Этой ночью мне снится, как я падаю с огромной высоты. Ветер играет с моими волосами, холод сковывает лицо. Странное ощущение, будто я не валюсь вниз, а летаю. Как птица. Как свободный ворон. Но затем земля становится ближе. Я стараюсь не смотреть на нее. Разглядываю серое небо, тучи, едва заметные звезды, смазанные лица, тени. Но земля настигает меня. Вот. Уже совсем чуть-чуть. Ближе, ближе, и ближе.
Удар.
Я недоуменно раскрываю глаза и оказываюсь в своей комнате. Никакого неба, никакого ветра. Лишь я, мои ледяные руки и страх, к удивлению отсутствующий во сне. Сглатываю и сонно морщусь. Хочу повернуть голову в сторону часов, но тут же замираю, так как чувствую: шея практически не двигается. Она ноет, пульсирует, а главное, она горит, словно ее жарят на вертеле.
Испуганно скидываю ноги с кровати. Вновь ощущаю странную тяжесть, но все же через силу встаю. Иду к двери. Здесь совсем темно, мне не увидеть даже собственных рук, выставленных вперед, дабы избежать столкновения с чем-то тупым или тяжелым. Выхожу в коридор. Плетусь в направлении кухни, как вдруг загорается свет.
Резко прикрываю пальцами глаза, отскакиваю назад и думаю: мне конец. Если это родители - меня убьют.
Однако...
- Лия?
Убираю от лица руки.
- Ты чего встала? Иди, ложись обратно. - Астахов подбегает ко мне и хватает за талию, будто маленького ребенка. Затем тащит обратно в комнату. - Тебе нельзя подниматься.
- Что ты здесь делаешь? Который час?
- Не волнуйся. Твои родители на дежурстве. И сейчас, - парень смотрит на часы. - Сейчас половина четвертого.
Мы вновь оказываемся у меня. Астахов бережно помогает мне сесть, включает настольную лампу. Лучи освещают его усталое лицо, его темные брови и зеленые глаза.
- Ты так и не ответил. Уже ночь, а ты у меня дома.
- Естественно. Считаешь, я мог оставить тебя одну? - парень притрагивается теплыми пальцами к моей шее и вздыхает. - Что же ты натворила, а? Совсем из ума выжила. Предки убьют тебя. Точно убьют.
Морщусь, пытаясь вспомнить, что же вчера произошло. Ворон, ринг, Наташа... Мысли крутятся, смешиваются. Я недовольно прикусываю губу и неожиданно ощущаю горький вкус алкоголя. Поднимаю растерянный взгляд на Лешу и шепчу:
- Только не говори, что я вчера много выпила.
- Нет. Я так не скажу. - Облегченно выдыхаю, однако Астахов продолжает. - Ты напилась, как последняя алкоголичка, и ходила по мостовой, выкрикивая песню Курта Кобейна - повеяло юностью.
- Что?
- Потом упала вместе с Вороном в яму, ударилась шеей о деревянную балку. У тебя разболелась голова, и Дима дал какую-то таблетку, от которой тебя повело так жутко, что ты даже на ногах стоять не смогла. Я принес тебя домой. До двух ты просидела в туалете. В половину третьего отрубилась, развалившись в коридоре. Карина помогла мне: убрала остатки рвоты на толчке, а я отнес тебя в кровать. Конец истории.
Я молчу. Мне жутко стыдно, и от этого щеки становятся горячими, красными. Неуверенно чешу шеи и тяну:
- Ты не должен был...
- Должен, - перебивает меня Леша. - Я должен был позаботиться о тебе. Но что вышло? Ты подралась, разбила себе нос, ударилась шеей, напилась. Господи, Лия. Ты совсем меня не слушала. Совсем.
- Прости. Я переборщила вчера, и мне жутко неудобно.
- Не волнуйся за меня. Я переживу - куда денусь. Но вот что ты скажешь своим родителям? Посмотри в зеркало. - Астахов поднимается, включает свет в комнате и указывает на мое отражение. - Посмотри! У тебя вид, словно..., словно вчера ты побывала в борделе, после чего тебя избила свора отморозков на улице.
