Попов Александр Георгиевич : другие произведения.

В городе А

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Тоже старый рассказ. Но у него есть одно отличие. Я сделал с ним то, что раньше никогда не делал - нагло дописал. Причем совсем недавно.

В городе А.

  
  
   1
  
   - А! - А! - А! - А! - А! - А!
   - ?
   - А! - А! - А! - А! - А! - А!
   - Ты чего орешь?
   - А! - А! - А! - А! - А! - А!
   - Дурак, заткнись!
   - А-а! А-а! А-о! А-а-х-х.... Фу, черт, ужас какой-то.
   Колька сел на кровати и замотал головой. В окно вливались белые предрассветные сумерки. На фоне серых, и, как казалось, лишенных рисунка обоев, поблескивали хромированные спинки кроватей. Было душно.
   - Дурак, дятел, всю общагу перебудил! - проговорил Длинный. В процессе произнесения этого монолога его голос становился все более сонным. - Чего, опять кошмар что-ли?
   - Ну.... Колька попытался вспомнить сон, но его сюжет, такой ясный несколько мгновений назад, уже распался на какие-то несвязанные друг с другом картины. И только последний эпизод, повергший Кольку в такой ужас, оставался в памяти настолько реальным, что сводило челюсти. Его еще живого и все понимающего клали в гроб и хоронили.
   Закрывать глаза было страшно.
   - Длинный, а Длинный, у тебя выпить есть?
   - Пошел ... Какой выпить - три часа ночи!
   - Я думал, может у тебя где есть, - буркнул Колька, осознавая всю абсурдность своего вопроса.
   Да .... Но что же тогда делать? Несколько секунд он лежал, прислушиваясь к заполнившей комнату вязкой тишине. Затем неожиданно решился, осторожно встал и, стараясь не обострять в себе последствия вчерашне-сегодняшней пьянки, подошел к окну. Темные глазницы домов, пустынная улица.... Наверное, когда-то это был совсем не плохой город. Вон центр какой - старинный. Но посторонние мысли не задерживались. "Как же так, живого и в гроб? И еще уговаривали...."
   Залудить бы! Колька нетвердым шагом прошелся по комнате. Противно пахло мужским потом, казенным отсыревшим бельем и чем-то здорово протухшим. От этого мутило еще больше. И вот тут, в тот момент, когда он снова вернулся к окну, его осенило.
   - Длинный, Длинный, вставай! Вставай, живем, Длинный! - заорал он, начисто игнорируя подступившую к горлу тошноту. - Вставай, дурак, тут такая идея! У тебя деньги остались?
   - А пош-ш-шел ты...! - заревел Длинный и вяло развернувшись, попытался двинуть Кольку кулаком в грудь. - Откуда? Пошурупь!
   Язык жестов, впрочем, как и манеры Длинного, Колька знал хорошо. Во избежание приключений того следовало временно оставить в покое. И сменить тактику.
   Большой темный коридор был пуст. Крашенные чем-то мрачным стены с рядом одинаковых дверей. Коридор напомнил Кольке кадр из какого-то фильма то ли о гестаповцах, то ли о чекистах. Все спали. Из двери на кухню пахло хлоркой и тухлой капустой. Колька спустился на этаж ниже: точно такой же коридор, такие же двери.... А может быть он никуда и не спускался?
   За одной из дверей кто-то играл на гитаре. Робко постучавшись, но, так и не дождавшись ответа, Колька вошел внутрь.
   - Ого, музыканты! - выпалил он и не пройдя двух шагов от порога остановился.
   Комната, в которой он оказался, была точно такая же, как и Длинного. Наверное, здесь все комнаты - одинаковые. На подоконнике сидел модно подстриженный парень в широких брюках и наигрывал что-то очень соответствующее обстановке. За столом сидел другой, тоже с инструментом, а на кроватях у стены кто-то спал.
   Бодрствувующие посмотрели на Кольку. Парень, сидящий на подоконнике, продолжал наигрывать свой мотив.
   - Мужики, - Колька заинтересованно рассматривал пустую посуду на столе, - Мужики, а мужики, у вас деньги есть?
   Парень, сидящий за столом, угрожающе переглянулся со своим другом.
   - Сань, как ты думаешь, в лоб ему дать, или просто зуб выбить?
   - Мужики, я по-хорошему, - залопотал Колька: - Я отдам, - он суетливо полез в карман джинсов и достал оттуда помятый паспорт без обложки. - Я вот, в залог. Это - мой, правда....
   В лице парня, сидящего на подоконнике появилось сочувствие.
   - Как же ты без паспорта-то будешь?
   - Нет, я отдам, правда, сегодня же вечером. Я без вранья, правда. Тут такая идея - золотое дно!
   - А пива будешь? Серег, брось ты со своими зубами. Будь гуманистом, плесни парню кружечку.
   Через десять минут полный энтузиазма и благодарности к хорошим ребятам-музыкантам Колька с грохотом спустился в проходную. Там громко тикал будильник. А вахтерша спала на раскладушке прямо за стойкой.
   - Мать, а мать, - позвал ее он. Та не отреагировала. - Мать, а мать.....
   Не долго думая, Колька взял с гвоздя ключ с большой биркой: "КРАСНЫЙ УГОЛОК", и быстро смылся из комнаты. На мощном лице вахтерши не дрогнул не один мускул.
   В Красном уголке Колька нашел все, что нужно и работа закипела.
   А через два часа он уже будил Длинного. На этот раз Длинный драться не стал. Он только раздраженно заматерился, но, так и не достроив своей фразы до конца, умолк на полуслове. В руках у Кольки был большой пожелтевший ватманский лист, на котором было написано:
  

