалось прозрачным. Гравимобиль несся в потоке.- Назовёте номер дома?
- Везите к первому!
"Какой дом мне нужен? Дважды два - пять. Дважды два - второй дом, вторая квартира? Второй дом, второй этаж? И то, и другое, в принципе, имеет право быть верным. В таком случае, что означают цифры пять и четыре? - журналист тряхнул головой, - Нет, так мозги закипят. Почему я ничего не помню? Почему все так зашифровано? От кого зашифровано? За мной следят? Кто? Что я мог такого натворить, или кому перешел дорогу?"
Зухен втолкнул карточку в приемник на панели. На лобовом стекле высветилась сумма оплаты за проезд. Он подтвердил операцию перевода денег и вышел из салона.
Первым домом на проспекте оказался институт фундаментальной математики. Журналист прошел мимо высокого, строгих геометрических форм здания и перевел взгляд на большую вывеску над входом в дом номер два на противоположной стороне улицы. Бледно голубыми, подсвечивающимися буквами на белом фоне было выведено: "Музей точных наук". Зухен, не задумываясь, перешел дорогу и вошел в здание.
- Прошу прощения, мэм, - он обратился к стоящей у входа пожилой хранительнице музея. - Что у вас на втором этаже?
Женщина обернулась и, лишь скользнув взглядом по визитеру, удивленно округлила глаза. Рот ее приоткрылся, но она не произнесла ни слова.
- Что-то не так? - Зухен озадаченно смотрел на нее, - Я что-то не то спросил?
- Нет, нет, - скороговоркой произнесла дама. - Все так, если не считать... Последние пару дней Вы регулярно приходите в музей и задаете это вопрос. Вам нужен второй этаж, стенд номер пять?
- Верно, - Зухен покраснел от неловкости и разозлился на себя. Как он, после слов Эдда, не сообразил, что приходит в этот музей не впервые?! - Еще раз прошу прощения.
Журналист быстро развернулся и зашагал к лестнице.
Над входом в зал на втором этаже красовалась вывеска: "Информационные технологии прошлого". И ниже: "Экспонаты трогать руками разрешается". Зухен быстро отыскал в просторном помещении стенд с номером пять. Цифрой четыре на нем была пронумерована довольно габаритная, древняя электронная плата: увитый примитивными дорожками и утыканный не менее примитивными интегральными микро (ха-ха) схемами кусок пластмассы. На небольшой табличке он прочел: "Сетевая плата".
" Плата, - повторил он и озадаченно потер переносицу. - За этим я тащился через полгорода? И что теперь?"
Зухен взял плату, повертел в руках. Разветвление покрытых лаком дорожек, иголочки ножек микросхем.
"Сетевая плата. Как ее еще называли? Ведь было что-то. Кажется, сетевая... Карта! - волна радости от разгадки накрыла Зухена. - Черт меня дери, карта!"
Он перевернул плату дорожками вверх. Одна из них цветом явно отличается от остальных. Это путь!
И тут же волна отхлынула, оставив пену разочарования. Как выйти на эту дорожку? Для какой местности задан маршрут?
"Судя по тому, что в первой подсказке не было - ну почти - ничего не значащих знаков, то слово "сеть" в названии экспоната, тоже имеет значение. Где ж та сеть, по которой я могу пройти, ориентируясь на указанный маршрут? Не глобальную же я имел в виду! Там по этой карте не походишь. С ее помощью - да. В стародавние времена. А сейчас... Свои электронные почтовые ящики я проверил. Пусто. Что еще у нас называют сетью? Сеть супермаркетов? Может быть. Сеть аптек? Тоже не исключено. Канализационная сеть... Канализация! "В чем ты так перепачкался, милый?" - спросила Лилиан. В дерьме, дорогая, в дерьме!".
Он перевернул плату, поднял до уровня глаз, пытаясь рассмотреть обе стороны одновременно. Слегка поворачивая ее в руках, определил, что выделенная дорожка начинается рядом с большой, видимо, главной микросхемой. Здание музея? Вероятно.
Зухен пробежал взглядом по выделенной дорожке: прямая линия, поворот направо. На разветвлении - налево, дальше - прямо. Конец пути.
Он вернул экспонат на место и стремительно прошагал мимо хранительницы, изумленно наблюдавшей за журналистом, пока он рассматривал плату.
Канализационный колодец отыскался в небольшом парке во дворе музея. Зухен выщелкнул из люка рукоятки и, приложив некоторое усилие, сдвинул его в сторону. Из темной глубины пахнуло холодом, сыростью, и фекалиями. Он отшатнулся от смердящего лаза.
