Аннотация: Одной ночью страж Роб получает известие от военачальника с требованием явиться. В спешке, Роб берёт первого попавшегося возницу - старика Ждана. Кто знает, какие опасности ждут их среди деревьев тёмного леса?
"Тогда говорит ему Иисус: возврати меч твой в его место, ибо все, взявшие меч, мечом погибнут..."
Евангелие от Матфея, глава 26, стих 52
Кладенец
Ночь, по таёжному лесу стелется молочно-белая позёмка. По заметённой снегом земле тихо едут старые сани.
-Сударь! Вы не сочтите за грубость, но будьте честны: так уж приглянулась Вам эта дорога? - громко сказал куда-то в пустоту мужичок за вожжами - Ждан.
Он был в летах, высокий и сутулый, с покосившимся лицом, глубоко посаженными зелёными глазами и хитрым взглядом. Изрезанный глубокими морщинами лоб и впалые щёки придавали этому взгляду какой-то мрачности, хотя он почти никогда не был серьёзным. Из-за неправильного прикуса, болтаясь, выпирала вперёд стянутая бордовой коркой нижняя губа. Из-под войлочного колпака торчали клоки жидкой лоснящейся седины. Ждан зевнул и поёжился.
Ответа на вопрос не последовало. Видимо, даже тьма этого гнетущего бора не была в настроении говорить с одиноким стариком. Он нервно облизнул потрескавшиеся губы, а после, что-то промямлив и глянув через плечо, хлестнул поводьями. Сани стали двигаться чуть ходче.
-Вы, это... не глупите здесь, милостивый мой... М-м... Мёртвою тропою это место называется не за просто так, знаете ли. Вообще, всякое говорят... Мол, вот, нельзя носить клинки без ножен, и что здесь бродят по ночам мымры, отбившиеся и прочие страшилища... И это из первых рук, сударь! Мне это полурослик-с один рассказал, а он здесь, можно сказать, завсегдатай. - снова пытался завести диалог с кем-то возница, но душой понимал - его предупреждения и наставления бессмысленны.
"Сейчас, по крайней мере," - закончил свою линию мысли Ждан.
А за ним, среди крытых холстом коробов и бочек - среднего роста узкоплечий седок в толстом белоснежном кожухе и чёрной, как смола, меховой шапке. Пассажир, похожий на военного, - или, как в этих краях их называют, "стража" - строго глядел в минувшую даль. Его лицо настолько окостенело от холода, что выглядело особенно грозным. Короткая чёрная борода, обычно похожая на размазанную сажу, теперь была покрыта инеем. Он обладал странным, как будто чужеземным именем - Роб. Из-за своей незыблемости Роб сливался со снегом, походя на скульптуру. Внезапно, статуя туже затянула блестящий наборный пояс, на котором красовался кинжал. На дне саней подпрыгивал на ножнах оголённый меч. Роб скользнул по нему взглядом карих глаз и отчего-то хмыкнул, но не изменил суровости. Он повернул голову к Ждану.
-Не о том ты разглагольствуешь, Ждан, - зазвучал железный голос Роба - не время твоих историй... И правь аккуратнее, только скорости не сбавляй! Чувствую я сердцем, что эта мёрзлая ночь не так уж проста.
-А чего она не так проста, а? А потому что место гиблое, милостивый страж Роб, - с иронией обратился возница к своему заказчику по имени - понимаете? Я здесь оттого не так часто езжу. Конечно, и на других дорогах, бывало, выпрыгнет какая-то магическая тварь, но там мы отбивались, уезжали... Там всё просто, а тут вон всё какое мутное, неясное, страшное. Мы, знаете ли, наверняка сейчас по костям едем, сударь! Причём не каким-то, а...
-Слушай, прервись-ка, ты, ухарь! Сказал же, - отрезал Роб, выставив руку с поблёскивающей золотой монетой в рукавице. Это движение также помогло ему отогнать от себя подкрадывающиеся мысли о том, по чьим же костям они едут.