Жители города А!!!
ВНОСИТЕ СРЕДСТВА НА ВОССТАНОВЛЕНИЕ

ИСТОРИЧЕСКОГО ЦЕНТРА НАШЕГО РОДНОГО ГОРОДА!

  
   - Вносите средства..., - пролепетал пораженный Длинный. - Ты что, - на его лице отразились искренние тревога и жалость: - Шизанулся, да?
   - Дурак, ты что не понял? Пошевели мозгами!
   - Ты что? На хрена? Тебя кто-нибудь..., - с надеждой заговорил Длинный, но снова потерял дар речи: на его личную тумбочку Колька поставил небольшую переносную урну, по-видимому используемую на выборах.
  

В ФОНД ВОССТАНОВЛЕНИЯ ИСТОРИЧЕСКОГО ЦЕНТРА ГОРОДА.
СПАСИБО ЗА ВЗНОС!

  
   - гласила надпись на ней.
   - Ну криво, ну и что? - по-своему истолковал Колька прострацию Длинного. - Ну, трафарета не было мелкого. Я не виноват, от руки же.
   - Ты что? Ты это зачем, - в испуге выдавил Длинный. По-видимому до него стало что-то доходить. - Ты что, вообще, соображаешь, да? Ты хоть знаешь, что это такое, а?
   Колька в замешательстве умолк. За все время существования осенившей его идеи, у него как-то не сложилось подумать о ней с точки зрения морали: вся Колькина энергия была направлена на ее претворение в жизнь. А подумать было над чем. Но теперь на это уже не хватало времени, теперь надо было с ходу убедить Длинного в серьезности и перспективности данного предприятия.
   Колька почесал свое не очень бритое лицо и, попытавшись придать ему серьезное выражение, произнес:
   - Ну, Длинный, что ж, я по-твоему дурак что-ли? Тут все схвачено. Мы встанем со всеми этими хреновинами напротив какой-нибудь церквухи.... Или за магазином, у крепости! Стену видел? Там народу побольше. И все! Дальше-то денежки сами к нам потекли, соображаешь?
   - Дятел, а менты? - с экспрессией замахал руками Длинный.
   - А кто докажет, а? Если чего, отстегнем. Кто знает, может мы и вправду хотим?
   - Это ты-то? Да ты на себя посмотри!
   - Чего на себя.... Это у тебя пачка как .....!
   - У кого-о-о? - начал зверея подниматься Длинный.
   - Впрочем, здесь ты прав, Вить, здесь ты это хорошо, Вить. Ценное замечание..., - предусмотрительно отошел немного назад Колька. - Но ты - это я возьму на себя, Вить, - будь спок, тут мы что-нибудь придумаем.
   - ... Ты ....! У самого-то ....
   - Ничего, Вить, ничего. Все нормально будет. Ты только стоять будешь. Только так серьезно стой, по-деловому, и молчи - это главное. Молчи, понял. И все.... А вид.... Ну и что? Нормальный вид! Главное костюм, рубашечку, галстук....
   И Длинный задумался. А Колька замолчал. "Костюмчик..." Он вдруг опять вспомнил. Вспомнил, как это было страшно. И ничего уже нельзя сделать. А они заколачивают: тук, тук, тук,....
  
