Аннотация: Долго не писала) Простите) Были экзамены, сессия и все такое... Но в общем, жизнь моя опять стабилизировалась) Надеюсь, выкладывать проду почаще))) Всем приятного прочтения! И, конечно, оставляйте свои комментарии)
СЕМЬ
- Нашел?
- Нашел. - Смотрю в глаза Гилфорда, в его голубые смущенные глаза и киваю. - Что ж, тогда пойдем.
Беру парня за руку. Тот нервно выдыхает, но все-таки крепко сжимает мои пальцы. Поднимаемся по лестнице, заходим ко мне в спальню. Я запираю дверь, наблюдая краем глаза за тем, как Гил снимает толстовку, и громко выдыхаю.
- Нужно побыстрей со всем закончить, пока родителей нет дома.
- Конечно. - Вуд робко кивает. - Без вопросов. Я если честно и не думаю, что в первый раз получится долго.
- Хорошо. - Стягиваю с плеч легкую кофту, подхожу к кровати. - Ты уверен?
- Одэтт, - Гилфорд смущенно чешет шею и расправляет плечи. - Ты единственная, кто может согласиться, кто может помочь мне набраться опыта, научиться. Я в этом полный ноль, ты же в курсе.
- Но я тоже не знаток.
- Ну, значит, это пойдет на пользу нам обоим. - Гил делает щенячьи глазки: его фирменный взгляд, который молниеносно сводит с ума и обезоруживает. - Пожалуйста. Мне не хочется опозориться перед Евой, понимаешь? Это слишком важно.
- Ох, понимаю.
- Сделаешь это ради меня?
- Конечно, сделаю. - Подхожу к парню. Останавливаюсь в нескольких сантиметрах от его накаченного пресса и шепчу. - Взял его?
- Взял. - Гилфорд неуверенно тянется рукой к карману серых штанов. - Правда, я не уверен, какой он.
- Без разницы. Главное, что он вообще у нас есть. - Вуд вновь кивает. Смущенно отводит взгляд в сторону, на что я улыбаюсь. - Чего ты так нервничаешь? Родителей дома нет: никто не узнает.
- Понимаю я. Мне просто как-то неудобно просить тебя о таком глупом одолжении.
- Не выдумывай. Почему же оно глупое? Как по мне, так очень даже нормальное.
- Ладно. - Гилфорд тяжело выдыхает, поджимает губы и неуверенно вручает мне диск.
Беру коробку в руки, читаю название и усмехаюсь:
- Боже мой! Мы с тобой будем учиться танцевать под Селин Дион!
Меня пробирает на искренний смех, а Гил недоуменно вскидывает брови.
- Это плохо?
- Это замечательно. На барахолке ты нашел самое что ни на есть плаксивое музыкальное сопровождение. Поздравляю тебя!
- Ты меня пугаешь.
- А ты не пугайся. - Вновь подхожу к кровати, сажусь на колени и вытаскиваю из-под нее пыльный магнитофон, который сотню лет назад я и Ева выкупили у старика на базаре. - Я училась танцевать в первых двух классах. Затем произошло разделение, и мои родители закинули меня на военную кафедру. Так что не могу сказать, что я профессионал, который сейчас обучит тебя всем азам данного искусства.
- Мне хотя бы просто научиться нормально двигаться. - Гил устало выдыхает. - Ева обожает фильмы, в которых главные герои танцуют вальс, или просто глупо шатаются из стороны в сторону. Я, конечно, сам виноват. Угораздило меня найти этот проектор с лентами на свалке.
- Зато теперь ты знаешь, как порадовать Еву на день рождение.
- Да, но я не умею танцевать, Одэтт. Я камень, я дерево, я полный ноль!
- Так, не паникуй, - подключаю магнитофон, вставляю диск и прикусываю губу. - Сейчас я сделаю из тебя самого завидного парня во всем нашем городке.
- Ох, как же ты меня выручаешь. С меня пожизненная благодарность.
- Что мне твоя пожизненная благодарность? - смеюсь, слышу, как из слабых колонок начинает выть Селин Дион и встаю на ноги. - Ну, что ж, партнер. Приступим?
