Шляпа была предметом довольно значимым на закате советской власти. У каждого уважающего себя председателя колхоза, инженера, преподавателя ВУЗа была шляпа. Не говоря уже о членах политбюро. Не говоря. Это еще у них повелось со времен Хрущева (у членов). Почти на всех фотографиях Никита Сергеевич в такой шляпе.
А вот у Ленина шляпы не было (как будто). Не могу вспомнить ни одной такой фотографии, где бы Ленин был в шляпе. Кепка - это, да. И ни одного "старого большевика" не могу припомнить в шляпе. Картузы, кепки, папахи - были, а шляп - не было. Наверное, большевистский имиджмейкер им посоветовал шляпы не носить. Они ведь, как бы, вожди пролетариата, и где-то, как-то должны были бы быть с этим пролетариатом "плоть от плоти". Ну, хотя бы в плане одежды и головных уборов. А шляпы, как я предполагаю, до революции носили всякие паршивые интеллегенты, вроде профессоров, юристов и прочей мелкобуржуазной сволочи.
А еще носили котелки. Это был головной убор биржевых жучков, а также, филеров или шпиков. Раньше часто показывали революционные фильмы, и в них всегда революционер был в картузе каком-нибудь, а шпик - в котелке. И всегда легко было определять по этому признаку, кто есть кто.
И Сталина не могу представить в шляпе. Ну, с военным френчем и штанами с лампасами (Сталин ввел эту униформу диктаторов в моду на все времена), шляпа как-то действительно не сочетается. Тут, очевидный выбор - фуражка. Хотя соратники Сталина (пришедшие на смену "старым большевикам") шляпы носили с удовольствием. Сразу на память приходит Лавретий Павлович, Молотов, Литвинов и прочие из той же компании.
А затем, шляпы благополучно дожили до конца советской власти, и как-то незаметно сошли на нет. Возможно, и сейчас их кто-то еще носит, но я что-то давно уже не встречал на улице человека в шляпе.
И форма у такой советской шляпы была особенная. В старых американских фильмах в похожих шляпах (а ля Индиана Джонс) всегда ходили гангстеры. Но те американские шляпы, как мне кажется, были немного другой формы или фасона. Они выглядели как-то по-другому, более агрессивно, что ли, возможно, за счет несколько удлиненной формы и резких углов фюзеляжа. А наша советская шляпа была вся такая округлая и совершенно мирная. Добро всегда выбирает для своего материального выражения формы мягкие и округлые, в отличии от зла (зло, в контексте этой статьи - американские гангстеры, а, вовсе не мировой американо-сионистский заговор, как может быть кто-то подумал).
А низший социальный слой советского общества, всякие там рабочие-и-колхозницы (в современной терминологии - быдло) шляпы не любили и почти никогда не носили. Существовала еще презрительная фраза "...а еще шляпу надел!". Ею любили ругаться в общественном транспорте. В переводе на русский она означала примерно следующее: "А ты, куда мразь интелегентская в наш трамвай (троллейбус) прешься?!"
Сам я никогда не носил "советскую" шляпу, может быть, только примерял пару раз в шутку. И отца своего не помню в такой шляпе. Папа мой всю жизнь проработал шофером и, очевидно считал себя "черной косточкой", для которой шляпа - моветон. Хотя все в его жизни могло повернуться иначе. После школы он учился на фельдшерских курсах или в техникуме с медицинской специализацией, что-то в этом роде и рассчитывал в дальнейшем получить профессию врача. Но тут ему пришел срок служить в армии. Прослужил год, а потом выкинул такой хитрый фортель: военнослужащим срочной службы предоставлялась возможность поступления в офицерские училища и вот он как раз, ею и воспользовался. На самом деле, отец не собирался связывать свою судьбу с армией, он хотел просто съездить в родной город профилонить там, если получиться сбегать домой в самоволку, встретиться с родней, завалить вступительные экзамены и благополучно вернуться в часть. Но не тут-то было. Там таких умников много было среди поступающих, и приемная комиссия выбирала среди них тех, кто ей понравиться и этим "счастливчикам" шанса завалить экзамен не предоставлялось. Так мой папа стал курсантом Харьковского танкового училища. Унести из него ноги он смог только путем симуляции лунатизма или снохождения. Такое вот он нашел применение своим фельдшерским знаниям. После демобилизации, папа решил все-таки поступить в институт. Для надежности он подал документы сразу в два: в медицинский, и в стоматологический. В один по паспорту, в другой по военному билету. Некоторые экзамены в обоих институтах проходили в один день, и чтобы не опоздать он мчался через город на мотоцикле. Одет он был при этом в курсантскую танкистскую форму. Мда... В результате, он поступил в оба, но учиться стал в стоматологическом. Проучился три года (самых трудных, как говорят) и бросил. Пошел работать шофером, как я уже говорил, несмотря на то, что был от рождения дальтоником. Но в душе оставался врачом. Давал соседям бесплатные консультации, приходил на помощь утонувшим забулдыгам - делал им искусственное дыхание и все в таком роде. Если бы папа стал врачом, я думаю, он и шляпу стал бы носить. А так - нет.