"Ну что же, мудрый страж, золотой сверху есть золотой сверху..." - продолжил старик диалог у себя в голове и взял золотой морщинистой рукой, замёрзшей от стужи.
Ждан вздохнул, и его изумрудный взгляд снова стал прикован исключительно к ночной дороге, освещённой болтающимся на санях фонарём из чёрного металла всего на семь аршинов вперёд. Этого света хватало лишь на то, чтобы увидеть развёрнутую магическую ловушку, но не сделать что-либо когда сани в неё угодят. Многие люди погибали так в Аласском лесу и Густолесье, причём это считалось достаточно безболезненной кончиной в сравнении с тем, что народу силвов нужно было испытывать день за днём. Однако в здешних местах магия предпочитала более изощрённые, хитрые подходы - ни Ждан, ни Роб этого не ещё не знали.
Ночь зарывалась всё глубже в себя, становясь темнее и темнее с каждым часом. Тишина в лесу становилась гнетущей. Пики сосен, подобно высокому забору, сужали дорогу. Страх за свою жизнь охватывал и без того больную из-за тягот его службы душу Роба и пытался подступиться к закрывающему на всё глаза старику Ждану. Нагнетало ещё и то, что частокол из деревьев совсем не сдерживал существ, обитающих за ним, и даже подманивал их к дороге светом фонаря и запахом свежей человечины. Стражникам редко было положено работать по ночам, и Роб, будучи устроенным на службу добродушным офицером Ледвином, знал это как никто другой. Ледвину не составляло труда оберегать молодого бойца от смертоносных походов в ночь. Однако в спешке перед поездкой, Роб нагло соврал о том, что опыта ночных приключений у него предостаточно и что бояться точно нечего. Страж ещё не догадывался, что их ждёт...
В тишине ночи обоих путешественников стала сковывать странная дремота, напевающая на ухо. Она сбивала с толку, не давала обоим заметить, как нечто страшное юркает от дерева к дереву, постепенно подбираясь всё ближе к саням. Грамота почти уже выпала из сонной руки Роба. Снежная колея со следами от саней превратилась в мутный белый ковёр, окружённый тьмой. Ждан, горбясь, тоже медленно опускал взгляд куда-то под задние копыта коня, складываясь уже почти в два раза. Его колени начали съезжаться.
И тут - громкий, почти оглушающий треск под санями. Чуть не свалившись под сани, Ждан подорвался с козел, сжал поводья сильнее, случайно потянул на себя, и теперь судорожно пытался скорректировать движения коня. Роб раскрыл глаза, распрямился, выставил грудь вперёд и вновь начал строго смотреть на дорогу, словно ничего и не произошло. Судя по всему, сани скользнули по чему-то выпуклому и оледеневшему, накренившись. В снегу блеснуло что-то металлическое.
-Да что же это, у-у... А-ах! - не выдержав, заскулил возница, понимая, что в этом мерзкий холоде без диалога оставаться нельзя - У нас таких стражей скучных при губернаторе кагатском Айомхэне не было! Да я чуть было посреди леса не упал спящим. Ты бы даже не заметил, небось, барин. И лежало бы на утро где-то тут, в санях, два обмороженных трупа. А-а?!
Ответа не последовало. Но в этот раз Ждан, ради своего же блага, решил быть настойчивее:
-Раньше вообще все поголовно хороши были, знаешь! Бойкие, лёгкие на подъём, на людской разговор... Я, может, не первой свежести человек, не в полном, так сказать, расцвете сил, но мои пассажиры с мечами и копьями ранее хоть не гнушались, шо называется, перекинуться словечком-другим.
Роб сжал кулаки. Старик, словно почувствовав этого, мысленно улыбнулся, продолжая возмущаться, только больше скривив лицо.
-И только одно же теперь на уме, ой-ой-ой... Выслужиться, ездить куда для этого. А Родину кто защищать будет? Дохляк?
-Старик, ты меня не выводи... - скрипя зубами отвечал стражник - Нынешний губернатор продолжает дело своего предка не хуже его самого. И я - гордый страж Аласского леса и города Кагата - выполняю приказы своих командиров, спасая тем самым наш гордый народ от гибели! Как и стоит делать порядочному защитнику Отечества. Не веришь?
