Понукалин Олег Олегович : другие произведения.

Три кошки и одна собака

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

   ТРИ КОШКИ И ОДНА СОБАКА
  
  
   I
  
   "Вот я и сно­ва в Бер­ли­не" - Алекс переступил порог квартиры, и устало опустил на пол небольшой, коричневой кожи чемодан и перетянутый веревкой мольберт.
   Раньше, приезжая в этот город он останавливался на съемных квартирах или в гостинице. На этот раз, по условию контракта, жилье себе он должен был подыскивать сам. Он остановился в не­боль­ших апар­та­мен­тах на Kastanienallee. Мебели в квартире, кроме встроенной старой кухни и раздолбленного, мно­го­опыт­ного мат­раца, не было никакой.
   Алекс начал обустраиваться. В ма­га­зи­не "Пфенниг Ланд" при­об­рел ка­ст­рю­лю и ско­во­ро­ду. Вил­ку с но­жом ста­щил в ка­фе, по­сле обе­да. Мат­рац вы­бро­сил и вза­мен ку­пил на­дув­ной. В гос­ти­ной бро­сил на пол бам­бу­ко­вые ци­нов­ки. Там же устроил свой мольберт и этюдник. Ку­пил по­дер­жан­ный мо­пед.
   Про­бу­ж­дал­ся он до­воль­но ра­но. Похмельную вязкость просыпания смывал ведром хо­лод­ной во­ды. После этого, до красна, до боли, растирался полотенцем
   На пер­вом эта­же его до­ма бы­ла бу­лоч­ная. Он знал время, когда, очередная порция круассанов доставалась из печи, и старался всегда подойти к этому моменту. С пакетом круассанов и обжигающим картонным стаканчиком с кофе, поднимался к себе. На скорую руку позавтракав, вставал за мольберт. Ча­сов до двух, са­мое про­дук­тив­ное для него вре­мя, Алекс ра­бо­тал.
   Обедать, он отправлялся в ресторан. Шаткая иллюзия устроенности, за которую он упорно держался. Денег в банке у него оставалось немного, а обещанная работа, ради которой он приехал в Берлин, начиналась еще нескоро. Но все равно он не мог заставить себя готовить дома. "В конце концов, когда закончатся деньги, можно попросить аванс в театре" - успокаивал он себя.
   В этом мае по­го­да в Бер­ли­не бы­ла не­обыч­но те­п­лой. Все улицы, вокруг его дома были заставлены столиками бесчисленных кафе и ресторанов. Под­час, по ули­це не­воз­мож­но бы­ло ни пройти, ни проехать. По­се­ти­те­ли ка­фе и пы­таю­щие­ся про­скочить ми­мо них ве­ло­си­пе­ди­сты, без­злоб­но пе­ре­ру­ги­ва­лись. Найдя сво­бод­ное ме­сто, Алекс за­ка­зы­вал пи­во. Не­то­ро­п­ли­во вы­пи­вал круж­ку и за­ка­зы­вал вто­рую. Спе­шить ему пока бы­ло не­ку­да. Он специально приехал из Москвы на месяц раньше. Во-первых, чтобы подыскать квартиру. А во-вторых...
   О второй причине побудившей его поспешно уехать из дома, Алекс старался вспоминать как можно реже. Он был бы рад и вообще забыть об этом. Но знал, что как только вечером он останется наедине со своими безмолвным собеседником - бутылкой дешевого виски, воспоминания щупальцами оплетя его сердце, заполнят все пространство вокруг него.
   После обеда он отправлялся, бездельно послоняться по городу. Вернувшись домой, некоторое время, пока не стемнеет, Алекс снова писал. С наступлением сумерек, вымыв кисти и пристроив бутылочку в карман куртки, отправлялся в один из близлежащих баров. Заказывал себе большой стакан колы, и выбирал угол потемнее. Незаметно для окружающих подливал себе в стакан с колой виски. Выпив первый глоток, он каждый день давал себе слово, что звонить ей больше не будет. Допив последний глоток, нетвердым шагом спешил домой, к телефону. Телефонная трубка, в очередной раз отвечала Алексу: "Что он сво­лочь, и что он сно­ва пьян, и что она просила оставить ее в покое и не звонить ей больше".
   Измученный этими каждодневными разговорами, он добредал до спальни и падал на постель. Как толь­ко его го­ло­ва ка­са­лась по­душ­ки, он мгно­вен­но за­сы­пал. Ал­ко­голь из­бав­лял его от бес­сон­ных го­ло­во­ло­мок.
  
   ***
  
   Наконец подошло время долгожданной работы.
   Ему позвонили из театра и сказали, что через два дня, приступают к изготовлению новых декораций, по его эскизам.
   "И не будет ли господин Суверенин так любезен, присутствовать при этом. А то не дай бог, мастера отойдут от его творческого замысла".
   Алекс ответил, что естественно он будет. И если надо, то уже сегодня.
   "Нет, - вежливо ответил телефон. - Сегодня не надо. У нас в театре все расписано по минутам, и если господин Алекс появится заранее, то его персоной, просто некому будет заниматься".
   - Praktisch, kvadratisch, gut!* - проворчал, разбуженный этим звонком Алекс, и поплелся в ванную.
   В зер­ка­ле отразилась не­зна­ко­мая, не­оп­рят­ная лич­ность.
   Накануне вечером Алекс, переборов себя, не стал звонить в Москву.
   Но зато, из-за этого напился вдрызг. Звонок из театра, взбудоражил его. Тяжелый месяц наедине с самим собой, оставался позади. Теперь надо было приводить мысли, и порядком помятую физиономию, в боевой порядок. Немцы безалаберности не прощают.
   Постояв перед ведром с ледяной водой, гораздо дольше обычного, Алекс перекрестился, и вылил на себя обжигающий холодом поток.
  
   ***
  
   Почти весь день Алекс провел в бане. Еще в свой первый приезд в Германию, он был поражен великолепию немецких саун. Это были настоящие дворцы отдыха. Вначале его несколько смущал обычай, что незнакомые мужчины и женщины, совершенно обнаженные, парятся вместе. Но потом привык, и заделался самым настоящим фанатом немецких бань.
   Когда разнеженный Алекс, под вечер возвратился домой, то решил, что и писать в этот день он не будет. Отдых так отдых.
   Но его благим намереньем, не суждено было исполниться.
   Стоило ему переступить порог квартиры, как затрещал домофон, и нему завалился его старый знакомый, Андрей. Один из не­мно­гих при­яте­лей Алекса, с кем он возобновил отношения по­сле при­ез­да.
   Оде­т Андрей был, по тогдашней бер­лин­ской мо­де в кос­тюм, яркую рубашку с гал­стуком и поношенные кроссовки. Его, не по годам ра­но на­чав­шие си­деть во­ло­сы, бы­ли уло­жен­ы ге­лем, а-ля взбесившийся дикобраз.
   Андрей грыз в уни­вер­си­те­те япон­ский язык. В сво­бод­ное вре­мя подрабатывал. Потихоньку хакерил. Рас­ко­ди­ро­вал платные каналы ТВ. В Бер­ли­не он был при­знан­ным ком­пь­ю­тер­ным ге­ни­ем. Его и Алекса сближали подходящий друг к другу уровень интеллекта и, взаимное пристрастие скоротать вечерок за бутылочкой чего-по-горячей. Да еще то, что они совершенно не чувствовали себя эмигрантами в этой стране.
   Цветы белой акации дав­но уже увяли, уш­ли в ис­то­рию. Немногочисленные ее лепестки, были разбросаны по русскому кладбищу в районе Тегель. Вы­слан­ные не по сво­ей во­ли диссиденты, со­став­ляю­щие куль­тур­ный оп­лот вто­рой вол­ны эмиг­ра­ции, в боль­шин­ст­ве сво­ем или также, ка­ну­ли в ле­ту, до­ба­вив в бу­кет рус­ской клас­си­ки но­вые со­цве­тия. Или воз­вра­ти­лись на Ро­ди­ну и до­жи­да­лись при­об­ще­ния уже на мес­те. Приехавшие за последние пятнадцать лет, именовались бумажным, бюрократическим словом - переселенцы. Алекс и Андрей, себя ни к тем, ни к другим не причисляли. Просто два кораблика произвели временную швартовку в сытой, бюргерской бухте.
  
   ***
  
   Андрей при­нес вис­ки, ма­ка­ро­ны и ба­зи­ли­ку в цве­точ­ном горш­ке.
   Сказав, что выискал в сети охренительный рецепт, ушел на кух­ню го­то­вить спа­гет­ти. Ку­ли­нар­ное хоб­би бы­ло его по­след­ним ув­ле­че­ни­ем.
   Алекс объ­я­вил, что не пьет и, отправил­ся на ули­цу за ко­лой. Не пить же чис­тое, по­сле бани.
   Ко­гда он вер­нул­ся, ма­ка­ро­ны бы­ли го­то­вы, а Андрей уже ус­пел зна­чи­тель­но при­ло­жить­ся к бу­тыл­ке. Алекс с грустью по­ду­мал, что на­до бы­ло бы ку­пить вто­рую сра­зу.
  
