Сестрица с мужем ссорятся, в сплетнях варятся.
Весь день как будто камнем летит на дно.  

А брат - очкастый маленький архивариус, 
заумный, недотёпистый и чудной.  

Они такие денежные и чёткие,
а у него к преданьям душа лежит, 
он вундеркинд - короче, с рожденья чокнутый,
"не мальчик", и "не парень", и "не мужик"... 

Хотя, казалось, ну что там, не вор, не пьяница,
но - лист осенний - незнамо куда гоним,   
а он всё время нянчил маленькую племянницу - 
за это тоже ёрничали над ним... 

Его, писаку, блаженного, книгочея -
держали в доме, вынесли приговор,   
а он качал племянницу на качелях
и смутно видел какой-то заросший двор,

и там качель мурлыкала и урчала,
там девушка... шляпка, чёрное пальтецо... 
И бережно, потихоньку её качал он, 
глядевшую так печально ему в лицо... 

Проклятые линзы, толстенные эти стёкла, 
посмешище - для девчонок и для родни.    
Она говорила: "О нет, ты живой и тёплый,
не смей казниться, ты лучше, чем все они. 

Тебя не переделаешь, ты не паинька,  
ты помнишь всё, ты праведный и большой, 
ты видел, кому на площади... бывший памятник. 
Ведь это я захотела, чтоб он ушёл...  
 
И ты собой закроешь провалы, течи,
чужие ошибки, и ты не пойдёшь под конвой..."

Откуда она - из книжки библиотечной?
похожа, о как похожа - но на кого... 

И он возвращался на землю, крылатый, книжный, 
и шёл в магазин, и ужин уныло жевал... 
Грустил о сестре - замотанной и сквалыжной. 
Нахлебник и шут, безрадостный приживал. 

И ужин жевал... и грустил о сестре...
Светилась тропа, заросшая и неторная,
светилось лицо той девушки во дворе,   
откуда она - словно в книге листок оторванный, 
вот только бы вспомнить, кто она...
кто она...
кто она?!