Роб сел вполоборота, дотронувшись до рукояти кинжала. Возница пока не смотрел в его сторону, причитая и широко открывая рот.
-Да-да! Приказы, спасающие жизни. Как Вы там перед выездом сказали? "Бумагу военачальнику довезти, и себя с ней. И вот тебе золотой, чтоб путь покороче выбрал." И этот клочок с печатью спасёт чьи-то жизни? Нет, сударь! Он их загубит! И не чьи-то, а наши. В этом-то злом месте, - упивался азартом Ждан.
Роб приподнялся, резко повернулся в сторону возницы, одним коленом залезая на некрупный короб, а после навалился вперёд на сани своим не слишком массивным, но рельефным телом. Из-за толстого белого меха одежды он казался ещё более пугающим, похожим на силуэт белого волка. Воин сжал тяжёлый кулак. Ждан наконец обернулся, застыв в ужасе.
-Ты, старик, совсем со своими суевериями и сочинительством утратил нюх к опасностям! Не знаешь ты, какого в этом лесу пребывать. Изо дня в день махать мечом ради таких бесхитростных негодяев, как ты! Святым мечом. Можно сказать, кладенцом нашего народа!
Сани слегка накренились, Ждан робко дёрнулся, лишь успев затормозить коня перед тем, как его подтянули за ворот. Грохотом прокатился звон багажа и пожитков по дороге - неприятность, спасшая возницу от удара в лицо.
Старикашка с покосившимся колпаком, налезшим на глаза, снова облизнул сухие губы и выдохнул облако серого пара, нервно смотря куда-то в сторону деревьев. Сани не двигались. Роб, похожий на напуганного хищника, позабыл о всех оскорблениях и начал клониться обратно. Он отпустил Ждана, безумно глядя в лес.
-Ле... Лес ответил... - процедил извозчик сквозь жёлтые зубы пару беспокойных слов.
-Ответил, - не менее тревожно подтвердил воин с непонятным сожалением в голосе.
Вдохнув полной грудью, Роб начал оголять кинжал, сунул грамоту под кожух и собрался было что-то сказать. Но только он приподнял руку, намереваясь отдать старику некоторую команду, как тут стражник внезапно лёг навзничь. Сани резко отклонились в сторону, груз посыпался. Резкая боль пронзила колено Роба. Коробка, на которую ранее опиралась его нога, теперь лежала у него на туловище, сдавливая грудь и не давая нормально дышать. Возница же , невольно оттолкнувшись от саней, подорвался с козел. В воздухе его что-то толкнуло, он почувствовал, как нечто поцарапало его предплечье, и распластался на санях, ударившись о бортик. Резкое нападение чего-то невидимого вызвало шок не только у пассажиров, но и у коня. Тот начал словно сходить с ума: ржать, стучать копытом по снегу, изнывая от какой-то фантомной боли, и бешено мотать головой, как будто пытаясь отогнать что-то потустороннее короткой гривой. Скакун стал покрываться пятнами снега, падающего всё обильнее, словно медленно замерзая на месте. Он пытался стряхнуть мешающий снег, вновь наклоняя за собой сани, вставая на дыбы.
Растрепав клочки седых сальных волос, дедушка Ждан заныл, болезненно и жадно глотая холодный воздух, обливаясь холодным потом. Последнее, что он видел, туманный силуэт, перекрывший небо. Чернее самой черноты, тварь напоминала гигантского филина с растопыренными когтями и невероятно широкими крыльями. За силуэтом вздымался снежный вихрь. Мысли в голове Ждана мешались с этим страшным образом, любая тень казалась ему лапой, крылом, головой этой жуткой птицы. Что-то промелькнуло среди сосен. Ждан повернул голову к коню, попытался дотянуться - безуспешно. Упал на снег, заворочался в глубоком сугробе. Уже без колпака, спотыкаясь, кинулся успокаивать бедного скакуна хромой и быстрой походкой, приговаривая:
-Чего же это... Такое... Ничего не понимаю... - гладил он коня -А военачальник у нас мощага: в ночь отправил, в ночь. И ведь знал же, что так будет, знал... Нечего было нам сюда... Вот так, как нагими... Против леса... - продолжал шептать Ждан, прильнув лицом к студёной, словно неживой коже своего четвероногого друга и пытаясь хоть как-то зажать порез.