"Мне это нужно?! - зажимая нос ладонью, зло подумал Зухен, - Какой то бред!"
Он сделал несколько шагов от люка, сел на мягкую траву, поднял голову к небу. Волны текли от Серебряного шара. Текли, обдавали, и успокаивали. Обдавали и успокаивали всех, но не его. Сейчас эти волны казались Зухену белыми, даже с легким сероватым оттенком.
- Наверное, надо, - в слух произнес он и резким движением поднялся на ноги. - Надо узнать, что я вчерашний хотел сообщить себе сегодняшнему.
Оглядевшись по сторонам, он убедился, что наблюдателей поблизости нет. Убедился? Рядовые граждане не наблюдают, точно. А вот "компетентные органы"? Они же контролируют все! Электронный контроль. Электронный! Вот почему напоминание себе было оставлено на бумаге. И теперь все электронное - долой!
Зухен извлек из карманов записную книжку, телефон, снял с запястья часы. Все это аккуратно сложил у люка - ни кто не возьмет. Можно будет позже вернуться... Получится ли? Да что ж он мог натворить или узнать такого, что наблюдение за ним должны вести спецслужбы? Ни-че-го! Пусть следят, наблюдают, если им больше заняться не чем! Журналист поднял свои вещи и растолкал их по карманам.
Глубоко вздохнув, он уперся руками о грунт, опустил ногу в колодец, нащупал первую скобу и ступил на нее.
Бредя по дну канализационной трубы по щиколотку в воде, Зухен прошел уже не меньше полумили. На развилке он, в соответствии с указанным на сетевой карте маршрутом, повернул налево. Сейчас в отдалении было видно слабое мерцающее свечение. Создавалось впечатление, что оно имеет некую форму и периодически перемещается по сторонам. Пройдя еще немного, он понял, что видит голографическое изображение человека. Довольно высокого (если так можно сказать о голограмме) роста, в черном строгом костюме с легкой улыбкой на скуластом лице, голографический человек стоял, скрестив руки на груди и, кажется, ожидал приближения журналиста.
- Добрый день, - голограмма широко улыбнулась. - Рад вновь видеть Вас!
- Вновь? Ах, да, - спохватился Зухен. - Наверное... Не могу с уверенностью подтвердить Ваши слова по поводу доброго дня. Я, видимо, тоже должен быть рад видеть Вас?
Голограмма расхохоталась в голос.
- Знаете, Зухен, забавно каждый день наблюдать за восстановлением Вашей памяти. Должен сказать, что Вы, несомненно, делаете успехи! Сегодня Вы добрались до меня быстрее, чем вчера на целый час!
- Я очень рад этому обстоятельству! - Зухен начал злиться. - Может быть, дадите какие-то пояснения?!
- Вы заметили действие капсул на ваше восприятие окружающего?
- Ок-кружающего? Капсул? - такая смена темы выбила журналиста из колеи.
- Как воспринимались сегодня потоки Серебряного шара?
- Шара, - повторил Зухен, на секунду задумался, вспомнил бледно-серый цвет волн, виденный перед спуском в колодец. - Они меняют цвет. Вы это хотели услышать?
- Именно! И я рад, что не ошибся в Вас! Теперь будем восстанавливать вашу память. Давайте ваши вопросы. Их порядок, может быть, изменится, по сравнению со вчерашним днем, - голограмма улыбнулась. - Только не затягивайте, Вам еще многое предстоит сделать.
- Кто вы? Почему и зачем я здесь? Что мне предстоит сделать?
- Я - Никто, Немо, - вновь улыбнулась голограмма. - Как Вам больше нравится. Вчера Вы предпочли Немо. Я ни кто, и я все! В обычном, человеческом понимании, меня нет. Зеттабайты информации. Я - бестелесен, место моего обитания - Межгалактическая сеть. У меня не получается пробиться в вашу, Земную, точнее, городскую сеть, чтобы донести до вас правду. Эта сеть слишком хорошо защищена вашими службами.
- Правду о чем?
- О вашей планете. Вы не были за куполом. А там тоже есть жизнь. Вернее, выживание...
- Что значит - за куполом?
- Вот я и хочу, чтобы Вы это узнали! Если я просто расскажу, разве Вы поверите бестелесному существу, которого, в принципе, даже нет? Вчера не поверили. И позавчера тоже. Да, чтобы не забыть: примите капсулы. Сегодня можно две.
Голографическое изображение кивнуло вправо. В стене обнаружилась небольшая ниша, в ней - герметичная пластиковая коробочка. Открыв ее, Зухен увидел две черные капсулы. Рядом с коробочкой стояла небольшая пластиковая бутылка с минералкой.
