Я очнулся, и сразу понял, что обморок был бесполезным. Мир вокруг не изменился. Я полулежал в коридоре, прислонившись головой к стене. Шея и нога затекли, поясница стрельнула болью, как только я пошевелился. Пакет из супермаркета валялся рядом, бутылка, по счастливой случайности, не разбилась. Из пакета тянуло характерным душком пикантного сыра. Злополучная шкатулка стояла на кухонном столе. В мозгу промелькнули воспоминания, как я разрушал ее, с помощью молотка. Это не было галлюцинацией или бредом. Я отчетливо помню, как выбрасывал в мусоропровод кучу щепок.
Я с трудом поднялся, взял с пола пакет, убрал в холодильник вино и сыр. Однако, обморок все же повлиял на мое состояние. Уже не было того жуткого страха, который был знаком мне слишком хорошо. Словно во сне, мои гормональные железы креативно поработали, и впрыснули в кровь биотранквилизатор. Сознанием овладело фаталистическое безразличие. Было ощущение, что внутри что-то потухло. Когда оно горело, я как-то не обращал на это внимания, а вот как потухло, сразу заметил. "Наверное, угас огонь жизни, - подумал я, - Буду теперь как зомби без души". Было тошно, и немного стыдно перед собой за эти бредовые мысли, но я ничего не мог с этим поделать. Пришло понимание, что вся моя жизнь совершенно бессмысленна. Мое влияние на события - ничтожно. Кажется, смерть близка. Может быть, уже сегодня я покину этот мир.
Будь что будет. Поглядывая на шкатулку, я понимал, что от меня, реально, уже ничего не зависит. Скоро должно случиться что-то непоправимое. Подсознательно, я чувствовал приближение этого с самого начала всей истории, как только открыл шкатулку впервые, просто очень успешно загонял это знание глубоко внутрь, считая, веру во всякую магию-мистику уделом нервных девиц.
Я взял шкатулку в руки. Ощупал, понюхал. Это определенно она. Та самая шкатулка. Микроскопическая, глупая надежда на то, что это просто очень похожая копия, - рассеялась как легкий дымок. "Оказывается, я живу в зазеркалье!" - эта мысль отчего-то меня жутко рассмешила, и я стал громко хохотать. Не выпуская шкатулки из рук, я трясся в гомерическом хохоте. Хохот постепенно стал переходить в кашель, и меня чуть не вывернуло наизнанку. Когда я все-таки прекратил издавать звуки, от окружившей меня тишины зазвенело в ушах. Смеяться больше не хотелось. Казалось, что воздух вокруг сгустился, и чего-то нетерпеливо ждет. Понятно, чего он ждет. Сейчас, сейчас, сейчас...
Крышка открылась. Внутри лежал квадратный конвертик из белой бумаги, на нем очень знакомым почерком была сделана надпись: "Моя смерть. Видео". В правом верхнем углу была уменьшенная до формата три на четыре, уже известная мне фотография, где я стою с петлей на шее. Снизу стояла сегодняшняя дата. Я узнал почерк, он был моим. Из конвертика в руку выпал диск. Будь что будет! Я направился в гостиную, нашел пульт, включил телевизор. Проигрыватель привычно втянул диск. Я уселся перед телевизором на диван. Экран засветился синим, появились пункты меню: "Просмотр", "Эпизоды". Я выбрал "Просмотр", и нажал "ОК".
На экране я увидел себя, сидящего на диване с пультом в руке. Конверт из под диска лежал рядом, как и у меня в данный момент. Я протянул руку, и нажал на паузу. Моё изображение одновременно со мной тоже протянуло руку с пультом, и что-то нажало. Никакой реакции на инфракрасный сигнал из универсального пульта не последовало. Аппаратура продолжала работать. Я бросил пульт на ковер, мой телевизионный двойник синхронно проделал то же самое. Счетчик времени на табло плеера продолжал отсчитывать секунды. Я повернул голову вправо, туда же повернуло голову и мое изображение. "Телевизионное зеркало, - вот что это такое" - подумал я. Нечто похожее можно было наблюдать, если напротив стоит видеокамера, которая транслирует сигнал в реальном времени. Но никакой камеры не было и в помине. Да если бы даже и была, то уж зеркальной симметрии точно уж быть не могло. А сейчас у экранного двойника моя правая рука превратилось в левую. Судя по цифрам на дисплее проигрывателя, шел обычный просмотр записи. Я, поставил локти на колени, сложил руки в замок, подпер ими подбородок, и замер. Так мы, молча сидели вместе с телевизионным отражением, глядя глаза в глаза. Постепенно все вокруг стало расплываться, оставались только мои пустые глаза, потом куда-то исчезли и они, я погрузился в состояние транса. Нет, физически, я по-прежнему продолжал таращиться, уставившись в свое лицо на экране, просто мысли мои унеслись куда-то далеко в небо, где носились в облаках, паря легко и спокойно.