- Мне будет больно? - Гил с приторным ужасом морщится, подходит ко мне и взволнованно горбит спину. - Я точно выживу?
- Ничего не могу обещать.
- Одэтт?
- Гилфорд? - открываю глаза, недоуменно морщусь и понимаю, что перед собой вижу взволнованное лицо Коварди. Парень выдыхает, отворачивается.
- Нет. Не Гилфорд.
Сжимаю руки в кулаки и вновь чувствую слезы, прилившие к глазам. Никогда я ещё не теряла близких людей. Так уж вышло, что после Великого Отбора, моя семья осталась в живых, и мне не пришлось ощутить горечь утраты.
Сейчас это чувство нависло надо мной, будто грозовая туча. Она выпускает из себя холодные капли, которые врезаются в мое тело, словно сотни острых кинжалов. А я не могу сойти с места. Просто безвольно принимаю тот факт, что я виновна в смерти друга и добровольно подставляю кожу под очередную атаку с воздуха.
- Мне нужно уйти, - вновь обращаю внимание на Крейвена. Тот стоит передо мной в белой форме, и я недоуменно вскидываю брови.
- Что-то случилось?
- Я хочу найти свою группу. Мое отсутствие повлечет за собой подозрения, что в нашем случае сыграет плохую роль.
Киваю, осматриваюсь и неожиданно осознаю, что понятия не имею, где нахожусь. Похоже на подвал. Грязные стены, запах гнили. Морщусь и брезгливо прижимаю к себе ноги.
- Где мы?
- Райли сказал, что здесь можно передохнуть. Поспать. - Коварди подходит к старой ржавой раковине. - Это личная тайная комната братьев Артернон.
- Тайная комната? - парень умывается, а я пытаюсь вспомнить, где уже слышала данное словосочетание. В какой-то детской книге. Но в какой? - Подожди. - Внезапно меня охватывает ступор. Я растерянно расширяю глаза и испускаю нечто, напоминающее вздох. - Переночевать? Мы пробыли здесь целую ночь? Но этого не может быть! Эфир был утром. Как же тогда...
- Не ночь, а пять часов. Сейчас около восьми вечера. - Коварди вытирает лицо черным полотенцем. Не знаю, черное оно по происхождению, или от грязи. - Ты то плакала, то отрубалась, то опять плакала... В общем, нам ничего не оставалось, как дать тебе время прийти в себя.
- Прийти в себя? Боже мой, Крейвен, я ничего не помню.
- Не удивительно, Блайнт. Ты потеряла близкого друга.
Ничего ему не отвечаю. И так ясно, что мое самочувствие не воздухом навеяно.
- Я не знаю, сколько пробуду с группой.
- Ты уверен, что вернуться - лучшая идея? Вдруг назад тебя никто не отпустит?
- И каким же образом они запретят мне это сделать? - Коварди усмехается. - Привяжут к стулу?
- Думаю, теперь ты знаешь, что данный тип сдерживания достаточно эффективный.
- Успокойся. Я не собираюсь влипать в неприятности, ясно? Я просто хочу сообщить своей группе о том, что я цел, что меня задержали контрабандисты, и что пока твое тело не было найдено. Вот и все.
- А вдруг тебе скажут вернуться в "Центр"? Или навестить командующего в "Вышке"?
- Сбегу. - Крейвен хитро улыбается. - Даже ребенок, которому тринадцать смог пристрелить троих взрослых мужчин тремя пулями. Неужели я, зрелый парень, не смогу как-то избежать проблем? Это уж совсем стыдно.
- Я смотрю, Райли задел твое самолюбие.
- Он бы задел самолюбие каждого.
Усмехаюсь.
- Кстати, где он? - оглядываюсь. - С ним все в порядке?
- Не стал бы я за него волноваться. - Крейвен подходит к двери. - Этот парень в состоянии о себе позаботиться.
- И все же?
- По-моему, он пошел домой.
Киваю и встаю с шаткой кушетки. Прижимаю к себе руки. Здесь холодно.