   - Андрюш, по­ра бы и те­бе из пи­ке вы­хо­дить. Ты уже сколь­ко ква­сишь? - укоризненным голосом, будто бы сам целый месяц, только на хлеб намазывал, проговорил Алекс.
   - Да к чер­ту все. Что делать то, в этом забытом Богом городе. Ничего не происходит. Я за ком­пом, больше информации и положительных эмоций получаю, чем при общении с людьми. Ты же нас не часто своим присутствием балуешь. А так, мне хорошо. Заблудишься в мониторе, возь­мешь бу­ты­лоч­ку дру­гую и, не за­ме­тишь, как вре­мя про­ле­тит. А что де­лать-то?
   - Заведи себе кого-нибудь. Жену, например. А то потом скажут, как о Есенине: "Не было, той, которая уберегла бы".
   - Нет уж, спасибо. Сохрани Господь от такого счастья.
   - Не любишь ты женщин, компьютерный червь.
   - Люблю. Очень люблю! Но,... только не в качестве жен.
   - Тогда выходи куда-нибудь. По­шли на Потсдамерплац, там сейчас МОМА*. Есть пара картин моего любимого Модильяни.
   - А ты сам, по­че­му не вы­став­ля­ешь? Вон, - он обвел рукой комнату Алекса, сплошь заставленную полотнами, - кар­тин не на одну пер­со­наль­ную.
   - Да брось, все не дос­той­но. - стушевался Алекс. - Так ма­люю для соб­ст­вен­но­го удо­воль­ст­вия.
   - А кто сей­час дос­той­ный ху­дож­ник? Да­вай по од­ной, - Андрей раз­лил вис­ки по во­доч­ным рюм­кам. Они чок­ну­лись.
   - Не знаю, кто дос­той­ный - Алекс за­ку­си­л ма­ка­ро­ни­ной, - да мно­го не­пло­хих ху­дож­ни­ков, де­ло не в этом. Де­ло в том, что нет -
   г е н и а л ь н ы х. Нет, и не мо­жет быть. Все уже ска­за­но. Что мо­жет срав­нить­ся с со­вер­шен­ст­вом Ми­ке­лан­дже­ло или Бот­ти­чел­ли? А все ос­таль­ное за­вер­ши­ли сюр­реа­ли­сты, мо­дер­ни­сты, им­прес­сио­ни­сты, ку­би­сты и еще черт его зна­ет кто. По­след­ний ге­ний жи­во­пи­си - Да­ли.
   - И что, раз про­чи­тав Дос­то­ев­ско­го, с его со­вер­шен­ным язы­ком, не сто­ит и за пе­ро брать­ся?
   - Да нет же, ри­суй ты и пи­ши на здо­ро­вье. Про­сто ес­ли в ли­те­ра­ту­ре, ак­ту­аль­ность оп­ре­де­ля­ет­ся те­че­ни­ем вре­ме­ни, то жи­во­пи­си уже го­раз­до труд­нее соз­дать что-то но­вое.
   - Про­сто сей­час все за­ви­сит от пиа­ра. Са­мо­му по­шло­му мо­ля­риш­ке мо­гут за­дви­нуть та­кой про­мо­ушен, что зав­тра весь мир бро­сит­ся по­ку­пать его маз­ню. Рань­ше та­ко­го не бы­ло.
   - Ну, в ка­кой-то ме­ре и рань­ше ху­дож­ни­ку тре­бо­ва­лась оп­ре­де­лен­ная рек­ла­ма. Су­ще­ст­во­ва­ли кри­ти­ка, цен­зу­ра. От Ле­ви­та­на, на­при­мер, кри­ти­ки тре­бо­ва­ли "ожи­вить" пей­заж. Под­ри­со­вать ко­ров­ку, овеч­ку. Или не со­шел­ся с ка­то­ли­че­ской цер­ко­вью, и ... - Алекс за­жег спич­ку, - до по­том­ков не дой­дет. - Лад­но, на­ли­вай. Прав­да, к пас­те боль­ше бы по­до­шло ви­но.
   - Так это ты у нас, дво­рян­ских со­сло­вий, а мы, то­ва­ри­щи хэхэмо­ны все в без­гра­мот­ных хо­дим.
   - У ме­ня той дво­рян­ской кро­ви, ес­ли ка­п­ля на литр ос­та­лась, то уже хо­ро­шо. Пред­ки по­сле сем­на­дца­то­го го­да, осо­бен­ной раз­бор­чи­во­стью не стра­да­ли.
   - Пом­нишь, как в том анек­до­те: "Спра­ши­ва­ет пья­ни­ца вра­ча о ре­зуль­та­те ана­ли­за, а тот ему в от­вет: В ва­шем порт­вей­не кро­ви не об­на­ру­же­но". Так, и в твоем виски плавает одинокая голубая капелька.
   Алекс рас­сме­ял­ся и сказал:
   - Да ладно, не при­бед­няй­ся. Без­гра­мот­ный! Три язы­ка в со­вер­шен­ст­ве, да еще япон­ский в при­да­чу.
   - Что не го­во­ри, а в Со­вет­ской сис­те­ме об­ра­зо­ва­ния бы­ли свои плю­сы. Вон у нас в уни­вер­си­те­те, че­рез од­но­го - де­бил. По про­фес­сии еще где-то, как-то ша­рят, а во всем ос­таль­ном пол­ное де­ре­во... Ну, так кто у нас идет за вто­рой?
   На ис­хо­де вто­рой бу­тыл­ки Алекс почувствовал, что сте­ны ком­на­ты ста­ли да­вить на него, а по­то­лок опас­но опус­кать­ся. Ста­но­ви­лось все тес­нее си­деть в квар­ти­ре. Он, следуя извечному русскому инстинкту пьяного бродяжничества, выдвинул идею куда-нибудь пойти. Андрей пред­ло­жил по­ехать на охо­ту за "шоколадом". Алекс, не бу­ду­чи ра­си­стом со­гла­сил­ся.
  
   ***
  
   Клуб "ONLY FOR BLACK" на­хо­дил­ся на ок­раи­не Бер­ли­на под метромос­том.
   Ни­чем не при­ме­ча­тель­ное ме­сто, прой­дешь ми­мо и не за­ме­тишь. Ос­нов­ное по­ме­ще­ние со­всем не от­ли­ча­лось от обыч­но­го ка­фе, и толь­ко по­свя­щен­ные зна­ли, что для то­го, чтобы по­пасть в клуб, на­до бы­ло прой­ти че­рез дверь с над­пи­сью "ПЕР­СО­НАЛ" и по ле­ст­ни­це спус­тить­ся вниз.
   Под­зем­ное по­ме­ще­ние клу­ба по­ра­жа­ло свои­ми раз­ме­ра­ми. Вся ме­бель внут­ри, сва­рен­ная из кус­ков ста­ро­го ржа­во­го же­ле­за от­све­чи­ва­ла тусклым красно-коричневым све­том. Алекс с Андреем, гор­до по­ка­чи­ва­ясь, про­де­фи­ли­ро­ва­ли че­рез зал к бару. Кро­ме них, един­ст­вен­ным бе­лым в клу­бе, был бар­мен. К их удив­ле­нию он ока­зал­ся харь­ков­ским ев­ре­ем, и к то­му же вла­дель­цем это­го за­ве­де­ния. Бармен-хозяин, посоветовал им не задерживаться и налил по коктейлю.
   Когда они заказали по второму кругу, парни из ба­ра ре­ши­ли, что для слу­чай­но за­бред­ших про­хо­жих, эти снежинки уже по­ряд­ком за­си­де­лись. Тем бо­лее, что и не­ко­то­рые де­вуш­ки ста­ли по­гля­ды­вать на них до­воль­но доб­ро­же­ла­тель­но. Алекс под­нял скан­дал. Андрей его под­дер­жал. В ито­ге они ока­за­лись на ули­це.
   "Охоту" можно было считать успешно проваленной, но в последний момент, как это часто и случается, фортуна повернула к ним свое капризное лицо. Из клуба вышли три девушки. Они познакомились, и девушки лю­без­но со­гла­си­лись про­дол­жить ве­чер у Андрея до­ма.
   Андрей жил один в ог­ром­ной пя­тиком­нат­ной квар­ти­ре в рай­оне Принц­лау­ер­берг. Не смот­ря на боль­шой мет­раж квар­ти­ры, он ютил­ся в двух ком­на­тах. Ос­таль­ные бы­ли за­став­лен­ы ме­бе­лью и вещами его ро­ди­те­лей. Не­спо­кой­ные де­вя­но­стые они от­си­жи­ва­лись в Гер­ма­нии. В Мо­ск­ве у его от­ца про­изош­ла до­воль­но тем­ная ис­то­рия. Те­перь же все ула­ди­лось, и они вер­ну­лись. А ме­бель и вещи ос­та­лись.
   Все рас­по­ло­жи­лись в гос­ти­ной. Андрей при­та­щил по­ча­тую бу­тыл­ку те­ки­лы. Выпили за женщин. За дружбу народов. За Анжелу Дэвис. Вско­ре Андрея раз­мо­ри­ло, и он ус­нул. Алекс про­дер­жал­ся не­мно­гим доль­ше. По­след­няя мысль, про­мельк­нув­шая, у него пе­ред сном бы­ла, о том, что де­вуш­ки, обязательно, что-ни­будь сви­ст­нут. На па­мять.
  
   ***
  
   Про­снув­шись, Алекс об­на­ру­жил, что ле­жит со­вер­шен­но го­лый, у Андрея в спаль­не. И к то­му же не один. Ря­дом, слад­ко спа­ла одна из вче­раш­них девушек. По­чув­ст­во­вав, что он про­снул­ся, она от­кры­ла гла­за. Не­мец­кий язык не лез в его по­хмель­ную го­ло­ву и Алекс спро­сил по-английски:
   - What`s your name?
   - Ты что не пом­нишь? - не­сколь­ко оби­жен­но пе­ре­спро­си­ла она.
   Алексу при­шлось скон­фу­жен­но при­знать­ся, что нет.
   - Ади. В об­щем-то, со­всем не труд­но. Твое имя за­пом­нить на­мно­го труд­нее. Сов..., Сево... - попыталась выговорить девушка.
   - Суверенин. Только это не имя. Меня зовут Алекс.
   - Ну, это другое дело. Совсем просто. Полное имя у меня тоже
   нелегкое, - Аделия Шей де Ванд.
   - Ну, вот и познакомились, - пробормотал Алекс, что бы хотя бы что-ни­будь ска­зать, со­би­рая моз­ги в куч­ку и пы­та­ясь при­пом­нить, бы­ло ли у них что-то но­чью. Слов­но про­чи­тав его мыс­ли, она спро­си­ла с ус­меш­кой:
   - А, что е щ е ты не пом­нишь?
   - Ес­ли че­ст­но, я и правда, ни хре­на не пом­ню, как будто вы­клю­чи­ли ме­ня, по­ни­ма­ешь?
   - Нет, не по­ни­маю. Я слы­ша­ла, что рус­ские не­мно­го стран­ные и все очень мно­го пьют. Те­перь вот ви­жу, что это прав­да.
   - Ну по­че­му все пьют, - ос­кор­бил­ся за на­цию Алекс, - Я на­при­мер, сегодня пить не собирался.
   - Ах, не собирался! - за­смея­лась она, и вне­зап­но став серь­ез­ной, по­ин­те­ре­со­ва­лась, - Сколь­ко сей­час вре­мя?
   Алекс по­смот­рел на ча­сы. Бы­ло по­ло­ви­на седь­мо­го ут­ра.
   Ади под­прыг­ну­ла и ста­ла по­спеш­но со­би­рать раз­бро­сан­ную по всей спаль­не оде­ж­ду. При этом она за­бав­но при­го­ва­ри­ва­ла:
   - О Га­ваья, о-о Га­ваья!
   - Ку­да ин­те­рес­но мож­но опаз­ды­вать в та­кую рань? - зевая, по­ин­те­ре­со­вал­ся Алекс.
   - По­слу­шай, я те­бе все объ­яс­ню ве­че­ром. Мы встре­тим­ся ве­че­ром, прав­да? Ну, все я убе­гаю. По­ка
   Она чмок­ну­ла его в лоб и ис­чез­ла.
   Алекс не был уве­рен в не­об­хо­ди­мо­сти их встре­чи. Но воз­ра­зить не ус­пел.
  
   ***
  
  
   Ади стоя­ла в две­рях оде­тая в ка­кое-то не­во­об­ра­зи­мое со­че­та­ние пла­тья и брюк. Ее длин­ные вол­ни­стые во­ло­сы бы­ли пе­ре­хва­че­ны ши­ро­кой лен­той. Алекс, бу­ду­чи ху­дож­ни­ком, ни за что бы ни ре­шил­ся пе­ре­дать рас­цвет­ку ее на­ря­да на хол­сте. Это бы­ла па­лит­ра кра­сок взо­рвав­ше­го­ся в аф­ри­кан­ской са­ва­не гру­зо­ви­ка с ар­бу­за­ми. При­няв очу­мев­шее вы­ра­же­ние ли­ца Алекса, ве­ро­ят­но за вос­торг, она шаг­ну­ла че­рез по­рог и, не го­во­ря не сло­ва, при­ня­лась е­го раз­де­вать...
  
