Мокрые до нитки брюки облепили ноги, красивая жилетка, вместе с белоснежной рубашкой, бесформенно прикрывала разорванную выстрелом грудь, и не было понятно, что больше пропитало её: кровь или вода. Тускнеющие с каждым мигом глаза смотрели в бескрайнюю пустоту вечернего уже потемневшего дождливого неба, набросанного каким-то безумным художником такими резкими и грубыми мазками. Поднялся ветер, зашумели, плачась и причитая под его напором, деревья, долгие годы прогоняемые им со своих мест, но стойко продолжавшие борьбу. А там, за ними, на поляне, почти безмятежной, в цветах из одиноко лежавшего человека по капле утекала жизнь. Гладковыбритые щёки нежно щекотали васильки, а пальцы мертвой хваткой вцепились в клевер, человек разжал губы, пытаясь в последние мгновения своего существования втянуть немного свежего воздуха, из его груди вырвался беззвучный в шуме бури хрип и то ли оттого, что так принято, то ли оттого, что цветы напомнили ему о прошлом. Ему вспомнилось его детство, беззаботное, такое солнечное, когда он мог так же лежать в высокой траве за деревенским домиком бабушки и не думать ни о чём.
По его телу, прогоняя чувство холода разбежалось такое приятное чувство умиротворения, которого он не знал со студенческих времён. Беготня, деньги, бумаги, отчёты, большие, очень большие деньги, он любил их, деньги, конечно же, кто ж их не любит? И даже будь у него шанс начать с самого начала, он ничего бы не изменил, это то, что было нужно делать, и так приятно, когда сам ты не можешь отказаться, но приходит кто-то и даёт тебе свободу, которой ты не просил, но так отчаянно желал. Пускай даже таким радикальным методом.
Налакированные ботинки блестели, как им и полагалось, уже охладевающий труп был со всех сторон окружён цветами, причём, казалось, что они окружают его правильными кольцами, которые становятся всё больше и больше по мере отдаления. Раскрытый портфель лежал в некотором отдалении, из него торчала белая масса, бывшая некогда важными документами, если приглядеться, то, конечно, можно было заметить всю неприятность и неприглядность ситуации, но с высоты метров десяти всё это было чертовски красиво.