- Спасибо, что помогаешь мне. - Я благодарно смотрю на Коварди. Пытаюсь выдавить улыбку, но это, наверно, глупо смотрится со стороны, так как абсолютно недавно я считала этого парня очередным прогнившим представителем "Центра", а сейчас стараюсь выглядеть милой. - Знаю, что мы не лучшие друзья, и что за общение со мной, ты можешь лишиться жизни. Мне ясно твое недоумение и растерянность. Я тебе никто, ты вполне способен развернутся ко мне спиной, как это делают или сделали бы многие. И поэтому спасибо. - Вновь киваю. - Я не ожидала от тебя подобного. И, признаться, это хорошее заблуждение.
- Не ставь на человеке клеймо, однажды его увидев. Очень часто первое впечатление оказывается ошибочным.
- Но первое впечатление - это все, что у нас есть против тех, кто желает нам зла.
- Первое впечатление - это самообман. - Коварди как-то грустно выдыхает. Поправляет белый пиджак, волосы, смотрит на себя в грязное зеркало и стискивает зубы. - Мы совершаем много ошибок отчасти потому, что строим стены, не разобравшись до конца, кто друг, а кто враг.
- Намекаешь на то, что всем нужно верить?
- Намекаю на то, что всем нужно давать второй шанс.
- А что если второй шанс выльется в огромную ошибку? Вдруг ты был прав, охарактеризовав человека опасным?
- Одэтт, ты не детектор лжи. А даже если и детектор, то и он порой выходит из системы. Ты не можешь точно просканировать человека. Не зря для того, чтобы кому-то довериться тратишь целые годы. Заметь, ни дни и даже не месяцы. А годы.
- Выходит нужно в слепую кому-то верить, - недоуменно вскидываю брови. - Странная у тебя философия.
- Нет у меня никакой философии. - Крейвен подходит к двери и выдыхает. - Просто я считаю, что нет идеальных людей. У всех нас есть и светлая, и темная сторона. Если ты однажды столкнулась с плохой частью, это отнюдь не означает, что хорошая часть не сможет её затмить. Поэтому стоит давать человеку второй шанс. Я казался тебе высокомерным представителем "Центра", а сейчас ты считаешь меня своим союзником. И это не потому что, я изменился. А потому что ты получше меня узнала. Понимаешь? Чувствуешь, как сильно перевернулись твои мысли на мой счет?
- Ничего и не перевернулись, - хочу показать Коварди язык. Такое чувство, что этот парень перечитал все книги по философии. - Интуиция редко подводит людей. Если она говорит относиться к новому знакомому настороженно - лучше к ней прислушаться.
- И что же твоя интуиция говорит на мой счет?
- Она говорит мне, что ты хороший парень.
- Не слушай её, - Крейвен усмехается и выходит за дверь. - Она лжет.
Остаюсь одна.
Осматриваюсь.
Здесь темно и сыро. Хочется есть, но я быстро избавляюсь от этих мыслей. Сейчас меня больше волнуется то, что я буду делать. Да, и что я вообще могу.
Гилфорд.
Не знаю, почему опять в голову приходит его имя. От бессилия покачиваюсь в сторону, сталкиваюсь спиной с ледяной стеной и задерживаю дыхание.
- Гил, - зажмуриваюсь. Вижу его лицо, и резко открываю глаза. - Что же ты натворил...
Протираю руками лицо, и беззащитно оглядываюсь. Такое чувство, что за мной постоянно следят. Отхожу от стены, вновь сажусь на кушетку и обхватываю талию холодными пальцами.
Почему Вуд сказал, что это он в меня выстрелил? Кто его заставил? Зачем? Неужели Дерек не смог бы замять данное преступление с помощью денег? К чему казнь на главной площади? Это явно знак. Предупреждение. Угроза. Убийство на глазах всего города не пройдет мимо. Теперь в каждом доме обитает страх сказать не то, что приказывают говорить или оступиться. Теперь все будут жить в состоянии вечного ужаса, словно к ним могут ворваться и обвинить в том, чего они не делали. Но почему именно сейчас? Почему правительство решило убить именно Гила, сделать именно его той легендой, о которой страшатся говорить?