Я замираю и испуганно расширяю глаза, так как вижу напухшее, красно-синее лицо с гематомой на носу и царапинами на подбородке. Ниже маленький бугор: практически черный отек, покрывающий правую часть шеи. Он длинный, широкий, безобразный. Так и бросается в глаза.
- Черт подери, - выдыхаю я, ошеломленно щупая пальцами щеки. - Боже мой, что же мне теперь делать? Господи! - Подрываюсь. Неуклюже подпрыгиваю к зеркалу, спотыкаюсь и врезаюсь в него ладонями. Астахов пытается поддержать меня, но я откидываю его руки. С глазами полными ужаса разглядываю свое отражение и мычу, будто отсталый шизофреник. - О, нет. Как же мне завтра идти в школу? Как встретиться с родителями? Черт. Черт!
- Допустим, завтра ты не будешь такой же опухшей. Синяки станут желтоватыми. Но нос, и шея... Это никак не скрыть, не спрятать.
- Я замотаю шею шарфом.
- А нос?
- Нос? - прикусываю губу и растерянно откидываю назад голову. - Скажу, что мне попали по нему баскетбольным мячом.
- Но кто? Кто согласится взять на себя вину? Твой отец убьет этого несчастного, когда узнает. Сорвет кожу. Живьем. Ты это понимаешь?
- А что я могу? Признаться? Нет. Это точно не вариант.
- Тогда что?
- Итак, - выдыхаю и сгорбленно хватаюсь рукой за живот: он ужасно болит, словно Парфенова до сих пор бьет по нему кулаками. - Завтра я поеду в школу как можно раньше. Родители не успеют меня увидеть. Там объявлюсь только к последнему уроку, к физкультуре. Устрою сцену, скажу, что в меня попал мяч. Прямо в нос.
- Отлично. А когда тебя спросят: кто это сделал - что ты ответишь? М? - Леша саркастически усмехается. - Человек-невидимка?
Я думаю недолго. Мысль сама прилетает в голову и оседает там, как самый реальный способ обвести всех вокруг пальца.
- Ты.
- Что?
- Ты.
- Я не понимаю, - Астахов недоуменно вскидывает правую бровь. - Что ты имеешь в виду, Лия? Я..., я не верю своим ушам!
- Мой папа не станет ругаться с тобой. Ситуация вполне возможная: на физкультуре часто кому-то попадает.
- С ума сошла? Не втягивай меня, ясно? Хочешь, чтобы твой отец посадил меня на кол? Удушил? Сжег?
- Прекрати, пожалуйста. Я же должна что-то придумать. И это единственный вариант.
- Господи, - Леша вытирает руками сонное лицо и зло морщится. - Но как же шея? Забыла о том, что там у тебя притаился гигантский бугор?
- Не такой уж он и гигантский, - обижено бурчу я и опускаю взгляд ниже. Мда. Влипла я по самое не хочу. - Прикрою рану шарфом. Как и планировала.
- Полное безумие! Считаешь, что-то выйдет из этого абсурда?
- Ну, а что ты предлагаешь? Да, вчера я вела себя как идиотка, но теперь-то что делать? Синяк не пройдет, и если я покаюсь - нос не станет прежним. Надо выход придумать, а не разглагольствовать о том, что ситуация - дерьмо. Чего ты обстановку нагнетаешь, м? И так плохо. Посмотри на меня, - указываю на напухшие глаза, щеки, подбородок и издаю нечто, напоминающее рык собаки. - Видишь же, как паршиво и без твоих нравоучений.
- Ладно, ладно. Но мне все равно не нравится твой план. Звучит по-идиотски.
- Предложи получше.
Астахов громко выдыхает и вытирает руками уставшее лицо. Затем садится на кровать, поднимает на меня грустный убитый взгляд и шепчет:
- Пообещай мне больше так не делать. Пожалуйста. Я вчера чуть с ума не сошел.