-Довольно искать виноватых, чертяка! - начал вызволять себя из-под навалившегося на него груза Роб, судя по всему, не увидевший филина. Он скинул с себя короб и начал постукивать ладонью по дну саней, пытаясь нащупать меч - пусто. Сердцебиение участилось, расширились зрачки.
"Меча нет. Меча нет! Нет. А он же... А он же открытый был, без ножен. Как это? Я, получается, во всём повинен? Нет. Нет, это неправда. Я не могу! Не мог!" - проносились обрывками фразы в голове Роба. Из леса донёсся жуткий совиный крик. Резко придя в себя, стражник перевернулся на четвереньки, бегло осмотрел всю повозку: 'кладенец' пропал. Лишь маленький кинжал валяется неподалёку, на самом краю, готовый в любой момент рухнуть в снежную скатерть. Судорожно подползая к своему единственному оружию, воин схватился за рукоять, резко выпрямился во весь рост, и, натягивая шапку, прыгнул с саней.
Роб, несмотря на боль в колене, занял боевую стойку, и уже в следующую секунду стоял спиной к невменяемому старику. Убедившись, что никто не атакует со спины, Роб силой развернул Ждана к себе, и ударил его по щеке. У старика, кажется, даже слегка съехала челюсть, но он почему-то остался в сознании.
-Приходи в себя уже! Пока нас тут всех не перерезали, быстрее! Нам тут уже нечего терять: если мы что и привлекли, оно сюда направляется. Залезай, коль с конём закончил!
Ждан зажмурился, боль в плече сменилась на более острую в челюсти, слёзы полились из его зелёных глаз. Держась за щеку и всхлипывая, он сделал пару кивков. Роб обернулся на дорогу позади него - тьма словно стала ближе. Он залез в сани, а за ним, помогая себе только одной рукой, залез и возница.
-А может, не к нам... От нас... Дальше. - запинаясь, невнятно и тихо отвечал Ждан, точно боясь себя выдать.
Пытаясь не вслушиваться в странные ответы старика, блюститель порядка махнул рукой вперёд, переглянувшись с двумя сверкающими пурпурными глазами в лесу.
'Отчего не нападаете? Боитесь?' - зазвучал в голове Роба глубокий потусторонний голос, двоящийся в ушах.
-Поезжай! Быстрее! - во всё горло крикнул страж, закрыв уши и голову руками.
Хлестнули вожжи, конь невольно двинулся вперёд, постепенно набирая скорость. Ощущение у Роба и Ждана было странное. Словно они приближались к чему-то злому, а не удалялись от него, хотя оно и стояло позади всего миг назад. Оставалось надеяться только на то, что это зло их само собой минует.
***
Светало, по заметённой снегом земле торопливо погонял потрёпанный Ждан, щёлкая челюстью. Кусок грубого армяка был обмотан вокруг раны старика. Деревья, освещённые зарёй, больше не походили на страшные пики. Дорога расширилась, лес стал постепенно редеть, всё больше полянок стало попадаться на пути. Ждан и его спутник сами не знали, как они пережили эту ночь. Несмотря на то, что напавшая на них сила отступила, Роб всё ещё чувствовал, как что-то смотрит ему в затылок, проскальзывая от ели к сосне, от сосны к ели.
-Эй, Ждан, слушай. Чего ты так волновался по поводу этой дороги, а? Хе-хе. Подумаешь, - на удивление оживлённо, но достаточно нервно, словно позабыв о своём статусе стражника, заговорил Роб - ветерком повеяло. Я, знаешь ли, и не такое видывал на своём веку, причём ещё до вступления в стражу.