Выдыхаю. Мне очень больно от мысли, что Гилфорда Вуда больше нет. Я не знаю, что именно чувствую. Наверно, пустоту. Уже нет слез. Боли в груди тоже. Осталась лишь черная субстанция, которая поглощает один за другим все органы. Она погружает меня в темноту.
Голоса заставляют выплыть из мыслей.
Я недоуменно приподнимаю голову и осматриваюсь. В этом помещении одну, узкое прямоугольное окно. И оно закрыто. Тогда почему я слышу разговор людей?
Растеряно встаю с кушетки и вновь улавливаю смазанную речь женщины и мужчины. Прищуриваюсь. Осматриваюсь.
- Какого черта? - хмурюсь. Прохожу мимо столика с краской, комода и мойкой. Затем выглядываю в окно, пытаюсь заметить тех, кто говорит, но вижу лишь пустую улицу.
Данная галлюцинация начинает меня пугает. Вновь озадачено прикусываю губу, оглядываю комнату и испуганно задерживаю дыхание, расслышав: кто бы мог подумать, что мы доберемся так быстро.
Затем голоса вновь становятся смазанными и неточными. Будто удаляются от места, где я нахожусь.
- Хмм.... - С любопытством исследую комнату и довольно выдыхаю, заметив на стене вентиляционную трубу. - Ясно в чем дело.
Хочу дождаться Райли и узнать его о здании, в котором находится эта тайная комната. Но затем внезапно любопытство перевешивает всякий здравый смысл. Мне нужно как-то отвлечься. Да! Кажется, это неплохой способ занять себя чем-то важным. Так ведь?
Не знаю, что на меня находит. Я неожиданно передвигаю комод, припечатываю его к стене с вентиляционной трубой, неуклюже становлюсь на него ногами. Пошатываюсь, но вовремя ухватываюсь руками за решетку.
- Так.
Проход достаточно широкий. Я маленькая, и пролезть не составит никакой сложности, но вот, нужно ли мне это делать?
- А что лучше думать о Гиле? Нет, - качаю головой и перебарываю волну колючей боли. Сглатываю, приподнимаю подбородок. - Я должна что-то сделать.
В общем, именно с такими мыслями, я снимаю решетку, отбрасываю её в сторону и забираюсь в душный, темный, металлический туннель. Плечо постанывает. Прикусываю губу, но справляюсь с напряжением. Оказываюсь полностью в вентиляционной трубе и осматриваюсь.
Здесь жутковато. Стены так и давят на плечи. Кажется, что сейчас, вот-вот, кто-то схватит меня за ноги и потащит назад. Но я беру эмоции под контроль. Вновь слышу неразборчивые голоса людей и следую за ними.
- А где вы будете жить?
- В двухместном номере.
Диалог двух женщин. Они чем-то ужасно довольны. Неужели сейчас кто-то еще способен радоваться?
Активно работаю локтями. Тащу свое тело все дальше и дальше, как вдруг замечаю перекресток. Один ведет к очередной решетке. Второй - дальше в лабиринт. Решаю, что умней было бы узнать обстановку и приближаюсь к свету. Через металлически прутья вижу огромную очередь из мужчин и женщин среднего возраста. Все с чемоданами и буклетами. Они подходят к регистрационным столам, показывают свою правую кисть: личный номер. Затем женщины в белых халатах вкалывают каждому какую-то зеленую сыворотку и пропускают вперед: за стеклянные, высокие двери. Я хочу поразмышлять на тему того, что делают представители "Вышки" в каком-то неизвестном здании "Ямы", но неожиданно забываю об этом, так как понимаю, что все люди в синей одежде.
- В синей?
Озадачено хмурюсь. Впервые слышу о том, чтобы жители нашего города носили этот цвет. Официально, в "Конституции", прописаны только три цвета: белый, серый и черный. Каждый предназначен для определенного ранга, положения в обществе. Даная инновация введена в целях распознавания и отличия людей друг от друга. Но откуда взялся синий?