Не знаю, сколько прошло времени, но транс внезапно прервался. Таймер показывал четырнадцать двадцать шесть. Мне показалось, что на экране произошло какое-то мельчайшее изменение. Вроде бы нечто неуловимое с глазами двойника. Похоже, они потемнели. Я высунул язык. Изображение повторило, как мне показалось, с неуловимой задержкой. Мой язык на экране выглядел толще и длиннее обычного, и был ярко малинового цвета. Я спрятал язык в рот, а мой двойник не спешил этого делать. Сердце забилось чаще. Отражение, наконец, убрало язык, и улыбнулось. Поначалу улыбка выглядела смущенно-жалобной, но вот губы растянулись еще шире, и она превратилась в торжествующую. Я вскочил, а мое изображение продолжало сидеть, и что-то заставило меня тоже сесть обратно. Теперь отражение не улыбалось. Скорее, наоборот, на моем лице было выражение такой безысходной печали, которого видеть мне еще не доводилось. Двойник встал с дивана, и направился в коридор. Невидимая камера неотрывно следует за ним. Вот он идет по коридору, заходит в кухню. Там уже все готово. С потолка свисает петля, под ней стоит табуретка. Он, не раздумывая, взбирается на табуретку, поворачивается к камере лицом, продевает голову в петлю, и слегка подтягивает узел за шеей, подгоняя по размеру. Крупный план: выражение моего лица виновато-обреченное. Дескать, - "Ты понимаешь, что ничего поделать уже нельзя?". Камера отъезжает, а мой двойник готовится к последнему шагу вниз. Я на мгновение фиксирую знакомый кадр с фотографии. Руки слегка согнуты в локтях, и немного отведены назад. Ноги чуть согнуты в коленях. Потухший взгляд, устремленный в никуда, на лице напряженная безысходность. Шаг вниз, табуретка падает, ноги судорожно засучили в воздухе. Я пытался отвернуться от экрана, но не смог. Последняя судорога, тело обмякло, покачиваясь как маятник. Из штанин на пол закапала жидкость. Финальными кадрами записи было мое мертвое лицо крупным планом. Последняя минута, предшествующая суициду на экране, была показана так быстро, жутко и буднично, что не оставалось ни каких сомнений, что вскоре все произойдет именно так, ну или очень похоже.
Я не буду описывать, как выглядело лицо моего трупа. Зрелище не для слабонервных, особенно если это лицо когда-то было твоим собственным. Можете открыть любой толстый атлас по судебной медицине, и вы найдете предостаточно подробных описаний и красочных фото с самых различных ракурсов. Я сидел на диване, неподвижно глядя на голубой экран. Запись можно было просмотреть еще раз, я был в этом уверен. Но желания не было. Из кухни послышался тихий звук, похожий на скрип. Я поднялся, и обреченно побрел туда, предчувствуя скорую развязку.
Я ожидал увидеть нечто подобное. Веревка с петлей слегка покачивалась, табуретка услужливо стояла под ней. Части светильника снятого с потолка аккуратно разложены на подоконнике. Тишина и покой. Всё готово. Меня приглашали совершить шаг в неизвестность. Вокруг все замерло. Чувствовалась торжественность момента. В голове тихонько запели фанфары, и пропали последние остатки страха. Я сладостно улыбнулся.
А ведь это выход! - подумалось мне, - просто подойти, просто взобраться. Одним словом, все сделать в соответствии с видео инструкцией. Проще пареной репы. Избавиться от этого бреда. Скоро все кончится. Я сделал первый шаг, потом второй, - пение фанфар стало громче и послышался низкий бой барабанов. Еще два шага, и я уже у табуретки. Мощное крещендо духовых и ударных наливало мою грудь холодным восторгом. Божественный экстаз снизошел на меня. Чувство избранности, которое позволяло мне так просто, и вместе с тем, величественно и славно расстаться с этим миром, переполняло меня ликованием. Скоро буду в раю! Я уже начал было подымать правую ногу, когда мерзкое дребезжание выдернуло меня из блаженного состояния, и вернуло в опостылевшую реальность.
