Аннотация: Имя Автора потом найду. Выкладывалось пару лет назад на форуме snowball.ru ПРОДУ - не нашел. Если кто найдет ее - пишите!
Предисловие.
В этом ААРе наконец попробую наконец описать самую сложную и потому запоминающуюся кампанию. Камрадам, исповедующим чистоту спортивных принципов игры в ХОИ, сие произведение не понравится по определению, ибо в ходе неравной битвы использовались эксплойты, типа взятия под контроль войск союзника и конвертация их в свои путем перевозки на транспорте (хотя, и придумал этому "историческое" оправдание, о чем в соответствующей главе), а также применение ВДВ (хотя и весьма ограниченное). Кроме того, у меня была та версия игры, в которой корабли могут отступить в любой момент, чем и пользовался при надобности. Но, как говорится, каждый воюет, как умеет, а я в ХОИ не ас, и ставил себе цель победить любой ценой, что в данном случае было и так очень не просто. Так что, уж как вышло, так вышло, не обессудьте. Так же прошу у читателя прощения за неизбежные неточности - игралось год назад, многое подзабыто.
И так, кампания 44г, Япония, ДП2 без модов, 4/4.
Стратегическая обстановка на начало игры известна всем, и описывать ее специально нет смысла. Главных проблем для Империи Восходящего Солнца было две: минимум всех ресурсов при сильно минусовом балансе, и отвратительное техническое состояние войск - пехота 41г, танки 3 уровня (относительно исторично), тактики 3 уровня (не исторично, Ки-21 уже был в значительной степени заменен на донрю, который в игре 4 уровня), перехватчики 4 уровня (опять же не вполне исторично, далеко не одними хаябусами в 44г японцы воевали). Казалось бы, какая нафиг победа при таком раскладе, попытаться бы выжить. Но, как известно, нападение - лучший способ защиты, и на этой нехитрой идее строился мой план.
Стратегический план базировался на том, что АИ (прежде всего американский) запрограммирован давить Японию, и грамотная оборона ему не прописана. Следовательно, решительные наступательные действия должны были нарушить логическую цепочку, предписанную разрабами, и поставить АИ в непрописанное ему положение обороняющегося. Ясно, что мочить всех врагов сразу сил не было, потому важнейшим было правильное определение стратегических приоритетов. Главным врагом, естественно, следовало считать США. Во-первых, от них исходила основная непосредственная угроза, во-вторых, было жизненно важно помочь немцам избавиться от второго фронта, а это можно было сделать, только вынудив американский АИ путем создания угрозы его метрополии сменить прописанный разрабами европейский приоритет на защиту родной территории и эвакуировать свои войска из Европы. Выживание Рейха означало гарантию от нападения СССР, и потому было не менее важным, чем оборона собственных территорий. Вермахт решено было под контроль не брать, по крайней мере до тех пор, пока Восточный фронт очевидным образом не посыплется. Следующим по приоритетности врагом, которого следовало быстро громить, был Китай. Во-первых, разгром Китая (точнее Китаев) был реален в исторически короткий срок и позволял быстро высвободить сухопутные войска для борьбы с другими врагами, во-вторых, в столицах Китаев хранились столь необходимые Империи запасы ресурсов. В ходе войны с США на Тихом океане предполагалось также закатать Австралию и Новую Зеландию, в целях не только и не столько устранения угрозы с их стороны, но прежде всего получения их запасов сырья. От англичан предполагалось до победы над США только обороняться. А присутствие нависающего с севера красного монстра в целях сохранности нервной системы предполагалось не замечать, пока не будут повержены остальные враги, или пока он сам не вынудит обратить на него внимание.
Ну а теперь, собственно, сам ААР.
Глава 1. Судьбоносное заседание.
Император Хирохито шел на заседание Императорской ставки. В этом, казалось бы, не было ничего особенного, в военное время заседаниями ставки ни кого не удивишь. Но, тем не менее, вид идущего по коридору Императора, а точнее его свиты, ясно свидетельствовал о том, что заседание будет не совсем обычным. Стоящие в коридорах гвардейцы привычно вытягивались, превращаясь в "изваяния", но их лица, обычно выражавшие лишь благоговейную почтительность, на этот раз, несмотря на все усилия, выражали абсолютное недоумение. Император шел в сопровождении офицеров гвардии, казалось бы, что необычного, но - офицеров было много, и они были вооружены отнюдь не только неизменными мечами, каждый офицер держал в руках армейский автомат тип 99, а к парадным поясам были пристегнуты подсумки с запасными магазинами. Лица офицеров словно окаменели, пальцы рук судорожно сжимали приклады. Без слов (а необычная процессия шла в полном молчании) было ясно, что происходит нечто важное, судьбоносное...
Это невиданное событие было не чем-то спонтанным, ему предшествовала долгая, кропотливая подготовка. Как только чреда непрерывных побед японского оружия сменилась неудачами и поражениями, Император стал замечать, что на совещаниях Ставки военачальники все больше "темнят" и все больше грызутся между собой. Процесс этот, ширясь и разрастаясь, грозил стране катастрофой. И Хирохито принял единственно возможное решение - взять все в свои руки, как было в эпохи древних императоров. Преданные лично ему офицеры гвардии по крупицам собрали и представили своему повелителю исчерпывающую, достоверную информацию о положении на фронтах и о "взаимодействии" Армии, Флота и Правительства. Теперь, когда Император в деталях знал, что происходит, он мог составить план спасения страны от военной катастрофы, и он сделал это. Оставалось самое трудное - претворить этот план в жизнь. И главной трудностью на этом пути было - пресечь под корень распри между Флотом и Армией, между военачальниками и чиновниками всех уровней и превратить тем самым вооруженные силы Империи в единый, четко и безотказно функционирующий механизм. А для этого нужно было заставить военачальников не на словах, а на деле беспрекословно подчиняться Императору, исполняя любую его волю.
... - Его Величество Император! - провозгласил офицер гвардии. Генералы, адмиралы, министры, ожидавшие в зале заседаний, прекратили уже начавшуюся свару, поднялись со своих мест и почтительно склонились перед вошедшим Хирохито (его необычная свита осталась за дверьми, и собравшиеся хоть и отметили, что Император выглядит необычно напряженным, не придали этому особого значения - обстановка в стране к расслабленности и веселью сама по себе не располагала). Император занял свое место, знаком дал разрешение присутствующим сесть, и велел начинать доклады. Отчеты о положении в экономике и на фронтах, как всегда, были весьма расплывчаты. Общее содержание их можно было бы сформулировать как "все не очень хорошо, но это временно, уже скоро проблемы будут решены, враг будет разбит и все будет отлично, особенно если мне не будут мешать армия/флот/правительство/парламент (нужное подчеркнуть)". Хирохито слушал доклады без особого интереса, он и так примерно представлял наперед их содержание. Как только последний докладчик окончил свою речь, и настало время обсуждения планов на будущее, Император поднялся со своего места. Лицо его, еще недавно скрывавшееся под маской деланного безразличия, стало суровым, словно высеченным из камня. Собравшиеся еще не видели своего повелителя таким, и сразу поняли, что трудно скрываемое волнение Хирохито в начале совещания было вызвано отнюдь не сложной ситуацией как таковой.
- Господа, больше ни кто не хочет выступить? - предваряя свою речь, спокойно обратился Император к присутствующим. Напряженная, гробовая тишина была ему ответом.
- Я собрал вас здесь не для того, чтобы в очередной раз услышать выхолощенную информацию, пустые обещания и взаимные упреки! - голос Хирохито, набирая силу, звучал все громче и жестче. Несмотря на правила этикета, многие не смогли сдержать возглас удивления и возмущения - ведь Император разом жестко оскорбил всех высших лиц государства.
- Я собрал вас здесь для того, чтобы раз и навсегда положить конец вашей мышиной возне, ведущей страну к катастрофе! Вам были даны огромные полномочия, но многие из вас употребили их не на благо страны, а лишь на упрочение собственного положения! И я намерен положить этому конец! Я, божественный Император Японии Хирохито, объявляю себя единоличным правителем Японии! Армия, Флот, Правительство переходят под мой личный полный контроль! Ни одно соединение начиная с дивизии, ни один корабль отныне не сдвинутся с места без моего приказа!
Ошарашенные военачальники и министры на мгновение застыли в немом возмущении, но затем зал взорвался.
-Это недопустимо!
-Это - нарушение Конституции!
Впрочем, возмущались не все. Адмирал Ямамото Исороку, превозмогая боль в ноге (тяжелые ранения и переломы, полученные им при спасении из сбитого американцами самолета, еще давали о себе знать), взобрался на стол, и оттуда, словно с мостика корабля, крикнул:
- Давно пора было!
Надо сказать, что у Ямамото среди высшего руководства Империи друзей было мало. За то врагов - очень много, и они лишь ждали повода, когда наконец можно будет свести с ненавистным адмиралом счеты. Но Ямамото был любимцем самого Императора, и потому враги не смели предпринять что-то большее, чем административный саботаж и закулисные интриги. Но в этот момент они решили, что это Ямамото настроил Императора против них, и что отступать уже некуда.
Маршал Тераути Хисанти, считавший Ямамото безродным выскочкой и ненавидевший его, в ярости рванул из ножен меч, так же поступил давнишний соперник Ямамото адмирал Нагано Асами, еще немного, и в зале заседания Ставки началось бы кровопролитие. Но Хирохито дал знак неотступно сопровождавшему его адьютанту (одновременно же - негласному телохранителю), тот распахнул дверь в зал и крикнул в коридор:
- За Императора!
Офицеры гвардии с автоматами наготове мгновенно заняли свои места вокруг главы государства, готовые по одному знаку открыть огонь. В зале опять воцарилась гробовая тишина, и все так и застыли на своих местах.
- Я - ваш Император!!! - рявкнул Хирохито, вложив в этот окрик всю силу свой крепнущей воли. На мгновение опять повисла тишина, и в этой тишине как будто что-то тихо защелкало. Нет, это были не затворы автоматов, оружие у гвардейцев и так стояло на боевом взводе. И щелчков этих на самом деле не было слышно. Это в головах военачальников и министров включался древний как сама Империя инстинкт безоговорочного самурайского повиновения Императору. Не сговариваясь, все опустились на колени перед своим повелителем.
Хирохито понял, что главную битву этой войны он выиграл. Теперь требовалось закрепить успех с одной стороны и по возможности избежать нежелательных последствий с другой. Он дал знак, и гвардейцы быстро покинули зал заседаний Ставки.
- Надеюсь, все всё поняли. Господа, прошу занять свои места! У нас много работы.
Тераути Хисанти поднялся с колен первым. Подойдя к возвышению, на котором стояло кресло Императора, он снова опустился на колени.
- Повелитель, прикажите, и я немедленно прекращу свою жизнь!
Последовать примеру маршала собрались и некоторые другие военачальники, чувствовавшие за собой наибольшую вину, но Хирохито не нужна была их смерть. Скорее, наоборот.
- Нет! - Хирохито ответил жестко и решительно.
- Ваши жизни принадлежат Японии, и я, властью Императора, запрещаю вам лишать себя жизни! Займите свои места, и приступим к делу, мы и так потеряли зря слишком много времени (последнюю фразу Хирохито произнес уже без угрозы в голосе, почти обычным деловым тоном).
Подождав, когда все займут свои места, Император начал говорить.
- И так, реальное положение (на слове "реальное" Император сделал упор) нашей страны весьма угрожаемое. Наши армия и флот понесли тяжелые потери. Господство в воздухе утрачено. Техническое превосходство тоже. Враг превосходящими силами теснит нас и уже способен угрожать метрополии. Действовать надо быстро и решительно! И хватит тыкать растопыренными пальцами! Бить кулаком, в одном месте всей мощью, до полной победы!
Сделав паузу, чтобы дать еще не пришедшим в себя подданным переварить главную мысль, Хирохито продолжил:
- Главная угроза нашей Империи исходит от США. И именно этому врагу мы должны как можно скорее дать самый решительный отпор. И я знаю, где мы должны это сделать.
Император встал и подошел к большой карте Тихоокеанского театра военных действий, висящей на одной из стен зала. Военачальники выстроились полукругом на почтительном расстоянии и уставились на карту, гадая, что же предложит Хирохито. Император взял указку и решительно ткнул ей в карту, словно нанося разящий удар. Военачальники, которым и так уже хватило с головой неожиданностей на этом заседании, тем не менее снова с трудом сдержали свое изумление - местом решающего удара Император указывал Новую Гвинею, борьба за которую уже была почти проиграна.
- Ваше Величество, если такова будет Ваша воля, я буду биться насмерть и погибну вместе со своими солдатами! - с жаром сказал командующий войсками на Новой Гвинее генерал армии Андо. - Но, Ваше величество, наших сил там едва хватает на то, чтобы обороняться, и в резервах мне до сих пор отказывали. Мои дивизии истощены, боеприпасы на исходе, поставки нерегулярны и недостаточны. Американская базовая и авианосная авиация безраздельно господствует в воздухе, а флот - на море. Положение крайне тяжелое и для наступления... (генерал выбрал слово помягче) неблагоприятное.
- Мне все это известно, генерал. Но времена изменились. И резервы будут! Надеюсь, они успеют до того, как ваши героические солдаты полягут в этих проклятых джунглях.
Слова Хирохито было обрадовали Андо, но генерал слишком давно воевал, чтобы поверить, что вчера было плохо, а завтра станет хорошо.
- Но, Ваше Величество, что это за резервы и как они смогут прибыть на Гвинею? Мы, по сути, в блокаде! Я не уверен, что и сам долечу обратно.
- Резервы... Лично Вы получите под свое командование большую часть резерва Ставки и Сил обороны метрополии (при этих словах Андо показалось, что пол зашатался у него под ногами). И Вы будете драться не один! Тераути, какого демона Вы торчите со своим штабом в этой дыре Хальмохаре (Император долго учил это слово, чтобы произнести его четко и правильно)? И какого демона Вы держите без дела огромные силы на Филиппинах?
- Ваше Величество, оборона Хальмохары и особенно Филиппин необходимы для предотвращения использования их американцами как баз для атаки Японии... - Тераути не знал, что можно еще сказать кроме этой очевидной истины и замялся.
- Поймите ж наконец, Хисанти-сан, что американцы давят наши изолированные друг от друга на островах силы по частям! Андо раздавят, и Вас раздавят - постепенно, остров за островом, им торопиться некуда, их сила с каждым днем растет! Немедленно (на это слово Император сделал упор) готовьтесь к переброске своих сил на Новую Гвинею. В Ваше подчинение поступают все войска, находящиеся на всех островах к востоку от Борнео и на Филиппинах. Оставьте там по одной дивизии охранять две важнейших базы, остальное - в бой! Транспорты получите часть сразу, часть по мере завершения переброски сил из метрополии.