  
  
   2
   А через несколько часов Колька и Длинный были уже на старой площади.
   - Ты только по-естественней так, по-фундаментальней стой, - взволнованно проводил инструктаж Колька. - Ну как этот.... Мол сами не понимаете что ли? А говорить я буду. Я когда-то в институте.... Впрочем, ладно, молчи вообщем.
   На Кольке была джинсовка, одолженная одним из добрых ребят-музыкантов, и веселая кепочка, которую он откопал на дне своей тощей сумки. Его на редкость чисто выбритое лицо слегка подергивалось от несколько большего чем следует энтузиазма.
   Длинный не отвечал. Издавая не воспроизводимые текстуально звуки, он выгибал грудь с большим как полотенце галстуком и зверски выпячивал челюсть. В сером хорошо выглаженном костюме и темных очках "капельками" (имущество его подруги Надьки) он был неподражаем - вылитый райкомовский работник на воскресном мероприятии. Только рост - не в масть. Слишком выделяющийся.
   - Ну что, достаем! - решился Колька. Он с отчаянным выдохом раскатал плакат, а Длинный, посерьезневший еще больше, достал из засаленной сумки урну.
   Народ начал оглядываться.
   - Чего это они так шарахнулись? - занервничал Длинный.
   - Присматриваются.
   Напротив них остановился какой-то парень в варено-джинсовом костюме и ухмыльнулся толстым скользким лицом. Как-то нехорошо, не по-доброму.
   - Видал? - опасливо шепнул Длинный. - Сматываемся, понял?
   - Зачем?
   - Дурак, это же - рэкетир. Разьве по нему сразу не видно?
   - А что тебе рэкетир? - запетушило Кольку. - Ты же его размажешь, как делать нечего! И потом, ты запомни, мы со спонтом официально, понял? О-фици-аль-но!
   Сказав это, Колька в порыве внезапно охватившей его смелости не выпуская из рук плакат направился прямо к подозрительному парню.
   - Молодой человек, вы хотите внести свою лепту в восстановление исторического центра нашего города?
   - Ого! - нахально ухмыльнулся толстомордый и осмотрел Кольку с ног до головы.
   - А-а! Я Вас кажется понимаю, рабочие руки нам тоже очень нужны.
   Парень полез в карман, достал оттуда десятку и лениво протянул Кольке.
   - На-а! - промычал он и, явно чем-то развеселившись, двинулся прочь.
   - Ну вот, первый трофей! - тихо воскликнул Колька, опуская десятку в урну.
   Но шло время, и первый грозил превратиться в последний. Народ, загнанно оглядываясь на Кольку и Длинного наровил обойти их подальше. Правда, некоторые, с лицами тайных садистов шествовали совсем рядом и издевательски разглядывали их. Словно на выставке или в зоопарке. И полностью игнорировали урну. Только несколько каких-то замотанных теток испуганно кинули туда немного мелочи. Как нищим.
   - Да, это, конечно не Москва и не Питер , - вздохнул Колька. - Там бы нам быстро целый ящик набили. Здесь все какие-то несознательные.
   - Я тебе говорил, ерунда все это, - бубнил Длинный.
   Ладно, еще десять минут и двигаем, решил он тогда. И вдруг, неожиданно для самого себя закричал:
   - Товарищи! Вносите средства на восстановление исторического центра нашего славного города!
   Собственный голос показался ему каким-то визгливым и несчастным. Поэтому Колька прокашлялся и, пытаясь придать своему крику значительность и достоинство, продолжил:
   - Товарищи! Долгое время центр нашего города, можно сказать, ядро нашего города, разрушался! К сожалению, ему не уделяли должного внимания. Теперь мы ... Теперь мы, товарищи, должны с удвоенной энергией взяться за его восстановление! Это - наш долг, и мы ....