Оглушительно дребезжа, надрывалась трубка городского телефона. Как же не вовремя! Я вышел в коридор, взял с тумбочки трубку, и вернулся в кухню.
- Слушаю.
- Ничего не трогай, выйди из кухни, и жди моего прихода. Можешь закрыть глаза. Что бы вокруг тебя не происходило, никак не реагируй, пока я не позвоню в дверь. Тире, точка тире. Буду через пять минут. - Сообщил Самокатов своим размеренным баритоном.
Я сидел на диване с закрытыми глазами, обхватив руками голову, раскачиваясь из стороны в сторону. До меня стало доходить, что я был на волоске. Как же так? Ведь я чуть было сам не полез в петлю, причем с благоговейной радостью. Видимо моя психика окончательно дала трещину, я бы даже сказал, - большую пробоину.
Последовательно раздались звонки: длинный, короткий длинный. Да, прошло примерно пять минут. За это время вокруг ничего не изменилось. Можно было и глаза не закрывать. Я отворил дверь.
Антон выглядел прекрасно. На его удивительно молодом, смуглом лице не было не морщинки. Лишь густые черные волосы, модной длинны до середины шеи, нежно посеребрила седина. Одет он был весьма стильно. На нем была легкая зеленая куртка с множеством карманов, коричневая футболка, бежевые джинсы с карманами-книжками на бедрах, желтые ботинки на каучуковом протекторе с пуш-вентиляцией.
"Какой же он все-таки национальности? Гладкая смуглая кожа, как у индуса, лицо почти безволосое, как у южного китайца, глаза средиземноморские, при высокой мощной фигуре северного европейца с нехарактерной тонкой костью. Одним словом - человек мира!" - застывши, думал я, разглядывая Самокатова, держась за ручку распахнутой двери.
Видимо он устал ждать, и не говоря ни слова, мягко положил мне теплую руку на плечо, отстранив мое тело в сторону, и проследовал мимо. Я засеменил боком, как пьяный, и уперся плечом в стену. Закрыл дверь, повернулся, поплелся следом. Он не спешил. Сделав шаг, замирал, шумно втягивал носом воздух, осматривался по сторонам. Все его движения были грациозными, они напоминали поступь крупного кошачьего.
Он подошел к табурету, очень медленно обвел взглядом кухню, ненадолго задержав взгляд на шкатулке. Потом, не дотрагиваясь, снизу до верху осмотрел веревку с петлей. Затем повернул голову, и поманил меня пальцем. Я подошел к нему. Он показал рукой в сторону окна, и сказал:
- Смотри, что это там такое?
Я, не ожидая подвоха, послушно оглянулся, и в этот момент Самокатов чем-то сильно ткнул меня под лопатку. От неожиданности и боли у меня сбилось дыхание, в глазах зарябило. Он, не давая опомниться, схватил мою голову за уши, и резко повернул к себе лицом. От дикой боли я чуть не взвыл, и уже занес руку, чтобы ответить гаду. Как вдруг боль прошла, и мне стало значительно лучше. Я опустил руку.
- Что ты видишь? - глядя в глаза, спросил Антон.
- Тебя вижу, - оторопело ответил я.
- Да нет! - отмахнулся он, - что видишь вокруг?
Я огляделся, и у меня отвисла челюсть. Вот это да! Он что волшебник?! Веревки с петлей не наблюдалось, светильник висел на своем месте, даже табуретка находилась там, где ей всегда полагалось быть. Никаких следов мрачной инсталляции не было и в помине. Я открыл форточку, дохнуло бодрящей ночной свежестью, на черном небе ярко светили зеленоватые звезды.
- Ты что, кудесник, как это ты сумел? - радостно затараторил я, - И что со мной до этого было, иллюзия, порча, сглаз? А ты...
- Я первым задал вопрос, на который ты не изволил ответить, а уже засыпал меня своими.