- Ямамото! - Хирохито в упор посмотрел на адмирала. - Прекращайте сторожить нефть Борнео. Ваш Объединенный флот должен быть готов к отплытию в воды Гвинеи, чем скорее, тем лучше. И не забывайте, как называется Ваш флот! Соберите в ударный кулак все авианосцы, лучшие линкоры, и все лучшие корабли прикрытия. Знаю, эсминцев и легких крейсеров не хватает, но ждать нельзя! И новых авианосцев ждать нельзя! - предвидя логичный вопрос Ямамото по поводу ввода в строй новых кораблей, Император упредил его. Все силы морской авиации снимайте отовсюду - и на гвинейские базы!
- Ваше Величество, - Ямамото слегка замялся, - Я исполню любой Ваш приказ и если надо, с радостью отдам свою жизнь, но... (адмирал снова замялся) неприятель полностью захватил господство в воздухе, сил авиации Флота не хватит для того, чтобы нанести врагу поражение в воздухе, а как показала битва за Гвадалканар, поражение в воздухе неминуемо приведет к поражению на море и на суше...
- Ну нельзя же быть таким пессимистом, Исороку-сан! - Император улыбнулся верному адмиралу. Сколько самолетов находится в распоряжении Флота?
- Четыре дивизии морских бомбардировщиков, 4 дивизии тактических бомбардировщиков и 10 дивизий истребителей, не считая авианосной авиации, Ваше Величество.
Самолетов Флота, говорите, не хватает? - Хирохито внезапно обернулся к премьер-министру Тодзё Хидеки: - Господин премьер-министр, сколько у нас самолетов армейской авиации в Вашем подчинении?
Тодзё сразу понял, к чему клонит Император. Идея помогать Флоту армейской авиацией еще час назад казалась премьеру абсолютно неприемлемой, и в общем-то, так было и сейчас, но если бы час назад он жестко ответил бы отказом на просьбу дать хоть один самолет, теперь перечить он не смел.
- В распоряжении армии имеется 5 дивизий тактических бомбардировщиков, 5 дивизий штурмовиков и 17 дивизий истребителей, включая в это число силы ПВО Метрополии, Ваше Величество.
- Все бомбардировочные части немедленно передаются в распоряжение Гвинейской группы армий. С условием, что по первому требованию Флота они должны быть использованы против кораблей неприятеля! (на словах "по первому требованию" Хирохито сделал жесткий упор). Штурмовики Ваши, господин премьер-министр, увы, к использованию против кораблей не годны из-за малой дальности полета. Да и наземным войскам в Бирме и Китае поддержка нужна, так что их отдавать не придется. А вот истребителей как минимум половину у Вас забрать придется!
Тодзё, преодолевая невыносимые душевные муки по поводу утраты контроля над армейскими ВВС, заставил себя бодро произнести "Немедленно преступлю к исполнению, Ваше Величество", а про себя пожелал адмиралу Ямамото поскорее накормить акул где-нибудь у берегов Гвинеи.
- Как Вы считаете, Исороку-сан, если Гвинейская группировка будет располагать такими силами, у нас есть шансы на победу? - Император смотрел прямо в глаза адмиралу, ясно давая понять, что хочет услышать не придворную лесть, а честный ответ.
- Если американцы не введут в бой дополнительные силы, и наша авиация сможет четко взаимодействовать с флотом, то есть, и неплохие. Как минимум, мы ослабим флот неприятеля и остановим его продвижение, а после ввода в строй новых авианосцев сможем перейти в наступление. Если введут - нам придется тяжело, наши самолеты устарели, потери опытных пилотов очень тяжелы. Но мы будем биться насмерть, до последнего самолета и последнего корабля! - с холодной уверенностью в голосе закончил Ямамото.
- Эта битва должна решить исход всей кампании. Я думаю, Ямамото, Вы по своей скромности умолчали о возможных последствиях победы в этом сражении, - с нажимом на слове "победа" сказал Император. - Что Вы имеете сказать по благоприятному варианту развития событий?
- Победа в этой битве возможна только в случае полного разгрома флота США. И если мы достигнем такого успеха, это будет означать полный переход стратегической инициативы в наши руки. Масштаб возможных наступательных действий будет зависеть от понесенных в ходе операции потерь, но я уверен, что с вводом в строй новых авианосцев мы в этом случае сможем очистить Тихий океан от всех сил Союзников - наземных, морских, воздушных и ликвидировать угрозу удара по Японии.
- И именно этот вариант является нашей целью! - голос Хирохито снова стал суровым. - Мы не имеем права проиграть или удовлетвориться "ничьей", мы должны победить. Если мы выиграем эту битву, мы сможем переломить ход войны и снова взять ситуацию под контроль, как было два года назад. Детальный план этой операции обсудим завтра, сегодня же отдайте распоряжения о подготовке соединений к передислокации. Конечную цель не раскрывать! Секретность - высшая. Средствам связи не доверять, похоже, враг имеет возможность перехватывать наши шифрограммы, уж слишком успешны его действия. Базы на Гвинее готовить к приему войск и техники, по ночам, скрытно, особое внимание уделить маскировке. Доставка всего необходимого пока трудна, но на примере битвы за Гуадалканал методы отработаны, тогда положение было не менее трудным. - Хирохито сделал паузу.
- Теперь о других фронтах.- Император перешел к карте Азиатского театра военных действий. - Здесь первоочередной задачей является полный разгром Китая и всех его вассалов. Решительный, полный разгром! Всю ответственность за эту операцию возлагаю на Вас, господин премьер-министр! - Хирохито сурово посмотрел на Тодзё. - Мне прекрасно известно, как Вы там последнее время воюете - и про торговлю с китайскими генералами, и про набеги на районы выращивания риса, и это - вместо решительного, бескомпромиссного удара, который давно мог бы сокрушить гнилой режим Чан Кайши и обеспечить нам контроль над Азией. - Глаза Хирохито сверкнули гневом. - У Вас есть еще шанс спасти свою честь и смыть позор кровью врагов Империи, господин премьер-министр! И я надеюсь, что Вы сделаете это, - закончил Император тоном, не терпящим возражений.
- Но, Ваше Величество, для полной оккупации Китая мне не хватит имеющихся войск, а все резервы Вашим приказом отданы для проведения Гвинейской операции... - Тодзё, этот могущественный, жестокий и властный человек, стоял перед Императором как побитый пес перед разгневанным хозяином. Его голос, всегда полный металла, звучал глухо и робко.
- А что, разве все сухопутные войска Империи в Азии сражаются на фронтах? - Хирохито бросил на премьера лукаво-вопросительный взгляд. - Хидеки-сан, неужели всей мощи Квантунской армии и вспомогательных маньчжурских частей не хватит для перехода в решительное наступление? - интонация голоса Императора сменилась на нарочито (почти издевательски) добрую.
- Но, Ваше Величество, русские могут атаковать в любой момент, мы не можем оголить Маньчжурию! - в голосе Тодзё звучало неподдельное изумление, граничащее с испугом.
- Нет, Хидеки-сан, можем! И должны! Потому что, пока русские не одолеют наших немецких союзников, они не ударят - у них просто нет сил для глубокого продвижения. А если мы дождемся того, что они разобьют немцев, они сметут Вашу хваленую армию как крошки со стола! Ваша армия вооружена допотопным оружием, артиллерии ничтожно мало, танки безнадежно устарели, и их еще меньше. К войне с русскими мы не готовы, и это надо признать. Пока не готовы (слово "пока" Император произнес с нажимом). И мы должны сделать все, чтобы успеть подготовиться. А пока что, Хидеки-сан, забудьте про русских, их для Вас не существует. Рубите голову китайскому дракону!
- Будет исполнено, Ваше Величество! - решительно ответил Тодзё. Он был безмерно рад, что его не только не сместили со всех постов, но и, после всех проступков, дали шанс "сохранить лицо" и спасти свою честь самурая.
- Ну а теперь - самое неприятное. Вас, Синороку-сан, я ни чем особо порадовать не смогу, - обратился Хирохито к командующему Бирманским фронтом маршалу Хата. Крупных резервов, увы, больше нет. Но кое-чем поможем. Все войска из Индонезии к западу от Борнео ваши, кроме моторизованной гвардейской дивизии. Она выводится в резерв Ставки. Как только на Китайском фронте будет достигнут успех, получите часть войск оттуда. В Вашем распоряжении - силы наших сиамских союзников. Истребительное прикрытие получит усиление, у Вас будет полноценная воздушная армия из 4 дивизий. И крыло штурмовой авиации. Ваша задача - выстоять, пока большего требовать просто нельзя.
- Мои войска будут стоять насмерть! - Хата говорил жестко, в его словах была холодная уверенность. - Мы не пустим англичан в Китай, клянусь честью самурая!
- Я не сомневаюсь в Вас, маршал, - Хирохито с одобрением посмотрел на Хата, - а насчет "стоять насмерть" завтра на обсуждении планов операций поговорим.
Император вернулся на свое место, знаком велел присутствующим сесть, и после короткой паузы снова заговорил.
- Увы, проблемами на фронтах наши трудности не исчерпываются. Положение в экономике весьма сложное. Особенно важной проблемой является отсутствие ресурсов. Увы, эту проблему можно решить только военным путем. Тодзё! (при упоминании его имени премьер-министр вскочил со своего места) От успеха Вашего наступления в Китае зависит, сможем мы сохранить работоспособность промышленности, или наши заводы встанут от отсутствия сырья. По данным разведки, китайцы получают из США значительные количества ресурсов. Часть поступает Чан Кайши в его столицу Чунцин, часть расхищается полунезависимыми правителями Гуаньси и Юани, и складируются в их столицах. Быстрый захват как минимум одного из этих складов является стратегически важным!
- Будет исполнено, Ваше величество! - Тодзё уже несколько оправился от потрясения и ответил своим привычным решительным тоном.
- Не подведите Империю, Хидеки-сан! - Император сказал это таким тоном, что Тодзё стало ясно - Император верит в него, но в случае неудачи пощады не будет.
- Есть и еще одна проблема, - продолжил Император, - наши вооруженные силы остро нуждаются в новом вооружении и технике. Новые разработки есть, но их оценка показывает, что даже воплотив их в металле, мы лишь сократим отставание, но не догоним наших врагов. Наш научный потенциал не позволяет на данном этапе самостоятельно превзойти наших врагов, но мы не одни в этой битве! У наших немецких союзников есть разработки, которые превосходят не только наши, но и вражеские. Господин министр иностранных дел, Ваша задача как можно скорее договориться с немцами о передаче нам технической документации по их разработкам в области реактивной авиации, танкостроения и пехотного вооружения. В свою очередь мы готовы передать им техническую документацию по кораблестроению. Вы сможете решить эту задачу?
- Ваше Величество, наше посольство в Германии выходило на связь с немецким правительством по этому вопросу, немцы готовы к сотрудничеству. Проблема - в доставке документации в Японию.
- Ну, это то не проблема, - Император был явно доволен словами министра, - Ямамото, распорядитесь выделить для похода столько подводных лодок, сколько будет необходимо. Отправьте лучшие экипажи, эта миссия - одна из важнейших наших операций, от ее успеха зависит, как быстро мы сможем восстановить наше техническое превосходство над врагом!
- Будет исполнено, Ваше Величество! - Ямамото мысленно уже прикидывал детали операции подводного флота.
- Прекрасно. Тогда - прошу предложения по ближайшим планам военного строительства. Вы, Ямамото, можете не волноваться - кораблестроительная программа будет должным образом обеспечена, приоритет ее неоспорим, и надеюсь, ни что не помешает вводу в строй новых авианосцев. У Вас есть еще пожелания, адмирал?
- Ваше Величество, я считаю необходимым срочно заложить не меньше 4 легких крейсеров. И желательно было бы заложить следующее поколение авианосцев...
- Крейсеры Вам будут, адмирал. Сим постановляю их закладку! А вот авианосцев, по крайней мере до окончания работ над теми, что сейчас достраиваются, мы себе позволить не можем! Продолжайте, адмирал.
- Ваше Величество, еще я считаю необходимым формирование дивизии морской авиации и дивизии морской пехоты.
- Согласен. Сим повелеваю сформировать дивизию морской авиации и дивизию морской пехоты! У Вас все, Исороку-сан?
- О большем просить не смею, Ваше Величество...
- Отлично, адмирал. Господа генералы, чем мы могли бы по-вашему усилить нашу армию?
- Как Вы изволили указать, Ваше Величество, наша армия испытывает очевидный недостаток тяжелого вооружения и техники. В связи с этим, считаю нужным усилить ряд дивизий нашей армии артиллерией, а так же сформировать специальные части для ведения боевых действий в горах, снабдив их так же оборудованием для преодоления водных преград. Также нам остро не хватает подвижных войск, в связи с чем предлагаю начать формирование моторизованных и танковых дивизий. Эти войска могли бы существенно повысить мощь нашей армии. Кроме того, я считаю необходимым формирование новых частей ударной авиации, как штурмовой, так и бомбардировочной. (премьер слегка забылся и вообразил себя вновь почти всемогущим)
- Одобряю все, кроме танков! До тех пор, пока наши инженеры не разработают боевой машины, не уступающей технике врага, новые танковые дивизии формировать запрещаю! Количество остальных войск согласуете, учитывая возможности промышленности и приоритет Флота, (видя явную обиду, появившуюся в глазах генералов), поскольку в данный момент победа на море важнее всего. Надеюсь, что на следующем этапе нашего военного строительства мы сможем выделить армии значительно большие ресурсы.
Все основные вопросы были обсуждены, и Император почувствовал, как же он устал.
- Ну что ж, господа, у вас работы много, а времени мало. На завтра назначаю рабочие совещания по Гвинейской, Китайской наступательным и Бирманской оборонительной операциям. А так же жду доклада по точному распределению промышленных мощностей. О времени каждого совещания вас известят. На сем Заседание Ставки объявляю закрытым!
Император покинул зал, с трудом преодолевая наваливавшуюся усталость. Он снова шел по коридору, теперь в обратную сторону, и несмотря на усталость шел гордой походкой победителя, и теперь уже самодержавного правителя своей страны. Первый, самый важный шаг на нелегком пути к победе был сделан...
Глава 2. От поражений - к победам.
Часть первая.
От аффтара. Все персонажи, выведенные в этой главе и далее, либо вовсе не имеют исторических прототипов, либо не имеют с ними ни чего общего, кроме имен-фамилий. Аффтар не является поклонником фашизма, милитаризма, диктатуры и шовинизма, все подобные проявления в ААРе являются отображением "колорита эпохи", но не личных предпочтений аффтара.
С момента описанного выше совещания и до 20 июня - даты, на которую было назначено начало комплекса операций под кодовым названием "священный ветер" [дата начала кампании в игре], активность японских войск на всех фронтах была минимальна. Но скрытая подготовка шла полным ходом. Части готовились к передислокации, базы готовились к приему войск и техники, расширялись аэродромы, завозилось топливо и боеприпасы. Необходимость скрытности и активное воздействие противника тормозили подготовку, но Император был непреклонен - начинать действовать, даже если готовность будет не полной.