- Мне точно нужно их принять? - он с сомнением посмотрел на голограмму. - Почему я должен Вам верить? Может, Вы просто хотите убить меня?
- Ха-ха-ха, - голограмма откинула голову назад, показывая, сколь наивно предположение журналиста. - Вы считаете, что для Вашего убийства стоит городить такой огород? Для этого существует масса более легких способов! Вы сами прекрасно это знаете. Пейте. Вы быстрее вспомните вчерашнее и продолжите движение.
Зухен счел приведенные доводы убедительными. Собственно, кто он такой, чтоб ради убийства вести его столь долгим и путаным путем? Но так неаппетитно выглядят эти черные капсулы! Хоть бы они были другого цвета. Розового, например. А, была не была!
Он решительно открыл бутылку с водой, закинул капсулы в рот. Нервный импульс ударил в затылок , словно Зухен проглотил ложку свежеприготовленной горчицы. Они еще и горькие! Быстро запил слегка солоноватым напитком.
Видимо, капсулы мгновенно растворились. Их содержимое тут же начало действовать. Голова закружилась, перед глазами Зухена поплыли картины из вчерашнего дня: вот они говорят с Немо. "Почему я?" - спрашивает журналист. "Мне удалось прочесть то, что до других жителей вашего города не дошло, - отвечает Немо. - То, что "подчистили" ваши спецслужбы. Автором этого были Вы. Мне единожды удалось пробиться в вашу сеть и отправить Вам сообщение. Получилось удачно. Вы его сразу приняли и пришли сюда. Дальше Вы стали оставлять себе подсказки, чтоб уберечь свою память от зачистки". Вот Зухен выбирается из колодца, садится в такси...
- Мне не удалось вчера остановить такси на кольце! - с досадой рубанул воздух ладонью журналист. - Кольцо. Я всегда думал, что дороги ведут из города.
- Это кольцо, - покачиваясь с носков на пятки, подтвердил Немо. - Выезжая по любой из трасс города, вы возвращаетесь в него же!
- Почему бы Вам просто не рассказать, что там, за густым лесным массивом?
- Я уже многое Вам рассказал. Вы будете постепенно, в течение часа - полутора, вспоминать все. И Вам необходимо увидеть это своими глазами. Должна быть полнота ощущений, чтоб Вы могли живым языком донести правду до горожан. Вы в порядке?
- Кажется, - не уверенно произнес Зухен. - Да, я в порядке.
- Думаю, - Немо посмотрел в глаза журналисту, - сегодня спецслужбы поймут, что просто электронного контроля, зачистки и приборки стало не достаточно. Возможно, они предпримут и другие меры. Вы должны быть к этому готовы.
- Я даже знаю, с кем мне предстоит встретиться, - Зухен улыбнулся. - Мы вчера, после моей попытки остановить такси, мило беседовали с полковником службы внутренней безопасности. Только не помню о чем...
-Удачи! - Немо поднял руку со сжатой в кулак ладонью и энергично тряхнул ей у своего плеча.
- Перед экзаменами у нас говорят: ни пуха, ни пера!
- Ни пуха, ни пера, - на лице голограммы мелькнуло еле заметное удивление. Или Зухену показалось? Может быть капсулы виноваты?
- Иды ты к черту! - ответил журналист и зашагал к ближайшему люку, ведущему на поверхность. Теперь он точно помнил, где этот люк находится.
- Остановите машину! - тоном, не терпящим возражений, произнес Зухен. Телетрансляция на лобовом стекле была отключена по его требованию с самого начала поездки. И сейчас впереди мелькала дорожная разметка, справа в отдалении проплывали городские постройки с зависшим над ними Серебряным шаром, изливающим бледно серые потоки. А слева сплошной стеной шел кустарник.
- Но, сэр, - и этот робот-такси говорил очень эмоционально, даже с легким акцентом, - остановка здесь запрещена! Согласно Кодексу...
Зухен несколько раз с такой силой ударил кулаком по передней панели, что она прогнулась и пошла трещинами. Где-то внутри раздался щелчок, машина встала.
- Аварийная остановка, - робот заговорил механическим голосом. - Повреждение волномобиля. Угроза безопасности пассажира. Двери разблокированы. Немедленно покиньте салон!
- Идиот! - Зухен еще раз "от души" приложился кулаком по панели, выбрался наружу и быстро побежал к кустарнику.
