Дверь в лето
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Чудесная солнечная картина. Она живет. Светит и греет. Глядя на нее, хочется улыбаться... "Дверь в лето".
![[]](/img/s/shkljarow_o/b_sizo/gold_book.jpg)
Опубликовано в сборнике "Факультет. Номинация фантастика и фэнтези"
|
Дверь в лето.
- Гуляем!!!
Звонкий вопль разнесся по коридору, пролетел впереди мальчишки, постучался во все двери. Артем уцепил крикуна за ворот.
- Кто? где? когда? - спросил он.
- Генка из шестого. В клубе. Сегодня, - ответил мальчишка.
Вывернулся из рук и помчался дальше. Кто-то буркнул:
- Чего орешь, козел...
Мальчишка дал мелкому пацану подзатыльник и отправился в свой путь по коридору, мимо заспанных товарищей, неся с собой сладкое "гулльаем!".
- Гуляем, - шепотом повторил Артем и возбужденно потер руки.
День Свободы. Раньше маловат был, чтобы с друзьями в клуб ходить. А теперь... теперь его день!
- Смотри-ка, кто к нам пожаловал...
Официантка ткнула наманикюренным когтем в группку пацанов, возникших в дверях клуба. Мальчишки вглядывались в расцвеченную огнями плотную толпу танцующих.
Пытаются казаться бывалыми, однако ж на лицах написано - дети. Дети, которым закон даровал день Свободы.
Детдомовцы. Черные метки. Сумасшедшие. Потому как кто еще будет тратить год жизни, чтобы напиться с друзьями? Традиция. Их, личная. Безумная традиция детей, которых бросили родители. Матери нельзя убить ребенка. Вот и сдают в детдом, когда содержать не могут. Здесь часто такое бывает.
Ребята, пинаемые посетителями, добрались до стойки. Впереди один, вихрастый улыбчивый пацан. Именинник.
- И кто из вас? - поинтересовался бармен. Чуть наклонил голову, пряча улыбку.
Можно и не спрашивать - Генка сияет, как новый пятак. Однако ж, традиция...
- Я! - выпятился вперед. - Мне уже двенадцать!
- Поздравляю, - выдал дежурную фразу мужчина.
Налил по рюмке водочки. Темка принюхался с подозрением. Едва не спросил: "А это пить обязательно?", но сдержался. Друзья выжидательно смотрели. Ждали. Решился, опрокинул в себя рюмку (перед этим месяц тренировался на газировке, каждый раз был мокрый). Из глаз брызнули слезы, перехватило дыхание. Обожгло горло и ухнуло вниз, по пищеводу в желудок. Стало жарко.
- Ну и гадость! - вздрогнув всем телом, заявил Артем.
Друзья понимающе кивнули и выпили. Бармен разлил по следующей.
Мальчишки вертят головами по сторонам - все для них внове. Яркое, шумное, подхватывает и заставляет биться сердце в одном ритме с остальными.
Неожиданно Генка спрыгнул с высокого стула, направился к двери в соседний зал. Рядом с дверью слоняется массивный охранник. Подходить даже не решился, только попытался заглянуть издалека в щель между ним и косяком - что там, за дверью? Из зала выпорхнула девушка в миниатюрном платьице. Остановилась рядом с Генкой.
- Чего здесь торчишь? Все равно не пустит.
С десяток ребят тут же стайкой окружили девушку.
- А можно на стриптиз поглядеть?
Худенькая девчонка - сама еще подросток - рассмеялась.
- Нет, мальчики, рановато вам еще. Через пару лет, как штамп получите, приходите.
- Ну хоть одним глазком... - заканючил Генка.
Мотнула головой.
- Вам еще и двенадцати нет. Кроме одного...
Покосилась на Генку. Именинника узнаешь за версту. Радуется. Чему? Тому, что теперь сможет продать самое ценное - жизнь?
- Вы такая красивая, - восхищенно выдохнул Артем.