В этот период произошли два важных события - высадка Союзников в Европе и захват американцами Сайпана. Первое событие обрадовало и Императора, и его штаб - стало очевидно, что уж теперь подкреплений американцы не получат. Но второе многих повергло в шок - ведь возникла прямая угроза атаки Метрополии, и в этих условиях казалось логичным остановить все приготовления и изменить план. И в этом случае Хирохито проявил железную волю: "Не прекращать подготовку к контрудару, даже если американский флот войдет в Токийский залив!" - таков был ответ Императора на резонные призывы к осмотрительности. Мотив своей непреклонности Император скрывать не стал: "Сейчас, пока Союзники прилагают все усилия, чтобы достичь успеха в Европе, они не смогут усилить свои войска, воюющие против нас. Но как только они достигнут успеха в Европе, они все свои силы бросят против нас, а русские им в этом помогут, и тогда шансов на победу не станет вообще". Возразить военачальникам на такой довод было нечем.
И вот, наступил исторический день - 20 июня 1944г по европейскому календарю. День, который должен был стать отправной точкой новой чреды побед или ... теперь уже полного и окончательного поражения Империи.
Ночь с 19 на 20 июня на базе 61 сентая в южном Китае выдалась неспокойной (в прочем, и на других базах тоже, но в 61 сентае об этом не знали). Что назревает нечто серьезное, летчикам было очевидно уже давно - участились разведывательные полеты вглубь вражеской территории, а по ночам мимо аэродрома грохотали колонны танков и грузовиков, передвигавшихся к передовой. Ясно было, что скоро начнется крупное наступление. Пилотов смущало одно - запас бомб и горючего на базе не только не пополняли до норм крупной операции, но похоже даже сократили. И хотя это обстоятельство их и беспокоило, летчики считали, что начальству виднее, значит и так должно хватить на поддержку прорыва... Вечером 19-го июня командиров экипажей и штурманов наконец собрали в штабе. Летчики сразу поняли - операция намечается крупная. Командир сентая, полковник Такаги Тораносуке (в полку между собой командира уважительно звали "Тора" - тигр), воевал с самого начала "инцидента", принимал участие в Номонганской операции, в поддержке вторжения в Малайю и Бирму, и повидал на войне столько, что удивить или тем более испугать его, казалось бы, было просто невозможно. Но сейчас это бесстрашный боец и железный командир выглядел серьезно обеспокоенным, и такая обыденная операция, как наступление, пусть даже и крупное, его явно не могла так встревожить. Рядом с командиром пилоты, к своему еще большему изумлению, увидели пилота в форме авиации флота, капитана третьего ранга. То, что накануне на базе приземлился флотский "ишиккиро", ни кого особо не удивило - хотя "армейцы" и не любили пускать на свои базы "моряков", но тем не менее случаи, когда самолеты морской авиации, летевшие куда-то по своим делам, вынужденно садились на армейские аэродромы, не были чем-то исключительным. Теперь стало ясно, что "ишиккиро" появился на их аэродроме не случайно.
- Господа офицеры, нам предстоит исключительно важная операция! - начал Такаги. - И это - не поддержка наступления, о котором мы здесь давно догадываемся. Нам предстоит передислокация на базу "Соронг", это на Новой Гвинее. Мы переходим в подчинение Объединенного командования группировки "Новая Гвинея" и будем действовать в интересах как Армии, так и Флота. Вылет - завтра в 00ч 00мин. Передаю слово капитану третьего ранга Уэхара, он будет лидировать нас до базы, а сейчас расскажет о маршруте, особенностях перелета и посадки на базе.
Пока Уэхара показывал опорные точки на маршруте, объяснял, где наиболее вероятна плохая погода, где возможен контакт с неприятелем, что представляет собой база "Соронг" и как правильно заходить на посадку на отведенную им полосу, летчики и штурманы напряженно молчали. Перелет такой длительности, в ночных условиях, с посадкой на незнакомый аэродром, да еще и в джунглях - все это могло серьезно встревожить даже таких опытных бойцов, какими были пилоты 61-го сентая. Но главное - воевать явно предстояло в основном над морем, наверняка - с флотом врага, а это было для "армейцев" делом новым и незнакомым. И притом, что еще хуже, делать это предстояло вместе с флотскими экипажами, имеющими опыт таких действий, и не ударить в грязь лицом в такой ситуации было делом чести, но очень трудным делом...
По окончании инструктажа офицеры разошлись со строжайшим приказом о задании и его целях остальным членам экипажей и тем более кому-либо еще не говорить.
На аэродроме закипела работа. Техники крепили подвесные баки на внешние подвески, дополнительные баки ставили в бомбоотсеки, топливозаправщики непрерывно курсировали между бензохранилищем и стоянками. Командиры объявили экипажам время готовности к вылету, новость о перебазировании всех взволновала, еще больше встревожились члены экипажей и техники, когда командиры отказались говорить что-либо о месте назначения, но предаваться раздумьям было некогда - работы много, времени на сборы мало...
... Бомбардировщики Ки-21, тяжело гудя моторами, неторопливо выруливали со стоянок и выстраивались на рулежных полосах, ожидая команды на взлет. В начале полосы уже стоял флотский "ишиккиро", за ним - самолет командира сентая. Такаги за штурвалом застыл, напряженно вглядываясь то в циферблат часов, то в ночное небо. Минутная стрелка, сделав последнее движение, соединилась с часовой в верхней точке циферблата, и тут же в небе вспыхнули падающими звездами три ракеты. Стоявший впереди "ишиккиро" сдвинулся с места, и, набирая скорость, помчался по полосе. Такаги дал газ, отпустил тормоза, и Ки-21, вздрогнув, пополз вслед за "моряком". Вот "ишиккиро" уже оторвался от земли, конец полосы стремительно приближался. Такаги взял штурвал на себя, и бомбардировщик послушно оторвался от земли, уходя в ночное небо. Набрав высоту, самолеты покружили над аэродромом, пока не занял место в строю последний из них, и легли на курс. "Да, тяжело придется без нас сухопутным!" - подумал Такаги, "без поддержки прорываться придется! Эх, Такума, береги свою дурную голову!" (Такума был младшим братом Тораносуке, он был командиром танковой роты, и, как полагал Тора, сидел сейчас в своем танке в ожидании приказа о начале атаки. Волноваться за брата основания у Такаги были веские - Таку был безрассудно смел, презирал опасность, и уже раз чудом избежал смерти, когда в Баин-Цаганском сражении его танк был подбит, а его, раненного и контуженного, вытащил и вынес к позициям пехоты механик-водитель)...
... Тораносуке был прав - Такума действительно сидел в своем танке, ожидая приказа об атаке. Он открыл верхний люк, снял шлем и с удовольствием вдыхал прохладный ночной воздух. Для танкиста перед боем занятие не только приятное, но и полезное - последний шанс подготовить организм к многочасовому пребыванию в раскаленной железной душегубке, наполненной копотью и пороховым дымом. Услышав в тылу гул бомбардировщиков, Такума было обрадовался - значит, атаке будет предшествовать мощный удар с воздуха, и сопротивление врага будет минимальным. Но гул самолетов не приближался, а начал удаляться, пока не стих вдали совсем, и Таку выругался сквозь зубы - значит, наземным войскам, как обычно, придется взять основную тяжесть борьбы на себя. Ну что ж, не привыкать. И все же, Такаги Такума был удивлен. Операция явно намечалась грандиозная - ведь не рис воровать же танковый корпус генерал-лейтенанта Накая, единственный полноценный танковый корпус Императорской Армии, сняли с обжитого места дислокации в Маньчжурии, перебросили в Южный Китай и снабдили, впервые за долгое время, всем необходимым для наступления! Три танковых дивизии - это ни много ни мало половина танковых войск Империи! Да еще и две моторизованных гвардейских дивизии рядом! Такаги, как командиру роты, знать много не полагалось, но любому офицеру, имеющему сверх "уставной" от фуражки еще хоть одну извилину, при одном взгляде на карту все было ясно - удар корпуса Накая должен был быть направлен в сторону Чжучжоузского выступа через Кантон, Шоугунь и Хэньян с целью изоляции огромной группировки китайских войск в провинциях Шанхан, Ганьчжоу, Луньянь, Наньпин, Шанжао и Цюйсянь, по слухам (к данным разведки младшие офицеры доступа не имели) до трети всей китайской армии. И такая операция - вдруг без авиационной поддержки! Такаги взглянул на часы - уже брезжил рассвет, вот-вот начнется атака, раз самолеты еще не прошли над их позициями, значит авианалета уже не будет... Грохот орудийного залпа прервал ход мыслей Такумы. Такаги взглянул на часы еще раз - "да, пожалели снарядов, уже через 15 минут атаковать" - подумал он. "Ну что ж, может гаубицы гвардейцев не много китайцев убьют, за то много напугают!" - утешил себя танкист.
- Заводи! - крикнул Такума, нырнув в люк. Мотор натужно зачихал, запахло маслом и копотью.
- Шестой, я третий, как слышите, прием! - ожило радио.
- Третий, я шестой, слышу хорошо, прием! - ответил Такаги.
- Вперед, за Императора! Банзай! - командир батальона крикнул эти слова с такой решимостью, что Такуме захотелось бежать впереди танка с мечем в руке и рубить врагов на куски, пока бьется сердце. Но Такаги, сдержав порыв эмоций, лишь повторил тот же приказ-призыв экипажам своей роты.
Чи-ха, сминая кусты, ринулся вперед, в цепи так же покрашенных в грязно-пятнистый камуфляж железных "черепах"...
Атака оказалась скоротечной - китайцы не выдержали натиска и побежали, почти не нанеся танкам потерь.
- Экономить боеприпасы! Зря не стрелять! - повторял по радио приказы комбата Такаги. Из командирской башенки он отчетливо видел, как бегут, бросая винтовки, китайские солдаты. Некоторые пытались стрелять, но пули не причиняли вреда даже тонкой броне чи-ха.
- Дави этих крыс, дави! - в яростном азарте кричал Такаги водителю, но того в общем-то и понукать было незачем...
... В то время, как младший Такаги азартно давил бегущих в беспорядке китайцев, его старший брат решал куда более сложную задачу.
Перелет прошел спокойно, лишь одна машина из-за проблем с двигателем отстала на маршруте, и то была надежда, что самолет дотянет до Давао. Из-за строгого радиомолчания узнать о его судьбе пока было нельзя.
Наконец, лидировавший группу "ишиккиро" начал снижаться по направлению к покрытому зеленой шапкой джунглей мысу. Такаги последовал его примеру. По мере приближения к цели перелета, Такаги начал понемногу осознавать масштаб происходящего - уже было достаточно светло, чтобы различить впереди другие плотные группы самолетов, снижающихся для захода на посадку. Но смотреть по сторонам было некуда - Тораносуке впился взглядом в лидера, мгновенно повторяя все его маневры. Вот уже самолеты летели совсем низко, так, что рельеф местности в низу был отчетливо виден. Внезапно из зелени джунглей вынырнула широкая просека, и именно на нее пошел на посадку "ишиккиро". Такаги последовал за ним. Несколько мгновений - и бомбардировщик, коснувшись земли, покатился по полосе. Появившиеся словно из-под земли техники указали направление на рулежку и место стоянки. Такаги снял шлем и обмяк на сидении - даже ему, с его огромным опытом, этот перелет дался очень нелегко. Но, он тут же заставил себя взбодриться - он командир, надо проверить, сколько самолетов прибыло, нет ли еще отставших или разбившихся. Проверка порадовала - кроме одного отставшего, сентай долетел в полном составе.
Не успели вновь прибывшие толком разместиться, командиров вызвали к коменданту базы. По дороге Такаги увидел лишь часть базы, но ее размеры потрясли его. И - огромное количество самолетов разных типов, какого он ни разу за всю долгую службу не видел в одном месте.
В штабе было тесно - туда пригласили командиров дивизий и командиров сентаев, а количество прибывших частей, как становилось понятно, было огромным.
Началось совещание с объяснения новой структуры подчиненности. Ударная авиация Флота была объединена в две воздушных армии четырехдивизионного состава: в одной - 4 дивизии торпедоносцев, в другой - три дивизии бомбардировщиков и одна - торпедоносцев. Армейские бомбардировочные дивизии объединили в две армии трехдивизионного состава, при чем во вторую армию вошла дивизия флотского подчинения. Впрочем, теперь (и это было главное, потрясавшее до основ все мировоззрение пилотов) теперь это было не важно - все авиачасти, армейские и флотские, были подчинены Объединенному командованию группы войск "Новая Гвинея". Истребительные дивизии были сведены в 4 армии по 4 дивизии каждая.
После распределения порядка подчиненности "моряков" распустили, а "армейцам" велено было остаться. Каждому командиру были вручены комплекты инструкций по проведению полетов над морем и борьбе с флотом противника. Проведение специальных инструктажей было назначено на следующий день, а измотанных до предела командиров наконец отпустили спать.
По дороге в свой сентай Такаги видел, как заходили на посадку флотские самолеты.
- Наконец-то действовать начали, - с удовлетворением отметил капитан второго ранга, командир сентая флотских базовых бомбардировщиков, ехавший вместе с Такаги. - Холландию и Вевак утюжим, продолжил он в ответ на немой вопрос Такаги. - Сидели тут, плесенью покрывались, аж зло брало - наши в Айтапе кровью истекают, а мы тут москитов почем зря кормим! Вот только сегодня утром разрешили слетать, мои в первой волне шли. Ух, и вломили мы американцам! Они обнаглели, без маскировки передвигались, мы их в момент выдвижения и накрыли. Хвастать не буду, но думаю, штыков так с тысячу они сегодня утром не досчитались! - капитан второго ранга с чувством гордости и превосходства посмотрел на Такаги. - Ничего, и вы, армейцы, говорят, тоже воевать умеете, теперь амеры голову от земли поднять не посмеют, наши хоть передохнут немного. Такаги слишком устал, чтобы вступать с "моряком" в перебранку, да и словам он предпочитал дело, и потому лишь поздравил капитана с успехом, намекнув, что будущее покажет, кто как умеет воевать...
...В Императорской Ставке итогами начала комплекса операций "священный ветер" были довольны. Перебазирование авиации прошло успешно, вовремя нанесенные авиаудары позволили спасти от полного разгрома из последних сил державшуюся в Айтапе группировку Андо. Транспорты с резервами начали свой долгий путь, Объединенный флот, как и все вспомогательные силы, покинул базы и вышел в море. Наступление в Китае с целью окружения Шанхан-Цюйсяньской группировки началось успешно - танкисты Накая и конно-моторизованный корпус Умэдзу прорвали китайский фронт и устремились навстречу друг другу. Ответных мер противника, прежде всего на Гвинее, следовало ожидать уже скоро, но пока повод для осторожного оптимизма в Ставке был. Настораживала лишь ситуация в Бирме - англичане атаковали крупными силами, и Хата благоразумно приказал вывести войска из-под удара. Англичане начали движение по труднопроходимым джунглям, и теперь все зависело от того, успеет ли Хата перегруппировать свои войска и смогут ли штурмовики его Бирманской группировки достаточно ослабить английские войска до того, как по ним будет возможно нанести контрудар...