   - Здравствуйте! - Колька вздрогнул и обернулся. Рядом с ним стоял какой-то старичок в старомодном летнем костюме с коротеньким пиджачком и берете. Он доброжелательно улыбался.
   - Зд-дравсвуйте, - сглотнул Колька.
   - Наконец-то и у нас что-то начинает двигаться! - радостно проговорил старичок.
   - Ну да... Стараемся!
   - И что, уже собралась инициативная группа?
   - Конечно, - Кольке стало как-то не очень уютно. Этот старикан чем-то напомнил ему его деда, да и вообще, был очень симпатичным.
   - Прекрасно, просто замечательно! Скажите, вы извините, что я вас отвлекаю....
   - Да нет, ничего.
   - ...Скажите пожалуйста, с чего вы хотите начать?
   - Начать? Ну это... Это зависит от того, как пойдут дела. От материальной базы и вообще....
   - Я бы посоветовал, начать с храма Богоматери. Он не так сильно разрушен. Только нужно разгрести мусор. Ведь вы же знаете, какие там фрески. А ведь еще год, другой и все это будет утрачено.
   - Да, мы будем обсуждать данный вопрос, - уклончиво проговорил Колька.
   - Я понимаю, конечно, - засмущался старичок, - Я с детства, знаете, здесь живу и сколько помню, все разрушали, разрушали.... А ведь такая красота! Еще половцы, захватив город, не стали ничего здесь уничтожать. Представляете? Впрочем, что я, вы же наверное это сами прекрасно знаете.... Вы случайно не знакомы с Глинским Степаном Михайловичем?
   - Глинским? Ну как сказать.... Я лично - нет, но в комитете о нем знают.
   - Прекрасно, прекрасно, молодой человек! Ведь у него дома такая коллекция! Целый музей! Нужно, что-бы с ним ознакомилось как можно больше людей.
   Старичок говорил что-то еще. Колька ошалело поддакивал, не представляя, как избавиться от неожиданно появившегося столь активного сторонника. Но тот вдруг начал прощаться сам.
   - Ладно, вы уж извините еще раз, что я вас отвлек. Вот это, вообщем в фонд..., - старичок, стесняясь, протянул Кольке несколько бумажек общей суммой рублей на пятнадцать-двадцать. - Больше у меня с собой, к сожалению, нет. Понятно, конечно, что это - ерунда, но я уже третий год как на пенсии.... Впрочем, если вы здесь будете завтра, я пожалуй смогу принести еще. Да, кстати, какой у вас счет?
   - Счет? - наморщился Колька. И правда, как это он упустил такой важный момент? Ведь без счета наверное не положено.... - Вы извините, как-то из головы вылетело, - начал юлить он.
   - Ну, хорошо, надеюсь у меня представится случай поговорить с вами еще. Вот - мой телефон и адрес, - старичок проворно нацарапал что-то на клочке бумаги и протянул этот клочок Кольке. - Звоните, я всегда к вашим услугам. Буду рад, если смогу оказаться полезным фонду.
   Рука старичка была еще довольно сильной. Колька с энтузиазмом потряс ее и, когда тот бодро зашагал прочь, облегченно вздохнул. Но в душе у него осталось что-то мерзкое. Словно это он за так отдал свой кровный двадцатник. Что бы стряхнуть с себя это дурацкое состояние, Колька как мог энергично прокашлялся и заорал вновь.
   Он орал так еще минут пятнадцать, пока не охрип. Ответная реакция толпы была почти нулевой. Но, под его разговор со стариком, в урну накидали еще немного бумажек. Поэтому, решив, что на сегодня, пожалуй, хватит, Колька и Длинный упаковали свои атрибуты и поехали в общагу. Органичным пунктом их маршрута был, естественно, винный магазин.
   - Слушай, Длинный, а завтра утром что бы на почту или куда там... в сберкассу сгонял. Понял? - проговорил снова радостный Колька, когда они выходили оттуда.
   - Ты, это, на хрена? - не понял Длинный.
   - Как на хрена, а счет?
  