- Прости, - медленно плетусь к парню. Присаживаюсь рядом. - Правда, я переборщила.
- И что с тобой случилось на ринге? Ты чертовски меня напугала.
- Когда именно? Когда теряла сознание или когда вырубила Парфенову?
- В обоих случаях.
- Мне и самой было страшно. - Я поджимаю губы, и ловлю себя на мысли, что нагло вру. Да, я испугалась вначале, но затем... Затем избивать Машу было даже приятно. От этих мыслей мне становится жутко жарко. Стыдливо опускаю взгляд в пол.
- Что такое?
- М? - нервно усмехаюсь. - Ничего. Просто задумалась. Я..., - болезненно сутулюсь и шепчу. - Вчера я повела себя дико. Мне жутко неудобно. Еще и Карина все видела. Кошмар.
- Ладно, - Астахов приобнимает меня и кладет голову на плечо. - Справимся. Бывало и похуже.
- Да? Ох. Я идиотка.
- Не без этого...
Отстраняюсь, но Леша только улыбается и крепче прижимает меня к себе.
- Все, все. Я пошутил.
- Смотри! А то я ведь теперь Кобра. Со мной шутки плохи.
- Не забывай, кто твой учитель, малышка.
- Когда-нибудь я и тебя сумею одолеть. - Коварно улыбаюсь. - Можешь не сомневаться.
Идти в школу с разбитым носом - гнилое дело. Я думала, что смогу тайком пробраться на физкультуру. Но нет. Сейчас я понимаю, насколько тухлой была затея стать невидимкой: с гематомой на лице и на шее, пусть и прикрытой шарфом, это просто идиотизм.
Едва я касаюсь носком ботинок порога, как тут же встречаю всех, кого никогда раньше и не встречала. Смешно, не правда ли? Я вижу Вову Ситкова рядом с раздевалкой. Благо, он нормальный парень. Вряд ли побежит всем рассказывать о том, что заметил меня избитую и хромую. Но затем на пути мне попадается Трубецкая, а это уже плохо. Очень плохо.
- Боже мой, - кричит она и прикрывает полноватыми руками лицо. - Что стряслось, Лия?
И тут как-то становится не по себе, ведь до физкультуры я еще не успела дойти. Но почему-то данная мысль возникает в голове гораздо позже слов, вылетевших изо рта.
- Физра.
Морщусь. Понимаю, насколько тупо выгляжу и поджимаю губы.
- Серьезно? - Маринка задумчиво хмурится. - Но, когда ты успела? И почему тебя не было на предыдущих уроках?
- Вот! - я взмахиваю рукой, чем немного пугаю девушку. - Я как раз с физкультуры. Решила там немного побегать.
Неожиданно Трубецкая улыбается, причем так, будто только что выиграла в лотерею. Она начинает покачивать головой, смотрит на меня как-то странно, а затем с видом вполне разумного человека шепчет:
- Да, ладно тебе. Не нужно скрывать. Я все поняла.
- Серьезно? - Недоверчиво вскидываю брови и сканирую довольное лицо одноклассницы. Что у нее на уме? Мне даже становится интересно. Я пожимаю плечами. - Так, и что же ты поняла?
- Хватит тебе, Лия. Все предельно ясно! Только идиот не додумается.
- Ну? - Жду, когда Марина ответит, а она специально интригует, словно действительно умеет это делать. По правде говоря, пока что Трубецкая лишь того добилась, что я хочу ее ударить. Собираюсь что-нибудь сказать, потому что возникает ощущение, будто Маринка зависла, но тут внезапно она отмирает и говорит:
- Когда вы уже успели подраться, а главное: что она тебе такое сделала?
- Кто?
- Как кто? - Трубецкая цокает. - У новенькой на лице похожие синяки! Ходит сегодня какая-то косая, садится медленно, едва ли не скрипит. Твоих ведь рук дело, да? И не надо скрывать. Я и так все понимаю. В конце концов...
