Такая погода: не подкузьмит, так подморозит, - а падать некуда. Мусору места нет, человеку и подавно. Так и тянет поддать, как вроде подуть на больное место.
- Пить - это путь. Давай на "ты".
- В "ты" - вспрыск в душу. Выдержишь?
- Выдержу. Давно знаю, что водка всегда как вызов на дуэль.
- Которая никогда не состоится.
- Ее не хватит или...
- Или... Вот именно или.
- Твердая закусь есть или так обойдемся?
- Огурец. Он не огорчает: грусть снаружи, а внутри светло.
Кухня - наше родовое гнездо, а мы ее птенцы. Птицами не станем.
Устали. Крыльями не уродились.
- Из чего богатые делают деньги?
- Из воздуха бедных.
- Зачем?
- Заначить.
- И что?
- От нехватки воздуха в головах происходит что-то нехорошее.
- А мы с тобой бедные?
- Нет, мы беглые.
- Да тем, кто из полусвета - светить без надобности.
- Свет скорее скорость, она сковывает.
- Ты тупой.
- А что, другие тоже бывают?
- Не знаю. Вира!
- Какая это хорошая команда "Вира": и вера, и радость, и ветер на всех!
- Еще и водка, как вид на жительство.
- Французы говорят "вода жизни".
- Да... Когда из воды уходят роса и слезы, она становится просто водкой.
- Веткой, за которой мы сидим и пьем.
- Водка - вода, в которую вогнали ветра под завязку. И обозвали грубо.
- Как?
- Градусами.
Мы познакомились вчера в поезде и никак не можем расстаться. Купе тоже разновидность кухни, только на колесах
- Сердце - спутник солнца?
- У него, как и у луны, фазы. Когда месяц сердца на изломе, начинается
- И я не плачу. А в слезе все же еще есть возможность выплыть.
- Куда?
В поезде было проще: впереди маячила кухня, деревья ребячились за
окном.
- Из дерева делают мебель, игрушки и строят корабли. А из людей
что?
- То, из чего человек, из этого материала кораблей не построишь. Из
людей ничего делать нельзя, если они люди.
- А где они, эти люди?
- Люди в тени своих песен.
- А песни?
- Песни, они для всех. Грех на всем, а на песнях его нет. Плесни.
- Вира?
- Вира!
Замолчалось надолго, думалось о любви слова и звука. О плоде. О песне.
Мечталось быть Огинским, проиграть все битвы подряд и под конец поражений сочинить сврй полонез полонез. Вот с кем бы выпить.
- За полонез!
- Ополоумел, что ли?
- Наливай доверху. Вира!
- Вира!
- Зачем жить, не спрашиваю. Чем жить скажи?
- Кухней, похмельем, иногда пельменями.
- Без минут на просветление?
- Без - не получается. Участь не украсить - только украсть. Ладно,
слушай.
- Лишку не будет?
- Сам напросился. Она была толстой, неряшливой, дышала как придется. А как ей было еще дышать среди нас, оболтусов? Все наши тяготы в себя вобрала и несла этот груз неподъемный за всех.
- Ты это о ком?
- О своей училке. Все из жизни вычеркнул, а ее не могу. Как - то
проснулся с бодуна, оглянулся и рядом себя обнаружил. А на мне рецепт подвешен: "Для наружного не подойдет, годится для внутреннего потребления". Подрастерялся, как подросток. К учителке бы побежать. Да где взять? Они, учителя, для таких, как мы, мужиков, не предусмотрены. Наши педагоги больше в погонах ходят.
- Давай выпьем.
- Давай. Она вечерами выводила гулять свою собаку. Быстро уставала,
усаживалась с трудом на лавку. И они ревели - морда в морду.
- Она пила?
- Шепотом. Боялась, что пожалеют. Каждый день со скудной зарплаты
покупала ананас и гордо несла к дому.
- А она их ела, эти ананасы?
- Этого никто не видел. Она их носила, как королевы платья не носят.
- Ты ее чем-то обидел, да?
- Она часто простужалась. Много чихала, кашляла. Однажды, на
классной вечеринке, я не заметил, что она сидит в углу. Было темно, народ танцевал. Я предложил выпить за ее знаменитый чих. И вдруг он раздался из угла, этот ее замечательный чих. Все дружно засмеялись. Она после этого долго болела, и в школу нашу не вернулась.
- И что ты?
- В магазины не могу заходить. С полок ананасы ее глазами на меня
таращатся.
- Фу, греха - то на грош.
- А искупить как? Вот тогда в первый раз и испачкался. Нынче вот весь
в грязи, а тот грех до сих пор покоя не дает.
- Ты доброе - то еще что-то делаешь?
- Доброе что дорога. Раз свернул - не воротишься.
- До бодрой ноты нам сегодня не напиться. Как звали твою училку?
- По отчеству "Геннадьевна". А ананас она, как добрый
крокодил Гена Чебурашку, у груди держала.
- А сам ананасом закусывал когда-нибудь?
- Дурак ты, они же чебурашки.
- И что?
- Значит, из сердца.
- А корабли из них можно строить?
- Из сердца все можно. А нужно?
- Нужно.
- Что тебе еще нужно?
- Чебурашкой хочу быть. Чем так - лучше чебурашкой.