Напротив, мой отчим шляпу носил. Это и не удивительно, отчим был профессором, завкафедрой университета, ученым. И из семьи он вышел такой же - профессорской. И носил шляпу вполне заслуженно.
И отец отца, мой дед тоже носил шляпу. Был он, правда, не профессором, а кем-то вроде заведующего угольными складами. Говоря современным языком - бизнесменом (сидел на углеводородах, шутка ли!). В Куршавель, правда, не ездил, но по тем временам, был достаточно обеспеченным человеком. Например, он купил телевизор, когда еще никто из соседей не мог себе этого позволить, и эти самые соседи толпами приходили смотреть фильмы и передачи. На свадьбу моих родителей Дед подарил им частный дом. Хороший подарок на свадьбу, я считаю. Когда я женился, мой Папа подарил мне всего лишь тысячу рублей в ценах 1984 года - выслал мне их телеграфным переводом. Тоже неплохо, конечно, но все же, это не дом! А я своему сыну на свадьбу смогу подарить, разве что, виртуальную открытку через Интернет (с большой буквы пишу, как положено!). Так мельчает Род.
В те времена, как и сейчас, бизнес являлся занятием опасным. Могли посадить. Но пронесло. Не в смысле желудочно-кишечном, а в смысле везения. Я, кстати, Деда не осуждаю за его, очевидно, противоправные деяния. Во-первых, осуждать своих родителей - это дурной тон и не по-христиански. Во-вторых, так была устроена эта система, так она работала. Или воруй или сиди с голой жопой. В-третьих, Дед был фронтовик, а я к фронтовикам, вообще, отношусь с уважением.
Дело даже не в том, что они "уберегли Мир от коричневой чумы" и все такое прочее. Просто я иногда ставлю себя на их место и понимаю, что сам фронтовиком никак не смог бы стать, ни при каких обстоятельствах. Как-то я себя не вижу в этой роли, допустим, бросающимся под танк с "поясом шахида" или закрывающим грудью амбразуру вражеского дота. Это надо иметь серьезную мотивацию, чтобы так поступить. И в снегу я не смог бы спать. Ну, никак бы у меня это не вышло, при всем желании. А когда мы сами не можем чего-то сделать, а другие делают, то мы таких людей всегда уважаем.
И, потом, как вот это людей убивать? Нет, конечно, есть такие отморозки, для которых, что человека убить, что голубя - все едино. Но ведь, для нормального человека это трудно. Всю жизнь ему внушали, что убийство - это одно из самых тяжелых преступлений и за него, кстати, всегда, назначают самое суровое наказание. И тут вдруг раз! Все меняется на противоположный знак, убийство, наоборот, становится наивысшим благом и, чем больше народу убьешь - тем лучше. Это как смена магнитных полюсов у планеты, только круче. По сути - это кардинально изменение мировоззренческих ориентиров. А потом проходит 2-3-4 года, война заканчивается и говорят: "А теперь все меняем назад, как было, убивать снова нехорошо". И у многих психика не выдерживает от таких кардинальных переключений туда-сюда, а, вовсе не от неприятных видов, крови, кишок намотанных на гусеницы, мозгов на асфальте и прочего в том же роде.
А носил ли мой прадед шляпу? Боюсь, что на этот вопрос я ответить не смогу. Никаких фотографий от него не осталось. По семейному преданию, прадед мой был священником и в годы репрессий был арестован и расстрелян. Семья жила тогда где-то на границе с Белоруссией и чтобы уберечься от преследований за родственную связь с "врагом народа" разбежалась, кто куда, дед уехал на Украину в Харьковскую область. А его братья рассеялись по всему СССР, кто-то из них оказался даже в Средней Азии. Уже в конце 70-х все эти братья собрались на встречу (те из них кто остался жив к этому дню) и я их даже видел мельком. Но особого любопытства они у меня тогда не вызвали, в то время для меня гораздо более интересным представлялось изучение восточных единоборств. Меня только удивило, что тот из братьев, который прожил всю жизнь в Средней Азии, сам теперь выглядел как азиат, даже разрез глаз был соответствующий.