  
  
   3
   На следующий день они были на той же площади.
   - Нехорошо... Нет, ты, я это действительно, нехорошо поступаем, - кисло бубнил Длинный.
   В этот раз им везло побольше, и его, по-видимому стало точить беспокойство. В урне у Длинного было уже не менее пятидесяти рублей.
   - Почему нехорошо? - Поморщился Колька. - Люди посмотрят, кто-нибудь действительно начнет собирать на что-нибудь стоящее. Ну, скажем там, на инвалидов или еще на какой памятник.
   - Ну да...вообще-то, - быстро согласился Длинный.
   Шло время. Деньги шли с переменным успехом: то мало, то не очень мало. Пару раз мимо них прошел милиционер с дубинкой, болтающейся у ноги. Он снисходительно поглядывал в их сторону , но не подходил. Решив, что ситуация не пахнет керосином, Длинный начал впадать в азарт.
   - Товарищи, очень важное дело! Очень важное дело, товарищи, - начал бубнить он и надувать щеки.
   Колька же напротив - забеспокоился. "Может быть, они ждут, пока мы много соберем?" - строил предположения он. Прошло уже больше часа, как они сюда пришли, и Колька решил, что пора уходить. Но тут откуда-то с боку послышалось знакомое "Здравствуйте!"
   Вчерашний старикан был не один.
   - Знакомьтесь, Глинский Степан Михайлович, - представил он крупного бородатого деда.
   "Похож на Карла Маркса, только в старости", - подумал Колька.
   - Николай, а это - Виктор Сергеевич, - достаточно твердо проговорил он, хотя, представляя Длинного, выдумал его отчество. Настоящего он просто не знал.
   Длинный на секунду остекленело отпрянул, но затем вновь принял прежний вид. По-видимому, в его голове что-то сработало. А может быть, он и в правду решил, что Сергеевич?
   Глинский-Маркс начал со сдержанного поощрения. Затем пошел рассказывать о городе. Рассказывал он хорошо, вчерашний старичок со знанием дела дополнял его монолог не менее интересными замечаниями, и Колька в какой-то момент даже позабыл, что привело их сюда, на площадь. Но самое главное было то, что в словах этих фантастически умных стариканов, как бы между прочим, но достаточно ясно чувствовалось уважение к ним. Колька даже не помнил, что бы когда-либо к нему кто-нибудь так относился. Тем более, - из таких образованных как эти два деда.
   И в голове у него отчетливо обозначилась мысль, которую он уже не раз со времени начала своего предприятия гнал от себя. А что, если и вправду...?!
   Ибо с другой стороны их затея казалась ему все более и более мерзкой. Что скажет, когда узнает об этом такой славный парень, как виртуоз-музыкант Сашка? Он же сочиняет такие тексты. Ведь и джинсовку свою, и очки он одолжил не для этого. А стариканы? Обманывать таких, что может быть хуже?