Заросли действительно были очень густыми - аккуратно подстриженная посадка из акаций. Журналист с ходу навалился на искусственно созданную живую изгородь всем телом. Раздирая в клочья на себе одежду, рассекая кожу, стал продвигаться вглубь. Он вспомнил все, что произошло накануне. Немо говорил, что от дороги до цели его движения около трех километров. По открытой местности в своей нынешней физической форме Зухен мог бы преодолеть это расстояние за пятнадцать - двадцать минут. Нужно прорваться за кустарник. Там деревья растут значительно реже. Двигаться будет легче.
- Черт! - выругался Зухен, вываливаясь из неожиданно закончившихся кустов, и падая на траву рядом с высоким кленом.
Поднявшись, он взял быстрый старт. Не обращая внимания на хлещущие по лицу ветви, стараясь держаться перпендикулярно дороге, побежал сквозь лес. Адреналин влился в кровь, разнесся по организму. Еще два километра, и он узнает правду. Или опровергнет ложь!
Через десять минут бега лес поредел. Сквозь негустую листву был виден просвет. Поляна? Просека? За просветом снова начинается чаща.
Зухен выбежал на открытую местность. Что-то впереди казалось ему не правильным, но что? Пройдя еще с десяток шагов, Зухен заметил, что листья на деревьях по фронту неуловимо отличаются от тех, что остались за спиной. Он остановился, присмотрелся внимательнее.
Фронтальный пейзаж вдруг распался на пиксели! Теперь в беспорядочном наборе тускло светящихся, меняющих миллионы оттенков точек, уже с трудом угадывались деревья, их ветви, листва.
Зухен подошел вплотную к переливающейся стене, протянул руку, коснулся ладонью холодной поверхности. В месте прикосновения пиксели слились в большую черную точку-кляксу. Он убрал руку. Клякса разошлась, восстановив многоцветные точки. Значит, Немо не лгал? Или это только кусок экрана, установленный черт знает зачем в этом месте?
Журналист отшагнул назад, поднял взгляд к небу. Мелкие квадратики по мере удаления, сливались, организуясь в четкую картинку: кроны деревьев, облака на голубом небе. Плывущие облака!
Зухен коснулся пальцами переливающейся пикселями поверхности, повернулся и побежал вдоль стены. Должна же она закончиться. Должна!
Гравиплан просвистел недалеко от журналиста, обогнал его, завис впереди в полуметре над землей. Боковая дверь плавно отошла в сторону. Из кабины на землю выпрыгнул высокий, широкоплечий мужчина, облаченный в полевую форму офицера внутренней безопасности. Зухен остановился.
- Браво, браво, браво! - театрально похлопывая в ладоши, улыбнулся полковник. - Признаться, я Вас недооценил, Зухен. А Вы почти сдали экзамен!
- Экзамен? - журналист растерянно уставился на военного.
- Именно!
- Экзамен на что?
- На пригодность для работы в нашем ведомстве. Должен признать, что Вы очень изобретательно составляли подсказки для себя. Из Вас получится хороший оперативный сотрудник. Или аналитик... Может быть. Садитесь в гравиплан, - полковник кивнул на летательный аппарат. - Остался последний этап. Поговорим по пути.
Журналист забрался в машину. Офицер сел рядом, отдал приказ пилоту:
- На сотый!
Гравиплан плавно набрал высоту, заскользил над макушками деревьев.
- Это экзамен, - повторил полковник и продолжил с сарказмом: - А Вы думали, все организовала голограмма? Каким образом, по-вашему, в канализацию попали капсулы?
- Но это? - Зухен ткнул пальцем в направлении гигантского экрана, - Это реально?
- Вполне.
- Значит то, о чем говорил Немо - правда? Город под гигантским колпаком, искусственное солнце, под которым все благополучно. И волны безмятежности, испускаемые Серебряным шаром, льются на жителей. А за его пределами - планетарная свалка?
- Да, и это правда.
- А на свалке живут... существуют люди?
- Это отбросы! - показывая брезгливость, заявил полковник. - Они достойны своего существования!
- Почему? Я хотел спросить, чем они хуже нас? Хуже меня, вас, других горожан? Только тем, что имели несчастье родиться за пределами купола?
- Бросьте, Зухен! Бросьте свои интеллигентские рассуждения! - со скепсисом произнес полковник. - Не заставляйте меня уже сейчас сомневаться в выборе аналитиков!
- Почему выбрали меня?
- Когда человек начинает задумываться над окружающим его, пытается рассуждать, писать об этом, путается под ногами, он, рано или поздно, доберется до истины. Так было с Вами. Что делать с таким человеком? Убрать! Но мыслящие люди нам нужны. Нужно пополнять штат сотрудников. Поэтому мы даем шанс пройти испытание. В случае успеха, предлагаем работать на нас. В противном...
- И много людей знает обо всем этом?
- Достаточно.