- Новенькая? - перебиваю и усмехаюсь. - Тоже с синяками?
- Ой, ну хватит. Сама ведь их ей наставила. Хотя Кира тоже постаралась... У тебя нос напухший, просто кошмар.
- Стой, стой, стой. Ты серьезно?
- Еще как. Демидова по коридорам ходит, шатается. Видно, что на днях хорошенько с кем-то поцапалась. - Маринка пискляво смеется, а затем восклицает. - Рассказывай! Все рассказывай! Я хочу знать каждую деталь. Почему вы подрались? Что новенькая тебе сделала? Она нарывалась? Обидела тебя?
- Полегче, - брезгливо смотрю на одноклассницу. Неужели она забыла, что со мной подобные фокусы не пройдут? - Пока, Марин.
- Но...
- Увидимся.
Не думаю, что мы увидимся: Маринка освобождена от физкультуры.
Отхожу от Трубецкой и, улыбаясь, плетусь по коридору. Новенькую избили? О, да. Кто-то прочел мои мысли и выбил из нее всю уверенность в себе, всю ее надменность! Не терпится увидеть эту Демидову разукрашенную синяками. Наверняка теперь она выглядит не так уж и красиво.
Злорадствую, иду в сторону спортивного зала, надеюсь встретить там Лешу и рассказать ему все подробности данного совпадения, как вдруг натыкаюсь на свою классную руководительницу. Неуклюже прирастаю к линолеуму, хочу нагло развернуться и убежать, однако не успеваю. Вероника Петровна замечает меня.
- Лия? Бронская? - она бодро идет в мою сторону.
Я разочарованно поникаю и хмурюсь. Отлично, только этого мне не хватало.
- Здравствуйте.
- Почему не была сегодня на алгебре? Хотя, - осмотрев мое лицо, учительница неодобрительно кивает. - Хотя я вижу почему.
- Да, нет. Это здесь не причем.
- А что причем? У тебя есть объяснения? Прогуляла мой урок, стоишь избитая...
- Я не избитая. Это несчастный случай. - Выдавливаю из себя широкую улыбку, и тут же прячу ее, так как замечаю на лице Вероники Петровны жалость. Или это был ужас... Видимо, лучше не улыбаться, когда у тебя разбит нос, не пытаться выглядеть нормально. Ко всему прочему, это больно. - В общем, я все могу объяснить.
- Так, объясни.
- Дело в том, что я не пришла на алгебру, потому что утром ездила с мамой в больницу. А нос у меня разбит из-за того..., - вижу, как учительница заглядывает мне за спину, но продолжаю. - Из-за того, что один парень случайно попал в него баскетбольным мячом. Я уже рассказала родителям, и...
- Баскетбольным мечом? - все еще не смотря на меня, спрашивает Вероника Петровна, а затем обращается явно к кому-то другому. - Подойдешь?
Непроизвольно оборачиваюсь и, едва не сдерживаюсь смеха: к нам плетется Кира Демидова с огромным синяком под глазом. Девушка лениво переставляет ноги, старается не встречаться взглядом с учительницей, правда, затем она замечает меня, точней мой разбитый нос, и громко усмехается.
- Вот это да.
- Девушки! - грозно восклицает Вероника Петровна. - Как это понимать? Драки запрещены как в школе, так и за ее пределами!
- Что? - вновь поворачиваюсь к классному руководителю и фыркаю. Кажется, ей пересадили мозг Маринки. - Мы не дрались.
- А что вы делали?
- Мне попали мячом на физкультуре, - как ни в чем не бывало, протягивает Кира, и я тут же смиряю ее недовольным взглядом. Это мое оправдание!
- И тебе? Может, это был один и тот же человек? Маньяк-баскетболист? М?
Фу! Противно, когда шутит учитель. Я морщусь, а затем выдыхаю:
- Мы не дрались. Зачем? Разве я похожа на сумасшедшую?