   ***
  
   ...Алекс си­дел на по­лу в ко­ри­до­ре и пы­тал­ся при­вес­ти се­бя в по­ря­док.
   Ади, на­це­пив­шая его ста­рую ру­баш­ку, на­пе­вая, кол­до­ва­ла на кух­не.
   - Я так и зна­ла, что у те­бя пус­той хо­ло­диль­ник и кое-что при­хва­ти­ла из до­ма. Где у те­бя сто­ло­вые при­бо­ры, Baby?
   - У ме­ня нет сто­ло­вых при­бо­ров, - за­ме­тил он, де­лая уда­ре­ние на по­след­нем сло­ве, - У ме­ня есть од­на вил­ка и один нож. И во­об­ще, слу­чай­ное из­на­си­ло­ва­ние в ко­ри­до­ре не да­ет те­бе пра­во на­зы­вать ме­ня Baby .
   - Про­сти Baby, боль­ше не бу­ду.
   По­ужи­нав, и вы­пив ви­на, очень кста­ти ку­п­лен­ным Ади по до­ро­ге, Алекс спро­сил:
   - Ку­да же это ты так ле­те­ла с ут­ра?
   - Мне нуж­но бы­ло на­кор­мить де­тей, и от­вес­ти их в шко­лу и дет­ский сад.
   - Ты что, ра­бо­та­ешь бе­би­си­то­ром?
   - Да нет, это мои де­ти.
   - Твои де­ти! - оше­лом­лен­но пе­ре­спро­сил Алекс. - И сколь­ко же их у те­бя?
   - Двое от пер­во­го му­жа, он ос­тал­ся в Аф­ри­ке и один от те­пе­реш­не­го, нем­ца, - с гор­дым ви­дом про­из­нес­ла Ади.
   Алекс так и не по­нял, чем она гор­дит­ся, му­жем нем­цем или тре­мя деть­ми.
   - Да ты поч­ти мать ге­рои­ня!
   - Что ты ска­зал, я не по­ня­ла?
   - Я ска­зал Вау.
   - Ты не лю­бишь де­тей, да?
   - Да нет, как раз боль­ше все­го на све­те, я люб­лю де­тей и со­бак.
   - А мень­ше все­го?
   - А мень­ше все­го за­муж­них аф­ри­кан­ских те­ток, - от­ве­тил он, и до­бавил, - пой­дем в спаль­ню, я те­бя ужас­но хо­чу.
  
   ***
  
   На следующий день Алекс появился в театре и, как оголодавший солдат на женщину, накинулся на работу.
   Три месяца, до сдачи спектакля, он там буквально дневал и ночевал. Работать в команде Алекс умел и любил. Ему нравилось, когда каждый в равной мере отвечал за проделанную работу. Он часами спорил с мастерами о возможности воплотить его идею в жизнь, именно таким способом, каким он считает правильным. О том, на каком расстоянии должны висеть декорации от авансцены. Какой свет дать на ту или иную сцену. И еще о тысячи, жизненно важных для него нюансов. Иногда соглашался с чужим мнением, но чаще настаивал на своем. Но в любом случае, это было другое ощущение творчества, вдохновения. Совершенно различное тому, тягостному размышлению, с которым он оставался дома, наедине со своими полотнами.
   Несмотря на то, что его, начиная с художественной школы, в основном хвалили, его собственное отношение к своему творчеству, было критичным. Одно время, он подумывал бросить писать и освоить какую-нибудь более прозаичную профессию. Но, к счастью, или наоборот, познакомился с одним театральным режиссером, который на годы определил его творческий путь. Он предложил Алексу, сделать эскизы к его новому спектаклю. Работа имела успех. Он порекомендовал Алекса дальше. В общем, все пошло по обычной, накатанной театральной схеме. Его стали приглашать. Он стал время от времени ездить по Европе и работать в разных театрах. Потом приглашения сошли на нет. Не по его вине, а из-за того, что на данный промежуток времени, появилось новое, молодое и модное дарование. И царило в театральном мире всего сезон, от силы два. Востребованных имен, с мировой известностью было очень немного. Но это "очень немного", удерживало свои позиции на театральном рынке, словно стая волков, вцепившихся в одинокого тельца.
   Снова пытаться прокормить себя, продавая картины, Алекс не решился. Его внутренний мир раскололся на две части. Он для себя твердо решил что, что бы создать действительно что-то стоящие, ему нужно уединение. Отказ, пусть на какое-то время, от внешнего мира. Полная изоляция. И вот тогда, он действительно сможет принести на этот свет, что-то такое, за что ему не будет стыдно.
   Но все эти, по сути, неприхотливые условия, на самом деле стоили очень дорого. Кроме того, что бы творить, нужно было, худо-бедно изредка что-то есть и где-то спать. А все это, как известно, стоило определенное количество денежных знаков. Алекс вернулся в Москву. Гонорары здесь сильно отличались от западных, но на жизнь кое-как хватало. Он, снова стал раздумывать о бренности своей деятельности, когда поступило это предложение из Берлина.
  
   ***
  
   Со своей работой он справился как нельзя лучше. Театральные критики, отнеслись к нему благосклонно. Правда, в несколько нелицеприятной для театра форме. Они написали, что: "...в новой постановке, на одной из крупнейших сцен Европы, кроме оригинальных декораций молодого русского художника, смотреть не на что...".
   Как бы то ни было, критика критикой, а дирекция оценила работу Алекса по-своему. Ему было предложено поступить в штат театра. О, счастливый билет. Постановки менялись раз в году, и основной накал работы начинался за три-четыре месяца до премьеры. Алекс, особо не напрягаясь, мог спокойно писать для себя, получая ежемесячную зарплату.
  
  
   ***
  
   После премьеры, как и по­ла­га­лось, уст­раи­вал­ся бу­фет.
   Алекс не был лю­би­те­лем по­доб­ных ме­ро­прия­тий. Од­но­об­раз­ная еда, пре­сные раз­го­во­ры, од­ни и те же, уже по­ряд­ком на­до­ев­шие ли­ца. Но ре­бя­та из ба­ле­та, объ­я­вив, что "ха­ля­ва это свя­то", все же за­та­щи­ли его на банкет.
   На удив­ле­ние, ве­че­рин­ка ока­за­лась очень себе ни­че­го. К то­му же кро­ме привычных ви­на и пи­ва, мож­но бы­ло за­ка­зы­вать раз­лич­ные кок­тей­ли. На­кок­тей­лив­шись вдо­воль, все ре­ши­ли пе­рей­ти в бо­лее спо­кой­ное ме­сто. Не­дол­го вы­би­рая, они за­шли в ир­ланд­ский бар, на­хо­дя­щий­ся не­да­ле­ко от те­ат­ра. На­ро­ду в ба­ре бы­ло не­мно­го. Бар­мен с не­охо­той от­влек­ся от пря­мой транс­ля­ции "Фор­му­лы-1" и при­нял за­каз. Вся ком­па­ния бы­ла уже до­воль­но наве­се­ле.
   Алекс по­зво­нил Ади и, раз­бу­див ее, по­про­сил прие­хать. Бы­ло уже три ча­са но­чи, но она без­ро­пот­но со­гла­си­лась. Ми­нут че­рез два­дцать к ба­ру подъ­е­ха­ло так­си. Он вы­шел и рас­пла­тил­ся с во­ди­те­лем.
   До это­го вре­ме­ни его при­яте­ли еще не бы­ли зна­ко­мы с ней. По­яв­ле­ние чер­ноко­жей де­вуш­ки вы­зва­ло оп­ре­де­лен­ный эф­фект. На ка­кое-то вре­мя воз­ник­ла не­лов­кая пау­за. Алекс пред­ста­вил де­вуш­ку при­сут­ст­вую­щим и за­ка­зал ей "ку­ба­либ­ра".
   На фо­не вы­со­ких стат­ных тан­цо­ров и тон­ких блед­ных ба­ле­рин Ади вы­гля­де­ла бе­лой во­ро­ной. А ес­ли точ­нее, чер­ной. Она си­де­ла, креп­ко сжав ру­ку Алекса, и кон­фу­зи­лась.
   Ма­гда­ле­на, на­кло­нив­шись ко Алексу, про­шеп­та­ла:
   - Czegos takiego od ciebie oczekiwalam!*
   - Ос­то­рож­ней, она очень рев­ни­вая.
   - Nie przeymuy sie nikomu nie powiem ze sie z toba przespalam.**
   Ади на­хму­ри­лась, и они пе­ре­шли на не­мец­кий язык.
   Пер­во­на­чаль­ное вни­ма­ние к чернокожей девушке ос­лаб­ло, и она не­мно­го рас­сла­би­лась. Все ос­тав­шие­ся вре­мя ее ста­рал­ся раз­вле­кать го­лу­бой Фред. Ве­ро­ят­но, он об­на­ру­жил в чем-то со­ли­дар­ность ме­ж­ду сек­су­аль­ным мень­шин­ст­вом и "уг­не­тен­ным" чер­ным на­се­ле­ни­ем. В лю­бом слу­чае, Алекс был ему бла­го­да­рен.
  
   ***
  
   - Они все там та­кие кра­си­вые, - ос­то­рож­на на­ча­ла ата­ку она, когда они оказались у Алекса дома.
   Пре­ду­га­ды­вая пред­стоя­щие раз­ви­тия со­бы­тий, он про­из­нес:
   - Кра­си­вые? Может быть. Но не в моем вкусе.
   Ади не обратила внимания на его уловку.
   - Эта де­вуш­ка, с ко­то­рой ты шеп­тал­ся, из Юго­сла­вии ка­жет­ся, ты с ней спал?
   - Ма­гда­ле­на из Поль­ши, - ук­ло­нил­ся он от пря­мо­го от­ве­та, в оче­ред­ной раз, по­ра­жа­ясь ее ин­туи­ции.
   Аф­ри­кан­ские де­вуш­ки об­ла­да­ют по­тря­саю­щей ин­туи­ци­ей. У Ади, ее спо­соб­но­сти до­хо­ди­ли поч­ти до ма­ги­че­ских. Она без­оши­боч­но определяла, бу­дет ли сле­дую­щий день те­п­лым, или хо­лод­ным. Да­ва­ла Алексу по­лез­ные прак­ти­че­ские со­ве­ты. Со­вер­шен­но точ­но от­де­ля­ла ложь от прав­ды.
   Ино­гда в пол­ной тем­но­те, от взгля­да ее го­ря­щих на чер­ном ли­це ог­ром­ных глаз, ему ста­но­ви­лось не по се­бе. Ее те­ло слов­но сли­ва­лось с но­чью, и в тем­но­те мож­но бы­ло раз­гля­деть толь­ко ее бе­лозу­бую улыб­ку и бел­ки глаз. Это и завораживало и одновременно пугало Алекса.
   Девушка всегда старалась показать Алексу, что он полностью превалирует в их паре. Алекс принял такую форму отношений, но душой всегда понимал, Ади намного сильнее его. Сильнее во всем. В прагматичном подходе к жизни. В устойчивой психике. В умении зацепится, выплыть любой ценой, но при этом не уронив своей, ему непонятной, африканской гордости. Да и физически, ее налитое мускулами, тело, казалось ему, намного превосходит его по силе.
   Чтобы не продолжать начатый разговор, Алекс притянул Ади к себе и поцеловал.
  