- Достаточно для чего?
- Для поддержания купола и того, что под ним, в рабочем состоянии. Для поддержания порядка.
- А большая часть жителей города не знает...
- Кто Вам сказал, что горожане хотят об этом знать? Вы думаете, им это нужно? - полковник достал из кармана газету. - Вы читали свежую прессу? Смотрели телевизор? Вот, - он протянул Зухену свежий номер "City news". - Вот что интересует людей. Фестиваль геев, бал пуха, новая коллекция модного нижнего белья, стоимость путевок на Туантран с его теплыми морями. Им не интересно, что кому-то, где-то жрать нечего. Для них не важно, что планета загажена до предела. Важно, чтобы те, кто возит хлам на Землю с других планет, исправно за это платили! И мы следим за тем, чтобы все оставалось как есть. Вам представляется возможность войти в круг посвященных.
Гравиплан опустился на траву рядом с невзрачным серым зданием в два этажа. Двери салона открылись.
- Прошу к последнему этапу! - вышедший из машины полковник сделал приглашающий жест.
- Что здесь? - Зухен оглядел строение.
- Вы же понимаете, что купол над городом нужно поддерживать в работоспособном состоянии. Это одна из точек обслуживания. Сейчас Вы все увидите.
Они вошли внутрь, прошли по нескольким петляющим коридорам и оказались в большом зале с высоким потолком и полом, выстеленным выщербленным кафелем. Через зал проходила большого диаметра труба из полупрозрачного материала. Одним концом она примыкала к массивному агрегату компрессорной установки, другим - врезалась в стену и уходила сквозь нее. В зал вели еще несколько дверей, похожих на ту, в которую вошли Зухен с сопровождающим. Под самым потолком несколько окон с пыльными стеклами пропускали в помещение дневной свет. Фоном шел звук работающих моторов.
Журналист вопросительно посмотрел на полковника.
- Из этой точки за пределы купола выводится городской мусор. Таких точек несколько. Хлама город "выдает" очень много, - военный улыбнулся.
- И зачем я здесь?
- Сейчас Вы все увидите. И, надеюсь, поймете.
Одна из дверей в боковой стене открылась. Двое в военной форме волокли третьего, в гражданском. Его руки и ноги были связаны, рот заклеен липкой лентой. Человек не сопротивлялся. На его лице застыло выражение обреченности.
Военные подтащили человека к трубе, поставили на ноги. Люк в трубе беззвучно отошел в сторону. Один из волочивших арестанта коротко ударил его в живот, и запихнул в образовавшееся отверстие, прямо в мусор, которым была заполнена труба. Крышка тут же вернулась в исходное положение. Оказавшись внутри, человек заворочался, озираясь по сторонам, будто пытаясь найти выход. Один из военных дал отмашку, моторы заработали чуть громче, нагнетая воздух в трубу. Несколько секунд мусор, среди которого лежал человек, оставался неподвижным, Потом раздался легкий хлопок, и содержимое трубы исчезло за стеной.
- Его убили?
- Зачем? - полковник пожал плечами, - Мы же не звери. Труба тянется на один километр за пределы купола. Сейчас тот человек вывалился из нее на гору мусора. Теперь он обитатель свалки. Обратного пути для него нет.
- И для чего Вы все это мне показали? - Зухена била дрожь от нервного напряжения. Он все понял, а вопрос задал просто, чтобы не молчать.
- Вы много узнали за последний день, очень много. Подчистить Вашу память, как мы это делали прежде, теперь не получится. Капсулы, - полковник пожал плечами. - С такими знаниями просто отпустить Вас мы не можем. Придется выбирать: либо работа в нашем ведомстве, либо близкое знакомство с тяготами и лишениями существования за пределом купола. Решение за Вами.
Зухен неуверенной походкой подошел к трубе. Ладонью он ощутил идеальную гладкость прозрачного материала. Журналист заглянул сквозь поверхность в зияющую черноту проема в стене - туда, где заканчивается купол. Где начинается неизвестность. По спине пробежал холодок. Он легонько похлопал по люку и, оглянувшись через плечо, посмотрел в окно. Серебряный шар висел над лесом, закрывающим город от взора, и испускал свои розовые волны.
![И над всем этим, высоко в чистейшем голубом небе висел Серебряный шар. Он был виден из любой точки города. Шар медленно вращался и блестел в лучах яркого солнца. От него во все стороны расходились слегка светящиеся потоки. Бледно розовые волны. Они обдавали своим мягким светом здания, транспорт, людей. [И.Помидоров]](/img/p/pomidorow_i_i/serebro/serebrjanyjsharrisunok1.jpg)