Дракон: Этот путь деструктивен, дорогой Ланцелот. Нет, чтобы создать что-то красивое, возвышенное, ну там - прекрасное здание, или картину, или статую... А что делаешь ты? Приходишь и угрожаешь мне этим острым копьем. Нехорошо, Ланцелот, ай, как нехорошо... (Дракон укоризненно качает головой).
Ланцелот (с горечью): Я знал один город, где жили мастера и художники. Он был полон прекрасными зданиями, картинами и статуями. А ты знаешь, Дракон, почему я говорю "был"?
Дракон не отвечает.
Ланцелот: Потому что эти мастера и художники не умели владеть острыми копьями и мечами. Они думали, что добро и красота могут защитить себя одним видом. И когда к ним пришел дракон...
Дракон: Кажется, это был мой двоюродный дядюшка...
Ланцелот (продолжает):... то от города остались одни головешки.
Дракон: Кажется, дядюшка был немного близорук...
Ланцелот: Когда-то я хотел жить в этом городе. Но после того, как я увидел, что с ним сталось - я не расстаюсь с острым копьем. И я поклялся, что пока я жив - то между красотой и драконом всегда будет стоять мое копье!
Дракон: О да, да, конечно... Белый конь, блестящее копье, плюмаж на шлеме развевается по ветру... Прекрасная картина! О тебе будут петь менестрели. Но скажи честно (и это останется между нами) - ты ведь только ради таких песен пустился в путь? Мы с тобой оба взрослые зрелые личности, и хорошо понимаем, что защита так называемых "добра, истины и красоты" - не более, чем красивые слова. Только жажда прославиться или разбогатеть может заставить рисковать жизнью. Хотя (Дракон наигранно вздыхает) слава о несметных богатствах драконов сильно преувеличена. Мы много жертвуем на благотворительность, например, на заведения для воспитания благородных девиц, где их откарм... кх-гм, подготавливают к исполнению своего долга.
Ланцелот (задумчиво): Да, да, конь, плюмаж... А также вечное странствие без дома, без приюта, голод и холод на дорогах, одиночество...
Дракон: Одиночество? Верно, верно для вас, людей, это ужасное чувство. Вам обязательно нужен собеседник. Говорят, люди от одиночества бросаются в любую компанию - даже в компанию дракона...
Ланцелот (продолжает): ...тяжкие раны, которые с трудом заживают - вы, драконы, слишком ядовиты. А что касается богатства... Сколько раз меня заставляли раскошеливаться на восстановление поля боя с драконом - и это те самые люди, что обещали мне вечную благодарность за спасение от него! Но благодарность - благодарностью, а деньги - деньгами. А драконьи сокровища обычно забирают себе старосты да бургомистры - и сколько раз я пытался помирить тех, кто тут же устраивал драку за право завладеть богатствами! И кончалось это всегда одинаково - обе стороны мгновенно обращались против меня и я лишь чудом оставался жив... Об этом в песнях обычно не поют.
Дракон: Ага, знаю! Наконец, я раскусил тебя! Тебе действительно не нужно ни славы, ни богатства. Ты из той породы людей, которой нравится "страдать за правду". Вас хлебом не корми - дай пострадать! Тебе даже не нужно признания людского - ты в душе чувствуешь себя хорошим и благородным, "мучеником истины" - и тебе нравится это чувство. Что же, я с удовольствием помогу тебе.
Ланцелот (горько усмехаясь): Ты все извратишь на свой лад. Даже смерть на костре ты объявишь желанием погреться... И это - худшее из всего, что ты совершаешь. Не так страшна смерть тела, как искажение души - а ты своими речами коверкаешь душу, делая ее под стать своей. Говорят, что драконоборец в конце сам становится драконом - но это верно только для тех рыцарей, что верят дракону и начинают думать подобно ему. Я же тебе не верю!