О.: Ну, она как-то из виду пропала, и я забыл, что она дома...Ну как дела, сынок? Как тебе на новой работе?
С.: Да, все хорошо, только вот премию маленькую очень дали...
О.: Что, сынок, денег нет совсем?
С.: Ага.
О.: Да, деньги такая штука! Придется тебе теперь долго ждать, пока они не появятся...
"Волею судьбы, мой муж оказался на пароме, затонувшем в Балтийском море. Об этой истории, в то время, много писали газеты. Тело так и не нашли, но он был официально признан умершим и спустя приличествующий промежуток времени, я вышла замуж вторично. И вот, через полтора-два года после случившегося, начались эти неприятные звонки с его мобильного номера. Когда я брала трубку, в нее всегда было слышно только молчание, но, все равно, эти вызовы здорово выбивали меня из колеи и действовали на нервы. В конце концов, мне пришлось сменить свой номер мобильника, хотя я к нему привыкла, запомнила его, да и вообще, менять номер телефона - это большое неудобство".
Искусство игры на китайских колокольчиках - есть безусловный признак нашей древней культуры, а оркестр, состоящий из этих чудных музыкальных инструментов, является символом самобытности нашей империи, таким же значимым, как, допустим, гречишный самогон, или куст крыжовникового дерева. Худо только то, что падает интерес к оркестрам китайских колокольчиков у простого народа. Молодежь наша склонна слушать негритянские частушки, а те кто постарше - песни сочиненные в тюрьме. Лишь благодаря стараниям немногих энтузиастов (таких как мы), в каждом крупном городе продолжают существовать оркестры китайских колокольчиков. Тяжелые времена, переживаемые нашим государством, не позволяют ему в полной мере осуществлять значимую финансовую поддержку этому виду фольклора, и уже многие выдающиеся мастера перешли на иноземные аккордеон, фисгармонию или даже саксофон, а колокольцы сдали в цветмет. Департамент культуры изредка выплачивает небольшие дотации на поддержку нашего скромного искусства. В такие дни мы покупаем барана, жарим его на городской площади и пируем всю ночь до утра, поднимая кружки с настойкой мадьярышника за наше мудрое и щедрое руководство. В остальное дни, государство использует административный ресурс, оказывая нам посильную помощь в организации выступлений в школах, интернатах и домах престарелых. Такие выступления, зачастую, проходят для нас крайне унизительно. Во время музицирования дети и старики шумят, смеются, бросают в нас банками из-под газировки и плюются жвачкой. Когда мы с ними здороваемся, они отвечают нам: "Здоровее видали!", а когда прощаемся - громко пускают газы. Расплачиваются с нами за такие гастроли - школьным обедом, а поскольку это единственный источник существования для школьных учителей и работников пищеблока, они ненавидят наш оркестр всей душой. Было бы из-за чего! Эти школьные обеды - сущий срам. Обычно, это жидкий капустный суп, хлебная котлета не крупнее кошачьего кулака, гарнир из черной вермишели сдобренной маргарином и компотный чай. Нести культуру в массы всегда было делом непростым, а тем более сейчас, но никакой другой работы нам не найти, да и делать мы больше все равно ничего не умеем и не хотим.
Из детских воспоминаний друга:
Это было ранней весной, когда я чуть не погиб. Мы с дядей Сережей шли по улице, и я держался сначала спереди, а потом пропустил его вперед, чтобы укрыться за дяди Сережиной спиной от слепящих лучей яркого мартовского солнца. В этот момент ему на голову упала огромная сосулька, и он сразу же умер. Но я не очень расстроился, потому что у меня было прекрасное весеннее настроение, и его совсем не могла испортить чья-то смерть.
Дедушка моего друга служил во время войны в штурмовой авиации, и за время боевых действий ему дважды пришлось выбрасываться из подбитого самолета без парашюта. Первый раз это случилось зимой, он упал на скат заснеженного холма и это падение обошлось, даже, без серьезных последствий. Зато, второй раз его подбили летом, когда звено их ИЛ-ов бомбило железнодорожную станцию. Самолет загорелся и в горячке боя Дедушка направил его прямо на вагоны и цистерны, чтобы повторить подвиг Гастелло. В последние секунды перед падением инстинкт самосохранения заставил его выпрыгнуть из кабины. Внизу был только искореженный металл, горящая нефть, разбитые вагоны, казалось что для спасения нет никаких шансов, но Дедушке опять повезло: он упал на крышу сарая, пробил ее своим телом, а внутри оказался стог сена. В этом стогу дедушка и прятался, пока станцию не освободили наши. На этот раз он отделался переломом ноги. Дедушка и сейчас еще жив и более-менее здоров. Только из-за возраста у него развилось сильное дрожание рук. Зато, это дрожание совершенно проходит, когда ему наливают стопочку водки. В этот момент тремор совершенно прекращается и возвращается только тогда, когда стопка благополучно выпивается до дна.
