Ян Мунич, интендант, надеявшийся отсидеться в тылу всю войну, судорожно протирал вспотевший лоб, столь характерная пухлость которого стала сходить на нет, пока Микула Стойнович, его товарищ по несчастью, такой же трясущийся за свою жизнь заведующий по складу, в очередной раз перелистывал отчёты по поставкам снабжения в армию.

- Быть такого не может, чтобы не пришло ни одного килограмма хлеба, - то и дело повторял Мунич, чьи руки уже начинали истерически трястись. - Просто быть такого не может.

- Но я не вижу отчётов, Ян! Здесь только вода, больше в разделе "Приход продовольствия" нет ничего! - Микула уже начинал перелистывать отчёты о приходе за предыдущие периоды, он просто хотел найти этот чёртов листок, чтобы то, о чём думали оба чиновника оказалось неправдой. Но того, что они искали, нигде не было.

- Что здесь... Пр-р-р-роисходит?! - как всегда энергичный сверх всякой меры, в комнату зашёл капитан Варлава, несмотря на усталый вид и запавшие щёки, сиявший чёрными пышными усами и гладковыбритым подбородком. - Что, господа чиновники, ищете работёнки за неимением оной? Так мы вам устроим, - он по-доброму усмехнулся в усы, уперев руки в бока, - траншеи копать - не бумаги ворочать!

- Так господин капитан, - запротестовал было Стойнович, не поняв шуточности слов собеседника, - траншей уж слишком много, скоро весь лагерь наш станет одной сплошной траншеей!

- Траншей много не бывает! А ежели станет слишком много - мы старые сроем и новые выкопаем, лучше прежних! - капитан многозначительно покрутил указательным пальцем в воздухе. - А если серьёзно, Микула, сиди, да читай свои бумажки, главное - чтоб порядок был, да чтоб всем и каждому хватало! - он заговорщически подмигнул интендантам и готовился было уйти восвояси, но тут же был остановлен окликом.

- В том-то и дело, господин Варлава, что проблема у нас вырисовывается, - Мунич протянул ему документ прихода.

- Не всё прибыло? - нахмурив брови, спросил кадровый военный.

- В том-то и дело, что по документам - всё, а по желудкам - ничего! - вмешался в разговор Стойнович. - Ни грамма, не то, что мяса, хлеба не прислали!

- Это настораживает, господа-интенданты, надо р-р-р-разобраться! - всё с тем же сосредоточенным лицом, Варлава покинул интендантскую палатку и направился к генеральской, деловито поправив и без того идеально сидевшую фуражку.

- Г-г-г-господин генерал! - человек с документом в руках имел вполне вредную привычку растягивать определённую согласную, считая это самым незамысловатым, но действенным юмористическим приёмом, который способен несколько расслабить собеседника, чтобы диалог строился легче, правда, пока что это только всех раздражало. - Разрешите обратится! - он вытянулся по стойке "смирно".

- Разрешаю, - за столом, заваленным сотнями таких же отчётов, как тот, что держал капитан в руках, сидел немолодой мужчина, совершенно не походивший на того самого доброго господина Дульчека, который, бывало, в мирное время совсем запросто мог заговорить с любым, дать совет или напутствие, а на войне всегда подбадривал офицеров и вдохновлял солдат. От него остался только мундир, усы и взгляд, ожесточившийся, отчаянный, совершенно не подходящий человеку мыслящему. Поначалу Варлаве было как-то даже неловко беспокоить командующего из-за одной-единственной бумажки, но он всё же решился.

- Господин генерал, интенданты говорят, что в составе снабжения не прибыло провизии, - Дульчек посмотрел на него поверх очков, которые он не носил в повседневной жизни, тяжело и долго, а потом ответил:

- Не врут, капитан, не врут, - и продолжил перебирать бумаги.

- Но как же так, господин генерал? Чем будет питаться армия?

- Армия найдёт чем себя накормить, или же командование найдёт выход из этой ситуации. А вам, господин Варлава, не о чем беспокоиться, ступайте по своим делам.

- Но как же, господин генерал! Солдаты голодают, офицеры недоедают, кони, того и гляди, от недокорма передохнут!..

- Повторю ещё раз, капитан, вопросы снабжения и стратегического планирования вас касаться не должны, ступайте по своим делам. Это приказ! - генерал неотрывно смотрел на подчинённого, пока тот не отдал честь и не вышел из палатки.

К обеду был объявлен всеобщий сбор, к плацу потянулись, стройными рядами, голодные воины великой империи, облачённые в серые одежды с серыми от усталости и потерь лицами. На редкой груди не красовалось бесполезной железки, называемой некоторыми лицемерами "награда", винтовки, все до одной, блестели в скудных лучах солнца, пробивавшихся сквозь дымку, извечно преследующую боевые действия. Жестоко грохотали орудия, не давая врагу выдвинуться на позиции окружённой несчастьями армии, но в воздухе отчего-то витала странная аура торжественности, словно вот-вот должно было произойти что-то знаменательное. И, наконец, из-за палаток показался генерал Дульчек - живой скелет в богато расшитом мундире, его левый глаз сводил нервный тик, но все прочие части тела будто бы были сделаны из металла и действовали подобно механизмам: точно и неумолимо.

- Сыны великой страны! - перед серым строем гарцевал истощавший белый конь, выпиравшие рёбра которого свидетельствовали о вероятной скорой смерти. - Наша родина запятнана бесчестьем! Каждый шаг назад - это грех! Каждая мысль о том, чтобы сдаться - уже предательство! Я знаю, вы голодны, я знаю, вы озлоблены! - генерал выхватил из ножен саблю и поднял над головой, его безумный взгляд прошёлся по рядам солдат, никто не мог ускользнуть от него, никто не мог спрятаться, как врачебная игла входит в вену, сила ненависти, таившаяся в его глазах, растекалась по телам присутствовавших. - Они думают, что мы в западне! Они ждут, когда мы все подохнем, или, когда нас можно будет отправить на тот свет лишь чихнув! Но этому не бывать!

Командиры взводов и прятали глаза, старались не смотреть на своего командира армии, они стояли в стороне и, казалось, были готовы броситься прочь, только разреши. Но никто этого не видел, все смотрели на всадника апокалипсиса, не то на Войну, не то на Голод, Чуму или Смерть, неживого на неживом коне, который готовился выплюнуть в лицо миру свои страшные слова, которые мучали его последние дни, к плевку которыми он готовился так долго и не мог уже от них отказаться.

- Мы сокрушим их, мы сметём их ряды, разорвём на части и тогда, тогда я разрешу вам пировать мясом поверженных врагов, как делали наши древние предки! Каждый получит то, что ему причитается, они получат смерть, а вы - пищу и славу!

Мир застыл на мгновение, которые длилось так долго, что разъярённый вопль, разлетевшийся на многие сотни миль, потряс его до глубины души. Полки пошли в атаку, и победили, и получили то, что заслужили.