Я пробовал найти в Интернете информацию о своем прадеде и отыскал следующее:
Попель Федор Мартынович
Родился в 1874 г., Могилевская обл., Мстиславский р-н, дер. Сватковичи; русские; б/п; Вознесенская церковь, г. Рославль Западной обл., священник.
Арестован 19 июля 1937 г. Рославльским РО НКВД
Приговорен: тройка УНКВД Западной обл. 15 августа 1937 г., обв.: 58 - 10, 11.
Приговор: расстрел Расстрелян 30 августа 1937 г. Реабилитирован 11 декабря 1958 г. Смоленский областной суд
Источник: Книга памяти Смоленской обл.
К сожалению, я не уверен, что эта информация именно о моем деде, хотя совпадает и имя (отчество мне неизвестно), и время, и приблизительно, место. Списки репрессированных на этой интернет-страничке даны в алфавитном порядке и меня поразило, сколько там моих однофамильцев. А ведь фамилия, прямо скажем, не самая распространенная. Какую опасность представлял для власти 63-летний священник, мне до сих пор непонятно. Правильно на стенах писали в 80-х "Коммунисты - козлы". А сегодня на стене, если писать, даже и непонятно кого ругать. Написать "Мы все козлы" психологически сложно. Остается написать просто "Козлы" или "Хуй". Так и пишут.
Однажды, я дорос до такого возраста, что мне сделалось любопытно, как это мой отец стал профессиональным водителем, будучи прирожденным дальтоником? В ответ на мой вопрос, папа показал мне такую специальную книжицу, которую используют на медицинской комиссии для отсева дальтоников и прочих слабовидящих граждан. На каждой странице имелся рисунок, состоящий из разноцветных кружочков. Например, фон рисунка состоял из зеленых кружочков, а из красных кружочков было затейливо выложено какое-либо число, допустим 69. Прихлебывая черное кофе из чашки с щербинкой, папа пояснил мне, что достал эту книжицу по большому блату и заучил наизусть - на какой странице какое число написано. После этого я, отчасти, понял, в каком сложном и замысловатом мире мне предстоит жить.
Мир этот оказался действительно сложным и устроенным, весьма нерационально. Взять, хотя бы родной язык. Вот зачем, скажите на милость, использовать такие сложные и неудобопроизносимые слова как "ассенизатор"? Разве нельзя было придумать для обозначения этой профессии, слово, состоящее из меньшего количества букв? Есть такое слово "крот". Если разложить его на составные буквы и попробовать перемешать их в произвольном порядке, то получится целый ряд слов, которые нигде и никак не задействованы. Ну, скажем, "корт" используется, хотя это явный англицизм. С некоторой натяжкой можно признать право на жизнь за словом "торк" (как производное от "торкнуло" - субъективного ощущения от доброй понюшки кокаина). И это все. Такие слова как "оркт", "октр", "окрт", действительно, имеют несколько неудобное для русского уха звучание, но чем плохи "ктор" и "трок"? На последнее из них, кстати, я бы хотел зарегистрировать свое авторское право. Отчего бы не заменить неудобное "ассенизатор", на емкое и лаконичное "трок"? Подумайте, какую огромную экономию бумаги, типографской краски и времени, можно было бы получить в случае подобной замены! Конечно, мне, как правообладателю, положены были бы некоторые отчисления за использование этой моей интеллектуальной собственности. Но в данном случае, я бы не стал гнаться за барышом и ограничился бы скромной суммой в два евроцента за каждый случай употребления в печатном виде. Пожалуй, даже готов еще немного уступить в цене. Но это так, к слову.
Другой мой дед (по линии матери) родился где-то между Бессарабией и Одессой. Антисемиты, прекратите радостно потирать свои потные руки! Дед был вполне русским и фамилию носил соответствующую - Рублев. Как известно, в тех местах промышляла банда Котовского (или отряд красной армии - кому как больше нравится) и дед оказался в ней. Что там было и как, я не знаю, информации - ноль. Бабушка умерла рано, и никаких историй я от нее не слышал, мама тоже, мало что рассказывала. Известно только, что потом в 20-х годах дедушка воевал в Средней Азии в чекистских частях, как было принято говорить в СССР "гонял душманов". Вот так вот, из бандитов - в чекисты! Впрочем, я всегда догадывался, что это две изоморфных формы одного и того же вещества. Троки человеческого стада, ёптыть (ух ты, задолжал сам себе два евроцента...)