- Ах, да, - смутился я, - конечно. Я вижу вокруг свою обычную нормальную обстановку, какой она была раньше без всяких посторонних предметов. Шкатулки, вот, тоже нету, до твоего прихода она на столе стояла. Интересно, а что стало с видеодиском?
- Понятно, - тихо буркнул себе под нос Антон, игнорируя мой вопрос.
Он вышел в коридор, и направился в гостиную. Там осмотрел аппаратуру, и выключил телевизор. Индикатор на панели включенного плеера сообщал: "NO DISC".
- Диска, значит, тоже нет, - констатировал я, - как и шкатулки.
Самокатов прервал разглядывание потолка, повернулся лицом ко мне, и ответил:
- Ошибаешься. То, что ты называешь шкатулкой, все еще здесь. Просто раньше ты ее видел, а сейчас нет. Долго объяснять, да и вряд ли сразу поймешь. Присаживайся, - он указал рукой на диван.
Я послушно сел. А он взял стул, повернул его задом наперед, и расселся передо мной, опустив локти на спинку. Я обратил внимание, на его перстни. Один очень красивый, серебристого цвета с ярким зеленым камнем, был на мизинце. А второй очень напоминал медь. Он был массивным, и состоял из переплетения множества мелких стеблей с разными листьями. Меня удивил тот факт, что я видел эти стебли и листья в мельчайших подробностях как вблизи, хотя никогда не отличался орлиным зрением. Оба перстня были на правой руке. Руки у него были большие с длинными пальцами. Эти пальцы как раз и щелкнули перед моим носом, привлекая внимание. Я посмотрел на Самокатова.
- Сергей, ты должен меня выслушать, - начал он, не сводя с меня оливковых глаз, - Я не хочу и не буду тебя пугать, знаю, что натерпелся ты предостаточно, но тебе нужна, правда. Поэтому, скажу сразу - проблема далеко не решена. Основное впереди. Более того, все намного хуже, чем я предполагал раньше. Самое интересное состоит в том, что я почти ни чем не смогу тебе помочь, поскольку я лишь как слабый молодой котенок против старого, злого, мудрого, бессмертного льва, бьющегося на своем поле. Тебе будет странно это слышать, но в данном конкретном противостоянии, лично у тебя намного больше оружия и средств защиты по сравнению со мной. Потому, что оно пытается захватить ТВОЙ мир. Другое дело - знания. У тебя они есть, но ты не можешь или не хочешь, сам до них добраться. Однако я сделаю все возможное, чтобы помочь, хотя бы на начальном этапе. Поэтому, поступим так. Сейчас ты соберешь самое необходимое, и мы поедем ко мне в нору. Дня три-четыре там ты будешь в безопасности, за это время мы выработаем для тебя стратегию и тактику борьы. В подобных битвах ничьих не бывает. Что такое поражение - ты можешь себе представить. Да и еще, у тебя голова пухнет от вопросов. Постарайся их не задавать. Потерпи. Они итак мне все известны. Как только будет подходящий момент, я честно изложу тебе все важное. Договорились?
Я молча кивнул. После радости от "чудесного исцеления", настроение немного подпортилось. Я пошел собирать вещи.
Мы вышли из подъезда и быстрым шагом направились к припаркованным авто. Пыльный "Чероки" темно-зеленого цвета дважды мигнул габаритными огнями, подсветив асфальт с черными лужами, жухлыми листьями и окурками.
Первые десять минут езды я рассказывал о сегодняшних событиях, происходивших в моей квартире. Он ни разу не перебил, и ни задал, ни одного вопроса. Когда я закончил, в салоне установилась спокойная тишина.
Антон вел машину неторопливо и уверенно, как киборг из далекого будущего, не вертя головой по сторонам, пропуская при этом, когда положено слева и справа. Я сидел на пассажирском сиденье и смотрел, как он крутит руль. Светящийся зеленый камень на его пальце, рисовал зигзаги в темном салоне. Неторопливая плавная синусоида при движении прямо, и резкие параболы на поворотах.
- Ты видишь грюнлюммент? - не отрывая глаз от дороги, спросил Антон.
- Ты, имеешь в виду, камень на перстне? - понял я.
Антон кивнул.
- Вижу, красивый. Светится как барахлящий древний осциллограф.
Всполохами появляющихся и исчезающих кривых линий, грюнлюммент продолжал вырисовывать замысловатые узоры в пространстве.