Рассматриваю помещение и замечаю надпись над регистрационными столами: счастливого пути.
- Что? - растерянно оглядываю толпу этих странных людей. Кто-то счастлив, кто-то испуган. Кто-то плачет от радости, кто-то от ужаса. Куда они собрались? Почему они в новой форме? И что, черт подери, здесь за дикая секретность? Неизвестное здание, закрытое со всех сторон. Зеленая сыворотка. Представители "Вышки".
Мне определённо не нравится пересечение всех этих прямых.
Хотя возможно, все эти люди просто незаконно получили доступ к чему-то дорогому и ценному, к тому, к чему мы, простые смертные, доступ никогда не получим. С одной стороны, меня это жутко выводит из себя: я тоже хочу стать избранной, и не благодаря дяде Рафаэлю, а благодаря тому, что сама поставлю себя таким образом, что остальные начнут считаться с моим мнением. Но с другой стороны, меня почему-то успокаивает тот факт, что люди способны обходить закон и добиваться того, чего они хотят. Это значит, что система несовершенна, и её можно сломить.
Жаль, только что Гилфорд не сумел спастись от натиска высших органов и их несправедливости. Если бы он выжил, я бы смирилась с тем, как необъективно наше государство. Смирилась бы даже с тем, что раньше считала его идеальным. Но сейчас нет. Сейчас я задета так сильно, что хочу кричать во все горло. Хочу отмстить за смерть Гилфорда Вуда и наказать Дерека ДеЭллингтона прилюдно, на центральной площади. Наказать его так, чтобы власти поняли: мы, обычные люди, тоже имеем право голоса, имеет право жить, и они совершают огромную ошибку, давя нас, словно надоедливых муравьев. Однажды, муравьи перестанут терпеть. И тогда правительство получит ими же посланную пулю, которая рикошетом попадем им ровно в сердце.
Огонь рождается в моем теле. Я не понимаю, как раньше могла быть такой слепой. Неужели только смерть Гилфорда смогла открыть мне глаза? Неужели цена истины столь велика?
Отвлекаюсь на шум колесиков. Мужчина тащит тяжелую сумку к регистрационному столу. Девушка в белом халате идентифицирует его личный номер, вкалывает зеленую сыворотку в его худую бледную руку. Затем двое охранников помогают ему пройти в следующее помещение, и он исчезает из поля моего зрения, как и другой десяток человек.
Мне хочется узнать, что же происходит там, за стеклянными дверьми, и поэтому я возвращаюсь на место перекрестка. Несколько секунд думаю: может не нужно лезть туда, куда не следует? В этом здании явно происходит что-то незаконное. Я могу попасть в неприятности.
- Плевать.
Двигаюсь в сторону темного туннеля и вытираю потный лоб. Если меня сегодня убьют - я не буду против. В конце концов, когда-то же должна закончиться моя жизнь. Почему не сегодня? Не думаю, что через несколько дней счастье свалится на мою голову. Так к чему тянуть?
Очень оптимистичные мысли, но именно они заставляют меня двигаться дальше. Колени жутко ноют. Кажется, я стерла штаны, которые мне дал Эван. Не думаю, что он расстроится, но мне почему-то становится неловко. Нужно будет отблагодарить парня. Может, привезти ему из "Центра" знаменитый, медовый корж?
Выстрелы. Целый ряд выстрелов разносится по всей вентиляционной трубе, и меня оглушает. Зажмуриваюсь, испуганно прикрываю руками лицо и вскрикиваю. Сердце едва не выскакивает из груди. Минут пять просто не могу пошевелиться. Ощущаю давление в голове, в висках. Жар обдает тело, врезается в мою спину и резким рывком поднимается к шее. Я буквально слышу, как гудит в ушах, буквально слышу, как стучит сердце, и задерживаю дыхание. Запах гари наполняет туннель, поднимается пыль. Думаю, что я рассекречена, что именно в меня стреляли, но вскоре отбрасываю эту идею. Стреляли в другом месте. А здесь просто пронеслось дикое эхо.