Вполне закономерно, что к тому возрасту, когда я стал догадываться, в какой стране я живу (годам к 14), у меня появилось желание узнать о степени участия моего дедушки в репрессиях. На прямо поставленный вопрос, мама среагировала неожиданно горячо. Она заявила, что дед, наоборот спасал людей от ложного навета и сам был под серьезной угрозой ареста. Как бы там ни было, но я предпочитаю думать, что дед тяготился своим чекистским положением. Косвенным свидетельством этому, служит тот факт, что он не стал развивать свою чекистскую карьеру, а окончил сельскохозяйственный институт и до самой войны занимался административной работой. Сначала заведовал сельскохозяйственным институтом (или институтом свекловодства, точно сейчас не помню) в г. Глухов Сумской области, а потом до самой войны руководил институтом того же профиля в Одессе. На войну дед отправился в звании майора НКВД. Насколько мне известно, немцы не утруждали себя пленением подобных военнослужащих. Дед пропал без вести в киевском котле. Носил ли он шляпу? Думаю, да. Но, на немногочисленных сохранившихся фотографиях, он всегда позирует без головного убора.
В процессе написания этих заметок я заглянул в Википедию. Статья о Котовском показалась мне любопытной, и я хочу привести из нее несколько отрывков.
Котовский был застрелен 6 августа 1925 года во время отдыха в совхозе Чебанка Мейером Зайдером по кличке Майорик, бывшим в 1919 году адъютантом Мишки Япончика. По другой версии Зайдер не имел отношения к военной службе и не был адъютантом полководца, а был бывшим владельцем одесского публичного дома. Документы по делу об убийстве Котовского находятся в российских спецхранах под грифом "совершенно секретно".
Мейер Зайдер не скрывался от следствия и сразу заявил о совершенном преступлении. В августе 1926 года убийца был осужден к 10 годам заключения. Находясь в заключении, практически сразу же стал начальником тюремного клуба и получил право свободного выхода в город. В 1928 году Зайдер был освобожден с формулировкой "За примерное поведение". Работал сцепщиком на железной дороге. Осенью 1930 году был убит тремя ветеранами дивизии Котовского. У исследователей есть основания полагать, что все компетентные органы располагали информацией о готовившемся убийстве Зайдера. Убийцы Зайдера осуждены не были.
Легендарному комкору советскими властями были устроены пышные похороны, сравнимые по помпезности с похоронами В. И. Ленина.
На следующий день после убийства, 7 августа 1925 года из Москвы в Одессу срочным порядком была направлена группа бальзаматоров, во главе с профессором Воробьевым. Спустя несколько дней работа по бальзамированию тела Котовского была закончена.
Мавзолей был изготовлен по типу мавзолея Н. И. Пирогова под Винницей и Ленина в Москве. Вначале мавзолей состоял лишь из подземной части.
В специально оборудованном помещении на небольшой глубине был установлен стеклянный саркофаг, в котором при определённой температуре и влажности сохранялось тело Котовского. Рядом с саркофагом, на атласных подушечках хранились награды Григория Ивановича - три ордена Боевого Красного Знамени. А чуть поодаль, на специальном постаменте находилось почётное революционное оружие - инкрустированная кавалерийская шашка.
В 1934 году над подземной частью было воздвигнуто фундаментальное сооружение с небольшой трибуной и барельефными композициями, на тему гражданской войны. Так же как и у мавзолея Ленина, здесь проводились парады и демонстрации, проводились военные присяги и прием в пионеры. К телу Котовского был открыт доступ трудящихся.
В 1941 году во время ВОВ, отступление советских войск не позволило эвакуировать тело Котовского. В начале августа 1941 года Котовск сначала занимают немецкие, а потом и румынские войска. 6 августа 1941 года, ровно через 16 лет после убийства комкора оккупационные войска разбили саркофаг Котовского и надругались над телом, выбросив останки Котовского в свежевырытую траншею вместе с трупами расстрелянных местных жителей.