  
   ***
  
  
   Ее го­ло­ва с рас­сы­пав­шей­ся при­чес­кой ле­жа­ла у Алекса на пле­че. Ру­кой она пе­ре­би­ра­ла во­ло­сы на его гру­ди. У нее бы­ли тон­кие, шо­ко­лад­ные свер­ху и жел­тые изнут­ри, паль­цы. В из­ги­бе ее ру­ки бы­ло что-то от гра­ци­оз­но­го жи­вот­но­го. Большая черная кошка. Багира.
   Алекс разглядывал их от­ра­же­ние в ви­ся­щем на­про­тив зер­ка­ле. Ка­за­лось, что ог­ром­ная тень на­кры­ла по­ло­ви­ну е­го те­ла.
   - Ты де­лал это так дол­го, - по­тя­ги­ва­ясь, про­из­нес­ла она, - я ус­пе­ла два раза.
   Уже за­ни­ма­лось ут­ро, а спать со­вер­шен­но не хо­те­лось. Хмель поч­ти со­шел, но при­выч­ной тя­же­сти не бы­ло. Бли­зость Ади дей­ст­во­ва­ло луч­ше лю­бо­го ле­кар­ст­ва.
   - Все рус­ские та­кие во­ло­са­тые? - спро­си­ла она,
   - У нас же хо­лод­но, вот и об­рас­та­ем во­ло­са­ми на зи­му.
   - По­ставь мне сво­его БО­ГА.
   - Его зо­вут не БОГ, а БГ, за­глав­ные бу­к­вы от име­ни Бо­рис Гре­бен­щи­ков.
   Алекс по­ста­вил диск. Как это не стран­но, ей нра­вил­ся рус­ский рок. Смысла слов она не раз­би­ра­ла, но ве­ро­ят­но, ее при­вле­ка­ла ца­рив­шая в этой му­зы­ке гар­мо­ния.
   - Я люб­лю те­бя. Я очень силь­но люб­лю те­бя, - Алекс по­пы­тал­ся что-то ска­зать, но она на­кры­ла его рот ла­до­нью, - не от­ве­чай, не на­до ни­че­го го­во­рить. Я знаю, ско­ро ты ос­та­вишь ме­ня. У те­бя бу­дет дол­гий путь, и там ме­ня с то­бой нет. У нас ос­та­лось не так мно­го вре­ме­ни, и я хо­те­ла бы ук­расть те­бя у всех. Чтобы ты был мой и толь­ко мой. Пусть даже в этот не­боль­шой ку­со­чек на­шей жиз­ни.
   Ади пла­ка­ла очень стран­но. Из ее глаз тек­ли сле­зы, а ее гу­бы, слов­но во­пре­ки сле­зам улы­ба­лись. Она пла­ка­ла при Алексе в пер­вый раз. Их от­но­ше­ния ма­ло по­хо­ди­ли на дол­го­сроч­ный со­юз, но раз­ры­вать их сейчас, он от­нюдь не со­би­рал­ся. Но он уже на­столь­ко при­вык ве­рить ее сло­вам, что по­нял, так как она го­во­рит, так и бу­дет. И еще Алекс по­ду­мал о том, что, на­вер­ное не хо­тел бы пред­ви­деть свое бу­ду­щие. Это ви­де­нье не толь­ко из­бав­ля­ет те­бя от оши­боч­ных по­ступ­ков, но и за­став­ля­ет стра­дать. Стра­дать преж­де­вре­мен­но. Стра­дать то­гда, ко­гда вре­мя для бо­ли еще не при­шло. Не все­гда вы­год­но ид­ти впе­ре­ди на­ших ча­сов.
   В этот день муж Ади от­во­зил де­тей к ба­буш­ке, и она ос­та­лась у него на це­лый день. Они за­ни­ма­лись лю­бо­вью до пол­но­го из­не­мо­же­ния. Слов­но, уже се­го­дня долж­ны бы­ли расс­тать­ся на­все­гда. Ино­гда, от­ры­ва­ясь друг от дру­га, пи­ли мар­ти­ни с вод­кой. Им бы­ло хо­ро­шо и про­сто вме­сте. Под ве­чер она уш­ла, ос­та­вив Алекса слег­ка пья­но­го и, бе­зум­но ус­та­ло­го.
   Че­рез не­сколь­ко ми­нут по­сле ее ухо­да раз­дал­ся зво­нок в дверь. Ре­шив, что она что-ни­будь за­бы­ла, по­лу­го­лый Алекс по­шел от­во­рять.
   За две­рью, с че­мо­да­ном в ру­ках, стоя­ла На­та­лья.
  
   ***
  
   Она пе­ре­сту­пи­ла по­рог с та­ким ви­дом, буд­то они рас­ста­лись толь­ко вче­ра.
   - Су­ве­ре­нин, ты как все­гда пьян, - вме­сто при­вет­ст­вия про­из­нес­ла она, - ты зна­ешь, что чув­ст­ви­тель­ные на­ту­ры ра­ков очень лег­ко спи­ва­ют­ся.
   - Я, на­сколь­ко ты пом­нишь, не ве­рю в го­ро­ско­пы.
   - Ве­ришь, не ве­ришь, а пьешь как ло­шадь. Вер­нее как рак. Мо­жет, по­зво­лишь да­ме прой­ти. Или ты не один?
   - Да нет у ме­ня ни ко­го, про­хо­ди. Ты отку­да взя­лась в Бер­ли­не? - Алекс все еще не мог оп­ра­вить­ся от шо­ка ох­ва­тив­ше­го его при по­яв­ле­нии Наташи.
   - Бо­же мой, из Мо­ск­вы, ко­неч­но же. Сто­ли­цы на­шей Ро­ди­ны. Как ска­зал твой лю­би­мый Шев­чук - по­ря­доч­ной уро­ди­ны.
   Алекс почувствовал, как его босой ноги кто-то коснулся. Он опустил глаза и увидел смотрящего на него с пола белого пекинеса.
   - Матильда! - он присел на корточки, - Собака моя, это ты?
   - Собака? Нет, это не собака. Она и гавкать то не научилась, за этот год. Это твоя уменьшенная копия. Правда, женского рода.
   - Но ...
   - Все рас­спро­сы по­сле. Да­ма толь­ко что с по­ез­да и же­ла­ет при­нять душ. Есть душ в этом са­рае? - спро­си­ла она, брезг­ли­во ос­мат­ри­ва­ясь во­круг.
   - Есть ван­на, - чуть ли не с гор­до­стью от­ве­тил Алекс.
   По­ка она мы­лась, он по­пы­тал­ся при­вес­ти квар­ти­ру в по­ря­док, ста­ра­ясь скрыть не­дав­нее пре­бы­ва­ние Ади. Матильда крутилась рядом с ним, преданно заглядывая в глаза.
   "Выросла то как! - он умиленно смотрел на собаку, вспоминая тот маленький белый комочек, который он подарил Наталье год назад. - И не забыла меня?!"
   - Ко­гда я к те­бе подъ­ез­жа­ла, - раз­дал­ся низ­кий го­лос Натальи из ван­ной, - ви­де­ла вы­хо­дя­щую из подъ­ез­да, чер­нень­кую про­сти­тут­ку. Не от те­бя ли слу­чай­но?
   Ес­ли у Наташки и не бы­ло Ади­ной ин­туи­ции, то в на­блю­да­тель­но­сти ей нель­зя бы­ло от­ка­зать.
   - С че­го ты взя­ла, что это про­сти­тут­ка, - не­до­воль­но бурк­нул Алекс.
   - Ага, зна­чит точ­но от те­бя, - с ка­кой-то не­по­нят­ной ра­до­стью кон­ста­ти­ро­ва­ла она - И по­ло­тен­це все мок­рые. Я все­гда го­во­ри­ла, что ты из­вра­ще­нец, Су­ве­ре­нин.
   Ее по­яв­ле­ние на­столь­ко по­тряс­ло его, что он мгно­вен­но про­трез­вел. Она все­гда лю­би­ла про­из­во­дить эф­фек­ты. И на этот раз ей это уда­лось в пол­ной ме­ре. Алекс уже до­воль­но дол­го не зво­нил ей. Ста­рал­ся из­бе­гать об­щих зна­ко­мых, ино­гда при­ез­жаю­щих из Мо­ск­вы. От­тор­гал все, что мог­ло ее на­пом­нить. И в по­след­нее вре­мя дей­ст­ви­тель­но, ему уда­ва­лось все ре­же вспо­ми­нать о ней.
   Алекс вы­шел на кух­ню и на­лил се­бе пол­ста­ка­на вод­ки.
  
  
   ***
  
  
   Наталья стоя­ла, за­ку­тав­шись в по­ло­тен­це. Из вто­ро­го она со­ору­ди­ла на го­ло­ве не­кое по­до­бие ин­дий­ской чал­мы. На ру­ках у нее си­де­ла Ма­тиль­да.
   На­до за­ме­тить, что в лю­бом об­ли­чии На­та­лья умуд­ря­лась вы­гля­деть по­тря­саю­ще. Вот и сей­час, в этом на­ря­де, с Моть­кой на ру­ках, она вы­гля­де­ла эта­кой свет­ской да­мой, по во­ле не­ле­по­го слу­чая за­не­сен­ной в его бер­ло­гу.
   - Если бы ты знал, сколько геморроя, ты наделал мне своим подарком, - она потрясла Матильдой словно куклой в воздухе, и чмокнула её в нос. - Оформить документы на собаку, в сто раз сложнее, чем получить визу человеку. А её характер? Капризы! А имя!!! Матильда! Суверенен, ну зачем ты так назвал собаку? Ведь имен­но так, ты на­зы­вал всех сво­их жен­щин в Мо­ск­ве. Очень кста­ти удоб­но. Ес­ли что, в тем­но­те не пе­ре­пу­та­ешь. Не муд­р­ст­вуя лу­ка­во и со­ба­ку ту­да же. Ге­ни­аль­но!
   - Те­бя, ме­ж­ду про­чим, я так, ни­ко­гда не на­зы­вал.
   - Да, - За­дум­чи­во про­из­нес­ла она, - Ме­ня не на­зы­вал.
   Серь­ез­ное вы­ра­же­ние ли­ца у нее оставалось лишь не­сколь­ко се­кунд, и че­рез мгно­ве­ние сно­ва при­няв сар­ка­сти­че­ский вид, она про­дол­жи­ла:
   - Слу­шай Су­ве­ре­нин, мне на­до пе­ре­одеть­ся, а ты сле­тал бы за шам­пан­ским. На­до же нам от­празд­но­вать встре­чу. Есть у вас тут ка­кие-ни­будь ноч­ные ларь­ки.
   - Но­чью в Гер­ма­нии ал­ко­голь про­да­ет­ся толь­ко на за­прав­ках.
   - Бо­же мой, ну ка­кая раз­ни­ца где? Схо­ди уж до­ро­гой, уважь да­му.
   За­прав­ка на­хо­ди­лась не­да­ле­ко от до­ма, и уже че­рез де­сять ми­нут Алекс воз­вра­тил­ся. На­та­лья пе­ре­оде­лась в се­рый брюч­ный кос­тюм и, сло­жив но­ги по-ту­рец­ки, си­де­ла на ци­нов­ке. Пе­ред ней на по­лу ле­жа­ла от­кры­тая пуд­ре­ни­ца с рас­сы­пан­ным на зер­каль­це бе­лым по­рош­ком. Она скру­чи­ва­ла сто­дол­ла­ро­вую банк­но­ту в тон­кую тру­боч­ку и, сме­ясь, от­го­ня­ла пы­таю­щую­ся влезть ту­да но­сом, Матиль­ду.
   - Эта со­ба­ка к тому же, за­кон­чен­ная нар­ко­ман­ка! - С улыб­кой про­из­нес­ла она. - Что смот­ришь так уко­риз­нен­но, или по­за­был, от ко­го я все­го это­го на­бра­лась. Взял не­вин­ную де­вуш­ку, рас­тлил, раз­вра­тил, нау­чил дур­ным при­выч­кам, и бро­сил на про­из­вол судь­бы!
   Она по­ло­жи­ла ще­пот­ку кок­са на язык и удо­в­ле­тво­рен­но за­мур­лы­ка­ла.
   - При­та­щил шам­пан­ско­го?
   - Кто ко­го еще бро­сил, - про­бор­мо­тал Алекс, ста­вя на пол бу­тыл­ку шам­пан­ско­го и бо­ка­лы.
   - Ого, на­стоя­щее. Я-то ду­ма­ла, при­не­сешь ка­кой-ни­будь де­ше­вый сект
   - Ду­ра­ком ме­ня уже на­зы­ва­ли, но вот жмо­том, еще ни ра­зу, - по­лу­шу­тя ос­кор­бил­ся Алекс, - ну да­вай, вы­кла­ды­вай, чем мы обя­за­ны по­яв­ле­нию столь до­ро­гой гос­тьи.
   - Кто это мы, ты и Ма­тиль­да? Или Вы это о се­бе лю­би­мом, как об им­пе­ра­тор­ской осо­бе... - про­дол­жа­ла яз­вить На­та­лья.
   - Ну что ты, мы - это весь Бер­лин­ский бо­монд, - парировал Алекс и с не­спо­кой­ным серд­цем, но, не из­ме­няя иро­нич­но­го то­на, до­ба­вил. - Не из-за ме­ня же ты прие­ха­ла.
   - Не оболь­щай­ся, не из-за те­бя ко­неч­но. Я по­лу­чи­ла кон­тракт в па­риж­ском "Moulin Rouge". А так как, ты на­де­юсь пом­нишь, я не­на­ви­жу са­мо­ле­ты, то от­пра­ви­лась по­ез­дом. Сра­зу в Па­риж уто­ми­тель­но и вот и раз­би­ла свой во­яж. Мо­ск­ва - Бер­лин - Па­риж.
   - Ты что же ре­ши­ла про­ме­нять карь­е­ру клас­си­че­ской ба­ле­ри­ны на ра­бо­ту в ка­ба­ке? - по­ра­зил­ся Алекс. - Пус­кай все­мир­но из­вест­ном, ши­кар­ном, но все же ка­ба­ке. Ты, На­та­лья Домбровская, бу­дешь де­фи­ли­ро­вать в по­шлых по­зо­ло­чен­ных кос­тю­мах с перь­я­ми, за­ди­рать но­ги и де­мон­ст­ри­ро­вать свои сись­ки?!
   - Да пред­ставь се­бе я, На­та­лья Домбровская бу­ду, слы­шишь, бу­ду! - со зло­стью от­ве­ти­ла она и рас­пах­ну­ла на се­бе жа­кет, - Бу­ду по­ка­зы­вать вот эти кра­си­вые сиськи все­му Па­ри­жу! А по­на­до­бит­ся, и все­му ми­ру!
   При ви­де по­лу­об­на­жен­ной, ко­гда-то та­кой род­ной жен­щи­ны у Алекса пе­ре­хва­ти­ло ды­ха­ние. У На­та­льи бы­ли дей­ст­ви­тель­но потря­саю­щие, вы­со­кие тя­же­лые гру­ди. Да и вся ее внеш­ность бы­ла об­раз­цом жен­ско­го со­вер­шен­ст­ва. Глад­кие, чер­ные длин­ные во­ло­сы. Ог­ром­ные пре­крас­но-рус­ские, зе­ле­ные гла­за на ари­сто­кра­ти­че­ски пра­виль­ном ли­це. Длин­ное гиб­кое те­ло, с ко­ша­чьей пла­сти­кой.
   "Снова я сравниваю женщину с кошкой - разглядывая Наташу думал Алекс. - Или мне действительно попадаются такие ярко выраженные особи из семейства кошачьих, или у меня маниакально-кошачий психоз. Даже Мотька, больше похожа на кошку, чем на собаку".
   Наталья вдох­ну­ла вто­рую до­рож­ку ко­каи­на и, от­ки­нув­шись на пу­фик, при­кры­ла ве­ки. Ко­гда она вновь рас­кры­ла гла­за, ее зрач­ки за­мет­но рас­ши­ри­лись. Уже спо­кой­ным то­ном она про­го­во­ри­ла:
   - На­та­лье Домбровской в Мо­ск­ве пла­тят две­сти дол­ла­ров в ме­сяц. А в "му­ля­не" столь­ко же, толь­ко в день. А жить за счет тол­стых дя­дек с бри­ты­ми за­тыл­ками - ты ме­ня уволь. Пред­ста­ви­те­ли же так на­зы­вае­мой ин­те­лли­ген­ции, как ты зна­ешь на соб­ст­вен­ном опы­те, не мо­гут про­кор­мить не то что по­ря­доч­ную жен­щи­ну, но и ры­бок в ак­ва­риу­ме. К то­му же Па­риж - го­род мо­ей дет­ской меч­ты. Все от­стань, я уже по­ряд­ком ус­та­ла, проводи ме­ня по­жа­луй­ста, в ка­кую-ни­будь гос­ти­ни­цу.
   - Ты мо­жешь ос­тать­ся здесь.
   - Здесь?! - На­та­лья вер­ну­лась в преж­нюю то­наль­ность, - А у те­бя хва­тить сил? По­сле тво­ей нег­ри­тя­ноч­ки.
   - На­та­ша...
   - Лад­но, лад­но, секс ги­гант, - за­смея­лась она. - Пошли...
  