- Нам ни к чему проблемы, - легкомысленно добавляет Демидова. - Мы и знать-то друг друга, не знаем.
- Разберетесь в кабинете у директора.
- Что? - лениво переспрашиваю я и поникаю. - Зачем, Вероника Петровна? Мы говорим вам правду. Никто ни с кем не дрался.
- Вам нечего бояться, если это так.
Цокаю. Замечаю, как Кира недовольно складывает на груди руки, и пожимаю плечами: мол, придется идти. Та не сопротивляется. Откидывает назад шикарные, золотистые волосы и выдыхает:
- Отлично.
Мы плетемся за учительницей обе побитые, обе медленные. Я бы рассмеялась, если бы данная ситуация не происходила со мной. Но нет. Шаркая ботинками, именно я иду к кабинету директора, и именно я даже не представляю, что сейчас будет.
- Так что, скажем? - прерывает тишину Демидова. - Мне ни к чему в начале года проблемы. Я вообще новенькая.
- Я не новенькая, но поверь: и мне проблемы не очень-то и нужны.
- Так какие будут предложения?
- Если директор действительно решит, что мы подрались, нам не избежать дополнительных работ. Придется несколько недель ухаживать за родной школой.
- У меня нет времени на благотворительность, - Кира рычит. - Ну, что за бред? Влипла в неприятности в самый неподходящий момент.
Будто бывает подходящий.
- Надо придумать что-то, - я задумчиво морщусь. - Что-то такое, за что нас не отчитают.
- И что же? У тебя разбит нос, на шее огромная гематома...
- На шее? - опускаю взгляд и хватаюсь пальцами за шарф. Он на месте. - Откуда узнала?
- Господи, ну кто ходит по помещению в таком шарфе? Он зимний, не так ли? Обычно похожие надевают или для того, чтобы скрыть огромный засос, или для того, чтобы скрыть внеплановые побои. Я ведь не дура, Бронская. Не слепая. - Демидова цокает и, наблюдая за учительницей, протягивает. - Ну, куда она так бежит? Надеется, побить мировой рекорд по спортивной ходьбе?
- Поверь, Веронике Петровне абсолютно все равно на то, что с нами случилось. Ей главное сбагрить нас, снять камень с души.
- Отлично. Попали на самого заинтересованного учителя.
Я усмехаюсь.
- Есть, конечно, учителя и похуже. Но тут нам и, правда, несказанно повезло.
- Победители по жизни. - Демидова корчится от боли и взвывает. - Ужас! Ребро болит. Дышать вообще не могу. - Смотрит на меня. - Ну, а с тобой что? Пыталась разузнать о ком-то всю его подноготную? Что ж, как шпион, ты так себе.
- Почти угадала. - Неожиданно я понимаю, что мы практически дошли до кабинета директора и восклицаю. - Нужно скорее что-то придумать. Мы уже на месте.
- Ох, что же..., что же выдумать. - Кира прикусывает губу и оглядывается. Думает, думает, а затем вдруг смеется. - Точно!
- Что?
- Скажем, что нас избили какие-то парни.
- Парни?
- Ну, да. Объясним, что мы нарвались на неприятности. Пошли в клуб, наткнулись на свору странных азербайджанцев...
Я смеюсь и приподнимаю руки:
- Никаких азербайджанцев. Но вообще, идея неплохая. Правда, мы только что сказали Веронике Петровне, что не общаемся друг с другом.
- Ой, да ладно. Не думаю, что она вообще что-то услышала.
- Какой клуб?
- Черная кошка.
Киваю.
- Сколько было парней?
- Двое. Вечером?
- Лучше, ближе к ночи. Часам к двум. Мы вышли подышать свежим воздухом и встретились около черного входа с двумя парнями. Имен не знаем, - я облизываю губы и увлеченно смотрю на блондинку. - Пусть один будет брюнет.
- И второй тоже. Люблю темненьких.
- Отлично. Ты вырвалась, позвала на помощь охранника из клуба.