Девушка жеманно повела плечиком. Оглянулась украдкой, поманила за собой в темный угол под лестницей. Генка ткнул Тему в бок, мол, соображаешь, пацан.
- Только одним, - подмигнула она.
Бретельки легкого платья слетели, обнажив до пояса белое тело. Торчащие ребра и ключицы. Маленькая округлая грудь, розовые соски. Девушка хмыкнула.
- Рты закройте, муха влетит!
Заметив администратора, быстро вернула платье на место, вызвав мальчишеский вздох.
- Как вас зовут? - узнав, что она Марина, Генка совсем по-взрослому спросил, - что вам заказать?
Девушка мигом посерьезнела.
- Ничего. Знаю, на какие вы деньги гуляете.
Шмыгнула за дверь, в которую они никак бы за ней не последовали. Ребята вернулись к барной стойке, а она украдкой смотрела на них и думала: "Мальчишки. Что вас ждет? С черной-то меткой... да без родни..."
Утром раскалывалась голова. Артем и не знал, что она может так болеть. Если вчера перед глазами плясали разноцветные огоньки и было весело, то сегодня головокружение вызывало лишь неприятное шевеление в желудке. Что-то просилось наружу. Настойчиво так просилось.
Мальчишка сверзился с кровати и едва успел добежать до окна. Хорошо хоть первый этаж - на голову никому не попадет.
Сосед, что старше на год, злорадно ухмылялся. Он-то все это давно прошел. И не единожды.
- Пить надо было меньше, - без капли сочувствия заявил он. Но тут же добавил, - хотя, ни разу еще не получалось.
Бросил на кровать полотенце.
- На, вытрись. Кстати, ты завтрак проспал. И, если не поторопишься, обед тоже пропустишь.
С такой радостной вестью сосед скрылся в дверях. Артем, наскоро поплескав в лицо водой и сплюнув остатки вчерашнего ужина, поспешил в столовую.
За столом давно собрались участники вчерашней пьянки. На них смотрели: младшие - с завистью, несмотря на зеленоватые лица гулявших, старшие - с усмешкой.
- Что нового?
- Ничего! - огрызнулся Генка, хватаясь за виски, - оооо! А ты чего-то ждал?
- Нет, я так спросил.
Артем ждал. Уже два месяца как объявили конкурс, взбаламутивший весь детдом. Руководство пятого заводского искало талантливых детишек, поощряло их экскурсиями в районы "серебряников". Для детей невыездных, "черных", это подобно манне небесной.
Мальчишки изощрялись кто как мог: песни и танцульки для визора записывали, вырезали из пластика, писали стишки, строили домики, писали программки. А он послал картину - единственное, на что хватило умения. Ясную солнечную картину. С озером. Зеленым лугом. И морем света. "Дверь в лето".
И уже не казалось столь важным выиграть на конкурсе - любая вера истончается, сходит со временем на нет, особенно когда долго не получаешь вестей. Главное, чтобы картину вернули. Мечту, ради которой хочется жить.
Артем шел в спортзал погонять с ребятами мяч. По коридору вдоль многих дверей до конца. Коридор узкий, темный - половина ламп не работает, а окон здесь никогда и не было. Налево, через один поворот направо, на лифте вниз до минус второго - вверху перестройка. Мимо подсобок и прачечной, вверх по лестнице, направо мимо пятого девчоночьего корпуса, где всегда визг, писк и крики: мальчишки забегают. Еще тридцать метров по коридорам - и вот он, спортзал! Невысокий, давно просит ремонта. Турники, гантели, сломанные беговые дорожки. Велосипед с оторванной педалью. Из потолка с краю вырастает канат.
Толпа ребят: галдят, толкаются, пытаются мяч отнять друг у друга. Не футбол, а борьба за мяч и выживание. Глаз сразу выцепил из сумбура тел Санька. Этот орет громче всех, а сам - на голову ниже. Артемка сделал шаг, другой, подбежал трусцой к ребятам и вторгся в стаю. Тут же чей-то локоть вонзился под ребра, а под ноги подвернулся ботинок. Мальчишка отпихнул товарища, рванул в обход мечущихся тел вперед, к мячу.