Рабочие железнодорожного депо, во главе с начальником ремонтных мастерских Иваном Тимофеевичем Скорубским, вскрыли траншею и перезахоронили убитых, а останки Котовского собрали в мешок и сберегали у себя до окончания оккупации в 1944 году.
Помните песни "одесского цикла" Розенбаума: "Гоп-стоп", "Заходите к нам на огонек", "Нинка как картинка"? Они написаны Розенбаумом в юности и навеяны "Одесскими рассказами" Исаака Бабеля. Главный герой этих рассказов - Беня Крик - литературный образ, прототипом которого явлился Миша Япончик (не тот Япончик - друг народного артиста СССР, народного артиста РСФСР, народного артиста Украины, народного артиста Дагестанской АССР, заслуженного артиста Чечено-Ингушской АССР, народного артиста Ингушетии, лауреата Государственной премии СССР и премии Ленинского комсомола, действительного члена Академии гуманитарных наук, депутата Госдумы от фракции Единая Россия Иосифа Давыдовича Кобзона), а другой - одесский уголовный авторитет и, по совместительству, герой гражданской войны, адъютантом у которого, как раз, и был Мейер Зайдер по кличке Майорик, впоследствии застреливший Котовского.
Полк Япончика был собран из одесских уголовников, боевиков-анархистов и мобилизованных студентов Новороссийского университета. Красноармейцы Япончика не имели единой формы, многие в шляпах канотье и цилиндрах, но каждый считал делом чести носить тельняшку. Полк был подчинен бригаде Котовского в составе 45-й дивизии Ионы Якира и в июле направлен против Петлюры. Первая атака полка в районе Бирзулы против петлюровцев была успешная, полк сумел захватить Вапнярку и взять пленных и трофеи, но последовавшая на следующий день контратака петлюровцев привела к разгрому и бегству полка. Часть полка после этого дезертировала. По легенде, полк якобы взбунтовался и захватил два поезда, чтобы вернуться в Одессу; по другим сведениям, Япончик с целью изолировать его от полка получил приказ направиться в Киев. Япончик с ротой охраны в Киев, однако, не поехал, а попытался вернуться в Одессу. Однако в Вознесенске он попал в организованную чекистами засаду и был убит при аресте (Википедия).
Забавно, что мой дед был свидетелем и участником всего этого цирка.
Рассуждая о некоторых, давно минувших событиях в условиях дефицита достоверной информации, мы вынуждены опираться на догадки и предположения, либо на сплетни. Размышляя, о жизни своего деда, я сделал два таких предположения. Первое, что он, как раз и мог быть одним из таких красноармейцев в шляпе канотье и тельняшке, т.е. служил в бригаде Котовского в полку Япончика. Второе, что он являлся одним из тех трех ветеранов дивизии Котовского, которые убили Мейера Зайдера.
На самом деле, я не думаю, что хотя бы одно из этих предположений истинно, но некоторая ненулевая вероятность этого существует, и сам факт такой ненулевой вероятности сильно меня интригует.
Что касается, сплетен, то одну из них я услышал от своей тети (сестры отца) в конце 80-х годов прошлого века. Суть ее в том, что кто-то из знакомых, якобы встретил деда уже после войны в другом городе, живого и невредимого, но, правда, проживавшего под чужим именем. По логике этой сплетни, дед воспользовался неразберихой военной поры для того, чтобы сменить документы и сбежать от своей семьи к другой женщине. Содержание этого слуха выдает в его авторе блондинку. Можно было бы придумать, что-то более убедительное. Например - дед побывал в плену и, опасаясь получить за это лагерный срок, присвоил себе имя какого-нибудь убитого красноармейца. В общем, чушь полная. Я об этом пишу просто потому что, такая сплетня имела место быть. Для полноты картины, так сказать. Кстати, сама тетя, как раз и является натуральной некрашенной блондинкой. Так что, может быть она сама это и придумала.
В том, что решили называть Интернет или там Государственную Думу с заглавной буквы, я не вижу ничего ужасного. "Черное кофе" смущает меня гораздо больше, лучше бы, тоже его с большой буквы писали, а род не трогали, ну да ладно - чем бы дитя ни тешилось...
Но вот как это обозначить в речи? Предлагаю - при каждом употреблении слова начинающегося с заглавной буквы кланяться в пояс. На двоеточие можно указать двойным подмигиванием. И так далее. Но это, опять же, к слову.