- Ага. И мы решили не болтать об этом, чтобы не нарваться на большие неприятности.
- Что ж, отличный план, - я улыбаюсь, но затем чувствую колики в носу и корчусь. Господи, ну что за кошмар.
- Не хуже, чем тебе. - Выпрямляюсь, а затем вдруг непроизвольно отрезаю. - Тот, кто оставил тебе фингал - просто скотина. Бить по лицу низко.
- Аналогично. - Демидова устало выдыхает. - Что ж, теперь осталось хорошо отыграть свои роли. Признаться, мне даже это нравится.
- Что нравится?
- Ну, то, что мы придумали. Такой адреналин!
Кира заходит в кабинет первой. Я иду следом. Рассматриваю худую спину, ровные плечи и внезапно осознаю, что, наконец, нашла настолько похожего на себя человека, что это в некотором роде даже пугает.
Странно.
Не думала, что кто-то еще способен испытывать нечто похожее.
Мы выходим из кабинета директора через пятнадцать минут. Разговор не был долгим, но зато он был самым лучшим разговором за всю мою жизнь. Притворяться той, кем не являешься безумно весело! А главное, мы с Кирой так хорошо вжились в свои роли, что я сама чуть не поверила в правдивость наших слов. Демидова даже пустила слезу, рассказывая о том, как вырвалась и побежала просить помощь у охранника. И я была поражена. Поражена ею, ее игрой, ее жестами. Поражена ее искренностью.
Директор хотел обратиться в полицию. Мы отговорили. Мы - шестнадцатилетние подростки, отговорили взрослого мужчину даже звонить нашим родителям. Как? Как такое вышло?
Смотрю на Киру с восхищением. Она покорила меня своей дерзостью, своим бесстрашием, и я действительно забыла о прошлых обидах. Тут же.
- Вот это да, - восклицает блондинка, когда мы закрываем за собой дверь. - Просто не верится!
- Ты сумасшедшая, - протягиваю я. - Правда! Еще хуже, чем я.
- Лия? - Оборачиваюсь и вижу на скамейке Астахова. Он подрывается, бежит ко мне и взволнованно спрашивает. - Все в порядке? Что ты делала у директора?
- Все, хорошо. Не беспокойся. - Приобнимаю парня. - А, это Кира Демидова. - Указываю на новую знакомую и, не смотря на колики в носу, улыбаюсь. - Девушка-монстр.
- Кира?
- Да. А ты?
- Леша. Из параллельного класса. Смотрю, у тебя тоже боевые шрамы?
Я сильно сжимаю локоть парня, давая тому понять, что не рассказывала Демидовой об истинной причине своих гематом, и отрезаю:
- Да, это нас сегодня и свело.
- Боже, как повезло, - Кира сутулится, но все же выдавливает улыбку. - Никаких дополнительных работ. Это значит, что..., - смотрит на часы. - Значит, что мне уже пора. Было приятно познакомиться с тобой, Лия. Рада, что ты опровергла мое первое впечатление.
- Аналогично.
Демидова машет худой рукой, усмехается и быстрым шагом направляется к раздевалке. Учитывая, что каждое движение дается ей с трудом, данный напор удивляет. Я задумчиво прищуриваюсь:
- Она что-то скрывает.
- Как и ты.
- Да. Но свои секреты я и так знаю. Узнать бы ее.
- Ты расскажешь, что произошло? Почему не ждала меня около раздевалки?
- Расскажу, только..., - киваю в сторону Демидовой. - Только давай за ней проследим.
- Что? Оу, Лия. Зачем?
- Леш, не спорь. Мне кажется, Кира скрывает что-то очень заманчивое, потому что такие люди, как она не имеют неинтересных тайн.
- Неужели подобная причина действительно оправдывает твое поведение и желание влезть в чужую жизнь? Это неправильно. - Астахов хмурится. - Ты бы не пропустила такое мимо ушей. Разобралась.