  
   ***
  
   На сле­дую­щий день Алекс от­вез На­та­лью на Бер­лин­ский во­кзал "Zoologischer Garten". Се­рый ста­рый во­кзал от­ли­вал сор­тир­ной чис­то­той. Люд­ской по­ток стре­мил­ся не­пре­рыв­ной бур­ля­щей ре­кой и, раз­бив­шись о них, слов­но о кро­шеч­ный ост­ров на мгно­ве­ние рас­ка­лы­вал­ся, что бы немедленно сомк­нуть­ся за их спи­ной. На гулком пи­ро­не Наталья стоя­ла при­тих­шая и по­гру­ст­нев­шая. Бы­ло вид­но, что в ду­ше ей страш­но от­прав­ле­ние в не­зна­ко­мый, но­вый для нее мир. Но, она ско­рее бы умер­ла, чем при­зна­лась в этом. Она стоя­ла, при­жав­шись к Алексу и, ма­ши­наль­но по­гла­жи­ва­ла ру­кав его курт­ки.
   В по­до­шед­ший по­езд она вошла са­ма, на­от­рез от­ка­зав­шись от по­мо­щи. На про­ща­ние, от­вер­нув гу­бы, под­ста­вила хо­лод­ную ще­ку. Матильда сидящая в пластиковой коробке, грустно, как это умеют только собаки, улыбнулась ему на прощанье.
  
   Уже ото­шел по­езд, по­да­ли и про­во­ди­ли сле­дую­щий, а Алекс все сто­ял на опус­тев­шем пи­ро­не. Ему бы­ло жаль этой взба­лмош­ной, не­уго­мон­ной, а на са­мом де­ле без­за­щит­ной дев­чон­ки. Она бу­дет ис­кать, что-то и ко­го-то всю жизнь. Ис­кать и не на­хо­дить. Про­сто по­то­му, что она и са­ма и не зна­ет, что ей нуж­но. А еще, бо­лее чем ее, ему бы­ло жаль са­мо­го се­бя. По­то­му что он со­вер­шен­но точ­но знал, кто ему ну­жен.
  
   ***
  
   Че­рез че­ты­ре дня Алекс взял рас­чет в те­ат­ре.
   Все эти дни он яв­лял со­бой об­ра­зец трез­во­сти. Оп­ла­чи­вал на­ко­пив­шие­ся сче­та, ула­жи­вал де­ла с квар­ти­рой, со­би­рал не­об­хо­ди­мые для пе­ре­ез­да до­ку­мен­ты. Его ко­рабль в оче­ред­ной раз сни­мал­ся с яко­ря.
   Про­щаль­ный ве­чер с Ади он на­зна­чил на ней­траль­ной тер­ри­то­рии. Со­бра­лись у Андрея до­ма. Андрей, на­хму­рив­шись, весь ве­чер про­си­дел мол­ча. Раз­го­вор не кле­ил­ся. Алекс си­дел ря­дом с Ади и, что-то мям­лил, по по­во­ду слу­чай­но под­вер­нув­ший­ся вы­год­ной ра­бо­ты и, не­об­хо­ди­мо­сти пе­ре­ез­да. Ади си­де­ла, опус­тив го­ло­ву. Ее упав­шие во­ло­сы скры­ва­ли от него ее ли­цо. На­ко­нец она под­ня­ла к нему су­хие гла­за и спро­си­ла:
   - Ты уез­жа­ешь к той жен­щи­не, с ко­то­рой я столк­ну­лась не­де­лю на­зад в подъ­ез­де?
   При всей его ве­ре в ее спо­соб­но­сти, это уже бы­ло слиш­ком. В кон­це кон­цов, во дво­ре по ве­че­рам бро­дят де­сят­ки жен­щин. Алекс по­смот­рел на Андрея. Он по­жал пле­ча­ми, по­ка­зы­вая, что он тут ни при чем.
   Алекс ничего не от­ве­тил. Все эти дни он и са­мо­му се­бе бо­ял­ся за­дать этот во­прос. Ему не­че­го бы­ло от­ве­тить се­бе, и не­че­го бы­ло от­ве­тить ей.
   Не­мно­го по­си­дев с ни­ми, Андрей ушел в спаль­ню. А еще спус­тя не­ко­то­рое вре­мя спус­тя ту­да же уш­ла и Ади...
   Ид­ти до до­му бы­ло до­воль­но да­ле­ко, од­на­ко Алекс за­хо­те­ло­сь про­гу­лять­ся пеш­ком. Он брел по ули­це, и его гла­за об­во­ла­ки­ва­ла пе­ле­на гру­сти.
   Он вышел на свою аллею. Каштановые ежики сменили своё веселое зеленное цветение, на печальный бурый оттенок. Некоторые из них, разбившись на супружеские пары, лежали на земле. Плоды их любви, лоснились рядом, матовыми коричневыми боками.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   II
  