Он повернулся, оценивающе взглянул на меня, и ничего не сказав, продолжил следить за дорогой, а я медитировать, созерцая витиеватый танец зеленых линий. Так мы и ехали молча, пока не выбрались за город.
- Ты не все мне рассказал, - ровным голосом прервал молчание, Самокатов, - Судя по некоторым особенностям происходящего, ты умолчал о чем-то весьма существенном. Почему?
Этой фразой он выдернул меня из полудремотного состояния.
- Да ты что, Антон! - обиделся я, - Какой мне смысл было что-то утаивать от тебя, если я итак уже понарассказал такого, что материала на три параноидальных шизофрении с психозом в придачу хватит?! Да любой профессор из "Кащенко", за такого пациента как я, душу дьяволу продаст. Это же готовая тема для...
- Успокойся, я ни в чем не собираюсь тебя обвинять. Возможно, ты упустил кое-что важное, просто не придав этому значения. Постарайся припомнить все необычное, что происходило с тобой или вокруг тебя, с того момента как эта каша заварилась. Может быть, какие-то реалистичные, но не свойственные именно твоему привычному миру события. Например, аисты свили гнездо на твоем карнизе, или твой безработный сосед грубиян-алкоголик вдруг повстречался на лестнице трезвый в смокинге, да еще и поклонился тебе, сняв шляпу.
Я попытался напрячь мозги, но в голову ничего такого не приходило. Я рассказал всё как на исповеди. Мы свернули с шоссе и поехали по грунтовке прямо в сторону леса. В свете фар пробежала лиса, остановилась, сверкнула сине-зелеными глазами, и юркнула в высокую траву. Несколько раз мы видели носившихся зайцев и каких-то грызунов поменьше, вроде крыс или хомяков. Когда мы въехали в лес, меня вдруг осенило:
- Сон! Мне периодически снится необычный цветной сон с продолжениями. Словно сериал сказочный. Вряд ли, это имеет это какое-либо значение, но...
- Излагай, - приказал Самокатов.
Я покорно стал рассказывать историю о волшебном городке, мальчике и оживших игрушках.
Тем временем, мы проезжали по совершенно разным диким местам. Какое-то время продирались сквозь чащобу низкорослых деревьев. Ветви образовали что-то вроде зеленого туннеля вокруг грунтовой дороги. Непрерывно слышались шорохи веток, поглаживающих, борта машины. Потом заросли кончились, уступив место просторному смешанному лесу с высокими соснами и березами. Я сбился со счета, наблюдая за огромным количеством всевозможного зверья. Оказывается, лес живет активнейшей ночной жизнью. Все чаще стали встречаться холмы и пригорки. Я скорее почувствовал, чем увидел, что мы постепенно поднимаемся в гору. Мы осторожно проехали по хлипкому деревянному мосту через узкую черную речку, сравнимую с широким ручьем. Лунный свет высвечивал буруны, и водовороты, показывая стремительность бурлящего потока. Грунтовка повернула направо, и мы поехали вдоль речки, виляя между деревьями, пока не показался деревянный частокол из ровных круглых бревен. За частоколом темнели очертания большого дома с трубой. Из трубы шел дым. Дорога упиралась в металлические ворота с калиткой.
Как только мы въехали на небольшую заасфальтированную площадку перед воротами, загорелось два ярких электрических фонаря. За оградой тоже включился свет. Странно, следов коммуникаций вроде электричества, газа, или воды в окрестностях не наблюдалось. Мощный дизель-генератор, - решил я.
Я первым вышел из машины, потянулся, и глубоко вдохнул по-настоящему свежий воздух. Заливисто пели сверчки, а вокруг фонарей кружилась вездесущая мошкара. Несмотря на отвлекающий свет фонарей, я увидел на небе яркую россыпь множества звезд. Слышалось мерное журчание и всплески, бегущей неподалеку воды. Мне стало так хорошо, что захотелось выпить.
Хлопнула дверь джипа, и вышел Самокатов. В этот момент калитка отворилась, и из нее показался коренастый бородатый мужичок. Мужичок был похож на деда Мазая в летней форме одежды. Он был в настоящих лаптях и картузе. Ну, и маскарад! Тем временем мужик вышел из калитки, встал перед Самокатовым, поклонился в ноги, сделав рукой со снятым картузом широкую дугу, коснувшись асфальта.