Не успел разогреться, как Санек схватил за майку и дернул на себя, оттаскивая к стенке. На лице - выражение заговорщика, голубые глаза блестят хитро. Явно что-то придумал малец.
- У меня есть план, - поведал Санек.
Артем воровато оглянулся. Если друг так говорит, значит, кто-то пострадает. Шуточки у мальчишки порой жесткие.
Ночь. Тускло светят лампы, убавленные на минимум. Ни солнечного света, ни звезд здесь никто не видит, но режим соблюдается строго. Отбой в одиннадцать, подъем в шесть. И чтобы ни одной души ночью в коридорах!
Две тени скользнули к переходу из детского корпуса в корпус учительский. Охранник мирно посапывает за пультом. Камера днем сломалась - Санек постарался, - ее отдали в ремонт и еще не привозили. Артем перегнулся через стол и среди множества бутафорских, ни за что не отвечающих кнопок выбрал нужную.
Одна створка двери с шипением поползла в сторону, а вторая застряла, судорожно подергиваясь. Ребята скользнули в щель и нажали "закрыть". Первая створка закрылась, а вторая начала дергаться в обратную сторону. Ей помогли, шипение стихло.
Лампы здесь горят все, а не как у них - через одну. И ярче. Стены, крашеные белым с легким кремовым оттенком, странно отблескивают, будто светятся изнутри. Кажется, что идешь по гулкому больничному коридору.
- У нас веселей, - шепнул Артем.
Санькина русая голова наклонилась согласно. В поле зрения возникла нужная дверь, беленькая, только высохшая от свежей краски.
- Доставай, - скомандовал Санек.
На полу выстроились баночки и баллончики, рядом легли кисточки. Через десять минут возни на двери красовалась карикатура.
- Пострашней рисуй! Да-да! И клыки, клыки! С ядом. Нос... и крылья смерти.
Санек сыпал советами, пытаясь из-за спины друга брызнуть на рисунок - внести свою лепту. Артем его оттеснял - не мешай.
- Сам знаю.
- Да я что, я ничего...
Мальчишка отстал ненадолго и опять принялся за свое:
- Нарисуй пять, нет, шесть рук. С когтищами! Она ими бедных учеников раздирает. Не, побольше, почернее! Ну нарисуй! Что тебе, жалко что ли?
- Эх, наши не увидят, - сказал юный художник, откидываясь назад и любуясь работой. - А ведь попадет нам!
- А! - отмахнулся друг. - Плевать! Недолго живем!
- Если что, мы спали. И ничего не знаем, - предупредил Артем.
Санек глянул с укоризной - старшой, я же не дурак.
Обратно тем же путем, мимо охранника, который всхрапнул лишь, а душа ушла в пятки. В теплые постельки, как послушные мальчики.
- Кто, кто это сделал?! - прошипела училка по литературе.
Едва сдерживается, чтобы не заорать. Высокомерный лоб избороздили гневные морщинки. Сухощавые руки терзают платок, вымещая злобу на ни в чем не повинном клочке ткани. По классу гуляют смешки.
Учитель рисования пожал плечами.
- Я не видел... хм... творения. Слышал только.
По тому, как побледнела женщина, стало ясно, что слышали об этом все.
- Я вам покажу, - совсем тихо сказала она.
В голосе - затаенная угроза, словно собралась перекинуться с платка на учителя рисования.
Вылетела за дверь, пытаясь сохранить остатки достоинства. Тихое, почти неразличимое "ссстерва!" полетело ей в спину. Мужчина строго окинул класс. Взгляд тяжелой дланью лег на Артема, прошелся по Саньку. Неразлучная парочка. У тех, кто хорошо их знает, даже сомнений не возникнет в авторстве рисунка.