Ждан хитро заулыбался косой челюстью, сам ещё не отойдя от случившегося. Были видны высохшие слёзы на морщинистых щеках старика.
-Хе, н-да, охотно верю! Вы, сударь, небось не пальцем деланный, раз аж до стражи с подобным боролись. Кху-кхе! Это же сколько, кхе, Вам отроду было? Лет... - возница, хрипя, делал вид что вспоминает счёт - Шестнадцать?
-Ну типа того, - достав из-под кожуха бумагу, ответил воин - Я тогда ещё совсем мал был, только учился мечом орудовать. Меня один офицер в стражу взял. Когда своего первого корня завалил, знаешь? Ох, сколько забот с этой стражей, Ждан, храни её Мать-Природа.
-Так и бросайте же к чародейской бабушке! Чего это, главное, просто так в ночь вызывать. - глянул через плечо на лес Ждан.
Роб хотел было возмутиться, но поспешно сдержался, вскоре рассмеявшись. То ли у него не осталось сил на гнев, то ли восход солнца внезапно поднял ему настроение.
-Эх ты, старик! Вроде, должен пуще меня знать, что стражу ни на что на свете нельзя променять! Сколь бы ты, я, другие уставшие воины этого не желали, но нет. Нельзя-с, понимаешь? - стал разъяснять принципы защитников Отечества Роб, сняв с себя шапку и почёсывая грязные чёрные волосы. Затем он, шмыгнув, тронул возницу за плечо и протянул ему грамоту.
-Читать умеешь? - спросил стражник.
-Угу-мс.
-Тогда вот, взгляни как всё ответственно! Я саму бумажку то не показывал ещё, так... Пересказал кривовато.
Старикашка молча взял грамоту, расправил аккуратно на колене, медленно рассматривая каждую написанную букву.
"Военачальника... Указ... Благоденственнику Робу, срочно... На хуторе... Тринадцать стражей высоких чинов... Во все оружия!" - достаточно быстро прочитал Ждан.
- Ну-ну. "Во все оружия,"... - почесал затылок старик - Не знаю почему, но это всё навевает мне воспоминания о моей молодости. - начал старик проявлять симптомы странной болезни 'рассказчика', свойственной очень многим пожилым людям и беднякам. - Видите ли, когда я был совсем юнцом, задолго до войны, ещё до правления губернатора Рэмитора, я всё норовил посвататься к одной девчушке. - Ждан хмыкнул, сверкнув глазами, совсем забыв о боли. - Мне она тогда казалась просто невообразимой. Мне только-только третий десяток пошёл, а она была лишь на половине второго. Невинная, добрая, верующая в Природу... А к чему всё привело? Мимолётные отношения, и я застрял среди кряжеских извозчиков на кучу, понимаете, лет. Денег мало, родственники ушли в лучший мир, домишко мой погорел, я был в шаге от нищеты. И тогда нарисовался молодой стражник, к которому она и ушла. Он до того был фальшивым, что, клянусь, за восемь лет своей службы не изменился в лице совершенно.
Речь Ждана словно на одну минуту стала значительно грамотнее, в его глазах словно загорелся огонь, и он на удивление активно начал жестикулировать, сжимая и разжимая кулаки, показывая в разные стороны правой рукой. Но вскоре он снова начал сутулиться и сосредоточился на колее впереди него.
-И вот я уехал в Кагот, милостивый мой... Возницей стал... А то, знаете, в Кряже неспокойно сейчас слишком... - вздохнул Ждан - У вас, конечно, ситуация другая. Но знаете, уж очень все эти речи мне напоминают о той, что называется, ситуации. Я, милостивый, не в обиду, не гневайтесь. Вы Родину защищаете. Это важнее. Однако, помяни моё слово, когда-нибудь, если наша стража, не дай Мать-Природа, погрузиться в раздор и произвол...
Старик не стал заканчивать мысль. Он, повернувшись к своему заказчику, по его задумчивому взгляду понял, что это послание Роб прочувствовал всеми фибрами своей души. В конце концов, Ждан был хоть не очень грамотным и немощным, но совсем не глупым. Внутренняя радость от того, что они ещё дышат и могут наблюдать восход зимнего солнца - светила имени духа Неба - переполняла путников.