- Поверь, блондинка поймет мое стремление разгадать ее секреты. Если я не ошибаюсь, она очень сильно похожа на меня. Пойдем. - Беру Лешу за руку и тяну за собой. - Мы ничего не потеряем.
- Кроме своей совести.
Остаток пути я только бурчу. Не могу избавиться от вечных нравоучений Астахова и поэтому просто смиренно их выслушиваю. К тому же, не смотря на сопротивление, Леша выполняет все, что я его прошу сделать. Мы едем ровно за автобусом, в котором сидит Кира, не отстаем ни на секунду. Собственно, именно поэтому где-то через двадцать пять минут мы оказываемся около заброшенного парка аттракционов.
- Что она здесь забыла? - сухо интересуется Астахов и глушит мотор. - Людей здесь мало. Практически никто больше не ездит в эту часть города.
- Странно. Может, мы не заметили, как она вышла на другой остановке?
- Нет. Я так не думаю.
- Тогда давай пройдемся.
- Но вдруг она нас заметит?
- Не заметит. Леш, - я закатываю глаза и открываю дверь. - Хватит ныть. Пойдем, исследуем тут все. Ведь не зря Кира сюда спешила.
Парень цокает, но все же выбирается из салона. Закрывает машину и, пока я осматриваю высокие ворота, протягивает:
- Из-за тебя у нас будут проблемы.
- И, слава богу, иначе жить было бы совсем грустно.
Мы бредем по парку. Адреналин просто зашкаливает, словно я собираюсь сигануть с крыши, или броситься под машину, и мне это так нравится, что я растягиваю губы в кривой улыбке. Прекрасное ощущение. Наркотик. Не испытывать его, значит позабыть вкус жизни.
Через несколько минут нам открывается вид на аттракционы. Я цепляюсь за руку Астахова и шепчу:
- Чувствуешь?
- Что?
- У меня сердце сейчас из груди вырвется.
- Так, может, стоит уйти?
Я грустно смотрю на Лешу и вздыхаю. Он совсем меня не понимает. Абсолютно. Астахов замечательный, прекрасный человек, но он никогда не станет частью меня, потому что он никогда не поймет того, что я чувствую.
Неожиданно по парку разносится гул толпы, едва уловимый. Я хмурюсь, смотрю вперед и непроизвольно задерживаю дыхание. Вот-вот нам откроется вид на нечто невообразимое, я ощущаю приближение безумства всеми клетками своего тела. Я чувствую это.
- Лия, - тихо тянет Леша. - Там целая толпа...
Слежу за взглядом Астахова, встаю на носочки и вдруг вижу возле колеса обозрения несколько десятков человек. Все они одеты в темную одежду. Все они кричат, поют что-то. Я неожиданно улавливаю запах алкоголя и усмехаюсь: видимо, не только я тяготею к опьяняющей жидкости.
Начинаю идти быстрей. Отпускаю руку Леши и, пригнувшись, прячусь за дерево. Увлеченно наблюдаю за подростками, за их жестами, их движениями, и внезапно замечаю среди них Киру. Она стоит рядом с каким-то высоким темноволосым парнем, улыбается ему, а у меня вдруг возникает ощущение, словно его лицо мне знакомо. Но откуда?
- Лия, - Астахов оказывается сзади и отрезает. - Пойдем отсюда. Кажется, эти ребята собрали нечто на подобии семьи, только в этой части города.
- Нельзя собраться нечто на подобии семьи, - недовольно отрезаю я. - Это идея Ворона.
- Он что, запатентовал ее? Люди могут делать все, что им заблагорассудится.
- Да, но это неправильно. Странно как-то. - Продолжаю следить за толпой. Вижу, как высокий темноволосый парень и огненно-рыжая девушка поднимаются на будку, где раньше продавали билеты. Незнакомец говорит что-то, но мне его не услышать. - Надо подобраться ближе.
- Что? - Астахов совсем недоволен. - Издеваешься надо мной? Ты же пообещала, что будешь прислушиваться к моим словам.
- Да, но только тогда, когда это касается сумасбродства. А что сейчас я делаю плохого? Ничего.