   Алекс подозвал гарсона и заказал, уже четвертую по счету, чашку кофе. Официант, не скрываясь поморщился, и поплелся выполнять заказ. Всем своим видом он показывал, что занимать прибыльное место в кафе "PALMGER", ради нескольких чашек кофе - полное свинство.
   Алекс не обратил на него ни малейшего внимания. За то время, что он прожил в Париже, он уже привык к надутым индюкам-официантам, считавших всех тех, кто оставляет на чай менее десяти франков - особями, не имеющими право на размножение.
   Он специально пришел сюда, намного раньше, чтобы занять небольшой столик у окна, выходящего на бульвар де Клиши. Алекс знал, что появись он в кафе сейчас, ему вряд ли нашлось бы свободное место.
   Входным дверям в это час не приходилось скучать. Выпущенные на волю, туристирующие отцы семейств, с важным видом, заплывали поодиночке. Днем, они уже приобщились к культурному наследию столицы мира. И теперь, украдкой, стягивались поближе к развратной ля Пигаль. Усевшись за столик они немедленно требовали большую кружку пива, негодуя от того, что в заведении не падают ни немецкого, ни бельгийского пива. Оказывается этим французам неизвестно, что бельгийское пиво - лучшее в мире.
   Американцы, посетившие парижский "Дисней Лэнд", и закончив на этом осмотр достопримечательностей, заваливали шумными группами. Возмущенные тем, что в городе живущим исключительно за счет туристов, в кафе не имеют меню на английском, требовали позвать менеджера зала. А когда оказывалось, что такового здесь нет и в помине, успокаивались и с видом прилежных учеников доставали англо-французский разговорник.
   Русские, только недавно начавшие выезжать за границу, закрадывались робкими стайками. Из-за незнания языка, они важно надували щеки и молча, наугад, тыкали пальцем в меню.
   В итоге, к полуночи, в кафе действительно было проблематично найти свободное место. Только один столик, с белым треугольником: "RESERVE", оставался не занят.
   Хозяин заведения гордился соседством с всемирно известным кабаре, и всегда оставлял столик, для забегавших сюда пропустить бокал другой вина, артистов.
   Этот столик и место у окна и были причиной, по которой Алекс приходил в это кафе заранее. Через окно кафе, Алекс уже не первый день наблюдал, за красивыми и немного усталыми людьми, стоящих возле главного входа в красную мельницу, в ожидании менее расторопных приятелей. Когда, наконец подходили запоздавшие, они веселой, гомонящей на нескольких языках толпой, устремлялись через бульвар в кафе "PALMGER".
   Алекс с надеждой вглядывался в их лица. Но каждый раз его постигало разочарование. Той, ради которой он приходил сюда, среди них не было. Он бросал на блюдце заранее приготовленную плату за кофе, и поспешно удалялся.
   Вот и на этот раз, не отыскав предмет своего ожидания среди молодых людей, Алекс собрался было уходить, когда неожиданно, на его глаза легли теплые ладони. Он вздрогнул, и его сердце гулко ухнуло. Но, через мгновение, угадав чьи руки закрыли его лицо, успокоился, и произнес:
   - Кошка...
   Разоблаченный указательный палец щелкнул его по носу.
   - Привет Аэлита, присаживайся.
   - Смотри-ка, догадался! - девушка, отняв руки от его лица, проскользнула на стул стоящий напротив Алекса.
   - Нетрудно, - он приветливо улыбнулся, внезапной гостье. - Только кошки, могут так беззвучно передвигаться по ночному Парижу.
   - Тогда позволь и мне догадаться кое о чем.
   - О чем же?
   - А о том, зачем ты торчишь в этом дурацком кафе, коротая часы за чашкой кофе.
   - Ну и зачем интересно?
   - А ничего интересного. Караулишь свою принцессу. - она подозвала бармена и заказала стакан воды без газа. - Об этом, у нас в театре все судачат.
   Аэлита, работала в расположенном на Елисейских полях, извечном конкуренте "Moulin Rouge", "Lido". Под самым куполом варьете, одетая и загримированная под кошку, раскачиваясь на тонком стальном тросе, она убеждала сидящих внизу зрителей, что супермэны, бывают не только в комиксах и на экранах кинотеатров.
   - Кстати, а вы что, сегодня раньше закончили? - обрадовался возможности сменить тему Алекс. - Ты же обычно позже освобождаешься.
   - А мы вообще не работали. Одна богатая русская блять, на свое день рождения, арендовала "Lido" на три дня. Наша программа ее, видите ли, не устроила. Приедет какая-то попса из России.
   Гарсон с сияющей улыбкой поставил перед Аэлитой, стакан с водой.
   - От моего заказа, морщиться как от зубной боли, - обиженно констатировал Алекс, - а тебе принес простую воду, с таким видом, словно ты заказала, как минимум "Вдову Клико". Неужели это только оттого, что я иностранец, а ты француженка?
   - Парижанка, дорогой мой, парижанка! А парижанка и француженка, это не одно и тоже.
   Видя, что Алекс с серьезным видом относится к ее словам, она засмеялась и добавила;
   - Да ладно, шучу. Я же раньше два года в "Moulin Rouge" проработала. Мы с Шарлем, - она кивнула в сторону носатого официанта, - знаем друг друга, как облупленные.
   - Теперь ясно, - засмеялся Алекс, - а то морочишь голову - парижанка!
   - Слушай, откуда у ваших русских столько денег? - продолжила затронутую ранее тему Аэлита, - Ты не представляешь, что это такое, закрыть известнейшее парижское варьете на выходные дни. Пиздэц!
   Алекс не любил, когда женщины бранились. Но, в устах Аэлиты, как не странно, это не звучало неприлично. Может быть из-за того, что она неправильно ставила ударения. А может из-за того, что в речи иностранки, емкий русский мат, терял свое этнографическое значение.
   Миниатюрная и грациозная Аэлита, родилась и выросла в Париже. Экзотичное, совершенно не французское имя, дала ее мать, большая поклонница русской литературы. Аэлита гордилась своим, как она считала - типично русским именем. И благодаря имени и рассказам матери, она с самого детства полюбила все, что связано с этой далекой северной страной. А, увидев однажды по телевизору постановку "Щелкунчика", в исполнении труппы артистов Большого театра, навсегда заболела балетом.
   Но занятие в парижских балетных школах, оказались не по карману ее родителям. Отец Аэлиты, выходец из Алжира, пробивался случайными заработками. Мать работала горничной во второразрядном отеле, и семья едва сводила концы с концами.
   Мечту о балете пришлось оставить. Но как-то раз, попав вместе со своим классом в парижский "ФОРУМ", на представление "Московского цирка", Аэлита открыла для себя существование другого, более демократичного вида искусства.
   В двенадцать лет она поступила в школу Фрателлини. А в пятнадцать, самостоятельно отправилась в Московское цирковое училище. В Москве, на улице Марии Расковой, уже достаточно физически подготовленная, и от природы гибкая Аэлита, капризом известного режиссера превратилась в Кошку.
   Там же, за два года почти в совершенстве освоила родной язык Алекса. И, всевозможные оттенки русского мата. Коим, надо сказать с удовольствием приправляла свою речь.
  
   * * *
  
   В кафе вошла группа ребят из "Moulin Rouge". Артистический мир Европы тесен. Некоторых из ребят, Алекс знал еще по Берлину. С кем-то познакомился уже здесь. Что касается Кошки, то она всегда знала всех и вся.
   Вошедшие, заметив Аэлиту и Алекса, после непременных объятий, пригласили их за свой стол. Рассевшись и заказав напитки, принялись шумно обсуждать главную новость дня - закрытие "Лидо" для частной вечеринки. Прознав, что на эти три дня, зарплата у артистов сохраняется, принялись поздравлять Аэлиту и сетовать, что выбрали не их кабаре. Сожаление по этому поводу, было искренним. Дело в том, что как в одном, так и в другом театре не было выходных дней. Правда, артисты балета имели право взять один свободный день в неделю. Но из-за того, что они постоянно менялись этими выходными друг с другом, то отгуляв пару-тройку дней, остальной месяц приходилось вкалывать полную, семидневную неделю. Артисты оригинальных жанров и солисты, были лишены и этой возможности.
   Разговор на эту тему перерос в спор. Слишком манерный, даже для гея, испанец Альфонсо, убеждал мускулистого акробата из Португалии, что при тех гонорарах, которые платят цирковым, можно и потерпеть пару лет без выходных. Разгоряченный спором португалец, не замечая, что Альфонсо нежно положил ему рука на локоть, убеждал оппонента, что он не машина и ему тоже требуется отдых.
   Видно было, что эту тему обсуждают уже не впервые, и вскоре всеобщий спор сам по себе сошел на нет. И тут, все благодаря тому же Альфонсо, Алекс оказался в центре внимания.
   - Алекс, родной. Слышал, ты наконец смог продать свои картины. Безумно рад за тебя! И когда же намечается банкет?
   - Да на самом деле еще не продал. Но договор, правда уже есть. И если имеется желание, - улыбнувшись, добавил он, - то мой аванс, аж в 200 евро, можно пропить прямо сейчас.
   - Всего то! А мы то думали, что это наш дорогой Ромео к нам зачастил. Не иначе, как сказочно разбогател. - Продолжил ерничать Альфонсо. - Но к сожалению, твою Джульетту, такими деньгами не удивишь. Она у нас теперь - Прима! Даже нас, своих старых приятелей, чурается. Так что напрасно ты ее здесь поджидаешь. Не придет. Она теперь со служебного входа в лимузин прыг и бай-бай...
   Альфонсо, просто из вредности подкалывающий Алекса, случайно нащупал его больное место. Алекс и самому себе не признавался, что приходит сюда, чтобы, как бы нечаянно столкнувшись с ней, поделиться своим успехом. Пусть, как кажется Альфонсо, и таким ничтожным. Теперь же когда это было озвучено, он и сам устыдился своей глупой надежды.
   - Что ты несешь, putа merdа!* - неожиданно набросилась на Альфонсо, Аэлита. - Не ты ли, как только Алекс исчезнет, звонишь ей, что бы она приходила сюда? А эта прима, как последняя крыса, стоит за углом и боится показаться на глаза!
   После вспышки Аэлиты вся компания притихла. Альфонсо испуганно вжал голову в плечи. Все прекрасно знали дикий нрав Кошки. Человек оставшийся после стычки с ней, только с расцарапанной физиономией, должен был благодарить судьбу, что ему крупно повезло. Но ее гнев моментально испарился, стоило ей взглянуть на Алекса.
   Известие о том, что, та, ради которой он уже который день приходит сюда, специально ждет его ухода, что бы потом провести здесь вечер с друзьями, прибило его. В их непростых отношениях, когда-то зачатых в Москве и, тянущихся уже несколько лет, было много всего. Но такого откровенного унижения не было никогда.
   Алекс, порывисто вскочил из-за стола и, не с кем ни попрощавшись, вышел. На улице его нагнала Аэлита.
   - Алекс прости, я не хотела. Просто не было уже сил смотреть, как над тобой издеваются. Ненавижу когда за спиной... - она взяла его под руку и потерлась щекой о плечо.
   "Кошка и кошка. - подумал Алекс. - Интересно, это она настолько вжилась на сцене в свою роль, что продолжает играть и в жизни, или это ее действительная сущность? Скорее всего, и то и другое".
   - Слушай, а правда ты продал свои картины?
   - Да, почти. Галерея забирает пять картин за две тысячи. Не Бог весть что, но в моем положении... На безрыбье и лебедь щуку раком.
   - Не поняла, это как?
   - Прости. Ты так хорошо говоришь по-русски, что иногда я забываюсь. Так ерунда, игра слов. Просто переврал слова из басни Крылова.
   - Я знаю Крылова, мне мама читала в детстве. Он как наш Лафонтен.
   - Правильно.
   - А ту, мою любимую продал?
   - Нет.
   - Алекс, ну пожалуйста, можно я у тебя ее куплю.
   - Нет Аэлита. Я же тебе уже сказал. Это картина - твоя. Когда хочешь, тогда и забирай. Денег с тебя, я брать за нее не буду.
   Они на некоторое время замолчали. Стал накрапывать дождик. Кошка еще теснее прижалась к плечу Алекса.
   - Ты знаешь, я купила еще одну квартиру.
   При этих, вроде бы небрежно брошенных словах, лицо Кошки изменилось. В ее глазах загорелся огонек удовлетворения. Алекс, уже давно заметил, как люди в их артистической среде, любят к месту и нет, упомянуть о приобретении недвижимости или дорогой машины. Это не было хвастовством, в буквальном смысле. Практически все они, вырвавшись из нищеты, словно сами себе напоминали, о достигнутом финансовом благополучии.
   - Так вот, я хочу действительно купить у тебя несколько картин, для своей квартиры. Не спорь пожалуйста, - прервала она хотевшего возразить Алекса. - Я возьму в подарок свою самую любимую, а остальные ты мне уступишь на десять процентов ниже, чем у тебя забирает та галерея.
   Алекс понял, что десять процентов Аэлита приплела просто так. Чтобы отвести подозрение, что, покупая у него картины, она хочет ему помочь. Словно угадав его мысли, она поспешила его заверить:
   - И не думай, что я занимаюсь благотворительностью. Я действительно считаю тебя очень перспективным художником. И покупая твои картины, думаю, что неплохо вкладываю капитал.
   Выслушав конец фразы, Алекс невольно улыбнулся. Тяжеловесное выражение "вкладывать капитал", не очень вязалось с миниатюрной девушкой, каждый вечер загибающейся в три погибели в своем варьете.
   Правда, на самом деле, Кошка действительно, довольно рационально распоряжалась своим неплохим гонораром. Две квартиры в Париже. Недвижимость в курортном городке Бенедорм, в Испании.
   - А за твой подарок я тебя заберу с собой в Бороко. - прервала его мысли Аэлита.
   - Договорились. - улыбнулся Алекс. - Давно мечтал туда попасть. Выехать на пленэр в Бороко. Какая романтика!
   - Ну и отлично! Посади меня сейчас в такси, а завтра в шесть утра я за тобой заеду.
   - Завтра? В шесть? - Алекс ошеломленно остановился посреди дороги.
   - Ну да. Когда еще, вашим русским взбредет в голову закрыть "Лидо" на целых три дня? А выехать надо пораньше. Как ни как, около тысячи километров.
   - Нет постой, ты что серьезно?
   - Да серьезно, серьезно, - рассмеялась Кошка. - У меня уже и чемодан сложен. Просто если честно, пригласить тебя с собой, я только сейчас придумала. Но ты же не обижаешься, правда?
   - Да на что тут обижаться. Нет, подожди, - Алекс не как не мог прийти в себя. - Просто ты меня ошеломила.
   - Ну, я не поняла. Ты едешь или нет?
   - Да конечно нет. На что я туда поеду. На 200 евро, полученных неделю назад? Знаменитый художник Суверенин в княжестве Бороко, аж с целой тысячей франков в кармане! Потрясающе.
   - Да не нужны тебе там деньги. Мы же не в казино играть едем. - Аэлита уговаривала его словно маленького ребенка. - Остановимся в отеле при театре, где я раньше работала. Владелец мой хороший приятель. Денег он с нас не возьмет, хотя бы мы стали если умолять его на коленях. Да еще обеспечит прекрасным завтраком. Побудем денек на море, позагораем. Отдохнем от слякотного Парижа. Ты сделаешь пару набросков, я решу кое-какие дела по бизнесу. Разве плохо. Поедем, а?
   Алекс, наконец до конца осознавший, что Аэлита не шутит, собрался решительно отказаться. Но вдруг, сам не зная почему, представил себе, как Наташка, стоит за углом "МР" дожидаясь его ухода из кафе. После этого, он неожиданно для самого себя выпалил:
   - Поехали!
  