   - Да, вы знаете, очень отрадно, что набирает силу такое движение, как ваше, - поощрительно кивал головой Глинский. - И вы знаете, может быть, я оптимист, но мне кажется, появляется надежда, что наш город наконец станет таким, каким может быть. Каким должен быть! Во всяком случае, начинает вериться, что так, как раньше, уже не будет. Я разговаривал с вашими людьми, которые работают у рынка. Вы очень правильно, на мой взгляд, понимаете стоящие задачи.
   - У рынка? - пронзило Кольку.
   - Да. Такие очень современные, надо сказать, молодые люди. К сожалению, они почему-то не сообщили нам телефон и адрес оргкомитета. А один из них, такой полный.... Кстати, хочу вас предостеречь, что прикрытием такого хорошего дела как ваше могут воспользоваться разные мошенники, аферисты.
   - Да-да, конечно, - залопотал Колька, - тут оно всякое возможно.... Только у нас пока нет помещения. Собираемся, знаете, по квартирам, по общежитиям....
   - Но послушайте! - в голосе Глинского появились торжествующие нотки. - Какие проблемы? Можно пока собираться у меня. Места, я думаю, хватит, а живу я один.
   Вчерашний старичок подхватил, что это - прекрасная мысль, и что в квартире Глинского столько интересных материалов по истории города. Но Колька этого уже почти не слышал; его все больше охватывал страх. "У рынка.... Это надо же так подзалететь! Да, так подзалететь! - пульсировало у него в голове. Прав Длинный, сматываться быстрее отсюда..." Употребив всю свою волю на то, что бы казаться радостным и спокойным, Колька начал утвердительно и даже с энтузиазмом трясти головой в ответ на каждую новую идею стариканов. Он даже согласился на то, что они, возможно, соберуться у Глинского прямо завтра. Вот он только переговорит со своими....
   - Ну и хорошо. Просто замечательно! - сиял вчерашний дед.
   - Ну что ж, буду очень рад, буду очень рад, - басил Глинский. - Но теперь еще вот о чем. Мы тут с Иваном Инокентьевичем, - он кивнул на своего друга, - посоветовались и решили внести в фонд тысячу рублей. Это, конечно, по теперешним временам не весть какая сумма, но мы надеемся, что наш взнос будет иметь некоторый резонанс. И потом, ведь вы, насколько я знаю, будете искать спонсоров. Так мне сказали ваши люди у рынка. А наличие денег придаст вам, как мне кажется, некоторый вес в глазах государственных работников. Не так ли?
   "Отказаться! Немедленно отказаться!" - сразу решил Колька. Но в этот момент в разговор неожиданно встрял Длинный и, солидно закивав, начал бубнить о том, как это будет полезно.
   Колька был готов провалиться сквозь землю. Утешало только одно: не сейчас же они отдадут им эту тысячу? Но утешение было недолгим. Почти в ту же секунду Глинский достал из своего видавшего виды кожаного портфеля большой бумажный пакет.
   "Господи, да там же, наверное, одни рубли...", - подумал Колька. Ему было противно.
  