...В штабе генерала Макартура царило благодушное спокойствие. Сам генерал вместе со старшими офицерами завтракал, беседа за столом текла неспешно и больше касалась планов на будущее, нежели дел текущих. Как сам генерал, так и его подчиненные, думали в основном о том, когда же наконец начнется вторжение на Филиппины, и позор начала войны будет смыт кровью японцев. Битву за Гвинею Макартур считал завершенной - на рассвете должна была начаться атака на Айтапе, которая просто обязана была закончиться полным разгромом группировки Андо. Дальше оставалась рутина - переброска сил в западную часть острова и атака Соронга.
Внезапно в столовую быстрым шагом вошел взволнованный офицер связи.
- Господин генерал, Вам срочная радиограмма! - обратился он к Макартуру.
- Ну что там еще, давайте сюда! - недовольно пробурчал Макартур.
По мере чтения расшифровки радиограммы лицо командующего постепенно меняло выражение, и к концу перекосилось от гнева.
- Какого черта! Они что там, перепились, что ли?! Там у джапов не больше 100 самолетов, и те - старый хлам!!! Этого не может быть!!! НЕ МОЖЕТ!!!
С трудом подавив приступ гнева, командующий еще раз пробежал глазами радиограмму. Прочитанное просто не укладывалось в голове. "Базовая авиация противника количеством до 400 самолетов нанесла внезапный удар. Истребительное прикрытие уничтожено. Потери живой силы более полутора тысяч, уточняются. Связь нарушена. Дороги выведены из строя. Возобновить атаку не могу". Если данные, приведенные в радиограмме, хотя бы даже были преувеличены раза в полтора (а подсчет атакующих самолетов врага, к тому же наверняка действовавших волнами, дело неблагодарное), становилось очевидно, что неприятель получил сильные подкрепления, очевидно свежими частями. А это означало, что весь ход операции принципиально изменился, и разгром врага на Гвинее, еще несколько часов назад казавшийся предрешенным, становился уже далеко не столь банальной задачей. Требовалось срочно изменить все планы боевых действий исходя из новой расстановки сил...
Надо сказать, сложившееся положение поставило Дугласа Макартура в тупик. Он просто не мог понять, как в такой ситуации, когда захват Сайпана является прямой угрозой метрополии, японцы могли бросить резервы не на контрудар, не на защиту соседних с Сайпаном баз, а на Новую Гвинею, где эти силы ни как не могли способствовать обороне метрополии, более того, в условиях явного дефицита сил, такой шаг должен был оборону этой самой метрополии серьезно ослабить. Пока Макартур думал, пришло сообщение о крупном наступлении японцев в Китае, при чем опять с использованием свежих сил, но - исключительно сухопутных войск. При чем, по данным, содержавшимся в донесении, можно было судить, что авиационная поддержка наступления была минимальна. Теперь Макартуру, по крайней мере, стало ясно, откуда взялись самолеты, "испортившие праздник" на Гвинее. И цель наступления в Китае была очевидна - вынудить Чан Кайши к капитуляции и высвободить войска для обороны метрополии, а заодно - и пресечь деятельность 8-й воздушной армии с китайских баз, чтобы высвободить истребители для зашиты от самолетов, которые вот-вот начнут действовать с Сайпана. Вот только вопрос о том, с какой целью японцы начали авиационное наступление на Гвинее, пока остался для Макартура открытым...
Ответ на вопрос пришел, впрочем, уже поздним вечером того же дня. По крайней мере, Макартур решил, что нашел ответ. Из штаба флота поступило сообщение от капитана подводной лодки "Кавелла" об обнаружении большого конвоя с сильным охранением, идущего из Японии на юго-восток. О контратаке на Сайпана речи, явно, не шло - наоборот, конвой обходил этот остров, при чем вели себя японцы хитро - они шли восточнее, то есть как бы уже через тылы американцев, там, где встретить их было наименее вероятно. Цель конвоя показалась Макартуру очевидной - ну конечно же, у них теперь каждый штык на счету, и они пытаются спасти гвинейскую группировку, а заодно и гарнизон Рабула! (Мысль о том, что конвой может идти на Трук, Макартур отмел - база уже была безнадежно отрезана от снабжения, и единственное, что могли предпринять японцы, прихватить с собой "по пути" ее гарнизон, чтобы спасти и его тоже.) И самолеты бросили в бой, чтобы не допустить разгрома армии Андо и прикрыть ее эвакуацию. Ловко, черт возьми, придумано! Уверенны, что все основные силы флота вовлечены в операции в районе Сайпана, значит есть шанс "проскочить" к Гвинее, ночью быстро погрузиться, и попробовать под прикрытием авиации уйти вдоль побережья в сторону Соронга, а дальше - к Филиппинам, где их уже (пока что) не достать. "Пасьянс" сходился идеально! Макартур вздохнул с облегчением - значит, проблема захвата Гвинеи решится сама собой. План, который созрел в голове у командующего, был прост и абсолютно логичен. А именно: не препятствовать японскому конвою на маршруте, дать японцам погрузить войска на транспорты и выйти в море, где уже и нанести по ним удар - утопить транспорты генералу казалось явно проще, и главное безопаснее, чем выковыривать фанатично дерущихся джапов из джунглей, теряя при этом вверенных ему солдат. А проблему авиационного прикрытия японцев планировалось решить простым и проверенным способом - устроить на базу "Соронг", с которой они действовали, внезапный рейд ударной авианосной группировки. По мнению Макартура, против 250-300 самолетов японцев (так он оценивал их силы, хотя и приказал на всякий случай провести тщательную воздушную разведку базы) было достаточно 6 тяжелых авианосцев с их примерно 500 самолетами, которые при том еще и превосходили японские по боевым качествам. Взвесив еще раз все "за" и "против", командующий пришел к выводу, что план его достаточно хорош. Офицеры штаба, когда Макартур посветил их в детали плана, с мнением своего командующего согласились. И он приказал срочно отправить адмиралу Нимицу шифрограмму с описанием плана и просьбой о выделении соответствующих сил флота для его реализации.
Хотя Нимиц и не питал к Макартуру теплых чувств и действовать в его интересах желанием не горел, но и ему план утопить разом несколько японских дивизий показался соблазнительным. Удар же по авиабазе тоже был в интересах адмирала - наличие у японцев серьезных сил базовой авиации его беспокоило, и он был рад поскорее уничтожить часть этих сил, когда они находятся вдали от метрополии, и соответственно не смогут получить своевременной поддержки. В связи с этим, силам флота был дан приказ отслеживать передвижение японского конвоя, но не уничтожать его, если он действительно следует в Рабул и Айтапе. Так же было решено немедленно сформировать группировку из 6 тяжелых авианосцев с соответствующими силами прикрытия для атаки Соронга и последующего уничтожения японского конвоя. В его состав вошли оперативные соединения адмиралов Флетчера (Хорнет и Йорктаун), Кинкейда (Банкер Хилл и Уосп) и Скотта (Энтерпрайз и Лексингтон) - в общей сложности 6 тяжелых авианосцев и три дивизиона легких авианосцев [в игре 5АВ5, 1АВ3, 3АВ1]. Для пресечения возможных действий японского конвоя на других направлениях, в тыл ему был выслан отряд линейных сил адмирала Хэлси. Таким образом, конвой оказывался в клещах - он мог безнаказанно следовать только на Новую Гвинею.
Последствия принятия этого, казалось бы, безупречного плана для всего хода войны на Тихом океане оказались самыми серьезными. Настолько серьезными, что едва ли могли привидится американским военачальникам даже в самом кошмарном сне...
...Когда Такаги Тораносуке проснулся, уже брезжил рассвет нового дня. Несмотря на влажную жару и москитов, командир 61 сентая спал как убитый, и разбудил его только сигнал воздушной тревоги. Такаги выскочил из палатки и спрыгнул в отрытое рядом укрытие-щель. На светлеющем утреннем небе можно было отчетливо различить силуэты 4-х тяжелых бомбардировщиков.
- Разведчики, не иначе, у, чтоб их! - с досадой сказал один из летчиков. - Заснимут, гады, и жди гостей!
Его голос потонул в реве пронесшихся низко над джунглями истребителей. Четыре звена "хиенов" в привычном строю троек развернулись по Солнцу и на форсаже полезли вверх. Разведчики уже пролетели мимо, но был шанс, что они предпримут еще один заход для съемки, и тогда у истребителей будет шанс. Так и вышло - разведчики, развернувшись, снова пошли в сторону аэродрома. "Хиены" вышли в атаку. Высоко в утреннем небе послышалась стрельба. Летчики, теперь уже убедившиеся, что над ними действительно разведчики, вышли из укрытий и с интересом наблюдали за начавшимся поединком. Первый успех, к общей ярости, был за американцами - один истребитель, волоча хвост дыма, пошел к земле, и в небе появился белый купол парашюта. Но сразу за потоком проклятий из уст "зрителей" вырвался радостный вопль - один бомбардировщик, теряя высоту, выпал из строя и стал отставать. За его правым крылом потянулась полоса черного дыма. Звено "хиенов" тут же провело новую атаку, и В24, как определил кто-то тип самолета, перевернувшись пошел к земле. Вскоре такая же участь постигла второй разведчик, третий поволок за собой хвост дыма, но продолжал полет. Звено истребителей вновь обрушилось на него... Ведущий, выходя из атаки, взмыл вверх, за ним один из ведомых, но второй ведомый, не пытаясь отвернуть, врезался в фюзеляж разведчика. В небе расцвел огненный "цветок" взрыва, и люди на земле вновь разразились потоком проклятий. Последний, четвертый разведчик, уже растаял за срезанной джунглями кромкой горизонта. Истребители начали заходить на посадку.
- Вот демон, ведь ушел, гад! - злобно бросил стоявший рядом с Такаги Ямагути Синдзабуро, бомбардир экипажа Такаги. - Теперь они знают, сколько нас и где мы. И достать нас могут. А мы их - нет.
- Ну, знать то они конечно знают, но, надеюсь, не все! - Такаги успел оглядеться по сторонам и увидел, как база изменилась за то время, что он спал. В их части аэродрома все, что можно было замаскировать, было замаскировано. Самолеты на вырубленных в джунглях стоянках были накрыты сетями, а рулежные дорожки и сама взлетная полоса забросаны ветками и целыми кустами. - Думаю, сверху по крайней мере нас им не видно, а что здесь база, они должны и так давно знать, - резюмировал Тора...
...Инструктаж по борьбе с кораблями неприятеля произвел на Такаги неприятное впечатление. Судя по всему, все, что готовы были доверить "моряки" "армейцам" - это роль мишеней для зенитной артиллерии и истребителей врага. Бомбить предполагалось с горизонтального полета, с большой высоты, а Такаги по своему богатому опыту знал, что попасть в движущуюся цель, даже крупную, при такой методике можно лишь случайно. Тем не менее, нечто полезное он из инструктажа почерпнул. А именно, как действует в бою авианосец, каковы примерные сектора обстрела его зенитной артиллерии, и в какие моменты боя этот корабль (заявленный как первоочередная цель) наиболее уязвим. А еще сильное впечатление на него произвела фраза, брошенная одним из "моряков", чтобы поддеть "сухопутных крыс": "Авианосец - это аэродром, все отличие - в том, что плавает. Аэродромы, поди, бомбили - значит и авианосец сможете... если пока заходить на него будете, он не уплывет!" ("моряки" после завершающего пассажа довольно заухмылялись). Эта фраза крепко запала в голову Тораносуке, и всплывала в сознании снова и снова. На задание сентай, как и всю дивизию, и воздушную армию в целом, не отправляли, и Такаги, собрав наиболее опытных командиров машин своего полка, весьма продуктивно обсудил с ними возникшие у него идеи...
...Конвой транспортов с резервами для Гвинеи эскортировал отряд линейных сил под командованием адмирала Одзавы [мастер прорыва блокады в игре] в составе одного линкора, одного линейного крейсера, четырех тяжелых крейсеров и легких сил. То, что он обнаружен, Одзава понял 21-го июня утром, когда на почтительном расстоянии от эскадры покружил и улетел гидросамолет-разведчик. Одзава приказал катапультировать гидросамолет, и вскоре получил информацию о противнике, которая привела его в отчаяние. Силы врага оценивались в 5-6 линкоров с прикрытием. Правда, сил прикрытия было маловато для такой армады, но Одзаву это не утешало - он прекрасно понимал, что орудиям новейших американских линкоров ему противопоставить нечего, а с "обозом" транспортов оторваться не реально. Хотя, делать было нечего, и Одзава начал борьбу за спасение конвоя. Периодически налетавшие дождевые шквалы помогали ненадолго укрыться, но проходило какое-то время, и назойливый разведчик снова появлялся. "Чего ж вы ждете, неужели догнать не можете?" - думал адмирал. "Или авианосцев ждете, трусы проклятые?" Тем не менее, до ночи атаки не последовало. Ночью Одзава несколько раз менял курс, и это помогло - на следующий день его засекли лишь к вечеру. А уже ночью корабли входили в гавань Трука. Приняв на борт уже готовый к погрузке гарнизон базы, флот Одзавы поспешно ушел в море - адмиралу меньше всего хотелось быть запертым в гавани [в игре этот флот перебазировался на Трук, гарнизон действительно был вывезен]. День прошел спокойно, но разведчик подтвердил опасения Одзавы - погоня не отстала, вся армада по пятам шла за ним. Наступала ночь, следующий дневной переход предстоял в опасной близости от баз врага, и Одзава решился. Он знал, что единственный его шанс - атаковать ночью, когда американцы, несмотря на свои радары, явно уступали в мастерстве японским морякам, а главное, был шанс пустить в ход главный козырь - торпеды "длинное копье". Естественно, бросить без эскорта транспорты было нельзя, и адмирал принял единственно возможное решение - весь конвой должен был на максимально возможном ходу идти строго на Юг, к Гвинее, а отряд тяжелых крейсеров - пойти на сближение с врагом, атаковать и уходить на Юго-Восток, в направлении Рабула...
В полной темноте четыре крейсера, строго выдерживая строй фронта, шли наперерез предполагаемому курсу врага. Дозорные уже долго вглядывались в темноту, и командир отряда, адмирал Хара, уже решил было, что его расчеты не верны и он проскочил мимо, как вдруг... Все произошло внезапно и почти одновременно. Едва дозорный флагманского крейсера успел подать сигнал, как из темноты ударил слепящий луч прожектора. Думать было некогда: "Торпедные аппараты - залп!" "Поворот "все вдруг!" "Самый полный вперед!" Эти три команды Хара отдал одну за другой, по мере выполнения предыдущей. Из темноты загрохотали орудия, крупнокалиберные снаряды с тяжелым воем засвистели мимо, взметая огромные фонтаны воды и осыпая крейсеры градом осколков. Крейсеры, вздымая белые буруны, неслись в темноту, подальше от смертоносных орудий линкоров. Хара мысленно отсчитывал время, глядя назад, в прорезаемую лучами прожекторов ночь. "Ну неужели ни одного попадания?!" - уже в отчаянии подумал было он, как там, вдали, выделяясь из резких ударов орудий, грянул раскатистый грохот взрыва! Вслед за ним второй, третий, четвертый! Адмиралу хотелось от радости броситься на шею к командиру крейсера, но Хара сдержался. Пальба смолкла, и о недавнем бое напоминал только еле видимый на горизонте отсвет пламени, а вскоре и он пропал из вида. Задача-максимум была выполнена...