- Боже мой. - В голове звенит. Испуганно осматриваюсь, вижу вдалеке свет и неуверенно двигаюсь в его сторону. Дышу тяжело, и громко. Такое поведение может меня выдать, но я почему-то об этом не думаю. Мне так страшно, что здравый смысл летает абсолютно в другом месте.
Достигаю решетки, вижу через прутья, как пара уборщиков моет пол. Никаких следов перестрелки. Ничего. Неожиданно рассматриваю вариант своего сумасшествия. Может, я спятила? И мне почудилось?
Еще раз исследую комнату на наличие пуль, оружия, или раненных. Пусто! Только два уборщика, в черных костюмах, вытирают пол красными тряпками. Больше ничего.
- Что же это было?
Возможно, стреляли в другой комнате?
Хочу продолжить движение по туннелю, но вдруг вижу, как открываются высокие стеклянные двери. В помещение проходят люди с чемоданами. Их сопровождают пять представителей "Вышки". Работники выстраивают "синих" возле деревянной стены, и отнимают их личные вещи: сумки, багаж, пакеты. Неожиданно я замечаю, что все люди находятся в странном состоянии. Они молчат, пошатываются, часто закрывают глаза. Это выглядит устрашающе, словно никто в комнате не способен контролировать свое тело. Растеряно прикусываю губу, наблюдаю за тем, как пятеро представителей "Вышки" становятся напротив очереди, и встречаю глазами нового человека. Женщина с папкой проходит в комнату, становится за спиной одного из рабочих, начинает читать документ, и единственное, что улавливает мой слух из всей ее речи - это число 50.
Не могу понять, что оно значит. Пятьдесят человек? Пятьдесят дней? Пятьдесят минут?
Незнакомка в белом халате захлопывает документ, кивает, выходит из комнаты. Через несколько секунд, в руках у каждого представителя "Вышки" оказывается ружье. Еще через несколько секунд эти ружья оказываются наготове.
- О, боже мой, - вырывается из моего рта. Я растеряно придавливаю рукой губы, расширяю глаза, и...
Начинается стрельба.
Я в таком диком ужасе, что сердце сковывает судорога. Отпрыгиваю назад от решетки, переворачиваются на спину, и зажмуриваюсь Крепко-крепко, до слез. Не хочу видеть то, что происходит. НЕ хочу!
В голове взрываются мысли. В нескольких метрах от меня убивают людей, которые по тринадцатому пункту Конституции обязаны быть изолированы от общества, в связи с датой своего возраста - 50 лет. Их расстреливают, словно животных. Словно ненужный, дефективный скот, который заболел и должен быть подвержен уничтожению. У меня трясутся руки. Вновь эхо проносится по туннелю, вновь меня оглушает, но это все полная ерунда. Пальцы перестают сдерживать крик, и я кричу. Кричу так, что болит горло. Но меня никто не слышит. Меня никто не хочет услышать. То, что происходит в помещении за моей спиной - не просто преступление, и это не просто гибель людей. Это гибель целой нации, как человеческой души. Более ничего не осталось хорошего в моем мире, ведь правительство убивает тех, за чьи права оно борется. Передо мной открываются не просто черные помыслы государства. Я вижу гниль, на которой держатся все законы его и правила. И это вызывает во мне не ужас. Это вызывает во мне омерзение.
Когда в комнате повисает тишина, моя грудная клетка разрывается от ужаса и боли. Я не хочу смотреть на то, что стало с бедными людьми в синей одежде, но все же смотрю. Все они безвольно лежат на полу, все они мертвы. Через несколько секунд пол оказывается дверью, которая медленно, со скрипом открывается. Тела падают в бездну. Затем появляются уборщики. Они закрывают дыру, вытаскиваю швабры, вновь начинают мыть. Смотрю на них, еле сдерживаю слезы, и неожиданно понимаю, что красный цвет тряпок отнюдь не создан производителем. Это кровь: кровь, которая осталась на полу, от упавших на дно "Ямы" людей в синей одежде.