Медленно, но верно, сани подъехали к снежному хутору с одинокой избой. Она выглядела как какая-то клякса на чистом листе пергамента: вся перекошенная, какой-то странной формы и маленькая. Дверь была затворена, створки окон закрыты, встречать гостей никто не выходил.
-Фух, успели! - потирая рукавицы, аккуратно слез Роб с саней. - Ты, Ждан, постой, ладно? Я, думаю, быстро тут со всем разберусь и поедем обратно.
Захрустел снег под ногами, Роб, воодушевлённо оглядывая избу, отбросив тени сомнения, прихрамывая вошёл внутрь...
Изба встретила стража умиротворённо. Тёмный коридор, пахнущий воском, тумба с погасшей лучиной и дымящейся свечой на подставке. Впереди - дверь и открытый проём в горницу. Глаза Роба ещё не привыкли к темноте, а замёрзший нос не чувствовал в полной мере запахов. И только как страж шагнул вперёд в черноту, он почувствовал что-то резкое и противное, ударившее по его обонянию. Он пригляделся к проёму в горницу уже безрадостно, и в его сердце кольнуло.
Бледная крупная рука, покрытая сухой коркой свернувшейся крови во множестве мест, протянулась вдоль входа в горницу.
Роб, оголив кинжал, слегка согнул колени, чтобы его поступь была тише. Глянув на входную дверь за собой, Роб наклонился над свечой, не спуская глаз с побелевшей руки. Вынув из-под ворота трутницу, он пару раз чиркнул, зажёг свечу.
Уже со свечой, Роб, поскрипывая половицами, начал идти в сторону горницы. Он не чувствовал страха перед тем злом, что здесь побывало, но перед тем, что оно после себя оставило. Тусклый жёлтый свет начал литься на бревенчатые стены, приближаясь к горнице. Стражник показался в проёме.
Среди перевёрнутой деревянной мебели, затушенных лучин и задутых свечей, вмятин в полу, лежали стражи. Каждый следующий с всё более жуткими ранами, чем предыдущий. Обладатель бледной руки, что лежал у входа, был с разбитым в кровь лбом. Кожа на голове пошла кровавыми трещинами, череп раскололся под плотью, вмявшись вовнутрь. Красные, молящие глаза. Другой, в дальнем углу комнаты, держался обеими руками за обрубок ноги, словно даже после смерти пытаясь остановить кровотечение. И все они удивительно были похожи друг на друга: коротко стриженные, в кирасах, ороговевшей кожей и мозолями на руках. Множество гигантских птичьих царапин изрезали пол, и множество же мечей с топорами - доспехи некогда офицеров. У одного такого в нескольких местах у него была пробита грудная клетка, рёбра вонзились в лёгкие, из-за чего несчастный захлебнулся кровью. Всего тел было двенадцать: все в царапинах, колотых ранах, кто-то с вырванным человеческими зубами кадыком. И раны были похожи, как будто все друг друга резали, не осознавая того. А над ними в тот момент летало по комнате нечто страшное, взмахивая своими гигантскими нечестивыми крыльями.
Но было ещё одно тело... Последнее, в латах. И Роб разглядел в нём знакомого... Это был колун Ледвин - тот самый офицер преклонного возраста, устроивший Роба на службу в кагатскую канцелярию. Даже после смерти Ледвин сохранил свою идеально ровную осанку. Вокруг него летали большие чёрные перья, словно только поднятые каким-то вихрем. Сам он сидел на разошедшихся в разные стороны коленях, рукой повиснув на опрокинутом письменном столе. Спина лат была усеяна ровными прорезями множества клинков и вся была в застывшей винно-пурпурной крови. Голова офицера с сожалением опустилась вниз, еле держась на пробитой насквозь коротким мечом шее. Свеча выскользнула из рук Роба, упала на холодный пол, но не потухла. В полуобморочном состоянии, отбросив кинжал, стражник медленно приблизился к Ледвину. Обливаясь слезами, сжав в руках свою шапку, Роб сел на колени у старого друга. Вращая челюстью, стискивая зубы, стражу хотелось кричать. Он, не брезгуя, положил руку на холодную сталь наплечника падшего воина. Красными, наполненными горем глазами, страж обречённо посмотрел на меч в шее погибшего. Это был его, Роба, меч. Тот, который пропал по дороге сюда. Залитый кровью друга, стёкшей и застывшей на острие.