...Адмирал Хэлси был в ярости. И было от чего. В результате внезапной атаки японцев в линкор "Вашингтон" попала одна торпеда, новейший "Нью Джерси" получил целых две, один из эсминцев охранения разорвало пополам, и он затонул почти со всем экипажем. Оба линкора оставались на плаву, и хода не потеряли, но "Вашингтон" сел носом, а "Нью Джерси" получил крен на правый борт, и на нем бушевал пожар. Угрозы гибели стальных исполинов не было, но оба поврежденных корабля не могли дать полный ход, да и время на контрзатопление и борьбу с пожаром было необходимо.
- Какого дьявола! Идиоты! Операторы там что, в карты играли что ли!!! Четыре с*аных крейсера чуть не угробили половину эскадры!!! - бушевал адмирал, требуя по возвращении в базу обязательно отдать операторов РЛС под трибунал за ненадлежащее исполнение воинского долга.
Естественно, все происшедшее было лишь случайностью, какие на войне не редки, но получилось так, что Хара, и не мечтая о такой удаче, сделал эскадре Хэлси "crossing T", и был обнаружен лишь на дистанции, позволявшей произвести пуск торпед. Тем не менее, это проявление военной фортуны вывело конвой Одзавы из-под "опеки", и позволило ему действовать так, как он хочет, а не по "предписанному" врагом сценарию [в игре реально так получилось: на конвой насели, я каждый раз "приказывал" отступать до сближения на расстояние боя, а ночью разделил эскорт и оставил крейсеры для контакта, в расчете что АИ погонится за тем, кого уже бил; результат первого и единственного раунда был примерно таков - у одного линкора минус 20% жизни, у другого - минус 30%, один дивизион эсминцев - минус 20% (все цифры примерные), у моих крейсеров - повреждения различной степени тяжести, но не фатальные; эскадра АИ-Хэлси реально погналась за крейсерами и потеряла конвой]...
...День выдался спокойным. Преследователи явно отстали, и Одзава стал думать, как выгоднее завершить свою тяжелую миссию. Попытка пройти к Айтапе кратчайшим путем могла дорого стоить - естественно, преследователи наверняка поняли, что потеряли конвой, но и наверняка догадываются, куда он идет. А значит, попытаются перехватить на кратчайшем маршруте. И тут в голову Одзаве пришла идея, на первый взгляд безумная. У восточной оконечности Гвинеи его явно не ждут - американцы давно там обосновались и считают эти воды своими. Если там на него ночью и наткнется шальной патрульный корабль - скорее всего примет за своего. А ведь там - крупная база Лаэ. Она уже в тылу, бои идут в Веваке, значит в Лаэ войск мало, если вообще есть кто-то кроме тыловых служб. А у него на транспортах - не один десяток тысяч отборных солдат из резерва Ставки! И - дивизия морской пехоты! Базу в Лаэ он видел своими глазами - ведь она была раньше японской, укреплений там нет, если американцы и поставили орудия - так обычные полевые, против его корабельных - тростинка против меча. И еще раз - его там НЕ ЖДУТ! Ночью американцы скорее всего примут корабли за свои, транспорты смогут нагло войти прямо в порт! А дальше - что сделают перепуганные интенданты и логистики против дивизии морской пехоты и, допустим, трех дивизий резерва Ставки?! Да ничего! А как только станет ясно, что солдаты уже на берегу, можно плыть дальше вдоль берега, ночи как раз хватит дойти до Айтапе, а туда уже долетают базовые бомбардировщики из Соронга, значит вражеские корабли ему там не страшны. Шалея от захватившего его авантюрного плана, Одзава велел вызвать к нему командующего Резервом Ставки генерала армии Нисио и командира дивизии морской пехоты контр-адмирала Сибадзаки [в игре Сибадзаки - генерал-майор]. Корабли уже легли на курс, Одзава принял решение, и теперь оставалось внушить свою авантюрную идею командирам. Сибадзаки, бесстрашный боец и сорви-голова, воспринял идею с восторгом. Осторожный генерал Нисио долго упирался, ссылаясь на то, что разгрузить боеприпасы и снаряжение наверняка не удастся, и что его солдаты останутся на берегу с одними винтовками, но когда Одзава сказал, что на базе - огромные запасы американского оружия и снаряжения, и Нисио сможет там если надо обороняться хоть год, а главное, что если удастся сходу занять аэродром, он радирует в Соронг, и уже утром у него будет прикрытие с воздуха, Нисио сдался...
...Ночь накрыла базу Лаэ, и бурная деятельность многочисленных служб тылового обеспечения постепенно затихала. Часовые на постах, полностью уверенные в том, что "джапы" уже почти разбиты, и здесь у них глубокий тыл, как могли убивали время. Входящие в порт транспорты не удивили и не насторожили ни кого. Дежурный офицер, дремавший за столом, слегка удивился - вроде ни чего на это время не ожидалось, но приказал идти будить начальника интендантской службы, чтобы тот принял груз. Вот уже первый транспорт подошел к причальной стенке, на надстройке горят огни, на палубе - что-то бесформенное, накрытое брезентом. И вдруг... Куски брезентового полотна разлетелись в разные стороны, открывая "груз" на палубе транспорта, и оглушительное "БАНЗАЙ!" разорвало сонную тишину порта. Морские пехотинцы, стреляя на бегу, бросились вверх, к позициям часовых. Силы были неравны, и морские пехотинцы, сметая жалкие попытки отпора, устремились в сторону аэродрома. Вновь прибывающие транспорты, швартуясь у стенок, тут же начинали высадку и разгрузку...
Одзава, поняв, что его безумная авантюра увенчалась успехом, приказал оставшейся части отряда дать самый полный вперед и двигаться к Айтапе. Теперь гонка шла только со временем. Корабли, вздымая пенные буруны, казалось, сами рвались к цели этого невероятного похода...
...Генерал Андо полулежал на сколоченной из кое-как подогнанных досок кровати в своем штабном блиндаже. Он не спал эту ночь, и регулярно смотрел на часы. Ночная темнота уже начинала таять, и вместе с ней таяла надежда. И все же, надежда еще жила в сердце отважного военачальника... Император обещал ему, что резервы будут, и на совещании по планированию операции назвал предполагаемую дату. И генерал верил словам своего повелителя, цеплялся за них, как утопающий за соломинку. Авиаудары, спасшие его измотанные войска от разгрома, укрепляли веру. Но самолеты летают быстро, и их прорыв через контролируемые врагом районы был реален. Но корабли, особенно грузовые...
- Господин генерал, корабли! НАШИ КОРАБЛИ!!! КОНВОЙ ПРИБЫЛ!!! - адъютант командующего, забыв о нормах поведения, предписываемых Уставом, без спросу ворвался в блиндаж Андо.
Генерал, еще не веря услышанному, чуть не сбив адьютанта с ног, бросился вон из блиндажа. Со склона холма, в котором был отрыт блиндаж, открывался вид на порт. И в первых лучах восходящего Солнца была отчетливо видна длинная вереница транспортов, медленно втягивающихся в порт. А дальше в море, на фоне светлеющего горизонта, с трудом просматривались силуэты военных кораблей. Андо ущипнул себя, чтобы проверить, не снится ли ему то, что он видит. Нет, это было не видение. Встававшая над Гвинеей заря для истерзанных защитников острова была зарей новой надежды. Кончилось время, когда они молились о том, чтобы прожить еще один день. Время молиться наступало для врага...
Продолжение следует...
З.Ы. Камрады, я, должно быть, уже здорово достал вас своим литературным поносом. Прошу больно не бить! Битва за Гвинею была самым пожалуй интересным этапом кампании, и потому на ней я остановился излишне подробно. Дальше повествование пойдет побыстрее...
Глава 2. От поражений - к победам.
Часть вторая.
...Адмирал Хэлси метался, словно зверь в клетке. Его потрепанная эскадра могла теперь поддерживать ход не выше 12 узлов, и Хэлси понимал, что теперь догнать конвой почти не возможно, но и бросить на произвол судьбы поврежденные корабли он не мог. Разведывательный самолет при последнем контакте засек направление движения японских крейсеров - они шли курсом на Рабул. И хотя крейсеры уже вышли из зоны действия его гидросамолетов, Хэлси был уверен, что крейсеры идут на рандеву с конвоем, отход которого прикрыли своей атакой, и его эскадра продолжала идти курсом на Рабул. Учитывая, что из Рабула конвой мог идти только либо обратно в Японию, либо в Айтапе, Хэлси еще не терял надежду восстановить контакт. Ставить в известность о своей неудаче Нимица Хэлси не стал - он считал, что сделает это после уничтожения конвоя, когда эта неудача будет перекрыта серьезным успехом. Не стал Хэлси извещать и Макартура - опозорится перед "сухопутной крысой" адмиралу хотелось еще меньше...
...В штабе Макартура начинали потихоньку нервничать. Время шло, по расчетам японский конвой уже должен был подходить к цели своего плавания, а известий от Хэлси не было. В конце концов, терпение генерала лопнуло, и он, вопреки собственному приказу не нарушать лишний раз радиомолчание, приказал связаться с Хэлси...
...По расчетам Хэлси, транспорты должны уже были подходить к Рабулу. В целях восстановления контакта адмирал приказал связаться с командованием базовой авиации и разведать, пока не стемнело, район Рабула. На полученный от Макартура запрос Хэлси приказал ответить уклончиво: "Конвой в зоне Рабула, координаты уточняются"...
Томительно тянулось время ожидания. Когда уже стемнело, наконец поступил отчет о разведке зоны Рабула. Хэлси жадно выхватил вожделенную расшифровку из рук адьютанта, пробежал ее взглядом и похолодел: в отчете было указано, что обнаружено четыре тяжелых крейсера противника, идущих курсом на Рабул, других военно-морских сил ни в самой базе, не в море не обнаружено. Для Хэлси это был жестокий удар по самолюбию - его, как мальчишку, провели простейшим маневром отвлечения. Но, взвесив ситуацию, адмирал заставил себя успокоиться - значит, японцы просто пошли в Айтапе, как и ожидалось изначально. Ему их уже не догнать, но это и не страшно - они все равно неминуемо нарвутся на авианосное соединение, уйти у них шансов нет. Сам Хэлси принял решение идти в базу на Новой Британии, чтобы не рисковать в темноте нарваться на японскую подлодку, которая легко могла бы добить одного из его "инвалидов", а с рассветом двинуться в Лаэ - там можно было оставить "инвалидов" на ремонт, а самому идти на соединение с авианосным флотом...
...Макартур начал чувствовать неладное. Он понял, что Хэлси почему-то "темнит", и когда к полуночи так и не получил точного ответа, потребовал повторить запрос. Хэлси, будучи припертым к стене - ведь Макартур мог и сам связаться с базовой авиацией - признал, что конвой от него оторвался, в Рабуле его нет, и очевидно, что он уже на пути к Айтапе. Макартур забеспокоился не на шутку - в таком деле, как информация о положении противника, он любил точность. Командующий затребовал все данные от патрулей в треугольнике Трук-Рабул-Вевак, но информации о контакте с противником не было. Генерал уже отложил было отчет, как вдруг одно сообщение, которое он среди прочих воспринял как должное, показалось ему странным. Макартур прочел его снова, и воскликнул:
- О Боже, ну почему кругом одни идиоты!!!
- Что случилось, сэр? - удивленно обратился к командующему начальник штаба.
- Прочтите! - Макартур ткнул пальцем в строку отчета.
Прочитав, начштаба вопросительно взглянул на командующего:
- Вы думаете, сэр...
- Я не думаю, я уверен! - рявкнул Макартур.
Он провел пальцем по карте:
- Вот здесь этот идиот (генерал имел ввиду командира патрульного корабля) видел "наш" конвой! - палец генерала застыл между Лаэ и Веваком, - спрашивается, что делал там этот проклятый конвой! В Айтапе ему от той точки, где его потерял Хэлси, идти гораздо ближе! Немедленно свяжитесь с базой в Лаэ и запросите данные о всех передвижениях в их зоне ответственности!
...Ждать пришлось не долго. Офицер связи доложил, что установить связь с базой в Лаэ не удалось. И из Вевака связь с Лаэ тоже установить не могли.
При этом известии Макартур тяжело опустился на стул. Ругаться уже не было сил. А главное, как он начинал понимать, ругаться надо было прежде всего на себя. Ведь это его "безупречный" план привел к тому, что японский войсковой конвой безнаказанно проник в глубокий тыл американских войск. Прикинув, сколько войск могло быть на транспортах, предназначенных для "эвакуации" Гвинеи и Рабула, Макартур ужаснулся - конвой вполне мог перевезти до 9 дивизий! И эти 9 дивизий сейчас наверняка выгружаются в Лаэ, в тылу американо-австралийской группировки, ведущей боевые действия в Веваке! Но надежда на то, что в Лаэ просто вышла из строя радиостанция, еще была, точнее Макартур цеплялся за нее, как утопающий за соломинку. Он приказал связаться с Веваком и передать приказ о посылке в Лаэ разведки.
Томительно тянулось время ожидания, а оно было дорого - надо было принимать решение о свертывании или продолжении операции. Наконец пришло сообщение - "связь с разведгруппой потеряна". Других подтверждений страшной догадки не требовалось.
- Немедленно свяжитесь с Нимицем! Операцию против Соронга надо остановить! Это ловушка! - закричал генерал, как только прочел расшифровку сообщения из Вевака. Но было уже поздно...
...Авианосная группировка под общим командованием адмирала Флетчера, строго следуя плану, двигалась к Соронгу. Первая неприятность случилась вечером, накануне запланированной атаки - поодаль пролетел японский разведывательный гидроплан, и хотя поднятые по тревоге истребители настигли и сбили "кавачи", было ясно, что соединение обнаружено, а значит внезапность атаки утеряна.
Тем не менее, Флетчер был уверен в своих силах - количественное и качественное превосходство его самолетов над японскими позволяло не бояться открытого боя (данные воздушной разведки были близки к первоначальным выкладкам, на Соронг базировалось до 300 самолетов врага всех типов).
"Может, оно и к лучшему" - думал адмирал, "джапы попытаются нанести удар, истребители уничтожат их на подходе, а потом добьем беззащитную базу".
Ночь прошла спокойно, эскадра беспрепятственно вышла в точку подъема самолетов. Небо на Востоке начинало светлеть. Дул несильный восточный ветер, и авианосцы начали разворачиваться против ветра, на встречу восходящему Солнцу...