   А вечером он пил как никогда. Ибо они так и не уехали из города, как этого хотел Колька: Длинный все же уговорил его остаться до следующего утра. Ему надо было окончательно уволиться со своего комбината - он не хотел вновь терять свою трудовую книжку. Но на следующий день Длинный был не в форме и никуда кроме магазина не пошел. Еще через день повторилась та же история, потом опять....
   "И все же сволочи мы с тобой, Длинный!" - периодически стонал Колька перед тем, как зажевать "белой" рыбой очередной стакан.
  
  
   4
   И вот, раним воскресным утром в полутемном коридоре общежития, где жили работники самого крупного в области химического комбината, осторожной нетвердой походкой двигался растрепанный парень со страдающим лицом.
   - Эй, Колька! - окликнул его кто-то, - когда, злодей, мои шмотки вернешь? Смотри....
   Но тот не заметил. В эту ночь ему все снилось как-то со стороны. И совсем по-другому. Ему снилось, что он вдруг мощным усилием, наконец, сорвал эту страшную крышку, после чего, швырнув ее в угол и матерясь на гробовщиков, пошел прочь. И это видение, почему-то внушало ему еще больший ужас, чем предыдущее. Потому что тем покойником оказался не он, а какой-то могучий мужик седой и стриженный по ёжик. Такой могучий, что все стоял перед Колькиными глазами и никак не хотел уходить.
   Преодолев часть коридора, Колька толкнул одну из дверей и оказался в той же самой комнате, где несколько дней назад его посетила такая замечательная, но вместе с тем противная идея. На кровати в углу, в сползшей с одной груди комбинации, тяжелым сном спала Надька - подруга Длинного. Рядом сопел он сам, а над всем этим победно мерцал не выключенный с вечера телевизор.
   Колька врубил звук и переключил программу. Затем, расплескивая по столу, налил себе стакан какого-то довольно дорогого красного вина, выпил и уставился на экран.
   По телевизору повторяли вчерашнюю вечернюю передачу местного телеканала. Когда Колька месяц назад приехал сюда, он сначала удивлялся, почему в этом задрипанном городке свой телеканал? Плюс ко всему еще и немного интересный? Но затем привык и даже часто смотрел его передачи. Вот сейчас, например, передавали сводку происшествий по городу.
   Колька увеличил громкость. Но происшествия были какими-то пустячными: произошел пожар на каком-то старом складе, обворовали киоск "Союзпечать"...
   Затем на экране появился толстый неприятный подполковник милиции.
   - Товарищи, - заговорил он, - в нашем городе объявилась преступная группа мошенников, которая делает вид, что собирает средства в фонд восстановления исторического центра нашего города. Ими преступным путем присвоена крупная сумма денег, в частности, тысяча рублей, собранная пенсионерами Ивановым и Глинским. Один из них уже арестован. Остальные будут обезврежены в ближайшие дни. Просьба ко всем, кому что-либо известно об этой банде обратиться в отделение милиции или позвонить по телефону..... Органами нашей милиции и впредь будут пресекаться подобные акции. Нашим исполкомом выделяется достаточно средств для поддержания центра города в прекрасном состоянии....
   Затем на экране появился несколько растерянный симпатичный мужчина в модной просторной рубашке. "РЕЖИССЕР В.Л. СИДОРОВ" - загорелась надпись внизу изображения. Мужчина сказал, что его съемочная группа снимает в Бучино художественный фильм о жизни древней Руси. Увидев молодых людей собирающих около рынка средства в фонд восстановления города, оператор из его группы, - он сейчас в больнице, - начал их снимать, после чего упомянутые молодые люди попытались разбить его кинокамеру и пустились в бегство. Замелькали кадры с видами рынка. Фигура толстомордого в вареном костюме.... Вот он заслонился от объектива, замахнулся, мелькают кадры....
   Но Колька уже не видел этого. Отчаявшись разбудить Длинного, он вытащил большую пригоршню денег из стоящей в углу урны и бросился прочь из общежития.
  
   Такси, в котором он ехал на вокзал, остановилось только у одного из светофоров, бывших на его пути. В этом месте на углу перекрестка стояло небольшое но величественное здание церкви. "Храм богоматери" - догадался Колька, посмотрев на его посеревшие, облупившиеся от ударов последнего времени стены. Но что-то происходило. Вокруг храма копошились люди с лопатами и носилками. Надо же! - удивился Колька: кто-то и вправду что-то делает! И ему захотелось что-нибудь им крикнуть. И он уже было высунулся в окно и открыл рот, но, пораженный, застыл.
   Из-за угла, с трудом таща большой полусгнивший брус, появились Иван Иннокентьевич и Глинский.
   Загорелся зеленый. Машина тронулась и Церковь осталась позади.
   Почему? Зачем им это надо? Колька был поражен. Они, такие старые, и не понимают. Неужели жизнь их не научила?
   Колька был настолько поражен, что думал об этом весь остаток пути до вокзала. И в общем вагоне поезда, на который ему чудом удалось взять билет, думал тоже.
   Но в поезде было жарко, болела голова, а кругом все было так противно и грязно.. . И он постепенно забыл. И, возможно, уснул бы . Если бы не страх сойти с ума, что ему снова приснится, с каким грохотом отлетела в сторону крышка.
  
  

Апшуциемс, июль 1989 г.