Как выясняется из этих заметок, красноармейцы носили не только "пыльные шлемы" позаимствованные тогдашними дизайнерами с картин художника Васнецова на историческую тематику, но и шляпы канотье и цилиндры. Когда я попал в советскую армию, ничего такого в ней уже не наблюдалось. Летом носили пилотки, зимой шапки-ушанки, имелась еще фуражка к парадной форме.
Пилотка - довольно странный головной убор, если вдуматься. От солнца она не защитит толком, от дождя тем более. В сильный холод ее можно было развернуть, и тогда она закрывала уши. Но подобное извращение (в данном случае - это не переносный смысл), отнюдь не поощрялось уставом. Вообще, защита ушей от холода в армии презиралось как признак слабости духа. У многих солдат на зимних шапках веревочки были завязаны намертво и обрезаны, чтобы, значит, и соблазна такого не было - опустить клапаны. На воле (ой, что я такое говорю, конечно же, не на воле, а на гражданке) шапки-ушанки тоже было принято носить так же. А если ты ходишь по улице с опущенными клапанами на шапке (пусть даже и в мороз), значит ты чмо, неудачник, а возможно даже и пидар. В тоталитарных обществах всегда нужно очень аккуратно следить за своим внешним видом, а то ведь могут и убить, если что не так.
В 1941 году, когда уже началась война, Даниил Хармс одевался по-прежнему экстравагантно, словно стараясь во всем походить на своих персонажей. Шляпа причудливой формы, высокие гольфы, цепочки с бряцающими брелками, среди которых один был даже с черепом и костями. На улице Хармса регулярно принимали за немецкого шпиона и арестовывали. (Андрей Курков "ЖИЛ-БЫЛ ХАРМС").
Он всегда одевался странно: пиджак, сшитый специально для него каким-то портным, у шеи неизменно чистый воротничок, гольфы, гетры. Никто такую одежду не носил, а он всегда ходил в этом виде. Непременно с большой длинной трубкой во рту. Он и на ходу курил. В руке - палка. На пальце большом кольцо с камнем, сибирский камень, по-моему, желтый ( Из воспоминаний Марины Дурново).
Даниил Хармс - это был такой писатель (если кто не знает), один из пионеров абсурдизма в русской литературе и по совместительству детский писатель. В августе 1941 года его арестовали, в 1942 году он умер в тюремной больнице от дистрофии (по другим данным расстрелян). В пятидесятые, как водится - реабилитирован. Непосредственным поводом к аресту послужили неосторожные слова "Если же мне дадут мобилизационный листок, я дам в морду командиру, пусть меня расстреляют; но форму я не одену, и в советских войсках служить не буду, не желаю быть таким дерьмом." Он как и я не хотел становиться фронтовиком.
Еще в армии у нас были противогазы. Не знаю, можно ли их отнести к полноценным головным уборам? В учебном подразделении, куда я попал в начале службы, эти противогазы были уже очень старые и что-то в них там плохо работало. Мы в них бегали кроссы иногда, и когда снимали, все лицо у многих было в угольной пыли. Наверное, и в легкие эта пыль попадала, но кого это интересовало? Бежать кросс в противогазе очень утомительно. Не хватает воздуха. Но еще утомительнее, если кроме противогаза ты еще одет в ОЗК (Общевойсковой Защитный Комплект - в них сейчас одеваются любители зимней рыбалки). Просто даже некоторые падали как снопы во время такого кросса. Но никто, правда, не умер. Народ-то все молодой был, крепкий.
Я служил в химических войсках, а у меня был сосед и друг по имени Серега, и он тоже служил в этих войсках. Однажды мы с ним наблюдали как в день десантника (а может быть в день пограничника, не помню уже сейчас), по улицам бродили толпы пьяных мужиков в голубых беретах (а может быть в зеленых фуражках). И я пошутил, что надо было бы устроить день военного химика, и тогда все бывшие дембеля химвойск шлялись бы улицам в противогазах. Главное - правильно самоидентифицироваться, иначе будешь себя чувствовать одиноко.
Про этого Серегу я, кстати, написал в одном из своих рассказов под названием "Сказка с грустным концом". Этот довольно-таки чернушный рассказ, описывает, как мы с ним переносили труп молодой наркоманки из больничной реанимации в морг.
На армейскую службу меня призвали в 1985 году, когда еще вполне актуальной была война в Афганистане, так что я имел реальные шансы стать фронтовиком. Из нашей роты в Афган отправился каждый десятый курсант, из соседней - каждый третий (в соседней роте учили на огнеметчиков). А в мае следующего 1986 года полыхнуло в Чернобыле, но к этому времени я уже проходил службу в ГДР. Как говориться, "и от дедушки ушел, и от бабушки ушел". Пронесло (не в смысле желудочно-кишечном, а в смысле везения).