   ***
  
   Первые два часа дороги Алекс проспал. Промучившись до четырех утра, он оставил свои тщетные попытки заснуть, и попытался писать. Но от нахлынувших мыслей, кисть не лежала в руке, и он бросил это занятие. Устроившись на широком подоконнике своего чердачного окошка, стал рассматривать просыпающуюся внизу улицу.
   За этим созерцанием его и застал звонок домофона. Трубка принялась ругаться по-французски голосом Аэлиты. Грозное кошачье мяуканье возвещало о том, что консьержка блять спит, а она хочет на минуту подняться наверх, потому, что уверенна, что Алекс не взял с собой даже и зубной щетки.
   Замечтавшийся и позабывший о времени Алекс, нажал на кнопку с ключиком в домофоне, и бросился собирать свой рюкзак и этюдник.
   Когда Аэлита, стремительно, по-кошачьи, взлетела на седьмой этаж, то застала его стоящего посреди комнаты, в окружении разбросанных вещей и красок, с зажатой в руке зубной щеткой.
   Она чмокнула его в нос и протянула бумажный пакет с кофе и круассаном.
   Пока Алекс наслаждался обжигающим кофе и восхитительным, настоявшим парижским круассаном, она успела собрать его вещи.
   Внизу их ждал "BMW" Аэлиты, смотрящаяся чужеродной серой акулой, случайно заплывший на мелководную улицу, наполненную старенькими "пежошками" и "реношками".
   Как только они выехали на "Перефери", Алекс заснул. Проснулся он только через два часа, когда Париж остался уже далеко позади. Причем далеко, в буквальном смысле слова. Кошка, наплевав на ограничения, выжимала из шедевра немецкого машиностроения по максимуму. Стрелка спидометра падала ниже отметки двести километров, только когда она подъезжали к воротам оплаты за скоростную трассу.
   Алекс совершенно не обращая внимания на высокую скорость, заворожено взирал в окно.
  
   Под вечер Аэлита с Алексом, въехав в игрушечное княжество на берегу средиземного моря, подкатили к небольшому, расположенному в небольшой бухте, отелю.
   Маленький уютный отель расположился почти у самой воды. Напротив главного входа покачивались на воде несколько небольших яхт. Тут же при отеле, находился небольшой ресторанчик. Они выгрузили вещи, и зашли в холл. Алекс удивился отсутствию привычной стойки регистратуры. Зато, посредине холла, напротив дверей, располагалось большое джакузи, со стекающим в него по стене водопадом.
   - Интересно. Вместо администратора, водоем с водопадом. - поразился Алекс. - А как мы попадем в номер? Будем вылавливать ключи из ванны?
   - Легко.
   Кошка достала мобильный телефон и затараторила по-французски. Когда она так быстро разговаривала, Алекс, уже сносно выучивший язык, не мог понять не слова. Аэлита закончив разговор, эффектно щелкнула раскладушкой трубки, и промяукала:
   - Ну вот и все. - она похлопала себя по пустому карману. - Ключи на месте.
   На лифте они поднялись на второй этаж и остановились у одной из дверей близнецов. Аэлита набрала код на кнопках под дверной ручкой и замок пискнув, переключился с красной лампочки на зеленую.
   - Да, вот это класс!
   Алекс, после того как проснулся под Парижем, не уставал очаровываться всему, что окружало его. Мелькающим видом, через оконное стекло машины; воздуху, теплеющим с каждой сотней километров, удаления от Парижа; красоте этого городка, внезапно появившегося из-за поворота. И вот теперь этому светлому двухъярусному номеру, с двумя спальнями и громадной, бежевого мрамора, ванной.
   - План такой. - Кошка плюхнулась на огромную постель. - Знакомлю тебя с городом. Потом рыбный ресторан. Вечером дискотека. Скоро стемнеет, и рисовать ты уже не сумеешь. Завтра, перед отъездом мне нужно будет на пару часов отлучиться по делам, у тебя будет время сделать несколько набросков. Окей?
   - Окей. Только в ресторан и на дискотеку я не пойду.
   - Ну Алекс, ну пожалуйста, - Кошка запрыгнула к Алексу на колени, и лаская ладонью его лицо промурлыкала, - Ну можно я угощу тебя разочек. Почему все русские такие принципиальные. Какая разница кто за кого платит? Один раз я, другой ты.
   - Да не в этом дело. Просто в дороге мы уже два раза ели и в меня просто больше не влезет.
   "До чего упертые эти русские. - подумала она. - С голоду будут умирать, а не позволят женщине заплатить. Но, наверное поэтому я предпочитаю их, а не французов. Те, за редким исключением , готовы заплатить только перед постелью. А после - адье. Русские, если у них конечно есть деньги, будут платить всегда. Но, к сожалению все мои знакомые русские, бедны как церковные крысы. Селяви".
   - Ну хорошо. Тогда я поужинаю с тем, с кем у меня запланирована встреча на утро. - предложила она. - За ужином легче обсудить дела. Ты погуляешь один. А утром пойдем вместе. Ты будешь писать, а я позагораю рядышком. Окей?
   - Подходит.
   - Только от дискотеки тебе не отвертеться. Во-первых, - она кокетливо потянулась, - я не могу идти без кавалера, ко мне будут приставать. Во-вторых, когда ты еще увидишь место, где собирается вся европейская, а иногда и мировая богема. А в-третьих, я знаю хозяина, и мы не будем платить ни за вход, ни за напитки. Там, на самом деле и для меня, очень дорого.
   - Послушай Коша, а есть место на земле, где у тебя нет знакомого или приятеля?
   - Нет.
  
   * * *
  
   Приодевшаяся Аэлита и Алекс вышли из отеля. Они прошли мимо вертолетной площадки, единственной, как объяснила Аэлита, воздушной связью с княжеством, и вышли к стоянке такси.
   - Здесь я возьму машину, - сказала Кошка, - а ты отсюда можешь подняться в город. Вон там на самом верху замок князя Бороко. Что бы не потеряться, встретимся в "Гранд отеле", в полночь. Где он находится, тебе любой покажет. Ну, до встречи. Чмок.
   По поводу того, что на сегодня он сыт, Алекс слукавил. Побродив пару часов около замка и по улицам города, он безумно проголодался.
   Спускаясь к отелю он обнаружил большой супермаркет. Алекс зашел туда и купил длинный, и что удивительно для такого позднего времени, еще теплый, французский хлеб, сыр и небольшую плоскую бутылочку дешевого коньяка. Потратив на все, всего двадцать два евро, он подумал, что живя здесь, можно было бы неплохо устроиться. Но потом вспомнил, как Кошка, по дороге между Ниццой и Барокко, показала ему полуразвалившийся домик в маленькой деревне, и назвала его примерную стоимость. На эти деньги, во Франции можно было спокойно купить небольшой замок.
   В небольшом парке, устроившись на траве, Алекс прекрасно поужинал. Первый глоток коньяка, выпитый на пустой желудок, раскрасил и без того яркий вид, окружающего его ландшафта в более веселые цвета.
   Незадолго до двенадцати, уже порядком нарядившись коньяком, Алекс появился в холле "Гранд отеля". Немного поплутав среди роскоши окружившей его, минуя открытые двери жужжащего казино, он наконец, обнаружил утонувшую в одном из кресел, Кошку.
   - Алекс, купи себе мобильный телефон, - раздраженно проговорила Аэлита. - Уже час тебя дожидаюсь.
   Судя по ее виду, ее встреча прошла не очень удачно.
   - Милая мурка! Кошкам гавкать не полагается. - весело проговорил Алекс, и устроился на подлокотнике ее кресла.
   - Ух ты, уже нализался! И где ты успел дорогой. - сменила гнев на милость Аэлита, досадуя на себя за то, что сорвалась на ни в чем ни повинном Алексе.
   - Тут недалеко в парке, подают прекрасный коньячный напиток. Всего по двенадцать евро за бутылочку.
   - Неужели ты пил эту гадость?
   - Пил! - радостно мотнул головой Алекс.
   - Ну тогда поехали, разбавим его шампанским по тысяче за бутылку.
   - Легко, царица Египта.
  
  
  