  
  
  
  
  
  
  

ПРОДОЛЖЕНИЕ,
НАПИСАННОЕ 18 ЛЕТ СПУСТЯ

  
  
   А потом произошло следующее. Вскоре после того случая Колька оказался в Москве. Он несколько раз пытался бросить пить и, в конце концов, устроился в какой-то кооператив. А через четыре месяца, что бы получить прописку, он женился на женщине по имени Алла, и пить пришлось бросить поневоле.
   Алла была полной, активной и властной дамой, и под ее бдительным руководством Колька жил простой спокойной и пустой жизнью. Которая потихоньку налаживалась. И вот, восемнадцать лет спустя, когда дети были на даче в деревне, они с Аллой отправились в путешествие на теплоходе. Все шло хорошо, стояла замечательная погода. И когда на третий день круиза Колька после завтрака вышел на палубу, по правом берегу он увидел величественный старый город.
   Это был тот самый город А. Чистые ухоженные улицы, белые церкви с аккуратными синими куполами. Всю половину дня, которую Колька провел, слушая экскурсовода, он узнавал и в то же время не узнавал город.
   Экскурсовод, крупная красивая женщина примерно Колькиного возраста, рассказывала интересно. Чувствовалось, что она знает намного больше, чем может сообщить за время экскурсии. И, когда основная часть программы закончилась, он, воспользовавшись тем, что Алла увлеклась выбором местных платков, улучил момент и спросил:
   - Вы, наверное, здешняя?
   - Да. Всю жизнь тут живу, - улыбнулась женщина.
   - Просто я тут был... лет двадцать назад, - немного замялся Колька. - Тут, в общем, такая разруха была. У вас что, какой-нибудь олигарх поселился?
   - Нет, что вы, - засмеялась экскурсовод. - Это все наш мэр, Виктор Сергеевич. Видите, там, на набережной, его бюст стоит.
   И Колька увидел.
   Совсем не далеко от них высилась знакомая ему фигура Длинного. Кажется даже в том костюме, в котором он собирал пожертвования. И ее не очень естественно простертая рука показывала на церковь Богоматери.
   - Он, к сожалению, в прошлом году утонул. Вместе с джипом с моста в реку упал, - вздохнула экскурсовод, - Злые языки говорят, пьяный был, но мы не верим. Мы все ему благодарны очень и чтим его память.
   - Его? - остолбенел Колька.
   - Конечно! - она всплеснула руками и радостно сообщила, - А вы знаете, как все было? Когда началась перестройка, некоторые сначала хотели избрать одного очень хорошего человека, друга моего дедушки. Но против него все начальство ополчилось, а он уже старый был, и сердце не очень. Так вот он, выступая на митинге, вдруг увидел Виктора Сергеевича. Вытащил его из толпы, и сказал, что надо дать дорогу молодым, и еще сказал, что знает, как тому не безразлична судьба нашего города. Так его и избрали.
   - Блин..., - протянул Колька. - А как... как фамилия вашего дедушки?
   - Иванов, - насторожилась экскурсовод.
   - А тот человек, друг вашего дедушки - Глинский! - вырвалось у него.
   - Точно, - поразилась экскурсовод и посмотрела на него долгим внимательным взглядом.
   - Я... просто их знал. Короче, видел пару раз, - вздохнул Колька. - Очень давно.
   Потом из разговора выяснилось, что Глинский умер три года назад, а Иван Иннокентьевич Иванов еще жив, и даже гуляет по городу в любую погоду.
   - А, может быть, успеете зайти? - предложила экскурсовод. - Он вас обязательно вспомнит, память у него знаете какая!
   - Да, было бы здорово, - просиял Колька. И тут его пронзило подозрение. Длинный все свалил на него! И обман, и пропитые деньги. Иначе, почему его, Длинного, тогда не арестовали?
   А тут еще объявили об отправлении теплохода.
   - Ладно, я вам адрес и телефон напишу, - засуетилась экскурсовод. И быстро нацарапала на своей визитке адрес и телефон своего деда. Тот же самый, который тот когда-то дал ему на площади.
   Колька быстро, что бы его жена Алла не подумала чего плохого, засунул визитку в задний карман и, попрощавшись, пошел к причалу.
  
   Теперь он снова иногда пьет. И, когда выпьет, говорит всем, что уедет в город А. И добавляет, что там его многие помнят и знают.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   36
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"