...На базе в Соронге с вечера объявили общую тревогу - флотский разведчик обнаружил авианосную группировку врага, и до того, как был сбит, успел передать ее курс и примерный состав. Силы врага были огромны - по самым скромным оценкам, такая группировка могла нести 500-600 самолетов. Но командование на Соронге встретило это сообщение с радостью - ведь, вопреки американским данным, на базе имелось около 500 торпедоносцев, без малого 900 базовых бомбардировщиков и свыше 1200 истребителей [5МБ3, 9ТАК3, 12ПЕР4], и того почти две с половиной тысячи! То есть, американцы приуменьшили численность японской группировки почти в 10 раз! Хотя, в своих разведданных они ошибались не сильно - в боевых действиях до сих пор действительно участвовало не более 400 машин, остальные, надежно замаскированные на своих стоянках, скрытно ждали своего часа. И этот час наступал. Было и еще одно обстоятельство, добавлявшее уверенности японцам - с запада к Соронгу приближался Объединенный флот адмирала Ямамото, и хотя Ямамото имел под командованием всего три тяжелых и три легких авианосца [1АВ4, 2АВ2, 3АВ1], то есть всего около 250 боевых машин, в случае бегства вражеского флота, побитого базовой авиацией, для многих кораблей это обстоятельство могло стать фатальным.
...По плану атаки, предполагалось разделить ударные силы на 3 волны. Первую волну должны были составить 300 базовых бомбардировщиков 3-й воздушной армии под командованием генерал-лейтенанта Сугавары [мастер тактической бомбежки, далее МТБ], вторую волну - еще 300 базовых бомбардировщиков 4-й воздушной армии генерал-лейтенанта Симоямы [МТБ], при чем первая волна вся, а вторая на две трети состояли из армейских бомбардировщиков. Третьей волной, из 300 базовых бомбардировщиков флота и 100 торпедоносцев 2-й воздушной армии командовал легендарный герой Перл-Харбора, адмирал Футида [в игре - генерал-лейтенант, МТБ]. Каждую волну должно было прикрывать по 400 истребителей. 1-я воздушная армия в составе 400 торпедоносцев под командованием не менее прославленного адмирала Гэнда [в игре - генерал-лейтенант, летчик морской авиации] оставалась в резерве, и могла была быть брошена в бой в случае, если в этом возникнет необходимость...
...Сказать, что Такаги Тораносуке был зол - значило бы ничего не сказать. Его 61-й сентай входил в состав 3-й воздушной армии, и соответственно должен был участвовать в первой волне атаки. "Моряки, сволочи поганые, нас на съедение бросают, чтоб все истребители и зенитки наши были! А потом на готовенькое налетят, поврежденных добьют, и все лавры - им!" - думал Такаги. "Ну нет, демона вам морского в глотку, вояки хитро*опые, мы вам покажем, как "армейцы" воюют!" Повод думать так у Такаги был. Выслушав прогноз погоды, Тораносуке чуть не вскрикнул от радости. Обещали восточный ветер, а это обстоятельство придавало разработанному им плану атаки авианосца практически идеальные черты. План Такаги заключался в следующем. Исходя из того, что авианосец - не более чем аэродром, только плавучий (так было проще - незнакомый объект атаки в сознании замещался знакомым), Тораносуке заложил в основу одну из классических схем атаки аэродрома. На рассвете, в момент, когда поднявшееся над гоизонтом Солнце, нещадно слепя, "бьет" лучами почти вдоль земли, самолеты на минимальной высоте атакуют со стороны Солнца. При этом зенитный огонь не эффективен - цель видна плохо и время пребывания в зоне поражения невелико, а объект атаки отлично освещен и хорошо виден. Именно такой была очень успешная атака на русский аэродром Тамцак-Булак, да и против китайских аэродромов метод применялся успешно. При благоприятных обстоятельствах такая атака против авианосца должна была стать неотразимой - раз ветер восточный, значит авианосец, поднимающий самолеты, должен стоять носом к Солнцу, и достаточно только точно лечь на боевой курс - промахнуться бомбами мимо махины длинной более 200м, атакуя вдоль ее продольной оси с минимальной высоты, надо было бы постараться, при этом зенитчикам авианосца атакующий самолет плохо виден, и огонь вести не удобно. О том, как опасна такая атака, Такаги догадывался. Он думал лишь об одном. "Если мы успеем сбросить бомбы, авианосец будет наверняка выведен из строя. А что будет дальше - уже не важно". Тора был самураем до мозга костей, и смерть в бою не страшила его. Главное, о чем мечтал Такаги, что если ему суждено погибнуть, чтобы смерть его не была напрасной, а враг дорого заплатил бы за нее...
Собрав наиболее опытных пилотов своего сентая, Такаги изложил им окончательный вариант плана. В завершение, он сказал им: "Я - ваш командир, но я не приказываю, я прошу вас. Если кто-то чувствует, что не справится - пусть атакует со всеми, в строю, с высоты, я не посмею осудить его". "Мы с Вами, командир!" - почти хором ответили летчики...
... Утренние сумерки еще скрывали базу, но самолеты, освобожденные от маскировочных сетей, уже были готовы к вылету. Такаги привычно обошел вокруг бомбардировщика, осматривая его придирчивым взглядом. Он знал, что все всегда в порядке, но для уверенности все равно перед каждым вылетом повторял этот ритуал. Экипаж, ожидая приказа занять свои места, с любопытством смотрел на своего командира, и было от чего - полковник держал в левой руке меч, не обычный уставной, а старинной работы. Стрелки вообще ни разу не видели этого меча и не знали его историю. Штурману и бомбардиру же, с которыми у Такаги были дружеские отношения, история этого оружия была известна - меч был семейной реликвией рода Такаги, по приданию этим мечем далекий предок нынешних Такаги бился с высадившимися в Японии монголами Хубилай-хана, и с тех времен меч этот, как символ воинской доблести семьи, передавался по наследству старшему воину в роду. Отец Тораносуке, заместитель начальника штаба сухопутных войск генерал-лейтенант Такаги Сатору был жив и здоров, но отдал меч сыну по той же причине, по которой оказался на штабной работе - во время интервенции в Россию осколок гранаты раздробил ему голень, и ногу ниже колена пришлось ампутировать. Когда Тораносуке отправлялся на войну (точнее, на "инцидент"), отец передал ему меч со словами: "Теперь ты - старший воин нашего рода, я, увы, лишь с бумагами воевать могу. Ты в ответе за честь нашего рода. Не посрами этого меча! И не вздумай брать его в полет, ибо утрату его я тебе не прощу!". Тораносуке берег меч как зеницу ока, и действительно не брал его в боевые вылеты, но перед каждым вылетом обязательно доставал меч и сжимал рукой рукоять, не вынимая клинка из ножен. И вот теперь командир вдруг решился нарушить завет отца и взять меч в полет, да еще и в такой, в котором предстояло биться с самым страшным врагом.
- По местам! - скомандовал Такаги. Эта команда словно подводила черту, за которой начиналась боевая работа...
...Разрывая ревом моторов утреннюю тишину, самолеты один за другим уходили в небо, занимали свои места в строю и брали курс на северо-восток. Первым, задолго до основных сил, вылетел флотский разведчик "кавачи", и от того, сумеет ли он правильно навести ударную волну, во многом зависел успех или провал удара. Самолеты соблюдали полное радиомолчание. Такаги, "группа специальной атаки" которого возглавляла боевой порядок, напряженно ждал данных целеуказания - ведь искать в море корабли, даже большие, дело долгое и трудное, а время, благоприятное для атаки, уже приближалось...
Голос штурмана, принявшего радиопередачу разведчика, прозвучал для Такаги сладкой музыкой. Враг был обнаружен!...
...Солнце, начавшее выходить из-за горизонта, окрасило море внизу в фантастический багряно-золотой цвет. Такаги невольно залюбовался этой красотой, на мгновения забыв о своей опасной мисси.
- Внимание, слева на 11 часов истребители! - эти слова мгновенно вывели Такаги из лирического любования красотой рассветного моря. Бомбардировщики еще плотнее сомкнули строй, готовясь отразить атаку. Но стрелки пока остались без работы - истребители прикрытия, шедшие в три эшелона над бомбардировщиками, обрушились на врага. "Хиены" и "хеллкэты" сцепились в смертельной "свалке". Американцев оказалось слишком мало, чтобы прорваться к бомбардировщикам, и они, отбиваясь от взявших ситуацию под контроль "хиенов" начали оттягиваться назад, к своим авианосцам. Было ясно, что вот-вот подоспеет усиление, и что это - только начало грандиозного сражения. Такаги перевел взгляд снова на море, и вздрогнул - на горизонте на воде были отчетливо видны темные "черточки"! Такаги прикинул расстояние и понял: пора! Бомбардировщик со снижением устремился навстречу восходящему Солнцу, ударная группа и истребители непосредственного прикрытия последовали за ним. Отойдя на достаточное расстояние, Такаги развернул самолет по Солнцу. "Черточки" теперь уже выросли до размеров "щепок" и стремительно приближались. "Цель - авианосцы! Другие цели не атаковать!" - повторил Такаги приказ, оглашенный перед боем. Вот уже стало можно различить силуэты кораблей. Перед авианосцами шла "завеса" из кораблей прикрытия. Такаги знал, что они вооружены сильной зенитной артиллерией, и перевел самолет в пологое пике, целясь в пространство между "маленьким" кораблем и "большим", который, как думал Тора, и должен быть авианосцем. Опытный летчик, Тора прекрасно знал возможности Ки-21, и вел его на снижение под максимально допустимым углом. Снизившись почти до самой воды, Такаги выровнял самолет. То, что еще недавно казалось "щепкой побольше", вырастало в чудовищную стальную махину. "На боевом!" - бросил он по радио, и это означало, что Ямагути может приниматься за свою работу. На мгновение Тораносуке снял правую руку со штурвала и стиснул до боли в пальцах рукоять древнего меча, и тут же снова сжал штурвал. Мгновения, которые шло сближение, казались Торе вечностью. Еще немного, и бомбардировщик просто врезался бы в форштевень авианосца, но Такаги своевременно взял штурвал на себя, и Ки-21, подчиняясь воле пилота, словно меч руке самурая, взмыл над забитой самолетами летной палубой. "Давай, Ямагути!" - про себя крикнул Тора (хотя на самом деле он не издал ни звука - мешать Ямагути было недопустимо), и в этот момент бомбардировщик словно "подпрыгнул", освобождаясь от бомб. Такаги резче взял штурвал на себя, переводя самолет в набор высоты, и тут же ощутил удары по самолету, а сразу следом услышал грохот взрывов внизу! Самолет чуть не потерял управление, каким-то чудом не сорвавшись в смертельный штопор, но это уже казалось Такаги абсолютно не важным. Потому что Ямагути, со своего бомбардирского места видевший все, что происходило внизу, взорвался яростным воплем: "НАКРЫЛИ!!! ГОРИТ!!!" (Один из лучших бомбардиров сентая, Ямагути Синдзабуро вообще-то относился к своему занятию как к обычной работе, и после сброса бомб спокойно и четко докладывал "Цель поражена!" или "Промах!", хотя последнее случалось редко. Такой взрыв эмоций для этого хладнокровного человека был невиданным явлением.) Эмоции захлестнули всех: "Да здравствует Император! Банзай!!!" - кричали все члены экипажа, включая самого Такаги. Взрыв радости длился считанные мгновения, и тут же экипаж вернулся к боевой работе. "Доложить о повреждениях!" - приказал Такаги. Доклад не обрадовал его - левый руль высоты оторван, в хвостовой части фюзеляжа - пробоины, кормовой стрелок тяжело ранен, в правом крыле, ближе к законцовке, большая дыра. То, что при таких повреждениях самолет вообще летел, и при том хоть как-то управлялся, уже казалось Такаги чудом. Набирая высоту, он летел навстречу основным силам ударной волны, от которых за счет высокой скорости снижения оторвался. Первые бомбардировщики уже начали сбрасывать бомбы. Несмортя на большую высоту, зенитный огонь кораблей был опасен - вот один бомбардировщик, пораженный близким разрывом крупнокалиберного снаряда, превратился в ком огня и рухнул вниз, вот другой тащит за собой шлейф черного дыма и, теряя управление, срывается в свой последний полет к воде... "Да, многих мы сегодня не досчитаемся!" - подумал Такаги, но, глянув вниз (самолет, пытаясь лечь на правильный курс, выполнял доворот, и картина внизу была видна неплохо), сказал себе: "но они дорого за это заплатят!". И это было чистой правдой - внизу Тора разглядел уже целых четыре шлейфа густого черного дыма, свидетельства тяжелых повреждений крупных кораблей...
Самолет уже вышел из зоны сражения, и летел в полном одиночестве. Тораносуке не знал, что стало с остальными участниками "специальной атаки", радио внешней связи не работало. Оставалось только тянуть к базе, полагаясь на живучесть самолета и собственное мастерство...
Вскоре на встречном курсе показалось множество самолетов. Они шли в плотном строю, бомбардировщики в нижнем эшелоне, выше - три эшелона истребителей. "Наши! Вторая волна!" - с чувством глубокого удовлетворения подумал Такаги. Идущая строем армада самолетов радовала измученный экипаж, внушая уверенность в том, что враг будет разбит. На горизонте уже маячила зеленая шапка джунглей - берег был близко...
...На базе знали, что самолетам первой волны уже пора возвращаться, и с нетерпением ждали их. Истребители уже начали садиться, их пилоты, выскакивая из кабин, собирались у стоянок, азартно обсуждая итоги боя. И вот - над базой натужно загудел первый бомбардировщик. То, что он поврежден - было ясно сразу, на подходе его мотало, будто это курсант выполняет первую самостоятельную посадку. Тем не менее, самолет уверенно, без жесткого удара, коснулся земли и помчал по полосе, постепенно снижая скорость...
Зарулить на стоянку Такаги не смог - поврежденный самолет с трудом съехал с полосы на рулежную дорожку и остановился. К нему тут же устремились пожарная и санитарная машины, за ними ползли тягачи-буксировщики...
Такаги спрыгнул на землю, не обращая ни на кого внимания обошел вокруг самолета, остановился перед кабиной и низко поклонился. Его крылатый друг выполнил все, что от него требовалось, и вопреки страшным ранам, все же спас жизнь экипажа и помог одержать большую победу над грозным врагом...
...В Токио, в штабе сухопутных войск, шла вроде бы обычная рутинная работа. Но напряжение словно висело в воздухе. О том, что в водах Новой Гвинеи идет крупное сражение, от исхода которого во многом зависит судьба всей операции, там естественно знали. И ждали известий...
Генерал-лейтенант Такаги Сатору сидел за своим рабочим столом и усиленно пытался заставить себя не думать о битве. Но мысль о том, что его старший сын легко может погибнуть, не отпускала ни на минуту. Сколько бы не убеждал себя Сатору, что его сын - воин, и его смерть в битве с врагом Империи, если так случится, следует воспринять как должное, он не мог смириться с этой мыслью...
В дверь кабинета осторожно постучали.
- Войдите! - отозвался Такаги.