А Серегу вот не пронесло. За какую-то пьянку его вместе с собутыльниками-сослуживцами отправили в командировку в Чернобыль. В самом городе он не побывал, правда, но пришлось слегка потрудиться в 30-километровой зоне.
Как-то Сереге, вообще, по жизни не везло. Два раза в тюрьме отсидел, причем оба раза по таким забавным обстоятельствам, что я, пожалуй, о них расскажу.
Первый раз дело было так: пошел он с другом погулять. Шли они мимо хлебзавода, и друг попросил его пождать пять минут, пока он забежит на этот хлебзавод к знакомой девушке. Ну, Серега, конечно, согласился, закурил папироску и стал ждать. Вдруг из-за заводского забора показалась голова его друга, и голова эта сказала: "Принимай!" Принять нужно было мешок арахиса. Ну, Серега и принял. Мешок этот они продали в кооперативный магазин за копейки, а деньги пропили.
Но потом, имели глупость угощать весь наш двор арахисом и хвастаться своим подвигом. В общем, через пару дней Серегу пригласили на беседу к следователю.
Следователь сказал ему следующее: "Нам и так все известно об этом деле, но если ты сейчас сам расскажешь, то мы наказывать тебя не станем и тут же выпустим. А вот если не расскажешь, тогда ого-го, что будет!" Ну, Серега все и выложил, как было, и даже подписал какие-то бумаги. А еще, зачем-то рассказал о другом своем правонарушении, о котором, вообще, никто не знал. Недалеко от нашего дома был детский садик и вот Серега в него залез через незапертое окно и украл из детсадовской аптечки коробку с ампулами эфедрина.
У Сереги была такая слабость - он любил себе внутривенно впрыскивать всякие психотропные вещества. Не то чтобы героин, а так, всякую дрянь из домашних аптечек. Если мы с ним приходили в гости к незнакомым людям, он всегда говорил им, застенчиво улыбаясь - "А можно я у Вас в аптечке немного пороюсь?"
Дали Сереге с другом подписку о невыезде и закрутилось дело. Надо сказать, что крутилось оно с большим скрипом. На хлебзаводе факт пропажи мешка арахиса не подтвердили. Они этот арахис сами тоннами воровали, я так предполагаю, так что пропажу одного мешка просто не заметили. А эфедрин на тот момент наркотиком не считался и стоил несколько копеек, так что оставалось только проникновение в служебное помещение.
Начали их таскать на судебные заседания. А заседания эти все время переносились, то судья заболеет, то адвокат не явится. И они уже слегка привыкли и перестали к судебным заседаниям относиться слишком серьезно. Однажды, пришлось долго ждать в коридоре пока их вызовут, а их все не вызывали, и тогда они решили пойти в туалет покурить. Пока курили в туалете, их как раз и вызвали, а нету! Засчитали им неявку на суд и изменили меру пресечения на заключение под стражу. В конечном итоге, присудили Сереге полгода. А он эти шесть месяцев в СИЗО как раз и просидел.
А второй раз он сел по еще более дурацкому случаю. У них дома происходила пьянка. Пришли к родителям или к брату гости с водкой и стали пить. И Сереге тоже наливали. Потом водка кончилась и Серегу послали за добавкой. А один из гостей хвастался игрушечным кастетом сувенирного типа, купленным, должно быть, в Польше. И вот Серега пошел покупать водку, а кастет этот взял с собой и крутил его на пальце во время ходьбы, а тут, как назло наряд милиции. Как злостному рецидивисту Сереге на этот раз присудили год.
Потом наши с ним пути разошлись, и я узнавал об его дальнейшей жизни урывками. Слышал, что во время очередной пьянки умер его отец. Вечером пили всей семьей с гостями, а утром отец мертвый, а не шее синие следы от пальцев. Милиция не стала квалифицировать это дело как убийство, наверное, не захотели себе статистику портить по району, хотя ходили слухи, что задушила его мать, она этого и не скрывала особо. Говорила, что в отца вселился дьявол, и она задушила дьявола. Брат у Сереги подсел на героин и связался с бандой таких же наркоманов. Они грабили магазины, склады. Очень скоро их поймали, дали всем по пятнадцать лет.