- Вечер добрый, Антон Симыч.
- Его бесполезно отучать, - прошептал, слегка подмигивая, Антон, - старорежимный человек. Зато не пьет, сторож от бога.
- Познакомься, Богдан. Это мой друг и гость Сергей Борисович. Его пускать в любое время без моего ведома! И Полкашку обучи! - зычным голосом заправского барина, повелел Самокатов.
- Будьте здоровы, Сергей Борисович, - поклонился Богдан и мне, но уже не так низко как хозяину.
Я проследовал сквозь калитку вслед за Богданом, и встретился с мохнатым здоровенным кавказцем, который, агрессии не проявил, повилял хвостом, и потыкался влажным носом мне в лодыжки.
Дом был деревянным на два этажа с мансардой. Крыша из натуральной черепицы. Пристройка гаража с автоматическими воротами. Отдельно стоял сруб бани, размерами с деревенский дом. К бане было пристроено что-то вроде беседки. На просторном участке росло несколько дикорастущих деревьев. Одним из них была береза. Остальные в темноте я не разглядел.
Мы сидели в плетеных креслах перед "очагом". Так Антон назвал помесь русской печи с камином, который отличался от последнего, тем, что имел овальное отверстие для дров, и, казалось, был целиком слеплен из глины, а не сложен из кирпичей. Я могу ошибаться, поскольку, не специалист в этом вопросе. На низком дубовом столике стоял самовар, чашки, блюдца, баранки и плошки с разными видами меда. Алкоголя Самокатов в доме не держал, о чем предупредил меня сразу. Я пил уже третью чашку душистого чая с чабрецом и еще какой-то приятной травкой. На лбу выступила испарина, по телу разлилась приятная истома. Было очень хорошо и спокойно, так вот сидеть в уютном безопасном месте, пить чай, наблюдать за языками пламени, слушая потрескивания березовых поленьев. В углу большой комнаты светился электрический торшер, и внутри меня поднялось ленивое праздное любопытство.
- Скажи, Антон, как ты решаешь вопрос с электричеством? Проводов и столбов я не видел. Дизель генератор плюс мощные аккумуляторы?
Я обратил внимание на одну особенность при общении со своим бывшим одноклассником. Он никогда не отвечал на поставленный вопрос сразу. Всегда выдерживал паузу, при этом ни разу не переспросив, о чем речь. Складывалось ощущение, что он словно многофункциональный компьютер, который занимается решением какой-то важной и сложной задачи, автоматически фиксируя при этом, посторонние раздражители, и в случае надобности переключался, выдавая ответную реакцию. Возможно я, как раз, и был одним из таких раздражителей. Через пару секунд он ответил:
- Я не бесчувственная машина, как тебе может показаться, и я действительно занимаюсь решением очень сложной задачи, которая, в первом приближении, может быть сформулирована следующим образом: "Как помочь Сергею Лаврову остаться самим собой и при этом не умереть". Электричество дает мне автономная мини-электростанция "Водное колесо", канадского производства, которая преобразует кинетическую энергию движения воды в электрическую. Очень дорогая, не окупающая себя материально, вещь. Зато позволяет не зависеть ни от каких внешних факторов, за исключением климата. Я не умею читать мысли, как ты можешь подумать, но я могу чувствовать многое другое, недоступное для необученных людей. Плюс ко всему, - у меня все в порядке с логикой. Ну а по психологии я бы мог, при желании, докторскую степень получить. Всю эту правду я тебе говорю лишь потому, что ты мне нравишься как человек, который к тому же, доверил свою правду мне. Я наблюдал за тобой со школы, и убедился, что ты один из немногих с кем я мог бы иметь дело. Других мотиваций у меня нет. Я всегда имею возможность, без проблем заработать денег столько, сколько мне будет необходимо в этом мире. Я сказал - "в этом мире" специально, потому что, придется рассказать тебе, хотя бы частично, про отличия реального устройства вселенной, от того, который всем нам описывали ранее, наши старшие.