Я оказываюсь в комнате непроизвольно. Не помню, как выбираюсь из вентиляционной трубы, не помню, как оказываюсь на кушетке. От шока не могу прийти в себя. Все думаю о тех людях, о том, что с ними произошло, и содрогаюсь от ужаса. Все волоски на моем теле встают дыбом, все мои органы одновременно обливаются кровью, ведь до меня, наконец, доходит на что способно мое государство.
Неожиданно все мои проблемы становятся такими мизерными. Возможно, исчезновение лишь дало мне шанс начать жизнь заново? Что-то изменить?
Да.
Сажусь на кушетке и свешиваю вниз ноги. Перед глазами проносятся лица всех тех, кто никогда больше не увидеть свет, и я морщусь. Это невыносимо: знать то, что знаю я. Но теперь это делает меня в каком-то роде ответственной. Я не имею права спрятаться и опустить руки. Мне нужно добиться справедливости.
Я долго верила тем, кому не должна была верить. Я долго терпела тех, кого не должна была терпеть. Теперь мне предоставлен шанс изменить что-то там, где изменения ужасно необходимы. И возможно, я хрупкая и слабая девушка. Но я ни одна такая. Нас много. И мы сможем выступить против смерти, несправедливости и хаоса.
Я уверена.
Дверь открывается. Заходит Коварди. Он хочет что-то сказать, но я останавливаю его, выставив перед собой руку.
- У меня есть план.
- План? - парень недоуменно вскидывает брови. - Что за план? И почему ты такая бледная?
- План спасения. - Не обращаю внимания на его слова. Встаю с кушетки и делаю несколько шагов к двери. - Мы должны добраться до базы данных и стереть мой личный номер из системы. Стереть меня с лица земли.
- Но зачем? Ты спятила? Добраться до базы данных?!
- Да.
- Блайнт, что на тебя нашло? - Крейвен растерянно усмехается. - Меня не было всего сорок минут, а ты вдруг решила изменить мир.
- Здесь.
- Что здесь?
- Именно здесь, в этом здании, через два года убьют твоего отца. - На лице Коварди тут же появляется испуг. Парень растерянно облизывает засохшие губы.
- С чего ты взяла?
- Я видела.
- Господи, Одэтт, выражай свои мысли полностью! - Крейвен подходит ко мне и кладет холодные руки на плечи. - Что ты видела?
- Видела людей, - мои глаза накрывает мутная пелена. - Видела десятки людей, которых расстреляли, выстроив у стены, только за то, что им исполнилось пятьдесят лет.
- Что?!
- Да. Их убили, а затем сбросили в какую-то яму. Людей. Боже мой, - прикрываю ладонью рот, и чувствую, как содрогаются плечи. - Людей! Крейвен, они убили сотни людей лишь потому, что те не соответствуют лицу новой расы!
- Господи, Одэтт, ты уверена, что видела именно это?
- Да, я..., я видела это собственными глазами! Им вкололи какую-то сыворотку, чтобы они не смогли сопротивляться или кричать, а затем жестоко расстреляли, как животных! Как падаль! Они убили их. И Гила они убили. - Сломлено поникаю и вытираю мокрые щеки. - Государство неожиданно превратилось в зверя. Я не знаю, как с ним бороться, но нужно попробовать.
- Но..., - Коварди растеряно выдыхает и вновь смотрит мне в глаза. - Но, что ты собираешься делать? Что мы можем?
- Для начала найдем Эвана.
- Старшего брата Райли?
- Да. Он поможет нам.
- Почему ты так в этом уверена?
- Я не уверена. - Качаю головой и устало поднимаю взгляд на Коварди. - Но нам нужен сильный предводитель. Тот, кто уже собирал толпу, тот, кому доверяют люди.
- А ему точно доверяют? За ним точно пойдут?
- За ним пойду я. И ты. За ним пойдут многие, потому что никто больше не может мириться с тем, что происходит. Мы должны восстать, Крейвен. Мы должны что-то сделать, иначе что-то сделают с нами.
![[]](/img/p/ponomarenko_w_s/semx/sem-1.jpg)