Из сна:
Желая попасть на рейс междугородного автобуса, я обнаружил его переполненным людьми. По-видимому, это были челноки, перевозящие детали каких-то машин или мотоциклов в Польшу. Сейчас, каждый из них протирал эти части у себя на коленях промасленной ветошью. На голове у всех были черные бейсболки из дешевого материала, вроде пластиковой сеточки. Впрочем, и у меня была такая же. Я тут же закурил, стряхивая в нее пепел. Один из челноков, (чрезвычайно похожий на покойного международного обозревателя Бовина) увидев меня, радостно заулыбался. "Здорово!" - крикнул он мне и принялся жать руку. Двое его спутников тоже расцвели улыбками. Кто-то из них был мне, как будто, смутно знаком. "Да ты меня не узнаешь!" - продолжал Бовин, - "Помнишь, мы в колхозе вместе были?! Вот посмотри, у меня до сих пор колорадские жуки остались". С этими словами, он выдавил из складок своего лица несколько высохших колорадских жуков, обсыпанных каким-то мерзким белым порошком вроде перхоти. И я его действительно, тут же узнал.
Из сна:
Я шел по лесу, и возле небольшого озерца увидел двух рыбаков со спиннингом. "Как же они здесь будут блеснить?" - подумал я, - "Ведь все озеро заросло тиной и ряской, блесна обязательно запутается в траве!". Но, рыбаки принялись с жаром объяснять мне хитрое устройство своей снасти и даже показали двух уже пойманных ими щук. Вдруг, из середины озера на высоту человеческого роста быстро поднялась неясная фигура, скрытая пучками водной растительности. Мы испуганно смолкли. Между тем эта неясная фигура, побыв несколько секунд в неподвижности, взлетела еще выше, метров на десять или пятнадцать вверх. Мокрая озерная трава тянулась с этой высоты до самой поверхности воды. Потом все это рухнуло вниз и поверхность озерца разгладилась.
Из сна:
Черт меня занес в этот маленький районный городишко. Приближался вечер, денег у меня было мало - только-только добраться на автобусе домой, в областной центр. А тут я еще связался с этой компанией малознакомых алкашей. Сначала мы пили на травке у пруда, потом переместились в пиццерию. За стойкой почему-то отсутствовал продавец, и Эдик, самый развязанный из нас, запрыгнул туда на манер обезьяны и принялся, гримасничая и кривляясь, набивать лепешки фаршем и помидорами. Я посмотрел в меню: самой дорогой оказалась пицца без теста. Тут у остановки притормозил автобус, я быстро выбежал на улицу и успел запрыгнуть в него, когда двери уже закрывались. Это оказался экскурсионный автобус с туристской группой, все посмотрели на меня с большим недоумением. Чтобы сгладить неловкость я принялся описывать достопримечательности этого городка, хотя и сам-то их едва знал. Тут еще выяснилось, что автобус едет в противоположном, от нужного мне, направлении, так что пришлось выйти и снова тащиться через весь город на другой его конец. Алкаши мои куда-то подевались, я разулся, окунул ноги в пруд и задумался. Можно было попробовать доехать домой на такси, это бы мне обошлось рублей в двести. Как раз такая сумма была спрятана у меня дома в кроватном матраце, но я не был уверен, что она сохранилась в неприкосновенности. Вдруг мы с таксистом приедем в областной город, а денег-то и нет. И что тогда? Тут мое внимание привлек громкий шум за спиной. Я обернулся и увидел, что по дороге движется плотная толпа народу с флагами и транспарантами. Это был какой-то митинг или демонстрация. Я с ужасом осознал, что толпа пройдет прямо по моей обуви оставленной у дорожной канавы и, что ее точно или украдут, или затопчут. Сделать ничего было нельзя, я с грустью наблюдал, как мимо движутся массы. Наконец люди прошли, за ними пробежала еще, вдобавок, огромная собачья стая. На месте дороги осталась бесформенная коричневая грязь с неприятного вида комками. Я подошел ближе и в одном из таких комков опознал одну свою кроссовку, потом нашел и другую. Искать носки было бессмысленно. Я отмыл кроссовки в пруду, натянул их на ноги мокрыми и подумал, что придется мне идти в областной центр пешком. Смеркалось.