Я долго переваривал услышанное. Самокатов невозмутимо ждал моей реакции, попивал чай, ковыряясь кочергой в очаге. По моим внутренним часам прошло минуты четыре, прежде чем я нарушил молчание:
- Антон, я имел возможность убедиться в том, что ты не пиздобол, а человек, хорошо владеющий предметом. То есть, - профессионал. Коим и себя считаю в своей области. Кроме того, ты уже очень мне помог, пригласил к себе в дом, занимаешься моей проблемой. Уже этим я тебе обязан по гроб. Просто все мои старые представления о жизни разрушены, новых пока нет, а это тяжело. Короче, я решил довериться тебе полностью, по сему, приму на веру все, что ты скажешь. Без твоей помощи мне не выкарабкаться из этой гнилой трясины. Может быть, я был излишне пафосным, но все сказанное от чистого сердца.
Самокатов очередной раз стукнул кочергой по горящему полену, подняв фонтан искр. Повернул голову, посмотрел на меня, и улыбнулся.
- Хорошо, Сергей, я тебе верю.
Он прислонил кочергу к решетке, повернул кресло, и уселся напротив меня. В его внимательных темных глазах мелькало отражение огня, придавая экзотической внешности некоторую демоничность. Он, видимо, что-то заметил в выражении моего лица, еще раз подвинул кресло, и сел спиной к очагу.
- Не будем отвлекать твое внимание на лишние спецэффекты, - сказал Самокатов, и очень тихо, почти беззвучно посмеялся.
- Буду с тобой честным. Я никогда ничего не делаю просто так. Я готов тебе помочь без всяких конкретных плат. Но хочу от тебя получить твердое "да" в том, что ты тоже поможешь мне, приложив, если потребуется, все силы, и разумеется, только в том случае, если характер помощи не будет расходиться с твоими жизненными принципами. Я не знаю, потребуется ли мне твоя помощь, в принципе. Не думай, что у меня наготове смертельное задание. Просто хочется быть уверенным, что если грянет гром, найдутся люди, готовые прийти на помощь. Фактически, это декларация дружеских отношений, подпорченная озвученными мною вслух банальными фразами. Но, такой уж я человек, извини, по-другому просто не могу. Привык в серьезных отношениях все ставить на свои места. Тебе достаточно просто кивнуть, если согласен, и я к этой теме больше не возвращаюсь.
Само собой, я кивнул.
- Великолепно .Для того, чтобы ты лучше понимал происходящее, требуется, подвести хотя бы минимальную дать теоретическую базу. Я буду очень краток, ограничусь, только необходимыми сведениями, и постараюсь исключить специальные термины, которые будут лишь сбивать с толку.
Самокатов поднялся, заложил руки за спину, и стал неторопливо расхаживать по комнате, иногда останавливаясь у французского окна во всю стену.
- То чему я решил посвятить свою жизнь, я именую практической метафизикой. Творец создал природу. В природе существует множество миров. Я даже не могу сказать ограниченно ли их количество. Мне это неизвестно. Я изучаю опыт разных людей, и пытаюсь самостоятельно нащупать, выявить и подтвердить, либо опровергнуть некоторые закономерности. Мне это интересно, я живу этим. Существует определенный порядок, согласно которому можно, полагать что каждый из множества миров или реальностей существует независимо или почти независимо от остальных. Дело в том, что для того, чтобы события или информация одного мира могли повлиять на жизнь другого мира, требуется преодолеть практически бесконечный по высоте энергетический потенциальный барьер. По сути, превысить скорость света. Это что-то вроде непробиваемой стены. Но, как говориться, не бывает правил без исключений. Есть существа, которые, при определенных обстоятельствах способны проникать из одного мира в другой, либо иметь несколько воплощений в различных мирах, способных объединять эти воплощения единой волей. Среди этих существ попадаются и люди, причем ты являешься одним из них, как и я. Еще существуют, так называемые, духи или демоны, которые могут одновременно находиться во многих, возможно даже во всех реальностях. У этих духов существует масса ограничений, иначе бы мы все жили в странном мире полном чудес. Кстати, твоим врагом является как раз один из подобных духов.
Из покон веков, все искатели истины пытались найти способы обойти законы мироздания и получить либо власть, либо знание, а чаще и то и другое. Я, конечно, все упрощаю, но даже мои скудные знания не уместились бы в одном толстом томе, исписанном убористым текстом. Чем дальше я продвигаюсь, тем больше непознанного открывается передо мной...
Тихий спокойный голос Самокатова убаюкивал, и я начал клевать носом.
Он прервал монолог, и улыбнулся.
- Пора баиньки. Продолжение завтра, на свежую голову.