Хохот, бесноватые вопли - учитель ушел вслед за училкой. Через пять минут, с таинственным выражением на лице, заглянул.
- Артем, тебя директор вызывает.
Сердце умерло и вновь заколотилось о ребра, словно прося: выпустите меня! Не хочу!
Путь до кабинета директора был долог и мучителен. Казалось, все смотрят. Только что пальцами не тычут.
Директор был странно возбужден, смотрел радостно.
Во садист! По башке надает, еще и радуется. Изверг.
- Ты должен быть хорошим мальчиком, - говорил директор. Артем ниже наклонил голову, не мучаясь сознанием вины, а страшась наказания. - Мы возлагаем на тебя надежды...
Какие надежды?!!
- Такая удача бывает раз в жизни...
Видя всю бездну непонимания в глазах мальчика, директор пояснил, словно сказал вещь, всем известную:
- Твоя картина отправилась на конкурс молодых художников.
Артем все еще не понимал. Вернее, понимал разумом, но отказывался верить в такое счастье. Это казалось таким же невероятным, как... как если бы прорвался под купол заводского района лучик солнца и согрел мальчишескую щеку. И не исчез бы, когда он открыл глаза и проснулся. А грел бы и грел.
Директор улыбнулся.
- Картина вышла во второй тур. И даже если места никакого не грозит, то уже это - большое достижение.
Директор еще что-то говорил, а мальчишка его не слышал. Кружилась голова, словно от водки, и внутри росло мягкое, теплое. Вера. Хотелось взлететь.
И он летел. По коридорам и переходам, залам и комнатам. Тысячу раз рассказывая то немногое, что успел запомнить его ликующий разум, и что свелось вскоре к одному лишь воплю: "Я еду в город!".
Не верили, сомневались, радовались, обижались, завидовали, плясали вместе, верили, обнимались, плакали и смеялись, гордились, пожимали руки... никто не остался в стороне.
Безнадежный мальчик с черной меткой заработал, сам того не зная, путевку в жизнь.
Артема поймали в переходе к спортзалу, рядом с одной из темных, таинственных кладовых.
- Пацан, поговорить надо.
Говорящий года на три старше, и в плечах пошире, и ростом повыше. Что-то нехорошее стиснуло грудь. Предчувствие.
- Я спешу, - попытался выкрутиться мальчишка.
- А мы недолго.
И его почти силком впихнули в клетушку.
- Ты, значится, в город едешь?
Об Артемкиной поездке часа через два знал весь квартал.
- Ну, да.
Парень сделал маленький шажок вперед. Темка попробовал вжаться в стену, но она так и осталась неприветливо жесткой. С вожделением глянул на проход. Парень перехватил взгляд, переместился, заслонив спиной почти весь источник света.
- Лучше тебе не ехать, - почти ласково произнес парень.
- Это как? - опешил мальчишка.
- А так. Я заплачу. Ты останешься. А поедет другой человек. Угу? В город выбраться тяжело, сам знаешь, разрешение нужно. А тебе зачем? И деньги ведь из воздуха не падают. Договорились, значит?
Парень сюсюкался с ним, как с малышом, не замечая, что с Артемом творится неладное. Мальчишка побледнел и тут же - резко - покраснел.
Кровь прилила к лицу, руки сами собой сжались в кулаки.
- Нне дам!
Наружу выполз праведный гнев и ярость, изгоняя из тела вместе со звуками страх и обиду. Выбивали чечетку зубы.
- Пацан, ты чего? Я ж по-хорошему прошу, - искренне изумился парень. - Пока.
Отдать мечту? Ни за что!
Артем шагнул на противника. Растоптать, уничтожить всякого, кто встанет на пути к заслуженной награде.
Не надеялся выйти из этой драки победителем, да и вообще, не любил драться. Но оставить так тоже не мог. Тем более, ему бы не дали.