   ***
  
   Когда они подъехали к дискотеке, Аэлита, заметившая необычное оживление вокруг, сказала Алексу.
   - Много охраны, наверно сегодня там какая-то суперстар, или кто-то из Семьи. Будет трудно попасть.
   Она достала мобильный телефон, и поддев крышку длинным ногтем, набрала номер.
   - Ты князю звонишь? - пошутил Алекс.
   - Нет, принцу. Стефану. - совершенно серьезно ответила Кошка. - Але, Стефан? Бонсуар, Аэлита...
   На этот раз Аэлита, не тараторила, а разговаривала спокойно, приправленным нежной хрипотцой, голосом. Застывший от удивления Алекс, переваривая услышанное, толком и не понял о чем разговор.
   - Там его сестра, Альбертина, - закончив беседу, сказала Аэлита. - Стефан через полчаса подъедет.
   Алекс не нашел, что на это сказать, и молча последовал за Кошкой. Они подошли к стойке бара. Аэлита заказала мартини, и удалилась "припудрить носик".
   Несколько придя в себя после выпитого залпом мартини, Алекс огляделся вокруг себя и вдруг, заметил, сидящего в глубине зала в обнимку с девушкой, своего старого приятеля - Ивана. Довольно известного акробата. Кузена того самого португальца из "Moulin Rouge", с которым он, буквально вчера сидел в кафе.
   С Иваном, он когда-то работали вместе в одном театре в Берлине. Алекс делал эскизы для декораций нового ревю, а Иван, только-только начинал свою карьеру на сцене. Они тогда неплохо подружились и часто проводили свободное время в одной кампании.
   Обрадованный этой встречей, Алекс устремился на встречу старому знакомому. Но на пол дороги, тяжелая рука, легшая ему на плечо, прервала его путь.
   Аэлита уже возвратилась и с улыбкой наблюдала, как ничего не понимающий Алекс, пытается объяснится с охранником. Она еще раньше заметила Ивана, но, зная об их знакомстве, и видя, в чей компании тот сидит, решила со стороны понаблюдать за развитием событий. Когда она увидела, что дело идет к выдворению Алекса из зала, поспешила ему на помощь. Она помахала рукой сидевшей с Иваном женщине, и пальцем показала на себя и Алекса. Та сделала знак телохранителю, что бы он их пропустил.
   Иван, тоже заметил Алекса, но не подавал вида, что они знакомы. Когда они подошли, он довольно холодно с ними поздоровался. Алекс заметил, что эта встреча, оказалась для него неприятным сюрпризом.
   Кошка, не обращая внимание на его холодность, сердечно расцеловалась с вставшей ей на встречу женщиной. Ее лицо показалась Алексу знакомым, но он не как не мог вспомнить, где же он ее видел.
   - С Иваном, ты я знаю знаком. А эта его жена - Альбертина.
   Теперь Алекс вспомнил! Последние время увлеченный работай, он совсем не читал газет и почти не смотрел телевизор. Но краем уха он слышал скандальную новость, будоражащую весь артистический мир. Новость о том, что принцесса Бороко, вопреки воли отца, и всем мыслимым традициям королевской семьи, вышла замуж, за какого-то неизвестного циркового артиста.
   Не вдаваясь в подробности, Алекс и понятия не имел, что этот неизвестный миру артист, его старый приятель - Иван.
   В отличии от Ивана, всем своим видом, показывающего Алексу, что то, что было между ними, то прошло, и теперь они по разные стороны тротуара, принцесса отнеслась к нему довольно тепло. А после рассказа Аэлиты, о роде его занятии, и выразила желание, когда будет в Париже, посмотреть его картины.
   Они выпили, того самого шампанского, которое обещала Аэлита. К ним подошли еще какие-то люди. Потом еще...
   Алекс знакомился, выпивал, снова знакомился. И снова выпивал. Понемногу, соразмерно вливаемой живительной влагой, мир начал терять привычные границы, расплываться. Он потерял ощущение действительности, происходящего с ним.
   Его не удивило знакомство с сыном самого Джона Ленона. Вальяжно пожал руку, какой-то начинающей голливудской звездочки, в сопровождении известного футболиста. И пропустил приход принца Стефана. Только позже он заметил, как Аэлита стала уделять повышенное внимание подошедшему к ним, высокому мужчине с залысинами.
   Совсем уже захмелевший Алекс расстроился. Они никогда не были с Кошкой любовниками. Но сейчас в воспаленном, от нахлынувших событий и алкоголя, мозгу Алекса, зародилась не присущая ему ревность. После этого он стал напиваться уже сознательно. Аэлита, уже давно с тревогой наблюдающая за накачивающимся Алексом, вывела его на свежий воздух.
   - Алекс дорогой не обижайся. Стефан пригласил меня посмотреть его яхту. А оставлять тебя здесь одного я не хочу.
   Свежий воздух немного отрезвил Алекса и он спокойно, правда несколько запинаясь, проговорил:
   - Слушай, да я и сам уже хотел отчаливать. Что-то, по моему, я перебрал. Коша, ты не обижаешься?
   - Да что ты родной, ты просто прелесть! Вот здесь я записала код замка, он легкий. Четыре семерки. Меня не жди, могу приехать поздно.
   Она подозвала такси и, усадив туда Алекса, назвала адрес и протянула водителю деньги.
   - Убери пожалуйста деньги. У меня есть.
   - Ну хорошо, хорошо дорогой. Все, спокойной ночи. Чмок.
  
  
   ***
  
   Алекс проснулся оттого, что почувствовал, что его тело обволакивает теплая, безумно приятная влага. Он не спешил показывать, что проснулся, стараясь убедиться, что происходящее с ним - не сон. Пролежав еще некоторое время не шевелясь, он открыл глаза.
   - Мяу.
   - И давно ты...
   - Помолчи пожалуйста. - сидящая на нем кошка закрыла ему рот ладонью и легла на него, прижавшись губами к плечу.
   Алекс попытался подняться на локтях, но не по-женски сильные руки, прижали его к простыне.
   - Не двигайся родной, я уже подхожу.
  
   ***
  
   Брошенная Алексом с балкона сигарета, угадила в воду, аккуратно между небольшой яхтой и катером. Алекс вернулся в комнату и сел на кровать, рядом, со свернувшийся калачиком, Кошкой. По ее щеке, словно стеклянный жучок, ползла слеза.
   - В начале все было хорошо. Он показал мне яхту. Мы еще выпили. Потанцевали. Потом пошли в его каюту. Он раздел меня, а потом... А потом он позвал стюарда. Он хотел, что бы.... Ну, сейчас уже не важно. Я ушла.
   Кошка положила голову ему на колено.
   - Аль, ты не обижаешься, что я так... без спроса.
   - Нет.
   - Послушай Алекс, выходи за меня замуж.
   - Наоборот.
   - Что наоборот?
   - У нас в России так, должен говорить мужчина...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   III
  
   Алекс делал в альбоме наброски. Огромные яхты с высоты казались изысканными белыми лебедями, которые чинно покачивались на ласковых прибрежных волнах. Аэлита улеглась на широкую каменную плиту, отгораживающую смотровую площадку от обрыва и грелась на солнце. Бесконечный парижский дождь, остался так далеко в прошлом, словно они приехали в это сказочное королевство, не вчера, а жили здесь целую вечность.
   Телефонная трель, прозвучавшая из сумочки Аэлита, показалась Алексу столь же неуместной в этой идиллии, как современный мотоциклетный шлем, на голове средневекового всадника. Он настолько проникся атмосферой княжества, что словно перенесся на несколько веков назад, не замечая ни современных зданий разбавляющих горный пейзаж, ни ультрасовременных яхт, ни дорогих спортивных автомобилей рычащих за его спиной.
   Аэлита с удивлением уставилась на номер определившийся на дисплее.
   - Алло. Да узнала, привет. - с каждым процеженным сквозь зубы словом ее лицо становилось все жестче. - Да со мной. Пожалуйста. - она протянула Алексу трубку.
   На его немой вопрос "Кто?", лишь поморщилась.
   - Да слуша... Наташа!?
   - Суверенин, ты должен срочно ко мне приехать!
   - Но я...
   - Да я знаю, где ты, черт тебя подери! - в ее голосе звенела истерика. - Вечно у тебя все не вовремя.
   На какое-то время в трубке повисло молчание.
   - Послушай, приезжай как можно быстрее. Это важно! Приезжай в Париж и разыщи мне этого ублюдка Альфонсо.
   Теперь ее голос звучал устало.
   - Алька, ты мне правда необходим. Я не могу больше ни к кому обратиться. Ты приедешь?
   - Приеду.
   - Жду...
   Алекс протянул замолкнувшую трубку Аэлите и растерянно оглянулся вокруг. Сказочный мираж растворялся на глазах.
   - Кошка...мне необходимо вернуться в Париж.
   - Единственное, что я могу для тебя сделать, это отвести в аэропорт в Ниццу. Я не собираюсь терять один день здесь, - она нервно обвела ландшафт рукой, - из-за прихоти какой-то б..., и гнать в Париж как ненормальная.
   - Спасибо, - Алекс смотрел в сторону.
   И всю дорогу до аэропорта он не решался взглянуть на Аэлиту, нервно сжимающую руль. И только когда в окошке кассы, улыбающаяся девушка сообщила ему что он уже через час сможет вылететь в Париж и назвала стоимость билета, беспомощно обернулся к стоящей за его спиной Аэлите. Она отодвинула Алекса в сторону и протянула в кассу кредитную карту.
   - Я верну. Как только галерея... - он споткнулся на полуслове, столкнувшись с взглядом Аэлиты. Теперь её взгляд не казался потухшим, а обжигал огнем негодования.
   - Дурак ты Алекс. Дурак и... ребенок. Бестолковый, идиотский, большой ребенок. На, лети! - она протянула ему билет и направилась к выходу. Не дойдя до дверей, Аэлита резко развернулась и подошла в плотную к Алексу.
   - Суверенин, знаешь что?
   - Что? - Алекс опустил голову, ожидая пощечины.
   - Купи мобильный телефон. Я тебя умоляю! Купи себе мобильный телефон...
  
   ***
  
   Алекс медленно поднимался по ступеням, чувствуя себя глубоким стариком. Свинцовая серая масса сковавшая обручем голову, когда он подходя к Наташиному подъезду, увидел машину скорой помощи и полицейский "Ситроен", ухнув опустилась в желудок и теперь перелилась в ноги, сделав их неподъемными.
   "Скорая и полиция может приехать к кому угодно, - робко успокаивал он себя. А внутри рвался крик. - Нет, не к кому угодно. Не кому угодно! Наташке была нужна помощь. Именно Наташке, а не кому-то другому в этом доме. О Боже мой сделай так, что бы я не опоздал. Пусть будет, что угодно, лишь бы я не опоздал!"
   Наталья, как и он, жила на последнем этаже. Только в отличии от его чердачной каморки, занимала прекрасный двухэтажный пентхаус. Перед ее дверьми, на лестничной площадке сидел Альфонсо. Он размазывал потекшую тушь под глазами, перемешивая ее со слезами и соплями. Выглядел он отвратительно. Заметив подошедшего Алекса, зарыдал в голос.
   - Я не успел. Понимаешь, не успел! Она звонила, а я просто не брал трубку. Мы посрались. - он провел кулаком по щеке, оставляя черную склизкую полосу.
   Алекс молча стоял над ним. Альфонсо замолк, и Алекс перешагнув через его ботинок, подошел к приоткрытым дверям Натальиной квартиры.
   - Она решила соскочить. - произнес Альфонсо за его спиной. Теперь он говорил почти спокойно, лишь иногда прерывая свою речь судорожными всхлипами. - Сама без чей-то помощи... Я кричал, доказывал что это невозможно... Она выбросила всё в унитаз. Это было очень дорогое дерьмо... А потом естественно началась ломка...Она не знала где купить. Всегда я привозил... Она звонила..., а я не брал трубку. Думал проучить её. Это было очень дорогое дерьмо.
   Он снова замолк. Алекс обернулся от дверей и тяжело уставился на него. Альфонсо поднял на него глаза. Он выглядел таким раздавленным, что у Алекса опустилась уже занесенная для удара, ладонь.
   - Она пошла и где-то купила сама. Ей естественно подсунули дрянь и ...
   Алекс не стал дослушивать, и зашел в квартиру захлопнув за собой дверь.
  
   ***
  
   - Вообще то, это не положено. Но я могу спросить у старшего. - молодой инспектор подошел к седому человеку в штатском.
   Алекс держа на руках трясущуюся Матильду, не отрываясь смотрел на пластиковый черный мешок, внутри которого лежала Наталья.
   "Как кукла, - нелепая мысль колола его мозг. Он почему-то вспомнил огромного плющевого льва, которого он ей подарил в Москве. Тогда, в магазине, его так же запаковали в пластик. - Только тот пластик, в отличие от этого, был прозрачный".
   - О`кей, - инспектор подошел к Алексу. - Вы можете забрать пса. Нет сомнений, что это ваша собака. Мы битый час пытались достать его из-под кровати. А как только вы вошли, он сразу к вам бросился.
   - Она, - машинально поправил Алекс.
   - Что?
   - Она...бросилась. Это девочка. В смысле сука.
   - Ну так вот, вы можете его...её забрать. Нам на самом деле меньше мороки.
   - Благодарю... Вы можете открыть, - Алекс запнулся, не зная как назвать, - этот мешок. Только лицо. Мне... попрощаться.
   Инспектор обернулся к седому. Тот кивнул.
  
  
  
   ***
  
   Алекс сидел на лавочке в небольшом парке, недалеко от дома, где жила Наталья. Матильда, что-то разрыв в осенней листве, неслась к нему. Подбежав, она выронила изо рта к его ногам каштан. Он взял его в руки и только сейчас с удивлением обнаружил, что сидит в окружении каштановых деревьев.
   - Правильно, подсказываешь Мотька. Пора нам возвращаться на нашу Каштановую Алею, в Берлин. А Париж?.. А что Париж? - перед его взором всплыло лицо Аэлиты, и тот взгляд, который она бросила на него в аэропорту. - Париж проживет как-нибудь и без нас.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"