Нагадала парнишке - хорошее ли, плохое ли...
Прибежал  - помоги, мол, не то убью себя... 
Что ж, она - из богатых, её ублажали-холили, 
И красивая - губки-вишенки, глазки-бусинки...

Он, конечно, влюблён - так отчаянно, безвозвратно, и
Безнадежно - безденежье, обнищание. 
Он, конечно, уйдёт - добывать себе славу ратную, 
Безделушку подарит ей на прощание...

А военное время по тропам дождём лило,
И хлестало, и небом слепило пылающим.  
К ней сваты за сватами. Ей весело. 
И она не ждёт его. 
У отца на примете богатый соседский лавочник.   

Тут и свадьбу сыграли - на счастье посуду разбили.  
И помчались годы, и - вот она: щёки заревом,  
Расплылась, раздобрела на мужнином изобилии, 
Хоть полотна пиши - пышнотелая баба базарная. 

И, как водится, зори майские, цвет черешневый, 
И, как водится, пел соловушка - птаха райская... 
Он вернулся - красивый, медалями весь обвешенный, 
Взгляд орлиный и выправка генеральская. 

Он - в родительский дом. Схоронили давно родителей. 
Вниз по улочке зашагал, как былинный витязь.  
А она у окошка - высматривает посетителей,
Он вошёл  - вот и встретились. Вот и свиделись.  

Он молчит. И она... Растерялись, как дети малые...   
И головка её в чепце виновато клонится...  
Он молчит. Он любил её. Он вспоминал её - 
В том аду, где вообще ни о чём не вспомнится. 

Он молчит - ей далекие битвы и громы слышатся,
И ещё - как всю ночь перед свадьбой стонала птица... 
Ей немного стыдно себя - вот такой, расплывшейся,
Впрочем, стыд успел уже притупиться... 

Он уходит - опять уходит. Чуть-чуть сутулится,
Но шаги отмеряет сурово, легко и чётко.
А она безнадёжно глядит и глядит на улицу,
Теребит векселя и банкноты, как будто чётки...