Неизвестно, сколько бы ещё так просидел потрясённый боец, не замечая ничего вокруг себя, но в какой-то момент его окликнул некто в дверях. Сквозняком задуло разгорающуюся свечу. Это был Ждан, смотрящий своим хмурым страдальческим взглядом.
-Суда... Роб. Я вижу Ваше горе, Роб. Чувствую, как оно селится и в моей душе, когда гляжу на эту ужасную картину... - выдержал старик паузу, затем продолжил с сожалением в голосе - Я скажу честно: этих людей я никогда не знал. И не знаю, как и кем они были в страже, по жизни... Но я знаю, что именно они защищали наш город, наш народ, нашу Родину. Не взирая ни на что... Роб. Роб, пойми, страдание - вся жизнь, я это по себе знаю. - с этими словами у Ждана в глазах промелькнул страх. Истинный страх. Его внушали воспоминания, кружащиеся разными образами в тенях мрачной избы. Они смеялись, вились вокруг старика и в один голос кричали: "Ты это сделал, ты! Ты поехал, ты! От прошлого не уйдёшь, Ждан, не уйдёшь от страдания!". Но несмотря на это, немощный с виду Ждан даже не дёрнулся. - ...Но бездумно страдая, обливаясь слезами, мы не защитим Мать-Природу, не защитим себя и других. Нам нужно отпеть их, похоронить по всем традициям церкви силвской...
Страж долго думал, что ответить. Все мысли путались. Он не мог поверить в то, что за одну ночь не стало двенадцати великих личностей, побеждавших и возглавлявших войны, идущих напролом за свой народ. А тринадцатый - сам военачальник - пропал. Три минуты стоял возница неподвижно, в окружении вихря из видений, прыгающих по стенам чёрных силуэтов призраков и грустных завываний зимнего ветра. Наконец, он всё же услышал слова, доносящиеся до него сквозь всхлипы Роба:
-Нам... Мне. Мне найти нечисть, сделавшую это. Нельзя больше, чтобы по этой тропе кто-либо ездил и такое происходило... Бессмысленно было бы оставлять это как есть, - почти не дыша, заговорил страж, с трудом поднимаясь с колен.
Ждан быть может и хотел возразить, но не стал. Ему было страшно подумать, что будет с тем, кто бросит вызов лесной сущности, сотворившей это. Как бы хотел он сейчас просто бросить всё, поехать в родное селение, зайти в кабак и напиться. Забыть абсолютно всё, что произошло в этот день. Но ехать ему всё равно через тот же лес, по такой же узкой колее, потому его трусливый побег ничем бы не помог.
Роб, взяв с собой меч, медленно пошёл к выходу. По пути он увидел открытую в другую комнату дверь, где в куче были сброшены ножны орудий, все насквозь прожжённые, подобные проклятым, на которых брызнули святой водой. Переполненный всё нарастающей ненавистью и множеством вопросов, Роб ступил на снег, следуя за возницей. Их ждала дорога в ближайший город - Кагат. А там молодой страж планировал сделать всё возможное, чтобы подобного, что пережил в эту ночь он и водильщик Ждан, не повторилось больше ни с кем.
"Мой меч, быть может, не моим врагам сегодня нёс поражение, но и орудовал им совсем не я... Мне нужно искоренить магический порок этих земель. И последний удар будет нанесён этим же клинком. Ибо любой, взявший меч, им и погибнет..." - думал Роб, рассматривая блестящий сквозь застывшую кровь меч у себя на коленях. Скрипнули полозья, сани двинулись дальше на север...
1/3
10.11.21
Попов И.М.