Дверь открылась, и вошел адъютант. Лицо его светилось от радости, но он, как положено вышколенному офицеру, сдерживал свои эмоции.
- Господин генерал-лейтенант, сообщение с Гвинеи! Первая атака армейской авиации на флот врага успешна! Не менее 4 авианосцев неприятеля выведено из строя! - адъютант слегка замялся... - Ваш сын, командир 61 сентая полковник Такаги Тораносуке, лично уничтожил тяжелый авианосец Соединенных Штатов! Разрешите принести свои поздравления, господин генера-лейтенант!
- Что с ним? Он жив? - с трудом сдерживая волнение, спросил генерал.
- Так точно, господин генерал-лейтенант! Его самолет вернулся на базу, господин полковник ранений не получил!
- Спасибо, Кимура! Можете идти! - с трудом пытаясь сохранить обычный тон, сказал Такаги.
Как только адъютант вышел, генерал тяжело опустился в кресло. В уголках глаз стояли слезы радости. Его сын совершил подвиг, затмивший разом едва ли не все заслуги рода Такаги - одним ударом он сразил около трех тысяч врагов Империи, сокрушил чудовищную стальную махину, которую годами строили тысячи рабочих. Такаги Сатору был счастлив - он, как каждый самурай, мечтал воспитать из сына великого воина, и теперь имел полное право гордиться.
...Порядок подъема самолетов адмирал Флетчер определил следующий - в каждой волне сначала должны были взлетать торпедоносцы (в качестве горизонтальных бомбардировщиков), за ними - пикировщики, и наконец истребители, которые должны были догнать ударные самолеты на маршруте. Часть "эвенджеров" уже успели поднять на летные палубы, когда радиолокаторы известили о появлении самолетов неприятеля. Показания РЛС насторожили адмирала - число целей превышало 300! Значит, как решил адмирал, японцы бросили в бой все силы сразу. Требовалось срочно изменить план действий - ведь менее через пол-часа вся эта армада должна была обрушиться на его корабли. И Флетчер принял решение, которое дорого обошлось его эскадре. Он приказал изменить очередность запуска, срочно поднять все имеющиеся истребители, а запуск бомбардировщиков отменить. Адмирал все еще не сомневался в победе, и думал так: "Истребители рассеют атакующих, многих собьют, остальным не дадут зайти на цель, а кто и сможет - попадет под такой огонь зенитной артиллерии, что едва ли сможет прицельно сбросить бомбы. Ущерб будет минимален, а враг - дезорганизован и рассеян. Тогда останется быстро поднять ударную авиацию и, преследуя отступающего врага, атаковать его базу, и разбомбить уцелевших японцев прямо на посадочных полосах и рулежных дорожках, пока они не успели рассредоточиться и замаскировать самолеты, а так же заправить истребители для нового вылета." Виной самоуверенности адмирала стали показания РЛС. Опытные пилоты истребителей из сентаев ПВО метрополии шли в таком плотном строю, что звено в большинстве случаев отображалось, как один самолет. Да и о том, с кем предстоит сражаться, Флетчер тоже не подозревал - пилоты Императорского флота на Гвинее и других соседних базах были, в большинстве случаев, малоопытны, а истребители "зеро" проигрывали "хэллкетам" в боях на вертикали, и были достаточно слабым противником. Чего ни как нельзя было сказать о пилотах "хиенов" из сентаев ПВО метрополии и их самолетах ("хиен" был столь же хорош в боях на вертикали, и даже превосходил тяжеловатый "хэллкет")...
...Первая волна истребителей, набирая высоту, ушла на Юг, навстречу противнику. Остальные истребители срочно поднимали из ангаров, чему сильно мешали уже поднятые ранее ударные самолеты. Но Флетчер был уверен - время еще есть, истребители атакуют головные соединения японцев, рассеют их, свяжут боем, а тем временем подоспеют остальные силы. Адмирал, стоя на мостике своего флагмана "Хорнет", слушал переговоры по радио. Вот и долгожданное "Бандиты справа на 7 часов! Всем атаковать!" и вдруг... "Дерьмо! Это не "Зеки", это "Тони"!...Дерьмо! Сколько же их!... Дерьмо!!!..." - проклятия командира истребителей оборвались на полуслове и наступила тишина...
...Небо на горизонте покрылось роем темных точек, словно приближалась большая стая птиц. И "стая" эта приближалась стремительно и неумолимо.
- Да что они копаются, мать их! - в сердцах бросил адмирал, имея в виду вторую волну истребителей, которую еще не успели поднять.
Армада приближающихся самолетов уже была отчетливо видна. И Флетчер начал понимать, какую страшную ошибку он совершил. Самолетов было явно больше, чем показывали данные РЛС, и при том больше раза в два!
- Сэр, шифрограмма от командующего! - обратился к адмиралу офицер связи, протягивая расшифровку.
Флетчер схватил ее, пробежал взглядом: "Операция отменяется, это ловушка. Немедленно покинуть район, уходить к Каролинским островам". Флетчер перевел взгляд на небо. Зенитные орудия ближайших к берегу кораблей уже открыли огонь, с идущего параллельным курсом "Йорктауна" поспешно взлетали истребители. И вдруг стоявший рядом капитан "Хорнета" воскликнул: "Вот дерьмо!". Флетчер обернулся, капитан указывал куда-то вперед по ходу корабля. Из-за слепящего Солнца видно было очень плохо, но адмирал разглядел за идущим впереди "Банкер Хиллом" снижаюшиеся самолеты. Адмирал, в отличие от растерявшегося капитана, сориентировался мгновенно.
- Право на борт, полный вперед!!!- закричал он.
Авианосец начал медленно (как казалось адмиралу, нескончаемо медленно) разворачиваться. Флетчер не отрывал глаз от "Банкер Хилла"... Вдруг, словно появившись прямо из потока ослепительных солнечных лучей, над авианосцем мелькнул силуэт двухмоторного бомбардировщика.
- Вот дерьмо! - вырвалось у адмирала, и в следующее мгновение из недр "Банкер Хилла" вырвались два столба дыма и огня.
На палубе "Хорнета" зобно зарявкали "бофорсы", застучали "дверные молотки", но бомбардировщик, как ни в чем не бывало, продолжил набирать высоту. Возможно, его бы все же сбили, но в следующее мгновение появилась новая, более актуальная цель - такой же бомбардировщик, выскочив из дымного шлейфа, шел а атаку уже на сам "Хорнет". Адмирал застыл на мостике, он уже ни чего не мог изменить в эти секунды. Бомбардировщик, освобождаясь от бомб, взмыл почти над самой надстройкой, а возле правого борта выросли два огромных фонтана воды. Не успел адмирал опомнится, как над авианосцем пронесся третий бомбардировщик. И "Хорнет" содрогнулся от взрыва - одна из бомб попала в центральную часть полетной палубы, ближе к правому борту. Больше атакующих с малой высоты не было, и у Флетчера появилась возможность оглядеться по сторонам. То, что он увидел, напоминало кошмарный сон. "Банкер Хилл" был весь объят пламенем и окутан клубами черного дыма, "Уосп" выглядел не сильно лучше, с эскортного "Сент Ло" поднимались клубы черного дыма. "Йорктаун" был вроде бы цел, как и эскортный "Натома Бей", остальные не попадали в сектор обзора. А бомбы, сыпавшиеся теперь сверху, вздымали огромные фонтаны воды, грозя гибелью пока еще целым кораблям.
- Общий приказ - немедленно уходить, курс - Каролинские острова! - отдал Флетчер распоряжение. - Срочная радиограмма командующему: "Ваш приказ опоздал. Мы атакованы. Силы врага более 500 машин типов "Тони" и "Салли". Тяжелые потери. Отходим к Каролинским островам".
Атака закончилась, самолеты неприятеля начали удаляться. Немногочисленные уцелевшие истребители садились, куда могли. Эскадра начала перестраиваться. В этот момент на "Банкер Хилле" ударил чудовищной силы взрыв. Из носовой части авианосца вырвался огромный столб пламени, и корабль начал стремительно уходить носом в воду. В считанные минуты корма огромного корабля приподнялась над водой, обнажая винты, ударил еще один взрыв, уже под водой, и "Банкер Хилл" скрылся под водой, унося на дно почти всю команду. Это было страшным потрясением - американцы уже давно не теряли ударных авианосцев, а скорость гибели исполина еще больше усилила впечатление.
Казалось бы, хуже быть уже не могло, но для эскадры Флетчера испытания только начинались...
Известие о том, что на радарах - снова вражеские самолеты, и их число, судя по всему, не меньше, повергло Флетчера в шок. В голове не укладывалось, откуда вдруг у японцев взялось столько самолетов, при том, судя по мастерски проведенной атаке и сокрушительным ударам истребителей, атакующие части были укомплектованы опытными пилотами. Он отдал приказ поднять все уцелевшие истребители, хотя и понимал, что они обречены. Его задачей было - спасти от гибели авианосцы, столько, сколько удастся, любой ценой. А задача эта была мягко говоря нетривиальной - тяжело поврежденный "Уосп" по докладу капитана не мог дать больше 18 узлов, но команда отчаянно боролась с огнем, и бросить корабль было жалко, а отход эскадры он тормозил. Флетчер приказал сосредоточить вокруг "Уоспа" побольше кораблей прикрытия, чтобы попытаться защитить его, как наиболее вероятную цель атаки.
На этот раз, бомбардировка шла только с большой высоты. И ее результаты были менее разрушительными. Но без потерь не обошлось. Близкими разрывами были повреждены несколько кораблей эскорта, а так же два эскортных авианосца, хотя все они сохранили ход и повреждения не были фатальны. В эскортный "Лагуна Поинт" попала бомба, на корабле возник сильный пожар, и справится с ним шансов было мало. Но главное было не в этом. Разрывом бомбы, упавшей точно за кормой "Лексингтона", на нем повредило руль, и корабль мог только описывать циркуляции. Поврежденный корабль пришлось брать на буксир, а это еще больше снижало и без того не высокий ход эскадры. Уцелело всего 18 истребителей, остальные были сбиты или уничтожены на палубах и в ангарах поврежденных кораблей. Это означало, что если атака крупных сил неприятеля повторится, помешать ей будет уже почти некому. А она была вполне возможна - выйти за радиус действия базовой авиации из Соронга эскадра пока не успела.
Третья волна японской атаки началась меньше чем через час. На этот раз у американских истребителей был шанс проявить себя - эскадра вышла за радиус действия "Тони", и атакующих прикрывали только немногочисленные флотские "Зеро", но истребителей уже было слишком мало. Зато ударных самолетов атакующих стало больше - наряду с "Салли" в атаку вышли торпедоносцы "Бетти", и одновременная атака "сверху" и "снизу" не сулила ни чего хорошего. Так и получилось. "Уосп", не смотря на все меры по его защите, получил две торпеды, потерял ход и начал "садиться" носом. Неуправляемый "Лексингтон", который пришлось отцепить, был поражен тремя торпедами и бомбой, и превратился в пылающую руину. "Натома Бей" получил торпеду в нос, и хотя не потерял ход, быстро принимал воду, и положение его было тяжелым. Было потоплено два легких крейсера и три эсминца, при чем один из последних погиб, закрыв от торпеды "Хорнет"...
Когда атака закончилась, Флетчер мог констатировать лишь один прискорбный факт - его эскадра была разгромлена. "Энтерпрайз", "Хорнет" и "Йорктаун" хотя и могли поддерживать нормальный ход, но имели повреждения различной тяжести, а главное - принимать и выпускать самолеты мог только "Энтерпрайз". Боеспособны были и два эскортника. Но ни на них, ни на "Энтерпрайзе" больше не было истребителей. Боеприпасы к зенитным орудиям также были на исходе, да и число действующих орудий сильно сократилось (хотя бы по причине потери кораблей, на которых эти орудия стояли), так что огневая мощь эскадры резко снизилась. Проанализировав свое положение, Флетчер пришел к неутешительному выводу - если атака повторится, от его эскадры мало что останется. Но атака не повторялась, и Флетчер подумал было, что судьба повернулась к нему лицом, и шанс спасти эскадру еще не потерян... Увы, он заблуждался - казнь была отсрочена, но не отменена. А отсрочка возникла отнюдь не из милосердия японцев. Ее причиной стала эскадра Хэлси...
Глава 2.
Часть третья.
...Адмирал Хэлси, следуя своему плану, "переночевал" на рейде базы "Новая Британия". Для его эскадры ночь прошла в целом спокойно, только на поврежденных линкорах шли работы по минимизации последствий атаки крейсеров Хары. Макартур, взбешенный ошибками Хэлси, не счел нужным ставить его в известность о нападении на Лаэ, а возможно и просто забыл в горячке сделать это, и адмирал начал спокойно действовать, как решил накануне. С рассветом эскадра снялась с якорей и взяла курс на Лаэ. Уже выйдя в море, Хэлси счел нужным связаться с базой и предупредить о своем визите, чтобы ремонтники были готовы, и для линкоров освободили подходящие им стоянки, если таковые окажутся вдруг заняты. К его удивлению, связи с базой не было. За то из Вевака, куда "адресовались" по причине отсутствия связи с Лаэ, пришло сообщение, потрясшее Хэлси: "База Лаэ предположительно захвачена неизвестными силами неприятеля". Хэлси, хоть и не был гением, быстро сложил два плюс два и понял, каким именно "неприятелем" была захвачена база. Значит, "этот идиот Макартур" надоумил тупо сопровождать японский армейский конвой, а отнюдь не силы эвакуации. И это вместо того, чтобы отправить джапов кормить рыб, что его эскадра давно могла с легкостью сделать! Понял Хэлси и то, что у него есть шанс хоть как-то загладить свою вину - транспорты наверняка еще разгружены не полностью, если он нападет на Лаэ, то сможет легко потопить их прямо на рейде, а если повезет, и силы прикрытия окажутся там же, то и их тоже. А заодно и обстрелять базу, выведя ее из строя и уничтожив по возможности портовые склады. Тогда джапы окажутся в ловушке - кругом союзные войска, у них же ни транспортов, чтобы удрать, не припасов, чтобы сражаться. Главное - успеть, пока они не обосновались на базе и не ввели в строй аэродром, появление на котором бомбардировщиков сразу сделает атаку базы опасной. Некоторое время адмирал колебался, тащить ли с собой "инвалидов", но счел, что опасность для них минимальна, а их орудия весьма пригодятся при обстреле базы, и все его подразделение продолжило идти курсом на Лаэ [аффтар понимает, что ни один адмирал в здравом уме так бы не поступил, но АИ здравым умом "не страдает" и битые корабли таскает в эскадре, пока их не утопят, пришлось сочинить такую гнилую отмазу]. Известие о тяжелых потерях при атаке на Соронг распалило Хэлси еще больше, и его желание отомстить ненавистным джапам стало только сильнее. Базовых бомбардировщиков из Соронга Хэлси не боялся - база в Лаэ находилась вне пределов их досягаемости, к тому же адмирал не сомневался, что атака на авианосцы должна была дорого обойтись японцам, и их сил после нее едва ли могло хватить для атаки его эскадры...