Парень ударил первым. Быстро и сильно. Артемка же рухнул на колени, уходя от удара, не в силу каких-то премудростей - их он не знал. Так, колени подкосились. И рухнув, не нашел ничего лучше, как ударить кулаком в пах - куда достал - и, вывернувшись из-под ног вопящего противника, бежать. До лифта, затем по лестнице на первый, мимо девчонок, напугав их безумным видом, и - в спортзал. Здесь мальчишки. Их много. Стая. Его стая.
- Я привезу тебе что-нибудь, - пообещал Артем.
- Угу, - хмуро отозвался Санек. - На какие деньги? Ты пока не свободен. На.
И сунул в руку товарищу карточку.
- У тебя-то откуда?
- Не твои проблемы. Потом отдашь.
Санек отчаянно завидовал. Хоть и знал, что Темка честно, талантом, заслужил поездку, а завидовал. Желание оказаться на его месте сильнее доводов разума.
Все завидовали.
- Расскажешь, как там, - бросил мальчишка напоследок и отвернулся.
Суровый зев переходника поглотил Артема.
Переходы, сразу под землю и - быстро, но все равно невыносимо долго - в неизвестном направлении. Люди: усталые, шумные, спящие, нервные. В большинстве своем серые. На его черную метку кто неодобрительно, кто любопытно, но косились. Неуютно стало, словно у врача на осмотре - щупают тебя, оценивают. Подтянул повыше ворот, прикрывая шею. Поняли. Часть тактично отвернулась, часть продолжила глазеть.
Снова переходы. Людской поток подхватил, понес, схлынул, оставив у дверей лифта, огромных и прозрачных. Внутрь, впритирку к другим, собранным, деловитым и жутко занятым. И - вверх.
Чем выше взлетал лифт, тем ниже падала челюсть Артемки. Квартал офисов и государственных учреждений. Все другое. Здания - не огромные монстры, как у них под куполом, а свечки, поражающие строгой красотой линий. Серебряные нити переходов паутиной опутывают пространство между зданиями. Блестят на солнце. Солнце! Пробилось в плотной пелене туч, высунулся желтый бок светила. Лучи ударили в лицо, резанули непривычные глаза. Темка зажмурился, брызнули слезы. Текли по щекам, забегая в уголки рта. А он все не мог открыть глаза, даже когда лифт остановился и провожатый тронул его за плечо, напоминая, что пора выходить. Боялся оглянуться - вдруг все исчезнет, и снова будет "родной" детдом, узкие улицы и мутный купол заводского.
- Мальчик, что с тобой?
- Ничего, - пробормотал Артем, отворачиваясь от участливого сопровождающего, что норовил заглянуть в лицо.
Мужественно распахнул глаза. И мир вонзился в мозг образами: улыбчивая девушка за длинным столом, расписанные странными рисунками стены, мужчины в костюмах и дамы в красивых платьях. Такие платья он лишь по визору видел. На "косо" работающем городском канале культуры.
Стер предательскую влагу рукавом. Перед глазами все стоял желтый круг света, только раздвоившийся, с красным ореолом.
Словно во сне прошел по покрытию "под ковровую дорожку". Провожатый подтолкнул ко входу в другой зал. Здесь такая же странная геометрия стен и потолка. Фикус в кадке. Похоже, настоящий, - рядом охранник стоит. Жаль, не даст потрогать.
Мальчишки. Ровесники, но - другие. Большей частью вылизанные, надушенные (фу, гадость какая!) и вредные. Серебряники. Те, что постарше, в стороне. Смотрят снисходительно. Парочка бродит неприкаянно, разглядывая картинки. Мальчишка, неуловимо похожий на Санька, в углу. Думая, что никто не видит, распихивает по карманам сладости. Темка помедлил немного и направился к нему. Тот, заметив краем глаза движение, сделал благопристойный вид. Ручки на коленочках, физиономия умиротворенно-вдохновленная. Но присмотрелся к Артему, успокоился.
Куртку в помещении пришлось снять, и на шее выделяется паспорт, прошитый под кожу. Черная метка, что притягивает взгляд. Косятся. Он им в диковинку.