- Вдруг эта свора не будет рада шпионам?
- Чего нам бояться? Ты отлично дерешься, я - Кобра. - Усмехаюсь. На самом деле, я отлично понимаю, что в подобном поединке нам не выстоять, но бежать - не в моей природе. Раз уж я здесь, я должна узнать больше. - Не волнуйся. Я осторожно.
Слышу, как Астахов тяжело выдыхает, и медленно крадусь вперед. Прячусь за деревьями, затем оказываюсь за стеной зеркальной комнаты. Отлично. Отсюда я могу слышать все, что говорит темноволосый парень, а он, кажется, толкает речь. Усмехаюсь, но вовремя закрываю руками рот. Не хватало бы еще себя так глупо выдать.
- Ну, что стая? - орет незнакомец. - Вы готовы продолжить инициацию? - Толпа одобрительно кричит, а я морщусь: стая? Инициация? - Сегодня новички должны пройти четвертое испытание. Предпоследнее. Чувствуете, как близка ваша свобода? - люди вновь бешено орут, а я все пытаюсь вспомнить, где же я видела это лицо? - Отлично! Тогда не будем терять времени. У всех ровно десять минут на то, чтобы собраться около входа. Ясно? - В руках у незнакомца, словно по волшебству, появляется секундомер. - Не опаздываете, иначе...
Он недоговаривает, но почему-то мне кажется, что ничего хорошего опоздавшим ждать не стоит.
Я отстраняюсь от стены и задумчиво складываю на груди руки. Что здесь вообще происходит? Не знаю, радоваться ли мне, что некая стая образовалась практически рядом с моим домом, или злится, что она создана чисто по образу и подобию нашей семьи. Хмурюсь. Нужно рассказать об этом Ворону. Интересно, что он скажет? Разгневается из-за появления соперников? Или же наоборот, обрадуется единомышленникам, союзникам?
Бред.
Теперь ясно, откуда синяки у Киры. Видимо, она новичок и проходит инициацию. Идиотизм, конечно. Бороться за место в коллективе - что за средневековье? Примкнуть может каждый, разве не так?
Вновь смотрю на будку и вдруг вижу на ней уже нового парня. Он сидит на краю, следит за тем, как толпа движется к выходу. Контролирует ее. Я невольно засматриваюсь на его черный плащ, сжатую в руках дымящуюся сигарету. У незнакомца угольные волосы, неуклюжая стрижка. Глаза темное, но даже с такого расстояния я замечаю в них какую-то грусть, возможно, разочарование. Приподнимаю брови и делаю шаг вперед. Странно. Почему в таком сумасшедшем, безумном месте находится такой одинокий человек? Может, что-то случилось, поэтому он так растерян?
Неожиданно незнакомец поворачивает голову ровно в мою сторону, и от страха я резко прячусь за стену. Расширяю глаза и буквально чувствую, как новые шары с адреналином подкатывают к горлу. Пытаюсь отдышаться, хотя я вовсе и не бежала, чтобы так часто хватать губами воздух, хочу выглянуть, вновь посмотреть на этого парня, но тут кто-то хватает меня за руку и тянет на себя. Оборачиваюсь.
- Быстрее, - тянет Леша. - Мы должны успеть уехать до того, как толпа доберется до выхода.
Я киваю, потому что знаю: он прав. Однако все равно смотрю назад, будто жду, что незнакомец решит проверить место за стеной зеркальной комнаты. Но этого не происходит. Когда мы с Астаховым подпольными путями добираемся до машины, стая еще не стоит у входа. Не знаю почему, но смотрю на часы. Десять минут не прошло. Усмехаюсь и запрыгиваю в салон.
Что это было?
Стая? Инициация? Загадочный предводитель. А тот странный парень. Леша очень быстро срывается с места, а я все думаю: неужели одиночество может жить в человеке даже тогда, когда он является частью такого огромного механизма? Неужели можно быть одиноким, не будучи одним?