...Крейсеры адмирала Хары прибыли в Рабаул глубокой ночью. Адмирал ни за что не стал бы рисковать заходом в базу, но он вынужден был это сделать. Крейсеры в ходе ночной атаки и бегства на полном ходу сожгли слишком много топлива, и остатков едва ли могло хватить дойти до Соронга, где можно было бы пополнить его запас. Хара знал, что отчаянно рискует, и что топлива на базе в Рабауле почти нет, но это была единственная возможность избежать незавидной участи остаться без топлива в водах, контролируемых врагом. В Рабауле появлением крейсеров Хары были очень удивлены - корабли Императорского флота давно не рисковали прорваться на блокированную базу. Командующий гарнизоном базы генерал-лейтенант Эндо на требование выдать топливо долго сопротивлялся, уверяя, что его и самой базе то не хватает, но Хара соврал, что выполняет секретную миссию по приказу самого Императора, и это возымело действие - все оставшееся на базе топливо было отдано его крейсерам. Пока шел прием топлива, Эндо спросил Хару:
- Скажите на чистоту, адмирал, у нас еще есть шанс, или нас оставили тут умирать?
Хара на мгновение задумался, и ответил:
- Я знаю, генерал, сейчас вам кажется, что положение безнадежно. Но времена меняются, проходит зима, сакура вновь начинает цвести. Большего я не имею права сказать.
Генерал тяжело вздохнул - слова Хары, хоть и не дали ясного ответа, но зажгли в его сердце слабый пока лучик надежды...
Крейсеры, приняв топливо, поспешно вышли в море - важно было еще до рассвета выйти из зоны действия базовой авиации врага. Хара решил идти вдоль побережья Гвинеи, надеясь проскочить к Соронгу. Он не знал, какова судьба конвоя (Одзава соблюдал строгое радиомолчание), но не сомневался, что американцы охотятся за транспортами, и наверняка их корабли где-то поблизости. Оставалось уповать лишь на скорость хода и удачу...
...Хэлси, подозревая, что эскорт конвоя может попытаться уйти до разгрузки транспортов, приказал постоянно держать в воздухе разведывательные самолеты. Второй раз дать врагу уйти он не мог себе позволить. И вскоре пришло сообщение об обнаружении четырех тяжелых крейсеров врага. Они были далеко, на пределе дальности полета разведчиков, курс удалось определить лишь примерно. Хэлси не сомневался - это те самые крейсеры, которые атаковали его ночью, и приказал передать координаты базовой авиации в надежде, что с наглыми джапами наконец разделаются. Сам гнаться за ними Хэлси, естественно, не стал. Он и не подозревал, что обнаружив крейсеры Хары, снова нажил себе крупные неприятности...
...Когда Харе доложили о появлении разведчика, адмирал понял, что у него на "хвосте", по-видимому, одно из соединений, преследующих конвой. Поднимать разведывательный самолет он не стал - эта задержка была бы на руку врагу. Но, поскольку по расчетам Хары Одзава уже должен был достичь Айтапе, адмирал решился нарушить приказ о радиомолчании и сообщить командующему эскортом о предполагаемом местоположении преследователей (естественно, весьма примерно, лишь на основании данных о направлении, в котором ушел разведчик, и радиусе действия самолетов этого типа). К своему удивлению, Хара получил ответ с приказом немедленно установить местоположение, состав и курс сил неприятеля. Пришлось развернуться навстречу врагу и катапультировать гидросамолеты. Разведка прошла успешно, доклад Хару не удивил - это была та самая эскадра, которая преследовала конвой и которую он атаковал. Шли корабли неприятеля курсом на Лаэ. Задача была выполнена, и Хара, отправив соответствующее сообщение, думал, что ему разрешат наконец "унести ноги" из этих опасных вод, но ответ Одзавы исключал такие действия - приказано было, не вступая в боесоприкосновение, продолжать наблюдение и регулярно докладывать о положении сил врага...
...Получив сообщение от Хары, Одзава сразу понял, какая смертельная опасность нависла над транспортами и десантом в Лаэ. И вспомнил свое обещание Нисио о том, что обеспечит поддержку с воздуха. Адмирал знал об идущей битве с флотом врага, и понимал, что сейчас каждый самолет на счету. Но понимал он также и стратегическую важность базы в Лаэ - контроль над ней позволял восстановить снабжение Рабаула и вновь создать угрозу американским базам на Новой Британии и Гвадалканале. Действовать надо было немедленно. И Одзава обратился в штаб базы "Соронг" с требованием оказать воздушную поддержку базе "Лаэ" путем атаки с воздуха обнаруженных сил врага. В штабе, естественно, началась свара. Большинство командиров считало целесообразным провести еще одну атаку против авианосного флота, чтобы добить поврежденные корабли и по возможности полностью уничтожить все авианосцы. Дивизии, участвовавшие в первых налетах, понесли большие потери и для нового удара были не вполне готовы. Третья волна еще была в воздухе, возвращаясь после нанесения удара. Оставалось только одно соединение, способное немедленно нанести удар - первая воздушная армия, остававшаяся в резерве. Она же была единственным соединением, способным из Соронга "достать" район Лаэ, и то при условии возможности на обратном пути сесть на эту базу для дозаправки. После недолгих споров, командующий первой воздушной армией Гэнда Минору решился обратиться за решением проблемы к человеку, чье мнение нельзя было оспорить - к командующему Объединенным флотом Ямамото Исороку. Хотя Ямамото запретил выходить с ним на связь, кроме экстренных случаев, Гэнда решился - случай был именно экстренным. Получив радиограмму из Соронга, Ямамото было заколебался - отпускать вражеские авианосцы он считал недопустимым, но столь же недопустим был и разгром базы в Лаэ. Решение пришло само собой - очередной разведчик доложил, что до флота неприятеля уже менее 350км. Ямамото, мгновенно прикинув, что при таком раскладе самолеты Объединенного флота уже через несколько часов смогут начать атаку на авианосцы, приказал Гэнда немедленно бросить первую воздушную армию против линейных сил в зоне Лаэ...
...Уже несколько часов крейсеры Хары непрерывно маневрировали на траверзе Лаэ. Адмиралу суть задания была не вполне ясна - он не представлял, какими силами неприятель может быть атакован на таком удалении от Соронга, а его пребывание в этом районе становилось все более опасным. Группа американских базовых бомбардировщиков, предположительно с Новой Британии, уже бомбила крейсеры, и только исключительное мастерство команд и высокая скорость кораблей позволили избежать серьезных последствий. Адмирал не сомневался, что его в покое не оставят. И когда на горизонте показались идущие с Запада массы самолетов, Хара решил, что его эскадре приходит конец. Каково же было его удивление, когда адмирал узнал в приближающихся самолетах флотские "ишиккиро"! Он просто не мог поверить своим глазам - такого количества своих самолетов Хара не видел уже давно, их было не менее 300! Теперь адмиралу стало ясно, для чего его крейсеры рисковали отправиться кормить акул - его разведчики в итоге навели на врага эту армаду, которая, доворачивая на Северо-восток, шла теперь навстречу американской эскадре...
...Хэлси начал нервничать. То, что крейсеры не уходят из района, и при том регулярно высылают к его эскадре свои самолеты-разведчики, было для него необъяснимо. Воздушная разведка докладывала - других морских сил врага поблизости нет, самолетов на базах в Рабауле и Лаэ - тоже. Адмирал не мог понять, откуда еще может угрожать опасность. Сообщение о появлении на радаре вражеских самолетов потрясло Хэлси до глубины души - он просто не мог понять, откуда они могли появиться. Тем не менее, страшная угроза, вдруг возникшая ниоткуда, не была плодом воображения операторов РЛС, и надо было срочно принимать меры. Эскадра выстроилась в ордер ПВО. Увеличить ход до полного не позволяли "инвалиды", и Хэлси уже проклинал себя за то, что решил взять поврежденные корабли в поход, но изменить уже ничего было нельзя - осталось только убрать "инвалидов" вглубь боевого порядка и надеяться на мощь зенитного огня. Вражеские самолеты, вскоре показавшиеся в зоне видимости, разделились на две группы и стали со снижением расходиться, захватывая эскадру в клещи. По манере подготовки к атаке стало ясно, что случилось худшее, что могло быть - вся армада, на вид более 300 машин, состояла из торпедоносцев! Артиллерия открыла заградительный огонь - стреляло все, вплоть до орудий главного калибра. Хэлси с удовлетворением отметил, что огонь эффективен. И тем не менее, торпедоносцы, несмотря на потери, продолжали через огненный ад прорываться к целям и смогли выйти на дистанцию сброса торпед. Хэлси беспокоила, прежде всего, судьба "Нью Джерси" - он был поврежден достаточно серьезно, и новые попадания могли стать фатальными. И вдруг прямо над палубой его флагмана "Айова" один за другим пронеслись три торпедоносца. Один, пораженный зенитным огнем, рухнул в море справа по борту, два других стали уходить, набирая высоту. Адмирал невольно засмотрелся на самолеты, ожидая, что и их вот-вот свалят, и в этот момент "Айова" содрогнулся у него под ногами. Огромный фонтан воды поднялся с левого борта корабля и водопадом обрушился на палубу. Хэлси в ярости выругался - очевидно, в его эскадре становилось одним "инвалидом" больше... Атака закончилась, уцелевшие торпедоносцы взяли курс на Лаэ и вскоре скрылись из виду. Стрельба прекратилась, и пришло время оценить ущерб. Несмотря на невероятную мощь зенитного огня линкоров, он оказался значительным. Помимо "Айовы", торпеду получил "Вашингтон" и тяжелый крейсер "Уичита", в "Индиану" попало целых две, тяжелый крейсер "Сан Хуан", пораженный тремя торпедами, был явно обречен, один из эсминцев, потерял носовую часть и лишь чудом держался на плаву, другой попаданием по центру корпуса переломило пополам, и он затонул. Но главное, случилось то, чего Хэлси боялся больше всего. "Нью Джерси", окутанный огнем и дымом, потерял ход и быстро кренился на правый борт. Злополучный корабль, лишенный возможности полноценно маневрировать, получил 4 торпеды в правый борт, почти равномерно от носа до кормы, и одну в левый. Кроме того, в надстройку врезался сбитый "Бэтти" с несброшенной торпедой, что привело к потере связи и гибели большинства офицеров, включая капитана. Хэлси приказал принять все меры к спасению линкора, но вскоре стало ясно, что корабль обречен - он очень быстро принимал воду, при том, что восстановить выведенную из строя систему энергоснабжения было невозможно, и соответственно откачивать воду было просто нечем. Вдобавок, по той же причине нечем было тушить и пожар, а огонь быстро продвигался к погребам боезапаса орудий главного калибра. Затопить погреба было нельзя - корабль и так уже принял слишком много воды. И Хэлси вынужден был отдать единственно возможный приказ - спасать команду линкора. На фоне гибели новейшего линкора потеря крейсера и двух эсминцев выглядели малосущественной мелочью. А главное, атака на Лаэ теперь исключалась. Раз японцы уже ввели в строй аэродром, и используют его по крайней мере как аэродром "подскока", любой корабль без авиационного прикрытия в этой зоне теперь - не более чем мишень. Хэлси приказал доложить Нимицу об итогах боя и запросить указаний. Он уже отчетливо понимал, что ему за все ошибки светит трибунал, и надеялся только на то, что если повезет, удастся основную вину свалить на Макартура, и тогда, может быть, можно будет хоть достойно погибнуть в бою, командуя эсминцем. Приказ Нимица гласил "немедленно следовать в базу "Каролинские острова", и Хэлси, мысленно посылая проклятия в адрес Макартура и японцев, приказал ложиться на курс. К тому времени "Нью Джерси", завалившись на правый борт, лег на бок, и, сотрясаемый внутренними взрывами, ушел под воду...
...Командующий Объединенным флотом Ямамото Исороку с нетерпением ждал очередных данных разведки. Он давно мечтал, когда представится возможность отомстить американцам за унизительное поражение при Мидуэе, и теперь каждое донесение разведывательных самолетов приближало этот вожделенный момент. Новенькие "сюсеи" с бомбами и "тензаны" с торпедами уже были подняты на палубы и готовы в любой момент устремиться в бой. Главное было - успеть провести атаку до наступления темноты. Линкоры, существенно уступавшие авианосцам в скорости, тормозили эскадру, но Ямамото не хотел рисковать - в случае внезапной встречи с линейными силами противника авианосцы без прикрытия были бы обречены, а исключать наличия поблизости этих сил было нельзя. Хотя разведка их пока не обнаруживала, они могли появиться в любой момент, и наученный горьким опытом адмирал предпочитал действовать наверняка...
Авианосцы немедленно довернули против ветра, и ударные самолеты устремились в бой. По сравнению с теми силами, которые ранее атаковали злополучное соединение Флетчера, их было вроде бы мало: 48 пикировщиков, 34 торпедоносца и 36 истребителей. Но и американская эскадра сильно потеряла в боевой мощи, а главное - среди атакующих первых трех волн не было пикировщиков, а именно эти самолеты, как показывал опыт прошлых боев, были самыми страшными врагами авианосцев...
...Адмирал Флетчер стоял перед непростым выбором. Шансов на спасение "Лексингтона" уже практически не было, и эсминцы снимали с него уцелевших членов команды. Но "Уосп", вопреки страшным повреждениям, все не сдавался, и был хоть и призрачный, но шанс на его спасение. Конечно, в случае повторения атаки он был практически обречен, но Флетчер не без оснований на то надеялся, что силы японцев не бесконечны, и до наступления темноты новой атаки уже не будет. Требовалось решить, продолжать борьбу за спасение "Уоспа", или эвакуировав команду, добить его торпедами и уходить к Каролинским островам. Для принятия окончательного решения, Флетчер приказал поднять разведывательные самолеты и патрулировать южный и юго-западный сектора на максимально возможном удалении, чтобы заблаговременно обнаружить приближающихся японцев и иметь время для принятия мер, а пока продолжать борьбу за спасение "Уоспа"...
Шло время, на авианосце удалось по крайней мере на время взять под контроль пожары, контрзатоплениями выправить корабль, дать ход и даже довести его до вполне приличных в таком положении 12 узлов. Появилась надежда, что авианосец удастся спасти. И тут с разведывательного самолета поступило донесение об обнаружении японского авианосного флота! Флетчер не мог поверить в такую удачу. Ведь хотя его корабли и потеряли все истребители, ударные самолеты были целы и готовы к бою! Правда, поднять их мог только "Энтерпрайз", но и его авиагруппы было вполне достаточно, чтобы при благоприятном стечении обстоятельств потопить или хотя бы серьезно повредить японские авианосцы, тем самым сведя итог сражения к хоть как-то приемлемому результату! Авианосец развернулся носом к ветру, и ударная группа из 32 "хеллдайверов" и 14 "эвенджеров", под радостные крики экипажей кораблей, развернулась над эскадрой на Юго-запад и устремилась на встречу Объединенному флоту...