Пацан помедлил мгновение и дружески протянул руку.
- Макс.
- Артем.
Пожали ладошки, совсем как взрослые.
- Здесь конфеты здоровские. Угощайся, - Макс по-хозяйски пододвинул Артему вазочку.
- Спасибо, - буркнул мальчишка и стянул самую большую. Конфетки и вправду оказались что надо - сладкие, тающие во рту.
Покосился на другой конец зала. Там девчонки в свою стайку сбились, щебечут за столиком, потягивая из высоких бокалов нечто бело-розовое. Ждут. Все ждут, пока народ подтянется.
Замечательная солнечная картина. Она живет. Светит и греет. Глядя на нее, хочется улыбаться. Люба остановилась в изумлении.
"Дверь в лето" - прочитала под картиной.
- Кто автор? - отчего-то шепотом спросила у мужчины, стоящего рядом.
Ей указали на мальчишек в дальнем углу. Один темный, серьезный не по годам. Другой неусидчивый, вихрастый и голубоглазый.
- Тот, с черной меткой, - пояснил мужчина.
Люба перевела взгляд на серьезного мальчика. Он словно почувствовал это, темные, почти черные глаза уставились в ее серо-зеленые. Смотрит с вызовом - я не хуже вас!
Девушка как на ниточке потянулась к мальчишке, чувствуя, что должна с ним поговорить.
- Привет!
Улыбнулась ласково, зная, что эта улыбка смягчает самые жесткие сердца. Мальчишка что-то буркнул в ответ.
Волчонок. Маленький злой волчонок, попавший во двор, полный собак. Сытых, холеных. И хочет, чтобы принимали как равного, и будет огрызаться на любую попытку подкормить.
- У тебя замечательная картина. Она обязательно выиграет. Я чувствую это.
- Разве вы художник? - спросил Макс.
Грустно улыбнулась.
- Была. Восемь лет назад я победила на таком же конкурсе.
- А почему была? - не слишком тактично спросил Тема.
Мгновенно посерьезнела.
- Это сложно объяснить.
Ничего сложного. Просто она приобрела профессию, более полезную в жизни - финансовый менеджер. А рисунки - это несерьезно.
- А мою картину вы не смотрели? - спросил неугомонный Макс, - "Бой с тенью" называется.
- Нет. Еще не видела. Но обязательно посмотрю.
Толпа зашевелилась. Люба встала, чтобы уходить, потому как скоро торжественная часть, пора занимать места. Помедлила, ручка, тонкая и белая, явно незнакомая с тяжелой работой, выудила из сумочки прямоугольник.
- Вот, визитка моя. После награждения будет фуршет, но вам там делать нечего, это для взрослых. Если только поесть и сбежать, - добавила она, сдерживая улыбку. - Могу показать город. Со мной вас всюду пустят. Ну, почти. Надумаете, позвоните.
И, словно бабочка, упорхнула. Бледно-голубое платье затерялось среди пестрых нарядов номинантов, их родителей и прочих гостей.
- Пойдем, что ли... - неуверенно произнес Артем, с едва заметной тревогой оглядывая толпу. Все знали, куда идут и чего ждать. Ему же ничего не рассказали. И провожатый куда-то подевался.
- Как ее зовут хоть? - спросил Макс.
Тема молча сунул под нос визитку.
- Юдина Любовь Владимировна, менеджер по рекламе чего-то-там-системс. Ого! Начальница отдела. И чего ей от нас надо?
Вопрос утонул в голосе распорядителя конкурса, просившего всех занять свои места. Пока Артем пытался определить, куда же податься, Макс уцепил его за руку и поволок в первые ряды, по пути познакомив с родителями.
Девушка оглядывала большой неуютный зал с балкончика, пытаясь отыскать в шевелящейся массе знакомые лица. Денег хватало на портер, но находиться в зале она не любила. Совсем не видно лиц. А на сцене все равно ничего интересного не происходит.