Потом я случайно встретил Серегу на улице, и он рассказал о смерти своей матери. По его словам, она сильно пила и у нее началось что-то вроде белой горячки. Серега ее не выпускал на улицу три дня, даже привязывал к кровати и сам, конечно, все эти три дня не спал. Но потом ему показалось, что она успокоилась и он заснул. А она в это время связала несколько простыней и попыталась вылезти по ним с балкона на улицу, чтобы купить водку. Простыни не выдержали, разорвались. Она упала с пятого этажа, разбилась насмерть, конечно.
Серега выглядел плохо. Лицо у него стало землистое, руки дрожали. Он пожаловался, что у него нет работы, жить не на что, и уже накопился большой долг за квартиру. Наш общий знакомый, ставший к тому времени адвокатом, посоветовал ему воспользоваться своими льготами ликвидатора чернобыльской аварии. Им были положены какие-то скидки при оплате коммунальных платежей. Серега обратился в инстанции, но в его военном билете никаких отметок о прохождении службы в чернобыльской зоне не оказалось. Он направил запрос в свою войсковую часть, чтобы ему написали справку. Но из части ответили, что их подразделение в Чернобыль не направлялось, а сведений о командировке в архиве не сохранилось.
Когда я последний раз приезжал в Россию, спросил у нашего общего знакомого о Серегиной судьбе. Знакомый сказал, что за огромный долг по квартплате и коммунальным платежам у него отобрали квартиру и выселили куда-то в деревню в маленький приделок.
Когда я про это узнал, подумалось: "За что Серегу уничтожили? За то, что распиздяй? Ну, за это, конечно нужно наказывать, но какое-то наказание получилось избыточно жестоким. Почему так быстро и неуклонно исчезла вся его семья, словно, некая темная и безжалостная сила расчищала место, занимаемое этой семьей под свою будущую счастливую жизнь?"
А Хармс, кстати, признавал свое антисоветские взгляды, о чем прямо написал в своих показаниях, еще в первую посадку в 1931 году:
"Мое произведение "Миллион" является антисоветским пстому, что эта книжка на тему о пионер-движении превращена сознательно мною в простую считалку. В этой книжке я сознательно обошел тему, заданную мне, не упомянув ни разу на протяжении всей книжки слово "пионер" или какое-либо другое слово, свидетельствующее о том, что речь идет о советской современности. Если бы не рисунки, кстати, также сделанные худ. Конашевичем в антисоветском плане, то нельзя было понять, о чем идет речь в книжке: об отряде пионеров или об отряде белогвардейских бойскаутов, тем более что я отделил в содержании книжки девочек - от мальчиков, что, как известно, имеет место в буржуазных детских организациях и, напротив, глубоко противоречит принципам пионер-движения.
Другая из названных выше моя книжка "Иван Иванович Самовар" является антисоветской в силу своей абсолютной, сознательно проведенной мною оторванности от конкретной советской действительности. Это - типично буржуазная детская книжка, которая ставит своей целью фиксирование внимания детского читателя на мелочах и безделушках с целью отрыва ребенка от окружающей действительности, в которой, согласно задачам советского воспитания, он должен принимать активное участие. Кроме того, в этой книжке мною сознательно идеализируется мещански-кулацкая крепкая семья с огромным самоваром - символом мещанского благополучия".
Под видом пионеров изображал бойскаутов, вот сука! Смерть ему, смерть!
Наше государство, не то, чтобы плохое, а немножко злое. Это как собаки бывают иногда злые, а иногда добрые. Просто порода такая.
Когда мы с Серегой только еще познакомились, он мне рассказывал о своем пребывании в чернобыльской зоне.
У каждого солдата был свой персональный дозиметр, и если на нем накапливалось 25 рентген, то владелец оного, якобы, подлежал немедленной демобилизации. Однажды, их направили разгребать кучу радиоактивного щебня, и один придурок положил себе в карман хэбэ камешек, с целью нагнать на дозиметре немножко рентгенов. Положить-положил, да и забыл про него. А потом, у него из ноги куски мяса начали вываливаться напротив того места где карман был. Ну, сам виноват, конечно, он бы еще его проглотил.
К сожалению, отсутствие свободного времени не дает мне возможности закончить эти заметки, и я продолжу их позже. В дальнейшем, я планирую осветить такие небезынтересные темы как: "норковая шапка - знак принадлежности к советскому среднему классу", "головные уборы советских детей" и еще что-нибудь.