Из сна: мы бредем большой толпой в старый заброшенный храм или костел (дело происходит где-то в Прибалтике). Среди нас журналисты и телевизионщики, которые ведут прямой репортаж с места событий. Вход в этот храм долгие годы (лет может быть двадцать) был замурован осыпавшейся землей, и вот теперь, наконец - он расчищен. Под темными сводами на ржавых цепях висят странной формы плоские светильники. Навстречу нам выходят люди, которые все это время находились внутри. Их платье покрыто серой как пепел пылью, платье на них ветхое и такого же пепельно-серого цвета, как и их лица.
Захлебываясь от радости обладания сенсацией, телеведущая говорит в микрофон: "Двадцать лет назад маленькая девочка из соседнего санатория зашла сюда во время прогулки, и с тех пор ее никто уже не находил".
Мы все видим эту девочку (какой она стала сейчас). Теперь это старушка со сморщенным лицом, обрамленным нелепыми косичками, одетая в школьную форму семидесятых годов прошлого века.
Из сна:
Я сидел дома с двумя гостями, одним из которых был Децл. И таким он оказался парнишкой, что мы с ним слово - за слово, и поругались, так, что я ему вылил на голову чашку кофе, а он - мне. Он тут же убежал в ванну отмываться, но еще из-за двери продолжал ругаться, что у меня не такие, мол, полотенца, и мылся он очень-очень долго. А я стоял весь облитый кофе и ждал своей очереди, только слегка вытерся какими-то тряпками. Наконец он освободил ванну, но тут в дверь вошла моя жена с подругой, и сказала, что они пришли из ресторанов, и обе они были слегка подшафе и очень веселые. Мне совсем не понравилось, что жена шляется по рестораном со своей подругой, но я не стал при гостях устраивать сцен. Жена провела рукой у меня возле уха и сказала, что у меня там грязь, а это был засохший кофе. Я представил жене с подругой своих гостей, и Децла тоже, но они, очевидно, подумали, что это не настоящий Децл, а просто какой-то чувак, которого так зовут, потому что он похож на настоящего. Я не стал их в этом переубеждать, а принялся убирать со стола. Жена мне сказала, чтобы я принес для чая ЕЕ чашки, и меня это сильно взбесило, она должна была бы сказать НАШИ. Тогда я сказал, что принесу СВОИ чашки, но она это пропустила мимо ушей, а никаких таких СВОИХ чашек у меня и не было. Тогда я стал расставлять виртуальные чашки, то есть делать вид, что расставляю. Но все были так поглощены интересной беседой, что никто не заметил моих манипуляций с пустотой. Чтобы быть до конца последовательным, я стал наливать в эти виртуальные чашки чай, и, конечно же, все вылилось на скатерть. Был ужасный скандал, мы заменили скатерть, потом помирились и решили покурить, а чтобы с улицы никто не увидел, плотно задернули на окнах все шторы.
Я зашел в магазин, чтобы вместо обеда купить себе стакан кофе и рожок с кремом. В углу пьяный бомж неуклюже наклонился, и пытался зубами поднять с пола пятидесятирублевую купюру . Между тем, я обнаружил, что давно уже беседую с соседями по столику. Сначала я думал, что мы говорим о забавных эволюциях бомжа, но потом сообразил, что речь идет о предстоящем концерте. Внимательнее всмотревшись в лица собеседников, я понял, что один из них - это сын дирижера - фаготист, а другой - тоже кто-то из музыкантов. Они пили водку из пластикового стаканчика и сок. "Сейчас начнется концерт, а они пьют спиртное", - думал я, - "Это неправильно, ведь в программе концерта будут звучать симфонические произведения, а в зале могут быть дети! А впрочем, я не судья им, пусть все идет своим чередом...".
Из рассказа старого актера: Это случилось еще в советские времена. У артистов харьковской филармонии должен был состояться выездной концерт в доме культуры захолустного районного городка. Они туда долго добирались, а когда приехали - обнаружили, что на сцене отсутствует рояль. Вернее, он там был - старый разбитый инструмент без ножек - стоял на боку, прислоненный к стене. Концерт оказался под угрозой срыва, ведь почти все номера должны были проходить под музыкальное сопровождение. Не растерялась только концертмейстер - женщина суровой закалки и старой артистической школы. С трудно передаваемым еврейским акцентом она попросила принести ей два стула и поставить их рядом с роялем. Когда это было сделано, она легла на стулья и отыграла весь концерт, лежа на боку. Таких людей нет уже сейчас в нашем ремесле!