Люба вглядывалась в толпу, пока не заболела голова. Мальчишек нигде не увидела, наконец, успокоилась и уставилась на сцену. С нее вещал маленький человечек. Мол, конкурс и все такое. Весьма важное событие в общественной жизни, внимание властей.
Говорил он долго, так что Люба впала в полудрему и едва не пропустила момент награждения победителей.
Как и предрекала, "Дверь в лето" заняла первое место. Ошарашенного мальчишку почти что выволокли на сцену и впихнули в руки вычурную статуэтку. Хорошо хоть говорить не заставили - очень сомнительно, чтобы он мог сказать нечто связное.
Оторвавшись от созерцания лица мальчика, взглянула на зал-индикатор. Взглянула и чуть не зашипела от ярости. Удивленные лица, пара радостных - картина действительно хороша. Но большинство надменных. Смотрят снисходительно. Он здесь - чужой. Ему дали выиграть конкурс. Он заслужил, заслужил, но смотрят, словно получил подачку. Власти заботятся о заводских. Им будет гордиться район. Вырвался в люди. Мерзко все это. Замес политики и культуры. Политики больше. Культура - лишь наглядная сторона. Мерзко.
Девушка встряхнулась.
- Оказывается, и в черных районах есть таланты, - обронила дама на соседнем кресле.
- Они лучше, чем вы думаете, - прошипела Люба.
Дама глянула удивленно. Еще бы! Девушка из приличного общества вступается за невесть кого. Люба хмыкнула. Родители ее в молодости были серыми, а дед так и вовсе из заводских, черных. И еще подумала, что ей, продолжая традицию, пожалуй, придется выправить себе золотой паспорт и прикупить детям (которые будут, обязательно будут) домик за городом, поближе к курортной зоне.
Вновь долгие поздравления, аплодисменты. Наконец толпа схлынула к выходу. Победитель исчез со сцены. Девушка, влекомая потоком, переместилась в банкетный зал. В общем гуле расслышала знакомый голос.
- Да они, они совсем! Совсем офигели...
Обогнула крупногабаритного мужчину и оказалась нос к носу с вихрастым голубоглазым пацаном. Тот, увидев ее, обрадовался, отстал от родителей.
- Эти гады про мою картину даже не сказали! - гневно воскликнул Макс.
- Не досмотрели, - развела руками Люба. - Совсем не умеют ценить искусство.
Мальчишка глянул подозрительно - не издевается ли, - но девушка само благодушие.
- А где...
Тут только сообразила, что не знает, как зовут второго мальчишку. Когда объявляли, называли вроде, но она пропустила.
- Артем? Там, - Макс пространно махнул рукой.
Девушка порыскала по залу глазами. Маленькая толпа как водоворот, завихрение у входа. Махнув рукой Максу, решительно направилась туда, где рассчитывала увидеть Артема.
Мальчонка стоял в кругу людей, которые тормошили его, наперебой о чем-то спрашивали, и казалось, совсем не понимал, чего от него хотят. Увидел новую знакомую и ринулся к ней, словно за глотком свежего воздуха. Круг людей колыхнулся, объяв вместе с ним и девушку.
Подскочил бойкий корреспондент брать интервью, но Люба его решительно отпихнула.
- Вы что, совсем уморить его хотите? - возмутилась она. - Ему и без вас плохо.
А с мальчиком действительно творилось неладное. Он побледнел, начал оседать. Зашумели, подхватили, усадили.
- Надоели они тебе? - спросила девушка, доверительно наклоняясь к Артему. Тот вымученно улыбнулся. Подмигнула, - хочешь сбежать?
Кивнул. Зашептала быстро на ухо:
- План такой. Идем в строну лифта, но будто бы мимо. Когда двери закрываться начинают, прыгаем и едем вниз. Угу?
- Угу, - буркнул Артем без особого энтузиазма. Кружилась голова. Идти никуда не хотелось. Хотелось спать.