Из воспоминаний друга:
Это было давно, когда я был еще молодым человеком. Как-то вечером я пошел на танцы в городской сад. Там я встретил приятеля, а с ним - его знакомого. Знакомый этот (назовем его Васей) был странно одет - чуть ли не в телогрейку и сапоги, у него были грубые и кривые черные пальцы, и я решил, что он живет в деревне. Приятелю потребовалось куда-то отойти, и мы с Васей остались вдвоем. Он тут же начал мне рассказывать о своей девушке, как он ее любит и как развивается их роман. Мне были совершенно неинтересны его откровения, но из вежливости пришлось слушать. Он рассказывал следующее: "Однажды вечером мне срочно захотелось увидеть любимую. Я несколько раз позвонил ей домой, но трубку никто не брал. Тогда я решил зайти к ней. У дома я повстречал ее сына, и он стал меня настойчиво уговаривать не ходить к ним".
"А сколько лет было сыну?" - перебил его я.
"Шестнадцать" - ответил Вася.
Этот ответ меня несколько удивил. Нам с приятелем было тогда лет по двадцать, и я думал, что и ему должно быть примерно столько же.
"Но я не послушал сына", - продолжал свой рассказ Вася, - "И поднялся к ней на этаж. Дверь была не заперта, и я зашел внутрь. На кровати лежала моя девушка с двумя голыми мужчинами. И сама она тоже была голая".
Я напрягся уже на возраст сына Васиной девушки, а этот пассаж вообще меня выбил из колеи. С какой стати этот малознакомый человек рассказывает мне столь интимные вещи?
Вася помолчал немного, поднял на меня свои мутные глазки и задал мне риторический вопрос:
"Так вот я и думаю, может быть, она меня не любит?"
Быль:
Однажды ночью в больницу привезли какого-то алкаша с черепо-мозговой травмой. Он был весь в наколках, совершенно пьяный и начал крушить в приемной мебель и наезжать на персонал. Кое-как его привели в хирургическое отделение, а он и там начал кобениться, орать на врачей матом, и портить всем нервы. А хирург был очень эмоциональный крупный мужчина, он не выдержал, подошел и врезал, как следует, этому больному по морде. Тот сразу свалился на пол, а медсестра заголосила, что он, наверное, умер. Но анестезиолог померял пульс и сказал, что все в порядке, он просто потерял сознание. Скоро алкаш пришел в себя и снова начал материться. Ему вкатили лошадиную дозу успокоительного, а потом еще и связали, чтобы он не мешал работе хирурга. В общем, все ему сделали как надо, наложили швы, но за это время он так всех достал, что врачи ему нарисовали зеленкой на лбу несколько свастик, очки вокруг глаз, а на щеке шахматные клетки, для того, чтобы ему стыдно стало, когда он проснется.
Быль:
Одного инженера отправили в командировку в Бразилию. Ему эта поездка не слишком понравилась. Кухня у бразильцев оказалась какая-то странная, и вообще...
Но там с ним произошло одно забавное происшествие. Гостиница, в которой поселился инженер, окнами выходила на дорогу с оживленным автомобильным движением (а в Бразилии, к тому же, часто встречаются автомобили без глушителя). Но он этим не слишком опечалился. Днем он, в основном, бывал на работе, а ближе к ночи, автомобильное движение должно было прекратиться. В первый же вечер инженер пришел в гостиницу поздно. Машин за окном, действительно, не было слышно. Он разделся и лег в постель, но едва лишь сомкнул глаза, как за окном услышал шум автомобильных моторов, шуршание покрышек и гул моторов. Инженер решил, что это какая-то загулявшая компания возвращается домой с пикника, но шум не прекращался. Тогда он встал с кровати и подошел к окну. На улице не было никаких автомашин. Он снова лег, и снова за окном раздался шум. Инженер встал и опять ничего не увидел. Он решил, что у него начинаются слуховые галлюцинации, и поэтому остался у окна - следить за дорогой. Наконец, послышался шум мотора, но на улице не было автомобилей! Приглядевшись, инженер обнаружил, что эти звуки издают несколько крупных попугаев сидящих в кроне дерева под его балконом. Такие вот птицы живут в Бразилии - днем слушают шум машин, а ночью его воспроизводят. Хорошо у нас таких нет!