Увлекаемый из зала нежной, но настойчивой рукой девушки, махнул издалека Максу. Люди, лифт, прозрачные стенки, небо в тучах, солнца не видно. Жаль. Серебристые переходы высоко над землей. Под ногами - далеко-далеко - шустрые машинки. Люди привыкли, а Темка цепляется за Любу, стараясь не смотреть вниз. А что, если где-то дыра? И не заметишь ведь, как рухнешь вниз.
Мысль не добавляет смелости. Темке плохо. Люба просит закрыть глаза. Ведет. Когда открывает, под ногами узорчатый пол, такой прочный и почти родной. Тихо опускается на скамейку. В серо-зеленых глазах девушки беспокойство.
- Как ты? Тебе плохо? Скажи что-нибудь! - затормошила она мальчишку.
- Ничего. Нет, правда, нормально все, - сказал он, видя не уходящую тревогу. Добавил досадливо, - эх, куртку забыл.
- Я тебе новую куплю, - пообещала девушка.
В темных глазах смесь недоумения и недоверия.
- Ну, я же тебя украла. Придется расплачиваться.
- Но вы ведь меня вернете?
Вроде и не слышно в голосе испуга, однако есть он.
- Нет, не верну! Заберу с собой. Обожаю завтракать маленькими мальчиками.
Она состроила страшную рожу. Мальчик смотрел серьезно. Спросила нервно:
- Ты что, совсем шуток не понимаешь?
- Понимаю. Только они у вас страшноватые.
Улыбнулась тепло.
- Ладно, пугливый, пошли.
- Куда?
- Есть! Только не говори, что не хочешь.
Темка промолчал. Уцепила за ладошку и поволокла одной ей известным путем.
Артем шел рядом со спутницей, с удовольствием отмечая, что на нее смотрят. И есть ведь, на что посмотреть.
Стройненькая, личико свежее, как у ребенка. Голубое платье, тонкое, нежное, а кожа ладошки еще нежнее. Русые волосы. Светлые, будто прозрачные глаза. Блестят. Тонкие нити паспорта серебрятся, подергиваются - бьется под ними пульс-жилка. Такой и показать не зазорно. Она и идет по-другому - гордо скользит по полу, пристукивают каблучки.
Почему-то показалось, что она неплохо бы смотрелась на зеленом лугу у озера, вместе с бабочками. Летом, растворяющаяся в лучах солнца. На его картине. Картина!
Остановился резко. Весь ужас понимания, что оставил самое ценное где-то, отразился в его глазах. Захотелось сразу бежать, неизвестно куда, но бежать, забрать и унести.
Люба едва удержала за руку.
- Да что опять-то?
- Картина... - шепотом ответил Артем. - Пойдем, пойдем быстрее, я картину забыл.
Девушка картинно закатила глаза.
- Ничего с ней не станется. Выставка еще недели две работать будет. Да и после не денут ее никуда, ты - автор и пока владелец. - Мальчик побледнел, быстро добавила, - пока продать не решишь. Твои права защищены и гарантированны.
Мальчишка смотрел недоверчиво. Права правами, а у них попробуй оставь что вне своей комнаты, - вещь мигом сменит владельца. Лицо девушки говорило: "дурачок", он и сам понимал это, хотел поверить, но... сомневался. Сомнения - страшная вещь.
- Ты идешь? Или так и будем стоять здесь? Мы, между прочим, людям ходить мешаем. Вон, и охранник заинтересовался, видать, подозрительно смотримся.
Последний довод оказался решающим. Зашагал за Любой, сначала угрюмо, затем все с большим интересом оглядываясь по сторонам.
Наверное, это называется торговым центром, думал Тема. Никакой универмаг с ним не сравнится - это сотня универмагов, собранных вместе. Боевая раскраска реклам, яркие вывески указателей. Громкие бренды, консультанты как статуи и манекены, будто живые.
Продуктовый отдел - сказочная страна. Лес булок, колбасные поля, конфетные поляны, горы мороженого. В глазах рябит от этикеток.